Следующий

12. Магия — это хорошо, но и голову иногда включать не помешает

Первая Санкт-Петербургская классическая гимназия

Гром грянул под самый конец учебного дня. К этому времени классы уже опустели, одни гимназисты разошлись по домам, другие корпели над книгами в библиотеке. В некогда шумных коридорах воцарилась тишина, едва прерываемая шаркающими шагами уборщиц, жужжанием мух между оконными рамами. Тем неожиданее для всех стал пронзительный вопль, вдруг раздавшийся где-то рядом:

— Помогите! Кто-нибудь, помогите!

Крик эхом пронесся по пустым коридорам, и вернулся обратно.

— Доктора! — закричали еще громче. — Кто-нибудь позовите доктора!

Наконец, где-то рядом хлопнула дверь. Начали раздаваться гулкие шаги, потом недоуменные разговоры. В коридорах появились запоздавшие педагоги, гимназисты, с удивлением поглядывавшие друг на друга. Явно, никто ничего не понимал.

— Эй⁈– в этот самый момент из-за коридора выбежал испуганный мальчишка, гимназист-первокурсник. — Скорее, скорее! Ему плохо! Я зашел в туалет, а он там! — раскрасневшийся от волнения, с широко раскрытыми глазами, мальчишка «захлебывался» словами. Половину проглатывал, другую пропускал, отчего и не сразу было понятно, что он такое говорил. — что вы стоите⁈ Пошлите скорее!

Собравшиеся переглянулись и двинулись за ним.

— Он там, там, в туалете! — мальчишка то и дело останавливался, чтобы обернуться. Похоже, боялся, что снова останется один.– Прямо на полу лежит…

Едва первый из педагогов скрылся в туалете, как через мгновение уже выскочил оттуда и стремглав понесся по коридору в сторону директорского кабинета. Вслед за ним вышли еще двое, осторожно держа на руках тело с безвольно свисавшими руками и ногами.

Первая Санкт-Петербургская классическая гимназия, кабинет директора

Директор гимназии Адрианов Петр Михайлович был мужчиной внушительных пропорций, напоминая скорее не человека, а вставшего на дыбы медведя: под два метра ростом, грузное тело венчала большая лохматая голова. Он и в спокойном состоянии внушал благоговение, а сейчас разозлившись, и вовсе, пугал своим видом. Собравшиеся в его кабинете педагоги присмирели, боясь лишний раз вздохнуть.

— … Что здесь такое творится⁈ — если вначале директор еще сдерживался, пытаясь разобраться в случившемся, то сейчас попросту орал. — Вы все, зачем здесь поставлены⁈ Под монастырь меня подвести хотите? Желаете занять мое место⁈ Так? Кто это такой герой⁈ Ты, ты или может быть ты? — тот, в кого он тыкал пальцем, горбился еще сильнее, втягивая голову в плечи. — Думаете, я один за все это буду отвечать? Не-е, мои хорошие, нет — каждый из вас тоже получит свое!

И его бешенство можно было понять. Никто из присутствующих педагогов не был душевнобольным и прекрасно понимал, что случившееся не просто ляжет грязным пятном на репутацию гимназии, но и приведет к очень печальным последствиям для каждого из них. Ведь, учащийся Орлов был не просто рядовым гимназистов из обычной дворянской семьи, которая всеми правдами и неправдами сумела устроить своего отпрыска в эту гимназию. Он был единственным сыном одного из старейших графских родов империи, представители которого на протяжении двух последних веков составляли опору монаршей фамилии. Вдобавок род Орловых владел самыми крупными сталелитейными мануфактурами, которые неизменно получали самые лакомые заказы от казны.

— Вы что, не понимаете, что это происшествие прогремит на всю столицу⁈ А если бы Орлов не очнулся? Нашу богадельню же разгонят, а всех нас отправят в Сибирь медведям хвосты крутить…

Его приступ бешенства закончился так же внезапно, как и начался. Казалось бы, только что он орал, как припадочный, глаза метали молнии, кулаки сжимались от ярости, и вдруг все стихло.

