Сказание второе: Плач Волка (СИ)

Наконец, пальцы её нащупали что-то гладкое. Осторожно обхватив увесистый валун, женщина потянула его на себя и вытащила на землю. Перед Вороной лежал абсолютно гладкий камень светлого бирюзового цвета с крохотными золотыми прожилками, похожими на молнии или хвосты падающих звёзд. Изумлённо прикоснувшись к скорлупе пальцами, Эвлин вздрогнула - поверхность яйца была настолько горячей, что обжигала. При такой температуре ничто живое не могло выжить, но княгиня чувствовала, что это неправда. Внутри была жизнь, и она рвалась наружу. Совершенно неожиданно откуда-то изнутри донёсся глухой стук, за которым последовал удар. За ним ещё один, и ещё. Скорлупа начала стремительно трескаться, пока в один момент верхушка камня не отвалилась. И тогда Эвлин не смогла сдержать изумлённого выхода.

Прямо перед ней, на её ладонях, лежало крохотное существо, едва напоминавшее даже обыкновенную птичку. Перьев у малыша не было, лишь мокрый пушок светло-бирюзового цвета. И большой, массивный жёлтый клюв, мгновенно бросавшийся в глаза. Изумлённо осматривая птенца, Эвлин коснулась пальцами его головы и улыбнулась, когда малыш, открыв клюв, уткнулся ей в ладонь.

- Я не Ворон... - прошептала Эвлин, убирая руку от маленького врана. - Ты ошибся, мой маленький друг.

Малыш настойчиво пытался ткнуться клювом ей в руку. Княгиня тяжело вздохнула и, подняв птенца, прижала его к своей груди. На улице продолжала бушевать гроза, и женщина должна была как можно скорее спрятать маленького врана от холодного дождя. Птенец не унимался ни на секунду и продолжал громко кричать, требуя Эвлин вновь погладить его. Не выдержав, княгиня опустила пальцы ему на голову и осторожно провела по мокрому пушку. Малыш мгновенно успокоился.

"О боги, Марвин, теперь я понимаю, что ты хотел сказать в тот последний миг, - вздохнула женщина, прижимая птенца к себе. - "Береги", не так ли? Ты просил меня беречь это создание до тех пор, пока не подрастёт Юанн. Потому что я сильная, да? Ты всегда говорил мне это".

Словно в ответ ей по небу пронеслась вспышка молнии, и чудовищный раскат грома сотряс землю. Эвлин испуганно прижала к себе птенца, который напротив, расправил свои крохотные несуразные крылышки и закричал. Ему - или ей - нравился этот звук, догадалась воронья княгиня. Расплывшись в широкой улыбке, она остановилась и позволила малышу ещё немного насладиться прекрасными звуками грозы. Каждый раз, когда раскаты грома разносились по округе, маленький вран распахивал крылья и издавал радостный крик, словно пытаясь подражать звуку, который так ему нравился.

Береги, говорил Марвин. Долгое время воронья княгиня думала, что последние слова мужа значили то, что она должна оберегать и защищать своих сыновей. Но теперь Эвлин понимала, что это было обращение ко всем троим. Когда-нибудь в будущем и Юанн станет хранителем. Из него выйдет отличный князь. Но до тех пор именно ей, вороньей княгине, придётся заботиться о маленьком вране. Поняв это, Эвлин улыбнулась и слегка прикрыла глаза, впервые за несколько дней чувствуя себя опустошённой и уставшей. Сердце размеренно билось в груди, и на душе больше не было той тревожной тяжести, что не давала вороньей княгине покоя. Словно всё, что ей было нужно - это найти это крохотное существо, о котором говорил Марвин в своих сказках. Подумать только, этот сумасшедший действительно делал это нарочно. Он рассказывал эти истории Юанну, но знал, что именно Эвлин найдёт старый дуб из сказки, что только она догадается, о чём идёт речь.

Гроза начинала понемногу утихать, и Эвлин, опустив взгляд, обнаружила, что птенец на её руках уже заснул. Мягко улыбнувшись, княгиня вновь коснулась пальцами аккуратной мокрой головки. Это точно была самочка, женщина чувствовала это. И она должна была вырасти большой, крепкой и такой же сильной, как Грозохвост. Прижав к себе малыша ещё крепче, Эвлин прошептала:

- Я нарекаю тебя Килин, Сердце Грома. Будь столь же сильна, как молния, кричи столь же громко, как гром. Пусть враги знают, что смерть их близка!

***

Это было настоящее волчье логово. Когда Эйд шёл за Хайаасом по лесу, то оставалась ещё хоть какая-то надежда, что им встретятся люди. Но молодой князь сильно ошибся. Когда они приблизились к старой, полуразрушенной деревне, в воздухе запахло псиной. Из домов сохранились лишь несколько, но даже у них то были пробиты дыры в крыше, то зияли огромные щели в стенах, и снег огромными хлопьями валил в сырую тёмную комнату. Гора рухляди - по-другому Эйд назвать эти постройки не мог. Да и стоявшие рядом с ними палатки тоже не отличались опрятностью. Они были сшиты из шкур разной толщины и размеров, отчего казались какими-то рябыми и странными. Там, где не хватало шкур волков или оленей, вешали овечьи. Только мех их уже настолько свалялся и перепачкался, что с трудом узнавался. Собаки, овцы, козы, дети - всё было в одной куче; они носились между палаток, игрались в снегу и пищали настолько противно, что Эйд уже не мог различить, детские это голоса, или лай псов. Те, кто жили в этой деревне, людьми не были. И не только из-за своего животного поведения.

Деревня встретила Эйда недружелюбно. Когда Траин проходил мимо одной из палаток, на него уставилась молоденькая девчушка с копной ярко-рыжих волос и россыпью веснушек по всему лицу. На мгновение молодому князю даже показалось, что она мила. Но едва он заметил её янтарные глаза с узкими как щелки зрачками, как по спине Камышового Кота пробежал холодок страха. Это были не волколаки, но кое-кто похуже их.

" Звери, - прошипел Эйд. Запах псины в воздухе сводил его с ума, и юноша отчаянно пытался не думать о том, в каком месте он оказался. - Ты не предупреждала меня об этом!"

"Они дети Солнца. Они не причинят тебе вреда", - прошелестело ему в ответ, и Траин сплюнул на землю. Когда юноша впервые столкнулся с волколаками, детьми Луны, пережитком былого, он с этим смирился. Когда ему пришлось познакомиться с Безликими и сарками, потомками Адской Гончей, он и это перенёс мужественно. Но теперь перед ним было логово Зверей, детей Солнца, и Эйду начинало казаться, что его терпению приходит конец. Всё, что он знал о своём мире, оказывалось ложью. "Первые боги исчезли", говорили учёные в Великой Библиотеке и учителя, прислуживавшие в замке его отца. "Их потомки уничтожены", твердили все вокруг. И только Эйд собственными глазами видел всё это и понимал, что Первые всё ещё здесь, в Сангенуме, а их дети продолжают жить, как ни в чём ни бывало. Более того, власть их с каждым днём крепчает, словно круг, который совершает жизнь, возвращается к самому началу. Всё повторяется. Грозохвост и коронация Алака были лишь началом нового витка истории. А дальше будут драконы, грифоны, и Первые боги. Это уже было. И повторится вновь. Эйд невольно вспомнил о Битве Девяти, и тело его бросило в дрожь. Молодому князю хотелось верить, что война Первых богов и Троих не повторится никогда более.

"Сангенум изменится навсегда, если эти гигантские твари, высотой с горы, снова сойдутся в битве".

Звон мечей, скрежет кольчуги - жители деревни готовились к войне, это было видно невооружённым глазом. Камышовый Кот шёл за Хайаасом и изумлённо осматривался по сторонам, не понимая, что происходит вокруг. Почему эти дикари вдруг взялись за оружие? Их лица были одновременно полны скорби и решимости. Многие старались не смотреть на Эйда, другие, напротив, пристально провожали его звериными взглядами и перешёптывались. Но стоило появиться саркам - и всё внимание людей было тут же приковано к Траину. Правый старался идти как можно ближе к юноше и скалился, когда кто-то из деревенских подходил слишком близко. Хайаас, шедший впереди, постоянно оборачивался и, видя сарков, бледнел, как мертвец. Эйду хотелось успокоить мальчишку, сказать, что волки не причинят ему никакого вреда, если он сам не будет им угрожать, но не мог сказать этого. Хайаас не понимал больше половины того, что говорил ему Камышовый Кот, да и сам изъяснялся на всеобщем с большим трудом.

Довольно скоро они дошли до большого деревянного оплота, завешанного снаружи звериными шкурами. Над самым входом висели огромные оленьи рога, и Эйд невольно задумался - принадлежали ли они именно оленю, а не какому-нибудь другому животному? Сарки рядом с Траином недовольно зарычали. Как бы то ни было, изнутри доносился чей-то голос. Незнакомец, скрывавшийся в оплоте, громко пел, слышалась странная музыка и удары в барабан. Эйд почувствовал, как по спине его пробежал холодок. Ему не нравилось то, что происходило в оплоте. Это больше напоминало какой-то обряд. Если Хайаас решил завести Камышового Кота к какому-то колдуну, чтобы избавиться от него...

- Не волноваться, - покачал головой мальчишка. - Брехаа не враг Тиатсаалу!

Почему-то имя это показалось молодому князю знакомым. Эйд с недоверием посмотрел на Хайааса и вздрогнул, когда темноволосый юноша слегка подтолкнул его ко входу в оплот. Правый и Левый не отходили от Камышового Кота ни на шаг и пристально следили за всем, что происходило вокруг. Но больше всего они не доверяли Хайаасу. Этот мальчишка напал на Эйда у реки, и сарки каждую секунду ожидали нового покушения. Но юный охотник не был настолько глупым и самоуверенным, чтобы в присутствии волков нападать на чужака.

- Брехаа может войти, - прошептал Хайаас, вновь подталкивая молодого князя ко входу в оплот. - Тиатсаал ждёт брехаа! Брехаа может взять сарков.

Как будто Эйд собирался расставаться с волками. Смерив Хайааса недовольным взглядом, Камышовый Кот откинул завешивавшие вход шкуры и вошёл в оплот. Братья последовали за ним, ощетинившиеся и готовые к любым неожиданностям. Напряжение здесь отчётливо чувствовалось в воздухе, и Эйду даже не нужно было обладать даром предвидения, чтобы понять, что его появление не принесёт в эту деревню ничего хорошего.

Когда юноша ступил в круглый оплот, первым делом он заметил огромную жаровню в центре. От углей исходил какой-то успокаивающий аромат, круживший голову. Даже сарки, вдохнув этот полупрозрачный дым, перестали скалиться и осторожно осмотрелись. Эйд положил руку на голову Правого - так им обоим было спокойнее. Ещё совсем недавно Траин слышал музыку, но никаких инструментов не обнаружил. Ни гулкого барабана, ни волынки, ни звонкой флейты. Оплот внутри был тих и пуст.

- А-а, мальчик, пришедший с гор! - проскрипел сухой и хрипловатый голос откуда-то из-за спины Эйда, и юноша, испуганно вздрогнув, обернулся. Сарки мгновенно ощетинились и приготовились к нападению. Но лысый усохший старик с длинной бородой, небрежно заплетённой в косу, совершенно спокойно посмотрел на волков и обошёл их стороной. Одет незнакомец был в потрёпанные тёмные одеяния, скрывавшие всё его дряхлое тело, которое с трудом уже могло двигаться. В руках он держал множество папок и книг с пожелтевшими от времени листками, и Эйд невольно задумался над тем, кто был из них старее - этот ссутулившийся старец или потрёпанные бумаги.

- Вы Тиатсаал? - удивлённо спросил Траин, обходя старика стороной. Он и не думал, что встретит когда-нибудь настолько старого человека. Глаза у этого мудреца были обыкновенные, человеческие. - Я... я представлял вас несколько другим.

Старец рассмеялся и, опустив увесистые книги на старый стол, стряхнул с обложки верхнего тома пыль. Эйд заметил, как блеснули при свете свечи буквы старого фабарского языка. Теперь Камышовый Кот чувствовал себя ещё более неуютно. Кем был этот человек?

- Ты, должно быть, думаешь, кто я такой? - усмехнулся Тиатсаал и обернулся к Траину. В руках его была кружка со странным тёмным напитком, от которого исходил такой же дурманящий запах, как и от жаровни. - Я просто очень старый человек, многое повидавший на своём веку. Не стоит меня бояться. Я не смогу причинить тебе вреда, даже если очень захочу. Я не колдун. И не Зверь.

К своему собственному удивлению, Эйд поверил ему. От этого старика не исходило никакой тёмной энергии. Напротив, он словно был маленьким тёплым огоньком, источавшим лишь доброту и свет. От него пахло псиной, но он был обычным человеком, таким же, как и Траин. Только что ему нужно в окружении лютых тварей, при свете солнца способных обращаться в жаждущих крови чудовищных зверей?

- А ты Траин, не так ли? - Тиатсаал направился к другому столу, на ходу забавно подёргиваясь, словно земля под его ногами скакала. Эйд удивился, когда старик назвал его фамилию, но потом вспомнил, что на его жилете вышит кот и камышовая роща. Нетрудно догадаться, из какого он рода, действительно. - Я ждал тебя и этих сарков. Они очень умные создания... Ты знал, что они прекрасно понимают человеческую речь, на каком бы языке ты ни говорил?

Эйд пропустил его слова мимо ушей. Юноша даже предположить не мог, откуда этот старик мог знать, что он придёт, и не один, а с сарками. Камышового Кота сейчас волновало совершенно другое.

- Вы знаете всеобщий, - нахмурился юноша, - а эти книги... они на древнем фабарском. Его использовали в эпоху Ворона, до падения Империи.

- Ты знаешь этот язык? - удивился Тиатсаал, но Эйд покачал головой и приглушённо усмехнулся:

- Я знаю только всеобщий. С языками у меня плохо. Я даже новый фабарский выучить не могу, чего уж о древнем говорить. Но откуда его знаете вы?

Старец тепло улыбнулся ему и протянул кружку со странным напитком. Эйд хотел было отказаться, но Тиатсаал настойчиво пихнул ему её в руки, и юноше пришлось согласиться. С большой неохотой он попробовал темноватую жидкость и удивился, когда почувствовал, что она была довольно сладкая. По горлу тут же разлилось успокаивающее тепло, и Камышовый Кот блаженно прикрыл глаза. Старец тем временем поставил над жаровней котелок и бросил туда несколько странно пахнущих трав.

