Слава Богу! Они все снова мертвы!

Глава 14

Поезд из Германии прибыл на станцию Таганрог ранним мартовским утром 1918 года. Карл Хаусхофер некоторое время ожидал в купе вместе с сопровождавшими его соратниками скорой отправки поезда в дальнейший путь, но уже через некоторое время стало известно, что стоянка поезда на этой станции будет длительной и точно продлится несколько часов. Узнав об этом неприятном сюрпризе, профессор принял решение выйти из поезда и немного прогуляться по городу, не сильно при этом удаляясь от вокзала. Раз возникла такая ситуация, профессор захотел воспользоваться ею для того, чтобы присмотреться к жизни современного российского провинциального города. С такими мыслями профессор вышел на перрон и стал по нему неспешно прогуливаться.

А между тем, вокзал представлял в этот момент собой любопытнейшее зрелище. Вокруг профессора царила невообразимая давка, люди казалось, полностью обезумев, пытались штурмом взять любые вагоны и отправиться в путь. И при этом казалось, что им решительно всё равно куда ехать, лишь бы попасть в вагон и хоть куда-то отправиться в путь. Только бы не оставаться на этой станции. Зрелище этого штурма вагонов было впечатляющим и драматическим. Международный поезд, на котором путешествовал Хаусхофер, был хорошо защищен военной охраной и потому никто не пытался его штурмовать, а вот около остальных поездов шло настоящее сражение, за возможность куда-нибудь уехать. За всеми этими событиями было исключительно интересно наблюдать со стороны. Профессор занял позицию на перроне и стал рассматривать ту борьбу, которая возникла при отправке поезда. Но любоваться данной удивительной для чужеземца картиной профессору Хаусхоферу долго не пришлось. Внезапно, к нему на перроне вокзала быстро подошли, так, словно возникли из воздуха, вооруженные люди в кожаных куртках и попросили профессора предъявить документы. Профессор совершенно спокойно передал свои проездные документы, стоявшему перед ним вооруженному человеку, и стал ожидать завершения проверки. Ничего не предвещало возникновения проблем.

Человек в черной кожаной куртке взял в руки документы профессора и стал внимательно их изучать. После того как все документы были им просмотрены он удовлетворенно кивнул головой и после того как передал документы одному из своих товарищей, приказал профессору Хаусхоферу следовать за ним.

— Это арест? Я протестую! Я иностранный гражданин! Я требую встречи с консулом моей страны. Объясните мне причину моего задержания. За что вы меня арестовываете? — удивленно спросил профессор Хаусхофер.

— Да, нам прекрасно известно, что вы иностранный гражданин, но ваш арест вовсе не ошибка. Сообщаю вам, что вы арестованы, по подозрению в шпионаже в пользу Германии — ответил на вопрос один из людей в кожаных куртках — мы из ЧК, вот мой мандат, а так же хочу вас уведомить о том, что у нас имеется приказ на ваш арест. Так что давайте на этом мы прекратим неуместную дискуссию. Вы, уважаемый профессор, сейчас молча следуйте за нами до служебного автомобиля, и не заставляйте нас применить к вам силу. И, ради всего святого, не пытайтесь бежать, при любой попытке совершить побег, вы будете застрелены на месте — тоном, не терпящим возражения, сказал человек в черной кожанке.

Хаусхофер не стал вступать в полемику с вооруженными людьми и спокойно двинулся вместе с чекистами по перрону. И уже через пять минут он под неусыпным контролем со стороны, арестовавших его чекистов сел в автомобиль и отправился в здание ВЧК.

Оно было расположено недалеко от вокзала, так что туда они все приехали быстро, буквально через двадцать минут. Здесь профессор Хаусхофер после недолгой процедуры оформления был отправлен в подвал, где занял свое место в камере, которая к этому моменту была вся переполнена арестантами.

Увидев солидного, явно принадлежащего к классу господ, уже пожилого человека, люди сочувственно вздыхая и кряхтя, подвинулись, давая возможность новому сокамернику присесть на скамейку. Хаусхофер поблагодарив своих сокамерников на чистом русском языке, присел на скамейку и стал молча ожидать того, как будут дальше развиваться события.

