Следственный тупик

Третий камень

Говард, как оказалось, жил в соседнем доме. Он был то ли родственником вожака, то ли его заместителем. Вникать в родственно-иерархическую связь я не стала, поскольку мозг все равно где-то замылит эту информацию за ненадобностью.

Когда вожак объявил о своем решении несчастному, тот в ответ скрипнул зубами и широким жестом пригласил нас следовать за ним.

– Вечером будет праздник. – разговаривая с нами спиной, сообщил наш мажордом.

– Че за праздник? Где будет? Мы приглашены? – задала вопрос, общаясь исключительно с ягодичными мышцами.

– Праздник урожая.

Я стопорнулась и осмотрелась.

– Осень пришла? – спросила, озадаченно оглядывая цветущие деревья и зеленую траву.

– Почему осень?

– Ну… Урожай, это же помидоры, кабачки, брюква. Батат, в конце концов.

– Про батат я тебе потом расскажу, дома. – Василь Иваныч подтолкнул меня и потащил в сторону дома.

Дома нас покормили «чем бог послал». Бог, в жилище одинокого мужика, послал только коллекцию вин и крепких напитков. Но, до вечера, крепкие напитки от нас экспроприировали. Пришлось дегустировать то, что было доступно. Ну, как дегустировать… Мы дегустировали, Василь Иваныч тупо напивался. Из закусок было что-то скрюченное, зеленоватое, и, даже, уже вполне себе идентифицируемое, как отдельная форма жизни. Трогать это не стали, решили, что не такиуж мы и голодные.

– Так, шо ты хотела знать про урожай, птичка моя? – спросил тепленький демиург, пьяненько подперев рукой щеку.

– Ну, вообще! Что это за праздник. Да еще и без помидорок.

– Ну… Ты же понимаешь, что урожай, это рождение чего-то?

– Ну.

– И это не обязательно помидоры.

– Тыква?

– Прикрой темы флоры и перейди в фауну.

В этом месте меня слегка клинануло. Я поняла, что я нифига не Дарвин, и так быстро в моем мозгу процесс эволюции от дуба к лосю не происходит.

– Не понимаю… В чем соль?

– В перечнице. – встрял оборотень. Василь Иваныч посмотрел на него с уважением.

– Ладо, вернемся к помидорам. Сегодня праздник пестиков и тычинок, чтобы потом получить «урожай».

Мои мозги крутились где-то на орбите, пытаясь состыковаться с кораблем Мир.

– То есть… Сегодня… Все будут… Да? У всех?

– Да.

– Ужас!

– Почему? – спросил надегустировавшийся Говард и смотрящий в мою сторону с вожделением.

– Это же дикость! Вы же не собаки!

– Кто это? – уточнил оборотень.

– Ну, как, это волки, прирученные людьми. – у волка брови стартанули в поисках затылка.

– Зачем?

– Ну, поясняю с чисто антропологической точки зрения, следи за мыслью, «были дикие, стали домашние». – озвучила логическую цепочку Говарду, тот отреагировал складкой на лбу и закушенной губой.

– А мы, что, дикие? – спросил он у Василь Иваныча. Тот в ответ неопределенно пожал плечами. – Ладно. Подумаем над этим. Но, завтра.

И этот нехороший гусар закинул меня на плечо и потащил в эпицентр разврата. Демиург колыхался позади.

Прибыли мы на место, на какую-то поляну. По центру костер горит, вокруг танцуют, обнимаются и обжимаются мужчины и женщины разных возрастов.

– Я же вам чужой человек! А они при мне, вона чё! Чувство такта, как я посмотрю, вышло у всех с потом. – бубнила, жадно разглядывая стройные, сильные и гибкие фигуры. И тут к нам подошло несколько разгоряченных девушек.

– Говард! Это что за лягушонка? – спросила чернявая и дородная деваха, указав на меня подбородком.

И наш протеже потек, загрустил и стал смотреть на нее, как побитая собака. Ну, к Нострадамусу не ходить, опрокинула она нашего знакомца на нежные чувства. Во мне проснулась «Яжежмать»!

