Славянин 1. Возвращение к истокам

Глава 14

Дара.

12 августа 530 года

— И что получил ты, Велизарий? Своими интригами ты только ослабил войско императора своего, — Суникас пытался говорить спокойно.

— О каких интригах ты говоришь, друг мой? — словно бы недоумевая, спросил дука Месопотамии. — И почему ты надолго оставил войну? Куда отправлялся? Знаешь ли ты, что совершил преступление?

Предводитель гуннов зло посмотрел на молодого, но, как оказалось, коварного и решительного ромея. Хотя Суникас прекрасно понимал, кто именно составил интригу, кто подговорил Велизария её осуществить.

Да… Купился гунн. После разгрома отряда одного из наиболее влиятельных сотников в войске Суникаса, предводителю самолично пришлось отправляться в погоню. Но… В Синопе не было Андреса. У Гелеспонта тоже. А потом пришло письмо от Велизария, что он требует гуннов на войну, или не заплатит им ничего.

— Коварство женщин не знает границ. И нам что, нужно этому коварству следовать? — говорил гунн. — Не посылай письма василевсу и не лишай мое войско серебра.

— А мало вы взяли у персов?

— То не за службу, то за кровь взяли. Так что… Дука, не нужно делать того, чего делать не нужно, — уже и угроза прозвучала от гунна.

При этом от внимательного Велизария не укрылось, что Суникас то и дело стучит себя по бедру, там, где должна быть сабля. И, возможно, если бы на входе не были отобраны клинки, то гунн им бы воспользовался.

— Мы можем уладить это положение, — сказал сквозь зубы гунн.

Суникас внимательно посмотрел в глаза Велизарию, оценивая, как отреагирует молодой полководец на заявление, что можно всё решить миром. Велизарий был готов к разговору, правда, пока многозначительно молчал.

А вот Суникас уже прокрутил у себя в голове очень много различных идей. Конечно, сперва он вспылил, когда узнал все же о интриге командующего. Хотел было даже направиться к покоям правителя фемы с отрядом своих воинов.

Но эту идею он достаточно быстро отринул. Конечно, предводитель гуннов вспыльчивый, вот только он уже не первый год находится на службе у византийского императора, поэтому немного привык и к тем методам, которыми пользуются ромеи для достижения своих целей, и к их коварству. А еще Суникас рассчитывал на новое назначение, может и дукой. А на таких местах очень сытно и много женщин.

— Ты ведь отправлялся в погоню за Андреем-склавином? А до того отправлял неугодного тебе сотника? Того своего соплеменника, который подговаривал других гуннов сместить тебя? Так отчего ты негодуешь? Разве не так получилось, как ты хотел? — задал вопрос Велизарий.

Предводитель гуннов ещё раз задумался. Он уже понял, что недооценил молодого военачальника, причём, как минимум дважды. Первый раз — когда был уверен, что тот не способен командовать войсками и придумать хоть какую-то тактику, с помощью которой можно было бы победить почти вдвое превосходящее войско персов.

Второй раз — когда подумал, что ничего, кроме поддержки коварной жены византийского императора, Феодоры, у Велизария нет, и что если он вдруг и проявит талант полководца, то абсолютно не способен будет к управлению такой большой и важной темой, как Месопотамия.

Во всех смыслах Велизарий оказался талантливым человеком.

— Почему ты не пришёл ко мне и не поговорил со мной напрямую? Зачем против меня игры ведешь? Почему не спросил меня о том, что я собираюсь сделать? Мои воины устали находиться здесь, в этих песках и глинах Евфрата. Они хотят в степь. И я уже пресытился службой в Византии, — словно бы сокрушаясь, говорил предводитель гуннов.

Конечно, кривил душой. Степь? Суникас уже забыл, что это такое. Он хочет теплый дом с большой кроватью. Гунн, действительно, не знал, что ему делать и как поступать. Пока он просто скрыл тот факт, что большой отряд, под предводительством молодого и строптивого старшего сотника, был разгромлен склавинами. Видимо, не ото всех удалось утаить.

Те несколько десятков воинов, из разгромленного отряда, которые всё-таки добрались до крепости Дара и рассказали, что до этого были разгромлены Андреем, тайком были убиты по приказу предводителя гуннов.

В какой-то степени он решил свои вопросы. И теперь в гуннском войске нет той силы, которая могла бы указать на несоответствие поступков и решений Суникаса. Но и никто не должен знать, что славных гуннов смогли разбить какие-то варвары. Сам-то себя к варварам Суникас уже не причислял.

— Если ты считаешь, что выполнил договор с василевсом и со мной, то можешь беспрепятственно уходить, — сказал Велизарий. — Но ты давал клятву служить еще два года.

Суникас сжал зубы…

— Объяви вне закона этот отряд склавинов! — потребовал Суникас.

