Сладкая парочка

Глава 1. ВЛАДА

В последний момент Влада чуть было не пообещала Стасу позвонить. Немедленно рассердившись на себя за это, она решила не поворачиваться лицом к перрону, чтобы через окно Стас не мог еще раз увидеть ее и помахать рукой.

Едва поезд тронулся, Влада заплакала. Естественно, тут же нашелся молодой человек, пожелавший ее утешить.

— Отстаньте вы все от меня! — крикнула Влада.

Но парень вышел на ее остановке и телепался потом в пяти шагах позади почти до самого дома. К тому времени Влада уже перестала плакать и, поманив непрошеного утешителя пальцем, сказала, четко выговаривая слова:

— У меня все хорошо, лучше всех! Отлынь! Не засти горизонт! Тебе ничего не светит!

Парень, оскорбленно поджав губы, повернул обратно к метро. А Влада, придя домой, с порога объявила матери, что поссорилась с писателем, и заперлась в ванной. Она терла и терла руки щеткой, пытаясь смыть с них ощущение, что они все еще охватывают рукоятку и цевье «вихря», а потом наполнила ванну и долго лежала в ней, пытаясь забыть, что произошло. Но стоило ей закрыть глаза, как перед капотом их кабриолета снова начинала катиться лиловая коляска, перекрывавшая Стасу сектор стрельбы, а телохранитель в джипе медленно поднимал маленький пистолет-пулемет, и ребенок был обречен — вначале ребенок, потом они со Стасом, — и за темным стеклом на заднем сиденье тоже угрожающе шевелилась тень, и единственный выход был — стрелять точнее и быстрее, чем через секунду это сделают охранники уже мертвого, должно быть, Заварухи…

На следующий день в программе «Время» сообщили об очередном заказном убийстве, беспримерном по своей дерзости: киллеры расстреляли из автоматов и гранатометов три машины, в одной из которых находился депутат Госдумы Заварухин, возвращавшийся, по иронии судьбы, с заседания, посвященного борьбе с организованной преступностью. Судя по тому, что никто из прохожих не пострадал — даже женщина с ребенком, оказавшаяся между машинами киллеров и Заварухи, — работали профессионалы. Их обгоревшая спортивная машина с автоматами и гранатометами найдена на строительной площадке в семи кварталах от места события. Нет никаких сомнений в том, что случившееся — месть авторитетов преступного мира Заварухину за бескомпромиссную борьбу, которую он с этим миром вел.

Вначале Влада решила позвонить Стасу и потребовать объяснений, но потом передумала. Какие еще могут быть объяснения? Стас нашел работу, интересную и высокооплачиваемую, и единственное, что его теперь волнует, — это хорошо обученный напарник, который понимал бы его с полуслова и хорошо стрелял. Напарник или, еще лучше, красивая напарница, которая к тому же развлекала бы его по ночам. Но пусть поищет себе другую. Она в такие игры больше не играет. Не играет… Не играет… Не играет…

После третьего урока Маргарита Андреевна, классная, напомнила Владе, что она должна принести справку от врача.

— Хорошо, — безучастно согласилась Влада.

— У тебя… что-то не в порядке? — забеспокоилась Марго.

— Наверное, я еще не совсем оправилась после болезни.

— Это заметно. Что-то серьезное?

— Женские дела, — равнодушно сообщила Влада, и Марго, опешив, отстала. А подслушивавшая их разговор Томка Виноградова — все знали, что она до сих пор еще девочка, — посмотрела на Владу с восхищением.

— Ты что, аборт делала? — спросила она, едва Влада вышла в коридор.

— Нет. Лапшу на уши Марго вешала. Могу и тебе навешать. Ты вилку с собой взяла?

Томка обиженно надула губы и тоже отстала.

В коридоре Владу ожидал сюрприз.

Сюрприз был модно одет и красиво подстрижен. И вообще Шурик Бакланов (он всем представлялся как Алекс, и к этому постепенно привыкли) был красивый мальчик — иначе Влада не влюбилась бы в него, не выбрала бы среди многих прочих претендентов для своей первой ночи. Школу он окончил еще два года назад, поступил на журфак МГУ и ухаживал за Владой, как настоящий джентльмен — цветы, коробки шоколадных конфет, мелкие подарки… Ходила Влада к Алексу домой днем, когда его родители были на работе, месяца три. Все было для нее ново, интересно и немножко стрёмно: а вдруг придут родители? А вдруг подведут контрацептивы? Но после появления в «Независимой газете» первой крохотной публикации Алекс стал нахальным и противным, а однажды Влада учуяла, что его постель пахнет чужими духами. В ответ на осторожные вопросы Алекс прямо заявил, что предложения выйти за него замуж он пока никому не делал и потому считает себя человеком, свободным во всех отношениях. Влада три ночи проревела в подушку и к Алексу ходить перестала. Он, после нескольких не очень-то настойчивых попыток продолжить их свободные от взаимных обязательств отношения, звонить перестал. С тех пор прошло полгода. Влада успела влюбиться в Виталика, сына маминой подруги, и даже несколько раз переспала с ним, но с Виталиком ей было неинтересно, и его ухаживания Влада вскоре отвергла. Потом были поездка в Болгарию, сборы и Стас. И вот теперь, словно прошлогодний снег на голову…

— I'm glad to see you, — сказал Алекс.

— I'm glad… — автоматически начала было отвечать опешившая Влада, но быстро исправилась. — А я прямо-таки вся валяюсь!

— Я за тобой приехал.

— Под венец, что ли, собрался меня вести?

— Ну, не так резко. У меня вечеринка сегодня намечается, и я очень хотел бы, чтобы ты на нее пришла.

— Вечеринка — по какому поводу? Очередная публикация в газете?

Краем глаза Влада заметила восхищенно-завистливые взгляды одноклассниц. А Томка Виноградова — та и вовсе, встав у соседнего окна, смотрела якобы на школьный двор, а на самом деле ловила каждое слово.

— Публикации — это уже не повод, их у меня много, — изо всех сил делая вид, что это его совершенно не греет, похвастался Алекс. — Мои предки уехали за бугор, на целый месяц. Вот это я и хочу отметить.

— Достойный повод. Но у меня еще два урока сегодня.

— Пропусти их.

— Не могу. Я уже почти две недели пропустила, и справки никакой нет.

— Ты что, не знаешь, как это делается? — удивился Алекс. — Идешь к своему участковому врачу с бутылкой коньяка и коробкой конфет туда — и со справкой в кармане обратно. Тебе же справка нужна, не больничный! На это даже конфет одних хватит!

— Спасибо за совет, я им воспользуюсь.

— Так что, поехали?

— Вечеринка — это ведь от слова «вечер»?

— Да, но… Я надеялся, ты поможешь мне приготовить бутерброды. На правах хозяйки дома, так сказать.

Влада посмотрела Алексу прямо в глаза, улыбнулась — и он отвел взгляд.

Все понятно: он хотел трахнуть ее вначале до того, как придут гости, а потом после.

— Боюсь, бутерброды тебе придется готовить самому. Но, если хочешь, заезжай за мной ближе к вечеру. Ты на машине?

— Ага! Вон стоит! — показал Алекс на ультрамариновую иномарку, смотревшуюся на школьном дворе словно летающая тарелка на сельском аэродроме. Вокруг машины суетились младшеклассники.

— Еще пять минут — и твоя тачка останется без бамперов и прочих выступающих частей.

— Я готов пожертвовать ими, чтобы лишние пять минут полюбоваться другими выступающими частями, — улыбнулся Алекс, откровенно рассматривая Владину грудь.

— Наша классная запрещает девочкам носить блузки с глубоким вырезом.

— Но для вечеринки, надеюсь, у тебя найдется такая?

— В крайнем случае дашь мне ножницы.

Прозвенел звонок.

— Я приеду к тебе домой в пять, хорошо?

— Позвони по телефону и жди во дворе, я выйду.

«Или не выйду», — добавила мысленно Влада, входя в класс. Она разговаривала с Алексом, словно заводная кукла, не испытывая ни малейших эмоций. И такой же заводной куклой представлялся ей Алекс — красивой фарфоровой куклой, двигающейся и говорящей. И эта кукла приехала за нею в начале шестого на сверкающем никелем и краской новеньком «форде». И Влада, надев под безрукавку-болеро блузку с вырезом почти до талии, села в эту машину, показавшуюся ей тоже игрушечной, ненастоящей.

Перед самым приездом Алекса позвонил Стас. Он звонил каждый день. Влада теперь к телефону не подходила, а мать, поинтересовавшись, кто спрашивает ее дочь, вежливо отвечала, что Влады нет дома. «Спасибо, я позвоню завтра», — каждый раз отвечал Стас. «Скажи ему, чтобы больше не звонил», — попросила вчера Влада маму. «Завтра ты можешь передумать, — улыбнулась мать так, как только она умеет, одними краешками губ, и добавила: — Не волнуйся, мне не трудно ему отвечать. К тому же у твоего Стаса очень приятный голос, ты не замечала?»

Мать видела, что Влада вернулась после почти полутора недель, проведенных с писателем, сама не своя, и терпеливо — вместе со Стасом — ждала, пока ее нежно любимая дочь забудет негодяя (конечно же!) писателя и вспомнит о Стасе. Бедная мамочка! Если бы она знала, отчего на самом деле как потерянная ходит ее дочь, отчего просыпается среди ночи вся в слезах…

Кроме Алекса и Влады, в вечеринке участвовали еще три — тоже игрушечные — пары. По числу комнат в квартире, равнодушно отметила Влада. Только одна из девушек могла бы посостязаться с нею за звание королевы красоты этой вечеринки.

— Do you speak English? — спросила она Владу тотчас после взаимного представления.

— Только во сне, — машинально ответила Влада, и все три девушки моментально ее возненавидели. Зато парни — студенты журфака — наперебой говорили ей комплименты и приглашали танцевать.

Алекс пыжился от гордости.

Вначале пили коньяк и шампанское, закусывая бутербродами с икрой, красной рыбой и более затейливыми, со шпротами, лимоном и зеленью, потом танцевали, а когда окончательно стемнело, Алекс включил видак.

— Фильма называется «Обнаженная с пистолетом», — торжественно объявил он. — Лицензионная кассета, единственный экземпляр в Москве!

Разместились попарно — кто на диване, кто в креслах, кто на полу, на вновь расстеленном после танцев ковре с длинным пушистым ворсом.

Фильма оказалась порнушкой, однако незаурядной, сделанной не только профессионально, но и почти талантливо. Наверное, поэтому уже через полчаса никто, кроме Влады, не смотрел на экран. Вначале руки Алекса, а потом и губы давно уже хозяйничали под блузкой Влады, благо вырез был глубокий, а тонкий кружевной лифчик почти не мешал. Влада чувствовала, как наливаются желанием груди и твердеют соски, как ее тело откликается на все более настойчивые ласки Алекса — и оставалась совершенно равнодушной и к нему, и к собственному телу. Она словно бы смотрела на себя — чужую, незнакомую — со стороны, точно так же, как смотрела на других девушек, находившихся в гостиной. И даже если бы Алекс начал трахать ее сейчас прямо здесь, на глазах у всех, — она, пожалуй, и за этим наблюдала бы с брезгливым любопытством. Но Жанна, девушка с осиной талией и платиновыми волосами, в расстегнутой до пояса блузке и сбитой набок юбке, вдруг поднялась и громко спросила:

— Во сколько девушка из хорошей семьи должна ложиться спать?

— В восемь часов вечера, — тут же откликнулся ее партнер, уже успевший снять рубашку.

— Потому что в одиннадцать она должна быть дома, — закончила Жанна. И, плотно прижимаясь к своему парню, вышла из гостиной.

— Ребята, только аккуратнее. Чтобы никаких следов! — крикнул им вслед Алекс. Тотчас гостиную покинула еще одна пара.

— Идем и мы, — жарко зашептал Алекс в ухо Владе. — В мою комнату.

Но Влада, ничего не отвечая, не двигалась с места. Она не была способна ни на малейшее усилие — ни физическое, ни душевное. И тогда из гостиной ушла последняя пара, а Алекс, легко подняв на руки, перенес Владу на диван. Поверх покрывала была брошена непонятно кем и когда простыня. Влада обнаружила вдруг, что на ней нет уже ни безрукавки-болеро, ни блузки и что Алекс, поворачивая ее, словно куклу, стягивает с бедер юбку. Последний бастион — узкие кружевные трусики — она тоже отдала без боя. Только спросила:

— У тебя презервативы есть или мне свои достать?

— Есть, — огорчился Алекс, но повиновался. Она почувствовала, как он властно и уверенно овладевает ею, как меняет темы, что-то ласково шепчет на ухо… Запах мужского пота показался Владе резким и неприятным. Алекс долго ждал, пока она начнет отвечать на его движения, хоть как-то реагировать на них, и наконец не выдержал. Но даже заключительные конвульсии его красивого, с рельефными мускулами, тела не вызвали во Владе никаких эмоций, кроме желания поскорее из-под этого тела выбраться.

— Тебе со мной… неинтересно? — спросил раздосадованный Алекс, когда Влада начала молча одеваться.

— Совершенно, — бездушно произнесла Влада первое слово, пришедшее ей в голову.

— Почему? — не понимал Алекс. — Говорят, в постели я очень хорош.

— Наверное. Но ты пока еще — маленький мальчик, пытающийся играть во взрослые игры. Ты не знаешь, что такое кровь, а значит, не можешь знать, что такое любовь, — ответила Влада опять-таки почти автоматически, почти не осознавая слова, которые произносила.

— Так я что, убить кого-нибудь должен? — не поверил ей Алекс.

— Не знаю, — беззаботно ответила Влада. — Каждый приходит к этому по-своему. Но с малышами вроде тебя мне уже неинтересно.

— И это говоришь мне ты, еще даже несовершеннолетняя?

— Вот я и говорю: мальчик, — погладила Влада Алекса по коротким волосам, изображающим прическу «мой милый дикобраз». — Ты даже не понимаешь, что календарный возраст не имеет никакого значения, что бывают двадцатилетние старики и семидесятилетние юноши.

— Останься со мной сегодня, — тихо попросил Алекс.

— Не могу. Я воспитанная девушка из хорошей семьи, а сейчас уже… начало одиннадцатого. Через полчаса я должна быть в постели — своей, а не твоей!

Влада проверила перед зеркалом, все ли детали туалета на месте, вышла в прихожую. Алекс отыскал и подмог ей надеть плащ.

— Я отвезу тебя.

— А квартира? К тому же ты пил коньяк, можешь лишиться прав.

— Да, ты права, — скаламбурил Алекс. — Тогда я возьму такси.

На улице накрапывал дождь, но предусмотрительный Алекс раскрыл зонтик. Ему долго не удавалось поймать машину — таксистов в Москве в последние годы сильно поубавилось — и в конце концов Алекс остановил частника, медленно катившего на стареньком «жигуленке» с зеленым огоньком в углу ветрового стекла.

— Давай я поеду с тобой, — предложил Алекс.

— Не надо. Хозяин не должен надолго оставлять своих гостей.

Алекс поцеловал ее, и Влада подумала, что больше желания прикасаться к холодным, словно чугунная ограда памятника, губам у этого юноши не возникнет.

Водитель дребезжащего «жигуленка» задал Владе пару вопросов, объяснил, что только на таком автохламе сейчас в Москве и можно безопасно заниматься извозом, и, убедившись, что Влада не намерена вступать в беседу, замолчал. А она ехала и думала над своими словами, сказанными Алексу, а еще о том, что сегодня она — формально — изменила Стасу, чтобы хоть ненадолго забыть о нем, забыть о том, что они со Стасом — Твикс, сладкая парочка наемных убийц, забыть и о том, что жить ей осталось, быть может, всего две-три недели. И ничегошеньки она не забыла, ничего у нее не получилось. Неужели так теперь будет всегда? Неужели она сможет испытывать наслаждение лишь со Стасом, с этим начинающим киллером, только зная, что завтра или послезавтра он снова станет убивать, а она, преодолевая страх и отвращение, — ему помогать?

Едва Влада вошла в дом, позвонил Алекс — убедиться, что она добралась нормально.

— Как ты мог отпустить несовершеннолетнюю девушку одну в машине с незнакомым мужчиной? — возмутилась Влада.

— Но ведь ты сама так захотела! — опешил он.

— Кто из нас мужчина, ты или я? — спросила Влада и, не дожидаясь ответа, положила трубку.

А теперь в ванную, в ванну, побыстрее смыть с себя чужой пот и…

К счастью, ничего, кроме чужого пота, ей с себя смывать в этот раз не нужно.

Глава 2. СТАС

Возвращаясь домой со «сборов», Стас ругал себя последними словами. Карабас оказался гораздо хитрее и коварнее, чем поначалу казался. Он не оставил им с Владой ни малейшего шанса, ни разу, как говорит отец, не подставил борт. Более того, Кукловодов попытался втянуть в дело и отца. Ужас какой: член-корреспондент Ивлев Валерий Викторович, ученый с почти что мировым именем, помогает замести следы киллерам! И вычисли этих киллеров милиция — отец запросто может сесть на скамью рядом с ними как соучастник. Если он догадается, что на самом деле произошло, то окажется перед страшным выбором: или заявить на сына, или стать соучастником — tertium non datum. Но вряд ли отец побежит в милицию…

Прежде чем войти в дом, Стас хотел было позвонить Витьке Гультяеву, поблагодарить за информацию, но спохватился: про убийство Заварухи могут сообщить уже сегодня вечером в программе «Время», не стоит лишний раз укреплять в голове Гули связь между смертью Заварухи и тем, что Стас Ивлев просил навести о нем справки.

Едва обнявшись с матерью, Стас принял душ и, отказавшись от обеда, но в двух-трех фразах рассказав о командировке в Питер, ушел в свою комнату. Он попытался заснуть, но не смог, хотя чувствовал себя разбитым и усталым.

Мать, заглянув в комнату, сообщила, что идет в магазин, купить что-нибудь вкусненького к ужину. Дождавшись хлопка входной двери, Стас вынул из телевизора предохранители и, порывшись в ящике трельяжа, нашел полузасохший бесцветный лак для ногтей. Покрыв лаком металлические колпачки предохранителей, Стас положил их сохнуть, а сам проделал такую же операцию с предохранителями маленького телевизора «Сони», стоявшего в кухне на холодильнике. Программа «Время» — единственная передача, которую отец смотрел, если в девять вечера бывал дома. Сегодня и завтра он этого удовольствия, к сожалению, лишится. А вдруг покажут стройплощадку, на которой милиция уже нашла взорванный и обгоревший кабриолет? А вдруг отец узнает машину? Кабриолет для Москвы пока еще диковинка… Кто умножает познание — тот умножает скорбь! Отец не должен догадаться, что его сын — киллер.

Правда, остаются еще газеты и радио. Но на чтение газет у отца никогда не хватает времени, а репродуктор он, едва войдя на кухню, сразу же выключает, чтобы не забивать голову чепухой. Самое интересное ему пересказывает за ужином мать. Однако вряд ли очередное заказное убийство привлечет ее внимание.

Вернув в гнезда высохшие предохранители и убедившись, что телевизоры не работают, Став позаботился о канале получения информации для себя: настроил УКВ-приемник на волну звукового сопровождения первого канала.

Мать, вернувшись из магазина, обнаружила, что телевизор на кухне не работает, сообщила об этом Стасу и, включив радио, занялась стряпней. Стас, пощелкав кнопками пульта управления, сказал, что скорее всего в пульте сели батарейки и что завтра же он их заменит.

— Что же ты, был в Питере и не зашел к Никифоровым? Нина Ивановна была бы очень рада!

— Мам, ну некогда мне было! С одной фирмы мотались на другую, вечером на компьютере готовил документы… Не волнуйся, у меня еще будут командировки, зайду.

Петербург был единственным, кроме Москвы, городом, где Стас несколько раз бывал и о котором мог бы при необходимости хоть что-то сказать, не рискуя немедленно быть уличенным во лжи.

Отец приехал с работы рано, около восьми. Обрадованная мать сразу начала накрывать на стол. Она любила, когда за столом собиралась вся семья, но происходило обычно это только за завтраками да еще в те редкие вечера, когда к Ивлевым приходили гости.

— Ну, как командировка? — поинтересовался отец.

— Устал я от этой командировки.

— Так устал, что и домой сразу не поехал.

— То есть как это? — удивилась мать.

— Я оставил рюкзак у приятеля и поехал повидаться со своей невестой, — начал объяснять Стас.

— Невестой?! — чуть не выронила мать тарелку, которую собиралась подать отцу.

— Да, наш Митрофанушка не хочет учиться, а желает жениться!

Мать, не отреагировав на реплику отца, поставила тарелку с кроликом в сметане вначале перед ним, потом перед Стасом.

— Одно другому не помешает. Кроме того, ты же слышал, Влада не хочет выходить за меня замуж.

— Значит, не дура. На что бы вы, позволь тебя спросить, жили?

— На те деньги, которые я заработаю.

— И много ли ты заработаешь без высшего образования?

— Да уж не меньше, чем… чем некоторые с высшим, — ответил Стас, лишь в самую последнюю секунду чуточку смягчив фразу.

— Чем некоторые членкоры, хотел сказать наш сын, — объяснил отец матери. — Да, последние пятнадцать лет отечественную науку старательно уничтожали, и я уже не могу ни купить новую машину, ни сделать в квартире евроремонт. Но не все время у кормила власти будут воры и предатели! Положение уже меняется к лучшему! И я очень хочу, чтобы ты получил высшее образование, — закончил отец совершенно другим тоном.

— Пап, ну о чем разговор? — миролюбиво сказал Стас. — Я влюбился по уши и боюсь потерять эту девушку. А образование я получу в любом случае. Ты лучше скажи, тебе Влада понравилась?

— Красивая девушка, даже чересчур.

— Что значит «чересчур»?

— Об этом мы с тобой как-нибудь в другой раз поговорим, — сказал отец, покосившись на мать. — А сейчас давай поужинаем.

— И в самом деле, кролик стынет! — поддержала его мать.

Все усердно застучали вилками: тушенный в сметане кролик был маминым коронным блюдом.

— Ты на подготовительные курсы собираешься идти? — спросил отец, когда мать начала разливать по чашкам «липовый» чай — так отец называл «липтон».

— Да, только пока еще не решил, на какие.

Мать пролила заварку мимо чашки.

— Наш сын решил устроить нам вечер сюрпризов! — усмехнулся отец.

— Может, в следующем году совсем на другой факультет поступать буду, — пояснил Стас родителям.

— На какой же, если не секрет?

— Например, на юридический.

— Решать тебе, конечно, — огорчился отец. — Но учти, в адвокатско-прокурорском мире у меня нет никаких связей.

— А в каком есть?

— В естественнонаучном.

— Например, на биофаке в МГУ.

— С биофаком МГУ прямых связей у меня нет, а выстраивать целую их цепочку мне было стыдно.

Стас отхлебнул чая и добавил в него немного сахара.

— Стыд — чувство хорошее, конечно. Но — когда он есть у всех. Ты же сам после экзаменов наводил справки: все принятые или давали взятки, или были детьми и племянниками ну очень высокопоставленных родителей.

«А в результате твой сын стал киллером», — чуть было не добавил Стас вслух.

— К сожалению, я узнал об этом только после экзаменов. Но, думаю, этот год пойдет тебе на пользу.

— Надеюсь, тебе тоже.

Отец резко отодвинул от себя блюдце.

— Стасик, ну зачем ты так? — встревожилась мать.

— У нашего сына — перманентный переходной возраст, — улыбнулся отец, вытирая губы салфеткой. Накрахмаленная скатерть, салфетки — все это непременно появлялось на столе, когда завтракали или ужинали все вместе.

Стас хотел было сказать что-нибудь резкое, потом вспомнил, как отец высмеивает его постоянное стремление, подобно задиристой собачке, «тявкнуть последним», и промолчал. Заканчивалось чаепитие под аккомпанемент материнского пересказа последних новостей, вычитанных ею в газетах или услышанных по радио. Как всегда, она говорила только о том, что могло иметь хоть какое-то отношение к работе отца или к их семье. Но поскольку и уровень инфляции в стране, и ожидаемое банкротство «Моснарбанка», и предполагаемые итоги очередных выборов, несомненно, могли повлиять на будущее семьи, «политинформация» получилась длинной.

После ужина Стас отправился в свою комнату и включил приемник: вот-вот должна была начаться программа «Время». В комнату заглянул отец.

— А что у нас с телевизорами? Ни один не работает!

— Наверное, батарейки в ленивчиках сели. Я завтра новые куплю.

— Сразу в обоих? Так не бывает, — не поверил отец. Через пять минут звук радиоприемника на несколько секунд превратился в псевдостереофонический, и Стас, заподозрив неладное, открыл дверь своей комнаты.

Так и есть, телевизор в гостиной работал!

Лихорадочно подсоединив к приемнику магнитофон и включив его на запись, Стас помчался в гостиную. И вовремя: новая дикторша как раз начала сообщать об очередном заказном убийстве, случившемся в Москве. Стас встал перед отцом, закрыв своим телом экран, словно птица выпавшего из гнезда птенца.

— Пап, мне нужно с тобой поговорить.

— А после программы «Время» — нельзя? — вздохнул отец.

— После программы «Время» или после дождичка в четверг?

— У тебя что-то срочное?

— Для юноши, который никак не может выбраться из переходного возраста, все кажется срочным, — дипломатично ответил Стас, смещаясь так, чтобы инстинктивно пытающийся заглянуть за его спину отец не увидел экрана. — Ты что, поменял батарейки?

— Нет, предохранители.

Дикторша как раз вещала о том, что «автомашина с брошенными автоматами и гранатометами, в соответствии с уже сложившейся традицией, была…».

Стас, медленно отступавший к телевизору, успел выключить его прежде, чем дикторша сообщила, где был найден взорванный «ауди».

— Ну, присаживайся, поговорим, — сдался отец. Еще бы: не так часто почти взрослые уже сыновья сами набиваются на разговоры со своими отцами.

Знать бы только, о чем они в таких случаях должны говорить…

На другой день вечером Стас позвонил Витьке Гультяеву. Про Кукловодова никаких данных Гуля в базе данных отца не нашел, а вот про Заварухина выдал всю необходимую информацию. Следовало его поблагодарить и заручиться поддержкой на будущее. Не исключено, что к нему еще придется обратиться — задачка-то осталась нерешенной! Маленькая такая задачка по освобождению из щупалец мафии…

— Гуля, ты слышал?

— О чем? Что водка подорожает?

— Нет. Заварухина, в контору которого я собирался устраиваться, грохнули вчера, вместе с телохранителями!

— Слышал. Мой отец радуется, словно ему именное оружие подарили.

— Вчера в «Новостях» ничего порочащего…

— Зато в завтрашних газетах будет. Или уже в сегодняшних. С тебя, кажется, причитается?

— Да, теперь в его фирмах наверняка пойдут сокращения.

— Причем сокращать будут со всех сторон. Держись от них подальше.

— Я так и делаю. С меня вдобавок ко второй части гонорара — бутылка коньяка.

— И шампанского для Нади, моей невесты.

— Да ты что? Решил сразу влезть в ярмо?

— Обстоятельства вынуждают, — признался Витька.

— Я так и знал, что этим кончится!

— Знал, а мне не сказал! Друг, называется!

— Ладно, не прикидывайся шлангом. За Наденькой полшколы ухаживало!

— Свадьба через месяц. Ты, считай, уже приглашен. Но коньяк и шампанское, надеюсь, мы разопьем раньше!

— Заметано. Как только уговорю свою подругу нанести тебе визит — сразу встречаемся!

— Я ее знаю, подругу-то?

— Нет. Но, думаю, она тебе понравится.

Положив трубку, Стас вдруг понял, что ему не пришлось прикладывать почти никаких усилий для того, чтобы его голос казался жизнерадостным и веселым. И руки у него перестали дрожать еще вчера вечером, до прихода отца. Кажется, он уже привыкает к своей жуткой работе.

Привыкает?!

Стас приложил к глазам ладонь, зажмурил глаза.

Нет! Нет! Он должен вырваться из западни. Вырваться сам и спасти Владу. Только тогда она, может быть, вернется к нему.

То, что Владу он теряет, стало ясно еще вчера, когда она холодно простилась с ним в метро и не позволила себя провожать. Но вот можно ли обратить процесс вспять…

Нужно было срочно разрабатывать и готовить новую операцию, и не с таким аморфным, амебным названием, из-за которого, может, она и провалилась, а с чем-то более энергичным, наверняка способным разорвать паутину, в которую они с Владой попали. Например, операция «Шершень», чем плохо? Этой крупной осе не страшны никакие паутины, и у нее есть жало. Итак, «Шершень»…

Никакого нового плана Стас, как ни ломал голову, не придумал. Хотя идеи приходили ему в голову самые разные. Например, такая: за полученные деньги нанять пару-тройку других профессиональных убийц, чтобы те, когда они с Владой в очередной раз будут садиться в машину Карабаса, аккуратненько убили его штампованных, но самого захватили живым. Отказался от этой идеи Стас потому, что, во-первых, не представлял, как можно выйти на своих коллег-киллеров, во-вторых, был большой риск нанять людей, подчиняющихся как раз Карабасу или его хозяину, и в-третьих, потому что сам Стас за такую операцию не взялся бы. Расстрелять в упор машину — на это много ума и умения не надо, а вот из пятерых убить только двоих, третьего захватить, а оставшихся двоих даже не ранить — это задача почти невыполнимая. Первое, что сделал бы Карабас, — прикрылся бы Владой, выхватил пистолет — и что тогда?