- Я уже очень долго живу на этом свете, мальчик мой, - улыбнулся Тиатсаал. - Я родился и вырос в Сангенуме и был первым человеком, которому было дозволено пройти в эти земли, не имея родства ни с Луной, ни с Солнцем. Мне было интересно узнать, как живут здесь волколаки и Звери, как сохранилась их вера в Первых богов... Знаешь, исследования и факты всегда привлекали меня. Когда-то давно меня звали Матиасом Хабалтором. Это имя должно быть тебе известно лучше, чем моё нынешнее.

Эйд изумлённо посмотрел на старика. Матиас Хабалтор, человек, написавший "Кровавый бестиарий" и множество других книг о Сангенуме? Мудрец, таинственным образом исчезнувший множество лет назад? Камышовый Кот не мог поверить собственным ушам. Но это объясняло, откуда Тиатсаал знал древний фабарский и всеобщий.

- Но подожди, Матиас Хабалтор родился больше ста лет назад! - Эйд нахмурился. - Он служил при дворе ещё до последнего императора и видел падение Империи Воронов!

- Если быть точнее, то он родился сто девятнадцать лет назад, - всё так же мягко и совершенно спокойно улыбнулся Тиатсаал. - Да, я помню Аэгона Ворона ещё младенцем. Он был хорошим императором, лучше, чем его отец. У него всегда были лишь благие намерения. Но ведь знаешь, благими намерениями вымощена дорога в преисподнюю...

Старик на мгновение замолчал, бросил в кипящий котёл несколько странных чёрных ягод и, принявшись размешивать воду, тяжело вздохнул:

- Ты не обязан верить мне, Эйд Траин. Тем более что тебя привело ко мне не простое любопытство, а какое-то дело. Расскажи мне, что ты ищешь в этих землях, мальчик с сарками. И я, может быть, смогу тебе помочь.

Эйд бросил в сторону волков беглый взгляд. Правый сидел, положив голову ему на колени, и внимательно слушал, что говорил старец. Левый и вовсе уснул, свернувшись возле тёплой жаровни. Оба сарка были совершенно спокойны, и Камышовый Кот тоже почувствовал умиротворение. Нет, Тиатсаал не говорил ничего плохого и действительно предлагал помощь. Волки бы почувствовали неладное. Тяжело вздохнув, Эйд опустошил кружку со странным напитком и закашлялся, почувствовав, что жидкость обожгла ему горло и язык. Тиатсаал лишь рассмеялся в ответ и похлопал его по плечу.

- Прости, перестарался с вином. А ты, видимо, никогда не пил?

Молодой князь поморщился и отвернулся. Он действительно никогда не пробовал на вкус ни вино, ни пиво, ни любой другой напиток, что предлагали ему воины во время празднования очередной победы. Тиатсаал смеялся добродушно, беззлобно, так что Эйд даже не почувствовал обиды. Он и сам расплылся в широкой улыбке. Старец поманил юношу пальцем за собой. Едва они собрались покинуть оплот, оба сарка мгновенно проснулись и последовали за ними. Правый вновь занял своё привычное место возле Камышового Кота, а Левый предпочёл отбежать немного в сторону, чтобы иметь возможность следить за путниками и всем, что их окружало.

- Ты пришёл только с этими двумя, - мрачно заметил Тиатсаал, кивая на волков. - Что случилось с третьей?

Эйд нахмурился, и этого было достаточно для ответа. Ему не хотелось вспоминать смерть Рыжей, и Тиатсаал не стал настаивать на рассказе. Старец лишь тяжело вздохнул и взглянул на солнце, медленно опускавшееся к горизонту, скрытому острыми зубьями гор.

- Я встретил её двадцать лет назад. Тогда она была ещё молода и полна сил. Она истребляла Безликих, которые прорывались в наш мир через щели и порталы чернокнижников. Тогда-то я и узнал, что скоро оковы Первых падут, и они вновь вернутся в эти земли. Я понял, что жизнь совершает круг, и мы должны быть к этому готовы. Ты ведь и сам уже замечал перемены?

Эйд коротко кивнул головой:

- Император вернулся. Алак, внук Ладель Таодан.

- Ладель, - Тиатсаал хрипловато рассмеялся. - Она была такой крохой, когда родилась. Ей прочили скорую смерть, но мне удалось её вылечить. Отрадно слышать, что отчасти благодаря моим стараниям в Сангенуме снова есть император.

- У него есть вран. Грозохвост. Сейчас ему больше года. Должно быть, он стал уже огромным, хотя я слишком долго его не видел.

- Лишь один вран? - Тиатсаал вскинул бровь.

- Да, - Слова старика удивили Эйда.

- Их должно быть четыре... Может быть, просто время ещё не пришло.

Эйд удивлённо посмотрел на Тиатсаала, но ничего не стал ему на это отвечать. Вместо этого молодой князь сменил тему:

- Если жизнь совершает круг, то скоро нам ждать и драконов? Я знаю одного юношу, в котором течёт кровь Эньяра Чернозубого. Это Ньёр Пеплохват, из дома Питонов. У него есть сестра и брат. Значит, в скором времени нас ждёт рождение трёх драконов?

- Их должно быть четыре... - снова пробормотал Тиатсаал. - Может быть, просто время ещё не пришло.

Камышовый Кот удивлённо посмотрел на Тиатсаала и отрывисто кивнул головой. Он не понимал, о чём говорит старик, но не пытался его расспрашивать. Вместо этого юноше хотелось поскорее узнать то, ради чего он явился в эти земли, проделав столь огромный и опасный путь.

- Тогда, быть может, пришло время для того, чтобы уничтожить кровавые камни?

Тиатсаал вздрогнул и остановился. На мгновение Эйд испугался, что спросил что-то лишнее. Глаза старика налились огнём, и Траин отступил на шаг, чувствуя, как бешено колотится сердце в груди. Но это странное поведение мудреца длилось лишь несколько секунд. Резко выдохнув, он вновь посмотрел на юношу и расплылся в усталой улыбке.

- Тебя послала Адская Гончая.

Эйд кивнул головой. Тиатсаал медленно окинул взглядом Камышового Кота и, расплывшись в широкой тёплой улыбке, слегка покачал головой, словно поражаясь решимости юноши. Траин чувствовал - старик был одним из тех, кто поклонялся Адской Гончей. Но он был другим, не таким, как Оргул, Эслинн и таинственная женщина, что подчиняла себе Безликих. Он принимал Ирэль такой, какая она есть, её светлые и тёмные стороны. И Тиатсаал клялся ей, что исполнит её волю, чего бы это ему ни стоило.

- Я знаю каждое святилище здесь, мальчик, - улыбнулся старец. - Я могу говорить на любом языке и состою в хороших отношениях со Зверьми. Они смогут отвести нас к святилищам Адской Гончей, чтобы ты мог найти и уничтожить нужный кровавый камень. Тебе повезло, что ты встретил такого человека, как я. И не обращай внимания на мой возраст, мальчик. Я буду ещё попроворнее некоторых! - он добродушно рассмеялся и толкнул Эйда краем своего крючковатого посоха, на который старец опирался при ходьбе.

- Вы... я... о боги, вам не стоит так утруждать себя! - воскликнул Эйд. Этот старик собирался отправиться вместе с ним? Но ведь было бы куда быстрее, если бы Траин уехал в одиночку. Ему нужна была лишь лошадь, способная выдержать длительное путешествие. Но Тиатсаал был прав - он знал эти земли как никто другой. А Камышовый Кот едва не погиб в первые пять минут своего нахождения в Старолесье, решив искупаться в реке, кишащей какими-то монстрами.

Тяжело вздохнув, Эйд склонил голову, выражая тем самым своё согласие с Тиатсаалом.

- Я благодарен вам, мудрейший. Но нам стоит отправляться как можно скорее, - он обернулся, чтобы посмотреть на жителей деревни, что продолжали готовить мечи и доспехи. Нетрудно было догадаться, зачем они это делали. - Я не хочу подвергать этих людей опасности. Безликие уже рядом. Если мы уйдём сейчас, они обойдут деревню стороной.

Тиатсаал улыбнулся и кивнул головой. С трудом развернувшись, он заковылял к своему дому, на ходу что-то крича Хайаасу. Мальчишка бросился к коновязи и взял двух крепких жеребцов, после чего подвёл их к оплоту и стал ждать. Старец вернулся с небольшой заплечной сумкой, забитой всевозможными бумагами и странными приборами, назначение которых Эйд не понимал. Не без помощи Хайааса взобравшись в седло, Тиатсаал взялся за поводья и усмехнулся:

- Эй, не зевай, мальчик! В свои сто девятнадцать я прекрасно езжу на лошади. Ты в этом ещё убедишься.

Траин лишь приглушённо забормотал в ответ и вскочил на второго коня. Это был, конечно, не Дьявол, к которому привык Камышовый Кот. Рыжий жеребец наверняка вернулся в Прилесье, когда потерял своего хозяина. Он был очень умным малым, Эйд в этом никогда не сомневался. Траин был единственным, кто смог оседлать этого непокорного гордого коня, напоминавшего настоящего беса, дьявола. Это имя прекрасно подходило ему.

- Я буду сопровождать тебя до Отца-Дерева, - Тиатсаал указал ему на рисунок, изображавший огромное древо, развернув старую потрёпанную карту Сангенума. Эйд впервые видел, как выглядят эти земли, и был сильно удивлён. Оказывается, леса за землями Орлов и Барсов были огромны. А там, дальше, за Великими Горами были ещё земли. Неизведанные, покрытые тайной, с огромным морем, прямо посреди континента. Должно быть, именно в него впадала Чёрная грань, проходя через Нагорье Рока.

- Я бы с радостью отправился с тобой и дальше, но, боюсь, сил моих не хватит. Оборотни Отца-Дерева славные ребята! Они помогут тебе добраться до тех святилищ, которые находятся в самой глубине Старолесья, там, где ещё не ступала нога человека, даже моя.

Эйд благодарно посмотрел на Тиатсаала. Этот человек вызвался помогать ему, мальчишке с юга, не требуя ничего взамен, просто так. Камышовый Кот не мог поверить в это. Но он не сомневался в старике. Тиатсаал не врал, это было видно по его глазам, по его доброй улыбке. Эйд ещё никогда прежде не встречал таких людей. Этот старец был особенным.

Хайаас принёс им немного съестного в дорогу. Мальчишка не мог понять, почему они двое отправляются так скоро. Ведь выезжать перед самой ночью было опасно, да и утром воздух был не такой тяжёлый и горячий. Но Эйд не собирался останавливаться. Безликие преследовали его по пятам, и юноша не хотел, чтобы из-за него страдали невинные люди. Тиатсаал ничего не имел против столь скорого отъезда. Потому, когда старец попрощался с жителями, они уехали. Сарки отправились следом за ними, стараясь держаться от лошадей на порядочном расстоянии, чтобы не пугать их своим видом. Но Эйд всё равно мог видеть шкуры своих братьев среди деревьев, и это успокаивало его. Он чувствовал, что не один, и волки рядом, всегда готовые прийти ему на помощь. От этого на душе было так тепло, что Траин широко улыбался, радуясь всякому пустяку, как последние солнечные лучи или ветер в лицо, приносивший прохладу и ощущение свободы. И чем больше времени проводил Камышовый Кот в окружении сарков, тем чаще ему начинало казаться, что сам он превращается в зверя - могучего, ловкого, осторожного, готового напасть на врага в любой момент и разорвать в клочья своими острыми клыками.

***

Кольгрим уже не помнил, скольких он убил. С его острых волчьих когтей капала алая кровь его врагов. Глупые люди, решившие, что смогут остановить Кербера! Но варварское войско невозможно было заставить повернуть назад. В тот самый момент, когда Виктор Фаларн выступил на Север, он подписал себе и своим воинам смертный приговор. Потому что варвары сметали всё, что попадалось им на пути, будь то мирные деревушки или вражеские форты. Кольгрим чувствовал, как в нём закипает ярость. Этот человек, Виктор Фаларн, младший Корсак, первый объявил войну. Первый переступил ту черту, после которой Делаварфы уже не могли оставаться в стороне. Волчьи угодья были землями Кольгрима, а так как он теперь был одним из танов, то другие были просто обязаны ему помочь. И теперь всё это огромное войско, состоящее из четырёх кланов, двинулось на север, освобождать Риверг.

Массивный меч снёс голову ещё одному воину, и Кольгрим оскалился, почувствовав, что кровь брызнула ему на лицо. Это лишь сильнее раззадорило мужчину, и он, обернувшись, принялся искать свою следующую жертву. Улвир не считал, сколько трупов лежало у него под ногами. Должно быть, больше двух десятков. Каждый, кто решался напасть на Серого Волка, умирал либо от его меча, либо от его острых когтей. Звериные инстинкты приказывали Кольгриму убивать, не жалея никого. Это у него оставалась ещё хоть какая-то честь. А эти люди, бросившие всё ради одной цели - уничтожить Волков - не станут оставлять в живых ни одного варвара. Для Корсаков Делаварфы были обычными животными, которых следовало убивать. Чтож, они хотели войну - они её получили. И теперь Кербер не остановится, пока не изгонит этих захватчиков с волчьих земель обратно в Фаргеш.

- Эй, Серый, не зевай! - крикнул Свидживальд, когда один из воинов попытался атаковать Кольгрима со спины. Мужчина тут же сжал рукоять меча и, резко развернувшись, снёс нападавшему голову. Проклятый Клык приглушённо усмехнулся и вновь с головой окунулся в сражение, что происходило прямо сейчас вокруг них. Улвир сплюнул на землю и обернулся. Враги всё наступали и наступали. Глупый мальчишка, Виктор, совершил чудовищную ошибку, разделив свои войска на две части. Одна из них продолжала штурмовать Риверг, другая сражалась с варварами. Но в этом тоже был свой смысл - Делаварфы не могли продвинуться дальше, к Волчьим угодьям, и были вынуждены биться у самых своих границ. Кольгрим не знал, что происходило там, на другой стороне. Быть может, Корсаки уже вторглись в Риверг. Мужчину грела мысль лишь о том, что Хильда находится в Дарме, и ей пока ничего не грозит. Пока. Но если падут Волчьи угодья, войска Фаларнов прорвутся на Медвежье плато. И тогда уже не уцелеет никто.

Снег хрустнул под чьими-то тяжёлыми лапами. Воздух, пропитанный миллионами запахов, ворвался в разгорячённые лёгкие Кольгрима, и князь-волколак громко фыркнул. Его глаза замечали движение окружавших его врагов и союзников, и среди этих силуэтов Серый Волк различил ярко-рыжую шкуру своего брата по крови.

