Сила магии

Глава 1

Что я? Простой подмастерье. Вот госпожа Варвара – настоящая Волшебница. «Чудеса любой сложности оптом и в розницу». Это наша рекламная строка в газетах и интернете. Видели, наверное. Не знаю, как Вам, а, по-моему, здорово. Коротко, но предельно ясно. В этой изящной краткости вся Варвара: минимум слов – максимум информации. Нас она тоже отучает от излишнего словоблудия. Мы – это три Варвариных ученика и я. Три – магическое число, ровно столько учеников позволяет закон Волшебнику. Когда я пришел к Варваре, эта троица уже цепко держалась за свои места, поэтому сегодня я всего лишь подмастерье без права колдовства. Вот если Варвара была Магом, закон позволил бы ей семерых, и я был бы уже в учении. Но есть так, как есть, и еще не меньше года мне придется ждать, пока выйдет в люди старший ученик Инсилай и я займу его место. А пока я строгаю одноразовые волшебные палочки и помогаю Варваре по хозяйству. Кстати, она и не Варвара вовсе, а Маша, но это коммерческая тайна, и она выгонит меня без выходного пособия, если узнает, что я проболтался. Вы уж меня не выдавайте. Просто Маша считает, что буквосочетание Варвара высокоэнергетично и больше соответствует роду ее деятельности. Так что, это что-то вроде псевдонима или торговой марки, но об этом никто, кроме близких, не знает.

Одноразовые волшебные палочки – Варварино ноу-хау. Гениальное, по-моему, изобретение. Мало того, что палочка лишь на одно желание – она на строго определенное желание… Конечно, многофункциональный пожизненный жезл совершеннее, но и стоит он, если переводить на деньги Земли, как эскадрилья «Боингов». Мало кто себе это может позволить, а наши «пожеланочки» доступны широким массам: не дороже обеда на двоих в Квак-Дональдсе. Это во-первых. Во-вторых, запрограммировать палочку на одно конкретное действие куда проще, чем магический жезл на все случаи жизни. А в-третьих, как говорит Варвара, если все закупятся «домашними волшебниками», чем будем заниматься мы? Прикладной магией и самосовершенствованием? Так за это, увы, не платят. А нам одни наши палки-пожеланки приносят вполне приличный доход. Да и управляться с нашими палочками может даже ребенок, если он умеет читать хотя бы по слогам. Текст инструкции мы печатаем крупными буквами на обороте гарантийного талона. А к жезлу руководство по эксплуатации на десять томов прилагается, как всемирная энциклопедия. В аккурат к пенсии и научишься пользоваться. Нет, клиента надо возлюбить, как себя, и он в благодарность не даст тебе умереть с голоду. Вот мы и трудимся в поте лица на благо народа в меру сил и возможностей.

Я, к примеру, сегодня строгаю палочки. Красные – на приворот, зеленые – на прибыль. Конечно у нас куда более широкий ассортимент, но повышенным спросом пользуются именно эти; каждый день приходится подстругивать. Варвара их потом запрограммирует и, считай, пару дюжин клиентов мы сегодня осчастливим. Я не оговорился. Мы. Ведь капелька моего труда тоже есть в нашем общем деле. И я уже немножко счастлив, потому что другие счастливы. Это Варвара научила меня радоваться чужому счастью, как своему, спасибо ей за это огромное. Вот задумаешься по Варвариной системе: что, зачем и почему ты делаешь – и радость начинает приносить любая работа, если знаешь наверняка, что хоть кому-то она нужна. И дает эта радость такую силу! О-го-го! Потому что она весь день в тебе, в каждом твоем движении и слове. А сильнее счастливого человека только очень счастливый человек, но об этом позже – это уже азы магии, а я еще даже не ученик.

– Ронни! Где ты провалился?

Это меня. Ну и мерзкий же голос у Инсилая. Вот разорался. И чего кричать-то, если прекрасно знает, что я в двух шагах от него. Точнее сказать не «от», а «под», так как я в подвале в мастерской работаю, а он десятью ступеньками выше в конторе штаны просиживает. «Иди сюда!» Ишь, раскомандовался. Всех заслуг-то, что нашел Варвару на пару лет раньше меня… А сложись по-другому – он бы строгал «пожеланочки», а я готовился к посвящению. Ладно, зависть – плохое чувство. Что толку злиться, если все равно ничего не исправишь. Вот доделаю «пожеланку» и поднимусь в контору. Переживет Инсилай без меня пару минут.

– Рональд!

Ого, это уже Варвара. Надо идти. Волшебники ждать не любят. Рассердится и в мышь превратит, или хуже того – погонит с места.

– Иду-иду, – делать нечего, придется поторопиться.

Нравится мне у Варвары. Общаешься с ней и ощущаешь, что она просто светится изнутри. Каждое ее слово, жест, взгляд… преисполнены добра и какой-то спокойной уверенности. А какая она красивая… Вы даже представить себе не можете. Темно-зеленые глаза и длинные волосы цвета меди. Высокая, изящная, гибкая, как пантера…. Настоящая волшебница.

Что до Инсилая, то он точно не красавец. Длинный, тощий, прямой до неестественности, будто на завтрак палку от швабры проглотил. Бесцветный, как все блондины. Только глазки-буравчики черным пятном на хитрой лисьей физиономии. Но воображает…. Говоришь с ним и чувствуешь себя мусором под ногами. А взгляд! Смотрит на тебя, будто ты пыль придорожная, причем даже в качестве пыли должен ему не меньше миллиона.

Ладно, чего от меня-то потребовалось? Вечно недовольная рожа Инсилая и милая улыбка Варвары взаимно компенсируют друг друга. Я стою перед ними весь в стружках и занимаюсь аутотренингом, а именно – пытаюсь выдавить из себя доброжелательную улыбку, глядя на обиженного на весь мир Инсилая.

– Эй, – смеется Варвара и щелкает пальцами у меня перед носом. – Вернитесь в мир, юноша! Человечество в моем лице Вас заждалось.

– К услугам госпожи Волшебницы.

– Боже, как официально, – искренне удивилась Варвара. – Что-то не так?

– Нет-нет, все о'кей, – мне, наконец, удалось сконструировать на своем лице подобие улыбки.

– Тогда к делу, – Варвара жестом пригласила нас обоих к столу. – Компания «Гелла» известила нас сегодня о поступившем на наше имя заказе из Гамбурга на десять наименований продукции. Сумма контракта около семисот тысяч евро, то есть около десяти с хвостиком тысяч мерлинов. Фрау Генцель – наша постоянная клиентка, так что на хвостик сделаем скидку. Итого – десять тысяч мерлинов. Я вас еще не утомила?

Способности Варвары к устному счету меня всегда восхищали. Сам я в вычислениях по пересчету курсов валют не силен, но одного бухгалтера на компанию за глаза достаточно: Инсилай обожает считать деньги. Так что я, забыв, что имею дело с Волшебницей, позволил себе отвлечься, вот и нарвался. Видимо, Инсилай тоже мечтал о чем-то постороннем, ибо глазки его воровато забегали.

– Список на столе. Будьте любезны, сформировать заказ. Если что-либо из вышеперечисленного отсутствует, буду вам крайне признательна, если узнаю об этом до прихода посыльного из транспортной компании. Вопросы есть? Нет вопросов. Прелестно, можете приступать.

Через плечо Инсилая заглядываю в список. Так я и знал. Палочек волшебных (по науке исполжелов, то есть исполнителей желаний) – 150 штук. А у нас их, дай бог, штук сто. Полдня работы, не меньше. Мои творческие планы засыпало стружками. Ради интереса продолжаю изучать запрошенный ассортимент. За исполжелами следуют сушеные жабьи лапки, драконьи коготки, мертвая пыль и тэ дэ и тэ пэ. За половиной кому-то придется тащиться в заповедник. Слава богу, у меня есть, чем заняться, пойду-ка я к своим палочкам, пока на поход не подписали. Не тут-то было.

– Собирайся, – изучив список, Инсилай попытался сплавить мне самую мерзкую работу. Но это – дудки…

– А палочки ты строгать будешь?

– Успеешь и то, и другое, если поторопишься.

– Ты уже стал Чародеем? – улыбаюсь так сладко, что аж скулы сводит от приторности. – Нет? – не дождавшись ответа. – Тогда бабушке своей приказывай! – с сознанием выполненного долга отправляюсь в мастерскую. Хватит с меня командирш, без командира я как-нибудь переживу. Дело в том, что два других ученика Варвары – дамы. Кира и Наталья. Девчонки неплохие, но тоже страсть как любят подбросить мне работенки. Ронни – туда, Ронни – сюда … Дамам отказать у меня язык не поворачивается, а вот Инсилая могу послать к единорогу.

Прав был Шекспир: «Мир больше служит справедливости, чем справедливость миру». Это я к тому, что за когтями и лапками послали, конечно же, меня. Единственное, чего я добился, так это непосредственного участия Инсилая в процессе изготовления исполжелов. Варвара, уставшая от нашей с ним перебранки, выгнала меня в Заповедник, а Инсилая сослала в мастерскую. Вид старшего ученика, строгающего одноразовые палочки, хоть немного скрасил мне долгие часы дороги. Но это уже потом, а сначала я просто клокотал от злости.

Я шел по городу, и теплый летний ветерок совершенно бескорыстно сопровождал меня в моем путешествии. Путь мне предстоял долгий. Три часа туда и два с хвостиком, пользуясь Варвариной терминологией, обратно. Нет, я умею считать. Просто в нашем городе расстояния измеряются не километрами, а часами, поэтому совершенно не важно, идете ли вы пешком, едете на машине или летите на самолете. В конечный пункт вы прибудете в точно указанное время.

Дело в том, что наш славный Мерлин-Лэнд стоит на перекрестье Миров, и от этого временно-пространственные связи нарушены. То есть, нарушены-то они только с человеческой точки зрения. По законам Вечности, Магии и Космоса все обстоит идеально.

Давным-давно мы были большой богатой страной. Впрочем, нет, не мы – Мерлин-Лэнд, правда, тогда он звался страной Эйр. Нас тогда еще и в помине не было, а было государство магов и колдунов в Безвременье. Придти сюда мог любой желающий, стоило только поверить в существование этого островка волшебства и прочитать заклинание. Упс! И из любой точки планеты Земля – добро пожаловать в Страну Магов. Почти все нынешние практикующие Волшебники и кое-кто из Магов – потомки земных переселенцев. Это тогда было Безвременье и Бессмертие, а теперь…

Короче говоря, слух о стране бессмертных, где счастье бесконечно, а жизнь прекрасна, пробежал по Земле, и тут же Эйр захлестнула толпа переселенцев. Они селились в шалашах и палатках, в дуплах деревьев и на городских свалках. Грязные и оборванные, они бродяжничали по стране в поисках счастливой жизни, но при этом ни один из них не желал работать. Их мужчины нападали на местных жителей, промышляя воровством и разбоем. Их женщины и дети побирались на базарах и площадях. Их плаксивые крики «мы люди не местные, поможите, чем можете» были жалостливыми, но совершенно бессмысленными – ведь и без слов было ясно, что ни Маг, ни Чародей, ни Волшебник не пойдет попрошайничать.

Сначала их жалели, потом терпели, потом презирали и, когда терпение лопнуло окончательно, возненавидели. Не дожидаясь, пока эмоции Магов материализуются в действия, император Мерлин издал закон об эмиграции, согласно которому теперь в стране гостям можно было пребывать только трое суток, а право на постоянное проживание давалось только Магам, Магистрам и Волшебникам. Также имели право временного проживания ученики и подмастерья, а их количество тоже строго регламентировалось. Были еще Чародеи, но вид на жительство они могли получить только после столетней отработки на Земле. Также запрещалось пребывание в стране лиц, не достигших четырнадцати лет, беременных женщин и тех, кого временная спираль уже выбросила в последний путь на Землю. Ведь невозможно родиться, расти и умереть в стране Бессмертных – это может кончиться вселенским хаосом, а мудрый Мерлин этого не хотел. Понимал ли он тогда, что, подписывая эту бумагу, одним росчерком пера лишает жителей страны Эйр, а значит, и себя самого статуса Бессмертных? Конечно, знал, ведь был он Великим Магистром. Но он сделал это: изменил энергетический вектор. И в то же мгновение искривилось Время и сжалось Пространство. И грянул Гром, и яркая бело-голубая молния ударила в благословенную страну Эйр. И поняли Посвященные, что Это свершилось, ибо удар грома опередил свет молнии, а такое возможно лишь в том случае, когда Пространство сливается с Временем, выходя из-под плаща Вечности.

Три энергетических кольца окружили Страну Магов, но при этом она сжалась до одного города, Правда, был этот город и огромен и мал одновременно. Двух жизней не хватило бы, чтоб обойти все его улицы, переулки и площади, но вполне хватало трех часов, чтобы добраться из конца в конец. И исполнился указ Великого Мерлина: лишь те смогли проникнуть внутрь этих стен, кто владел Великим Искусством или старательно обучался ему. Всем остальным остались прекрасные леса и богатейшие угодья, стада ухоженного скота и километры плодороднейших садов. Только как не хотели они работать раньше, так и сейчас не возникло у них этого желания. Когда съеден был весь скот, вытоптаны леса и одичали сады, потянулась на Землю вереница оборванных голодных людей, на все лады клянущих проклятых Магов. Были недовольные и среди избранных. Не все захотели расстаться с бессмертием. Они ушли в зону энергетических колец и назвали ее Запредельем. Страшное, говорят, там образовалось государство, но толком об этом никто не знал. Попасть туда – все равно что умереть. Вернуться не удалось никому.

Сложившуюся там путаницу с жизнью и смертью я понимал плохо. Какая-то сущность умирала, а какая-то была вечной, но ментальная или физическая, шут ее знает. Впрочем, я в Запределье не собираюсь, так что их законы меня интересуют только с точки зрения ликвидации собственной безграмотности. Но это у них, у нас в городе жизнь текла своим чередом. Ушел на Землю Великий Мерлин, и благодарные жители назвали город Мерлин-Лэндом, ибо раньше звали его просто Городом. С каждым днем совершенствовалась связь с Землей, правда, для этого пришлось подсказать Эдисону – телефон, Попову – радио, Гейтсу – Интернет. Эти три кита изобретений и составляли основу Моста. Была еще телепортация, но она использовалась лишь жителями Города, так сказать, в одностороннем порядке. На земле ее должны были открыть не раньше конца текущего века, а, значит, и пользоваться ею не могли.

Размышляя о причудливых поворотах эйрской истории, я добрался до заповедника. Дед-смотритель оказался редкостным занудой. Прослушав отправленный Варварой список, он полчаса рассказывал мне, как трудно добыть сегодня когти дракона. Послушать его, так драконы вылупляются из яйца без когтей и зубов, словно специально выведенные для украшения парков. А жабьи лапки, выходило, вообще дефицит, будто все земноводные у нас в Мерлин-Лэнде пристегнуты к инвалидной гидроколяске, поскольку рождаются без лап и хвоста.

Пока он морочил мне голову, к нам приперся юный дракон, метров трех в холке от силы, и, махнув у меня перед носом вполне когтистой лапой, полыхнул из своей поганой пасти огнем и дымом. Я едва успел увернуться, а то плакали бы мои пасхальные штаны и полшевелюры. Я забыл о приличиях и терпении и заорал что есть мочи.

– Уйди, скотина! – дракон попятился. – Фу! Убью гада!

Дракон поверил и отскочил на безопасное расстояние, растоптав мимоходом дедовскую грядку с фиолетовым лучком. Дед разнервничался.

– Ты, это, не шуми! Здесь шуметь запрещается! – заорал он вдвое громче меня и ткнул пальцем в плакатик на стене, исполненный игривой готической вязью: «Соблюдайте тишину!»

Восклицательный знак в конце фразы извивался, как пиявка, и действовал на нервы не хуже самого смотрителя. Я почувствовал, как зачесались уши и кулаки, и понял, что у меня началась аллергия на хамство и бюрократию. Опасаясь натворить лишнего, я уставился на дракона и с мерзким удовольствием мысленно превратил его в горсть пепла, паука, червяка и, со вздохом сожаления, обратно в дракона, все-таки права колдовать мне никто не давал и все действия мои были сплошным самоуправством. Когда я перевел взгляд на смотрителя, старый ворчун уже деловито отсчитывал заказанные Волшебницей товары. Демонстрация протеста с моей стороны повлекла за собой сговорчивость и учтивость с его стороны. Четвертый закон общения: скорость ответного действия равна силе убеждения. Дед так торопился спровадить меня из заповедника, что обошелся без нотаций. Чуть поразмыслив, я решил на часок притормозить в интернет-кафе, благо, смотритель в спешке посчитал мне индивидуальную закупку по оптовым ценам. Час незаметно для меня превратился почти в три, домой я заявился уже к ужину.

Варвара, занятая отправлением заказа, моего опоздания не заметила, зато Наталья, которой пришлось готовить вечернюю трапезу вместо меня, рвала и метала.

– Где ты шлялся, негодный мальчишка? – зашипела она, едва я появился на пороге. – Чтоб тебе всю жизнь мыть грязные тарелки, шкурка банана, потроха улитки!

Она взглянула на меня, намереваясь испепелить взглядом, но я вовремя прикрылся мешком с Заповедными товарами и немедленно пообещал:

– Только попробуй, сама потащишься к старому зануде. Все убытки за твой счет!

