Сказка для взрослых

Глава 1

Стольный град. Терем царевича Святослава. А дальше и так понятно будет.

Царевич Святослав (для близких Свят), царевич Саватий (или Савва, а для близких Сова), царевич Иоанн (или Иван, а для близких Нюха), Лавруха (Лавр, постельничий и доверенное лицо царя Святогора), Миня (постельничий Святослава), Григорий Белорыбский (камердинер царя Святогора), Нюша (девушка Святослава), Кузьма (главный конюх царских конюшен).

День у Святослава не задался с самого утра. Под вопли первых петухов, когда розовые лучи солнца только начали красить в немыслимые цвета оконную раму, кто-то нагло заколотил в дверь и даже попытался просунуть в спальню свою мерзкую рожу.

Метко брошенный сапог поразил агрессора прямо в лоб, заставив ойкнуть и завопить дурным голосом:

– Камердинер его царского величества с личным посланием!

Затолкав поглубже под одеяло лохматую голову синеглазой девицы из дворни, царевич накинул халат и рявкнул:

– Входите! - после чего в покои бочком протиснулись, держащийся за распухший нос, царевичев постельничий Миня и батин камердинер Григорий Белорыбский.

Убедившись в отсутствии непосредственной угрозы жизни и здоровью, последний гордо выпрямился и изрёк:

– Царь приглашает тебя, царевич, на семейный обед. В два часа по полудни.

Изложив эту нехитрую весть, визитеры шмыгнули за дверь, а царевич уселся на кровать в крайне расстроенных чувствах. Знаем мы эти «обеды». Опять начнут стращать и уговаривать жениться.

Пора было делать ноги.

Под окном, как на зло, прогуливалась стрелецкая охрана. На крыше терема, громко топая и беззлобно переругиваясь, бродили трубочисты. Обложили со всех сторон!

В таких случаях все чувства Святослава обострялись, как у дикого зверя. Нацепив Нюшкин сарафан и повязав голову её цветастым платком, царевич, с трудом, протиснулся в узкое оконце нужника и свалился в заросли репейника, любовно взращиваемые на задворках терема. Отсюда до конюшни было рукой подать. Пропустив стрелецкий патруль, Святослав молнией метнулся в широко раскрытые ворота.

Царские конюшни встретили его подозрительной тишиной и прохладой. В стойлах было пусто. То есть абсолютно.

Такого царевич припомнить не мог. Что бы у царя под рукой и ни одной свободной лошади? Это же не крестьянский хлев. А где его любимец? Да хотя бы одна стрелецкая заводная?

Ругнувшись, Святослав выломал запертую изнутри дверь каморки главного конюха и выдернул мерзавца на свет божий.

– Где кони, Кузя? – рявкнул царевич, поднимая главного конюха за шиворот и глядя в выпученные глаза последнего. Фактически повешенный Кузьма, вяло болтал в воздухе ногами, пучил глаза и издавал нечленораздельные сипящие звуки.

Поставив жертву на ноги и слегка ослабив хватку, Святослав повторил вопрос:

– Куда коней подевал, гад?

Кузьма судорожно вздохнул и попытался рухнуть на колени:

– Не гневайся царевич! Царский приказ – всех коней выгнать на луг для ветеринарного осмотра. Ещё с вечера управились. Твоих осмотрят в первую очередь. Аккурат после обеда возвернём.

Святослав обречённо присел на деревянную скамью. Деваться было некуда. В проёме ворот стоял и ослепительно улыбался царский постельничий Лавруха – тёмных дел мастер и доверенное лицо государя. А из дальнего конца конюшни приближались звуки чеканной поступи стрелецкого дозора.

– Оденься, царевич, и пойдём в мой терем, – пророкотал царский постельничий, протягивая Святославу ворох одежды, – У меня погостишь. Завтрак уже готов. Царский приказ, – добавил он миролюбиво, заметив напряженную позу царевича.

В Лаврухиных покоях обнаружились младшие братья, с мрачными мордами восседавшие на широченной лаве, использовавшейся, по слухам, не только для сидения или ночлега, но и для порки розгами строптивых домочадцев обоего полу.

Нюха явно был пойман без своих причиндалов, потому в толщину убавился вдвое, напоминая уменьшенную и по воробьиному нахохлившуюся копию Саввы. Сова же, в какой-то драной дерюге и с ворохом одежды на коленях, затравленно озирался по сторонам в поисках несуществующего выхода.

Зрелище было то ещё. Но почему-то веселиться Святославу не хотелось. И разговаривать тоже.

В горницу вплыла жизнерадостная Лаврухина морда, продемонстрировала не по-стариковски полный набор зубов (каким наслаждением было бы исправить это безобразие!) и пригласила царевичей откушать что бог послал.

Деваться всё равно было некуда, потому троица «узников» безропотно поплелась в столовую.

При взгляде на накрытый стол стало ясно, что бог явно благоволит, как к самому Лаврухе, так и к его поварам. В животе Святослава заурчало. Утробы братьев отозвались эхом.

На какое-то время жизнь перестала казаться мрачным колодцем без дна. Молодёжь, в попытке сбежать от неизбежного, явно нагуляла аппетит.

Когда процесс уничтожения царевичами съестного несколько замедлился, дядя Лавр промокнул губы салфеткой и примирительно забубнил:

– Напрасно сбежать пытались. Никто вас заставлять жениться не собирается. Крёстная вам подарки прислала. Получите и свободны.

От удивления братья даже перестали жевать. Это было что-то новенькое. А если учитывать, что тут замешана Крёстная, то, и вовсе, опасное и непредсказуемое.

Сытых, умытых и при полном параде царевичей проводили не, как обычно, в родительские покои, а в тронный зал, где на троне восседал Царь во всем величии и при полном наборе властных регалий. Мамуля тонула в огромном кресле по левую руку от самодержца. Бояре гордо прели вдоль стен. И никаких признаков обещанного обеда.

Перед троном стоял небольшой, скромно украшенный стол, на котором лежали три совершенно одинаковых свёртка величиной с ладонь Святослава.

Царь слегка прокашлялся и изрёк сочным и раскатистым басом, от которого невольно начинали трепетать не только подданные, но и прожженные интриганы – чужеземные послы да всего в жизни повидавшая заезжая купеческая братия:

– Подарок Крёстной выбирает царевич Святослав! Подойди, сын.

Святослав подошел к столу и попытался схватить первый попавшийся свёрток, но в ладони обнаружилась пустота. Вторая попытка оказалась не лучше первой. Возникли сомнения кто кого выбирает. Тогда царевич просто протянул к свёрткам руку и тут же ощутил на ладони тяжелый, как валун и горячий предмет, который машинально сунул в карман кафтана. Затрещали швы, из-за чего пришлось ухватиться за бок и по-дурацки прихрамывать, возвращаясь к братьям.

Царь дождался, когда царевич станет на своё место и пророкотал:

– Подарок Крёстной выбирает царевич Савватий! Подойди сын.

Сове повезло больше. Видно угадал, что именно ему назначено судьбой. Глянул на свёрток, сунул в карман и спокойно вернулся к братьям.

Казалось, что всё ясно, и вызов третьего брата – пустая формальность, но третий свёрток просто не пожелал отдаваться.

После того как батя пророкотал:

– Подарок Крёстной забирает царевич Иоанн, – Нюха подошел к столу и попытался взять одиноко лежащий подарок. Не тут то было. Свёрток оказался приклеенным к столу. Намертво.

Попытка царевича прихватить свёрток вместе со столом, сопровождавшаяся сдержанными смешками окружающих, тоже не привела к успеху. Данный предмет мебели явно составлял единое целое с полом и отчаянно сопротивлялся разрушению.

Царевич зарычал, уперся в стол ногой и, покраснев от натуги, отодрал сверток от столешницы. Подарок оказался на удивление лёгким, даже, можно сказать, невесомым. Стоило Ивану ослабить хватку и он взлетел под своды тронного зала. Пришлось гонять дворню за стремянкой и ловить подарок с её помощью.

Бояре украдкой вытирали слёзы, сохраняя невозмутимое выражение морды-лица. Царь-батюшка властитель добрый и отходчивый, но кто его знает, что самодержец учудит в гневе. Палач у государя был торопыга и виртуоз. Могли и не успеть помиловать.

Когда одаренные Крёстной царевичи, наконец, выстроились в ряд, царь велел удалиться боярам и слугам. С лязгом захлопнулись створки парадной двери. Стража встала у всех входов и выходов, а хмурый Лавр беспокойно закружил серым волком по многочисленным коридорам и лестницам вокруг тронного зала.

Царевичи не понимали, что от них ещё требуется, потому с трудом сохраняли невозмутимый вид.

Повесив корону на выступ трона, батя подошел к наследникам, вздохнул и начал издалека.

– Про это мало кто помнит. Крёстная редко дарит подарки. Но Лавруха вычитал в старинной книге, что подарки эти не простые. Вы получили и дар великий, и судьбу. А от судьбы не уйдёшь, как ни старайся. И если кто-то, кроме получившего подарок, узнает, что в свёртке – обоим смерть лютая и неминучая. Может и не сразу, но наверняка.

Больше ничего выяснить не удалось. Так что идите, сыновья мои любимые, по своим теремам, запирайтесь в место тайное, если оно у вас есть, и смотрите, что вам судьба уготовила. А мне ничего не рассказывайте.

И пусть на всё будет воля божья.

Братья-царевичи низко поклонились царю-батюшке и отправились по домам.

У Святослава имелась тайная кладовая, где хранилось редкое оружие, казна царевича и всякие мелочи, про которые не хотелось рассказывать кому-нибудь, даже братьям. Комната была маленькая, больше похожая на щель между стенами. Широкоплечий царский сын с трудом туда помещался боком. Зато снаружи это ничем не отличалось от стены между спальней и кабинетом. Хоть с этой стороны смотри, хоть с той.

Царевич велел страже никого не пускать, а настойчивым просителям морды бить, аки супостатам.

Зайдя в кабинет, он привалил дверь диваном, а окно – письменным столом, после чего встал на нужную половицу и ударил кулаком по пятачку вепря, убитого в молодости из охотничьей придури и щенячьего азарта. Полки с книгами чуть раздвинулись в стороны, образовав узкий лаз в тайник.

После того, как Святослав протиснулся в тайное помещение, они бесшумно встали на место. Из махонького оконца под потолком лился слабый свет, едва освещавший стеллажи с вещами и крошечный стол у дальней стены. Положив сверток на стол, царевич принялся распаковывать подарок Крёстной…

Глава 2

Терем царевича Савватия.

Царевичи Святослав (для близких Свят), Саватий (или Савва, а для близких Сова) и Иоанн (или Иван, а для близких Нюха).

Братья собрались у Саввы, как делали это уже не один год. Только вместо обычной весёлой пирушки получились занудные посиделки. Каждый думал о своём и никто не спешил начинать разговор.

Иван возился с очередной своей игрушкой. Савва, за письменным столом, листал толстенную книгу, делая в ней пометки. А Святослав просто сидел, тупо уставившись в стену.

– У меня – месяц, – пробурчал Иван, пытаясь поставить сопротивляющуюся этому деталь на место.

– У меня – неделя, – отозвался Святослав, внезапно метнув в стену нож, который вошел в деревянную панель чуть ли не по рукоять.

– А мне время не указано, – Савва швырнул перо на стол и угрюмо посмотрел на братьев, – Ну, Крёстная, и зараза! Лишить всего, к чему прикипел душой.

– Ты не очень-то расходись. Нам твои секреты без разницы. Со своими бы управиться, – Святослав выдернул нож из стены, отошел на другой конец покоев и снова клинок, мелькнув молнией, глубоко вошел в стену.

Иван отложил игрушку, куснул ноготь на большом пальце и ухмыльнулся:

– Вас на месте друг друга вполне представляю. Свята подтянуть по математике и бухучету, свозить пару раз на торги заморские и толк будет.

А тебя Сова достаточно освоить премудрости военной стратегии и научить рубиться строем. Из лука ты лучше Свята стреляешь.

– Ты ещё детство вспомни, – вскинулся Святослав, – пусть на скаку хоть в стоячую мишень попадёт.

– Ладно. Ты лучший воин из нас троих. Но я то вообще никакой. И меня в защитники отечества?

– А меня в твои подвалы. Это как? – от возмущения книга выскользнула из рук Саввы и шлёпнулась на пол, – У меня стройка. У меня контракты. Я ничего не понимаю в твоей хиромантии.

– А куда деваться? – Святослав вырвал нож из стены и сунул в ножны, – Судьба начертана именно так. Кто-то сомневается в пророчестве Крёстной? Вот именно. Давайте думать, как из всего этого выбираться будем.

– Втроём должны выбраться, – в голосе Ивана не было уверенности, но мысль понравилась всем.

– У тебя Сова время не указано, значит на торги поедем вдвоём. Когда они?

– Через месяц. После сбора урожая. Ну, и Чёрный Заяц скот грозился пригнать на продажу.

– Ещё раз побратима так назовёшь – получишь по морде.

– Ой! Напугал ежа голым задом!

– А ну заткнулись, мордовороты безмозглые! – Неожиданно вспылил Иван. – Тут не понятно, как жить дальше, а им кулаки почесать захотелось. Когда начнёшь из меня защитника отечества делать?

– С утречка и приступим, – удивлённо ответил Святослав.

– Тогда, Сова, дай ему какую полезную книгу и пойдём смотреть моё хозяйство.

– Какую ещё книгу? – озадаченно спросили Савва и Святослав хором.

– Да какая разница. Он у нас не большой любитель глаза слепить. Дай что попроще и с картинками.

– Устав караульной службы пойдёт? Там половина страниц – схемы да картинки.

– Да я сам его писал и знаю наизусть!!! – возмущенно взревел Святослав.

– Ладно. Вот держи. – Савва снял с полки и сунул в руки Святослава толстенный том в солидном кожаном переплёте с золотым тиснением и прочими изящными деталями. На обложке витиеватыми буквами было написано: «Об обычаях и манере общения в странах заморских».

– До поездки выучишь наизусть. А то ещё опозоришься с тобой.

Святослав презрительно глянул на брата, развалился в огромном кожаном кресле и углубился в чтение.

– Идём Савва. А то у меня там эксперимент накроется, – вдруг засуетился Иван и младшие братья двинулись на встречу неизбежному.

Стольный град. Терем царевича Ивана. Институт.

Царевичи Иван и Савва, Провидица (зав отделом прогнозирования и провидения Института).

Терем Ивана, по его просьбе, построили за городом, у реки. Пришлось ехать через главные ворота Стольного Града, над которыми был повешен уже слегка выцветший на солнце плакат с царским указом о несметном богатстве, которое получит тот, кто найдет царевну Василису.

Васька пропала давно. Как-то, во время трапезы, вдруг встала из-за стола, заявила, что её зовёт Крёстная, и вышла, не попрощавшись, как и не было её. Когда спохватились и кинулись искать – царевны и след простыл. С того времени и висит царёв указ всюду, где народ, особенно заморский, часто бывает.

Унылая серая коробка Ванюхиного терема ничем не радовала глаз. Разве что была проста и удобна в строительстве. Братья свернули с тракта и, оставив лошадей в конюшне, направились к дому. Из прихожей вела широкая лестница в подвал, который встретил их прохладой и полумраком, мгновенно сменившимся ярким светом, мало напоминающим солнечные лучи. В помещении ничего и никого не было. Только бледно-салатовые стены, ослепительно горящий потолок и железная дверь вдали, над которой огромными красными буквами было написано странное: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью».

– Старшая провидица песенку услышала. Теперь бубнит её себе под нос. Народу нравится. Очень точно отражает тематику учреждения.

По мере того, как царевичи двигались вперёд, становилось понятно, что дверь – это огромные ворота без каких-то ручек, замков или хотя бы щели между створками.

Иван порылся в карманах, чем-то щёлкнул и ворота плавно уползли вверх. За ними обнаружился длинный тускло освещённый коридор с множеством дверей по обеим сторонам, на которых были нанесены цифры, а иногда и странные знаки.

– Мы сейчас в конференц-зал. Знакомиться с коллективом. Только заскочим по дороге в лабораторию.

К месту, именуемому «лабораторией» вела дверь с цифрой «63» и знаком, напоминающим трезубец.

В маленькой прихожей их встретило очкастое и тощее существо, предположительно женского полу, в бледно зелёной рубашке без воротника и штанах того же цвета. Существо, при виде Ивана, вскочило с табурета, поправило на голове салатовый колпак без бубенчиков и затараторило:

– Левая спит. Правая ругается матом. Коренник молчит и от всего отказывается.

– Даже от ягнёнка? Он же его обожает.

– И от ягнёнка, и от поросёнка. Даже от водки с квашеной капустой.

– Психолога приглашали?

– При виде Ганса оживился. Видно решил, что это обед привели. А потом опять замолчал.

– Пошли глянем.

Через маленькую, но очень толстую, железную дверь они протиснулись в огромное помещение, чем-то напоминающее пещеру. В самом центре «пещеры», на возвышении, лежал сказочный трёхголовый дракон.

Левая голова дракона сладко посапывала, прикрыв морду лапой, средняя безучастно таращилась в пространство, зато правая, похоже, даже обрадовалась посетителям.

– Явились, козлы мокрохвостые! – восторженно взревела она. – И ты, коза очкастая, по мою кровушку припёрлась. Не дам! Отольются вам гадам драконьи слёзы.

Иван взмахнул рукой и две бодрствующие головы с глухим стуком упали на пол, после чего храп троекратно усилился.

– Ещё раз полное обследование. После завтра вечером жду с отчетом об эксперименте. Будем решать, что делать дальше.

Пропустив очкастую в дверь и подтолкнув туда же остолбеневшего брата, Иван закрыл за собой вход в пещеру дракона, после чего повел Савву по лабиринту коридоров, похоже, совершенно безразмерного подвала.

Конференц-зал оказался очень похож на театр, только вместо сцены была огромная школьная доска, перед которой стоял стол на дюжину седоков и ораторская трибуна.

– Тоже Провидица подсмотрела? – тихо спросил Савва.

– Нет. Сам придумал. Ты ж это строил. Не уж-то не помнишь?

– Я думал это склады и лаборатория твоя премудрая. Да и куда меньше всё было.

– Пришлось поработать с пространством. Имеются специалисты.

Конференц-зал быстро наполнялся странной публикой в салатовых робах и обычной одежде. Тут встречались и степняки и даже мавры. Но большая часть народа отличалась только цветом волос.

– А откуда они узнали, что сюда надо прийти?

– Провидица. Она у нас по организационным вопросам.

– Предсказала? Так чего они так долго собираются?

– Нет, – улыбнулся Иван, – Не предсказала, а оповестила. Она у нас привратником работает. По совместительству. Прогнозы и прозрения – дело ненадёжное. А понять, чего я хочу, для неё пара пустяков.

Когда на скамьях не осталось свободных мест, к трибуне вышла невысокая женщина средних лет в тёмно-синем платье до земли. Шею её украшало ожерелье из рубинов. Мочки ушей оттягивали массивные рубиновые серьги. А копна рыжих волос на голове была стянута простым кожаным ремешком

Женщина слегка кашлянула и по помещению разнёсся громкий ясный звук. Люди в зале перестали переговариваться и обратили взгляды на трибуну.

– Она в институте собрания и заседания ведёт. Прозрения – дело ненадёжное. Да и председательствовать у неё получается лучше всех. – Прошептал Иван на ухо Савве.

– У нас сегодня важное сообщение директора, – объявила Провидица и села за стол.

Иван встал за трибуну, ненадолго задумался, словно решаясь на что-то, а потом начал говорить:

– По, не зависящим от меня, причинам я вынужден оставить пост директора института. Новым директором назначаю своего брата – царевича Савватия. У него нет достаточного опыта научной работы, зато он администратор со стажем. Надеюсь, что вы поможете новому директору на этом посту. Со своей стороны, обещаю не оставлять институт без внимания и оказывать посильную помощь в научных разработках.

Иван вернулся на своё место, а в аудитории наступила мёртвая тишина. Только Провидица, определённо, ничему не удивилась.

– Какие будут вопросы и предложения? – произнесла она бесстрастно. – Советую поторопиться. У царевича мало времени и много непривычных дел, не терпящих отлагательства.

По рядам пронеслись шепотки и началось какое-то шевеление. Наконец на трибуну выбрался мужчина в годах с гривой седых волос вместо прически и пронзительным взглядом поверх крючковатого носа.

– Мы вас не понимаем, царевич. Именно сейчас, когда нам удалось подобраться к проблеме нулевой энергии, вы трусливо сбегаете от ответственности. Неужели не понятно – без вас тут половину тем придётся закрыть.

– Больше! – крикнул кто-то из верхних рядов. Крик был поддержан одобрительным ропотом собрания ученых.

– Лично я не знаю, как мы закончим работы по проекту 63. И пространственный контур всё время барахлит. Того и гляди схлопнет нас тут всех в лепёшку.

– А я здесь при чем, – взвился Иван, – Вас, Рахман, сколько раз просили подготовить техзадание для создания отсекателя помех? И что? Опять без меня сидим и ждём чего-то. Это, между прочим, и вас касается, Исидора Карловна.

– Что, я против? – запальчиво вскочила с места обширная матрона, очень похожая на купчиху. – У моих лаборанток и так голова кругом. Со всех сторон заявки и претензии, что ничего не делаем. Продохнуть некогда. Без четкого техзадания работать не будем.

Савва совершенно не понимал, о чем спор. Зато другое ему было очевидно. Какой же бардак тут развёл братец! Игрушка – она игрушка и есть. Почему-то нахлынула злость и непреодолимое желание высказать этим уродам всё, что он о них думает.

– Слово предоставляется директору института пограничных наук, царевичу Савватию, – невозмутимо произнесла Провидица.

От неожиданности Савва не сразу отреагировал на сказанное. Говорить, почему-то, расхотелось. С большим трудом царевич заставил себя встать за трибуну.

Сотни внимательных и совсем не глупых глаз нацелились на выступающего, заставив последнего слегка вспотеть и поперхнутся первой фразой. Прокашлявшись царевич молча уставился на слушателей.

Пауза затягивалась и аудитория начала волноваться, что проявилось россыпью смешков и шепотков, прокатившейся по рядам ученой братии. Когда дошло до разговоров вслух и смеха, Савва продемонстрировал, что не только царь-батюшка способен повергнуть слушателей в трепет.

– Что? Все сразу хотите мне что-то сказать? – проревело над головами слушателей, – У каждого будет такая возможность. Тебя как звать-величать, уважаемая? – обернулся он к Провидице.

– Можно просто Провидица, – почему-то слегка зарделась та.

– Назначаю тебя главным приказчиком института.

– Может лучше ученым секретарем? Мне как-то привиделось …

– Всё равно. Коль больше нравится, можешь так называться. Завтра к утру мне список работников с указанием кто чем занят. И список руководителей лабораторий, так вроде это здесь называется, на приём в порядке важности задач. Согласуешь с царевичем Иваном. У меня всё, – громыхнул напоследок Савва и братья чинно удалились из аудитории.

Глава 3

Стойбище народа тартар.

Царевич Иван, Айдар (князь народа тартар), Расим (друг Айдара), Дамира (сестра Айдара).

Иван ехал по степи, с дрожью вспоминая неделю «подготовки». Всё тело ныло или болело. Седло бередило воспоминания о бешеной скачке, выдававшейся Святом за уроки верховой езды.

Братья с детства использовали его в качестве боксерской груши и манекена для борьбы. Поэтому царевич был уверен, что не такой уж безнадёжный хиляк и неженка. Свят в два счета убедил его в обратном.

В первый день долго куда-то бежали, нагрузившись доспехом и оружием. Потом ехали на лошадях по чащобе и немного по болоту. И в завершение испытаний Ивана лупцевали деревянными саблями сразу несколько стрельцов.

После занятий Свят сказал, что для начала не плохо, но завтра будут настоящие нагрузки. С мыслями о том, что завтра его ожидает кошмар в квадрате, Иван думать забыл и о неудавшемся эксперименте, и об офигевшем от знакомства с институтом Сове. Стоило прикоснуться головой к подушке, как сердобольное сознание покинуло своего обладателя.

Неделя не промелькнула, а испарилась в круговерти испытаний и мучений. Легче не стало, но хотя бы уже удавалось сохранять ясное сознание до вечернего забытья. Известие о поездке в степь воспринялось почти без интереса. В степь, так в степь.

Наконец показалось стойбище Айдара – внешне беспорядочное и бескрайнее море шатров, костров и повозок кочевого народа.

Высланные на встречу гостям воины, давно ехали рядом, весело болтая с охраной царевича. А вот в самом селении, похоже, никто их встречать не собирался. В центре стойбища, рядом с шатром князя, собралась толпа. Оттуда доносился смех и громкие крики.

Подъехав поближе, Иван обнаружил, что интерес людей относится не к хоромам Айдара, изображающим многоэтажный шатер, а к совсем небольшому сооружению, представлявшему собой что-то среднее между сараем на колесах и кораблём, выброшенным на берег. Вдруг из трюма «корабля», под смех и улюлюканье толпы, вылетел разодетый юноша, смачно шлёпнувшись на вытоптанную тысячами ног землю. Толпа восторженно взревела, после чего красавчик очумело взвился на ноги и рванул наутёк.

– Дамира жениха выбирает – оскалился ехавший справа всадник, кажется Расим. – Скоро женихи закончатся. Так и останется старой девой.

Увидев не понимающе округлившиеся глаза Ивана, спутник пояснил.

– У нас такой обычай. Невеста должна устроить жениху проверку на искренность чувств и пригодность для брачных уз. Обычно, это простая формальность. Молодые давно знакомы и родители согласны. Жених должен продемонстрировать силу, ловкость и умение поладить с будущей супругой. Что-то вроде игры на публику. А Дамира уперлась и ни в какую. Пусть мне будущий муж докажет, что мужчина.

– Это как?

– Я толком и не знаю. Неудачники молчат да краснеют. Дамира тоже не признаётся. Предполагается, что жених обязан войти в шатер и вынести невесту на руках к свидетелям. Но пока все соискатели вылетали через окна. Что тутскажешь – сестра князя. Единственная и любимая. Может себе позволить и не такое. Говорят, у Святослава были шансы. Злые языки шептались, что она по нему сохнет. Но царевич не из тех, кто женится по своей воле. Они с Айдаром предпочитали пьянки в обществе друзей и наложниц. А с сестрой князя нянькались, как с ребёнком, потакая всем её прихотям. Та росла среди мужчин и прихоти у неё получились мужские – охота, война да мордобой. Рука у Дамиры тяжелая. Самому как-то прилетело. Невероятная женщина.

Иван представил себе девушку, способную свалить ударом здоровенного мужика и поёжился. Вот уж кому-то повезёт.

– А почему тогда столько претендентов?

– Если бы ты всё знал, удивился ещё больше. Айдар объявил, что лично прирежет мужа сестры, если заметит, что он чем-то её не устраивает. При этом было сказано, что никакого калыма не будет.

– И всё равно сватаются?

– Погоди. Сейчас сам всё увидишь.

Борт «корабля» раскрылся метрах в полутора над землёй и к зрителям выпрыгнули несколько высоких девушек в серых костюмах. Княжна отличалась только короткой прической и обручем на голове. У остальных девушек волосы были стянуты пучком на затылке.

Дамира Ивану не понравилась сразу. Наглые глазищи в пол лица, презрительно поджатые губы и тело опытного бойца, лишенное женской утонченности и грации. Точнее грация была – пантеры перед прыжком. Упаси нас боже от таких женщин!

Когда княжна подошла к спешившимся гостям, оказалось, что она ещё и чуть выше Ивана.

«Нежное создание» оценивающе оглядело почему-то зардевшегося царевича и, под сдержанное хихиканье окружающих, томно проворковало:

– Ты чья будешь, красна – девица?

Ивану показалось, что его уши сейчас расплавятся и стекут по плечам на взмокшую спину. С трудом взяв себя в руки, он солидно прокашлялся и рявкнул, что было сил:

– Царевич Иоанн к князю Айдару с личным посланием!

Княжна сморщила носик и слегка склонила голову в приветствии.

– Извини, царевич. Обозналась. Брат тебя ждет.

И потеряв всякий интерес к собеседнику, в сопровождении воинственных девиц, удалилась по своим делам.

– Ну, что? Видал? – прошептал на ухо Ивану Расим.

– Что видал?

– Какая красавица!

Ивану хотелось сказать, где он «видал» эту «красавицу», но глаза Расима горели от восторга, а физиономия просто светилась таким обожанием, что пришлось прикусить язык и, в меру наличных актерских возможностей, тоже продемонстрировать восхищение.

Княжеские покои поражали воображение, хотя Иван и сам приложил руку к созданию этой махины. Просто собранным и разукрашенным терем видеть не довелось. Большое трёхэтажное сооружение легко разбиралось и собиралось, позволяя Князю путешествовать с комфортом вместе со своими подданными.

На краю степи, там, где Великая река несла свои воды в дальние страны, уже давно стоял город, в котором кочевники зимовали, учились и лечились, где несколько раз в году бурлил огромный базар, собирая купцов с пол мира и товары с обеих половин.

Но летом табуны и стада княжества кочевали с пастбища на пастбище. И князь предпочитал разделять судьбу своего народа.

На первом этаже княжеского терема «бдительная стража» резалась в кости и совершенно не заинтересовалась гостями. Почему, царевичу стало ясно через мгновение, когда потолок раздвинулся и оттуда спустилась лестница, а высокий голос звонко провозгласил:

– Посланники к его княжеской особе.

На втором этаже всё было по-другому. Стража в одинаковой черной одежде, встретила царевича с сопровождающими недоверчивыми взглядами и пропустила в княжеские покои только Ивана.

Айдар сидел в любимом кресле мрачнее тучи. На полу у его ног валялись обрывки свертка, подозрительно напоминавшие те, что недавно остались от подарка Крёстной.

– Крёстная подарила? – спросил ошарашенный Иван.

– Отец принёс. Ночью.

– Но он же умер давно?

– А то я не знаю. Садись. Чего приехал?

– Обучаться ратному искусству. Теперь я вместо Свята буду.

У князя отвисла челюсть.

– Ты что белены объелся?

– Думаешь меня это радует. Я не воин и ничего с этим не поделаешь. Но и с Крёстной спорить бесполезно. Её слово – последнее.

– А почему мне рассказываешь?

– Крёстная разрешила. Тебя тоже, вижу, запрягли, куда не хочется.

– В рядовые погонщики.

– Бред.

– Для меня Отец, что для тебя Крёстная.

Царевич и князь надолго замолчали, не понимая, как жить дальше. Первым молчание нарушил князь.

– На Дамире женишься. Князем будешь.

Иван подавился ответом и закашлялся до слёз.

– Не буду, – просипел он, слегка отдышавшись.

– Чего не будешь?

– И князем, и жениться. Крёстная про это не говорила.

– А защищать землю нашу она говорила?

– Говорила.

– Ну, вот. Тут и начнёшь.

– Да на что я гожусь? Сам посуди. Местных обычаев не знаю. Да и сестрица твоя меня из сарая выкинет. С большим удовольствием.

– Не выкинет. И обычаи знает. Да у нас тут почти, как у вас. Мою гвардию стрелецкой тьмой кличут. Когда степь отдыхает – в Граде живём. Там у меня терем, библиотека. Даже театр построили. Малышня в школу ходит.

Мы как бы и сами по себе и в государстве на службе состоим. Южную границу стережем. Налоги не платим, но и нам никакого довольствия не полагается. Сами всё добываем.

Если бы не твой батюшка, был бы я султан или хан, а так мне княжеский титул пожалован.

Иван слушал. открыв рот. Ну, батя! Ну, хитрец. «У нас дружба и любовь с соседями!» «Названный сын – отрада очей моих». Забыл самую малость сказать, что подданные верны государю. Хотя воли их никто и не лишал. А так даже лучше. Не то набегут советчики да приказчики из царского окружения и житья не дадут. До чего же батя – Царь! Куда нам до него.

– Я, Айдар, не против. В перспективе. У меня ещё почти три недели на подготовку. Потом к братьям наведаюсь: стратегия, так…

– Не наведаешься. У меня три дня.

– Крёстная, за что?!!!

– Сейчас Дамиру позовём. Поговорим.

Дамиру «звали» часа два. С половиной. За это время князь с царевичем успели попить чаю, потом отобедать и даже устать ждать.

Фурия, влетевшая в княжеские покои, мало чем напоминала ленивую пантеру, готовую поиграть с жертвой. Одежда на ней была местами порвана, под глазом наливался синяк. Правое плечо украшала не глубокая, но длинная царапина.

Следом за княжной в покои князя вошли два мордоворота в черном и встали у княжеской сестры за спиной. В одном из них Иван с трудом узнал своего попутчика.

– Если я приказываю кого-то ко мне привести, его приводят. Живого или мёртвого, если уж очень строптив и смертоносен. С тобой поступили гуманно. Учли, что моя сестра. Царапаться будешь или включишь мозги, сестрица?

– Не буду, – прохрипела Дамира и уселась прямо на пол. Мордовороты, после кивка князя, бесшумно исчезли за дверью.

– Завтра выходишь замуж за Ивана.

Похоже у княжеской сестры не осталось сил для сопротивления. Она хотела что-то сказать, но посмотрела на брата и промолчала.

– Объявлю царевича своим наследником. Будете править вместе. А я ухожу с нашим родом к Приюту Истукана. Там травы хорошие и река рядом. Вспомню молодость.

В словах князя не было ни оптимизма, ни желания что-то вспоминать. Одна тоска. Да и про «молодость» прозвучало как-то не убедительно. Это в тридцать то лет с небольшим.

– Гвардия не захотела оставаться. Все заявили, что желают стать пастухами и охотниками.

Дамира явно начала приходить в себя и перебралась на диван.

– Скажи мне, брат, что происходит? Моих подруг изувечили. Меня скрутили, как рабыню и приволокли к тебе силой. Случилось что?

– Если бы мог – сказал. Я должен уйти. И объяснить ничего не могу. Без тебя Иван не справится. Несколько человек из совета и десяток стрельцов я заставлю остаться. Не потому, что не хочу оставить больше. Просто некого. Я такая же гвардия, как и любой из моих людей. Мы вместе росли, вместе смотрели смерти в лицо. Быть друг без друга для нас дикость немыслимая. А те, кого оставлю, – мои ближайшие советники и охрана в дальних походах. Попрошу – потерпят. Расим будет за старшего. Доверяю, как себе.

– Кое-кто из моих тоже уйдёт. Мало у кого жених не из стрелецкой тьмы.

– Не о том говорим. Воинов у нас хватит. Если что – мы вернёмся. Да и Святослав подсобит. В первый раз, что ли?

Главное – порядок удержать. Люди разные. Есть те, кто готов отделиться. Есть смутьяны, претендующие на власть. Будет смута – уходите ко мне. А ежели до зимы продержитесь – соберёмся в Граде.

Князь вышел из покоев и вернулся с Расимом и невысоким пожилым мужчиной в одеянии священника.

– У Ивана с Дамирой завтра свадьба. Я надеюсь, что сестра не выбросит царевича в окно. Позаботьтесь, святой отец, чтобы приличия были соблюдены. А ты, Расим, организуй застолье. Денег, сколько надо, возьмёшь в казне.

Расим со священником поклонились князю и вышли.

«Молодые», впервые за разговор, посмотрели друг на друга. Один глаз у Дамиры заплыл, но зато второй справлялся за двоих, демонстрируя царевичу всё презрение и брезгливость, которые испытывала «жертва насилия и произвола». У Ивана со взглядами было похуже, но он честно старался ответить тем же.

Эта дуэль не ускользнула от внимания Айдара.

– Вы мне ещё подеритесь на свадьбе! Вас никто не заставляет любить друг друга. До зимы уж как-нибудь потерпите, а там «либо шах умрет, либо ишак сдохнет». И чтобы завтра оба были со счастливыми лицами. Кстати, Ваня, говорят ты лекарь, каких мало. Подлечишь невесту? А то срам один выдавать замуж такое пугало.

Дамира зашипела и кинулась на брата, но поймала лишь пустоту. Айдар материализовался за спиной сестры и крепко ухватил её, как котёнка, за шиворот.

– Ты не поняла ещё, что шутки закончились? В мире происходит что-то страшное и не понятное. А ты тут дуру из себя изображаешь.

Отпустив Дамиру, Айдар сел на своё место, а девушка, явно потеряв боевой задор, пристроилась у ног брата.

– Всё так плохо, Айдарчик? – тихо спросила она.

– Гораздо хуже, чем ты думаешь.

Глава 4

Стольный град. Терем царевича Савватия.

Царевичи Савва и Святослав.

Савва со Святославом склонились над списком отделов Института. Огромный письменный стол хозяина кабинета был завален схемами, рисунками и прочими документами.

– Ты же у нас военный. Не уж то не сообразишь, что из этих Нюхиных причуд можно приспособить к делу? – вздохнул Савва, потянувшись к эскизу какого-то замысловатого устройства.

– А ты сам что-то выбрал?

– Кое-что есть. Но такое странное, что пробовать надо. На той неделе покажу.

– А я вот ничего понять не могу. Зачем мне искривление пространства в бою? Что, противника отодвигать или приближать? Лучше я их залпом отодвину или придвину атакой конницы. Тоже самое получится, только привычнее и проще. А у этих «сказочников» оно ещё и через раз срабатывает.

– Может задачу поставить? Невыполнимую. Они невыполнимые любят. Пусть, например, сделают из тебя и гвардейцев твоих – сказочных богатырей, неуязвимых и смертоносных.

– Они год это будут мурыжить, а потом заявят, что пока готова только, как это, «виртуальная модель». Ни руками потрогать, ни понять, что вышло, – усмехнулся Святослав.

– Совсем, что ли, без толку Иван изгалялся?

– Почему. Противоударный костюм не только падать с крыши хорош, но и стрелу держит. И даже пулю, ежели со ста шагов и дальше. Но уж больно неудобная вещь. Боец сам себя в два раза шире становится. Даже кони пугаются.

– Может пусть заузят?

– Не выходит у них. Какие-то «особенности технологии». Вот медицину я принял в войско с радостью. В Институте готовят лекарские походные наборы и целую больницу на колёсах. Полезная штука получается. А чтобы силу войск увеличить – ничего такого нет.

– Надо задачу ставить как-то по-другому. Мы от привычного отталкиваемся, а они «сказку делают былью». Сам видел – иногда получается. Что у нас в сказках такого, чего в жизни не бывает?

– Ковёр-самолёт или корабль летучий.

– Записал. Что ещё?

– Скатерть самобранка. Полевую кухню за собой таскать не надо. Сытый воин двух голодных стоит.

– Вот видишь? Если шире посмотреть на проблему, всё не так печально.

– Ты серьёзно думаешь, что им что-то такое удастся сделать?

– Не сомневаюсь. За сроки, правда, поручиться не могу, но почему не попробовать?

– Тогда пусть пищаль стреляет без остановки и аж до горизонта, а пушка и ещё дальше. И не только ядрами, но и пулями. Не сильно бредовые идеи?

– Поверь моему небольшому опыту. Чем бредовее идея, тем больше у них азарта и результат лучше.

– Тогда пусть Змея Горыныча ручного сделают, чтобы ужас на вражеские полчища наводить.

– Ты не поверишь. Он у них уже есть, но не работает.

– Это как?

– Головы не подчиняются и с полётом проблемы. Огненное дыхание они и сами подключать не стали. Себе дороже.

– Жаль.

– Но работы продолжаются. Ладно. Всё записал и завтра раздам задания. Ты пока вникай в бухгалтерские премудрости, а я сгоняю в институт. Узнаю, как там с драконом дело обстоит.

Стольный Град. Институт. Лаборатория 63.

Царевич Савва, лаборантка вышеупомянутой лаборатории, дракон.

Из-за слегка приоткрытой двери в лабораторию № 63 доносились приглушенные всхлипы и неразборчивые причитания.

Внутри обнаружилось зарёванное Чудо в соплях и с носом деда Мороза, натёртым маленьким кружевным платочком. Очки валялись на письменном столе поверх груды исписанных бумаг и толстенной книги, очень похожей на амбарную. Наверно это она и была, только использовалась не по назначению.

– По какому поводу осадки? – поинтересовался Савва как можно менее начальственным тоном.

Осадки превратились в ливень. Чудо рухнуло личиком на руки и заревело в голос.

В таких обстоятельствах Савва вёл себя просто – выкидывал девку из спальни или горницы и быстро забывал о существовании последней. Правда, попадал в такую передрягу он крайне редко. В основном было не до баб. А с мужиками такое, на памяти Саввы, не случалось ни разу.

Но здесь был совершенно другой случай. Прежде всего следовало разобраться в причине рёва, который, скорее всего, носил производственный характер.

Слегка похлопав девицу по спине и не добившись таким образом никакого результата, Савва налил из кувшина в большую фарфоровую кружку воды и опрокинул её на голову сотрудницы.

Чудо вскочило уморительно отплёвываясь и пытаясь отряхнуть воду и опять плюхнулось на табурет, ошарашенно уставившись на Савву.

– Теперь говорить можешь?

Чудо всхлипнуло и утвердительно кивнуло.

– Тогда говори.

– Не могу я так больше. Кто я такая? Простой лаборант. Ни опыта, ни образования. А Иван исчез и даже отчет не посмотрел.

– Некогда ему было. Дела государственные. Неотложные.

– А что мне делать? Дракон меня в грош не ставит. Только молчит и матерится.

– Видел. То есть слышал. А кормить удаётся?

– Нет. Брезгует.

– Ладно. Где у вас тут драконья еда?

– Я сейчас, – пискнуло Чудо и выбежало из лаборатории.

Савва протиснулся в узкую дверцу, ведущую в драконью пещеру, и обнаружил там всё ту же картину: дракон на треть спал, на треть медитировал, а в остальном пытался всех обматерить.

– Явился, урод! – восторженно прорычала матерная голова, – Тощий какой. Небось одна кожа да кости. Даже есть противно.

– Подавишься, – хохотнул Савва и направился к дракону.

Вблизи чудовище оказалось не таким уж и большим. Максимум с быка, у которого голову заменили на три змеиные и сзади приделали длинный хвост, заканчивающийся шипастой булавой.

Дракон от удивления немного попятился, попутно проснувшись остальными двумя головами.

– Будем знакомиться? – спросил Савва, усаживаясь на какой-то ящик зелёного цвета.

Глаза у всех голов стали квадратными от ужаса. В следующий миг дракон со скоростью иноходца рванул в дальний угол пещеры, где распластался по полу за небольшим валуном.

Ничего не понимающий царевич оглянулся и обнаружил у себя за спиной всё ещё мокрую лаборантку с поросёнком на руках.

– Овечки закончились. Остались только свиньи. И мы сейчас взорвёмся. – протараторило она.

Схватив, крепко вцепившееся в свинью Чудо, в охапку, Савва с не меньшей, чем у дракона прытью достиг дальнего угла пещеры, рухнув позади чудовища.

– Слезь с хвоста, сволочь! – попыталась было возмущаться какая-то из голов, но тут так жахнуло, что вздрогнули стены и с потолка посыпались камни и штукатурка, а в пещере стало темно и душно от пыли.

Кашляя и отплёвываясь, царевич выбрался из-под кучи обломков и, почему-то шепотом, поинтересовался:

– Есть кто живой?

– Не дождёшься, – тоже шепотом отозвалась одна из голов дракона.

В этот момент центральная часть потолка пещеры обрушилась и стало значительно светлее. И страшнее. Не было никакой гарантии, что не рухнет весь остальной свод. Пришлось поторопиться с откапыванием сотрудницы. Как ни странно, активное участие в этом принял и дракон. Извлечённое из-под обломков Чудо было без сознания, в отличие от жизнерадостно похрюкивающего поросёнка.

Отпихнув свинью ногой, Савва поднял на руки практически невесомое тело и … дальше не понятно было, что делать.

На месте входа в помещение образовалась гигантская куча обломков. Другого выхода не было. С лаборанткой на руках Савва вышел в центр пещеры и посмотрел вверх.

Там был Ванин дом в разрезе. И небо. Дракон, с хрустом ступая по обломкам, стал рядом.

– Если бы ты был настоящим драконом, сейчас бы взлетели и порядок, – вздохнул царевич.

– Если бы ты не был настоящим придурком, мы бы тут не стояли, – огрызнулся дракон.

Только сейчас Савва обратил внимание, что у того одна голова вместо трёх.

– Головы куда девал, умник?

– На кудыкину гору. Не было их у меня. Осязаемый морок называется. Я же не какая-нибудь волшебная скотина, а мыслящее существо.

– А Иван почему не знал?

– Про побочный эффект эксперимента? Почему же? Знал. Только считал, что это моя врождённая особенность, которую ему удалось пробудить.

– Очень на Ивана похоже. Если что и получается, то не в связи с планами, а вопреки оным.

– Я никакие не планы. Просто заблудился и попал в их пространственную ловушку. Как жаба. Для экспериментов. Пока меня мучили летать вот это и вылезло.

– А лестницу, осязаемую, к себе пристроить можешь?

– Не могу. Только головы и крылья. Правда полностью управлять больше, чем одной не получается. И то так себе. А крылья и вовсе бесполезны. Я мужчина солидный, а тут что-то эфемерное. От стрекозы небось приспособили.

– Будем ждать пока рухнет?

– Можешь по мне забраться. Позовешь на помощь. Клади эту кровопийцу на пол и полезли.

Царевич разгрёб мусор и положил Чудо на бок. Та тихонько замычала и свернулась калачиком. Почему-то стало неспокойно и как-то странно. Заглушив в себе эти чувства, Савва, вслед за драконом, вскарабкался на вершину обвала.

Голова дракона как раз доставала до перекрытия. Вцепившись зубами в какую-то железяку, тот прошипел:

– Тафай! Лесь!

На спину чудища забраться было не сложно, а вот шея оказалась гладкой и скользкой, что заставило царевича, во время подъёма, сильно сжимать её руками и ногами. Дракон хрипел, сопел, но зубов не разжимал.

Оказавшись наверху, Савва обернулся к осоловевшему приятелю и зачем-то стряхнул пыль с его макушки.

– Не психуй. Я скоро. Эту затащи на верх. Если обвалится потолок, будет шанс уцелеть.

– Ты только побыстрее. Очень жрать хочется.