Еще один вариант — справить себе загранпаспорт и уехать из России. Но это почти наверняка означало подставить родителей. И, разумеется, Владу, если она не захочет ехать. А она не захочет, она даже по телефону с ним говорить не желает. И отъезд она восприняла бы однозначно: как предательство. Да и где гарантия, что за бугром их не вычислят и не достанут? И на сколько им с Владой хватило бы имеющихся в наличии двадцати семи с копейками тысяч баксов? А начать с их помощью собственное дело в чужой стране они вряд ли смогли бы: ни профессии, ни образования, ни каких-нибудь полезных навыков. Все, что они умеют, — это быстро и метко стрелять…

Влада к телефону не подходила, новых идей у Стаса не было, но и сидеть без дела, зная, что через две-три недели его погонят на новое убийство — а значит, и под возможные выстрелы, уж конечно, не безоружных жертв, — он не мог. И Стас стал делать то, что, по его мнению, могло пригодиться при любых обстоятельствах.

Глава 3. СТАС

Первым делом Стас решил купить автомобиль. Вполне возможно, что им с Владой придется то ли смываться на нем от Карабаса и его штампованных, то ли, наоборот, гнаться за ними. Светить в таком деле отцовскую машину — и подставлять ее под пули — Стасу не хотелось. От «колес» могла зависеть их с Владой жизнь, поэтому покупать какое-нибудь старье не следовало. С другой стороны, новая иномарка ополовинила бы их с Владой капитал. А ведь еще нужен какой-нибудь гараж, все из тех же соображений безопасности. Машину даже на платной стоянке запросто могут и заминировать, и снять с нее какую-нибудь деталь. Хорошо, если это будет магнитола, а если аккумулятор?

С третьей же стороны, не исключено, что машину придется бросить или даже сжечь, заметая следы. Это, наверное, самый надежный способ. Не зря же Карабас после каждой операции взрывает машины. Но экономный, гад, — подсовывает им старые «мазды». Правда, ходовая часть у них хорошая, никаких претензий, а кабриолет и вовсе был почти новый — правда, явно после аварии, с отреставрированным кузовом. Может, так и сделать? Купить иномарку, подремонтировать движок, тормоза и подвеску…

Отцовскую «волгу» Стас водил с удовольствием, простейшие неисправности мог устранить сам, но покупать подержанную иномарку — а именно на ней остановил он выбор — без консультации со специалистом было бы глупо. Перебрав в памяти друзей и одноклассников, Стас обрадовался: Ваня Охотников, из «Б»-класса, еще в школе помогал своему отцу в ремонтной мастерской, а сейчас и вовсе у него работает. Счастливчик: ему не нужно ломать голову над тем, куда пойти учиться, и высшее образование без надобности, свой кусок хлеба с маслом всегда будет иметь.

Объясняться с Ваней по телефону Стас не стал, а договорился подъехать к нему в мастерскую. Машину с утра забрал отец, ехать пришлось на метро, а потом автобусом, и это еще раз укрепило Стаса в необходимости обзавестись собственными «колесами».

Мастерская размещалась на территории большого гаражного кооператива в Вострякове. Историю ее становления Стас хорошо знал: вначале это был просто гараж Охотникова-старшего, в котором он, оставшись без работы и продав свой старый «москвич», поставил пару станков, приобретенных по цене металлолома на бывшем родном заводе, и оборудовал хорошую «яму». Потом был куплен еще один гараж в этом же кооперативе, обменян — с доплатой — на соседний с первым и объединен с ним…

Теперь мастерская располагалась в небольшом здании, пристроенном к забору, окружающему кооператив, недалеко от въезда. Ваня, в промасленном комбинезоне и с улыбкой от уха до уха, вышел на широкую заасфальтированную площадку перед входом. Было сразу видно, что жизнью он доволен.

— Привет!

— Привет, коли не шутишь! — баском, по-взрослому ответил Ваня. — Имеем проблемы?

Он оглянулся, отыскивая взглядом Стасову тачку.

— Еще нет. Но поимеем, как только ты поможешь мне купить то, что искал и не нашел.

— А сколько у тебя башлей?

— На подержанную иномарку, думаю, хватит.

— И как хозяин оценивает услуги эксперта? — хитровато улыбнувшись, спросил Ваня.

— Сто баксов. Устроит?

— Ну, как для старого друга…

По тому, как сверкнули Ванины глаза, как он спрятал взгляд, Стас понял, что сто баксов за полдня-день работы — вовсе даже неплохая такса и что эксперт из Вани пока что — никакой.

— Заметано. И еще один вопрос: почем сейчас гаражи? Готовый купить можно?

— За деньги сейчас можно купить все. Кстати… если ты еще и о гараже подумываешь, тебе лучше покупать оптом, машину и гараж.

— То есть?

— Бывают пенсионеры, которые уже отъездили свое, хотели бы продать старье, на котором мучились, но у них никто не берет. Из-за этого они и гараж не могут продать, а отвезти рухлядь на свалку — жалко…

— Старье мне не подойдет.

— А можно найти чудака, который побывал в серьезной аварии. Причем для него она была более серьезной, чем для его тачки. Такие тоже предпочитают избавляться от всего оптом. К нам на фирму, кстати, обращался один «битый». Хотел задешево так починить «десятку», чтобы ее потом можно было продать вместе с гаражом почти как новую, пробег у нее всего шесть тысяч. Но капот — в гармошку, багажник — всмятку, а за те гроши, что он предлагал, разве что левое переднее крыло можно было вытянуть.

— Что значит — вытянуть?

— Ну, отрихтовать, выправить.

— А почему именно левое?

— Да оно каким-то чудом целым осталось, — ухмыльнулся Ванечка.

— Пожалуй, что-то подобное меня устроило бы. Пусть будут крылья помяты — лишь бы хорошо летали.

— А что именно ты хочешь?

— Вот это я у тебя как раз и хотел узнать.

— Ну, самые надежные и престижные, значит, «мерсы». Но они дорогие, и в эксплуатации-ремонте тоже. Еще надежностью славятся «японцы». Похуже — «бээмвухи», «ауди»…

— Мне что похуже. Штуки три-четыре — все, что я наскребу и на одалживаю. Но ходовая часть должна быть в порядке.

— Давай сделаем так: ты съезди на авторынок в Люберцы, приценись, чтобы, значит, знать меру вещей, и обзвони тех, кто дал объявления о продаже гаражей вместе с машинами. А я буду подыскивать тебе продавца по своим каналам. Чтобы ты, значит, не думал потом, если купишь у моего продавца, что прогадал.

Последняя фраза приятно удивила Стаса. Похоже, деньги пока еще не застят Ване белый свет и он беспокоится о том, чтобы его не держали за хапугу.

Они поболтали еще минут пять, обсуждая, кто из одноклассников как устроился, и Стас понял, что пора уходить: Ваня пару раз оглянулся на ворота мастерской, время от времени освещаемые бликами электросварки.

— Ну что, разбегаемся? — предложил Стас. — Для тебя время — деньги, меня тоже ноги кормят.

— Я позвоню, как только — так сразу, — сказал Ваня, протягивая руку, и заторопился в мастерскую. А Стас решил, что шататься по авторынкам для него сейчас — непозволительная роскошь, в первом же попавшемся на глаза киоске осчастливил продавщицу, избавив ее сразу от трех номеров газеты «Купи-продай», а также от журналов «Би-би», «Авторынок» и прочих, имеющих отношение к теме. Еще он купил целую кипу газет — от оппозиционной «Правды» до откровенно бульварной «Бульварной газеты».

Дома, позвонив по трем десяткам телефонов, Стас решил, что уже знает «меру вещей», договорился на завтра сразу о двух смотринах и начал читать остальные газеты.

Убийство Заварухи уже отошло на второй план, заслоненное двумя новыми разборками. В Измайловском парке вечером произошло «Измайловское побоище» — крупная драка, в которой с обеих сторон участвовали до полутора сотен человек. Однако к моменту прибытия милиции на поле битвы никого не осталось: все успели, погрузив раненых в иномарки и джипы, разъехаться в разные стороны. Полтора десятка выбитых зубов да несколько луж крови — вот и все, что нашли правоохранительные органы. Поскольку заявлений от пострадавших не поступало, уголовное дело открыто не было. Обозреватели криминальной хроники большинства газет были единодушны: это — борьба за наследование внутри преступного клана, возглавлявшегося ранее Заварухиным.

Вторая разборка была менее масштабной, но более кровавой: возле подъезда шестнадцатиэтажного дома в Черкизове был взорван автомобиль, в котором находился некий Валерий Петрунин с двумя телохранителями. Знающие люди утверждали, что он был помощником депутата Заварухина — только не в Думе, а в созданном последним преступном сообществе, и пока неясно, что это: все та же борьба за наследство внутри или упреждение попытки сохранения заварухинской банды, произведенное извне. И что скорее всего следует ждать новых разборок, которые будут продолжаться до тех пор, пока наследство Заварухина не будет разделено между другими авторитетами или в недрах его клана не появится человек, который сумеет взять над ним контроль.

Стас вырезал все статьи на эту тему и сложил их в отдельную папку.

Может быть, ему все-таки удастся когда-нибудь дать почитать их Владе. Она убедится, что Заварухин был матерым бандитом, и…

И — что? Перестанет чувствовать себя убийцей? Возможно. Но только для того, чтобы почувствовать себя палачом. Как ни крути, а выбор у них с Владой только такой. Кстати, как будет «палач» в женском роде?

Не поленившись, Стас снял с книжной полки орфографический словарь и убедился: русский язык для женщины такого занятия не предусматривает. И остается только гадать, как называется более гуманная разновидность профессии Влады: палачиха или палачка.

Стас хорошо запомнил чувство собственного бессилия, когда сидел на заднем сиденье, зажатый с обеих сторон штампованными. Драться он никогда не любил, считая, что умные люди обо всем могут договориться, а с глупыми не нужно иметь никаких дел. Правда, был тут один неясный момент: драка из-за девчонки. Но и тут Стас нашел для себя выход. Девчонка, которая провоцирует драку из-за себя между мальчишками, — не девчонка, а курица, выбирающая, какому петуху дать себя потоптать. А курица, даже если она очень красивая, — все равно курица, и не стоит из-за таких расстраиваться.

Однако теперь от умения драться зависела свобода его и Влады и, может быть, сама жизнь. Хочешь не хочешь, ему нужно было научиться выбивать кулаками зубы, а ногами — дух из противника. Стас понимал, что за две-три недели, отпущенные ему до следующего «быть или не быть», он вряд ли чему-нибудь научится, но хотя бы чувствовать себя менее беспомощным в ситуациях, когда нельзя выхватить из кобуры и пустить в ход пистолет, — одно это стоило времени и усилий. Вот если бы тренироваться в нанесении ударов можно было по восемь — десять часов в день, да еще и в виртуальности, как это было, когда они с Владой учились стрелять! Но такого тренажа «заказчики» им не обеспечили. Во-первых, потому, что на «работе» это от Твиксов не требовалось, во-вторых, наверное, для того, чтобы сладкая парочка не стала опасной для бригадира, Карабаса, приставленного к ней «заказчиком». В любом случае тренировки по каратэ, кикбоксингу или рукопашному бою могли длиться не больше двух-трех часов в день из-за слишком большого расхода сил, а за это время многому ли научишься? Но выбора у Стаса, собственно, не было.

Ближайший зал, где, как помнилось Стасу, проводились какие-то тренировки, был в его бывшей школе. Стараясь не попадаться на глаза учителям, Стас проскользнул к спортзалу, находившемуся на первом этаже, и обнаружил, что он заперт. Никаких объявлений о переносе тренировок не было.

А может быть, они еще не начались? Вторая половина сентября, сезон только-только начался…

Вернувшись домой, Стас, не дожидаясь пообещавшего приехать сегодня поздно отца, поужинал и принялся обзванивать друзей. Ясность в ситуацию внес Мишка Столбушинский, ходивший в прошлом году в эту секцию.

— Тренер под следствием, скоро суд.

— На чем он погорел?

— Брал плату большую, чем показывал в бумагах для налоговой инспекции. Ну и еще кое-что делал… не совсем законное.

— Ты сейчас где-то тренируешься?

— Нет. Денег нет.

— А какую-нибудь секцию, где учат бить чужую морду и защищать свою, можешь порекомендовать?

— Конечно! В спортзале «Батыр» на Севастопольском. Там тренера еще не посадили. Только стоит это удовольствие — от 15 до 25 баксов в месяц, в зависимости от числа тренировок в неделю. Располагаешь?

— Ну, если предок раскошелится… Там когда тренировки?

— Ежедневно с пяти до десяти. Только скажи, что это я тебя послал, хорошо?

— Процент имеешь?

— Если я помогу набрать группу из девятнадцати человек, двадцатого, меня то есть, будут тренировать бесплатно.

— И что, хороший тренер?

— А ты что, не слышал о нем? Коля Ким, кореец. Не Брюс Ли, конечно, но один пятерых уделать может.

— Спасибо за наводку.

— Не забудь, скажи, что от меня!

— Не забуду… мать родную. Пока!

Стас взглянул на часы. Сегодня он уже не успевал. Урок на будущее — вначале нужно заниматься тем, что связано с другими людьми или какими-то учреждениями, а обработку информации (например, чтение газет) откладывать на вечер. Раз уж ничего не получается с обработкой женских прелестей…

Ваня Охотников подошел к делу серьезно и уже на следующий день предложил Стасу пару вариантов. К ним Стас добавил два своих. Накануне вечером Стас выпросил у отца ключи от машины, и все четыре тачки — две из них продавались вместе с гаражом — они осмотрели за полдня.

Больше всего Стасу понравился уже довольно пожилой «ауди» цвета «черный металлик». Но хозяин просил за него четыре с половиной тысячи, и продавалась машина без гаража.

— Я тебе рекомендую все-таки брать битый «фольксваген-гольф», вместе с металлическим гаражом, — сказал Ваня, когда они отошли от машины «посоветоваться». — Ходовая часть у него в порядке, а кузов мы с отцом тебе отрихтуем. Получится пять косых, но с каким-никаким гаражом и за пятидверный «гольф»-четырехлетку, а это совсем другое дело. На таких небольших, но мощных машинах в Германии ездят молодые агрессивные бизнесмены, а ты чем хуже?

— Хозяин без ремонта просит за нее пять.

— Завтра я попрошу подъехать сюда отца, он цену собьет. При условии, что ремонтироваться будешь у нас, конечно. Будь спок, качество гарантируем!

— Гараж металлический, старый и в Котловке, далеко от моего дома, — напомнил Стас и сам себе удивился. Зачем киллеру, которого не сегодня-завтра убьют или посадят, капитальный гараж? А что далеко от дома — так оно и лучше, меньше вероятность случайной встречи с отцом или соседями. И потом, он ведь собирался снять для них с Владой квартирку. А от Владиного дома гараж не так уж и далеко. И если где-то поблизости найти жилье…

Останется пустячок: добиться, чтобы Влада хотя бы изредка в этом жилье появлялась.

— Зато дешево. Захочешь капитальный — вступишь со временем в кооператив, это дешевле будет… — приводил свои резоны Ваня, но Стас его уже почти не слушал.

Отвезя Ваню в его мастерскую и договорившись о визите к хозяину белого «гольфа» на завтра, Стас отправился в спортзал «Батыр».

Коля Ким оказался корейцем. Встретил он Стаса на пороге зала — видно, только что закончились занятия у одной группы и еще не начались у другой. Был Ким на полголовы ниже Стаса, белое распахнутое кимоно без пояса не скрывало ни мощных грудных мышц, ни живота без единой жиринки.

«Вот бы мне такие мускулы, — размечтался Стас. — Тогда бы Влада по-другому со мной разговаривала. Точнее, тогда уже я с нею разговаривал бы. Или нет. Тоже мне цаца!»

Но, вспомнив вначале глаза и волосы, а потом голос и улыбку Влады, Стас резко заскучал.

— Вы меня слушаете, молодой человек? — рассердился Коля Ким.

— Да, конечно. Вы говорите, что группы уже набраны и я должен подождать, пока соберутся следующие двадцать желающих.

— Или подождать, или, чтобы побыстрее начать занятия, пригласить побольше своих друзей.

— А индивидуально вы со мной не могли бы позаниматься?

— Мог бы. Но это обойдется вам… Двадцать пять на двадцать… Пятьсот баксов в месяц. Не думаю, что вы захотите такие деньги платить.

— Тренировки ежедневно по пять часов.

— Тренировки через день по два часа. Больше вы не выдержите.

— Выдержу.

Ким усмехнулся.

— Сними ботинки и малость разомнись. Посмотрим, на что ты способен.

Он ушел в крохотную комнатушку-тренерскую.

Только теперь Стас смог оглядеться.

Весь пол небольшого зала покрывали два больших борцовских ковра, пропахших пылью и потом. Вдоль одной стены стояли низенькие скамеечки. Высокие окна были зарешечены.

Стас снял туфли, походил по ковру, не зная, как правильно разминаться и гадая, что сейчас будет. Он слышал, что иногда тренеры буквально избивают новичков, осмелившихся им возражать. Не собирается ли и Ким попользоваться им вместо боксерской груши?

— Ну, что же ты не разминаешься? — удивился неслышно появившийся Ким.

— Не умею.

— Ну, присядь раз десять, помаши руками.

Стас вспомнил физкультуру и изобразил несколько движений.

— Ладно, сойдет, — устал ждать Ким. — Я сейчас пару раз слегка ударю тебя, а ты попробуй увернуться.

— Только не больно, — попросил Стас.

Он вдруг почувствовал, что от Кима исходит угроза. Не такая, как от заварухинского охранника, поднимавшего «узи» над дверцей джипа, но все-таки вполне явственная угроза. «Полоски!» — скомандовал себе Стас, когда Ким кошачьим движением сместился в его сторону и нанес удар.

Стас попытался отскочить и, конечно, не успел: ладонь Кима скользнула по его плечу и, как показалось Стасу, обожгла скрытую под рубашкой и свитером кожу.

Ким немедленно нанес следующий удар. Стас вновь попытался отскочить и на этот раз преуспел: ладонь тренера рубанула воздух. Но, уходя от третьего удара, Стас зацепился за ковер и упал.

«Ну, сейчас начнет бить ногами…» — подумал Стас, понимая, что вскочить не успеет, и приготовился, как умел, обороняться лежа. Но Ким протянул ему руку, помог встать.

— А теперь попробуй ударить меня ты, — предложил он. — Бей так быстро и так сильно, как только сможешь. Ну!

Стас ударил и промахнулся, ударил еще раз и вновь промахнулся, ударил в третий и, потеряв равновесие, ткнулся носом в ковер.

Ким вновь помог ему подняться.

В зале появились зрители: начала собираться следующая группа. На Стаса смотрели с сочувствием — видно, Ким в свое время проверил на перспективность всех, и воспоминания об этой процедуре ни для кого не были приятными.

— Ты у кого-то уже тренировался? — спросил Ким.

— Нет.

— Никогда?

— Никогда.

— Ничего не понимаю, — озадачился Ким.

— Я тоже, — решил подбодрить его Стас. — У меня что, врожденные способности?

— Скорее врожденная наглость. Я не буду тебя тренировать.

— Вообще?

— Ни за какие деньги.

— Почему?

— Не хочу брать на себя ответственность.

— За что?

— За тебя.

— Вы можете объяснить, в чем дело?

— Вначале ты мне объясни, как можно набрать энергетику, имея абсолютно нетренированное тело? Кто тебя так изуродовал?

— Не знаю.

— Ты похож на карлика, большеголового карлика. Ум тела развит, а само тело — совершенно нет.

— Значит, если немножко потренироваться…

— Никакие тренировки не сделают из карлика человека нормального роста. Во всяком случае, я за это дело не возьмусь, и ни один грамотный тренер тоже не возьмется. Покалечить тебя — проще простого, а вот человеком сделать…

— И как мне теперь быть?

Ким пожал плечами.

— А какие, собственно, проблемы? Энергетику ты имеешь — дай Бог каждому. Мышцы подкачать да растянуть — для этого тренер не нужен, во всяком случае, такой дорогой, как я. Занимайся физкультурой, живи и радуйся. Можешь грушу поколотить, если комплексы заедают. Но все это тебе в общем-то не нужно.

— Почему?

— Потому что ты уже имеешь то, ради чего другие упорно тренируются годами. Как ты это получил, почему родился или стал уродцем — я не знаю. Но не советую тебе усердствовать: приобретешь ты что-нибудь вряд ли, а вот потерять что-то очень для себя важное можешь запросто.

— Что — важное?

— Тебе виднее. Энергетика не берется ниоткуда. Если она у тебя есть, значит, ты умеешь делать что-то такое, чего не умеет никто другой, на чем и развивалась твоя энергетика. Встанешь на стандартный путь — каратэ-до, дзю-до, еще какой-нибудь до, — можешь это свое умение потерять.

— Какое?! — взмолился Стас. — Скажите, что я умею такого, чего не умеют другие?

— Откуда я знаю? Крестиком на пяльцах вышивать! До свидания, молодой человек. Точнее, прощайте!

Быстро повернувшись, Ким неслышной походкой вернулся в тренерскую. На скамеечке уже сидели человек пять в белых кимоно, подпоясанных разноцветными поясами. На Стаса они смотрели кто сочувственно, кто равнодушно.

Стас вышел в коридор и повернул в сторону выхода.

Уродец… Карлик с непомерно большой головой, умеющий делать нечто такое, чего не умеют другие… Высокая энергетика, непонятно на чем выращенная… И вообще ничего не понятно…

Возвращаясь домой, Стас еще не знал, что уже с сегодняшнего вечера его начнут волновать совсем другие проблемы.

Глава 4. ВЛАДА

Стас по-прежнему звонил каждый день. Влада по-прежнему не подходила к телефону. Но теперь настырных парней стадо двое: Алекса словно подменили. Он звонил Владе ежедневно по два-три раза — с ним она разговаривала, но холодно и сухо, — и дважды приезжал в школу с цветами. Девчонки всей школы буквально лопались от зависти, одноклассники как-то все разом вдруг посерьезнели и перестали на переменках швыряться тряпкой, а Влада, отправляя Алекса ни с чем, вручила один букет любимой учительнице по математике, Лилии Александровне, а второй, вогнав пожилого уже мужчину в краску, — учителю физики, Вадиму Александровичу.

В третий раз Алекс приехал в школу без цветов и устроил сцену. Уроки только что кончились, и Алекс знал об этом. Он начал уговаривать Владу поехать с ним, причем немедленно. Влада отказалась. Алекс настаивал, а когда они поравнялись с ультрамариновым «фордом», Алекс, быстро открыв дверцу, попытался втолкнуть Владу в машину силой. Влада ударила его вначале по руке, а когда убедилась, что это не помогает, — и по щеке. Сделала она это молча, равнодушно, словно прихлопнула назойливого комара. Наверное, именно это и взбесило Алекса больше всего — ее полнейшее к нему равнодушие. А еще то, что вокруг его тачки собралась целая толпа старшеклассников, делавших вид, что обсуждают какие-то свои проблемы, а на самом деле наслаждавшихся спектаклем.

— Ты меня оскорбила, — негромко сказал Алекс, и в школьном дворе воцарилась мертвая тишина. — А я оскорблений не прощаю.

— Сам нарвался, — все так же равнодушно пожала плечами Влада. — Я защищала свою честь.

— У шлюхи не бывает чести, — осклабился Алекс. И тогда Влада залепила ему еще одну пощечину, теперь уже от души. Пока не ожидавший такого поворота событий Алекс соображал, как достойнее выйти из ситуации, рядом с Владой встали Вовка Иванов и Вася Журавлев, а через секунду к ним присоединились Валерка Загорский и Арик Русаков. Алекс, прошипев: «Мы еще встретимся с тобой на узкой дорожке!», сел в машину и, чуть не зацепив створку ворот, уехал.

— Не бойся, Лада, если что — мы рядом, — сказал Иванов, блеснув очками.

— Мы можем взять над тобой шефство и провожать в школу и домой, — предложил Арик. Его щеки, обычно покрытые легким румянцем, стали красными.

— Спасибо, мальчики, я сумею себя защитить, — сказала Влада и застучала каблучками в сторону дома. Она знала, сейчас ей вслед смотрят все старшеклассники, не спешащие расходиться со школьного двора, и, наверное, из окон — некоторые учителя. Но только на секунду всколыхнуло ее вначале возмущение наглостью Алекса, потом чувство признательности одноклассникам, только на секунду. А потом вновь взяли свое безразличие и апатия. Владе было все равно, что говорят сейчас о ней во дворе и школьных коридорах.

Честь… Имеет ли она право употреблять это слово? По меркам прошлого века — безусловно, нет. И, если судить по этим же меркам, она, конечно же, шлюха. Как и восемьдесят процентов ее одноклассниц. Но времена меняются, и нравы — вместе с ними. Сейчас, в начале третьего тысячелетия, девушку, подобную Владе, никому и в голову не придет назвать шлюхой.

Влада вспомнила пару раз слышанное от отца высказывание: «Вас назвали дураком, и вы обиделись? Значит, угадали!» Алекс не угадал, и все же она обиделась. Почему?

Алекс усомнился в ее честности, вот в чем дело. Честности, в основе которой лежит так некстати упомянутая ею честь. Может ли киллер быть честным? Риторический вопрос… Убийца, стреляющий из-за угла, исподтишка, а потом убегающий с места преступления, — по определению трус, подлец и подонок. А по своей воле он это делает или по чужой — это уже несущественно.

Или все-таки существенно? На Страшном Суде, если он существует где-то там, в заоблачных высотах, ее оправдают или нет? А если нет, то не следует ли ей добровольно, подобно Раскольникову, пойти под суд? Чтобы испить полную чашу страданий еще здесь, в надежде на смягчение участи той, внеземной…

Влада хмыкнула. Ну вот, почти школьное сочинение получилось по Достоевскому. Не зря литераторша Полина Мефодьевна со смешной фамилией Фабричная пыталась докричаться до них, достучаться. Казалось бы, что для ее учеников и учениц Достоевский, если проституция и рэкет — самые престижные на сегодняшний день занятия? А ведь что-то теплится, теплится в груди…

И мешает спокойно жить.

Отогнав вредные мысли, Влада вновь погрузилась в уже привычное безразличие. Но что-то все-таки жило в ней, где-то глубоко и неразличимо, что-то заставляло цепляться за существование с его привычными утехами и обязанностями. Влада не очень-то верила, что Алекс приведет свои угрозы в действие, но на всякий случай стала носить наплечную кобуру с маленьким «реком», заряженным газовыми патронами, тем более что погода все равно вынуждала надевать под плащ кофту или жакет. А в боковом кармане школьной сумки у нее теперь всегда лежало разрешение на ношение газового оружия — Карабас не обманул и действительно оформил корочки, их Влада после ликвидации Заварухи нашла в боковом кармане рюкзака.

Гимназия, в которой училась Влада — одна из самых престижных в Москве, — была в получасе ходьбы от ее дома. Утром Влада добиралась до нее на троллейбусе, а обратно часто шла пешком, благо почти половину пути можно было идти по старинному парку с огромными тополями и тенистыми аллеями. Деревья пожелтели, под ногами шуршали опавшие листья, и Влада иногда забывала, что ныне она — человек без чести и что жить ей на белом свете осталось в лучшем случае три недели.

Здесь, у выхода из парка, и подкараулили ее через пару дней после разборки в школьном дворе Алекс с двумя приятелями, в одном из которых Влада сразу узнала партнера Жанны, красавицы с платиновыми волосами.

— Ну, вот мы и встретились, — криво ухмыльнулся Алекс. — Выбирай: или ты сейчас добровольно едешь с нами, дабы осенить своей красотой нашу дружескую пирушку, или мы эту твою красоту малость подпортим.

Влада оглянулась. Погода была пасмурная, только что перестал накрапывать дождь, и в аллеях не было ни души. А совсем близко, недалеко от выхода из парка, ведущего к троллейбусной остановке, темнел знакомый «форд».

— Ни то, ни другое, — спокойно сказала Влада. — Я сейчас сяду на троллейбус, а вы в свою мыльницу, на том и расстанемся.

Приятели Алекса двинулись к ней, явно намереваясь схватить за руки, но Влада, мгновенно выхватив пистолетик и сняв его с предохранителя, дважды выстрелила, целясь так, чтобы заряд прошел в сантиметре над головой вначале парня, оказавшегося к ней ближе, потом Алекса.

Но пистолет оба раза дал осечку.

Отпрянувшие было Алекс со товарищи снова приблизились к своей жертве. Влада передернула затвор, но сфальшививший патрон не вылетел, не уступил место следующему.

Влада растерялась. Равнодушно отметив этот факт, она тем самым от растерянности избавилась, но лишь затем, чтобы все так же равнодушно наблюдать за тем, что с нею произойдет дальше.