Перспектива путешествия и финансовых потерь Наталью не привлекла, и она ограничилась угрозой:

– Ну подожди у меня, болтливая черепаха, я с тобой еще разберусь!

Разбирайся, разбирайся, будто у тебя дел других нет в этой жизни, так я и поверил, что ты через полчаса вспомнишь про свои угрозы. Слишком хорошо я знал Наталью, чтоб ошибиться. Когда она позвала нас к ужину, в своей тарелке я обнаружил свой любимый кусок жареной гигантской сороконожки (ножки с восьмой по двенадцатую, правый бок) в соусе из июньских кувшинок и зимней рябины. Да, есть чему поучиться. Хоть я и неплохо разбираюсь в рецептах национальной эйрской кухни, до таких изысков мне расти и расти. В благодарность я совершенно добровольно помыл всю посуду, а заодно и поставил на ночь тесто для маковых блинчиков, весьма ею уважаемых.

Глава 2

Утро началось с истошных криков Инсилая. Спросонья я решил, что мы горим, и, кое-как подтянув штаны, кубарем скатился в мастерскую. Картина, представшая моим глазам, примирила меня с ранним подъемом. Старший ученик стоял посреди мастерской и, голося, что есть силы, грозил кому-то неведомому на потолке огрызками своей вчерашней трудовой деятельности. Глаза его метали молнии, а в полной древесины и опилок клетушке это было пожароопасно. То, что это проделки местной крысы, я понял сразу. Сам с этой тварью год воевал. Чего только не делал – и мышеловки ставил, и отраву сыпал, и кота соседского на несколько ночей в мастерской запирал… Ну, никакого толку. Правда, сегодня она доставила мне столько приятных минут, что я немедленно согласился на перемирие и мысленно пообещал угостить хвостатую соседку солидным куском сыра.

– Кто это сделал?! – возопил в очередной раз Инсилай.

Крыса, конечно же, молчала. Я, в знак солидарности, тоже. А что, он сам виноват, нечего разбрасывать нужные вещи где попало. Я уже столько раз от этой Шушеры страдал, что привык наводить здесь на ночь идеальный порядок.

– Кто?! – продолжал буйствовать Инсилай.

Появилась заспанная Наталья. Так как партер я уже занял, ей пришлось довольствоваться амфитеатром, то есть лестницей.

– Что вы разорались с утра пораньше? – зевнув, осведомилась она, покручивая на пальце кончик своей роскошной каштановой косы.

– Не обобщай, – обиделся я, – я, между прочим, тоже пострадал от его воплей, думал, горим. Чуть заикаться не начал.

– Ну не начал же, – философски заметила Наталья. – Что случилось-то, родной? – она воззрилась на Инсилая. – Весь квартал перебудил. Или тренируешься дублировать брачный крик дракона в популярных нынче «Тайнах Магической природы»?

– Чего орем, кого убивают? – судя по голосу, откидные места на балконе достались Кире. Сейчас на галерке появится Варвара и всех разгонит. И театр, и зрителей, а жаль. Так и случилось.

– Всем молчать. – Волшебница сказала это очень тихо, но все разом замолкли. В отличие от нас, Варвара не неслась на место происшествия сломя голову и успела принять вполне пристойный вид. – Что за сборище и почему так громко?

– Кто-то ночью испортил все испжелы, найду – разберусь, как с тараканом! – с новыми силами заголосил Инсилай и почему-то уставился на меня, предположив, видимо, что это я его дурацкие палочки всю ночь грыз.

– Господи, на кого вы похожи, – проворчала Варвара, продираясь к месту происшествия сквозь наши сплоченные ряды. Видок у нас и, правда, был живописный. Я с голым торсом в ночных кальсонах в сине-голубую полосочку. Наталья в ярко-алой пижаме с черным пояском, явно не предназначенной для чужих глаз. Кира в какой-то немыслимой ночной рубашке цыплячьего цвета с кучей бантиков и в черном халате, небрежно накинутом на плечи. Что до Инсилая, он – хоть и начал это утреннее ток-шоу, а значит, покинул свою постель совершенно осознанно – был краше всех. Белые носочки со стоптанными шлепанцами на кривых волосатых ногах и белые семейные трусы в крупный красный горох на личности. Рядом с одетой с иголочки Варварой мы были похожи на актеров дешевого рыночного балагана, поднятых среди ночи полицией нравов.

– Ответит кто-нибудь, наконец, что здесь происходит? – Варвара повысила голос.

– Какая-то зараза испортила всю мою работу, – промямлил Инсилай.

– Какая именно? – уточнила Варвара.

Общество промолчало. Впрочем, оно и знать не знало, кто так подкузьмил старшему ученику. Я знал, но крысу закладывать не собирался.

– Ты без двух минут Чародей, – спокойно, как ребенку, втолковывала Волшебница Инсилаю, – значит, всегда должен знать, кто, когда и зачем, а не орать на всю улицу свои вопросы в пять утра. И что ты уставился на Ронни? Он и за трое суток не сгрызет столько древесины, даже если возомнит себя бобром.

– Но товар-то испорчен, – резонно заметила Наталья, подтягиваясь к центру разборок. – Значит, кто-то виноват.

– Согласна, – откликнулась Варвара, – но это не я… И не Ронни, – добавила она, чуть помедлив, – так что нас вы подняли совершенно не по делу.

– Кто же тогда? – поинтересовалась Кира, спустившись, наконец, в мастерскую со своей галерки. Теперь здесь и вовсе было не протолкнуться. Все улики, кроме сжимаемых в кулаке Инсилая огрызков, были безнадежно затоптаны. Если бы я был крысой, я бы довольно потирал лапы и хихикал на пороге своей норки.

– А злорадствовать не хорошо, – ни к кому не обращаясь, бросила Варвара, – но пятерку по интуиции ты заработал.

Вряд ли она говорила это Инсилаю, и я зарделся от удовольствия, хотя это было очень некстати.

Когда утренние страсти улеглись, я занялся блинчиками. Они вышли не очень. Сто раз себе говорил, не связываться с тестом в состоянии раздражения, и все равно попался. После завтрака все занялись формированием заказа, а меня выгнали на рынок, чтоб не путался под ногами. Не могу сказать, чтоб меня это огорчило. Погода стояла прекрасная, и я был совсем не прочь прогуляться. Волшебница, раздав кучу ценных указаний, удалилась в компанию «Гелла», предоставившую нам контракт на поставку заказа, для подписания договора. Как и все посреднические компании, «Гелла» была очень озабочена получением своих процентов от сделки, и, как следствие этого, ее менеджеры требовали с обеих договаривающихся с их помощью сторон кучу бумажек. В перечень необходимых документов входили: а) договор с фирмой «Гелла», с точным указанием причитающихся ей процентов; б) договор о том, что «Гелла» не несет никакой ответственности за качество товара, с одной стороны, и своевременную оплату, с другой; в) сертификаты на товар; г) подтверждение кредитоспособности сторон; д) лицензия продавца на право торговли из магистральной бизнес-комиссии, с приложением полного списка товаров и услуг, только в подлиннике, дубликаты ни-ни, и чтоб подписи и печати были разборчивы; е) справка об уплате налогов за всю жизнь; ж) отказ от всех претензий к «»Гелле», если по какой-либо причине сделка оказалась бы сорвана; з) форс-мажорные обстоятельства…

Кажется, я что-то забыл, список составлен до буквы ЭН, но это не важно. Самым таинственным пунктом мне всегда казался форс-мажор. Со справками попроще. Варвара в двух словах объяснила мне, что все эти документы нужны для того, чтоб не дать умереть с голоду конторам, которые эти бумажки выдают. Когда я спросил, кто выдает форс-мажор, Волшебница долго смеялась и сказала, что эта контора, скорее всего, находится вне коммерции и политики и договориться с ней практически невозможно. Дальнейшие объяснения я привожу почти дословно. Знания полезные, авось и вам пригодятся.

– Если ты, к примеру, пошел на базар и потерял деньги, – объясняла Варвара, – кто виноват?

– Я, наверно.

– Правильно. А если ты их не потерял, а у тебя их украли?

– Все равно я, ничего ведь не докажешь.

– Опять правильно. А если налетел смерч и вырвал у тебя из рук кошелек?

– А вот за стихию я не отвечаю.

– Совсем правильно. Хотя и стоит держать деньги в местах, недоступных урагану, но в данном случае для страховой компании форс-мажор налицо. Теперь усложним задачу. Обокрали тебя без всяких фокусов, но уже через пару минут случилось светопреставление с потопом, пожаром и цунами, что делать?

– Ничего, обокрали-то простые воры. Наплевать и забыть.

– Это для дураков, а нормальный человек поменяет эти события местами, благо пару секунд через пару месяцев никто не докажет, и получится форс-мажор. Понял?

– Понял, если ты от собственной глупости терпишь убытки, молись о светопреставлении.

– Грубовато, но точно. Кстати, так как ураганы, потопы и пожары у нас довольно редко случаются, советую в пункт о форс-мажоре включать финансовые кризисы, революции в провинции При и насморк у любимого дракона Главного смотрителя О-Хо.

– А где эта При и кто такой О-Хо, с хилым драконом?

– В этом и заключается основной фокус. Ты не знаешь ни При, ни О-Хо с драконом, я тоже. Но ведь и все остальные тоже про них не ведают. Так что если очень прижмет, легче будет доказать драконий насморк, чем пожар и наводнение на базарной площади, которую знают все.

– Кто ж такое подпишет?

– А вот тут ты опять не угадал. Мало кто рискнет признаться в своей некомпетентности при подписании договора. Ставлю магический жезл против одноразовой волшебной палочки, что подпишут. Больше того, даже не спросят, кто это и где это, они же все умные и признаться в собственной безграмотности ниже их достоинства. А мы ребята простые. И хитрость нам не зазорна.

Итак, я отправился на рынок, Варвара – за бумажками, а ученики занялись проверкой отправляемого товара.

На рынке я покрепче вцепился в свой кошелек, как вы уже поняли, доказывать форс-мажор дело довольно муторное, лучше не разевать рот.

Я жаждал реабилитироваться после утренних блинчиков и задумал всех примиряющее меню: запеченные в сметане яйца карликового крокодила, пудинг из папоротника вуалехвостого с шоколадными черепашками и пунш из молока девственных кобылиц с покой и полой. Но тут прямо на моем пути выросла как из-под земли Варвара.

Не валяй дурака, – посоветовала Волшебница. – Одна нога здесь, другая там. И никаких изысков, я не против гастрономических забав, но не сегодня. Нынче вечером мне будут нужны все мало-мальски рабочие руки, имеющиеся в доме. Посыльный от «Геллы» прибудет ровно в полночь. Эти идиоты начитались каких-то гороскопов и утверждают, что это время – самое благоприятное для коммерции, и завтрашнее утро их, видите ли, не устраивает. Так что объявляется аврал.

Вечер прошел под знаком ударного труда. Наталья сосредоточенно варила зелья, Кира ловко разливала готовый продукт по склянкам и приклеивала этикетки. Инсилай расфасовывал палочки по желаниям и упаковывал в цветастые стеклянные футляры. Я развешивал по пакетикам коготки и лапки, смешивал травяные сборы и снабжал всю компанию горячим кофе.

Варвара заполняла кучу сопроводительных бумажек, штамповала гарантийные талоны и выборочно проверяла качество отправляемого товара. К приходу посыльного мы еле-еле управились, хотя мне пришлось полчаса поить его кофе с вафельными рожками на кухне, пока доделывались последние штрихи. Но все, даже самое неприятное, когда-нибудь заканчивается. Подошел к концу и этот день. Я ухитрился заснуть за миг до того, как голова моя коснулась подушки. С кухни все еще слышались голоса, общество отмечало отправку заказа.

Два последующих дня были полны тишины и покоя. Я потихоньку убирал последствия авральных работ, суетился по хозяйству и почитывал «Практическую магию». Утром третьего дня все опять куда-то разбрелись, и я подался в город, так как был откровенно никому не нужен. Пошлялся по рынку в свое удовольствие, прикупил кое-что для кухни, без всякой спешки посидел в кафешке с приятелем Яргши, служившим подмастерьем у Мага Уостарока, и узнал от него последние новости.

Наш общий приятель Хрум сдал-таки на степень Чародея, хоть и с третьей попытки, а значит, появилось местечко ученика у Волшебника Вилли. Заманчивая перспектива, но, во-первых, не хотелось уходить от Варвары, а во-вторых, Вилли – ученик кого-то из Черных Магов, и идти к нему страшновато. Хрум, во всяком случае, утверждал, что закон о защите учеников в доме Вилли существует только в учебнике права. Не знаю, как насчет закона, а со знаниями у Хрума точно было не важно, раз только с третьего захода смог пробиться в Чародеи. Впрочем, это не показатель. У нас вот тоже свой Хрум имеется в лице Инсилая, хоть Варвара его и пальцем не трогает, и знания в его дурную башку засовывает, как жадина – медяки в копилку. А толку? Господи, когда же эта сволочь белобрысая получит, наконец, степень Чародея?! У меня такое ощущение, что в его планы это просто не входит. Если за день он делает пару вялых шагов вперед, то ночью непременно отползает назад на добрый десяток. Он будто издевается надо мной. Знает, что я его экзамена жду не дождусь, и играет на моих нервах, как кот на гитаре.

Между прочим, в городе снова поговаривают про тайную войну Школ Белой и Черной магии. Вроде как новый тур начался, и все новые бойцы невидимого фронта к месту действия подтягиваются. Вот я и думаю, может, Инсилай и есть страшное биологическое оружие черных магов? А что, очень даже допускаю. Сперва затесался в доверие, поучился малость по-честному, а теперь воевать начнет. Доведет до ручки всех белых, начиная с Варвары, своей ленью и бестолковостью, и конец войне. Противник деморализован, с кем воевать-то тогда? Сколько лет он у Варвары волшебную науку ковыряет? Нет, не дожить мне до Инсилаевых экзаменов, хоть к Вилли иди, ей-богу. Вернее будет Наташки дождаться. Она вон, как чукча к чуму, к знаниям ломится.

Пошлявшись немного по рынку, мы с Яргши подались по домам.

Крики я услышал еще с улицы. В первый момент я даже подумал, что к нам вломились грабители, но потом сообразил, что последнее ограбление в городе свершилось пару веков назад, и от этой мысли отказался. Я припустил через сад, растоптал клумбу с левкоями и заглянул в окно. Посреди кухни стояла Варвара. Глаза горят, лицо пылает, в руках какая-то бумажка, сильно смахивающая на налоговую декларацию. Волшебница молчала, орали Наталья, Кира и Инсилай. Понять, почему они кричат, было невозможно, так как ругались они без всякой системы и хором. Минуты две я наблюдал за представлением, потом Варвара сказала «цыц!», и все разом смолкли.

– Повторяю, – почти по слогам проговорила Волшебница, – кто заполнял это безобразие? – она помахала свернутой в трубочку бумажкой перед глазами собравшихся.

– Инсилай! – в один голос провещали Наталья с Кирой.

– Ага, – немедленно согласился он, – только почерк не мой, а так все сходится.

– Кто заполнял? – повторила Варвара и метнула молнию под ноги Инсилаю.

– Какого черта! – отпрыгнул он на шаг назад, даже не пытаясь отразить огонь. – Я в глаза не видел эту бухгалтерию. Мне своих проблем хватает с этим ведомством.

– Какие, интересно узнать, проблемы могут быть у бедного студента с налоговой инспекцией? – подняла брови Варвара. – Но это тема для другого разговора, а сейчас меня интересует нечто иное, – она развернула бумагу, бросила на нее взгляд и четко проговорила: – В последний раз спрашиваю, кто?

Дальше пошел такой крик, что я просто побоялся высунуть нос. Вот удовольствие – попасть ни за что, ни про что, под горячую руку. Еще получишь молнией пониже спины, очень надо.

Тут все опять поутихли, а Инсилай заявил:

– Не надо вешать на меня всех собак, я в глаза не видел эту писанину, если кто-то наваял все это безобразие, пусть этот кто-то и разбирается. Найдите сначала горе-бухгалтера, а потом орите хоть до утра. На него, а не на всех без разбора.

– Так, – протянула Волшебница, – все ясно. Дальнейшие переговоры переносятся на восемнадцать часов. Будьте любезны в мастерскую всем коллективом и не забудьте предупредить Ронни, когда этот разгильдяй появится.

Вот она мирская благодарность! Я еще и разгильдяй после того, как двое суток кряду разгребал эти Авгиевы конюшни, готовил обед и таскал с рынка полные кошелки. Нет, определенно стоит подумать о Вилли-Волшебнике. Вот уйду от них, тогда сразу заметят мои героические хозяйственные труды, точнее, их отсутствие.

Я бочком пробрался в дом и тут же нарвался на Варвару.

– Где тебя носит? – проворчала она, рассеянно взглянув на меня. – Только не говори, что ты целый день трудился, как пчелка.

– На рынке, – честно сказал я, – а что?

– Понятно, – усмехнулась Варвара, – встретил своего болтливого собрата по ремеслу с трудно выговариваемым именем. Что нового по сарафанному радио?

– Война белой и черной Школ. – Про освободившееся у Вилли место я решил промолчать.

– Господи, как эти сплетни надоели, – вздохнула она, – все говорят, никто не видел. Не лень языком молоть? Ладно, в шесть – все за круглым столом. Хоть приберись там малость. Ноги же переломать можно в этом свинарнике.