Наступления следующих событий пришлось ждать Хаусхоферу больше часа. За это время из камеры несколько раз выводили арестантов, которые прощались с оставшимися сидельцами и просили не поминать их лихом. Наконец, вызвали и Хаусхофера. Сидевший рядом с ним пожилой мужчина, весьма дородный на вид, по всей видимости, бывший в своей обычной дореволюционной жизни купцом, перекрестил его и сказал:

— Спаси тебя Господь.

— И вам желаю всякого блага и спасения от всех бедствий — пожелал в ответ неизвестному доброхоту Хаусхофер.

И вот Хаусхофера конвоиры провели по мрачному мало неосвещенному коридору до самого его конца, а затем профессору пришлось подниматься по лестнице вверх. Когда вся группа, из двух солдат и арестанта, поднялась на третий этаж здания, конвойные подвели германского ученого к двери, на которой было написано большими буквами «особо уполномоченный ВЧК». Один из конвоиров открыл дверь и зашел внутрь помещения. Через минуту он вернулся и пригласил арестанта войти в кабинет.

Хаусхофер вошел в кабинет и там конвойные его оставили. В кабинете, к его удивлению одетый также как и почти все работающие в этом здании в кожаную куртку за столом сидел удивительно молодой человек. Ему на вид было максимум 18–19 лет от роду. Хозяин кабинета встал со своего места и пригласил гостя жестом присесть на стул рядом со своим столом. Арестант сел на предложенный стул и вопросительно посмотрел на молодого чекиста. Тогда молодой человек, словно в ответ на немой вопрос, сам обратился к профессору Хаусхоферу с вопросом:

— Как вы себя чувствуете себя в России? Дорогой, как вас там. Из ваших документов следует, что вас зовут Карл Хаусхофер. Вы профессор из Германии. Это всё действительно всё так и есть, или я что-то напутал? Если не напутал, то тогда давайте будем с вами знакомиться. Как вас зовут мне теперь известно. А меня вы можете называть товарищ Николай. Просто и со вкусом. Эту обязательную часть нашей беседы мы будем считать успешно завершенной, так что приступить к следующей части нашей беседы. Я прочитал о том, что вы едите в нашу страну с целью работы в научных библиотеках Москвы и ряда других промышленных и научных центров. Это всё выглядит достаточно обычным, если бы не время, в которое вы выбрали для своего визита. Я по долгу службы обязан сомневаться во всем, что мне сообщают. Поэтому теперь уважаемый профессор расскажите мне, пожалуйста, о подлинной цели вашего визита в нашу страну. Согласитесь, что ваш вояж в нашу страну выглядит весьма странно. Мы не знаем, что и подумать. Что сейчас делать в наших страшно беспокойных местах блестящему ученому из Германии? Вроде бы совершенно нечего. Итак. Я повторяю свой вопрос. Цель, подлинная цель вашего визита?

— Хорошо, товарищ Николай, мы с вами обязательно поговорим о цели моего визита в вашу страну, но прежде всего я жду ваших разъяснений по поводу моего ареста. Хочу заметить, что в случае со мною вы абсолютно точно нарываетесь на крупный международный скандал. Я полностью уверен в том, что информация о моем задержании уже достигла военного и политического руководства моей страны. И будьте уверены, реакция последует на мой арест незамедлительно. Так что предлагаю вам меня освободить самим до возникновения разбирательств с моим правительством. Иначе скандал будет таким, что как бы вы не были всемогущи в своей ужасной машине репрессий, вам данная история может стоить головы. А уж то, что вас лишат высокого статуса особо уполномоченного сотрудника ВЧК и отправят улицы мести, на это вы можете рассчитывать со сто процентной долей вероятности. У вас есть единственный способ спасти свою шкуру и своё место под солнцем молодой человек. Быстро принести мне извинения и сделать так, чтобы я в самое ближайшее время оказался на своем месте в купе поезда. И тогда возможно нам и удастся избежать полного вашего краха — спокойно и уверенно ответил Хаусхофер.

