След менестреля

Глава 15

Глава пятнадцатая

Ну вот, оно самое – совсем рядом. То, к чему я шел так долго. А ладошки-то вспотели… Что, Кирилла свет Сергеич, страшно?

Страшно.

Плюнуть бы в рожу тем, кто говорит, что не чувствовали страха перед решающей атакой! Не верю и никогда не поверю, как бы меня не убеждали. Потому что на своей собственной шкуре испытывал все это раньше и испытываю сейчас. И неважно, что там, на границе между жизнью и смертью – пушки-танки, бандюки с заточками или орденские рыцари и вильфинги. Человек не машина, он из плоти и крови, у него есть чувства и разум. И ему небезразлично, что с ним будет. Останется он в живых или…

Так или иначе, мы пришли, и отступать нельзя. Надо закончить этот ужас.

Крепость была прямо перед нами. Два полукольца укреплений, опоясывающих основание горы – священной вершины Даннамут, на которой когда-то король Хлогъярд принял ледяную мощь Айтунга. Внешнее полукольцо – частокол из огромных остро заточенных кольев с башенками для дозорных и единственными воротами на выходе с широкого каменного заботливо расчищенного от снега моста, ведущего через широкий ров в крепость. Внутреннее – каменные стены приличной высоты, с башенками, за которыми виден высокий донжон, опоясанный тремя ярусами боевых балконов. Классика средневекового фортификационного искусства. Не Измаил, конечно, и не Бастилия, но все эти укрепления выглядят внушительно. Мне почему-то казалось, что там, на стенах, уже стоят в готовности орденские лучники и стрелки с огненным боем. Что Золотая Хоругвь уже оседлала коней и ждет, когда откроются ворота крепости, чтобы совершить вылазку, смести и растоптать нас в кровавую кашу гибельным ударом закованного в сталь рыцарского клина. Что псари-маги уже приготовили орду кровожадных вильфингов для атаки. А у нас чуть больше двухсот воинов Джарли и полсотни ши Холавида. Не маловато ли для штурма такой твердыни – без артиллерии, без резервов, без осадных машин?

Нас уже ждут, чтобы стереть в порошок. Мой приятель Лёц знает, что ему это сражение проигрывать никак нельзя.

Я стоял на пригорке и наблюдал, как наш отряд готовится к бою. Всадники Каттлера двумя колоннами двинулись вперед, постепенно переходя с шага на рысь. Следом за ними двинулись латники. Резервная часть кавалерии выстроилась поотрядно за моей спиной, перегородив дорогу, и застыла под развернутыми хоругвями. Стояли молча – я слышал только фырканье лошадей и позвякивание металла. Джарли, едва мы увидели крепость, сразу умчался вперед, ибыл где-то там, среди передовых хоругвей, он, видимо, не отказался от мысли возглавить атаку. Ищет славы, идиот, и не понимает, что если его убьют, брутхаймские солдаты окажутся без предводителя, и это будет стопроцентным поражением…

Что-то неправильные у меня мысли, пораженческие какие-то. Надо собраться. Все будет хорошо, все получится!

Я перехватил поудобнее посох и посмотрел на Даэга, который стоял рядом. Эльф был спокоен. Наверное, когда живешь так долго, мысли о смерти не так пугают, хотя… Я не мог догадываться о том, что творится у старого мага в душе. И еще, я был рад тому, что Уитанни так и не вернулась. Третий день ее нет рядом со мной, и еще недавно это меня беспокоило. А теперь я радуюсь, потому что если нам суждено погибнуть, Уитанни будет жить.

- Такова воля Алиль, - внезапно произнес Даэг. Старик угадал мои мысли. – Уитанни не забыла о тебе. Она делает то, что ей предназначено, и верит в тебя. Верь и ты, и делай свое дело.

- Что, идем вперед? – Я глубоко вздохнул, пытаясь побороть охватившую меня дрожь.

- Да, - ответил эльф и двинулся в сторону крепости, проваливаясь в глубокий снег.

Я понял, почему он угадал мои мысли. Он думал о Зендре, точно так же, как я об Уитанни. Стрелки Холавида уже давно покинули нас – они были там, впереди, среди камней и старых деревьев, окружающих подножье горы, и Зендра сейчас там. У меня было много вопросов к Даэгу, и самый главный из них – что он сейчас думает обо мне. Ведь это я, Ллэйрдганатх, привел всех их сюда, в самое сердце зверя. Если его внучка погибнет в этом бою, я не смогу оправдаться.

- Хей-хей!

Вопль-вздох прокатился над рядами конницы в ответ на тревожный сигнал рога, проревевший над погруженной в морозный туман долиной. Нас заметили, рог звучал в крепости. Волчье Логово готовилось принять гостей.

Мы с Даэгом преодолели метров двести, и тут началась пальба. Над частоколом и темными цепями всадников, маневрирующих вдоль крепостного рва, появились облачки белого дыма, пули, стрелы и болты сыпались градом, вонзаясь в снег, в частокол, лошадей и человеческие тела. Рассыпавшись группками, по три-пять всадников, стрелки Каттлера поливали крепость дружным огнем из арбалетов, пистолей и карабинов, а в это время на дороге строились в ударный клин латники Джарли. Я видел его стяг в первых рядах готовящихся к атаке всадников. Странно, но Джарли не дал приказа спешиться – или он рассчитывает, что каким-то образом удастся снести ворота и ворваться внутрь? Пока я не мог понять смысла задуманной им атаки. Орденцы с частокола огрызались огнем, причем не без успеха: отряд Каттлера уже потерял несколько солдат и лошадей. Увлекаемый вперед Даэгом, я оказался рядом с ударной конницей: здесь мы сошли с дороги, чтобы не попасть под обстрел из крепости, и в этот момент я увидел за деревьями затаившихся эльфов – они не стреляли, ждали чего-то. Парой секунд спустя я понял, чего именно.