- Докладывай, - прорычал Кольгрим, когда Ракш, проскользнув мимо врагов, опустился перед ним на одно колено. Князь даже не стал осматривать собрата, зная, что тот абсолютно невредим. Рыжий волколак всегда молнией носился между сражающимися, его невозможно было ранить или просто заставить остановиться. Казалось, в бою он вообще превращался в неясную бесплотную тень. Для волколака это было очень странно, поскольку над головами их ярко светило солнце, и детям Луны неоткуда было черпать свою силу. Даже Кольгрим это чувствовал - ночью он был намного опаснее, чем сейчас. А Ракшу всё было нипочём.

- Сатарны, - прорычал Ракш. Он говорил уже намного лучше, чем год назад, но всё ещё не мог связывать слова в большие сложные предложения. - В Угодьях.

- Сатарны? Сатарны помогают Мартину? - спросил Кольгрим, надеясь, что он правильно понял Ракша. Когда юноша отрывисто кивнул, Волк с облегчением выдохнул. Он уже начинал бояться, что Медведи не придут на помощь Улвирам. С гарнизоном Медвежьего плато Риверг сможет продержаться ещё немного. Но перевес сил всё равно был на стороне Фаларнов. Их войско состояло из воинов по меньшей мере трёх княжеств. К тому же, гонцы сообщали о каких-то крылатых тварях, атаковавших с воздуха. И это были скверные новости.

- Хорошо. Передай другим танам, что мы должны либо отбросить их сейчас, либо отступить - нам нужна передышка, - приказал Кольгрим, и Ракш, снова отрывисто кивнув, исчез. Улвир смог только заметить, как промелькнула его рыжая шкура среди сражающихся варваров и Псов. Кто-то опять попытался атаковать Улвира, но мужчина занёс меч и пробил нападавшему живот, попав прямо между двумя латными пластинами. Воин рухнул на землю, и Кольгрим громко завыл. Клич его пронёсся над полем боя, и тут же в ответ донёсся вой Серых волков. Его стая ещё была жива и продолжала сражаться. И это была хорошая новость.

Наконец, Фаларны начали отступать. Кольгрим заметил это не сразу, лишь когда противников вокруг него осталась лишь малая горстка. Псы понесли серьёзные потери в этом сражении. Но это была лишь одна битва из многих. В каких-то варвары побеждали, в каких-то отступали. Одно оставалось неизменным всегда: ни Корсаки, ни Делаварфы не могли продвинуться дальше. Они продолжали сражаться у границ. Кольгрим всё чаще замечал, что среди воинов начинают вспыхивать споры и конфликты. Эта остановка плохо влияла на боевой дух. Варвары привыкли к тому, что они сметают всех, кто встаёт у них на пути, а тут впервые в жизни встретились с противником, который может им противостоять.

Лишь к вечеру Фаларны вернулись в свой лагерь окончательно. Сражение снова было остановлено - на день, два, может на целую неделю. Никто не знал, сколько продержится затишье на этот раз. Одно Кольгрим знал точно: нужно было действовать. Если Делаварфы хотели успеть попасть в Риверг до Корсаков, они должны были атаковать прямо сейчас, прогрызать себе путь, идти по трупам, кому бы они ни принадлежали. Фаларны будут рассказывать своим детям, как варвары убивали их жён и детей... но никогда не скажут о том, как натравили на Риверг жаждущих крови крылатых тварей, пожиравших невинных жителей каждую ночь. Кольгрим уже забыл о справедливости. Ему было плевать на всё. Он хотел лишь одного - мира, мира себе и своим близким. И Волк знал, что добьётся своего, даже если ради этого придётся пойти по головам других людей.

- Проследи, чтобы воины сильно не напивались, - приказал Кольгрим Хролфу, когда шёл на встречу с танами. - Если битва продолжится завтра, мы должны быть в состоянии сражаться.

Мужчина коротко кивнул головой и исчез где-то среди палаток. Кольгрим же быстро отыскал шатёр танов и вошёл внутрь. Раньше он делал это, опустив взгляд, как трусливый пёс, ожидающий подачки от хозяина. Теперь же Улвир входил с гордо поднятой головой, с решимостью в глазах. Он был одним из варваров, таном, единственным, кто заслужил честь стать четвёртой головой Кербера.

- Ты не ранен, Кольгрим? - Гертруда заканчивала прикладывать припарки к раненому плечу Свидживальда. Варвар сидел смирно и лишь иногда недовольно хмурился, когда воительница задевала кровавый рубец. Кольгрим приглушённо усмехнулся - он успел пропустить в сражении тот момент, когда Проклятый Клык был ранен.

- Нет, я в полном порядке, - Улвир покачал головой. - Где Эдзард?

- Он ещё не вернулся. Но я не припомню, чтобы его убили в этом сражении, так что не волнуйся.

Кольгрим бросил в сторону Свидживальда недовольный взгляд. Сам Волк предпочитал не шутить на такие темы. Если падёт один из танов, Делаварфы могут и не победить Корсаков. Сейчас их силы были примерно равны, несмотря на то, что численный перевес был на стороне Псов. Но войско варваров сметало всё на своём пути - и тяжеловооружённых воинов, и всадников, закованных в доспехи, и боевых псов. С последними у Делаварфов разговор был короткий. Кольгрим и сам с большим удовольствием отрубал головы бешеным мастиффам и их псарям.

Наконец, появился Эдзард. Мужчина выглядел совершенно здоровым - у него не было ран, и он, казалось, даже не запыхался после долгого изнурительного сражения. Но что-то в нём не понравилось Кольгриму. Волк напряжённо посмотрел на тана, но тот не ответил ему и, опустившись на деревянную скамью, вытащил свою любимую курительную трубку.

- Рад видеть вас всех живыми. Хотел сказать "и невредимыми", но Свидживальд всё испортил, - Эдзард добродушно рассмеялся, несмотря на то, что Пепельный Волк одарил его недовольным взглядом и оскалился. - Эта битва снова за нами. Враг понёс серьёзные потери.

- Но мы опять не продвинулись ни на шаг, - прорычал Свидживальд. - Я опять сижу в этой чёртовой палатке, лицезрю тот же выжженный пятачок земли под жаровней. И слышу, как то же дерево царапает своими ветками шатёр. Это невыносимо, Эд. Мы должны что-то делать, причём как можно скорее.

Краем глаза Волк заметил, как по лицу Эдзарда промелькнула странная тень. Мужчина, убрав трубку ото рта, закашлялся. И это не понравилось Кольгриму. Седой воин вновь продолжил курить, а молодой князь бросил в сторону Гертруды вопросительный взгляд. Та лишь отвернулась, став ещё мрачнее, чем раньше.

- И что ты предлагаешь, Клык? - спросил Эдзард, вновь такой же спокойный и невозмутимый, как и раньше. - Мы не можем пробиться сквозь стан Корсаков. Они оказались сильнее, чем мы предполагали. Конечно, не настолько сильными, чтобы победить нас, но всё же.

- Варвары недовольны тем, что мы стоим на одном и том же месте, Эд, - пробормотал Свидживальд. - Либо мы должны попытаться пробиться, либо... а других вариантов нет.

- Нападём на них в лоб - только людей растеряем! - вступила в разговор Гертруда, закончив с припарками и вымывая руки в тазу с горячей водой. - Мы должны как-то обмануть их.

В шатре повисла тишина. Обмануть Фаларнов было легко, но нужно было ещё придумать, как это сделать. Всем лагерем посреди ночи сняться с места и уйти на север было нельзя - враг мгновенно заметит движение войск, мерцающие огни факелов и ржание лошадей. Но и ждать, когда представится удачный момент, было слишком опасно. Кольгриму вообще казалось, что выхода из этой ситуации нет. Но тут неожиданно заговорил Эдзард.

- Есть один вариант, - он был абсолютно спокоен и продолжал курить свою трубку. - Я останусь здесь с сотней людей и буду отвлекать Псов на себя, а вы пройдёте дальше, в Волчьи угодья.

Кольгрим почувствовал, как всё внутри него вдруг перевернулось. На мгновение Серый Волк потерял над собой контроль, и его звериные инстинкты вырвались наружу. Улвир ощутил животную ярость, сжигавшую его изнутри. Он резко вскочил со скамьи, из-за чего та едва не перевернулась вместе с сидевшим на другом конце Проклятым Клыком, и громко закричал:

- Ты сошёл с ума, Эдзард! Если ты останешься, тебя убьют! Только попробуй жертвовать собой, ублюдок! Я сам тебя убью и закопаю в землю, понял?!

Старый воин лишь устало улыбнулся и покачал головой. Рука его скользнула к нагруднику и расстегнула несколько ремешков. Как только тяжёлый доспех рухнул на землю, Кольгрим заметил, как на груди Эдзарда под рубашкой алеет кроваво-красное пятно. Гертруда, вскрикнув, бросилась было к мужчине, но тот остановил её взглядом.

- Рана слишком тяжёлая даже для тебя, Гертруда, - варвар устало улыбнулся. - Мне осталось жить не больше трёх-четырёх часов. Силы уже покидают меня.

- Хочешь сказать, тебя может убить такой пустяковый порез? - пробормотал Свидживальд, напряжённо смотря на старого тана. Эдзард лишь тяжело вздохнул и покачал головой:

- Порез - нет, но яд, которым был смазан клинок - да, - Снежный Волк поморщился, но скорее не от боли, а от негодования. Врагу не хватило сил убить Делаварфа в честном бою, и он, как последняя продажная баба, прибегнул к столь низкому способу.

Гертруда опустилась на колени рядом с Эдзардом и обхватила его руки своими. Кольгрим и Свидживальд сидели молча - им просто нечего было говорить. Оба прекрасно понимали, что это последние мгновения, когда они видят своего брата, с которым вместе давали клятву крови вечно служить Керберам и защищать свой народ. Защищать семью. Эдзард был членом этой семьи. И теперь он приносил в жертву свою жизнь, чтобы они могли пройти дальше и помочь Волкам, своим старым, давно забытым братьям.

- Мы продолжим изображать, что пируем и ждём следующего сражения, - хрипло произнёс Эдзард. - Сотни человек будет достаточно, чтобы создать иллюзию того, что войско всё ещё стоит в лагере. Их дозорные всё равно ничего толком в темноте разглядеть не могут. Мы будем шуметь, пировать и молиться богам.

- Надеюсь, тебя будет ждать вечный пир у Белого Медведя, - прошептала Гертруда, поднимаясь на ноги и выпуская из своих ладоней руки Эдзарда.

- Ты знаешь, я всегда почитал Солнце и Луну больше, чем новых богов, - старый тан приглушённо рассмеялся, морщась от боли в пробитой груди. - Надеюсь, после смерти я окажусь с ними лицом к лицу.

- Зачем?.. - у Кольгрима не хватало сил говорить. В горле пересохло так, что было больно глотать, а сердце невыносимо щемило.

- Хочу узнать, какого чёрта они проиграли тогда Троим. Мне всегда было интересно, что с ними всеми случилось... Со Светом... Верзелем... Бракхаракхом... - Эдзард устало выпустил клубок дыма из своего рта. Немного помолчав, он протянул трубку Гертруде. - А ты говорила, что это курение меня когда-то доконает. Приятно осознавать, что хоть иногда ты бываешь неправа.

В палатке повисла гробовая тишина.

- Да будут остры ваши мечи, когда утром вы вступите в свой последний бой, - тихо произнесла Чёрная Волчица, принимая от Эдзарда Делаварфа его последний подарок.

- А что с твоей стаей? - Кольгрим нахмурился. - Все начнут грызться за право стать вожаком. Снежные волки не вернутся из этой войны, если ты покинешь нас сейчас.

Эдзард покачал головой и улыбнулся.

- Я оставил после себя преемника. Человека, достойного занять моё место. Тебе не нужно беспокоиться - ни мои дети, ни воины моей стаи не станут оспаривать этот выбор. Потому что этот преемник действительно достоин быть вожаком Снежных волков. На пятнадцатые сутки после моей смерти он даст о себе знать. А до этого момента пресекайте любые попытки захватить власть в моей стае. Поклянитесь мне.

Таны один за другим принесли седому варвару клятву, и мужчина вновь улыбнулся. Глаза его становились мутными, но он продолжал крепко держаться, словно и не было чудовищной раны, стремительно забиравшей из его могучего тела жизнь. Кольгрим больше не говорил ни слова. Он уже смирился с мыслью о том, что Эдзард предпочёл пожертвовать собой. На войне без потерь не обойтись. Но всегда тяжело, когда умирает кто-то очень близкий тебе. Эдзард стал Улвиру братом, когда тот принёс клятву на крови и стал четвёртой головой Кербера. Все таны относились друг к другу, как к семье. И теперь один из них покидал их, отправляясь в мир куда более светлый, мирный и спокойный, чем этот.

- Ты стал мне, как отец, - пробормотал Кольгрим прежде чем выйти из палатки, и Эдзард улыбнулся ему напоследок.

- Я рад, что у меня появился такой сын.

Когда на утро лагерь Корсаков проснулся и приготовился к очередному сражению, они обнаружили лишь сотню воинов во главе с Эдзардом Делаварфом. Огромное десятитысячное войско исчезло, словно его и не было, оставив лишь эту маленькую горстку храбрецов, которые были готовы биться до последней капли крови. Ценой собственной жизни, они позволяли своим друзьям и товарищам продолжать путь. Но не было скорби на лице Эдзарда, и не было её на лицах его верных воинов.

Прежде чем Виктор Фаларн отдал приказ отправляться в погоню, сотня варваров бросилась в бой. Об этом сражении будут долго рассказывать и Делаварфы, и Псы, потому что бились эти воины с храбростью настоящих диких зверей. Они не жалели ни клыков, ни когтей, бросаясь на врага снова и снова. Перешагивая через тела убитых товарищей, смыкая строй, храбрецы продолжали битву. Они поклялись унести с собой в могилу не одну сотню Псов, и сдержали своё обещание. И пускай последний из них пал, сражённый вражеским мечом, пускай собачье войско вновь шло на север, победа была за ними. Ярости Виктора Фаларна не было предела, и Кольгриму, вступавшему в родные леса Волчьих угодий, казалось, что он даже отсюда слышит эти разъярённые крики и вопли. Но варвары скорбели. В этот день пал лучший из лучших, сильнейший, единственный, кто оставался таном даже после своей смерти. И Кольгрим, вместе со своими людьми, братьями и сёстрами, молился Четверым и Первым, чтобы эти храбрые воины, отдавшие свои жизни ради общей цели, попали на вечный пир Белого Медведя, в место, где нет тревоги и печали. Лишь то, что желает каждый варвар - еда, вино и бесконечные сражения.