— Извините, конечно, за причиненные вам неприятности, господин профессор, но тут ничего не поделаешь. Потому что нам обязательно нужно было встретиться с вами, и встретиться именно сегодня. Именно сегодня, повторяю я для вас снова. Только поэтому я и был вынужден прибегнуть к вашему задержанию, прекрасно понимая, что действую на грани фола. Вы должны меня понять правильно. Город завтра займут германские части, а это в любом случае породит массу проблем связанных со сменой власти, а у нас с вами как вы прекрасно знаете, времени осталось мало, поэтому я был вынужден пригласить вас на встречу таким способом — спокойно отвечал товарищ Николай.

— Меня совершенно не волнуют ваши проблемы, я уверен, что германские власти добьются моего освобождения уже сегодня. Так что встречаться мне с вами не было никакого смысла изначально, да и разговаривать нам с вами в любом случае не о чем, уважаемый товарищ Николай. Мои научные изыскания вряд ли вас смогут сильно заинтересовать. Да и меня ваши чекистские будни тоже вряд ли сильно заинтересуют. Так что давайте на этом закончим наш разговор, и вы сейчас же прикажите своим подчиненным отвезти меня на вокзал к моему поезду. Надеюсь, что он еще продолжает дожидаться, и не отправился продолжать свой путь. Тем более это нужно как можно скорее сделать, что вы в одном совершенно правы, я действительно очень спешу. И спешу, потому что моя работа должна быть завершена в определенный срок и поэтому у меня каждая минута на счету. Но хочу отметить, что я спешу только по своим делам, а нам с вами вместе некуда спешить, поскольку никаких общих дел у нас с вами нет. Так что давайте мы с вами на этом завершим наш с вами разговор, поскольку говорить нам более не о чем — так же спокойно, как и собеседник, сказал Хаусхофер.

— Не о чем говорить? Не уверен в том, что здесь вы правы, господин профессор. Я всё же думаю, что у нас с вами не смотря на то, что мы действительно с вами очень разные люди, всё же есть, что вместе обсудить. Например, я мог бы вам многое рассказать об одном сакральном объекте, который находится на юге России. О так называемом Храме Судьбы. Я, почему то уверен в том, что вам эта тема, дорогой профессор настолько интересна, что вам бы захотелось поговорить на эту тему даже со мною. Я, действительно уверен в этом. И уверяю вас, если мы с вами начнем разговор об этом удивительном феномене, то вы не пожалеете об этом. Ибо вы узнаете о том, что только лишь один я могу рассказать вам об этом явлении. Уверяю вас, я знаю об этом явлении намного больше, чем кто-либо на этом свете. За исключением одного человека, ни кто кроме меня не знает больше о Храме Судьбы — после этих слов товарищ Николай перешел на тибетский язык и произнес — Прошу извинения у вас, профессор. Я думаю, пришло время мне еще раз представиться. Я тот самый человек, который стал свидетелем и участником трагедии, которая произошла с моими близкими родственниками в Храме Судьбы.

Некоторое время назад в связи с проведением важной секретной операцией целью, которой было посещение этого самого Храма Судьбы я и мои два близких родственника были направлены в калмыцкие степи. Главным в этой экспедиции был мой родной дядя Ганс, старший брат моей матери, с нами был еще один мой дядя Вилли. Нет сейчас смысла рассказывать обо всех деталях той экспедиции. Этот рассказ потребует слишком много времени, и душевных сил. Не хочется без особой нужды вспоминать эти ужасные события. Ибо в результате этого похода мои два дяди погибли, но полностью исполнили свой долг перед родиной. В должны были знать их.

Карл Хаусхофер ответил тоже на тибетском языке:

— Я хорошо знал обоих. Мир их праху! Они были достойными людьми и выдающимися учеными. Я ничего не знал об их смерти. Ведь мы аккуратно получали донесения. Кто бы мог такое предположить? Это огромная утрата. Но кто же тогда слал нам донесения, если Ганс и Вилли были уже столько времени мертвы?

Молодой человек печально проговорил на тибетском языке:

— Я и есть тот самый человек, которого вы в получаемых донесениях знали под псевдонимом «Друг с востока». Именно я передавал донесения в центр и в частности сообщил в генеральный штаб информации о появлении в калмыцких степях человека побывавшего в подземной стране Агартхи.