Мощные, окованные железными полосами ворота внешней стены начали медленно раскрываться. В грохот стрельбы ворвался свирепый многолосый вой, и из ворот на мост хлынули вильфинги – потоком, яростной кровожадной лавой, понеслись по нему в сторону латного клина Джарли. И вот тут настал черед эльфов Холавида – они дружно, по команде, вышли из укрытий и дали залп, накрывший мост. Железный ливень обрушился на орденское зверье, выкашивая тварей десятками, но уцелевшие оборотни неслись дальше, перепрыгивая через поверженных собратьев и парой мгновений спустя набросились на вставшую на выходе с моста кавалерию.

Латники Джарли не испугались. Первые два ряда латников дружно, в упор разрядили свои пистоли в грязно-буро-полосатую лавину оборотней, и я понял, что их оружие заряжено серебряными пулями – твари с воем и скулежом дождем посыпались с моста в ров, забились в конвульсиях на мосту, поливая его камни своей кровью. Эльфы, прячась за деревьями от летевших из крепости пуль и стрел, били с флангов, превращая дикую стаю в кучу окровавленных трупов, забаррикадировавшую мост. Дав еще два залпа, конница Джарли пошла вперед – с гиканьем, с воплями, топча вильфингов и сбрасывая их с моста вниз.

Отлично, я недооценил нашего брутхаймского друга. Он с самого начала был уверен, что орденцы попытаются сделать вылазку, и я понял, почему он так решил – вальгардские крысы сделали ставку на массовую атаку вильфингами, а такая атака возможна только при условии, что ворота будут открыты. Если Джарли захватит ворота, то путь в крепость, по крайней мере, во внешнюю зону укреплений, будет свободен, и тогда…

- Смотри! – Даэг схватил меня за руку, показал вперед. – На башнях, видишь?

Я увидел. На сторожевых башенках справа и слева от ворот появились фигуры в белом. По двое на каждой башне. Я видел, как они разом, как по команде, подняли к небу руки, а потом так же синхронно, направили их в сторону нашей конницы, занимающей мост. Струи белесого морозного пара одновременно ударили в плотную массу всадников, взорвались окутавшим мост облаком, и раздался такой ужасный вопль, который я не забуду до конца моих дней.

Десятки людей и лошадей просто разлетелись осколками кровавого льда. Залившая мост кровь вильфингов замерзла, покрытые инеем лошади скользили и падали, сбрасывая всадников в ров. Те, кого морозный удар Белых Монахов только задел, были обморожены, некоторые ослепли, и на мосту началась свалка, задние ряды бросились наутек. И вот тут Даэг показал, на что он способен.

Старый колдун раскинул руки крестом, глаза его вспыхнули, губы зашевелились. Секундой позже он выкрикнул что-то нараспев, и я увидел, как от ног Даэг в сторону крепости что-то с бешеной скоростью понеслось в сторону крепости – как будто невидимая змея прокладывала себе путь под снегом. Я как зачарованный следил за этим движением.

Нечто нырнуло в ров, преодолело его за одно мгновение и столкнулось с частоколом. Буквально на моих глазах колья палисада превратились в живые деревья, покрылись корой, обросли раскидистыми кронами, на которых появилась густая листва. Эльфийская Магия Жизни в несколько мгновений воскресила мертвую древесину. Частокол стал зеленеющей стеной огромных старых дубов, буков, грабов с зазеленевшими в разгар зимы кронами. Орденские стрелки на галереях частокола не сделали более ни единого выстрела, Белые Монахи на башенках не успели нанести новый морозный удар – стволы воскрешенных магией деревьев просто поглотили их.

Над полем боя стало так тихо, что я услышал стук крови у себя в висках. А потом грянул торжествующий вопль – конница Джарли пошла в широкий промежуток в стене деревьев, оставшийся на месте ворот. Снова захлопали выстрелы.

Сам не помню, как мы с Даэгом оказались на мосту, где трупы вильфингов, коней и воинов Джарли лежали кучами, перекрывая дорогу. Вместе с эльфами Холавида и спешившимися стрелками Каттлера мы перебрались через эти страшные завалы и оказались внутри внешнего периметра крепости. Тут уже все было кончено: латники в несколько секунд перебили пару десятков орденцев и оборотней, оставашихся во дворе. И вот здесь стало ясно, что радость по поводу прорыва в Волчье логово оказалась малость преждевременной.

От ворот бывшего частокола до каменного пояса укреплений было метров пятьдесят, и все это пространство простреливалось насквозь. Едва мы оказались внутри, с машикулей и из бойниц цитадели начался такой плотный огонь, что немедленно пришлось прятаться за повозкой с бочками, брошенной у ворот. Двор наполнился дымом, воплями, ржанием лошадей. Стреляли густо, но, к счастью, неточно, так что стрелы и пули большей частью попадали в стволы деревьев выше наших голов. Солдаты Джарли, пешие и конные, отвечали огнем на огонь, но вряд ли эта стрельба была эффективна. У меня екнуло сердце – мы попались в ловушку.

Рядом со мной упал какой-то латник, получивший пулю в ногу – он кричал и зажимал рукой рану, из которой сочилась кровь. Я ткнул его золотым концом посоха. Латник перестал орать, уставился на меня выпученными глазами. У меня не было времени выслушивать его благодарности:бледный, как привидение Даэг обратил мое внимание на балкон над воротами цитадели, где появились зловещие белые фигуры.

- Отступайте! – заорал я во всю глотку. – Назад!

Миг спустя меня накрыла волна леденящего мертвящего холода. Даже в катакомбах Роэн-Блайн я не испытал такого. Меня будто швырнули в горную реку: дыхание перехватило, сердце остановилось, крик замер в горле, будто сам воздух замерз у меня в гортани. Хрипя и силясь сделать вдох, я упал на колени, сжимая посох. На долю секунды пришло просветление, меня обдало жаром, а потом адский мороз вновь вцепился в меня когтями, и я с ужасом понял, что закружившая вокруг меня колдовская метель очень скоро выпьет из меня жизнь. Сквозь бурлящую белесую мглу я увидел скорчившегося Даэга: старый эльф лежал на боку, скорчившись, и одежда его серебрилась от инея.