Тут кто-то позвонил в дверь.

– Открой, – распорядилась Варвара.

Я пошел к двери, споткнулся обо что-то и растянулся на полу. Пока я пытался встать, лихорадочно соображая, как можно споткнуться о собственные ноги, Волшебница аккуратно обошла меня и открыла дверь.

– За пакет распишитесь, – сказал незнакомый голос.

Варвара вернулась, держа в руках узкий голубой конверт.

– Ты еще здесь? – проворчала она, перешагивая через мои ноги. – Не строй из себя баррикаду, лучше поработай.

В восемнадцать ноль-ноль мы собрались в мастерской. Чтобы собрание выглядело прилично и торжественно, я почти три часа убил на косметическую уборку подвала, рассовывая по углам и ящикам свои сокровища (с точки зрения Варвары, хлам и мусор), подметая пол и водружая на видное место портрет Велеса Великолепного, бывшего когда-то давным-давно учителем Волшебницы. Обстановочка получилась, конечно, не стерильная, но вполне терпимая. Чистоплюйка Кира поджала крашеные губки, но промолчала, мудрая Варвара не заметила, пофигистка Наталья восприняла как само собой разумеющееся. Мнение Инсилая меня, честно говоря, не интересовало, но он, на удивление, происходящее никак не прокомментировал… Общество чинно расселось, соблюдая полное молчание. Завидная выдержка, никто ничем не интересуется, все всё знают. Кстати, насчет декларации они еще до собрания выяснили: никакого злого умысла, сплошное разгильдяйство – отчетик оказался правильным, но послезавтрашней годности. Правда, кто эту бухгалтерию будущего за сегодняшнюю выдал, так и осталось тайной, для меня во всяком случае. Нет, но если все всё выяснили, зачем же мы здесь собрались? Не мое же разгильдяйство обсуждать? Не я в налоговую ходил, госпожа Волшебница этим самолично изволили заниматься.

Все, наконец, устроились и воззрились на Варвару, выражение лица которой гарантировало отсутствие хороших новостей. Я приготовился к самому худшему и решил, что без боя не сдамся.

Варвара встала, выдержала паузу и бесстрастно сообщила:

– Нас ждут трудные времена. У нас проблемы. Финансовые и моральные.

Кира помрачнела, Наталья удивилась, Инсилай заерзал на своем стуле так, будто под его тощим задом стало нешуточно припекать. Ничего не понял только я. Имею право, я здесь самый маленький. Впрочем, то, что пришла полоса неудач, я догадался до начала Варвариного монолога – на уровне подсознания.

– По порядку, – продолжала Волшебница. – Финансовая часть. Партия исполжелов № 1 забракована гамбургским филиалом. Не один-два экземпляра, а, вдумайтесь, семьдесят процентов! Больше половины брака, это ведь ни в какие ворота не лезет. Что наиболее печально, так это то, что остальные дали сбой в процессе использования. Фрау Генцель выдвинула против нас иск на 5 тысяч мерлинов… Это нас, конечно, не разорит, но репутация будет испорчена, а это уже прямой ущерб нашей торговой марке, чего я допустить не могу. Инсилай, ты занимался этой партией, будь любезен, объясни, как это могло произойти.

Любо-дорого было смотреть, как он завертелся под Варвариным взглядом, будто перца ему сыпнули в штаны. И что это я так невзлюбил старшего ученика? Наваждение какое-то. Надо принимать меры или ненависть доведет до нехорошего…

– Я жду, – напомнила Варвара.

– Н-не знаю, – промямлил Инсилай.

– Правда? – усомнилась Волшебница и пристально посмотрела на ученика. Из ушей Инсилая пошел синий дым. Сначала тонкими струйками, а потом и вовсе повалил клубами.

– Кажется, кто-то врет, – усмехнулась Варвара.

Дыма все прибывало. Я закашлялся. Сердобольная Наталья наполовину материализовала огнетушитель:

– Может, потушим?

– Не бойся, этот от стыда не сгорит, – успокоила Волшебница и щелкнула пальцами. То, что должно было стать средством пожаротушения, слегка плюнув пеной, растворилось в воздухе. Хорошо, пол не мыл, не обидно.

– Ну-с, мы слушаем, молодой человек.

– Не знаю, – стоял на своем дымящийся Инсилай и пошел в полный отказ, – даже и предположить не могу.

– Твои предположения меня волнуют меньше всего, – отрезала Варвара. – Я хочу знать только одно: что произошло с первосортным товаром, отчего он в одночасье превратился в брак. А пока ты думаешь, мы поговорим о наших моральных проблемах, тебя они, слава богу, не касаются. Вы двое Анжелику не застали, – Волшебница взглянула на нас с Кирой, – а ты, Натали, должна ее помнить.

Наташка подтвердила кивком головы.

– Лика прислала мне экстренный вызов. Это значит, что дела ее плохи. Я не могу бросить в беде своего ученика, даже если он уже Чародей. Через два дня я пойду в люди и не вернусь, пока не вытащу Анжелику из истории, в которую она вляпалась. Если бы этот балбес, – Варвара покосилась на Инсилая, – не напортачил с Гамбургом, я бы взяла с собой Наталью. Мне ведь тоже может потребоваться помощь. Натали, не сомневаюсь, и с фрау Генцель смогла бы договориться и Лике бы помогла. Но, во-первых, никто не обязан разгребать чужую халтуру, во-вторых, после всех этих накладок в конторе должен остаться кто-то с головой. Я не могу взять на Землю двух учеников сразу, так что вы обе, – указующий перст уперся в пространство между Кирой и Натальей, – останетесь на хозяйстве, ты, – Варварин палец чиркнул по моему лбу, – пойдешь со мной. Нигде не сказано, что я не могу взять с собой подмастерья. Вопросы есть? Вопросов нет. Всем готовиться.

– А я? – робко спросил Инсилай.

– Ты? – переспросила Варвара. – Ты соберешь свои пожитки и отправишься в Гамбург. Не знаю, что ты придумаешь для фрау Генцель, в ножки ей упадешь или в жабу превратишь, но иск она должна забрать. Там на месте и заработаешь степень Чародея. Очковтирательство, конечно, но мы никому не скажем. Если добьешься мирового соглашения, я договорюсь о твоем посвящении.

– А если «нет»? – набрался храбрости Инсилай.

– Советую, чтобы «да», – отрезала Волшебница. – Если «нет» – попадешь в Бестелесные, века на три, в лучшем случае. Будешь привидением по вызову или полярным миражом. Очень поучительное занятие для ротозеев. Три часа на сборы, и чтоб тень твоя здесь не металась, пока не устранишь все недоделки в Гамбурге, недоучка чертов. И забудь о чародействе, если фрау Генцель все-таки не отзовет свой иск. Все ясно?

Инсилай откровенно струхнул и решил полемику не продолжать.

Волшебница малость поостыла и вполне спокойным голосом закрыла собрание:

– Все свободны. Ронни, проветри помещение. А ты, справедливейший из справедливых, кончай дымить, дышать нечем…

Глава 3

Не имея опыта перемещений, в квартире Лики я материализовался, стоя на четвереньках. Если бы в этом воплощении у меня был хвост, я бы им непременно завилял. Хвоста не сложилось, и я ограничился тем, что встряхнулся по-собачьи. Впрочем, то, что это именно Ликина квартира, я мог только предполагать. Мог еще молиться, чтобы Варвара не ошиблась в расчетах, и мы попали туда, куда собирались. Только почему «мы»? Волшебницы-то как раз нигде в обозримом пространстве не наблюдалось, и это не радовало. Завалиться к незнакомым людям среди ночи само по себе не желательно, не всякий поймет такое вторжение. Но это их проблемы, мои-то похуже будут. Один в чужом городе, без денег, документов и мало-мальского знания обстановки… Пока я пытался сориентироваться во времени и пространстве, кресло, стоящее передо мной, поехало куда-то в сторону, и уже через мгновение в него плюхнулась какая-то толстая тетка.

– Ой, Вы кто? – запаниковал я, опасаясь появления хозяев квартиры, или, хуже того, магистральной полиции.

– А если подумать?

Глуховатый грудной голос Варвары ни с кем не перепутаешь. Я немного успокоился, хотя глазам своим не верил.

– В-вар-вара?!! Господи, что это с Вами стряслось? – я был в ужасе. Всего за десять секунд перехода красавица-волшебница превратилась в бесформенно толстую бабищу с жуткой стрижкой цвета молодого апельсина, линяло-выцветшими бровями и щеками только что позавтракавшего хомяка. Эластичные брюки расцветки «леопард» обтягивали ее фигуру так критически, что казалось, вот-вот лопнут по швам. Футболка с надписью «Ноги вверх!» на необъемных формах земного воплощения Волшебницы, напротив, была размера на три больше хозяйки. Не изменились только глаза, но на круглом, свеженаколдованном лице они смотрелись, как самолетные фары на горбатом «Запорожце».

– Это что, издержки перемещения? – только и пролопотал я. Больше слов не было.

– Это для конспирации, малыш, – нараспев сообщила Варвара.

– Ох, мамочки…

– На себя посмотри! – хмыкнула тетка и, развалившись в кресле, закурила.

Дымящаяся сигарета в руках некурящей Варвары наводила на подозрения. Ехидные нотки, скользнувшие в ее голосе, – на мрачные мысли. Холодея от мерзких предчувствий, я подошел к зеркалу. Существо, смотревшее из массивной рамы, предчувствия оправдало и на пару минут лишило меня дара речи. Я, конечно, не гигант, но хлюпик, отразившийся в зеркале, был хуже худшего. Мальчишка лет двенадцати. Ручки-ножки шарнирно-суставчатой конструкции типа «кузнечик». Драные шорты, разбитые коленки, огненно-рыжие волосы повышенной лохматости и, что хуже всего, весь в веснушках.

Не успел я высказать свое отношение к новому облику, хлоп, и на мой конопатый нос плюхнулись очки с перевязанной проволочкой дужкой.

– Это что, тоже для конспирации?! – взвыл я, забыв о приличиях. – Ну уж нет! В таком виде я работать отказываюсь! Мне самого себя смешно.

– Бунт на корабле? – Варвара подняла бровь. – Ты сюда на смотрины прибыл или работать?

– Мне не говорили, что работать придется клоуном.

– Не вредничай. По-моему, очень ничего. Живенько.

– Варвара, – взмолился я, – хоть волосы мне исправь!

– Не Варвара, а Маша, – мигом посерьезнев, прошипело то, что считалось Волшебницей, – не хватало еще сложностей с миграционной службой. Согласно документам, транс-телепортическая компания «Пегас» доставила в Москву Машу и Рональда. Будь любезен соответствовать.

– Здравствуйте, Мария Ивановна, – издевательски протянул я. Мой несуразный видок придал мне смелости.

– Цыц, или в паука превращу.

Варвара, пардон, Маша махнула толстой ручищей, и мои волосы стали черными и прямыми.

– Нет, так слишком ярко, – проворчала Волшебница и ядрено-рыжие патлы вновь взвились петушиными вихрами. – Значит так, здесь ты в качестве моего племянника, обращаться ко мне будешь тетя Маша.

– П-понял.

– Заикаться не стоит, – будто не замечая моего обалдевшего состояния, посоветовала Варвара, – колоритно, но переигрываешь.

– Как скажешь, тетечка, – терять мне было нечего. Паук так паук. Все лучше, чем это рыже-конопатое чудовище.

– Но-но, не резвись, – осадила Волшебница. – Куда подевалась Лика, ведь договорились же на определенный час. Или этот облезлый «Пегас» опять запутался во времени и пространстве?

– С пространством обошлось, – продолжил Варварину речь женский голос откуда-то из недр квартиры, – а вот со временем промашка вышла. На два часа опоздали, я уже спать собралась. Думала, сегодня вы уже не появитесь.

В комнату ворвался вихрь черных волос, водоворот кружев, каскад оборочек, воланчиков, поясков и прочего дамского ассортимента. Он мелодично звенел оркестром тонких золотых цепочек и браслетов, при этом умопомрачительно благоухая ночными цветами. Судя по тому, что все это великолепие с дикими возгласами повисло на шее у Варвары, вихрь звался Анжеликой. Лика показалась мне девушкой прелестной. Впрочем, как я уже успел убедиться на собственном опыте, земной облик весьма обманчив.

– Так, какие претензии к времени прибытия, – деловито уточнила Варвара, когда с взаимными восторгами первых минут было покончено. – Я сдеру с этого мерзкого крылатого мерина двойную стоимость билетов, если они дали маху на 120 минут. Я заказывала полночь.

– Вообще-то у нас два часа ночи, – без всякого выражения сказала Анжелика, – но, боюсь, тебе придется долго судиться с «Пегасом». Ты уточнила, какую полночь имеешь в виду?

– Не делай из меня идиотку! Даже в Мерлин-Лэнде не бывает двух полуночей в одних сутках.

– В Мерлин-Лэнде, может, и не бывает, а у нас их тут целых три. Астрономическая, декретная и по летнему времени

– Бред какой-то, – проворчала Варвара, – я была в России лет сто назад, но тогда никаких временных фокусов здесь не было и в помине.

– Да, – согласилась Лика, – кое-что изменилось, но не слишком. Проблемы те же: деньги, любовь, жилплощадь.

– Что-что? – не поняла Варвара. – Жил «кто»?

– Жил «что», – рассмеялась Анжелика. – Это в смысле дом, квартира, дача, сарай, подворотня, бак из-под мусора. Кто где может, там и живет. Где живет – там и проблемы. Слушай, а что у тебя за вид такой… игривый?

– В «Пегасе» предложили каталог текущих моделей, – равнодушно сообщила Волшебница, – выбрала, что попроще, чтоб не очень в глаза бросаться.

– Не могу сказать, что тебе это удалось, – фыркнула Лика.

– Не важно, не на бал. Ближе к делу, – поставила точку Варвара. – На активную деятельность, обеспеченную мощной технической поддержкой, у нас только семьдесят два часа. Энергии волшебного запаса хватит ровно на трое суток, – она привстала и, протянув руку к центру комнаты, вытащила откуда-то из пустоты объемистую дорожную сумку. – Если не управимся за это время, все дальнейшие действия – только голыми руками, что, честно говоря, мало эффективно. Так что, подруга, давай по существу. Рассказывай, в чем сложности. Время пошло.

Варвара плюхнулась обратно в кресло, которое жалобно взвизгнуло под тяжестью ее земной оболочки.

– Да, кстати, это Ронни, мой подмастерье, – жест в мою сторону, – Рональд, это Анжелика, моя ученица. В ближайшие трое суток вам придется тесно и плодотворно сотрудничать.

«Алиса, это пудинг. Пудинг, это Алиса».

– Может, вам кофе сварить? – решил я предложить свои услуги.

– Ладно, сиди, – Варвара махнула рукой, и три чашки кофе, проплыв у меня перед носом, плавно опустились на столик у кресла. Что значит мастер. Ни ложечки не звякнули, ни блюдца.

Спрашивается, какого черта я галлонами варил кофе в Мерлин-Лэнде? Судя по запаху, продукт, произведенный Волшебницей, на порядок лучше того, что могу сварить я. А я-то, дурак, еще гордился своими фирменными рецептами.

– Ой, иди сюда, мой маленький, – Варвара тихонько свистнула, будто подзывая собаку. Кусок сахара выпрыгнул из Ликиной чашки, и, белея на глазах, растаял в темноте. – Совсем забыла, что ты пьешь горький.

Лика сделала маленький глоточек и перешла к изложению вопроса. При этом она как-то сразу сникла. Мне показалось, что кружевные оборочки на ее халатике словно опустили крылья и притихли.

– Салончик у меня маленький, снимаю однокомнатную квартирку этажом ниже прямо в своем подъезде. Набор услуг – стандартный: верну любовь, сохраню семью, заговорю от пьянства, удача в бизнесе, поиск пропавших людей и предметов, накажу соперников… Короче, как у всех. Клиентов немного, но серьезные, не считая чокнутых девиц, желающих приворожить к себе все и вся, но это уж куда деваться, издержки профессии. За три года ни одной претензии, и вдруг началось, будто какая нечистая мне на хвост плюнула. Новых клиентов как отрезало, рекламу мою народ просто не видит. А у старых моих все наперекосяк: сделки срываются, машины угоняют, мужья уходят, дети на экзаменах проваливаются, короче, полный набор житейских проблем.

– Бывает, – успокоила Варвара, – ты-то здесь при чем? Черная полоса – распространенное бедствие.

– У всех сразу? – усомнилась Анжелика. – Так не бывает. Если в одном месте что-нибудь убудет, в другом непременно прибавится. А у меня все убывает и убывает. Но страшно не это, а то, что я никому не могу помочь. Что ни сделаю – никакого толка.

– Это у тебя, подруга, творческий кризис, – поставила диагноз Варвара. – Советую пару недель отпуска, сельскую местность и физические нагрузки. На велосипеде покатайся, в речке поплавай. Дрова можешь поколоть, если совсем невмоготу будет.

– Почти согласна, – вздохнула Лика, – если б не одно «но».

– Что-то еще? – Волшебница поставила на стол свою пустую чашку и прямо из воздуха вновь наполнила ее кофе.

– Увы. Три дня назад у моего самого серьезного клиента пропал ребенок.

– В этом тоже ты виновата? – Варвара откровенно усомнилась.