Карл Хаусхофер ответил тоже на тибетском языке:

— Я представлял вас значительно более зрелым человеком, дорогой друг. Я рад нашей встрече. Первый вопрос. Получается, вы всё же смогли побывать в этой запретной зоне? Расскажите, по возможности более подробно, обо всей этой истории. Я ничего не слышал о том, что экспедиция в Храм Судьбы уже была нами осуществлена.

Тут молодой чекист развел руками и, продолжая говорить на тибетском языке сказал:

— Эта история пока является секретом. Расскажу всё в своё время. А пока нам нужно торопиться. У меня есть приказ сопровождать вас в этом путешествии.

Карл Хаусхофер ответил на том же языке:

— Хорошо. Всему своё время. Как мы сейчас поступим? Потом, что с моим багажом и с моими сопровождающими? Надеюсь, что они живы и здоровы.

— Тут всё в полном порядке. Ваш багаж уже в моей машине, а сопровождающие ваши уже отправлены в расположение германских войск. За ними туда прибудут сопровождающие из штаба добровольческой русской армии, и они отправятся вместе с ними в их штаб. Там вероятней всего вы с ними и встретитесь. У нас же с вами немного другой маршрут, он полностью нами согласован с командованием. В путь мы отправляемся на моем автомобиле сегодня — доложил товарищ на том же восточном языке Николай.

— Куда мы поедем? — спросил профессор.

— Наш путь лежит в город Астрахань через калмыцкие степи. Интересующий нас человек находится там. Сейчас он сидит в местной тюрьме, так что пока всё у нас в этом деле под контролем — отвечал молодой чекист всё на том же языке, что и прежде.

— Хорошо. Тогда, отправляемся скорее в путь. В любом случае нам нужно спешить — сказал профессор Хаусхофер.

По едва освободившейся от снега степной равнине бодро ехал автомобиль, в котором находились профессор Хаусхофер и молодой чекист, который называли все товарищ Николай. Автомобиль в этом путешествии сопровождали несколько вооруженных всадников, которые ехали сзади железного чуда техники, выстроившись цепочкой один за другим. С той поры, как, вся эта кавалькада покинули место последней своей остановки, прошло уже несколько часов. Пока все шло на удивление гладко. За всё время путешествия, никаких сколь-нибудь серьезных проблем у этой группы, вооруженных людей не возникло. Им ни разу не пришлось столкнуться по пути ни с одной бандитской группировкой, коих множество развелось в это непростое время в данной местности. Ни белые, не красные воины так же не преграждали им путь в этом походе. Время от времени навстречу этой группе путешественников попадались мирные одинокие подводы, на которых крестьяне перевозили свои грузы.

Как-то так получилось, что большую часть пути профессор и молодой чекист практически не общались друг с другом. Причиной этому послужило то, что Хаусхофер, во-первых, был смертельно обижен тем, от него был скрыт факт проведения операции в Храме Судьбы. А во-вторых он должен был, по его мнению, как можно быстрее узнать, для пользы общего дела, по возможности наиболее полные данные о том, как проходила данная операция, и несколько раз пытался получить разъяснения по данному поводу у своего молодого своего напарника по путешествию. Но молодой чекист хранил полное молчание по данному поводу. Так они и ехали почти весь путь. Обмениваясь лишь короткими репликами. И вот теперь, чтобы как-то сгладить ситуацию, молодой товарищ заинтересовано спросил Хаусхофера:

— Дорогой профессор. Как странно, что вы ученый и философ сейчас находитесь в самой гуще секретных операций, хотя ваше место в учебном зале, среди светил науки, где бы вы по праву должны были бы сейчас находиться. Не кажется вам эта ситуация странной и несправедливой?