Нет, нельзя, невозможно так погибать! Я должен сопротивляться, я должен это остановить…

Обморочная пелена вновь прорвалась: я как в кошмаре увидел свою руку, побелевшую, ставшую похожей на руку манекена, вцепившуюся в край повозки. Увидел перстень Тхан-ха-Григга на безымянном пальце. Колдовское кольцо, полученное в подземельях, полных пламени и адского жара. Внутри алого камня яростно билась скрытая в нем искра. И я вспомнил слова, сказанные в Арк-Альдоре эльфом-вампиром:

- У Перстня Темного много полезных свойств, но самое важное – его сила Отражения. Оно защитит тебя от магического оружия, основанного на стихиях Разрушения.

Руна «Джель». Сосредоточиться и скастовать руну «Джель». Господи, только бы сердце не остановилось от такого холода!

Вот оно. Искра вспыхнула ярче. Тяжелый мертвый голос Тхан-ха-Григга зазвучал в моем сознании, помрачненном дьявольским холодом: «Настал час Темной школы Арк-Альдора, мой час, юноша. Наконец-то у меня и моих собратьев, которые сейчас покоятся в недрах этой горы, появился шанс доказать свою правоту. А правда эта – она незамысловата. Одной стихии Разрушения надо противопоставить другую. Лесной пожар гасят встречным пожаром».

Пожар, встречный пожар. Отразить силу морозного дыхания Айтунга, холод Мертвой Души огнем. Пекельным пламенем преисподней.

Ха!

Перстень на моей руке взорвался, разлетелся мириадами алых ослепительных светляков по двору. Меня обдало живительным жаром, смертное оцепенение сменилось пьянящей сумасшедшей радостью человека, прошедшего по краю гибельной пропасти и не упавшего в нее. Искры вокруг меня завертелись смерчем, рядом с повозкой прямо из земли ударил фонтан гудящего пламени, потом еще один, еще. Бешено заржали лошади, испуганные огнем. Преодолев дурноту, я поднял глаза и увидел, как на балконе, где еще несколько секунд назад ворожили проклятые Белые Монахи, бушует белое яростное пламя.

- Урааааа! – завопил я. – Ураааа! Тейо, у меня получилось! Получилось, бля!

Эльф не отвечал. Я ткнул его посохом Алиль, но Тейо даже не шелохнулся. Широко открытые глаза старика смотрели на меня бесстрастно и спокойно, и в них замерзли слезы.

- Тейо! – Я, не отдавая себе отчета в том, что делаю, начал тормошить старика. – Тейо, нет! Тейо, очнись!

Он не очнулся. Вокруг нас кипел бой, гремели выстрелы, ржали лошади, кричали люди и продолжали бушевать фонтаны огня, а старый колдун продолжал смотреть на меня остановившимся навсегда взглядом.

- Чтоб тебя, старик! – прошептал я, закрывая Тейо глаза. – В такой момент. Не мог подождать немного…

- Эй! – Джарли буквально вцепился мне в плечо железными пальцами. Он был забрызган кровью с головы до ног, на кирасе отчетливо виднелись свежие вмятины. – Вот ты где!

- Тейо…Он мертв.

- Дребл с ним! Пошли, быстрее!

Герцог поволок меня к выходу из периметра, куда уже отступали его люди. Мы оказались в толпе закопченных, перемазанных кровью латников. Мгновение спустя земля под ногами дрогнула, и шарахнуло так, что я на некоторое время потерял способность слышать. А потом в наступившей абсолютной тишине на наши головы просыпались дождем камешки и дымящиеся головешки.

- Готово! – заорал мне в ухо Джарли. – Три бочонка пороха под ворота не шутка, приятель! Эй, вперед, вперед!

Увлекаемый солдатами Джарли, я оказался во внутреннем дворе цитадели. Здесь начался кровавый хаос: ши Холавида, сменив луки на мечи и кинжалы, конные и пешие воины Джарли и Ордена, гонялись друг за другом, повсюду валялись изувеченные тела. Пороховая гарь и дым от горящих ворот все больше наполняли двор. В дальнем его конце кипел бой, мелькали бело-золотые епанчи орденцев, которых прижали к казармам и теперь методично уничтожали. Я все еще был в трансе, у меня перед глазами стояло безмятежное побелевшее лицо Тейо. А потом я вспомнил, зачем пришел сюда.

Здесь, кажется, справятся без меня. Мне надо искать де Клерка.

Метрах в пяти от места, куда меня вынесла людская волна, несколько стрелков Каттлера рубились с двумя орденскими пехотинцами. Один из вальгардцев получил смертельный удар и свалился в кровавую грязь, второй еще пытался отбиваться. Но его, в конце концов, обезоружили, повалили на землю, и один из стрелков дважды ударил его мечом, пригвождая к земле. Собственно, это был рядовой, хоть и очень неприятный эпизод боя – крови, жестокости и смертей вокруг меня было более чем достаточно. Но я заметил на поясе у второго поверженного солдата большую связку ключей.

Когда я подбежал к нему, он еще дышал и ворочал полными ужаса глазами. Я присел рядом, подхватил его рукой под голову.

- Где менестрель? – спросил я.

- Кто…

- Де Клерк где? – Я сорвал с его пояса ключи, показал ему. – Ты ведь тюремщик, так?

- Де Клерк, - изо рта умирающего полилась кровь, он начал задыхаться. Я ткнул его золотым концом посоха в бок, снова позвенел ключами перед его глазами.

- Я Ллэйрдганатх, - сказал я. – Повелитель кошек. Скажешь правду, будешь жить. Где де Клерк?