– Говард! Миллион раз тебе говорила, «не ходи в чужой монастырь со своими проститутками». – что к чему? Девки напряглись, у чернявой глаза загорелись, как в сказке «Огниво». – И вообще, почитай мне что-то из своих стихов. Из неизданного.

Гарольд дернулся, как от разряда в 3000 вольт, а потом застыл соляным столбом с перекошенным ртом. От радости или от горя, непонятно. Девульки растворились в пространстве.

– Вы что сделали? Какие стихи? Надо мной же вся стая ржать будет! – несчастный засунул всю пятерню себе в шевелюру и дернул, видимо, пытаясь снять скальп и смыть позор кровью.

– Ну, прости ее. Она дура. Даже несмотря на внешность. – посочувствовал волку Василь Иваныч. Я с осуждением посмотрела на этого «шамана-целителя», спешащего на помощь страждущим. Если помню, то говорят, что «умная, не смотря на внешность». А здесь, что ж… Я и недалекая, и некрасивая?

– Да я, я, я… Да тебе еще завидовать будут! Мне бы только платье красивое!

– У меня нет платьев. – обреченно сообщил оборотень. План шел по бороде…

– Ну, все, тебе хана. – по-дружески потрепал по плечу волка демиург.

Я развернулась и понеслась в сторону дома вожака! У небо по-любому есть платья! К такому мужику не могут не ходить девушки. Он, как бы, уже с самого рождения был хорош собой и холост.

В доме никого не было, но дверь была не заперта. И я быстро проскакала по комнатам, уговаривая себя, что это не кража со взломом, это спасение жизни утопающего.

Платье действительно нашлось! Оно висело на манекене, в центре отдаленной спальни. Здесь же находилась косметика и различные шпильки-заколки.

Я надела платье фасона русалка, с выдающимся декольте, подняла вверх волосы и нанесла боевой раскрас, сделав акцент на глазах. Проще – захреначила на все верхнее и частично нижнее веко смоки айс. Что сказать, чудо-чудное, диво-дивное!

К поляне шля виляя бедрами и уперев одну руку в бок. Мой приход произвел фурор. Практически все, и мужчины, и женщины, застыли на одном месте и в одной позе. Поискала глазами Василь Иваныча. Он был, как снег. Красивый, белый, но на земле.

Займусь им позже. Я же здесь для другого. Я пришла спасать загубленную мной же репутацию. Поэтому двинулась, раздвигая собой толпу, к жертве моей неуемной фантазии.

– Говард, потанцуем? – предложила мужчине и протянула руку. Тот засиял, как галогеновая лампочка.

Но, в мою конечность, неожиданно вложили какую-то записку. Я растерялась, впихнула ее в декольте и ринулась танцевать и фестивалить. После первого же танца потребовала привала рядом со своим компаньоном. Вернулась к демиургу, растолкала его и потребовала прочитать послание.

– Василь Иваныч! Ну! Василь Иваныч! Что написано?

– Право первой ночи требуют.

– Кто? У кого?

– Вожак. У тебя.

– Какой первой ночи? – переспросила, нервно соображая, о том ли я думаю.

– Как какой? Той, когда вы всю ночь пряники перебирать будут.

– Опять в мозгу у меня ковырялся? – на мой вопрос Василь Иваныч всхрапнул и снова отключился.

– Скучаете? – спросил низкий, хрипловатый голос сзади. Прямо дежавю… Обернулась. Позади стоял вожак стаи. Не дракон, и то хлеб.

– Аммм… А что?

– Вы так прекрасны, так эротичны, так притягательны. Я готов вас носить всю жизнь в зубах. – я представила и вздрогнула. В мозгу нарисовалась картинка, со мной, перекушенной пополам здоровенным волком, и болтающейся в пасти, как тряпичная кукла. Мужчина сделал шаг ко мне.

Синхронно сделала шаг назад.

– Мы созданы друг для друга! – продолжал осаду Ля Рашели мужчина. Я про себя подумала – «Звездит, как Троцкий!».