Где-то близко, почти над ее головой, хлопнул выстрел. Нападающие вновь отпрянули от Влады. Оглянувшись, она увидела Стаса. Он стоял в пяти шагах он нее, крепко сжимая в обеих руках пистолет, нацеленный прямо в лоб Алексу.

— Назад, сволочи! Назад, или я вам мозги вышибу! — сквозь зубы приказал Стас.

В глазах Алекса наконец-то мелькнул страх. Видимо, он не отличил на слух выстрел из газового пистолета от выстрела из нормального, боевого «вальтера», а внешне они почти не отличались.

Первым не выдержал тот, что ближе всех стоял к Владе. Резонно рассудив, что в случае чего первая пуля достанется ему, он ломанул через кусты, и его зеленая куртка, мелькнув между деревьями, исчезла. Алекс, не спуская взгляда с «вальтера», по-прежнему нацеленного ему в лоб, и слегка приподняв руки, медленно отступил на три шага. Его напарник двигался слева от него, словно тень, шаг в шаг повторяя все движения.

— Ладно, сегодня расклад в вашу пользу, — мгновенно охрипшим голосом проговорил Алекс и быстро пошел к машине.

Стас бросился к Владе.

— Быстро прячь пистолет, уходим!

Схватив за руку, он потянул ее к рединке в кустарнике, обступившем аллею. Почти пробежав между деревьями, они — еще через одну рединку в декоративном кустарнике — выскочили на улицу.

— Жди меня здесь! — крикнул Стас и побежал куда-то вправо. Влада остановилась на краю тротуара, наблюдая, как в полусотне метров левее срывается с места, взвизгивая шинами, ультрамариновый «форд». Через минуту перед нею остановился белый «гольф» с желтыми пятнами шпаклевки. Стас открыл дверцу.

— Садись!

Влада бездумно подчинилась, машинально пристегнулась ремнем безопасности.

— Кто это были?

— Знакомые.

— А я думал, друзья.

— Я тоже раньше так думала. Что ты делал в парке?

— Гулял.

— И часто ты так гуляешь?

— Почти каждый раз, когда ты не едешь домой троллейбусом, а идешь пешком.

— Ненормальный.

— Как прикажете, сударыня.

Стас перестроился в левый ряд, остановился перед светофором.

— Куда ты меня везешь?

— Домой.

— Мой дом совсем в другой стороне.

— Я везу тебя к нам домой, а не к тебе, — пояснил Стас.

— Поворачивай. Я не собираюсь знакомиться с твоими родителями.

— Повторяю для особо непонятливых: я везу тебя на нашей машине к нам домой.

— Ты что, купил эту развалюху?

— На наши с тобой деньги. И снял — на них же — квартиру. Мы уже почти приехали.

Стас свернул налево, въехал во двор длинной девятиэтажки, подкатил к ближайшему подъезду.

— Наша квартира на первом этаже. Я специально такую выбрал. Зимой, конечно, прохладно будет, но грудных детей у нас пока нет…

— И не будет!

— И не будет, — не стал спорить Стас. — Зато отпадает проблема лифта, в котором можно застрять в самый неподходящий момент, и появляется возможность выпрыгнуть в окошко, если вдруг запахнет жареным.

Он открыл обитую коричневым дерматином дверь. Квартирка была крохотной: комнатка, тесная прихожая, кухонька, дверь совмещенного санузла. И обставлена она была более чем скромно: софа, два кресла с высокими спинками, разделенные журнальным столиком, письменный стол да двустворчатый шкаф. Правда, на полу лежал красивый — розовые цветы по коричневому полю — пушистый палас.

— Зачем ты все это делаешь? — искренне удивилась Влада. — Все равно завтра или через неделю нас или убьют, или посадят.

— Так то ж завтра, — улыбнулся Стас. — Сними плащ, побудь немного со мной. Хочешь, я тебе кофе сварю?

— Лучше чай.

Стас помог Владе снять плащ, повесил его в узкий встроенный шкафчик и, повернувшись к Владе, крепко прижал ее к себе. Она не сделала попытки отстраниться, но руки ее безвольно висели вдоль тела, касаясь одновременно и ее собственных, и Стасовых бедер. Ее по-прежнему не волновало, что с нею произойдет в следующую минуту.

Ее, но не ее тело.

Влада почувствовала, как сдавленные объятием груди начинают просыпаться, парадоксальным образом откликаясь на возникший дискомфорт не болью, а сладким томлением. Владины бедра, помимо ее воли, льнули к бедрам Стаса, стараясь прикоснуться к тому, что вдруг вновь начало вызывать ее интерес.

— Я люблю тебя. Я соскучился по тебе. Не прогоняй меня! — шептал Стас ей на ухо, и Влада почему-то верила каждому его слову. И когда Стас прикоснулся своими губами к ее, они, эти губы, вовсе даже не были холодными и бесчувственными, как чугунная ограда. Влада ответила на поцелуй, обняла Стаса и теперь уже сама прижалась к нему, чуть покачивая бедрами.

«Какая же я дура, — думала она, позволяя Стасу вначале увлечь себя в комнату, а потом раздеть. — Этот мальчик в очередной раз спас меня, и мне с ним хорошо. А завтра нас обоих могут убить. Зачем же зря терять время? Наоборот, нужно наслаждаться каждой еще оставшейся секундой жизни!»

Стас, видимо, действительно очень соскучился по Владе, потому что она еле-еле успела, уже вслед за ним, поймать чуть было не ускользнувшую свою долю счастья.

— Ты куда так торопился? — ласково упрекнула она Стаса.

— Боялся, что все это — лишь очередной сон, — счастливо улыбнулся Стас. — Я вижу тебя во сне каждую ночь, но ты всегда исчезаешь, иногда в самый интересный момент. Я просыпаюсь, а в руках у меня не ты, а любимая подушка!

Влада положила голову Стаса себе на грудь.

— Сегодня я и в самом деле — твоя любимая подушка. Но мне пора, мама будет волноваться.

— А ты позвони ей и скажи, что приедешь вечером.

— Для этого нужно встать, одеться, выйти на улицу…

— Для этого нужно всего лишь набрать номер — сказал Стас, вынимая неизвестно откуда крохотную «Моторолу».

— Тот самый?

— Карабас оказался честным малым — вернул телефон вместе с остальными нашими вещами. Тебе, кстати, тоже пора обзавестись мобилой, мы сделаем это в ближайшее время.

— Я больше не буду убивать, — тихо сказала Влада.

— Ты больше не будешь убивать, — так же тихо подтвердил Стас и плотно сжал губы. Влада уже знала: если Стас, сказав что-то, вот так плотно сжимает губы, спорить с ним бесполезно, все равно сделает по-своему. И впервые за время их вынужденного знакомства она обрадовалась этой твердой розовой полоске.

Влада набрала номер, сказала маме, что помирилась со Стасом, они сейчас гуляют, а домой она вернется позже, и, отключив телефон, обнаружила, что Стас целует и гладит свою «подушку», норовя добраться до самых укромных мест.

— Ты что, уже отдохнул?

— Я опять по тебе соскучится…

Вернувшись домой, Влада с аппетитом поужинала, сообщила маме, что Стас, оказывается, провожал ее издали каждый раз, когда она шла домой пешком, а сегодня защитил от трех пьяных парней, за что и был вознагражден длительной прогулкой.

— Которая здорово подняла тебе настроение, — лукаво улыбнулась мать.

— Но это не значит, что завтра мы снова не поссоримся, — не стала отрицать очевидного Влада.

— Ты могла бы пригласить его к нам в гости, в любой день, — предложила мать. — А я приготовила бы вам чего-нибудь вкусненького.

— Будет себя хорошо вести — приглашу. А теперь извини, мне некогда. Завтра химия, а у меня там еще и конь не валялся.

Мать усмехнулась, и Влада, покраснев, удалилась в свою комнату.

«Зато он повалялся в другом месте», — подумала, наверное, мать и была права.

Зазвонил телефон, Влада сняла трубку.

— Это ты, Твикс? — услышала она знакомый голос. В трубке щелкнуло — мать сняла трубку на параллельном телефоне, в отцовском кабинете.

— Мам, это меня! — крикнула Влада и, дождавшись второго щелчка, ответила: — Я больше не Твикс. Оставьте меня в покое!

— С удовольствием! Но прежде расскажу «шестеркам» Заварухи, кого им надо благодарить за его гибель. Их перестреляли уже около дюжины, и конца этому пока не видно. А знаете, что они за это с вами сделают?

— Не знаю и знать не хочу!

— Я тоже не знаю. Но, думаю, пятнадцать лет колонии строгого режима покажутся тебе раем по сравнению с тем, что предложат эти ребята. Неужели ты этого еще не поняла, сладкая?

Влада подавленно молчала.

— А теперь слушай сюда, мокрощелка! — резко изменил тон Карабас. — На этот раз задание будет легким, считай, тренировочным. Но оно должно быть выполнено беспрекословно и безукоризненно, как и все остальные мои задания. Ты хорошо меня слышишь, Твикс?

— Хорошо.

— Вот и отлично. А теперь включи компьютер и проверь свой почтовый ящик.

Влада положила трубку и застыла, чувствуя, как внутри у нее все опускается.

Снова зазвонил телефон.

— Твикс?

— Что вам нужно?

— Я что, непонятно выражаюсь? Включи свой компьютер, я сбросил тебе файл.

Влада медленно, словно сомнамбула, включила компьютер, начала коннектиться с провайдером.

Вот и все, вот и все. Все хорошее кончится завтра, а не через неделю или — вот была бы сказка! — через две. Все уже кончилось, не успев возобновиться. Стас не сможет ее защитить. Ее никто не сможет защитить…

Дисплей воспроизвел первую страницу вложенного в пустое сообщение документа: цветной снимок, вернее, целых четыре снимка, сделанных в разное время с разных ракурсов, седовласого человека с тяжелым подбородком и колючими глазами. Звали его, судя по прилагаемому тексту, Самохвалов Константин Дмитриевич. Указывались его телефон и домашний адрес — с изображением подъезда дома, — а также место работы (директор НПО «Сигма») и служебные телефоны, целых пять штук. Еще сообщалось, что он не курит и не пьет, в четырехкомнатной квартире живет с женой и сыном и на работу всегда является ровно к девяти. Ни маршрут движения, ни марка и номер автомобиля не сообщались — все это Твиксам предстояло выяснить самостоятельно.

Компьютер давно принял переданный Карабасом файл, записал его на жесткий диск и ждал дальнейших инструкций, подмигивая желтым глазком режима «турбо», а Влада все сидела перед ним, безвольно опустив руки, не в силах ни делать что-то, ни бездействовать.

Зазвонил телефон. Влада сняла трубку и чуть было не сказала: «Твикс слушает!» Но это был не Карабас, а Стас.

— Влада, я получил сообщение от нашего общего знакомого…

— Я тоже, — перебила она Стаса, чувствуя, как мучительно трудно ему сейчас подбирать слова и интонации. — Ну и что?

— Ты помнишь, что я тебе сегодня обещал?

— Жениться, что ли? — честно попыталась вспомнить Влада и не смогла.

— Как же, размечталась! — обрадовался было Стас, но, сообразив, что интонация голоса Влады никак не соответствует шутливой, добавил так жестко, что Влада сразу вспомнила розовую полоску его плотно сжатых губ: — На этот раз я свое обещание выполню!

— Буду рада.

— Но ты должна мне хоть немножечко помочь.

— Постараюсь.

— Я еще позвоню.

Стас положил трубку. Он не стал вешать ей на уши лапшу, и Влада почти поверила, что на этот раз Стас найдет выход из тупика, в который завела их любовь к виртуальным играм.

Вскоре пришел отец. Влада — почти весело — пересказала ему свои последние новости и отправилась спать. И снилось ей, впервые за последние ночи, не то, как она стреляет, стреляет, стреляет и все никак не может убить охранника, медленно поднимающего «узи», а Стас, с которым она поднимается по широкой бесконечной лестнице наверх, где их ждет что-то очень хорошее, очень хорошее, очень…

Глава 5. СТАС

Изучив полученный от Карабаса файл, Стас хотел было позвонить Витьке Гультяеву. Легенда была все той же: он, Стас, ищет нормальную, то есть высокооплачиваемую работу, но при этом — следствие уродливого воспитания в семье профессора — не желает работать на босса, связанного с криминальным миром. Но потом Стас передумал. Если им придется убить очередную жертву, не покажется ли Гуле подозрительным, что все, о ком Стас наводит справки, вскоре погибают? И Стас решил, что обратится за помощью к Гуле только в самом крайнем случае.

На следующее утро после получения нового задания Стас поднялся очень рано и, не завтракая, отправился «на работу». Добравшись до гаража и посетовав, что он так далеко от дома, Стас, удостоверившись, что бензина почти полный бак, поехал к дому Самохвалова. Под мышкой у него был «газовик», в кармане оформленное Карабасом разрешение, на переднем сиденье лежал двадцатикратный бинокль — подарок отца к пятнадцатилетию. Позицию Стас занял не возле дома, в котором жил Самохвалов — длинной девятиэтажки, выстроенной по индивидуальному проекту, — а возле дома с противоположной стороны обширного двора с двумя детскими площадками и полуразвалившейся хоккейной «коробкой» посредине.

Черная «волга» за Самохваловым приехала в 8:25, а ровно в половине девятого он вышел из подъезда с черным, в тон машине, кейсом в руках.

Стас ехал за «волгой» то в двух, то в пяти машинах позади до самого высотного здания на проспекте Вернадского. Автомобиль Самохвалова въехал в услужливо открывшиеся металлические ворота с большой буквой «сигма» на каждой створке. Стас, оставив свой «гольф» на просторной стоянке, прошелся перед рядом металло-стеклянных дверей. На темно-синем фоне золотыми буквами значилось: НПО «Сигма». За стеклами дверей просматривались вертушки проходной и кабинки со скучающими вахтерами.

Ловить здесь было нечего, и Стас вернулся к машине. Он еще раз проехал весь маршрут, теперь уже от работы до квартиры Самохвалова, отмечая перекрестки, на которых можно было бы устроить засаду, и узкие, в буквальном смысле, места — улицы с четырехрядным движением.

Убить Самохвалова и его водителя им с Владой не составило бы труда. Но сделать то, что задумал Стас, да еще, может быть, без помощи Влады, — это была задача потруднее.

Взглянув на часы — было без четверти одиннадцать, — Стас отправился в магазинчик «Парики» на Кузнецком мосту. И вскоре пожалел, что въехал в центр Москвы на автомобиле: припарковать его было практически негде. С большим трудом он втиснул свой «гольф» между «вольво» и «доджем» в двух кварталах от Кузнецкого и рысью — время означало не только деньги, но, может быть, и жизнь — помчался к магазинчику.

Парики здесь были самые разные, но почти все — женские. С большим трудом Стас отыскал на витрине два мужских, оба брюнетистых, и оба оказались ему малы.

Продавщица, подававшая ему парики, предложила:

— А вот эти вам не нравятся?

— Так они же женские!

— С бакенбардами — и женские? — засмеялась девушка, и Стас сообразил, что целый ряд париков с короткими косичками — тоже мужские.

— Вам лучше выбрать светлый, — предложила девушка. — Темный не будет гармонировать ни с вашими бровями, ни с кожей.

— Ничего, я брови гуталином подправлю и мыться две недели не буду, — решил эту проблему Стас, примеряя парик «а-ля Дункан Маклауд» из сериала «Горец». — А бороду у вас купить можно?

— Вы первый за все время покупатель, спросивший бороду. Мы их не заказываем. А вот парик вам очень идет. Берете?

— Да. Только мне товарный чек нужен, чтобы перед главрежем отчитаться.

— Кем, кем? — не поняла девушка, аккуратно заворачивая парик.

— Перед режиссером нашего драмкружка. Мы Сирано де Бержерака ставим, а реквизита — никакого.

— У Сирано был нос, а не борода, — проявила эрудицию продавщица.

— Мы ставим еще одну пьесу, «Молодые годы Карла Маркса», — сообщил Стас. — Так все-таки где можно заказать бороду, если своя плохо растет?

— На Мосфильме. У них там мастерская, они вам хоть бороду, хоть лысину на полголовы сделают.

— Пьесу «Ленин в октябре» мы ставить не собираемся. А телефончика этой мастерской у вас нет?

— Мастерской — нет. Но если у вашего драмкружка есть хороший спонсор… — Девушка закончила выписывать товарный чек и посмотрела на Стаса.

— Если бы не было — и кружка бы не было.

— Тогда вы можете обратиться не в мастерскую, а прямо к мастеру, Ивану Антонычу. Берет дорого, но делает хорошо. Говорят, у него даже Пугачиха свои парики заказывала.

Она написала телефон на обратной стороне товарного чека.

— Только, когда будете звонить, не забудьте сказать, что вы от Каролины с Кузнецкого. От посторонних он заказы не берет.

Стас рассыпался в благодарностях, но про себя хмыкнул. Эта Каролина явно была заинтересована поставлять Ивану Антоновичу клиентов. Заинтересована материально, так же как Мишка Столбушинский был заинтересован подбирать желающих тренироваться у Кима. Время сейчас такое — каждый стремится стать посредником.

Влада после происшествия через парк уже не ходила, и Стас дождался ее на троллейбусной остановке. На плече Влады висела красивая, натуральной кожи, сумка, и похожа она была не на школьницу, а на молодую бизнес-леди.

— Привет.

— Привет.

— Я на колесах. Давай подвезу, заодно и поговорим.

Они сели в машину. Стас потянулся к Владе, чтобы поцеловать ее хотя бы в щеку, но она сама повернулась к нему и подставила губы.

— Осторожнее, тачку свою поломаешь, — усмехнулась Влада, когда обрадовавшийся Стас попробовал прижать ее к себе.

— Чертов рычаг скоростей… Кто только конструирует эти машины…

Влада, улучив момент, приложила палец к губам Стаса, отстранилась.

— Подожди… Ты мне всю блузку изомнешь. Давай вначале поговорим. И едем, едем, не нужно, чтобы одноклассники видели нас вместе.

Стас, нехотя отпустив Владу, повернул ключ зажигания.

— Почему? — обиделся он.

— Из соображений конспирации.

Влившись в поток машин. Стас начал излагать план операции «Шершень».

— Почему так сложно-то? — удивилась Влада, когда он дошел почти до середины. — Подождать Самохвалова у дома, шарахнуть из «газовика» по глазам ему и шоферу, перетащить в нашу машину…

— А свидетели? Какая-нибудь старушка, отправившаяся за молоком, пенсионер, возвращающийся с собачкой?

— У нас будут парики, так ведь?

— Парики и грим. Но — номер машины, мы ведь не захотим ее взрывать?

— Заляпаем грязью.

— Первый же гаишник нас остановит. А если будем лепить грязь перед самым захватом, это вызовет подозрение у любого случайного наблюдателя, и он может сдуру запомнить номер.

— Раньше мы действовали проще, и никто нас пока не вычислил.

— Потому что обе наши «стрелялки» длились по минуте, не больше, и мы сразу же уезжали. А теперь мы должны похитить человека, притом так, чтобы об этом не дознался Кукловод.

— Ладно. Излагай дальше.

— Тебе придется подстричься.

— Зачем?

— Во-первых, чтобы выглядеть старше, хотя бы на двадцать два. Во-вторых, чтобы можно было надевать парики.

— Это значит — короткое каре… — погрустнела было Влада, но потом обрадовалась: — Заодно и покрашусь. Я давно рыжей хотела стать. Ты любишь рыжих?

— Я тебя любую буду любить, — очень серьезно сказал Стас. — До самой смерти.

— Не надо до смерти, — погрустнела Влада. — Лучше ты меня люби всю жизнь.

— Согласен! И готов начать прямо сейчас!

— Прямо сейчас не получится — у меня критические дни. Давай о деле. Что я должна отрезать себе еще, кроме волос? И что отрежешь себе ты?

— Отрезать больше ничего не надо, тем более мне. Лучше вот что скажи… У тебя, или у твоих родственников, или у друзей, или у знакомых твоих родственников и друзей нет выходов на Мосфильм? Нужен хороший специалист по гриму. Не просто гример, а человек, который может девушку превратить в старуху, а живого человека — в труп.

— У меня и моих родителей нет. Но если поспрашивать у знакомых…

— Спрашивать пока не надо. У меня уже есть один телефончик, если не получится — тогда начнешь искать ты.

— Зачем тебе гример?

Стас объяснил.

— Опять так сложно все… А если гример не согласится?

— Значит, я предложу ему вдвое больше.

— А если он и на это не согласится?

— Скажу, что Степан Петрович сделает и за столько, да еще с лучшим качеством.

— Кто такой Степан Петрович?

— Понятия не имею. Гипотетический конкурент, который поможет мне сбить цену.

— Затормози здесь. Не надо въезжать во двор. Ну, я пошла?

— Еще нет. — Стас потянулся к заднему сиденью, достал целлофановый пакет. — Я купил себе куртку. Но ее нужно дошить.

Стас развернул покупку.

— В таких полгорода сейчас ходит, — не одобрила его выбор Влада.

— Именно поэтому я ее и купил. Чем она еще хороша — так это глубокими карманами, в которых можно носить пистолет, и капюшоном, укладывающимся в воротник. — Стас расстегнул молнию и расправил капюшон. — Но к нему нужно пришить маску, черную матерчатую маску с прорезями для глаз. И специальную петельку, чтобы можно было быстро натягивать капюшон на голову, а маску на глаза.

Стас пару раз показал Владе, как он собирается доставать капюшон и натягивать маску.

— И что-то похожее сделай для себя. Парик и борода — это хорошо, конечно, но маска надежнее. Куртку покупай тоже такую, в каких полгорода ходит, и по возможности с глубокими карманами. Киллер должен забыть о хорошем вкусе и обязан одеваться, как все.

— Спасибо, что напомнил, кто я, — нахмурилась Влада.

— Извини. Мне очень нравится, как ты одеваешься, но на работу нужно ходить в спецовке. И вот еще что… Тебе нужно срочно потолстеть в талии и похудеть в груди. Подумай, как это можно сделать. Потому что при такой фигуре никакая борода не сделает тебя похожей на парня.

— Ну, потолстеть в талии несложно. Можно просто повязать шерстяной платок или сшить специальный пояс…

— Ты, кстати, умеешь шить?

— Прекрасный образец мужской логики: вначале поручить дошить куртку, а через полчаса спросить, умеет ли женщина это делать!

— Так что, умеет?

— Я знаю и умею делать все, что должна знать и уметь женщина, даже уколы делать и раны перевязывать. Так вот, с поясом просто. А что делать с грудью?

— В каком-то музыкальном фильме одна балерина надевала такую тесную маечку, что ее бюст становился почти как мужской.

— Так то ж балерина! Они все плоские! А у меня, сам видишь…

— В данный момент не вижу. Но обещаю тщательно изучить предмет нашего разговора при ближайшей возможности.

— Мы вроде как о деле говорим?

— Придумал! Если тот пояс, который ты все равно собираешься шить, сделать высоким, под самую грудь, и расширяющимся кверху, ты будешь выглядеть как накачанный парень с мощной грудной клеткой!

— Еще и плечи придется поднять.

— Вот-вот! Вспомни «Гусарскую балладу» — там же Голубкина как-то решала эту проблему!

— Ладно… Раз тебе нравятся мальчики…

— Но-но, попрошу без оскорблений! И давай в ближайшие дни займемся твоим мобильником. Нам очень нужна будет оперативная связь.

На другой день Стас с раннего утра, с биноклем в наплечной сумке, занял позицию между десятым и одиннадцатым этажами в доме, из которого хорошо просматривались окна квартиры Самохвалова. В эту сторону выходили три окна и кухня. Шторы были задернуты; что делается в комнатах, Стас не видел. На кухне, где окно закрывалось только сверху полоской тюля, первой появилась женщина. Бинокль у Стаса был хороший, и он смог бы, наверное, разглядеть, что именно готовит жена Самохвалову на завтрак. Но Стас смотрел главным образом на лицо женщины, стараясь его запомнить.

Потом в окне рядом кто-то начал раздвигать шторы. Насколько успел заметить Стас, это был не Самохвалов. Действительно, на кухне появился, а потом исчез в недрах квартиры молодой мужчина. Когда он начал завтракать, Стас разглядел его подробнее. Не было сомнения, это — сын Самохвалова. Сам глава семьи появился на кухне, когда сын уже пил чай. Стас, спохватившись, бросился к лифту. Успел он как раз вовремя: Самохвалов-младший, выйдя из подъезда, сел в стоявшую прямо во дворе белую «девятку». Стас еле-еле успел пристроиться к нему в хвост.

Ехал на работу Самохвалов-младший странно. Стас даже подумал, что он заметил слежку и специально колесит по городу, пытаясь избавиться от хвоста. Но нет: на одной из улочек Самохвалов затормозил по нетерпеливому знаку молодой бизнес-леди, явно опаздывавшей на работу, и повез ее, уже не петляя и не пытаясь сбить Стаса со следа, на Сретенку.

Здесь Самохвалов высадил девушку возле бывшего жилого дома, превращенного в своеобразный деловой центр, и столь же целеустремленно поехал… в НПО «Сигма»! Только вошел он в здание не через проходную, а через соседние двери, над которыми красовались вывески с названиями сразу нескольких фирм. Нетрудно было догадаться, что сын — директор одной из них, присосавшихся к «Сигме» и прокручивавших через себя безнал, превращая его в черный нал. Отец Стаса однажды за ужином рассказывал, как это делается.

Пожалев, что сегодняшнее утро прошло почти впустую, Стас позвонил по мобильнику Ивану Антоновичу, гримеру и парикмахеру. Причем парикмахером он был в буквальном смысле слова, то есть — делателем париков.

— Парик? А кто дал вам мой телефон? — спросил он надтреснутым голосом.

— Каролина с Кузнецкого.

— Знаю такую. И что конкретно вас интересует?

— Много чего. Бороды, парики, уроки гримирования. У нас драмкружок, мне поручили заниматься всей этой мишурой, а я не умею, — вдохновенно врал Стас.

— Парики и мишура — это совершенно разные вещи, — строго поправил его Иван Антонович. — А какими средствами вы располагаете?

— Достаточными… в разумных пределах, конечно!

— Гм-м… Ну хорошо, приезжайте завтра ко мне домой, в Новогиреево, часикам к двенадцати, с деньгами. — Иван Антонович продиктовал адрес. — Я беру аванс в размере сорок процентов, цены процентов на сорок выше тех, что вы видели в магазине «Парики», но зато и качество несравненно выше. Устроит?

— Вполне! — обрадовался Стас. Была пятница, завтрашний день все равно для слежки был практически потерян, и очень хорошо, что он не пропадет зря, как сегодняшний.

Стас смотался к ближайшему «Макдоналдсу», запасся провизией и снова вернулся к «Сигме». Ловить здесь особо было нечего, но других планов на этот день у Стаса все равно не было. А вдруг что-то интересное выяснится?

Теперь Стас поставил «гольф» так, чтобы видеть одновременно оба подъезда — и НПО, и тот, в котором обосновались дочерние фирмы.

Самохвалов-старший так до самого вечера и не появился. А вот его сын часа в три вышел из дверей, провожая к своей «девятке»… ту самую блондинку, которую он подвозил сегодня утром! Он усадил раскрасневшуюся и явно довольную свиданием девушку в машину и уехал.

Когда и на чем она подъехала к «Сигме», Стас не заметил. Куда ее повез Самохвалов-сын, было в общем-то понятно — на Сретенку; рабочий день еще не закончился.

Невеста, должно быть. Ну да, эта бизнес-леди — невеста Самохвалова-младшего! А в офисе они… подписывали какой-то важный договор. И, судя по всему, подписали его успешно!

Хмыкнув, Стас решил съездить домой, пообедать и отдохнуть.

Ближе к вечеру он снова занял наблюдательный пункт в доме напротив самохваловского, между верхними этажами, где люди практически не появляются.

Жена директора «Сигмы» вначале готовила ужин, потом исчезла в комнатах. Муж ее приехал где-то около девяти и сразу сел ужинать. А вот белая «девятка» сына так и не появилась. Привезли его на микроавтобусе двое молодых людей уже около одиннадцати вечера. Вместе с ними вышла и какая-то девица, явно не утренняя блондинка, но потом снова села в микроавтобус. Стас видел, как парни, подхватив сына Самохвалова под руки, буквально волоком втащили его в подъезд. Окна в квартире Самохваловых уже были задернуты шторами, но в прихожей — она была частично видна через окно кухни — зажегся свет и мелькнули те самые темные плащи и галстуки, которые только что мельтешили возле подъезда.

Похоже, свою ношу они сгрузили прямо на пол.

И так что, каждый вечер? А девица — еще одна невеста Самохвалова-младшего? Все это предстояло узнать. Потому что у Стаса появился новый план, в котором сыну Самохвалова отводилась главная роль.

Иван Антонович явно относился к тем счастливчикам, которые на старости лет не расплываются, подобно медузе, вытащенной на берег, но медленно усыхают, до конца сохраняя подвижность, бодрость и даже в какой-то мере ясность мышления.