- Бард? - солдат вздохнул, посмотрел на меня с суеверным страхом. - В большой башне… в подвале.

- Умница, - я на всякий случай еще раз ткнул его хорошенько посохом. – А теперь ползи отсюда, если хочешь жить.

Он послушался. Пополз на боку по грязи, кашляя и бранясь. Мое сознание понемногу выходило из захватившего его эмоционального шторма: я осознал, что выпал из боя, оказался совершенно один в этой части обширного замкового двора, и кроме меня здесь только дымящиеся головешки и несколько безжалостно изрубленных мертвецов – все убитые были орденскими стражниками. Донжон был слева от меня: я побежал вдоль подножия крепостной стены, пригибаясь и прячась за повозками, пирамидами бочонков, штабелями досок и прочими укрытиями, пока не оказался у примыкавшего к донжону маленького кладбища, огороженного невысокой каменной оградой. Я перемахнул через нее, пробежал мимо могил и оказался во внутреннем дворике башни. Большую часть этого дворика занимал добротный эшафот с косым крестом, цепями, длинной колодой, игравшей роль плахи, виселицей и кольями по углам, на одном из которых красовалась сильно разложившаяся голова без глаз, улыбавшаяся мне застывшей смертной ухмылкой. Нужный мне вход в подвал был дальше, под полукруглой каменной аркой.

Я быстро отпер замок, сбежал вниз по лестнице и оказался в огромном сводчатом полуподвале, освещенном несколькими масляными фонарями на столбах и дневным светом из пары полукруглых окошек. В световых лучах плясали пылинки, пахло сыростью, падалью, перегноем, горелым жиром, но еще я почувствовал резкий звериный запах – такой бывает в плохо вычищенной клетке крупного хищника. Прямо передо мной открывался закрытый мощной решеткой проход в замковую темницу, и я было шагнул вперед, но тут увидел движение в темноте за дверью и остановился, подняв посох.

Это был Лёц – я сразу узнал его. Он был в длинной, до колен кольчуге и орденском белом плаще, а в правой руке держал меч, ту самую скале, которую когда-то показал мне в замке Гальдвика. И еще, Лёц улыбался.

- Я знал, что это твоих рук дело, - сказал он, продолжая улыбаться. – Все к этому шло. Непобедимый Ллэйрдганатх должен был прийти сюда, и он пришел. Прямо ко мне в руки. Вот ведь как бывает.

- Мне не нужна твоя жизнь, Лёц, - сказал я. – Отдай мне де Клерка и Веронику, и я обещаю, что ты уйдешь отсюда живым.

- Неужели? – Лёц выбросил руку с мечом вперед, направляя на меня его острие. – Я должен пасть на колени и благодарить тебя за милосердие, так, крейон? Целовать тебе ноги? Не дождешься. Это был мой план, и он сработал.

- Какой, к чертям, план?

- Я недооценил тебя во время нашей первой встречи, крейон. Это была моя первая ошибка. Там, в замке Гальдвика, я принял тебя за шутку богов, за недоразумение – крейон, каким-то образом получивший дар находить купину ши. Ты показался мне забавной человекоподобной зверюшкой, которую я хотел использовать в своих целях. Но все вышло немного иначе. Сначала я не мог понять, почему мой план сорвался так неожиданно, но потом узнал, кто ты на самом деле.

- Маргулис рассказал, так?

- Онпрояснил, откуда ты взялся в Элодриане. Но я и до разговора с ним следил за твоими подвигами, Ллэйрдганатх. За твоим походом в Арк-Альдор, за тем, что было в Роэн-Блайн. Ты молодец, говорю искренне. В тебе есть некая целеустремленность, свойственная людям одаренным судьбой. Плохо было лишь одно: все, что ты ни совершал, ты делал во вред Звездному Ордену. К сожалению, я не мог лично заняться тобой – король Готлих был очень заинтересован в скорейшем окончании важнейшей для Вальгарда работы здесь, в святилище Арк-Даира. Это была моя работа, мое начинание, и она отнимала у меня все время. Плюс старый дурак Валленхорст очень мешал мне. Он не верил в то могущество, которое я смог обрести, и боялся меня. Мне пришлось избавиться от него и прочих чванных высокородных выродков, стоявших на моем пути. И я совершил вторую ошибку, занялся Валленхорстом иупустил время, которое ты, в отличие от меня, не терял впустую. – Лёц сделал шаг мне навстречу. – Но зато именно я придумал, как заманить тебя в ловушку.

- Лёц, ты бредишь. Ты проиграл, Волчье Логово захвачено. Мы перебили вильфингов, Белых Монахов и охрану замка. Поздно ловить меня в силки.

- Самое время! - Лёц перешел на восторженный полушепот. – Знаешь, я много дней и ночей мечтал об этой встрече. О том, как взгляну в глаза убийцы Вечных, прежде чем покончить с ним раз и навсегда. И поскольку это наш с тобой последний разговор, я объясню тебе, почему ты умрешь здесь и сейчас. Если, конечно, Маргулис не открыл тебе всего.

- Маргулис мертв. Он не учел, что гаттьены бывают проворнее даже самых искушенных магов.

- Вот! Твоя ручная кошка убила его. Не ты. Ты не смог бы убить муху у себя на носу. Без своей гаттьены ты ноль, ничтожество, кусок крейонского дерьма, вообразивший себя спасителем мира! Но только твое главное оружие погубило тебя. Почему Уитанни не с тобой? Не знаешь? А я знаю. – Лёц сделал еще один шаг навстречу мне, и я невольно отступил назад. – Ты испугался за нее. Страх, который именно я вселил в тебя. Маргулис только намекнул мне про серебряные пули, но я сразу понял, как заменить сумеречную сталь ши. Это было блестящее решение, крейон. – Лёц запустил пальцы в кошель на поясе, достал пулю и показал ее мне. – После того, что случилось в Вальфенхейме, я отправил по всему Элодриану группы охотников,и очень скоро все гаттьены будут уничтожены. Все до единой. Такая маленькая штучка решила судьбу этого мира.