Октябрь

Аррага, пробираясь по глубоким сугробам, ненавидела снег. Она ненавидела тучи, из которых сыпались эти белые хлопья. Ненавидела небо, по которому плыли тучи. Она ненавидела всё, что только окружало её сейчас. Но больше всего Аррага ненавидела Селеку, из-за которой она оказалась в этом самом богами забытом месте. Ради чего? Ради того, чтобы найти логово давно исчезнувшего бога? Волчья ведьма обещала проводить девушку до Аурхуут и вернуть обратно на Медвежье Плато, если им ничего не удастся обнаружить. Что они нашли на вершине горы-башни? Всего лишь скорлупу. Никаких признаков жизни. Так как получалось так, что они обе снова в пути, и отнюдь не возвращаются в поместье Сатарнов, а уходят всё дальше на север?

Селека шумно скакала рядом и кричала во весь голос:

- А сейчас чуешь? Мы в правильном направлении? А долго ещё идти? А когда мы спустимся, там трава будет другого цвета? А небо? Может, солнце там будет вставать на другой стороне? Что, вот прям всё такое же, как дома? Ну, это совсем скучно... - девушка сделала паузу, и Аррага облегчённо вздохнула, подумав, что её мучения наконец прекратились. Но Селека так просто не сдавалась и, передохнув, снова выпалила: - А ты можешь найти по запаху какую-нибудь дичь? Я проголодалась.

- Я тебе не ищейка! - взвыла Аррага. Она и подумать не могла, что эта тихая, скромная юная воительница Света может оказаться настолько шумной и активной девушкой. Беральд жаловался, что Хильда чересчур любознательна? О, он ещё не представлял, на ком собирался жениться. Кто бы мог подумать, что за личиной столь прекрасного создания скрывается настоящий монстр. Либо Гвайр настолько стеснялась общества Сатарна, что не показывала своих эмоций, либо обладала невероятным талантом к артистизму. Никто при дворе Медведей и подумать не мог, что княжна Леопардов настолько шумна. Теперь Аррага понимала, каким образом Селека попала в Академию, как стала паладином и отправилась на другой конец Тверди, чтобы отыскать исчезнувших товарищей по ордену. Связи отца тут были ни при чём. Просто люди, сталкиваясь с упорством и назойливостью этой девушки, были вынуждены отступать и соглашаться на все её прихоти. Если хотели остаться в здравом рассудке.

- Я же только... - пробормотала воительница, но Аррага устремила в её сторону испепеляющий взгляд. Нет, хватит с неё этих расспросов. Голова волчьей ведьмы уже раскалывалась от болтовни Селеки. Лучше бы княжна взяла с собой кого-нибудь другого. Кована или Тэйхир. Хотя, Рогатая оставила бы Гвайр ещё раньше, к тому же привязав к какому-нибудь дереву, чтобы не догнала. В конце концов, терпением Корнибус не отличалась.

Селека насупилась и дальше шла молча. В долгожданной тишине Аррага смогла перевести дух и осторожно принюхалась. Солнце было высоко, и волчья ведьма нервно осматривалась по сторонам. Сейчас она ощущала в себе лишь малую толику всех своих сил. До сумерек было ещё далеко. Всё же, молодой княжне Гвайров действительно следовало взять с собой кого-нибудь другого. Пускай Аррага и знала земли Сат-шибале, как никто другой, но при свете солнца она была бессильна, как самая обыкновенная женщина. В случае нападения Селеке придётся защищать не только саму себя, но и её.

Девушки уже спускались с Великих гор. Переход был не таким тяжёлым, каким представляла его себе княжна Леопардов. Ей повезло, что Аррага знала множество ходов и настоящую паутину туннелей, благодаря чему путницам не пришлось карабкаться на самую вершину скал, с которых легко можно было упасть. Если бы Селека решила пересечь Великие горы самостоятельно, на переход у неё ушла бы не одна неделя. Там, на самой вершине, температура была такая, что плевок замерзал ещё в воздухе, не успев долететь до земли. Но и в пещерах было не столь безопасно, как казалось на первый взгляд - Селека боялась темноты, и от скрывавшихся во мраке хищников вроде бешеных лис и маленьких летучих мышей, бросавшихся даже на людей, спасал только острый нюх и зрение Арраги. Но теперь всё это было позади. Великие горы остались за спиной, и перед путницами раскинулся новый, совершенно нетронутый мир, который не знал, что такое война раздробленных княжеств. Он не ведал, что такое короли, императоры, дворцовые перевороты и заговоры. Здесь правила лишь грубая сила - кто сильнее, тот и прав. Здесь правили Первые боги.

- Когда я покидала эти земли, - прошептала Аррага, смотря куда-то вперёд, - то была ещё совсем маленькой. Я потомственный Ночной Певец, то есть с рождения обладала человеческим обликом и разумом, в отличие от моих собратьев по стае. Но... здесь всё совсем не такое, как в Сангенуме.

- Что ты хочешь этим сказать? - Селека нахмурилась, отрываясь от разглядывания мохнатой еловой лапы. Порой девушка напоминала настоящего ребёнка, у которого вызывала дикий восторг каждая ерунда.

- Именно это я и хочу сказать, - недовольно зарычала Аррага. - Я не увлекаюсь аллегориями и прочим. Здесь всё совершенно другое. Ты привыкла, что княжествами правят люди. Но здесь король - волколак. Ты привыкла, что женщина с мечом - это что-то совершенно невероятное. Но в этих землях ты встретишь не одну воительницу. Сат-шибале - это дикий, совершенно нецивилизованный мир. Здесь правят волколаки и Иные.

- Иные?

- Люди, которые ушли на север вместе со своими богами после Битвы Девяти. Это было задолго до того, как в твоём Сангенуме появились родоначальники известных тебе благородных домов. Ты увидишь здесь множество величественных сооружений, которым куда больше лет, чем императорскому дворцу в Фабаре, Класт-порту на Юге и другим древнейшим постройкам наших земель. Эти люди говорят на языке, который ты никогда не слышала, и пользуются рунами, которые ты никогда не видела. Но тебе повезло, что у тебя есть такой хороший проводник, как я. Ты не выросла в этих местах, ты не знаешь здесь каждый кустик, каждое дерево... Хотя, наверное, за два с лишним века многое могло измениться...

Аррага на мгновение замолчала, и Селека, взглянув на неё, заметила на лице волчьей ведьмы лёгкую печаль. Девушка понимала, что значит долгое время находиться далеко от дома. Но Гвайр провела в Академии всего несколько лет, а Аррага покинула Сат-шибале больше двух веков. Разница была слишком велика, чтобы Селека могла понять всю глубину печали и тоски волчьей ведьмы.

Но вот подул лёгкий ветерок. Он наверняка принёс добрые запахи, поскольку тревога с лица Арраги мгновенно улетучилась, и женщина, расплывшись в широкой улыбке, втянула носом воздух. Такого счастья в глазах волчьей ведьмы Селека ещё никогда не видела. Аррага усмехнулась:

- Чувствую родные места. Здесь я часто бегала маленькой. Мать не разрешала мне приближаться к Великим горам. Она боялась, что люди с другой стороны заберут меня, и я больше никогда не вернусь... - женщина сделала паузу и тяжело вздохнула. - Какая ирония: я сама сбежала из родных земель и отправилась за Великие горы. Оставила всё то, что было мне когда-то очень дорого. Я не могла больше оставаться в Сат-шибале.

- Почему? - Селека выдавила улыбку, пытаясь хоть как-то приободрить Аррагу. - Украла что-нибудь важное? Увела возлюбленного у лучшей подруги?

- Убила вожака.

Голос волчьей ведьмы на мгновение стал низким, больше похожим на утробный рык. Селека, вздрогнув, отступила на несколько шагов в сторону. Ей не хотелось бы попасть под острые когти, если Аррага вдруг взбесится. Но женщина достаточно быстро пришла в себя и зашагала дальше по тропе. Разговоры на этом были закончены. Волчья ведьма не собиралась больше вспоминать своё прошлое, а Гвайр не хотела беспокоить её своими вопросами. Хотя, Селеке очень хотелось узнать, как же случилось так, что Аррага убила вожака своей собственной стаи, понять, что было у неё на душе. С того момента, как Гвайр впервые встретилась с волчьей ведьмой, им так и не удалось ни разу узнать друг друга поближе.

Солнце, словно ленивый толстый зверь, перевалилось на другой бок и стало медленно клониться к горизонту. С каждым шагом волчья ведьма чувствовала себя всё уверенней, но продолжала озираться по сторонам и внимательно прислушиваться. Может, силы к Арраге и возвращались, но она понимала, что стоит потерять бдительность - и враги тут же атакуют. В этих землях нельзя было отвлекаться ни на минуту, если хотелось жить. А умирать в планы волчьей ведьмы пока не входило. Селека, словно следуя примеру своей спутницы, тоже была крайне осторожна: рука девушки всегда лежала на молоте, готовая в любой момент схватиться за рукоятку.

- Нам следует остановиться на ночлег, - предупредила Аррага, осматриваясь. Необходимо было отыскать безопасную пещеру, в которой их никто не тронет. Впрочем, здесь было полно логов, в которых могли скрываться медведи. А волчьей ведьме не хотелось сталкиваться с одним из этих зверей, пускай даже посреди ночи, когда её силы находятся на самом пике. К тому же, местная живность сильно отличалась от тех, что водилась в Сангенуме. Здесь даже медведи были намного больше - огромные, почти чёрные, с дикими красными глазами, светившимися в темноте. Если бы такая зверюга поднялась на задние лапы, она оказалась бы в два раза выше человека.

- Мы зовём их бьёрнгами, "ужасными", - как-то раз сказала Аррага. Селека, уже дремавшая, открыла заспанные глаза и удивлённо посмотрела на волчью ведьму. - На вашем языке их именовали бы как-то вроде... рокхалинов.

- Рокхалины? - Селека удивилась. - Ты считаешь, что они связаны с Белым Медведем?

- Эти твари жили здесь и до его прихода, разумеется. Но когда после Битвы Девяти Рокхал занял Север, бьёрнги избрали его своим вожаком. Это была одна из причин, почему северяне почитают Белого Медведя, хотя не принимают новую религию. Сам Север встретил Рокхала, как своего брата и друга. Единственного из Троих, пришедших с юга, кто сохранил честь и достоинство, отказавшись от богоубийства, - последние слова Аррага буквально выплюнула, злобно оскалившись.

Селека ничего не ответила. Когда волчья ведьма посмотрела на неё, то обнаружила, что девушка уже спит, свернувшись калачиком. Совсем как маленький ребёнок. Тяжело вздохнув, Аррага отвернулась и устремила взгляд на горизонт, где, как ей казалось, среди седых скал темнели мрачные шкуры бьёрнгов и горели их кроваво-красные глаза.

Арраге не нравилось и то, что всё было слишком просто. Они перешли через Великие горы, не столкнувшись ни с лунобарсами, ни с другими опасными хищниками. Они прошли мимо Аурхуут, но и там не нашли ничего. А теперь, спустившись в Сат-шибале, они совершенно спокойно искали место для ночлега. И никто на них не нападал. Даже бьёрнги обходили их стороной. Для подобных мест такое спокойствие было противоестественно. Конечно, за два с лишним века ситуация в Сат-шибале могла измениться. Аррага не удивилась бы, узнав, что здесь среди волколаков зародилась даже какая-то цивилизация, как у Делаварфов - у них целый клан, один из трёх, целиком состоял из детей Ночи. Но чужаков в Сат-шибале не любили с древних времён, и появление двух путников из-за Великих гор не могло остаться незамеченным. Так почему же девушек до сих пор никто не преследовал?

- Аррага, почему ты не спишь? - Селека сомнений волчьей ведьмы не разделяла и беззаботно дремала, завернувшись в тёплую медвежью шкуру. Когда-то эта шкура принадлежала Беральду, но он посчитал, что Гвайр она нужнее. - Ты устала, а нам завтра ещё очень долго идти.

- Да замолчи ты, - прошипела Аррага, внимательно осматриваясь по сторонам. - Слишком тихо, слышишь? Почему на нас никто не нападает?

Селека лишь пожала плечами в ответ - разве не было хорошо, что они до сих пор целы и невредимы? Столкнуться с врагом в неизвестной стране не слишком-то хотелось.

- Ловушки. Здесь должны быть ловушки, - не унималась Аррага. Она слишком хорошо чувствовала запах опасности, но не могла увидеть врага. Либо он слишком хорошо прятался, либо оставил для путников несколько не самых приятных сюрпризов. Петля, спрятанная в снегу? Капкан? Или, быть может, мешочек с дурманящим газом? У Иных людей алхимия почиталась, как один из способов служения богам. Алхимики Сангенума даже представить себе не могли, какого мастерства в этом ремесле достигли их здешние товарищи.

- Да брось, Аррага, - совершенно безразлично фыркнула Селека. - Если бы нас хотели убить, то сделали бы это уже давно.

Волчья ведьма хотела бы с ней согласиться, но она слишком хорошо знала манеры волколаков, в отличие от своей спутницы, что встречалась с ними всего несколько раз. Эти чудовища никогда не нападают сразу же, как только выпадает отличный шанс. Они следят за добычей, играются с ней и ждут, когда та потеряет бдительность. Вполне может быть, что девушки до сих пор были живы только благодаря Арраге, пристально всматривавшейся во тьму под каждым кустом, деревом или каменистым уступом. Но даже её способностей было мало, чтобы отыскать затаившихся охотников Сат-шибале.

В какой-то момент позади путниц послышался хруст. Селека не обратила на него внимания, а Аррага, резко обернувшись, заметила промелькнувшую у старых сосен тень. Женщина мгновенно оскалилась и пригнулась, готовая вступить в бой. Враг обошёл их со спины, и они этого даже не заметили! Вот почему волчья ведьма так беспокоилась и принюхивалась едва ли не ежесекундно.

- Ловушка! - закричала Аррага, вскакивая на ноги и отступая назад, к Селеке. Девушка тоже заметила промелькнувшую где-то в стороне тень. Их окружали. Молодая княжна даже подумать не могла, что это произойдёт столь быстро. О, теперь волчья ведьма видела страх на её лице. А не могла Гвайр раньше испугаться и стать тихой и осторожной? Ей обязательно надо было идти по открытой местности, едва ли не крича во весь голос и привлекая всевозможных хищников. Оставалось только надеяться, что это Иные, а не волколаки. Сталкиваться со своими бывшими собратьями по стае Арраге не хотелось.

- Это волколаки! - вдруг закричала Селека, и все надежды волчьей ведьмы рухнули. Они оказались окружены именно этими тварями.