Профессор ответил:

— Увы, многие люди так и думают. А между тем война, любая война это в первую очередь война философов между собой. Война философов между собой — это самая сердцевина любой большой войны. Философы ведут между собой самые ожесточённые войны, самые непримиримые и тотальные из всех известных мне войн. Просто их войны находятся в будущем или точнее суть их войны это битва за будущее, потому-то их разрушительные последствия для человечества и не видны (невооружённым разумом и знаниями глазом) в тот самый момент, когда идет непосредственное столкновение выдающихся философов между собой. «Войны нельзя избежать. Её можно лишь отсрочить к выгоде противника» — сказал Макиавелли в 1502 году. И это действительно верно. Всегда великий философ, самим фактом своего существования, является провозвестником того, что скоро грянет великая война. Ибо он и есть эта великая война, избежать которую нельзя. Но философ не только дух войны, он еще её и материальное наполнение. В чем военный смысл философа? Любой, даже провинциальный философ поддерживает системную сложность армии и общества.

Что такое «системная сложность»? Она — суть, возможность материализации мысли, инструмент сей материализации. Соответственно, в современном мире побеждают и проигрывают почти что «силой мысли». Поэтому всегда хорошо играть с более умным игроком, ибо только так ты можешь научиться побеждать, и чем искуснее игра, чем более эта игра сложнее, тем искуснее в ней игроки. При столкновении между собой те игроки, чьи игры были системно более сложными, всегда побеждают тех, кто играет в более простые игры. Это закон жизни. Хочешь побеждать — поддерживай системную сложность своей армии и общества на высоком уровне. А решить эту проблему могут только лишь философы. В этой Мировой Империалистической войне данная тенденция только усилится. Тот, кто сумел поддержать системную сложность своего военно-политического процесса, тот и оказался в итоге в выигрыше. В ответ на системное нападение часто никто ничего не может противопоставить, кроме того же самого пропагандистского напора и крика. Но пропагандистский блицкриг это всегда структура, паразитирующая на чувствах человека, на его привязанностях и общественных приоритетах. Пропагандистская машина часто необходима и незаменима, но и у неё есть естественные ограничители. Она не может поддерживать системную сложность. Она невольно стремится её понизить. А это соответственно мешает достижению реальных стратегических целей.

Молодой чекист, кивнув головой в знак согласия, все же поинтересовался:

— Мне ваш рассказ, дорогой профессор напомнил одну старую историю. В начале 1871 года, после победоносного завершения Франко-прусской войны, один из представителей прусского руководства, железный канцлер Бисмарк, выступил с очень интересным заявлением. Он заявил, что своей победе страна обязана не кому-нибудь, а прусскому учителю, который оказался более подготовленным, чем учителя противника.

Профессор ответил:

— Это легенда. На самом деле в 1866 г. после победы при Садовой, одержанной прусской армией в ходе австро-прусской войны профессор географии из Лейпцига Оскар Пешель написал в редактируемой им газете «Заграница»:

«…Народное образование играет решающую роль в войне… когда пруссаки побили австрийцев, то это была победа прусского учителя над австрийским школьным учителем».

Отсюда и пошла знаменитая фраза, гулять по свету и стала почти везде признанной истиной. Хотя самый великий германский полководец Мольтке был не полностью согласен с такой постановкой вопроса — «Говорят, что школьный учитель выиграл наши сражения. Одно знание, однако, не доводит еще человека до той высоты, когда он готов пожертвовать жизнью ради идеи, во имя выполнения своего долга, чести и родины; эта цель достигается — его воспитанием». «Не ученый выиграл наши сражения, а воспитатель…». И здесь, на мой взгляд, нужно отметить, что Мольтке прав в данном случае абсолютно. Воспитатель победил в войне, а не ученый, авторитет, но не знания. А ведь воспитывает нас тот, кто является для нас главным авторитетом, и авторитет его базируется во многом на том, что метод мышления и доказательств его наиболее распространен и признан, и потому и побеждает в мире. Мы учимся у победителей.

В бесконечной пустынной дали вдруг появился отдаленный силуэт небольшого поселка.

— Здесь мы остановимся и отдохнем — сказал товарищ Николай.

И действительно примерно через полчаса, вся компания въехала в пределы небольшого поселка, затерянного в бескрайних калмыцких степях. Автомобиль медленно остановился возле небольшого буддийского храма, стоявшего на окраине. Из храма вышел средних лет мужчина азиатской наружности в монашеском облачении и сдержано поприветствовал их.