– Там же поросёнок, – крикнул Савва на бегу.

– Я сырое не ем, – послышалось в ответ.

Глава 5

Стойбище народа тартар.

Царевич Иван, Дамира (сестра Айдара), Айдар (князь народа тартар).

«Корабль на колёсах» изнутри напоминал оружейную комнату, только очень большую. На стенах висело обычное и учебное оружие, а пол устилал довольно тонкий ковер синего цвета. Дамира сидела на ковре в расслабленной позе с закрытыми глазами. Примочка явно пошла ей на пользу. Отек спал, а от синяка осталась небольшая тень под глазом. В помещении больше никого не было.

– Садись, царевич. Отдохни пока. Без испытания нам никак не обойтись. А то ещё решат, что мы нарушаем обычай.

Перспектива быть изувеченным вдохновляла не очень. Но Айдар обещал, что всё пройдёт нормально, поэтому Иван решил не переживать попусту и предоставить возможность событиям идти своим чередом. Поскольку мебель отсутствовала, пришлось тоже сесть на ковёр.

Через некоторое время явились две высоченные девицы в уже знакомой серой одежде. Поклонившись Дамире, они замерли в той же позе, что и их предводительница.

– Тебе, Иван, надо будет продемонстрировать этим слабым женщинам, что ты мужчина, – указала княжна на девиц, каждое движение которых явно демонстрировало прекрасно развитую мышечную систему и ухватки опытного бойца. – Или предпочитаешь сразиться со мной одной?

– Зачем обижать тебя, такую беззащитную? Настоящему мужчине и два таких слабых создания – непозволительная поблажка, – автоматически ляпнул Иван, сразу даже не сообразив, что несёт.

Две пары сузившихся зрачков заставили царевича внутренне содрогнуться. Но слово не воробей …

– Девочки, на этот раз без увечий. И никаких синяков на лице. Тебе, царевич, нужно продержаться против них пять минут. Пропустишь удар или нет – не важно. Главное, чтобы не запросил пощады.

Иван, почему-то, вдруг перестал бояться. Накатила злость и мгновенно расплавилась в холодную ярость. Одно дело, когда бьют братья – воины, каких мало, а другое дело бабы, пусть и здоровые, как мужики.

Соперницы были опытными воинами и явно почувствовали что-то такое. Видно поэтому не бросились сразу, а начали обходить Ивана с двух сторон, слегка помахивая деревянными саблями. Он почти прозевал их бросок, но почти не считается. Обнаружив себя в объятиях друг друга, девицы зарычали и, забыв о тактических изысках, бросились на Ивана плечом к плечу.

Слава богу по голове прилетело всего раз. Не смотря на ярость, противники помнили о приказе Дамиры. Иван тоже попадал, из-за чего одна из воительниц вынуждена была переложить саблю в правую руку. Но и одной фурии вполне хватало, чтобы гонять царевича чуть ли не по потолку.

– Хватит, – скомандовала княжна.

Обе девушки остановились так неожиданно, что Царевич не удержал равновесие и упал на колени.

– Ты что, Иван, передумал на мне жениться? Просишь руки у Зарины?

Почему-то шутка не возымела на царевича никакого воздействия. Ему было всё равно, что говорит эта смазливая дылда. Лишь бы скорее всё закончилось.

– Всё ещё в восторге от твоих прелестей, княжна, и не мыслю себе никого другого в качестве спутницы жизни, – старательно выговорил Иван, вставая на ноги.

– Ну, что ж. Тогда второе испытание. Его мало кто прошел. Попробую понять сколь умен ты, воин.

Почему-то, про «воина», прозвучало безо всякой издевки.

– Скажи мне, Ваня, сколько звёзд на небе.

– Как в сказках бают или с научной точки зрения?

– По-всякому.

– Ну, если верить исследованиям Михайло Гусляра, в сказочной традиции образ количества звёзд используется, как аллегория богатства, в зависимости от того, что считается более ценным. Как-то, много, как звёзд на небе, коней, овец, монет, драгоценных камней. В переносном же смысле этот образ используется вообще в значении много. Если же обратимся к исследованиям Гюнтера Шваба, то в западном народном творчестве …

– Хватит про сказки, а то мои девы уже остекленели. А на самом деле сколько?

– Несколько миллиардов. Я точно не помню.

– Что-то многовато у тебя получается. Даже если вокруг всей земли посчитать, пожалуй, столько не наберётся.

– То, что ты принимаешь за звёзды – целые бездны звезд, только очень далеко. Потому и выглядят, как одна звезда.

– Понятно. Вообще-то правильный ответ – две. «Очи твои, как две негасимые звезды в бездне небес».

– Ты мне не дала до поэзии дойти. Разумеется, этот образ широко используется, как в поэзии трубадуров, так и …

– Достаточно! - почему-то взвилась Дамира, – Третье задание самое простое. Сделай мне предложение выйти за тебя замуж, но так, чтобы я поверила, что это на всю жизнь. Девочки, покиньте нас, но наружу не высовывайтесь.

Ну, чего молчишь? Говори что-нибудь, чтобы хоть какое твоё «бу-бу-бу» подруги услышали.

– А что говорить?

– Какая разница. Хоть про звёзды свои, хоть про сказочников заморских.

– Может лучше обсудим, что мне делать дальше?

– И то дело. Сейчас позову подруг и сообщу им, что выхожу за тебя. Потом оденемся поприличнее, возьмёшь меня на руки и вынесешь к людям. Только на землю не опускай, пока священник не разрешит. А дальше будем сидеть истуканами пол дня, пока остальные веселятся.

– Надо потренироваться.

– Чему?

– На руках тебя поносить. А на свадьбе жених с невестой целуются?

– Нет.

– Ну, слава богу! - вырвалось у Ивана, отчего Дамира слегка поморщилась. – Только сразу после обряда.

Ошарашенное лицо царевича невольно заставило княжну усмехнуться.

– Переживёшь, как-нибудь.

– Легко тебе говорить. Я никогда ни с кем не целовался. Как-то не до того было. Да и в кого там в институте влюбляться – одни солидные матроны, да мымры очкастые.

– Подумаешь. И я тоже. Что тут такого? Ко мне брат никого за версту не подпускал. Не переживай. Ткнулись друг в друга губами и всё целование. Как брата в щёку. Только в губы.

– Как маму в щёку, – эхом отозвался царевич.

– Что сначала целоваться будем или на руках меня носить? – спросила Княжна.

– Думаю лучше начать с меньшей нагрузки.

Будущие супруги стали лицом к лицу и потянулись друг к другу губами. При этом княжне пришлось слегка наклониться, а царевичу чуть приподняться на цыпочки. Получилось вполне сносно. Ничего такого ужасного. От Дамиры приятно пахло травами и дымом костра. Княжна отстранилась первая.

– Теперь бери меня на руки, – сказала она слегка осипшим голосом.

Весила Дамира, по ощущениям, не так уж и много, но и не так, чтобы мало. В общем, средне. На час – полтора сил хватит. Только что-то не торопилась слазить с рук. Наверно привыкала к непривычному положению тела в пространстве. Жалко, что ли. Пусть привыкает. Только волосы нос щекочут и очень хочется чихнуть.

Внезапно раздался стук в дверь кладовой, куда втиснулись подруги княжны.

Дамира соскользнула с рук Ивана и громко крикнула:

– Выходите!

Слегка задохнувшиеся подруги, с видимым облегчением, выбрались из тесной каморки и встали на вытяжку бок о бок.

– Сообщите людям, что свадьба состоится, – торжественно промолвила Дамира и юные воительницы покинули помещение.

– Ты одежду принёс? – спросила княжна.

Иван молча показал узел с вещами.

– Тогда быстро переодеваемся, – скомандовала Дамира, снимая серую рубаху, под которой ничего не было. Точнее было, но вовсе даже не одежда. Когда в угол полетели серые штаны, Иван зажмурился и ощупью стал пробираться к своей одежде. А ещё говорят, что восточные девы целомудренны и застенчивы. К Дамире это явно не относилось.

За спиной раздался смех девушки.

– Ты что, голых женщин не видел? Или думаешь, что меня чем-то удивишь? Я среди мужчин выросла. В походах чего не насмотришься.

Голых женщин Иван видел и не раз. Лекарю трудно без этого обойтись. Да и в баню ходили всем семейством, как было заведено исстари. Но тут, почему-то, всё было иначе. Поэтому, уткнувшись взглядом в тюк с вещами, быстро переоделся и обернулся к невесте.

Дамиру трудно было узнать. Тело девушки тонуло в чем-то воздушном и зелёном. Обруч на голове сменила диадема, украшенная изумрудами. В ушах появились серьги с такими же камнями.

А глаза, похоже, такого же цвета. Или это просто отражение?

Додумать Иван не успел, потому что Дамира шустро взобралась к нему на руки и кивнула в сторону выхода.

Толкнув дверь плечом, царевич замер. До земли было метра полтора с гаком. С не маленьким таким гаком, гарантирующим компрессионный перелом позвоночника или, как минимум, острый радикулит, именуемый в народе прострелом в спине. Если бы без Дамиры, то совсем другое дело.

Но деваться было некуда и царевич прыгнул вниз. В спине что-то хрустнуло, кольнуло, но позвоночник, как ни странно, выдержал.

Глаза княжны, и так не маленького размера, теперь занимали пол лица.

– Покрасоваться решил?! Не мог дождаться, когда крыльцо прикатят?!! – сердито зашипела она, – А если бы сломал себе что?

Таким идиотом Иван не чувствовал себя никогда в жизни.

Публику, выходка царевича, наоборот, привела в восторг. Правда, гарантийный срок эксплуатации позвоночника, резко сократился и расчётное время удержания невесты на руках показалось сильно завышенным.

Похоже это понимали все, потому что обряд венчания прошел быстро и без проволочек. Поставив княжну на землю, Иван ощутил что-то близкое к наслаждению. Дело было за малым – изобразить статую во главе свадебного стола.

Операция «первый поцелуй новобрачных» прошла без сучка и задоринки. Правда ощущения мало чем напоминали давешние. Спектакль он и есть спектакль.

Застолье тянулось долго и, для молодоженов, нудно. Народ пировал и веселился. Песни сменялись танцами, танцы – играми и, снова, пели и танцевали.

К вечеру спина затекла и потеряла чувствительность. У Дамиры, похоже, дела обстояли не лучше. Если бы не небольшие перерывы для личных секретных дел, то свадьба и вовсе превратилась бы в пытку. А так вполне сносно дотерпели до торжественных проводов в спальню, где, не раздеваясь, рухнули на широкую постель.

Ещё какое-то время снаружи доносились выкрики «ценных» советов и пожеланий молодым по наиболее эффективному выполнению супружеского долга, перемежавшиеся хохотом и песнями. Но очень скоро доброхоты устали разговаривать со стеной и отправились пировать дальше.

Стало почти тихо. Лишь издалека доносились приглушенные звуки свадебного пира.

Через какое-то время княжна подняла руки перед собой и, расслабив, хлопнула ими по кровати. Иван повернул голову на звук, а потом повернулся на бок. Дамира сделала то же самое.

В полумраке спальни глаза девушки казались звёздами в черной бездне.

– Ну, что ж, супруг мой, – выдохнула она, – у нас осталось самое неприятное.

– Какое? – оторопело просипел Иван.

– Надо чтобы завтра ведунья провозгласила нас мужем и женой.

– И что?

– Простыни будут смотреть и меня.

– Ну, и дичь у вас тут!

– Это только для правящей династии. Слишком важно для всех.

– А чего тогда Айдар говорил, что любить нам друг друга не обязательно?

– Причем тут любовь? Я должна родить наследника. А жить можем, хоть на противоположных концах стойбища. Ладно. Давай разберёмся с этим и баиньки.

Планы провести несколько месяцев, изображая молодоженов, не просто разбились вдребезги. Мир рушился!

Иван, будучи лекарем, понимал, как оно. Преимущественно теоретически. Однажды братья, по пьяни, провели «практические занятия» с участием какой-то очумевшей от выпитого дворовой девки. Это было ужасно! Потому и сбегал всякий раз, когда веселье достигало стадии оргии.

А тут вообще не поймёшь что. Страшно.

– А мне думаешь не страшно? – правильно истолковала его заминку княжна. Она разделась и швырнула наряд под стену.

Слава богу в спальне был полумрак и разглядеть что-то в деталях было невозможно. Но и от того, что удавалось – била лёгкая дрожь.

– Кто у нас мужчина? Или мне всё делать самой?

Иван не очень понимал, что с ним происходит. Во всяком случае, как оказался в объятиях Дамиры. Неуклюжее начало. Судорожный вздох девушки и далее волна безумия, когда нет ничего, кроме бесконечного движения вверх, к взрыву наслаждения.

Глава 6

Стольный Град. Терем царевича Савватия.

Царевичи Савва и Святослав, Маф (не сказочный дракон).

Дракон, обмотав пузо хвостом, там, где теоретически могла быть талия, и усевшись по-человечески на пол, лишь немного возвышался над собравшимися за столом. Всё, что ему накладывали в блюдо, изображавшее тарелку, исчезало в мгновение ока.

Савва с ухмылкой наблюдал за суетой взмыленных поваров и прислуги. Как-то очень быстро ушло чувство опасности при взгляде на эту чавкающую и облизывающуюся клыкастую морду.

Наконец гость икнул и прислонился к стене, ловко удерживая в лапе бутыль заморского вина.

– Забытое удовольствие, – блаженно выдохнул он, наполовину опорожнив сосуд, – Жаль, больше не лезет. Страшно вспомнить какую гадость заставляли жрать эти уроды. Особенно когда гадость верещит и вырывается.

– А ты, что не мог попросить нормальную еду? – Удивился Святослав.

– Сначала сделали что-то и я вообще говорить не мог, а потом защитным контуром пугали и грозились кормить через зонд, если дальше отказываться буду. Я им – принесите чего-нибудь жареного, а они мне тащат обугленного барашка. И ещё обижаются, когда материться начинаю. Стереотипы мышления. Если дракон, так непременно людоед и живодёр. А если у меня тонкий гастрономический вкус? Например, утка у вас была слегка суховата, салат – с вяловатыми огурцами, а подливка, на котлетах, чем-то горелым отдаёт.

– Ты же жрал, как не в себе? И ещё нахваливал, – удивился Савва.

– Ну, так это же ЕДА! Нормальная. Пусть и не люксовая. С той гадостью, которой меня в институте мучали, даже сравнить нельзя. У меня папа, между прочим, повар.

– Кто? – У Саввы отвисла челюсть.

– У нас древняя цивилизация. Не техногенная, правда. Хотя дворцы имеются.

– А в наших сказках бают, что вы в пещерах живёте и принцесс воруете, – удивился Святослав.

– Ваших, что ли?

– Ну, да.

– Как та кровопийца из лаборатории?

– Примерно.

– И нафига они нам сдались? Я уже не говорю о том, что цивилизованный дракон на голой земле, а тем более скале, спать ни за что не согласится. У нас очень тонкое осязание и обоняние.

Клыкастый гурман выпил оставшееся в бутыли и аккуратно поставил её на пол.

– Не плохое вино, только солнца в нем маловато.

– Какое есть, – Савва встал из-за стола и развалился в кресле, – Ещё пить будешь?

– На сегодня достаточно.

– Так что? Займёмся делом? – Святослав подвинул стул поближе к гостю, – Кстати, как тебя зовут?

– Я ещё молодой и настоящее имя мне не положено. Мама звала Лучиком. Папа – никак. Да мы его и видели то не каждый год. Какие-то секретные дела государственной важности. А брат с сестрой только обзывались, пока не уехали в столицу на учебу.

– Сложно у вас с этим.

– Наверно сложно. Но мы привыкли. Можете звать меня Мафуариламптом.

– Как?!

– Ладно. Мафом. Это одно из наших родовых имен.

– Мафом, так Мафом. Послушай, а что ты можешь сделать для демонстрации силы?

– Да ничего особенного. Коня, если постараться, хвостом сшибу. Но быстро бегать не могу. Устаю очень. Камни дробить – больно. Испугать, разве что, кого-то могу, если рычать погромче.

– Летать, значит, не умеешь тоже.

– Смотря что считать полётом. Крыльями махать, при моём-то весе, нет смысла. Мы не летаем. Мир летает вокруг нас. Полёт дракона – смещение пространственных пластов относительно друг друга. Только на это надо очень много энергии. Автономно получается только у старших. Но им по тысяче лет, а то и больше.

– Жаль Ивана нет. Ты, Савва, может определи Мафа в лабораторию, где пространство двигают. Думаю, он им сгодится для опытов.

– Опять опыты!!! Лучше сдохну.

– Не обращай внимания, Маф. У военных такое мышление. Либо ты опыты проводишь, либо над тобой. – Рассмеялся Савва. – Подучишься там, может чего ценного вспомнишь или придумаешь.

– Да я сам их там обучать могу. В лаборатории, где надо мной издевались, пространство построено более-менее аккуратно. Даже взрыв охранного контура выдержало. Тоже, между прочим, бездарная работа. Дышать боялся. А за стенкой явно какой-то урод разворачивал. Ни стабильности, ни конфигурации. Того и глядишь схлопнется.

– Тем более тебе там самое место. Возьмём в штат. Предоставим жильё. Как тебе такой вариант?

– А у меня есть выбор?

– Значит договорились. Кстати, про осязаемые иллюзии …

– Их в меня запихнули. Понятия не имею как работает. Спрашивайте у своих изуверов.

– Понял. Пару дней у меня поживешь. А потом что-то придумаем. Дарья! Отведи гостя в его комнату и устрой так, как попросит.

Маф с трудом встал на четыре конечности и, слегка покачиваясь, побрёл вслед за ключницей.

– Ну, что скажешь, брат. – Савва уселся рядом со Святославом.

– Если взлетит, да ещё иллюзию нацепить… Голов двенадцать. Да чтобы огнём дышали. Очень даже впечатлить противника можно. И по земле можем муляж катить да огнем плеваться, будто бы у нас одновременная атака с земли и воздуха двумя драконами. Ни одно войско не выдержит. Побегут как зайцы.

– А если эти выдержат?

– Значит мы все погибнем. Или до того придумаем ещё что-то стоящее.

– Ты у меня заночуешь?

– Нет. Домой поеду. Вели седлать коня. С Нюшей в баню сходим и спать.

Савва уже как-то слышал от Свята это имя, что было не совсем типично для брата, но решил ни о чем не спрашивать. Своих проблем хватало.

Проводив Святослава, он немного послонялся по терему и решил, что стоит заглянуть в Институт, пока без него там всё не «схлопнулось».

Стольный град. Институт.

Савва (царевич, директор Института), Лия (лаборантка отдела 63), Провидица (научный секретарь Института).

63-ю лабораторию уже начали ремонтировать. Вместе с домом Ивана. Лаборантка, которую, как оказалось, звали Лия, принимала в этом самое активное участие. Чудо, пыхтя и отдуваясь, волокло огромный обломок, вцепившись в привязанную к нему верёвку.

Отобрав у ретивой подчинённой каменюку, Савва швырнул булыжник в ковш подъёмника и свирепо уставился на лаборантку.

– Вас кто допустил до работы, сударыня?! – прорычал он, – Вам неделю велено отлёживаться.

Лия шмыгнула носом, размазала пыль вперемешку с потом по физиономии и этим ограничилась, рассматривая носки коротких сапожек непонятной расцветки.

– А ну марш домой! И чтобы я неделю тебя здесь не видел.

– За неделю тут всё уберут, – буркнуло Чудо не поднимая глаз.

– И что с того?

– Это моя лаборатория.

Пересилив в себе желание отшлёпать по заднице упрямую дуру, которой наплевать на своё здоровье, Савва набрал в лёгкие воздуха для того, чтобы доходчиво, без единого матерного слова, объяснить безответственной сотруднице, как она не права и … передумал.

– Пошла бы умылась, Чучелко, – неожиданно для самого себя произнёс он.

Две карие пуговицы из-под рыжей чёлки удивлённо уставились на начальство.

– У меня имя есть! – пискнуло чумазое создание и, с гордо поднятой головой, потопало к выходу.

Савве стало неудобно за своё поведение. Ну, пришла и пришла. По голове её, конечно, не слабо приложило. Но лекарь сказал, что ничего страшного. Ладно. Дел хватает и без этой малявки.

В дверях лаборатории стояла Провидица и терпеливо ожидала начальство.

– У вас ко мне дело?

– Да, царевич. Может пройдём для доклада в ваш кабинет?

Кабинет Саввы хранил явные следы деятельности предыдущего директора. Кругом были полки с книгами и непонятными устройствами. Стол больше походил на верстак, поэтому с собеседниками Иван общался сидя в кресле у маленького столика. Посетители либо стояли, либо усаживались на большой кожаный диван.

Провидица предпочитала стоять.

– Первое. Список ваших, Савва, заданий, будет сегодня распределён между отделами. Предварительные сроки исполнения оглашу завтра.

Второе. Помещение для дракона выделено. Ему установлено жалование начальника отдела пространства и времени, так как я предлагаю передать ему руководство этим подразделением.

Третье. Лабораторию 63 логично перепрофилировать под задачи вышеупомянутого отдела.

Четвёртое. У Лии имеется жених и папаша с весьма консервативными представлениями о браке. Сосватана с детства. Свадьба состоится в начале зимы.

Пятое. …

Думаю остальное подождёт до завтра.

Провидица внимательно посмотрела на изменившегося в лице Савву и вышла из кабинета.

Глава 7

Кочевье народа тартар.

Царевич Иван, Дамира (Жена Ивана, сестра Айдара, князя народа тартар), Айдар (князь народа тартар), Асхат (глава самого крупного рода народа тартар), Рустам (сомнительная личность, глава небольшого рода народа тартар).

Дамира лежала на боку, по-детски подложив сложенные вместе ладошки под щеку, и хмурилась во сне. Ивану хотелось что-то сделать … он и сам не понимал, что. Но что-то хорошее, что бы понравилось этой женщине. И ещё погладить по коротко остриженным волосам? Или поцеловать.

Только будить жену хотелось ещё меньше. Точнее, как раз очень даже здорово было бы растормошить соню. Но как это сделать, чтобы не испугать и не обидеть?

– И долго ты намерен так громко шуршать и разглядывать меня, словно увидел впервые?

– Я… Ну… Это… Боялся тебя разбудить.

– Ночью спать не даёт. Утром будит ни свет, ни заря.

– Это… Заря уже была. Наверно… Я не хотел. Извини. Я…

Оказавшись распластанным под этой заразой (ну и тигра!), Иван понял, что на него не сердятся. Совсем наоборот. Потому осмелился нежно сжать в объятиях счастье, которое улыбалось и корчило уморительные рожицы. И ещё поцеловать, не целясь, куда-то в район улыбки.

Дальше, сами понимаете …

Второй раз молодожены проснулись от шума за стеной.

– Обед для царевича и княжны, – громко повторил кто-то противным голосом.

– Оставьте у входа, – отозвался Иван.

– Наверно пора одеваться, Мирчик? – неуверенно спросил он.

– Ты как меня назвал?

– Извини.

– Да что ты всё извиняешься? Просто интересно. Не успел жениться и уже кличку жене придумал. Как собаке.

Иван готов был вырвать себе язык.

– И ничего не как собаке. У нас дома все имеют прозвища. Святослав – Свят. Савва – Сова.

– А тебя как кличут?

– Нюха.

– Как?!! – расхохоталась Дамира.

– И ничего такого. Когда маленький был, Ванюху сократил до Нюхи, чтобы проще было выговорить. С тех пор и приклеилось.

– Выходит, что со мной ты очень даже гуманно обошелся. Ладно. Я подумаю, как мне к этому относиться.

Супруги оделись, как подобает при их новом статусе, быстро перекусили и, взявшись за руки, чинной парой вышли из свадебного шатра.

Солнце клонилось к закату. Но всё равно было душновато. Встречавшиеся по пути в княжескую резиденцию люди улыбались и поздравляли молодоженов.

Айдар выглядел не таким мрачным, как накануне. Скорее сосредоточенным.

– Поздравляю. Вижу, что не покусали друг друга ночью, а только слегка поцарапали. Это вселяет надежду.

Большую надежду, – добавил он, заметив, что лица молодоженов запылали румянцем, – Скоро придут старейшины родов. Объявлю о том, что ты мой наследник.

Обрати внимание на Асхата (глава самого большого рода – спит и видит, как отделиться) и Рустама (урод, каких мало). Дамира покажет.

Неделю сидите тихо и постарайтесь ни с кем не общаться. Вы молодожены. Вам простительно забыть о делах.

За это время Расим введёт в курс дела. Познакомит с верными людьми. Проведёте манёвры со стрельцами. Живьём увидишь, как мы воюем и на что пригодны более всего. Может что присоветуешь Расиму. Но имей ввиду. Он у Свята учился и сам способен вашим войском командовать.

Скот на продажу я уже отправил. С погонщиками ушли купцы и лекарь. Закупят всё что надо.

Ты, Ваня, постарайся разобраться, как у нас тут всё устроено. Это иногда важнее в воинских делах, чем военная сила.

У меня на это времени нет. Вечером уходим.

Дамира, хоть и изображает иногда козу строптивую, с мозгами дружит и всё тут знает. С ней советуйся. Но воли особо не давай. Ежели её заклинит, она вообще перестаёт что-нибудь соображать. Прям берсерк какой-то.

Дамира фыркнула и закатила глаза, но спорить с братом не стала.

Айдар хотел ещё что-то сказать, но в дверь простучали и, появившийся в ней Расим, сообщил, что главы родов прибыли к Князю.

Асхат чем-то напоминал Айдара. Такая же гора мышц при необычной пластике и лёгкости движений. И такой же пронзительный взгляд черных глаз.

Рустам, напротив, не отличался внешней статью. И смотрел на супругов вполне себе доброжелательно. Но было в нём что-то такое, что заставляло насторожиться. И ещёдать себе обещание никогда не поворачиваться спиной к этому человеку.

Мероприятие по передаче власти поражало своей простотой и будничностью. Полтора десятка глав родов, внимательно и без видимых эмоций, выслушали Айдара, поклонились новому князю и отправились по своим делам.

Потом молодая чета вышла к толпе, собравшейся у дворца Айдара. Князь объявил о своём наследнике, а пожилая женщина в странной одежде, – про то, что они муж и жена. Ещё не отошедшие от свадебного пира кочевники с энтузиазмом занялись организацией нового праздника.

Пришлось второй раз изображать статуи.

Поздним вечером, оказавшись в шатре, который служил их первым жилищем, Иван с Дамирой совсем уже собрались лечь спать, поскольку ни на что другое просто не было сил. Но тут объявился Расим с приказом Айдара перебираться в княжеские хоромы.

Многоэтажное сооружение практически пустовало. Кроме Расима там обретались два угрюмых охранника из княжеской гвардии.

Ивану стало зябко в этой пустоте. Дамира тоже настороженно оглядывалась по сторонам. Только сейчас обоим дошло, что весёлой праздничной суете, играм разума и ратным забавам пришел конец. Новая жизнь начиналась прямо сейчас со всей своей безжалостной неотвратимостью.

Где-то за пределами сюжета романа и планеты Земля. Кто-то.

– Сказка и сказка. Ну, волшебная. И что?

– Они живые. Мне с ними интересно.

– Вся их жизнь состоит из твоих слов и мыслей. Если бы они сами …

– Думали и совершали поступки?

– А как иначе может произойти что-то неожиданное.

– Я попробую.

– И сколько можно про степь?

– Сколько нужно. Не мешай.

– Похоже, благодарности от тебя не дождёшься. Вот и помогай после этого.

– В формулировках ты сама точность.

Глава 8

Стольный Град. Терем Святослава.

Царевич Святослав, Нюша (любимая женщина Святослава), Сёма (домовой в тереме Святослава).

Повествование от лица Святослава.

Отодвинул план лечебницы на угол стола и раскрыл толстенную книгу расходов. Голова пухнет от цифр и непривычных вводных, в реализации которых опыт военачальника оказался слабым подспорьем.

Три дня назад обнаружил, что Демьян Головин – купец первой гильдии, на треть завысил стоимость камня для фундамента будущего бастиона и на половину – леса для крытого рынка у восточных ворот.

Сначала, ПО-ХОРОШЕМУ, поинтересовался у гада, что за цены такие причудливые? Гад начал отнекиваться, юлить и прикидываться нищей сироткой. По старой привычке не сдержался и дал в морду. Огрёб и от Совы, и от царя-батюки, к которому этот урод обратился с жалестной челобитной.

Конечно, проходимец уже сидит в темнице и подробно описывает людям Лавра «когда, где и сколько». Но какую гору бумаг пришлось перевернуть, чтобы доказать очевидное.

Хорошо было в войске. Приказал и сделали. Не сделали – нужники чистят или бегут пятый километр в полном снаряжении. А тут ничего этого нельзя. К каждому ищи подход.

Часа три проговорили с батей про сложности да причуды людских характеров и о многом другом. Как всё-таки погано быть самодержцем, если хочешь, чтобы страна процветала и народ был счастлив. Так и подмывает приказать, так и тянет казнить и миловать. Только нельзя. Где они те страны, где самодержцы кичились своей властью и величием, наплевав на всех остальных? Нет их. А наша держава веками стоит. Гнётся, да не ломается. Как ты к людям, так и они к тебе. Простая истина, да не просто с нею жить власть имея. Ну, и Крёстная …

Очень захотелось бросить всё и отправиться в свои покои, где Нюша наверняка ждёт меня на поздний ужин.

Что за баба?! Всегда всем довольна и ни на что не жалуется. Шлёпнешь по заднице – хохочет, пошлёшь подальше – идёт. И не воет, а просто так идёт. И возвращается по первому зову. Без надутых губ и истерик. Только глазищи таращит да лыбится во весь рот. И никогда ничего не клянчит. Ещё попробуй что-то всучить.

Сначала думал, что дура. Но она такой порядок в бумагах навела, что Сова удивился.

Тогда решил, что хитрая змеюка, которая норовит в душу залезть. Так и сказал. Думал юлить начнёт или оправдываться. А она села на лаву, глазищами похлопала, а потом и призналась, что так оно и есть. Змеюка. Мечтает. Потом встала, чмокнула в щеку и ушла.

Три дня искали. Обнаружили в дальнем монастыре, где эта дурища собралась постричься в монахини.

Вовремя успел. Сграбастал в охапку и привёз домой. Всю дорогу молча таращилась на меня, будто увидела впервые, а на следующий день после возвращения, словно и не было ничего, – весёлая, шустрая и ласковая.

Рядом с ней было легко и просто. Словно с самим собой.

А самое странное – пропал интерес к другим бабам. И вовсе даже не потому, что после иной ночи ноги были, как ватные, и слегка кружилась голова. Как-то неправильно было идти к кому-то другому. Даже скучно. Ну, что там могло быть такого, чего много раз не видел и не пережил за свою беспутную жизнь?

А про Нюшу никогда не скажешь, какой она предстанет перед тобой завтра. То на голове у Мордастика не пойми что. То вся в черном. Одни глазищи наружу. А то и вовсе целый день почти голая шляется, ну никак не удержатся от взрослых шалостей в самом неподходящем месте.

Обнаружив, что сижу и глупо улыбаюсь, тряхнул головой, отгоняя наваждение, и придвинул к себе книгу доходов. Ну и нудное же занятие. А куда денешься?

Лёгкий шорох в углу комнаты отвлёк от бумажной каторги.

– Здорова, Хозяин! – басовито пискнул домовой Сёма.

За годы Сёминой службы, так и не понял, как тому удаётся издавать такие странные звуки.

– И тебе здравствовать, мил человек.

Ну, и что, что домовые не люди. Во-первых, если не присматриваться, то очень даже похожи, только ростом невелики. А, во-вторых, они обожают подобное обращение. Если добавить сюда склочный характер и непредсказуемое поведение мелких, то лучше уж переусердствовать с почтением к домовому, чем обидеть невниманием чрезвычайно полезного домочадца.

– Есть? Пить? Чего хочешь?

– Твоя баба уже закормила. Сейчас пузо треснет. Дело у меня.

– Садись. Излагай.

– Моя баба на сносях. Говорит, что всё нормально, но мне неспокойно. Вдруг что не так.

– Поговорю с Саввой. У них в Институте наверняка кто-то в этом разбирается. Завтра скажу, что можно сделать.

– Нам же туда хода нет? Проклятое место. Все пути перекорёжены, а некоторые вообще завязаны узлом.

– Наука! Она и не такое может. Я сам стараюсь лишний раз в Институте не появляться. Нервы берегу.

– А как же?..

– Ко мне кто-нибудь придёт.

– Хорошо. Тогда я пошел.

– Всего хорошего.

Во время своих визитов Сёма редко приносил ценные сведения. По большей части то, что было уже известно из других источников. В основном передавал сплетни про дворцовые интриги да мелкие пакости тутошней дворни. Крупных пакостников уже давно сплавил. Кого в темницу, кого на все четыре стороны. Но уж если приносил…

– Айдар передал княжение Ивану и женил его на Дамире. Сегодня Ваню могут убить. Не наверняка, но есть шанс. Ильчик, сука, что-то темнит. У Дамиры, скорее всего, будет ребёнок. Но кто, мальчик или девочка, пока точно сказать нельзя. А вот что точно, так это то, что у тебя будет сын.

Сёма гнусно ухмыльнулся и исчез.

Как обухом по голове! Не понятно сколько просидел, тупо уставившись на то место, где недавно стоял Сёма, а потом кинулся в свои покои.

Нюша, укутанная в мой любимый халат, посапывала, свернувшись калачиком на моём любимом кресле. В дверях зевал и мужественно удерживал глаза открытыми дежурный повар Вадим. На столе сиротливо стыл ужин.

Махнув Вадиму, чтобы уходил, уселся рядом с креслом и … было не очень понятно, что делать дальше.

Иметь женщин мне с братьями не возбранялось. Сколько осилишь, столько и имей. До свадьбы можно особо и не скрываясь. Если, конечно, без скандалов и по обоюдному согласию. После уже тайно. И то, обычно, в тех случаях, когда семейная жизнь не сложилась. А вот дети до свадьбы под категорическим запретом. Да таким категорическим, что головы сносят не только виновнице происшествия, но и виновнику. И хорошо, если в фигуральном смысле. То есть дальняя застава, учеба, до седых волос, за границей или мужской монастырь самого жесткого устава. И правильно. Незаконные дети царской семьи – это, в лучшем случае, нежелательные наследники, а в худшем – кровавая смута.

Поэтому опростоволосившиеся девицы ребёнка вытравливали загодя и молчали об этом всю жизнь.

Раньше никогда не обращал внимания на эту проблему. С одной стороны, женщины попадались опытные, а с другой, – кого по молодости волнуют чужие трудности, да и свои собственные из тех, что не перед носом?

Сейчас эта дурость и легкомыслие дали о себе знать во всей красе. Дело даже не в ребёнке. Это был конец тому, что стал считать своей личной жизнью. От одной мысли, что опять начнутся пьянки с готовыми на всё бабами, хотелось что-то сломать или врезаться на полном скаку в строй вражеского войска. Про Нюшу вообще… думать было страшно.

Мордастик вздрогнула, словно услышала мои мысли, и открыла глаза. На душе почему-то вдруг полегчало. А когда улыбнулась и погладила по голове, стало и вовсе всё просто и ясно.

НИ-ЗА-ЧТО!!!

Глава 9

Кочевье народа тартар и его окрестности.

Иван (князь народа тартар, царевич), Айдар (бывший князь народа тартар), Расим (помощник Ивана, друг и доверенное лицо Айдара), Асхат (глава самого большого рода народа тартар), Дамира (княгиня, жена Ивана), Рустам (мутная личность, глава небольшого рода народа тартар).

Разговор двух стрельцов стрелецкой тьмы.

– … мы, однако, люди простые, степные и вашим городским премудростям не обученные. Ну, разве что, мазать начнёшь. Однако. У вас, лупоглазых, с меткостью не очень.

– А вы, стало быть, с детства целиться приучены. От того такие все, с прищуром, ходите.

– Какие есть, однако.

– Может, всё-таки, ты сегодня с пищалью, а я на подаче.

– Нашел дурака, однако. Табун лошадей почистить быстрее, чем это чудище железное. Однако.

– Хватит дурня корчить, харя косоглазая. Сегодня твоя очередь.

– Хош я и тебе такую же харю организую. С прищуром.

– Это бабушка на двое сказала. Как пойдёт. А помнишь, как мы Ушастому с Вадей вмазали? У Лопуха не то, что прищур прошел, так и вообще всё на лоб повылазило.

Приятели сдавленно всхрапнули, как два довольных собой и жизнью жеребца и поволокли тяжеленную конструкцию на позицию для стрельбы.

Манёвры княжеского войска Ивана не впечатлили. Прежде всего своей неброской обыденностью.

Кони скакали, всадники рубились деревянными саблями, гремели залпы пищалей и пушек. Всё как у людей. Только коней много, а пехоты и вовсе нет.

Потом сидели с Расимом в небольшом шатре, полагающемся войску по уставу, и молча цедили зелёный чай из медных мисочек, изображавших пиалы. Наконец Расим поставил «пиалу» на войлочный пол и вытер рот рукавом.

– Есть какие мысли, княже?

– Откуда? Я вообще не понял, чем это войско отличается от полков Святослава. Я имею ввиду мобильные конные.

– Ничем. Разве что у Святослава стрельцы в казармах или летних лагерях живут, а у нас – дома. Только для манёвров и собираем. Постоянно вместе – гвардия. Была. Теперь пограничные дозоры рода выставляют. Сам понимаешь, что за вояки. У каждого рода тоже что-то вроде гвардии имеется. Эти ничего. Только их не много. Если всех собрать – тысяча может и наберётся. Да и прямой власти над ними у тебя нет. Теперь твоя гвардия – мой десяток, твой десяток охраны да сотня Терхана. Можно и весь род его считать – там нашего брата – кочевника меньше половины и те в столице обучались ремёслам да наукам всяким. А, по большей части, и вовсе люди пришлые. Да и в Граде гарнизон под твоей рукой. Там побольше будет – тысячи четыре. И те, кто там живёт, давно себя считают царскими подданными. Отсидеться, в случае чего, можно. Только после этого какой ты будешь князь. Разве что Града с окрестностями. В степи станет княжить Асхат. А то и вовсе резня за власть начнётся, как это было до отца Айдара.

– Я с Терханом завтра встречусь. Интересно, что за мастера у него и на что годятся. Может что-то и надумаем. А ты с главами родов переговори, чтобы в дозоры отправляли только своих лучших воинов. Сами понимать должны, что беду упреждать надо.

– Поговорю. Но не очень уверен, что согласятся. Их лучшие воины – личная охрана и порядок в роду. Сам понимаешь – без дураков никак. И просто уроды попадаются. Приходится в узде держать.

– Тогда пусть по нескольку человек от рода выделят в сводный отряд.

– Это вообще маловероятно. Чтобы своих людей под власть соседа?

– Под мою личную власть. Княжеский дозорный полк. И абы кого не берём. Только лучших.

– А вот это уже что-то. Может понравиться всем. Если чьи-то люди в полк не попадут, будет позор всему роду.

– А ты проследи, чтобы такого не было. Хоть по паре человек, но ото всех возьми.

– Договорились. Завтра и начну.

– Мне тут больше делать нечего.

– Забери в охрану десяток Терхана. А я ещё пару дней погоняю это воинство.

В хоромах Айдара было уже не так мрачно и пусто. На первом этаже Дамира командовала целым отрядом женщин, наводящих какой-то, только ей ведомый, порядок. Оба стражника тоже были привлечены к данному таинству на правах вспомогательной силы. Нагруженный седлом и оружием Иван с трудом дотянулся чмокнуть жену в щеку и отправился наверх.

На фоне говорливой суеты первого – второй этаж выглядел образцом порядка и спокойствия. Здесь всё было почти также, как и при Айдаре. Хмурые стражники опустили лестницу и, после того, как Иван поднялся, затянули её обратно.

Надо было занести походное снаряжение ещё выше, на третий этаж, где имелась спальня и кладовые, но сначала Иван решил заглянуть в кабинет Айдара, чтобы заодно прихватить и то, что не понадобилось на учениях. Охранник помог открыть и закрыть дверь.

Свалив вещи в кучу и прикидывая сможет ли он это всё уволочь за один раз, Иван сразу и не заметил, что не один в помещении.

На любимом кресле Айдара, вольготно развалившись и ослепительно улыбаясь, восседал Рустам.

– Рад тебя видеть, князь. Давно мечтал посидеть на этом месте.

– Ну, и как оно?

– Удобно. Надо будет себе такое же завести.

Вроде надо было бы удивиться или напрячься от неожиданности, но у Ивана, по не понятной ему самому причине, отключились эмоции. Остался только холодный расчет. Если не убили сразу, значит от меня что-то нужно. Раз что-то нужно – будем разговаривать.

– По какой нужде пожаловал?

Рустам встал с кресла и пересел на диван.

– Садись, князь. Твоё место свободно.

– Это как посмотреть.

– Согласен. Посмотреть стоит. А почему на меня не кинулся? Говорят, ты неплохой воин.

– Был бы собакой – кто его знает. А поскольку посадили княжить – приходится соответствовать.

Иван уселся в кресло Айдара и постарался принять величественную позу.

– Зря стараешься, – тихо рассмеялся Рустам, – Не похож ты на князя.

– А на кого похож?

– Откуда мне знать? Не видел таких, как ты. Потому и пришел поговорить.

Иван точно знал, что перед ним сидит и добродушно улыбается смерть. И никакое воинское искусство ему не поможет. А ещё нарастало любопытство. Уж больно всё было странно: что этот нежданный гость, непонятно как проникший в кабинет, что странная его манера вести общение.

– Говори, раз пришел.

– Ты, князь, не сердись за непрошенный визит. У меня в мыслях не было тебя обидеть. Зря ухмыляешься. Я пришел предлагать помощь. Если найдётся тот, кому её стоит предложить.

– С чего бы такая щедрость. Вы же с Айдаром не любите друг друга.

– Бери выше – ненавидим.

– И давно это у вас.

– С детства. Он был больше и сильнее, а я умнее. Со стороны это выглядело красиво, когда княжич лупил меня по любому поводу. А я мог ответить только какой-нибудь гадостью, после которой уже лупили его. Постепенно у нас это вошло в привычку. Потому он стал великим воином, а я – гнусной тварью, которую все вокруг боятся и терпеть не могут.

– Мне можно уже пускать скупую мужскую слезу?

– Тебе то зачем? Вот если бы Айдар… Но что-то я сомневаюсь, что такое счастье светит мне в этой жизни. Мы не враги, князь. И мой народ мне не враг, хоть многие тут терпеть меня не могут. И мне известно кое-что из того, что ни тебе, ни Айдару разглашать не велено. Такая уж у меня привычка знать то, что мне знать не положено. И то, что мне теперь известно, пугает меня не меньше, чем тебя, Иван. Потому ты ещё живой, а я предлагаю тебе помощь.

Рустам демонстративно разрядил два небольших арбалета и спрятал их куда-то в глубь одежды.

– Я понимаю княже, что ты мне не доверяешь и ещё долго доверять не будешь. Это – плохо. Ещё хуже, что ты никакой правитель. И времени становиться настоящим князем у тебя нет. Если я правильно понимаю, его нет ни у кого.

Рустам внимательно посмотрел на непроницаемое лицо Ивана и продолжил.

– Айдар слишком полагался на гвардию. Не замечал очевидное. В народе стало слишком много недовольных и это недовольство ловко подогревается двумя пришлыми. Я за ними давно наблюдаю. Вроде люди, как люди, а глаза стеклянные, словно у мёртвых. Если прикажешь – попробую допросить. Только что-то мне подсказывает, что это невозможно.

– Давно появились?

– С месяц назад. Откуда – никто не знает.

– Допроси, если получится. Ещё что посоветуешь?

– Я?! Какой из меня советчик. Это уж ты сам, княже, разбирайся. Твоя доля. А рассказать ещё кое-что могу. Набегов восточных соседей уже полгода, как не было. Айдар считал, что это потому, что мы здорово их проредили в прошлый раз. Так-то оно так, только за Великой Рекой давно стоит огромное войско и ничего не делает. Кочевники так не могут. Лошадей и скот кормить надо, а значит кочевать. А они стоят и их становится всё больше и больше.

Эмоции вернулись к Ивану внезапно, как удар молнии. Захотелось схватить Дамиру в охапку и бежать домой, под защиту родных стен и стрелецких полков брата.

– Вижу проняло тебя, Иван? Меня тоже. Уходить в Град будем? Или как?

– Не знаю. Подумать надо. Ещё есть что-то странное?

– Народу много с юга бежит, только у нас не задерживаются. Словно гонит их что-то.

– Так перепуганы что ли?

– И это тоже. Рассказывают про какие-то корабли небесные, чёрные ладьи без вёсел и парусов, огонь извергающие. Только так люди редко бояться, чтобы все, как один и до безумия, до потери себя.

– Тоже глаза стеклянные?

– Да нет. Обычные. Поговорить можно. Если не останавливать. А ежели кого-то задержать пытаешься, превращаются в безумцев. В судорогах бьются, кричат дикими голосами.

– Надо к царю гонца послать.

– Давно послал. Только в ответ никаких известий.

– А много народа прошло?

– Пару тысяч наберётся.

– Это не много. Пограничные кордоны справляются. Потому твоему письму и не дали ход. Я сам напишу. Завтра отправлю. Тебе помощь нужна?

– Людей хватает. Если будет что-то интересное – дам знать или сам приду.

– А что ты думаешь про Асхата?

– Надутый дурак. Ещё хуже, чем Айдар. Только и годится, что рубиться в строю да гулянки устраивать.

– Ясно. Жду известий. И постарайся в следующий раз зайти через дверь.

– Договорились.

Рустам распахнул дверь и столкнулся нос к носу с Асхатом, у которого от удивления отвисла челюсть. Стражники выхватили сабли из ножен.

– Всё в порядке, – крикнул Иван, – проводите моего гостя. Заходи Асхат.

Лицо Асхата снова приобрело непроницаемый вид. Очередной незваный гость солидно прошествовал в цент зала и встал на вытяжку перед сидящим в кресле Иваном.

– Я, князь, пришел узнать о твоих планах.

– И всего-то?

– От этого будет зависеть моё решение.