- Чёртовы боги, ну почему именно сейчас?! - Аррага оскалилась и стала внимательно всматриваться во тьму, где скрывались их враги. Женщина отчётливо различила три пары светящихся глаз только с одной стороны. Ещё четыре справа. Конечно, в стае у самой Арраги было куда больше волколаков, и они могли бы в два счёта разделаться с этими семью храбрецами. Но Беральд попросил её братьев и сестёр остаться на Медвежьем плато. Что за глупый приказ! Оставлять волчью ведьму одну, без защиты! Даже со своей силой Ночного Певца она не сможет сражаться одна против семерых.

Но неожиданно Аррагу осенило. Она была волколаком, так что эти охотники не стали бы её убивать. Селека - воин Света, одного из богов, которым поклоняются Иные люди Сат-шибале. У них у обеих был шанс на спасение. Нужно было только правильно его использовать.

Когда охотники бросились на них, Селека принялась отчаянно отбиваться. Её самоотверженности можно было позавидовать - девушка не собиралась сдаваться, наносила удар за ударом и даже ранила одного из нападавших. Волколаки Сат-шибале ничем не отличались от тех, что водились в Сангенуме, но при свете луны они были так же опасны. Достаточно одного укуса - и Селека будет обречена. Но просто так сдаваться молодая воительница не собиралась. Она сопротивлялась достаточно долго, прежде чем волчьим охотникам удалось её схватить, пускай и ценой жизни одно из своих товарищей. Аррага же не стала сопротивляться. Когда охотник подошёл к ней, женщина лишь подняла руки и позволила ему перетянуть их верёвкой.

- Ты что творишь?! - крикнула Селека, продолжая вырываться, пока охотники связывали ей руки за спиной. - Сейчас же ночь! На небе луна! Какого чёрта ты позволяешь им это делать?!

Аррага бросила беглый взгляд на волколаков - они не понимали всеобщего языка Сангенума. И это тоже было путницам на руку. Продолжая совершенно спокойно стоять и смотреть на всё происходящее, волчья ведьма произнесла:

- Постарайся больше не убивать никого из них, Селека. Чем меньше мы их злим, тем больше шансов, что мы дойдём до Рыжего Пса живыми и невредимыми. Ты меня поняла?

Селека удивлённо на неё посмотрела. Кажется, что-то в словах Арраги осталось ей непонятным. Но волчья ведьма не уделила этому никакого внимания. Чем меньше Гвайр знает, тем меньше будет болтать. Пусть щебечет на своём всеобщем, а с волколаками говорить будет она, Ночной Певец. Они не посмеют её тронуть. Бояться надо было только Рыжего Пса.

Девушки могли сотню раз умереть, пробираясь по этим землям в одиночку. Опасности подстерегали их здесь на каждом шагу, поскольку ни Гвайр, ни Аррага не знали, чего нужно остерегаться, а где можно идти, не боясь, что под толстым слоем снега окажется расщелина или охотничий капкан. Напавшие на них волколаки провели в этих местах не один десяток лет и знали каждый кустик, каждое дерево. Они могли провести путниц прямиком к Рыжему Псу. Если девушки хотели выжить, этот человек, а точнее волколак, был их последней надеждой. Или погибелью. Рыжий Пёс правил Сат-шибале и наверняка должен был знать, где прячутся грифоны. Или ему могло быть известно хотя бы их примерное местоположение. Так или иначе, путницам всё равно пришлось бы встретиться с Рыжим Псом. Если слухи были правдивы, то в землях Сат-шибале чужакам можно было находиться только с его личного согласия.

Селека всё же решила довериться волчьей ведьме и перестала сопротивляться, позволив волколакам завязать узлы на её руках. После этого охотники потянули девушек за собой, бегло переговариваясь на своём наречии. Аррага нахмурилась и попыталась прислушаться. Некоторые слова за два с лишним века сильно изменились, и женщине приходилось только догадываться, что они могли значить, но общий смысл был вполне понятен. Кажется, их действительно вели к Рыжему Псу. Какое удачное совпадение! Оставалось только надеяться, что хозяин Сат-шибале не станет убивать двух чужаков, пришедших к нему с мирными намерениями. Впрочем, едва ли все те люди, что переходили через Великие горы, были настроены враждебно. И где они были теперь? Их кости давно были погребены под слоем земли и снега здесь, может быть даже под ногами Арраги и Селеки.

Девушек вели достаточно долго. Волчья ведьма хотела бы посмотреть на дорогу, по которой они шли, но ей и княжне завязали глаза. Впрочем, никто не лишал Аррагу нюха, потому она прекрасно чуяла все запахи и мысленно представляла себе окружающую местность. Остановились они лишь через несколько часов. Волчья ведьма чувствовала, что наступила глубокая ночь, потому что силы стремительно наполняли её. Аррага уже могла бы справиться со своими стражниками, но предпочитала послушно идти следом и изображать из себя слабую женщину. Хотя, охотники наверняка почувствовали исходивший от неё волчий запах и уже догадывались, кем она была на самом деле. Потому и не убивали. У простых волколаков не хватало мозгов на то, чтобы справиться с Ночным Певцом.

- Стой, - приказал один из охотников на языке, что понимала только Аррага. Впрочем, Селека тоже догадалась, что он имел в виду, когда её толкнули в грудь, заставляя остановиться.

- Ох, не стоит так грубо обращаться с женщинами, - улыбнулась Аррага, обращаясь к охотникам на том языке Сат-шибале, каким его помнила она. - Можно всего лишь попросить.

Волколаки удивлённо посмотрели на неё, переглянулись и зашептались. Волчья ведьма услышала лишь обрывки их разговора, но его содержанием осталась довольна.

- Этот язык...

- "Его" язык.

- Мы должны...

- Да, отведи их.

К огромному облегчению Арраги, не было ни слова о том, чтобы убить двух чужаков, что забрели на территорию волколаков и Иных. Это значило, что у девушек ещё был шанс на спасение. Охотники снова куда-то повели их, но на этот раз глаза завязывать не стали, так что обе могли совершенно спокойно осмотреться.

Селека долго не могла понять, где они. Вокруг должна была быть деревня или лагерь, может быть даже город, но их окружали лишь одинокие деревья. Но девушка смотрела не туда. Аррага, запрокинув голову, усмехнулась. Да, всё это было прямо над ними. Огромная деревня из трёх-четырёх десятков домов, выстроенных под самыми кронами деревьев. Кажется, путницы попали именно туда, куда хотели - прямиком к Рыжему Псу. Здесь было не меньше трёх сотен волколаков, самая огромная стая из тех, что когда-либо доводилось видеть Арраге. У неё самой в подчинении было не больше сорока воинов. А тех, кто скрывался здесь, было вполне достаточно для захвата всего Медвежьего плато за одни только сутки.

Девушек провели по подвесным мостам, соединявшим деревья и выстроенные на них дома, после чего остановили напротив огромного оплота, из которого доносились шумные голоса и даже музыка. Аррага не была удивлена - в окружении вожака всегда были другие Ночные Певцы, более низкие по рангу и не способные управлять своими сородичами. Но они были столь же сильны и разумны. Если вожак был тяжело ранен или покидал стаю на неопределённое время, один из приближённых занимал его место и управлял волколаками.

- Они умеют играть? - Селека изумлённо выдохнула. - На музыкальных инструментах?!

- И чего ты так удивляешься? - Арраге не понравился её тон. - Я, может, на флейте играть умею, - (На флейте играть волчья ведьма всё-таки не умела, но не могла не оставить реплику Гвайр без колкого ответа).

Распахнув двери, охотники толкнули своих пленниц внутрь. Аррага, не устояв на ногах, упала и недовольно заворчала - всё же, этим неотёсанным идиотам следовало быть более вежливым к женщинам. Но чего она ожидала от безмозглых тварей, способных только чужие приказы выполнять?

Когда же волчья ведьма подняла взгляд на человека, что сидел на троне, обложенным всевозможными звериными шкурами, сердце её резко сжалось и, казалось, пропустило удар. Аррага потеряла дар речи и просто смотрела на него широко распахнутыми глазами. Селека попыталась позвать её, но женщина не обратила на неё никакого внимания. Все мысли её были заняты лишь одним. Она не могла поверить в то, что видела сейчас собственными глазами. Это было похоже на сон. Очень дурной сон, который просто не мог быть правдой. Но этот человек, что спустился с трона и встал напротив Арраги, был настоящим.

Он был высоким и худым, но в каждом его движении была видна сила ловкого и опасного хищника. У него были средней длины рыжие волосы, в которые были над левым ухом прикреплены два чёрных пера. Больше всего выделялись глаза. Они были разного цвета: левый жёлтый, а правый зелёный. Зрачки узкие, как у кошки. Правую бровь пересекал тонкий, но вполне заметный шрам. Аррага даже помнила, кто именно нанёс этот самый шрам. На шее висело ожерелье с тремя клыками - точно такое же, как у волчьей ведьмы. Но что поражало ещё сильнее, так это мимика. Мужчина расплылся в широкой улыбке, точь-в-точь как Аррага, и склонил голову на бок. Из груди Селеки вырвался изумлённый вдох. Волчья ведьма же продолжала сидеть на полу и смотреть на человека широко распахнутыми глазами. Он наклонился к ней и протянул руку.

- Добро пожаловать домой, сестрица, - мужчина усмехнулся и рывком поставил Аррагу на ноги. Он говорил на старом языке Сат-шибале, каким тот был два века назад, но стоявшие рядом волколаки и Ночные Певцы всё равно поняли и удивлённо переглянулись. Аррага не могла произнести ни слова и лишь через несколько секунд, придя в себя, пролепетала:

- Рекхар...

***

Аякс всё никак не мог привыкнуть к иссушающему воздуху пустынь, которыми были покрыты практически все земли Вэлна. Он родился и вырос в Болотистом крае, где постоянно шли дожди, и почву под ногами размывало так, что нельзя было пройти ни пешком, ни верхом. А здесь был сплошной песок, раскалённый полуденным солнцем. И хотя близилась зима, в Вэлне было всё так же жарко. Аякс отправился в путь на рассвете, но солнечные лучи уже напекали ему спину, заставляя быстрее гнать лошадь в надежде поскорее оказаться в блаженной тени.

Велиус добрался до лагеря лишь к полудню. Увидев десятки, сотни палаток прямо посреди пустыни, юноша не поверил собственным глазам. Нет, войско не могло достигнуть этих земель так скоро. Кто бы мог подумать, что армии Суруссу и Бошефаля выступит против Афша ещё до наступления зимы. Юхему Броксаху всё же следовало бы признать власть молодого Питона и встать под его знамёна, а не пытаться сохранить свою власть. Этой стране был необходим король, неужели никто этого не понимал? Девять князей, что правили Вэлном после падения Империи Ворона и изгнания Питонов, никогда не могли прийти к согласию. Каждое собрание заканчивалось очередным скандалом, кто-то с кем-то ссорился, кто-то кому-то угрожал расправой. Юг был создан для того, чтобы им управлял король. И теперь законный наследник трона вернулся на свои земли. И Юхем Броксах будет служить ему. Если он не сделает это добровольно, Пеплохват заставит его силой. Питоны всегда поступали так. Тех, кто не склонял перед ними колени по собственному желанию, в итоге всё равно были вынуждены подчиниться. Да, бывали, конечно, среди королей-драконов личности, что старались решать конфликты мирным путём. Но по большей части все Питоны были агрессивны, несдержанны, самоуверенны и невероятно сильны. И Ньёр был таким же.

Аякса радовала мысль о том, что он лично участвовал в становлении этого мальчишки-змеи. Правда, всё в итоге пошло совсем не так, как рассчитывал Велиус. Он не подозревал, что Марьям в последний момент откажется от убийства Моррота. Но теперь юноша понимал, что так было даже лучше - князь Суруссу присматривал за Ньёром, не позволял ему допускать действительно глупые ошибки и учил всему, что знал сам. Должно быть, старик Анаконда впервые в жизни почувствовал себя отцом, раз с таким рвением старался поддержать молодого Питона. По-другому Аякс никак не мог объяснить этого внезапного преображения Моррота. Никогда прежде этот человек так себя не вёл. Но теперь он был одним из самых приближённых лиц молодого короля, занимался вербовкой армии и руководил практически всем процессом. А пару месяцев назад к ним присоединился Хасим Бошефаль, богатейший купец не только во всём Вэлне, но и в Сангенуме. С его деньгами Змей мог ни о чём не беспокоиться. Можно было даже сказать, что долгожданный трон уже был у него в руках. Нужно было лишь немного подождать, пока другие князья осознают, что у них нет выбора, и присягнут на верность своему новому правителю.

"Это... люди из Скопарта?" - изумлённо выдохнул Аякс, заметив, как над несколькими палатками развеваются золотистые флаги с огромной чёрной ящерицей, больше напоминавшей бескрылого дракона. Варан. Это был герб князя Гезара, старшего брата Марьям. И с собой он привёл достаточно крупные отряды. Просто невероятно! Впрочем, удивляться тут было нечему: Марьям, вероятно, удалось убедить своего брата выступить на стороне молодого короля. Но факт оставался фактом: всё больше и больше князей вставали под знамёна Питонов в войне за трон драконьих костей.

Как бы то ни было, сейчас Аякс ехал не для того, чтобы проведать своего старого знакомого. На сердце Каймана было тревожно. Он божился и клялся, обещал своим господам, что защитит их от любой напасти. И вот теперь его Соколы захвачены в плен пиратами, предводительница которых возомнила себя княгиней Драмира. Это было безумие. Аякс слышал, что Анастасия немного сумасшедшая, но даже представить себе не мог, что всё обернётся так. Обезьяна победила Крысу. Как бы ни старался Велиус защитить Соколов, эта женщина обвела его вокруг пальца. А мальчишка Сельвигов, Джакал, был серьёзно ранен. Судя по донесениям от одной из Крыс, скрывавшейся среди людей Анастасии, молодой князь уже несколько месяцев лежал в коме. Аякс хотел бы выразить свои соболезнования Марсель - он помнил, как любила этого дурака соколиная княжна. Но Кайман даже не мог с ней увидеться. Стоит ему заявиться в Драмир - и Анастасия убьёт его. Эта женщина была хитрее многих Крыс, подчинявшихся Велиусу. И с ней нужно было бороться по-другому.

- Я желаю видеть Питона, - сказал Аякс одному из стражников и вздрогнул, когда мужчина в чёрно-золотых доспехах направил на него острие меча.

- "Я желаю видеть Его Величество", - процедил сквозь зубы страж.

