Случайный многожёнец

44

Остаток зимы и весна прошли в хлопотах по ремонту и наработке товаров для торговли. Постепенно все раненые пленники встали на ноги и работали в мастерских, котлован для нового пруда был уже очищен от деревьев, водяное колесо изготовлено. Сразу после таяния снега планировали постройку плотины, к которой Белов намеревался приспособить мощный молот с водяным приводом. Сам же Белов почти всё время проводил в химической лаборатории, усиленно запасаясь патронами и серебром. Эти два дела он пока не мог никому доверить.

Тем более, что почти сразу после восстановления, Белов стал обучать всех семейных, и мужчин и женщин, стрельбе из револьвера. Патроны расходовались по сотне за день, зато к началу ледохода в посёлке уже были готовы полтора десятка надёжных стрелков. Мужчин Белов дополнительно обучил стрельбе из ружей. Патроны ушли в большую убыль, которую Белов с трудом компенсировал новыми изделиями. К тому же, пришлось заменить все револьверные стволы, разъеденные некачественным порохом. Хотя порох и считался бездымным, степень очистки оставляла ждать лучшего, едкий дымок после каждого выстрела был достаточно заметен.

Пятерых пленных выкупили по последнему снегу, приехали на двух санях три хватких мужика, больше похожих на жуликоватых прапорщиков, углядывавших, что и где плохо лежит. Выкуп отдали серебром, двадцать пять гривен, неплохо, пять килограммов серебра. Если не знать, что у Белова своего серебра двести с лишним килограммов лежит в тайнике. Практически ежедневно Белов разговаривал с пленными, выясняя особенности социального устройства Россоха. Изначально селение основали два рода одного славянского племени глазичей. Не так давно, лет шестьдесят-семьдесят назад. Потом в селении начали селиться из других родов того же племени, в том числе из рода сойки, с чьим поселением дружил Белов. В каждом роду, сейчас в городе шесть родов, есть свой старейшина, все вместе они правят городом. Это официально, так сказать.

Фактически городом управляют старшины самых многочисленных первых родов, рода шестипалых и рода ельца. В их родах насчитывается более ста взрослых мужчин в каждом. В остальных четырёх родах вместе ещё около двухсот мужчин. По здешним меркам, достаточно большой и крепкий город, почти четыре сотни мужчин, от четырнадцати до шестидесяти лет. В группе, напавшей на Бражино, были выходцы только из двух "правящих" родов, поэтому, как понимал Белов, с этими родами он дружбу не восстановит. Продолжая беседы с пленными, Белов начал активнее обрабатывать угров, которые уже второй год работали в посёлке. За это время сложилась группа постоянных работников, из семи девушек и шести парней, остальные менялись каждую неделю.

Все угры, как и жители посёлка, умели читать и писать. Белов подкидывал ребятам книжки попроще, с детскими рассказами, сказками. Сам на занятиях и в свободное время стал рассказывать о подвигах Геракла, перемежая греческую мифологию со славянской и откровенной выдумкой. Походы Македонского Белов переиначил, вплетая Вещего Олега и Святослава, а также сказки о богатырях и вольный пересказ былин. Осознанно Белов воспитывал из ребят воинов, вызывая в детской неокрепшей психике желание быть сильным, защитить своих родных и близких. Результат таких разговоров был предсказуем и не заставил себя ждать, все подростки, в том числе и половина девушек, воспылали желанием стать воинами. К практическим занятиям Белов решил перейти позднее, после таяния снега. Пока он озадачил девушек пошивом тренировочных костюмов, а ребят - изготовлением спортивных и тренировочных снарядов и макетов.