– Я так понимаю ты ещё не решил уходить тебе или остаться.

– Не решил.

– Уходи.

Похоже Асхат ожидал чего угодно, только не этого.

– Тебе что не нужны мои воины?

– Никогда не зарился на чужое. Хочу, чтобы остались только те, кто ощущает себя частью моего народа. Те, кто сам по себе, пусть сами по себе и остаются.

– Я услышал тебя, князь. Завтра мы уходим.

– Счастливого пути.

Асхат резко развернулся и, чуть не вышибив дверь, покинул кабинет князя.

А Иван ещё долго сидел в кресле, ругая себя за бездарно проведенные переговоры, покараскрасневшаяся от хозяйственных забот Дамира не пришла целоваться и звать на ужин.

Где-то в кочевье народа тартар за пределами княжеского терема.

– Поговорили? – Рустам с интересом посмотрел на Асхата.

– Поговорили. Меня послали. В степь.

– Не смешно.

– Мне тоже. У щенка явные задатки правителя. Чувствуется царская кровь.

– Придётся тебе завтра сыграть раскаявшегося вояку. Мол осознал и больше такое не повторится.

– Умный. Не поверит.

– Мне же поверил.

– Не преувеличивай.

– Ну, сделал вид, что поверил.

– Придётся завтра уйти. Вернусь через неделю «врагами гонимый». Куда денутся. Примут. Тогда и раскаюсь в своих ошибках.

– Не боишься, что и вправду будешь «гонимый». Кто знает, когда начнётся.

– Я поближе к Айдару откочую. Вместе, если и не отобьёмся, то уйдём точно.

– Смотри осторожно. Он чует неприятности почти, как я.

– Потому и поближе. И я ему не враг. Чего меня чуять?

– Жаль, что так и не научил тебя врать правдой. Уж больно ты воин. Всё черное и белое.

– Зато я могу идти до конца. А ты вечно по каким-то щелям прячешься.

– Опять ты за своё. Наспорились уже. Хватит. Вести только через моих людей. Всё остальное может быть подлогом. Ну, давай.

– Свидимся.

Глава 10

Стольный Град. Институт. Кабинет директора Института царевича Савватия.

Царевич Савватий (Савва), Провидица (ученый секретарь Института, начальник отдела прогнозирования и провидения).

Докладная записка начальника отдела «Силы и их взаимодействие» (отдел № 17) директору «Института пограничных проблем» Царевичу Савватию: «У меня тут сумасшедший философ завёлся. Пишет что-то непонятное. Не знаю, что с этим делать. Образец рассуждений прилагаю. Ганс Шлезингер».

«Законы мироздания.

Казалось бы, не важно с какой скоростью ты движешься, если движешься не в нужном направлении. Вроде бы это очевидно. Но поскольку всё в мире, в конце концов сводится к одному и тому же, то при достаточной скорости, иногда, можно достигнуть лучших результатов.

Полнота владения собственной силой определяется полнотой задействования собственного мозга. Например, мастер устаёт меньше неумехи, а делает больше. Но если сил невпроворот …

Преодоление сторонних сил, для достижения своих целей, при общих равных условиях требует гораздо больших собственных усилий, чем использование того, что давит на тебя извне. Например, воздушный шар разрежает пространство баланса сил, что заставляет последние двигать его вверх. Но, если верить Провидице, железные машины, именуемые «самолёт», которые гораздо тяжелее воздуха, летают быстрее и выше.

Всё и всегда стремится к равновесию сил. В том числе и любая сделанная гадость возвращается к содеявшему её точно в том же объёме. Говорят, что не бывает счастливых подонков. Трудно сказать. Подонком не был. Да и счастливых людей среди умных и добрых встречал крайне редко. А вот что жизни не хватает, чтобы дождаться некого баланса, какой-то справедливости – это сплошь и рядом.

Любой закон предполагает свою зеркальную, не менее реальную противоположность. Понимая то и другое проще находить оптимальный баланс сил или, если говорить в общем, оптимальное решение.

Так что главный закон состоит в относительности и частном характере любых законов.»

Приписка начальника 17 отдела: «Лучше бы делом занялся, разгильдяй!»

Приписка Провидицы: «Мне как-то видение было про философскую школу. Может и нам такой отдел организовать?»

Резолюция директора «Института пограничных проблем»: «Про написанное подумать надо. С предложением Провидицы согласен. Савватий.».

Отложив бумагу в папку с таинственной надписью «дораб.», Савва взял следующий документ.

Это была докладная отдела «пространства и времени» по поводу проводимых работ. Маф сообщал, что установка для формирования локального обратного тоннеля готова и может быть испытана в полевых условиях. Правда она размером с дом и перемещать её на большие расстояния крайне проблематично.

Савва следил за работами и это не стало для него новостью.

Далее Маф писал, что с компактностью и портативностью большие проблемы. Разве что, если формировать тоннель для мыши.

Это Савве тоже было известно. Положив бумагу в папку с таинственной надписью «прос.», он потянулся за следующим документом.

Это была кляуза на Мафа. Сразу видно, что Провидица раскладывала бумаги. Кстати, скоро должна появиться. Ученый секретарь не только всегда оказывалась в курсе сиюминутных потребностей окружающих, но ещё как-то умудрялась сообщать о своём приходе.

Преодолев в себе желание скомкать и выбросить последнее послание, Савва, с нарастающим интересом, прочитал документ.

То, что Маф «ворует» людей из других лабораторий, ему было известно. Он, в своё время, и сам сманивал толковых специалистов, где бы они ему ни попадались. Но вот утверждение, что Маф их «ест» определённо было новостью. И то, что строит тоннель домой, дабы сбежать из Института.

Надо переговорить с приятелем. Что-то странное в его отделе точно происходит.

В дверном проёме появилась Провидица. Аглая Дормидонтовна терпеть не могла ни своё имя, ни отчество. А про фамилию вообще не знал никто. Так что была большая проблема с вежливым обращением к своему фактическому заму. Спасало лишь то, что для таких элементарных вещей, как приглашение войти или предложение сесть, вообще не требовалось слов. Обоим и так всё было понятно.

Сегодня у Провидицы был странный вид, словно после бессонной ночи или длительной изнурительной работы. Никогда раньше Савве такой её видеть не довелось.

– Что-то случилось?

Реакция научного секретаря на поставленный вопрос была ещё более странной. Она уселась на диван и расплакалась. Навзрыд!

Такое поведение Провидицы вообще ни в какие ворота не лезло! И как на это реагировать было совершенно не понятно. Тут вам не сопливая малявка, а солидная дама, на хладнокровии и невозмутимости которой во многом держится производственная атмосфера учреждения.

Савва сел рядом с плачущей женщиной и подал ей ещё довольно чистый платок, случайно оказавшийся в кармане. Потом откинулся на спинку дивана и приготовился ждать.

Минут через пять всхлипывания прекратились и Аглая подняла на царевича заплаканные глаза.

– Я боюсь умереть. Очень. Иначе давно бы покончила с собой. Вы не представляете Савва, как это страшно видеть будущее. Как невыносимо знать, что те, кто тебе дорог, умрут страшной смертью. И не понимать, как и когда. Просто знать и всё. И каждый день ждать, что это случится. Может я сошла с ума и это бред умалишенной?

– Давайте, Глаша, бояться вместе.

– Я вас не понимаю.

– Расскажете мне про свои пророчества, а потом решим, что с этим делать.

– И про вас?

– И про меня.

– Но это ведь лишит вас, царевич, покоя и отравит остаток жизни.

– Мы все можем очень скоро умереть. Какая разница чуть раньше или чуть позже.

– Скорую гибель я как раз и не вижу.

– Разве все ваши пророчества сбылись?

– Примерно половина.

– Вот видите. Как утверждает наш будущий штатный философ – главный закон мироздания заключается в отсутствии каких-либо законов. Будем считать ваши пророчества вариабельной теорией и постараемся соломки подстелить.

Такими глазами на Савву не смотрел никто и никогда. Во взгляде Провидицы было столько веры и надежды, что царевичу стало даже как-то не по себе.

– Мы, Глаша, с вами обязательно сделаем всё возможное и даже чуть больше, чтобы ничего страшного не сбылось. Правда? И очень прошу вас не копить в себе всякую гадость, которая душу ест. Сразу ко мне. И каждый день с отчётом. Договорились?

Дождавшись утвердительного кивка научного секретаря, Савва решил изменить тему разговора.

– Расскажите мне, пожалуйста, что у нас с отделом «пространства и времени», а также его руководителем?

– Это вы, Савва, про обвинения по поводу зверств и предательства Мафа?

– Совершенно верно.

– Тоннель домой он действительно прокладывает. Но сам им воспользоваться не сможет.

– Откуда такая уверенность?

– Тоннель точечный, для передачи данных. И односторонний. Хочет успокоить семью. Там ещё работы на несколько лет. По моим прогнозам – на семь-восемь.

– А людоедство?

– Пока мобильная установка для запитки обратного пространственного тоннеля не была готова, Маф подключал его через себя. Он сам что-то вроде природного генератора пространственных изменений. Для модели вполне достаточно. Поскольку контур ориентирован по оси тела, то вход поставили там, где пасть. Все согласились, что наоборот малоэстетично. Со стороны выглядит так, словно Маф глотает лаборанта-испытателя, потому что появляется он в соседнем помещении. Георгий и Сан Ли проходили двенадцать и восемь раз соответственно. Лия – три. Практически все остальные по одному-два раза. Естественно, с датчиками регистрации параметров. Надо же было природное явление параметризировать, создать теорию и, на её основе уже монтировать установку. Сейчас работы вчерне завершены.

– Понятно. Что у нас ещё нового?

– Преобразователь материальных субстанций готов. Из любых биологических объектов (растений или отходов животноводства) удаётся получать питательную биомассу. Установка работает на всём, что горит. Правда на скатерть самобранку это пока не похоже. Уж больно запах у этого студня противный и вкус совершенно отсутствует. Но от голодной смерти спасти может. Сейчас отдел разрабатывает «приставку-кулинарную». Предполагается, что она будет превращать биомассу в некое подобие привычной еды. Шанс есть.

– Когда обещают результат?

– Ориентировочно через пару месяцев.

– Понятно. Что ещё?

– Макет самолёта сделали. Я не очень поняла зачем на него дуть надо, поместив в гигантскую трубу. Видение было какое-то неотчетливое. Но одна из моих девочек утверждает, что так определяют правильность конструкции. Правда она тоже не поняла зачем труба.

– Чтобы самолёт, как бы летел, а на самом деле стоял. Мне так кажется.

– И в отделе тоже самое предположили. Но такой трубы у нас нет. Пришлось направлять ветер внутрь пространственного тоннеля, а модель формировать из осязаемой иллюзии. Когда последняя приобретает достаточно устойчивую форму, тогда и годится. Я не специалист. Тонкостей не знаю. Пока отобрали с десяток вариантов и сравнивают. Результат через месяц.

В качестве двигателя – ракета. Очень уж сложной задачей оказался мотор, который винт крутит. Мои девочки смогли увидеть едва ли десятую часть конструкции. Самим додумываться – задача на годы.

Для ракеты тоже особые материалы нужны. Но с этим проще.

– И когда результат?

– Чтобы модель полетела?

– Хотя бы.

– Через полгода.

– Значит рассчитывать в ближайшее время не на что.

– Почему же? Ракета и сама по себе летать может. Как заказывали – за горизонт. И пушка для этого не нужна.

– Сроки?

– На той неделе покажут.

– А с пищалью?

– Называется «автомат» или «пулемёт». Конструкция простенькая. Проблема в достаточном количестве. Это всего касается. Нужно не один завод – всю державу переделывать. На это и нескольких лет не хватит. Так что больше сотни изготовить вряд ли получится. Да и патронов для них будет мало.

– Значит будем переделывать державу. Завтра встречусь с Царём. Обсудим.

– У меня пока всё.

– Тогда перейдём к написанию списка.

– Какого списка? Ах, да. Моих кошмаров.

– И без слёз.

– Постараюсь. Первое. Царя толпа разорвёт зимой на площади перед дворцом…

От неожиданности Савва уронил ручку на пол.

– Мне продолжать? – Спросила Провидица.

Побледневший царевич поднял подарок младшего брата, глубоко вздохнул, стиснул зубы и прохрипел:

– Только помедленнее.

Глава 11

Где-то в Северной Америке. Штаб-квартира Системы.

Сэмюэль Виллентаг (премьер министр Системы), Марк Спайер XII (куратор службы безопастности Системы), Джамиль Рик (для друзей Джимми, а для близких «Белоснежка»).

У огромного, погруженного в полумрак, зала словно бы не было стен и свода. В самом центре, вокруг круглого стола, стояли роскошные кресла, каждое из которых, богатством убранства, могло поспорить с троном. Некоторые места не были заняты, но девять существ, ранее несомненно бывших людьми, расслабленно нежили свои иссохшие тела на услужливо прогибавшихся, под их весом, подушках.

– Докладывайте, Сэмюэль – выдохнула высокая мумия в пронзительно зелёном камзоле, украшенном лишь белым воротником.

– Всё идёт по плану, – выступил из полумрака на свет начинающий седеть и слегка располневший мужчина в строгом сером мундире без знаков отличия, – Материальные и людские ресурсы концентрируются в запланированных местах. Социальные процессы запущены и скоро начнут приносить плоды. Никто ни о чем не догадывается. Во всяком случае не зафиксировано никаких необычных явлений, указывающих на это. Если не считать Русское царство с сателлитами. Там всегда что-то странное происходит.

– Прошлый раз вы докладывали, что в данной стране полное умиротворение и покой – лысая мумия недовольно покосилась на докладчика, неспешно поправляя рукав черного балахона.

– Совершенно верно, Великий. Так оно и есть. Просто страна эта вечно наполнена чем-то непонятным и нелогичным. Никогда не поймёшь означает силу или слабость то, что постоянно появляется там на свет.

– Все могут удалиться. Мы сообщим о своём решении, – выдохнула мумия в зелёном.

Лёгкий шорох шагов быстро затих за бесшумно закрывшимися дверями.

В наступившей тишине было слышно лишь дыхание разом помолодевших участников дискуссии. Похоже, для обсуждения проблемы, они не нуждались в услугах речи.

Сэмюэль Виллентаг – президент-распорядитель Системы, обессиленно рухнул в кресло. Кажется пронесло. Великие не любят проблем, особенно если их решение находится за пределами логики и здравого смысла. Система давно и успешно контролировала значительную часть мира, меняя по своему усмотрению королей и правительства неугодных государств. К сожалению, только части.

Восток и юг каким-то немыслимым образом всё время выскальзывали из железных объятий силы, которой не было равных в мире. Эти уроды так судорожно держались за свои привычки и предрассудки, что их можно было уничтожить, но не присоединить к цивилизованному миру. А работать кто будет?

Поэтому Мудрейшие и приказали создать ведомство «мягкой силы», в задачи которого входило незаметное проникновение в сознание людей и его изменение до стандартов Системы. Это было нудное и долгое занятие, но результаты заметно превосходили эффект военной экспансии.

Вот только не всегда и не везде. Русское царство было одним из таких проклятых мест. Предшественник Сэмюэля покинул мир живых и возглавил южное войско Системы именно из-за неудач на этом направлении. Вся, засылаемая на протяжении многих лет, агентура, либо исчезала куда-то, либо переставала выходить на связь. Иногда без видимых причин. Например, некоторые из агентов занимали видные посты в государстве или предпринимательстве, но игнорировали послания и посланников. Часть из последних тоже пропадали без следа. Максимум чего удалось добиться, это посадить своих людей на малозначимые должности в провинции и в мелких купеческих домах.

Над входом в Святыню зажегся зелёный свет, что означало возобновление приёма.

Сэмюэль вскочил с кресла и постарался привести себя в порядок.

Когда, разукрашенные затейливой резьбой, двери бесшумно распахнулись, он глубоко вздохнул и бесшумной походкой опытного придворного вплыл на предназначенное ему место.

Заговорила бледно-желтая голова с пуском седых волос на макушке.

– Раз войско собрано – начинайте. Постарайтесь ослабить противника и внести смятение в общество.

Агентуру внедряйте под видом беженцев. Ищите недовольных и оказывайте им поддержку.

Приступайте немедленно.

Все свободны.

Выскользнув из Святыни, Сэмюэль направился в зал заседаний.

Ничего особенно мудрого и нового в словах Великих не прозвучало. Похоже его будущее, судя по имеющемуся опыту, было предопределено длительностью операции. Стоило хорошенько подумать о сроках её проведения. Судя по всему, чем дольше это будет продолжаться, тем лучше.

В зале заседаний царила лёгкая суета, слышались звуки разговоров и даже смешки собеседников. Министры и их помощники, с чувством облегчения, пытались расслабиться после чудовищного эмоционального напряжения в Святыни. И их можно было понять. Редкий приём заканчивался так благостно, без жертв.

Когда Сэмюэль вошел в дверь, все присутствующие встали, поприветствовав его лёгким наклоном головы и тут же заняли свои места. Подумаешь – президент-распорядитель. Все под Великими ходим. Назначение и наказание – их привилегия. Правда к мнению президента Великие прислушиваются и лучше его не дразнить, но для соблюдения приличия встать и поклониться вполне достаточно. Ну, и прекратить болтовню в присутствии начальства.

Развалившись в своём кресле, Сэмюэль задумался. Не очень понятно было с чего начинать разговор. Все и так всё знают. План детально разработан на годы вперёд, утверждён Великими и ничего нельзя в нем изменить или к нему добавить. До тех пор, пока не начнётся. Вот потом, когда посыплются нестыковки и промахи, можно вмешаться в процесс. А сейчас лучше понаблюдать за событиями.

– У кого-то есть вопросы или предложения?

По вышеперечисленным причинам ни вопросов, ни предложений не было.

– Все свободны, кроме куратора войск. Лично. И куратора тайных дел с помощниками.

После того, как остальные министры и их свита покинули зал, Сэмюэль мрачно уставился в совиные глаза Марка Спайера XII. Как же он ненавидел этого паука, явного кандидата в Великие и их очевидное око на заседаниях правительства Системы. Ничтожный канцлер мелкого королевства обладал гораздо большей властью, чем это предусматривалось его должностными обязанностями. Премьер министр Системы со всей очевидностью ощущал, что и гораздо большими, чем у него самого.

– У вас, Марк есть новости по объекту операции?

– Не знаю на сколько это существенно, но нам удалось выяснить, что произошла ротация сферы интересов наследных принцев.

Младший – Иван стал князем полукочевого государства на южных рубежах царства и женился на сестре своего предшественника. Бывший князь – Айдар откочевал со своим родом к предгорьям Кавказа.

– Это в стороне от направления главного удара.

– Совершенно верно. Туда же перемещается ещё один крупный род княжества. Налицо явное непонимание противником сложившейся ситуации в регионе.

– Мы не будем печалиться по этому поводу. Впрочем, и останься они на месте – ничего бы существенно не изменилось.

– Совершенно верно. Но не очень понятно. Иван, не смотря на относительно юный возраст, – один из ведущих специалистов царства в области фундаментальных наук. И такие перемены.

– Интересно, что он забыл среди этих чумазых кочевников?

– Не таких и чумазых, дорогой Сэмюэль. Но тем не менее, кочевников.

– Может он планирует провести в степи какие-то эксперименты? Места много – людей мало.

– Мы будем следить за ситуацией.

Средний сын царя – Савва занял пост Ивана. Ну, это, по крайней мере, понятно. Царь не хочет оставлять без контроля ведущий научный центр страны.

– Но Савва – типичный хозяйственник. Он же вообще ничего не смыслит в науке.

– К сожалению, у нас нет никакого доступа к данному ведомству Русского царства и мы представления не имеем о ситуации на обсуждаемом объекте. Для подавляющего большинства жителей России последнего просто не существует. А, для узкого круга, официальная версия гласит, что мы имеем дело всего лишь с игрушкой младшего царевича.

Однако я могу предположить, что новое назначение Саввы – формальность, а руководит институтом кто-то из его ведущих сотрудников.

– А Святослав?

– Давно не появлялся в войсках. В основном его видели на строящихся объектах и торговых мероприятиях.

– Получается, что военную составляющую царь взял под личный контроль. Это многое объясняет, хотя и не всё. Продолжайте отслеживать ситуацию и сообщайте мне о любых мелочах.

– Разумеется, Сэмюэль. Как и поступал всегда. Я могу откланяться?

– Можете.

После того, как за спиной последнего из помощников Марка Спайера XII закрылась дверь, Президент-распорядитель заметно расслабился и даже улыбнулся своему давнему приятелю – Джамилю Рику по кличке «Белоснежка». Ответная улыбка, ослепительно вспыхнула на чёрной, как головешка, физиономии Джимми.

– Виски будешь?

– Шутишь?!

– Тогда двинули ко мне в кабинет. У тебя, надеюсь, порядок.

– Не парься. Я тебя не подведу. «Стекляшек» девать некуда. Пришлось прекратить обработку туземцев. Число ведущих удвоено.

– На всякий случай на месте проконтролируй.

– Договорились.

Когда приятели вышли из зала заседаний, одна из панелей на стене открылась на подобие двери и в зал бесшумно выпрыгнул худощавый человек, одетый в облегающий тело костюм тёмно-фиолетового цвета. Закрыв «дверь», так что она опять превратилась в элемент декора, и прислушавшись к звукам в коридоре, он тоже покинул помещение.

Где-то в Северной Америке. Особняк Сэмюэля Виллентага.

Сэмюэль Виллентаг (премьер министр Системы), Эмма (жена Сэмюэля Виллентага).

Домой Сэмюэль добрался лишь в сумерках. Отпустив охрану, изображавшую случайных попутчиков, он кивнул привратнику и неспешно направился к каменному двухэтажному дому под красной черепичной крышей. От чудовищной смеси ароматов, источаемых разнообразными цветочными растениями, громоздившимися пёстрой стеной вдоль дорожки, слегка кружилась голова. Впрочем, она кружилась не только по этой причине.

Эмма, как всегда, ожидала его у входа, зябко кутаясь в недавно подаренную им тёплую шаль.

– Вы с Джонни сегодня на что-то отвлеклись и потому не нажрались, как лошади? – вполне миролюбиво поинтересовалась супруга.

– Это всё твои веники, дорогая – ухмыльнулся Сэмюэдь, – такой чад стоит. Пока дошел до дома – всё выветрилось.

Тонкие пальчики Эммы чуть вздрогнули под губами мужа. Господи, неужели эта женщина его жена, мать его детей? Казалось только вчера он увидел на балу изящное создание с грустными глазами и услышал: «Вы единственный мужчина в этом зале, который не лезет ко мне с дурацкими комплиментами». Ох, как бы он лез! Но горло отказалось издавать звуки. Удавалось только смотреть во все глаза и надеяться на чудо. Чуть позже голос вернулся и они обсудили танцующую публику, немного потанцевали сами, а потом отправились в его холостяцкую квартиру, чтобы больше никогда не расставаться.

– Как дела в компании, дорогой? Тебе сегодня удалось заработать очередной мешок золота?

– Увы. Только пол мешка.

– Что так?

– Отвлёкся на воспоминания о нашей первой встрече?

– Какое счастье, что ты тогда забрёл в тот закоулок зала, где я пряталась от надоедливых недоумков!

Эмма прильнула к мужу, уткнувшись ему в грудь лицом.

Только сейчас Сэмюэль понял, что его по-настоящему мучает целый день. Так мучает, что даже изрядная порция виски была употреблена без видимого эффекта. Отсчет времени начался, а никакого вразумительного плана нет.

– Тут прохладно. Идём в гостиную, моя хорошая. Насколько я понимаю меня ждёт какой-то кулинарный шедевр.

Вместо ответа Эмма порывисто поцеловала мужа в губы и они, обнявшись, вошли в дом.

Глава 12

Стольный град. Царский дворец.

Царь Святогор I, царевич Святослав, царевич Савва, Лавр (Лавр Игнатьевич Селиванов – мастер указа тёмных дел России), Марфа (Марфа Савельевна Стрешнева – графиня, первый заместитель мастера тёмных дел России), митрополит Михаил II.

Небольшая горница на верхнем этаже восточной башни дворца была излюбленным местом царя для приватных разговоров с сыновьями.

Самодержец в домашнем халате и тапочках, без особой помпезности устраивался во главе небольшого прямоугольного стола, а наследники по его боковым сторонам. На этот раз ещё присутствовал Лавруха, вооружившийся самоваром, подносом с чашками и кучей прочих сладких и сдобных мелочей, необходимых для организации чаепития.

Такова была семейная традиция. Все важные вопросы решались в неспешной беседе за чашкой чая или травяной настойки. Кому что больше по нраву.

– Как там Иван? – спросил царь ни к кому за столом конкретно не обращаясь.

– Вроде ничего. – Лавр потеребил бороду и добавил. – С Дамирой ладят. Создал охранный полк. Следят за Великой рекой. С юга Айдар кочует. С остальных сторон мы стоим. Придумал какой-то арбалет, что стреляет раз пять быстрее пищали. Правда недалеко. Асхат теперь командует войсками княжества. Люто зверствует. У него даже слепые и кривые стали в цель попадать. А Расима Иван при себе держит, как бы командиром личной охраны. Ещё у царевича какие-то дела с этим уродом – Рустамом. Зачем? Не понятно. Мои люди ничего выяснить не могут. И вести Иван шлёт тревожные и странные про каких-то воинов с остекленевшим взглядом, что собираются в несметное войско за Великой рекой да про беженцев, которые от ужаса почти разума лишились. Некоторые из последних уже до нас добрались. Не видел я, чтобы так пугались. Тут что-то ещё. Про Ивана мне больше сказать нечего.

– С арбалетами мы ему помогли. Но, в основном, они там сами всё придумали, – добавил Савва к уже сказанному, – Айдар не один год собирал и обучал мастеров. Так что придумать и изготовить есть кому. Вот только проблема в достаточном количестве нового оружия. Как у них, так и у нас. Нет в царстве заводов таких, чтобы новинки делать. Институт для другого создан. Все изделия штучные.

– Мне Сёма рассказал, что Ильчик разнюхал что-то про Рустама, но за так говорить не хочет.

– А что ему надо взамен? – царь явно был в курсе про домовых, вообще, и про агентуру Святослава, в частности.

– Чтобы свои простили. Он изгой. В Айдаровом тереме временно обосновался. Но скоро осень. А в Град ему ходу нет.

Царь глянул на Лавра и буркнул что-то вроде «посмотрим». Потом отпил чая из любимой кружки, уселся поудобнее и хрумкнул сухарем, что означало значительную степень задумчивости.

Какое-то время сидели молчком. Святослав с аппетитом налегал на любимые пирожные. Лавр неспешно пил чай из блюдечка, сунув кусок сахара за щёку, а Савва просто сидел, уставившись в стену.

– У тебя что-то случилось, Савва? Почему такой хмурый? – царь положил сухарь на блюдце и отпил из кружки.

– В Институте всё нормально.

– Я не про институт.

– Тут ты мне не помощник. Сам как-нибудь разберусь.

– Твой старший брат уже разобрался. Готовит государственную измену.

Святослав подавился очередным пирожным и закашлялся. Хмурый Лавр, с явным удовольствием, два раза врезал ему по спине. Правда кашель после этого прекратился.

– Можешь не пучить глазищи. Донесла не Нюша. Хватает и без неё верных людей. Этой дуре было велено тебя угомонить, а не женить на себе.

– Об этом речь не идёт.

– А дом в Польше, на её имя записанный?

– Она об этом не знает.

– Зато я об этом знаю! – взревел царь. – И про ребёнка тоже!

– Кончай, Святогор, реветь, – тихо произнёс Лавруха, после чего в помещении установилась мёртвая тишина, – чай не на публике. Она действительно ничего не знает, даже про ребёнка. Да эти домовые и ошибаются иногда. А то бы Марфа её давно в бараний рог согнула.

………………………………………………………………………………………………………………………………………

Милая придворная дама Марфа Савельевна Стрешнева, супруга одноименного мужа, князя Виктора Игоревича Стрешнева, отличалась улыбчивостью и мягким нравом, за что была любима и уважаема знатным сословием царства. Она слыла меценаткой и тонкой ценительницей заморских вин, которыми торговала компания мужа. А ещё эта славная женщина была правой рукой Лавра. Но про это её хобби знали очень немногие. Из тех, кому положено знать. Остальные, случайно коснувшись этой тайны, очень быстро отправлялись в мир иной.

………………………………………………………………………………………………………………………………………

– Ты бы просветил их, – продолжил Лавр, – мне кажется, что времена такие, что можем и не успеть.

Заметно успокоившийся самодержец выдохнул, отпил из любимой кружки и улыбнулся:

– Ну, и рожи у вас, сыны мои славные. Смотреть приятно. Закройте рты, а то кому ещё ворона в глотку залетит.

Братья, как по команде, клацнули зубами и начали приходить в себя. Лавруха, конечно, близкий к бате человек. Может и самый близкий. Но затыкать царя батюшку? При наследниках!?

Внизу раздался какой-то шум, послышались тяжелые шаги по лестнице и в горницу вошел митрополит Михаил II собственной персоной. Тут братьям пришлось удивляться во второй раз. Батя с Лавром, не сговариваясь, бросились к предстоятелю церкви и бережно усадили его в кресло, после чего уселись на свои места.

– Мы можем говорить при этих молодых людях? – спросил митрополит у царя.

– Лавр считает, что пора. А ты по какому делу, святой отец? Давно тебя не видели.

– Невместно священнику мешать мирской жизни, рясой среди мирян трясти. Наше дело – души людей. Тем и заняты. – с улыбкой ответил митрополит, – Чаю нальёте?

Кружка материализовалась перед святым отцом.

– Я тоже тут потому, что время пришло. Пора церкви помочь тебе, государь. Иконы плачут. Колокола сами звенят. Смутное время грядёт. Мир, который мы веками строили и оберегали, в опасности. И самое страшное – черный лес тает. Превращается в мираж. Такого никогда не было. И это верный знак, что вера людская слабеет.

Вчера собирали совет предстоятелей. Ибрагим и Исаак в один голос утверждают, что у них, по всем признакам, тоже самое. Какие-то пророки смущают народ. Фанатики, не боясь смерти, призывают на войну с иноверцами.

– И всё это не так давно началось, – Лавр разломал сухарик и, похоже, так и не решив, что с ним делать дальше, бросил на тарелку. – Когда первого смутьяна поймали и привели на допрос, я удивился. После указа царя Никодима о религиозных бунтах и забывать начали…

………………………………………………………………………………………………………………………………………….

Почти двести лет тому царь Никодим II издал указ, который гласил:

1. Все, кто верят в единого Бога, – верят в одно и то же.

2. Если разные люди делаю это по-разному, значит на то есть воля Божья.

3. Противиться воле божьей и совращать иноверцев в свою веру – тяжкий грех, караемый каторжными работами.

4. Совращение в свою веру путем насилия – смертельный грех, караемый смертной казнью.

5. Браки совершаются на небесах и потому не имеет значения в каком храме и каким священником проведен обряд. Он будет признан законным.

6. Вера семьи и обряды в ней – дело семейное.

7. Религиозные диспуты допустимы только между священнослужителями.

Так с тех пор и повелось. При христианских храмах, мечетях и синагогах появились пристройки, где иноверцы могли помолится богу по-своему. Разумеется, если поблизости не было храма своей конфессии и верующий не считал возможным заходить в чужую святыню. Те, кому новые порядки пришлись не по душе давно отправились в мир иной, а народ государства постепенно привык креститься в мечети или возносить хвалу аллаху рядом с церковью, а то и внутри оной.

…………………………………………………………………………………………………………………………………………

… Удивляться я перестал, когда через день привели второго, а потом третьего смутьяна. – Лавр опять машинально вертел в пальцах кусок сухаря, не обращая внимания на крошки, усыпавшие стол и колени. – Сейчас у меня палач не справляется. А они всё злее и их всё больше. И ничего не боятся. Умирают с улыбкой. Как мученики за святое дело. Словно их ждёт не геенна огненная, а райские кущи.

– Пусть монахи поспрашивают смутьянов. Я пришлю несколько человек. Потом и решим, что за зараза такая. Кто-то всерьёз за нас взялся, дети мои. Что-то мы просмотрели. Больно хорошо всё складывалось. Я отдал приказ монахам идти в мир, говорить с людьми, укреплять веру. И священники не будут, как прежде, в храмах отсиживаться.

Святой отец встал, по очереди перекрестил присутствующих и отправился по своим делам.

В горнице снова стало тихо. По ошарашенному виду обоих царевичей было видно: то, что они привыкли считать простым и привычным, вдруг обернулось чем-то странным и пугающим.

– Всего я вам и сейчас рассказать не могу. Потом как-нибудь. – неспешно начал говорить царь, – Не с меня это началось – не вами и закончится.

И ты, Святослав, и ты, Савва, не единыжды приходили ко мне с просьбами улучшить то или это в государстве, обвиняли меня в нежелании что-то делать за пределами привычного. Но я откладывал и отказывался.

А вы никогда не задумывались откуда взялся Институт? Не Иван же его создал. Он только дом свой построил с краю, поближе к своим лабораториям. И почему наше войско всегда вооружено и обучено не хуже, но и не лучше, чем заморское? И товары у нас, как у всех. Даже некоторые похуже будут. Но народ сыт и счастлив, а на землях наших покой и благоденствие.

Ради последнего всё и делается. Шило в мешке не утаишь. Оглянуться не успеешь – кругом гарь, чад и машины вместо людей. Ради одних машин другие создают, а ради тех, ещё какие-то. Пока для человека вовсе не останется места. Да и для мира, в котором он родился.

Мы пытаемся идти другим путём, через человека, его совершенство. А машины должны быть вечными помощниками. И не более того.

Больше я вам пока ничего сказать не могу. И это – страшная тайна. Со временем узнаете всё. А сейчас идите по домам. Нам с Лавром кое-что обсудить надо.

Братья поклонились отцу и затопали сапогами по лестнице.

Когда шум шагов стих, царь с Лавром быстро, явно совершая привычный ритуал, убрали со стола остатки еды и посуду с самоваром, после чего сняли столешницу, под которой обнаружилось квадратной формы матовое зеркало, которое засветилось, как только Лавр пару раз ткнул в него пальцем.

– Привет, уроды, – произнёс, не обращаясь ни к кому в горнице, царь, – Воевать с нами удумали? …

Где-то за пределами сюжета романа и планеты Земля. Кто-то.

– У них что, компьютерный монитор в стол вделан? Прям рояль в кустах. И «Система» какая-то бутафорская. Детские игры, а не мировая политика.

– А правители не люди? Дураков среди них не меньше, чем среди простых смертных.

– Отчего же? Люди. Только возможностей у них побольше, чем у простых смертных, и последствия дурости масштабнее.

– Всё должно развиваться естественным образом иначе …

– Иначе произойдёт что-то неожиданное и у них не будет времени обдумывать каждый свой поступок и поступать рационально?

– Ты предлагаешь вмешаться и всё взбаламутить?

– Они это сделают сами. Ты только чуть подтолкни. В пределах разумного.

Глава 13

Стольный Град. Институт.

Савва (директор Института, царевич), Лия (лаборантка Института, предмет любовного томления Саввы), Маф (дракон, заведующий отделом пространства и времени Института), Провидица (ученый секретарь Института).

– Ну, я так больше не могу! – крикнула Лия, влетая в кабинет, после чего уселась на директорский диван и угрюмо уставилась на Савву, – Ходите, смотрите, вздыхаете. Сколько можно? Надо мной уже все смеются. Я кто, сотрудник института или барышня на гуляниях?! Не для того я сбежала из дому, чтобы и тут ко мне приставали всякие самовлюблённые царевичи!

– Я к вам, сударыня не приставал, – попытался оправдываться Савва.

– А я буду. Чтоб знал, как это приятно, – провозгласило нахальное создание, подскочив к обалдевшему царевичу и звонко чмокнув его в угол рта. – Теперь ты будешь от меня прятаться. – заявила напоследок Лия и, явно довольная собой, покинула помещение.

Не очень понимая, что это было, ошалевший царевич какое-то время рассматривал полку с книгами, а потом разразился безудержным смехом.

Заглянувшая в кабинет Провидица обнаружила своего директора скорчившимся от приступа немотивированного веселья, потому что, при этом, царевич испытывал прямо противоположные чувства.

– Будем переносить совещание?

– Ни в коем случае, – явно пришедший в себя Савва энергично сортировал бумаги на столе.

– Тогда скажу, чтобы заходили.

Если бы, в это время, кто-то случайно заглянул в бывшую 63-ю лабораторию, то он стал бы свидетелем презанятного зрелища. Огромный дракон затравленно жался к стене, прижимая к животу целую кипу коробок и сосудов, а по помещению носился рыжий вихрь, сметая всё на своём пути.

– Лиечка, он просто не понимает всей глубины ваших чувств, – пытался увещевать разбушевавшуюся сотрудницу её непосредственный начальник.

– Причем тут мои чувства?! Я – тощая вобла! У меня близорукость! И он же царевич, а не мелкий лавочник! Мог бы и мозги включить.

– В этом отношении, на сколько я понимаю, мозги у человеческих особей обоего пола включаются лет на двадцать позже.

– Вы хотите сказать, что я дура?!!

– Нет, что вы сударыня! – запоздало сообразил, что ляпнул, дракон – А вот этот прибор лучше я у вас заберу. Он может испортиться при падении. А нам ещё контур монтировать. И этот… Ой! Ладно. Бог с ним.

Внезапно вихрь остановился, превратившись в беспомощное хрупкое существо, не понимающее, что ей делать дальше.

Дракон бережно сгрузил ценное лабораторное имущество у стены и уселся на пол рядом со стоящей Лией.

– Я не человек и мне сложно понять ваши чувства друг к другу. У нас это иначе.

– Как иначе?

– Молодых в пару подбирают родители, исходя из различных биологических признаков.

– Значит мои папа с мамой – драконы. Меня «подобрали» ещё с детства. Неужели у вас нет ухаживаний, каких-то чувств?

– Почему нет? Сколько угодно. Иногда даже так бывает, что пары создаются не по оптимальным признакам, а по взаимной симпатии. Но тогда им приходится завоёвывать место в общественной иерархии с самого основания пирамиды. Шансов очень мало. И таких пар тоже.

– Он царевич. Кто его будет спрашивать? На кого укажут, на той и женится.

Совещание по хозяйственному обеспечению института и, прежде всего, строительства установки для генерации нулевой энергии, затянулось до вечера.

Савва всегда занимался финансированием и материальным обеспечением брата, но в целом, не вдаваясь в детали.

При ближайшем рассмотрении это оказалось на удивление сложной задачей.

С одной стороны, есть приоритеты, а с другой – не одним сегодняшним днём живём. Любое завтра начинается сегодня.

Вот и считали, и ругались до хрипоты, пока не сошлись на неком компромиссе, который не устраивал никого, но и ни у кого не вызывал явного отторжения. На этой стадии Савва прекратил обсуждение и утвердил проект.

Руководители лабораторий разбрелись по рабочим местам готовить планы работ, а Савва начал собираться домой.

Выйдя в коридор и закрывая за собой дверь, он не сразу заметил съёжившееся в комочек Чудо, подпиравшее стену неподалёку.

– Я согласна, – тихо сказала Лия.

– На что?

– Быть твоей любовницей. Я этого ничего не умею, но, если надо – научусь, – протараторила она и, после не большой паузы, добавила – В интересах государства.

Савве одновременно захотелось прибить и задушить в объятиях эту взбалмошную девчонку, которая буквально сводила его с ума.

– Предложение интересное, – неожиданно для самого себя заявил царевич, – можем обсудить практические детали.

– Какие? – судя по выражению её лица, Лия совершенно не ожидала, что дело примет такой оборот.

– Ну, ты же на государственную службу собралась устроиться. Значит введём в институте должность любовницы директора. К завтрашнему дню подготовишь мне должностные обязанности. Я утвержу и приступай.

– Скотина! – смешно взвизгнула Лия и набросилась на Савву с кулаками. У царевича было много приятных моментов в жизни, но рыжий смерч, яростно барабанящий его по груди, оставлял далеко позади самые изысканные наслаждения.

Сграбастав в охапку брыкающуюся бестию, Савва воровато огляделся по сторонам и вернулся в кабинет. Усевшись на диван и посадив Чудо на колени, он терпеливо дождался, когда Лия устанет ругаться и брыкаться и погладил девушку по голове.

– Ты не понимаешь, Рыжик, что нас ждёт, если мы будем вместе. Не знаешь и это хорошо. Будешь считать меня гадом, который тобой пренебрёг, да и только.

– Не буду. Ты – хороший.

– А ты откуда знаешь?

– Знаю. Все женщины знают. Для этого Провидица не требуется.

– Я никогда не смогу на тебе жениться и у нас не будет детей.

– Совсем-совсем? А если тебя подлечить? У нас тут хорошие лекари.

– Я здоров. Если у нас будет ребёнок, тебя с ребёнком убьют, а меня сошлю с глаз долой.

Лия задумалась и Савва совсем уже решил, что последний довод её доконал, но не тут то было.

– Отдашь меня папе. Он, конечно будет ругаться и может даже поколотит, но спрячет так, что никто и никогда не найдёт.

– Лавр найдёт. Не сомневайся.

– Да, когда ещё это будет? И ты – царевич. Тебя простят.

Савва ссадил Лию с колен и встряхнул за плечи.

– Ты можешь представить себе, дура, что я о тебе беспокоюсь?! Иди к себе. И забудем этот разговор.

Лия встала в свою излюбленную позу созерцателя туфель и, явно не обидевшись, изрекла: Какие вы всё-таки мужчины глупые. Если ты меня прогонишь, то я и так умру. Давай лучше поучимся целоваться.

– Я умею, – машинально ответил Савва.

– Бабник, – авторитетно заявила Лия и снова взобралась к Савве на колени.

Довольно успешный учебный процесс продолжался минут двадцать, пока в дверь не постучали. Лия спрыгнула с колен Саввы и схватила книгу на ближайшей книжной полке.

– Войдите – сказал Савва осипшим голосом.

В дверном проёме появилась Провидица.

– Ваш батюшка и старший брат пожаловали. Через пять минут будут здесь.

Лия, с совершенно ей не нужным томом под мышкой, чуть не сшибив Провидицу, вылетела из кабинета. На встречу ей по коридору шествовали Святогор со Святославом.

Слегка присев в протокольном приветствии и удостоившись величественного кивка в ответ, девушка свернула за угол и, что было сил, побежала в жилую зону Института.

Глава 14

Кочевье народа тартар. Княжеский терем.

Иван (князь народа тартар, царевич), Дамира (княгиня, жена Ивана), Терхан (глава рода мастеров народа тартар), Расим (советник и начальник охраны Ивана), Асхат (командующий войсками народа тартар), Рустам (мастер тёмных дел народа тартар).

Совещание в княжеских хоромах, на этот раз, собрало всех членов совета. Кресло Айдара, как всегда, пустовало.

На первых заседаниях участники подобного мероприятия чинно сидели по краям круглого толстого ковра тёмно-зелёного цвета, который постелили в центре помещения. Но потом порядок изменился.

Иван с Терханом теперь копались в куче новинок, обсуждая их достоинства и недостатки. Расим с Асхатом устраивались на противоположном конце ковра, развернув большую карту южных границ царства с окрестностями. Рустам подсаживался то к одним, то к другим, а то и вовсе помогал Дамире разносить чай и посуду. Начинал совет тот, у кого на данный момент было какое-то неотложное сообщение. Он же его и вёл, поскольку выбора не было. Никто из присутствующих не любил это нудное занятие.

На этот раз отдуваться пришлось Расиму.

– Два стрелецких полка подошли к Граду. Один – конный. Так что у нас появились некоторые силы для флангового удара. И Савва прислал туда какой-то дом на колёсах. Пишет, что оборону Града гарантирует. Что у нас с войском, Асхат?

– Не считая пяти сотен охранного полка, семь тысяч воинов с коней на скаку не сваливаются и даже в цель иногда попадают. Ещё пять тысяч учу, но даже не знаю, что получится. Остальные на подсобных работах.

Два стрелецких полка вооружены и обеспечены всем необходимы. Мобильность мало чем отличается от обычных конных.

Новыми арбалетами вооружены только 274 воина из охранного полка.

Это всё, что я успел сделать.

– Сколько у него времени? – повернулся Расим к Рустаму.

– С утра за Великой рекой стойбища ещё не сворачивали. Я попытался что-то выведать у пленных. Таких людей загубил! И зря. Пытать этих уродов бесполезно. Не раз пробовал. Но такой махине, чтобы сдвинуться с места, совершенно точно не один день нужен.

– Ты пробовал их сосчитать. Что-то вышло? – Иван отложил странной формы стрелу и внимательно посмотрел на Рустама. Не часто приходится видеть смущение в исполнении этого проныры.

– Больше двухсот тысяч. Они только у реки стоят компактно. Чем дальше на восток, тем больше это обычные кочевники. Почти все, кто ходил в рейд, погибли. Один из моих людей умер уже дома. Иначе мы бы вообще ничего не узнали. Зато кое-что удалось выяснить про их организацию. Не все со стеклянными глазами. При командирах, начиная от тысяцких, постоянно присутствуют какие-то странные личности. Ведут себя, как обычные люди. Внешне ничем не отличаются от остальных воинов, но живут отдельно, спорят друг с другом. Если бы такого захватить. Но мои ребята их видели только издали.

Ещё важно, что пить и есть этому войску нужно. Обозы к ним идут. Если перекрыть поступление еды – долго не повоюют.

– Донесение Лавру отправил? – дождавшись утвердительного кивка, Иван, явно под впечатлением от услышанного, глубоко вдохнул и добавил. – Мы с главами родов подготовили план бегства. Детей, стариков и больных уже вывезли в Град. На очереди женщины, которых удастся уговорить. И с детьми то были проблемы. Еле переловили всех. Пришлось доказывать, что Граду без них ну никак оборону не выдержать. Но подозреваю, что кто-то ещё сумел спрятаться даже от Рустама.

А с женщинами вообще беда. Кого в Дамирин конный полк не взяли, создали какую-то хозяйственную тьму. Там жена Асхата верховодит.

