Система. Город под куполом (СИ)

Глава 19. Свет улетающей ракеты

— Неа это точно безумие! — разглядывая пистолет в руке, понуро произнес Леоне. — Ирвин собирается убить главу сопротивления я, конечно, не одобряю все, что произошло в городе, но убийство…

— Думаю, другого выхода просто нет. Посуди сам — шестой отдел убивает людей, сопротивление убивает людей. Это должно прекратится.

— Знаешь, я никогда не думал, что мне придется стрелять в людей, — садясь на капот машины, сказал Джони.

— Пока ты не стрелял же, — уточнил Крис. — И ты же сам записался в сопротивление и хотел мстить.

— Я и сейчас хочу! Но убивать людей… — гонщик замолчал на пару секунд. — Ты же убивал и как это?

— Не знаю. Страшно наверно перед выстрелом, что-то внутри мешает, не дает. Когда жмешь на спусковой крючок — это как прорыв платины, потом первые секунды две будто глохнешь от выстрела, затем… Сложно сказать, что… Осознание? Раскаяние? Трудно подобрать слово для этого чувства, но оно грызет изнутри.

— Ты жалеешь об этом?

— Определенно да.

— У всех так?

— Не знаю наверно у каждого по-разному.

Леоне достал пачку сигарет лег на капот и закурил, уставившись в ясное солнечное небо.

— Как думаешь, я смогу? — спросил он, выпуская клубы дыма, которые быстро уносил ветер.

— Не знаю.

— Я то же. Хорошо, что нас оставили здесь следить за дорогой, — доставая бинокль произнес Джон. — Я немного переживаю за ребят их всего пятнадцать человек, а сколько на базе сопротивления?

Ответа не последовало, Кристофер рывком вырвал у своего друга бинокль и всмотрелся в заснеженную даль, секундой назад он заметил там черную точку.

— Черт КГБ! — произнес он, глядя в бинокль.

— Много? — спрыгивая с капота, спросил Леоне.

— Один броневик.

— Да что они тут забыли мать их… — доставая рацию, выругался гонщик. — Группа один! Группа один! Это Группа два вижу броневик КГБ! Группа один прием!

Из динамика рации доносилось только шипение. Леоне попытался выйти на связь еще два раза, но они были безрезультатны.

— Вот дерьмо! — Кинув с размаху рацию, крикнул Джон. — Неужели они все мертвы? Ирвин, Габриэль…

— Может еще нет… Но если туда доберется КГБ, шансов не будет не у кого. Нам надо остановить броневик только как? — оглядываясь по сторонам, спросил Кристофер. — Даже если мы перегородим дорогу машиной, они просто объедут кругом же чистое поле.

— Не знаю, сымпровизируем как-нибудь…

— Может, попытаемся их сбить с дороги на скорости, ты же профессиональный водитель.

— Только не на этой малышке, — похлопав рукой по капоту, произнес Джони. — Эта ласточка слишком легкая, легче сразу в стену влететь, чем в бронемашину КГБ.

— Тогда как же нам остановить их? — почесав шею, которую колол свитер, протянул Гладиус. — Проклятье! Думать толком не могу, этот свитер колется до ужаса, из чего только он сделан?

— Так надень старые вещи, они в машине ты их сам туда бросил, когда переоделся?

Крис открыл заднюю дверцу автомобиля и достал скомканную черную форму.

— Вот они удивятся, когда на них нападет внештатный сотрудник, — улыбнулся Леоне.

— Джон, а это идея!

— В смысле?

— У нас есть форма!

— И что?

— А то! — стаскивая с себя колючий свитер, лаконично объяснил Кристофер.

Джон смял, пустую пачку сигарет, и бросил под ноги. За полтора часа ожидания он выкурил больше чем обычно за день. Кристофер в общих чертах быстро поведал план действий.

— Ты уверен, что этот план сработает? — не отрывая взгляд от горизонта, поинтересовался Джон.

— Другого у нас просто нет.

— Но ты останешься один точно справишься?

— Должен.

— Я постараюсь, быстро вернутся. — Снимая с предохранителя пистолет, произнес гонщик. — И еще одно…. Если можно…. Давай обойдемся без жертв.