- Ты сошел с ума, Лёц. Понятия не имею, о чем ты болтаешь.

- Сегодня я убью тебя. Ты отослал Уитанни, пришел в мои владения один. Испугался за свою гаттьену, слишком привязался к ней. Некому защитить тебя, жалкий ублюдок. Ши со своими волшебными стрелами и головорезы Джарли тоже не помогут тебе, потому что их нет сейчас рядом с тобой. Ты сейчас один, и я убью тебя, будь уверен.

- Не слишком ли самонадеянно?

- Воображаешь, что сможешь сразиться со мной на равных, используя те дурацкие фокусы, которым научил тебя старый эльф? Поверь мне, Ллэйрдганатх, этого слишком мало, чтобы одолеть Лёца из Виссинга. Ты не выйдешь из этого подвала живым. А потом я убью де Клерка и его девку, и все будет кончено. Для тебя, крейон.

Он отбросил в сторону меч, и я, наконец-то, увидел Превращение. То, что я прежде представлял себе немного по-другому, поскольку никогда не видел этого превращения в реале. Не было никакой эффектной трансформации человека в зверя в духе старых голливудских фильмов про оборотней, с разрыванием одежды и жутким воем освобожденного вервольфа. Лёц прямо на моих глазах распался в темное бесформенное облако, которое спустя долю секунды сложилось в громадного, величиной, пожалуй, с бурого медведя,вильфинга, серого с черными пятнами на шкуре. Самого крупного из всех мерзких тварей, каких я только видел до сих пор.

Странно, но я не испугался. Почти не испугался – только сердце забилось с бешеной скоростью, и кровь ударила в лицо.Меня и зверя разделяло метров пять, и я, пятясь, начал отступать к входу в подвал, держа посох обеими руками прямо перед собой, чтобы хоть немного защититься от возможного прыжка. Вильфинг стоял неподвижно, двигая остроконечными ушами: я слышал его шумное дыхание, клацанье когтей о каменные плиты пола, видел яростный золотой блеск в его глазах. Оборотень растягивал удовольствие: может быть, хотел увидеть мой ужас, или просто наслаждался моментом. Поэтому не прыгнул сразу – осторожно, даже лениво, припадая к полу, двинулся на меня, глядя глаза в глаза. И только парой секунд позже с рыком рванулся вперед.

Я принял удар железных челюстей на посох. Раздался треск: вильфинг легко перекусил твердое, окованное серебром древко пополам, а потом будто играючи боднул меня головой в живот. Гадину явно забавляла моя беспомощность, вильфинг играл со мной, как кот играет с пойманной мышью. Я отлетел к выходу и грянулся спиной на камни. Боли я не почувствовал, только слепой ужас, какую-то обреченность. И тут случилось то, чего я никак не ожидал.

Серебристая тень буквально втекла в одно из окон под сводом подвала, метнулась с леденящим кровь воплем к вильфингу, ударила сбоку, типично по-кошачьи, двумя лапами, вооруженными убийственными когтями-бритвами прямо в морду оборотня – в самое чувствительное место у любого зверя. Рев Лёца заглушил яростное фырканье моей спасительницы: чудовище замотало головой, разбрызгивая кровь и слюну. Быстрые и наверняка очень чувствительные удары по голове заставили тварь попятиться к зарешеченному входу, и я решился. Нельзя дать чудовищу опомниться, надо показать, что подонок немного поспешил, записав меня в покойники!

Вильфинг тем временем сам атаковал, прыгнул вперед: гаттьена, легко увернувшись от страшных челюстей, метнулась в дальний угол, к высокой груде мешков, запрыгнула на нее, и оттуда в великолепном прыжке обрушилась на Лёца сверху, вцепившись клыками ему в загривок. Вильфинг, пытаясь освободиться от хватки разъяренной кошки, отпрыгнул назад, присел на задних лапах, всей своей тяжестью вбивая гаттьену в железную решетку. И я решился. Подскочил к твари, завопил и с размаху влепил свинцовым обломком посоха прямо в облепленную пеной и лоснящуюся от крови морду вильфинга. Чудовище взревело, обдав меня смрадом и дождем вонючей кровянистой слюны, рванулось ко мне, таща за собой вцепившуюся в загривок гаттьену. Я не успел отскочить – вильфинг сбил меня с ног, надавил обеими лапами на грудь, разрывая одежду когтями, навис надо мной, раскрыл пасть. И я, как в кошмаре, абсолютно не сознавая, что делаю, всадил гадине обломки посоха в пасть. Чудовище зарычало, челюсти заработали, кроша дерево, золото и свинец с тошнотворным хрустом и скрипом; потом вильфинг мотнул башкой, вырвав у меня искореженные куски посоха, но я успел дотянуться левой рукой до лежавшей в полуметре от меня эльфийской скале, ухватил ее и, едва поборов накатившую смертную слабость, несколько раз с силой рубанул клинком по безобразной башке твари.

Вильфинг взвыл так, что у меня заложило уши, отшатнулся назад, дав мне возможность вздохнуть и вскочить на ноги, затрясся всем телом. Из рубленых ран на правой стороны морды обильно полилась черная кровь. Охваченный совершенно сумасшедшей радостью, я ухватил меч обеими руками, занес его для удара, и тут раздался громкий треск, будто в камине стрельнуло горящее полено. Ни длинная жесткая шерсть на загривке, ни толстая шкура, ни железные мышцы не помешали клыкам вцепившейся в своего врага мертвой хваткой гаттьены сомкнуться на шейных позвонках вильфинга – и прокусить их. Лапы Лёца подкосились, и он рухнул на пол: из пасти оборотня потоком хлынула кровь.Подземелье наполнила густая аммиачная вонь. Я для верности всадил меч в шею на треть клинка, но мог бы этого не делать – последний и самый страшный из орденских вильфингов забился в конвульсиях и несколько мгновений спустя затих в огромной луже быстро застывающей крови.