– Не знаю, – стушевалась Лика, – просто он пропал как-то не по-людски.

– А именно?

– Я не присутствовала, но перескажу дословно, как мне рассказали те, кто при этом оказался. Сначала у моего клиента случились проблемы с кредитом.

– Брал, давал? – уточнила Волшебница.

– Не давал. Тогда несостоявшиеся бизнес-партнеры пригрозили разобраться с ним и со всей семейкой, то есть налицо обыкновенный шантаж.

– Его действия? – уточнила волшебница.

– Охрана плюс няня.

– А что, мамочка не справляется?

– Мамочка считала, что разберутся без нее, и неделю назад укатила на Канары.

– Ну и нравы у вас тут. Одна радость, судя по ее маршруту, твой бизнесмен не бедствует, – удовлетворенно констатировала Варвара. – Итак, ребенок исчез чудесным образом. Как именно: растворился в воздухе, превратился в муху, улетел на ковре-самолете? Кстати, сколько лет ребенку?

– Тринадцать. Прелестная девочка, судя по фотографии. Зовут Алиса. Кстати, ты напрасно иронизируешь. То, что рассказывает няня, не поддается никакой логике. Дело было так. Она вела Алису на занятия теннисом. Корты частные, территория охраняется, телохранитель остался в машине, он по совместительству шофер. Там и идти-то всего метров сто. Широкая светлая аллейка, со всех сторон просматривается. Вдруг подбегает собачка. Миленькая такая, лохматая. Алиса ее гладит, а няня, ее Тамарой зовут, лезет в сумку за бутербродом, чтобы бедное голодное животное покормить. Вот тут-то чудеса и начинаются. Собака в одночасье превращается в жуткого монстра с туловищем волка и головой непотребного старого козла, хватает девочку, прыгает через забор и исчезает в неизвестном направлении.

– И? – Варвара заметно напряглась.

– И все, – вздохнула Лика. – Тамару забрали. Сперва в милицию, потом в психушку. Несчастный папаша обещает бешеные деньги за любые сведения об Алисе. Я испробовала все методы поиска, но не увидела ничего, что давало бы хоть какой-то намек на ее местонахождение. Тогда я поняла, что противник серьезный, и, наплевав на затраты, воспользовалась зеркальным поиском. Так верите, он тоже ничего не дал. Мутное зеркало и два десятка мерцающих запятых. Тогда я вызвала тебя. Я чувствую себя ответственной за всю эту чертовщину. Ребенок только средство. Все происходящее похоже на наезд чародея на чародея, а не бандита на коммерсанта.

– Даже больше, чем ты думаешь, – проворчала Варвара, – но сперва несколько вопросов. Для начала, сколько лет няне. Ее рассказу можно доверять, или это старческий маразм?

– Двадцать пять. Гарантирую, что она в здравом уме и твердой памяти. Мы общались с ней до происшествия.

– Какой породы была собака до всех этих превращений.

– Не знаю. Что– то белое и лохматое. Небольшое.

– Это белое и лохматое должно было быть не меньше сенбернара, чтобы суметь уволочь тринадцатилетнего ребенка.

– Нет-нет. Я хорошо помню. Тамара говорила, что Алиса нагнулась, чтобы погладить собаку.

– И последнее. Может, ты просто забыла оплатить зеркальную связь? Эти точки очень похожи на выключенный сервис.

– Все оплачено. К тому же там были не точки, а запятые.

– Цвет не помнишь?

– Все оттенки голубого.

– Из всех сообщений – это самое приятное.

– Я рада. Если б я еще хоть что-нибудь понимала, – пробормотала Лика.

– Сейчас объясню, для того и приехала, – успокоила Варвара. – Я могу ошибаться, но дела обстоят примерно так. Противник у тебя серьезный, но скуповатый. Ребенка, скорее всего, найдем, но не сегодня-завтра. Готовься к длительным военным действиям. Пока мы проигрываем.

– Ничего не понял! – вырвалось у меня. Я сразу прикусил язык, но, против ожиданий, Волшебница не рассердилась.

– Тебе простительно, – Варвара перенесла взгляд на Лику. – А вот как ты не догадалась… Вашу Алису уволокла в страну чудес Химера пятого-шестого разряда, короче, из простых.

Поймав наши недоуменные взгляды, Волшебница смилостивилась и снизошла до более подробного объяснения:

– Как только собака схватила девочку, Тамара увидела Химеру. Ребенок маленький, легкий, но даже такая разница масс расколола ее земную сущность, как орех. Выходит, существо было низкоэнергетично, значит – малопрофессионально, следовательно, работает по дешевому тарифу. Я хоть чуть-чуть удовлетворила вашу жажду знаний?

Мы с Ликой синхронно закивали головами, как китайские болванчики.

– Тот, кто воюет с тобой, хорошо владеет магическими приемами, но не хочет или не может оплачивать специалистов высокого класса. Перворазрядная Химера способна утащить быка, не меняя земного облика, а Химеры высших разрядов справятся даже со слоном. Здесь же ограничились самой простой и дешевой. Алиса где-то в околоземных измерениях. Точки голубые, по любой кодовой таблице можно вычислить, что это Земля. Где именно, узнать сложнее, но сейчас это и не обязательно. Химеры скачут по измерениям, как блохи по дворовому коту. Запятые мигают, значит, они все еще в пути. Так, Анжелика, я хочу пообщаться с твоим бизнесменом и няней.

– Три часа ночи, – взмолилась Лика, – нас не поймут!

– Ладно, идите спать. Я еще немножко помозгую, а вы живо на боковую. Толку от вас все равно никакого, спите на ходу, как лошади.

Я хотел было уточнить, что лошади спят стоя, но, наткнувшись на твердый взгляд Варвары, комментарии оставил при себе.

Глава 4

Тамара лежала на узкой больничной койке и таращилась в потолок. Сна не было. Таблетки, выданные вечером сердобольной нянечкой Марией Афанасьевной, завершили свое действие к рассвету. Снова и снова видела она жуткое чудовище, тащившее Алису. Зеленые глаза, желтовато-белые клыки, преисполненный страха детский крик.

«Нет, я не сумасшедшая, – в сотый раз убеждала себя Тамара, – я же видела это, ей-богу, видела. Маленькая белая дворняжка прямо на глазах превратилась в крылатого монстра, и этот козловолк уволок Алису. Так не бывает, но я же это видела. Кто в это поверит? Никто, я и сама себе уже не верю…»

Дверь в палату приоткрылась, и из темноты коридора скользнула Мария Афанасьевна. Маленькая, сухонькая, но ужасно добрая.

– Не спится, милая? – сочувственно прошептала она, присев в ногах кровати. – Спи, красавица, все уляжется.

– Не могу, – призналась Тамара, – так все в глазах и стоит. Собака эта проклятая, козлы бородатые, волки крылатые.

– А ты, девка, в себе свой страх не держи, расскажи кому-нибудь, хоть воде в умывальнике, легче станет, – посоветовала нянечка.

– Говори – не говори, все равно никто не поверит. Да и какой нормальный человек хоть на минуточку согласится с существованием летающих среди бела дня волкокозлов, ворующих маленьких девочек с теннисных кортов, – вздохнула Тамара.

– А ты попробуй, – голос Марии Афанасьевны тихий и очень ласковый. «Точно такой был у моей бабушки», вспомнила вдруг Тамара. Ей даже показалось, что и не нянечка больничная сидит рядом с ней, а любимая ее бабуля Анна Михайловна. Сейчас расскажет бабушка сказку, придет сон, а утром все будет легко и радостно, останутся позади ночные страхи, и бабушка нальет на завтрак большую глиняную кружку холодного, прямо из погреба, молока.

– Что случилось у тебя, Томочка? – господи, какой голос-то родной… И Тамара, неожиданно для себя, вдруг стала взахлеб рассказывать о происшествии на кортах, закончившемся для нее палатой в психушке, а для Алисы – полным исчезновением. Она говорила и говорила, всхлипывала, совсем по-детски шмыгала носом и снова говорила. Слова и впрямь приносили облегчение, а то, что она уже не понимала – бабушка рядом с ней или милейшая Мария Афанасьевна, Тамару почему-то совсем не волновало.

– Скажи, миленькая, – спросила бабушка-нянечка, – а когда именно собачка превратилась в это странное существо – до того, как она схватила девочку, или в тот самый момент?

– Чуть позже, буквально через мгновение, – на секунду задумавшись, ответила Тамара. Она было так рада внимательному слушателю, не поднимавшему на смех ее слова, что готова была вспомнить самые мелкие подробности.

– А крылья, расскажи про крылья. Какие они были?

– Как у летучей мыши. Только очень большой мыши. Такие перепончатые, полупрозрачные и почти лысые.

– А почему ты никому не сказала о крыльях?

– А никто не спрашивал, – честно сказала Тамара, – да я и забыла про них. Ктому же мне все равно никто не верит. Говорят, я сумасшедшая.

– Не бойся, деточка, ты совершенно нормальная, – успокоила нянечка. – Просто ты случайно оказалась не в том месте и не в то время. Сейчас ты заснешь и все-все забудешь, а завтра проснешься совсем здоровой.

Приятный туман стал застилать глаза Тамары, прекрасный звон хрустальных колокольчиков коснулся ее ушей. Нянечка встала и собралась уходить.

Дверь в палату распахнулась, и на пороге появилась вторая Мария Афанасьевна с кучей градусников в стеклянной банке.

– Температуркумеряем! – радостно сообщила нянечка номер два прямо с порога.

Тамара чуть-чуть удивилась и посмотрела на тетю Машу у кровати. Нянечка проследила за ее взглядом, увидела себя в двух шагах от себя же, выронила банку с градусниками, перекрестилась и, тихонько охнув, упала в обморок прямо на пороге. Тетя Маша номер один подошла к бесчувственной тете Маше номер два, пощупала ее пульс, одним движением руки вернула целостность разбитым термометрам и банке и, помахав рукой оторопевшей Тамаре, растворилась в воздухе.

– Подъем, лодыри! – громыхала Варвара. Иногда она ухитряется такое творить со своим голосом, что кажется, будто рядом с тобой взлетает реактивный истребитель или взрослый дракон издает брачные крики.

Не знаю, как Анжелика, а я просто подпрыгнул в отведенном мне для ночлега кресле-кровати.

– Вставайте-вставайте, солнце уже прошло все мыслимые и немыслимые фазы пробуждения. Если вы продрыхнете еще немного, превратитесь в ночных сов и летучих мышей.

– Это угроза, или предупреждение? – сонно откликнулась Лика.

– Предупреждение, но самое последнее. Ронни, готовь завтрак, Лика, звони своему бизнесмену, я хочу с ним немедленно встретиться.

– Варвара, – Анжелика появилась в гостиной заспанная и недовольная, – видишь ли, после происшествия с Алисой он немного нервный и вспыльчивый. Я не совсем уверена в том, что он захочет встретиться с нами.

– Именно об Алисе я и собираюсь с ним поговорить, а хочет он этого или нет, меня мало интересует, – отрезала Варвара. – Я всего-то и прошу тебя предупредить его о моем визите. Или ты хочешь, чтобы я сама это сделала?

– Нет, – поспешно отступила Лика. – Уж лучше я, а то превратишь его еще во что-нибудь непотребное. И так клиентов не осталось. Хоть последнего сберечь.

Анжелика уединилась с телефоном. Вернулась она минут через двадцать. Я пододвинул ей чашечку кофе и тарелку с булочками. Подумал, и на всякий случай достал из холодильника бутылку минеральной воды, которая мгновенно запотела в жаркой кухне.

– Господин Горохов ждет нас сегодня в полдень у себя в офисе, – без всякого выражения сообщила Лика.

Целый час ушел у нас на то, чтобы уговорить Варвару принять вид чуть менее экстравагантный. Лика сбегала в ближайший магазин и принесла очень милый костюмчик от Армани, правда, был он размера на два меньше земного воплощения Волшебницы. Слава богу, костюм ей понравился, и килограммы, не влезшие в него, она убрала едва заметным движением руки. Все земные производители сжигателей жира умерли бы от зависти, увидев это. Килограмм двадцать как ветром сдуло.

В офисе господина Горохова мы объявились за пять минут до назначенного срока. Ровно в полдень секретарша пригласила нас к шефу. Как тренированные оловянные солдатики, мы с Ликой встали по стойке «смирно». Варвара, царственным жестом отстранив нас от участия, походкой королевы вошла в кабинет и хлопнула дверью перед нашим носом. Мы так и остались стоять, чуть приоткрыв рты и похлопывая глазами.

Варвара вошла в кабинет и по-свойски устроилась в кресле.

– Чем обязан? – осведомился господин Горохов.

– Кажется, Вы разыскиваете свою дочь?

Вадим Игоревич немедленно насторожился.

– Вам что-то известно?

– Допустим, что да, – Варвара выдержала эффектную паузу.

– Сколько Вы хотите? – перешел к делу Горохов.

– Прошу прощения? – уточнила Варвара.

– Я не торгуюсь, – сделал шикарный жест Вадим Игоревич. – Ваша цена за возвращение дочери.

– За кого Вы меня принимаете? – возмутилась Варвара.

– За вымогателя и шантажиста. Ваша цена?

– Жаль Вас разочаровывать, но Вы ошиблись адресом.

– Вы знаете, где моя дочь?

– Я это предполагаю.

– О, господи, еще один частный детектив? – Горохов потянулся к кнопке вызова охраны.

– Вы умны, но не сообразительны, – обрадовала Варвара.

Вадим Игоревич почувствовал, что его собеседница играет с ним, как кошка с мышью, и от полной безысходности принял условия игры .

– Кто Вы и чего хотите?

– Я хочу помочь Вам вернуть Вашу дочь.

– Ваши условия, – сдался Горохов.

– Вы все еще считаете меня шантажисткой?

– Мне плевать, кто Вы, я просто хочу, чтоб Алиса вернулась домой живой и невредимой. Вы предлагаете мне эту услугу, я готов ее оплатить. Назовите цену, и мы договоримся.

– Можно повежливее? – начала терять терпение Варвара..

– Да кто Вы, черт возьми, такая, чтоб с Вами нежничать?

– Волшебница, – честно сообщила Варвара.

«Все ясно, – понял Горохов, – очередная сумасшедшая».

– Так Вы от Тамары?

– Если Вы намекаете, что я не в своем уме, то нет. Кстати, Ваша Тамара тоже абсолютно нормальна. Просто ей не повезло, и она увидела то, что недоступно человеческому пониманию, за что ее и сочли сумасшедшей.

Вадим Игоревич понял, что от посетительницы пора избавляться. Чтобы она там ни говорила, но с головой у нее наверняка не все в порядке. Надо ее как-то повежливее спровадить, а то еще, не дай бог, привидится ей что-нибудь, она и огреет чем-нибудь тяжелым. Ну, Анжелика, ну, удружила. Горохов предпринял очередную попытку дотянуться до кнопки вызова охраны, но Варвара одним взглядом припечатала его к стулу.

– Сидеть! – прямо на глазах у бизнесмена она вдруг начала стремительно расти. Через мгновение голова ее коснулась потолка. Волшебница руками сняла ее с плеч и аккуратно поставила рядом с собой на стол. Теперь расти продолжала только голова. Когда глаза этой гигантской головы достигли размеров компьютерного монитора престижной диагонали, рост, наконец, прекратился.

– Достаточно? – ротик вполне соответствовал размеру глаз. От одного слова все бумажки со стола Вадима Игоревича разлетелись, как от сквозняка.

– Вполне, – прошептал Горохов и, совсем как добрейшая Мария Афанасьевна, хлопнулся в обморок.

Дверь в кабинет приоткрылась. Оттуда высунулась Варвара.

– Зайдите, – скомандовала она нам с Анжеликой и, увидев приподнявшуюся было со стула секретаршу, с милой улыбкой добавила: – Господин Горохов просил не беспокоить его в ближайшие полчаса.

Мы чинно прошествовали за массивную, обитую белой кожей дверь. Несчастный коммерсант все еще пребывал в полуобморочном состоянии.

– Что это с ним? – удивилась Лика.

– Мы слегка познакомились, – проворчала Варвара и щелкнула пальцами. Перед носом у господина Горохова завис флакон, судя по донесшемуся до меня запаху – с нашатырным спиртом. Потом флакон исчез, а на столе перед Вадимом Игоревичем материализовался стакан газированной воды. Горохов закашлялся, машинально хлебнул и пробормотал:

– Еще бы коньячку, и совсем красота.

Варвара презрительно скривила губы, но рюмку коньяка наколдовала, подумала мгновение, и создала еще блюдце с тонко нарезанным лимоном и шоколадкой.

– Нужны еще какие-нибудь доказательства или, наконец, перейдем к делу? – спросила Волшебница, дождавшись, пока Горохов вкусит плодов ее колдовской деятельности.

– Я готов вести с Вами переговоры, – проявил сознательность Вадим Игоревич. – Ваши условия и цена.

– Хоть одна разумная фраза за последние полчаса, – проворчала Варвара. – Определимся сразу. Я здесь не для того, чтобы заработать, а чтобы помочь. Притом, заметьте, не Вам. Я сделаю эту работу бесплатно. Вы только компенсируете расходы, которые возникнут в процессе поиска.

– Я не нищий, – встрепенулся Горохов, – и заплачу за Вашу работу. По собственному опыту знаю – ничто не обходится так дорого, как бесплатные услуги.