— Было бы не плохо, если все так бы и вышло, — подтвердил Крис. — Ты готов?

— Да.

— Тогда пусть подъедут поближе и начнем.

Автомобиль КГБ был в метрах ста, когда началось действие. Леоне глубоко вздохнул, и ударил Криса в челюсть.

— Бей в нос свободной рукой и сильнее, немного крови не повредит, — скомандовал Крис, делая вид, что ухватился за руку, в которой Джон сжимал пистолет.

Дважды повторять не пришлось, и гонщик два раза, видимо для лучшего эффекта с размаху врезал своему товарищу в переносицу.

— А теперь руку с пистолетом вниз и когда я скажу, стреляй! — продолжал Гладиус.

Когда пистолет оказался на уровне живота Кристофер отвел дуло чуть в сторону. Машина была в пятидесяти метрах.

— Давай.

В морозной тишине раздался выстрел, обожгло правый бок видимо пуля все — же зацепила, но это было царапиной даже для обычного человека. Крис упал на колени и схватился за живот, А Леоне моментально оказался в машине, колеса немного забуксовали и белый «Леруа» рванул с места с умопомрачительной скоростью. Гладиус встал и, шатаясь, прошел пару шагов к центру дороги, где и рухнул. Оставалось только надеется, что железная махина затормозит. И действительно броневик начал снижать скорость.

«Попались»

Решил парень и начал потихоньку вставать на колени. Дверь машины открылись, и захрустел снег.

— Помогите! — прерывисто простонал, на издыхании простонал Кристофер. — Этот гад меня подстрелил!

На секунду ему даже показалось, что переиграл, и как-то все это выглядит банально, но шаги не стихали.

— Я заметил его… Он тут ошивался… — Гладиус поднял глаза и увидел офицера КГБ в зимней форме и защитном шлеме, больше слова были не нужны. Требовался лишь один точный удар в грудь, парень сжал пальцы в кулак и ударил. Только ничего не вышло, противник, будто растворился в воздухе, и прежде чем удалось что-то понять, Крис получил удар с ноги в голову, откуда-то справа. В глазах потемнело, мир закружился, и он упал на землю. Разумно было предположить, что офицер воспользуется таким удобным шансом и добьет лежачего противника, но он стоял на месте не подвижно. Но долго разлеживаться все равно было нельзя, парень оперся на руку и встал. Голова трещала, а из носа текла кровь и, капая с подбородка, падала на снег, его немного шатало. И опять никакой боли, никакого потери контроля над собой. Неведомая сила, которая брала на себя управления, в подобных ситуациях посылая Криса, куда подальше просто не проявлялась, будто никогда её и не было. Стоило Гладиусу только подняться на ноги и попятится на несколько шагов назад, как его противник начал действовать, и опять Крис даже не понял, что произошло. Враг был в метрах трех и удар в челюсть, а ведь даже моргнуть не успел, еще удар в солнечное сплетение, а потом с колена в пах. Кристофер согнулся бы от боли, если бы офицер не держал бы его двумя руками за воротник формы.

— Кто ты такой мать твою? — прерывисто дыша, спросил Крис.

Вместо ответа сотрудник КГБ ударил головой с такой силой, что стекло на пуленепробиваемом шлеме треснуло. Перед глазами у Криса все поплыло. Офицер достал из кармана шприц и резко всадил его в шею парня. Сердце бешено заколотилось, дышать стало невыносимо тяжело, будто на грудь давило нечто невероятно тяжелое. Офицер отпустил Криса, и он упал, хватая ртом, воздух будто рыба, вытащенная на сушу.

— Я ожидал от тебя большего, — донесся раздающейся эхом голос, как будто откуда-то из далека. Парень попытался, встать, но сил хватило только на то, чтобы немного приподнять голову, дрожащие руки подломились, и Крис упал лицом в снег.

Через сетчатую ограду было хорошо видно пусковую площадку, каждую субботу отсюда в небо взлетали ракеты. И сейчас рассекая утренний туман, ввысь поднималась одна из них.

— Ты ведь полетишь на следующей? — приникая к ограде и наблюдая за исчезающей ракетой, спросила Лана.

— Да.

— Значит уже через неделю?

— Да.

