Слесарь 3

Глава 12 КОРОТКАЯ. НАПАДЕНИЕ

Сегодня проснулся рано, в солнечное утро позднего лета по-местному. Шел шестой, последний месяц лета, светило жарило по-прежнему. Не смотря на приближающуюся осень, которая отличалась более частыми дождями и уменьшением дневных температур. Как мне рассказывала та же Грита, сам то я еще с осенью не сталкивался.

Не думал, что когда-нибудь пожалуюсь на жаркое и солнечное лето, но, честно говоря, постоянное солнце и нагретые камни в доме уже реально поднадоели. Хотелось прохлады и хорошего сквозняка. Сквознячок мы с Гритой устраивали, открывая ставни в наших обеих комнатах, но он был совсем слабенький и почти не освежал тело.

Очень не хватало большого вентилятора и розетки с переменным током.

Три месяца назад, перед праздником середины лета, я сделал первую поездку в Сторожку с обозом и теперь, лежа на своей большой кровати, уже на матрасе из пера птицы, вспоминал, что надо сделать перед отправлением обоза. Сегодня в поездку отправлялись две подводы, не сильно груженые, в основном, продуктами питания. Одну можно было отправить вперед, к мастерской, меня дожидаться, вторую догрузить и отправиться на ней туда же.

В этот раз выдали чуть ли не пол-списка того, что оставалось в долгах за городом. Получается, надо не надеяться на согласование списков Бромсом с присными, а, просто, почаще бывать на складах и перехватывать редко появляющиеся товары физически.

Тем более, прикормленные грузчики сразу сдавали мне, что нового и редкого привезли недавно, где оно лежит и сколько его осталось.

За маленькую премию, из моих собственных средств.

Решались проблемы, для которых надо было поднимать Старших, чтобы они появлялись в городе, который откровенно недолюбливали, натравлять их на Бромса, который тоже любил внезапно пропадать из кабинета.

А без начальника остальные чинуши только пожимали плечами и жалобно мычали.

А тут, небольшое финансовое вливание, и все, о чем я спрашивал парней, внезапно находилось и появлялось. Хранитель складов смотрел на эти шалости сквозь пальцы, все это добро было не особо ликвидно, и предметами первой необходимости не являлось.

Старшие убедились, что все вопросы, я поздно или рано, все равно приземляю и просто тихо радовались изобилию продуктов, одежды и обуви, золотым дождем, проливавшимся на Гильдию.

Альс, наверно, по три раза на дню молился своим охотничьим богам, что тогда Крысы все-таки напали на нас.

Смерть пятерых молодых парней и списание шестого по инвалидности, теперь казалось чем-то незначительным, на фоне огромного и достаточно качественно океана благ, выдаваемых со складов города.

Вот так оно и всегда. Чьи-то кости тлеют под землей, а кто-то — в шоколаде.

Я осторожно, чтобы не разбудить Гриту, сполз с кровати и начал одеваться.

Подруга моя, казалась довольной жизнью, моим твердым плечом и частыми подарками, за выдающиеся вокальные данные и постельные достижения.

Теперь, уже мои приятели, все гвардейские крепыши, относились к девушке с осторожной заботой, стараясь поболтать с ней, когда появлялась возможность.

И откровенно завидовали мне, признавая мои незаурядные умения в роли учителя. Оказалось, довольно сложно переучивать молодых бойцов бить так, как умел я. Но тем это было интереснее, я не на шутку увлекся тренировками с молодежью и сам пытался повторять за Гинсом и остальными.

Понемногу начинало получаться и владеть ножом и бить по уязвимым местам ногами, так. как учил и в совершенстве владел Учитель.

Мне нравилась такая неторопливая жизнь, в свое удовольствие, со множеством свободного времени, постоянными обедами и ужинами в *Лисе и Журавле.*

Даже неизбежные визиты в Ратушу я принимал с удовольствием. Подолгу стоял на входе, общаясь с гвардейскими, слушая свежие новости и сплетни, и сам тоже, делясь своими. Мимо проходило все больше знакомого народа, меня стали узнавать все чиновники и служащие. Приветствовали и останавливались перекинуться парой-другой слов.

В Ратуше я немного доставал Бромса, продолжая требовать хороший кабинет, наотрез отказываясь от постоянных попыток умаления гильдейской чести в виде предложения непопулярных помещений с плохим видом, слишком маленьких или на третьем и четвертом Этажах.

Бромс тоже привык ко мне, как к неизбежному злу, и даже перестал намекать, что очень занят и не может принять меня.

После такой работы хорошо было прогуляться до мастерской. Побаловать лошадку, переодеться и поработать до обеда в, частично уже своей, конторе, которая начала приносить хорошую прибыль. Мы уже выдали двадцать первых арбалетов и понемногу увеличивали производительность труда, опережая график выдачи изделий городу.

Деньги из старого матраса я спрятал в новый тайник, расшатав и вытащив один из кирпичей в полу, потом еще один под ним, наполовину. Потом засыпал щели свежей уличной пылью и с виду, все было, на твердую четверку.

Если его не трогать, конечно.

Алмазы я не рискнул оставить дома, в своей комнате и вывез их из города. Спрятал в лесу, немного не доезжая до трактира Сохатого. Выбрал укромную полянку и закопал их под приметным кустом. В самом трактире я выпивал по пару кружек по дороге и туда, и обратно, заодно посещая туалет с неизменными лопухами.