— Надеюсь, теперь до всех дошло, что мы в одной лодке, и на дном пойдем вместе, — тяжело вздохнув, заговорил директор. Сейчас в его голосе не было и намека на злость, скорее только усталость.– Всеволод Викентьевич, что скажете? Вы же у нас ведет курс маготворчества. Скажите, там была драка? Кто-то использовал магию?

Все тут же замолчали, скрестив взгляды на наставнике Деев-Гарском, так как вопрос был далеко не праздным, и от ответа не него очень много зависело. Ведь, падение в обморок от внезапно возникшего недомогания вело к одной развязке событий, рядовая драка подростков — к другой, а вот магическая дуэль — к третьей, самой нехорошей. Применение магии без действующего разрешения в общественных местах, а особенно в целях причинения вреда благородной особе, приравнивалось к одному из самых тяжких государственных преступлений. В таком случае сегодняшнее происшествие можно было так квалифицировать, что даже каторга в Сибири покажется детским наказанием. Тут уже лишением магии, или, вовсе, забвением попахивало.

— Что вы молчите? Скоро Орлова хватятся и тут будет не протолкнуться от его слуг! Это магический поединок?

Деев-Гарский задумчиво качнул головой, и все, сидящие за столом, сразу же дружно выдохнули.

— Однозначно, это магический поединок. Я очень внимательно осмотрел господина Орлова, и никакого магического воздействия не обнаружил, — педагог говорил медленно, осторожно подбирая слова. — Здесь нечто совершенно другое…

Он сделал паузу, и напряженная тишина повисла над столом. Все продолжали буравить глазами мужчину, ожидая продолжения разговора.

— Я очень тщательно его осмотрел, — он еще раз повторил свои слова. — Не было никакого магического или физического воздействия, то есть не было ни драки, ни стычки. Понимаете, к чему я веду?

— Подождите, драки не было? — с явным облегчением переспросил директор. — Тогда это совершенно меняет дело. Это очень хорошо. Тогда в чем же дело, по-вашему?

Вновь протянулась пауза.

— Я не доктор, но, по моему мнению, на лицо некое физическое недомогание, — Деев-Гарский остановил взгляд на директоре. — Похоже, господин Орлов внезапно себя очень плохо почувствовал, потерял равновесие и упал.

— Что? Орлов упал в обморок? — у Адрианова аж лицо вытянулось. — Он же здоров как бык: в гимнастике первый, поперек себя шире. Какой, к черту, обморок? Почему? Писсуаров испугался?

Деев-Гарский в ответ молча развел руками. Мол, ничего не знаю, не предсказатель.

— Хотя… — вдруг задумчиво протянул наставник, вскинув голову, Похоже, что-то только что вспомнил. — Петр Михайлович, помните тот случай с господином Орловым, что произошел до его поступления к нам? О нем старались не распространяться, но все же…

Директор, на мгновение задумавшись, кивнул. Конечно же, он помнил то трагическое происшествие с Орловым-млашим, который утонул в озере. Многие потом в столице болтали, что той трагедии могло не случиться, если бы старший брат, как следует, следил за младшим. Мол, разыгрался, а брат свалился в озеро и захлебнулся на глубине.

— Злые языки поговаривали, что после того случая граф Орлов своего сына довольно долго от душевного расстройства лечил, — продолжил Деев-Гарский. — Правда, все скрывали, и достоверно ничего не известно. Получается, не очень-то и выле…

— Ладно, все это уже лирика! — прервал его директор, выглядевший донельзя довольным. Неудивительно, ведь он лично, да и все остальные, только что получили просто «железный» выход их этой весьма и весьма непростой ситуации. — Главное, произошедшее происшествие никак не связано с гимназией. И я буду не я, если господин граф не постарается все это замять.

Первая Санкт-Петербургская классическая гимназия

Именно так все и произошло.

Едва известие о случившемся дошло до графа Орлова, то уже через час он был в гимназии, чтобы лично во всем разобраться. Прибывшие с ним люди, среди которых былоне меньше десятки мужчин с военной выправкой и специфическими ухватками, тут же взялись за дело. За какие-то минуты в гимназии было все «поставлено на уши»: дотошно опрашивались, педагоги-наставники, оставшиеся гимназисты и технический персонал, проверялись помещения на предмет остаточного магического следа. Но результатом всех этих усилий был точно такой же ответ — Алексей Орлов по какой-то пока невыясненной причине внезапно испытал сильное душевное волнение и потерял сознание.