Постепенно жизнь вошла в спокойную колею, чему Белов только радовался, надеясь на окончание "племенных извращений", как он обозначил для себя беспричинные нападения соседей за добычей. Дело шла к апрелю, твердый наст в лесу ограничивал почти всё передвижение, а лёд заметно разрыхлился, хотя был ещё крепок. В одну "прекрасную", как говорится, ночь, сигнализация в конюшне опять сработала. Белов не только сам поднялся, но и вооружил обеих жён, о чём не пожалел. Заранее велел стрелять по всем чужим, жалость до добра не доведёт. Прихватив любимый фонарик, все трое осторожно подошли к конюшне.

На фоне белого снега было хорошо заметно, как группа угров выводит и седлает лошадей. Белов не захотел снова гнаться за угонщиками на мотоцикле, лёд был ненадёжный. Поэтому он оставил женщин прикрывать дорогу в посёлок, а сам по лесу вышел на вторую дорогу, которая выводила на реку. Подойдя к угонщикам на двадцать метров, Белов пересчитал их, было девять человек. Три лошади уже были осёдланы, но угры стояли на земле. Белов расслышал их разговор, во время которого определил главаря, раздававшего указания. Его он решил бить первым, после чего осветил фонарём похитителей.

- Всем стоять, я Белов, кто побежит, убью, - Белов говорил громко и отчётливо, потом повторил эту фразу по-угорски.

Как нетрудно было догадаться, первым попытался дёрнуться вожак со своим соседом. Белов хладнокровно выстрелил обоим по ногам из револьвера, для шумового эффекта. Лошади уже привыкли к выстрелам и даже не шелохнулись. Вид воющего от боли главаря и его подручного отрезвил остальных. Они даже не попытались убежать по другой дороге. Пока жёны привычно связывали конокрадов, которых оказалось одиннадцать, Белов расспрашивал главаря, кто надоумил их на кражу. Естественно, убежавшие из плена угонщики. По дороге в Вишур, они останавливались не только в Пашуре, о чём Белов уже знал со слов нескольких мальчишек, но и в следующем селении, Виляе. Там они расхваливали богатство Бражина и жаловались на нелепую случайность, из-за которой кража лошадей не удалась. Тогда у главаря, который оказался сыном старейшины, родилась "продуманная" идея об угоне лошадей по рыхлому льду, который не выдержит тяжесть мотоцикла. Главарь проговорился Белову, что отец его знал о набеге и заранее пообещал спрятать лошадей подальше от селения.

Завтракая, Белов решил выжать из ситуации всё, что можно. Когда рассвело, он усадил раненого главаря и его подручного на лошадей, сам вместе с Алиной тоже верхом, взял на повод ещё две лошади, неторопливо отправившись вверх по Тарпану. Лёд, хоть и рыхлый, конных выдержал хорошо, через три часа кавалькада прибыла в Виляй. Белов дождался появления старшины, которого отвёл в сторону и после нескольких минут "наезда", где обещал повесить его сына и всех пойманных конокрадов на одном суку, а Виляй разграбить и сжечь, предложил альтернативу. Старейшина попытался высказать сомнение в возможностях Белова, кивнув на десяток кряжистых мужиков с дубинами. Белов тремя выстрелами по двум собакам и подвернувшемуся козлу рассеял эти сомнения. Результатом переговоров стал консенсус, вполне устроивший Белова, но вряд ли понравившийся старосте.

Официальное оформление продлилось недолго, все мужчины селения, в том числе и раненые конокрады, поклялись в дружбе к Белову и побратались с ним, приняв его в род. Староста и Белов совершили обряд братания, соединив разрезанные руки и смешав кровь. Обоих раненых Белов оставил в селении, взяв взамен младшего сына старосты, паренька лет тринадцати, и троих девиц посимпатичнее, их выбирал Белов. По соглашению сын старосты должен был жить в Бражине, гарантируя своей жизнью соблюдение договора. Девицы отдавались насовсем в полное подчинение Белову, который становился их старшим родичем. Оставшиеся конокрады должны были работать в Бражине до осени, затем могли вернуться. За каждого возвращённого конокрада староста пообещал отдать Белову на выбор девушку или мальчика, на правах усыновления. За это Белов обещал забыть обиду и приглашал на весенний торг после ледохода. При слове торг, лица угров заметно оживились, они хорошо запомнили, что Белов продавал железные изделия вдвое дешевле других торговцев. Расставались практически друзьями.