— Господин Хаусхофер, знакомьтесь. Это Джангар. Мой старинный знакомый — сказал товарищ Николай.

Служитель культа, вежливо поклонился Хаусхоферу и что-то произнес на непонятном языке.

После короткого знакомства Джангар пригласил своих гостей войти внутрь храма. Те, приняв приглашение, вошли в помещение. Сначала гостям предстал небольшой коридор, по которому они прошли мимо открытых дверей маленьких комнат, в которых практически отсутствовала любая мебель, кроме грубо сколоченных небольших табуреток и лежащих на полу циновок. Но за коридором открывался вход в значительно более просторное помещение, где проходили молебны. В центре зала стояли две статую, изображавшие неких злобных исчадий иных миров. Джангар предложил гостям присесть на скамейки, коих было в данном месте множество по-русски с небольшим акцентом, а потом он сообщил гостям о том, чтобы они его подождали здесь, а он сейчас покинет их, для того чтобы распорядиться насчет угощения для его почетных гостей. Когда настоятель храма вышел из помещения, Хаусхофер встав со скамейки, стал внимательно с любопытством рассматривать убранство храма. Осмотрев полки, заполненные священными свитками, вывезенными из Тибета и Индии, он всё более внимательно стал рассматривать статуи нечеловеческих существ, стоявших в помещении. Одна статую была вооружена мечом, другая длинной пикой. Товарищ Николай, казалось, задремал, утомленный долгой дорогой.

Тут совершенно неожиданно, одна из статуй медленно стала шевелиться, оживая прямо на глазах у немецкого ученого. Сначала у статуи ожили руки, потом по всему телу пробежала дрожь, и наконец, ожившее существо сошло с пьедестала и медленно стало приближаться к Хаусхоферу. С каждой секундой ужасная фигура всё более наполнялось жизнью, мало того оно стало расти и вскоре уперлось головой в крышу нависая над гостями. Огромный огненный меч был занесен над головой, и казалось, что он вот-вот обрушиться вниз, неся с собою верную смерть. Но тут вдруг начала оживать и вторая статуя. Она, медленно сойдя с места, перегородила путь сверкающему миллионами зловещих красок чудовищу к профессору, защитив его. Чудовище в замешательстве остановилось, с занесенным в руках мечом, а его соперница длинной пикой поразила её в грудь. Сразу после этого морок пропал, сразу стало понятно, что это было лишь видение, но статуя с копьем продолжала стоять посреди зала.

В зал вбежал Джангар и тут же вскочил на ноги товарищ Николай. Джангар в неописуемом ужасе уставился на стоящую посредине залы статую с копьем, потом пал ниц перед Хаусхофером.

— О великий Бакши, учитель, светоч знания, прими моё восхищение, и почтение — проговорил он.

Хаусхофер зло посмотрел на своего спутника по путешествию и спросил:

— Что это значит?

— Мы хотели вас немного проверить, тот ли вы человек, за которого себя выдаете — ответил тот — у меня возникли подозрения, ведь вы известный мистик и практик, почему вы так легко себя дали арестовать нашим сотрудникам? По моим представлениям, человек, обладающий такими знаниями, какими должен был обладать руководитель могущественно тайного ордена, должен был легко освободиться от охраны при необходимости. Поэтому мне была не совсем понятна эта ситуация. А в том деле, которое нам предстоит, нам нужен только один человек — Карл Хаусхофер, человек, реально владеющий тайными могущественными практиками.

Потом товарищ Николай, указав на поменявшую своё место статую, обратился к Джангару:

— Что это?

— Это великое тайное знание, которое можно получить только в устной форме непосредственно от великих учителей в закрытых монастырях в Тибете — ответил лама. — Много чего мне пришлось увидеть, но такого мне видеть раньше не приходилось. Хотя об этой особой практике я был давно наслышан, но видеть её в реальности мне не пришлось, до сего дня. Используя специальные методы, к этой практике готовятся под руководством особого мастера. Мастер при этом должен доказать, что имеет право на обучение этой практике, то есть это право ему передано от другого мастера и линия передачи от мастера к мастеру не прерывалась как минимум тысячу лет.

— То есть это была не иллюзия? — спросил товарищ Николай.