Квартира у него была, насколько понял Стас, двухкомнатная, но весьма и весьма просторная. Из кухни доносились такие вкусные запахи, что Стасу захотелось сразу и пообедать, и поужинать; за крашенной белой эмалью дверью звучали детские голоса.

— Осторожнее, не наступите на рельсы! — предупредил старик. Действительно, из-под закрытой двери детской рельсы игрушечной железной дороги вели куда-то на кухню. Осторожно обойдя их, Стас вслед за гримером прошел в комнату, которая, видимо, служила старику-гримеру и кабинетом, и гостиной, и даже, возможно, спальней.

В белых металлических шкафах со стеклянными стенками, стоявших вдоль стены, Стас увидел множество париков, усов и бород. Парики были разные — блондинистые и брюнетистые, русые и рыжие, длинные и короткие, прямые и кудрявые, мужские и женские. Некоторые были надеты на пластмассовые головы манекенов, но для всех голов не хватило, поэтому остальные украшали собой картонные овалы с едва намеченными цветными фломастерами глазами и губами.

Были здесь и другие любопытные вещи — чрезвычайно натуралистично выполненная голова пирата, изуродованная двумя шрамами, и вторая голова, с дыркой во лбу и запекшейся струйкой крови, пересекавшей искаженное болью лицо.

— Как, нравятся? — усмехнулся Иван Антонович. — Это еще не все. У меня выбор получше, чем в «Париках»! И качество выше. Вы какую пьесу собираетесь ставить?

— Из современной жизни. Проституция, рэкет, шантаж, убийства. По ходу дела пара киллеров должна менять парики, бороды и усы — чтобы их, значит, не узнали. Поэтому мне понадобятся две бороды, два мужских парика, два женских и… А вот такую штуку у вас можно купить? — показал Стас на голову с дыркой во лбу.

— Вы имеете в виду голову целиком или только накладку пулевого ранения? — не понял старик.

— Вот-вот, накладку!

— Можно, хотя она и недешево стоит. Но только…

— Можно, но только нельзя? — догадался Стас.

— Вот-вот! Накладка — всего лишь полуфабрикат. Чтобы она правдоподобно выглядела на актере, нужно ее не только правильно наклеить, но еще и выполнить несколько довольно тонких процедур.

— То есть мы должны будем пригласить вас перед началом спектакля…

— И я не только профессионально всех загримирую, но и кое-чему научу ваших актеров. После этого простейший грим вы сможете накладывать сами, ну а что посложнее — тут без помощи профессионала все равно не обойтись.

— Видимо, нам придется вступить с вами в долговременные отношения, — улыбнулся Стас. — Как мы будем расплачиваться?

— Наличными. Без всяких расписок и налоговых инспекций. Устраивает?

— Думаю, да.

В комнату заглянула кудрявая девочка лет шести.

— Дедушка, а Паша полиции не подчиняется и никого не слушается! Мы его в тюрьму посадили, а он сидеть не хочет!

— В тюрьме никто сидеть не хочет, — вздохнул гример. — Скажи, что я сейчас приду и устрою ему пожизненное заключение.

— А он опять скажет, что подельники организовали ему побег!

— Ну, тогда я ему просто уши надеру!

— Вот это другое дело! — обрадовалась девочка. — Пашка! Тебя сейчас на электрический стул посадят! — раздался ее голос уже из коридора.

— Ну так что, молодой человек? Будем договариваться?

— Будем! — решительно сказал Стас. — И сегодня же я хотел бы получить первый урок по наклейке бороды и усов. И парик заказать для себя. Я, видите ли, играю главную роль…

Почти всю следующую неделю Стас, нацепив бороду, усы и парик, следил за Самохваловым-младшим.

Выяснились любопытные вещи.

Оказывается, каждое второе утро сын не ехал в свой офис, а колесил по городу, пока не находил молодую бизнес-леди, опаздывающую на работу, и не подвозил ее, часто совершенно не по пути.

Две из его попутчиц позже приезжали к «Сигме», одна на иномарке с шофером, другая на такси. Самохвалов-сын встречал их у входа, уводил к себе в офис, через час-другой выходил вместе с девушкой. Обеих он потом отвез на своей машине туда же, куда доставлял и утром.

К третьей он после работы сам приехал на такси — судя по всему, к офису, в котором она работала, — и повез ее в ресторан «Славянский базар», где и осел на весь вечер. Свою машину, как обычно, сын оставил на стоянке перед «Сигмой». Вышел из ресторана он уже никакой. Бедная девушка не знала, что и делать. Вначале она попыталась, прислонив Самохвалова к стенке недалеко от входа в ресторан, просто уйти, но, заметив двух милиционеров, явно положивших глаз на ее кавалера, начала ловить такси.

Стас, покинув с трудом найденный пятачок для парковки, остановился у самого тротуара.

— Куда вам?

— Район Волгоградского проспекта.

— Садитесь.

— Я с грузом. Помогите, пожалуйста!

Вдвоем они с трудом разместили «груз» на заднем сиденье.

Самохвалов-младший, упираясь в косяк двери, все повторял:

— Давай еще по рюмочке… По последней…

Пришлось ударить его по пальцам. Поморщившись, он обиделся:

— Не надо драться… Мы не в ресторане…

Девушка села на переднее сиденье, и Стас поспешно укатил подальше от ментов, с удовольствием наблюдавших эту сцену.

— И часто ваш муж так напивается? — поинтересовался Стас.

— Да какой он мне муж!.. Так, случайный знакомый, — обиделась почти трезвая девушка, доставая из сумочки сигареты. — Подвез вчера до работы, сегодня пригласил в ресторан — вот и все знакомство.

Зажигалка у нее не работала, и Стас вдавил в гнездо прикуриватель.

— Строил из себя крутого бизнесмена, — продолжила девушка после глубокой затяжки, — а сам… Первым делом в свой офис пригласил, обсудить за чашкой кофе с коньяком возможность сотрудничества его фирмы и той, в которой я работаю. Я говорю, хорошо, передам боссу, а он — нет, только с вами одной. Э нет, думаю, знаю я эти деловые встречи. Вначале кофе с коньяком, потом коньяк без кофе, а кончается все диванчиком здесь же, в офисе. Но в ресторан пойти согласилась. Думала, дура, может, обеспеченного мужа себе добуду. Вот и добыла. Придется за извоз самой платить. Сколько возьмешь, шеф?

— Договоримся, — солидно ответил Стас.

Взглянув в зеркальце, он убедился, что Самохвалов-младший спит, откинув голову на спинку сиденья.

— Скажите, а этот его офисный диванчик… Вы ведь не первая, кого он… гм… приглашал на него?

— Да уж конечно!

— А что, другого места он…

— Да не места, а времени, и не он, а они! — хмыкнула девушка. — Ну хорошо, я не замужем и у босса уже есть любовница. Так что могу в ресторан завалиться и так далее, оттянуться по полной программе. А теперь представьте офисменеджера какой-нибудь серьезной фирмы, которая на работе каждый день до восьми-девяти, а дома — безработный муж и ребенок. Да для нее эти диванчики — единственная отдушина, если не считать двухнедельного отпуска раз в два года.

— Волгоградский. Куда дальше?

— Жорж, перед тем, как отрубиться, называл адрес. Сейчас вспомню…

— А телефон домашний Жоржа этого у вас есть?

— О, точно! Он же мне визитку дал… Сейчас позвоним.

Девушка вынула из сумочки мобильник.

Вскоре они выгрузили Жоржа у знакомого Стасу подъезда. Вышел забрать сына отец; девушка, как могла, помогала.

Через пять минут она вышла и, увидев машину Стаса, обрадовалась.

— Его папаша дал мне денег на дорогу. И расхваливал своего сына — ну прямо-таки ангел-миллионер. Желает сбыть залежалый товар. Нет уж, дудки! Мне такой ни в мужья, ни в любовники не нужен!

— А такой, как я?

— Вообще-то я не люблю бородатых. И никак не пойму, сколько вам лет?

— От двадцати до сорока.

— Довезешь домой бесплатно — может, и подумаю.

Стасу в общем-то не нужны были ее деньги, но неслыханная в наше время щедрость не соответствовала бы роли, которую он играл.

— Жаль, не могу. Бабки нужны, и желательно вперед.

Вздохнув, девушка открыла сумочку.

— Ну ладно, хоть в ресторан на шару сходила. Вот бы еще замуж удачно сбегать… У тебя знакомого бизнесмена, богатого, непьющего и негулящего — нет случаем?

— Таких не бывает.

Глава 6. СТАС

Карабас позвонил ровно через неделю после выдачи заказа на Самохвалова.

— Ну как, Твикс, идут дела? Скоро закончите работу?

— Не скоро, — буркнул Стас. — У нас нет необходимых инструментов. А машину — кто обеспечивает? И как от нее потом избавляться? Для этого тоже кое-что нужно! Я имею в виду — для заключительного фейерверка!

— Нет, Твикс, вы не поняли, — ласково начал вразумлять Кукловодов. — Инструмент мы вам предоставим хоть завтра, а вот машина — на ваше усмотрение и за ваш счет. Без нее в данном случае вполне можно обойтись: клиент не вооружен и не охраняется. Что я, вас учить должен? Зашли в подъезд, сделали все тихонечко и так же тихо вышли. Уехать можно и на белой «волге» — никто на нее не обратит внимания. А еще лучше разбежаться в разные стороны и возвращаться на метро — уж там-то вас точно никто искать не будет. Инструмент потом вернете, в обмен на гонорар, об уничтожении мы сами позаботимся. Даю вам еще три дня, потом рассержусь и начну топать ногами, причем не по полу, а по вашим рукам и головам. Еще вопросы есть?

— Есть. Мне нужен клофелин.

— Это еще зачем?

— Хотим действовать наверняка. Это долго объяснять, но хотя бы одна доза клофелина мне нужна — чтобы потом нас не опознали. Можете достать?

— Я все могу.

— Значит, договорились. Где и когда я смогу получить инструмент и препарат?

— В собачьем киоске возле метро «Царицыно», там он один такой.

— Что значит «собачьем»?

— В котором ошейники продаются, поводки и собачий корм. Киоскер Петя. Вручишь ему половинку червонца и скажешь, что пришел забрать товар от Кукловода. Он даст тебе черную сумку с инструментом. У Пети же после выполнения работы получишь гонорар — в обмен на ту же сумку с инструментом и вторую половинку червонца. Но предварительно я позвоню. Все понятно?

— Вроде все.

— Заберешь сумку завтра ровно в двенадцать. В двенадцать ноль-пять он тебе ее уже не отдаст. Чао, бамбино!

На другой день Стас довольно легко отыскал собачий киоск и ровно в полдень сообщил Пете, не бритому уже дня четыре, что пришел за товаром от Кукловода.

— А деньги? — напомнил Петя, доставая из-под прилавка черную сумку.

— Вот, держи, — протянул ему Стас заранее изуродованную купюру.

— До свидания, молодой человек, до свидания! Не задерживайте очередь! — прогнал его Петя, едва закончилась процедура обмена, хотя возле киоска, кроме Стаса, никого не было.

«Видно, он боится, что в сумке наркотики! — догадался Стас. — А отказаться от поручения Карабаса не может».

Открывать сумку в машине Стас не стал — мало ли кто случайно увидит через окно «инструмент». Пришлось ехать на «свою» квартиру.

В сумке, тщательно упакованные, лежали два пистолета с глушителями. Обоймы с патронами лежали отдельно, по две к каждому.

«Вот бы с такими пушками в руках встретить Карабаса на узкой дорожке… — размечтался Стас. — Тогда бы его и штампованные не защитили». Но с Карабасом, похоже, они теперь вообще не будут встречаться. Кукловодов будет передавать Твиксам оружие и гонорар через подневольных киоскеров — и как при таком раскладе до него можно добраться? Только операция «Шершень» и может спасти их с Владой, других вариантов нет.

— Ваня, мне нужны запасные номера к моей тачке, — сказал Стас Охотникову, едва тот появился на пороге мастерской.

— Зачем? — опешил Ваня, сначала вытирая руки ветошью, а потом уже здороваясь со Стасом.

— Да наехал тут на меня один мент… Требует мзду за то, что я иногда оставляю машину во дворе. Гараж-то далеко от дома, не всегда есть время до него добраться. А он говорит — плати за охрану, не хочешь — я тебе номера свинчу, будешь потом в ГАИ объясняться… — излагал заранее придуманную легенду Стас.

— Ну и что ты собираешься делать со вторыми номерами? Это же запрещено законом! Только госинспекция имеет право выдавать и отбирать! — заволновался Ваня.

— Да знаю я, знаю… И вовсе даже не собираюсь с ними ездить, только на ночь буду оставлять вместо своих.

— Так проще свои скручивать и домой уносить!

— Нет, ты не понял! В соседнем дворе у одного моего знакомого тоже белый «гольф», и он мзду участковому платит, хотя оставляет машину во дворе очень редко. Вот я и решил: буду оставлять свою под видом той. Чтобы не скручивать номера, а просто сверху другие как-нибудь по-скорому нацепить — и домой, баиньки. А утром быстренько отцепил — и полный вперед!

— Ну ты и намудрил… — почесал затылок Ванечка. — То есть тебе нужны конкретные чужие номера… А ты уверен, что ничего не перепутал? Что это не номера какой-нибудь краденой машины?

— Ну сам подумай: зачем мне на мою честно купленную тачку номера краденой? Мы же ее вместе покупали, ты знаешь, что она чистая! Да вот же она стоит! — махнул Стас рукой в сторону «гольфа».

— Сделать фальшивые номера, конечно, можно… Но повозиться придется… И потом, если какой шухер — я тебя знать не знал, видеть не видел!

— Само собой. Сколько времени и денег это займет?

— Дня два. А денег… Материалы, матрица какая-никакая, работа… Баксов сто, не меньше.

— Вот аванс, — протянул Стас Ване зеленую двадцатку. — А вот бумажка с номером. И, главное, чтобы номера легко цеплялись-отцеплялись даже в темноте. Придумал как?

— Никаких проблем! Приклею по углам четыре сильных магнитика — и номера как привинченные держаться будут, хоть на ралли «Париж — Дакар» с такими выезжай. А чтобы снять, достаточно будет просто сдвинуть и потянуть… Да зачем долго говорить, завтра вечером сам увидишь. Приезжай к шести, будет готово!

Баллончик с нервно-паралитическим газом Стас купил на Рижском рынке у какого-то усатого хмыря с бегающими глазами.

— Вы не сомневайтесь, молодой человек, это настоящий Си-Эн-Эн, — говорил он, расхваливая товар. — Стоит на вооружении германской полиции. Один раз пшикнете в какого-нибудь бандита — он восемь часов в отрубе лежать будет!

«В тебя им надо первым делом пшикнуть, в тебя!» — подумал Стас.

— А баллончиков с газом Би-Би-Си у вас нет?

— Были, но вчера последний продал, — огорченно развел руками продавец.

Выглядел баллончик, однако, вполне презентабельно: с предохранителем, в кожаном футлярчике — чтобы, значит, можно было цеплять его на пояс.

«Ну, не сам же он их делает? — колебался Стас. — Всего лишь сбывает контрабанду. Надписи вроде на немецком — может, действительно полицейский баллончик?»

— А проверить его как-нибудь можно?

— Только не на мне! — ухмыльнулся продавец. — А вот на собаке какой-нибудь вполне допускается. Есть у соседа собака, которая отравляет вам жизнь? Ну там гавкает по утрам, гадит на лестнице? Вот ее и проучите.

— А если не сработает?

— То есть как это? Немецкое производство! Не баллончик, а маленький «мерседес»! Престижно, но совсем не дорого! А если случайно бракованный попадется — приходите, заменю. Я здесь каждый день бываю, меня все знают.

И Стас купил баллончик.

Испытать его он решил на дворовой собаке Джесси — по крайней мере не придется потом пшикать на разъяренного хозяина какой-нибудь болонки.

Джесси была любимицей всех детей двора, которым родители не разрешали приводить в дом собак. Большинство взрослых ее недолюбливали, некоторые — ненавидели. К последним относились в основном те, которых Джесси покусала. А кусала она кого-нибудь из взрослых каждую осень — всякий раз, когда щенилась, а ее щенков дворник забирал и куда-то уносил. Джесси выла по ночам, по-своему, по-собачьи, плакала, потом кого-нибудь кусала — только не дворника, забиравшего ее щенков! — и успокаивалась.

Однажды один из укушенных за свой счет заказал собачников, и Джесси увезли. Но дворник, старик, прошедший всю войну и на 9 Мая надевавший пиджак со множеством орденов и медалей, выкупил Джесси у собачников, и дети вновь устроили ей на площадке конуру.

«Бедная Джесси! — жалел ее Стас. — Ты разделишь судьбу многих других животных, на которых безжалостные люди ставят опыты. А для меня это точно будет первый опыт, поставленный на собаке. Все-таки берут свое отцовские гены, берут…»

Поздно вечером Стас надел отцовские ватные штаны — был период, когда предок увлекался подледным ловом, но продолжался он, к удовольствию матери, совсем недолго, — телогрейку и кожаные перчатки. Из морозилки он извлек промерзший кусок мяса и тайком отпилил от него граммов двести.

— Джесси, Джесси! — позвал он, подойдя к закутку, в котором обычно спала дворняга. Но ее не было, зато прибежал какой-то другой пес.

«Вот и хорошо, — обрадовался Стас. — А то потом Джесси гавкала бы на меня всякий раз, когда я появлюсь во дворе. Собаки и женщины злопамятны…»

Пес в мгновение ока проглотил мясо и потянулся к рукам Стаса.

Стас снял баллончик с предохранителя и энергично нажал на кнопку.

Из баллончика действительно вырвалась струя газа и попала собаке точно в нос.

Псу это не понравилось.

«Гав! — неуверенно сказал он, пытаясь лапой стряхнуть с носа что-то невидимое и очень неприятное. — Гав! Гав!»

Теперь пес уже точно знал, кто его обидел.

— Это газ Си-Эйч! — объяснил ему Стас. — Ты сейчас брыкнешься лапами кверху!

Но дворняга Стасу не поверил и цапнул его за ногу зубами. Испугавшись содеянного, пес отпрыгнул было от своего мучителя и потенциальной жертвы, однако через секунду вновь зло гавкнул и оскалил зубы.

Стас бросился было бежать к деревьям, но потом сообразил, что подъезд хоть и дальше, но зато надежнее.

Пес прыгнул и попытался укусить Стаса за руку. Лишь в самый последний момент Стас успел подставить локоть; дворняга немедленно вырвал из телогрейки клок ваты.

«Хорошо, что опыт поставлен не на Джесси, — радовался Стас, захлопывая дверь подъезда. — Она вдвое крупнее этого милого песика, двумя клоками ваты я не отделался бы…»

Баллончик он выбросил в мусоропровод, а на другой день позвонил все тому же Витьке Гультяеву.

— Тебе нужен баллончик с нервно-паралитическим? — удивился Гуля. — Но таких не существует в природе!

— То есть как это?

— Обыкновенно. Химическое оружие запрещено всеми международными конвенциями, и любой нервно-паралитический газ под них подпадает. Ты хоть представляешь себе, что это такое?

— Ну, нюхнешь его, восемь часов в отрубе, а потом вроде как ничего и не было…

— Только паралитиком остался на всю жизнь, а так ничего! — хохотнул Гуля.

— И что же делать? Как жить без баллончика?

— Купи себе обычный, со слезогонкой. Но только учти, баллончики у добропорядочных бюргеров бандиты обычно отбирают и против них же используют. Это тебе информация к размышлению.

— Не хочу я таких баллончиков…

Огорчившись, Стас позвонил Владе. Для операции «Однако» она приготовила инъектор со снотворным, который так и не удалось использовать. Может, в этот раз он окажется полезным? Самохвалов, конечно, не космонавт, но почему бы не приобщить его к достижениям современной медицины? А то проживет всю жизнь, а космонавтского снотворного гак и не попробует. В обычных аптеках ведь его не продают!

К гримеру Стас приезжал еще дважды. Он научился довольно-таки сносно приклеивать бороду и усы, а также носить парики и немедленно научил этому Владу.

— Не знаю, как насчет актерских способностей, а гример из вас получился бы неплохой, — оценил его старания Иван Антонович.

— Мне бы еще пулевые ранения научиться делать… — помечтал вслух Стас.

— Это мое ноу-хау, — пресек его поползновения Иван Антонович. — У каждого из нас, мастеров, есть свои секреты. Мы передаем их только сыновьям или любимым ученикам, по ни в коем случае не конкурентам.

— Разве я вам конкурент? — удивился Стас.

— В некотором роде. Вы пригласите меня перед спектаклем, я вам все сделаю в лучшем виде, и возьму недорого, и загримирую вас лучше, чем вы это делаете сами…

— Видите ли… Мне нужна накладка не для спектакля.

— Тогда вам это обойдется на десять долларов дороже, только и всего, — ни капельки не удивился Иван Антонович. — Согласитесь, это совсем небольшая плата за конфиденциальность и риск.

— Ну что вы, никакого риска! — начал успокаивать его Стас.

— Конфиденциальности без риска не бывает. Меня могут начать расспрашивать о сделанной работе с пристрастием именно те, кто, по вашему мнению, никак о ней не должен знать. Возможна такая ситуация?

— Маловероятна.

— Но возможна. А я умею хранить чужие тайны. Вот и получается риск. Всегда к вашим услугам, молодой человек!

— И вы сможете подъехать по указанному мною адресу в удобное для меня время?

— Конечно. И сделаю все в лучшем виде — быстро и профессионально. И напрочь забуду о сделанном, как только получу гонорар.

— Но, может быть…

— А теперь извините, меня внуки ждут. У них гангстеры опять ограбили поезд и не хотят сидеть в тюрьме.

— Я вам позвоню.

— Всегда к вашим услугам!

Случай в парке, когда Владин пистолет дал осечку и его оказалось невозможно перезарядить, неприятно огорчил Стаса. Он еще раз наведался в ружейную лавку «Соколиная охота» и, разглядывая витрину, пожаловался продавцу, все тому же седоволосому мужчине в золотистых очках, на несовершенство «река».

— Надежность всех газовых пистолетов не очень высока, — напустил на себя продавец вид знатока. — Это вызвано несовершенством патронов. Да и вообще газовое оружие не очень эффективно.

— Простой «Макаров», конечно, лучше. Только продажа огнестрельного оружия у нас, к сожалению, пока не разрешена.

— А вы купите пневмашку калибром четыре с половиной — пистолет «корнет» или револьвер «гамо». Из него, правда, глаз можно выбить, но это и отрезвляет хорошо дебоширов. А болевой шок останавливает надежнее, чем газ.

— Из него хотя бы с семи шагов можно попасть в человека?

— Во-первых, можно. Во-вторых, есть специальные пульки со стабилизатором. Ну а в-третьих, нужно будет, конечно, потренироваться. Это не снайперская винтовка, но в целях самообороны… Рекомендую, молодой человек, рекомендую! От наркоманов и хулиганья отбиваться — лучшее средство после быстрых ног. Еще лучше — вначале пневмашка, а через короткий промежуток времени — быстрые ноги!

— А что, пульки со стабилизатором заряжаются в обычную обойму?

— Нет. Если вы хотите стрелять только такими пульками, вам лучше купить револьвер.

Стас купил пару пневматических револьверов, десяток баллончиков к ним и три сотни пулек «darts». Кроме того, оказалось, даже не работникам правоохранительных органов продают наручники. Стас купил четыре пары, чем немало озадачил продавца.

— Я домашнюю тюрьму собираюсь открыть, — объяснил ему Стас, уже выходя из лавки. — По типу домашних детских садиков, знаете?

Пневмашка — это, конечно, не «вальтер», но после трех-четырех тренировок Стас все-таки научился с семи шагов попадать в черный круг стандартной мишени десятью выстрелами из десяти. Один раз он уговорил потренироваться Владу — как раз в тот день, когда они купили ей мобильник, такую же, как у Стаса, «Моторолу». Ее результаты были хуже, но управляться с револьвером она научилась достаточно быстро.

— Я даже по воробьям не хотела бы из него стрелять, — предупредила она Стаса.

— По воробьям и не будешь. Зачем стрелять по безобидным птичкам?

— А по людям тем более.

— Я тоже не хотел бы. Но, боюсь, один раз мне придется это сделать. Не волнуйся: мне, а не тебе!

Стас не хотел менять «свою» квартиру на другую и для проведения операции «Шершень» снял еще одну. Хозяйка, толстая баба со взглядом следователя, долго требовала у него хоть какой-нибудь документ, Стас божился, что паспорт на прописке и через неделю он непременно его предъявит, а иначе выщиплет по волоску собственную бороду. Решающим аргументом оказалась дополнительная зеленая двадцатка к и без того уже высокой арендной плате. Похоже, хозяйка догадывалась, что больше месяца ее новый жилец снимать квартиру не будет, и строго-настрого предупредила:

— Хоть на один день задержишь оплату — приду с участковым и скажу, что ты иногородний!

— Да москвич я, москвич! Мне с подружкой встречаться негде! — повторил в третий раз легенду прикрытия Стас. — Ну, хотите, я вам схему метро по памяти нарисую?

— Зачем? Я и сама всех станций давно не помню, а выучить что угодно можно. Ты вот лучше скажи, когда последний раз плату за метро поднимали?

— Года два назад… Я даже вот что выучил: раньше были не карточки магнитные, а жетончики пластмассовые.

— Может, ты еще и пятаки помнишь? — усмехнулась женщина.

— Нет. Я тогда на метро еще бесплатно ездил, — наполовину соврал Стас. Пятаков он действительно не помнил, но подозревал, что ими оплачивали проезд в метро еще до его рождения.

— Ладно… На чеченца ты не похож, живи пока. Но в случае чего отвечай, как договорились: только вчера вселился, завтра же оформляю все документы, готов заплатить штраф…

Глава 7. СТАС

День проведения операции «Шершень» Стас назначил на вторник. Накануне Жорж Самохвалов в ресторане не был, значит, с утра должен был отправиться на промысел. Придирчиво оглядев Владу — на ней был темно-зеленый строгий костюм, длиннополый плащ и темные очки, рыжие волосы были коротко подстрижены и тщательно уложены, — Стас остался доволен. Ни дать ни взять бизнес-леди двадцати с небольшим лет, уже успевшая познать тонкости деловой жизни, но еще не пресытившаяся ими. Жорж не может не клюнуть.

Они ждали сына Самохвалова в своем «гольфе», припаркованном у противоположного дома. Время от времени Стас поглядывал на окно квартиры Самохваловых. За полторы недели слежки он изучил распорядок жизни ее жильцов вплоть до мелочей. В двадцать пять минут девятого из подъезда вышел отец, сел в подъехавшую черную «волгу» и уехал. В конце прошлой недели он на работу три дня не ездил — скорее всего был в командировке — и, значит, поздно вечером почти наверняка будет дома. Это было, пожалуй, самое слабое звено первого этапа операции «Шершень» — упование на то, что сегодня вечером отец будет дома.

— Клофелин не забыла? Мобильник? — решил проверить на всякий случай Стас.

— И презервативы тоже, — улыбнулась Влада краешками губ.

— Попробуй только! — нахмурился Стас.

— Ты ловишь на меня Жоржа, как на живца, — пояснила причину своего настроения Влада. — Значит, должен быть готов к тому, что щука проглотит наживку целиком.

— Не проглотит. Ты только в офис к нему не соглашайся заходить. А после первой рюмки он будет уже не опасен.

— Ты чем-то похож на сутенера, — гнула свое Влада.

— А ты — на крутую бизнес-леди.

— Чем она отличается от проститутки? — заподозрила в комплименте подвох Влада.

— Тем, что… Жорж вышел. Поехали!

Обычно Самохвалов-младший прогревал мотор своей «девятки» минут пять-шесть, и этого времени должно было хватить. Выехав со двора на улицу, Стас высадил Владу перед поворотом к Волгоградскому проспекту, там, где Жорж обязательно замедлит скорость и сможет беспрепятственно взять «попутчицу». Стас же приткнулся к тротуару и стал наблюдать за тоненькой фигуркой в плаще через зеркало заднего вида.

Живцом Влада оказалась великолепным: Жорж клюнул с ходу и чуть было не оторвался от Стаса, демонстрируя понравившейся девушке мастерство вождения. Впрочем, место высадки — административное здание какого-то НИИ с длинным названием, почти целиком отданное в аренду десятку частных фирм, — было оговорено заранее, так что можно было не спешить. Но Стас все-таки успел подъехать к стоянке рядом с НИИ как раз к тому моменту, когда Влада выходила из машины Жоржа. Походкой деловой женщины она вошла в вестибюль. Жорж уехал, а Влада через пять минут появилась на крыльце. Стас мигнул ей фарами.

— Ну как?

— Ресторан «Будапешт», у входа, сегодня в восемь вечера.

— Класс! Едем к нам?

— Куда?

— На нашу квартиру.

— Нет. Отвези меня в школу. Я еще успею к четвертому уроку.

Стас помрачнел.

— Но после шестого можешь забрать меня с троллейбусной остановки. Маме я скажу, что у меня сегодня сразу два свидания, и уроки на завтра учить не буду.

После уроков Стас отвез Владу пообедать в кафе «Гурман», а потом они поехали к себе на квартиру. Влада отправилась в ванную, а Стас плотно задернул шторы и расстелил постель.