- Я желаю видеть Его Величество, - поправил себя Велиус, даже не задумываясь. Начни он сейчас спорить со стражниками, и, возможно, ему так и не удастся увидеть и поговорить со Змеем.

- Прошу, следуйте за мной, - кивнул один из стражников, с которыми говорил Аякс. Юноша скинул со своей головы капюшон и внимательно осмотрелся. С горы этот лагерь казался огромным муравейником, а здесь, вблизи, поражал до глубины души. Столько людей в одном месте Велиус не видел ещё никогда. Он и в настоящем сражении ни разу не бывал - его задания обычно ограничивались просьбой убрать одного-двух человек.

Стражник провёл Аякса по лагерю и остановился только у большого шатра, из которого доносились голоса. Над палаткой развевался огромный флаг, но Велиус увидел не чёрного питона на красном фоне, а золотого дракона на чёрном. Быстро же люди объявили молодого короля своим новым королём-драконом! Впрочем, Аякс и сам начинал верить во всё это. Он никогда не видел, чтобы люди превращались в огромных крылатых тварей, но рассказы были настолько убедительны, что у Крысы не оставалось поводов сомневаться.

У самого входа в палатку Велиус впервые почувствовал странное желание развернуться и уйти, пока не поздно. Но юноша должен был сделать это. Он привык унижаться, добиваться своего любыми способами, даже такими грязными, что и вспоминать тошно. И Кайман всегда был таким. Глава Подполья с самого детства привык к тому, что раз у тебя нет ни силы, ни денег, ни власти, добиваться своего можно только хитростью. И он стал наёмным убийцей, шпионом, соглядатаем - кем угодно, за что заплатит клиент. Аяксу приходилось иметь дело и с ублюдками, которым мало было женщин, которым хотелось чего-нибудь нового, необычного. И этим отвратительным вещам Кайман тоже учился - учился у лучших куртизанок всего Юга. Юноше было плевать, каким образом добывать необходимую информацию, добиваться требуемых действий. Ему важен был лишь результат. И Велиус был готов сейчас ползать в ногах у этого чёртового самоуверенного мальчишки, назвавшегося королём Вэлна. Но если тот согласится помочь Соколам, Аякс не будет чувствовать себя ничтожеством. Он снова сделает всё возможное, чтобы добиться своего.

Обдумывая всё это, юноша вошёл в шатёр. Внутри его ожидали четверо - Моррот Суруссу, князь Нормада, Хасим Бошефаль, князь Вердела, Лизардис Гройен, его первый ученик и верный последователь, и Ньёр Пеплохват, человек, назвавшийся законным королём Вэлна. Этот темноволосый юноша, облачённый в дорогие доспехи из чёрного металла, украшенного драгоценными камнями и узорами, изображавшими драконов, смотрел на Аякса со своего трона. Неужели Хасим не пожалел денег, чтобы нанять специальных людей, что должны были таскать этот кусок камня от одной стоянки к другой? Безумие, настоящее безумие. Кажется, немногие, кто окружали Пеплохвата, действительно понимали, что происходит. Морроту следовало бы оградить Ньёра от Хасима, если, конечно, Анаконда не хотел, чтобы Змей превратился в жадного, льстивого и полного лжи человека. Именно эти качества всегда видел в Бошефале Кайман.

- Аякс Велиус, - поприветствовал его Ньёр, не поднимаясь со своего трона. - Я рад видеть перед собой человека, сыгравшего столь огромную роль в моём освобождении. Лишь благодаря вам я больше не сражаюсь на гладиаторских аренах.

Аякс не почувствовал в его словах лжи. Моррот действительно ограждал Ньёра от влияния Хасима, и это не могло не радовать. Велиусу куда больше симпатизировал этот вечно мрачный, чем-то недовольный, но мудрый Суруссу, чем лживый и высокомерный Бошефаль. Благодарно кивнув Ньёру, юноша выпрямился.

- Я тоже рад видеть вас лично, господин Пеплохват. Мне следовало бы познакомиться с вами ранее, но вы должны понимать, что я, как глава Подполья, не могу находиться во всех местах одновременно. У меня были неотложные дела, и лишь сейчас я урвал возможность явиться к вам с визитом.

- Если бы вы действительно хотели видеть господина Дракона, вы бы уже давно приехали к нам, Велиус, - важно заметил Хасим, но, поймав на себе недовольный взгляд Ньёра, замолчал. Может, этих двоих и связывали только деньги, но Бошефаль не хотел лишиться единственной возможности стать приближённым самого короля.

Убедившись, что больше никто не собирается прерывать их разговор, Ньёр обернулся к Аяксу и кивнул ему головой. Спустившись с трона на землю, он протянул Велиусу руку, а потом, недолго думая, и вовсе крепко обнял его. Кайман не ожидал таких тёплых чувств по отношению к себе и несколько смутился.

- Вы не представляете, как много для меня значит эта свобода, - пробормотал Ньёр, отстраняясь. - Я наконец-то вернулся на землю своих предков. И, как Питон, я должен вернуть трон, который по праву принадлежит мне.

- Вы обязательно вернёте его, Ваше Величество. У вас столько... помощников, - Аякс пристально окинул взглядом собравшихся в палатке. Казалось, Суруссу и Бошефаль просто пожирали его взглядами. Не каждому понравится, когда неизвестная Крыса столь близко подбирается к королю. Ньёр, впрочем, чувствовал себя совершенно раскованно и явно не боялся того факта, что Велиус - прирождённый убийца, и ему достаточно лишь пару мгновений, чтобы выхватить кинжалы и убить наследника Трона драконьих костей.

- Прошу, Велиус, - произнёс Пеплохват, - вы поможете мне дойти до конца? Ваши люди сильны и опасны, они могут заметно упростить мне задачу, убрав нескольких... весьма недружелюбно настроенных ко мне влиятельных лиц.

Кайман приглушённо усмехнулся. Нет, конечно, такая возможность была, но за работу Подполья нужно было платить, причём немалые деньги. Едва ли Моррот или Хасим стали бы выделять молодому королю-без-трона такие суммы. К тому же, где гарантии, что убийцы справятся со своей задачей, а не будут схвачены первыми же стражами ещё на подходе к городу?

- Это стоит денег, господин Пеплохват, - улыбнулся Велиус. - Оплатите работу каждого посланного убийцы, и они постараются сделать всё, что в их силах. Если вам нужны воины - вы тоже можете их купить. Не беспокойтесь, я беру меньше, чем Хасим, - он бросил в сторону Бошефаля насмешливый взгляд и улыбнулся, заметив, как напрягся Кобра. - Я не привык драть с людей три шкуры.

Но Ньёр покачал в ответ головой. Его не устраивало платить за работу Крыс? Чтож, тогда у Велиуса не было ничего, что он мог бы предложить молодому Змею.

- Тогда, боюсь, мне нечем порадовать вас, господин, - Аякс бросил взгляд в сторону стоявшего рядом кресла, но садиться не стал. Это было бы неприлично, учитывая, что Ньёр продолжал стоять напротив него и пристально смотреть глаза в глаза. Юноша чего-то ожидал, и Кайман не сразу вспомнил, что это он хотел видеть Пеплохвата, а не наоборот. Конечно, уездному князю Соколов следовало как можно скорее рассказать молодому королю о своей просьбе, чтобы не задерживать его - сражение с гарнизоном Афша могло начаться в любой момент, и Ньёр должен был быть готов к вступлению в битву. Именно поэтому он сейчас был в полном боевом облачении, как и стоявший рядом Моррот. Анаконда тоже всегда участвовал в сражении рядом со своими людьми. И только Хасим предпочитал смотреть на происходящее с расстояния, спрятавшись под балдахином и поедая одну гроздь винограда за другой.

- У меня есть к вам одна просьба, господин Пеплохват, - прошептал Аякс, склонив голову. Краем глаза он заметил промелькнувший мимо силуэт в светло-голубых одеяниях и сильно удивился, узнав в беловолосой девчушке Ламию, одну из его первых учеников. Она была сестрой Лизардиса, большой любительницей огня и змей. Почему-то Велиус не ожидал увидеть её здесь, хотя прекрасно понимал, что рано или поздно гильдия пиромантов тоже должна была вступить в войну. Вопрос был только в том, чью сторону они могли принять. И, кажется, Ламия, прозванная королевой огня, сделала свой выбор.

- Я внимательно слушаю тебя, Аякс Велиус, - кивнул Ньёр. - Если это что-то материальное, я с радостью постараюсь исполнить твою просьбу - ведь должен же я как-то отблагодарить тебя за всё, что ты сделал для меня.

- О, не стоит, господин Пеплохват, - Аякс рассмеялся. - Как бы это низко и отвратительно не звучало, но я помогал вам только потому, что княгиня Суруссу заплатила мне за это. Если бы господин Моррот или любой другой князь предложил мне денег в обмен на вашу жизнь, исход нашей встречи был бы совсем другим.

Ему не следовало этого говорить. Ньёр, кажется, остался недоволен таким ответом и помрачнел. Но прогонять Каймана он не стал, только нетерпеливо посмотрел на него. Откуда-то снаружи донёсся вой рожка - войска начинали собираться, и молодому королю нужно было скорее присоединиться к своим людям. Аякс не смел его задерживать, особенно после всего того, что только что сказал.

- Боюсь, это не деньги и даже не вещь, - вздохнул рыжеволосый юноша. - Я слышал от своих людей, что вы отправляетесь на войну. Вы собираетесь захватить Афш, не так ли? А потом наверняка будете ждать, чтобы остальные князья могли всё обдумать и принять решение - присоединяться к вам или восставать, как Юхем... Я знаю, что не смею просить у вас такого, но я не могу не попытаться. Мои господа, Талмэи, сейчас находятся в смертельной опасности. Они захвачены в плен, их держат в Драмире заложниками. Я обратился за помощью к западным князьям, но им нет дела до двух Соколов, когда Псы напирают с востока. И мне больше не к кому обратиться, кроме вас, мой господин. Я слышал, что вы близко общались с Талмэями, пока обучались в Академии. И пускай это было пару месяцев, но вы успели за это время стать друзьями. Прошу вас, господин Пеплохват, помогите мне освободить моих господ из плена. И... если понадобится, у Подполья большие золотые запасы. Я смогу заплатить любую сумму, которую вы потребуете взамен.

Аякс заметил, как переменился Ньёр в лице. Уголки его губ поползли вверх, и Кайман не мог понять, было ли это хорошо, или, наоборот, означало, что Змей не станет внимать его просьбе. Уездному князю Соколов оставалось только надеяться на чудо и молиться Четверым, чтобы они сжалились над ним. Но Аякс, должно быть, заслужил у богов плохую репутацию, убив не одну сотню людей за горсть золотых монет. Теперь настала расплата. Но почему же Четверо решили использовать для его наказания невинных Соколов? Порой боги казались рыжеволосому убийце несправедливыми и слишком жестокими.

Пеплохват сделал шаг к Велиусу и, остановившись практически вплотную, прошептал:

- Присягни мне на верность, Кайман.

Аякс не поверил собственным ушам и, отшатнувшись, изумлённо посмотрел на Ньёра. Ему показалось, что он ослышался, просто придумал себе всё это, но Пеплохват снова повторил:

- Присягни мне на верность. Ты и твои люди. И тогда я освобожу твоих Соколов.

Рыжеволосый юноша даже не знал, что ответить. Он был поражён до глубины души. Нет, если задуматься, то плата эта за помощь в спасении Талмэев была не такой уж и большой. Рано или поздно Крысам пришлось бы принять участие в конфликте. Уж лучше это произойдёт сейчас, чем после того, как Аяксу придут вести о гибели его господ. Стиснув зубы, Велиус склонил голову и сдавленно произнёс:

- Я... Я готов служить вам, мой господин, до тех пор, пока вы не посчитаете, что долг мой исполнен, и я могу быть свободен. Прошу вас, помогите мне освободить моих господ, и вы не найдёте вернее слуг, чем я и мои люди, - Кайман с большим трудом выдавливал из себя звук. В горле пересохло, перед глазами всё плыло, и юноша не мог поверить в то, что всё это сейчас происходит. Это было не самое унизительное, что случалось с Велиусом, но ещё никогда он не клялся никому в верности, будучи вынужденным пойти на этот шаг ради своих господ. Соколы были очень дороги Аяксу, и он был готов на всё ради них. Цена, которую назвал Ньёр, была ничтожна по сравнению с тем, что представлял себе Кайман. Он остался свободным человеком, не рабом, не жалкой ручной собачонкой. Этот мальчишка позволил ему остаться гордым и вольным воином, лишь с одним условием - сражаться на его стороне. Кажется, боги были готовы втоптать всех остальных в грязь, лишь бы сделать этого молодого Змея королём.

- Отлично, - улыбнулся Ньёр и положил свою руку ему на плечо. - Я очень рад, что у меня будут такие союзники, как ты. Мы поговорим о твоих князьях позже, а сейчас я нужен своим людям. Лизардис останется с вами, чтобы всё рассказать. Не так ли?

Гройен отрывисто кивнул головой, и Ньёр в сопровождении князей покинул шатёр. Аякс, оставшись один на один с Лизардисом, запрокинул голову и взвыл. О боги, почему же вы были снова так жестоки? Подполье никогда прежде никому не служило. Это было единственное место, где люди могли почувствовать себя абсолютно свободными. И Велиус отнял у них это, заставив служить какому-то мальчишке. Кайман боялся себе представить, сколько людей покинут ряды Крыс. Но когда Аякс сказал об этом вслух, Лизардис покачал головой:

- Они очень верны тебе. Лишь десятка полных глупцов, живших одними только деньгами, сбегут, как с тонущего корабля. Но будь уверен, и они вернутся, когда поймут, что от действительности не скрыться - этот мальчишка станет королём, чего бы это ему ни стоило.

Велиус приглушённо усмехнулся и, опустившись в кресло, закрыл лицо руками. На душе было паршиво, и Кайман не знал, что теперь делать. Хотелось отыскать бутылку вина и утопить своё горе в алкоголе. Но тут Лизардис расплылся в странной улыбке, и это не могло не насторожить рыжеволосого убийцу. Удивлённо посмотрев на своего ученика, Аякс нахмурился.

- Ты смеёшься, Гройен. В чём причина?

- Я совсем не ожидал этого от него, - усмехнулся Лизардис. - Он быстро учится. Обвести вокруг пальца самого лидера Подполья, Аякса Велиуса - даже я на такое не способен.

Аякс непонимающе смотрел на Гройена. О чём говорил этот парень? Кто мог обвести Каймана вокруг пальца? Велиус снова нахмурился. Если Лизардис говорил о Ньёре Пеплохвате, то Аякс не понимал, где он просчитался. Когда его успели обмануть?

