Слезы князя слаще сахара

7

Я вышла из зала, едва держась на ногах. Болезнь давила с новой силой, все плыло перед глазами.

Обратно провожать меня никто не собирался. Я попыталась сама припомнить путь назад, но мысли разбегались, ускользали. Делать было нечего, и я пошла наугад.

Добравшись до галереи, которая сперва показалась мне смутно знакомой, я оперлась о стену. Прикрыла глаза в надежде, что головокружение ослабнет. А когда вновь открыла их, то вдруг осознала: в этом месте я точно прежде не бывала. Очевидно, я забрела в чужую, неизвестную мне часть замка.

Пошатываясь, я побрела обратно к залу с печью, как мне представлялось. Но коридоры, будто назло, все сильнее путались и менялись местами. Не знаю, сколько я блуждала, прежде чем услышала голоса.

Меня мгновенно охватило облегчение: наконец, я была не одна. Надежда слегка развеяла туман, и я пошла на звуки смеха и разговоров.

Вскоре я уже различала отдельные голоса, дружеские перепалки, звон ударяющихся чаш. Я остановилась у арки, привлеченная светом и теплом, что струился из общего чертога. В нем отдыхали нарядные люди. Должно быть, бояре…

Их одежды казались непривычно яркими, непривычно украшенными. Они сидели за длинным деревянным столом, накрытым вышитой скатертью. Многочисленные кувшины и кружки с напитками явно сослужили службу их хмельному веселью.

Я обрадовалась, поняв, что и в этом замке, оказывается, царила жизнь. Я хотела было выйти к ним и спросить дорогу.

Но радость сменилась тревогой, как только я уловила суть их разговора.

– Ему давно пора уступить место кому-то более… достойному, – произнес один из собравшихся, человек с ледяными глазами. – Мы имеем право поставить вопрос открыто. Мы ведь знать.

Мне стало страшно, и я вмиг забыла о хвори. Было нетрудно догадаться, о ком тут говорили, и разговор явно шел опасный. Если бы кто-то узнал, что я это подслушала, мне пришлось бы несладко.

Я отступила и огляделась в поисках укромного места. Рядом с аркой притаился темный уголок. Оттуда я ничего не могла увидеть, только слышать, и само укрытие было не слишком надежным. Но я понадеялась, что черное монашеское одеяние скроет меня в тенях.

– Мы сможем что-то предпринять, только когда он станет совсем беспомощен, – заявил какой-то почтенный старец. – Пока он еще может держать оружие, народ будет его уважать и наши руки связаны.

– Да вы разве не видите, что он только ради этого и проводит свои… как их, тренировки? Показательные выступления, чтобы заставить нас молчать, – заявил молодой и явно пьяный боярин. – И что, нам теперь ждать, когда его добьет это нелепое пророчество?

– Есть только одно утешение, – я узнала голос первого говорившего, с ледяными глазами. – Князю никуда не уйти от его «нелепого пророчества». Сколько бы замков он ни велел повесить на дверях часовни.

От любопытства я чуть не высунулась из укрытия, как вдруг услышала шаги в коридоре. Поступь звучала уверенно, тяжело. Вряд ли это был кто-то из опоздавших бояр.

Мои глаза распахнулись, когда мимо прошел сам Князь. Это невозможно, подумала я. Разве он не остался в том зале?.. Я едва успела прижаться к холодному камню, молясь, чтобы он не заметил меня. Князь не обратил на меня внимания.

Он стремительно вошел в чертог, и внутри воцарилась тишина. Казалось, его присутствие подавляло все вокруг – даже меня, несмотря на то, что я пряталась в отдалении. Молчание затянулось, пока, наконец, он не заговорил сам:

– Что, речи кончились? Шептались обо мне, не так ли? Время от времени вы забываете, что в этом замке каждое слово доходит до моих ушей быстрее, чем покинет чей-то рот.

Один из бояр попытался возразить:

– Великий Князь, мы лишь обсуждали приготовления…

Но тот перебил его:

– Приготовления к чему? К заговору?!

– Да мы ж ничего не сказали такого, чего бы каждый не знал, – вдруг выступил выпивший боярин. – Слишком уж вы ослабли.

Внезапно послышался скрежет, а затем жуткий грохот. Как будто рухнула стена. Что-то металлическое попадало на пол с жалобным бряцаньем и раскатилось по сторонам.

Я услышала сбитое грудное дыхание и чуть выглянула из-за арки. Князь опрокинул дубовый стол…

– Повтори, – процедил он с усмешкой, словно нарочно искал повода для расправы.

– И повторю, – нахально продолжил боярин. – Земля в тяжелом положении, а вы ей уже не защитник. И кто пойдет за вами в бой? Вас самого придется защищать!

Я замерла в своем укрытии, понимая, что тот не ведал, что несет. Я испугалась, что эта дерзость может стать последней для молодого боярина. И не зря.

– Ты станешь уроком для остальных, – проговорил Князь, словно вынося приговор. – Я ослаб из-за чахотки, а тебя подкосила медовуха. Проверим же, чей недуг сильнее. Кто при оружии? Дайте нам по мечу.

Собравшиеся бояре начали роптать, некоторые попытались отговорить Князя. Однако приказу подчинились, и звук металла, покидающего ножны, заставил меня задрожать.

Старец попробовал вмешаться:

– Ваше Величество, не тратьте силы. Вы драгоценны для своих земель, даже в нынешнем состоянии. Никто вам не равен. Этот дурак проспится и схватится за голову. Накажите его по своему разумению – потребуйте доказать верность, изгоните, лишите владений и титула. Только не убивайте.