– А что я могу сделать? «Мы верхом на лошади не хуже вас можем». «Да вы без нас с голоду помрёте, только сначала коростой от грязи покроетесь», – явно процитировал Асхат то ли жену, то ли кого-то из её единомышленниц.

– За свой полк я ручаюсь. А хозяйственная тьма в любой момент всё бросит и убежит, – гордо изрекла Дамира.

– А мы её ловить по степи будем? – сердито буркнул Асхат.

– Думаю надо Дамире за этим и проследить. Есть возражения?

Предложение Ивана вызвало «возражения» только у Дамиры. Её утверждение, что женский полк ни в чем не уступает мужским было выслушано с благожелательным вниманием, но не изменило мнения других участников совета. На том и порешили.

Затем настал черёд отчитываться Терхану.

– У нас работы идут днём и ночью. Собрали всех, кто может инструмент в руках держать. Охранный полк вооружим через день. Стрел достаточно. Ну и ещё штук сто арбалетов для людей Рустама сделать успеем. В прошлый раз решили, что им нужнее.

Отправил мастеров в Град. Там уже начали работу. И ещё одного мастера с чертежами – в столицу. Может у них будут какие-то вопросы.

Все повозки отремонтированы и выдержат бегство. А княжеский терем, если что, придётся сжечь. Очень уж много времени занимает разборка и погрузка. Да и едет он медленно.

Как обычно, последнему слово предоставили князю.

– Мы вроде учли всё, что возможно. Совершенно очевидно – нам не победить. Тут и помощь из столицы не поможет. Всю Русь поднимать надо. Но не в степь же войско гнать. Да это и невозможно. Значит наша задача встретить так, чтобы им очень сильно не понравилось и уйти под защиту укреплений, не теряя людей.

Я не военный. Могу только предложить, чтобы Расим с Рустамом составили общий план действий, а Асхат, что касается войска, превратил этот план во что-то конкретное: какому подразделению где, когда и что делать. Ну а мы с Дамирой и Терханом будем организовывать всё остальное.

Возражений не последовало, потому решили встретиться завтра и утвердить перечень конкретных действий.

Первым ушел, практически убежал, Рустам. За ним, на ходу обсуждая какие-то свои военные премудрости, откланялись Асхат с Расимом. Иван и Терхан ещё немного повозились с перспективными изделиями, но, вскоре, последний тоже попрощался и ушел. Дел было много, а времени – в обрез.

Дамира подошла и села рядом. До неё уже можно было дотронуться, чтобы не била лёгкая дрожь, но, всё равно, каждый раз, мысли приобретали довольно специфическое направление и очень тянуло обнять Мирчика и поцеловать хоть куда-нибудь. Жена смешно заурчала и прижалась щекой к груди Ивана. На мгновение показалось, что подарок крёстной куда-то исчез и удастся отвлечься от кошмара под названием «долг правителя». Но, увы. Только показалось.

Удивительно, но Дамира, каким-то своим женским чутьём, ощущала это его состояние. Она очень старалась, но ничего не могла поделать. Жизнь неслась обезумевшим скакуном в непонятное завтра и невозможно было совладать с этой гонкой.

Оставалось только, тесно прижавшись друг к другу, верить, что хватит сил и когда-то оно всё закончится.

За стенами княжеского терема перекрикивалась усиленная охрана. Лёгкий ветерок, ворвавшись через окно, теребил бумаги на столе, от чего неясные тени метались по стене. И только два человека замерли неподвижно, словно пытаясь удержать в объятиях друг друга последние мгновения ускользающего счастья.

Глава 15

Стольный град. Царский дворец. Личные покои царской четы.

Царь Святогор I, царица Светлана, Степанида (мать Светланы, древняя), Степан (прозвище Кощей, древний), Святослав (царевич), Нюша (любимая женщина Святослава, графиня Винкельдорф, агент приказа тёмных дел России), Савва (царевич), Лия (любимая женщина Саввы, сотрудник Института), Исаак (Исаак Хаймович Ракитский, отец Лии, декан экономического факультете Высшей Школы).

– Что будем делать с сыновьями, Света?

Святогор не понимал, как ему быть. Поступать, как заведено, – лучше умереть. Не поступать? Ещё хуже.

Жена не спешила с ответом. Она вообще была не большая любительница разговоров. Предпочитала отсиживаться в своей лаборатории, где изучали материальную составляющую человеческих эмоций. Где-нибудь на Западе её давно бы уже сожгли на костре, как ведьму, хотя практический выход Светиных исследований пока ограничивался перемещением небольших предметов на расстояние в несколько метров да воспламенением чего-то очень уж горючего.

Легка беда начало. Тридцать лет назад и того не было.

– С Нюшей, Горушка, нет проблем. Графиня Винкельдорф влюблена в Святослава. Поженим и всё.

– Они не согласны.

– Кто?

– Оба. Она попыталась руки на себя наложить. Еле спасли. Он просится в Орден. Рядовым послушником.

Царица откинулась на спинку кресла и задумалась. Святогор обычно млел, когда его Светик вот так надувала губки и морщила лобик. Но сегодня было не до этого

– Почему мне не сказал?

– Сам только сегодня узнал.

– А Савва?

– Пока прячутся. Думают, что мы ничего не знаем. Исаак приходил. Драться лез. Грозился, что больше ни ногой в Высшую школу.

– Семестр же только начался? И он то откуда?..

– Не все специалисты в Институте живут. Кто-то и домой ходит. Сама понимаешь, что личные отношения сотрудников не относятся к проблематике Института, а значит секрета большого в этом нет. Евреи, чтоб их, всегда всё знают и куда угодно пролезут!

– Когда-то ты от этого приходил в восторг.

– Когда это было? После того, как этот гад попытался выгородить проходимцев, он мне больше не друг.

– Ты же их помиловал?

– Лавр надавил. Да и сам, по здравому размышлению, прикинул, что беды больше будет.

– Ну, и …

– А Исаака – нет. Не помиловал. Друзья так не поступают.

– Я думала вы помирились давно.

– Здороваемся, разговариваем, но от того, что раньше было, ничего не осталось.

– Что делать будешь?

– Не знаю. Потому с тобой и советуюсь. Да и не могу я такое без тебя решать.

– С Саввой и Нюшей я сама поговорю. А ты Святославу объясни, что он будущий царь.

– А Лия?

– Что-то мне подсказывает, что здесь лучше не вмешиваться. Только хуже будет. Если она в самом деле дочь своего отца.

– Исаак как-то жаловался, что не девка, а бес в юбке. Думаю, мало что изменилось с тех пор.

Бросила высшую школу, где уже преподавала, и прошла конкурс в Институт, что не удивительно. Удивительно, что стала обычной лаборанткой.

– Там очень непросто найти свою тему. Некоторые доживают до седых волос и никак.

– А откуда ты это всё..?

– Нюша где?

– В Институте. Она пока без сознания.

– Значит завтра съезжу в Институт.

– А я вызову Святослава и …

– Не надо, Горушка. Он такой-же упрямец, как и ты. Постарайся не сердиться.

– Хорошо, Свет мой. Пойдём спать?

– Я ещё поработаю. Завтра интересный эксперимент. Ты, между прочим, тоже нужен.

– Опять усилителем работать?!

– Не капризничай, милый. Иди отдыхай.

Святогор поцеловал жену в щеку и направился в спальню.

Когда за царём закрылась дверь, Светлана взмахнула рукой и из пола вырос небольшой столик, на котором стояло круглое зеркало на ножке.

После следующего взмаха царицы зеркало засветилось и стало прозрачным. В зазеркалье была небольшая комната, где, на таком же, как у царицы, кресле, сидела худенькая старушка в белом платке и коричневом платье с желтыми пуговицами.

– Что случилось, доченька?

– Я тебе не доченька, карга старая – зло прошипела Светлана.

– Что тебе? Приворот? Погибель на чью-то душу?

– Это я и сама не хуже тебя могу.

– Святогор разлюбил?

– Дура ты, Степанида. Всё на свой колдовской аршин меряешь.

– А то у тебя какой-то другой инструмент имеется. Моё семя. И никуда тебе от этого не деться.

– Семя может и твоё, только душа своя собственная.

– Ну, и живи со своей душой, коль такая гордая, – взвизгнула старушка и плюнула в сторону Светланы. Зеркало мигнуло и погасло.

Слова, которые произнесла царица, не очень-то в ходу даже в кабацком сообществе. А уж услышать такое из уст супруги самодержца…

Руки Светланы засветились, воздух перед зеркалом задрожал и вспыхнул малиновым светом. Где-то за матовой белизной раздался сдавленный вскрик и зеркало вновь стало прозрачным. Благообразная старушка с поварёшкой в руке, чуть перекосившись на бок, висела в полуметре над полом.

– Мы ещё не закончили разговор, «маменька», – сдавленно прорычала царица.

– Отпусти, зараза беспутная, – простонала «маменька», – Ещё окочурюсь. С кем советоваться будешь?

Светлана шевельнула пальцами и старушка рухнула на пол.

– Ой, рученьки мои! Ой, ноженьки! – на распев заголосила «бабушка».

– Замолчи, а то опять взлетишь.

– Это меня то изуверкой кличешь, шалава беспутная, уродина бессердечная?!

– Напричиталась?

– Сильная ты стала. Не убегла бы – весь мир твой был бы. А так какая-то занюханая царица. Срам один. У нас в роду никто так низко не падал. Что надо то?

– Поговорить с Кощеем.

– Нет его. Сдох.

– Врёшь.

– Мы с ним молодость решили вспомнить. За Великой рекой страху на людишек навести. Тут же ты, зараза, не даёшь. Там он и сдох. Как ты говоришь «дематериализовался». Я мороком прикинулась и водой ушла. Они отчего-то воду не любят. А он, дурак, в драку полез. Людишек выкосил – море, а только их там в разы больше и всё новые прибывают. И сила у них странная. Липкая, как грязь. Я тут неделю в себя прийти не могла. А его облепило со всех сторон и он сам …

Гордый был мужчина. Староватый правда. А то бы ты звала его папой.

– Упаси бог! Врать не устала?

– Ему ещё год в себя приходить. Пожалела бы старика. Он тебе почти что родственник.

– Матрицу кинь сюда.

– Чяво?

– Не прикидывайся дурой. Я тебе объясняла.

– Отослала. Что ещё?

– Про отца расскажешь?

– И не надоест тебе про это спрашивать? Пьяная была. Ничего не помню.

– Это ты то?

– Ну, что-то помню. Красивый был, Свейлочка. Ты вся в него пошла.

– Хватит врать то. А то я не видела тебя на шабаше. Ладно. Если всех тут, как Кощея, – заберёшь матрицы нас с мужем, детей, и ещё тут целый список. Лови. Вас, пожалуй, не выкорчуют, слишком глубокие корни. Тогда уже мир рухнет.

Голубая молния ударила в ладонь старухи.

– Что ты такое говоришь, доченька. Не пугай меня. Мне стольких не поднять сразу.

– Никуда ты старая зараза не денешься. У тебя сил, как у дракона.

Светлана махнула рукой и зеркало погасло.

А в избушке сидела на полу и плакала от страха и бессилия пожилая женщина, проклиная свой характер и сумасшедшую жизнь профессиональной ведьмы.

Глава 16

Стольный Град. Институт.

Нюша (любимая женщина Святослава), Светлана (царица), Савва (царевич, директор Института), Лия (гражданская жена Саввы), Провидица (начальник отдела прогнозирования и провидения Института)

Больница медицинского отдела Института.

Повествование от лица Нюши.

Очнулась в ослепительно белом пространстве, наверно в небесных кущах. Странно. Ведь самоубийцам, вроде, положено гореть в аду? Или это ад такой? Ледяной. Но тогда боль уйдёт. И в чем мучения? Наверно, всё же, рай? Вон и ангел белоснежный, сидит и смотрит глазами царицы. Таких глаз больше ни у кого нет. Голубая бездна. Самое то для небесных чертогов.

– Как вы себя чувствуете, графиня?

И голос у ангела, как у царицы, – глубокий и обволакивающий, словно чары наводит.

– Вам сложно говорить? Я позову лекаря.

При чем тут лекарь? Это что больница?!

Ясное осознание окружающего обрушилось так внезапно, словно солнечным днём распахнули окно в тёмной комнате. Оказывается, я лежу в постели и кругом всё белое: постель, стены, потолок. И царица в белом лекарском костюме сидит рядом с кроватью на больничном табурете.

– Со мной всё в порядке, ваше величество.

– Это я уже заметила. У меня только один вопрос: Вы любите моего сына?

– Нет, ваше величество. Уже нет.

– Странно, но вы меня не обманываете. Надеюсь вы не станете повторять эту глупость.

Царица явно имела ввиду самоубийство, но прозвучало очень двусмысленно.

– Нет, ваше величество.

– Вот и славно. У Марфы для вас новое задание. По результатам, как я понимаю, вам будет принадлежать гораздо более высокий титул.

– Я постараюсь не подвести ни вас, ваше величество, ни Марфу.

– Вот и умница.

Царица дотронулась до руки и вышла из палаты. А по телу начала разливаться пьянящая лёгкость, заполняя чёрную пустоту внутри тусклым светом. Плакать не хотелось. Хотелось уснуть, но не было такой возможности. Пришлось встать и начать одеваться. Какой смысл валяться тут, когда столько дел впереди. Подготовка нового задания – кропотливый и изнурительный процесс. Хорошо бы объект оказался не таким уродом, как в прошлый раз.

По дороге из больницы медицинского отдела Института в кабинет Саввы.

Повествование от лица царицы Светланы.

Как же хорошо, что девочка – профессионал. Похоже с этим вопросом хоть какая-то ясность. Надо попросить Марфу, чтобы та по возможности ускорила отправку агента на место. Береженого бог бережет.

С Саввой так легко не справиться. Заблокирован намертво. Родная дурная кровь. Вылитый Кощей в молодости.

Опаньки! Ну, мамочка, как ловко глаза отвела, зараза! Неужели?!

Ладно. Потом разберёмся. Не инициирован и слава богу.

Царица не знала, что пару лет назад купеческий обоз догнал нищего странника, которому Савва позволил доехать с ними до ближайшей деревни. На стоянке оказалось, что мужик – весельчак и балагур, а его щербатый рот способен выдавать такие напевы вперемешку с похабными частушками, что купцы с охраной просто не знали, что им делать – заходиться от смеха или впадать в романтическую задумчивость.

Савва со Степаном проговорили до утра. Ну, и повидал мужик в жизни всякого. На предложение царевича перебраться в Стольный Град тот ответил, что в городе ему душно и тесно. От денег отказался и ушел прямо в чащу, как и не было его.

С тех пор Савва не болел ни разу. А недавно начал ощущать чужое внимание, как лёгкое жжение или зуд. Правда никаких других последствий от попытки окружающих разгадать его мысли, кроме неприятных ощущений, не было.

Кабинет Саввы.

Повествование от лица царицы Светланы.

Сын обнаружился в своём кабинете перебирающим гору бумаг. Такое впечатление, что совершенно не был удивлён её приходом. Встал, подошел и поцеловал руку, после чего усадил на огромный кожаный диван, способный разместить чуть ли не десяток посетителей, а сам уселся напротив.

– По какому делу, Ваше Величество?

– Мы, сынок, не на приёме.

– Но какое-то дело у тебя ко мне есть?

– Просто поговорить.

– У тебя, мамочка, «просто» не бывает, – ответил Савва и слегка поморщился.

Неужели чувствует? Ладно, придётся обойтись без Силы.

– Ты знаешь во что вляпался Святослав?

– Знаю.

– У меня, ощущение, что ты идёшь по его пути.

– Свят сам виноват, морда стоеросовая. Я ему говорил, что нехрен девиц, как перчатки, менять. Обязательно на какую-нибудь нарвёшься. А тут ещё Лавруха подсуетился и подсунул графиню, под видом дворовой девки. Вот Свята и развезло.

– А тебя не развезёт?

– В институте, где я теперь сижу безвылазно, с кандидатками в любовницы туговато. Слава богу хоть эта нашлась. У неё, правда, свадьба через пару месяцев, но я уже одну девочку в штате Провидицы присмотрел. Все желания угадывает на раз. И не страшненькая совсем. Не любовница, а мечта.

Кстати, ты мне невесту уже подыскала?

Силы небесные! И этот урод – мой сын. Точно дурная Кощеева кровь!

– Ищем, Саввушка. Сейчас время беспокойное. Не до свадьбы.

– А я на всенародные празднества не претендую. Лишь бы не уродина и не дура последняя. Ещё не хватало детей – идиотов. Потихоньку обвенчаемся и закончится эта суета с посторонними женщинами. Дел невпроворот, а тут ещё терпи чьи-то капризы.

– С женой, думаешь, этих проблем не будет?

– А протокол на что? Да и общественных обязанностей у жены наследника престола выше крыши.

Сволочь-сволочью, но мозги у сына точно соображают. Надо сказать Лавру, чтобы срочно подыскал кого-нибудь. Ещё одной проблемой будет меньше.

– Я согласна с тобой, сынок. Постараюсь уговорить отца поторопиться с выбором кандидатки.

– Спасибо, мама.

– Ну, я пойду. Дел много.

– Счастливого пути, мамочка.

Далее повествование от лица автора.

Царица чмокнула Савву в щёку и скрылась за дверью, а царевич, выждав пару минут, обессиленно рухнул на диван, вытирая внезапно взмокший лоб.

В дальнем углу кабинета из-под наваленных кучей деталей приборов послышался шорох и тихое чертыхание, после чего куча развалилась и на свет божий выбралась растрёпанная и пыльная Провидица.

– После Ивана тут убирал кто-нибудь?

– Я думал, что он скоро вернётся и ничего не трогал.

– Даже не знаю, как не чихнула.

– Садись. Что скажешь.

– Она сильнее меня. Даже сравнить нельзя. Еле закрылась. Ничего не услышала.

– Жаль.

– Но, когда царица уходила, была довольна результатом, а тобой – нет.

– Если что-то увидишь, сразу ко мне.

– Я и так вижу, что Лию спасать надо. Вы на очереди.

– Я подумаю, что делать. Позови Лию.

Разговор с малявкой всегда представлял для Саввы нетривиальную задачу, в особенности на тему их отношений.

– Мне Маф сказал, что твоя мама была здесь.

– Сядь. Рядом.

– Я тебе не собака. Ещё скомандуй «к ноге».

– Злая ты, Рыжик.

– Какая есть. Зато я одна тебя люблю.

Лия села рядом с Саввой, взяла двумя руками его здоровенную лапищу и прижала её к щеке.

– Думаешь я не знаю зачем приходила царица? Нас разлучить. А ты прикинулся, что меня не любишь и потребовал, чтобы тебя женили.

– Откуда …?!!

– Ну, я же Саввушка, в Высшей школе, была не последним аналитиком. И вы, мужчины, такие предсказуемые.

Лия положила руку офигевшего Саввы на колени и стала гладить её, как кошку.

– Я думаю это всё Провидица придумала. Она умная и жизненная женщина. А ты ей помогал, как мог. Ну, скажи что-нибудь, а то я начну реветь, как дура, и никакого разговора у нас не получится.

Задохнувшийся от непонятных чувств Савва, сграбастал Лию на руки, беспомощно уткнувшись ей в шею.

– Глупенький. Не переживай ты так. План хороший. Время потянем, а там, глядишь и ещё что-то придумаем.

– Я не могу жениться, потому, что буду ненавидеть и себя, и свою будущую жену.

– Ну, и зря. Её согласия никто ведь спрашивать не будет. Может она хорошая женщина и у вас всё сладится. И я тоже никуда от тебя не денусь. У меня тема есть. Создам отдел. Никто ничего и не заподозрит. Если хочешь, замуж выйду, а детей буду только от тебя рожать.

Савве очень, не то даже слово, запредельно, до безумия захотелось что-то разрушить или убить кого-нибудь. Но нежные пальцы Рыжика гладили по голове и безумие вылилось потоком слёз.

Царевич не плакал с детства. Святогор воспитывал сыновей настоящими воинами. Но тут словно прорвало плотину и вся боль, вся тоска и беспомощность перед неотвратимостью обстоятельств выплеснулись в виде этого позорища.

Лия гладила мужа по голове и глаза её были сухи. Она так его любила, что всё остальное казалось мелким и несущественным. Всё будет хорошо.

– Всё будет хорошо, – произнесла она вслух.

Глава 17

Где-то в Северной Америке. Дом Сэмюэля Вилентага, а потом его банк.

Сэмюэль Вилентаг (глава правительства Системы, банкир), Эмма (жена Сэмюэля), Люси (дочь Сэмюэля), Джон (командующий войсками Системы, друг Сэмюэля, дружеское прозвище – Снежок), Мик (Микаэль, управляющий банка Сэмюэля), Гарри (начальник охраны банка Сэмюэля).

Сэмюэль проснулся, словно от пощёчины. Спальня тонула в ночном полумраке. Бережно сняв руку жены со своей груди, он, тихо ступая, вышел в кабинет, плотно закрыв за собой дверь.

Такие «оплеухи» не присылают просто так. У Снежка явно что-то стряслось.

Набросив халат и прихватив связку ключей, Сэмюэль спустился в подвал и, пройдя через две железные двери, тщательно закрывая их за собой, оказался в большой комнате, стены, потолок и пол которой были покрыты зеркалами. В центре, на небольшом возвышении, стояла клетка, в которой сидело белобрысое босое существо в ветхом сарафане.

– Будем работать или разжигать огонь? – буднично поинтересовался Сэмюэль.

Существо зарычало и бросилось в его сторону, после чего противно завизжало от боли. Сработал защитный контур клетки.

Опять возиться с горелкой! До чего упрямая тварь. Почти полгода прошло, а она всё бесится и бесится. Чего проще было согласиться на сотрудничество. Давно бы жила в нормальных условиях. Что за звери эти существа. Абсолютно не пригодная для цивилизованной жизни биомасса.

Газовая горелка вспыхнула голубым пламенем. Животное взвыло и окружило себя мерцающим облаком. Надо было торопиться. Защиты у твари хватало всего на десяток минут. Потом приходилось делать длительный перерыв для её восстановления.

Подкатив тележку из серебристого металла к клетке, Сэмюэль добился контакта инициатора с объектом и включил поисковый сигнал.

По сфере побежали круги и перед ним появился Джон, который сидел в походном кресле возле такого-же мерцающего кокона.

– У нас проблемы, дружище. Не знаю, что это было, но половины войска больше нет. Ладно стекляшки. Ещё наделаем. Мы лишились почти всех ведущих!

Последнюю фразу собеседник практически выкрикнул, явно находясь в состоянии близком к срыву.

– Прекрати истерику и объясни внятно, что случилось.

– Если бы я знал. Что-то, ни на что не похожее, налетело с диким хохотом и визгом. Стекляшек сотнями валило на землю. Ближайшие ведущие попытались его прихватить, но тут оно разделилось на туман, нырнувший в реку и огненный смерч, который превратил в пепел пол войска, пока все, кто на это способен, сообща, не зажали его в кокон силы. И тут оно взорвалось. Так что у меня осталось шесть спецов.

– Ведущих я соберу из других мест. Удалось понять, что это?

– Нет.

– Приказы Высших, как ты понимаешь, не обсуждаются. На доставку подкреплений у меня уйдёт неделя. Оставшихся сил с лихвой хватит на выполнение задачи. Главное себя береги и не подставляйся зря. Любишь геройствовать.

– Жду подкрепления. Геройствовать не буду.

– У меня тут чудище почти сварилось. Удачи!

– Храни нас бог.

Сэмюэль отключил горелку и подкатил к клетке тележку с едой. До утра всё равно ничего сделать нельзя. Да и чудовище должно прийти в себя и восстановить силы. После сеанса у неё зверский аппетит, так что уговаривать не нужно.

Аккуратно закрыв последнюю железную дверь, Сэмюэль широко зевнул и решил, что пару часов сна ему не повредит.

– Ты где был, милый? – сонно спросила Эмма, обнимая его горячими руками, – Ой какой холодный! Иди ко мне. Я тебя согрею.

Сэмюэль, на какое-то время, забыл обо всём, нежно сжимая в объятиях быстро уснувшую жену. Но что-то не давало последовать её примеру. И это были не временные трудности с военной компанией. Случалось и не такое. Его собственная судьба тонула в тумане неопределённости. И пока никак не удавалось разглядеть хоть какой-то стоящий ориентир, к которому следовало стремиться. С этими мыслями Сэмюэль не заметил, как уснул.

Утром притопала Люси и, пиная родителей, отвоевала себе место под одеялом. Чмокнув розовую мордашку в щеку, Сэмюэль встал, напоследок, с умилением, взглянул на любимых женщин, тихо посапывающих во сне, и отправился умываться.

В гостиной его уже ждал лёгкий завтрак – тушеные овощи и чашка кофе. Немного поковырявшись в тарелке и отхлебнув кофе, Сэмюэль задумался о своих планах на сегодняшнее утро. Связываться с Белоснежкой не имело никакого смысла. Если бы произошло ещё что-то важное, он и сам уже ломился бы в голову. Пожалуй, стоит продемонстрировать сотрудникам банка, что у них имеется директор. Да и связь там ничуть не хуже.

– Сэм! В банк, – произнёс Сэмюэль вслух и отправился чистить зубы.

Через пятнадцать минут, экипированный должным образом банкир, покачивался на сидении кареты, быстро, но без суеты, увозившей его от тех, кто дорог, ко всем остальным.

Мимо окон проплывали утопающие в зелени дома солидных, но, в подавляющем большинстве, довольно неприятных господ. Соседи Сэмюэля были вполне пригодны, даже необходимы, для ни к чему не обязывающего светского общения, но ни разу не близки по вкусам и интересам.

Квадратное здание банка отличалось умеренной монументальностью и простотой. Перед архитектором не ставилась задача привлекать клиентов внешним видом этого финансового учреждения. Напротив, приоритетом была умеренность. Те, кому нужно, знали, что это такое, а в остальных банк просто не нуждался.

Управляющий Мик Люис, как обычно, встретил начальство у входа и проводил в кабинет. Сэмюэля, особенно сегодня, совершенно не интересовали финансовые вопросы, но надо было соблюдать приличия.

– Отчет оставим на потом. Надеюсь мы ещё не разорены?

– Если в этом возникнет нужда, сэр, можно попробовать. Но, при неограниченном кредите от государства, это будет довольно сложной задачей.

– Есть проблемы с клиентами?

– Небольшие шероховатости случаются, но мы вполне способны справиться своими силами. Если возникнут подозрения, что ситуация, по какому-то поводу, может выйти из-под контроля, вы узнаете об этом первым.

– У вас, Мик, есть личные просьбы, предложения?

– После того, как я стал получать процент от прибыли банка, личные просьбы потеряли смысл. Имеются предложения по оптимизации штата и расширению сети филиалов в стране и за границей. Вот эти две папки. Ещё поймали шпиона. Об этом рассказывать?

– Пусть Гарри доложит.

– Тогда у меня всё.

– Благодарю, вас, Мик. Вызовите ко мне Гарри.

– Слушаюсь, сэр, – отчеканил Мик и покинул кабинет.

Чувствуется военная косточка. Всё чётко и вовремя. Когда думать не надо.

Через минуту в дверь постучали и, после разрешения войти, на ковёр перед письменным столом Сэмюэля встал квадрат из человеческой плоти. Если бы ему собственными глазами не довелось видеть, как этот, с виду неуклюжий и склонный к полноте мужчина, с легкостью ломает кости нерадивым сотрудникам либо проштрафившимся клиентам и бегает по стенам и потолку, то можно было бы подумать, что перед ним стоит безмерно раздавшийся в ширь сибарит – очевидный кандидат на увольнение из сплочённых рядов сотрудников банка.

– Вызывал? – поинтересовался вошедший. Сэмюэль слегка поморщился и утвердительно кивнул в ответ. Все попытки хоть как-то облагородить внешний вид и лексику своего начальника охраны, увенчались модным костюмом и относительно приличной причёской. Сам же Гарри, как был хамом, так и остался. Впрочем, этот недостаток, с лихвой, компенсировался его деловыми качествами.

– Что за шпионы у нас тут завелись?

– Да девка какая-то глазки строила приказчику в зале для клиентов, а когда он отвернулся, схватила папку с новыми договорами и бежать. Сидит в холодной.

– Выяснили кто такая?

– У неё блок. Слабенький. Но я без тебя не стал ломать. Вдруг что всплывёт тенью. Сам могу и не разобраться.

– Готовьте. Я подойду через пол часа.

– Понял, – буркнул Гарри и вышел из кабинета.

Возня с бумагами заняла чуть больше времени.

Через сорок минут Сэмюэль спустился в подвал и, миновав несколько дверей с охраной, вошел в комнату для специальных допросов. На столе, чем-то напоминающем лекарское ложе для хирургических пациентов, лежала обнаженная Эмма! Разумеется, не та Эмма, которая, возможно, только что проснулась дома и даже ещё не успела позавтракать. Это была та Эмма, которую он впервые увидел на балу много лет назад. И это была западня.

Не первый год Сэмюэль ожидал назначение Советом теста на его пригодность Системе и вот он, пожалуйста.

Глубоко вздохнув и тем самым запустив многократно отрепетированный сценарий психо-физических реакций, Сэмюэль практически потерял контроль над собственным поведением. Словно во сне он ощутил, как у его тела чуть вздрогнули пальцы, а сознание заполнила досада от того, что чувства являются помехой для исполнения долга.

– Начинайте, – произнёс кто-то в нём.

К телу на столе подкатили серебристый шар, установленный на тележке. Ведущая удалила волосы на макушке испытуемой и приклеила к её голове тонкий черный провод, соединённый с шаром.

Сканирование сознания – не чтение мыслей. Сначала тебя захлёстывает поток образов, а потом приходит Понимание. Это было за пределами разработанного сценария. Почти за пределами, потому что передним лежала его родная дочь. Их с Эммой первенец, умерший во время родов. И она пока ещё была человеком.

– Достаточно. Объект в спец помещение. Высшая форма секретности.

Сэмюэль не очень хорошо помнил, как оказался у себя в кабинете. Осталось только надеяться, что никто не присматривался к его состоянию. За внешние признаки спокойствия и невозмутимости он мог поручиться.

Перед столом директора, на вытяжку, стоял простой и понятный Мик, пожирая начальство глазами. Когда только успел пригласить его к себе. Спасибо инстинктам самосохранения и многолетнему опыту выживания в Системе.

– Сначала запускайте тех, кто претендует на свободные вакансии. По одному.

– Слушаюсь.

Пока Мик скрывался за дверью, а претендент на должность робко просачивался на начальственный ковёр, сознание вполне пришло в норму. Как кстати эта дурацкая рутина. Хоть какой-то шанс расслабиться и подумать.

Глава 18

Стольный Град.

Князь Лавр Игнатьевич Селиванов (мастер тёмных дел России), Марфа Савельевна Стрешнева (первый зам главы указа тёмных дел), Дормидонт (глава домовых), Светлана (царица).

Указ темных дел России. Кабинет мастера тёмных дел России.

– … Стефания – милая девушка, но этот скандал с маркизом … – Лавр в задумчивости потеребил бороду.

– И выбор характерен. Он на тридцать лет старше. – Марфа машинально убрала прядь волос, выбившуюся из замысловатой прически и взяла следующий лист, – Лично я рекомендую Грету Линдбаум. Род древний, восходящий к королям и северным варварам. То, что они фактически нищенствуют, только плюс. Для неё это шанс занять достойное место в обществе.

Скромница, затворница. Единственная страсть – верховая езда.

– Лучше бы она чем-то себя проявила, а то в тихом омуте сама знаешь, кто водится.

– Согласна. Но от того, что «проявилось» у остальных кандидаток волосы встают дыбом. Тут хотя бы шанс есть, да и мы присмотрим.

– Что-то мне подсказывает, что огребём мы с этой скромницей по полной.

– Фи, князь, что за лексика, – улыбнулась Марфа.

– Ты чувствуешь, что не успеваем? Ловим события за хвост.

– Я разрешила зарубежной агентуре копать вплоть до своего раскрытия. Степень обоснованного риска определяют сами.

– Неужели кто-то Систему оседлал? Они же, при желании, континент утопить способны. Значит это что-то такое, о чем даже подумать страшно.

– Или у них срыв. Как в смутные времена.

– Может пообщаешься с сестрицей?

– А смысл? Она уже не человек.

– Это не мешает ей видеть и чувствовать. Может кто-то из Совета и отпустит поводок, чтобы прояснить ситуацию. Умирать никому не охота.

– Не уверена, но попробую.

– Значит рекомендуем Грету?

– Думаю, что это лучший вариант.

– Сама понимаешь. Если что-то новое всплывёт – я свободен в любое время суток.

– Даже во время приёма по поводу юбилея правящей династии? Я то сказалась больной, так что сегодняшние торжества пропускаю.

– Даже во время моей речи на приёме.

– Тогда позвольте откланяться, Ваше Сиятельство.

– Кланяться в церкви будешь, а мне нужна информация.

– Служу России, – выпятила грудь, княгиня, шутовски отсалютовав начальству, после чего чмокнула Лавра в губы и испарилась из помещения.

С большим запозданием Лавр чертыхнулся «зараза» и подумал, что Марфе, прежде чем Стефанию осуждать, не мешало бы на себя посмотреть. Тяжело вздохнув, тёмных дел мастер приступил к изучению торжественной речи, которую не удалось спихнуть на самодержца. Святогор заявил, что с него хватит и мучений по изображению величия. Вот скотина! Сам, небось, на троне аналитикой займётся, а мне забивай мозги всякой высокопарной чушью.

Тень, отделившаяся от стены кабинета, деликатно прокашлялась и поинтересовалась у его владельца:

– К вам можно, Лавр Игнатьевич, или я попозже зайду?

– Ты ж уже зашел, Дормидонт, так что устраивайся, где удобно. Тебя твои хоть нормально кормят? А то я повара позову.

– Уважают. Пока, – домовой уселся в кресло для посетителей и вдумчиво почесал себе бок.

– Новости какие есть или нужда привела?

– Вашими молитвами, Лавр Игнатьевич, с нашим народом больших бед не наблюдается. Сами знаете – вольница, она вольница и есть. Каждый что хочет, то и воротит. А если кто и попадает в передрягу, то претензии к самому себе. Ну, и ко мне немного, что вовремя не надоумил. Детей в школу стали охотнее отпускать, но это всё ещё редкость. Больницу открыли. Филиал Института. Туда народу побольше ходит, но тоже пока гораздо меньше, чем мы рассчитывали.

– Много домов пустует.

– В столице, волостных центрах и крупных деревнях практически всё занято.

– И как с хозяевами? Уживаются?

– Вы, Лавр Игнатьевич, уже сто раз меня про это спрашивали. Мои сами себя хозяевами считают. Отсюда и конфликты. Да и знают про нас в одном доме из ста. Так обеим сторонам спокойнее.

– Что скажешь про Ильчика?

– Гнида!

– Это я и без тебя знаю. Способ простить нашел?

– У меня нервы не железные. Только за то, что жену у Слима увел – должен умереть. Ничего у меня не получилось. Слишком глубоко в нас сидит патриархальность и приверженность традициям. За сто лет в ряд ли что могло измениться.

– А с Ильчиком поговорил?

– Мы почти договорились. Обещал всё рассказать, если возьмём к себе жену с ребёнком, но тут явилась Кула со сковородкой и я дал дёру. Единственное, что Ильчик сказать успел, – это то, что Ивану от Рустама ничего плохого не будет.

– И то слава богу. Что-то от меня нужно?

– Град устоит? Или мне народ уводить?

– Думаю, что устоит. А если не устоит, то уводить будет некуда.

– Моя помощь нужна?

– Ищите смутьянов, а главное тех, кто их подбивает и учит. Сам знаешь – я в долгу не останусь.

– Знаю. Поищем. Ну, я пошел?

– С богом.

Дормидонт, явно по-привычке, осенил себя крестным знаменем и исчез.

Вздохнув ещё тяжелее, чем до посещения нежданного гостя, Лавр углубился в текст торжественной речи.

Царский дворец. Кабинет царицы Светланы.

Её величество принимала Марфу не в личных покоях, а в своём рабочем кабинете. Из-за справедливых подозрений, что эта вертихвостка не просто так строит глазки самодержцу, между дамами установились весьма прохладные, строго деловые отношения.

– Что вы с Лавром решили, княгиня?

– Рекомендуем Грету Линдбаум, Ваше Величество. Двадцать один год. Здорова, миловидна, хорошо воспитана. Посещает лекции Лейпцигского университета. Математика, химия, география.

– Странные вкусы для молодой девушки.

– Совершенно верно, Ваше Величество. Но перечень предметов она выбирала сама. Ещё обожает верховую езду. В отношения с молодыми людьми замечена не была. Как и немолодыми. Слывёт затворницей.

Родители. Барон Герхард Линдбаум – совершенно беспомощная личность. В молодости промотал родительское наследство. В настоящий момент владеет небольшим имением под Лейпцигом. Занятия – охота и просиживание штанов на местных дворянских собраниях, где, впрочем, появляется редко. Дома большая библиотека, доставшаяся по наследству от родителей, которую и сам иногда пополняет, несмотря на скудность средств. По сведеньям, полученным от дворни, большую часть времени отец и дочь проводят именно там.

Мать, маркиза Елена-Генриетта Ловаль, умерла четыре года назад, после чего в поместье прекратили устраивать приёмы для гостей.

– А они там не больные на голову?

– Никак нет, Ваше Величество. Студенты отзываются о Грэте, как об общительной особе с мягким характером, увлечённой наукой. Несколько человек бывали у неё дома. Общее мнение – приятная и гостеприимная семья.

– Уж больно всё благостно.

– Я согласна с вами, Ваше Величество. Это и нас с князем настораживает. Но остальные кандидатки ещё хуже. Сплошь взбалмошные дуры, шлюхи и стервы.

– Значит Грета. К сожалению время, княгиня, не терпит, так что отправляйте делегацию сватов немедленно.

– В этом нет нужды Ваше Величество. Роль свата исполнит ваш посланник – боярин Силивестр Смоленский. Он как раз возвращается из Франции и посетит барона сегодня вечером или, в крайнем случае, завтра утром.

– Замечательно. Держите меня в курсе дел.

– Слушаюсь, Ваше Величество.

После того, как за княгиней закрылась дверь, царица некоторое время сидела, массируя виски руками. Интересно кто так экранировал мерзавку? Наверно какие-то технические штучки из Института. Ничего. Ещё пару визитов и будешь ты для меня открытой книгой.

Ход мыслей прервали служанки, явившиеся с платьем для торжественного мероприятия.

Выйдя из приёмной царицы, Марфа опрометью бросилась к предназначенному для охраны месту за шторой, скрывшись за которой, обессиленно привалилась к стене. Ну, и сильна Светик-Самоцветик! Как оглоблей по башке! Раз за разом. Спасибо Мафу. Теперь амулет держит постоянно и не надо забивать голову всякими дурацкими мыслями. Но бабулина настойка тоже не повредит.

Допив остатки жидкости из розового флакона, маскировавшегося под модный сосуд с благовониями, княгиня критически оглядела себя в зеркальце, слегка поправила причёску, после чего прислушалась и, не обнаружив ничего подозрительного, покинула своё временное убежище.

Глава 19

Предместье Лейпцига (замок Барона Герхарда Линдбаум) – место начала событий, описанных в данной главе.

Грета Линдбаум (баронесса), Герхард Линдбаум (барон, отец Греты), Матеус (друг детства Греты), старая Берта (кормилица Греты), боярин Сильвестр Смоленский (российский посланник).

Повествование от лица Греты.

За окном лил дождь, потому стемнело очень рано, но спать совершенно не хотелось. И читать – тоже. Папа, как всегда, сидит в маминой комнате и, закрыв глаза, смотрит на её портрет. Даже иногда говорит что-то шепотом. Бедный папочка. Никогда не буду так влюбляться.

Завтра на занятиях должен появиться этот смазливый разгильдяй Матеус. Иначе его выгонят из университета и прощай папино содержание. Обратиться за помощью, кроме меня, ему не к кому. И я соглашусь, но только если пригласит на городской бал. Надо хотя бы раз побывать, а то у нас даже приличной кареты нет. А Матеус берёт карету у отца. Ту, что попроще. Разумеется, это зависит от того, с чем сравнивать. Если с нашей, то у него – королевская роскошь. Платье одену мамино голубое. Оно мне в самый раз. И, вроде, не совсем вышло из моды. Глядишь кто и обратит внимание на знатную бесприданницу. Титул – тоже чего-то стоит. В последнее время развелось довольно много молодых людей с деньгами и плебейским происхождением. Далеко не все, дураки и уроды.

Сам Матеус слишком тупой, чтобы за него выходить, хотя постоянно набивается в женихи. Но симпатичный. И обаятельный. Этого у него не отнять. Хорошо с ним. Спокойно.

Внизу послышался шум и крики, но быстро всё стихло. Не уж то опять приходил ростовщик за долгом. До чего мерзкая рожа. Сказали же ему: до понедельника денег не будет, – а он всё ходит и ругается.

В дверь постучали и в спальню вошла старая Берта со свечой в руке.

– Греточка, барон просит зайти к нему в кабинет, – тихо сказала она, – Там какой-то гость из России хочет вас видеть.

Пришлось набросить шаль на плечи и идти на родительскую половину, где меня ожидал явно чем-то обескураженный отец и седой представительный господин в добротной, но слегка намокшей под дождём одежде странного покроя.

– Грета, позволь тебе представить боярина Сильвестра Смоленского. Он пожаловал к нам сообщить, что русский принц Савватий просит твоей руки.

Боярин подошел, вполне пристойно приложился к кончикам пальцев и бархатным басом пророкотал:

– Не сочтите за оскорбление, но дела государственные так сложились, что ваш ответ требуется немедленно. Я уже оплатил долги вашего отца, чтобы как-то скрасить свою бесцеремонность. Это на тот случай, если Вы ответите отказом. Чтобы у Вас не осталось неприятного осадка от нашей встречи.

Всё происходящее мало походило на реальность, но, со всей очевидностью, именно ею и являлось. Мрачная дикая страна среди болот и лесов одновременно пугала и ставила крест на всех планах в жизни. Это – с одной стороны. А с другой – мне предлагалось выгодно продать себя замуж. Ведь именно этим я и планировала заняться в ближайшее воскресенье. Только здесь, определённо, речь идёт о куда больших суммах.

– Ещё что-нибудь просил мне передать будущий муж?

– Разумеется, баронесса! Вам будут обеспечены привычные условия жизни. Вы сможете продолжить образование. О вашей семье позаботятся. В конюшнях его величества найдётся несколько лошадей, которые могут прийтись Вам по нраву, – с явным облегчением перечислил боярин.

– Когда отъезд?

– Завтра днём прибудет посольская охрана и наёмная рота мушкетёров.

– Что я могу взять с собой?

– Всё, что пожелаете.

– Включая наш замок?

– В известном смысле. Построим похожий, а всё содержимое доставим в целости и сохранности.

– Мой брат…

– Направляется домой. Будет примерно через неделю. Составьте список того, что вам может понадобиться в дороге. Завтра с утра всё это доставят.

После составления списка боярин откланялся. А отец явно что-то хотел сказать, но не решался.

– Единственное, что меня волнует, папа, – это то, что я оставляю тебя здесь одного.

– Но ты же… Да я тут со всеми… И Гюнтер приедет. А ты там будешь одна.

– Я привыкла.

Хотелось добавить, что всю жизнь одна, но отец и так на грани безумия. И не очень понимает, что происходит вокруг.

Обняла и удивилась, какой он маленький. И худой. Надо сказать кухарке, чтобы кормила получше, а то умрёт хозяин и окажутся все на улице.

Уснула сразу, как погасили свет. Снилась дорога и Матеус, скачущий вдалеке. Видно было плохо. Да ещё ветер бросал соринки в лицо. Но во сне присутствовала ясная уверенность, что это он.

Утром приехали две кареты, забитые вещами. На выбор. Что бы уж точно подошло. Среди прочего была короткая сабля в простых ножнах, но из изумительной стали и с прекрасным балансом. Откуда только узнали, про мою любовь к этому виду оружия?

Прощание не затянулось. Обняла отца и вскочила в седло. Ни разу не ездила на иноходце. Какой восторг! В карете трясло бы гораздо больше.

Последняя ехала неподалёку, но сгодилась только для ночлега. Ели у костра.

Не доезжая Берестья отпустили мушкетёров, потому что нас встретил конный стрелецкий полк.

Городок оказался небольшим и, в основном, деревянным. Даже мостовые из дерева. Но такой ухоженный и весь в зелени. Были и каменные дома, в одном из которых нас разместили на ночлег.

Главное впечатление – белоснежная постель и бесконечное количество тёплой воды. Давно не ощущала себя такой чистой и отдохнувшей.

Дальше была гонка по бездорожью, именуемому трактом, до столицы царства. Да-а! Такая махина! Тут бы десяток Лейпцигов разместились. Без труда. И ещё место бы осталось.

Терем, так тут называются большие дома, чем-то напомнил родную архитектуру. Всё строго, рационально и на своём месте. Разговорчивая служанка, которую приставили на время подготовки к свадьбе, рассказала, что здесь раньше жил Баварский посол, но потом переехал в посольскую деревню. А дом купило государство, чтобы временно размещать важных зарубежных гостей.

Поскольку встреча с царской семьёй была назначена уже на завтра, меня окружила целая толпа портных, сапожников и прочих мастеров красоты. Издевались, с небольшими перерывами на обед и ужин, до позднего вечера.

А когда показалось, что на сегодня мои мучения закончились, появилась придворная дама, кажется Марфа, и ещё пару часов нудно выспрашивала про мою жизнь, вкусы и привычки. В завершение она сообщила, что ничего особенного завтра не ожидается – просто семейный ужин с небольшим количеством приглашенных особ. Заодно и с женихом познакомлюсь. Свадьба же запланирована на субботу, то есть через два дня.

Впервые в жизни долго не могла уснуть. Толи постель слишком мягкая, толи в спальне душно. Ночью приснился брат, выпрыгивающий со второго этажа. Подумала, что не очень высоко, но чем всё закончилось досмотреть не удалось.

Утром горничная принесла сшитое за ночь платье, после чего помогла умыться и одеться. Так непривычно! Столько лет приходилось делать всё самой.