На обратном пути Белов заехал в Пашур, где в таком же духе поговорил со старостой Коняем. Белов припомнил ему и неоказание помощи при нападении на Бражино, содействие конокрадам, пообещал забыть всё родство, не кормить зимой и не торговать с Пашуром.

- Через пять лет, - сказал Белов, пристально глядя на Коняя, - наше соглашение по отработке вашего долга закончится. Я буду делать, как ты. Своим друзьям сойкам из Липовки, я покажу дорогу к тебе и помогу им увезти награбленное добро и пленных на продажу. Если на меня нападут враги, я их не буду убивать, я покажу им дорогу к тебе, и враги меня не тронут.

После подобных обещаний, Коняй сдался и сделал всё, как потребовал Белов. На берегу Тарпана повторилась сцена братания, только на этот раз Коняй признал Белова старшим родичем с правом распоряжения всеми жителями Пашура. Чтобы у Коняя не возникло желания обмануть, Белов забрал его единственного сына, толкового парня лет пятнадцати, который уже умел читать и писать.

Первые недели после насильственного братания Белов ожидал любого подвоха, время шло, всё было спокойно. К его удивлению, изменилось поведение большинства угров, особенно тех, кто приходил на временные работы. Возвращаться в Пашур никто не хотел, пришлось Белову проводить ротацию по своему выбору, стараясь воздействовать на всю молодёжь Пашура. Конокрады, услышав о братании, сами попросили Белова принять их клятву, после чего работали не хуже других без всякой охраны. Девиц Белов определил на хозяйственные работы, предложив выбирать парня для замужества. Сам при этом объявил всем холостякам, что любой паре, пожелавшей жить в посёлке, подарит дом и всё необходимое в хозяйстве. Сразу пожелали жениться три пары молодых угров, пришлось Белову сдержать слово. Когда он поинтересовался, почему они раньше не женились, ответ был ожидаемый, родители были против, семьи у обоих бедные.

После ледохода, обрадованный неплохими результатами по вливанию в местные роды угров, Белов уже внаглую поднялся в верховья Бражки. Там он сразу заметил среди жителей селения конокрадов, пару месяцев просидевших на цепи в Бражине. Не подавая вида, что узнал их, Белов также наедине пообщался со старостой. Работников для себя он не требовал, понимая, что птички упорхнули из гнезда. Однако путём различных угроз Белов добился от старосты публичного братания и разрешения молодёжи селиться в Бражине. Одновременно Белов предупредил старосту о пропуске конокрадов и других бандитов в Бражино, при котором Белов просто сместит старосту, а жителей переселит в посёлок. Староста, уже наслышанный о Пашуре, заверил Белова о соблюдении правил.

Занятый дальнейшими посевными и посадочными работами, Белов не переставал обдумывать способ замирения и вхождения в родственные отношения с жителями Россоха. Наглостью и угрозами тут не взять, славяне это не угры, да и много их. Белов решил пойти другим путём, который припомнил в разговоре с пленниками. Называется он классически, разделяй и властвуй, или, подкупай и владей. Пока Белов обдумывал и прикидывал свои ходы, весенне-посевные работы закончились. Тут его закрутили торговые дела, пришли лодки Окуня с новой рудой. Белов сразу заказал им руду из тех мест, где в образцах были марганец, хром и никель. Силами новых работников начали строить сразу три больших лодки для собственных поездок за рудой, в том числе свинцово-серебряной. Благо досок наработали несколько тысяч.