Они любили друг друга так, словно занимались этим последний раз в жизни, потому что понимали — это может быть действительно последний раз. Потом, не сговариваясь, заснули, а часа через полтора снова набросились друг на друга.

— Странно, но я совсем не волнуюсь, — сказала Влада, натягивая на грудь одеяло.

— Я тоже. И догадываюсь почему.

Влада посмотрела на Стаса подозрительно.

— Потому что наши подсознания все еще думают, что это игра. А в игре каждому дается несколько жизней, да еще есть код бессмертия.

— Да. Ты прав. Подсознательно я все еще в виртуалке.

— Ты куда?

— Пора вставать. Пять минут, чтобы принять душ, и сорок — чтобы накраситься. Успеваем?

— Ну, если ты еще и оденешься хотя бы минут за двадцать…

Высадив Владу в месте, не просматриваемом от входа в «Будапешт», Стас завернул за угол и, убедившись, что Жорж маячит у входа, начал искать место парковки. Найти его оказалось непросто, и в зал ресторана Стас вошел только через полчаса. Пока Влада была в школе, Стас успел заказать столик на двоих с бутылкой коньяка и бутылкой шампанского. Сел он так, чтобы краем глаза видеть Владу и Жоржа. Делая вид, что ожидает девушку, Стас выпил полторы бутылки «Нарзана», с удовольствием поужинал и ни разу не взглянул на Владу. Однако он ни на секунду не выпустил ее из бокового зрения.

Они условились, что Влада будет «крутить динаму» до половины одиннадцатого вечера. Поэтому за десять минут до назначенного срока Стас подозвал официанта, расплатился со щедрыми чаевыми, попросил закрыть распечатанную, но так и не начатую бутылку коньяка и, положив ее вместе с шампанским в висевшую на спинке стула сумку, спустился в гардероб. К моменту, когда Влада с Жоржем выходили из дверей, машина Стаса как раз притормозила перед входом.

— Куда ты меня тянешь! Мы могли бы еще выпить по рюмочке! — упирался Жорж, и Стасу пришлось, выскочив из машины, помочь Владе усадить Самохвалова-сына на заднее сиденье.

— Эй, водила, у тебя выпить не найдется? — заплетающимся языком спросил Жорж.

— Найдется. Но — ночная цена, сам понимаешь.

— Я заплачу, — сказала Влада, видимо, наблюдавшая процесс расчета Жоржа с официантом и сделавшая соответствующие выводы.

Стас достал из сумки бутылку коньяка и пластмассовые стаканчики, один желтый, другой красный. Влада наполнила их до половины, всыпала в красный белый порошок.

— А ты будешь, водила?

— Я за рулем.

— Ну и правильно. Я тоже, когда за рулем — ни грамма!

Жорж одним глотком выпил коньяк, поморщился и потребовал:

— А лимончик?

— Есть соленый огурец, — сказал Стас. — Только не помню, в какой карман положил.

— Нет. Огурцом я коньяк никогда не закусываю, — отказался Жорж и начал лапать Владу.

— Подожди. Мы еще не приехали, — оттолкнула она его. Жорж, откинувшись в угол, отключился.

— Трудно было? — спросил Стас.

— Нет. Он хорошо воспитан и не был противен, даже когда напился. А уж до того был — просто прелесть! Много знает и умеет интересно обо всем рассказывать. Даже жаль, что завтра он о нашей встрече начисто забудет.

— То-то ты хохотала почти весь вечер.

— Смех над шутками мужчины — лучший способ ему понравиться. Ты ведь мне такое задание давал?

— Кажется, ты его перевыполнила.

— Старалась.

Автомат на углу дома, где жил Самохвалов, не работал. Пришлось искать другой: звонить по мобильнику Стас не решился.

— А номер он тебе дал?

— И номер, и адрес. Как только начал пьянеть, сразу извинился и дал визитку.

— Я смотрю, у него все отработано до мелочей.

— Наверное, и в постели он тоже неплох.

Стас посмотрел на Владу так, что она погладила его ладонью по щеке и примирительно сказала:

— Не злись. Это тебе за живца. Терпеть не могу быть наживкой.

— Если все получится, этого больше не будет.

Они нашли работающий автомат, Влада позвонила.

— Сейчас спустится. Быстрее!

Возле подъезда, на скамейке, несколько парней и девушек курили и тренькали на гитаре. Стас знал, что скамейка может помешать, и прошлой ночью оттащил ее к другому подъезду. Но, видно, это место нравилось ребятам больше.

— Что будем делать? — почему-то шепотом спросила Влада.

— Встанем чуть дальше, за кустарником.

Стас остановил машину так, чтобы кусты, обрамлявшие газон перед домом, как можно лучше скрывали ее от взглядов моющих.

— Милая моя… взял бы я тебя… — пели ребята.

На секунду Стасу стало завидно. Совсем рядом его сверстники беззаботно поют, курят — может быть, даже травку, — тискают девчонок… И все проблемы — как выклянчить у предков деньги на дискотеку и водку!

Хлопнула дверь подъезда. Влада поспешила выйти из машины, а Стас с трудом вытащил Жоржа и пристроил его под самыми кустиками.

Как и ожидалось, Влада вернулась с Самохваловым-старшим.

— Вот, напился до бесчувствия, а меня водитель торопит, ему еще в Бескудниково ехать.

— Помогите мне, — попросил Самохвалов Стаса, привычно хватая сына под мышки. Стас медленно наклонился, чтобы взять Жоржа за ноги. В это время Влада ткнула инъектором в натянувшиеся на ягодицах спортивные брюки Самохвалова-старшего. Тот, аккуратно опустив сына, схватился за место, в котором почувствовал боль, и оглянулся на Владу. Она за это время успела спрятать инъектор в карман, с хрустом сломать, предварительно наклонив, веточку, отскочить и даже обернуться на хруст.

— Что такое? — возмутился Самохвалов.

— Вы, кажется, за сучок зацепились, — пояснила ему Влада и продемонстрировала, подняв, упавшую веточку.

Снотворное должно было подействовать уже через одну-две минуты. Но за это время Самохвалов не должен был дойти до подъезда.

Отец снова наклонился над сыном. Стас снова взял Жоржа за ноги, но тут же, охнув, схватился за спину.

— Подождите… — попросил он, скривившись от боли. — Спина…

— У вас что, радикулит? — спросил Самохвалов, вновь отпуская ноги сына. — Тогда я кого-нибудь другого попрошу помочь.

— Нет, я вчера на тренировке мышцы потянул. Сейчас пройдет… — остановил его Стас, решительно подхватывая Жоржа под колени. — Раз-два, взяли! — вполголоса скомандовал он.

Самохвалов свою часть задачи выполнил и плечи Жоржа приподнял. А вот Стас со своей частью позорно не справился — потеряв равновесие, он упал на Жоржа и застонал.

— Что с вами на этот раз? — спросил Самохвалов.

— Кажется, я руку вывихнул… — второй раз сморщившись от боли, соврал Стас.

— Экий вы невезучий. То спину, то руку… Давайте я все-таки ребят попрошу.

— Нет, я сейчас…

Стас поднялся, начал ощупывать свою руку, бросил отчаянный взгляд на Владу: долго еще? Помогай!

— Давайте мы вдвоем, — пришла она на помощь.

— Вы? — усомнился в ее силах Самохвалов.

— Я его от ресторана одна волокла, — похвасталась Влада. — Правда, он тогда еще ногами немного шевелил.

На этот раз Твиксы взялись за ногу Жоржа — вдвоем за одну.

— Нет, не так, — скомандовал Стас. — Вы за эту, а я за ту!

Но, когда Влада взялась за другую ногу Жоржа, Стас схватился за нее же.

— Вы что, комедию ломать вздумали? — заподозрил неладное Самохвалов.

У Стаса в багажнике был приготовлен молоток, обмотанный тряпкой, — запасной вариант на случай, если не сработает снотворное.

— Ваш сын такой тяжелый… Я сейчас домкрат принесу, — сказал Стас, отходя к машине.

— Подождите… Что-то и мне стало плохо… — схватился Самохвалов за сердце. — Я сейчас… Пару минут — и буду в норме…

Стас помог ему присесть на поребрик под кустиками.

— Странно… А вроде и не сердце… — сказал Самохвалов уже вполне сонным голосом и начал заваливаться набок. Стас не успел подхватить его, и Самохвалов стукнулся головой об асфальт, однако даже это не прервало навалившийся на него сон.

— Быстро… В машину… — шепнул Стас.

Затащить отца в машину оказалось гораздо труднее, нежели сына.

— Там, в краю далеком, чужая мне не нужна, — пели на скамейке возле подъезда.

Стас медленно отъехал. Кажется, все обошлось — на них никто не обратил внимания.

Возле уже знакомого телефона-автомата Стас затормозил.

— Позвони матери Жоржа. Спроси, почему за ним до сих нор не пришли. Скажи, что не можешь больше ждать, а ее сын лежит под кустами слева от подъезда. И не забудь потом обтереть трубку носовым платком.

Вернувшись, Влада спрятала платок в сумочку и сказала:

— Будем надеяться, барды и менестрели помогут ей втащить домой сына.

— Пересядь, пожалуйста, на заднее сиденье и обними Самохвалова, как примерная дочь. Вдруг нас остановит милиция.

Но, к счастью, до «новой» квартиры они доехали без приключений. Втащить тяжелого Самохвалова в подъезд оказалось непросто, но вскоре он все же лежал на продавленном диване.

Снотворное действовало шесть часов. На всякий случай Стас сковал Самохвалову руки милицейскими браслетами, приготовленной загодя веревкой крепко-накрепко связал ноги. Положив на глаза Самохвалову сложенные вчетверо кусочки марли, он в несколько слоев обмотал его голову широкой черной лентой.

— Все, поехали. Я сейчас отвезу тебя домой, утром как можно раньше ты должна сюда вернуться. Если поймаешь такси, выйди из него в соседнем квартале. Позвонишь в дверь так: один длинный, два коротких.

— Слушаюсь, командир! — без тени иронии сказала Влада и, повертевшись перед зеркалом, вышла в прихожую. Стас еще раз оглядел скрючившегося Самохвалова.

А что, если он мертв? Сердце не выдержало или головой слишком сильно ударился… Заказчик был бы доволен…

Вернувшись, Стас привязал к веревке, стягивавшей ноги Самохвалова, тонкий шпагат, второй конец которого приторочил к ручке кастрюли, поставленной на край стола. На полу под кастрюлей Стас положил ее же крышку.

Закончив приготовления, Стас постелил себе на полу и, подумав, отклеил бороду и снял парик: кожа под ними начала зудеть. Бедные актеры! Как только они такое выдерживают? Заснул Стас, едва коснувшись головой подушки, — сказалась усталость насыщенного событиями дня. А проснулся, как и задумывалось, от грохота упавшей на крышку кастрюли. Самохвалов, попытавшийся выпрямить затекшие ноги, поморщился и застонал. Потом он начал шевелить руками, поднес их к лицу, ничего не увидел и заволновался.

— Где я? Маша, что со мной?

— На том свете. Маша пока еще жива, поэтому ее здесь нет, — ответил Стас и отправился в туалет, потом в ванную. Вернувшись, он обнаружил Самохвалова стоящим на полу и ощупывающим голову. Похоже, вечером, при отходе ко сну, он набил большую шишку.

— Ух-м-м… Голова как трещит… Вчера что, банкет был?

— Вчера вечером вас убили. Головная боль — побочный эффект.

Самохвалов поднял вверх руки, коснулся лица браслетами.

— Кто вы такие и что вам от меня нужно?

— Подумайте — и сами догадаетесь.

Стас начал не спеша надевать парик и прилаживать бороду.

— Я требую немедленно вызвать моего юрисконсульта.

— Может, тебе еще адвоката нанять?

— Я хочу в туалет. Освободите мне хотя бы ноги.

— Освобожу. Но учти: одно резкое движение — и мочиться потом будешь в штаны.

Развязав Самохвалову ноги, Стас помог ему добраться до туалета и нащупать поднятую крышку унитаза — чтобы он, значит, не промахнулся.

Потом Самохвалов потребовал, чтобы его отвели в ванную. Похититель, подумав, согласился. Но когда Самохвалов потребовал еще и завтрак, Стас возмутился:

— На том свете кофе в постель не подают! Марш в комнату!

Когда он конвоировал Самохвалова через коридорчик, тот вдруг нанес удар двумя руками Стасу по голове — точнее, попытался это сделать. Но оказалось, тренировки в «виртуалке» научили Стаса не только быстро стрелять: он успел пригнуться, и удар пришелся в стену. В ответ Стас легонько ударил Самохвалова в пах. Тот согнулся и застонал.

— Еще раз такое повторится — и в самом деле пристрелю, — спокойно пообещал Стас и сам почти поверил в это.

Полусогнувшись, Самохвалов прошел в комнату и, ткнувшись коленями в край дивана, неловко сел на него.

— Что вам от меня нужно?

— Я хочу знать, кому было выгодно вас убить?

— Меня?! Убить?! За что?!

— Вам виднее.

— Ничего не понимаю.

— Я — один из киллеров, которых наняли, чтобы вас прикончить. И вчера вечером мне ничего не стоило прострелить нам голову из пистолета с глушителем. Согласитесь, это было бы гораздо проще, нежели похищать вас.

— Почему же вы меня… не убили?

— Я в любой момент могу сделать это. Ствол моего пистолета и сейчас нацелен вам в голову. Но я хочу знать, на кого работаю.

— А вы что, разве не знаете?

— Нет. Посредник, который дает мне задания, хранит это в тайне.

— Ну так спросите у посредника.

— Он стреляет лучше, чем я.

Стас вспомнил, что не сделал еще одно очень важное дело, и начал собирать все подушки, какие были в квартире. Под руки ему попалась толстая книга «Общая химия», неизвестно кем и когда забытая во встроенном шкафчике. Стас обрадовался: то, что доктор прописал!

— А зачем вам знать, кто вас нанял?

— Чтобы проверить, насколько обманывает меня посредник.

— Но он же все равно стреляет лучше? — не понял Самохвалов.

— Я подам на него в суд.

— Конституционный?

— У нас есть свой.

Стас прислонил книгу к стене, накрыл ее двумя подушками.

— Странная у вас легенда прикрытия.

— Вам придется принять ее на веру. Ради вашей же безопасности.

Стас вынул из черной сумки оба пистолета, навинтил на них передние части глушителей.

— У вас анальгин есть?

— Нет. Но, возможно, скоро лекарство вам принесут.

— Вы вызвали врача?

— Нет, палача. Если не расколетесь — у него появится работа.

— Оригинальное средство от головной боли.

— Помогает всем без исключения. Вы будете говорить?

Стас отошел от подушек, насколько это было возможно, и выстрелил, стараясь попасть в книгу.

— Что вы делаете? — не понял Самохвалов.

— Стреляю из пистолета с глушителем.

— Зачем?

— Тренируюсь, чтобы с первого раза попасть вам в голову — если не договоримся.

— Я не знаю, у кого встал на пути.

— Тем хуже для вас.

— Почему?

— Потому что, если заказ сделан, он должен быть выполнен. И он будет выполнен — другими киллерами, которые вначале убили бы нас, за непослушание, а потом вас, и никакая милиция вас от них не защитила бы.

Стас выстрелил в книгу из второго пистолета, отвалил подушки, поднял учебник. Да, обе пули были внутри, причем одна дошла почти до второй обложки.

— Вы все время говорите «бы». Что означает сослагательное наклонение?

— Что этого не произойдет. Мы хотим жить и ради спасения своих шкур пожертвуем вашей.

— Вы очень точно выражаете свои мысли.

— Чтобы у вас не осталось иллюзий.

Стас выковырял еще теплые пули, сунул их в карман. Подушки вернул в шкаф, книгу отнес в прихожую и сунул углом в карман своей «рабочей» куртки — чтобы не забыть.

— И все-таки я не понимаю. Может быть, вы надеетесь взять за меня крупный выкуп? Так это зря, у меня сбережений никаких, а государству глубоко плевать, что произойдет с человеком, который…

— Я надеялся, что директор объединения «Сигма» окажется умным человеком.

Стас тщательно обтер пистолеты кухонным полотенцем, аккуратно уложил их в черную сумку. Стреляные гильзы, подобрав с пола, сунул в карман, к пулям.

— Но я могу сейчас назвать вам первое попавшееся имя. И что дальше?

— То, о чем я уже говорил. Вас все равно убьют, убьют и пас, но пострадает еще и тот человек, которого вы назовете.

— Кажется, мне представился удобный способ подставить своего заклятого врага.

— И погибнуть потом самому.

— Да что вы меня все пугаете! Не боюсь я вас!

— И напрасно. Я бы на вашем месте — боялся.

— Идиотизм какой-то… Киллер, требующий назвать имя своего заказчика… Ну а назову я это имя — что потом? Сохраните вы мне жизнь или нет?

— А дальше и ваша, и наши жизни будут уже в ваших руках.

— То есть?

— Мы сейчас сымитируем вашу смерть. Потом вы должны будете исчезнуть. Тогда охота на вас прекратится, а на нас не откроется. Если вам умереть понарошку не удастся — умрете по-настоящему.

— Да что вы заладили одно и то же… Интересно, как это и смогу нарисовать свою смерть?

— Похитить мы вас похитили. Теперь вы на три-четыре дня пропадете без вести. Потом ваш труп якобы обнаружат и похоронят в запаянном цинковом гробу. Побеспокоиться об этом вы должны сами.

— А работа? А должность? А жить я где потом буду? И с кем?

— Жить или не жить, вот в чем вопрос… Жить вы будете с любовницей. Но не в Москве. Работу легко найдете — с вашим-то опытом и умением руководить!

— А жена? А сын?

— Жене останется квартира, дача, машина и сбережения. Сын ваш — пьяница и бабник. И скорее всего ваше исчезновение пойдет ему на пользу: он почувствует себя мужчиной и продолжателем рода, а не беспутным отпрыском знаменитого папаши.

Самохвалов задумался.

— Когда-то в юности я читал роман «И умереть некогда». Речь в нем шла о бизнесмене, который опоздал на разбившийся впоследствии самолет. Все думали, что он погиб, и он почувствовал себя вдруг свободным и счастливым. Начал наслаждаться вкусной пищей, вином, женщинами — раньше ни на что такое не хватало времени. Он начал… Да просто нормально жить он начал, вот что!

— Кажется, идея вам понравилась.

— Хорошо бы из сейфа на работе извлечь деньги, пятнадцать тысяч баксов. В качестве начального капитала они мне очень пригодились бы.

— Обдумайте, как это можно сделать, не выходя отсюда. Все сочтут, что это была попытка откупиться, но неудачная. Ваша любовница сможет извлечь деньги?

— Почему вы так уверены, что у меня есть любовница?

— Я следил за вами полторы недели. Рассказать, где вы встречались?

— Не надо.

— Так кому выгодна ваша смерть?

— Моему заместителю, Вознякову Василию Сергеевичу. Он заключил договор с одной инофирмой, подделав мою подпись. И положил в карман сто тысяч долларов взятки.

— А вы?

— А я узнал об этом. Возмутился. Нашел у него в сейфе — у меня есть дубликаты всех его ключей, Возняков не знает об этом, — подписанные документы, изъял их и припер своего зама к стене: или гони двести тысяч, или эти документы лягут на стол прокурора. Возняков давно меня подсиживал, у него свояк в аппарате президента не последнюю скрипку играет, а тут такой случай подвернулся поставить его на место… Фотокопии документов я все равно себе оставил бы — в качестве бронежилета, — да еще и разорил бы своего зама. И свояк бы ему не помог. Но… Как говорится, жадность фраера сгубила. Зачем платить мне 200 тысяч, если киллерам можно заплатить — сколько?

— Нам — в двадцать раз меньше. Но сколько-то берет посредник.

— Пусть даже в десять, в пять, в три раза меньше… То-то Возняков так просил оттянуть срок платежа. Пятнадцать тысяч задатка выплатил, остальные божился через три недели. Они истекали завтра. А вам срок поставили — сегодня?

— Вчера. Но мы не уложились.

— Мой зам предусмотрителен: оговорил для себя три запасных дня.

В дверь позвонили: один длинный, два коротких. Стас открыл дверь.

— Привет. Я не очень поздно?

— В самый раз. Мы уже почти обо всем договорились.

Он провел Владу на кухню, усадил перед зеркалом.

— Гримируйся. И слушай, о чем мы говорим.

— Кто это? — спросил Самохвалов, когда Стас вернулся в комнату.

— Палач.

— У него нежный девичий голос.

— Но твердая и безжалостная рука. Так вы готовы сотрудничать с нами?

— Разве у меня есть другой выход?

— Быстрая и безболезненная смерть.

— Тогда сотрудничать. Но как насчет анальгина, я имею в виду таблетки?

— Сейчас…

По просьбе Стаса Влада приготовила аптечку: бинты, йод, жгут и прочее. Оказалось, про анальгин она тоже не забыла. Вместе с таблетками Стас прихватил и чашку с водой.

— А кормить вы меня собираетесь? — поинтересовался Самохвалов, проглотив таблетку.

— Может быть, позже, после завершения операции.

— Какой?

— Вы должны устроить нам встречу с вашим замом. Потом вас загримируют под мертвеца, и мы предъявим труп заму. Надеюсь, эта генеральная репетиция окончательно убедит вас в том, что лучше быть живым… ну, скажем, мелким бизнесменом, чем мертвым директором.

— Я уже сказал: согласен.

— Тогда давайте оговорим детали. Будете звонить любовнице, чтобы она забрала из сейфа пятнадцать тысяч?

— Буду. А как я передам ей ключ?

— Он у вас дома?

— Дома.

— Пусть ваша жена немедленно привезет ключ к проходной НПО «Сигма» и отдаст вахтеру первой кабины. Скажите жене, что вас похитили, что вам угрожает опасность и чтобы она никому об этом не говорила — в ваших же интересах. Позвоните любовнице, скажите то же самое и объясните, где взять ключ и деньги. Пусть никому ничего не говорит и ждет вас сегодня, начиная с обеда, где-нибудь в укромном месте со своими документами и деньгами. Сегодня же вы должны уехать из Москвы. И учтите: одно подозрительное слово, и я стреляю. Мне терять нечего. Как вы думаете, ваша жена уже позвонила в милицию?

— Думаю, нет. Мы вчера вечером как раз в очередной раз крупно поскандалили. Я и раньше исчезал из дома после таких скандалов на две-три ночи, но на работе всегда появлялся в девять ноль-ноль. Так что она подождет до утра, наберет мой прямой номер и только если не услышит любимый голос, тогда…

— Отлично. Значит, прежде всего я должен позвонить вашему заму и забить с ним стрелку, притом в течение часа.

— И какое же такое петушиное слово вы знаете, что Возняков бросит все и помчится на встречу с вами? — усмехнулся Самохвалов.

— Я такого слова не знаю, но вы мне сейчас подскажете, чем я его должен соблазнить или запугать.

— Вы уверены, что подскажу?

— Уверен. Итак, против чего не устоит Возняков? — спросил Стас, вынимая из кармана мобильник.

Глава 8. ВЛАДА

Гример был стар, бодр и разговорчив. Под плащом у него оказался белый — вернее, бывший некогда белым, — халат. Свой довольно-таки объемистый портфель он аккуратно поставил на пол. Едва взглянув на Владу — она была уже в парике и с наклеенной бородой — гример хмыкнул:

— Я мог бы состарить вас гораздо лучше.

— Я не хочу стариться, — возразила Влада хриплым голосом.

— А вот голос гримировать вы совершенно не умеете, — дал оценку ее усилиям старик, причесывая перед зеркалом в прихожей редкие седые волосы.

— Мы вас пригласили работать, а не обсуждать чужие промахи, — строго сказала Влада.

Гример понимающе прижал палец к губам.

— Понял. Где мой покойник?

— Пройдите, пожалуйста, в комнату. Вот он, лежит на полу, — вступил в разговор Стас.

— Я еще не покойник, — не согласился Самохвалов.

— Все там будем, — успокоил его гример, аккуратно ставя портфель на стул возле стола. — Где будем делать дырку?

— На ваше усмотрение. Главное — чтобы выглядело убедительно.

— Тогда две: одну в спине, другую в голове. То есть как будто первым выстрелом покойника остановили, второй был контрольным. Труп, лягте поудобнее!

— Я еще не труп! — злился Самохвалов.

— Хорошо. Еще-Не-Труп, примите самую удобную для вас позу. Насколько я понимаю, вам в этом положении придется провести не один час.

Он вопросительно посмотрел на Стаса.

— Не менее трех часов.

— За это время и в самом деле можно окочуриться, — проворчал Самохвалов, укладываясь поудобнее. Вначале он лег на спину, потом повернулся на левый бок.

— Еще-Не-Трупам долго лежать на левом боку не рекомендуется, — внес коррективы гример. — Вредно для сердца. Кровь будем проливать натуральную? — повернулся он к Стасу.

— Желательно, конечно, — пожал он узкими плечами.

— В каком смысле — натуральную? — снова забеспокоился улегшийся было на правый бок Самохвалов.

— Обыкновенную человеческую кровь, — пояснил гример. — Мы могли бы сэкономить и пролить, допустим, куриную. Но экспертиза мгновенно выявит подделку. А так…

Он начал рыться в своем портфеле. Звякнули какие-то металлические предметы.

— Как — так? — привстал Самохвалов, поворачивая голову на звук. Глаза его все еще были закрыты марлей и черной лентой. — Уж не собираетесь ли вы использовать ради этой треклятой экспертизы мою собственную кровь?

— Пока нет. Но если не хватит той, что у меня имеется…

Гример извлек из портфеля пузырек с темно-красной жидкостью.

— Натуральный продукт, обойдется вам в двадцать баксов дополнительно. Консервированная кровь нынче дорого стоит, да и достать ее непросто.

— В отличие от свежей, — хмыкнул Самохвалов. Владе показалось, что он посмотрел на нее сквозь повязку так, что, случись эта ситуация сразу после убийства замгенпрокурора, она непременно или заплакала бы, или выбежала из комнаты.

— Тебе не кажется, что для Еще-Не-Трупа он слишком много разговаривает? — спросила Влада у Стаса таким тоном, что Самохвалов поспешно уткнулся носом в линолеум. «Поди знай, что у этой киллерши на уме, — явственно отразилось в его позе. — Разозлится да и прострелит ногу или плечо, чтобы двадцать баксов сэкономить».

Гример выставил на стол, кроме баночки с кровью, маленький пузырек с желтоватой жидкостью и достал большие ножницы.

— Ну-с, приступим, — сказал он тоном садиста, предвкушающего удовольствие от общения с очередной жертвой. — Пиджачок-то на вас дорогой. Не жалко? — спросил он у Самохвалова, пощупав ткань.

На Самохвалове действительно поверх спортивного костюма, который он, видимо, использовал в качестве домашней одежды, был надет пиджак.

— Слушай, старый пердун, делай свое дело, только молча, ладно? — не выдержал Самохвалов. — Этот пиджак действительно когда-то был дорогим, но с тех пор прошло десять лет.

— И в самом деле, что-то я разговорился, — ни капельки не обиделся гример. — А что пиджак дорогой, это даже хорошо. Убедительнее смотреться будет.

Он наклонился над Самохваловым, острым концом ножниц продырявил пиджак на спине пониже левой лопатки.

— Так не беспокоит? — спросил он, расширяя отверстие и добиваясь, чтобы края его казались достаточно круглыми.

— Не забудьте потом освежить. Я предпочитаю одеколон «Консул», — буркнул Самохвалов.

Старик вскрыл баночку с кровью, влил в нее несколько капель жидкости из пузырька.

— Антиконсервант, — пояснил он почему-то Владе, — чтобы нормально сворачивалась. Повязку с глаз трупа можно снять? Она мне будет мешать.

— Снимайте, — разрешил Стас после секундного раздумья. Конечно, Самохвалов не должен был бы видеть лица Твиксов. Но, с другой стороны, они с Владой достаточно хорошо загримированы. Да и сколько секунд он будет смотреть на Твиксов? И осмелится ли их выдать, даже если раздумает кардинально менять свою жизнь?

Гример начал разматывать черную ленту.

— Вы работайте пока, а мне с другом надо поговорить, — потянул Владу на кухню Стас.

Плотно закрыв дверь, он вдруг резко изменил план дальнейших действий.

— Перед тем как встретиться с Возняковым, мы должны наведаться в киоск возле метро «Царицыно» — якобы за вознаграждением.

— Но его там нет! Милиция ведь не нашла труп, значит, работа не сделана! — не поняла Влада.

— Да, но мы-то работу — якобы — уже сделали! А значит, имеем — с нашей точки зрения — полное право на вознаграждение.

— Ты не уверен в успехе операции и готовишь запасной аэродром? — догадалась Влада и погрустнела.

— Ты же знаешь, я всегда так делаю, — не стал отпираться Стас. — Если нам не удастся вычислить Карабаса, придется потом оправдываться перед ним. В прошлый раз у меня это получилось плохо.

— Даже суд присяжных вряд ли нас оправдал бы за то, что мы собираемся сделать. А уж суд бандитов…

— Мы все-таки подъедем к киоску, хорошо?