- О-ох! – Ноги у меня подкосились, и я сел, привалившись к большой бочке. Меня трясло. Уитанни уже была рядом.

- Уарр! – муркнула она с самым лукавым видом.

- Ты спасла меня, девочка, - я положил ладонь на ее загривок. – Если бы не ты…

- Уарр! – повторила Уитанни и начала слизывать с лапы кровь. Я еще некоторое время смотрел на поверженного врага, а потом понял, что вполне пришел в себя после разборок с Лёцем и нужно двигаться дальше.

- Пойдем, милая, - сказал я, снял с крюка на столбе один из фонарей и направился к входу в подвал.

За решеткой начинался сводчатый каменный туннель с расположенными по обе стороны клетями и камерами. Сердце у меня бешено заколотилось.

- Де Клерк! – крикнул я. – Вероника!

- Мы здесь! – ответил мне голос, который я сразу узнал, и от звука которого меня пробрал мороз по коже.

Я добежал до двери, заглянул в маленькое зарешеченное окошечко – и встретился взглядом с Вероникой. Я сразу узнал ее, и чуть не завопил от радости. Отпереть замок оказалось не так-то просто: он был тугим, и пыльцы у меня дрожали. Но потом механизм щелкнул, и я, толкнув тяжелую дверь, буквально влетел в камеру.

- Вероника! – крикнул я, шагнув ей навстречу.

- Кто вы? – Моя помощница попятилась назад, испуганно вскрикнула, увидев Уитанни. – Не подходите!

- Вероника, это я, Кирилл, - я протянул к ней руки. – Не бойся.

- Нет! – Исхудавшее замурзанное личико Вероники исказил ужас. – Кирилл Сергеевич погиб, я сама видела… Вы…

- Да жив я, бляха муха! – Я подскочил к ней, схватил поближе. – Жив я. Господи, наконец-то я тебя нашел!

- Ки… Кирилл Сергеевич! – Вероника охнула, глаза у нее закатилась, и она повисла у меня на руках.

- Ах ты, моя кисейная барышня! – Я осторожно усадил девушку у стены и, осмотрев камеру,увидел второго узника – он лежал на большой куче грязной соломы в дальнем правом углу. Я бросился к нему, заглянул в лицо.

- Да чтоб мне…, - только и мог вымолвить я.

Мужчина лежал на спине, раскинув руки: от него шел тяжелый запах болезни и грязной запревшей одежды. Он был без чувств. Запекшиеся губы были плотно сжаты, дыхание было хриплым и свистящим, давно нестриженная лохматая борода, спутанные волосы и грязные разводы мешали рассмотреть как следут его лицо, но я сразу увидел то, что ожидал увидеть.

Передо мной лежал человек с лицом из моего детства.

Мой отец, Сергей Москвитин.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Особенно трудно было не расплакаться – я не хотел, чтобы Уитанни видела мои слезы. Я стоял у изголовья де Клерка, сжимал в ладонях его пышущую болезненным жаром руку и думал, что мне делать дальше.

Шум и стоны за моей спиной заставили меня на время забыть о де Клерке.

Вероника, тараща полные ужаса глаза, отшатнулась от меня, но я мягко зажал ей рот рукой и сказал:

- Никакой паники, Вероника Михайловна! Это я, Москвитин. Я жив и вполне так здоров. Поэтому крики и истерики отставить. Приказ ясен?

Вероника закивала, и я убрал ладонь и помог ей встать. Несколько секунд мы смотрели друг на друга.

- Боже! – Она тряхнула головой, будто пыталась избавиться от наваждения. – А вот теперь я вижу сходство. Только вы, Кирилл Сергеевич, вроде моложе стали.

- Точно.

- А зверь этот? – Вероника покосилась на улегшуюся на пороге камеры Уитанни.

- Это друг. Лучший друг, твой и мой.

- Что с вами случилось?

- Как-нибудь объясню на досуге, - я показал на де Клерка. – Что с ним?

- Он… он…, - тут Вероника заплакала, размазывая слезы кулачком по грязной щеке. – Умирает он.

- Ничего, все будет хорошо. Орденцев больше нет, мы свободны. Надо уходить отсюда.

- Как вам удалось найти нас, Кирилл Сергеевич?

- Я же детектив, верно? А если детектив ищет, он находит.

- Да? – Лицо Вероники просветлело, и она улыбнулась. – Вот теперь вижу, точно вы. Господи, а я уже думала…

- Идти сможешь? – спросил я, примериваясь, как мне лучше ухватить де Клерка.

Вероника кивнула.

- Я люблю его, - сказала она. – Понимаете, Кирилл Сергеевич, он меня выхаживал после того, что со мной… с нами случилось у художника. Такой заботливый был, добрый. А когда он решил в Набискум идти, я за ним пошла. А потом нас схватили.

- Знаю.

Я не без труда поднял де Клерка с его одра («Ох и тяжелый ты, папочка!»), жалея между делом, что засранец Лёц погубил мой целительный посох. Может статься, мне удалось бы вылечить де Клерка прямо сейчас, и потопал бы он своими ногами. Теперь вся надежда на Сестер Ши: я надеялся, что они смогут исцелить барда, и у истории будет хороший конец. Правда, надо еще попасть в Нильгерд, к этим Сестрам, но…

Не все сразу, Кирилл Сергеевич, не все сразу. У тебя сегодня был отличный день. Может быть, один из лучших в жизни. Не требуй от высших сил слишком многого. Просто делай свое дело, и все будет отлично.

- Посвети нам, - я глазами показал Уитанни на фонарь, и гаттьена, ухватив его зубами, вышла из камеры. Мы с Вероникой двинулись следом за ней.