– Вы получили мою записку? – и припирает меня к дереву, тщательно изучая, пока глазами, все, что втиснуто в платье. – Вы готовы завести со мной волчат? – Я молчала. Не мои это кочки и прыгать по ним я не собираюсь. Поэтому, включу дуру, а там, куда кривая выведет.

– А вы не сильно торопитесь? Уважаемый! – раздалось за спиной моего потенциального насильника голосом Василь Иваныча.

– Почему? – вожак обернулся и уперся недобрым глазом в демиурга.

Василь Иваныч стоял позади него, как плодоносящий кактус. Три пера на голове были разбросаны ветерком, сам увешан бутылками.

– Ну, она мадмуазель с претензией. Делай предложение. – я страшно икнула, Василь Иваныч подмигнул мне, вожак задумался.

Немного подумав, он сделал предложение всего, что смог наскрести: сердце, почки, рука/лапа, дом, стая.

Я ответила, что я «хозяйка своей судьбы» и брак по расчету – это не мое. Но предложение оценила.

– Мы не помешали? – раздалось зловещее из эпицентра праздника. Мы синхронно повернулись. На полянке, с лицами, перекошенными крайней степенью бешенства, стоял Еся и правитель драконов. Причем, бешенство такой степени, что они вдвоем могли насмерть перекусать весь юрский период.

Что сказать! Начиналось все неплохо. Дракон, несколькими емкими фразами, погасил либидо вожака на неопределенное время. Вожак взгрустнул. А когда он грустил, он доставал любимый таз и шарашил им всех вокруг до появления молний в глазах несчастных. Ситуация накалялась и грозила членовредительством!

– Бежим! – скомандовал Василь Иваныч и потащил мою тушку в сторону леса. Во время побега я случайно наступила на хомяка, который пискнул и завалился на бок. Пришлось сунуть его в декольте. Добежим, захороню со всеми почестями, все же жизнь его так трагически оборвалась именно из-за меня.

– Стоять! – неслось нам вслед, голосом вожака. Обернулась. Тот стоял с оторванным воротником, царапиной на лице и простреленный насквозь моим побегом!

Бежали мы долго! Туфли промохала, платье разорвала аж до нижних девяносто.

– Все! Уходим в глухое подполье! Будем пробираться… ну, до куда доберемся. – хрипящим голосом, шумно дыша, сообщил Василь Иваныч. – А сейчас привал!

И демиург уснул под деревом, как усталый моряк на обломках каравеллы. Я прилегла рядом, сон не шел.

И тут я вспомнила про хомяка. Достала его, положила в ладошку. Животное лежало пузом кверху, раскинув лапки, приоткрыв пасть и не подавая признаков жизни. Потыкала в тушку пальцем, подула в маленькие зубки, подергала лапки, пытаясь провести реанимацию. Хомяк не двигался, пульс не прощупывался. Я просто не знала, где у хомяков пульс. Погрустила, нашла палку, покатала хомяка в ладошках, чтобы сделать его пушистым и проводить в последний путь красивым!

Оторвала от подола кусок ткани и стала заворачивать несчастного. И тут хомяк очнулся и взглянул на меня с недоумением. Потом извернулся и укусил за палец. Я ойкнула и схватила его за заднюю лапу, держа вниз головой.

– Ах ты, мешок с какашками! – тряханула животное, и из него выпал камушек. Хомяка выпустила в траву. Наклонилась, подняла находку и решила внимательно рассмотреть, пока Василь Иваныч не экспроприирует и его.

Камень был антрацитового цвета, внутри него, в самом центре, мерцал огонек, который пульсировал, как маленькое сердце. И чем больше я его держала, чем больше согревала теплом своих рук, тем сильнее была пульсация. Этот огонек, его мерцание, затягивали, как омут.

– ШУРА!!! – раздался над ухом злой голос Василь Иваныча.

Оторвала взгляд от камня. Демиург был страшен лицом… Он был похож на контролера из трамвайного депо в пять утра. От такого вздрагивает даже нежить…

– Что?