Но Князь его не слушал. Раздался шум. Нетвердые шаги. Видимо, боярин начал пятиться.

– Ну же, Сивер, – прохрипел Князь, и голос его был сух и жесток. – Нападай. Разве это не должно быть очень просто? Против кого-то вроде меня.

Боярин все же попробовал с ним потягаться, но, судя по всему, заметно уступал и в итоге начал бормотать:

– Я… Я не это имел в виду…

– Позвольте ему сдаться, – взмолился старец. – В насилии нет нужды. Прошу вас.

– Он должен винить только себя. По его же собственному совету я отвергаю ту свою часть, которая ему не угодна. Мою человечность и слабость. И если кто-нибудь еще хоть раз попробует отговорить меня…

Послышался омерзительный звук наносимой раны, затем упавшего тела. Я зажмурилась. Я ждала, что чертог наполнят крики, но все молчали.

Дрожащей рукой нащупав крестик, я попросила у Святой Матери позаботиться об ушедшем.

– Ну что, кто-то еще считает себя лучше меня? – раздался мрачный вопрос. – Я один стою дороже всех вас. Сверхчеловек остается таковым всегда. Чей был меч?

Он плюнул и вышел, и я просто смотрела на его удаляющуюся спину. Я ощущала трепет, даже если он пугал меня до ужаса.

– Ох, Сивер, дружище… – вздохнул кто-то внутри чертога. – Доигрался.

– Вирланд никогда до этого не навещал нас. Какой бес вдруг притащил его сюда?

Я сглотнула, все еще не в силах поверить в произошедшее. Только что Князь расправился с человеком. Так близко от меня…

Он не был тем, с чьего молчаливого согласия умирали. Он сам был убийцей. Настоящим.

Прежде я еще не встречала подобной безжалостности. Такой уверенности в собственном праве отбирать чужие жизни. Я поймала себя на мысли, что стремлюсь понять причины этой жестокости.

Но что, если напоминание об отсутствии доверия подпитало его страх быть обманутым? Что, если своими вопросами я обострила его помешательство?..

Тогда это были последствия моей беспечности.

И тогда именно я была виновата.

Я решилась покинуть угол и взглянуть на усопшего. Тело боярина безжизненно лежало на каменном полу, и кровь медленно растекалась по плитам алой лужей. Она приковала к себе мой взгляд.

До сих пор я не до конца понимала, что мир, в который я вошла, был полон зверства. Прежде я не видела, как оно выглядит. Теперь же узнала. И представила себя лежащей в луже крови – вот что бы со мной случилось, не будь я полезна Князю.

– А это кто? – вдруг спросил человек с ледяными глазами, глядя прямо на меня, и я поспешила сбежать.

Слава Владычице, он не мог разобрать, кто именно из сестер тут побывал.

Но, конечно, он понял, что свидетельницей была монахиня.

На этот раз ноги сами принесли меня в нужное крыло. Я чуть не врезалась в матушку Василиссу – так быстро бежала, захлебываясь отчаянием. Та обеспокоенно вскинула руки, будто ограждая и не позволяя пройти дальше.

– Что случилось, дитя? Князь?.. Он что-то сделал?..

Я то ли кивнула, то ли покачала головой, и, словно почувствовав мое смятение, она слегка приобняла меня. Тепло ее рук было приятным, но я все равно больше не могла находиться в этих бесконечных коридорах и темных стенах. Мне отчаянно хотелось вырваться на волю. Уйти далеко-далеко. И забыть все случившееся, подобно страшному сну.

– Матушка, – тихо прошептала я, ни на что не надеясь, – можно ли мне ненадолго выйти из замка?

– Погуляй во дворе, если хочется, – ответила она.

Там, среди могил?.. Я замотала головой. Мои губы зашевелились сами по себе:

– Только не двор, матушка! Возможно, вы могли бы отвести меня куда-нибудь подальше. Возможно, мы могли бы пройтись… по городу…

В этот миг я явственно осознала, как меня тянет хоть на мгновение оказаться там, среди живого шума, запахов, голосов. Я никогда не бывала в городе.

– По городу? – удивилась матушка Василисса, и я услышала в вопросе легкий упрек. – А у тебя сил-то хватит после обряда?

Я твердо кивнула.

– Не беспокойтесь. Клянусь, я не стану жаловаться. А вдруг это будет последний раз, когда я…

Она тяжело вздохнула. Наверняка ей стало жаль меня. Наверняка она видела, как напугана я была, и связала это с лечением. С мыслями о моей возможной скорой смерти.

– Это опасно и нехорошо, дитя, – ее голос смягчился, но беспокойство осталось. – Хотя я понимаю, как для вас, девочек, это важно.

В ожидании ее решения я затаила дыхание. Мне так хотелось избавиться от образа убитого боярина, все еще стоявшего перед глазами.

– Прошу. Мы не будем задерживаться. Всего лишь час, может, чуточку больше…

Матушка Василисса долго молчала, и надежда все таяла.

– Хорошо, дитя, – наконец произнесла она. – Но только завтра. Сегодня уж больно поздно. Я скажу, что мне нужно в церковную лавку, а вам – за девичьими вещами. И вы должны будете не отходить от меня ни на шаг.

Я поблагодарила матушку, и в тот же миг из келий показались другие сестры. Должно быть, они все слышали.

– Мы действительно сможем выйти? – спросила одна с любопытством.

– Да, но ненадолго, – строго отрезала матушка. – И никаких приключений. Я попрошу воеводу, чтобы отрядил человека. Кто-то должен будет нас сопровождать.