Силуэты

ГЛАВА 6

Четыре стороны света. Четыре угла квадрата Малевича с одной на всех черной душой. Подобно четырехлицему херувиму явившегося пророку Иезекиилю, наш квартет являл собой один сплоченный организм с четырьмя индивидуальными гранями подсознания. Каждый был по-своему незаменим, каждый уникален и единственный в своем роде. Каждый считал себя выше других живущих существ, так как верил в свое предопределение и великое предназначение – изменить мир не пренебрегая при этом никакими жертвами и методами. Такими людьми били Македонский, Чингисхан, Гитлер и другие тираны воспринимавшие все человечество как инструменты обихода, а мир как песочницу в которой беззаботно резвятся неприкосновенные дети царской крови.

Много времени и усилий было потрачено на то чтобы воссоздать для них эту песочницу, чтобы резвясь в ней они научились быть хладнокровными и расчетливыми архитекторами вершащими судьбы других людей. Было много претендентов, и признаюсь честно, ошибок было гораздо больше чем результата. Мое самое большое заблуждение заключалось в том что им можно привить подобные идеи через учителей. Это было ошибкой, так как эти молодые люди являли собой род бунтарский и непокорный, имеющий свою философию и представление мироздания. Им было проще принять точку зрения друг друга чем снизойти на то чтобы воспринимать за авторитет идеи преподавателей.

Но я придумал способ использовать это против них же самих. Мне нужно было воздвигнуть пророка из среды их. Имея вид исковерканного жизнью мученика, Петя подходил на эту роль как никто другой. К Креветке часто прислушивались, его идеи принимались с энтузиазмом, а его способность предрекать будущее повергала окружающих в трепет и вызывала уважение ровесников.

Со временем даже Петя поверил в свою уникальность и одаренность. Он никому не рассказывал свой секрет: иногда к нему прилетала птичка в форме голубки, вороны или попугая которую никто кроме него не видел. Именно эта птичка и шептала ему тайны и открывала будущее.

На самом же деле Петя был врожденным инвалидом не имеющим никаких уникальных способностей, что делало его идеальным кандидатом. Будь у Пети хоть какие-то способности он бы мог принести больше вреда чем пользы для моего дела. А я нуждался в кандидате полностью предсказуемом, которым можно бы было с легкостью манипулировать и влиять на его разум не опасаясь за последствия.

Также я должен был находится в центре событий по необходимости незримо направляя и координируя наш квартет. Каждый раз при приближении строгого доктора Аксакова ребята замолкали или меняли тему. Для того чтобы не вызывать подозрений мне пришлось придумать Сороку, которому не без труда удалось вкрасться в доверие к ребятам.

Здесь мне наверно стоит объясниться. Так же как и некоторые студенты я обладаю некой уникальной способностью. Нет, не подумайте я не могу изменять свою внешность и форму тела, все эти сказки про оборотней не имеют нечего общего к моем дару. Просто находясь вблизи людей я могу управлять их сознанием, посылать в их разум различные образы и наваждения. Я выбрал всего троих кандидатов, так как при большом количестве людей у меня было бы больше шансов быть разоблаченным. Намного проще управлять сознанием маленькой группы людей чем толпой. Не стану скромничать, с толпой мне также неоднократно доводилось проворачивать этот фокус, но сеанс длился не долго и потреблял колоссальное количество моей энергии. Но для моей теперешней цели троих подопытных было вполне достаточно.

Итак для всех троих я был Сорокой. Для Креветки, в некоторых случаях, принимал облик птички сидящей на его плече. Другие же обитатели института не подозревали о существовании Сороки. Даже ректор ничего не знал. До определенного времени…

Где-то я допустил промах. Возможно кто-то из ребят проговорился про Сороку, или ректор лично просматривал записи с камер слежения в Институте на которые я никак не мог повлиять своим даром наваждения. То что ректор мог там увидеть очевидно заставило его заинтересовался, почему это доктор столько времени проводит в общении группки студентов. Какая бы ни была причина, но это дало ректору повод для подозрения. И он начал копать глубже суя свой нос куда не следует. Весь мой план оказался под угрозой провала. Все то здание что я так долго по кирпичику возводил могло рухнуть из-за этого занудного старика. Сам он был мягкотелым, а методы его безрезультативными. И в конце концов я понял что это та помеха которую необходимо устранить.