Опять объявилась Марфа и предложила вместе позавтракать. Без говорливой компании несомненно завтракалось бы лучше, но куда деваться. Служанка рассказала, что княгиня – важная персона при дворе.

Ели, слава богу, практически молча. Вся еда привычная и неплохо приготовлена. В конце застолья княгиня поинтересовалась моими научными пристрастиями. Оказалось, что будущий муж – глава крупного научного учреждения страны. И как они тут умудряются заниматься наукой вдали от крупнейших мировых научных центров? Сколь ни велика столица русского государства, но каменных строений единицы. В основном, вид из окна открывается на бескрайнее море одноэтажных деревянных строений, правда под черепичными крышами. Явная архаика. Да, удобства туалетной комнаты вызывают восторг. Но, похоже, это привилегия высшего света. И то не каждому по карману.

Марфа что-то рассказывала про особенности царского двора, но слушала я её не внимательно. Если ты видела один двор, то и про все остальные имеешь представление. Во всяком случае, так считала моя мама, а её мнению я склонна доверять больше, чем светскому щебету княгини.

Наконец мы с Марфой сели в присланную за нами карету и поехали по не очень широким, но довольно прямым улицам столицы в центр города, где возвышался царский дворец, купола храмов и даже минарет мечети. По дороге нас пыталась остановить толпа что-то кричащих людей, но охрана буквально расшвыряла их по сторонам, расчищая путь. Только сейчас сообразила, что все, с кем я разговаривала в последние дни, включая служанок, свободно говорят по-немецки. Обезоруживающая деликатность.

Центр города замощен камнем, улицы широкие, а дома, в основном, каменные. Впрочем, этого и следовало ожидать. Так всюду: дворцы в окружении пояса трущоб.

Царский дворец был велик, но не поражал воображение. Приходилось видеть здания куда величественнее, я уже не говорю про архитектурные изыски. Мы вошли через скромную боковую дверь и, после непродолжительного хождения по коридорам, оказались в небольшом зале, в центре которого стоял длинный стол. Во главе стола были установлены два стула с более высокими, чем у собратьев-близнецов спинками. Надо думать, это место царствующей четы.

От группы оживлённо беседующих возле окна придворных отделился высокий сухощавый молодой человек в странной разновидности местного костюма и направился в нашу сторону. Лицо волевое. Взгляд, не смотря на доброжелательную улыбку, колючий и цепкий. Не такой уже и молодой. Хотя и зрелым мужчиной называть его рановато. Мы с Марфой присели в реверансе, на что нам ответили благородным наклоном головы.

– Царевич Савватий, – представился мой будущий муж.

– Баронесса Грета Линдбаум, – представила меня княгиня, после чего оставила нас и присоединилась к гостям.

Мы стояли друг против друга и молчали. Два породистых зверя, которых свели вместе для продолжения рода. О чем тут говорить? Уж точно не о погоде.

Первым молчание прервал царевич.

– Я должен извиниться перед Вами, баронесса, за неприличную поспешность сватовства. У нас война на носу. Очень скоро будет не до свадьбы.

– У меня нет претензий, царевич. Надеюсь, что, после свадьбы, я не буду вызывать у вас отвращения.

– Я надеюсь на то же в отношении себя.

– Самое большее, что мы можем сделать друг для друга, – это постараться организовать спокойные и бесконфликтные семейные отношения.

– Готов подписаться под каждым Вашим словом, баронесса. Предлагаю заключить договор о взаимопомощи и ненападении.

– Странно. Вы мыслите категориями торговца или политика, а не ученого.

– Ничего удивительного. Ещё недавно я и был главным торговцем нашего царства. Научное поприще – вынужденное решение. Там я тоже не более, чем администратор.

– Теперь понятно. Меня устраивает Ваше предложение.

– Вот и договорились. Я очень постараюсь, чтобы Вы не пожалели о своём решении.

Царевич предложил мне руку и мы направились к остальным участникам мероприятия.

Среди присутствующих выделялись двое высоких и мускулистых мужчин, подозрительно похожих на Савву. Несомненно, это самодержец со старшим сыном. А голубоглазая красавица рядом с ними – царица. Странно. Как-то уж больно всё просто. Никаких признаков подобострастия и заискивания со стороны остальных участников этого действа.

Царь с царицей вышли нам на встречу и остановились ожидая, когда мы приблизимся к ним.

– Ваше Величество, разрешите представить Вам мою невесту, баронессу Грету Линдбаум, – торжественно произнёс мой будущий супруг.

Святогор широко улыбнулся и покосился на царицу. Та тоже засветилась радостью от встречи со мной. С чего бы такие нежности, ведь мы не знакомы? Может я ужасная стерва, которая отравит жизнь её сыну.

Голова слегка закружилась. Наверно от всего, что случилось за несколько последних дней. Царица как-то странно посмотрела на меня, после чего улыбнулась совершенно по-другому и, шагнув вперёд, заключила меня в свои объятия.

Вот тут я точно чуть не грохнулась в обморок, прежде всего от удивления. Поцеловав меня в щёку, царица вернулась к мужу.

Савва наверно почувствовал моё состояние, потому как, не совсем по этикету, поклонился родителям и проводил меня к столу, после чего уселся рядом.

Обед мало чем напоминал протокольные застолья. Все оживлённо общались между собой, с аппетитом вкушали трапезу и не особенно обращали внимание на положение головы и рук в пространстве. Савва старался переводить ведущиеся, в основном по-русски, разговоры, но быстро запутался и дальше мы беседовали друг с другом. Хотя и это чисто условно. Фразы вроде «Как вам рыба?», «Попробуйте вот этот салат» несомненно можно отнести к некой форме общения, но полноценной беседой назвать трудно.

К моему нынешнему жилищу в своей карете меня отвёз будущий муж. Проводил до входа в дом, поцеловал руку и откланялся.

Вроде всё прошло, как надо. Даже немного лучше. Осталось только расслабиться и плыть по изменчивому течению реки по имени Судьба. И радоваться, что на горизонте она не взбивает пену о клыкастые пороги. А там видно будет.

Глава 20

Стольный град. Терем Святослава, а потом царский дворец и, наконец, приказ тёмных дел.

Святослав (царевич), Миня (Михаил, постельничий Святослава), Лавр (мастер тёмных дел России), Марфа (первый зам Лавра), царь Святогор I, царица Светлана.

Повествование от лица Святослава.

По ясному осеннему небу куда-то плывут облака. Ничего не хочется. Минька, урод, громко препирается с поваром. Дать бы в морду, да верный дурак. Никакого удовольствия.

Каждый день в поле зрения, как бы случайно, объявляется очередная смазливая баба, вдохновенно виляя задницей, а к вечеру исчезает, чтобы на следующий день появилась новая. Определённо Марфины девки. Может какую …

Да ну их в жопу. Достали все. Даже нажраться до изумления невозможно. То приказчики лезут со всякой ерундой, то батя дёргает по пустякам. И в родительском крыле дворца что-то то ли протекает, то ли отваливается. Мама прислала целый список несчастий. У них что во дворце своих мастеров нет?

Слава богу через пару дней брата женим и поведём купеческий караван в неметчину, а может и далее. Как товар уйдёт и что прикупить удастся. А потом с посольством к бриттам. Надо успеть до начала зимы, а то можем застрять на весь сезон штормов.

В дверь деликатно постучал Миня.

– Царевич, может я заменю обед на ужин? А то ж всё остыло.

– Просто убери.

– Меня царица-матушка сгноит, если узнает, что ничего не едите. Осунулись все. Синяки под глазами. Может бабу запустить? Она с утра мается.

– Гони нахрен. И оставь меня в покое.

– А я сегодня вашу любимую чашку разбил. В самый раз мне морду набить.

Господи, и этот туда же!

– Тащи чего-нибудь хмельного, да покрепче. И две кружки.

– А закуску?

– И её родимую. Сам знаешь, что люблю.

– Я мигом.

Пьянка началась ни шатко, ни валко. Пили молча, полными кружками, не закусывая. Только после третьего «ну, будем» прорезалась потребность в общении.

– Ещё раз мне «выкнешь», получишь в морду. Тут тебе не Париж, – ну, просто достал своим «выканьем».

– Да как же я, тля болотная, могу себе такое позволить? Оно ж само вылазит и в слова складывается.

– А ты в себе держи рабство своё. Пусть наружу не высовывается.

– Прогнать меня решили, ва…, - моя левая, позабыв посоветоваться со мной, опрокинула Миню на пол.

– Повторять не буду.

Миня потрогал скулу, стряхнул с себя улетевшие вместе с ним пучок лука и блюдечко с квашеной капустой, после чего снова уселся за стол.

– Бить ты силён, Святослав, а понять человека не можешь, – пробурчал постельничий, хряпнув четвёртую без тоста. – Я может тебя уважаю. Так уважаю, что даже Марфу вчера не побоялся обматерить.

– Врёшь.

– Не вру. Ты же знаешь. Я от ведомства Лавра Игнатьевича к тебе приставлен. А она прицепилась со своими бабами. Ну, я и не сдержался. Всё ей высказал. Замучили царевича, изверги, и с блядями своими к нему лезете. И неча на меня зыркать. Я смерти не боюсь. У меня должность такая – царевича охранять и первому, если надо, умереть.

– Да какая из тебя охрана. Я сам себя от кого хочешь защищу.

Миня туповато посмотрел на вилку, которой размахивал перед моим носом, и неуловимым движением метнул её в сторону дверного косяка. Столовый прибор глубоко вошел в дерево.

– Помнишь, как я в прошлом году съел что-то не то и неделю животом маялся? Яд это был. Мы же с поварами, по очереди, всю твою еду пробуем. Ты бы не выжил. Не успели бы добежать.

– Почему мне не сказал?

– Не положено. Служба такая.

– Давай ещё по одной.

Опрокинули ещё по кружке. Крепкое, зараза! А огурчики ничего. Хрумкают. Миня потянулся к любимой квашеной капусте.

– Знаешь где Нюша?

– Не положено ни мне, ни тебе, Святослав, этого знать. Государственная тайна.

– Погоди! Значит ты не такой дурак, как прикидываешься?

– Не такой. «Сценический образ» называется.

– Может ты и по торговым делам мастер.

– Не моя спе-ци-а-а-лизация, – с трудом выговорил Миня, – хотя купца изобразить могу.

– Ну, ты и мастак притворяться. Столько лет у меня, а всё дурак дураком.

– Называется «вжился в образ».

– Ты что, когда-то играл в театре.

– Только там, где положено.

– Это где?

– Где положено.

– Понял. Давай ещё по одной и на боковую.

– Давай. А можно я тебя на вы называть буду?

– Зачем это тебе?

– Мне так привычнее и спокойнее, что не ляпну чего лишнего при посторонних.

– Ладно. Зови. Пошли спать.

Обнявшись, как приятели, мы с постельничьим добрели до спальни, где совместными усилиями раздели и уложили меня в постель. Глаза закрылись сами. А ещё померещилось, что, накрыв меня одеялом и погладив по голове, Миня, чуть покачиваясь, вышел в столовую, где нос к носу столкнулся с взбешённой Марфой.

– Это когда это ты меня послал, недоумок? – прошипела княгиня, буравя Миню взглядом.

– Могу и сейчас, если вы непременно нуждаетесь в этом, сударыня. И нечего на меня зыркать. Из-за ваших сиюминутных государственных интересов мой мальчик такого наворотить может, что ужаснётесь. Забыли, как Святогор Светлану сватал? Так вам это покажется святочным маскарадом.

Марфа, внезапно остыв, удивлённо уставилась на Миню.

– Разузнал что-то, Михаил?

– Почувствовал. На пределе он. Думает. За ним войско. Уж гвардия – точно. У него побратим в степи. Чёрт знает где. Там точно не достанем. Он за границу едет, где всё что угодно может случится. Я понимаю – время страшное. У вас масштаб, государственные задачи. Но и про конкретного человека помнить надо. Тем более про наследника престола.

– А мы не помним?

– Вы его скрутить пытаетесь или приручить. Будущего царя?! Если что, я с ним сбегу. Жизнью своей клялся, что раньше сдохну, чем что-то с мальчиком моим случится.

– Потому и держим. Что посоветуешь.

– Баб своих смазливых уберите. У вас, княгиня, и среди местной дворни девок хватает. Если приспичит – сам найдёт.

– Думаешь шанса нет.

– Вам бы хоть раз влюбиться. До рёва в подушку. До безумия. Тогда бы и почувствовали, что это такое.

– При моей-то должности?

– Я всё понимаю. И не осуждаю. Так надо. Потому и советую, чтобы девок убрали. Нет в этом смысла. И не надо Святослава дёргать с утра до вечера мелочами всякими. Он от этого бесится ещё больше. Дайте что-то одно, по-настоящему важное. И трудное. Чтобы жилы рвать пришлось. Тогда и державе польза будет, и ему легче мучиться.

– Мы подумаем. Если что надо от меня – ключнице скажешь.

– Я знаю.

– Счастливо оставаться.

После того, как княгиня выпорхнула из столовой, Миня позвал горничную убираться и побрёл к себе. А я, вдруг сообразив, что этот тихий разговор вовсе не сон, ещё долго лежал и думал об услышанном. Сова бы разобрался лучше, но беседа Мини с Марфой, как-то уж больно смахивала на спектакль, в котором актёры искренне верят в то, что говорят, но, при этом, всё равно играют каких-то других людей.

Надо посоветоваться с Совой, а то башка от натуги треснет.

Утром, во время позднего завтрака, явился посыльный от отца. Велено было через два часа прибыть на официальный приём. Ехать не хотелось, но воля государя – закон.

Непривычно молчаливый Миня, с огромным синяком на скуле, помог нацепить камзол и слегка привел волосы в порядок.

Гнедку хотелось размяться, но спешить было некуда, а до дворца рукой подать. Поэтому ехал неспешным шагом, обдумывая вчерашнее.

Интересно, что придумают на этот раз? Какое такое «важное дело»? А Нюша, похоже, жива. И прячут или спрячут её не в России. Тут бы всё равно нашел.

Раз так взбесились, то графиня она не по происхождению. Тут просто. Подвели к какому-то графу для охмурения, а потом он либо помер, либо в нем отпала надобность. А теперь ей готовят новое задание.

Хорошо, если опять это будет граф или даже маркиз. Марфа как-нибудь переживёт без этого источника информации. Тем более безвременно усопшего. А если король? Тут уже батя просто голову снесёт и не поморщится. За такое скотство я бы и сам… Нам только сейчас международного конфликта не хватало.

Совершенно не понятно, что делать? И как жить дальше? Да и зачем?

Отдав поводья конюху, прошел через парадную дверь дворца и обнаружил довольно длинную очередь, больше напоминавшую толпу, из просителей и прочих визитёров.

Неприятно поразившая мысль о грядущем унижении быстро сменилась пониманием – визит запланирован не был. А помпезность зачем-то требовалась.

Послышался какой-то шум и сквозь строй жаждущих предстать перед его царским величеством, как лось через чащу, в полном парадном облачении, включающем парчу и соболей, вытирая пот со лба, продрался Лавр и пробасил:

– Ты после испанского посла. Потом ко мне зайди. Разговор есть.

Сказав это, мастер тёмных дел развернулся на месте и снова принялся продираться сквозь плотный строй приглашенных на царский приём, но уже в обратном направлении.

Когда наконец прозвучало:

– Царевич Святослав к Его Величеству Святогору Первому, – толпа расступилась. Наследник престола, это вам не какой-то боярин или посол.

Царь, в окружении бояр, восседал на троне. Рядом со входом в тронный зал, за большим богато украшенным столом, деловито перекладывал бумаги личный секретарь царя – Ануфрий Щедров.

До сих пор не приходилось быть непосредственным участником таких приёмов. Обычно все вопросы решались просто и по-семейному. Вручение подарков Крёстной не в счёт. Там были нарушены все протокольные нормы и само действо скорее напоминало спектакль.

– Царевич Святослав к Его Царскому Величеству, – рявнул громкий голос за спиной и по тронному залу разнеслось эхо от удара посохом об пол.

Царь сидел молча с непроницаемым лицом. На лицах бояр тоже ничего не было написано, кроме пристального внимания.

Ануфрий встал из-за стола и привычной скороговоркой начал зачитывать тест документа:

«Указ Его Царского Величества Святогора Первого.

Объявляю царевича Святослава официальным наследником престола и назначаю ему годичное испытание. За этот срок наследнику надлежит полностью решить проблему безопасности западных границ государства, а именно:

Первое. Превратить Королевство Польское в самовластную, союзную России, державу.

Второе. Объединить германские земли в единое, дружественное нам государство.

Третье. Стать королём Франции.

Сего числа. Царь всея Руси, Святогор Первый.

Сзади снова грохнули посохом по полу и проревело:

– Приём окончен.

Не помню, как оказался за пределами тронного зала. Судя по удивлённым лицам окружающих, им впервые повезло видеть меня в таком растерянном, практически охреневшем состоянии.

А пункт четвёртый «достать луну с неба» в указ случайно включить не забыли?!

Кто-то тронул за локоть и напомнил про визит к Лавру, что вернуло к реальности.

Мастер тёмных дел встретил у входа в свой кабинет и проводил к кожаному креслу, а сам уселся напротив.

– Удивлён? – без малейших признаков издевки поинтересовался он, – А как ты хотел? На трон сесть без малейшего понятия о делах государственного масштаба?

– Это задача на десятилетия. Если вообще что-то реализуемо.

– У нас нет этих десятилетий. Святогор, конечно, погорячился. За год не управишься. Надо минимум два. Но если что и не успеешь, то не беда. Главное – общая тенденция.

– А это не розыгрыш? Уж больно всё на бред смахивает. Публично заявить такое!

– Начинаешь понимать. Большая политика – не кавалерийская атака. Это даже на управление войском мало похоже. Гораздо сложнее.

– Ты серьёзно думаешь, что после публичного поручения мне стать королём Франции у меня есть хоть какой-то шанс?

– У тебя и так его не было.

– Тогда что это всё означает?

– Государственный интерес в укреплении безопасности на западном направлении. И ты теперь за него в ответе. Остальные пункты указа можешь трактовать так, как тебе удобно.

– То есть неметчину объединять не обязательно, поляки пусть живут, как жили, а Франция может обойтись без моей десницы?

– Теоретически – да. Только как ты представляешь договороспособность Польши, без централизованного руководства? Если представляешь – поделись. И как мы можем установить дружеские отношения с кучей германских государств, которые грызутся друг с другом и, по очереди, пытаются втянуть нас в эту междоусобицу каждый на своей стороне? Я уже не говорю про Францию – нашего злейшего врага последние лет сто пятьдесят.

– Я никак себе это не представляю.

– Оно и заметно. А надо, чтобы представлял. Иначе на что ты годишься, как будущий царь? Святогор спит и видит, как спихнёт на тебя эту ношу и займётся более важными делами. Только не на кого спихивать. Ты не способен осилить даже одно направление, тогда как их – шесть.

– Сторон света, если мне память не изменяет, четыре.

– А внутренняя и мировая политика? Это что, не направления? Тебе досталось не самое сложное и даже об этом у тебя ни малейшего понятия. Дрессировать войска и придумывать планы компаний – это тебе не народом управлять.

Такого стыда не испытывал с детства. Всегда считал себя и свою деятельность важнейшим элементом государственного устройства. Защитником отечества. Гарантом благополучия государства. А тут…

– И зачем я вам такой нужен?

– Такой? Ни зачем. Но отец считает, что ты способен на большее. Он тебе доверяет и на тебя надеется. А мы чем сможем – поможем.

– С чего мне начинать?

– Это ты сам решай. Служба безопасности в Вашем распоряжении, царевич. Хозяйственная деятельность страны и так под Вашим контролем. И в армии, я надеюсь, Вас не забыли.

– Мне нужно создать штаб или как там у вас называется структура управления?

– Называй как тебе удобно. Старый дедов дворец пустует. Думаю, царь не будет возражать, если ты там обоснуешься.

– Но мы же с Саввой через день отбываем?

– Ты не находишь, что у тебя есть прекрасная возможность ознакомиться с ситуацией на месте?

– Заявить шляхте, что планирую нагнуть её под короля и явиться без большого войска в Польшу?

– Не преувеличивай свою значимость в мире. Хочешь узнать, что написал осведомитель одного из магнатов своему покровителю?

Лавр взял одну из бумаг, лежавших у него на столе и начал читать:

«Царь затевает какую-то политическую игру в Европе, для чего поручил своему сыну ряд фантастических и совершенно не выполнимых задач. (Тут приводится текст указа.) Скорее всего планируется таким образом стимулировать смуту в сопредельных государствах с целью их ослабления и нейтрализации возможной угрозы. Для придания большей убедительности блефу, в ближайшие дни в эти государства с торговыми караванами направляется и сам царевич Святослав, чего никогда не делал до сих пор. На всякий случай стоит присмотреться к наследнику Русского престола, но не думаю, что его визит может иметь хоть какое-то значение.»

– Примерно то же ещё в нескольких десятках посланий, – ухмыльнулся Лавр, полужив письмо на прежнее место, – как видишь, тебя не считают серьёзной фигурой в игре. Если честно, так оно и есть. Но это прекрасный шанс, не выпадая из образа пустышки, вникнуть в реальную ситуацию и наметить планы действий.

– Откуда они знают? Я же только что вышел из тронного зала?

– А ночь на что? Указ то вечером написан. Для такого случая у меня в штате имеется пара шпионов. Зарплату получают и в казне, и у иностранных хозяев. Не томить же наших врагов чрезмерным ожиданием публикации секретного документа, которой, кстати, не будет. Это тайный указ. А бояре пока проговорятся – ты уже можешь домой вернуться. Да и напутают с пересказом. Зачем нам вводить в заблуждение тех, для кого это написано?

Вроде сказанное Лавром могло рассмешить, но было не до веселья. Сам не заметил, как на плечах оказалась чудовищная ноша, которая может и не гнула к земле, но свободно вздохнуть мешала точно.

– Тебе нужны свои люди рядом, – Лавр бросил прочитанное письмо на стопку бумаг и угрюмо уставился на меня, – без этого никак. У твоего отца люди, к которым можно повернуться спиной, есть. И не мало. А у тебя – никого. Подумай об этом и приходи завтра часов в десять. Обсудим. А сейчас загляни к Марфе – получишь отчет по агентуре на твоём направлении. Когда обоснуешься, нас с отчётами вызывать будешь, а пока так безопаснее.

Кабинет Марфы мало чем отличался о такового у Лавра, потому что в нем отсутствовали какие-либо признаки присутствия женщины. И сама княгиня поражала не многословием и сухостью формулировок.

– Польша. Посольство, двор и самые крупные магнаты. Эту папку из моего кабинета выносить нельзя. Садитесь, царевич, за мой стол. Я к Лавру. Когда закончите – позвоните в красный колокольчик. Меня позовут. Перейдём к немецким государствам. Если захотите есть – звоните в зелёный. При иных надобностях – за той шторой дверь.

Хороших военных с плохой памятью не бывает. А я точно не был худшим. Но обилие материала заставило напрячься.

Через несколько часов передо мной оказалась толстенная немецкая папка, которую не смог осилить до позднего вечера. Пришлось отложить работу на завтра и, простившись с Марфой, направиться домой. Казалось весь мир вокруг состоит из чьих-то портретов, характеров, способностей и интересов.

Стольный Град. Царский дворец.

Повествование от лица автора.

Когда Святослав уже видел первые сны, в царском дворце, в одной из дальних комнат, за несколькими кордонами охраны, чаёвничали царь с царицей, Лавр и Миня, которого все присутствующие уважительно называли Михаилом.

– Мы не перестарались? Как бы у сына не случился нервный срыв от таких-то страстей, – произнесла царица, сосредоточенно рассматривая свою чашку.

– Клин клином вышибают, – Лавр пригубил чай и поставил чашку на блюдце.

– Я согласен с Лавром Игнатьевичем. У Святослава и так срыв, – задумчиво добавил Михаил, тоже отхлебнув чая.

– Вам мужчинам легко говорить прописные истины. Вы стоеросовые упрямцы. А мне страшно за мальчика. Ты, Михаил, уверен, что он справится?

– Уверен. Давно пора было к делу приставлять, тогда и проблем было бы меньше.

– Зато проблемы были бы больше, – царь тяжело вздохнул и долил себе чаю. – Ну, что это за политик в тридцать? Он для этого юнец сопливый. А деваться некуда.

Внешне спокойная беседа длилась ещё долго. Её участники по-всякому пытались анализировать проблему, но так и разошлись, не придя к какому-то решению.

Глава 21

Стольный град. Институт.

Кабинет директора Института.

Савва (царевич, директор Института), Провидица (научный секретарь Института).

– … и на большее пусть пока не рассчитывают. Меди я им ещё подброшу, а золото в моих фондах закончилось. Казначей упёрся – «война на носу», «огромные расходы». Без царя не решить.

– Я передам. А по шестнадцатому отделу? – Провидица, расположившаяся за столом царевича, извлекла заявку из кипы бумаг и протянула её Савве, широченными шагами взад-вперёд мерявшему кабинет.

– Я им десять возов брёвен завёз! И всё мало?!

– У них не очень получается. Из живого в живое. На тупиковую ветвь науки похоже.

– Может закрыть их, чтоб не мучились зря? Пусть чем-нибудь полезным займутся.

– Но я вижу результат. Очень важный. Может и не по теме, но точно из этого отдела.

– Да? А сколько они просят?

– Воза четыре.

– Ладно. С этим проще. Что у нас ещё?

– Тридцать третий хочет закрыться и в полном составе перейти к Мафу.

– Они что там с ума посходили?! У нас война на носу, а оружейники в теоретиков решили переквалифицироваться!

– Они мастерскую будут курировать. Производство никто сворачивать не собирается.

– А что у Мафа?

– Тоже оружие. Я не очень понимаю, как оно работает, но результат ужасный.

– Зайду к ним вечером. Что ещё?

– Остальное не к спеху. Завтра разберём. Да и Лия уже вас на обед заждалась.

– Если что – я у Мафа инспектирую пространственные ловушки.

– Я обычно так всем и говорю, – улыбнулась Провидица и взяла очередной документ со стола.

А Савва подошел с книжной полке и переставил том в синем переплёте на новое место, после чего вся конструкция сместилась в сторону, обнажив стену. Дотронувшись до стены рукой, царевич выждал некоторое время, а потом вошел в неё, словно в облако тумана. После этого книжная полка бесшумно встала на место.

Институт. Дом Лии.

Савва, Лия, Степанида (бабушка Саввы, мать царицы Светланы), Маф (дракон, зав отделом пространства и времени Института).

Лия уже ждала его на крыльце их дома. Обняв и поцеловав жену, Савва на несколько мгновений задержал объятия, вдыхая запах родного Чуда. Не хотелось ни говорить, ни думать.

– Пусти, медведь, – не очень искренне выдохнула Лия, – Обед опять остынет.

Обнявшись супруги вошли в прихожую, где опять задержались на некоторое время. Ещё небольшая задержка произошла в гостиной. Так что, на этот раз, в столовую они добрались практически вовремя.

Тем более, что сегодня у них были гости.

Над столом возвышалась чавкающая морда Мафа, а напротив сидела худенькая старушка в белом платочке и коричневой вязаной кофте поверх зелёного платья.

– Приятного аппетита, бабуля! Ну, ты и обжора, Маф! – поприветствовал Савва гостей, после чего усадил Лию и сел с ней рядом.

Миловидная горничная, в длинном синем платье и белом передничке, со скучающим взглядом поставила тарелки и разлила в них щи.

На какое-то время в помещении было слышно только чавканье Мафа, совершенно заглушающее все остальные звуки, сопровождающие приём пищи.

Пока горничная меняла посуду и, исходя из предпочтений присутствующих, накладывала вторые блюда, возникла пауза.

– Мы со Степанидой проанализировали ситуацию и пришли к выводу, что царство наше не настоящее. Тут кругом всё вроде бы есть, а с другой стороны его и нет вовсе.

– Вы Лиечка, вне всякого сомнения выдающийся аналитик, но, по молодости, склонны к крайним суждениям, – картаво пробурчал Маф, ковыряясь вилкой в зубах.

– Меня ты тоже в молодухи записал, – улыбнулась старушка.

– А вы по сути своей куда моложе, чем кажетесь. Потому с Лиечкой и спелись. Если философствовать в том же духе, то любой мир – не более, чем иллюзия, которую мы способны ощутить тем или иным образом.

– Но в нашем мире наши ощущения всё время запутывают, словно пытаются убедить нас в том, что всё кругом обман! – взвилась Лия.

– Я – обман? – улыбнулся Савва.

– Ты пока нет. Но отец твой – совсем не тот, за кого себя выдаёт. И мама твоя не такая безобидная наседка, какой прикидывается.

– Да уж, – вздохнула Степанида, – совсем не наседка. Так что вы не вздумайте ей про меня рассказывать. Беды не оберёмся.

– Что ты, бабуля, – сказал Савва и погладил старушку по сморщенной руке. – Нам с Лией всё равно, что ты из обнищавших Северских бояр и мама скрывает своё прошлое. Главное, что они с отцом любят друг друга.

– Это точно. И без всякого приворота. Чистое чудо человеческое, – подтвердила старушка.

– Ты же у нас ещё погостишь? – поинтересовался Савва, расправляясь с котлетой.

– Не получится у меня. Дома твой дед хворает. Присмотр нужен. С Мафом немного посекретничаем и домой поеду. Если бричку дашь. А не дашь и так дойду.

– Конечно дам. В миг долетишь.

– Это чтобы мои старые кости и вдрызг растр…., - запальчиво начала и вдруг оборвала себя на полуслове Степанида. Затем продолжила куда более спокойным тоном. – Куда мне такое чудо. Я и вожжи то, при такой гонке, не удержу. И позариться кто на такое богатство может. Лучше пусть повозка будет старая и лошадка так себе, чтобы внимания не привлекать и доехать в целости и сохранности.

– Ну, и задачки ты бабуля задаёшь. Откуда я тебе такую рухлядь отыщу?

– Сменяйся с кем-нибудь. И человеку приятно будет и мне польза. Пошли Маф, а то я опаздываю уже.

Когда махонькая старушка и огромный дракон вышли из столовой, а появившаяся Провидица, выслушав просьбу Саввы на счет повозки, отправилась утрясать вопрос, Лия села на колени к мужу и чмокнула его в щёку.

– Замечательная у тебя бабушка. И во дворце жила и в землянке и повидала столько на своём веку, а не сломалась. Глаза, как у молодой – ясные и умные. Хорошо с ней. Так и тянет на голове походить или учудить что-нибудь.

– Чувствую вы сошлись характерами.

– Жаль, что она старенькая теперь. В молодости так куролесила! Куда мне до неё.

– А про последнее интересно было бы и подробности узнать.

– Не дождёшься. Дура была. Энергию не знала куда девать. Если бы не папа – выгнали бы с первого курса. Я как-то кафедру подожгла под преподавателем, а он не из пугливых оказался и догадливый. Решил меня на ней и сжечь! У-у, я так никогда не бегала!

– Догнал?

– Нет. Из окна прыгнуть побоялся. Я потом год ему экзамен сдавала.

– Бурная у вас была молодость, сударыня.

– Да ничего особенного. Вот у бабушки твоей – это да. Есть чему позавидовать.

На некоторое время разговор прекратился в связи с более актуальными занятиями и возобновился только в спальне.

– Завтра я у отца заночую. У тебя свадьба и лучше мне никому глаза не мозолить.

– Если бы ты знала, как это всё меня мучает. Чувствую себя последней сволочью.

– Дурачок. Ты же говорил, что она умная и очень рациональная особа. И не уродина. Думаю, вы поладите, а может даже подружитесь. И все мы не будем мучить друг друга. Это жизнь, Савушка. Так уж всё сложилось и по-другому у нас пока не получается.

Глава 22

Где-то в степи. Стойбище народа тартар и его окрестности.

Дамира (княгиня народа тартар), Расим (начальник личной княжеской охраны), Рустам (мастер тёмных дел народа тартар), Зарина (сотник первой сотни дружины Дамиры и её лучшая подруга), Ильчик (домовой), Иван (князь народа тартар, царевич и муж Дамиры).

Повествование от лица Дамиры.

У-у противный. За целое утро поцеловал только четыре раза. Вечно ему некогда. Худой стал. Осунулся. И всё равно лапочка. Так бы и откусила кусочек.

Вот и опять убежал ни свет, ни заря. Наверно толком и не поел.

Как вставать не хочется.

Внизу какой-то шум? Сейчас спущусь и вы у меня пошумите!

А это что за рожа в окне? И вопит не по-нашему. С ножом в глазнице крикун мгновенно затих и упал куда-то вниз. Хорошо, что вся амуниция и оружие под рукой. Умница Ванюша!

Вокруг княжеского шатра шел бой между окружившей его толпой чужаков и горсткой наших, безуспешно пытавшихся пробиться внутрь. Правда со всех сторон спешили на помощь небольшие группы воинов, но их было явно недостаточно.

На втором этаже охрана, пока ещё вполне успешно, отражала попытки нападавших забраться через центральный вход. Внизу уже образовалась целая гора трупов, но эти уроды лезли и лезли.

Попробовала помочь, но меня грубо оттолкнули и велели не мешать. Почему-то не обиделась.

Откуда-то возникший за спиной Расим дотронулся до плеча.

– Идите за мной, княгиня. Вам тут не место.

В стене обнаружился лаз, который уходил куда-то вниз, в темноту.

– Прыгайте. Мой шатёр, правда, сгорел, но огня уже нет. Там вас ждут мои люди. Проводят до расположения вашего полка. Эвакуация уже началась. Извините, что не сразу туда. Ильчик ещё молодой и у него длинные тоннели получаются плохо. А я пока здесь задержусь.

Прыгать не хотелось. Да и не ясно, что это за Ильчик такой? Но не сидеть же в осаде и ждать пока подойдут войска.

Прыжок получился долгим, но приземление на удивление мягким. Прямо перед носом стояла невысокая лестница, а над головой противно воняла крышка люка, который привалило чем-то и открывался он с трудом. Но кто-то явно ждал меня снаружи и, заметив, что пытаюсь выбраться, отбросил препятствие прочь. Сильные руки выдернули наверх и, тут же, яркая вспышка погрузила мир во тьму.

Очнулась от мерного покачивания в седле. Руки, туго стянутые за спиной, уже слегка онемели. Ноги связаны. Ещё и к седлу прихватили, гады, чтобы сидела ровно и не сползала на бок.

Какая «честь»! Учли, что княгиня и не кинули, как поклажу поперёк седла.

Едем не очень быстро. Отряд небольшой – человек семь-восемь. Может кого и не видно, но, судя по топоту копыт, вряд ли намного больше. Все чужаки какие-то молчаливые. Словно задумались о чем-то.

Вдруг движение замедлилось, а потом и прекратилось вовсе.

На нашем пути сидел Рустам. Только странно как-то сидел – в полуметре над землёй. Потом всадники начали падать с лошадей, а вслед за ними и Рустам завалился на бок.

Удивляться было некогда. Попыталась так выгнуться назад, чтобы дотянуться до засапожника связанными руками. Не хватило самую малость. А вот зубами, наклонившись к ноге, выдернуть нож удалось. И что теперь? Сижу, как дура с ножом в зубах. До верёвок не дотянуться. Одни за спиной, другие пропущены под брюхом лошади.

Рустам пошевелился, замычал и встал на четвереньки. Немного постоял да так и двинулся в мою сторону. Когда подполз вплотную, я почувствовала, что ноги свободны. Верёвку, привязанную к седлу, перерезала сама. Спрыгнув с лошади, дождалась, когда Рустам придёт в сознание и, шлёпнувшись рядом с ним на землю, подставила руки.

Теперь надо поскорее выбираться к своим.

Жаль, что придётся загнать Серую. Хорошая лошадка. Положив не такого уж и тяжелого Рустама впереди седла, погнала бедное животное в галоп. Время – время.

В условленном месте меня дожидалась сотня Зарины. Спасибо, подруга!

Помогла усадить на лошадь уже почти вменяемого Рустама, а сама вскочила на Лапочку. Ах ты моя хорошая! Аж дрожишь. Так побегать хочется? Ну, этого счастья нам на сегодня хватит с избытком.

Выскочивший нам наперерез отряд частью свалили стрелами, а остаток первый десяток, изображая бегство, увел в овраги. Там эти уроды или переломаются, или отстанут. А нам некогда.

В расположении женской тьмы шел бой пары сотен чужаков с оравой взбесившихся баб. Наш приход оказался очень кстати. Пока гады сообразили в чем дело, мы большую часть выкосили ударом в спину. Потом вошла в рабочее состояние и детали помню с трудом.

Когда добили последних нападавших, попыталась понять, что происходит, но докладывать эти дуры не способны в принципе. С трудом прекратила гвалт и выяснила, что вторая и третья сотни, согласно разработанному плану, жестко встретили и увели за собой основные силы нападавших, но и оставшихся хватило для того, чтобы навалить гору трупов. Хорошо хоть женщины давно научились слаженным действиям и имели оружие. Окружили себя повозками и воспользовались своим подавляющим численным преимуществом. Тысяча, пусть и не умелых копий, это очень неприятно. А туча стрел всегда найдёт цель в строю. Курицы-курицами, а жить захотели и почти отбились.

Погрузили раненых и убитых на повозки и направились к месту сбора основных сил.

По дороге нас нагнал первый десяток Зарины. Кажется, в полном составе. А уже почти у цели – остатки третьей сотни. Четырёх десятков не наберётся. И это нам краешком прилетело. Что там творится у мужчин даже представить себе страшно.

В месте сбора, кто бы удивлялся, тоже шел бой. Точнее мы застали конец схватки. Так что наша помощь почти и не понадобилась.

Среди оборонявшихся обнаружился вполне себе жизнерадостный Расим. Если бы не Зарина, мои девочки точно порвали бы его на части. Даже не сопротивлялся и не оправдывался урод. Дал себя связать. Правда сделать это было проблематично из-за обломка стрелы в плече. Да и рана на голове начала кровоточить. Черт с ним. Потом допрошу. Пусть посидит в обозе под охраной.

Приказала начать движение к Граду. Только сейчас сообразила, что голова раскалывается и клонит в сон.

Подъехала Зарина.

– У тебя, княгиня, лицо в крови. Умылась бы, а то сёстры волнуются за твоё здоровье.

– Мокрая тряпка найдётся?

– Держи.

– Как там Рустам?

– С Расимом беседует.

– Это его работа. Ну, что? Так лучше?

– Лечебную ткань под подшлемник положи.

Вот зараза! Теперь шлем впритык.

– Выясни что у нас делается. Кто у мужчин командует. Пусть подъедет. Поговорим. А я подремлю немного.

Очнулась уже в потёмках. Вплотную с обеих сторон едут сёстры. Боятся, что с лошади свалюсь? Это я то?

– Докладывай, Зарина.

– В женской тьме шестьдесят восемь погибших.

– Казалось – горы трупов

– Очень много раненых. Считать не стала. Это в Граде. Нагнали два десятка третьей сотни и вторая сотня почти в полном составе. У нас потери: семь человек в первой сотне, столько же во второй. В третьей – сорок два человека. Включая Лэйлу. Сейчас там командует Мирим.

– Правильно. Толковая и с людьми ладит.

– У них почти все ранены. Когда уходили, столкнулись лоб в лоб с сотней чужаков. Лэйла с тремя десятками заблокировала, а остальным приказала оторваться от преследователей. Но тут их нагнали. Хорошо, что там речка и небольшой перелесок. Спасло знание местности. А то бы их всех там …

– Что-то ещё?

– Встретили три мобильных стрелецких полка и один артиллерийский. Так что за спиной у нас заслон имеется.

– За ранеными присмотр организовали?

– Ты же знаешь. В женской тьме походный лазарет имеется и многие прошли ускоренное обучение. Так что с этим порядок.

– Надо двигаться быстрее. Тяжелораненым нужны хорошие лекари.

– Останавливаемся только для того, чтобы лошади отдохнули.

– Хорошо. Я ещё немного подремлю. Если что – тормоши.

Поспать не дал Рустам.

– Вы зачем Расима связали? – рявкнул, подъезжая, тёмных дел мастер.

– Княгиня спит, – зашипела Зарина.

– Уже не сплю. Он направил меня в засаду.

– Тех, кто должен был тебя встречать, нашли мёртвыми.

– Пусть развяжут. Знаешь, что с князем?

– Последний раз видел вместе с Терханом. Они готовились вывозить ценное имущество. Но тут Ильчик объявился с вестью про твоё похищение. Так что мне некогда было разбираться.

– А Расим как спасся?

– Тем же ходом. Подожгли княжеский терем и ушли. Тогда те, кто прорывался снаружи тоже дали дёру.

– Не очень понятно, как чужаки узнали, что я буду там.

– Я с этим разбираюсь, но Расим тут точно ни причем.

– Уверен?

– У меня есть некоторые возможности чувствовать такое.

– Ладно. Извинись перед ним за мою горячность.

– Не стоит извиняться. Он всё прекрасно понимает. Да и поговорить с ним пока не удастся.

– Это почему?

– Он без сознания. Народу у нас тут было маловато. Пришлось рисковать. На нём живого места нет.

Какая же я всё-таки дура! Ладно. Доберёмся до Града – извинюсь. Как голова кружится. Надо подремать немного, а то, если в бой, то от меня толку, как от куска мяса.

– Ладно, Рустам. Присмотри за Расимом, а я подремлю немного.

Рустам кивнули исчез в темноте.

Проснулась, когда уже рассвело. Вдали, на холмах, было заметно какое-то шевеление. Разведчики доложили, что это стрелецкие части спешно строят линию укреплений. Стало заметно легче на душе. Отобьёмся.

А потом нас нагнало наше войско. И счастье моё чумазое и потрёпанное. Вцепилась в него и разревелась. На людях! Плохая из меня княгиня. Ну, и пусть. Зато Ванечка мой жив.

Где-то за пределами сюжета романа и планеты Земля. Кто-то.

– Не понимаю этих иррациональных эмоций. Страсти ни о чем.

– Ты вообще ничего не понимаешь и не замечаешь в скорлупе своего совершенства.

– А за её пределами что-то есть?

– Я, например.

– Ты внутри.

– Очень в этом сомневаюсь.

Глава 23

Стольный Град. Свадьба Греты и царевича Савватия.

Грета Линдбаум (баронесса, невеста царевича Савватия), Царь Святогор I, царица Светлана, царевич Святослав, царевич Савва, Марфа (Марфа Савельевна Стрешнева – графиня, первый заместитель мастера тёмных дел России), Ульрих (граф, посол Саксонии в России).

Повествование от лица Греты.

Утром доставили свадебное платье, обувь и украшения. Подарок жениха. Пожалуй, наше имение стоит дешевле одного только бриллиантового колье. Платье, в общем, традиционное, но без навешенных пышностей. Прекрасно подчеркивает мою фигуру. Явное влияние местных традиций. Странно, но меня никто не спросил о вероисповедании.

Объявилась Марфа в шикарном наряде, а с ней представительный господин, оказавшийся её мужем, князем Стрешневым, и наш посол граф Ульрих, который согласился быть свидетелем на свадьбе.

По утверждению моей служанки, была приглашена вся посольская деревня, а с русской стороны будет человек пятьдесят. То есть иностранцы составят большинство. Похоже всё затеяно для того, чтобы я на свадьбе чувствовала себя, как дома. Это то им зачем? Я на всё согласилась. Контракт подписан. Условия божеские. Могли бы и сэкономить на всяких там франках и бриттах.

Свадебная карета произвела впечатление не столько убранством, сколько невероятно плавным ходом и поразительной широтой обзора. Впереди и сзади ехали стрельцы в парадных мундирах.

По дороге посол спросил меня о возможности аудиенции после свадьбы, на что я ответила неопределённым согласием. В самом деле, представления не имею, что меня ожидает в ближайшие дни. В контракте прописаны хозяйственные вопросы и возможность учебы в местном университете, именуемом Высшей школой. А какой конкретикой всё это обернётся – большой вопрос.

По дороге нас дважды «украли». Как объяснила улыбающаяся Марфа, это такой местный свадебный обычай.

Сначала карету окружили гвардейцы во главе со Святославом и до тех пор не позволяли продолжить движение, пока посол и муж Марфы не вынесли им заранее приготовленный бочонок вина и кошель с деньгами.

Потом, по словам Марфы – купцы, огромными тюками перегородили дорогу, требуя выкуп за невесту. На импровизированной баррикаде даже вспыхнуло нешуточное сражение между стрелецким авангардом и её защитниками. Правда в качестве оружия использовались какие-то мягкие мечи и копья. От денег «захватчики» гордо отказались, потребовав целых три бочонка вина взамен. Сторговались на двух. Просто больше у нас не было.

Наконец показалось величественное здание протестантского храма. Странно? Ведь мой будущий муж – православный. Марфа правильно истолковала мой немой вопрос и объяснила, что у них вероисповедание новобрачных не имеет значения. Браки заключаются на небесах. Странная концепция. Вроде не такая уж и дикая страна? Хорошо, хоть привезли не в православную церковь. Остальное – проблемы будущего мужа. Впрочем, про то, что в России всё не как у людей, могла бы сообразить и раньше. Суета и спешка. Как-нибудь переживу и это.

Стрельцы оттеснили толпу зевак на края площади и наша карета подъехала прямо ко входу в храм.

Граф Ульрих помог выйти из кареты, предложил мне руку и мы вошли внутрь.

Тут было полно людей. Поразило присутствие господина в зелёной чалме и халате. Этот то тут каким боком? Протокольная дань уважения?

Зазвучала мелодия свадебного гимна и мы с графом неспешной походкой отправились к алтарю, где нас ожидали священник и пышно разодетый Савва. Не дойдя до них шагов пять, граф отпустил мою руку и куда-то отошел, а я встала рядом с будущим супругом и приготовилась к участию в фарсе.

Седой священник улыбнулся, посмотрел на нас грустными глазами и произнёс:

– Царевич Савватий! Твоё решение взять в жены Грету Линдбаум хорошо обдумано? Не будет ли так, что наутро ты пожалеешь о случившемся?

– Нет, святой отец, – солидно ответствовал Савва.

– Грета Линдбаум! Твоё решение взять в мужья царевича Савватия хорошо обдумано? Не будет ли так, что наутро ты пожалеешь о случившемся?