Губы Стаса превратились в тонкую розовую ниточку, и Влада решила с ним не спорить. Все равно он сделает то, что задумал.

— Тогда нужно ехать прямо сейчас. Не заставлять же Самохвалова лишний час лежать в позе?

— Их нельзя надолго оставлять одних, — мотнул Стас головой в сторону комнаты. — Мало ли что Самохвалову в голову взбредет. Да и с гримером мы первый раз работаем вместе. Побудешь с ними, ладно? А я мигом, одна нога здесь, другая там.

Влада нахмурилась. Оставаться одной с двумя взрослыми мужчинами ей не хотелось.

— Сядь в уголке на стуле, держи в руках пистолет и чуть что стреляй резиновыми пулями, — посоветовал Стас.

— Молодые люди! — позвал их гример.

Стас, мгновенно выхватив пистолет, открыл дверь, выждал пару секунд, потом точно так же открыл дверь, ведущую в комнату.

— Принимайте работу, — сказал гример, не обратив ни малейшего внимания на пистолет.

— Как, уже? — удивился Стас.

— Накладка у меня была приготовлена заранее, я ее только наклеил и края подмазал, — объяснил гример. — Ну и еще кое-какие манипуляции произвел. Пожалуйста, Еще-Не-Труп, не шевелитесь пару минут, пусть заказчик примет работу, — попросил старик Самохвалова.

Тот лежал на полу, лицом вниз, нелепо вытянув левую руку. В голове его темнело отверстие, из которого стекала, быстро застывая, струйка крови; из-под левой лопатки уже вытекла и теперь застывала, на глазах леденея, маленькая темно-красная лужа.

От запаха крови Владу замутило. И не только от запаха. Она впервые видела результаты своей работы вблизи, когда не нужно было прыгать в машину и заметать следы. Чувство смертельной опасности притупляет или вовсе отменяет все остальные чувства; сейчас опасности не было.

— Что с тобой? — повернулся к ней Стас.

Влада проглотила застрявший в горле комок. От этого ее чуть не вырвало, но она каким-то чудом справилась со своим взбунтовавшимся желудком.

— Ничего. Я в порядке, — отстранилась она от Стаса.

— Я вижу, моя работа одобрена, — удовлетворенно констатировал внимательно наблюдавший все это время за Владой гример.

— Мне можно пошевелиться? — подал голос Самохвалов. — Не представляю, как в этой «удобной» позе можно находиться хотя бы полчаса.

— Сейчас я облегчу ваши страдания, — продребезжал гример. Он подошел к Самохвалову, вынул из кармана халата фломастер, поставил чуть заметные точки на линолеуме рядом с левым плечом, коленом и прямо перед носом Самохвалова.

— Это контрольные точки. Когда придет зритель, ради которого был затеян наш спектакль, вы должны вновь лечь так, чтобы точки были возле левого плеча, около колена и прямо перед вашим лицом. Вы можете двигать руками и ногами сколько угодно. Можете даже сесть — но только через четверть часа, когда кровь окончательно застынет.

Самохвалов с облегчением изменил позу и стал похож просто на человека, имеющего странную привычку спать в наручниках. Вернее, на застреленного во сне, поправила себя Влада, вновь взглянув на дырки и кровь.

— Ну что, хозяин, будем рассчитываться? — продребезжал гример.

— Идемте на кухню, — пригласил Стас.

Влада прошла за ними, плотно закрывая за собою каждую дверь.

— Вот половина суммы, — протянул Стас старику деньги. — Остальную половину получите, когда Главный Зритель увидит и одобрит вашу работу.

— Вы все еще сомневаетесь в качестве? — обиделся гример.

— Нет. Качество безупречно. Но вы должны быть материально заинтересованы в том, чтобы ни одна живая душа не узнала о вашей работе раньше времени, а еще лучше — никогда в жизни.

— Эх, юноша… Я генсеков гримировал перед похоронами, вот там действительно тайны были, а тут…

— Какие же? Назовите хоть одну, — заинтересовался Стас.

— Для тайн, которые мне доверяют, не существует давности лет. Все тайны уйдут со мною в могилу, — с достоинством отказался старик. — Ладно, потом так потом. Через две недели это «потом» наступит?

— Через одну, я думаю.

— Мы еще будем сотрудничать?

— Да, конечно. Если вы и наши тайны будете хранить столь же тщательно, как тайны генсеков.

Влада опешила. Стас что, собирается…

— Для постоянных клиентов я оказываю некоторые услуги бесплатно. Вы не будете возражать, если я подправлю ваш грим? — обратился он к Владе.

— Если это не займет много времени… — озабоченно взглянул на часы Стас.

— Пять минут, не более.

Гример усадил Владу на табурет, раскрыл портфель. Стас, надев куртку и натянув на лицо извлеченную из воротника вместе с капюшоном черную маску, ушел в комнату, дать последние инструкции Самохвалову и связать на всякий случай его ноги.

Через пять минут гример подвел Владу к зеркалу в прихожей. Из мира, где правое и левое меняются местами, на Владу смотрел большеглазый юноша с редкими усиками и жиденькой рыжеватой бородкой; рыжие короткие волосы его были причесаны совершенно иначе, чем это сделала Влада полчаса назад.

— Вы — молодой мужчина с женоподобными очертаниями лица и фигуры, — пояснил свое видение образа старик. — Но вы не гомик и очень не хотите, чтобы кто-нибудь столь плохо о вас подумал. Отсюда — усики и бородка. Правда, они плохо растут, опять-таки в силу особенностей вашего организма. Но с этим уж ничего не поделаешь. Во всяком случае, узнать вас довольно трудно, и образ получился достаточно цельным, — продребезжал гример. — А если вы еще и темные очки наденете… Только не перепутайте и купите мужские, а не женские, иначе все пойдет насмарку.

— Такие — идут мне? — спросила Влада, доставая из купленной заранее мужской черной сумочки большие темные очки.

— То что надо! — похвалил гример. — От соплюшек шестнадцатилетних отбою не будет.

Из комнаты вышел Стас, уложил в воротник капюшон с маской.

— Нам пора.

— Рассчитайся с гримером полностью, — попросила Влада. — Думаю, он нас не подведет.

Стас, пожав плечами, отстегнул старику еще одну купюру. Тот принял ее так, словно это была звезда Героя России.

— Всегда к вашим услугам, господа. Но мне тоже пора, — заторопился он и, подхватив портфель, быстро вышел, не попрощавшись.

Стас и Влада вышли следом. На плече Стаса была черная сумка, в руке — учебник химии.

— Ты что, к экзаменам готовишься? — удивилась Влада.

— В свободное от работы время, — буркнул Стас.

Он задержал Владу на крыльце — видно, не хотел, чтобы гример видел, в какую из пяти стоявших у подъезда машин они сядут. Но старик, ни разу Не оглянувшись, быстро дошел до угла дома и исчез.

Стас открыл дверцу белого «гольфа», помог сесть Владе, потом сел сам.

Влада пристегнулась.

— А почему ты сказал, что мы будем со стариком сотрудничать? — спросила она, едва машина тронулась. — Опять готовишь запасной вариант?

— Нет. Я солгал. У гримера должен быть интерес держать язык за зубами — по крайней мере до тех пор, пока Самохвалов не исчезнет из этой квартиры, а там — ищи ветра в поле…

Влада чуточку повеселела.

Стас старается предусмотреть — иногда на ходу, в считанные секунды — каждую мелочь. Может, в этот раз им повезет и поводов для встреч с гримером больше не будет? А ведь он наверняка запомнил ее лицо и запросто сможет составить фоторобот. Впрочем, зачем? Никакого преступления ведь совершено не было… Пока.

— А ты не боишься, что, когда мы с Возняковым приедем сюда через два часа, нас будет ждать наряд милиции?

— Боюсь, — вздохнул Стас. — Но гример боится еще больше. Он же не знает, что нас только двое. Думает так: ну хорошо, этих двоих возьмут. Но пока их расколют — другие десять раз успеют меня убить, и не только меня.

— А кого еще?

— У гримера от двух жен трое детей и шестеро внуков и внучек, которых он безумно любит. Ему и деньги-то нужны, чтобы внуков-внучек привечать. Их к нему на каждые выходные привозят. Он ухитрился сохранить хорошие отношения и с бывшими женами, и с детьми, и всех внуков-внучек между собой сдружил. Возможно, впрочем, это заслуга не его, а третьей жены, с которой он сейчас живет. Она очень любит детей, замужем третий раз, но своих так и не было. Она, наверное, и старика выбрала именно за плодовитость. В общем, вряд ли гример захочет рисковать своими внуками, а ведь мы в его глазах — хладнокровные убийцы, которые не остановятся ни перед чем.

По Каширскому шоссе, как обычно, машины мчались сплошным потоком. Стас, замолчав, старался четко держать дистанцию.

Влада тоже замолчала.

А разве это не так? Разве они — не хладнокровные убийцы, замочившие и замгенпрокурора, и Заваруху, готовые убрать Кукловода и обоих его штампованных? И ведь рука ни у Стаса, ни даже у нее не дрогнет. Еще и радоваться будут, если удастся убить всех троих…

Свернув на Пролетарский проспект, Стас остановился, тщательно обтер платком и завернул в вырванный из учебника листок пули и гильзы, добавил к ним обрывки черной ленты и марли, вышел из машины и выбросил все в большой мусорный контейнер.

Метро «Царицыно» было уже недалеко. Место для парковки Стас нашел достаточно быстро.

— Я подхожу к киоску, ты зыркаешь по сторонам, — по обыкновению распределил он роли. — Чуть что не так, стреляй из пистолета вначале поверх головы для устрашения, потом в бедра, чтобы задержать. У тебя обойма с резиновыми пулями?

— Да. Думаешь, нам что-то угрожает?

— Вряд ли, — беззаботно сказал Стас. — Но, как говорили в тридцатые, «лучше быть начеку, чем в чека».

— Откуда ты знаешь, как говорили в тридцатые?

— Дед отцу рассказывал, а он мне, когда я был маленьким. Отец много чего про своих родственников рассказывал. Хотел, чтобы я четко знал, какого роду-племени, и чтобы не опозорил свой, довольно славный в прошлом, род.

Влада не ответила. Она знала: оба они сейчас подумали об одном и том же.

Оба они навсегда опозорили свои роды. Но со Стаса спрос больше: он мужчина и, возможно, продолжатель рода. А она… Впрочем, если у нее родится сын и станет знаменитым, и кто-то начнет изучать генеалогию, то и мать знаменитости будет отмечена на дереве, а значит, и род отца, прервавшийся на ней, тоже. Вернее, не прервавшийся, а пошедший по линии младшего брата отца — у него растут сын и дочь.

— Ты за обстановкой следишь? — нахмурился Стас.

— В оба, — спохватилась Влада.

— Тогда отстань на десяток шагов и прикрывай мне спину. Да и сама оглядываться не забывай.

— Через каждые сорок секунд.

— Почему через сорок?

— Потом объясню, потом…

Народ в этот ранний час спешил в основном к метро. Но «собачий» киоск уже работал — видно, и в это время находились покупатели, а значит, на месте были и те, кто удовлетворял их спрос. Капитализм-с…

Стас, слегка покачивая черной сумкой, подошел к киоску, а Влада начала зыркать по сторонам.

Она обратила внимание на мужчину, читавшего газету. Стоял он так, чтобы видеть через верхний край газеты «собачий» киоск и действительно время от времени поглядывал на него.

Ну и что? Кто знает, что они сейчас подъехали к киоску? Кто будет их караулить здесь и зачем?

Стас о чем-то поговорил с киоскером, вручил ему черную сумку — киоскер явно отказывался, но потом все-таки взял ее, — и быстрым шагом пошел к «гольфу». Влада еще раз бросила взгляд на подозрительного мужчину — к нему как раз подошла стройная молодая женщина в модном приталенном пальто — и поспешила вслед за Стасом.

— Ну что? — спросила Влада, усаживаясь на переднее сиденье.

— Пусто, конечно, — улыбнулся Стас. — Но зато я вернул Пете сумку с «инструментом». Если нам не удастся захватить Карабаса, от Пети он узнает, что мы выполнили задание, но гонорар не получили и очень по сему поводу расстроились. У нас появится какое-никакое оправдание. Ради чего все, собственно, и затевалось.

— А зачем я зыркала по сторонам?

— Ради тренировки. Кто, например, тебе показался подозрительным?

— Ты.

— Что, неестественно себя вел?

— Терпимо. Но ты ничего не купил в киоске и зачем-то всучил продавцу сумку, которую тот явно не хотел брать.

— Умница! — огорчился Стас. — И почему я не догадался купить у него собачий корм? Тем более что я перед одной дворнягой в долгу.

Он посмотрел на часы.

— Как раз успеваем. Впереди — самая захватывающая часть спектакля.

— Я бы предпочла в это время быть не на сцене, а в ложе бенуара. И даже, пожалуй, не в ложе, а в школе. У нас сейчас как раз литература. Образ Наташи Ростовой в романе Льва Толстого «Война и мир».

— Мы еще будем с тобой читать хорошие книжки. Вот отыграем спектакль…

— Боюсь, нас вызовут на «бис», — хмыкнула Влада.

— Поглядим — увидим…

Глава 9. СТАС

Встреча с Возняковым, замом Самохвалова, была назначена на проспекте Мира, прямо на улице, напротив кафе «Медведь». Встречаться где-либо в помещении — в том же кафе, например, — Возняков категорически отказался. Это несколько осложняло задачу — любой прохожий мог оказаться человеком Вознякова — и в то же время упрощало ее: можно было быстро уехать с места событий.

Стас высадил Владу возле Рижского вокзала минут за пятнадцать до назначенного времени, сам, потратив еще минут десять, припарковался почти напротив кафе и поверх своих номеров прилепил на магнитиках чужие. Машину на ключ запирать не стал, мысленно прорепетировал, как будет срываться со стоянки и сразу же набирать максимальную скорость. Получалось так: если светофор, что возле Рижского вокзала, показывал зеленый и поток машин несколько иссякал, Стас мог выехать со стоянки без проблем. Если же на светофоре горел красный, то Стас, пока включал зажигание, переключал скорость, давал задний ход, тормозил и вновь переключал скорость, как раз попадал под волну машин, стартовавших после переключения светофора на зеленый. Выехать на проспект Мира Стас при таком раскладе не мог: почти наверняка идущая во втором ряду машина стукнула бы в корму «гольфа».

«Придется еще и за светофором следить… — озадачился Стас. — Как будто, кроме этого, мало забот».

Он достал из кармана телефон, набрал номер Влады.

— Антон, видишь светофор на перекрестке? Ты должен начать в тот момент, когда по проспекту Мира светофор переключится на красный.

— Понял. Когда переключится на красный, — подтвердила Влада.

Возняков опаздывал. Влада прошла мимо Стаса, изучающего вывешенное на улице меню, походкой ну очень молодого бизнесмена, спешащего на деловую встречу.

Плохо, что у нее бородка. Запоминается. С другой стороны, без бородки получился бы явный гомик. Эти тоже обращают на себя внимание. Если сейчас за ними наблюдают, то Владу запомнили и, когда она вновь появится в поле зрения, будут внимательно следить за каждым ее движением. Сумеет ли она сделать то, что задумано?

Возняков прикатил на черном «бумере» минут на десять позже назначенного срока. Был он высок, грузен, с обвисшими щеками и двойным подбородком. Вместе с ним из машины вышли двое плечистых мужчин в длиннополых распахнутых пальто. Шарфов нет, под пальто — одинаковые темные костюмы и галстуки с геометрическим рисунком: у одного прямоугольничками, у другого ромбиками.

Кажется, всевозможные шашечки-клеточки модны в этом году. У Вознякова тоже галстук с геометрическим орнаментом.

В «бумере» не осталось никого — если, конечно, четвертый не прятался за спинками сидений, но это вряд ли. Стас повеселел: задача несколько упрощалась.

Он сделал пару шагов навстречу Вознякову. Тот остановился, соблюдая дистанцию метров в пять.

— Представители НПО «Сигма»? — переспросил на всякий случай Стас. Самохвалов достаточно подробно описал Вознякова, но все же…

— А вы — наш будущий чрезвычайно выгодный партнер? — удивился Возняков.

— Мы договаривались поговорить наедине, — напомнил Стас.

— От этих людей у меня секретов нет, — процедил сквозь зубы Возняков. — О чем базар будет? Мое время дорого стоит. И в детский сад я давно уже не хожу, — смерил он Стаса презрительным взглядом.

— Тебе привет с того света. От Самохвалова, — глядя прямо в глаза Вознякову, сказал Стас.

Влада приближалась со стороны центра. Шла она так, что через несколько секунд должна была оказаться между Возняковым и его телохранителями. Один из них взглянул на Владу. Она озабоченно посмотрела на часы и чуточку ускорила шаг.

Автомобили в сторону центра шли сплошным потоком — на светофоре недавно дали зеленый.

Во взгляде Вознякова что-то дрогнуло.

— Самохвалов жив и прекрасно себя чувствует, — уверенно сказал он. В глазах Вознякова промелькнули одновременно и радость, и беспокойство. Радость, потому что человек, угрожавший его благополучию и даже существованию, был наконец мертв. Беспокойство же было вызвано тем, что тайное каким-то образом стало явным. Конечно, так происходит всегда, но не столь же быстро! Получалось, что хорошая новость была сразу же дезавуирована плохой.

— Я убил Самохвалова вчера вечером, — напористо сказал Стас, — а гонорара до сих пор не получил. В мой детский садик его почему-то не принесли!

Влада почти поравнялась с эскортом Вознякова. Один из телохранителей заступил ей дорогу.

— Вам будет удобнее пройти с этой стороны, молодой человек! — сказал он.

В ту же секунду Влада отпрыгнула, словно кошка, испугавшаяся собаки, выхватила пистолет и выстрелила вежливому телохранителю в правое бедро. Он вскрикнул, упал, словно ему сделали подсечку, и схватился за ногу.

Его коллега выхватил пистолет. Стас не знал, что это — «газовик», «резиновик» или боевой, и действовал так, словно спасал жизнь Влады. Вначале он выстрелил в правое предплечье телохранителя, тотчас после этого в левое бедро и, не дожидаясь результата, нацелил пистолет в лоб Вознякову.

— Быстро в машину! В белый «гольф»! Есть разговор! Не поедешь — застрелю на месте!

Возняков со страхом заглянул в зрачок ствола, неуверенно шагнул к ряду припаркованных автомобилей.

— Быстрее! — крикнул Стас. — И не вздумай рыпнуться — в спину тебе направлен еще один ствол!

Возняков наконец оценил обстановку адекватно и почти бегом направился к машине.

Влада, идя следом, держала его под прицелом. Стас, задержавшись на пару секунд, забрал у обоих телохранителей Вознякова пистолеты — один поднял с асфальта, второй, ломая ногти, выдрал из наплечной кобуры. «Вежливый» телохранитель громко стонал, с ужасом глядя на пистолет в руках Стаса, второй от шока потерял сознание.

Когда Стас подбежал к машине, Влада уже определила Вознякова на переднее сиденье и, ни на секунду не выпуская похищенного из виду, усаживалась позади него.

Рванув дверцу, Стас окинул взглядом недавнее поле боя.

Какая-то толстуха визжала, стоя посреди тротуара. Только теперь Стас осознал, что визжать толстуха начала после первого же выстрела и что за десять — пятнадцать секунд, которые прошли с того момента, ее крик стал привычным и незамечаемым, словно тиканье настенных часов, висящих в отцовском кабинете. Еще несколько прохожих жались к стенам, а один подросток даже залег за деревом.

Милиции поблизости, к счастью, не было.

Стас завел машину, дал задний ход. Влада, умничка, все рассчитала правильно: они как раз успели, взвизгнув шинами, выскочить во второй ряд перед волной автомобилей, стартовавших со стороны Рижского вокзала.

А вот маски им надевать было совершенно некогда. Остается надеяться на бороды, грим и очки.

— Пристегнись, — скомандовала Влада, приставив свой «рек» вплотную к затылку Вознякова. Тот никак не мог попасть пряжкой пояса в гнездо. Влада, отобрав у него ремень, натянула его до отказа и зацепила пряжку за крючок, заблаговременно привинченный Стасом к спинке сиденья. Теперь Возняков не только не мог вырваться, но и дышал-то с трудом.

Стас сунул за пояс оба трофейных пистолета. Они мешали, но зато почти не были видны под курткой.

— Оружие есть? — спросил Стас, зло посмотрев на пленника. — Антон, посмотри у него в карманах.

— Н-нет… То есть да. Газовый баллончик в правом кармане, — сказал Возняков и, как выяснилось, солгал: у него было по баллончику в каждом кармане пальто. Тот, что в правом, в футляре. Тот, что в левом, — без футляра, готовый к немедленному применению.

— Вы левша? — спросил Стас и тут же выругал себя за привычное «вы» по отношению к старшим, ко взрослым.

— Какое это имеет значение?

Стас, чуть сбавив скорость и убедившись, что несколько секунд на дорогу можно не смотреть, выхватил пистолет и направил его на Вознякова.

— Антон, проверь внимательнее у него справа под мышкой и за поясом, — попросил Стас.

Влада более тщательно ощупала Вознякова и вытащила из кобуры, висящей на поясном ремне, маленький плоский пистолет.

— Еще хоть какое-нибудь оружие есть? — зло спросил Стас. — Ты рисковал отправиться на тот свет вслед за Самохваловым, кретин! Одно резкое движение — и ты был бы покойником! Ну! Еще оружие, газ, нож?

— Больше ничего нету, — пролепетал Возняков. От его былой самоуверенности на грани наглости не осталось и следа. Он даже в плечах как-то сузился.

Машину Стас вел аккуратно, стараясь не обгонять другие машины — встреча с гибэдэдэшниками могла бы поставить под угрозу всю операцию.

Отъехав от места стычки на безопасное, как показалось Стасу, расстояние, он заехал в какой-то двор, остановился в самом дальнем его конце, попросил «Антона» не спускать глаз с Вознякова, а сам быстро отлепил фальшивые номера и спрятал их в багажнике. Не исключено, что один из свидетелей похищения каким-то чудом запомнил номер, позвонил в милицию и менты уже организовали операцию «Перехват». Но вероятность этого в общем-то невелика. Женщина орала и поэтому ничего не видела и не слышала, остальные тоже больше боялись, чем наблюдали и уж тем более запоминали.

Стас выехал со двора, влился в поток автомобилей.

Возняков, ожидавший, видимо, что его вот-вот высадят, забеспокоился:

— Куда мы едем?

— На опознание трупа, — отрывисто бросил Стас, внимательно следя и за дорогой, и за машинами, мчащимися следом. Нет ли хвоста? Не мелькают ли мигалки?

— Какого трупа?

— Трупа твоего директора, Самохвалова. По твоему заказу мы его вчера вечером убили, но гонорара до сих пор не получили. Где наши бабки?

— Я не желаю участвовать ни в каком опознании! Куда вы меня везете?!

— На рандеву с директором, — терпеливо повторил Стас.

— Вы же его убили?

— И хотим показать товар лицом.

— Зачем?

— Повторяю для особо непонятливых: чтобы получить за него деньги.

— Я вам товар не заказывал. Я вообще коммерцией не занимаюсь!

— Вы — нам — не заказывали. Но вы — нам — через посредника — заказывали. И вот что, без глупостей! — прикрикнул Стас, заметив, что Возняков ёрзает под ремнем, пытаясь отвоевать для себя хоть немного свободы. — Мы заинтересованы в том, чтобы вы еще некоторое время были живы, дабы получить причитающиеся нам деньги, но не настолько, чтобы рисковать из-за денег и вашей жизни собственной свободой! Мой напарник пристрелит тебя при первом же резком движении.

— Пристрелю, — равнодушно подтвердила Влада. — В натуре.

Дальше ехали молча. Стас по-прежнему внимательно следил через зеркало заднего вида, нет ли погони или, еще хуже, «хвоста». Но все вроде было чисто.

Машину он подогнал вплотную к подъезду, чтобы как можно меньше случайных свидетелей видели, как они входят в дом. Стянув с шеи кашне, Стас обмотал им руку с пистолетом, предупредил Вознякова:

— Идите первым, квартира на первом этаже, крайняя левая дверь. Позвоните четыре раза. Одно резкое движение — и получите первое предупреждение. Первое предупреждение — пуля в живот.

После каждой фразы Стаса Возняков услужливо кивал и даже слегка улыбнулся. Похоже, он ожидал худшего. Удара рукояткой пистолета по затылку, например.

Влада вышла из машины первой и только после этого, протянув руку, сбросила с крюка пряжку ремня безопасности. Возняков неуклюже вылез. Стас закрыл двери и включил противоугонную систему: не хватало еще в самый нужный момент остаться без машины. В подъезд он вошел, отставая от Вознякова на три шага, чтобы тот не мог неожиданно ударить ногой или рукой и, с другой стороны, не успел чухнуть вверх по лестнице. Но Возняков послушно подошел к двери, четыре раза нажал на кнопку звонка.

Это был сигнал Самохвалову лечь на пол и принять позу мертвеца.

Стас почувствовал, как бешено колотится сердце. Если Самохвалов устроил какую-нибудь самодеятельность или гример навел на квартиру ментов…

На звонок, естественно, никто не бросился открывать дверь.

— Интересно, куда это Калым делся? — раздраженно спросил Стас у Влады и еще раз четырежды нажал на кнопку. Не дождавшись звука шагов за дверью, Стас достал из кармана ключ.

Громко клацнул замок.

Стас толкнул дверь, коротким движением скрытого под кашне пистолета приказал Вознякову войти. Сам вошел следом, включил в прихожей свет.

— Подождите секунду, — приказал он Вознякову и Владе. Набросив кашне на шею, Стас рывком распахнул дверь в комнату и прыгнул на ее середину, настороженно поводя стволом из одного угла в другой.

Самохвалов лежал на полу, нелепо подогнув руку. Кровь на полу и на голове уже застыла и стала темно-бордовой.

Больше в комнате никого не было.

Стас, не опуская пистолета, заглянул на кухню, потом в туалет и ванную.

Никакой засады в квартире не было. Но это, конечно, не значило, что через пять минут в мегафон не скажут: «Вы окружены! Выходите с поднятыми руками!»

Стас вернулся в прихожую, расстегнул куртку, не спуская с Вознякова пистолета, гостеприимно махнул стволом: проходи, дескать, в комнату, сейчас чай пить будем.

Возняков вошел в комнату, затравленно огляделся, увидел «труп» и, словно наткнувшись на стеклянную стену, остановился.

— Я не понимаю, зачем вы меня сюда привезли! — прошипел он. — Я не имею к этому никакого отношения!

— И поэтому ходишь, вооруженный до зубов и с двумя телохранителями? — усомнился в сказанном Стас. — По твоему заказу мы убили директора «Сигмы», но гонорар не получили. Где деньги?

— Какого директора?! Немедленно выпустите меня отсюда! — завизжал Возняков.

— Не делай лицо лопатой, — брезгливо поморщился Стас. — Мы прекрасно знаем: музыку заказывал ты.

— Похоронный марш, — добавила Влада хриплым голосом. — Но если мы сегодня же не получим гонорар, этот марш будет звучать и по тебе.

— Вот товар. Где деньги? — спросил Стас. Подойдя к «трупу», Стас слегка пнул его ногой. — Ладно, что на него смотреть… Идем на кухню, поговорим.

Стас стволом пистолета качнул в сторону кухни. Возняков чуть ли не бегом бросился к двери. Видно, труп умершего насильственной смертью человека он видел впервые.

«В отличие от нас с Владой», — спокойно подумал Стас. И разозлился: если бы каждого заказчика убийства перед тем, как получить от него аванс, тыкали, словно паршивого кота, в лужу свежей человеческой крови, вполне возможно, половины убийств не случилось бы. Но только половины — ненависть людская способна выдержать любое зрелище. И не только выдержать, но еще и насладиться им.

— Вы что, пытали его? — спросил Возняков, едва за замыкавшей шествие Владой закрылась дверь. Видно, вспомнил, что труп был в наручниках.

— Он почему-то не хотел говорить, где спрятаны его деньги, — пожал плечами Стас. — Пришлось немного с ним поработать. Оказалось, он пытался утаить целых пятнадцать тысяч баксов.

— Вы всегда пытаете своих жертв перед тем, как убить? — содрогнулся Возняков.

Видно, для него убийство соперника было до сих пор действом абстрактным, вроде заказа билетов на поезд. Позвонил, заплатил, и через некоторое время тебе их принесли. А тут даже и приносить ничего не должны были. Просто жена — теперь уже вдова Самохвалова — позвонила бы по телефону, сообщила о гибели мужа, попросила бы помочь с похоронами… Возняков отдал бы все необходимые распоряжения, выделил максимально возможную материальную помощь, а сам укатил в срочную командировку. К очной ставке с трупом он явно не был готов. А ведь мог бы подойти, приложить руку к шее, проверить, не бьется ли под пальцами тоненькая синяя жилка… Стас собирался, повернись ситуация таким боком, ударить Вознякова рукояткой пистолета по голове и начать пускать пену изо рта — дескать, сейчас сорвусь, а тогда я за себя не отвечаю, — но к «трупу» его не подпустить. К счастью, не пришлось.