***

Во дворе замка нас ждали ранние зимние сумерки, мороз, свежий воздух, заставивший закашляться после душной спертой вони подземелья – и тишина, которую нарушали только карканье ворон, кружившихся над площадью. По площади расхаживали солдаты Джарли, собирая трофеи. Увидев нас, они все повернулись в нашу сторону, забыв о разбросанных по площади мертвецах.

- Носилки! – крикнул я. – Устройте нам носилки!

После недолгих поисков нам удалось найти две оглобли, связать их вместе веревками и покрыть сверху плащом. Мы положили де Клерка на эти импровизированные носилки, завернув его в другой плащ, и пара крепких стрелков с готовностью потащили бесчувственного барда к выходу из цитадели. Я. Вероника и Уитанни шли следом, переступая через убитых.

Джарли и эльфы ждали нас за мостом. Герцог сидел на поваленном дереве с кубком в руках: завидев меня, он помахал рукой.

- Вижу, ты все-таки отыскал их, - сказал он.

- Да. Теперь мне срочно нужно в Нильгерд.

- Я потерял больше половины своих людей, - заявил герцог, и глаза у него стали злыми. -Многие ранены и обморожены. Дорого нам обошелся твой гребаный бард.

- Лёц мертв, - сказал я и направился к группке эльфов, стоявших в стороне, под большими соснами. Я вошел в их круг и увидел на снегу лежавшие рядом тела. Много тел. Две трети ши, пришедших к Волчьему Логову, пали в сражении. В строю осталось не более полутора десятков воинов. И еще я увидел Зендру, которая стояла над мертвым дедом.

- Мне очень жаль, - шепнул я ей.

- Это хорошая смерть, - ответила Зендра. – Дедушка ушел достойно.

- Я рад, что ты жива, Зендра.

- Не надо, Ллэйрдганатх, - произнесла она с горечью, которая кольнула меня в сердце. – Не давай мне надежду.

- Я выжил благодаря ему, - я показал на Даэга. – И вам всем.

Зендра ничего не сказала, только коснулась пальцами моей груди. Я взял ее руку, поцеловал и, повернувшись, встретился взглядом с Холавидом. Он отвел глаза, и я понял, что нам нечего сказать друг другу.

- Мастер, вас лорд Джарли зовет, - сообщил мне подошедший латник.

Джарли все так же сидел на дереве.

- Что дальше, Кириэль? – спросил он, протягивая мне наполненный вином кубок. Я взял чашу, пригубил, протянул обратно герцогу. Джарли допил остатки и вопросительно посмотрел на меня – он ждал ответа.

- Я же сказал, нам нужно в Нильгерд, - сказал я.

- Твой батюшка едва дышит, - произнес герцог. – Он не доживет до завтрашнего утра.

- Возможно. Однако выбора у нас нет. – Я посмотрел Джарли в глаза. – Но это не твои хлопоты, ваша светлость. Я сам разберусь.

- Я должен радоваться победе? – Джарли потянулся за бурдюком, чтобы наполнить кубок. – Пожалуй, да. Проклятые Псари и маги мертвы, все их отродье уничтожено. Орден повержен. Осталось выпустить кишки из короля Готлиха.

- Если де Клерк исцелится и покинет этот мир, Готлих и его полчища исчезнут как дурной сон.

- Победа без битвы, так? – Джарли засмеялся: он был пьян. – Это хорошо. И я верну себе Роэн-Блайн, верно?

- Именно так, ваша светлость.

- Знаешь, Кириэль, ты блаженный. Ты не понимаешь одной простой вещи. Есть сила, есть слабость. Сегодня я… мы сломили мощь Ордена. Завтра об этом узнает весь Элодриан. И Готлих узнает. Он не рискнет сражаться на два фронта, со мной и с ши. А я вернусь в свой лагерь, пополню армию и начну бить вальгардцев.

- Да помогут тебе боги, - сказал я и шагнул было к телегам, где солдаты оставили носилки с де Клерком под охраной Вероники и Уитанни, но герцог остановил меня.

- Я принял решение, Ллэйрдганатх, - сказал он. – Глупо останавливаться на полпути к победе, не так ли?

- Не понимаю тебя, - я понял, что Джарли задумал что-то нехорошее.

- Все просто. Однажды ты сказал, что де Клерк залог к победе Вальгарда, и если он останется у северян, всем нам крышка, - Джарли упер руки в бока. – Но теперь де Клерк у меня, и я могу диктовать условия Вальгарду.

- Бард умрет, если ему не помочь.

- Да, но Готлих об этом не знает, ха-ха-ха! Я пошлю ему письмецо, в котором сообщу, что его псарня разорена, Лёц и его маги кормят червей, а бард, которым он так дорожил, у меня. И Ллэйрдганатх на моей стороне, - Джарли сделал большой глоток из кубка. – Как тебе мысль?

- Джарли, я понимаю, что ты хочешь вернуть себе престол и отомстить за отца. Но ты выбираешь не тот путь.

- Почему же? Сегодня мы разбили Орден, завтра разобьем войско короля Готлиха. Все вместе, - Джарли положил мне руку в латной перчатке на плечо, сжал до боли. – У бастарда Джарли есть возможность стать не просто герцогом Роэн-Блайн: теперь он вправе претендовать на всю Брутхайму, на Виссинг, Лоннорн, Саратхан, на вальгардскую корону!

- Ты бредишь, Джарли.

- Нет! Сам подумай – мы на пути к исполнению мечты! И ты можешь помочь мне, Кириэль. Ну, поможешь, или нет?

Ну вот, кажется, случилось то, чего я опасался. Джарли раскрыл карты. Этот ублюдок все это время искал своей выгоды. Он считает, что победил. И что пришло время избавиться от меня.

- Вы пьяны, ваша светлость, - сказал я, глядя ему в глаза.

- Каттлер! – заорал Джарли, выхватывая из-за пояса кавалерийский пистоль.