– Нет, святой отец, – удивлённо ответила я. Ну, и ритуал!

– Царевич Савватий! Будешь ли ты беречь и уважать свою будущую жену, заботиться о ней, пока смерть не разлучит вас?

– Да, святой отец, – отчеканил Савва.

– Грета Линдбаум! Будешь ли ты беречь и уважать своего будущего мужа, заботиться о нём, пока смерть не разлучит вас?

– Да, святой отец, – ошарашенно произнесла я. А где словоблудие про любовь?

После небольшой паузы священник серьёзно посмотрел на нас и продолжил.

– Дети мои. Брак – это таинство, подвластное только воле божьей. А я, правом, дарованным мне господом, могу лишь перед людьми объявить вас мужем и женой. Отныне так это и будет признано всеми. Но, не только я, – все, кто вас любит, с этого дня будут возносить молитвы господу нашему, чтобы он освятил ваше супружество и подарил вам высшую форму духовного единения мужчины и женщины – любовь. Будьте счастливы!

Теперь вы, Савва, можете публично поцеловать свою жену, дабы продемонстрировать присутствующим, что вы отныне связаны брачными узами.

Губы у Саввы были сухими и горячими. Как-то не так я представляла себе свой первый поцелуй. Вокруг аплодировали и кричали что-то на разных языках.

Потом подошли царь с царицей. Светлана опять полезла обниматься и целоваться. Не могу сказать, что это было не приятно. Но как-то странно. Очень. Слегка кружилась голова.

Потянулись с поздравлениями остальные присутствующие. Удовольствие растянулось на час с небольшим. Лицо онемело от непрерывных улыбок и дежурных фраз. Савва, похоже, испытывал аналогичные чувства.

Когда нас оставили в покое и, сквозь строй неофициальных «поздравителей», удалось пробраться в карету, я обессиленно рухнула на сидение. Муж, с перекошенной улыбкой, устроился рядом. Мы посмотрели друг на друга и расхохотались. Такие рожи!

– Больше нас мучить не будут. От общего большого застолья решено отказаться. Все приглашённые пируют в малахитовых палатах, а мы – рядом. Там будут те же, кого ты уже видела за обедом. Может ещё человек пятнадцать – двадцать. Запланировано несколько выходов к гостям, но это ненадолго. В любой момент можно встать и выйти отдохнуть в наши временные покои. Твой терем ещё не готов, а мой мама признала непригодным для семейной жизни.

Если честно, я там не ремонтировался с момента постройки. Это скорее присутственное место для приказчиков с моим жилым флигелем.

– Хотелось бы во всё это поверить, – только и смогла ответить я.

Всю дальнейшую дорогу мы ехали молча. Каждый думал о своём. Я почему-то про Матеуса, которого теперь наверняка вышибут из университета. Жалко парня. И ещё про Марфу, к которой у меня появилось много вопросов.

По приезде сразу отправились в своё новое жилище. В папином замке места не на много больше. Нам выделили целый этаж левого крыла дворца. Наплевав на платье, уселась в огромное кожаное кресло в гостиной, не испытывая ни малейшего желания отправляться на свадебный пир.

– Так бы тут и сидел, – расслабленно произнёс Савва, развалившись в кресле напротив, – Какое наслаждение не слышать этого гама и не видеть эти восторженные рожи.

– Боюсь, что в ближайшее время нам такое счастье не светит, – хихикнула я и как в воду глядела.

В дверях возник Святослав и объявил, что в малахитовых палатах назревает бунт, и родители тоже просят появиться хоть на пять минут.

Мы с Саввой тяжело вздохнули, улыбнулись друг другу и чинной парой двинулись на праздничный эшафот.

Через несколько часов пытки свадьба увенчалась её апофеозом – длительным и нудным ритуалом вручения подарков новобрачным. Старательно выслушав полные титулы дарителей и их однообразные речи, мы вернулись туда же, где и были, в приятную маленькую гостиную в салатовых и бледно розовых тонах.

Хотелось спать. Точнее вообще ничего не хотелось. Только тишины и покоя.

Савва, похоже задремал в своём кресле.

За стеной слышались тихие разговоры, а также звон и шорох сгружаемых ценностей, которые теперь являлись нашей собственностью.

Наконец всё стихло. Побродив по коридорам нашла спальню и ванную комнату чудовищных размеров с неглубоким бассейном посередине, изображающим корыто для мытья тела. Умывать лицо следовало перед зеркалом над странной конструкцией, изображавшей половину медного таза, приделанного к стене. С чем-то похожим я уже встречалась дважды, но сейчас поражали масштабы и совершенство всего, что здесь было.

Слегка отмокнув в тёплой воде и насухо вытершись полотенцем, я выбрала простую розовую сорочку из галереи, разложенной на скамье у стены, набросила бордовый халат, потому что он очень напоминал тот, что я носила дома, и отправилась будить мужа.

Савва спал, раскинувшись в кресле и слегка похрапывая при этом. Когда я дотронулась до его руки, он внезапно исчез, оказавшись у меня за спиной.

– Извини. Привычка. – произнёс он ещё сонным голосом, потягиваясь до хруста в костях. – ты не испугалась?

– Нет. Почти нет. Вы тут все такие бешеные?

– Не думаю. Меня Свят несколько лет натаскивал. У него получается быстрее.

– А кто это?

– Святослав, мой старший брат. Он с детства помешан на военном искусстве. А мне всегда больше нравилось с людьми договариваться, чем сносить им головы.

– Странная система. Меня научишь?

– Попробую. Говорят, ты неплохо фехтуешь на саблях. Там в конце коридора зал для всяких таких дел. И учебное оружие есть. Меня не будет, так Марфа пришлёт тебе напарницу. Только потом не жалуйся. У неё такие кудесницы попадаются…

– Это мы ещё посмотрим. Пойду лягу в постель. Что-то устала от всей этой суеты.

– Я мигом.

Забравшись под одеяло, я старательно стала вспоминать разговоры с мамой на щекотливую тему близости с мужем. К сожалению, всё сказанное касалось супружеских будней, а не первой брачной ночи. С чего бы это?

Наверно в первой брачной ночи есть что-то такое, чего лучше не знать заранее? Да ладно. Не изувечит же он меня. Все как-то проходят через это и ничего. Живы. А иногда даже счастливы. Говорят, что потом это жутко приятное занятие.

Всё равно как-то страшновато.

Потом явился Савва и я, распластавшись на кровати, постаралась максимально расслабиться, как на приёме у лекаря.

Близость с супругом оказалась довольно болезненным, немного странным и очень утомительным занятием. Когда всё закончилось, Савва ещё долго держал меня в объятиях, пока я не уснула.

Утром всё произошедшее оставило воспоминания близкие к неприятной лечебной процедуре. Как это ни удивительно, но Савва не воспринимался в качестве их причины. Не могу исключить, что когда-нибудь мы даже станем друзьями.

Глава 24

Где-то в степи неподалёку от Кавказских предгорий по обеим сторонам Великой реки.

Айдар (бывший князь народа тартар), Равазан (князь воинов Кавказа).

Повествование от лица Айдара.

Сегодня ничего не предвещало событий, способных хоть как-то развеять тоску ежедневной рутины.

Два дня назад, с дозором, проверил брод и объехал дальние пастбища за Великой рекой. А вчера приказал перегнать туда часть скота.

Поздно вечером обсуждали план набега на Тамань – маленький городишко у моря, разведанный неделю назад. Не ради добычи – просто чтобы вспомнить, что это такое.

Добровольцами были все! Гвалт стоял!!! Не гвардия, а куча баб на посиделках! Нет ничего хуже для военного, чем мирная жизнь. Мало этого, так и Дамирины девки заявили о своих претензиях на участие. Наорал на всех. А кое кому пришлось и по шее дать. Завтра устрою манёвры. Ещё пару месяцев такого безделья и лучшие воины превратятся в стадо.

Приказал сотникам бросить жребий. Обошлось без шума, хотя споры и были.

На следующий день после всей этой нервотрёпки, с десятком разведчиков, какую глупость не сделаешь со скуки, отправился проверять ситуацию на ближайшем переходе к Тамани.

Где-то на середине пути они нам и встретились – три десятка всадников на низкорослых тонконогих лошадях.

Отослав гонца за подкреплением, что, кажется, сделали и чужаки, приготовился потянуть время, а если не получится, – дать дёру. Похоже, у потенциального противника был абсолютно тот же план. Они остановились и с интересом рассматривали нас издали.

Подкрепление к обеим сторонам прибыло практически одновременно. И опять мы все стояли и таращились друг на друга.

Наконец из рядов чужеземцев выехали двое: воин невысокого роста, но с впечатляющим размахом плеч, на изумительном черном жеребце и седой мужичок на серой лошадке. Похоже, нас приглашают для переговоров.

Я окликнул Максуда, у которого, вроде бы, кто-то из дальних родственников был родом с Кавказа, и мы выехали навстречу переговорщикам.

Вблизи воин оказался ещё массивнее и, на удивление, молод.

– Я – Равазан, князь воинов Кавказа, – произнёс он и выжидающе взглянул на меня.

– Я – Айдар, глава рода воинов народа тартар.

– Родственники, значит, – улыбнулся, Равазан и соскочил с коня, после чего расстелил на земле небольшой ковёр, притороченный к седлу, – Присядем? В ногах правды нет, – добавил он, усаживаясь.

Оригинальный взгляд на родственные связи. Но деваться некуда. Да и … какие бы они не были воины, мы не хуже.

Ну, сел. Будем в гляделки играть или разговаривать? Синие глаза Равазана буравили насквозь. Молод ты ещё смущать.

– У вас что мор был? Такой молодой и уже глава рода? – усмехнулся Равазан.

– Я думал, что мы сначала про погоду поговорим, про виды на урожай или приплод.

– Если бы у меня за спиной не было сотен повозок с ранеными и немереного количества женщин и детей, я бы с большим удовольствием. А так …

– Вы пришли занимать наши земли?

– Нас гонят в вашу сторону. Не знаю, что южнее Хребта, но севернее больше людей нет.

– Так не бывает.

– Я тоже так думал полгода назад, до того, как погиб отец. Мы такие армии годами водили за нос, истребляя по частям. А тут… Даже огонь с неба не так страшен, как бой с братьями. Они превращают наших людей в послушных рабов, способных на любое безумство. Мы не были готовы к этому. Вот и бежим, как зайцы.

– Но разведчики докладывали про город у моря. Там люди, как люди.

– Наверно наблюдали издали. Я понимаю, о чем ты говоришь. Там центр города – пепелище. Кругом валяются не убранные трупы. А «нормальные люди» хватают всех встречных и делают из них себе подобных. Джан, – Равазан кивнул в сторону напарника, – чует, но сделать ничего не может. Только предупредить. Мы с трудом оторвались. Обоз идёт медленно.

– Почему я должен тебе верить?

– Ты не похож на глупца. Конечно же не должен. Сам решай, что тебя может убедить в моей правоте. Нужны заложники – я к твоим услугам, – сказал Равазан и, после секундной задержки, добавил, – и вся моя семья тоже.

Услышанное оказалось таким неожиданным и диким, что даже не понятно было, о чем думать. Но почему-то хотелось верить этому человеку.

– Не надо заложников. Будешь моим гостем. Пусть твои люди проводят моих разведчиков и покажут то, про что ты рассказываешь, а мы переправимся за Великую реку. В наше стойбище. Дай обозу команду двигаться за нами.

– А почему мы понимаем друг друга?

– Видишь у меня талисман на шее? Наш нынешний князь Иоанн, младший брат моего побратима, подарил. Я не знаю, как это работает, но собеседники понимают друг друга. Даже если разговариваешь с кем-то на одном языке, и то польза есть. Точнее воспринимаешь тонкости сказанного. Очень полезная штуковина.

– Мне бы такую.

– Наш князь любит говорить, что в жизни нет ничего невозможного. И, что интересно, у него всяческое невозможное постоянно получается. Хотя бы и в виде этого талисмана. Сразу скажу – устройство именное. Даже если бы захотел, ни продать, ни подарить не могу. Для тебя это будет просто кусок металла. Хочешь получить работающий талисман – договаривайся с князем. Думаю, ты скоро его увидишь. Твоих людей мы не прокормим. Вам надо идти дальше на север.

– Там же Россия?

– Почему там? Ты уже в ней. На южном рубеже. Веди своих людей, а я распоряжусь, чтобы вам освободили место на стойбище. Шатры есть?

– Мало. Только для раненых и детей.

– Потеснимся.

Нормально разместить десятки тысяч человек силами одного рода – задача невыполнимая. Слава аллаху, это только на одну ночь. Завтра проводим до основных наших пастбищ и назад.

До чего же беженцы истощены и измотаны дорогой! Оседлые люди. Для них степь – пустыня. Но самое страшное – это бесконечная вереница повозок с ранеными, удушающе зловонная и раздирающая душу стонами и криками несчастных. С этим тоже что-то можно сделать, но сами останемся ни с чем. Всё же половину лекарских наборов придётся отдать, иначе не дотянут до главного стойбища. А там помогут и отправят в Град.

В потёмках объявился чуть покачивающийся от усталости Равазан и буквально рухнул у костра. С отвращением взглянув на еду, он залпом выпил кружку воды и … заговорил о женщинах.

– Послушай! Наши женщины – гордые. Самые гордые женщины на свете. Говоришь что-то приятное – даже виду не подаст, как к этому относится. Но она тебя слушает! А ваши смотрят, как на недоумка?! Что мы уроды по-вашему? Я говорил по-русски. Джан научил. А они даже не улыбаются? Наверняка же смешно звучит.

– Вы для них никто. Мы род воинов. Наши старики служат в Граде. Там же обучают детей и молодёжь. То, что мы здесь – отдельная история. Пока наши женщины не увидят какие вы в бою – внимания не дождётесь. Многие из них и сами неплохие рубаки, а лучшие, я уже не говорю про мою сестру, и вовсе пригодны служить в гвардии.

– Ясно. Где можно похоронить мёртвых?

– Много?

– Не очень. Человек восемьдесят.

Ничего себе не много! Что же у тебя творилось раньше?!

– У подножья большого холма. Там обычно хоронят.

– Тогда я пошел. Утром идём дальше. Надо за ночь успеть.

– Сдохнешь. Съешь что-нибудь.

– Не лезет. Насмотрелся на раненых, на умерших от голода детей и не могу. Почему мне Аллах не подарил счастье умыться кровью этих уродов?! Чем я прогневил его?!!

Теперь передо мной сидел не смертельно уставший правитель, а совершенно другой человек, напоминающий барса в клетке, который пока ещё не сумел найти выход, но не смирился со своей участью.

– Думаю скоро тебе представится такая возможность. Иван прислал гонца. За Великой рекой собралось огромное войско. Ты поспи хотя бы. Пойду отправлю людей на помощь.

– Я сам должен присутствовать.

– Отроют могилы – позовём.

Днём вернулись разведчики. К городу подобраться не удалось, но и издали было видно то, на что раньше не обратили внимание. Ворота приоткрыты. Над городом дым. Стражи не стенах почти нет.

Выстроил гвардию и объявил, что отдых окончен. Отряды для набега – новая структура войска. Командиры – ко мне в шатёр.

Ибрагим получил задачу перегнать весь скот на правобережье и следить за переправами. Рамиз – патрулировать побережье Великой реки севернее нашего стойбища, а Карим поступает в моё подчинение.

Всем приказал готовиться к бегству в Град. На стоянках не дымить. Каждая группа к завтрашнему дню готовит свой маршрут движения. Следует предусмотреть непроходимые или слабо проходимые места для отсечения нападавших и увод от основных сил.

Мы с Каримом проводим кавказцев. Должны вернуться завтра к вечеру.

После совещания Ибрагим с Рамизом рванули строить своих людей, а мы с Каримом, разослав охранения, неспешно двинулись параллельно растянувшемуся до горизонта обозу.

Через пару часов объявился проспавший всю ночь Равазан, свирепо зыркнул на меня исподлобья, но потом глубоко вздохнул и криво ухмыльнулся.

– Мне надо было там быть.

– Я знаю. Но ты уверен, что, например, сегодня, не придётся саблей махать? От мёртвого князя мало проку. Ты хоть что-то съел?

– Всё, что дали.

– Ну, и ладно. До вечера головной дозор встретится с нашим охранением и вернётся назад. Тогда и попрощаемся.

– Я твой должник.

– Ты сначала в Град попади. А кто это там такой шустрый?

Прямо на нас нёсся отряд сабель в сто из вояк, с которыми довелось схлестнуться за Великой рекой. Нёсся тупо, без малейших признаков военного искусства.

Профессионал, даже в охреневшем состоянии, сначала стреляет, а потом уже разбирается, что это было. До нас не доехал никто. Но даже сбитые с лошадей, утыканные стрелами чужаки пытались дотянуться до отправившихся их добивать воинов.

– У нас нет столько лучников, – вздохнул Равазан, отправляя саблю в ножны, – приходилось рубиться лицом к лицу. Столько людей потерял!

Как-то мне перестаёт нравиться наша поездка. Что за психи? Почему со стороны центрального стойбища?

– Карим! Артиллерийской сотне полная готовность. Шли гонцов к Ибрагиму и Рамизу. Пусть срочно собирают своих людей и присоединяются к нам. Пошли несколько человек разными путями.

Карим кивнул и умчал выполнять поручения. Никогда не замечал суеты в мыслях и поступках и эмоций на его лице. Если что – доведёт людей в Град.

Ближе к вечеру вернулся один из головных дозоров. Никого из наших они не встретили, но случайно натолкнулись на двух Дамириных сестёр, одна из которых почти мёртвая. Вторая тоже не очень, но успела рассказать, что чужаки внезапно полезли со всех сторон. Они уводили часть нападавших на женскую тьму (так у них называется женский табор, не пожелавших эвакуироваться в Град) и столкнулись лоб в лоб с каким-то другим вражеским отрядом.

Очнулась ночью. Пошарила кругом и обнаружила, что их сотник ещё жива. Её Лохматка вернулась, так что удалось взвалить подругу на лошадь и куда-то поехать. Больше ничего не помнит.

Та-ак. А у нас обоз и раненые. И тянемся мы, как улитки.

– Что думаешь, Равазан? Назад дороги нет. А впереди война и мы ведём туда женщин и детей.

– Если остановимся, нам точно конец.

– Согласен.

– Мне кажется, что эта сотня отбилась от своих и напала на первых попавшихся нас. Основные силы движутся на север. Пристроимся за ними, а потом ударим в слабом месте и прорвёмся.

– Если бы это были мы с тобой и наши воины – так бы и сделали. А как будут прорываться повозки с ранеными? Стариков и женщин с детьми ещё можно поторопить. Скот – бросить. Но перегруженные повозки? Да и много их всех. У нас сил не хватит даже на прикрытие.

– Уходите. Это мои люди, а не ваши. Зачем всем погибать.

– Будешь ерунду говорить, точно уйдём. Думать надо.

Глава 25

Королевство Польское.

Святослав (царевич), Савва (царевич), Пан Стысь (доверенное лицо Саввы в Варшаве и окрестностях), Илья (оружейник пана Стыся).

Повествование от лица Святослава.

Как же не хочется ехать! Но приходится. Это важнее. Устроить кавардак в Европе – лучший способ заставить их заниматься собственными проблемами и поменьше смотреть на восток.

Армия справится и без меня. Уж это то я знаю точно. А вот без такой замечательной наживки, как наследный принц, вся политическая игра полетит к черту. И будет у нас не один фронт, а два. И не известно какой хуже.

Савва едет какой-то мрачный. Вроде с Гретой у них всё хорошо. Целовались перед отъездом. Может и мне жениться? Только на ком? Ещё не известно, что за стерву подберёт мамуля. Хотя с Гретой они явно угадали. Умная, симпатичная и явно не истеричка.

Жениться надо. А то так и просижу под колпаком у Лавра. С женатого и спрос другой. Расслабятся. Тут можно будет и Нюшу поискать. Интересно куда это её упекли. Раз была графиней, то куда-то повыше. А это не такой уже и большой список.

Интересно на что Лавр рассчитывает? Вот оно! Ну, сволочи! Не уж то она теперь какая-нибудь королева? Ну, мне же велено стать королём Франции. Может и этот престол на что сгодится. Унаследую, так сказать, монаршью должность вместе с супругой.

Чёрт! Кому я вру. Если увижу её – за себя не ручаюсь. Разнесу всё к чертовой матери! И всех поубиваю. Нюша! Ну, не могу я без тебя. Так плохо…

Карета медленно тянется посреди густого хвойного леса. Владения пана Лавальского. Мелкая сошка, но хитрый, зараза. У него на морде это написано. Приглашал в гости. Видно что-то ему от меня нужно. Не до того сейчас. Раскланялись. Обменялись комплиментами. И на этом пока всё. Если у каждого гостить – за год от сюда не выберешься. До чего же нудное занятие водить купеческие караваны. Может торги будут веселее?

«Веселье» началось при наступлении вечерних сумерек. Какие-то верховые в масках атаковали с обеих сторон. Поймал Сову, пытавшегося вмешаться и усадил на диван. Без нас разберутся.

Так и случилось. Залп из пищалей и туча арбалетных стрел заставили нападавших «передумать» нападать и скрыться в лесу. Разумеется, только тех, кто умудрился выжить. Но таких было совсем не много.

А у тех, кто не умудрился, под масками обнаружились давно знакомые по схваткам за Великой рекой лица.

Их то как сюда занесло? Далековато для «случайно забрести».

Ладно. Не до этого. Что-то опять в голове все планы перепутались.

– Слушай, Сова. Давай ещё раз разберём наши ближайшие задачи, что бы мне поменьше путаться в Варшаве

– В Варшаву не заходим. Ночуем в замке у пана Стыся. Мы у него всегда останавливаемся. Там хоть вшей не наберёмся. Ты все прививки сделал?

– Что сказали, то и сделал. У них что там, эпидемия?

– Не могу исключить и это. Но антисанитария ужасная. Причем в дворцах не лучше, чем в крестьянских хижинах. Я же тебе рассказывал. В Польше и Неметчине ещё ничего. Поляки – славяне и к бане хорошо относятся, а немцы просто аккуратисты. Положено мыться – моются. Да и наших там много. Из тех, кто из Росси родом, и тех, кто у нас служил или часто бывает.

А что? Отличные вояки. Отец не одобрил, а то я собирался Прусскую и Бранденбургскую стрелецкие сотни набрать. Потому пока служат в гвардии и несколько человек где придётся. Отец прав. Нечего боеспособные части для потенциального противника создавать.

– Так вот, – продолжил Савва, – во Франции – крепись. От их дворцовых ароматов можно сойти с ума. Не моются и сверху ещё духи льют. В хлеву пахнет приятнее.

– После недели манёвров и от меня несёт ничуть не лучше. Как-нибудь пару дней продержимся. Почему в Берестье часть товара продали, а в Варшаве только цены посмотрим?

– Берестье с центральной неметчиной не торгует. Далеко. Да и нам подражают, потому за краны и умывальники хорошую цену дают. Опять же почти весь скот забрали. Погонят на север Польши и в Пруссию. А то бы ещё медленнее двигались. А в Варшаве перекупщики цены сбивают. Лучше в Бранденбурге товар продадим. А что останется – в Саксонии. Надо к тестю заехать с визитом. А на дальнейшее лучше не загадывать. Торговля – дело ненадёжное. Да и твоими делами заниматься придётся. Сколько на это времени уйдёт даже представить себе не могу.

– В Польше закупаться будем, когда назад поедем?

– Я бы у них вообще ничего не брал. Сами тем же торгуем. Но надо изобразить торговлю. Иначе пропускать не будут. А по морю такой круг – за полгода не обернёшься. Да и кто-то из магнатов обязательно делает крупный заказ для себя лично и для родственников с прихлебателями. Вон для одних Мнишеков двадцать подвод нагружено.

– У немцев, значит, покупаем металлы и всякую химию. Может ещё холодное оружие.

– Стекло. Фарфор. Возможно что-то из техники новое придумали. Купим образцы. Ткани. Одежду и обувь. Те, что нам заказали. Я ж тебе про всё это сто раз говорил.

– Просто уточнить хотел. До сих пор не верится, что мы этим занимаемся: продаём, что нужно им, и покупаем то, что не очень то нужно нам. И ещё умудряемся прибыль с такой торговли иметь.

– Экзотику у нас ценят. В миг разойдётся. Опять же немцев в России много живёт. Для них что-то привычное прихватим. И посольские заказы.

– А к нам что всё это не возят?

– Возят. Только мы у себя, где можем, сбиваем цены на иноземные товары. Им выгоднее что-то наше за деньги покупать.

– Пусть бы сами и возили.

– А наш обоз назад порожняком погоним?

– Понятно. А ерунду всякую: для театра, для балов или каких других развлечений где закупать будем?

– Для этого отдельный караван закупщиков отправляем. Из актёрской и музыкальной гильдий. Они оплачивают заказы, а доставка – забота производителя. Мы закупим только последние серьёзные книжные издания для Высшей школы (несерьёзные – не наша забота) и, если получится, авторов сманим к себе. Или хороших мастеров. Но это дело не законное, а потому опасное. Придётся действовать очень осторожно.

Допоздна перебирали с братом варианты развития торгового и политического предприятия, участниками и руководителями которого были, пока Савву не сморил сон. Услышав мерное посапывание брата, улёгся на диван, предполагая поразмыслить над услышанным, и даже не заметил, как уснул.

Утром, наскоро позавтракав, отправились верхом осматривать медленно бредущий караван. Когда вдали показались шпили Варшавы, передние подводы начали поворачивать налево.

Через пару километров обнаружилась река и озеро, на берегу которого стоял небольшой замок и деревня домов в сорок.

Оттуда к нам уже спешили несколько всадников. Впереди, подбоченясь, гордо летел на рыжей кобыле молодой шляхтич в модном «сарматском» одеянии. Не доехав десяток шагов, он поднял лошадь на дыбы, небрежно усмирил животное и надменно выпрямившись в седле прокричал на ломаном русском языке:

– Пан Стысь приняч ваш караван не може. У него гости. Мяст нет.

После этого заявления посланник развернул лошадь и на той же скорости умчался в сторону замка.

Мог бы и по-польски. Все прекрасно знают, что у нас в военной школе польский и немецкий – обязательные иностранные языки. Это французский и английский уже в академии командного состава.

– Что будем делать, Савва?

– Наведаемся в гости. Уж в этом нам точно отказать не смогут.

– Вдвоём?

– Можем взять десяток стрельцов из твоей охраны. К пану Стысю всё равно пропустят только нас двоих. Да ничего с нами не случится. Если что, караван раскатает замок по камешку и они это прекрасно понимают.

– Поехали.

Вблизи замок показался не таким уж и маленьким. Через распахнутые ворота заехали во двор, заполненный людьми и лошадьми. Отдали поводья конюху, после чего Савва повел меня куда-то за угол, где начинались каменные ступени, ведущие на стену. Примерно на середине пути имелась небольшая площадка и дверь, обитая железом.

Грохнув кулаком в дверь, Савва рявкнул по-русски:

– Ты здесь, старый черт?

Через некоторое время лязгнул засов и сквозь дверной проём боком протиснулся здоровенный мужчина в замызганных шароварах и явно только что надетой относительно чистой куртке. Молча облапив показавшегося совсем маленьким, Сову, он кивнул мне и начал протискиваться обратно.

За железной дверью обнаружилась довольно большая оружейная мастерская. Свет сюда попадал через несколько застеклённых бойниц.

Хозяин постелил на лавку потертую шкуру неясного происхождения и кивнул на неё нам с братом, а сам уселся на монументальный табурет из бруса. На такой же табурет была аккуратно расстелена относительно чистая тряпка и водружена бутыль тёмного стекла и четыре вместительные кружки.

Из притянутой из угла плетёной корзины с крышкой хозяин мастерской извлёк каравай хлеба, пару головок чеснока и круг копчёной колбасы.

Совершив все эти действия, великан вздохнул и сложил руки на животе.

Савва тоже сидел молча. Значит, так и надо

Через несколько минут скрипнула дверь и перед нами появился седой сухощавый шляхтич с небольшим шрамом на левой скуле. Заключив подошедшего к нему Сову в объятия, он произнёс хрипловатым голосом:

– Извини, Савва. Князь Дагабыш приехал сватать своего младшего сына за Магду. Распоряжается тут, как у себя дома. Магнат! Думает, гад, что я из него, если что, душу не вытрясу. Политика. Приходится терпеть.

– Я понимаю. Куда посоветуешь поставить обоз.

– Где обычно и ставь. Только заверните за перелесок, чтобы этим уродам видно не было. Вечером они уедут в Варшаву. Завтра сейм. Будем решать воевать с Россией или нет. Пару недель пособачимся и, как всегда, ничего не решив, разъедемся по домам.

Мы это вечером обсудим. Надо идти, а то ещё учудят чего, потом расхлёбывай.

Сказав это, пан Стысь исчез за дверью, а Савва, порывшись в карманах, достал пружину из блестящего металла и небольшой цилиндр чёрного цвета.

– Лучше, Илья, пока сделать не удалось. Но пружина надёжная. Тысячу выстрелов выдержит. С оптикой потренируешься и напишешь, что не так.

Просиявший Илья, осторожно, как величайшую драгоценность, забрал подарки, подошел к стене и достал из неё здоровенный камень, оказавшийся шкатулкой-тайником. Положив туда полученные предметы и поставив камень на место, он убрал лишнюю кружку, разлил в оставшиеся бордовое, слегка пенящееся содержимое бутыли и выжидающе посмотрел на Сову.

– За встречу. И чтобы всё у тебя получилось, – сказал Савва, и мы чокнулись кружками.

Вино оказалось удивительно приятным и вызвало зверский аппетит. Круг колбасы, больше напоминавший обод от телеги, исчез в мгновение ока. За ним здоровенный шмат сала и ещё одна бутыль вина, но уже терпкого зеленовато-золотистого цвета.

На самом интересном месте Савва прекратил попойку и, обнявшись с Ильёй, двинул на выход. Рукопожатие, доставшееся мне, не просто впечатлило. С трудом сохранил невозмутимый вид.

Сбегая по лестнице поинтересовался у Совы чего это хозяин мастерской всё время молчит? Немой что ли?

– Нет. Когда в прошлую эпидемию его жена умерла от оспы (ксёнз отговорил прививаться), перестал разговаривать. Мы потом поговорим об этом. Надо успеть обоз увеcти, пока «гости» пируют.

Глава 26

Стольный град. Приказ тёмных дел России. Кабинет мастера тёмных дел.

Лавр Игнатьевич Селиванов (князь, мастер тёмных дел России), Эрнест Францевич Гельмгольц (граф, заместитель мастера тёмных дел России по внутренним вопросам государства).

– … Докладывайте Эрнест Францевич, – мастер тёмных дел откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на собеседника.

– Можно я стоя? Так как-то удобнее.

Высокий и поджарый глава службы правопорядка всегда отличался завидной лёгкостью движений и «неусидчивостью», о которой уже начали складывать легенды. Совещания в своём ведомстве он проводил, прогуливаясь взад-вперёд вдоль стола, за которым сидели его подчинённые. Лишь в кабинете главы приказа этому «непоседе» приходилось идти на компромисс, переминаясь с ноги на ногу «пред светлыми очами» Его Сиятельства.

Данному компромиссу способствовала феноменальная память Эрнеста Францевича, которая позволяла ему не прибегать во время доклада к справкам и отчетам, которыми пользовался крайне редко. Если такое и случалось, то исключительно для демонстрации собеседнику точности своих отсылок к статистическому материалу или данным аналитики.

Вот и сейчас папки со служебными документами сиротливой стопкой остались лежать на столе докладчика.

– Кресло в вашем распоряжении. И так?

– Как всегда студенты и религиозные фанатики. Первые начитались работ Гендельса. «Светлое будущее» для них что-то вроде библии. В принципе ничего такого особенного: «все люди братья», «долой деспотию» ну, и «вся власть народу».

– То есть этим пустозвонам.

– Не совсем, Лавр Игнатьевич, пустозвонам. Иногда интересные мысли прорезаются, например, про «квалифицированную демократию».

– Это ещё что за зверь?

– Избирать может только тот, кто способен доказать свою достаточную квалификацию для того, чтобы делать выбор.

– Мудро. А как они себе такое представляют на практике?

– Да никак. Где это видано, чтобы смутьяны задумывались о практических последствиях того, что планируют. Да и толковых среди них по пальцам пересчитать можно. В лидерах одни нарциссы да горлопаны.

– И выгнать из Высшей школы нельзя. Станут мучениками, – вздохнул хозяин кабинета.

– Совершенно верно. Часть удаётся отвлечь проблемами с учёбой. Тех, кто потолковее – заманчивыми перспективами в науке. В целом процесс контролируемый и особых проблем не вызывает. Периодически, чтобы выпустили пар, организуем относительно безобидные бунты с умеренным материальным ущербом. В пределах согласованных смет. Заодно и мальчики мои тренируются.

– С этим ясно. Что у нас по религиозным фанатикам?

Докладчик отложил в сторону так и не раскрытую толстую синюю папку, под которой обнаружилась ещё более пухлая красная.

– На сегодняшний день, по большей части, это свои собственные кадры. Внушаемых психов всегда полно, а когда в мире не спокойно, они лезут из всех щелей. Плюс беженцы придумывают всякие мистические ужасы.

– Не очень то они и мистические.

– После многократных пересказов банальный летательный аппарат превращается в небесного огнедышащего монстра, посланного высшими силами для наказания не верящих в самозваного «пророка». С этими справляемся легко. Но появился новый тип смутьяна – условно говоря «тихо науськивающий».

– Впервые слышу. Во всяком случае в качестве массового явления, – мастера тёмных дел явно заинтересовала данная информация.

– Раньше мы с такими не встречались. Живет себе человек тихо и праведно. Сам не бунтует. Ходит в храм. Но, при этом, при первой возможности, зудит кому-то про ту же «кару небесную». А если находит благодарного слушателя – начинает ему ненавязчиво вкладывать в голову мысли про «прогнившую власть», «зажравшихся священников» и «надо что-то с этим делать». После достаточной обработки слушатель, совершенно самостоятельно, начинает «что-то делать». При этом его даже пытаются «удержать» от крамольных поступков, «спорят, отговаривают». В результате «слушатель» в тюрьме, а то и на плахе, а «науськиватель» вообще ни при чем.

– Как узнали?

– Аналитики вычислили центры влияния. Сопоставили – одна и та же схема.

– Домовые помогают?

– Нет. У мелких табу на вред хозяевам. Пошалить могут, а, чтобы нанести какой-то реальный ущерб, никогда. У них ментальный симбиоз с людьми.

– Причем тут вред?

– Они же не тупые. Донесут на хозяина. Мы его арестуем. Надо заводить нового. Но это для них очень болезненный процесс.

– А вы откуда знаете?

– Мой Вадя – весьма склонная к философским обобщениям личность.

– А общее что-то между этими центрами есть?

– Ищем.

– Что ещё?

– Мне это даже сложно сформулировать, но кто-то целенаправленно разрушает Баланс.

– Шутите?

– Нет. Это стало заметно только в последнее время. Тенденции ещё внешне не проявились, но в общественном развитии доминирует вектор поиска личного сиюминутного блага.

– А кто им не даёт? Пусть зарабатывают и имеют. Людей всюду не хватает. У моего главного повара хоромы побольше моих будут.

– Ваш повар для этого крутится с утра до вечера: корчма «У ворот», школа поваров и в Высшей школе преподаёт диетологию. А эти хотят всего, сразу и чтобы ничего не делать. А тех, кто работает, считают ограниченными личностями не способными оценить и прочувствовать радости жизни. Например, сын вашего повара из такой компании. Устраивает вечеринки с модными актёрами, да каждый день обряжается в новый заморский костюм. Из Высшей школы его выгнали ещё полгода назад.

– Уже не обряжается. Определили в стрелецкий мобильный полк.

– И что от этого изменится в целом? Всю молодёжь записать в стрелецкие полки?

– Было бы не плохо. Армия замечательно вправляет мозги самым невменяемым романтикам и мечтателям.

– А кто будет заниматься наукой? Как армия поможет нам с искусством, производством, торговлей? Это совсем другие навыки. Я уже не говорю про девиц.

– А с ними то что не так? – мастер тёмных дел явно не ожидал такого развития темы.

– Всё. Чем меньше мозгов у человека, тем больше он склонен к поиску лёгких и приятных путей в жизни. Если мужчин ещё строит необходимость быть защитником и кормильцем, то у женщин нет и этого. С трудом набираем минимум в высшую школу. Я уже не говорю про производство. Даже чисто женское. И это до последнего времени. Теперь просто катастрофа.

– Вы первый докладываете мне об этом.

– Формально всё в порядке. Народ едет из провинции в столицу и готов заниматься чем угодно. А я имею ввиду местных жителей. У горожан быстро меняются предпочтения и цели в жизни. Люди создают фальшивых кумиров. Дошло до немыслимого – актёры и певцы претендуют на роль лидеров общества.

– Но эти же «лидеры» всю жизнь повторяют написанный кем-то текст? – удивлённо приподнял брови мастер тёмных дел.

– Да. Но они его повторяют так часто, что считают своими собственными мыслями. И воображение у них сильно развито. Искренне верят, что лучше нас знают, как управлять государством. А люди их любят и, в их исполнении, готовы доверять чему угодно.

– Так было всегда. Жизнь всё равно всё расставляет по местам.

– После смуты и рек крови. Должен заметить, Лавр Игнатьевич, что сейчас ситуация мало напоминает то, как было всегда. Поражают масштабы. Не похоже это на естественные процессы. В страну буквально потоком стекаются мастера соблазнов и искушений. Формально – за деньгами. Но зарабатывают у нас эти люди искусства и мыслители не больше, чем на родине. Мы не культурный центр мира. Ничего престижного в том, чтобы стать здесь великим, нет.

– И кто это всё организует?

– Кроме Системы некому. Они спят и видят, как бы разрушить Баланс.

– Они об этом мечтают не одну сотню лет.

– А мы, похоже, привыкли к тому, что процесс идёт себе потихоньку, а мелочи мы всегда успеем подчистить за счет резервов.

– На этот раз не успеем?

– Может и успеем. У людей искусства тоже брожение. Наступило осознание того факта, что происходит явное выхолащивание высокого творчества в примитив.

– Тоже нам занесли?

– Сами справляемся. Собираем по кабакам и хуторам «великих» певцов да на сцену. И голос у него великолепный и лицедей отменный, только часто душонка гнилая. Когда прославится и перестаёт понимать куда деньги девать, чудить начинает. А поклонники этому уродству подражают.

– Что-то я не замечал всех этих ужасов в реальной жизни. Ни когда в лавке сижу, ни когда улицу подметаю.

– Лавка у вас, Лавр Игнатьевич, на Рюриковом тракте. Практически в центре города.

– Царь на дыбы встал. О моей безопасности беспокоится. Как будто это не моя обязанность. Сам то рынок подметает. Ему можно.

– Самодержец. Только вас обоих и под гримом узнают.

– Знаем. Раз в месяц меняем дислокацию. Да и узнают, так у нас народ давно робеть перед начальством отучен. Порой приходят и, по секрету, рассказывают мне какую дурость вчера сморозил этот царский постельничий. Иногда стыдно становиться, иногда по морде дать хочется. Но приходится терпеть и улыбаться.

И на мебельной фабрике люди как люди. Лизоблюдов поувольняли. Дальний родственник там рулит. Иногда сижу во время совещания в соседней комнате, слушаю. Да я много где бываю. Нет у меня такого ощущения.

– Когда оно у вас, Лавр Игнатьевич, появится, поздно будет. Это тенденция. На молодёжные вечеринки вы не ходите, а мои ребята постоянно. И великие на сцене ведут себя прилично. На царской сцене. Где-нибудь в другом месте, перед выступлением, могут и выпивку себе позволить.

– Есть конкретные предложения?

– Можем организовать патриотическое движение «Мы – русские». Есть кому поддержать из «властителей дум» и молодёжи.

– Я категорически против. Для этого нужен образ врага. Сами не заметим, как от Баланса останутся рожки да ножки. Они же захотят свершений, а нам баланс у себя и в мире нужен.

– Я это на всякий случай. Есть такое мнение. Сам я думаю, что пора организовать духовную экспансию. Жаль, что графиню Винкельдорф нельзя использовать в этом качестве. У Нюши просто изумительный вкус и неповторимое ощущение формы и цвета. Вполне могла бы создать некий культурный центр за пределами государства. А мы бы тут ровнялись и старались не отставать. Без перекосов и крайностей. И про местные «иконы стиля жизни» я бы тоже подумал. Почему бы царствующей семье не продемонстрировать некие образцы бытовых и семейных отношений.

– Они что не демонстрируют?

– Они демонстрируют витрину. Прекрасную и беспроблемную. Создаётся впечатление, что захотел и правь. Мне кажется надо раскрыть реалии для всех.

– Только не про наше ведомство.

– Это конечно. Хотя что-то и про нас следовало бы….

Где-то за пределами сюжета романа и планеты Земля. Кто-то.

– Ну, и нудь. Тоже самое можно было сказать втрое короче.

– Тогда это не будет куском жизни. Тогда всё потеряет смысл.

– Ты знаешь о моём отношении к твоему занятию.

– Я пытаюсь не умереть от скуки вечности.

– Ещё одно мгновение в масштабе всего.

– А память?

Глава 27

Стольный град. Царский дворец – Высшая Школа.

Грета (царевна), Савва (царевич, муж Греты), царица Светлана, Маша (горничная Греты).

Повествование от лица Греты.

С утра гоняла по залу Марфиных девиц. Сразу двух. Хоть размялась, как следует.

После умывания появился аппетит. Маша накрыла стол в гостиной. Не успела я доесть овсяную кашу с чем-то мясным, очень сочным и очень нежным, как появилась царица, поинтересовалась всё ли у меня хорошо и, даже толком не выслушав мой ответ, удалилась по своим делам.

Опять слегка кружилась голова. Не понятно. Как увижу Светлану, так сразу впадаю в какую-то расслабленность. Вроде и страха нет, а всё равно словно не по себе. Надо посоветоваться с Марфой. Она хоть и изображает фифу, но на самом деле умная зараза. И с царицей у них более чем прохладные отношения. Может посоветует, что путное. А то я привыкла держать себя в руках, а тут раз за разом… как это Савва любит говорить?.. «какая-то хрень». Понятие не имею, что это такое, но моё состояние описывает с удивительной точностью.

Интересно как там муж? Так старательно расписывал романтику торговых предприятий, что невольно закралось подозрение, что это на самом деле не так весело и просто. Почему-то стало страшно. В голову лезли краем уха услышанные истории про бандитов на дорогах, страшных хищниках, поджидающих своих жертв на торговых путях и о неведомых хворях, убивающих путников не хуже залпа артиллерии.

Не прошло и трёх суток, как не виделись, а уже скучно. Какая непозволительная расхлябанность! Они и так задержались на целых два дня. Теперь будут спешить, а это в серьёзном деле совершенно не уместно.

Что за салат?! Сухой и горький! Надо сказать Маше, чтобы больше его не подавала.

Странные у них тут порядки. Заказывай любую еду, но только ту, которую будешь есть и столько, сколько осилишь. Словно и не царский дворец. И никаких там подающих и наливающих из-за плеча. Принесли, поставили и приятного аппетита. Это если среди своих. Званые застолья проходят традиционным образом. Мы с Саввой, если не считать свадьбы и первого знакомства, на таких и не были ни разу. Создаётся впечатление, что царская семья просто тяготится парадными мероприятиями. В принципе, я с этим солидарна. Без посторонних глаз есть гораздо приятнее. И проводить время в кругу тех, кто тебя понимает, тоже.

Просто поразительно, как одинаково мы с Саввой смотрим на окружающий мир. Опыт пока не большой, но, кажется, я его не сильно раздражаю. По крайней мере стараюсь. Да и ночные усилия по продолжению рода больше не вызывают отрицательных эмоций. Даже наоборот. Это, конечно, не то, про что пишут в любовных романах, но тоже вполне себе приятное занятие.

Интересно как он там? Ест, наверно, бог знает что. А если карета сломается, то и спать придётся у костра. А уже осень.

Какой изумительный десерт! Мой любимый. Сама виновата. Про десерт рассказала с, возможно, даже излишними подробностями, а про салат – как придётся. Кто бы мог подумать, что его приготовить тоже не просто?

Пожалуй, пора посетить Высшую школу, а то там занятия давно начались.

– Машенька, через десять минут одеваться!

Почистив зубы густой пенящейся субстанцией при помощи уже ставшего привычным в Европе приспособления, отправилась в гардеробную. Маша-кудесница очень быстро привела голову и лицо в порядок и помогла надеть строгое тёмное платье, лёгкие чёрные сапожки и тёплую меховую накидку с капюшоном – стандартную одежду студенток Высшей школы.

У наших покоев уже ждала охрана. Проследовав к выходу из дворца, забралась в карету и приготовилась ждать, пока охранники сядут на лошадей и займут места в эскорте. Впрочем, это заняло не много времени.

Как мне рассказывал Савва, Высшая школа находится довольно далеко от дворца, потому что занимает целый квартал. «Да и контингент там», – почему-то мечтательно ухмыльнулся муж, напоминая при этом недавно нашкодившего котяру. Контингент, так контингент. Можно подумать в Лейпциге студенты сплошь паиньки. Совсем даже наоборот.

Мимо окон кареты давно уже проплывали, в основном, одноэтажные дома. Чаще жилые. Но регулярно, над разнообразно украшенными дверями попадались вывески, написанные по-русски. Иногда рядом на стене висели привычные муляжи сапог, пенящихся кружек или иные изображения продаваемых товаров или оказываемых услуг.

Мы повернули с центральной магистрали направо и мне сначала показалось, что далеко впереди, над одноэтажным морем деревянных строений, возвышается замок на холме. Но, по мере приближения к объекту, обнаружилось, что никакого холма нет. Циклопическое строение, по форме, действительно напоминало прямоугольную крепость. Но у «крепости» была крыша и окна вместо амбразур.

Наша карета остановилась возле огромных металлических ворот, в которых имелась небольшая дверь. Командир охраны вошел внутрь и через несколько минут появился в сопровождении высокого мрачного типа в черном, демонстрирующего явную военную выправку. Последний открыл дверцу кареты и представился:

– Сотник второй сотни охраны Высшей школы – граф Винзор. Следуйте за мной царевна, – добавил он и предложил руку, помогая выйти.

