Славные (ЛП)

1 [отметка: 23.46.32]

Когда ложь ― это не просто ложь? — задается вопросом Эфон. — Когда эти слова не могут охватить громаду неправды, которая возвещается столь оглушительно, что подобно черной дыре создает собственное притяжение и вынуждает свет истины огибать ее?

Стелок Эфон, капитан 19-й роты. «Славной».

Он ― Ультрамарин, сын Жиллимана. Он ― сын Калта.

Вокруг него ревет хаос Ланшира. Стрельба. Убийство. Отчаяние. Закованные в броню Несущие Слово, их доспехи цвета засохшей крови. Ультрамарины, безупречные латы которых перепачканы пеплом и кровью. Эфон слышит приглушенные крики изменников, а в воксе раздаются резкие и испуганные предсмертные вопли его собственных людей. Вперемешку с дробным стуком болтеров это ― какофоническая симфония предательства и отчаяния.

Разве Ультрамарины ― не тот свет, что преломляется? Свет Императора, озаряющий дальние пределы его империи, искажающийся вокруг ужасного и реального обмана. Изменит ли навеки сынов Жиллимана разворачивающаяся мерзость этих великих событий? Выстоим ли мы, словно тени былых себя, в блеске осознания ― как стоим ныне пред гневом Веридии?

В керамитовом нутре тактического доспеха дредноута битва кажется далекой, даже когда от смерти его отделяет лишь одно мгновение. Предательство людей, которых Эфон некогда называл сородичами, разыгрывается перед ним, будто невероятный сон ― и то же самое происходит с его собственными действиями, вихрем смертоносной необходимости. Тактический дисплей, сетки целеуказателей и наложенные сверху вокс-трансляции, сообщающие о резне снаружи, кажутся еще более далекими. Калт ― преданный мир. Планета, поставленная на колени. За считанные часы изобильный оплот земледельческого труда превратился в кошмар неверия, окутанных дымом полей боя и всеобъемлющей бойни.

Пересохшие губы капитана практически неосознанно отдают приказы. Генетически усовершенствованные мускулы сверхчеловеческого тела приводят в действие окружающие его доспехи терминатора. Перчатки дергаются назад на спуске комбинированного оружия и запускают цепной кулак с визгом нести уничтожение. Впрочем, разум Эфона пребывает где-то в ином месте. Он убивает, не думая. Его команды ― живое, дышащее наследие после всей жизни, проведенной на войне.

За эту жизнь Эфон пережил свою долю ошеломлений и сюрпризов. Корона Чазми, жуткие чудеса Двенадцать-Один-Сорок Два. Зеленокожие из Бездн Гантессы...

Орки в той региональной империи выросли огромными в изоляции. Когда окружавшие ее варп-штормы улеглись, чудовища-ксеносы потянулись из Бездн, чтобы захватить удерживаемые Механикумом миры Тела Мелиора.

Один из таких гигантов лишил бы Эфона жизни, если бы не капеллан Несущих Слово по имени Курта Седд. Ультрамарины и Несущие Слово сражались бок о бок на замерзшем мире-кузнице Мелиор-Терция, шестьдесят один год назад. Когда XIII и XVII Легионы собрались на Калте, чтобы дать бой еще одной вторгшейся империи зеленокожих, Эфон с нетерпением ждал новой встречи со своим другом. Быть может, чтобы отдать капеллану долг крови.

Теперь ему не представится такой возможности.

Учиненные на Калте зверства и немыслимое вероломство, таящееся в сердцах Несущих Слово, настолько ошеломляют и ужасают, что Корона Чазми и Двенадцать-Один-Сорок Два выцветают и забываются. Сыны Жиллимана никогда не позволят себе забыть боль от этого предательства.

В успокаивающем мраке доспеха капитан ― словно одна сплошная кровоточащая рана. С каждой жизнью Несущего Слово, забираемой в оглушенном состоянии, на эту рану брызжет соль ненужной потери. При каждой расправе над Ультрамарином, отключающиеся жизненные показатели которых каскадом стекают по оптическим экранам, словно кипящая хроника, Эфон чувствует, как эту соль втирают в самую его душу. Ему больно от утраты каждого из павших Ультрамаринов, равно как и от заблудших легионеров, что стоят над ними победителями. Легионы переплелись в трагедиях друг друга, и, несмотря на сумятицу, на ненависть и бешенство поля боя, они все ― жертвы некой куда большей катастрофы.