— … Хозяин, похоже, все случилось именно так, как вам рассказали, — к стоявшему на крыльце гимназии, графу подошел его помощник, и начал докладывать результаты своего расследования. Бывший имперский дознаватель, отслуживший в жандармерии больше двадцати лет, он прекрасно знал своего дело, и не доверять его слова не было никакого резона. — Мы не знаем, что там точно произошло, но это точно было не нападение.

— Плохо, — коротко бросил граф, и помощник молча кивнул соглашаясь с ним. — Лучше бы это было нападение или даже драка… Я бы тогда перетряхнул здесь все, начиная с крыши и до подвала. Можно было даже представить дело так, что случившее было подстроено моими недоброжелателями. А теперь…

Теперь же могли пойти совсем нехорошие слухи о душевном состоянии его сына — наследника рода. Слухи имеют свойство множится, шириться и приобретать особенную остроту со временем. К тому же его завистники спать не будут. Можно быть уверенным, что они приложат все усилия для того, чтобы «повесить» на Алексея ярлык душевнобольного.

— Для рода то может очень плохо кончится. Ты меня понимаешь?

Граф посмотрел на помощника, который вновь кивнул. Тут и без слов было понятно, что даже простое подозрение в душевном нездоровье наследника одного из знатнейших родов империи очень сильно ударяло по настоящему и будущему положению империи Орловых. Ведь, душевная болезнь по имперским законам была одним из оснований для помещения под опеку, а значит, ни о каком наследовании места главы рода можно было и не думать. Естественно, в таком случае можно забыть и о брачных союзах; кто в здравом уме выдаст свою дочь за того, у кого не все в порядке с головой? Ответ ясен — никто.

Граф Орлов к тому же был далеко не молод и вопрос нового наследника становился для него чрезвычайно острым. До совершеннолетия еще одного сына он мог просто не дожить. Да и кто сказал, что у него будет этот еще один сын?

— Я потерял уже одного сына. Больше такого не повторится, — пробормотал глухо и после этого посмотрел на помощника. — Сейчас главное, чтобы ни одно слово о случившемся не просочилось за эти стены. Всем и каждому предложишь столько денег, сколько нужно, чтобы они стали молчать. С директором я переговорю лично. Уверен, что и в его интересах помалкивать о случившемся. Алексей сегодня же отправится в одно из наших поместий; пусть там немного проветрится, вдруг что-то внятное вспомнит. Для всех мой сын отправился навестить свою внезапно приболевшую кузину, с которой был очень близок в детстве. А вот потом, как все поутихнет, ты разберешься в том, что здесь на самом деле произошло.

Никитинский переулок

Марк вылетел из дверей гимназии, как пробка из бутылки с хорошим игристым. Перепрыгивая сразу через несколько ступенек, перемахнул лестницу, и через несколько секунд уже выбежал через ворота.

Посмотри на него сейчас кто-то из знакомых, то обязательно бы остановился и стал его расспрашивать. Больно уж взбудораженный вид был у парня — весь расхристанный, лицо пылает огнем, глаза широко раскрыты, губы то ли улыбаются, то ли кривятся. Сразу видно — что-то случилось.

— Ведь все получилось! Черт, черт! Все получилось так, как я и планировал! — Марк едва сдерживался, чтобы не заорать во весь голос. — Это же просто охренительный эффект! Какое вышло шоу, просто невероятно…

Его так распирало от восторга, словно только что прошло его очередное мега-шоу на какой-нибудь популярной площадке. Марк то хохотал, то фыркал, то вдруг начинал что-то неразборчивое бормотать.

— … Он же поверил, по-настоящему поверил! Господи, иллюзия оказалась не просто реальна, а охренительно реальна! Я ведь сам все это чувствовал…

Ему ведь, и правда, не приснилось — созданная им иллюзия получилась невероятно настоящей. Он своими собственными глазами видел, как его кожа приобрела синюшный оттенок, руки опухли, покрылись безобразными наростами, словно тело долгое время провело под водой. Правдоподобие было настолько явным, что и у него в тот момент побежали мурашки по спине.