Потом приехали угры из ближних селений, за ними остальные. Белов демонстративно обменивал "своим" уграм товары дешевле, чем прочим. Это сильно поднимало его статус у "родственников" и желание породнится у других родов. Белов надеялся, что остальные соседи созреют до зимы. В Липовку Белов решил съездить сам, взяв с собой кроме Алины одного из пленных конокрадов. Торгуя в Липовке, Белов с удовольствием наблюдал, как пленный рассказывает на берегу свою историю. Белов специально затянул торговлю, потом долго обменивался новостями со знакомыми. Приковав пленного в лодке под наблюдением Алины, Белов сходил в гости к Иве и Липе, подарил гостинцы, нарассказывал разные разности. Наутро Белов решил сходить к старосте, заведомо зная, что тому всё пересказано несколько раз. Так оно и оказалось.

На этот раз староста оказался довольно сообразительным, сразу понял, куда клонит Белов. Не стараясь казаться более хитрым, чем есть, Белов предложил старосте самый простой для себя вариант. Белов отдаёт старосте всех пленных просто так, за это староста братается с Беловым или усыновляет его, со всеми правами родича. Остальные вопросы по возвращению пленных и материальной выгоды от возвращения их староста решает сам на своё усмотрение. Самое главное, чтобы ни один род из племени глазичей, особенно шестипалые и ельцы, не имел формального повода нападать на Бражино или Белова лично. Желательно, чтобы это все старосты объявили вслух Белову или на городском сборе.

- Они ни за что не согласятся помириться с тобой, - сразу отверг предложения Белова староста, - ты убил двоих родичей.

- Эти родичи меня ограбили и хотели пожечь, - спокойно парировал Белов, - за это по Правде полагается смерть, если пойманы на преступлении. Я был в своём праве.

- Кроме того, если они не согласятся принять меня в родичи, я продам всех пленных, два десятка мужиков, южным купцам. Но перед этим приеду в Россох и всем расскажу о жадности старейшин, - продолжал Белов, - сразу предупреди, что при любом нападении горожан на посёлок, лично убью тех старейшин, из рода которых будут нападать на меня.

Долго пришлось разговаривать со старейшиной, пока Белов убедил того, весь день. Наутро Белов ещё раз согласовал со старостой план действий и уплыл домой, оставив пленного в качестве задатка доброй воли. Кроме того, пленный был своеобразной миной замедленного действия. Белов не зря отобрал именно этого парня, тот должен был тайно поговорить с жёнами и подружками пленников и предложить им встречу с Беловым через две недели неподалёку от Россоха. За пару месяцев Белов хорошо поработал с парнем, наглядными примерами доказывая свою правоту.

Пока же, посёлок активно строился. Окунь привёз ещё три семьи мастеров, жилья уже не хватало, пленники занимались заготовкой строевого леса. С появлением новых рабочих рук увеличилось производство кирпича и черепицы. Изготовлением шерстяной ткани занимались уже десять девушек под руководством Тины, летом Белов стремился сделать запасы руды и угля. С середины лета руду стали возить на своих лодках, две из которых приводили в движение паровыми двигателями. Двигатели были маломощными, но против течения шли уверенно, делая до десяти километров в час. В качестве компенсации украденных самоцветов, Белову пришлось полсотни килограммов серебра переплавленного на гривны, раздать мастерам за первый год работы. Расплачивался Белов прилюдно, чем шокировал не только угров, но и пленников. С ними Белов продолжал постоянную работу, всячески демонстрируя выгоду проживания и работы в посёлке.