— Нет, — беззаботно ответил Стас. — Обычно останавливаем парой выстрелов, контрольный в голову — и делаем ноги. Но с Самохваловым пришлось малость повозиться — мы знали, что у него есть деньги. Вы, я уверен, тоже не бедны. Где наш гонорар?! — резко изменил он тон и приставил пистолет ко лбу Вознякова. Влада, зайдя сбоку, тоже нацелила на него свой ствол.

— Я… Мне… — залепетал Возняков.

Стас изо всей силы ткнул ему стволом в солнечное сплетение.

Возняков согнулся.

— Я-е-е… Е… Я… Щас… Только не бейте… У меня… печень…

— У всех печень. Где деньги?! — заорал Стас, приподнимая стволом подбородок Вознякова. Тот задрал голову и стал похож на человека, смотрящего на звезды. Хотя эта свинья явно никогда не восторгалась картиной звездного неба над своей головой.

— Аванс я отдал Кучеру, еще три недели назад, — раскололся наконец Возняков. — Остальные, как и договаривались, по окончании работы.

— Где тусуется Кучер? — быстро спросил Стас и сильнее надавил стволом на подбородок Вознякова.

— Я не знаю…

Стас снова ткнул стволом Вознякову под ребра.

— Хры… Уах… — согнулся Возняков. — Я скажу… Только не бейте…

— Я еще не начинал, — зловеще предупредил Стас. — Сейчас мы наденем на тебя наручники, и вот тогда…

— У Кучера бар… На Шаболовке… Там он обычно и ошивается. Только не говорите ему, что это я сказал…

— Ты сам ему скажешь. Нет у тебя другого выхода. И у меня — тоже нет.

Возняков медленно выпрямлялся, держась рукой за правый бок. Возможно, у него и в самом деле была больная печень. Или он притворяется, усыпляя бдительность похитителей? Нужно будет сказать Владе, чтобы не спускала с него ни глаз, ни пистолета.

— Антон, подержи-ка его на мушке… Руки за голову! Лицом к стене!

Возняков безропотно исполнил приказание.

Стас тщательно обыскал карманы его пиджака, брюк, похлопал ладонями по бедрам и голеням. Но больше оружия у Вознякова не было. Стас вернул ему бумажник, зажигалку и прочую мелочь, выуженную из карманов.

— Едем к Кучеру. Без тебя он не расколется. Скажешь потом, что мы тебя вынудили под угрозой смерти. Это, собственно говоря, полностью соответствует. А я при прощании Кучеру скажу так: «Обидишь чем-нибудь Вознякова — пристрелю как собаку». И я действительно возьму тебя под защиту, хоть ты дерьмо и после очной ставки и тебя, и Кучера стоило бы пристрелить. Но я этого не сделаю. Поехали!

Возняков, которому так и не приказали снять пальто, вспотел. Две струйки уже стекли по его щекам, капельки собрались на верхней губе и на лбу.

— Мне бы умыться… — робко попросил он.

— У вас есть платок, правда, не очень свежий. Оботритесь и едем, времени нет, — заупрямился Стас. Неизвестно еще, что он может выкинуть в ванной. Мужик здоровый все-таки, хоть и с больной печенью.

Возняков обтерся, скомкал платок, сунул его в карман пальто. Вид у заместителя директора был довольно жалкий.

— Минутку… Я записку Калыму напишу. Пусть с бригадой подъезжает к этому бару на Шаболовке. Как он, кстати, называется? Адрес?

— Впрочем, лучше я Калыму позвоню, — изменил решение Стас после того, как Возняков назвал адрес.

Когда они проходили в прихожую, Возняков старался не смотреть в сторону комнаты, в которой лежал «труп». Стас, напротив, зашел в комнату, не забыв закрыть за собой дверь, наклонился над Самохваловым — тот замер, словно букашка, которой угрожает опасность, — и развязал ему ноги.

— Через два-три часа я вас освобожу окончательно, — шепнул Стас. Он очень надеялся, что так и произойдет, что не только Самохвалов, но и они с Владой вернут себе наконец долгожданную возможность жить, как живут все нормальные люди, и НЕ убивать.

Глава 10. ВЛАДА

Бар оказался небольшим. Справа — шесть четырехместных столиков в два ряда, слева — полочка вдоль стены с полудюжиной высоких табуретов, прямо — стойка. Из-за стойки выглядывала голова черноволосого, в мелкие кудри, бармена и светловолосая, с аккуратной прической, официантки. Вторая девушка, брюнетка со стрижкой «каре», убирала посуду со стола. Заняты были только два столика, судя по всему — случайными посетителями.

«А ведь здесь в это время могла проходить какая-нибудь сходка авторитетов. Или бригадиры могли оттягиваться. И что бы мы тогда делали? — подумала Влада. — Все-таки Стас авантюрист, хоть и пытается предусмотреть все варианты и не забыть ни одну мелочь. Но пока нам везет… Пока».

— Вызови Кучера в подсобку, — вполголоса приказал Стас. — Скажи, что мы с тобой и что дело очень важное.

Они подошли к стойке: Возняков впереди, Стас и Влада чуть сзади. Влада знала, у Стаса в левом кармане — «гамо» с уже проколотым баллончиком, в правом — модернизированный «Макаров», унаследованный от одного из телохранителей Вознякова. Курточка Влады была застегнута — ведь под нею женский брючный костюм! — но в левом кармане лежал плоский пистолетик Вознякова, из которого она стрелять не собиралась. Ну, разве что в случае крайней опасности, и то по ногам. Правый карман оттягивал такой же, как у Стаса, «гамо». Из пневмашки Влада стрелять тоже не хотела, но опять-таки — если припечет…

Кучер, завидев заместителя директора «Сигмы», перестал болтать с официанткой и встал.

— У нас возникли проблемы, — хриплым голосом сказал Возняков. — Надо бы их перетереть.

— Я сейчас, — бросил Кучер официантке и, мотнув головой, пригласил Вознякова пройти за стойку. Слева от полок с бутылками была узкая дверь, ведущая, видимо, в подсобку.

— Выбирайте столик, мальчики, — приветливо улыбнулась официантка Стасу и Владе, выходя из-за стойки.

— Мы по делу, — буркнул Стас и, чуточку оттеснив опешившую официантку, быстро прошел вслед за Кучером и Возняковым. Влада юркнула за ним.

— Это еще кто? — скривился Кучер.

— Они со мной. Точнее, я с ними, — виновато улыбнулся Возняков.

По сравнению с парадным залом бара подсобка была никакой. Грязный цементный пол, штабели ящиков, стружка на полу… Слева выгорожен небольшой кабинетик: обшарпанный стол, потертый диванчик, два стула, садиться на которые опасно если не для жизни, то, во всяком случае, для мягкого места.

В подсобку вели еще две двери — одна из зала, вторая, двустворчатая, со двора. Первую Влада немедленно закрыла па ключ, благо он торчал в замочной скважине, вторую начала закрывать на засов, когда Кучер, прошедший было в свой кабинетик, возмутился:

— Что вы тут хозяйничаете? А ну…

Стас выхватил из кармана пистолет — он выглядел внушительнее, чем револьвер, — и навел его на Кучера.

— Лицом к стене! Быстро!

Влада, справившись с засовом, выхватила свой «гамо» и тоже направила его на Кучера.

— Дернешься — башку продырявлю, — пригрозила она хриплым голосом.

Кучер, нимало не испугавшись, переводил взгляд с Влады на Стаса, потом на Вознякова и обратно.

— Что это за молокососы? Из каких яслей ты их привез? У них даже бороды еще толком не растут.

— Это они меня привезли, — грустно сказал Возняков. — Они убили Самохвалова, но денег не получили и наехали на меня. Не стоит их недооценивать.

— Это — киллеры?! — не поверил Кучер. — Мальчик, опусти дуру, она может выстрелить, — развязно приказал он Стасу. — А ты, пидар, из своей фукалки можешь по воробьям пострелять. Открой засов, выйди во двор… Ты что, не понял, что я тебе сказал? — шагнул он к Владе.

Она бросила быстрый взгляд на Стаса: «Стрелять?» Он чуть заметно качнул головой: «Нет! Я сам!»

В руке Стаса появился пневматический револьвер. Сухо щелкнул выстрел. Кучер, дернув головой, схватился за правое ухо. Лицо его исказила гримаса боли, из-под пальцев потекла кровь.

— Ты что наделал, сопляк?! — изумленно прошипел он.

— Повесил тебе сережку на одно ухо. Следующий выстрел будет в глаз, — равнодушно объяснил Стас.

Кучер потрогал пальцами ухо: действительно, крохотная пулька с перышком-стабилизатором попала прямехонько в мочку. Он выдернул пульку и взвыл:

— Ну, придурок, выбирай для себя гроб и заказывай похоронную музыку!

Он дернулся было в сторону Стаса, но тот еще раз выстрелил. Пулька попала в правую кисть Кучера.

— А-а-а! — заорал Кучер, поднося руку ко рту и пытаясь по-собачьи вначале выкусить пульку, а потом зализать рану.

— Больше предупреждений не будет, — все тем же равнодушным голосом предупредил Стас. — В следующий раз продырявлю ногу из боевого.

Он спрятал «гамо» и снова направил на Кучера «Макаров».

На этот раз Кучер ему поверил и дергаться не стал, только пригрозил:

— Да Горчичник тебя в нужнике утопит! Только вначале опустят вас обоих…

Кровь обильно текла и из его руки, и из уха.

— Антон, дай им бинт, — приказал Стас.

Влада вспомнила, что бинт и йод у нее в правом нагрудном кармане, протянула то и другое Вознякову, приказала хриплым голосом:

— Окажите пострадавшему первую помощь.

Возняков подошел к Кучеру.

— Я же говорил, не стоит их недооценивать. Они стреляют без предупреждения.

— А-а-а! — взвыл Кучер, когда Возняков прижег ранку на мочке йодом. — Ёо-о!!!..!! — в три этажа покрыл он Вознякова, когда тот, не мешкая, вылил полпузырька на раненую руку.

— Мы действительно киллеры. Дело сделано. Где деньги? — спросил Стас, нацеливая пистолет в лоб Кучеру. Влада сменила позицию и держала под прицелом обоих — и Вознякова, и Кучера.

— Ребята, вы только не нервничайте, — резко изменил тон Кучер. — Задаток я уже отдал бригадиру Горчичника. Остальные, как и договаривались, заказчик передаст мне после получения квитанции.

— Квитанцию я уже получил, — перебил его Возняков, и по голосу было понятно, что никакого удовольствия от этого он не испытывал.

— Где остальные деньги?! — взревел Стас, приставляя пистолет ко лбу Вознякова. Тот перестал бинтовать руку Кучера и в страхе поднял руки.

— В сейфе, на работе… Я же не знал, что их придется отдавать прямо сейчас… Мы можем съездить…

— Не сомневайся, так и сделаем. — Стас вновь направил пистолет на Кучера. — Где найти Горчичника?

— Ну ты, блин, даешь… — озадачился Кучер. — Вы же на Горчичника и работаете, как я понял. И что, не знаете, где его база?

— Мы работаем на того, кто больше заплатит, — процедил сквозь зубы Стас. — Но Горчичник нанял нас через агента, напрямую мы с ним не контачили. Повторяю вопрос: где найти Горчичника?

— На базе, где же еще… Он там безвылазно сидит со своим гаремом.

— Где база, придурок? — терял терпение Стас. Вернее, разыгрывал потерю терпения, но получалось у него довольно убедительно.

«Вот если бы не влипли в эту гребаную Игру, Стас, вполне возможно, мог бы пойти на актерский факультет театрального, — некстати подумала Влада. — А что? У него вполне получается. Играл бы каких-нибудь киллеров или бандитов — отбою не было бы от предложений сниматься. Искусство должно отражать жизнь, а жизнь у нас сейчас такая, что только актеры амплуа «бандит» и будут всегда заняты».

— Где-то за городом, в районе Троицка. Где точно — не знаю, Горчичник меня своим гаремом попользоваться не приглашал, — криво усмехнулся Кучер.

Возняков закончил бинтовать рану, и Кучер, морщась от боли, изменил позу.

— Звони ему. Пусть приезжает. Немедленно! — приказал Стас.

— Ты хоть и киллер, а косишь под лоха, — постепенно успокаиваясь и приходя в себя, сказал Кучер. — Сам Горчичник выезжает на места крайне редко и только в исключительных случаях, на двух джипах с бригадой из семи человек, вызов стоит штуку баксов, полная такса разборки зависит от того, между кем, за что и на какую сумму. Не думаю, что ваш случай его заинтересует. И не дай бог, если заинтересует — ответчик-то один из его бугров, а он своих в обиду не дает. Так что ловите того из его бригадиров, с кем работали. Он, может, и согласится приехать — чтобы вам задницы надрать, — осклабился Кучер.

В дверь подсобки застучали.

— Кучер, открой! У нас пиво кончается!

— Скажи им, чтобы наливали взамен шампанское! — вполголоса приказал Стас.

— Я занят! Пусть подождут десять минут! — крикнул Кучер сквозь дверь довольно-таки бодрым голосом.

— Вызывай бугра, с которым ты связан, — сказал Стас. — Где телефон?

— В кабинете. Но это пятьсот баксов, и как я потом перед ним оправдываться буду?

— Разговаривать с ним — не по телефону, конечно, — буду я. Твое дело — прокукарекать. Вот деньги.

Стас, не сводя глаз и пистолета с Кучера и переминающегося рядом с ним Вознякова, вынул из левого кармана брюк вначале четыре сотенные, потом добавил к ним еще одну, протянул Кучеру. Тот кошачьим движением сцапал деньги, прошел в кабинет. Пока он — левой рукой — набирал номер, Стас и Влада не спускали глаз с кнопок телефона, стараясь запомнить цифры.

— Базарь только по-деловому. За одно лишнее слово я прострелю тебе ногу, за два — просверлю дырку в башке.

Кучер криво усмехнулся.

— Не дрейфь, киллер! Я сам хочу, чтобы бугор приехал и познакомился с вами поближе! Алло, приемная? Мне нужен Серьез, по срочному делу… Очень срочному… Такса уже приготовлена… Кучер, он знает… Сейчас меня на него переключат, — доложил Кучер, прикрыв ладонью трубку.

— Серьез? Это Кучер. Тут у нас разборка случилась, мне ухо и руку продырявили. Ты не мог бы подвалить с бригадой, прямо сейчас?.. Не, сами не можем разобраться. Двое, только двое… Через два часа я кровью истеку… Сейчас… Срочный вызов стоит семьсот, иначе через два часа. Добавите? — почти жалобно спросил Кучер.

Стас молча отогнул еще две сотенные.

— Ага, согласны! Ждем! Точно, двое пацанов, но с пушками, пускают их в ход, даже если на них птичка капнет! Ждем!

Кучер явно обрадовался. Еще бы: эти два лоха сами залетели в клетку, и дверца вот-вот захлопнется.

Интересно, Стас хоть понимает, что делает?

— Ты зачем ему сказал, что нас только двое?! — не предвещающим ничего хорошего голосом спросил Стас. — Зачем сказал, что мы с пушками? Я тебя просил об этом?!

— Так Серьез же спрашивал… Он всегда вентилирует обстановку… — начал отодвигаться к стене Кучер.

— А ну лицом к стене и руки на затылок! Быстро! — качнул стволом пистолета Стас. Кучер, наученный горьким опытом, быстро повернулся к стене.

— Ты тоже лицом к стене! — бросил Стас Вознякову. Тот исполнил приказание, словно хорошо обученная собака.

— Через сколько минут приедет Серьез? — спросил Стас, ткнув стволом в затылок Кучера.

— Через полчаса.

— Через полчаса от Троицка сюда не доедешь. По какому номеру ты звонил? Отвечай быстро!

Кучер быстро назвал номер и добавил:

— Это мобильник. Серьез как раз был в Москве и поэтому приедет быстро.

— А секретарь — тоже на мобильнике сидел?

— У них там связь отлажена — как в Кремле. Через секретаря на любой номер можно выйти — мобильный, не мобильный, спутниковый…

Влада несколько раз повторила про себя номер. Раз Стас спросил, значит, может пригодиться. Кажется, Кучер не врал — примерно этот номер он и набирал, когда звонил.

Стас подал Владе знак. Вынув инъектор, она на цыпочках подошла к Кучеру, всадила ему в толстую задницу иглу и одним махом ввела усиленную дозу снотворного. Почти мгновенно переместившись, она повторила ту же процедуру для Вознякова.

Кучер, дернувшись, схватился за место, в котором почувствовал боль. Но сделал он это правой, раненой рукой, и тут же отвел ее в сторону.

— Стоять! Бояться!! — проревел Стас, тыча стволом пистолета ему в спину и помогая возвратить руку на затылок.

Возняков тоже дернулся, но опускать руку не посмел.

— Что вы сделали, суки? — зло спросил Кучер. Рука его, теперь левая, так и норовила съехать с затылка, и Стас снова ощутимо ткнул его стволом под ребра.

— Прививку от жадности, — сказала Влада. — Теперь, прежде чем протянуть загребущие руки за кровавыми деньгами, вы десять раз подумаете, стоит ли это делать.

В дверь подсобки застучали уже кулаками.

— Мальчики! Что у вас там происходит? — спросила через дверь официантка.

— Все в порядке, пиво пьем! — крикнул в ответ Стас.

— Что вы… — теперь уже удивленно начал спрашивать Кучер, но, не закончив фразы, медленно стек по стене, словно капля воска по свече, и замер на полу. Рядом с ним прикорнул и Возняков.

Стас немедленно забрал у Кучера свои доллары.

— Уходим! Через двор! — показал он на двустворчатую обшарпанную дверь.

На кольце засова висел открытый висячий замок с торчащим из него ключом — видимо, в дополнение к внутреннему замку дверь запиралась еще и снаружи. Выходя, Стас поднял тяжелую планку и закрыл обитые оцинкованным железом двери на «висячку».

— Зачем ты это сделал? — не поняла Влада.

— Полчаса — долгий срок. В бар могут привезти продукты, официантки начнут любопытствовать, почему Кучер не открывает и не отзывается…

— А не проще было дождаться Серьеза прямо здесь? — решила Влада проверить сообразительность Стаса.

— Ни одна мышка не дожидается кошки, сидя в мышеловке. А подсобка для нас — та же мышеловка.

После полумрака подсобки дневной свет казался Владе ослепительно ярким.

— И что дальше? — спросила она, вполне удовлетворенная результатами проверки интеллектуальных способностей Стаса.

— Возвращаемся к машине и ждем Серьеза. Если Серьез — это Карабас, захватываем его. Если кто-то другой — выслеживаем базу, а потом подкарауливаем Карабаса возле нее.

— А может, вернемся в бар? Разгримируемся, официантка нас не узнает, займем столик с хорошим сектором обстрела…

— Они не войдут в бар все сразу. Кто-то на улице останется, кто-то в подсобку со двора ломанется. И что мы тогда будем делать?

— Вернемся к машине.

— Если мы разгримируемся, нас сразу же узнает Кукловодов, со всеми вытекающими последствиями. Если останемся при бородах — узнают официантки.

— Ладно, делай как знаешь.

Придирчиво оглядев друг друга и убедившись, что никаких огрехов в одежде и гриме нет, Влада и Стас быстро обогнули какие-то пристройки и через арку соседнего дома вышли на улицу.

— Сядь, пожалуйста, на заднее сиденье, — попросил Стас.

— Зачем?

— Еще не знаю, но так будет лучше.

— Как прикажешь, командир!

Стас отогнал «гольф» подальше от входа в бар.

— А как же мы увидим, Кукловодов приедет или кто другой? — удивилась Влада.

— У меня есть хороший бинокль. Отец подарил, вместе с книгой «Пятнадцатилетний капитан». Угадай, сколько мне исполнилось в тот день?

— Сам дурак, — обиделась на всякий случай Влада.

— На, осваивай оптику.

Стас достал из «бардачка» бинокль, помог Владе отрегулировать межцентровое расстояние под ее глаза, а сам вышел из машины.

Влада убедилась: через бинокль вход в бар действительно прекрасно виден. Минут пять она развлекалась, рассматривая людей в дальнем конце улицы.

Вернулся Стас.

— Ну, как оптика?

— Отличная! А ты что делал?

— Поменял наши номера на фальшивые.

— Зачем?

— Если приедет не Карабас, нам придется потом выслеживать этого Серьеза. Они могут обнаружить слежку, потом выяснят в ГАИ, кому принадлежит машина. Кукловодову наверняка не понравится, что мы опять пытаемся его вычислить. Пусть он, по возможности, не знает об этом. Легенда такая: мы пытались выяснить, у кого деньги, убедились, что ни у Вознякова, ни у Кучера их нет, а встречаться с Серьезом передумали, потому что испугались.

— По-моему, ты опять намудрил — и с легендой, которой даже такая наивная дурочка, как я, ни в жисть не поверит, и с номерами. А если машину, на которой увезли похищенного Вознякова, уже ищут? А что, если тебя элементарно гибэдэдэшник остановит за превышение скорости, а номера в правах и на машине не совпадают?

— Я тоже вначале хотел оставить свои номера. Но Карабаса я боюсь больше, чем ментов. А гаишникам, если просто так остановят, не из-за похищения, скажу, что это приколы «Городка».

— Какого городка?

— По телеку передача такая есть. Они то якобы слепого за руль посадят, и бравые гаишники принимают это как должное, то на троллейбус номера прицепят, то частнику чужие номера, а потом сделают вид, что это уже не его, а их машина.

— А если тебе не поверят?

— Мне, может, и нет, но Бенджамину Франклину — непременно поверят!

— При чем здесь Франклин?

— При том, что его портрет изображен на американской сотенной. Бенджамину Франклину все верят!

— Тебе не кажется, что ты с каждым днем становишься все более циничным?

— Это потому, что с каждым днем я все лучше узнаю людей.

— Ты всерьез или ёрничаешь? — начала сердиться Влада.

— Ёрничаю. А если серьезно, то жизнь и в самом деле становится все более циничной. Даже я это замечаю, а отец — он и вовсе этот наш «привитой капитализм» не приемлет. Говорит, что «развитой социализм» был гораздо человечнее.

— Не люблю политику.

— Я тоже. Ты за входом в бар следишь?

— Поглядываю. Полчаса еще не прошло ведь?

— Еще нет. Значит, действуем так…

Стас изложил откорректированный план действий. Он показался Владе излишне сложным. Но Стас, как обычно, постарался предусмотреть все мелочи и все случайности. Оказывается, даже машину он отогнал подальше от бара потому, что люди Серьеза, если они не дураки, подкатив к бару, первым делом обшарят глазами все стоящие поблизости машины. А вот на подъехавших позже них никакого внимания скорее всего не обратят.

— Короче, что мы делаем? — не выдержала Влада. — Скажи в двух словах, а то я уже запуталась.

— Делаем так: если удается опознать Карабаса — он, наверное, будет без бороды и очков, хотя возможно и обратное, — сразу стреляем в конечности его шестерок, в правую руку и все равно какую ногу каждому. Я беру на себя двоих замыкающих, ты — двоих первых. Потом ты контролируешь штампованных. Если кто-то проявляет активность, обездвиживаешь ему левую руку, если они занялись собою — не трогаешь, но не спускаешь с них глаз, пока я не посажу Карабаса в машину, — вдруг кто-то из шестерок проявит излишнее рвение и попробует стрелять раненой или левой рукой.

— А если их будет семеро?

— С семерыми Горчичник ездит. А Кукловодов, как ты помнишь, всегда с двумя. У тебя что, мандраж?

Влада прислушалась к себе.

А ведь и в самом деле сердечко колотится так, словно…

Словно ей первый раз предстоит убить человека.

Вспомнив, кто она теперь есть, Влада мгновенно успокоилась. Ну, убьют ее сейчас, ну, оттрахают перед этим всей бригадой — что от этого изменится? Жизнь-то все равно кончилась. Осталось только дотянуть как-нибудь до прихода костлявой, и чем быстрее она придет, тем лучше.

— Представь, что мы вновь в Игре. Сейчас приедет людоед с парой-тройкой вампиров. Кровопийц нужно перестрелять, людоеда взять живым. И не с таким справлялись!

— Не надо меня подбадривать, я уже в норме, — улыбнулась Влада и погладила Стаса по руке.

«А он молодец, догадался, что я трушу, быстрее меня, — оценила Влада. — Наверное, из него и в самом деле получился бы неплохой муж — внимательный, заботливый…»

Она впервые представила Стаса в качестве будущего мужа, удивилась и разозлилась на себя за это.

Надо же, нашла время… Тут до смерти четыре шага, а она…

— Кажется, приехали, — сказал Стас. — Сними пистолет с предохранителя.

— Какой?

— Настоящий!

Глава 11. СТАС

Влада явно нервничала. Стас, хоть ему и казалось, что он в норме, сильно подозревал, что это спокойствие Маяковского: «А лицо мое видели вы, когда я абсолютно спокоен?»

Но вместе с тем Стас знал: как только он мысленно произнесет «Полоски!», все страхи и сомнения исчезнут. Останутся только противники, монстры (теперь уже реальные, а не виртуальные, но суть дела от этого не меняется), которых во что бы то ни стало нужно переиграть, и окружающая обстановка, которая могла помогать, но чаще мешала победить. Однако и в последнем случае всегда были какие-то благоприятные моменты. Нужно было лишь выявить их и заставить работать на себя.

Однако в этот раз все с самого начала пошло не так, как задумывалось.

Огромный темно-зеленый джип «тойота» остановился прямо перед входом в бар. Из машины высыпали четверо, водитель остался за рулем. Это облегчало первую фазу операции — противников было на одного меньше, чем могло бы, — и осложняло вторую. Но осложняло не сильно, подобные ситуации они с Владой обыгрывали. Если Стас, ранив Карабаса, будет держать его под прицелом как заложника, а Влада, сместившись в сторону, нацелит пистолет на шофера, тот, если только не полный идиот, поднимет лапки кверху: шансов подстрелить и Стаса, и Владу, сохранив при этом жизнь и себе, и Карабасу, у него не будет никаких. Ну а если он идиот, то при первом резком движении будет ранен, при втором — ранен еще раз, если дернется Серьез — тоже получит пулю. Первое предупреждение — выстрел в ногу.

В бар вошли только двое, в одинаковых черных куртках, правая рука каждого в кармане. Третий, высокий, в темном пальто, остался караулить вход, четвертый рысцой побежал в арку — чтобы, значит, проконтролировать вход в подсобку.

Влада внимательно рассматривала приехавших в бинокль.

Судя по всему, перед входом в бар остался именно Серьез. Был он массивен и угрюм, как бульдозер, и на Кукловодова, даже без бороды и усов, никак не был похож.

Двое вошедших в бар были наверняка штампованными, шестерками. Один из них показался в дверях, махнул рукой. Серьез — если это был, конечно, он — быстро вошел в бар.

Оставался тот, который вбежал в арку. Лица его Стас рассмотреть не успел, Влада скорее всего — тоже. Но вряд ли это был Карабас, вряд ли. Кукловоды не играют роли марионеток.

— А почему сейчас ты не хочешь подъехать ближе? — спросила Влада. — Теперь на нас уже не обратят внимания.

— Наоборот. Сейчас официантки скажут, что в подсобку вслед за Кучером и завсегдатаем бара прошли двое бородатых юношей. Шестерки выскочат и еще раз, уже целенаправленно, осмотрят все близстоящие машины.

— Зачем?

— А зачем мы их вызвали, а сами смылись? Серьезу это тоже непонятно, вот он и захочет найти нас и спросить, в чем дело.

— Тогда давай отцепим бороды и снимем грим.

— Ты уверена, что среди приехавших нет Карабаса?

— На восемьдесят процентов!

— А ты уверена, что кто-то из приехавших не наблюдал за нами еще в «замке», когда мы тренировались? Хоть мы и были в шлемах, узнать нас можно, особенно тебя.

— Почему особенно меня?

— Потому что ты очень красива, а на таких девушек всегда внимательно смотрят и лица их запоминают.

— Получается, нам весьма и весьма не хватает второго варианта грима.

— Да. Если бы я лучше просчитал ситуацию, мы сейчас переоделись бы двумя девицами. У тебя запасной юбки и лишних сисек не найдется?

— А вот теперь, судя по грубым шуткам, мандраж у тебя.

— Есть немного, — признался Стас.

Он забрал у Влады бинокль и не спускал глаз со входа в бар.

— Они выходят! Ищем Карабаса!

— Смотрю в оба, командир!

Из бара выскочили вначале двое в черных куртках, потом тот, в ком Стас склонен был признать Серьеза. Из арки рысью прибежал парень, который контролировал подсобку. Все четверо со скучающим видом прошлись вдоль улицы — двое в одну сторону, двое в другую.

— Пригнись! — почему-то шепотом скомандовал Стас и опустил бинокль.

— По-моему, Карабаса среди них нет, — огорченно-облегченно сказала Влада. Огорченно, потому что операция «Шершень» уже наполовину провалилась, облегченно — потому что стрелять ей в этот раз скорее всего уже не придется.

— По-моему, тоже. Попробуем найти их базу.