— А здоровячок-то, сразу поплыл! Я такой охреневшей рожи еще ни разу не видел…

Он шел по улице, уже давно забыв, зачем и куда шел. Взгляд блуждал по фасадам домов, витым узорам решеток заборов, памятникам и фонтанам, ни на чем долго не останавливаясь. Марк машинально переходил улицы, обходил прохожих, сворачивал то в одном, то в другом месте.

В голове, словно в разворошенном улье, «роились» десятки и десятки самых разных идей, от которых просто захватывал дух.

— … Получается, я теперь могу любую личину на себя напялить. Захочу, например, и во мне все будут видеть городового с револьвером и шашкой на поясе. Или лучше сделать иллюзию какого-нибудь толстосума и в таком виде заявиться в ближайший банк, так сказать, поправить дела…

Еще через сотню шагов уже думал о «войне» с мачехой, в которой новые способности были очень даже кстати.

— Да она же просто охренеет! Эту стерву можно так напугать, что она гадить под себя станет. Сделал из себя самого простенького зомбака с кишками наружу и вытекшими зенками и вперед. Тут у любого днище вырвет…

Мелькали мысли и о красотках, падких на симпатичные мужские мордах.

— А что, нацеплю фарфоровую личину какого-нибудь корейского певца-айдола и дело в шляпе. Помнится, в нашем мире по ним так с ума сходили, что мама не горюй. Тут, вообще, девок можно будет штабелями укладывать. Ха, сто пудов и наша «королева» потечет, только увидит такое кукольное личико. Да, это же просто подарок небес!

Действительно, перспективы с новыми способностями открывались такие, что волосы дыбом вставали. Ведь, иллюзии были оружием пострашнее магии, которую применяли маги-кинетики или стихийники. Мощь, к примеру, каменного голема, поднятого магистром, невероятна, но и она пасует перед обезоруживающей иллюзией. Как можно сражаться с тем, чего нет или оно выглядит иначе, чем на самом деле? Ответ — никак!

— Только прежде нужно как следует во всем разобраться. Вопросов, как все работает, еще туча. Учебников бы толковых раздобыть, должны же они где-то быть… Черт, что это еще за дыра?

Только сейчас, когда его восторги начали спадать, до Марка дошло, что он забрел куда-то не туда. Вокруг возвышались сплошные кирпичные стены с крошечными окошками, через которые и кошка не пролезет, не то что человек. Через каждые десять — пятнадцать шагов в стене выступали монументальные ворота с здоровенными засовами и амбарными замками по десятку с лишним кило.

— Портовые склады что ли? — недоуменно пробормотал он, потягивая носом. — Вроде и морем пахнет… Далековато я забрался, даже сам не заметил.

Чертыхаясь и перепрыгивая через громадные лужи, Марки пошел назад.

Небо хмурилось, вот-вот должен был хлынуть дождь, а идти в ливень совсем не хотелось. От восторженного настроения вмиг не осталось и следа.

— … Черт, как же такси не хватает. Сейчас бы тачнул пару раз, и сел в тачку. А сейчас, если только себе по лбу тачнешь.

Недовольно поглядывая на небо, парень прибавил шаг. Туча, висевшая над городом, уже почернела, готовая вот-вот разродиться громом, молнией и проливным дождем.

— Может под этим навесом пересидеть?

Марк резко развернулся и свернул в проулок, над которым крыши двух складом тесно смыкались и образовывали крышу. Не Бог весь какое укрытие, но переждать дождь вполне можно было.

— Темно-то как стало, как в ж…

В этот момент кто-то его крепко приложил по голове. Марк вроде попытался развернуться, крикнуть, но перед глазами уже все поплыло, ноги подкосились, и он рухнул прямо на землю. И последнее, что он услышал, был чей-то гнусавый голос:

— Ставр, принимай своего пацана, отоварили. Дай, я только карманы обшарю. Чай, у этого фраерка монета-то водится…