Лана замолчала и пошла домой, они жили рядом, вот уже три месяца она приходила со своей сестрой к космодрому, и они вместе наблюдали за пуском ракет. Каждую субботу в тот же час и в ту же минуту становилось на одну ракету меньше. Три месяца назад Рэма была так счастлива, когда узнала, что она полетит. Она всегда мечтала о пламени и далеких звездах, на которые они иногда смотрели в редкие ясные ночи, выбравшись из дома. Но звезды были так далеки, и скоро так же далеко будет и Рэма.

Дни летели слишком быстро, слишком неуловимо. Если бы можно было замедлить ход времени, пока она не так далеко, пока можно еще прикоснутся, услышать смех и увидеть сияние в глазах такой же, как у звезд, проклятых далеких звезд которые отберут её.

Лана лежала на кровати и смотрела на карту солнечной системы, которая была прикреплена к потолку. Даже тут в своей комнате, под крышей, не удавалось убежать от других планет, и в этом было ничего удивительного, ведь эта комната раньше принадлежала Рэма. На столе стоял ночник в форме луны, а еще был проектор, который показывал на стенах красочные, яркие картинки — Млечный путь, потом Галактика Андромеды и Треугольника рассыпались своим сиянием по стенам комнаты. Но сегодня впервые Лана решила спать без света. Она по-прежнему боялась темноты, но лучше тьма, чем вновь глядеть на эти звезды, пусть даже не настоящие. Бояться темноты не стыдно, особенно когда тебе одиннадцать лет, поэтому девочка укрылась одеялом с головой. Раздался стук, и от этого резкого звука, раздавшегося в ночной темноте, сердце Ланы испугано заколотилось. Стук повторился, но сердце переставало биться чаще, так стучалась только Рэма. Одеяло моментально полетело прочь, и девочка подбежала к двери, хоть она не была заперта.

— Как ты тут оказалась? — открывая дверь, спросила Лана.

— Нам разрешили повидаться с родными чуть раньше.

— Почему? — обхватив талию девушки руками, спросила Лана.

— Да просто так, — обнимая сестру, ответила Рэма. — Ты не рада?

— Рада.

— Спишь без света? Совсем уже взрослая стала.

— Просто я, я…

— Смотри теперь какая у меня стрижка, — перебив сестру, улыбнулась Рэма. — Правда идет?

Лана подняла глаза и посмотрела на сестру и только сейчас заметила, что вместо привычных длинных локонов, у неё была короткая стрижка.

— Это, что бы в невесомости волосы сильно не мешали, — Пояснила Рэма, отпуская сестру из объятий.

— Раньше было лучше. Тебе совсем это не идет.

— Ничего, они отрастут со временем, — включив свет, и бросив мимолетный взгляд на настенное зеркало, произнесла Рэма. — Я тебя разбудила?

Лана повертела головой.

— Это хорошо, я баялась, что ты уже спишь, я не хотела бы тебя разбудить. Знаешь, у меня для тебя есть подарок, девушка сняла с шеи серебряное ожерелье с кулоном и протянула сестре.

— Это же мамино! — воскликнула Лана.

— Да папа подарил его маме еще до войны, потом оно было с ней, когда они прятались в бомбоубежище, и когда помогали обустраивать этот город, и когда мама заболела… — Рэма замолчала и на её лице, на короткий миг промелькнула печаль, но через миг она снова заулыбалась.

— Вот так, — защелкивая застежку на цепочка промолвила девушка. — Он будет напоминать тебе обо мне.

— Я и так бы не забыла! — насупилась Лана.

— Верю, верю. Но все же это подарок.

— Ты можешь не лететь? — сжав кулачки, произнесла Лана.

— Я должна.

Лана резким движением сорвала кулон с шеи и швырнула на пол.

— Ты нас бросаешь меня и папу! А ведь обещала, когда мама умерла, что ты будешь рядом всегда! — крикнула девочка дрожащим голосом, на её глазах наворачивались слезы.

— Я не бросаю, просто я должна, — поднимая кулон с пола, и кладя его на стол, сказала Рэма. — Я хочу найти для нас новый дом, он есть где-то далеко отсюда, но я верю, что он есть, его просто не может не быть.

— И поэтому бросаешь нас в старом, — упав в постель и обняв подушку, пробормотала Лана, шмыгая носом.