Я разработал план, при успешном осуществлении которого на мою персону не должно было пасть ни малейшего подозрения. Для этого мне нужно было совершить преступление чужими руками. Я сделал так что Креветка узнал про чипы имплантированные некоторым студентам в целях безопасности. По своей сути эти чипы являлись собой безобидный прибор анализирующий состояние некоторых подверженных нервным расстройствам студентам. При необходимости их можно было использовать для успокоения и усмирения особенно буйных, в случаях если те вдруг начинали бить прохожих молниями, бросаться предметами мебели, огненными шарами или на что там еще способна молодежь вдруг осознавшая что обладает способностями супермена.

У имплантированных чипов была еще одна скрытая функция: существовал особый протокол при определенных обстоятельствах активизирующий операцию под названием "дождь". В случае утечки информации, или массового бунта среди студентов, чипы можно было использовать как некий "детонатор". Операция "дождь" подразумевала использование куда более мощного оборудования, чем то которое предоставили работникам института. Мощности сигнала данного оборудования было достаточно чтобы убить всех носителей чипов в здании Института в считанные секунды. Подло, но эффективно. Как говориться, без особого шума и марания рук.

Мне удалось разработать карманную версию такого прибора. Радиус действия сигнала был намного меньше и работал он по принципу лазерной указки. Но на данный момент мне большего и не требовалось.

Продемонстрировав свое изобретение в действии Креветке Кролю и Маше я поверг их в ужас. Я внушил им страх и ненависть к институту и его работникам, а главное к ректору. Разработав план побега я подстроил так, чтобы смерть ректора выглядела как бы совершенной руками Креветки. Таким образом я устранил проблему, и потенциально стал единственным кандидатом на пост ректора. Можно ли было рассчитывать на более выигрышную комбинацию. Даже если ребят поймали бы, а это совсем не входило в мои планы, я бы остался чист. А их заявлениям о том, что в этой опере есть еще один персонаж никто бы не поверил.

Всё испортил этот проницательный и упертый Кроль. Что-то заподозрив он проследил за мной когда я, в обличии Сороки, покинул убежище. Да, это была оплошность с моей стороны. Но нужно же мне было иногда и на работу ходить. Кроль увидел меня без личины. Вряд ли он все понял, но он неотвратимо превратился в угрозу которую необходимо устранить. Перед тем как с ним расправиться я задал ему ряд вопросов проверяя в силе ли еще моя легенда и если нет, кому еще известно о моей тайне. Затем я нажал кнопку и не отпускал, пока тело Кроля распластавшегося на грязном асфальте не перестало биться в агонии. Были свидетели, поэтому я не смог скрыться незамеченным. Хотя мне это было на руку, так как все очевидцы видели что у преступника угрожающего мне ножом видимо случился сердечный приступ или припадок, я же при этом даже рук из карманов не вынул.

После инцидента с Кролем меня не покидало чувство беспокойства и тревоги. Несмотря на то что я успел сильно привязаться к ребятам но с остатками нашего квартета нужно было заканчивать, и быстро.

Наведя наваждение на Креветку и Машу я внушил им что комнату взяли в облаву. Когда их внимание было отвлечено от моей персоны я несколько раз нажал на кнопку прибора в своем кармане. Сперва я покончил с Машей. Тот непонимающе смотрел мне в глаза в то время как огонек его жизни затухал. Но по необъяснимому стечению обстоятельств сигнал направленный в сердце Креветки отразился от металлических колокольчиков на люстре. Креветку скрутило от резкой боли в сердце, но полученного им заряда было недостаточно чтобы смерть наступила мгновенно. Он развернулся, плечом отворил дверь, и побежал вниз по лестнице спасаясь от неминуемой гибели. Я не стал его преследовать так как было очевидно, что через несколько секунд он свалится замертво. Это читалось в его пустых, остекленевших глазах. Он был подобен лани, которая еще способна пробежать сто метров с пронзенным стрелой сердцем.