– Глупости, – отрезала Варвара, – ты столько не зарабатываешь, чтоб оплатить мой гонорар, дорогуша. Брать за работу ниже утвержденной ставки я не могу, но имею полное право оказать услугу в подарок. Так что ограничимся компенсацией накладных расходов и разойдемся по-хорошему. Не радуйся, траты и так будут немаленькие.

– Но я… – пытался сопротивляться коммерсант.

– Ты мне надоел, – разозлилась Волшебница и развернула перед глазами веер бумажек, сильно смахивающих на налоговую декларацию. Документы зависли в воздухе. – Это твои доходы, богатенький господин Горохов. Плюс еще половина от этой суммы, которую ты путем хитроумных махинаций утаил от налогообложения. Кстати, очень скоро тебя за это если и не арестуют, то штрафанут, так как твой новый бухгалтер стучит на тебя в налоговую инспекцию. Маловато платишь персоналу, вот народ и обижается.

– Вот скотина, козел вонючий, – забыв о присутствии двух дам и ребенка, ругнулся Горохов, – уволю прохвоста к чертовой матери!

– Это правильно. Стучит он хорошо, а считает плохо. И скоренько легализуй неучтенные доходы. Очень рекомендую, – посоветовала Варвара. – Обманывать нехорошо в принципе, а обманывать государство к тому же и опасно. Но мы отвлеклись, – листок с цифрами скользнул в карман коммерсанта. – Верите Вы мне или нет, но Ваша дочь, по роковому стечению обстоятельств, стала жертвой межколдовских разборок.

– Каких разборок? – удивился Горохов, хотя, по-моему, он уже давно должен был потерять способность удивляться.

– Между Колдунами, – терпеливо объяснила Варвара. – Вряд ли они имеют претензии к Вам, скорей всего Алиса просто попала под горячую руку. Едва ли традиционные поиски дадут хоть какой-то результат, но отказываться от них тоже не стоит. Впрочем, это забота милиции. Это их работа, пусть себе ищут. А мы попробуем по-другому.

План нетрадиционных поисков Алисы занял три листа машинописного текста, а смета – около десяти тысяч долларов. В среднем по три штуки за лист, скромненько, но приемлемо. После интенсивных двухчасовых переговоров высокие стороны разошлись, вполне довольные друг другом.

Глава 5

Едва переступив порог квартиры, Варвара сбросила босоножки и босиком прошлепала в гостиную. Мы с Ликой семенили за ней, как гусята за гусыней. Волшебница села перед зеркалом и быстро забормотала:

– Свет мой, зеркальце, соедини с системой поиска 7666 В.

– Зачем ты свои деньги тратишь, – попробовала вмешаться Лика, – у меня связь оплачена.

– У меня доступ шире, – Варвара была явно не склонна к переговорам.

Пока шло соединение, Волшебница поманила меня к себе и сказала:

– Учись, авось пригодится. Это Мировая система связи. Зная код доступа, с ее помощью можно выйти в режим поиска.

– А можно воспользоваться чужим кодом? – тут же спросил я.

Варвара опешила и искоса взглянула на меня:

– Я не ошиблась в тебе, малыш, ты умный мальчик. Да, можно, если ты знаешь код, и абонент не заблокировал доступ на опознание голоса. Мой код не заблокирован. Смотри, поиск пошел.

Зеркало пересекла огненная стрелка. Варвара положила на освещенный круг выданную Гороховым маленькую золотую сережку, некогда принадлежавшую Алисе. Молния заискрилась, расползлась сотней разноцветных полос и рассыпалась на созвездие мерцающих точек.

– Я же говорила, – подала голос Лика, – сплошное мерцание.

– Спокойно, – Варвара положила руку на зеркало, – будем искать.

Точки стали складываться в цветные пятна, а потом свернулись в спираль. Мы ждали почти пять минут. Картина не менялась.

– Только деньги переводим, – проворчала Лика.

– Ничего, Горохов платит, – успокоила Варвара, не отрывая глаз от зеркала. – Стоп, есть. Остановись.

Картинка замерла. Смутный силуэт чего-то большого и крылатого с маленьким белокурым существом в когтистых лапах.

– Ближе, – скомандовала Волшебница. Никакого эффекта. Картинка дернулась и застыла. – Вот, черт, опять прыгнули, – проворчала Варвара. – Ладно, пока они скачут, попробую связаться с Инсилаем. – Свет мой зеркальце, обеспечь связь с абонентом ХР-863.

Зеркало мигнуло голубым светом и сообщило мелодичным голосом:

– Абонент не отвечает или временно недоступен.

– Куда это его занесло? – удивилась Варвара.

– Может, он просто забыл оплатить услуги связи? – предположила Лика.

– Запросто, – буркнула Варвара, – с этого разгильдяя станется. О чем он только думает, хотела б я знать. Ума не приложу, как он будет сдавать на степень, позорище.

Экран замерцал надписью: «Подтвердите продолжение сеанса связи, или связь будет отключена…»

– Брысь! – буркнула Волшебница. Через мгновение в зеркале вновь отразилась комната. Оператор зеркальной связи оказался знатоком неформальных команд.

– Может, пообедаем? – предложила Лика. – Ты же видишь, все бесполезно.

– Ничего я не вижу, – проворчала Варвара, – но ты права. Займись обедом, а мы с Ронни поработаем.

Волшебница покопалась в своем дорожном саквояже и достала Руны. Для тех, кто не искушен в искусстве гадания, поясняю. Это такие дощечки с совершенно непонятными значками. Пришли в мир от скандинавских колдунов и очень крепко в нем осели. Мы Руны еще не проходили, так что представление мое о них очень приблизительно. Варвара достала бордовый бархатный мешочек и занялась раскладыванием рун. Я пялился на разрисованные деревяшки, как домохозяйка на финал футбольного чемпионата. Здорово, но не понятно. Варвара, несмотря на осведомленность, похоже, испытывала те же чувства. Потом в ход пошли карты Таро, пуговицы и ракушки. Когда Лика возвестила о готовности обеда, мы изучали таблицы Соломона, правда, все так же безуспешно. Алиса как сквозь землю провалилась. Полное отсутствие всякого присутствия во всех близлежащих измерениях. Варвара уже подумывала об аренде магического жезла, когда Анжелика сообщила:

– Кушать подано.

– Все, – сдалась Волшебница, – обед и тихий час. Надо отдохнуть и подумать, или наворотим черт знает чего. Противник грамотный, нахрапом его не возьмешь. Тайм-аут на пару часов, самое безобидное решение.

Пока Варвара предавалась размышлениям, мы с Ликой играли в Магического дурака на картах Таро. Подозреваю, что Анжелика втихую подколдовывала, пользуясь моей малограмотностью. Все время у нее на руках оказывались старшие арканы, а я не имел ничего старше Рыцарей. В результате я регулярно проигрывал. Я разозлился и открытым текстом обвинил ее в жульничестве, она посоветовала научиться играть. Я метнул в нее самой мерзкой жабой, какую смог представить. Лика взвизгнула и ответила горстью рыжих тараканов. Я увернулся, но парочка особо ловких особей успела уцепиться за мою шевелюру. Пока я отряхивался от этой гадости, вернулась Варвара, обозвала нас легкомысленными балбесами и, оставив Лику ликвидировать последствия перепалки, велела мне идти работать. Мы уселись перед зеркалом. Волшебница дала мне кольцо. Я надел его на безымянный палец, и оно намертво укрепилось на руке.

– Это твой обратный билет домой, – сказала Варвара. – Если мы вдруг разминемся, или со мной что-нибудь случится, оно вернет тебя сюда. Сказать тебе нужно только одно слово: «Домой». Надеюсь, слово ты не забудешь, а кольцо не потеряешь. Имей в виду – всё, чего будут касаться в момент возвращения твои руки, вернется вместе с тобой. Постарайся не притащить ничего и никого лишнего. А теперь давай руку, мы немного попутешествуем, может, хоть след какой обнаружим. Напоминаю, я твоя тетя и зовут меня Маша. Не хватало еще неприятностей с контрольно-визовой службой.

Я взял Варвару за руку и шагнул вслед за ней прямо в огромное старинное зеркало. Мы стояли среди леса, если, конечно, то, что росло вокруг нас, можно было считать деревьями. Во-первых, стволы были ярко-зеленого цвета, во-вторых, на них не было не единой веточки, а в-третьих, они были не круглыми, а плоскими, хотя размеры их впечатляли: человека три должны были бы сцепить руки в хоровод, чтоб обнять эти баобабы. Переход вернул нам с Варварой нормальный облик. Не успел я обрадоваться избавлению от осточертевших мне рыжих вихров и веснушек, как услышал у себя за спиной громкий топот и натужное пыхтение. Обернувшись, я обнаружил скакавшее прямо на нас чудовище. Огромное, черное, шестилапое, одетое в блестящие костяные доспехи, вид оно имело весьма агрессивный.

– Ох, – только и смог сказать я, с перепугу выпустив руку Варвары, – в жизни не видел такого монстра!

Чудище пронеслось мимо, не обратив на нас ни малейшего внимания.

– Грамотей, – хихикнула Волшебница, – это же простой муравей.

– Мы стали лилипутами? – потрясение следовало за потрясением.

– Это Микроизмерение, – она схватила меня за шиворот. – Не отходи от меня. Эти микромиры очень неустойчивы и постоянно мерцают. Не хватало потерять еще и тебя.

Сделано это было весьма вовремя. В воздухе что-то щелкнуло, сверкнуло и запахло озоном. Оп! И мы уже не в траве, а среди каких-то валунов под палящим солнцем. Чудища, правда, пока не бегают, но жара просто невыносимая.

– Это что, каменная пустыня? – шепотом спросил я.

– С чего ты взял? – удивилась Варвара. – Вполне допускаю, что это обычная детская песочница. Вон видишь – высоченные стены на горизонте. Надо сматываться отсюда, не дай бог, детишки в куличики надумают поиграть. Это тебе не от муравья улепетывать.

Она сверилась с записями в своем блокноте, пробурчала что-то неразборчивое, и мы плюхнулись прямо посреди какой-то дороги. К моей великой радости, трава у обочины была самых обыкновенных размеров, а песок, хоть и набился немедленно в сандалии, порадовал своей заурядностью.

– Вставай, чего расселся! – Варвара была уже на ногах и тщательно отряхивала запылившуюся при приземлении одежду. Я быстренько последовал ее примеру. Мы отошли к обочине и осмотрелись.

– Где это мы? – спросил я без надежды на ответ, но Варвара, против ожиданий, снизошла до объяснений.

– Мы пытаемся идти по следу Алисы. Это только кажется, что Химера скачет бессистемно. Должна быть закономерность в ее перемещениях, и наша задача – эту закономерность обнаружить. Тогда мы сможем, минуя пару скачков, опередить ее и оказаться там, куда они в очередной раз прыгнут, раньше них. Понятно?

Чего ж тут непонятного! Я кивнул головой и решил, дабы не запутаться окончательно, не вдаваться в подробности. Варвара достала из кармана какую-то прозрачную капельку на черном шелковом шнурочке и покачала ею в воздухе. Прямо на глазах капля изменила цвет с прозрачного на бледно-розовый.

– Вот видишь, мы их догоняем. В предыдущих измерениях индикатор был голубым. Когда он станет алым, можно считать, что мы у цели.

Оп! Капля-индикатор из розовой снова стала прозрачной.

– Опять прыгнули, – расстроилась Варвара.

А вот мы прыгнуть не успели. Кто-то схватил меня за руку. Я обернулся и увидел рядом с собой здоровенного мужика. Мужик был грязный, бородатый и сильно выпивший.

– Вы нарушили границы частного владения, – заявил он, дыхнув на меня перегаром.

– Ты, что ль, хозяин? – усомнилась Варвара, пытаясь стряхнуть со своей руки далеко не стерильную лапу незнакомца.

– Я егерь-охранник, – гордо сообщил мужик и смачно икнул.

– Фу, гадость какая, – поморщилась Варвара. – Отпусти или пожалеешь!

– Да ты смелая, так тебя… – мужик мерзко захихикал.

– Как хочешь, я предупредила, – спокойно констатировала Варвара и, удостоверившись, что подвыпивший егерь не выпустил моей руки, приказала: – Домой!

Упс! В квартире Лики мы нарисовались все втроем, крепко держась за руки. Анжелика посмотрела на нас удивленными глазами и, как бы между прочим, заявила:

– По-моему, это не Алиса.

– Я заметила, – Варвара взглянула в зеркало, оценила комичность нашей троицы и расхохоталась.

– Ты че хулиганишь? – попытался возмутиться наш подвыпивший гость. – Я вот сейчас вам…

– Сейчас ты, милый, отдохнешь, – перебила Варвара, – и подумаешь о вреде пьянства и хамства, – она взглянула на егеря, и он плавно превратился в графин с прозрачной жидкостью. Не сильно торопясь, я успел ухватить то, что минуту назад было мужичком, за стеклянное горлышко. Раздираемый любопытством, я приоткрыл пробку и понюхал жидкость.

– Вода, вода, – рассмеялась Волшебница, – пусть привыкает. Поставь на подоконник, не дай бог, разобьем. Хоть он и паразит на теле общества, а через пару дней придется вернуть обратно. Не возвращать же черепками. Иди, мой руки, грязноватый был мужичонка.

Мы сидим на Земле уже почти сутки, а толку никакого. Единственное наше приобретение – склонный к пьянству графин, но пока не ясно, прибылью его считать или убытком. Варвара оккупировала Ликин компьютер и вот уже больше двух часов что-то рассчитывает. Мне поручено доколотиться до Инсилая, но ничего, кроме предложений попробовать повторить вызов позднее, я от Варвариной пудреницы добиться не могу. Лика, обратившись в мысль, отправилась в отделение милиции, ответственное за поиск Алисы, надеясь хоть что-то разведать у конкурентов.

Около полуночи мы снова собрались в гостиной. Успехи наши были более чем скромными. По Варвариным расчетам получалось, что Химера может в ближайшие сутки оказаться в двух процентах околоземных измерений, что составляет около двадцати тысяч полос и порядка миллиона точек проявления. Самая малость, как вы понимаете. Чтобы одновременно оказаться во всех критических точках, нам пришлось бы разделиться на триста тысяч частей каждому. Теоретически это, конечно, возможно, но что будет делать при встрече с химерой наша одна трехсоттысячная, не слишком понятно. Так что от этой идеи пришлось отказаться. Инсилай, по всей видимости, растворился во времени и пространстве вместе с зеркалофоном. Милиция была твердо уверена, что несчастная Тамара сговорилась с похитителями, и лучшее, что сейчас можно сделать – это как следует ее допросить, а если не расколется, – ждать требований выкупа. Потому что, когда кого-то похищают, следом непременно появляется четкая сумма, за которую этот кто-то вернется к заинтересованным лицам. Если, конечно, они кредитоспособны. Кредитоспособность господина Горохова у милиции сомнений не вызывала, поэтому действовать она не торопилась.

– Какие будут предложения? – устало спросила Варвара, выслушав наши доклады.

Предложений у нас не было. У Варвары, похоже, тоже. Пауза затягивалась.

– Слушайте, – спросил я, не столько из интереса, сколько устав от всеобщего молчания. Тишина уже начала давить мне на уши, – слушайте, а где нанимают этих Химер?

– Где-то в районе Заповедника есть агентство, – рассеянно ответила Варвара, – а что?

– Можно хотя бы попытаться узнать, кто нанял нашу подругу, – предложил я.

– Было бы здорово, но не скажут, – вздохнула Волшебница. – Они гарантируют конфиденциальность обращения. Это и понятно, иначе растеряют клиентов.

– А если дать денег? – воодушевилась Лика.

– Не поможет. Если что и разворошит их блошиное гнездо, так только санкция Мерлин-Лэндского прокурора на изъятие информации. А на это у нас денег не хватит, – разочаровала нас практичная Варвара.

– А если нам тоже нанять Химеру, но классом выше? – предложил я.

– И как ты себе это представляешь? – усмехнулась Волшебница. – Нанять Химеру для слежки за Химерой? Они в жизни не примут такой заказ, даже по двойному тарифу.

– Но мы можем нанять Химеру для поиска Алисы. Такой заказ они примут? – не сдавался я.

– Вполне возможно, – воодушевилась Варвара. – Молодец, малыш! Стоит попробовать. Если они фиксируют не развернутое содержание заказа, а только номер и цену, все пройдет на ура. Прямо сейчас и начнем.

Она метнулась к зеркалу, чтобы немедленно начать переговоры. Не учли мы только одного: наступила полночь, а вместе с ней и льготный тариф зеркальной связи. На все призывы Варвары зеркало отвечало видами и достопримечательностями Мерлин-Лэнда, мелодичный голос при этом повторял с завидным постоянством:

– К сожалению, линия перегружена, попробуйте повторить вызов позднее или воспользуйтесь услугами срочной связи.

– Я разобью тебя, проклятая стекляшка! – пообещала Варвара, барабаня пальцами по деревянной раме.

– Прощай, аппаратура, – грустно прошептала Лика. – Она такая, разобьет – не дрогнет.

– Вы связались с бесплатной справочной службой Мерлин-Лэнда, – вняв угрозам Волшебницы, пропело зеркало. Вид центральной городской площади сменился улыбающейся девицей на фоне стеллажей с книгами.