— Я уже это сделал. Посылал в след за тобой, мстителем, приказы. Видишь… Я оставлял тебе шансы не быть вне закона. Иначе твои действия — это предательтво, — говорл Велизарий и сам был в восторге от того, как складывается разговор.

Паутина, что обвилась вокруг Суникаса прочная. Вот гунн уже и должным становится Велизарию. Но дука может как покарать, так и закрыть глаза на долгую отлучку гуннов. Полководец, отрепетировавший разговор с гунном, был уверенный.

— Я даже направил своего посыльного в Синоп, чтобы, если вдруг там появится этот варвар со своим отрядом, его взяли под стражу и в цепях привезли ко мне. Он ответит за то, что разбил твой отряд, — спокойным тоном, понимая, что загнал своего собеседника в угол, говорил Велизарий. — Ведь я друг тебе. Но ты мой архонт.

— Никто не должен знать, что отряд гуннов пал в бою от каких-то склавинов, — жёстко припечатал предводитель гуннов. — И я продолжу служить тебе и быть тебе младшим.

— Хорошо, — спокойно и сразу же согласился дука. — Но тогда мы заканчиваем этот разговор.

Суникас вышел из покоев Велизария. Тут же в комнату вошла Антонина, которая, прячась за ширмой, слушала этот разговор.

— Ты ему веришь? — спросила коварная женщина у своего мужа.

— Нет.

— Он не в степь пойдёт. Он будет мстить. Иначе его не поймут, он потеряет власть у этого дикого народа, который костью стал в горле нового Рима. Я не хотела бы, чтобы Андрей был убит. Но не всё зависит от наших желаний, — сказала женщина, начиная ластиться к своему мужу.

— Не сейчас! — жёстко припечатал Велизарий, силой оттолкнув Антонину.

Женщина опешила: ещё никогда она не видела такого обращения к себе.

— Что с тобой? — решительно спросила Антонина. — Или забыл ты о том, кому обязан своим назначением?

— Почему всё так сложно? Я и без того, чтобы стравливать склавинов и гуннов, остался бы управителем фемы. И разве это предел мечтаний? Разве ты сама не хочешь отправиться в Константинополь и принять благодарность императора? — сокрушался Велизарий.

Конечно, он был не против интриг, но сейчас чувствовал себя трусом. Разве не смог бы он урезонить этого Суникаса, если бы тот даже и попытался перехватить власть? Предводитель гуннов казался умным, изворотливым, решительным человеком. Но Велизарий почувствовал слабость этого гунна.

— И мне не нравится, что ты часто вспоминаешь того склавина. Я послал в Синоп, к Геллеспонту, в Антиохию и другие города посыльных, чтобы объявили вне закона склавинов. Даже представить себе не могу, сколько эти варвары тащат с собой золота и серебра. Они же ограбили еще и гуннов.

— Ты в Трапез посылал? — задумчиво спросила Антонина.

— Туда не посылал. Ты же знаешь, что у меня не лучшие отношения с дукой фемы Первая Армения. Никифор не прислал мне в помощь даже тысячи воинов. Он не прислал мне в помощь даже сто телег с едой и оружием. И я хочу сказать об этом моему императору, — задумчиво говорил молодой военачальник.

— Тебя никто слушать не станет. Говорить нужно императрице. И ты на сегодня лишаешься меня. За грубость свою, — сказала Антонина, одёрнула своё платье, бросила уничижительный взгляд на мужа и ушла.

Прощать такое отношение к себе она не собиралась. Это ведь именно она делает из Велизария великого полководца. И, как искренне считала женщина, без её участия Велизарию никогда не подняться высоко.

И Суникас не собирался прощать склавинам. Что? Они домой идут? Так гунн знает, где склавины обитают. Он узнает, где живет род Андреса. Он вырежет всех родичей этого наглеца-склавина.

Юго-Восток Понтийского моря.

14 августа 530 года

Драмон лихо рассекал волны Понтийского моря, Чёрного, конечно, но об этом пока ещё никто не знает. Ветер был почти попутный. Два косых и один прямой парус справлялись настолько хорошо, что пока участие двух рядов гребцов и не требовалось.

Лёгкий солоноватый бриз ударял в нос. Лучшей ингаляции и не придумать. А то я уже убедился, что болеть в этом мире я умею. На дворе жара, а у меня насморк, еще и горло побаливает. Странно, конечно. Или это тот родник в Киликийких воротах, возле которого я стоял и почти не прерываясь полчаса жадно глотал ледяную воду. Но… Я умею болеть.

Берег превратился в полоску, а порой и вовсе уходил за горизонт. А мы направлялись к Ольвии. К городу которого, правда, уже нет, но нас обещали высадить на берегу в районе развалин этого древнего городка, уничтоженного не так чтобы сильно давно. Как раз гунны постарались.