В назначенный день Белов в одиночку на моторке приплыл к месту встречи, недалеко от Россоха, опасаясь засады. Засады не было, впрочем, как и женщин. Безрезультатно прождав весь день, Белов собрался домой, когда к нему из кустов вышли две девицы. Только они вдвоём решились прийти на встречу, самые любопытные. Белову пришлось приложить немало усилий, чтобы уговорить девиц самим посмотреть на жильё их мужей. Двадцатилетний опыт общения с людьми в различных ситуациях сказал своё решительное слово, поздним вечером девушки сошли на берег в Бражине. Для свидания с мужьями Белов выделил новый двухэтажный дом с печами и слюдяными окнами, типовой постройки. Пришлось, правда, всю ночь покараулить, чтобы не убежали на радостях. Зато утром Белов пригласил всех четверых к себе в дом, где, в ходе завтрака на фарфоровом сервизе, в комнате с большими зеркалами, предложил молодым перебраться в Бражино на правах младших родичей, в готовый дом с хозяйством. Даже пообещал овец, куриц и лошадь, работу предлагал на выбор, за гривны в мастерских, или вести своё хозяйство. Дав молодым парам день на знакомство с посёлком, вечером Белов отвёз девушек обратно.

За всеми наполеоновскими планами Белов не забывал через день заниматься с подростками из группы охраны, которых начал учить рукопашному бою. В качестве тренировок, мальчишки сидели в засадах вокруг посёлка, ежедневно проверяли следы вокруг посёлка, по ночам оставались в секретах вдоль рек. Сам Белов несколько раз проверял эти секреты по ночам, пока ребята не стали относиться к караульной службе достаточно серьёзно. Несколько раз ребята замечали угров с левого берега Камы, те к посёлку не приближались и действовали в одиночку. Белов решил заняться сближением с уграми-охотниками осенью. Этим летом он надеялся решить вопрос с племенем глазичей.

К середине лета купцы-южане пополнили запасы нефти и хлопка. Белов рассказал Сагиту о бегстве бывших наложниц и пропаже гранёных самоцветов. Сагит посочувствовал, но Белов заметил, что для купца это не новость. Значит, сделал вывод Белов, беглецы добрались на юг. Продолжая эту тему, Белов, между прочим, упомянул, что никто в мире не сможет огранить так самоцветы без специальных инструментов, которые есть только у него. От приобретения рабов-южан Белов отказался, объяснив купцу, что они слишком дорого обходятся. Тех ценностей, которые украли беглецы, хватило бы на десяток рабов. Чтобы заинтересовать торговца в дальнейших поездках, Белов заказал ему сотню пар различной обуви из кожи, мужских и женских размеров. Расплачивался Белов с торговцами исключительно своими товарами, железными инструментами, зажигалками. На пробу предложил партию досок, дерево на безлесном юге было в цене.

В назначенный срок Белов побывал в Липовке, где его ждал отрицательный ответ старосты, которому городские старшины даже запретили пускать Белова в селение. Из двух жён пленных, только одна решила перебраться в посёлок, Белов был рад и этому. Устраивая им новоселье, Белов принял от бывшего пленного клятву на крови, чтобы тот официально признал себя младшим родичем Белова. Несмотря на некоторые успехи, Белов чувствовал, что с пленными придётся решать до наступления зимы. Многие из них уже предлагали Белову принять их клятву и снять кандалы, но Белов отлично знал, что по первому зову своих старейшин парни в лучшем случае просто убегут, в худшем - перережут Белову горло. Сейчас Белов только гадал, когда последует новое нападение, до сбора урожая или после него. Он усилил патрули со стороны Россоха, а сам занялся изготовление новых патронов, восемнадцати револьверов пока хватало на всех стрелков.

Чтобы уменьшить возможные места нападения на посёлок, Белов проверил засечную линию и немного продлил её в обе стороны. Теперь в посёлок можно было попасть только по рекам, а всё расчищенное от леса место отлично просматривалось из посёлка, до самой засеки. Немного отвлёкся от оборонных занятий Белов на установку и пуск второго водяного колеса, затем на монтаж молота к этому колесу. Теперь посёлок стал регулярно содрогаться от ударов молота, весом триста килограммов, зато скорость ковки и её себестоимость значительно снизились. Вполне появилась возможность ковать цельнометаллические доспехи и шлёмы. Эксперименты Белов решил оставить на зиму, стараясь летом запастись материалами и решить вопрос безопасности посёлка.