Вот и пришел конец нашему квартету. В живых не осталось никого. Никого, кто мог бы хоть как-то указать на мою причастность. Теперь ничто не помешает мне в осуществлении моих планов.

Невероятное чувство удовлетворения наполнило меня и я раскинулся поудобней в кресле своего кабинета, предвкушая перемены и анализируя открывшиеся передо мной перспективы.

Эх, как хорошо быть ректором.

Как хорошо быть мной.

Хорошо сложенный, подтянутый человек тридцати лет в деловом костюме вышел из машины. Шофер запоздало сделал жест, мол сам собирался выйти чтобы открыть начальнику дверцу. Но тот рассеянно махнул рукой.

– Не суетись, Ларионыч, я не царь чтобы передо мной двери открывать.

– Я отгоню машину на стоянку, – сообщил шофер Ларионыч, и корпоративный автомобиль бесшумно укатился прочь.

Человек в костюме посмотрел на облезлый фасад муниципальной больницы, привычным жестом проведя рукой по золотой запонке на рукаве пиджака в виде парящего голубя. С блуждающей на лице улыбкой, уверенной походкой он зашел в здание.

В нос ему ударил резкий запах медикаментов. Повсюду деловито прохаживались люди в белых халатах. Редкие в это время дня посетители больницы со скучающими лицами изучали многочисленные вывески и расписания, которыми кто-то попытался замаскировать трещины в ветхих стенах.

Он подошел к окошку регистратуры и поинтересовался в какой палате находится интересовавший его человек.

Пухлая женщина окинула его ленивым взглядом и произнесла:

– Палата 21. Но его только перевели из реанимации. К его палате приставили караулить милицию, и посещение категорически запрещено, даже если вы близкий родственник. — затем словно спохватившись она добавила, – Если конечно вы не из органов. Хотя это вряд ли, уж больно дорогой у вас костюмчик. – со знанием дела проворковала она, – Тут уже приходил к нему один следователь.

Человек молча предъявил одно из своих удостоверений. Женщина в миг изменившись в лице холодно сказала:

– Можете подняться.

Человек так и сделал, напоследок дружелюбно улыбнувшись женщине, из-за чего та еще сильнее побледнела. Человек в костюме ощутил неподдельную жалость к перепуганной женщине. Ему не доставляло удовольствия пугать людей. Но должность финансового директора корпорации "Kinesis" не редко вынуждала его применять авторитет и демонстрировать превосходство своего положения. Сам же он был человеком робким и не воинственным, но отстаивая свои жизненные принципы и взгляды мог быть очень настойчивым и убедительным. Вот и в это раз он находился здесь не по долгу службы, а в личных целях. В палате 21 находился человек который, финансовый директор очень на это надеялся, нуждался в его помощи.

В кармане его зазвонил телефон. Человек с золотыми запонками поднес его к уху.

– Слушаю.

– Глеб Митрофанович, – послышался взволнованный голос секретарши, – Здесь какие-то люди ожидают вас в вашем кабинете. Я подслушала их разговор. Кажется вас собираются сместить с должности финансового директора.

– Не волнуйся, Света, все будет хорошо. Наверняка ты что-то не правильно поняла. Я буду в офисе через час и все улажу. – попытался он успокоить девушку.

– Это еще не все, Глеб Митрофанович. Нам сказали чтобы мы собрали личные вещи и ожидали дальнейших распоряжений. Нас всех хотят выгнать с работы. Говорят что вы сами это допустили своим поведением. Некоторые из ожидающих вас людей вооружены. У меня нехорошее предчувствие. Может вам не стоит возвращаться в офис?