Казалось, что можно расслабиться, съесть кусок солёного мяса, заесть всё это солёной же брынзой и закусить, чтобы соль не хрустела на зубах, пресноватым хлебом. Если бы не некоторые обстоятельства, то и вовсе почувствовал бы себя туристом и просто наслаждался бы ситуацией.

Вот только напряжение росло. Есть у человека некий механизм подсознательного восприятия, некоторые называют подобные явления чуйкой или предчувствием. Иные обволакивают чуйку магическим флёром. Но, как я считаю, никакого мистицизма в этом нет.

Наш мозг не успевает осознанно анализировать многие данные, которые ему предоставляют глаза, уши, а может быть, и то место, на котором я сейчас сижу.

И вот моя чуйка, ранее шептавшая, сейчас всё громче и громче начинает вопить, переходя на крики и рёв. А теперь уже подключился и мозг, выдавая вполне логичное объяснение внутренним переживаниям. Нет, я не чертов перестраховщик, который кучу вариантов развития событий нафантазировал. Я имею некоторый опыт оперативной работы, а еще и начинаю чувствовать эпоху, людей ее населяющую.

Так что наши приготовления к неприятностям со все большей вероятностью, не напрасны.

Вот арамейские архонты между собой шепчутся, и один из них косо посматривает в мою сторону. А вот ещё один офицер проходит мимо сложенных в деревянные ящики моих вещей, да всё зыркает, что же в них такое находится. Ну конечно, ведь так громко некоторые говорили, как, например, Даная, что в ящиках персидское золото, серебро и дорогое оружие… А ящики эти только лишь на одном драмоне, на котором я сам и плыву.

Да я сразу, когда мы ещё только грузились на эти драмоны, византийские военные корабли, предположил неладное. И лучшим решением должно было стать — не ступать ногой на корабли. Но…

Это тот случай, когда в ловушку просто необходимо заглянуть. Ведь иных путей, чтобы нам добраться до тех мест, где рукой подать до соплеменников, просто нет. Адекватных, конечно, путей. То есть можно было пойти в обход моря через Кавказские горы и степные долины, где не понять, какой этнический винегрет сейчас созревает, и все воюют со всеми.

Прошёл час, ещё один… семь часов пути. Вышли ночью, под утро. И сейчас, насколько я понимаю, так как не слежу за перевертыванием песочных часов… Около полудня. И спасибо облачности, которая чаще закрывает палящее солнце, чем светило доставляет дискомфорт своими прямыми лучами.

Главный корабельный архонт, или как там звучит его звание, всё чаще начинает посматривать на песочные часы. Потом на небо, прикладывая вертикально палочку к горизонтальной доске.

Этот человек явно не умеет скрывать ни свои эмоции, ни раздражение, ни волнение. И он если и участвует в каких сомнительных делах, то не часто. Не умеет конспирироваться, читаем, как верхние буквы у окулиста.

— Будьте готовы и тихо предупредите наших гребцов, — отвернувшись, чтобы никто не увидел моих слов (мало ли, ещё по губам читать умеют на славянском), сказал я.

По губам не читают. А вот нашу активность могут почувствовать или даже заметить.

Аристобул, этот византийский балабол, по недоразумению, командующий эскадрой, уповал на то, что часть моих воинов должна находиться на местах гребцов, и только так он сможет взять с собой большее количество склавинов. Ну да…

Сама задумка была мне понятна. Достаточно только закрыть люк, ведущий с палубы к двум рядам гребцов, и тем самым будут сразу же выключена из возможного противостояния большая часть моих воинов. Но уже «случайно», Пирогост сломал люк. Он закрывался железным крюком. И… крюк, какая неприятность… Пропал. А ромеи и не заметили местического исчезновения. Он тут, спрятан, прикрыт развернутыми тканями. Тут многое: и оружие, и горшки-зажигалочки.

— До ветру мне сходить надо! — сказал великан Хлавудий. — Ветер нынче добрый.

Нет, ну что за человек! Как только начинает пахнуть жареным, и он сам ещё не понимает, что впереди возможен бой, тут же необходимо сделать так, чтобы пахло не только жаренным, но и… Хловудием.

— Терпи! — сказал я, замечая, что мы приближаемся к мысу. — Не сейчас.

В основном мы шли каботажным способом. Пока далеко от берега не удалялись. И это тоже было странным. Драмоны вполне «маринистые» корабли, даже на мой скромный взгляд. Но приближение мыса не должно было нас хоть как насторожить.

— Молчим! — сказал я, когда увидел, что один из офицеров направился в мою сторону.

Стоящие рядом Пирогост и Хлавудий замолчали, я прямо почувствовал их напряжение.