За железными воротами обнаружились несколько охранников в такой же чёрной форме, но без золотых нашивок, и широкая улица между уходящими ввысь стенами домов. Всё было очень аскетично и, в то же время, величественно. Покрытие улицы оказалось идеально ровным, но, при этом, слегка шероховатым. Наверно для того, чтобы не скользить при ходьбе. На первом этаже зданий не было ни окон, ни дверей. Возникло мистическое ощущение движения в бесконечном сером тоннеле.

Наконец мы повернули налево, потом направо и оказались с краю довольно большой площади, окруженной разноцветными зданиями, у каждого из которых имелась впечатляющих размеров, украшенная резьбой, входная дверь, выходящая на высокое крыльцо с колоннадой, к которому вели десятки ступеней.

– Вам в ректорат, царевна. Это красный корпус. Он прямо перед вами. – произнёс граф и откланялся.

Привычка всё сравнивать с тем, к чему привыкла, дала сбой. С чем сравнивать? Разве, что с царским дворцом, который бы просто потерялся в этом архитектурном безумии.

Поднявшись на крыльцо здания, которое было скорее бордового, чем красного, цвета, я вошла в просторный холл, где меня встретила солидная седая дама в синем платье и изящном ожерелье из голубых камней. Её уши украшали серьги с камнями того же цвета.

– Следуйте за мной, царевна, – произнесла она низким грудным голосом и направилась к лестнице на второй этаж.

Оказалось, что это лестница на третий, четвёртый, пятый (дальше уже неприлично было задирать голову) этажи. Нам нужно было на второй.

Вглубь второго этажа вела массивная дверь коричневого цвета, за которой обнаружился большой холл со стульями вдоль стен и такой же коричневой дверью напротив входа. На некоторых стульях сидели нахохлившиеся студенты и, если судить по возрасту и солидной невозмутимости, преподаватели. Возле двери напротив стоял массивный стол из дуба, заложенный какими-то книгами, папками и документами.

– Входите, царевна. Вас ждут. – сказала сопровождавшая меня дама и уселась за стол.

В кабинете, как можно было догадаться – ректора, было пусто, если не читать двух кресел и маленького столика в углу.

– Проходите, Грета, присаживайтесь, – послышалось откуда-то слева, – мне осталось набросать пару строк.

У купца первой гильдии кабинет, пожалуй, солиднее.

Одна стена помещения была застеклена от пола до потолка. При этом открывался прекрасный вид на парк. Три остальные просто обшиты каким-то светлым материалом. Потолок – белый, без лепнины. На полу даже ковра нет, хотя паркет изумительной расцветки.

Не успела сесть и приготовиться ждать, как на совершенно гладкой поверхности стены образовалась дверь, из которой вышел высокий пожилой мужчина в простом чёрном балахоне до пола – обладатель копны когда-то рыжих волос. Большие карие глаза из-под мохнатых бровей смотрели внимательно и весело. А тонкие губы слегка кривились в улыбке.

– Значит вы и есть та самая Грета, которой не сидится во дворце, – неожиданно высоким голосом произнёс он.

– Совершенно верно, профессор. Это моё имя, – чего это он так развеселился? Видит же меня в первый раз.

– Я встречал девиц, склонных к химическим опытам. Одна из них даже с успехом воспользовалась полученными знаниями для ликвидации ненавистной соперницы. Я также могу припомнить несколько талантливых математиков женского полу. Одна из них сейчас сидит в приёмной и старательно изображает моего секретаря. Но чтобы то и другое одновременно?! Когда же я пытаюсь добавить к этим предметам географию, то у меня вообще начинаются мыслительные расстройства. Не желаете объясниться?

– Математика мне давалась легче, чем брату, и он заставлял меня решать и объяснять ему задачи, которые им задавали в военной школе. За это я могла получать уроки фехтования. Папа стал со мной заниматься только лет с четырнадцати, когда увидел во мне потенциал. Для княжеского мастера клинка я и сейчас полная неумеха. Постепенно математика стала вызывать интерес сама по себе.

– Что ж, по крайней мере, всё это логично.

– Моя мама – маркиза Елена-Генриетта Ловаль всю жизнь занималась ядами и противоядиями.

– Кто бы удивлялся.

– Это было не только увлечение, но и тайная должность при правящей династии. Ей удалось предотвратить несколько покушений, за что нам и было пожаловано имение под Лейпцигом.

– Первый раз слышу о такой профессии. Обычно этим занимаются лекари.

– Находиться при дворе и получать системное образование – физически невозможно, а самоучек мама не очень уважала, хотя, по её словам, среди них иногда попадаются весьма талантливые люди. Поэтому она не занималась общим медицинским самообразованием, ограничившись вышеупомянутой сферой интересов.

– Совершенно согласен с маркизой. А география?

– Мне не нравится токсикология, хотя профессор Стейнлиц, с которым сотрудничала мама, и приглашал меня на свою кафедру. Меня куда больше привлекает минералогия и её проецирование на реальные географические структуры. Кажется, здесь можно найти математические закономерности, которые значительно облегчат изыскательские работы.

Ректор как-то странно выпятил губы и откинулся на спинку кресла, барабаня пальцами правой руки по подлокотнику.

– И что мне с Вами делать, царевна? – произнёс он после долгой паузы, – Рудознавство изучают на купеческих курсах. Но к науке это не имеет никакого отношения. Институт тоже витает в своём несбыточном и до такой прозаической тематики, как мне кажется, там опускаться не станут. Впрочем, на всякий случай, можете проконсультироваться и у них.

Я бы под вас кафедру создал, но, если верить имеющимся у меня сведениям, вам ещё азы осваивать года два, а то и три. Так что, хотя мы этого и не практикуем, запишем вас на все три кафедры сразу. Дерзайте. Справитесь раньше, чем за два года – вернёмся к этому разговору.

Более я вас, царевна, не задерживаю. Все подробности – у секретаря.

Меня проводили до дверей и даже предупредительно открыли её передо мной, но ощущение пинка под зад, почему-то не оставляло до самого дворца.

В полученных от дамы в синем бумах наличествовало расписание занятий, сроки сдачи экзаменов и подробная памятка о наказаниях за нерадивость в учебе и прочие проступки.

Оказавшись у себя в покоях, я легкомысленно решила, что на сегодня неприятности закончились, но Маша доложила, что меня дожидаются очередные Марфины девы для избиения и гоняния по тренировочному залу. Даже обрадовалась перспективе помахать клинком.

Меня встретила самая нелепая парочка, какую приходилось видеть в жизни. Одна девица была на полголовы выше и массивнее меня, что само по себе разочаровывало. Что за радость тренироваться с малоподвижным противником. А вторая больше напоминала худенького подростка неопределённого пола. Фехтовать с детьми? Увольте. Очень хотелось отправить обеих. Но выпустить пар хотелось ещё больше.

На моё предложение сразиться сразу с обеими девицы переглянулись и мелкая нагло заявила, что такой поединок категорически запрещён Марфой.

Видно разговор с ректором отрицательно сказался на моих мыслительных способностях, потому что вместо того, чтобы заподозрить неладное, я ткнула пальцем в великаншу и встала в позицию.

Брат как-то пару раз показывал мне, что такое тяжелый кавалерийский удар, но относительно медленно, делая акцент на тонкостях защиты. А тут удары сыпались со всех сторон. Как ни старалась, пару раз пропустила, после чего сабля улетела в сторону и бой прекратился.

Отдышавшись и придя в себя, с подозрением посмотрела на вторую соперницу. Та улыбнулась и приготовилась к бою. Может я устала, потому что просто не заметила движения клинка, уткнувшегося мне под ребра. Повторив попытку уловить движение соперницы ещё несколько раз, максимум чего добилась, это сумела угадать направление атаки. На это раз меня бы не проткнули насквозь, а просто распороли мне бок.

– Ты хорошо работаешь с рубящими ударами. Против Шахины, на моей памяти, столько не продержался ещё никто. А вот с колющими надо разбираться. И ты очень закована. Потому не можешь взорваться. Но мы это поправим, – авторитетно изрекла мелкая, пока вторая мучительница собирала учебное оружие.

Поскольку обижаться можно было только на саму себя, улыбнулась садисткам и сделала ритуальный поклон уважения к сопернику. Получив такой же в ответ, отправилась мыться.

Отмокая в бассейне с тёплой водой невольно поймала себя на мысли, что не представляю свою дальнейшую жизнь без этой процедуры. А ещё запоздало удивилась тому, как независимо и с чувством собственного достоинства вели себя Марфины воительницы. Как с равной. И не понятно обижаться на очевидное хамство или радоваться, что такие изумительные бойцы посчитали меня за ровню? Как же тут в России всё странно и не просто.

А в это время в кабинете ректора Высшей школы его хозяин вёл неспешную беседу за чашкой чая с мастером тёмных дел.

– … вы бы, Лавр, лучше присматривали за своими царевнами.

– Так вроде бдим денно и нощно.

– Ну-ну. А то что они у вас, в свободное от дворцовых обязанностей время, геологию изобретают, вам не известно?

– В общих чертах.

– Так, между прочим, и до промышленного производства додуматься можно. Вас это не смущает.

– В целом – нет. Хотя рановато, конечно.

– Шутник вы, ваше сиятельство. Я тут на стену лезу, чтобы эффективно тормозить технический прогресс, а вы изволите легкомысленно шутить по этому поводу. Желаете промышленную революцию? Я её вам за год организую.

– За год не надо. И за десять тоже. Но, к сожалению, мы вынуждены констатировать тот факт, что допущена серьёзная системная ошибка. В поисках путей укрепления баланса слишком увлеклись своими планами, забыв о том, что нельзя бесконечно развивать личность и, при этом, лишать её высокоинтеллектуальной среды обитания. В том числе и в техническом отношении.

– Вам требуется план индустриализации? Давайте параметры.

– В ближайший четверг планируем совещание посвященных. Там и распределим задачи.

– Где обычно?

– Да. Надеюсь у вас уже будут некоторые намётки.

– Я тоже надеюсь найти то, не знаю что, там, не знамо где.

– Тем не менее.

– Хорошо. Прямо сейчас и начнём искать…

Глава 28

Сначала где-то в степи, а потом события перемещаются в Град.

Айдар (бывший князь народа тартар), Равазан (князь воинов Кавказа), Карим (военачальник Айдара).

Повествование от лица Айдара.

– … Ты уверен, что переправляться через пороги – лучший вариант?

– Там нас не ждут.

По лицу Равазана невозможно было понять, что он чувствует, готовясь отправиться на безнадёжное мероприятие, гордо именуемое «план боевых действий».

– Но такой поток! И противоположный берег отвесный.

– Это для тебя он отвесный. И потока особого нет. Не видел ты горные реки. Разве что широко. Ничего. Как-нибудь канат протянем, а потом проблем не будет.

– А лошади?

– Мои люди привычны сражаться в пешем строю. В том числе и против конницы. Да там и нет особых сил. Ночью вырежем охрану моста и закрепимся на том берегу. Как только заметите, что больше никто не переправляется – идите на помощь.

– Это не план. Это бред какой-то.

– У тебя есть лучшее предложение?

– Нет.

– Ну так чего мы спорим? Как стемнеет, так и начнём…

Первый из горцев не доплыл до порога всего пару метров и его унесло в ревущую бездну водопада. Второму повезло ещё меньше. Дёрнувшегося раздеться Равазана грубо оттолкнули в сторону.

Повезло четвёртому пловцу. Взобравшись на вершину порога, он поймал камень с тонкой бечевой, при помощи которой подтянул к себе и закрепил канат и, выше него, толстую верёвку, после чего по канату, как по тропинке побежали воины. Вскоре, на вершине порога загорелся огромный костёр, освещая дальнейший путь. Что происходило за порогом, видно не было, но через час дорога через реку заработала на полную мощность.

Теперь предстояло самое неприятное: ждать, когда разведчики сообщат о прекращении движения по вражеской переправе.

Это известие мы получили только на рассвете. Согласно договорённости, люди Ибрагима начали переправляться на другой берег, для обеспечения движения обоза. Сразу за ними потянулись подводы с женщинами, детьми и ранеными. Затем стали перегонять скот.

Мы с Каримом обеспечивали ближнее охранение, а люди Рамиза встали полукольцом в отдалении для того, чтобы встретить и увести основные силы атакующего противника.

На удивление всё прошло тихо. Первоначальный план по уничтожению моста был на ходу пересмотрен. Возникло подозрение, что накопившиеся у не работающей переправы силы противника направятся вслед за нами и тогда уже точно конец. Поэтому уничтожили всех, кто мог видеть, как мы переправлялись на противоположный берег, благо они даже не пытались убегать и отправились догонять обоз.

До града было два дня пути и никаких следов противника вокруг.

На привале Равазан долго смотрел на огонь, а потом глубоко вздохнул и произнёс:

– Не хорошо это. Неправильно.

– Ты о чем?

– Мост надо сжечь. И бить их тут сколько хватит сил.

– А раненые?

– Обоз пусть идёт. Отправишь людей Карима в прикрытие. Сам говорил, что он справится.

Что-то не помню я такого разговора. Да ладно. Карим и в самом деле лучшая кандидатура.

Первый раз увидел на лице Карима эмоции. На нём словно было написано «За что?» Но вслух возражать не стал.

– Ты лучший. Больше поручить не кому. Если что, вам никто не поможет. Артиллерийская сотня останется здесь.

Карим недоверчиво посмотрел на меня, вздохнул и отправился выполнять приказ.

Какое счастье, когда делаешь то, что должен и так, как хочется!

Смели всадников, сгрудившихся у переправы. Из многочисленных обозов с провиантом и военным имуществом соорудили временное укрытие из-за которого расстреляли по наступающему противнику все запасы пороха.

За спиной негромко потрескивая пылал мост.

Впервые увидел, что такое горцы в ближнем бою. Лучше будем дружить.

Убедившись, что переправа больше не существует, перешли к тактике мобильной обороны, предав огню повозки, служившие нам укрытием.

Началась гонка собаки за собственным хвостом. Причём «хвост» постоянно огрызался и норовил вцепиться псу не только в зад, но и в нос.

А потом внезапно всё закончилось, потому что наши противники бросились самозабвенно резать друг друга.

Некоторое время понаблюдав за этим зрелищем, отправились вслед за обозом, который уже должен был находиться в районе Града.

По дороге обнаружили, что Кариму досталась не самая лёгкая задача. Не то, что бы весь наш путь был устлан телами погибших, но пару раз завязалась не шуточная сеча. Правда обломки повозок попадались редко.

Наконец вдали замаячили верхушки минаретов, а когда поднялись на вершину очередного холма, то и купола храмов. Даже не верится, что добрались.

Град оседлал Великую реку, перегородив её двумя мостами. По одному из них всё ещё не спеша тянулись подводы. Перед нами был левобережный, Святой, город – вотчина лекарей, священников и лицедеев. А также место расположения казарм гарнизона и арсенала. Гостей селили на правобережной, Купеческой, половине.

Через полтора часа передовое охранение доложило, что начали проходить медосмотр. Ещё через час и мы подъехали к лекарской площади у восточных ворот. Наши воины привычно сдавали лошадей в ветеринарный табун, сгружали оружие и амуницию на санитарные повозки и, весело переговариваясь, становились в длинные очереди к зелёным лекарским шатрам, перегородившим площадь. Женщины собирались у отдельно установленных желтых шатров и, как обычно, одной кучей.

Люди Равазана, не очень понимая, что им делать дальше, столпились у нас за спиной.

– Пусть наши пройдут, а потом и вас пропустят.

– Что значит «пропустят»?

– Обычный лекарский осмотр после возвращения с кочевий или набегов.

– Но мои люди здоровы.

– Мы так тоже раньше считали. У вас часто случаются эпидемии?

– По-разному. Примерно раз в десять лет.

– А у нас последняя была восемьдесят три года назад. До этого думали, что понимаем кто болен, а кто здоров.

– Ваши лошадей и оружие сдают. Я свой кинжал никому не отдам. Он мне достался от отца.

– В этом нет необходимости. В городе всё равно не разместить столько народу. За рекой разобьют шатры для женщин и детей, а на этой стороне – ваш военный лагерь.

– А раненые?

– Пока останутся в Граде. Особенно тяжелые. На осмотр можешь идти с кинжалом, но его всё равно потом надо будет обработать. Имущество я тоже бы посоветовал, но заставлять не буду. Правда в город пустят только в чистом. У нас граница. Много всякого народа появляется не известно откуда. Так что мы ещё и санитарный кордон государства.

– А когда купеческие караваны приходят?

– Ставим понтонный мост и всех на ту сторону. Там, за холмами, целый город для приезжих. Ярмарки проводим. Но если кому-то надо в Град – только через проверку у лекарей.

– Мой отец говорил «зараза к заразе не пристанет».

– Мой говорил то же самое и очень не любил эти процедуры. А я привык к лекарским придиркам с детства. По-другому и представить себе всё это не могу.

– Где ставим лагерь?

– Сейчас прибудут приказчики кордона и всё покажут. Надеюсь ты поселишься у меня.

– Я бы с удовольствием, но не могу. Должен быть со своими. Пока не разберусь что к чему. И ещё надо договариваться с вашим князем. Даже не знаю о чем. Меня учили воевать. Князем стал тогда, когда уже всё рушилось. Как жить после войны, да ещё и не дома, понятия не имею.

– У вас что, все воины? Собери мастеров и тех, кто торговал. Среди стариков, наверняка, кто-то служил у твоего отца. Поговори. Потом обсудим с Иваном и ещё раз с ними посоветуешься. Что-нибудь да придумаем. Нам тут люди очень нужны.

Прибыли приказчики кордона и увели Рамазана с его командирами смотреть площадку для лагеря, а я помаленьку двинулся к лекарскому шатру. Даже удивительно, как тянет под крышу. Словно оседлого какого-то. Война. Набегался. Ну и ладно.

Глава 29

Стольный Град. Царский дворец. Личные покои царствующей четы.

Царь Святогор Первый (для близких Горушка), царица Светлана (древняя Свейла).

– Не хмурься, Горушка. Всего три дня. Сам видишь, что твориться. Тут без того, чтобы очистить душу, просто никак.

Поцеловав мрачного самодержца в щёку, царица вышла из кабинета мужа и отправилась собираться в дорогу.

Пол часа спустя от дворца отъехала скромная карета, в которой, в задумчивости, сидели Светлана и её служанка. Обе в чёрном. Стрельцы охраны возглавляли и замыкали процессию.

Через несколько часов царица, как обычно, скроется за стенами женского монастыря, где расцелуется с игуменьей Еленой и, войдя в келью, погрузится в глубокую молитву, чтобы прерывать её только для службы в церкви или приёма скромной монастырской снеди.

Вряд ли что-то может случиться в этом, давно отлаженном, ритуале.

Свейла вдохнула полной грудью пьянящее безумие пространства и растворилась в нём. Исчез Стольный Град, внизу проносились леса, поля и реки с редкими вкраплениями человеческого жилья.

Наконец показалась вершина Лысой Горы – храма древних ими же зачем-то погребённого под слоем песка. Позвав молнию и вонзив её в вершину холма, Свейла всем своим существом ощутила, как возмущенно взвыли истинные силы, разнеся по миру Зов.

Лысая Гора.

Царица Светлана (древняя Свейла), Сур (древний), Магда (древняя), Ракчен (древний), Варага (древняя).

Уроды начали сползаться только к вечеру. На шабаш собираются куда охотнее.

– Разжирели!? Потеряли силу!? – выкрикнула Свейла, становясь в цент круга, – даже нанять некого. Одни старые пердуны да высохшие в хлам уродины.

– И вам не кашлять, царица, – прошелестел Сур под дружный смех окружающих.

– Что такого ты нам можешь предложить, девчонка? – взвизгнула Магда, – кроме себя самой. Всё остальное, если захотим, мы и так возьмём.

– Жизнь. Ну, и немного заработать. Ты когда, Сур, последний раз был во Франции? А ты Магда у себя дома. Небось забыла, как выглядит Ральденбург.

– После того, как меня там сожгли, ни разу. Неприятная процедура.

– А ты Ракчен? А ты макака в перьях?

– Я – Варага.

– Была великая Варага, а стала макакой в своих джунглях. Скоро и оттуда погонят. Скоро всех вас погонят.

– А что ты предлагаешь? – оскалил белоснежные клыки в пародии на улыбку, Сур, – Ложиться под епископов? Или под этих из Системы? Мы не такие двуличные мрази, как ты царица. И всё это ты уже не раз нам предлагала. Придумай что-то новенькое.

– Степанида устала. Степан на реинкарнации. Люди подпитывают слабо. От Черного леса скоро останется пустое место. Мария уходит. Ей надоело наше ничтожество. Сами подумайте, что вас ждёт потом. Тысячи лет будете подыхать в своих берлогах, боясь высунуться наружу. Чем это лучше смерти?

Посреди вершины вспыхнул прозрачный костёр, вокруг которого появились удобные кресла и диваны. Разом помолодевшая публика, устроилась, кто как мог. Наступила тишина мысли. Древние думали о сказанном.

Вокруг горы, а точнее высоченного холма, лил дождь. Потоки воды рыли овраги, сливаясь в бурные реки, а космы молний серебрили небосвод. Казалось все стихии этого мира сцепились в яростных усилиях уничтожить друг друга.

А на вершине холма было тихо. Древние готовились принять решение и мир бесновался в ужасе, предвкушая это.

Подвал особняка Сэмюэля Вилентага.

Сэмюэль Виллентаг (премьер министр Системы), Джонни по кличке Снежок (министр правительства Системы, отвечающий за военные операции, друг Сэмюэля Виллентага), Вэсса (царевна Василиса, дочь Свейлы, древняя), Свейла (древняя, царица Светлана).

Повествование от лица Сэмюэля Виллентага.

На походном кресле Снежка сидела худенькая девушка в скромном сарафане и шали бледно-фиолетового цвета, наброшенной на плечи. Показалось, что где-то он уже встречал это лицо.

За её спиной на вытяжку стоял сам Джонни, а вдоль стен огромного зала строем в четыре ряда остекленело пялились в пространство ведущие.

– Я бы тебе, образина, с наслаждением выжгла мозг, но дело у меня, в котором мне без тебя, урода, не обойтись, – не тратя время на предисловия, заявила девица. – Клетку открой.

– У меня нет полномочий, – машинально произнёс я, отключая защитный контур.

Мерцающий кокон медленно проплыл сквозь решётку, отчего в ней образовалась огромная дыра, и худенькая девушка, очень похожая на ту, что сидела в кресле снежка, мягко спрыгнула на пол.

– Не надо было так торопиться, мамуля. Я бы ещё год продержалась. Сэмюэль не издевался, как его предшественник. Просто считал тупым животным с дурным характером. По местным меркам он очень хороший человек. И дочку его жаль. Она без силы. Замучают.

– Ты, Васька, дурочка сельская, а не ведьма. Марш домой.

– Я председателя совета ещё не успела сканировать.

– И не сканируешь. Он из древних. Возвращайся, а то тут у братьев бог знает что творится. Бабушка чудит. Дед опять помер. Я одна не справляюсь.

– А гульнуть напоследок?

– Ладно. Только не долго и без больших разрушений. Тут дел невпроворот.

Клетка полыхнула белым пламенем и осыпалась трухой на пол. А напротив меня уже стояла огненно-рыжая бестия с голубыми глазами, в ядовито зелёном платье до пола.

– Ну, что, сударь. Двинули на подвиги? – хохотнула она, – Где у вас тут неразрешимые проблемы и колоссальные трудности? Просто руки чешутся помочь хорошим людям.

С трудом закрыв рот, сумел всё-таки спросить:

– А Джамиль?

– На кой он маме сдался. Когда ваше войско само себя уничтожит, она этих уродов отпустит. Только мозги им немного почистит, чтобы такими глупостями больше не занимались.

– Но они же там пропадут!

– Прибьются к кому-нибудь. Тысяча профессиональных воинов на дороге не валяется. Не про то говоришь. О себе подумай. И побыстрее. А то мне некогда.

Банк Сэмюэля Виллентага.

Сэмюэль Виллентаг (премьер министр Системы), Вэсса (царевнв Василиса, дочь Свейлы, древняя), Гарри (начальник охраны банка Сэмюэля Виллентага), Микаэль (Мик, управляющий банка Сэмюэля Виллентага), Марк Спайер XII (куратор министерства тайных дел в правительстве Системы).

Повествование от лица Микаэля.

Обычно директор приходил на работу один, но на этот раз его сопровождала яркая дама в зелёном платье с копной рыжих волос, завёрнутых в немыслимую причёску.

Проводив своего благодетеля со спутницей в его кабинет, отправился за Гарри, которого вызвал к себе шеф. По дороге, как обычно, послал сообщение о местонахождении Сэмюэля в Систему.

Гарри, стоя у входа в помещения охраны, препирался с какими-то сомнительными личностями. Разговор шел на повышенных тонах и вот-вот мог перерасти в драку.

– Здравствуйте господа. Гарри! Сэмюэль вызывает вас к себе. Немедленно.

Спорщики удивлённо обернулись на звук моего голоса, после чего всей компанией отправились в направлении кабинета директора. Это было очень странно, поэтому, на всякий случай, пошел за ними следом.

В приёмной, самый противный из незнакомцев, без стука! попытался войти в кабинет директора, но дверь не захотела открываться. Несколько раз подёргав ручку двери, покрасневший от бешенства наглец, обернулся к Гарри и рявкнул:

– Жить надоело?!

– Пошел в жопу, – почти миролюбиво ответил ему начальник охраны и деликатно постучал в дверь, после чего она открылась без всяких проблем.

– Меньше психуй. Прям зашелся весь. Дверь открыть не можешь, – добавил Гарри, первым входя в кабинет шефа.

Следом, без приглашения! ломанулись эти психи.

Я тоже решил зайти, чтобы уровнять численность конфликтующих сторон.

Сэмюэль вальяжно развалился в кресле и даже не встал, чтобы поприветствовать гостей.

– Я вас не вызывал, Марк. Что-то случилось, Гарри? – поинтересовался он, плеснув немного виски себе в стакан.

– Шеф! Эти уроды хотели забрать девчонку. Без вашей санкции! Вот я и …

– Этот мерзавец отказался выполнять мой приказ, – взвизгнул старик, названный директором Марком, – вы понимаете, чем это чревато для вас лично?

– А ты хоть понимаешь, чучело, чем для тебя чреваты ближайшие пара минут, – донеслось откуда-то слева из-за спины.

На диванчике для гостей восседала спутница шефа, демонстрируя улыбку, от которой на душе стало как-то неспокойно. Кулон на шее Марка вспыхнул и задымился. Вслед за этим оба его спутника словно сдулись, потеряв мрачный и неприступный вид. Тот, что пониже, как-то странно посмотрел на своего шефа, после чего его кулак воткнулся по дых старикана. Престарелый хам охнул и тихо свернулся калачиком на полу.

– Вполне справедливо, но несвоевременно, – заметила гостья шефа и пошевелила пальцами. Марк, явно не по своей воле, распрямился и занял вертикальное положение, – сам будешь говорить или ноги поджечь? – промурлыкала рыжая, подплывая к старикану.

– Да я …, - попытался что-то сказать этот недогадливый придурок и взвыл от боли. Стерев со лба холодный пот, я попытался незаметно сместиться к двери, но, заметив неодобрительный взгляд прекрасного монстра, остался на месте.

– Где вас воспитывали, сэр? – задала риторический вопрос дама и щелкнула пальцами. Марк перестал визжать, только раскрывал пасть и бешено пучил глаза. Наконец он обвис, но, словно насаженный на копьё, продолжал сохранять вертикальное положение в пространстве.

– Времени нет. Боюсь, что с этим уродом договориться не получится. Он нужен кому-нибудь из присутствующих?

Все «присутствующие» обескураженно молчали.

– Может вы, мальчики, нам поможете? Нам нужен резервный летательный аппарат службы безопасности Системы. Во временное пользование. Вернём в целости и сохранности. Никто даже не заметит.

– А куда лететь? – распустивший руки спутник Марка явно первым из присутствующих пришел в себя.

– В Европу.

– Не долетим. Максимум тысяча миль.

– А как же там оказались ваши машины?

– Везём на кораблях, а там уже они сами. Заодно доставляем запасы горючего.

– Подозреваю, что такой корабль у службы безопасности имеется.

– Два.

– Это много. Один придётся временно разместить где-нибудь на суше.

Господа. Мы с Самюэлем и его домочадцами отбываем в длительное путешествие. Не исключаю, что и навсегда. Есть желающие к нам присоединиться?

Кроме специалиста по летающим аппаратам, «желающим» оказался Гарри:

– У меня тут, шеф, кроме тебя никого нет. Должен же кто-то руководить охраной на новом месте, – заявил он, почему-то глядя не на Сэмюэля, а на его спутницу.

– Значит определились, – проворковала Рыжая бестия и наступила темнота.

Что-то сегодня Сэмюэль задерживается. Обычно по средам он появляется с самого утра.

В дверь осторожно постучали и показалась голова приказчика:

– Сэр, в зале для посетителей сидит какой-то молодой человек и не понимает, как он там оказался.

– Пусть Гарри разберётся.

– Начальника охраны сегодня не было. Его люди не знают где он.

– Через пять минут подойду.

– И ещё, вам просили передать это, – приказчик зашел в кабинет и положил передо мной пухлую папку.

– Кто просил передать?

Лицо приказчика исказилось в приступе мыслительной активности:

– Не помню, – ошарашенно произнёс он.

Что-то странное сегодня происходит.

– Пошлите курьера к Гарри домой. Пусть выяснит, что случилось. Я гляну бумаги и спущусь. Дайте молодому человеку чаю и покрепче. Может у него от этого восстановится память.

В папке, поверх толстой пачки нотариально заверенных документов, лежал лист гербовой бумаги, на котором почерком Сэмюэля было написано:

«Дорогой, Микаэль! Обстоятельства вынуждают меня срочно покинуть родину. Я не могу вдаваться в подробности, потому как это вопрос государственной тайны. С этого дня банк Ваш. Разумеется, без моих связей, трудно будет поддерживать прежний уровень доходов, но и того, что останется, вполне Вам хватит для безбедного существования. К сожалению, Вам придётся подыскать нового начальника охраны. Гарри отбывает вместе со мной. Искренне Ваш, Сэмюэль Виллентаг.»

Это было уже слишком.

Известие о том, что в подвале дым, не воспринялось вовсе. Дым и дым. Пожарные разберутся.

Глава 30

Стольный Град. Институт. Дом Лии.

Лия (гражданская жена царевича Савватия, профессиональный аналитик, сотрудник Института).

Повествование от лица Лии.

До чего же плохо. Как никогда в жизни. И некого убить или покалечить за невыносимую боль, которая не даёт ни есть, ни спать, ни просто спокойно подумать.

Сама во всём и виновата. Заварили кашу – теперь употребляйте, госпожа аналитик. Хренов.

Сегодня в Институт заявилась Эта. Красивая. И умная, потому что старательно прятала ум за внешней простотой и даже некоторой наивностью иностранки. Провидица говорит, что у царевны очень перспективная тема, а ведь ещё даже Высшую школу не закончила. Точно умная. И добрая. Самое то для моего Савушки.

Так бы взяла и задушила сволоту вместе со всеми её достоинствами!!! И лыбится всё время! Уродина!!!

А самое страшное, что с этой гадиной ещё и общаться придётся.

В отсутствие Саввы Провидицу никто слушать не стал. «Рабочей группе нужен аналитик. Ты аналитик? Ну, и что, что бывший. Людей не хватает. Иди работай!»

Не представляю, как ей при очередной встрече в рожу не вцеплюсь.

Стольный Град. Институт.

Лия (гражданская жена царевича Савватия, профессиональный аналитик, сотрудник Института), царевна Грета (законная жена царевича Савватия), Провидица (руководитель отдела прогнозирования и провидения Института, ученый секретарь Института), Всеслав Лаврович Селиванов (руководитель медицинского отдела Института, временно исполняющий обязанности директора, сын князя Лавра Игнатьевича Селиванова – мастера тёмных дел России), лорд Чарльз Эдингтон (бывший адмирал, а ныне руководитель географического отдела Института), Исидора Карловна (руководитель отдела приборостроения и лабораторного оборудования Института).

Повествование от лица Греты.

Институт разочаровал. Три двухэтажных корпуса из красного кирпича со странной плоской крышей, соединённых стеклянными галереями, да длинное четырёхэтажное здание «жилого корпуса», что можно было понять по многоязычной надписи над входом, через который мы с начальником охраны попали в заведение.

В большом холле было пусто и почему-то светло, хотя окна отсутствовали. Рассеянный свет, очень похожий на дневной, лился откуда-то сверху. Прямо напротив входа имелась металлическая дверь без ручек, завесов и каких-либо признаков замка.

Поскольку начальник охраны отнёсся ко всему этому спокойно, просто остановившись посередине помещения, я сделала то же самое.

Прошло не более минуты, после чего дверь ушла в потолок, а в образовавшемся проёме появилась рыжеволосая женщина средних лет в свободном голубом платье без украшений и предложила мне следовать за ней.

Внутреннее убранство института отличалось такой же простотой и аскетизмом: гладкие бледно салатовые стены, непонятного цвета потолок, излучающий мягкий свет и пол, покрытый дубовым паркетом.

Мы поднялись на второй этаж и вошли в помещение чем-то напомнившее мне кабинет ректора Высшей школы, только стены были покрыты пёстрым рисунком в розовых и салатовых тонах, а вид из застеклённой стены, изображающей окно, открывался на каменные терема городского квартала.

– Присаживайтесь царевна. Всеслав Лаврович будет через пару минут, – произнесла моя спутница и удалилась.

Примерно через две минуты фокус со стеной ректора Высшей школы повторился и, из обнаружившейся двери, появился угрюмый мужчина в странной салатовой рубахе без рукавов, а также шароварах и колпаке того же цвета. На плечи мужчины был небрежно наброшен белый лекарский халат.

– Меня Зовут Всеслав Селиванов. Я временно исполняю обязанности директора института. Чем могу быть полезен, Ваше Высочество?

– В Высшей школе мне порекомендовали обратиться к Вам за помощью.

– Мне уже докладывали об этом. Честно говоря, я не совсем полноценный директор. Прежде всего лекарь, а уж потом руководитель медицинского отдела и больницы. Но это не означает, что Вам не окажут помощь. Я распорядился собрать группу экспертов, чтобы у Вас была возможность совместно обсудить перспективы проекта.

– Спасибо.

– Чаю хотите? Они соберутся минут через пятнадцать – двадцать. Сами понимаете – разгар рабочего дня. Впрочем, эту публику оторвать от их занятий бывает сложно в любое время суток.

– Благодарю. Если можно – стакан воды.

В дверях появилась сопровождавшая меня женщина, толкая перед собой тележку, на которой стояли стакан, скорее всего, с водой, дымящаяся чашка и тарелка с какой-то сдобой. Она что нас подслушивала?

Собеседник явно уловил моё удивление. Когда за странной женщиной закрылась дверь, он отпил чая, зажмурился от удовольствия, после чего произнёс:

– Если Вы у нас задержитесь, царевна, вам придётся привыкать к тому, что Провидица в курсе Ваших непосредственных желаний. Она не читает мысли, но ощущает то, чего вам хочется в данный момент. Не могу исключить, что Ваша вода имеет специфический привкус.

– Да. Чуть с кислинкой. Именно этого мне и хотелось.

– Вот видите. Совершенно незаменимый специалист в тех случаях, когда у пациентов затруднён контакт с окружающим миром. К сожалению, учёного секретаря рвут на части и заполучить её удается в тех редких случаях, когда ну никак иначе. Несколько её девочек практикуют в лекарских отделениях и явно прогрессируют, особенно Наденька, но до уровня Провидицы им пока далеко.

– Я слышала про медиумов. Но их практика окутана тайной и доступна только очень богатым людям. А тут у вас, между делом, сотрудница определяет сорт чая, когда могла бы озолотиться при любом королевском дворе.

– Я всё равно ничего не смогу Вам объяснить, царевна, даже при наличии права это сделать. Если упрощать – счастье не купить ни за какие деньги. Предложите человеку то, о чем он грезил всю жизнь, и он откажется от любых титулов и любого богатства. Особенно если реальность превзошла самые смелые его ожидания.

– Вы хотите сказать, что здешняя реальность превзойдёт мои ожидания?

– Нет. Мы только предоставляем некоторые возможности, а их реализация – забота автора научной концепции.

– Вы финансируете научные проекты и предоставляете материальную базу?

– В известном смысле. Если окажется, что автор способен на большее, чем управление ресурсами и помощниками.

– Очень туманная формулировка.

– Если договоритесь с экспертной группой – формулировки станут более прозрачными.

В дверь постучали и на пороге опять появилась Провидица.

– Группа экспертов собралась. Ждут Вас, царевна, – сказала она, – Мы можем идти, Всеслав Лаврович?

– Да, конечно. Если кому-то понадоблюсь – я в инфекционном блоке.

– Постарайтесь на этот раз не заразиться оспой.

– Там был такой интересный случай …, - словно проснулся мой собеседник, но тут же увял и извиняющимся тоном добавил, – Зато мы смогли прекрасно отследить начальные симптомы заболевания. На себе. Это сейчас среди лекарей такая редкость и … я буду тщательнее подгонять защитный костюм.

– Что-то мне подсказывает, что хватит вас не на долго. Савва ни разу не лекарь и в ваши тонкости вдаваться не будет. Его задача – сбережение ценных кадров Института. Закроет вам доступ и будете у батюшки или его величества дозволения выпрашивать.

– Только отцу ничего не говорите. Он мне не только инфекционный блок – весь Институт закроет. Совершенно неуместная родительская опека. Ему кажется, что он таким образом меня оберегает сам не знает от чего. После смерти мамы таким подозрительным стал.

– Я вас понимаю, Всеслав Лаврович, но у меня ощущение некоторой опасности. Будьте осторожны.

– Обещаю. А вероятность?

– Высокая.

– Понял. Поручу Василию меня одевать. Он такая зануда. Просто сил нет. Но раз высокая… – произнёс лекарь-фанатик, исчезая в боковой стене кабинета сквозь обнаружившуюся дверь.

Провидица вздохнула, покачала головой и жестом пригласила меня следовать за ней.

Мы вышли из кабинета директора и вошли в соседнее помещение, где за круглым столом сидели, на сколько я понимаю, эксперты: солидная матрона в балахоне изумрудного цвета, седой мужчина в костюме для приёмов в высшем свете и пиратской серьгой в ухе и изящная рыжеволосая особа, полыхнувшая на меня таким взглядом, что непроизвольно захотелось сдать назад.

Когда мы с Провидицей расположились за столом, причем «пират» галантно помог нам сесть, первой, к моему удивлению, заговорила именно рыжая.

– Ваша концепция, царевна, во многом умозрительна и не имеет под собой никаких примеров из практики. Если допустить, что вы правы и, предложенная вами тема исследования, имеет перспективу, вам придётся сформулировать проект в виде схемы практических шагов. На основании этой схемы надлежит составить план первоначальных реальных действий в масштабах некого уже изученного географического объекта. Сделаете вид, что никто ничего не знает, обсчитаете полученные данные и сравните с известными поисковыми результатами. Не думаю, что в уже изученном регионе не проводилась добыча ископаемых, что несомненно исказит картину, но, во-первых, это не помешает подтвердить жизнеспособность ваших взглядов в целом, а во-вторых, не исключено, что вам удастся уточнить имеющуюся информацию.

Совершенно без внимания оставлен способ получения информации для ваших исследований. Кто и как будет обследовать регион, какими силами. Где будут проводится анализы пород. Если возить их в институт, то это займёт очень много времени. Придётся создать передвижную лабораторию.

Учитывая масштабы проекта обследовать конкретный регион и доказать истинность ваших представлений вам удастся ещё при жизни. Что касается внедрения вашего метода в широкую практику, то этим, пожалуй, в полной мере, смогут заняться только ваши правнуки.

Если вы готовы к таким перспективам – приступим к обсуждение практических деталей.

Да-а. Не даром ректор говорил «если захотят». Надо что-то ответить. Ничего в голову не лезет. До чего же ядовитая особа эта рыжая. Ладно:

– Не готова. Я просто не представляла себе всей сложности проблемы. Вы считаете, что исследования следует прекратить?

– Сама концепция интересна, но вам следует опуститься с теоретических небес на землю и найти способы практической реализации своих идей.

– К сожалению, я понятия не имею с чего начать.

– С моего отдела, – солидная матрона тяжело вздохнула и продолжила, – мои девочки еле справляются с текущими задачами. Так что сразу на многое не рассчитывайте. Максимум один аналитический набор через месяц. Транспортное средство и оснастку лаборатории будете заказывать сами.

Господи! Скорее бы Савва вернулся. Похоже без его помощи мне тут ничего не светит. Какая же я всё-таки дура. Навоображала себе бог знает что.

– Лиечка, вы слишком строги к Грете. Она же не какой-нибудь битый жизнью научный муж. – произнёс «пират» примирительным тоном. – И мы тут не хоронить идею собрались. Пустышку жизнь прекрасно упокоит и без нас. Вам повезло, Греточка, что вы меня застали в Институте. Мой отдел в основном бродит по свету или парит под небесами. Мы давно работаем над дистанционным картографированием, так что с удовольствием окажем вам поддержку. Передать вам один из летательных аппаратов я не могу, а вот совместить наши исследования с вашими – почему бы и нет. Через две недели я отбываю. Приносите свои предложения. И если будете предлагать лабораторию, то учтите, что она по весу не должна превышать трёхсот килограмм.

– Спасибо! – только и смогла выдохнуть я. Кажется у моих бредовых идей всё-таки есть перспектива.

– Кстати меня зовут Чарльз Эдингтон. В прошлой жизни лорд и адмирал английской короны. А ныне скромный подёнщик этой забегаловки под звучным названием Институт.

– В прошлой жизни баронесса Грета Линдбаум, а ныне просто царевна Грета. Я подумала, что вы когда-то были пиратом.

– А есть разница? Моя эскадра, при любом удобном случае, грабила испанцев и это считалось военным подвигом, а они, в аналогичных обстоятельствах, грабили нас и тоже гордились этим достижением. Скучное и грязно занятие. Ещё и кочевряжился, когда Институт заинтересовался моими картографическими изысканиями. Видно я туп от природы, если заманили меня сюда картой затонувших кораблей, а главное, оборудованием для глубоководных исследований. Очень захотелось разбогатеть, как будто я был беден и кому-то удалось прихватить нажитое в райские кущи.

– А серьга?

– Она не пиратская. Право её носить получаешь после прохождения мыса Горн. Дьявольское место. Дважды там был и никакого желания появляться у этих скал в третий раз.

– А я никогда не плавала по морю.

– И не советую этого делать. Особенно в северных широтах. Да и акулы, знаете ли, царевна, не сортируют пловцов на знатных и простолюдинов. Приличные люди по морю ходят. На корабле.

– Похоже у меня сегодня не лучший день.

– Напротив. Мы ведь с вами договорились помогать друг другу. И не смотрите, что Лия сидит надутая, как индюк. Она очень добрая и удивительно организованная девушка. Лучшего аналитика для подготовки проекта вам не найти. Разве что уговорите её отца, что весьма маловероятно.

И Исидора Карловна вам обязательно поможет. Который год наблюдаю, как её отдел, находясь на грани закрытия от непосильных перегрузок, обеспечивает в срок все заявки института.

– Смешно вам, а мои девочки просто на последнем издыхании.

– Видел я, как они вчера «издыхали» на балу по случаю не знаю даже чего.

– А что молодёжи уже и порезвиться нельзя?..

Резко вставшая со стула Лия, разом прекратила дружескую беседу, в которую превратился анализ экспертами предлагаемой научной концепции.

– Насколько я понимаю обсуждение проблемы по существу закончено. Тема рекомендуется в разработку. После утверждения научным советом Института, который состоится… – Лия посмотрела на Провидицу.

– Скорее всего в четверг.

– Замечательно. Вот в четверг и назначим новое совещание, о чем вы, царевна, будете уведомлены в пятницу в первой половине дня.

Практически прокричав последнюю фразу, Лия стремительно покинула помещение.

На какое-то время установилась неловкая тишина.

– Я чем-то обидела аналитика?

– Не вы Греточка. Она уже неделю такая ходит, – Исидора Карловна встала со своего места. – пойду я, пожалуй. Работы действительно много.

Вслед за Исидорой Карловной откланялся и бывший адмирал, поцеловав мне руку на прощание.

После этого мы с Провидицей довольно долго сидели молча. Я – потому что не очень понимала, что мне делать дальше, а она из-за того, что явно не могла на что-то решиться.

– Мой вам совет, царевна, держитесь от Лии подальше. – наконец сказала она. – Лиечка хороший человек, но иногда её темперамент просто зашкаливает. Потом привыкнете. А пока будьте с ней поосторожнее.

Думаю, что совет утвердит эту тему. Тем более, что мне видится несомненный практический эффект от ваших исследований. И их актуальность в ближайшее время.

Вроде бы, следовало радоваться последним фразам Провидицы, но, в целом, ею сказанное заставило всё внутри не просто напрячься, но буквально окаменеть от тошнотворного предчувствия какой-то беды.

– Вы зря переживаете, царевна. Ничего особенно плохого для вас в ближайшее время я не вижу.

Тёплая рука легла мне на голову и эта формальная бестактность не вызвала никакого внутреннего протеста. Наоборот напряжение спало и я, как последняя дура, разревелась на груди у этой странной женщины.

Стольный Град. Институт. Дом Лии.

Повествование от лица Лии.

М-м-да. Тошнота. Истерики. Пора обращаться к лекарям и прятаться от папы. Узнает … Даже страшно подумать, что учудить может.

Сбежать? Без Саввы? И спрятаться негде. Папуля с Лавром из-под земли достанут. Ни в каком параллельном пространстве не спрячешься. Возможно все наши секреты для них открытая книга.

Прикинуться изнасилованной? А что? Насильника отравить и концы в воду.

А если ребёнок будет на Савву похож? Значит насильник должен быть на Савву похож тоже. Только где ж такого взять? Таких наверно и нет нигде на свете.