Стас снова приник к окулярам.

В дверях бара показалась белокурая официантка, что-то прокричала Серьезу. Но он, отмахнувшись, уже садился в темно-зеленый джип.

Стас резко тронул с места, стараясь не упустить из виду «тойоту».

— Не торопись, — попросила Влада, — а то привлечешь к себе внимание. Не исключено, что они сейчас попытаются вначале обнаружить хвост, а потом и схватить его, причем, что характерно, зубами!

— Я каждый день учусь хладнокровию. Иногда у тебя. Спасибо, — очень серьезно сказал Стас, пропуская между своим «гольфом» и джипом четыре легковушки. Относительно высокий джип хорошо был виден впереди, но это здесь, на улице с четырехрядным движением. Сумеет ли Стас не отстать, когда джип выскочит на какой-нибудь восьмирядный проспект или на Садовое?

— Как ты думаешь, чего хотела от них официантка? — спросила Влада.

— Чтобы они отвезли пострадавших в больницу. Она ведь не знает, что с ними приключилось. Для нее это — просто люди, попавшие в беду.

— А для этих, из джипа?

— Клиенты, не заплатившие по счету и устроившие какую-то непоняточку.

Стас изо всех сил старался не потерять из виду джип. Они промчались по Шаболовке, свернули на Орджоникидзе и выскочили на улицу Вавилова. Движение здесь было довольно плотным. С одной стороны, это было хорошо: на преследователей никто не обратит внимания. С другой — джип вполне мог исчезнуть, просочившись между машинами.

— Надень мне, пожалуйста, очки и свои не забудь, — попросил Стас.

— Мартышка к старости слаба глазами стала? — хмыкнула Влада, запуская руку в карман Стасовой куртки.

— В бинокль нам уже вряд ли понадобится смотреть, а вот стрелять, не исключено, еще придется.

— Типун тебе на язык. Что-то я не нахожу…

— Очки я всегда ношу в левом кармане, а не в правом.

— Это жена будет изучать твои вредные привычки и стараться во всем угодить своему господину, — разозлилась Влада.

— Боюсь, тебе тоже придется изучать некоторые мои привычки — по крайней мере до тех пор, пока мы не сорвемся с крючка, — ведь это может спасти одному из нас жизнь, — улыбнулся Стас.

Влада, не ответив, надела ему очки, достала из «бардачка» расческу и причесала Стасов парик так, чтобы волосы скрывали как можно большую часть лица.

— Мы еще не потерялись?

— Нет, джип в пяти машинах от нас.

— Это не близко?

— Не высоко, не низко…

Но Стас все-таки переместился в правый ряд, пропустил голубой «форд». Вплотную за «фордом» шли еще несколько легковушек, их тоже пришлось пропустить.

Они выехали на Профсоюзную. Похоже, джип и в самом деле направлялся в сторону Калужского шоссе. Значит, Кучер не соврал и база Горчичника действительно где-то под Троицком?

Они проскочили под окружной. Шоссе плавно заворачивало влево. Джип мелькнул далеко впереди. Стас начал сокращать расстояние, но обойти даже на «гольфе» мощные иномарки было трудно. Проскочить по своему ряду Стас не мог — впереди, отчаянно чадя не отрегулированным дизелем, шла фура.

За поворотом шоссе спускалось в ложбинку; джип оторвался от них примерно на километр. Стас выскочил в крайний левый ряд и, выжимая из машины все, что можно — под уклон получалось очень даже неплохо! — почти догнал джип. Но на подъеме темно-зеленый монстр снова оторвался.

— Ну давай! Давай! — торопил Стас машину, слегка ударяя обеими руками по рулю.

— Пообещай ее хорошо смазать и заправить полный бак, — посоветовала Влада. — Может, тогда она и догонит джип.

— Давай, старая кляча! Не то я тебя на запчасти продам! — не внял Стас совету.

Промелькнули знаки, ограничивающие скорость, — семьдесят, пятьдесят, тридцать…

Стас спохватился — впереди пост ГИБДД — и снял ногу с педали газа. Стрелка спидометра быстро поползла влево — сто, восемьдесят, шестьдесят…

Скворечник гаишников примостился сразу за пригорком. Стаса уже засекли «фарой», милиционер делал отмашку жезлом. А метрах в десяти за постом на обочине стоял темно-зеленый джип. Серьез, вместе с только что поздоровавшимся с ним милиционером, спешил к его коллеге, который останавливал Стаса.

— Похоже, выследили не мы, а нас, — подтвердила Влада Стасову догадку. — Что будем делать?

— Смываться. Пригнись, чтобы тебя не видели, — попросил-приказал Стас.

Влада полулегла на заднем сиденье.

Стас чуть добавил газа, делая вид, что не успевает остановиться рядом с гаишником, потом резко тормознул, дождался характерного визга, снова надавил на педаль газа. В результате мимо гаишника с жезлом он прошел на скорости тридцать. Стас еще раз тормознул — ровно настолько, чтобы зажглись стоп-сигналы, — снова чуть-чуть газанул… Но как только справа промелькнул и остался позади джип, Стас нажал на педаль газа до упора.

— Не высовывайся пока… — бросил он Владе.

Пятьдесят, шестьдесят… семьдесят… «Мерседес» бы шестисотый сюда… Восемьдесят…

Через зеркало Стас видел: Серьез бежит к джипу, гаишники — к милицейской «волге». Фора у них с Владой — секунд тридцать, не больше.

— Влада, там в правом кармане карта Подмосковья. Посмотри, где мы и куда можно свернуть. На шоссе они догонят нас быстрее, чем мы доедем до следующего поста ГАИ. А не догонят — остановят на посту лентой с шипами.

Влада зашелестела картой. Стас не отпускал педаль газа ни на миллиметр. Сто десять, сто двадцать… Больше на такой дороге давать опасно, а вот джипу, наверное, можно.

Перед поворотом скорость пришлось сбросить. И все-таки машину накренило так, что еще чуть-чуть — и она превратилась бы вначале в мотоцикл, а потом и в «запорожец», съезжающий с горы Арарат.

— Сейчас будут Сосенки, поворот направо. Какая-то извилистая дорога ведет в сторону Внукова и Киевского шоссе.

— Проехали. Что дальше?

Влада оглянулась, убедилась: съезд с шоссе промелькнул и остался позади.

— Два ответвления налево, в сторону Подольска, но обе дороги, похоже, тупиковые, в лучшем случае выводят на грунтовку.

— На грунтовке джип нас догонит в два счета. Дальше!

— Развилка, а потом еще один съезд направо, в сторону Внукова.

— На развилке куда сворачивать, направо или налево?

— Направо, и почти сразу же будет съезд.

Слева промелькнули два ответвления. Позади, в полукилометре, показался джип.

Где же развилка? Джип догоняет! А где-то за ним идет еще и милицейская «волга»…

Показалась развилка, сразу за нею — съезд направо и указатель на деревни Пенино и Марьино.

— Держись, поворачиваю! — крикнул Стас Владе.

Но вначале ему пришлось резко затормозить. Ремни безопасности врезались в плечи. Влада, айкнув, свалилась с заднего сиденья на пол.

Дорога-двухрядка на Внуково давно не ремонтировалась. Это был минус для «гольфа» и плюс для его преследователей.

На заднее сиденье выползла Влада.

— Я из-за тебя упала… Предупреждать надо!

— Я предупредил. Приготовься, будешь стрелять по колесам джипа, когда они нас догонят.

Желание ругаться у Влады мигом улетучилось.

— Ну вот, опять стрелять… — расстроилась она.

— Следи за джипом. Он уже повернул?

— Да, только что. Они догоняют нас, и очень быстро.

— Постарайся попасть в переднее колесо с первого выстрела. Боюсь, они начнут стрелять из автоматов. В оба передних колеса не стреляй — тогда джип не кувыркнется в кювет, а это хуже.

— Я не умею стрелять из машины, которая трясется, как в лихорадке, — пожаловалась Влада.

— Подожди… Впереди отремонтированный участок. Как только я на него выскочу и крикну «Йес!» — стреляй несколько раз в одно и то же переднее колесо. Я сейчас подпущу их поближе… Да, и возьми мой пистолет. Это новый «Макаров», надеюсь, с высокоимпульсными патронами. Любую покрышку пробьет.

— Откуда ты знаешь про патроны?

— В книге «Приключения Незнайки» вычитал.

Стас быстро вытащил из-за пояса и протянул Владе пистолет, снова обеими руками ухватился за руль.

Джип быстро приближался. Стас через зеркало заднего вида уже мог разглядеть Серьеза, сидевшего на правом сиденье. В руках у бригадира был автомат. Серьез привстал, почти по пояс высунулся в полностью открытое окно. Сидевший позади штампованный поддерживал своего командира за задницу, не давая ему выпасть.

Владу поддержать было некому, но Стас надеялся, что привычка стрелять быстро и из любого положения поможет ей.

— Йес! — завопил он, едва «Гольф» выскочил на ровный асфальт.

Влада высунулась в левое заднее окно и трижды выстрелила.

Стас, следя за дорогой ровно настолько, чтобы не выскочить на обочину, через зеркало увидел, как джип резко повело влево. Встречных машин не было, поэтому джип благополучно достиг обочины.

Прогремела автоматная очередь. Пули чиркнули по асфальту слева от «гольфа».

Джип уткнулся передним бампером в кювет, сделал стойку на фарах и опрокинулся на крышу; больше из него не стреляли.

Стас оглянулся.

— Влада, ты как?

— Попала! С первого выстрела!

— А в тебя?

— А в меня нет.

— Тогда бери карту и смотри, куда нам ехать.

— А куда мы едем?

— В Москву, В Москву, в Москву!

Глава 12. ВЛАДА

В Москву Стас ехал как-то странно: на ближайшей развилке свернул не направо, в сторону Пушкино и дальше Внуково, а налево, на проселочную дорогу. По крыше и стеклам забарабанил дождь, стало пасмурно.

— Ты не заблудился случаем? — полюбопытствовала Влада. — Москва позади, а не перед нами!

Она понемногу отходила, остывала после столь многих перипетий сегодняшнего дня и почти физически ощущала, как на нее вместе с усталостью наваливаются раздражение и безысходность.

Все их планы рухнули. Им не удалось найти кукловода, который, дергая за ниточки, заставляет их делать страшное, не умещающееся в голове — убивать. Более того, охотники чуть было сами не превратились в добычу.

— Серьез наверняка уже позвонил по мобильному своим корешам из ГИБДД, те — своим коллегам. На дороге во Внуково — или из Внукова в Москву — нас наверняка ждут. А сзади еще где-то милицейская «волга» телепается. Поэтому мы сейчас вернемся проселками на Калужское шоссе, пересечем его и поедем — куда? Смотри карту, штурман. Я пока поменяю номера на наши, законные.

Стас остановил машину, выскочил под дождь, но очень быстро вернулся. На его парике мелким бисером сверкали капли.

— А вот теперь самое время разгримироваться. И номера у нас другие, и фэйсы, и одежду надо бы поменять, но вот этого я, увы, не предусмотрел.

Стас поспешно отклеил бороду и усы. Влада тоже отклеила свою имиджевую бородку. Потом достала из кармана вату и пузырек со смывателем, оставленный ей гримером, смочила белые волокна, протянула Стасу:

— Смой остатки клея, блестишь, словно кремом намазанный.

— Ты тоже на эклер похожа, — не остался в долгу Стас.

Влада отделила еще кусочек ваты, смочила его прозрачной ароматной жидкостью, начала яростно тереть подбородок.

— Не переусердствуй, кожа покраснеет. Очки лучше поменять на женские, — посоветовал Стас, и Влада сняла вновь надетые было мужские очки и заменила их на привычные свои.

Стас, покончив с перевоплощением, плавно тронул машину с места. Влада ту же самую процедуру еще не закончила.

— Отвернись, — потребовала она. — Я сейчас корсет снимать буду.

— Я бы с удовольствием, — хмыкнул Стас, — но мне за дорогой нужно следить.

— Я имела в виду — не смотри на меня через зеркало, — поправилась Влада.

Вначале она сняла куртку, потом жакет, блузку и лишь после этого — хитрую комбинацию из пояса и накладок, призванную превращать ее фигуру в мужскую. Впрочем, Кучер все равно безошибочно определил ее истинный пол и, назвав гомиком, сделал своего рода комплимент. Влада вовсе не хотела бы стать мужчиной. Быть красивой женщиной — в сто раз интереснее!

— Слушай, а что с Самохваловым? — вспомнила она, укладывая корсет в сумку, про Еще-Не-Трупа. — Он же там закляк совсем! Пока мы доедем, пока освободим… Да и стоит ли там появляться?

— Мы туда не поедем.

— Так он же скованный и запертый!

— Думаю, уже нет. Я перед уходом сказал ему, что ключи от наручников и входной двери оставляю, только их придется поискать. Думаю, это заняло у него минут пятнадцать, не больше. Так что он уже занят организацией собственных похорон.

— А вдруг Самохвалов передумал?

— Тогда Кукловодов попытается нас убить, но зато родителей, надеюсь, не тронет. Да что мы все о пустяках… Ты лучше скажи, штурман, куда я теперь должен ехать?

— Наверное, по грунтовке на Клоково. Потом окраинами Троицка на Калужское шоссе, с него проселками до Подольска или до Щербинки, а там уже и Москва рядом.

— Можно ли, не доезжая до Щербинки… Впрочем, нет. Доедем и уже оттуда, как белые люди…

— Мне нужно маме позвонить. Она, наверное, волнуется.

Влада вынула из кармана мобильник.

— Скажи, пожалуйста, что приедешь домой очень поздно, — попросил Стас. — Неизвестно еще, удастся ли нам добраться без приключений.

Трубку взяла, конечно же, мама — папа все еще был на работе.

— Мам, я сегодня поздно приеду, — без обиняков начала Влада.

— Где ты и с кем? — задала мать самые главные, по ее мнению, вопросы.

— Мы со Стасом ездили на природу, сейчас возвращаемся в Москву. Ты не волнуйся, у меня все хорошо, Я по мобильному звоню, из машины, — добавила Влада, чтобы побыстрее закончить разговор.

— Не задерживайся нигде, пожалуйста! Мы с папой тебя ждем!

— Я по вам соскучилась! — совершенно искренне сказала Влада. — Целую!

Дождь по крыше забарабанил сильнее. Вскоре они выехали к шоссе, вскарабкались на него, повернули налево. Стас увеличил скорость, включил приемник.

— Good by, my love, good by… — грустил Демис Руссос.

Стас, скосив глаза на Владу, поспешно переключился на другую станцию.

— Не стоит прогибаться под изменчивый мир… — советовал Макаревич, и ему Стас петь позволил.

— Сейчас нужно будет свернуть направо, — подсказала Влада.

Они снова ехали какими-то проселками. Время от времени Влада, ориентируясь по указателям, корректировала маршрут и снова замолкала. Стас, поглядывая на нее изредка в зеркало заднего вида, молчал. Да и что он мог сказать? Не было ему оправдания! И прощения не будет!

— Ты только не молчи, — начал Стас назревший, словно фурункул, разговор.

— А что тут говорить? Завтра Кукловодов нас или утопит, как котят, или снова заставит убивать. Тебя это вдохновляет? Поворачивай налево, на Новинки.

Стас повернул, сбавил скорость — грунтовка!

— Нет. Но и не убивает. Нам пока не удалось сойти с крючка, но и на сковороду мы еще не попали.

— Попадем. В аду. И скоро.

— Не знаю. Не уверен. Мы не хотели убивать — нас вынудили. Более того, первый раз нас обманом заставили стрелять. Думаю, это явится серьезным смягчающим обстоятельством даже на Страшном Суде.

— С каждым следующим убийством у нас будет все меньше оправданий. Да и хлипкие они, эти оправдания.

— Почему?

— Очень просто: не хочешь убивать — не убивай!

— Но тогда убьют нас.

— Совершенно верно. Ну и что? Здесь направо, на Армазово. Ближайший мост через Десну — там.

Стас замолчал: ему было нечего возразить.

«Какая я умная… И выдержанная. Другая на моем месте давно бы устроила истерику», — мысленно похвалила себя Влада.

— Если бы они убили только нас — да, ты могла быть права, хотя и тут можно спорить, — разжал наконец губы Стас. — Но опасность угрожает и нашим родителям. Кукловод не расстанется со своими марионетками просто так и не просто так — тоже не расстанется: слишком удобный мы для него инструмент. Мы вынуждены убивать, спасая не себя, а своих родителей. И даже не так! — повернулся Стас к заднему сиденью. Его профиль на фоне дороги стал похож на дагерротип. — Ты вообще ни в чем не виновата. Это я убиваю ради твоего спасения, я!

— Смотри, пожалуйста, на дорогу, а не на меня.

— Как прикажете, сударыня.

Стас снова повернулся к Владе затылком, но поглядывал на нее через зеркало заднего вида. Они проехали по мосту; впереди уже виднелись окраины Подольска.

— А Заваруха и его охранники?

— Ты спасала женщину с ребенком. Ты спасала невинных от виноватых, — горячо защищал Владу Стас перед лицом невидимого судьи, и Владе так захотелось ему поверить…

— Каждый сам отвечает за свои поступки и уж тем более — за свои преступления, — не позволила она себе этого.

— Разве в убийстве виноват нож, зажатый в руке бандита? Нет, нож — всего лишь орудие. А нас с тобой как раз и превратили в такое вот орудие.

— Такое же безмозглое? — хмыкнула Влада.

— Нет. Такое же беспомощное.

Они въехали в Подольск. Здесь уже были указатели на Москву, и Влада сунула карту в карман сиденья.

— В смысле?

— Нож в руках бандита абсолютно беспомощен. Он не может обратить свое острие против хозяина.

— Да, но мы-то…

— А мы как раз и пытаемся изменить направление удара на противоположное. Мы все делаем правильно, Влада! А если кто и виноват перед Богом и людьми, то это я, а не ты! Не казнись… И меня не казни, — добавил Стас тихо.

— Я стараюсь… — вздохнула Влада. — Только мне плакать хочется. Если я зареву — ты не обращай внимания. Это все от усталости и от нервов.

Ей и в самом деле хотелось плакать. Была бы рядом мама — Влада уткнулась бы в теплое мягкое плечо, обняла мать за плечи и наревелась бы всласть. А Стас… У него плечо жесткое, да и отвлекать водителя не рекомендуется.

Влада вздохнула.

— Стас, ну почему так: из того, что хочется, ничего нельзя, а если что-то льзя, то этого как раз и не хочется?

— Это как закон всемирного тяготения. Никто не знает, почему он именно такой, но все должны с ним считаться. Давай лучше подумаем, что делать дальше.

— Я устала и хочу спать. И я не вижу выхода!

— Выход всегда есть. Мы все-таки найдем логово Горчичника. Туда наверняка время от времени приезжает Карабас — заказы получать, деньги, еще за чем-нибудь… Нужно будет засечь его возле логова Горчичника, проследить потом до собственной берлоги…

— Мы уже следили сегодня за Серьезом. Чем дело кончилось?

Стас не ответил.

— Мы не умеем выслеживать, мы дилетанты, — не оставляла Влада камня на камне от его еще не рожденного нового плана. — Вспомни детективные фильмы: при выслеживании используют несколько автомобилей и вертолет, радиостанции, участвует в слежке не менее десятка профессионалов. А у нас?

— Нас пока только двое.

— Мы не профессионалы. Все, что мы умеем, — метко стрелять из любого положения, но этого мало. Это почти ничего в общем-то. Кроме того, где ты собираешься искать логово Горчичника?

— На Калужском шоссе, разумеется! Не зря же Серьез на него вырулил? Проверим все подозрительные дома в районе Троицка и километров на пять-шесть в сторону от шоссе в радиусе километров двадцать — тридцать от Москвы. Вряд ли логово находится дальше.

— Как ты думаешь, когда Серьез заметил слежку?

— Ну, не знаю… Наверное, когда я послушал женщину и не сделал наоборот, — усмехнулся Стас.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты только не кипятись, я пошутил… Помнишь, ты побоялась, что Серьез нас заметит? Ну, я увеличил отрыв, мы Серьеза чуть было не потеряли, потом гнали как сумасшедшие, привлекая к себе внимание, вот и привлекли…

— А я думаю, Серьез заметил нас еще в Москве. Допустим, на Шаболовке. И вывел он нас на Калужское не потому, что там логово Горчичника, а к своим прикормленным гибэдэдэшникам. Логично?

— Вполне, — согласился Стас и расстроился.

— Да… — вздохнула Влада. — Верховный главнокомандующий не учел один весьма важный момент, который коренным образом повлиял на ход выполняемой операции…

Стас быстро оглянулся — всерьез она или ёрничает?

А все равно ему, наверное, было приятно, что его назвали Верховным. Все мальчишки такие тщеславные…

— Но мудрый заместитель тактично поправил Верховного, — не сразу, но все же среагировал Стас.

Они выехали из Подольска и ехали теперь в сторону Бутово.

Влада загрустила.

Стас наверняка обдумывает новый план. Очередную операцию «Шершень», которую давно уже предугадал Кукловод. И не только предугадал, но и принял превентивные меры. Никогда им со Стасом не вырваться из западни, никогда они не вернутся к нормальной человеческой жизни.

— Стас… Мне плакать хочется… — снова пожаловалась Влада за неимением матери жесткоплечему Стасу.

— Плачь, тебе можно, — великодушно разрешил Стас. Но Владе почему-то плакать сразу расхотелось.

— Куда мы едем? — спросила Влада, когда за окнами машины замелькали окраинные кварталы Москвы.

— На нашу квартиру.

— Отвези меня домой, — попросила Влада.

— Как? А поговорить? Если Карабас завтра позвонит и начнет топать ногами — что ты ему скажешь?

— Что-нибудь придумаю.

Стас внимательно смотрел на дорогу: приближался вечерний час пик, трафик уплотнился почти до предела, то есть до пробок.

— И я что-нибудь придумаю. Только мое «что-нибудь» может оказаться совершенно другим. В результате будет нарушено пятое правило, которое свято соблюдают все честные люди. Кукловодов перестанет нам верить, а в мафии в отличие от религии неверных убивают, во-первых, всегда, во-вторых, быстро, в-третьих, перед этим стараются помучить.

— Про какое правило ты говоришь?

— Пятое правило гласит: «Лучше всегда и во всем говорить правду. Но если уж приходится врать, то врать все заинтересованные в этом лица должны одинаково. Тогда ложь тоже становится правдой».

— Где ты этому научился?

— В школе по имени Жизнь.

— А еще какие правила ты знаешь?

— Последнее, шестое правило таково: «Не принимай себя слишком всерьез».

— Хорошее правило. А остальные четыре?

— А больше никаких правил не существует.

— Это ты сам придумал?

— Наполовину. Шестое вычитал у Киплинга.

— О, да ты еще и буквы знаешь!

Влада поглядывала в окно, пытаясь понять, куда Стас ее везет. Ни к ней домой, ни к себе, ни в их крохотную квартирку…

— В третий раз спрашиваю: куда ты меня везешь?

— По базарить.

— Мы проехали уже десяток кафе и не меньше баров.

— Они мне не нравятся. Хочется уюта, домашнего тепла…

— Так что мне врать Карабасу?

— Ругать его последними словами, конкретно. Мы сделали работу и не получили денег, где они? Почему нам приходится нервничать?

— Ты думаешь, он нам поверит?

— А вот это ты должна определить с помощью своей женской интуиции. Если поверит — проведем новую операцию, избегая уже сделанных ошибок.

— И сделаем новые.

— Или воспользуемся какой-нибудь ошибкой Карабаса. Он тоже не в состоянии все предусмотреть.

Стас свернул в переулок, въехал во двор пятиэтажной «хрущевки».

— Ну и куда ты меня привез?

— В Черемушки, на нашу новую квартиру.

Влада засмеялась.

— А можно узнать, сколько у нас всего квартир? Огласите весь список!

— Теперь только одна. Понимаешь, мне приходится снимать их, не предъявляя документов, за это берут дороже и на три месяца вперед. А со старой я решил все-таки съехать — из соображений конспирации.

Стас открыл дверь, зажег в прихожей свет, посторонился, пропуская Владу.

Эта квартира в отличие от предыдущей была смежно-двухкомнатной. В гостиной — старомодная стенка, протертый чуть ли не до дыр палас болотного цвета на полу и даже, верх роскоши, цветной телевизор! Правда, старый и с наверняка севшим кинескопом. Но хоть новости можно будет узнать — про убийство Самохвалова, например.

Влада поежилась.

Есть же счастливицы, которые могут смотреть «мыльные оперы» да еще и плакать над судьбой далеких мексиканок. А вот ее интересует теперь в основном криминальная хроника. Впрочем, что в этом удивительного? Учителя интересуют новости об образовании, депутата — о политике, киллера — об убийствах…

Стас помог ей снять куртку, попробовал обнять, но Влада воспротивилась:

— Перестань, мы же не в «замке».

— К сожалению. Мне он часто во сне снится. Не столько «замок», сколько ты. Я все время спасаю тебя от людоеда и все время не успеваю. Он отталкивает меня, бежит за тобой и захлопывает перед самым моим носом дверь. А я бью кулаками в стену, кричу и от этого крика просыпаюсь.

— Мне тоже иногда снится «замок». Я голодна, прокрадываюсь к холодильнику, людоеда поблизости нет, я открываю дверцу, предвкушая обед, но в холодильнике… В холодильнике лежит зампрокурора, и в голове его дырка. Я тоже просыпаюсь, правда, без крика.

Стас, не ответив, прошел на кухню, Влада за ним. Раковина, стол, два шкафчика, три полочки… Скромненько, но все необходимое есть.

— В холодильнике есть кое-какие продукты. Давай устроим маленький праздник.

— И что же мы будем праздновать? Очередную неудачу?

— То, что мы оба все еще живы и даже не ранены. Завтра Кукловодов прослышит про наши художества — и кто знает, что с нами будет?

— Ничего хорошего.

— Ты не могла бы что-нибудь наврать родителям и пожить пока здесь?

— Пока — это до каких пор?

— Пока не выяснится реакция Кукловода. Если нам сегодняшняя неудача сойдет с рук — ты возвращаешься к родителям. Если нет…

— Что тогда?

— У нас теперь есть пистолеты. Я буду провожать тебя до школы и встречать. Нас будет не так просто… убить.

— Интересную тему ты выбрал для вечернего разговора с нравящейся тебе девушкой.

— Ты ведь любила раньше кино «про жизнь»? Все девочки такое кино любят. Вот и тема у меня соответствующая — про нашу с тобой жизнь.

Влада колебалась. Она устала и хотела домой. Но домой ехать было страшно — Кукловод мог позвонить в любую минуту, и, кто знает, не могут ли в любую же минуту ворваться в их дом несколько человек в масках? Там она будет одна, а здесь… Стас прав: вдвоем они еще могут отбиться, поодиночке вряд ли.

— Иногда мне кажется, что мы с тобой смотрим кино, но чересчур увлеклись и забыли, что сидим в кинозале. Нужно только отлепить глаза от экрана и…

— Да, лучше смотреть кино про такую жизнь, как у нас, чем жить ею. Хотя… Если это единственный вариант, при котором ты можешь — хотя бы изредка — быть со мной, я, пожалуй…

Стас посмотрел на Владу, понял, что ляпнул что-то не то, и резко изменил тон:

— Прости. Тебе-то каково? Мало того что жизнью рисковать приходится, еще и я на твою голову…

— Если бы только на голову… — усмехнулась Влада. — Ты, конечно, ужасный эгоист. Ради того, чтобы спать с понравившейся девчонкой, готов подставить ее под пули… Хороший образец мужской логики!

Стас обиженно поджал губы. И без того тонкие, они вообще превратились в ниточку.

— Сам напросился, — пожалела она Стаса и, подойдя к нему, чмокнула в щеку.

Стас просиял, потянулся к ней, но Влада резко отстранилась.

— Вначале ужин. Я голодна, как людоед из замка. У тебя в холодильнике что-нибудь вкусненькое есть?

— Есть! Шампанское, шоколад, сыр, виноград и даже икра, черная и красная!

— Ты думал, что…

— Что нам будет что отпраздновать.

Влада вдруг поняла, что ей не хочется ехать домой, к маме, не хочется ее борща… «Их» со Стасом квартирка показалась ей вполне уютной. Через секунду она поняла почему — ведь сюда вряд ли позвонит Карабас… А еще через две секунды до нее наконец дошло, что на этот раз Кукловодов их не простит, что уже завтра или послезавтра их схватят и, поиздевавшись вдоволь, убьют, и сегодня — их последняя со Стасом ночь. Наивный, смешной мальчик Стас! Думает, что они все еще в виртуалке. Кажется, это называется «неадекватное поведение». Открыть ему глаза? Вернуть из виртуальности в ужасную реальность?

— Ну что же, будем праздновать сам факт продолжения нашего существования. Ты нарежь сыр и помой виноград, а я сделаю траурные бутерброды, — распорядилась Влада.

Стас, просияв, бросился вынимать из холодильника продукты. На слово «траурные» он не обратил внимания.

Милый, наивный мальчик Стас. Только завтра он поймет, что эта ночь была для него во всех смыслах последней, только завтра…