— Нет, статуя действительно покинула своё место и двигалась как живое существо. В Тибете существует уже многие тысячи лет особая практика, которая всегда была под полным запретом. Данную практику запрещалось записывать на бумаге. Тех, кто пытался оставить описание этой практики тут же казнили. Поэтому её передавали только из уст в уста, самые посвященные в тайные знания маги Тибета. Речь идет о специальной, секретной, отдельной части практики известной только редким посвященным в тайные знания йогинам. Великие маги Тибета хранили в глубокой тайне свои знания о данной практике, ибо благодаря ей, они могли жить несметное количество лет, меняя, как сменную одежду свои тела. Для того чтобы магу продолжить свою жизнь дальше, ему было нужно молодое, здоровое тело, юного человека в которое он мог вселиться в тот момент, когда в собственном теле возникали с наступлением неминуемой для всех живущих старости возрастные изменения. И тем самым продлить свою собственную жизнь. Но и этого мало. Настоящий маг, может на короткий срок вселять свою душу в любой объект, оживляя его. Даже в полностью неживой объект. Так что то, что наш великий гость сумел сейчас вселить свою душу в металлического монстра и тот в буквальном смысле ожил, это не просто чудо, это результат действия могущественной практики. Я думал, что такое мог сделать только человек, который побывал в гостях у царя мира в подземной стране Агартхи. Но теперь вижу, что и без этого можно достичь столь великого знания.

— Вы слышали о нем, о царе подземной страны Агартхи? — спросил в ответ Карл Хаусхофер.

Поразмышляв немного, Джангар произнес:

— Я слышал об этой чудесной стране много раз. Но хочу вам сказать лишь одно. Только один человек из всех живущих знает священное имя царя Агартхи, только один из всех посещал Агартхи. Этот человек — Джа-лама. Поэтому Далай-лама почитает его, а Живые Будды из Урги и других мест боятся его.

— А ты боишься его? — спросил Карл Хаусхофер у Джангара.

— Нет. Ведь ни ему, ни мне никогда не сидеть ни на священном престоле в Лхасе, ни на том, что Чингисхан завещал Главе нашей Желтой веры. Я не монах, а воин и мститель, такой же, как он. Мне некого бояться в этом мире.

Товарищ Николай вмешался в разговор, и вновь обратился к Хаусхоферу:

— Еще раз прошу, извините, но у нас не было другого выхода. Пришлось устроить вам маленькую проверку.

— Хорошо, извинения ваши я принимаю, но предупреждаю, если еще раз за моей спиной вы попытаетесь, вести игры, о которых мне будет неизвестно, я с вами шутки шутить не стану. Просто уничтожу. Какими возможностями я обладаю, теперь вы имеете некоторое представление. И еще у вас не возникла мысль, что человек, обладающий особыми возможностями и необычными, экстраординарными способностями мог как-то предугадать нашу встречу и поэтому не устраивать расправу над вашими подчиненными. И потом управление волей, это вообще для меня азбука. Как меня привели в застенок ваши сотрудники, при необходимости точно так же они бы меня оттуда и вывели бы, и на машине отвезли бы в то место, в которое я приказал бы им меня доставить. Так что опасения ваши полностью были безосновательными — Карл Хаусхофер говорил и при этом сердито смотрел на молодого человека, в черной кожанке, а тот спокойно не моргая глазами, молча, выслушал гневную тираду ученого мужа и спокойно ответил:

— Еще раз приношу свои извинения, теперь я вам полностью доверяю. Кстати, Джангар нам будет дальше помогать в проведении нашей операции. Он на половину германец, у него мама немка, но он беззаветно предан делу Германского народа. Это наш верный друг, его помощь может оказаться для нас очень полезной — сказал в ответ товарищ Николай.

— Хорошо, давайте не будем зря терять время, нам нужно спешить, время летит. Мы можем опоздать. Точнее мы уже практически опоздали — Карл Хаусхофер озабоченно произнес эти слова.

— Дела обстоят так плохо? — с некоторым недоверием спросил молодой человек.

— Я думаю, что они обстоят уже еще хуже, чем были совсем недавно — ответил немецкий ученый.