Ультрамарины, при всей своей выучке, теории и симуляции, не видели этого мрачнейшего варианта. И все же что-то открыло Несущим Слово глаза на то, чего им не следовало видеть, и Лоргар с его сыновьями посвятили себя грядущему кошмару, плану братоубийства и предательства родной крови. Теперь Эфон и его Ультрамарины оказываются внутри этого плана, сражаясь за свои жизни.

Капитану хочется реветь, проклинать и плакать. Стряхнуть с себя шок от бойни и вновь ощутить себя целым. Но он не может. Хотя осквернение плоти Императора и предательство родного мира причиняет ему боль, он не может позволить себе продемонстрировать подобную слабость. Его братья ― как Несущие Слово, так и Ультрамарины ― услышат в его голосе адамантиевую ноту Жиллимана. Ощутят в грохоте его выстрелов и панциря гнев Императора. Узнают реальность непрекращающейся войны.

Эфон чувствует, как его сердца замедляются. Кажется, будто битва и кровопролитие отступают от него, словно сам Калт перестал вращаться. Свет повсюду вокруг угасает. Веридийская звезда меркнет, а затем разрастается с опаляющей глаза яркостью. Как будто начинается и проходит затмение, и похоже, что светило претерпевает некий катаклизм. В миг угасания Ланшир погружается в сумерки нежданного заката. Спустя считанные секунды кажется, словно небо пылает болезненным блеском фальшивого рассвета. На горизонте, вырезая в дыму силуэты обломков и сражающихся легионеров, пробираются по полю боя блеклые лучи Веридии.

Я хочу, чтобы солнце не вставало, чтобы отсчет повернул вспять, чтобы братство не нарушилось.

Утрачено что-то бесценное. Галактика должна была стать нашей. Человечество должно было принести свет цивилизации пребывающим во мраке мирам и очистить звезды от недостойных рас. Славный союз планет, достигнутый носителями крови Императора ― крови, ныне запятнанной предательством. Необходимо ли напоминать нам о давно забытых истинах и неподобающих мерах? Должны ли мы вновь стать Ангелами Смерти для своих? Этот новый ненастоящий рассвет так страшит меня, ибо несет с собой не просто новый мир. Он несет переосмысление Галактики, остановку крестового похода и вражду с сородичами.

Эфон наклоняется и переходит на смертоносный бег. Он повелевает окружающей его громадой терминаторского доспеха, ощущая, как пучки волокон сжимаются, а сервоприводы повторяют его движения. Внутренний дисплей шлема высвечивает синие контуры Ультрамаринов, затерянных в море багряной брони и тьмы. Легионеры-изменники захлестывают поле боя, их зловещие шлемы возникают из мглы. Зеленые глазные линзы с ненавистью глядят поверх болтеров. Цепные клинки издают хлопки, а затем раскручиваются для удара.

Эфону не хочется убивать никого из них. У него есть только приказы примарха, крайняя необходимость в защите. Убиты тысячи Ультрамаринов, однако каждая смерть во имя мести уводит Легионес Астартес все дальше от былого единства. Эфон не обманывает себя фантазиями о контроле. Его нет. Царит хаос. Единственным победителем выйдет смерть.

Прежние союзники теперь обозначены как вражеские цели, и капитан чувствует, как его комбинированное оружие, «Морикорпус», задерживается на миллисекунду. Дух оружия фиксирует замешательство, когда зияющие стволы болтера и мелты направлены на приближающихся Несущих Слово.

Вы не оставляете мне выбора. Не подвергайте мою верность испытанию.

Умирает Несущий Слово, затем еще один и еще один. Кажется, будто сердце Эфона оцепенело. Его боевые выкрики глухи от сожаления и хриплы от ярости. Впервые в жизни капитан испытывает неуверенность. Это семя сомнения, пустившее корни на дне желудка. Несущие Слово выглядят такими же убежденными, каким может быть безумец, и бросаются на него, словно сошедшие с ума звери. Эфон не может найти успокоения в безумии. У него есть лишь приказы, приказы его примарха: «Защищайтесь всеми средствами, что есть в вашем распоряжении».

Так что он защищается.

Стелок Эфон из 19-й направляет оружие на убийцу в багряной броне. Он позволяет «Морикорпусу» выразить свой протест, а затем настойчивое подергивание спуска вгоняет воину в грудь несколько зарядов. Пока легионер падает на землю, капитан сражает еще двоих. Снаряды болтеров, искря, отлетают от его усиленного доспеха, словно падающие метеориты. Эфон не окончит жизнь на прицеле у предателя. Благородная броня не допустит подобного.