Все, приехали. Эти твари только ждали приказа. Уитанни, почуяв опасность, бросилась ко мне, но поздно – нас взяли в кольцо всадники герцога, и мы оказались на прицеле полусотни пистолей и карабинов, часть из которых наверняка заряжены серебряными пулями. И ши не помогут, их слишком мало, и вокруг них тоже люди Джарли.

Попали…

- Ну, что медлишь? – спросил я, сжимая загривок тихо рычащей Уитанни и стараясь сохранить спокойствие. – Стреляйте, свиньи. Убьете меня, убьете де Клерка, всех нас убьете – и что дальше? Ты, Джарли, даже не понимаешь, чем все это закончится. Дух Разрушения вошел в тебя, и ты закончишь так же, как король Готлих. Найдется новый бастард, который сыграет в футбол твоей отрезанной башкой. И случится это очень скоро.

- Я прикончу твою кошкобабу, - Джарли направил пистоль на прижавшуюся к моей ноге Уитанни. – А потом тебя, Кириэль. И барда прикажу прикончить. Так что решай, или ты со мной, или все вы умрете.

- Насильно мил не будешь, - я плюнул в снег. – Жалко, что хорошее дело потерпело неудачу из-за властолюбивого кретина. Вы разочаровали меня, ваша светлость.

- И меня тоже!!!

Звучный мужской голос прозвучал громко и неожиданно. Я обернулся. В полусотне метров от нас, на большом камне у края дороги стоял человек, державший в каждой руке по пистолю с зажженными фитилями. Рядом с ним стояла женщина, одетая по-мужски, в наемничьем берете и с мушкетом в руках.

- Люстерхоф! – воскликнул я.

- Он самый, приятель, - вальгардец взмахнул рукой, и из-за деревьев вдоль дороги вышли его люди, держа на прицеле своих арбалетов, самопалов и пистолей солдат Джарли. – Мы ехали следом за вами и видим, что успели вовремя. Будем стрелять, или побеседуем?

- Сначала побеседуем, - раздался женский голос, и между мной и Джарли встала фигура в плаще и капюшоне. Женщина скинула капюшон, и я узнал Алиль.

- Убери оружие, герцог, - сказала она спокойно и властно. – Не то…

Со всех сторон раздался тягучий тоскливый многоголосый вой. Лошади кавалеристов Джарли испуганно заржали, заволновались так, что всадники с трудом удерживали их. Миг спустя и люди испугались не меньше лошадей – не меньше двух дюжин гаттьен, возникших из вечернего сумрака, медленно приближались со всех сторон к отряду Джарли, беря его в кольцо.

- Убери оружие, - повторила Алиль.

Я видел, как у Джарли задергалось правое веко. Он тяжело вздохнул, покачал головой и сунул пистоль за пояс. Я почувствовал огромное облегчение.

- И что дальше? – с вызовом спросил герцог.

- Убирайся отсюда, - ответил я.

- Мы еще… - Бастард сжал кулаки, выругался и быстрым шагом подошел к своему коню, которого держал оруженосец. Вскочил на него, бросил на меня последний прощальный взгляд, полный смертельной ненависти и крикнул:

- За мной!

Мы смотрели, как колонна всадников уходит по дороге на юго-запад, в ту сторону, откуда мы шли к Волчьему Логову. Смотрели долго, настороженно, пока замыкающие колонну всадники не исчезли в морозных сумерках. А потом Алиль заговорила со мной.

- Ты нашел барда, - сказала она. – Я открою для вас портал, и ты сможешь сразу попасть в Нильгерд. Сестры Ши ждут вас.

- Спасибо, - я поклонился богине. – Ты спасла меня… нас всех.

- Поторопись, Ллэйрдганатх, барду нужна помощь. Если он умрет, мы лишимся последней надежды.

- Эх, как славно, что мы с тобой еще раз встретились! – Подошедший Люстерхоф облапил меня с силой и бесцеремонностью медведя. – Жалко только, что пострелять по этим крысам не удалось.

- Ты что, ехал за нами?

- Все время. Как узнал, что ты оказался в этой компании, так и решил присмотреть за тобой. Не доверяю я брутхаймцам, эти ублюдки известны своим вероломством. А бастард Джарли ублюдок вдвойне, и по рождению, и по свойствам своей душонки. И знаешь, мне напоследок хотелось повидать твою кошку, - Люстерхоф присел на корточку, с опаской протянул руку к Уитанни. Гаттьена прижала уши, но дала себя погладить. – Она напоминает мне о Маргрет, храни Вечный свет ее добрую душу! Смотрю на нее, а самому кажется, что Маргрет рядом.

- Спасибо, друг, - ответил я.

- Не благодари меня. Это я твой должник. Ты спас мне жизнь и… Ладно, не будем разводить нюни. Словом, я рад, что так вышло.

- Ллэйрдганатх, надо идти, - напомнила Алиль, коснувшись пальцами моей руки.

- Да. Прощай, Ромбранд!

- Прощай, Повелитель кошек, - вальгардец пожал мне руку и еще раз погладил Уитанни. – Берегите друг друга. Может, однажды еще встретимся.

- Может быть.

Портал, о котором говорила Алиль, светился в десяти метрах от меня, между стволами двух огромных сосен. Сначала в него вошли четверо воинов Холавида – разбившись по парам, они внесли в портал носилки с де Клерком и тело старого Даэга. Следом в портал прыгнула Уитанни.

- Кирилл Сергеевич, можно я вас за руку возьму? – шепнула мне в ухо Вероника. Я заметил, что она испуганно косится на расхаживающих вокруг гаттьен.

- Держись крепко, - я не удержался и поцеловал Веронику в щеку, повернулся к Алиль. – Как я могу тебя отблагодарить?

- Оставайся самим собой, - богиня сверкнула глазами, накинула на голову капюшон и пошла в сторону леса. Гаттьены последовали за ней.

- Какая красивая! – вздохнула Вероника.

- Ты не хуже, - ответил я, и мы вместе шагнули в светящийся портал богини Алиль.