Опасность пришла с другой стороны, не вернулась в срок паровая лодка, ушедшая вверх по Каме за свинцовой рудой. Белов решил проверить, отправился один, на моторке. На Выселках никто не знал, что случилось с лодкой, её видели, идущей вверх по Каме. Окорок рассказал, что к Скору приезжали угры-охотники, после чего тот на неделю уехал вверх по течению, перед самым пароходом. Вернулся довольный, привёз много мехов, проговорился, что меха с той стороны Камы. Спрашивать Скора Белов не стал, не дурак, внимательно стал осматривать берега Камы выше по течению. Двигаясь всё выше по Каме, Белов добрался до места стоянки, где парни устраивали постоянные ночлеги. Ребята соорудили там небольшой шалаш, там их и подкараулили. Труп одного из кочегаров Белов нашёл в нескольких шагах, он был уже обглодан зверями. При осмотре удалось обнаружить только замытые дождями следы, да вытащить из раны обломок каменного наконечника стрелы.

Оставалось найти пароходик, его либо потопили, либо увели к себе угры-охотники, только они в здешних краях пользовались каменными наконечниками в стрелах. Для себя Белов уже предположил, что в нападении участвовали угры и Скор. Старшина, если он осторожен, не должен взять себе ни кусочка из парохода, ему неплохо заплатили мехами угры. Угры могли просто утопить лодку, но медь и железо высоко ценят даже эти дикари, наиболее вероятно, что металлические детали они демонтируют и унесут. Белов направился к речке Мельничной, разыскивать следы угров.

Первым делом он проверил капище, где несколько дней никого явно не было. От капища он двинулся вверх по течению, затем на восток. Там по рассказам ещё того, прошлогоднего пленного, находилось стойбище угров из рода лесных охотников. Белов даже не пытался скрытно подбираться к селению, не настолько самоуверенным он был. Прошлым летом ночью просто повезло, а днём возле селения его обязательно заметят. Поэтому Белов поднялся на моторке как можно дальше по реке, открыто вытащил лодку на берег. Пешком двигался также открыто и шумно, показывая, что не скрывается. Уже на второй день пути навстречу вышли два угра с вопросами о цели движения. Белов, на ломаном угорском представился, сказал, что хочет поговорить с охотничьим вождём Топором, который его должен знать. Угры довели Белова до селения достаточно быстро и провели к чуму в центре стойбища.

Почти всё стойбище состояло из чумов, у леса виднелись несколько сараев из жердей, чумов было немного, не больше тридцати. Обилие детей и подростков просто поражало, "целый пионерский лагерь", подумал Белов. Охотничий вождь Топор уже ждал возле своего "вигвама", настороженно глядя на Белова. "Жаль, что не спросил, какая у него семья", успел подумать Белов перед приветствием. Разговаривать пришлось возле чума, сидя, на отполированном предыдущими "посетителями", стволе липы. Белов не спешил перейти к делу, подробно рассказывая о своих делах. Затем осторожно поинтересовался, как дела в селении, хороша ли охота, удачно ли пережили зиму. Выслушав довольные ответы Топора, который подробно рассказал о великолепных охотничьих трофеях, заметно расслабившись и утратив насторожённость, Белов начал "работать". Перемежая похвалы с заинтересованными вопросами по дивным трофеям, часто переспрашивая и отвлекая Топора мелкими уточнениями, Белов выяснил, что зимой угры неплохо поохотились, добыли много ценных шкур.

После осторожного упоминания об обмене шкур на железные товары, Топор заулыбался и, с детским хвастовством, показал Белову своё копьё с железным наконечником, потом колчан со стрелами с медными наконечниками. Белов порадовался вместе с Топором, удивился, какие хорошие мастера в роду Топора, отлично сделали такие дорогие вещи. Топор, в свою очередь, поделился, мол, делать ещё не умеем, зато выгодно обменяли у соседей, на другом берегу Камы, на Выселках. Белов продолжил разговор, постепенно уходя к другим темам, давая понять, что пора поговорить о цели визита.