– Ну, наконец-то! – Варвара тоже изобразила подобие улыбки. – Девушка, скажите, пожалуйста…

Не обращая никакого внимания на Варварины реверансы, девица в зеркале продолжала:

– От полуночи до полудня наша служба работает в автоматическом режиме. Сообщаем способы связи на случаи экстремальных ситуаций. При возникновении пожара требуйте соединения с абонентом «Потоп», при наводнении – «Ной», при затоплении животных – «Мазай», при неудаче колдовских действий, приведших к разрушительным исходам, вызывайте службу чрезвычайных магических обстоятельств, абонент ЧМО…

Рык, изданный Варварой, перекрыл пару следующих сообщений. Мы с Ликой сочли за благо не вмешиваться и отскочили на безопасное расстояние, надо сказать, весьма вовремя. В мгновение ока Волшебница последовательно превратилась в огненный столб, вулкан, гейзер, свернувшуюся в кресле гюрзу и, со словами: «Я спокойна, я абсолютно спокойна» – в тиранозавра. К тому времени справочная девица перешла к заключительной части своей речи:

– Если Вы не удовлетворены прослушанной информацией или не получили интересующих Вас сведений, рекомендуем обратиться в коммерческий филиал справочной службы, работающий круглосуточно. Абонент «Кассандра», справки платные. Также вы можете приобрести у нас полный справочник товаров и услуг Мерлин-Лэнда, включающий более тридцати трех тысяч абонентов

– Заткнись! – Варвара старалась не смотреть в зеркало, видно, боясь испепелить взглядом саму себя. – Соедини с Кассандрой.

Коммерческая служба была оперативно-вежлива, но об агентстве по найму Химер не имела ни малейшего представления. Это не помешало «Кассандре» выставить нам счет на 10 мерлинов. Правда, добавили еще обещание выяснить и сообщить.

Варвара откинулась в кресле, постепенно принимая обычный вид, и задумчиво сказала:

– Если в десять монет они ценят свое незнание… сколько же придется заплатить за то, что они будут знать… Ладно, пока суд да дело, попробую-ка еще раз связаться с Инсилаем.

– Абонент не отвечает, или временно не доступен.

Завидное постоянство. Определенно, сегодня никто не хочет с нами общаться. Варвара и Лика удалились на кухню, а я пошел спать. От обилия событий у меня уже глаза слипались.

В три часа ночи прорезалась «Кассандра». Они заявили, что в Мерлин-Лэнде зарегистрировано два агентства Химер: «Тифон» и «Ехидна», но «Ехидна» вот уже полгода как лишена муниципальной лицензии за уклонение от налогов и нарушение правил измерительных перемещений. С «Тифоном» можно связаться по номеру Т86793. К удивлению Варвары, знания «Кассандрой» были оценены в те же десять монет. Видимо, фирма работала по твердой таксе.

– Ну что, други мои, – подытожила Волшебница, – полагаю, искомая нами Химера работает от «Ехидны», уж больно класс низкий. Будем обращаться к конкурентам или попытаемся прижать этих за незаконное предпринимательство?

– Может, поспим немного, – робко предложил я, – ведь утро на дворе.

– Самое рабочее время, – проворчала Варвара, – но ты можешь спать. Мы пока сами справимся, а понадобишься, разбудим.

Глава 6

К тому времени, как я проснулся, прекрасные дамы как раз улеглись спать. Списка ценных указаний я нигде не обнаружил, посему счел себя вполне свободным в действиях. Я поплескался в ванне, съел пару тостов, запил все стаканом апельсинового сока и завалился на диван с какой-то детективной историей из Ликиной библиотеки. Книжка оказалась не очень. Страсти, кипевшие, нет, погорячился, булькавшие на ее страницах, были просто преснятиной по сравнению с нашими трудовыми буднями. Поэтому, когда девушки проснулись и призвали меня к работе, я был даже рад.

План, разработанный ими, мне понравился. Был он относительно прост в исполнении и элегантен по сути. Выяснить цены в «Тифоне» и, если они приемлемы, заключить договор на пару дней. Если нет, провести разведку в дисквалифицированной «Ехидне» и воспользоваться ее услугами совершенно бесплатно, так как в Мерлин-Лэнде штраф за незаконное предпринимательство заметно превышает самый высокий гонорар за услуги. А в том, что искомая нами Химера трудится под крылом «Ехидны», Волшебница не сомневалась. Еще нужно было прошвырнуться по избранным Варварой измерениям и расставить датчики, чтобы не прозевать Алису, если она вдруг появится в пределах расчетного пространства. Кроме того – дозвониться до Инсилая, связаться с Натальей, по возможности пообщаться с Гороховым, вдруг что-нибудь новенькое нарисовалось и т.д. и т.п. Короче, денек предстоял насыщенный. «Тифона» с «Ехидной» взяла на себя Варвара, как самый сложный из намеченных пунктов. Нам с Ликой досталась пробежка по измерениям. Остальная часть программы была оставлена на вечер. Кто там знает, как карты лягут, как звезды встанут. Доживем – разберемся. Отправляя меня с Анжеликой в путь, Варвара заметно нервничала.

– Ради бога, без лихачества, – наставляла она нас. – Даже если случится невероятное, и вы столкнетесь с Алисой, не пытайтесь ее перехватить, все равно не получится. Никакой самодеятельности, я вас умоляю. Только поставьте датчики и все. Понимаете? Все. Никаких подвигов. Лика, не спускай глаз с Ронни. Имей в виду, он в измерениях, как слепой щенок. Потеряется – три жизни искать будем. Ронни, от Анжелики ни на шаг. Помни про кольцо. Если что не так – немедленно домой. Может, мне с вами пойти? – вдруг предложила Волшебница. – Боюсь я вас отпускать, честное слово.

– Да ничего с нами не случится, – успокоила Лика. – Занимайся разведкой этих дурацких контор и не отвлекайся на мелочи. Там ведь тоже не дураки, а их, кровь из носа, обхитрить надо. Да еще если б лично, а то по зеркальной связи! Это ж высший пилотаж.

– Ладно, – махнула рукой Варвара, – отправляйтесь, пока я не передумала.

И мы отправились.

Первым делом мы рванули в пограничное кольцо. Это там, где заканчиваются околоземные и начинаются вселенские измерения. Если Химера подастся в большие бега, ей придется его пересечь, и мы узнаем об этом первыми.

Попав в пограничье, я испугался. Человек, не подготовленный к таким фокусам, может и рассудка лишиться от неожиданности зрелища. По абсолютно нормальной земной улице прямо нам навстречу катилось синее шарообразное существо повышенной волосатости с десятком тоненьких ручек. Я охнул и, вместо того, чтоб отскочить в сторону, окаменел прямо на пути этого колобка. Казалось, он сметет меня с дороги, принимая во внимание его скорость и разницу масс, но существо каким-то непонятным образом просто проскользнуло сквозь меня и покатилось дальше. Я испугался еще больше, шарахнулся в сторону и наступил Лике на ногу.

– Ну, ты ловок, – проворчала Анжелика, прыгая на одной ноге, – тебе не в магию, тебе в балет надо, всех партнерш затопчешь. – Она бросила на дорогу песчинку-датчик. – Ладно, сматываемся отсюда, раз ты такой нервный.

Я впервые увидел Лику не в земном воплощении, а в настоящем и просто остолбенел. Во-первых, она была мулаткой, во-вторых, очень красивой мулаткой, в-третьих, очень красивой мулаткой с фиалковыми глазами.

Я шагнул в сторону и оказался на уступе скалы. Прямо подо мной ревел бушующий океан. Над головой кружили какого-то странного вида птицы: то ли птеродактили, то ли гриконы. Нас с Ликой они, похоже, рассматривали как потенциальный ужин, а может, завтрак, шут их поймет, что у них за время суток.

Мы стоим на этом маленьком уступчике, и я чувствую, что вот-вот полечу вниз, так кружится голова от сумасшедшей высоты. Я боюсь даже шевельнуться.

– Бросай скорей датчик, пока нас не съели! – прошу я Лику.

– Сейчас, сейчас, только не дергайся, а то мы и впрямь свалимся.

Она на мгновение отпустила мою руку, чтобы бросить очередную песчинку, и именно в этот момент грикон-птеродактиль одним махом крыла сбросил меня вниз. Я камнем полетел в океан.

Последним, что я видел, были две метнувшиеся ко мне тени. Огромная птица и Лика, бросившаяся вслед за мной со скалы…

Не скажу, чтоб приземление было мягким. Хрясть! Под моей ногой что-то хрустнуло и завизжало. Кажется, я снова на кого-то наступил. После полета над морской пучиной у меня немного дрожали ноги. Я нагнулся и увидел, что придавил подростка-галчонка. Поднял его и увидел, что, кажется, сломал ему крыло. Чтобы несчастная птица не шумела, я сунул ее за пазуху.

– Медведь несчастный, – проворчала Лика, – шагу не можешь сделать, чтоб на кого-нибудь не наступить.

– Просто вы все зачем-то кидаетесь мне под ноги.

– И это вместо благодарности! – хмыкнула Анжелика. – В следующий раз я хорошенько подумаю, стоит ли тебя спасать. Кстати, зря ты взял птичку. Вполне хватает вашего графина. Нельзя ничего менять в чужих измерениях, могут случиться проблемы в собственном.

– А тебе хочется, чтоб эта птичка своими воплями перебудила всю округу? К тому же я виноват перед ней. Сделал инвалидом. Меня совесть замучает. Вот вылечу и верну обратно.

– Прелестно! – фыркнула Лика. – Бедная моя квартира. Наркодиспансер, ветеринарная травматология… что дальше – психушка или центр клонирования?

– Кар!! – сказал галчонок, и мы перепрыгнули обратно в Москву.

Кто-то настойчиво названивал в дверь. Пока я разбирался с новоприбывшей галкой, Анжелика пошла открывать. Пожаловал к нам господин Горохов. Вежливая Лика пригласила его в гостиную. Варвары нигде не наблюдалось. Я собрался потихонечку смыться, чтоб не путаться под ногами у взрослых людей. Горохов явно нервничал. Не дожидаясь предложенного Ликой кофе, он направился к трофейному графину и собрался испить водички. «Только не это!» – мысленно взмолился я, но было поздно. Графин выскользнул из рук Вадима Игоревича и упал на пол. Вода разлилась, пробка разбилась, графин, слава богу, уцелел.

– Ох, я тут вам набедовал, – сокрушенно вздохнул Горохов.

На грохот примчалась Анжелика, надо сказать, весьма вовремя: графинчик стал прямо на глазах превращаться в нашего пьяненького мужичонку. Одна беда, голова его была разбита, а разлившаяся по полу вода с каждой минутой все больше смахивала на кровь. Полная невезуха.

Графин окончательно превратился в покойничка с пробитой головой, развалившегося у ног совершенно ошалевшего господина Горохова.

– Надо милицию вызывать? – пролепетал Вадим Игоревич. – Кажется, я кого-то здесь уронил. Или он у вас тут раньше лежал?

От неожиданности я выпустил своего галчонка и он, хромая на одно крыло, с дикими воплями понесся по квартире.

– Кто нам точно не нужен, так это милиция, – вздохнула Лика.

– Что с покойничком будем делать? – обретя вдруг чувство юмора, осведомился Горохов.

– Ничего, – не задумываясь, ответила Анжелика. – Вернется Вар… э… Маша и разберется. Не волнуйтесь, никакого криминала, это, как бы Вам объяснить… вроде как мираж. Пойдемте на кухню, кофе пить.

Нервы у коммерсанта оказались крепче, чем я думал. Преспокойно перешагнув через тело на полу, он отправился с Ликой на кухню. Видно, собственные проблемы интересовали его куда больше, чем чужие покойники.

Подслушивать, конечно, не хорошо, но я, каюсь, подслушал. Очень мне было интересно, зачем прибыл наш работодатель, а позвать меня как-то забыли. Я весьма уютно устроился под кухонной дверью и навострил уши.

Как выяснилось, господин Горохов пришел поделиться новостями. Сегодня с утра пораньше его навестила милиция в лице следователя Горбули и два часа морочила голову расспросами о личных врагах и конкурентах, способных на крайние меры. Потом, заподозрив Вадима Игоревича в утаивании информации от родной милиции, следователь пытался заставить его сознаться в получении письма с угрозами или требованиями выкупа. Наконец, Горбуля затребовал от Горохова подробный список вхожих в его дом друзей и знакомых, сообщил, что сегодня-завтра Тамару выпишут из клиники, осведомился напоследок, когда возвращается мать Алисы, и, клятвенно пообещав принять горячее участие в поисках пропавшей девочки, к великой радости коммерсанта удалился. Что было с господином Гороховым дальше, я прослушал, потому что на меня налетел галчонок и начал вить в моих рыжих лохмах какое-то подобие гнезда. Пришлось отбиваться от незваного жильца, а потом снова затрезвонили в дверь.

– Открой, Ронни, – крикнула с кухни Лика, – я сейчас выйду.

Я легкомысленно последовал ее указанию и немедленно пожалел об этом. На пороге нашей квартиры я увидел незнакомого мужчину лет тридцати. Несмотря на жару, он был одет в черный, дешевого вида плащ, всесезонные ботинки неопределенного возраста и размера и берет линяло бурого цвета, в девичестве, видимо, бывший черным. В руках субъект держал рыжую кожаную папку. На носу были узкие темные очки, из-под брюк выглядывали кирпичного цвета носки.

Интуиция подсказывала мне, что прибыл к нам следователь Горбуля, но именно его-то мне и не хотелось пускать, памятуя о теле с пробитой головой в гостиной.

– Здравствуй, мальчик, – заговорил он со мной так, будто на вид мне было не двенадцать лет, а в лучшем случае пять, – есть дома кто-нибудь из взрослых? Я из милиции.

Вот, черт, предчувствия меня не обманули. И что теперь прикажете делать? В прихожей нарисовалась Лика, тщательно прикрыв за собой дверь на кухню. Ну, понятно. В кухне Горохов, в гостиной покойник, в спальне вот-вот материализуется Варвара. И где Анжелика собирается принимать милицию, в ванной, что ли?

– Чем могу быть полезна? – холодно осведомилась Лика.

– Могу я задать Вам несколько вопросов? – делая аккуратные, но настойчивые попытки проникнуть в квартиру, спросил Горбуля.

– Можете, – не проявляя и намека на гостеприимство, хозяйка продолжала удерживать гостя на пороге.

Поняв, что оборона непробиваема, следователь робко поинтересовался:

– В дверях беседовать будем, или хоть в коридор пригласите?

– А Вы, собственно, кто будете? – уточнила Лика.

– Ах, это, – обрадовался представитель правопорядка, объяснив негостеприимность хозяйки ее подозрительностью, – я следователь районной прокуратуры капитан Горбуля.

– А документик имеется? – уточнила Анжелика.

– А как же, – капитан сунул под нос хозяйке удостоверение. – Теперь можно пройти?

– Входите, – вздохнула Лика, поняв, что от настырного Горбули так просто не отбиться. – И чем же я заинтересовала вашу контору? Дорогу не в том месте перешла или ближайший сбербанк ограбила?

– А Вы ограбили? – обрадовался Горбуля, не оставляя попыток пробиться в гостиную.

– А как же, все вчерашние газеты писали! Или Вы прессу не читаете?

– Я, гражданочка, оперативные сводки читаю. И за последний месяц на нашей территории ни одного ограбления сбербанка не числится. А к Вам я по делу Горохова. Знаете такого?

– Ну, допустим.

– Тогда Вы должны знать, что у него похитили ребенка.

– Предположим. Но причем здесь я? Мне вполне хватает хлопот с этим головорезом, – Лика ткнула в меня пальцем. – Уж не думаете ли Вы, что я прихватила еще и чужого?

– Нет-нет, – успокоил Горбуля. – Просто я хотел знать, что Вам известно о происшествии?

– Если под происшествием Вы подразумеваете похищение ребенка, – уточнила Лика, – так только то, что оно произошло. Так же я знаю, что прошло уже почти две недели, а никто палец о палец не ударил, чтоб раскрыть это преступление!

Возмутившись от души бездействием милиции, Анжелика потеряла бдительность, и капитан прорвался в гостиную. Мы рванули за ним, столкнулись в дверях, потеряли в возне пару секунд и тут же услышали полувздох, полустон Горбули

– Господи, кто это?! – когда капитан обернулся к нам, на нем лица не было. Его совсем недавно румяная физиономия посерела, он даже очки темные снял, так разволновался. – Это как понимать, я Вас спрашиваю? Это же труп!!!

– Сам и ответил, – проворчала Лика, – чего орать-то. Говорила вам, не тащите домой всякую гадость. Сейчас еще галка твоя крикливая прилетит.

– Товарищи, дорогие, – забормотал следователь, – вы что здесь, с ума все посходили? У вас труп в квартире, а вы даже в милицию не позвонили. Может, вы его не заметили?

– А чего звонить-то! – разозлилась Анжелика. – Вы вот без всякого вызова заявились.

– Чего шумим? – раздался у меня за спиной голос Варвары, и я вздохнул с облегчением.

– Спокойно, граждане, – придя в себя, скомандовал Горбуля. – Из квартиры никому не выходить, на месте происшествия не топтаться. Я сейчас вызову оперативную группу, и мы во всем разберемся.

– Какого происшествия? – удивилась Варвара. – Вы о чем, молодой человек?