- Ты серьёзно подумал, что он оставит Соколов? - фыркнул капитан, убирая свои длинные волосы в высокий хвост. - Может, этого мальчишку и окружают одни голодные, хищные змеи, жаждущие выгоды исключительно ради себя, но Ньёр никогда не предаст друзей и не бросит их в беде. Да будет тебе известно, учитель, что он и так шёл на Драмир.

- На... Драмир? - изумлённо выдохнул Аякс, убирая руки от лица. - Ты... ты хочешь сказать, что я... только что...

Лизардис усмехнулся и кивнул головой. Из горла Аякса вырвался изумлённый вздох. Его обвели вокруг пальца! Заставили присягнуть на верность! Да этот мальчишка... этот жалкий змеёныш, решивший воспользоваться ситуацией! О, теперь Велиус понимал, почему взгляд Ньёра так переменился, когда он услышал о просьбе Аякса. Впервые в жизни Крысы подвели лидера Подполья. Они должны были предупредить его.

- Это ты заставил их молчать? - пробормотал Аякс, поднимая на Лизардиса мрачный взгляд.

- Он попросил, чтобы никто не знал о том, что мы идём на Драмир. Это всё должно было выглядеть так, будто мы хотим захватить Афш. Клянусь, учитель, мы и не предполагали, что ты придёшь просить нас помочь Соколам. Но Ньёр оказался хитрее и тебя, и меня, и всех этих князей. Он заставил тебя служить ему... просто так! На доброй воле! О боги, я до сих пор не могу в это поверить!

Он снова рассмеялся, и Аякс бросил в его сторону недовольный взгляд. Ему здесь было смешно меньше всех. Только что Велиуса, великого убийцу, обманщика, шпиона и наёмника обвёл вокруг пальца какой-то девятнадцатилетний зелёный мальчишка, решивший вернуть себе трон, принадлежавший его предкам, и стать королём. Но... Кайман не злился на него. Он чувствовал странное умиротворение. Ньёр Пеплохват шёл на Драмир. Соколы будут спасены, когда огромный могучий дракон распахнёт свои крылья и ворвётся в замок. Анастасия сгорит в драконьем пламени, и он, Аякс, будет с наслаждением смотреть на её агонию со стороны.

Рано или поздно Подполью пришлось бы выбирать, на чьей стороне выступать. Быть может, Велиус поступил правильно, сделав это уже сейчас. Теперь Крысы сражались за молодого короля. И они все станут свободны, когда Ньёр сядет на змеиный трон. Но сейчас им всем оставалось только мечтать о том времени, когда в Вэлн вернётся мир и покой. Когда не нужно будет подчиняться Корсакам и тратить последние силы на войну с Фабаром, со своими друзьями и близкими, оказавшимися по другую сторону.

- Знаешь, а я даже рад, - улыбнулся Аякс, прикрывая глаза. - Теперь больше не нужно мучить себя мыслями о том, на чьей стороне выступить...

Лизардис ответил ему приглушённым вздохом. Опустившись в кресло рядом, он откупорил бутылку с вином и сделал глоток.

- Этот мальчишка не так плох, как ты можешь о нём думать, Аякс. У него большое сердце. Будь он фабарским королём, не было бы правителя великодушнее и справедливее его. Ньёр стремится к миру. Но его предки родились не в том месте. Это жестокая, враждебная страна, полная лжи и обмана. Помнишь, как ты говорил мне, Ламии и Афиле? Чтобы выжить в этих землях, нужно отращивать иголки и не верить никому, кроме самого себя. Ньёр прекрасно усвоил это правило. Ученик превзошёл учителя.

Аякс усмехнулся и отпил из протянутой бутылки. Действительно. Ученик превзошёл учителя. Кажется, Велиус успел забыть о том, что настоящая Крыса учится всю свою жизнь. Он оступился, продал собственную свободу, но зато в будущем теперь не допустит такой глупой детской ошибки.

- А что здесь забыла Ламия? - очнулся от своих мыслей Кайман. - Я думал, она следила за Хасимом, выступая в его цирке.

Лизардис прислонил палец к губам, и Аякс хлопнул себя ладонью по лбу. Горе, горе ему! Хорошо, что юноша не додумался сказать об этом в присутствии самого Хасима. Из-за пленения Соколов Велиус был слишком растерянным. Быть может, именно из-за этого он не почувствовал неладное в словах Пеплохвата и так глупо продался ему.

- Предполагалось, что она и её пироманты просто будут участвовать в войне на стороне Дракона, - Лизардис пожал плечами. - Но потом как-то получилось так, что она... в общем, я пару раз замечал её вместе с Ньёром. Не знаю уж, серьёзно это или нет, но ты бы видел их в этот момент. Оба красные, как маленькие дети, не могут произнести ни звука и просто сидят друг напротив друга, улыбаясь. А если и говорят, то только в одно-два слова, словно нарочно стараясь не нарушать тишину. Странные...

Аякс приглушённо усмехнулся. Два влюблённых подростка - и оба с неприятным опытом за спиной. Чтож, за них можно было только порадоваться и помолиться Четверым, чтобы они благословили эту любовь. Но с Велиуса достаточно было всего этого. Ему надоели сопливые разговоры и женские сплетни. Опрокинув бутылку с вином, он опустошил её до дна и поднялся с кресла.

- Не знаю как ты, Гройен, но я собираюсь напиться, - фыркнул юноша, направляюсь к выходу из шатра. - Но буду рад, если ты составишь мне компанию.

Лизардис бросил взгляд в сторону пустой бутылки и, приглушённо усмехнувшись, встал. Аякс самодовольно улыбнулся и скрылся на улице, зная, что Гройен последует за ним. Напиться - не такой уж и плохой вариант развлечься сегодняшним вечером. А если Пеплохват вернётся с победой, то вина и эля здесь будет предостаточно.

***

На душе было паршиво, и Кольгрим, прикрыв глаза, тяжело вздохнул. Мрачные мысли преследовали его с тех самых пор, как Эдзард и сотня лучших мечей Делаварфов пожертвовали собой, чтобы войско могло пройти дальше в Волчьи угодья. Но даже теперь, оказавшись в родных землях, где дышалось легче, и в воздухе витал аромат свободы, мужчина чувствовал, что все они, Керберы, потеряли часть самих себя. Из сердца словно вырвали кусок, и в груди каждый раз отдавало болью, когда Улвир вспоминал о жертве своих товарищей. Их кровь обагрила свободные снега Волчьих угодий, и ради чего? Корсаки снова преследовали варваров, дышали им в спину, и кровавые стычки возобновились. Казалось, Виктора ничего не могло остановить. Ловушка Делаварфов лишь сильнее разозлила в нём и разожгла огонь ненависти. Теперь принц хотел лишь одного - уничтожить каждого варвара, стереть в порошок любое упоминание об их свободных кланах. Но смерть Эдзарда и его людей не была напрасной. Кольгрим поклялся любой ценой остановить Корсаков на Севере. Они не пройдут дальше. А эти крылатые твари, чьи хищные крики были слышны даже отсюда, будут корчиться в огне во славу истинных богов, не того извращённого образа Адской Гончей, какой её себе представляла Зинерва. Тёмная богиня Ирэль всегда была мудрой и справедливой, но никак не той кровавой убийцей, какой её сделала сумасшедшая королева Корсаков.

Кто-то из Снежных волков снова ругался и спорил. Кольгрим, проезжая мимо на своём жеребце, даже не обращал на них внимания. За последние несколько дней такая картина стала для него привычной. Варвары, оставшиеся без своего тана, всегда начинают грызться за право вести за собой клан. Так было и со Снежными волками. Они мерились силой, выясняли, кто самый могучий и крепкий воин во всей стае. Снежные были не первыми, и не будут последними. Они будут доказывать друг другу своё превосходство в битве за место вожака. Улвира тошнило от всего этого. Не прошло и пятнадцати суток со смерти Эдзарда, а эти люди уже пытались урвать кусок его былого величия. Среди Снежных волков не было ни одного человека, с которым Кольгрим согласился бы разделить узы крови и братства.

Он возвращался с очередной стычки, когда навстречу ему неожиданно выскочила Гертруда в своём зверином облике. Жеребец Кольгрима, увидев огромного чёрного волка, испуганно заржал и попятился назад, но князь успокоил его. Он и сам до сих пор никак не мог привыкнуть к тому, что в мире могут существовать такие большие существа.

- В чём дело? - крикнул Улвир и соскочил на землю. Хролф, поспешивший к своему господину, забрал поводья жеребца и повёл его к коновязи, находившейся неподалёку. Только после этого Гертруда вновь приняла свой человеческий облик. Стараясь из вежливости не смотреть на её обнажённое тело, Кольгрим протянул свой плащ из волчьей шкуры, и варварша благодарно кивнула ему.

- Сегодня пятнадцатые сутки со смерти Эдзарда, - заметила женщина, осматриваясь в поисках палатки, где можно было бы поговорить наедине. Кольгрим кивком головы пригласил воительницу в свой шатёр, и она не стала отказываться от этого предложения. Как только они скрылись от посторонних глаз, Улвир вытащил из своего мешка небольшой свёрток с льняной рубашкой и штанами - они должны были вполне подойти Гертруде.

- И что-то произошло? - подытожил Кольгрим, присаживаясь на скамью возле потухшей жаровни. Просто так Гертруда не стала бы напоминать князю о таком. Они все предпочитали молчать и терпеливо ждать того самого преемника, о котором говорил Эдзард перед своей смертью. Пятнадцать дней прошли - и этот человек должен был проявить себя. Но лицо Гертруды было мрачным, и она, убрав свои ярко-рыжие волосы в низкий хвост, приглушённо пробормотала:

- Сегодня утром нашли Армена и Меино. Мёртвыми.

Кольгрим вздрогнул. Армен и Меино - одни из самых приближённых к Эдзарду людей. Когда тан пал, они были первыми, кто принялся грызться за право возглавлять Снежных волков. Молодой Улвир и сам бы с большим удовольствием перерезал им глотку за такое. Но кому могло хватить сил расправиться с двумя взрослыми мужчинами, к тому же превосходно владевшими способностью обращаться в Зверя? Если только это не был именно тот человек, о котором говорил Эдзард.

- Думаешь, это тот самый преемник? - Кольгрим напряжённо посмотрел на Гертруду. Женщина выглядела обеспокоенной и долго не отвечала ему, но потом всё равно кивнула головой. Нетрудно было догадаться, почему она так нервничала: в лагере нашли два трупа, убитые неизвестным человеком. И никто не знал, кто был убийцей. Может, это и не преемник Эдзарда был вовсе. С каждым часом ситуация в Снежной стае накалялась. Им нужен был вожак немедленно, иначе варвары начнут резать друг другу глотки. Делаварфы не могли допустить подобное. Если в их рядах начнётся такая резня, о победе над Корсаками можно забыть. Виктору не составит особого труда разобраться с павшим духом войском.

- Мы ничего не можем сделать, - тяжело вздохнул Кольгрим. - Пока преемник не проявит себя, нам остаётся только ждать и надеяться.

- Снова ждать? - Гертруда усмехнулась. - Да, именно это нам сейчас и остаётся. Ждать, ждать и ещё раз ждать, пока враг не перережет нам глотки.

Улвир приглушённо выругался. Гертруда была права. Времени сейчас не было, и ждать варвары не могли.

- О боги, почему всё это происходит именно сейчас, когда враг стоит на границах, а мы блуждаем среди лесов и неизвестно ещё когда дойдём до Риверга!

Из груди Кольгрима вырвался сдавленный стон, и Гертруда, тяжело вздохнув, положила руку ему на плечо. Молодой Волк только покачал головой. Нет, нельзя было сдаваться так рано. Для варваров Снежной стаи ещё не всё потеряно. Им нужен был вожак, за которым они пойдут. Если бы только было возможно, Кольгрим принял бы этих людей, стал бы для них таном вместо Эдзарда. Но это было неправильно. И выглядело так, словно после смерти своего брата по крови Улвир тут же решил прибрать к своим рукам всё, чего с таким трудом добился старый Делаварф. Да, им оставалось только ждать и надеяться, что преемник проявит себя прежде, чем Снежные волки перережут друг другу глотки.

- Что там с войском? - напряжённо спросила Гертруда, присаживаясь рядом. Она и Свидживальд присматривали за стаей Эдзарда, пока Кольгрим делал вылазки, совершал набеги на отряды Корсаков и осматривал близлежащие земли. Улвир хорошо знал Волчьи угодья и мог с уверенностью сказать, что до Риверга оставалось два-три дня пути.

- Виктор просто в ярости, - усмехнулся Кольгрим. - Когда он обнаружил, что мы сбежали, то отправил всех своих людей штурмовать границы Волчьих угодий. Но он не предполагал, что мой брат будет биться до последнего. За две недели мальчишка Корсаков не продвинулся ни на шаг. Наверное, его войско уже начинает нервничать - сначала варвары, теперь Волки. Северяне оказались не такими простыми, как они раньше думали. К тому же, вокруг бесконечные снега, и чем ближе к настоящей зиме, тем сильнее становятся морозы. Скоро Фаларны поймут, что сильно ошиблись, решив, что им удастся захватить Север без особых проблем. Уже сейчас их люди умирают от голода и холода. А на дворе только октябрь. Если они решат погостить у нас ещё несколько месяцев, не думаю, что им понравится наша погода. В декабре здесь такие морозы, что ты сам не всегда уверен, что проснёшься следующим утром. Как бы то ни было, у нас пока преимущество. Войско Корсаков больше нашего, но когда мы соединимся с Мартином и Сатарнами, наши шансы на победу будут приблизительно равны.

- Только эти крылатые твари по силе равны целому отряду, - пробормотала Гертруда. - Я видела одну из них. Она набросилась на гарнизон Улвиров, стоявший в сотне шагов от нас. Мы ещё ничего не успели сделать - а уже десять человек были разорваны на куски. В борьбе с этими чудовищами нам поможет только чудо.

Кольгрим прекрасно это понимал. Радовало, пожалуй, лишь одно: в войне не участвовали волколаки Северной рощи и Чащи руин. Молодой Волк не знал, на чьей стороне они выступили бы, и не хотел знать. Пусть лучше эти твари будут сидеть в своих лесах и делать вид, что их не существует. Потому что стоит им выступить против Делаварфов - и Кольгрим лично перережет глотку каждому, кто встанет у них на пути. Но волколаки Севера предпочитали пока не участвовать в конфликте, поэтому и не было смысла беспокоиться на их счёт.