- Беда у меня, - по-угорски продолжил Белов, - кто-то убил моих людей, которые плавали на пароходе. Помнишь лодку, из которой идёт дым? Два паренька на ней плавали, одного я нашёл убитым на том берегу, в глазу у него оказался обломок стрелы.

Белов выложил перед Топором каменный наконечник. Он уже понял, что Топор непричастен к нападению на пароход, но была вероятность, что Скор использовал других угров из рода охотников. Топор, несмотря на свою непосредственность, проявил себя мудрым человеком. Не делая поспешных выводов, он отдал наконечник одному из охотников, а сам быстро собрался в дорогу, взяв с собой двоих охотников постарше. Почти бегом все четверо добрались до моторной лодки, на которой Белов быстро вернулся к месту убийства. Там никто не успел побывать после Белова, что облегчило работу следопытов. Белов показал затопленный пароход и уселся, ожидая результатов осмотра. Ожидание затянулось до вечера, ночевать перебрались на другой, левый берег.

Там, костра, подвели итоги осмотра. Убийц было двое, один, стрелявший из кустов, другой, подошедший к костру и убивший второго несчастного. Угры нашли чёткий след правой ноги одного убийцы, который оказался им знакомым.

- Человек с такими следами обменял нам железные и медные вещи на шкуры, - неохотно произнёс Топор, глядя на Белова.

- Он живёт на Выселках, - закончил Белов, заметив напряжение в голосе Топора.

- Да, - подтвердили все трое угров, с любопытством глядя на Белова.

- Остаётся узнать, кто стрелял из лука, и куда девался второй труп, - спросил Белов у Топора.

- Второй упал в реку от удара, надо искать ниже по течению, - ответил один из охотников.

- Угра, который стрелял, утром приведут сюда, - добавил Топор.

Однако, Топор ошибся, утром к месту ночлега приплыли на лодках угры, сообщившие Топору, что наконечник от стрелы чужой. Ни у кого из охотников стрел такой выделки нет, и никто не узнал этот камень. Белов предполагал такой исход, придётся плыть на Выселки. По пути Белов решил ещё раз внимательно осмотреть берег Камы, надеясь обнаружить труп, упавший в воду. Другой труп, завёрнутый в кору, везли на лодке. Плыли медленно, на двух лодках, тщательно осматривая мелководье и кусты над водой. При осмотре одной заводи Белов заметил странное движение в прибрежных камышах. Предчувствия не обманули, второй труп нашёлся, да ещё какой! Парень оказался живёхонек, правда сильно изголодавший и обессилевший от потери крови. Немного закусив, Петунь, рассказал, как всё случилось.

К костру, у которого уже собирались спать двое парней, подошёл Слад, попросивший показать устройство парохода. Петунь, гордый своей работой, направился к пароходу, когда сильный удар в спину кинул его в воду. Спасло парня то, что он был очень худой и лёгкий. Как объяснили охотники, нож ударил в рёбра и скользнул по ним, а Петунь от удара свалился в воду. Белов подумал, что свою роль сыграла неопытность Слада, тот даже кабана толком зарезать не смог. Петунь от неожиданности не успел даже вскрикнуть, а когда вынырнул, услышал голос ещё одного человека и решил притвориться убитым, затем пять дней прятался в кустах на берегу. Моторку Белова парень проспал, вернее, валялся без сознания. Рана у мальчишки оказалась неглубокой, был содран порядочный клок кожи вдоль ребра, но воспаления не было. Пока его перевязывали, Белов продумывал, как поступить, затем посоветовался с Топором, поможет ли тот наказать убийц. Много времени ушло на согласование действий, после чего обе лодки пошли к пристани Выселков.