Я увидел, как за спиной следователя наш покойник трансформировался в графин с водой и аккуратно водрузился на подоконник. Даже пробка не звякнула.

– У вас что, здесь под каждым окном по покойнику? – взорвался капитан. – Происшествия она, видите ли, не замечает. Вы кто, гражданка, предъявите документы!

– Это вы кто такой, чтобы у меня документы требовать? Врываетесь в чужую квартиру, лопочете какую-то чушь о покойниках! – повысила голос Варвара.

– Чушь?! – заорал Горбуля. – А это что, по-вашему?! – обернувшись к окну, он театральным жестом указал на пол.

– Где? – заинтересовалась Волшебница, входя в комнату и внимательно разглядывая пространство за капитаном.

– Украли! – охнул следователь, хватаясь за сердце. Тут-то на него и налетел мой галчонок. Горбуля попятился и сел на подоконник.

– Осторожней с графинчиком, – попросила Лика. – Дедушкино наследство, антиквариат в своем роде. Кыш отсюда! – она прогнала галчонка и помахала у позеленевшей физиономии капитана сложенной газетой. – Что с Вами, Вам плохо?

– Где труп? – не веря глазам, продолжал настаивать Горбуля.

– Чей труп? – уточнила Варвара.

– Ваш, – ляпнул капитан.

– А что, в живом виде я Вас совсем не устраиваю? – расстроилась Волшебница.

– Голову не морочьте, – взорвался капитан, – где труп?!

– Рановато прибыли, – огрызнулась Варвара. – Мой труп пока при мне и чувствует себя весьма живо.

– Дурдом, – констатировал следователь, ощупывая несостоявшееся место происшествия. – Но ведь я его видел.

– Кого? – Волшебница была сама любезность.

– Тело. Тело здесь лежало, с пробитой башкой. В луже крови. Мертвее не бывает. И на тебе…

– Лика, принеси валерьянки, – скомандовала Варвара и обернулась к Горбуле, – а ты, миленький, не волнуйся, твое драгоценное тело погуляет и придет. Оно временно отлучилось.

– Я Вам не миленький, я следователь районной прокуратуры.

– Ну и славненько, даст бог, будешь и в городской. Главное, чтоб покойники из-под рук не разбегались, – успокоила Волшебница.

– Могу я осмотреть квартиру? – не унимался капитан.

– А ордер у Вас есть? – немедленно встряла Анжелика.

– Не нервируй его, и меня заодно, – поставила точку Варвара. – Был бы у него ордер, нужно бы ему было твое разрешение. Не видишь, человек в волнении. Осматривайте, капитан, я разрешаю. Валерьяночки выпейте и смотрите на здоровье.

Горбуля машинально махнул поднесенную ему валерьянку, занюхал ее тыльной стороной ладони и, встав с подоконника, осторожно подошел к шкафу.

– Можно открыть? – после стопки валерианы следователь стал заметно вежливее.

– Конечно, – улыбнулась Варвара, – я же сказала, Вы можете посмотреть все, что пожелаете.

Капитан приоткрыл дверцу с такой осторожностью, будто ожидал, что на него оттуда посыпятся отрубленные головы и скелеты. Ничего подобного, естественно, не произошло, и Горбуля заглянул внутрь. Со шкафа на него немедленно спикировал галчонок, который, как и Анжелика, не разделял Варвариного спокойствия и громко выражал свой протест.

– Уберите птицу! – завопил следователь, снова начиная нервничать.

– Брысь! – Варвара отогнала галчонка. – Послушайте, а что Вы ищете? Может, я смогу Вам помочь?

– Алису, – ехидно сказала Лика.

– В шкафу? – удивилась Волшебница.

– Вы все прекрасно знаете, что я ищу! – взорвался Горбуля. – Не надо делать из меня идиота. Вы все видели, что пять минут назад у вас в квартире лежал труп с пробитой головой. Теперь его нет, и я хочу знать, куда вы дели тело.

– Понятно, – Варвара как-то странно посмотрела на следователя и обернулась ко мне. – Ронни, подойди к капитану, пусть он убедится, что в твоих карманах нет покойника, и пойди погуляй. Вы не против, господин Грибуля?

– Горбуля, – поправил капитан. – Не против, пусть идет.

И меня выставили на улицу, хоть я и умирал от любопытства, чем все это кончится.

На лавочке у подъезда я обнаружил господина Горохова. Он читал газету, зачем-то держа ее вверх ногами, и курил мерзко воняющую сигару.

– Там надолго еще? – спросил он у меня, когда я с ним поравнялся.

Я чихнул от его дыма и сказал, что вряд ли. Он остался на лавочке, а я пошел смотреть, как у близлежащих гаражей мальчишки гоняли в футбол. Уже через полчаса я к ним присоединился и уход следователя прозевал. Мы выигрывали пять-два, когда Варвара затребовала меня домой. Пришлось идти, хотя доиграть хотелось ужасно.

Глава 7

Продолжать прерванную появлением следователя установку маячков-датчиков Лика отправилась в одиночку, заявив, что она сыта по горло покойниками, воронами и моей медвежьей ловкостью.

– Иди, развейся, – проворчала Варвара ей вслед и предприняла очередную попытку связаться с Инсилаем.

«Абонент не отвечает…»

Никакого разнообразия. Тогда она попробовала связаться с домом. На вызов ответила Наталья. Вид у нее был расстроенный и виноватый.

– Как у вас дела? – спросила она, глядя в пространство за Варварой.

– Что случилось? – всполошилась Волшебница, сразу почувствовав неладное.

– Все нормально, – последовал не совсем уверенный ответ. Фальшь в голосе почувствовал даже я.

– Наталья! – настаивала Варвара.

– Не волнуйся, все в порядке, – Натали отвела глаза, – все живы-здоровы. Обошлось без пожара, наводнения, нашествия драконов, дефолта и прочего форс-мажора.

– Что там у вас происходит? – не унималась Варвара. – Кстати, Инсилай не объявлялся?

– Нет, – обрадовавшись перемене темы, приободрилась Наталья. – Ни слуху, ни духу.

– Знаешь, кажется, этот разгильдяй проболтал все деньги. Я точно помню, что вносила за его зеркало приличную сумму, но чем черт не шутит, может, я перепутала какую-нибудь цифру. Будь другом, зайди в зеркальную связь и проверь. Его номер ХР863, тариф «Гермес».

– Сделаю. Что-нибудь еще?

– Разумеется. Я все еще хочу знать, что у вас случилось. Не юли, говори прямо, я ведь все равно узнаю.

– Мы прозевали фьючерсные торги. На ближайшую осень мы безработные.

– Нас к ним все равно бы не допустили. Ты что, забыла – на нас иск в магистральном суде, – успокоила Варвара.

– Иска нет, – без всякого выражения сообщила Наталья.

– Я превращу этого недоумка в чучело паука! – сорвалась на крик Волшебница. – Договориться с Генцелихой об отзыве иска и не сообщить об этом! Драконий коготь ему в глотку! Инвалид умственного развития!!!

– Ты не поняла, – Наталья вздохнула и достала из кармана голубой узкий конверт. – Это с биржи. Они напоминают нам, что если мы официально, в письменном виде, не отказываемся от участия во фьючерских торгах, а просто не являемся на них без веских объективных причин, мы все равно должны оплатить брокерские услуги.

– Вычту из жалования Инсилая.

– Ты не дослушала. Я позвонила на биржу и спросила, не считают ли они иск в магистральном суде причиной достаточно объективной. Так вот, иска нет. Более того, его никогда не было.

– Как это не было. Я своими глазами его видела. Я за получение извещения лично в книге посыльного расписалась! – оторопела Варвара.

– Я была в суде. Не было ни иска, ни извещения, ни, само собой, посыльного. Ничего не было. Они посоветовали нам отвар из жабьей печенки и не гореть на работе.

– Так, – протянула Варвара, – сиди дома, никуда не отлучайся. В самое ближайшее время я с тобой свяжусь. – И отключилась.

Впервые в жизни я видел, чтобы Волшебница растерялась.

– Как тебе это нравится? – немного придя в себя, спросила Варвара.

– Я ничего не понял, – честно признался я. – Ни про иск, ни про Инсилая, ни про эти, как их, футуристические торги.

– Фьючерсные, – механически поправила Варвара. – Это заказ на нашу работу в будущих месяцах. Черт с ними, с торгами, потом объясню. Слушай, я своими глазами видела и посыльного, и его книгу, и извещение. Хоть ты-то мне веришь? Или, как и Наталья, считаешь, что я рехнулась от переработки?

– Я считаю, что нужно найти Инсилая, – посоветовал я. – Если иска не было, что он там торчит у фрау Генцель? Или она забыла, что с нами не судится?

– Молодец, малыш! – Варвара снова обернулась к зеркалу. – Свет мой, зеркальце, свяжи с оператором «Гермес»-связи.

– Связь тарифа «Гермес» и тарифа «Волшебник» не имеет льготных скидок, – сообщило зеркало. – Соединять?

– Соединяй, хапуга, – вздохнула Варвара.

– Оперативная служба связи «Гермес» к Вашим услугам.

– Соедините с абонентом ХР863.

– Абонент заблокирован по неоплате, – сообщила улыбчивая операторша.

– Соедините за мой счет, – настаивала Варвара, прикладывая к зеркалу ладонь для идентификации.

– Двойной тариф за авансовость операции или будете ждать перевод денег?

– Сколько ждать-то? – уточнила Волшебница.

– В течение суток.

– Соединяй по двойному, – вздохнула Варвара. – За сутки я кого-нибудь покалечу.

– Соединяю.

«Аппарат абонента отключен или находится вне действия сети», – сменило пластинку зеркало.

– Это еще что за новости? – удивилась Волшебница. – Куда это его занесло, хотела б я знать! Как он ухитрился отключить связь, и по какому поводу я должна оплачивать эти знания по двойному тарифу? Все, хватит на сегодня технических новинок. Толку никакого, сплошной грабеж, правда, цивилизованный. Будем действовать по старинке. Неси мою сумку, будем ворожить.

После недолгих приготовлений покатилось наливное яблочко по золотому блюдечку. Мы склонились над автономным транслятором и, затаив дыхание, ждали результатов. Пролистав земное пространство и пяток близлежащих измерений, блюдце предъявило нам Инсилая. Развалившись в кресле, он курил длинную черную трубку и рассматривал какие-то цветастые журналы.

– Плейбой чертов, – проворчала Варвара, – ну я тебе устрою жизнь в шоколаде!

– Кому бой? – переспросил я.

– Потом объясню, – отмахнулась Варвара, – года через два. Где же он ошивается, паршивец? Место, кажется, очень знакомое, а где, никак не пойму. Но почему-то у меня такое ощущение, что я там бывала. Смотри, справа от кресла должна стоять огромная уродливая ваза, а за ней какой-то куцый пуфик. Сдай на пару шагов вправо, – попросила она блюдце-транслятор. Мы увидели вазу в форме кукиша внушительных размеров. – Еще чуть-чуть правее.

– Максимальное удаление от объекта использовано, дальнейшее расширение изображения невозможно, – отрапортовало блюдце.

– Старая модель, – вздохнула Волшебница, – ничего не поделаешь. Но то, что это не дом фрау Генцель, я могу присягнуть на Книге Перемен. Где же он спрятался и, главное, у кого?

– Для продолжения сеанса перезарядите яблоко или воспользуйтесь новым, – сообщила наша тарелочка и погасла.

– Очень хорошо, – проворчала Варвара, – зарядное устройство на кухне. Воткни туда яблоко и возвращайся.

Когда я вернулся, Волшебница играла с галчонком.

– Правда, хорошенький? – подхалимским голосом спросил я. – Даже жалко возвращать. Такая милая галочка.

– Ну, во-первых, это не галка, а Карикус Синюшник, так же известный под именем Синей Птицы. Что-то вроде смеси нашего попугая и ворона. Был широко распространен в околоземных измерениях, но сейчас на грани вымирания. Кто-то сдуру заявил, что Карикус приносит счастье, и его мигом переловили. Теперь занесен в Книгу Раритетных Животных. Так что это очень редкая птичка, и, между прочим, стоит кучу денег.

– Можно мне его оставить? – набрался я смелости.

– Оставь, – разрешила Варвара. – Он очень умный и привязчивый. Его можно научить говорить и приносить домашние тапочки.

– КАР!! – подтвердил карикус.

– Я назову его Боря, – сказал я, опасаясь, что Варвара передумает.

– Боря, – подтвердил карикус.

– Слушай, я ему крыло сломал, – покаялся я.

– Максимум ушиб, – успокоила Варвара. – Карикус – реликтовая птица, его крыло выдержит ногу мамонта, а ты даже на поросенка не тянешь.

«Она надо мной издевается, – Инсилай бросил на пол журнал, переполненный полуголыми девицами в весьма вольных позах, и встал с дивана, – только этого безобразия мне и не хватало. Она, что, меня мумией считает или джинном бестелесным? Любимая женщина называется, издевается, как хочет». Он взвился к потолку фонтаном разноцветных искр, осыпался на пол звездным дождем, стал самим собой и отправился на кухню, где рыжеволосая молодая женщина в клетчатой мужской рубашке с засученными до локтей рукавами и изящных босоножках на тонких высоких каблучках колдовала над кастрюлями и кастрюльками. Кроме вышеперечисленного, на даме был ярко-зеленый платок, завязанный на голове на пиратский манер.

– Кэтти, ты теперь у плиты живешь? – Инсилай застыл в дверном проеме, невольно залюбовавшись девушкой. – Мы хоть когда-нибудь пообщаемся, или у нас здесь гибрид ресторана с библиотекой для мальчиков?

– Слабо верится, что ты наешься нашим общением, – фыркнула Катарина, не отрываясь от кулинарных изысков. – Первый же заноешь «есть хочу».

Запахи ее стряпня распространяла умопомрачительные, но Инсилай не сдавался.

– Наколдовала б чего-нибудь на скорую руку, – он обнял ее за плечи и, прихватив со сковороды кусочек мяса, отправил его в рот. – Времени тебе не жалко, полдня на кухне. Ведь сожрут все в пять минут и всех воспоминаний, что гора грязной посуды.

– Ага, станешь ты наколдованное лопать, – усмехнулась женщина. – Так я тебе и поверила.

– Ну, если ты добавишь немного любви…, можно и наколдованное, – Инсилай потянулся за добавкой.

– Ну куда хватаешь, ведь еще сырое и горячее!

– Горячее сырым не бывает, – поучительно сказал Инсилай и снова нацелился на сковородку.

– Так, иди отсюда. Хуже Альвертины, никакого терпения. До обеда – ни крошки.

– Тогда я пошел в ванну, – вздохнул Инсилай, – или умру прямо в кухне от искушения.

– Гастрономического? – кокетливо уточнила Катарина.

– Всяческого, – Инсилай схватил девушку в охапку и закружил по кухне. – Ты у меня не женщина, а сплошное искушение.

– Все, катись в ванну, искуситель, или на обед будут только угли. И не забудь поставить меня на землю, – немедленно добавила она, заметив, что на руках Инсилая плавно продвигается в сторону ванной комнаты.

– Уговорила, – он поцеловал ее и аккуратно поставил на пол, – пошел. Жара, Котик, у вас тут одуряющая, а литература… возбуждающая.

– Ну, дорогой, у кого что болит, тот про то и читает, – усмехнулась Катарина.

– Это комплимент, или повод для драки? – поинтересовался Инсилай.

– Комплимент, комплимент, еще утонешь с горя, – успокоила девушка. – Только не долго. Все почти готово. И красотка моя скоро из школы вернется. Так ее палкой в ванну не загонишь, но если там кто-то есть, не дай бог, ей тут же срочно надо шнурки стирать.

– Ведьменок, что возьмешь? Вредность характера генетически запрограммирована.

– Ты не в курсе, где моя скалка? – елейным голосом поинтересовалась Катарина.

– Это не метод, – Инсилай покосился на девушку и, увидев, что рука ее действительно потянулась к скалке, мгновенно ретировался с кухни. – Я же говорю, наследственное это, – прокомментировал он уже из коридора. – Грубая ты и не чуткая, никакой любви к ближнему.

– В устрицу превращу, – немедленно пообещала Катарина. – Любовь гарантирую до гроба. Я их просто обожаю с лимонным соком.

– Извращенка, – притворно возмутился Инсилай и направился в ванну.

По дороге ему попалась Альвертина, девица вредная и своенравная.

– Чтоб ты утонул, – пожелала ему вслед тринадцатилетняя ведьма.

– Глаза б мои тебя не видели, – Инсилай хлопнул дверью, – размечталась.

Он чуть шевельнул пальцами и превратил скромную Катаринину ванну в великолепный бассейн. Бело-голубой мрамор, вьющиеся по стенам цветы с нежным, но затейливым ароматом, золотые рыбки, испуганной стайкой искрящиеся в прозрачной воде глубокого бассейна с круговой подсветкой дна. Инсилай с головой окунулся в воду… Из мокрого прохладного рая его выдернул голос Кэт.

– Вылезай, – она постучала в дверь, – поторопись, пока Альвертина поперлась к своей Фью. Хоть пообедаем спокойно.

– А что-нибудь еще? – поинтересовался Инсилай, воспарив над водой.

– Посмотрим на твое поведение, – дала надежду Катарина.