К нему движутся новые Несущие Слово, проталкивающиеся сквозь мрак и сумятицу. Декоративное обозначение звания и громада доспеха неодолимо притягивают врагов.

— Защитите капитана! — слышит Эфон по вокс-каналу, а затем атакующих срезает сзади залп болтерных зарядов. Это бесславный конец для легионера, однако Несущие Слово не оставляют им выбора.

Эфон чувствует сенсорами, что приближается враг. Оборачиваясь, он запускает клинок цепного кулака. Несущий Слово из штурмовой роты пытается всадить Эфону в плечо свой цепной меч, и капитан отбивает удар. Меч искрит и отскакивает от более тяжелого оружия Эфона. С силой опуская цепной кулак, Эфон отсекает Несущему Слово руки в запястьях. Бронированные перчатки падают наземь, продолжая сжимать неистовствующий цепной меч, а из прикрытых доспехом обрубков бьют фонтаны крови.

Отбросив Несущего Слово назад ударом ноги, Эфон отправляет тяжело раненного противника в толпу наступающих предателей. Еще один цепной меч вгрызается в двухслойный керамит наплечника, капитан не успевает развернуться достаточно быстро, чтобы помешать этому. Клинок скрежещет по бронированной спине, и Эфон повторяет маневр, отбивая меч цепным кулаком, а затем пробивая рукой нагрудник врага.

Пока оружие перемалывает торс кричащего Несущего Слово, Эфон поднимает предателя перед собой. Используя противника как живой щит, Эфон принимает на себя струю огня из болтера. Снова поворачиваясь к приближающимся Несущим Слово, он отбрасывает труп и наставляет на атакующих стволы комбинированного оружия. Продырявив двум Несущим Слово глотки болтами, Эфон начисто сносит последнему голову ревущим порывом жара из мелты.

Капитан слышит боевой клич обезумевшего сержанта Несущих Слово, когда изменник взбегает на созданную Эфоном гору трупов. Прыгая на него, сержант заносит над головой заклинивший цепной меч. Погнутое оружие отскакивает от брони Эфона, но бьет с такой силой, что он отшатывается назад. Вскинув «Морикорпус», Эфон стреляет, выбивая цепной меч у сержанта из рук и вынуждая того вытащить болт-пистолет. Вновь выбив дождь искр, Эфон лишает руку сержанта оружия — и нескольких бронированных пальцев . Подняв комби-болтер на уровень головы врага, Эфон наблюдает, как Несущий Слово спотыкается о труп соотечественника и оказывается на земле.

Эфон делает шаг вперед и наступает на болт-пистолет, прежде чем сержант успевает дотянуться до него второй рукой. Перешагнув через тело Несущего Слово, капитан давит его перчатку пяткой, а затем опускает сапог на лицевой щиток сержанта, кроша шлем Мк-IV в пыль.

У Эфона перед глазами вдруг сверкает зеленым, по его терминаторской броне бьют заряды бушующей плазмы. Капитан отшатывается назад в опаленном доспехе, фотонное пламя трещит и плавит керамит, оставляя на наплечнике и нагруднике дымящиеся воронки. Эфон ревет от боли, когда еще один выстрел прожигает прочные кабели плакарта. Горячая, словно звезда, пузырящаяся плазма проходит через бок, и капитан, зашатавшись, издает в вокс вой.

Его воины пробиваются сквозь врагов с возобновленной поспешностью, пытаясь поддержать Эфона. Отпустив активатор установленного на руке цепного кулака, капитан выставляет перчатку в направлении своих людей. Он приводит лицо в норму и, стиснув зубы, моргает, прогоняя худшую боль.

Мое тело — как и мой родной мир — пострадало. Боль. Я принимаю ее, как должен сделать и Калт. Я делаю ее своей собственной. Лишь живым ведомы муки бытия. Плоть отказывает, дух готов сломаться. Жгучая боль в сердцах, бьющихся от предательства. Я страдаю, как страдает Калт. Мы все еще живы, и это немалое чудо.

Открыв глаза, Эфон обнаруживает, что сетки оптики отслеживают движение в свалке. Болезненные лучи солнца вокруг них вновь становятся сильнее, превращая поле битвы в рассеченное тенями марево, и Несущие Слово выходят из боя. Они отступают, поливая пространство за собой огнем из болтеров, и Эфон предполагает, что Ультрамарины, сражающиеся в Ланширском Поясе, одержали какую-то локальную победу.