— Нам нужно пройти рядом с этим мысом. Но там могут быть наблюдатели. Мало ли кто увидит вас. Так что спрячьтесь. А его, — архонт показал на Хлавудия. — Отправь к гребцам.

— Нет, — строго ответил я. — Это мой телохранитель. Дай ему плащ ромейский, и никто не сможет понять, что это не корабельный воин.

Офицер замялся. У него явно не было серьёзных аргументов, чтобы отправить Хлавудия куда подальше. Аргументов нет, а желания много. Но… ну не умеет этот офицер врать.

— Есть у тебя ещё вопросы, архонт? — повелительно спросил я. — Мои спутники и я спать хотим.

А вот это известие его обрадовало. Правда, потом молодой офицер посмотрел по сторонам и понял, что спать нам, если и придётся, то только лишь на палубе. Но наверняка посчитал, что и это неплохой вариант, чтобы быстро с нами разделаться — либо сонными, либо лежащими.

Прошло ещё не менее получаса, когда мы подошли к окончанию мыса и стали его огибать. Делали это медленно, словно бы красовались перед кем-то. Спустили паруса, гребцы сушили весла.

Я посмотрел на маленькие пятнышки, которые из себя представляли остальные пять кораблей. Насколько же всё это было несуразно, не продумано. Ведь у меня уже должны были укрепиться подозрения, что что-то не так.

Вот поэтому варвары всё чаще побеждают «римлян». Возгордившиеся цивилизаторы явно недооценивают ум, смекалку и прозорливость необразованных людей. А ещё поистине грамотный человек давно бы уже понял, что я не совсем типичный варвар.

Или этот офицер всё ещё принимает меня за арабского купца? Но тогда он вдвойне глуп. Я в тюрбане. Но все говорит за то, что мы не те, за кого выдаем себя. По крайней мере, я бы это уже понял.

Что же они всё-таки задумали? Судя по всему, сами эти офицеры не будут пытаться нас убить. Тогда нужно всех склавинов перерезать. И далеко не факт, что получится это сделать без существенной ответки. Оружие даже у гребцов не забирали. Мы тогда и на борт не садились бы.

Даже если бы я был взят врасплох, то ещё нужно будет постараться меня убить. И это я не говорю о моих спутниках и тех двух десятках воинов-склавинов, которые сейчас находятся на палубе. А ведь и на других кораблях склавины тоже есть, на некоторых больше, чем нас здесь. Тут всего лишь шестьдесят четыре. Всего лишь… Это больше, чем византийских солдат.

Так что у меня зародилась мысль, что сейчас грозные византийские морские волки, словно бы случайно, столкнутся с пиратами. Пираты, возможно, даже захватят этот корабль, ну так по сценарию должно быть. Естественно, разграбят всё. А потом «случайно» драмон окажется в порту Синопа или другого города. И все в плюсе, кроме только меня и моих людей.

Или нет… Аристобул объявит охоту на пиратов, покажет свою важность и незаменимость. Конечно же, пиратов «разобьёт» и вернёт себе драмон. Как должны надеяться участники пьесы, приз они должны взять такой богатый, что хватит покрыть любые расходы, даже если потопить несколько кораблей.

Что ж, ждём… Я демонстративно закрыл глаза.

— Пирогост, смотри за мысом. Если оттуда покажется какой-нибудь корабль, то тихонько толкни меня в бок, — сказал я своему телохранителю.

Архонты больше всего смотрели либо на меня, либо на Хлавудия. Я намерился отыгрывать безмятежность и попытку уснуть. Великан же и без того вёл себя достаточно глупо, и если и смотрел в сторону живописного мыса, то, наверное, тосковал по какому-то дереву, возле которого можно присесть и сделать беспокоящие его естественные дела.

Минут через пятнадцать Пирогост ещё не успел меня пнуть ногой, как я почувствовал ещё более возросшее напряжение. Нет, опять же, я не стал телепатом. Но солдаты зашумели, а офицеры стали их урезонивать.

— О! Нам наперерез два корабля! — нараспев и громко сказал Хлавудий.

— Тревога! — сказал я.

По этому сигналу все мои бойцы стали спешно доставать оружие.

— Оставайтесь на месте и не дёргайтесь! Иначе я прикажу стрелять! — не успел я ещё открыть глаза, но уже услышал приказ архонта.

Теперь сомнений не оставалось: действительно командир эскадры сдал нас бандитам. Ну что ж… Я же это предполагал. Но достаточно ли мы подготовились? Всё же я рассчитывал, что будет несколько иначе. А тут два немаленьких корабля приближались к нам наперерез. И численное превосходство точно не у меня. Да и откуда, если наши извозчики, «римляне», ожидаемо оказались злодеями? Но ведь пока жив, нужно бороться.