– Все будет хорошо, — повторил он на этот раз убеждая в этом самого себя, – Я скоро буду. Скажи ребятам чтобы выполняли все указания и не провоцировали этих людей.

– Хорошо, Глеб Митрофанович, мы так и поступим. – сказала секретарша, и затем с сожалением в голосе добавила, – Мне очень жаль что все так вышло. Вы хороший человек. Храни вас Бог.

Дежурившие у двери с номером 21 милиционеры при виде предъявленного Глебом удостоверения молчаливо пропустили его в палату.

Человек с золотыми запонками в виде парящего голубя прошел в тесную комнату и поздоровался с лежащим на койке пациентом:

– Приветствую тебя Петр. Надеюсь я тебя не потревожил.

– А если я скажу что потревожили, вы уйдете? – съязвил Петя, пристально изучая своего нового посетителя.

– Уйду. Даю честное слово. – посетитель в подтверждение своих слов ударил себя кулаком в грудь. – Ты неплохо выглядишь как для человека который находился на волоске от смерти.

– Вы не первый кто об этом говори. Врачи сами недоумевают. По их мнению кости не могут так быстро срастаться, как в моем случае.

– Ну тогда мы стали свидетелями настоящего чуда. Тебе так не кажется?

– Чего вам надо? – поинтересовался Петя, по прежнему смотря на незнакомца с недоверием, – Я уже все рассказал следователю Гальцеву. Можете сажать меня за решетку или в дурдом, добавить мне нечего.

– Мое имя Глеб. Я здесь не для того чтобы задавать тебе вопросы, – дружелюбным голосом ответил тот. – Я здесь для того чтобы помочь тебе найти ответы. Я прослышал о твоей истории и могу только догадываться о том что творится сейчас у тебя в голове.

– Откуда вам знать, – ощетинился Петя со злобой глядя на Глеба, – у вас наверняка все отлично в жизни. Хороший костюм с золотыми запонками. Наверняка у вас хорошая работа, никто вас не преследует и вашей жизни не угрожает опасность.

Глеб присел рядом с Петей на койку и успокаивающим голосом заговорил:

– Я и не берусь утверждать что понимаю через что ты проходишь сейчас. Знаю, за последнее время тебе причинили много боли. Я здесь чтобы попытаться тебе помочь. На самом деле в моей жизни тоже не все так гладко, как может показаться на первый взгляд. Только что мне сообщили что я лишился работы. И, возможно моей жизни тоже угрожает опасность.

– Зачем вы тогда торчите здесь и достаете меня вашей болтовней?

– Ну, этот мой личный выбор, – ответил Глеб с блуждающей на лице улыбкой, – есть вещи поважнее чем работа. Тебя заинтересовали мои запонки? Парящий голубь символизирует Дух. Эти запонки служат мне напоминанием о том что есть главным в этой жизни.

– И что же является главным в жизни? – уже менее озлобленно поинтересовался Петя.

– Я думаю что ты уже это знаешь. Я здесь лишь для того чтобы объяснить тебе что нужно делать с этим знанием. Твой дух по-прежнему мечется словно пойманная в силки птица. Ты на правильном пути в своем примирении с Создателем. Но в тебе еще много злобы и непрощения, которые затмевают тебе глаза.

– Что-то вы не больно уж похожи на священника. – подметил Петя, – Собираетесь учить меня морали? Вам хоть известно что я натворил?

– О, нет. Я ни в коем случаи не собираюсь заниматься нравоучением. Я и сам не святой, можешь мне поверить. Я просто хочу оставить тебе один подарок.

Глеб извлек из кармана небольшую книжку и протянул ее Пете.

– Возьми. Здесь ты найдешь ответы на все интересующие тебя вопросы. Эта книга обладает голосом. Прислушивайся к нему повнимательней.