— Я вас не бросаю, — садясь на край постели, ласково произнесла девушка. — Ты ведь не помнишь мир до войны? Я только хочу тебе показать его. Голубое небо, летний дождь от которого не надо прятаться, а можно гулять под ним, радугу, изумрудную траву по весне и опадающую листву осенью. — гладя сестру по голове тихо шептала Рэма. — Столько вещей ты не видела, столько у тебя отняли, целый мир, который должен был на всю твою жизнь принадлежать тебе, разрушен. Я лишь хочу подарить тебе новый, дать всем второй шанс. Мы его заслужили… Заслужили вечера на веранде в Июле, и темные тихие ночи в Январе. Заслужили пикники возле ручья, и прогулки по парку, где продают мороженое и сладкую вату. Мир, где люди не умирают от радиации. Место, где можно лепить снеговика зимой, и пускать воздушного змея, скрыться летнего полуденного зноя в тени дерева. Ты просто не понимаешь, насколько мир был раньше прекрасен, сколько было красок, сколько жизни. Ты лишена своего дома от рождения, он сгорел, остались только пустые почерневшие стены. Я помню плохо прежний мир, но достаточно что бы любить его. Я хорошо помню поле диких красных Маргариток, оно было возле дома, и я иногда гуляла там. Ты ведь никогда не видела поляну из цветов, только фото и голограммы. Не вдыхала запах, не трогала лепестки, и не бегала с сачком за бабочками, не слышала, как стрекотали кузнечики. Ты даже не знаешь, как квакают лягушки под вечер в заросшем пруду. Я все это вспоминала, очень долго, все обрывисто. Но у меня хоть есть воспоминания, а у тебя нет ничего. Поэтому я и лечу, что бы у тебя была хоть надежда.

Когда Рэма закончила говорить, её сестра сделала вид что, уснула, девушка поцеловала сестру в щеку, и аккуратно вышла из комнаты, выключив свет. Неизвестно почему, но Лане было ясно, что это был прощальный поцелуй.

Через час, когда слезы высохли, она уснула. Она спала, и ей снилось огромное поле красных цветов, наверно это были Маргаритки, далеко был виден дом, но он был расплывчат, а в синем небе сияло яркое солнце.

За окном спальни то же был свет, свет от яркого огня улетающей раньше срока в холодной чужой космос ракеты.

Свет становился все ярче и разгонял тьму, он заполнял собой все пространство и слепил. Крис открыл глаза и резкая боль, пронзила затылочную часть головы. Он снова закрыл веки и попытался осознать, что происходит снег, космос, ракеты, Рэма… Ему просто снился сон, они и раньше снились, но с каждым разом все более реалистичные.

Гладиус встал на ноги, его мутило, к тому же было абсолютно непонятно, где он находится, когда он открывал глаза, то по ним бил невероятно яркий свет, исходивший отовсюду. Поэтому парень протянул руки вперед и сделал шаг, ладонь уперлась в холодную бетонную стену. Вскоре стало ясно, что он находится в комнате приблизительно два на два метра. Он сел, оперившись об стену, до него стало доходить, куда он попал. Его знобило, тело била крупная дрожь, желудок выворачивало на изнанку, хотелось пить. Крис начал стучать в стену в надежде, что кто — то услышит, правда удары получались глухими и слабыми. Нельзя было сконцентрироваться не на одной мысли, проклятый свет будто выжигал их из мозга. Кто был тот человек в шлеме? Это был точно человек, у него билось сердце, тихо и ритмично… Где Леоне? Его поймали? Или нет? Что будет дальше? Суд? Лечение? В том, что, он в застенках Комитета сомнений не было, он представлял их другими серыми и темными… Надо было тогда стрелять ведь был же пистолет! Но он поддался глупой самоуверенности, что сможет справиться без лишних жертв, а в итоге сам стал жертвой. И почему теперь нет тех приступов? Уже второй раз, ничего не произошло. Проклятый свет!

Гладиус в бессильной злобе ударил пару раз стену головой, от чего стало еще хуже. Сколько не думай, ситуацию нельзя было изменить, теперь он заключенный, и как все заключенные он мог лишь одно — ждать.