- Хорошо, - хрипло произнёс Кольгрим, поднимаясь на ноги. - Тогда собери своих людей. Мы отправляемся в путь. Свидживальда я найду самостоятельно. Мы должны добраться до Риверга как можно скорее, даже если...

Он не успел договорить. В палатку внезапно ворвался Ракш и уставился на Кольгрима широко распахнутыми глазами. Юноша открыл было рот, чтобы что-то произнести, но ничего вменяемого из этого не вышло. Иногда Улвир начинал жалеть, что не научил своего рыжего друга нормальному человеческому языку. В критических ситуациях Ракш тем более терялся и забывал, как говорить. Но сейчас Кольгриму и не нужно было слов, чтобы понять, что хотел сказать ему волколак. Гертруда тоже почувствовала неладное и ощетинилась. Улыбка тут же исчезла с её лица, сменившись решимостью.

- Где они? - прорычал Кольгрим, хватаясь за меч. Ему не хотелось видеть в лагере ещё один труп. Нужно было положить конец этим убийствам прямо сейчас, иначе Снежные волки навсегда погрязнут в спорах, драках и бессмысленной резне за право быть вожаком.

Ракш, не произнеся ни слова, скользнул из шатра, и таны последовали за ним. Свидживальд уже ждал их снаружи - судя по всему, рыжий волколак первым делом отправился к нему. Встретившись взглядом с Проклятым Клыком, Кольгрим заметил на его лице хищный оскал и покачал головой. Нет, сейчас не было время для игр. Убийцу нужно было остановить немедленно. Но... если это действительно тот самый преемник, о котором говорил Эдзард? Ведь убийства начались именно на пятнадцатый день с его смерти. Но всё это уже не волновало Улвира. Три тана, три головы одного Кербера, бросились в ту часть лагеря, откуда доносились громкие голоса и крики. Услышав улюлюканья, Кольгрим вздрогнул. Значит, сражение ещё продолжалось. Убийца не нападал на претендентов тайно. Он действовал открыто, как настоящий воин, желающий доказать своё превосходство над другими.

- Если он убьёт третьего, Витолда, то станет сильнейшим среди Снежных волков, - прорычал Свидживальд на бегу. - Неплохо продумано: убить сразу сильнейших, не тратя силы на мелких сошек вроде охотников и воинов.

Кольгрим ничего не ответил. Когда они добрались до собравшейся на краю лагеря толпы, Улвир мгновенно почувствовал запах двух дерущихся Зверей. Их рычание и скрежет когтей были слышны издалека. Нетрудно было догадаться, что происходило там, за спинами воинов, решивших поглазеть на сражение со стороны. Когда толпа расступилась перед танами, пропуская их вперёд, битва уже подходила к концу.

Огромный чёрный волк попытался укусить своего противника, но зверь с белоснежно-белой шкурой, искрившейся на солнце как серебряные нити, отскочил в сторону. Сражение шло уже достаточно долго, и тёмный воин уже успел устать. Светлый же выглядел так, словно только проснулся, был полон сил и энергии. Он скакал вокруг своего противника, наносил удар за ударом и целился в шею. Витолд был опытным бойцом, так что клыки белого волка каждый раз щёлкали в воздухе, не достигая своей цели. Но варвар был уже стар, плохо контролировал звериный облик, потому исход сражения был предрешён заранее. В какой-то момент клыки светлого воина сомкнулись на лапе Витолда и отшвырнули его в сторону. Волк упал у ног зазевавшихся варваров и приглушённо зарычал. Он должен был подняться, если не хотел проиграть это сражение. Но рана была слишком серьёзная, а сам Витолд устал. Тяжело дыша, он лежал на боку и смотрел на огромного белого волка, что стоял над ним, обнажив острые клыки. Наконец, старый варвар принял свой человеческий облик и, прижав к груди окровавленную руку, пробормотал:

- Я признаю твоё величие, Снежный волк. Я больше не посмею претендовать на власть.

Среди варваров прокатилась волна изумлённого шёпота. Белый волк продолжал стоять перед Витолдом, но его искажённая оскалом морда начинала постепенно смягчаться. Наконец, зверь закрыл пасть и, выпрямившись, приглушённо фыркнул. Махнув длинным пушистым хвостом, он отскочил в сторону и забрался на большой снежный холм. Оттуда волк осмотрел варваров и издал громкий рык, словно приказывая им замолчать. Толпа мгновенно затихла.

- Идём, - шепнула Гертруда, толкнув Кольгрима в плечо, и шагнула навстречу белому зверю. Он следил за ними светло-голубыми глазами, и шерсть его на загривке слегка дыбилась. Но когда таны приблизились, волк склонил голову в вежливом приветствии.

- Здравствуй, славный воин! - воскликнула Гертруда, протягивая к зверю руки. - Мы ждали твоего появления, храбрец. Твоя сила и храбрость заслуживают уважения. Ты славно сражался. Я видела лишь одного Снежного волка, кто бился столь же отважно. Клянусь Белым Медведем и Первыми богами, ты достоин занять место нашего покойного брата.

Кольгрим и Свидживальд молчали - они ещё никогда не присутствовали на таких церемониях и не знали, что говорить. Гертруда и сама справлялась прекрасно. Только... что-то не нравилось Улвиру в этом белом волке. Запах у него был странным. Рыжая варварша не могла почувствовать его, будучи в человеческом облике. А волколаки не теряли своего нюха, даже оставаясь людьми. Но Кольгрим решил ничего не говорить и подождать, когда всё прояснится само собой. И произошло это довольно скоро. Белый волк, склонив голову, вдруг начал стремительно меняться. Шерсть сползла с его кожи и, обратившись в пыль, унеслась к небу с первым же порывом ветра. На снежном сугробе вместо огромного зверя осталась лёгкая, но крепкая и сильная фигура прекрасной женщины. Её длинные чёрные волосы струились по обнажённой спине словно ручейки, а светло-голубые глаза слабо мерцали в полумраке.

- Благодарю вас за вашу доброту, Гертруда из Чёрных волков, - улыбнулась женщина, поднимая на варваршу лукавый взгляд. - Я рада, что обретаю вместе с вами новую семью и новые надежды.

Услышав этот голос, Кольгрим изумлённо выдохнул и почувствовал, как сердце в груди бешено заколотилось. Нет, это не могло быть правдой. Это было безумие, самое настоящее! Этот человек не мог быть той самой черноволосой женщиной из его воспоминаний. Она не мог вот так вот неожиданно появиться в подобном месте! Но тёмная варварша стояла перед ним и улыбалась.

- Я буду рад называть тебя сестрой, храбрая воительница, - Свидживальд склонил голову, приветствуя нового тана. - Пусть клыки твои будут всегда остры.

- И я счастлива, что обретаю такого брата, Проклятый Клык, - улыбнулась женщина в ответ. Потом взгляд её скользнул в сторону Кольгрима. Уголки губ поползли вниз, и воительница, стряхнув с лица чёрные пряди волос, произнесла: - Ну здравствуй, Кольгрим.

Угли в жаровне тихо потрескивали, и пламя вздрагивало каждый раз, когда в шатёр врывался холодный северный ветер. Таны собрались у огня, чтобы поговорить, но в палатке царила тишина. Черноволосая варварша доедала горячий суп, приготовленный Гертрудой, и широко улыбалась. Свидживальд сидел в стороне и искоса поглядывал на новую сестру. Нельзя было сказать точно, был ли он доволен таким поворотом - Проклятый Клык ожидал увидеть могучего крепкого варвара, каким был Эдзард, а вместо этого ему подсунули ещё одну воинственную девчонку. Но она была сильна, с этим нельзя было поспорить. Витолд считался вторым по силе после Эдзарда, и эта воительница с лёгкостью победила его.

Недоволен был только Кольгрим. Он хорошо знал эту женщину. Даже слишком хорошо. У них обоих остались неприятные воспоминания о первом знакомстве, из-за чего теперь они, сидя друг напротив друга, обменивались испепеляющими взглядами. Доев суп, черноволосая варварша приглушённо усмехнулась.

- Не думала, что когда-нибудь встречу тебя снова, Кольгрим. А как же твоя любовь уходить в леса на несколько недель, бросив всё - дом, семью, друзей и близких? - она облизнулась, словно дикий зверь.

- Это всё осталось в прошлом, Ровена. И не надо напоминать мне об этом опять. Я всё это выслушал от твоего отца девять лет назад и не хочу слушать снова.

- Ты слышишь. Но не слушаешь, - хмыкнула женщина. - В этом твоя главная проблема, Кольгрим. Тебе говорили, что этот брак важен. Тебе твердили, что ты должен угомониться, перестать вести себя, как ребёнок. Но в день собственной свадьбы ты свалил в леса и больше не возвращался.

- Перестань, - Кольгрим приглушённо зарычал и почувствовал, как напряглись его мышцы. Вышедшая на небосклон луна подогревала его звериные инстинкты и ярость.

- Нет, ты будешь слушать, что я говорю, Улвир. И тот факт, что ты тан, не заставит меня замолчать.

Свидживальд удивлённо посмотрел на Кольгрима, и мужчина оскалился. Ему не нравился весь этот разговор. Но Ровена была слишком настойчивой - кровь Койотов давала о себе знать. Приглушённо усмехнувшись, она скрестила на груди руки.

- Я Ровена Фаталь, из рода Койотов. Мне было шестнадцать, когда меня собрались выдать замуж за этого... Волка. И он сбежал в день нашей свадьбы.

- Слушай, Ровена! - прорычал Кольгрим, скалясь. - Ни ты, ни я друг друга не любили. Ты сама мечтала сбежать. Я дал тебе прекрасную возможность остаться свободной женщиной. Чем ты недовольна? Хотела прожить всю свою жизнь с человеком, который тебя не любит и смотрит на других? Прости, что лишил тебя столь прекрасного существования!

Черноволосая варварша приглушённо усмехнулась. В глазах её промелькнуло что-то странное, и она, тяжело вздохнув, покачала головой.

- Ничего ты не понимаешь, - она бросила в жаровню выпавший уголёк и вытерла перепачкавшиеся руки о плащ. - Ты не сделал меня свободной, Кольгрим. Ты лишил меня всего. Когда ты сбежал, отец решил расторгнуть наш брак. Но как сделать это так, чтобы Улвиры не обиделись, не объявили Койотов врагами? Как сделать так, чтобы меня до конца моих дней не объявили женщиной, от которой мужья бегут прямо перед первой брачной ночью? Мой отец инсценировал мою смерть. Но ты должен понять, что мёртвую княжну не женишь на богатых и влиятельных наследниках других семей. Ни Корсаки, ни Шакалы, ни Лисы... Я осталась абсолютно одна. И отец продал меня Делаварфам, которым было откровенно наплевать, кто я такая.

Кольгрим удивлённо посмотрел на Ровену. Он и сам долгое время думал, что княжна Койотов, его первая невеста, умерла девять лет назад, сорвавшись с лошади в пропасть. Молодой Волк винил себя в её смерти всё это время. Неудивительно, что теперь он так злился на эту женщину - она была жива и невредима, ещё и смеялась над ним. Только вот Ровена была в чём-то права. Но Кольгриму тогда было всего восемнадцать. У него в голове был один ветер, свобода и желание уйти в леса, стать диким, неуловимым зверем, выслеживать хищников по следам на снегу, ловить птиц, исследовать каждый уголок Волчьих угодий. Отец слишком поспешил, решив женить его, тем самым буквально посадив на цепь. И Ровена в то время не была готова к свадьбе. Она мечтала о свободе и чистой, светлой любви.

- Я не хотел, чтобы ты была несчастна, - пробормотал Кольгрим. - Я сделал так, как считал лучше для нас обоих. Я не знал, что тем самым лишу тебя всего.

В палатке повисло молчание. Больше всего в жизни Улвир ненавидел извиняться, и ещё больше он ненавидел извиняться при свидетелях. Ему казалось, что Свидживальд просто пожирает его насмешливым взглядом и едва сдерживается от того, чтобы расхохотаться. Сам Кольгрим сейчас чувствовал себя так, словно снова стал восемнадцатилетним мальчишкой, которого отчитывает разъярённый отец.

- В любом случае, я благодарна тебе за то, что ты тогда сбежал, - неожиданно сказала черноволосая варварша. - Если бы мы тогда поженились... Ничего этого не было бы. А я нашла человека, которого полюбила всем сердцем. Только вот теперь я снова одна. Эти твари, Корсаки... они забрали всё, что у меня было. Моего самого дорого человека.

В глазах женщины промелькнул огонь, и она, зарычав, вогнала нож в скамейку почти по самую рукоять. Кольгрим промолчал. Значит, Ровена стала женой Эдзарда? Неожиданно, конечно. Но Улвир уже привык к тому, что судьба преподносит ему разные сюрпризы. Теперь эта женщина была его сестрой по крови, таном Снежных волков. А его самого на Медвежьем плато ждала Хильда. И он должен был вернуться к ней живым, чего бы ему это ни стоило.

Помолчав ещё немного, Ровена протянула Кольгриму руку. С ладони её капала алая кровь, впитываясь в укрывавшие землю звериные шкуры. Мужчина удивлённо посмотрел на неё и нахмурился.

- Давай же, Волк, - улыбнулась черноволосая варварша. - Ты знаешь, что так надо. Я не держу на тебя зла. Просто забудем всё, что было раньше. Мне ничего от тебя не надо. Я лишь хочу вести за собой своих людей. Я хочу быть Снежным волком. Поэтому прошу, стань моим братом.

Кольгрим с сомнением посмотрел на Ровену. Да, это была уже не та тихая скромная девушка, которую он когда-то видел. Она превратилась в крепкую могучую женщину, способную сражаться наравне с мужчинами, держать в руках тяжёлое оружие и убивать каждого, кто встанет на её пути. Она превратилась в настоящего варвара, как и сам Кольгрим. Таны поверили в него, приняли в свою семью, назвали братом. И теперь Улвир должен был сделать то же самое.

- Чтож, если такова воля богов, - усмехнулся Кольгрим, делая надрез на своей ладони. Красная кровь заструилась по его руке и капнула на звериные шкуры. - У нас не получилось связать друг друга узами брака, княжна Койотов. Но теперь я с радостью разделю с тобой свою кровь и назову своей сестрой. Никогда бы не подумал, что ты станешь таном.

- Взаимно, - засмеялась Ровена, сжимая руку Кольгрима. Их ладони соприкоснулись, и кровь смешалась. - Когда я услышала от Эдзарда, что ты пришёл просить помощи у Делаварфов, я сначала не поверила. А потом ты стал таном. Чтож, я рада стать твоей семьёй, Серый брат.