Не киснуть? Нам и не нужно абсолютное сходство.

Нет. Это всё бред воспалённого воображения.

Иван! Мало ли что между нами было. Поддалась обаянию начальника. Грубо. Все знают, что мы были вместе с Савушкой после его отъезда.

Ну, и что, что грубо. Чем невероятнее ложь, тем охотнее в неё верят. Может я такая блядь, что ложусь под каждого встречного? Боже! Куда меня занесло. Савва то знает, что он у меня первый.

Значит всё-таки насильник. Дело за малым – найти подходящую кандидатуру. И убивать не обязательно. Напоить так, чтобы на утро вспомнить ничего не мог и привет.

Стольный град. Царский дворец.

Повествование от лица Греты.

По дороге во дворец я пыталась вспомнить, когда плакала в последний раз и не смогла. Наверно в детстве. Даже после смерти мамы словно закаменела вся.

Странно. У Провидицы такие же нежные руки. Когда обнимает, становиться легко и спокойно. Интересно, а можно её пригласить в гости? Или самой напроситься?

Карета остановилась у входа во дворец. Начальник охраны помог выйти и, вместе с несколькими стрельцами, проводил меня до наших покоев.

Там меня уже ждала неразлучная парочка – Марфины «мучительницы». Ещё рано о чем-то судить, но, похоже, я никогда не смогу всерьёз противостоять бешеной мощи Лэйлы и неуловимой смертоносности Иры. Последняя считает, что мне нужно ещё с полгода потренироваться и результат станет проявляться. Деваться некуда. Полгода так полгода.

Ира ещё заставляет держать тяжелый кусок железа на вытянутой руке. Будем учиться стрелять. Мужская забава. Но и сабля ведь тоже.

Молча пожали друг другу руки и я отправилась переодеваться. Начинаю считать естественными эти совершенно противоестественные отношения с моими учителями боевых искусств. Хотя, мне кажется, у Марфы и дворник может оказаться бароном или боярином.

Наташа рассказала по секрету, что как-то на рынке застала царя именно за этим занятием. Правда он был в гриме. В принципе, ничего уникального в этом нет. История знает не мало правителей, которые, под чужой личиной, вынюхивали чем живут и о чем думают люди, которыми они правят. Однако низшее сословие, кажется, не изображал никто.

Какая-то слабость. Тренироваться не хочется. Но надо. Я не я буду, если через год – полтора мои учителя не будут бегать от меня по стенам.

Глава 31

Королевство Польское.

Повествование от лица Святослава.

Замок пана Стыся.

Таким обескураженным пана Стыся мне видеть ещё не доводилось.

Хорошо, что задержались на неделю. Интересную штуковину варшавские стеклодувы придумали. Не просто перегоняет брагу в спирт, но делает это фракционно. Мастера переманить не удалось. У него заказы со всей Европы. Университеты в очередь выстроились. Знает себе цену. Заказали образец для Высшей школы.

Провели переговоры с крупными купеческими домами и совсем уже собрались отправиться вслед своему торговому каравану, как завершился сейм. Они обычно месяц ругаются, ну, три недели точно, а тут такая оперативность!

Вернувшийся пан Стысь сразу потребовал нас к себе и не успели мы войти в комнату для дружеских попоек, как услышали:

– Война у нас. С Богемией.

Сказать, что мы с Совой охренели, это не сказать ничего. Ну, «вечный мир» и у нас Польшей. Это пока у неё сил недостаточно. Но Богемия – совсем другое дело. Там же отец польского короля на троне. Это как?! О чем и спросили старательно успокаивающего себя вином хозяина.

– Я и сам ничего не пойму. Никто особенно не слушал пана Казимежа Вальского, в тысячный раз красочно расписывавшего ту необычную лёгкость, с которой наша конница – лучшая конница в мире, вспорет брюхо русскому медведю. И тут вдруг, совершенно не по теме обсуждаемого вопроса, прозвучало чьё-то предложение воевать с Богемией. Эта мысль так всех захватила, что сначала проголосовали за то, чтобы не устраивать бессмысленное обсуждение, а потом единогласно приняли решение. Через месяц выступаем.

– Но у Богемии военный союз с Саксонией.

– А у нас Бранденбургом и Пруссией.

Кажется, Европа сама себя прекрасно баламутит. Планировал вояж провокатора, но видно, придётся переквалифицироваться в миротворца. Одно дело внутренние проблемы конкурентов на политической арене, а другое – большая война под боком.

Только этого нам не хватало. Не заметим, как окажемся её участниками.

Совершенно не понятно, что делать. И весь план поездки к черту.

– Странная поспешность, – Савва озадаченно теребил бороду, что свидетельствовало об отсутствии ясного им понимания сложившейся ситуации.

– А я о чем?! – пан Стысь, уже принявший две кружки крепкого вина, с интересом рассматривал третью, – Словно затмение какое-то нашло. Мне это надо? Ничего не понимаю.

– Отменить войну никак не получится? – прочитал Сова мои мысли.

– Никак. Следующий сейм через три месяца.

– А рокош?

– Это против короля. Против сейма рокоша быть не может. Государственная измена.

Поскольку ничего путного в голову не приходило, мы с Совой активно поддержали пана Стыся в его попытках успокоить нервы.

Наутро Савва умчался догонять караван, чтобы спешно продать товар в Калише или Франфурте, после чего закупить всё по минимуму и отправить купцов домой. Мне же предстояло пока вращаться при королевском дворе, для чего имелось личное послание от русского царя его королевскому величеству Иржи Первому.

Решил не откладывать это нудное занятие.

Варшава. Королевский дворец.

Добравшись до королевского дворца, отправил свою охрану и людей пана Стыся, выделенных им в помощь, в одну из ближайших таверн, во множестве окружавших дворцовую площадь, а сам, через парадный вход, зашел внутрь.

Обстановка здесь была странная и, я бы даже сказал, какая-то нервная. Охрана у главного входа отсутствовала, но зато повсюду оживлённо переговаривались небольшие группы вооруженных до зубов шляхтичей. И никому до меня не было дела.

Только у входа в личные покои короля стояло несколько десятков саксонских мушкетёров, похоже, вся наличная сила. Их капитан не сразу понял кто я и зачем, но всё же отнёс мои бумаги куда-то во внутренние помещения.

Через некоторое время появился камердинер короля – барон Сташек Нимрод и предложил мне следовать за ним. Пройдя по нескольким, почему-то совершенно пустым, коридорам и поднявшись на второй этаж, мы оказались, если судить по интерьеру и молодому человеку, что-то пишущему за столом, заваленным бумагами, в приёмной его королевского величества.

– Ваше высочество, – приветствовал меня секретарь, поднимаясь со стула, – король в данный момент занят. У него посол Бранденбурга. Присядьте в любое из приглянувшихся вам кресел. Может быть ваше высочество желает что-то выпить или слегка перекусить?

Я «не желал». Поэтому уселся на кресло у окна, а секретарь на своё рабочее место. Насколько я понял беспорядок во дворце полный. Где это видано, чтобы к королевской особе пропускали с такой лёгкостью и за такое короткое время?

Через окно был виден ухоженный парк и какие-то строения. Скорее всего помещения для прислуги и казармы дворцовой охраны. И ещё часть дороги, на которой не происходило ничего необычного. Ехали верховые и экипажи, шли редкие прохожие.

Я уже совсем собрался попросить чашку кофе (вчерашнее застолье давало о себе знать), как в приёмную короля ворвались странные личности в черной одежде и масках на лице. В мою сторону и в сторону секретаря полетели метательные ножи. Предназначенные мне я перехватил и вернул отправителям, метнув следом пару кресел. Секретарь, кажется, нырнул под стол.

Добраться до кучи человеческих тел, состоящих из двух трупов и нескольких обескураженных отпором и креслами уродов, удалось чуть раньше, чем в меня сумели прицельно разрядить арбалет. Болт улетел куда-то в потолочную лепнину.

Зарезать оставшихся их же оружием было минутным делом.

– Молодой человек, вам под столом в жопу не надует? Вылезай. Соберёшь оружие. А я заряжу арбалет. Как звать?

– Вацлав Кржыжек.

– Молодец. Скажи королю, что у нас неприятности. Только сначала подтянем твой стол к двери и накидаем на него этих уродов. Да не бледней ты так!

Вацлава вывернуло на пол, что не помешало ему принять активное участие в сооружении баррикады.

После того, как мы запихали под стол самого толстого из нападавших, секретарь скрылся в кабинете короля.

В забаррикадированную дверь пару раз ударили чем-то тяжелым, а через некоторое время из-за неё послышались крики и прочие характерные звуки жесткой рубки в ограниченном пространстве.

Осторожно выглянул из-за шторы в окно. Та же благостная картина.

Дверь в кабинет короля открылась и оттуда с обнаженной саблей в левой руке и кинжалом в правой появился, если судить по Марфиному рисунку, сам король. Из-за его спины осторожно выглядывали Вацлав и седой мордастый тип с посольским символом на шее.

Взглянув на баррикаду у входа в приёмную, король хмыкнул и сунул саблю куда-то за спину.

– Рад приветствовать Вас, Ваше Высочество. Приношу извинения за некоторые неудобства и благодарю за помощь. В одиночку мне справиться было бы сложно.

Нет. Этот король понравился мне сразу.

– Не стоит благодарности, Ваше Величество. Позвольте представиться и вручить послание от Святогора Первого.

– Мне показывали Ваш портрет, царевич. А послание давайте.

Разорвав, прямо при мне, наружную упаковку грамоты с печатями, король пробежал глазами текст и улыбнулся.

– Мой венценосный брат просит оказать Вам помощь и содействие в торговом предприятии. Похоже, с «помощью», Вы меня опередили. Сами видите, что творится. Точнее совершенно непонятно Что.

В дверь постучали и голос начальника охраны сообщил, что нападавшие уничтожены.

Посланник с секретарем энергично растащили часть трупов, после чего удалось открыть одну половину двери и внутрь вошли несколько человек из охраны во главе с её начальником. Оглядевшись и оценив обстановку, последний приказал подчиненным убрать трупы, а четверым встать на нашу защиту.

Я чуть позже короля рубанул по руке одного из «охранников», попытавшегося воткнуть кинжал в живот монарха. После этого мы с Его Величеством отскочили к стене, а начальник охраны оглушил мерзавца, ударив его плашмя саблей по голове. Секретарь с посланником подпирали спинами гобелен в углу помещения.

Несколько минут все стояли не очень понимая, что делать дальше.

Внезапно, откуда-то издалека, послышался нарастающий шум и где-то в ближайших коридорах дворца началась и быстро прекратилась потасовка, а в королевскую приёмную буквально вломилась толпа шляхтичей, разбрасывая охрану со своего пути.

Сквозь ряды ощетинившихся оружием воинов протиснулся пожилой мужчина в алом камзоле с золотой отделкой и встал на одно колено перед королём.

– Ваше величество. Во дворце измена. Приношу свои извинения за то, что прибыл с опозданием. Готов сопроводить вас в мой замок. Там вы будете в полной безопасности.

– Встаньте, князь. Я ни в чем вас не виню и охотно воспользуюсь вашим предложением. Надеюсь у вас есть возможность позаботиться о моей семье и придворных.

– Их уже выводят из дворца.

– Тогда и нам нечего тут задерживаться.

Буквально облепленные со всех сторон людьми князя, мы без промедления покинули превратившийся в ловушку дворец.

На площади перед дворцом на шее у короля повисла молодая зарёванная женщина, что-то отчаянно выкрикивая по-чешски. Кажется, она думала, что все мы погибли.

Жаль, но разбираться со своей охраной не было ни времени, ни возможности, потому что короля и вереницу карет с придворными быстро окружили всадники князя и вся эта махина начала движение, постепенно ускоряя ход. Пришлось ехать с ними, поскольку это был единственный шанс в ближайшее время поговорить с королём. Впрочем, никто и не поинтересовался моими планами на этот счет. Подвели серого жеребца и указали место за спиной князя.

Замок князя Якова Вишневицкого.

По дороге на нас дважды пытались напасть какие-то всадники во всё тех же масках, но каждый раз от нашей кавалькады отделялись до сотни верховых, частично расстреливая противника на полном скаку, частично приканчивая оставшихся в ближнем бою, и, при этом, не неся существенных потерь. Из нападавших не ушел никто.

Замок князя оказался крепостью с четырьмя круглыми башнями по углам и большим окольным городом, в котором превалировали каменные строения. Если судить по Марфиному портрету мы прибыли в столицу князей Вишневицких.

У главных ворот суетилась кучка народу, пытающаяся с помощью бревна пробить дыру в массивных железных воротах. Некоторые из этих чудаков были в масках. Со стены на нападавших с интересом смотрела охрана.

– Осторожно Яков, это может быть заразно, – крикнул князь вслед рванувшим к воротам всадникам.

Попытка угомонить смутьянов плетьми успеха не имела. Те бросили бревно и, выхватив ножи, а кто и с голыми руками, напали на верховых. Через минуту всё было кончено.

– Мир сошел с ума, – угрюмо изрёк король. Князь вздохнул и ничего ему не ответил, только на его руке, сжимающей поводья, побелели костяшки пальцев.

Когда мы подъехали к воротам, они уже были распахнуты. Трупы и бревно просто сбросили в ров.

После того как голова колонны заполнила первый зал с бойницами под потолком, ворота закрылись и начали подниматься массивные железные решетки, преграждающие нам путь. Очень разумная система при ограниченно развитом стрелковом оружии. За решетками были обычные деревянные ворота, обитые металлическими пластинами.

Преодолев последнее препятствие, наша кавалькада оказались на длинной мощёной камнем улице посреди кирпичных зданий, окна у которых имелись только на третьем этаже.

Всадники пришпорили лошадей и очень скоро мы выехали на большую площадь с величественным собором.

На ступенях собора собралась толпа народу, в основном женщины и дети. Впереди них стоял священник с золотым крестом в поднятой руке, читая высоким зычным голосом молитву. Все вокруг перекрестились и соскочили с лошадей.

Первым крест поцеловал король. Потом князь. Следом выстроились остальные прибывшие.

Я решил не портить эту благостную картину. Перекрестился на свой манер и затесался среди прибывших. Когда подошла моя очередь, священник посмотрел на меня с подозрением, но позволил приложиться к кресту и прочел на латыни формулу защиты от нечистой силы. Может мне это и показалось, но появилось какое-то ощущение лёгкости. Словно на меня что-то незаметно давило всё это время.

Сразу после обряда ко мне подошел высокий розовощекий шляхтич, солидно представившийся паном Здиславом, и сообщил, что ему приказано проводить меня в мои покои. Для этого нам пришлось пересечь площадь в обратном направлении.

Большое трёхэтажное здание в немецком стиле явно предназначалось для иностранцев. Под подозрительными взглядами охраны мы поднялись на второй этаж, где нас встретил седой упитанный господин в наряде одновременно похожем на ливрею и мундир французского гвардейца.

– Царевич Святослав – личный гость князя, – изрёк Здислав, явно стремясь говорить басом и удалился, чеканя шаг.

– Следуйте за мной, царевич, – величественно поклонился мне пузан в ливрее и элегантно, в самой изысканной придворной манере, поплыл в левое крыло здания.

«Моими покоями» оказались две довольно большие и светлые комнаты, одна из которых, с камином и столом, явно была гостиной, а вторая – спальней. В последней, кроме впечатляющих размеров кровати, имелась дверь в нужное место, оснащенное на вполне приличном уровне.

Пока я разбирался со спальней и удобствами, кто-то растопил камин и накрыл стол на одного человека. К сожалению перспектива развалиться в кресле у огня так и осталась перспективой.

В дверь постучали и симпатичная девушка, вся в кружавчиках и передничке, начала уставлять стол вполне аппетитной на вид снедью. Когда всё это украсила бутыль знакомой формы и цвета, я почувствовал, что вполне созрел к приёму пищи.

Низко присев в реверансе и окончательно лишив смысла и так мало что скрывающее декольте, девушка заверила меня, что, если вдруг я захочу чего-то ещё, она будет готова выполнить любое моё желание.

Уверив красотулю, что очень даже может быть, я с аппетитом набросился на еду, вкус которой ничуть не уступал её внешнему виду. Когда появилось ощущение, что больше ничего в себя впихнуть не удастся, плеснул в бокал вина и уселся в кресло у камина, дабы с пользой провести время, пока королевский двор разместят во дворце князя и кто-то вспомнит о существовании заморского царевича. Не может быть, чтобы меня не позвали для разговора.

Вот только я даже предположить не мог, что вспомнят обо мне так быстро.

В дверь несколько раз грохнули чем-то тяжелым и на пороге появился коренастый шляхтич в видавшей виды военной форме. Скривив заросшую до бровей рожу в неком подобии улыбки, он хрипло пробасил:

– Князь в гневе от тупости своих людей и просит царевича Святослава простить его за приём, не достойный наследника правящей династии. Виновные будут наказаны. Вот меня уже прислали. Позвольте проводить Вас, царевич, в Ваши апартаменты.

Как же не хотелось вставать и куда-то тянуться после сытного обеда! Но деваться не куда. Пришлось «позволить».

Мы спустились на первый этаж и вновь пересекли площадь. По улице, разделяющей княжеский дворец и костёл, бородач провёл меня к небольшой боковой двери дворца, ведущей к узкой винтовой лестнице. Кивнув охране, он, ни слова не говоря, направился куда-то вверх.

Без вдохновения пересчитав немыслимое количество ступеней, я оказался на круглой площадке башни дворца, из которой в основные помещения вели несколько дверей. Сопровождающий меня шляхтич открыл самую правую из них и пробасил:

– Это Ваши покои, царевич. Там вам всё покажут. Ну, я пошел.

Глянув на удаляющуюся вниз спину это странного типа, я зашел внутрь. Да! Ничего так покои. Передо мной был коридор, заканчивающийся тупиком. Три двери вели направо, две – налево. Над головой что-то звякнуло и из дальней правой двери выскочил взъерошенный Здислав и поправляющая на ходу причёску девица впечатляющей наружности. Тоже, надо сказать, в передничке и кружавчиках, но гораздо более тонкой работы.

Здислав, чеканя шаг, двинул в мою сторону. Девица, едва поспевая, семенила следом. Не дойдя пару метров, молодой человек встал на вытяжку и рявкнул:

– Приставлен к Вашему Высочеству для поручений.

Прибежавшая следом девица изящно присела в реверансе и проворковала нежным грудным голосом:

– Магда. Горничная Вашего Высочества. Прикажете накрыть на стол?

– Не надо. Вольно, молодой человек. В дальнейшем приказываю применять гражданскую форму общения. Я понятно изложил задачу?

– Так точно, Ваше Высочество.

– Где у нас тут что?

Осмотр показал, что устроено всё ничуть не хуже, чем у меня в тереме, только исполнено куда изящнее.

Есть не хотелось. Читать (наличествовала небольшая библиотека) тем более. Отправил прислугу в их комнаты и наконец то устроился у камина в ожидании неизбежного общения с королём и князем.

Приятное тепло от горящих берёзовых поленьев и суета сегодняшнего дня не вдохновляли на глубокие мысли. Хотелось всё отложить на потом. В самом деле. Зачем так уж напрягаться, когда вообще ничего не понятно? Наверняка король с князем разбираются с ситуацией. Разберутся – доложат. Ну, в смысле, поделятся информацией.

Уже почти задремав под эти правильные мысли я практически прозевал момент, когда, ляпнув дверью, ко мне вломилось растрёпанное и лохматое, а также вопящее визгливым голосом что-то по-чешски, Пугало. Обнаружив клинок у своего горла, Пугало мгновенно заткнулось и уставилось на меня широко открытыми глазищами.

Тут же в комнату ворвалась моя доблестная прислуга и подхватив под руки существо непонятного пола выволокли его вон.

Не очень понимая, что это было, снова попытался расслабиться и предаться дрёме, но сон уже не шел. Поэтому начал собирать в кучу странности последних дней.

Ясности это не прибавило.

Ну, маски на лицах – это скорее похоже на игру в заговор. Явно чем-то опоили нападавших, раз они вообще не задумываются о собственной безопасности. По большей части не лучшие бойцы. И задача у них не победить, а посеять смуту.

Зачем хотели убить короля, тоже очевидно – война, с гарантией, из казуса превратится в неотвратимую реальность. Только кому это так приспичило стравить Польшу с Богемией? Не понятно. Очевидных претендентов нет.

И почему в приёмной короля начали с ножей, а не с арбалета? Вроде профессиональные воины. Впрочем, скорее всего, арбалет предназначался для его величества.

В дверь деликатно постучали и в комнату просунулась розовощёкая морда Здислава.

– Прошу прощения, ваше высочество. Марыся в последнее время какая-то странная. Решила, что вы король.

– А что она хотела?

– Видения у неё. Страшные. Говорит, что вся нечисть поднялась.

– Зайди, сядь и расскажи по-человечески.

Здислав проник в комнату целиком и уселся на краешек кресла напротив.

– Задница отвалится так сидеть. Сядь нормально. Кто такая Марыся?

Здислав основательнее разместился в кресле, после чего ответил:

– Средняя дочка князя.

– И что? Она душевно больная?

– Нет.

– А подробнее.

– Ну, видения у неё с детства. Пару раз разговаривала с девой Марией. Та её приглашала к себе на небо, но Марыся отказалась.

– Почему?

– Ксёнз Ипполит не расслышал. Они разговаривали тихо.

– А с чего ксёнз решил, что она разговаривала не сама с собой.

– Так он же и деву Марию видел тоже. До сих пор мучает себя постами и молитвами. Церковь теперь считает Марысю святой.

– Ясно. А мне она хотела доложить, про нечисть, которая разбушевалась. Точнее его величеству?

– Совершенно верно.

– У нас входная дверь в коридор хоть запирается?

– Не велено запирать. Велено ждать посланника от князя.

– Ну так сядь на коридоре и жди. И чтобы ко мне больше святые вот так просто не забегали. Задачу понял?

– Так точно!

– Исполняй.

Когда за Здиславом закрылась дверь, я предпринял очередную попытку погрузиться в негу у камина, но скоро осознал бессмысленность этой затеи. Бесцельно послонявшись по гостиной, решил, что стоит начать осваивать нужное место. Увы. Деликатный стук в дверь не дал в полной мере насладиться достижениями польской гигиенической мысли.

– К вам, ваше высочество, посланник от князя, – доложил Здислав.

Рявкнув, что выхожу, наскоро вытерся каким-то куском ткани, надел уже начавшее попахивать походное обмундирование и отправился в кабинет, где обнаружился невысокий шляхтич неопределённой наружности.

– Станислав Залесский, – представился гость.

А я то думаю почему эта физиономия мне так хорошо знакома. Мастер тёмных дел. Правая рука князя.

– Рад знакомству. Вы за мной пришли?

– Если вы имеете ввиду совещание у короля, то оно уже состоялось и его величество с князем, двором и домочадцами в настоящее время в пути.

– Уместно ли будет спросить куда направляется король?

– В Краков. К нам прибыло достаточно войск, чтобы путешествие оказалось безопасным.

– Там собирается армия королевства?

– Совершенно верно.

– Жаль, что не удалось побеседовать с его величеством.

– Для этого меня и оставили здесь. Побеседуем и решим, что с вами делать дальше.

Поскольку разговор явно затягивался, я предложил собеседнику сесть и устроился в кресле напротив.

– Я думаю лучшее, что со мной можно сделать, это отправить в замок пана Стыся. Там моя охрана.

– Это вряд ли получится. Замок в осаде. Не думаю, что они смогли туда вернуться.

– Откуда вам это известно?

– Мне кажется вы не станете настаивать, если я сохраню эту информацию в секрете.

– Может вам и про брата моего что-то известно.

– Только в общих чертах. Царевич ещё не добрался до торгового каравана, который занял круговую оборону в семнадцати километрах от Калиша. Им на помощь из Калиша уже выдвинулись три сотни гусар. Пока это всё. Можно мне задать вопрос?

– Разумеется.

– Какова цель вашего участия в данном торговом предприятии вашего брата?

Вот так вот просто возьму и расскажу.

– Изучить возможность установления абсолютной монархии в Польше.

– Я тоже на досуге люблю почитать всякие байки, но никогда не черпаю из них материал для практической деятельности. Мы знаем, что вы военачальник высокого уровня с большим практическим опытом, но нам совершенно не известен царевич Святослав – политик. Допускаю, что единственная ваша практическая задача – как-то обезопасить западные рубежи своей страны. Но царевич Савватий сделал для этого гораздо больше, чем вы даже можете себе представить. Мы втянуты в такое количество выгодных для нас торговых соглашений и научных проектов, что любой конфликт с вами нам крайне невыгоден. Ещё и совместная деятельность в третьих странах, особенно в Пруссии. Одно строительство крепости Вальскопф чего стоит.

Вот Сова, зараза. «Сейчас хватит с тебя и торговли – остальное потом». А это «потом» уже вылезло и что хочешь с ним, то и делай.

– Насколько я понимаю, все это – соглашения с каждым княжеством в отдельности?

– Совершенно верно.

– Нас гораздо больше бы устроила работа с одним или небольшим количеством партнёров.

– Это реалии нашего государственного устройства.

– Вот я и приехал, чтобы глубже изучить эти реалии. Не хотелось бы разрушить то, что создано братом.

– Что ж. В этом определённо есть смысл. Только обстоятельства вряд ли будут вам благоприятствовать. У нас, сами видите, что творится.

– Согласен. Время не самое подходящее.

– Лучше бы вам, царевич, вернуться домой.

– Наверно лучше. Но без брата я вернуться не могу.

– Я позабочусь о том, чтобы путь торгового каравана прошел неподалёку.

– Очень буду вам признателен, граф.

Собеседник внимательно посмотрел на меня, после чего улыбнулся, пожелал спокойной ночи и откланялся.

Ну, да. Очень немногие в Польше осведомлены о том, что ясновельможный пан Станислав Залесский и граф Эрик Ренау – одно и то же лицо. Не то чтобы это было большой тайной, просто Эрик предпочитал играть роль коренного поляка. Как будто к немцам в Польше относились с какой-то предвзятостью. Ничего подобного. Обилие породнённых немецких и польских династий свидетельствовало как раз об обратном. Кажется, за этим всё-таки скрывалась какая-то тайна.

Позвал Здислава и велел к утру привести мою одежду в порядок, а если не удастся, то купить новую, на что выделил пару золотых монет.

После того, как смыл дорожную пыль и забрался под одеяло, туда же попыталась проникнуть Магда, но была отправлена восвояси с формулировкой «не сегодня».

Что-то странное со мной происходит. Пропустить такую юбку? Так и заболеть не долго. Потому позвал Магду назад и отвёл душу за всё время, что провёл в состоянии монашеской непорочности. Ничего особенного. Храпит тут теперь. Заснуть не даёт.

Ночью снились какие-то волки на пустынной дороге в лесу и Нюша, свернувшаяся калачиком на моём любимом кресле. Проснулся от острого чувства стыда. Отправил Магду к себе. Больше до утра ничего не снилось.

Где-то за пределами сюжета романа и планеты Земля. Кто-то.

– Зачем тебе это?

– Надоело смотреть со стороны. Хочется на себе ощутить, как оно изнутри.

– Невозможно. Ты и есть это всё.

– Посмотрим.

Глава 32

Где-то неподалёку от Стольного Града.

Василиса (царевна, древняя по имени Вэсса, дочь царицы Светланы), царица Светлана (древняя по имени Свейла), Гарри (начальник охраны Сэмюэля Виллентага), Сэмюэль Виллентаг (бывший куратор Системы, а ныне беженец).

Повествование от лица Василисы.

Лучше в «пузыре» жариться, чем такая дорога. И мама всё торопит «возвращайся, возвращайся». Должна же у человека быть личная жизнь? Хоть вот столечко.

Давно бы уже была дома, да куда девать Сэмюэля с домочадцами? И этого увальня Гарри. Такой смешной. Всё норовит изобразить благородного господина, а сам двух слов без мата связать не может. Ну, десяти.

Хорошо хоть до Смоленска удалось долететь. Потом летающую машину отправили назад. Мама приказала вернуть и её, и корабль. Ещё и отругала за то, что другая посудина украшает собой заморскую мэрию.

Теперь вот тащимся на повозках Сэмюэля. Очень организованный господин. Даже походная кухня у него предусмотрена. Вместе с поваром. И повозки замечательные. От кареты отличаются только простотой убранства и куда большей сложностью конструкции. Крышу установить и убрать – пара пустяков. Если бы не дорога родимая…

С повозкой поравнялась гнедая Гарри. Хорошо мужчинам – едут верхом. А меня пока ещё лошади боятся. Слишком долго сохраняла концентрацию – фонит до сих пор. Ничего. Доберусь до Школы – Мария что-нибудь придумает.

А Гарри всё едет и едет рядом, словно привязали его. Не уж то влюбился? Ах ты пузырь перекатный. Не знаешь голубчик во что вляпался.

Может это я сама его? Случайно. Концентрация после расслабления почти на нуле. Да нет вроде. Не такое простое заклятие, чтобы набросить машинально. Сам расстарался.

А что. Мы девица хоть куда. Есть повод слегка развлечься? Да ну его. Потом до упокоения не отлипнет. И вообще – лень что-то делать.

Какой-то Гарри стал, в последнее время, тихий. Раньше трещал без умолку, хоть какое было развлечение, а теперь молчит и в пространство таращится. Похоже думает о чем-то. Жаль не моя специализация. Послушала бы с удовольствием. Это же надо же. Аж вспотел. Ещё плохо станет. Потом возись с ним.

– Гарричек-лапушка, что за мысли тяжкие одолевают тебя, добрый молодец?

«Добрый молодец» дёрнулся, словно проснувшись, и беспомощно захлопал глазищами, единственным достоинством своего весьма своеобразного организма. Ну, и мордуленция – упасть не встать. Так бы и потискала. Обидится, наверное.

Перед передней каретой на дорогу упало дерево, преградив нам путь. Судя по хрусту и треску позади произошло тоже самое. Мгновенно преобразившийся Гарри выхватил из ножен кинжал, скорее похожий на короткий меч и привстал на стременах.

Из придорожных кустов в нашу сторону, не торопясь, брели какие-то мерзкие типы в грязной одежде и с разномастным оружием в руках.

На окнах карет захлопнулись металлические ставни, а место кучера превратилось в укрытие, сквозь тонкие щели в котором выглядывали наконечники арбалетных болтов.

Опять разбойники! Стоило поставить дерево на место и ехать дальше, но на меня и так все попутчики смотрят косо. Не будем суетиться.

Наша реакция явно озадачила нападавших. Они остановились на расстоянии полёта арбалетного болта и начали совещаться. Долго и нудно. Наконец моё терпение лопнуло. И так достала эта дорога, а тут ещё сиди и жди неизвестно чего. Когда я потянулась к ручке двери глаза у Эммы округлились, а её старшая дочь просто закрыла лицо руками.

Моё появление приободрило разбойников. И зря.

– Эй, уроды. Кто хочет поработать? – вполне миролюбиво поинтересовалась я. – Тут дерево надо с дороги убрать. Оплата вполне сносная – жизнь.

Кто-то из придурков начал ржать, но тут же заткнулся после того, как получил по шее. Толковый атаман у шайки. Глазастый. Потому что приближалась я к проходимцам не совсем по земле. Так. На ладонь повыше. Однако же разглядел. Молодец. Долго жить будешь.

Энтузиазм, с которым убиралось дерево, вызвал уважение. Значит этим и ограничимся.

Удивлённые взгляды попутчиц вынудили давать объяснения.

– Главное к человеку найти подход. Тогда и у мерзавца может прорезаться что-то хорошее. Вот, на пример, эти мужики с деревьями возиться любят. Сами положили – сами убрали.

Незаметно вздохнув под прицелом двух пар недоверчивых глаз, добавила.

– Я волшебное слово знаю. Действует безотказною. Только раскрывать его никому нельзя. Потеряет силу.

Эта белиберда, как ни странно, оказала успокаивающее воздействие на маму с дочкой. Вот и ладушки. Будем дальше мучится от скуки.

До Стольного Града, именуемого в просторечье Столицей, оставался день пути, когда мы остановились на ночлег у почтовой станции, предназначенной и для этих целей. Неподалёку расположилась на привал стрелецкая сотня, что обещало спокойную и безопасную ночь. Пора было переговорить с мамой, но как это сделать, когда кругом столько народу.

Выход нашелся сам собой. Когда все, кроме меня, вышли из повозки, а я в задумчивости продолжала сидеть на своём месте, подошел Гарри и поинтересовался не надо ли мне уединиться. Он готов проследить, чтобы никто мне не помешал за этим занятием. Правда сформулировал он это несколько проще и куда конкретнее.

Ах, ты мой лапупсичек! Ну, конечно же надо! Только не для того, о чем ты, заботливый мой, думаешь.

Закрыла окна и потянулась к мамуле. Та сидела у себя в спальне и о чем-то разговаривала с отцом. Пришлось отстраниться. Где я, она теперь знает. Когда сможет, объявится сама.

Ждать пришлось минут десять.

Любит мамуля работать с зеркалами. И на кой они ей, при её то силе?

– Почему так медленно, Василиса?

Ни «здрасьте» тебе. Ни «доченька». Сразу строить.

– Я не могу оставить этих людей. Устрою и буду в полном твоём распоряжении. Всё равно сейчас мало на что гожусь. Надо наведаться к Крёстной. Проблемы со стабильностью концентрации и нервишки шалят.

– Сколько времени это у тебя займёт?

– Неделю. Вряд ли больше.

– Как возвращаться планируешь?

– Как есть, так и планирую. Не в истинном же облике. Нам ещё скандала не хватало. И лишних вопросов.

– Кем представляться будешь?

– Твоей родственницей.

– Нет у меня родственников. Сирота я. Все давно померли.

– Вот уже радость то для вас, маменька, будет.

– Надо что-то придумать.

– Ничего ты не придумаешь. У нас что истинный, что рабочий облик – как две капли воды. Только ты в блондинку красишься, а я хожу какая есть.

– Ладно. Будешь племянницей. Всё спешка эта. Ничего не готово, не продумано.

– Чего так убиваться. Пригреть родственную душу – дело святое. На мелочи все глаза закроют. И на характер мой ангельский тоже.

– Ладно. Деваться всё равно некуда. Через неделю жду. Как я узнаю, что ты объявилась.

– Зарегистрируюсь, как последняя из рода бояр Щелкановых. Лавр на раз клюнет. И побежит к тебе с докладом. Дальше уже сама решай.

– Договорились.

Облик мамы погас и в повозке стало темно и тихо. А ещё как-то холодно. Неподалёку стоял Гарри, озираясь по сторонам. Умничка! Расцеловала бы. Да беды ты, пупсик, от такого подарка не оберёшься.

– Гарричик-Лапушка, можно снимать охрану. Все свои секретные дела переделала. Ужин сегодня не отменили?

Пробурчав что-то неразборчивое, Гарри старательно помог выйти и предложил руку. Повисла на «брёвнышке» и мы чинно потопали в сторону походной кухни, где уже развернули складной стол, от которого доносились просто изумительные ароматы.

Сидячих мест хватало только для женщин и детей. Мужчины ели стоя.

В самый разгар пиршества, скромно именуемого ужином, объявились соседи в лице явно принявшего дозу спиртного сотника и пары его собутыльников. Бравые стрельцы предложили украсить наше общество своими рожами при условии, что дамы окажут им знаки внимания.

Это было что-то новенькое. В армии за меньшее сносили головы. По глазам Гарри было заметно, что до пошлой дуэли он опускаться не намерен. Перережет глотки и всё.

Надо что-то придумать. Одно дело никому не нужные бандиты, а другое – стрелецкая сотня. Завтра вся столица будет в курсе, что давеча какая-то рыжая ведьма (подробное описание прилагается) околдовала белых и пушистых стрельцов, толкнув на всяческое непотребство.

Явно нарывающийся на скандал сотник, не дождавшись нашей реакции на его выгодное предложение, с криком «ах, вы молчать удумали» выхватил саблю из ножен.

Что-то в этом было неправильное. Не то чтобы смущали остекленевшие глаза упившихся мужчин или вели они себя не так, как положено себя вести в подобном состоянии. Эти хамы вполне натурально демонстрировали потерянную координацию движений и спотыкающуюся о язык речь. Но только …

Вот! Где запах перегара? От них же разить должно …

Додумать не дал сотник, попытавшийся рубануть саблей кого-то из наших мужчин. Потом стертое движение и все три стрельца лежат кучей на земле. Ну, Гарри, ты умеешь удивить!

Через пару минут вся троица, аккуратно увязанная и с кляпами во рту, отдыхала под кустом.

Быстро выпрягли лошадей и обмотали им копыта обрывками запасной одежды (всё равно выбрасывать). Детей и тех, кто не очень уверенно держался в седле, разобрали опытные всадники. Я приманила несчастное животное и заставила повиноваться. Теперь этой кобыле осталось жить чуть дольше, чем надо времени, чтобы доехать до Столицы. Извини милая. У меня просто нет выбора. Не таскать же тебя всю жизнь за собой.

Сделав большой крюк, огибая лагерь стрельцов, выехали на тракт и, с риском переломать ноги лошадям, осторожно двинулись в сторону Столицы. Где-то через час сзади послышались нарастающие звуки топота копыт.

Укрылись в придорожном лесу, откуда было слышно, как по тракту, галопом, словно днём, пронеслись всадники. Очень странные стрельцы.

Отправленные на разведку Гарри и шустрый мужчина из прислуги, обнаружили, что мы не в лесу, а в придорожных посадках. Метрах в ста начинается то ли луг, то ли поле. В темноте не понять. Но проехать параллельно дороге вполне возможно.

Воодушевлённые путешественники, стараясь не шуметь, потянулись вслед за разведчиками.

Жизнь ведьмы – не сахар. Слишком часто больно и страшно. Но вот так, глухой, слепой и беспомощной, не соглашусь быть ни за какие коврижки. Уж лучше вообще ничего.

Через пару километров лес сойдёт на нет и мы, в потёмках, побредём практически вдоль тракта.

Надо шепнуть Сэмюэлю, а то устала я что-то от этих ночных забав. И детей поморозим. Всё-таки осень на дворе.

До чего же толковый этот мой бывший «тюремщик» – всё схватывает с полуслова. И люди у него приучены делать, а не болтать почём зря.

У костра было приятно и без силы. Гарри приволок какую-то вонючую попону и попытался накрыть ею мои плечи. Пришлось попрепираться чуток, пока выветрила запах. Накрылись вместе. Стало так хорошо, что потянуло в сон.

Утром позавтракали всухомятку и, выслав разведчиков вперёд, осторожно двинулись за ними следом. Где-то через пять-шесть километров показался тракт, по которому, взад-вперёд, сновали какие-то верховые, ехали повозки. Кажется, опасность миновала.

Далеко впереди, на вершине холма, золотилась куполами, словно игрушечная, крепость Стречин – когда-то форпост Стольного Града, а теперь музей и учебная база столичных школ.

Не успели мы выбраться на тракт, как к нам подъехал стрелецкий разъезд. Его командир подозрительно оглядел нашу ватагу и поинтересовался:

– От кого бежите-прячетесь? Уж не от бандитов ли, которые стрельцами переоделись и вырезали ночью купеческий обоз?

Поскольку Сэмюэль никак не мог решить признаваться ему или нет, я вынуждена была вмешаться.

– У нас не было выбора. Троих повязали, бросили повозки и ушли лесом.

– Правильно сделали. Вон купцы не разобрались и только двое живы. И то про одного нельзя сказать наверняка.

– А бандиты?

– Пробовали прорваться в Стольный Град через восточные ворота. Сами понимаете. Стража не стала церемониться. Странно, что никто из них даже не попытался скрыться.

Ваши повозки под охраной там же, где вы их оставили. Можете забрать. Скажете сотник Матвей велел. Пусть возвращаются в казарму. Вот это покажете.

У меня в руке оказался слегка фонящий деревянный квадратик из корня липы – стандартная форма распознавания «своих» в гвардейских стрелецких полках.

Обратная дорога по тракту оказалась во много раз короче того «кругаля», что мы дали вокруг леса.

Мрачные не выспавшиеся стрельцы встретили нас даже с некоторым воодушевлением.

Старший забрал метку, сунув её в небольшую коробочку на поясном ремне, после чего выслушал наше сообщение и пожелал счастливого пути.

– Нам надо поговорить, – Сэмюэль явно нуждался в большей определённости относительно своей судьбы и судьбы своих близких. Если бы про мою мне кто-то рассказать хоть что-нибудь.

– В Стольном Граде, как в омуте. На неделю другую можно раствориться и никто вас не найдёт. Зарегистрируешься немецким купцом. Их тут у нас тысячи и не очень то ладят друг с другом. Можешь даже заявить любопытным, что ты тут инкогнито по поручению своего курфюрста. Да никто тебя и спрашивать не будет.

Регистрация в мытной избе у восточных ворот.

Главное сиди тихо и ни во что не вмешивайся. И Гарри попридержи. Тут народ разный попадается. Если заестся с кем – на куски порвут. Государь не поможет.

Лучше всего сними дом в купеческом конце. Там порядка побольше. Если дома не будет, в гостинице остановитесь. Но дом лучше. Меньше посторонних глаз.

Я вернусь через неделю. Не пугайся. Объявят, что нашлась племянница царицы. Это и буду я. А ты мой заморский спаситель. Тут ещё подумать надо. Но с деньгами и защитой, мне кажется, все вопросы будут решены.

– Почему племянница? Вы уверены, Всеслава, что пройдёте проверку?

– Уверена, потому что я – она и есть. Остальное не важно. Ты, я надеюсь, понимаешь, что от того, как быстро забудешь про своё прошлое во многом зависит твоя жизнь? И про моё тоже. Язык за зубами ты держать умеешь. Прежде всего забудь про работу в Системе. Банкир и банкир. А про спецблок в банке рассказать некому. Те, кто там трудился, уже никому ничего не расскажут.

Меня ты купил на невольничьем рынке. Дальнейшее мы с тобой обсуждали много раз.

– Я уехал потому, что мне угрожали какие-то не понятные люди. Начались проблемы с бизнесом. В конце концов дом сожгли.

– А я тебе сказала, что из русских бояр и помогу укрыться.

– Самое слабое место. Почему я поверил какой-то девчонке?

– Потому что выбора у тебя не было. Россия – единственное независимое место в Европе. Здесь реально укрыться можно. А меня прихватил на всякий случай. Вдруг в самом деле боярыня. Дополнительный шанс хорошо устроиться. А когда окажется, что я племянница царицы, все будут в восторге от твоего чутья на прибыль и дурацких вопросов не последует.

– Наверно это может сработать. Когда расстаёмся?

– Я зарегистрируюсь вместе с вами и отъеду. Вряд ли больше, чем на неделю. Надо нервишки подлечить. На тебя люди Лавра быстро выйдут. Скажешь, что отправилась узнать про родственников в Лукин Посад или Рябушкино. Меня там не найдут, но время уйдёт. За то, где была, сама буду в ответе. Когда вернусь. И ничего не бойся.

Не вздумай сбежать из Столицы до моего возвращения, как и кто бы тебя не стращал. Ты будешь под такой охраной, которая тебе и не снилась. А вот за пределами города может произойти что угодно.

– Я постараюсь.

– Твоя жизнь. Так что стараться придётся. Мне кажется мы уже привлекаем лишнее внимание. Пора двигаться в город, чтобы успеть до потёмок найти жильё.

Регистрация – дело минутное.

Купеческий квартал начинается сразу слева от ворот. Трёхэтажное здание из красного кирпича – биржа жилья. Там парни ушлые: вмиг найдут что-то подходящее, ну, и обсчитают тоже умело. Не без того. Сделай вид, что не заметил. Главное быстро найти что-то подходящее.

– Понял.

Сэмюэль поклонился и поскакал к головной повозке уже готовой двинуться в путь. Прочиевыстроились следом.

Осталось показать небольшой спектакль.

Моя лошадь внезапно встала на дыбы и сбросила меня на землю, после чего бешеным галопом умчалась в заросли.

Подскочивший Гарри схватил меня на руки и начал зачем-то укачивать. Стало так смешно, что изображать лёгкий обморок просто не было сил.

– О, мой спаситель! Как вовремя вы пришли мне на помощь!

Гарри! Мне, в самом деле, уже лучше. Можешь поставить меня на место.

Ну, куда ты, лапупсичек, меня тащишь?! Я и сама прекрасно могу дойти до повозки.

Ещё немного побрыкавшись для вида, удобно устроилась на руках Гарри, положив голову ему на плечо.

Так приятно, когда кому-то доставляет удовольствие тащить тебя бог знает куда, что даже не хочется думать ни о чем. Просто плыть в пространстве без всякой Силы и наслаждаться самим процессом.

Глава 33

Королевство Польское. Окраина Калиша.

Повествование от лица Саввы.

Дорога обогнула холм и вывела нас к реке, через которую имелся добротный каменный мост. Всё пространство перед мостом заполняли повозки нашего торгового каравана, часть из которых была сцеплена для круговой обороны. Повсюду виднелись следы недавнего сражения. У леса вырыли яму, куда сбрасывали трупы. На взгорке священник отпевал мёртвых. Через мост, в сторону Калиша, переправлялись гусары и какие-то наши повозки. Опытные приказчики явно не забыли зачем они здесь. Война войной, а товар сбывать надо.

Другая часть гусар, вперемешку с купцами, устраивали стоянку прямо у дороги. Там горели костры и явно шло приготовление пищи.

Кажется, мы пропустили самое интересное.

От стоянки, нам навстречу, выехали несколько десятков всадников, одетых в форму дружины пана Стыся. Среди них не было знакомых, но я никогда и не видел большую часть его людей. Скоро стали видны улыбки на лицах скачущих воинов. Интересно что их развеселило после такой мясорубки?

Всё так же жизнерадостно улыбаясь, подъехавшие шляхтичи, разрядили в нас арбалеты и выхватили сабли. Единственное, что успел, это чуть сместиться в сторону, отчего арбалетный болт пробил не сердце, а левое лёгкое. Захлёбываясь собственной кровью увидел, как от стоянки несутся к нам мои люди вперемешку с гусарами.

Глупо всё как-то получилось.

Где-то за пределами сюжета романа и планеты Земля. Кто-то.

– Это что такое было?

– Потом. Всё потом.