Хозяин трактира все время пытался меня заманить к себе вечером в выходной, надеясь устроить хорошие ставки, но я только посмеивался.

Ломать руки об чугунные лбы этих лесорубов?

Секретарю первой ступени?

Давно так не смеялся.

— Да и чего у тебя делать? Грита то больше здесь не поет, — с недоумением замечал я.

— Другая поет, не хуже твоей подружки, — явно блефовал Сохатый.

— Да ну, — не верил я, и Сохатый начинал горячо доказывать, что это именно так.

Я обещал подумать и ехал дальше, вспоминая, как впервые увидел девушку.

Все же удалось мне вспомнить слова нетленки Бутусова или Кормильцева, и понемногу напеть Грите со Скопом.

Песня потрясла девушку, несмотря на сложное исполнение. Грита сразу закричала, что она про нее, как я и обещал. Восторгам не было предела и целую неделю я получал в постели горячей монетой. Естественно, чтобы правильно использовать прилагательные и прочие редко распространенные слова, мне пришлось пару вечеров провести с Корном, радуя его самой лучшей ресой.

Рыжих уже судили, обвинили во всех смертных грехах, что было недалеко от истины и отправили на рудники в Скалистых предгорьях. Нашли у них в усадьбе что-то или ничего не нашли, я Шидера не спрашивал, и, вообще, больше не интересовался, как там все вышло.

Деньги ко мне пришли, остальное меня не интересует, я даже думать так пытался, на всякий случай. И так неплохо засветился с ним в усадьбе, помогая в обысках.

Вот и в этот раз, я заехал в трактир Сохатого, привязав лошадку у входа. Просто за холодненькой кружкой пива с такой жары. Выпил и шагом поехал в Сторожку.

Хлопотное это все же дело, Гильдию снабжать, но моя жизнь меня устраивала, поэтому и лишние хлопоты не пугали совсем. Вот езда туда-сюда поднадоела, постоянно мысли возникали отправлять обоз без моего сопровождения. Риску тут никакого нет, за сохранностью сами возчики следят, да и казначей не дремлет.

Случаев с нападением на обозы за последние три года не зарегистрировано, в памяти народной.

На обратном пути мужики как-то умудрялись подхалтурить, подвести урожай селян в город. И людям помогали и себе денежку откладывали, на пиво и не только. На хуторах далеко еще не у всех были свои лошади. Поэтому курсирующие почти всегда пустыми поводы быстро обросли клиентами и заказами от небогатых селян.

Я в эти вещи не лез, и парни были мне благодарны за такую вольницу, клятвенно обещая не доставлять хлопот с товаром и его недостачей:

— А, если, у кого будет умысел, из новичков, сами его поучим, без Охотников обойдемся, — так мне пообещал самый опытный мужик.

В Сторожке я быстро отчитался казначею по всему товару, обратил внимание на новые позиции в списках, которые удалось привезти первый раз.

И, пообедав, дал отдых и своим усталым членам и Крите, на пару часов.

Потом собрался и снова встретил обоз на выезде из Сторожки.

Помахал рукой возчикам и пришпорив лошадку, поскакал обратно в город.

Я все увереннее держался в седле и, немного, гордился этим, стараясь показать, что могу и так, и еще быстрее.

Проскакав с полтора километра, я остановил лошадь.

Навстречу мне двигался какой-то ходок, который здесь не часто попадался. Ведь за Сторожкой почти не было обжитых мест, ни хуторов, ни поселений. Начинались предгорья Сиреневых гор и люди, передвигающиеся в одиночку, оставались здесь редкими гостями.

Мужик, увидев, что я остановился и смотрю на него, замахал руками и что-то прокричал, привлекая мое внимание. Он был достаточно рослый и чем-то вызывал опасение у моей паранойи. Но до него было метров пятьдесят, и я не разобрал, что он кричит.

В этот момент мое чувство, которое обнаруживало чужие эмоции, направленные на меня, просигнализировало, что в кустах, росших вдоль дороги, справа, кто-то замышляет недоброе по отношению именно ко мне.

Рука дернулась влево, собираясь развернуть лошадку и пустить ее с места в галоп, только пару дней, как освоенный мной, как сразу произошло много событий.

Из кустов раздались звуки ударов тетивы, и я похолодел, представляя, как болт или стрела выбивает меня из седла, и я остаюсь валяться со смертельной раной на дороге.

Где, недалеко и до Сторожки, и до трактира Сохатого, но с этого места нельзя было увидеть ни меня, ни мою лошадь. И даже услышать, все же по полтора километра и туда, и туда.

Но болт не вонзился мне под ребра, не пробил мне голову, он, внезапно вырос из головы лошадки и ушел в нее почти целиком, сзади, через секунду, послышался удар еще одного, вонзившегося в круп уже, фактически, мертвой лошади. Крита упала на передние ноги и повалилась на бок, но успела дать мне секунду, чтобы поднять ноги и соскочить с нее.

Ситуация была непростая, один бандит спереди уже достал топор и бежал ко мне, справа находились два арбалетчика, минимум. А сзади на дорогу выбежал четвертый мужик, тоже с топором, отрезая меня от Сторожки.

Думать было нечего, пришло время спасать свою жизнь, с одним кинжалом, я не мог противостоять четверке опытных бандитов, как по нотам, разыгравших нападение на одинокого путника. И точными выстрелами уже убивших мою лошадь.

Я, повернулся к ним спиной и побежал изо всех сил, пытаясь хоть немного отклоняться с прямой линии для выстрела по мне.