Свет усиливается, приобретая неестественную яркость, и капитан начинает осознавать, что не мог бы ошибиться сильнее.

— Разрешите преследовать, капитан? — зовет сержант-ветеран Ультрамаринов, но Эфон едва слышит его.

Сквозь перекрещивающиеся тени Эфон различает очертания одинокого Несущего Слово. В отличие от своих вероломных братьев, тот стоит неподвижным силуэтом. На увенчанном гребнем шлеме жутковато сияют зеленые глазные линзы, соперничающие со светом термоядерного ядра его плазменного пистолета. Широкое дуло оружия все еще дымится, испуская остаточное свечение возбужденного водорода. Плащ выделяет Несущего Слово, как какого-то значимого центуриона, но навершие массивной булавы-крозиуса указывает, что он — капеллан. Эфон сражался бок о бок с Несущими Слово и знает, что XVII Легион поддерживает в своих рядах большое количество подобных духовных лидеров.

Пока он поднимает «Морикорпус» — пылающая боль в боку превращает движение в настоящее испытание — капеллан смотрит на него в ответ. Он глядит сквозь расчерченную болтами мглу и отходящие фигуры своих братьев вдоль собственной руки и плазменного пистолета, нацеленного на капитана.

Несущий Слово с любопытством наклоняет шлем, узнавая.

Глаза Эфона расширяются. Курта Седд?

Возможно, это он. Возможно, нет. В обваривающих глаза лучах, которые тянутся в дымке поля боя, Эфон едва способен отличить своих людей от врагов, не то что одного Несущего Слов от другого. Но сама вероятность разжигает в груди капитана пламя ярости. Сетки целеуказателя сходятся на капеллане, обведенные очертания которого мерцают у Эфона перед глазами. Дисплей шлема вторично подтверждает, что цель захвачена и капеллан в прицеле оружия.

Эфон удерживает его там еще секунду. На секунду позже.

По броне капеллана проходит светящаяся зеленая рябь потока выделенных надписей, толпа отступающих Несущих Слово пятится через линию обзора Эфона, и фигура исчезает.

— Разрешите пре... — снова окликает его стоящий рядом сержант, последние слова теряются в шквале огня болтеров, следующего за врагами в призрачную даль.

Эфон уже собирается ответить, когда его вокс переключается на другой канал для получения приоритетного вызова.

— Говорит Вентан, капитан, Четвертая, — трещит вокс-трансляция.

— Да, капитан, — отвечает Эфон, но когда слова Рема Вентана продолжаются и эхом отдаются у него в шлеме, он начинает понимать, что все Ультрамарины получают сообщение одновременно.

— Я осуществляю аварийную передачу на глобальной частоте. Поверхность Калта более не является безопасной средой. Местная звезда страдает от вспышек и вскоре облучит Калт до смертельного для людей уровня. Эвакуация планеты более невозможна. Поэтому, если вы гражданин, член Имперской Армии, легионер Тринадцатого или любой иной верный слуга Империума, со всей поспешностью направляйтесь в ближайшую к вам аркологию или аркологическую систему. Аркологии могут предоставить достаточную защиту, чтобы позволить нам пережить эту солнечную катастрофу. Мы укроемся там до дальнейших распоряжений. Не мешкайте. Направляйтесь прямо к ближайшей аркологии. Местоположение аркологий и информация о доступе будет прикреплена к этой передаче в виде кодированного файла. Во имя Империума, поспешите. Конец сообщения.

— Капитан? — спрашивает сержант. Как и все остальные Ультрамарины, стоящие возле него на поле боя, он смотрит на Эфона. Доспех капитана искрит в местах пробоев. Он поворачивается взглянуть на веридийское светило, как делал тысячу раз раньше.

Сегодня будет не так. Все, с чем соприкоснется свет, погибнет.

Вы ублюдки. Вы сбившиеся с пути мерзавцы, недостойные крови Императора.

Вы расправились с моими братьями и убили мой мир...

— Вы слышали капитана Вентана, — произносит Эфон по воксу. — Мы укроемся от гнева звезды под землей. Долг ожидает нас во тьме. Мы выгоним врага обратно на свет и выжжем измену с поверхности Калта. Идемте же, я боюсь, что мы будем не единственными воинами, кто осмелится уйти в глубины.