– Я буду очень-очень послушным мальчиком, – немедленно пообещал он и, завершив свой полет плавным приземлением на пол, убрал наколдованную роскошь. Инсилай лениво, по-кошачьи потянулся и, протянув руку к вешалке, обнаружил, что халат отсутствует. То ли сам забыл взять, то ли ведьменок спер, пока он на кухне болтал. Инсилай чертыхнулся.

– Ты там утонул, что ли? – напомнила о себе Катарина.

– В твоей кадушке это нереально, – проворчал он, на манер Тарзана завернувшись в полотенце. – Ты мне халат не дашь? Черт знает, куда он делся.

– Подожди, сейчас.

– Ой! – он вскрикнул от боли. Дверная ручка шибанула током так, что в глазах помутилось.

– Котенок, ты принесла халат? – закончил он, проклиная про себя последними словами Альвертину.

– А как же! – прямо перед ним стояла Наталья, уперев руки в боки. – Явился? Мы уж заждались, котеночек.

– Конец света! – охнул Инсилай и взглядом убрал ожог с ладони. – Откуда ты взялась, чудовище?

– Я-то никуда и не девалась, а вот где ты шлялся, котик мой мартовский? – Наталья расхохоталась, увидев растерянную физиономию старшего ученика Волшебницы.

Инсилай огляделся, узнал дом Варвары и понял, что пропал.

Мы сидели на кухне и пили чай. Варвара с вареньем, Лика с лимоном и какими-то вязнущими на зубах конфетами. Боря хрустел печеньем, воровал у Лики блестящие фантики и приставал к Волшебнице, постоянно покрикивая: «Варвара, Варвара, ура!»

– Заткнись, дурак! – не выдержала Лика.

– Дурак, дурак! – обрадовался новому слову Боря.

– Я его удавлю, – пообещала Анжелика.

– Он кучу денег стоит, – вступился я, – не всякому по карману такое сокровище удавить.

– Заткнитесь оба, – посоветовала Варвара, – разберемся, что мы на сегодня имеем. Потом ругайтесь хоть до утра.

– Итак, Химеру от «Тифона» мы можем получить только на следующей неделе, у них, видите ли, все сотрудники нужной нам квалификации при заданиях. С «Ехидной» еще веселее. Они, якобы, временно не работают, но при наличии солидных рекомендаций могут сделать исключение. Цены в «Тифоне» запредельные, но и «Ехидна» не скромничает. Это по вопросу моих сегодняшних разработок. Дальше. Ни в одном из означенных нами измерений Алиса не появлялась. Это хорошо. По моим расчетам, ее там и не должно быть раньше завтрашнего вечера, так что есть шанс, что хоть в расчетах мы не ошиблись. Инсилая я отправила в Мерлин-Лэнд, так что уже завтра могу вызвать сюда Наталью, если нам это потребуется.

– Мерлин, Мерлин, – радостно заголосил Боря, набрасываясь на Варварину руку.

– Я с ума сойду от твоей галки, – возмутилась Лика. – Кстати, когда вы собираетесь вернуть на место свой благоприобретенный графинчик? Я сегодня от него чуть не поседела. Да и птичка, кажется, поздоровела. Поберегите мои нервы. Они вам еще пригодятся.

– Но Горбуля-то каков! – рассмеялась Варвара. – Подайте ему тело и все тут.

– Горбуля – дурак, – немедленно сообщил карикус, склонив голову на крыло.

– Хорошая птичка, – ухмыльнулась Варвара, – умная. А графин, то есть егеря нашего полупьяного, я сегодня же верну в среду обитания. Но это, други мои, лирика. Что делать-то будем? За двое суток мы не продвинулись ни на шаг. Кроме теоретических выкладок и накладных расходов мы прочно стоим на месте.

– Ты забыла про три Г: графинчик, галочку и господина Горбулю, – ехидно сказала Лика, – тело покойного мы, конечно, проворонили, но все остальные в несомненном плюсе.

– Шутить будем потом, – посерьезнела Волшебница, – в нашем распоряжении последние сутки и стоит использовать их с максимальной пользой. Если ничего не прояснится, придется либо возвращаться в Мерлин-Лэнд за новой порцией волшебной аппаратуры, либо искать голыми руками. И то, и это не желательно. Что делать будем? Думайте, думайте, господа. Докажите, что головы у вас не только для того, чтобы пить, есть и скандалить.

– Ладно, – угомонилась Анжелика, – пока есть время, подведем итоги. Что мы имеем? Большое количество магических причиндалов с ограниченным сроком действия, около сотни разбросанных по измерениям датчиков, которые пока помалкивают, начисто исчезнувшую Алису в компании с Химерой-нелегалкой и относительно полное финансовое благополучие, ибо, как удалось выяснить, мы больше ни с кем не судимся, а господин Горохов согласен спонсировать нашу работу в пределах разумного.

– Боря – хороший, – вставил слово карикус.

– Ну да, – согласилась Лика, – есть еще говорливая экзотическая птичка, которую в случае полной финансовой несостоятельности мы сможем толкнуть в частный зоопарк за бешеные деньги.

– Вместо того чтобы думать о деле, ты, подруга, снова занялась словоблудием, – разозлилась Варвара, – с этой минуты ввожу мораторий на не относящийся к делу треп. Нарушители составят компанию графину на подоконнике. На мой взгляд, там не хватает пары стаканов для завершения композиции. Все ясно?

– Что значит мораторий? – шепотом спросил я у Лики.

– Это значит всем молчать, – так же шепотом перевела Анжелика, – если тебя не привлекает карьера стакана.

Что-что, а такая перспектива меня точно не радовала, и я замолчал, загрустив о прекрасном времени, когда я строгал волшебные палочки в своей мастерской, и самым большим приключением была ставка в пять мерлинов в базарном казино, а самым дальним путешествием – поход в Заповедник. И тут меня осенило. Решение оказалось простым и легким, при этом лежало совсем рядом. Я выскользнул из-за стола и попытался как можно незаметнее прошмыгнуть в комнату.

– Куда это ты? – немедленно пресекла мои попытки скрыться незаметно Варвара.

– Я помолчу в гостиной, если ты не против. Может, мысль какая-нибудь посетит. Тогда я ее оглашу.

– Иди, – вздохнула Волшебница, – извини, что сорвалась. Просто мы все устали и нервничаем. Ложись спать, если хочешь, и пусть тебе приснится принцесса Греза.

Пока никто не передумал, я рванул в комнату. Быстро нашел бумагу и ручку, нацарапал записку Варваре. Положил послание на клавиатуру компьютера, сюда-то уж точно кто-нибудь да посмотрит. Потом я самым наглым образом залез в сумку с магическими прибамбасами и позаимствовал оттуда пару исполжелов широкого профиля. Проверил наличие на своей руке волшебного кольца, встал посреди комнаты, мысленно извинился перед Варварой за грабеж и четко и внятно произнес свое желание. В тот момент, когда я взмахнул волшебной палочкой, в мое плечо с криком: «Дурак!» вцепился когтями Боря. Наверное, он был по-своему прав, но изменить что-либо я уже не мог.

Глава 8

Вообще-то мамаша у меня ничего, продвинутая, но иногда ее клинит, и тогда она чудит. Если это происходит, спасайся, кто может. Список пострадавших от ее причуд возглавляю я. Мое рождение ее так заклинило, что она назвала меня Альвертина. Клин-то у нее скоро прошел, а вот имечко мое дурацкое мне на всю жизнь осталось. Как же я от этой ее причудливости натерпелась, словами не выскажешь, на пальцах не покажешь. Вмиг прослывешь трудным ребенком. Сначала-то было еще терпимо. Родила меня мама в Бразилии, и пока мы там жили, на Альвертину почти никто внимания не обращал. Может, там своих Мирандолин-Арчибальдин хватает, а может, просто не помню реакции общественности за давностью времени и личной молодостью: мне было лет пять, когда мы оттуда уехали. Тут-то мои беды и начались, ибо из солнечной Бразилии подались мы в чуть менее солнечную Одессу. Не город, а гнездо пересмешников. И как меня только не звали – и Альтиной, и Нифертиной, и даже Тритатиной. Ну, с одесским юмором это еще цветочки.

Но, если честно, я согласилась бы даже на Тину болотную, если бы все эти игры с моим именем продолжались у самого Черного в мире моря. Но год назад маман опять заклинило. На сей раз в голову ей втемяшился какой-то Мерлин-Лэнд. Будто ей там медом намазано, и все сознательное население города ждет нас, любимых, не дождется. Я спросила у соседского Иоськи, где этот чертов Лэнд находится. Хоть и орет Иоська на всю Одессу, что будет кругосветным путешественником, а про Мерлин-Лэнд ни фига не знает. Мы с ним все карты перерыли, нигде не нашли. Тоже мне, Тур Хейердал пополам с Магелланом, где соседскую голубую мечту искать, даже представления не имеет. Мне и то хватило соображения предположить, что, судя по названию, это какой-то заштатный городишко в Америке. А что на карте его нет… так ведь и районный центр Урюпинск не на каждом глобусе нарисован.

Второй вопрос, что там понадобилось маман. Я посовещалась с Софочкой, моей соседкой по парте, и мы пришли к выводу, что объявился мой героический папашка. Софке Куц можно в этом вопросе доверять. Во-первых, у нее уже третий папаша за последние два года, во-вторых, родственники ее все до десятого колена давно съехали – кто в Америку, кто в Израиль, так что в беглых папашах она здорово сечет. Софка в моей семейной запутанности попыталась разобраться и давай про моего папашку расспрашивать с пристрастием, а я толком и не знаю ничего. Лично я с ним не встречалась, а мамаша моя, как только о нем речь заходит, все время в показаниях путается. По ее словам выходило, что он где-то геройски сгинул. То в автокатастрофе, то в авиа, а то и вовсе в каких-то загадочных боевых действиях. Настораживало то, что проистекало это всякий раз по-разному, он разве что на «Титанике» не тонул. Выходит, либо папаша мой из семейства кошачьих и было у него девять жизней, либо у маман склероз преждевременный прорезался, либо все это вранье. Я склоняюсь к последнему. Особенно, если добавить ко всему этому необъяснимо вспыхнувшую страсть моей мамочки к Мерлин-Лэнду.

Софка еще потревожила свои извилины и догадалась, что, видать, мой папашка, как ее первый, был сначала при жене, а теперь стал без. С той разницей, что на этом месте мой папаша стал призывать мою маман, а Софкин бросился к какой-то шмаре в Израиль, бросив Софку и ее мамашу окончательно. Работу мысли Софа оценила в визит своей мамы к самой модной гадалке Одессы госпоже Катарине. Мадам Куц пребывала в поисках очередного мужа, да и Софка была не прочь сменить фамилию и помогала мамашке своей драгоценной в этом вопросе как могла. Грабеж, конечно, но долг платежом красен.

Пришлось уговаривать маман на спонсорский сеанс, ведь я дочь госпожи Катарины, кажется, я об этом не говорила. После клятвенного обещания собственноручного месячного мытья посуды и полов в доме, мне удалось ее уболтать.

Между прочим, маменька в Одессе была самой дорогой гадалкой. Не знаю, сколько она брала за сеанс, но на хлеб с маслом и колбаску-кровяночку хватало. Хорошо работала госпожа Катарина: никакой халтуры, все четко по заказу, очереди к ней на прием стояли капитальные. Если кого приворожить, или порчу какую напустить, вроде хронических соплей или глобальной невезухи с непрухой, тут ей равных не было. А уж сколько желающих на эти услуги в большом городе, где каждое существо мужского пола от девяти до девяноста считает себя крутым бизнесменом, а каждая девица от восьми до восьмидесяти хочет принца на белом «Мерседесе», и говорить нечего. Только бизнесменам было лень бизнесить, а красавицам красоваться, куда проще конкуренту вслед сольцы заговоренной сыпнуть, а предмету страсти пылкой мамашиного варева в чай шарахнуть. Короче, от клиентов отбоя не было, из других городов приезжали. Но тут вдруг мамашу мою драгоценную в очередной раз заклинило, и мы в одночасье с Одессы съехали. Это было не просто загадочно, это, выражаясь современным языком, было явлением паранормальным.

Переезда я не помню, хотя уже была вполне дееспособна, в тринадцать-то лет с месяцами. Просто, заснув в своей кровати на Лермонтовке, я проснулась в домике на окраине странного городишки с загадочным названием Санта-Хлюпино. Что, как, когда, ну ни чуточки не помню, полное выпадение памяти.

Что добавляло этому перемещению странности, так это то, что проснулась я в своей собственной кровати. Только стояла она уже в другом доме и другом городе. Кой-какие шмотки из одесской квартиры тоже в этом доме обнаружились, но масса дорогих мне вещей пропала безвозвратно: коробка с ракушками и каштанами, медный браслет, подаренный мне на день рождения год назад Сашей Вайсером (мальчик моей мечты с соседнего квартала из девятого класса) и еще кое-какие мелочи. Искать любимую подкроватную книгу «Трудно быть богом» было и вовсе глупо. Я хорошо помню, что дала ее почитать Иоське, а где теперь этот Иоська с моей книжкой? Впрочем, он-то ясно где, в Одессе, а вот куда меня занесло? Между прочим, проснувшись, я не обнаружила в доме ни коробочек, ни веревочек. Даже клочка оберточной бумаги не было. Ну, кровать, понятно, она не бьется – не мнется, а как не расколотилась гора мамашиных вазочек, статуэточек и прочей дребедени, без всякой упаковки скакнув черт знает на какое расстояние, так и осталось загадкой.

Первые дни я ничего не делала. Жалела себя от души, ругалась с мамашей за ее самоуправство с переездом и, умирая от безделья, моталась по городу, как лулуза в кацаролле, что в вольном переводе с греческого означает, как цветок в кастрюле. Городишко оказался маленьким, одноэтажным. Единственное высокое здание было одновременно и школой, и мэрией, и прачечной-химчисткой, и еще парой дюжин больших и маленьких контор самого разнообразного назначения. Народец здесь весьма разносортный. Говорят все на каком-то птичьем языке с присвистыванием и чириканьем, но я его, как ни странно, сразу стала понимать. А когда сама заговорить попыталась, вдруг вместо нормальных русских слов издала какое-то идиотское щебетание. Так испугалась, что даже рот рукой зажала, не хватало мне еще фьюкать и чирикать. Потом выяснилось, что весь этот художественный свист называется эйрским языком, и мы все на нем умеем говорить от рождения.

Говорить-то да, а вот читать-писать пришлось учиться. Такая филькина грамота, я вам скажу, китайские иероглифы отдыхают. Каббалистика называется, выучить ее можно только с большого перепугу. Это выяснилось, когда пришлось идти в школу. Мои первые «двойки» были именно по ней. Кроме того, преподавали нам еще телепатию, основы гипноза, историю и практику магии, левитацию и фитологию.

Это все, не считая математики, химии, алхимии, астрономии, астрологии и анатомии. На личную жизнь, как вы понимаете, времени оставалось шиш да ни шиша.

Впрочем, ни у кого в Санта-Хлюпино никакой личной жизнью и не пахло. Дело в том, что жили здесь только мамаши с детьми. Попадались, правда, бабки-дедки с внуками и пара-тройка папаш-одиночек, но их были единицы. В школе были только восьмой и девятый классы. Этакий город-призрак, где возраст подрастающего поколения замер на черте от тринадцати до пятнадцати, детей другого возраста здесь практически не было. Жили все обособленно, общались крайне редко. Все взрослое население помаленьку приколдовывало, несовершеннолетнее – училось колдовать. Короче, как я поняла, Санта-Хлюпино было типа колдовским Оксфордом для среднего школьного возраста.

Иногда к кому-то из одноклассников случались гости, но оставались они в городе всегда недолго и, как правило, их никто не видел. Я через месяц пребывания здесь подружилась с Фьореллой. Мы учились с ней в одном классе и жили на соседних улицах. Фьюшка, как ее все называли, мне тогда шепотом поведала, что в гости приезжают папаши и другие близкие родственники. Видать, не зря Софочка Куц содрала с меня визит к гадалке. Наверняка дело не обошлось без моего блудного папаши, и его-то мы здесь и поджидаем с маман. Все-таки мозги у Софки варили, ничего не скажешь. Эх, потрепаться бы с ней сейчас, вот бы я ей порассказала, а она мне наанализировала.

Домой мне идти сегодня, страсть, как не хотелось. Проклятущая Мариэтт влепила мне «пару» по деревенской магии. К «двойкам» по каббалистике маман уже привыкла и не выступает, а за этот банан скандал будет, к бабке не ходи. А из-за чего сыр-бор весь, из-за ерунды. Подумаешь, ну не знала я заговор на засушку молока у коровы. И что дальше? Я молока-то натурального в жизни не пробовала, одно порошковое, а коров только по телевизору видела и на кефирных пакетах. На кой черт мне этот заговор? Просто эта Мариэтт, как всякая старая дева, злится на все человечество вообще, а на меня в частности. Вот и влепила «пару». Сунула мне в портфель жабу и велела матери передать. Я по дороге из школы раза три эту склизкую мерзость в канаву выбрасывала, а она, мокрая, ни в какую. Открываю портфель – она там, как ни в чем не бывало. Ну и черт с ней, пусть сидит. Пережила маман пиявок каббалистических и жабу деревенскую переживет. Не фига было тащить меня сюда. В Одессе я «пары» только за поведение хватала, и жаб там в портфель не совали.

Пришла домой. Бросила портфель в угол. Маман сидит, с зеркалом общается. