Скарлетт и Новак

Эпилог

Когда Новак покинул комиссариат цифровой полиции, куда наконец решился пойти, в кармане у него лежал новый bright-фон, а внутри, вновь работающее, все его облако. Он словно вернулся к жизни, переправившись через Стикс.

Его первым порывом было активировать пешеходный GPS, но он все же не стал будить свой bright-фон и даже удивился собственной радости, когда совершенно самостоятельно разыскал Мост Искусств. В музее Ван Гога он отказался от дополненного видения картин и перед «Пшеничным полем с воронами» впервые заплакал, столкнувшись с нашествием птиц, что поднимаются с горизонта четырьмя рваными, разбрасывающими метастазы черными линиями: птиц, что несут множество смертей художнику, который за час до завершения этой последней картины пустил себе из ружья пулю в живот. Он никогда не видел пшеницы столь яростно-светлой — в сравнении с залитой дегтем синевой неба, которое вот-вот для него угаснет.

На парковке музея он замурлыкал мелодию, и вовсе не желал знать, откуда она, ему всего лишь хотелось ее напевать. Он слегка пробежался вдоль улицы — сам не зная куда, сам не зная зачем, — вслушиваясь в свои шаги, и у него возникло такое странное, совершенно новое ощущение, что его сердце бьется внутри словно незамутненный источник, дающий воду без счета, ради простой красоты ее потока. Он не желал цифр. Желал держаться от них в стороне. Вновь на мосту, где ветер омыл его лицо, ему захотелось — последняя рефлекторная вспышка — узнать его скорость встроенным анемометром. А заодно проверить прогноз погоды онлайн. Привычка. Однако он оставил bright-фон по-прежнему лежать в кармане с потухшим экраном и вместо того посмотрел в небо.

Там облако играло с солнцем.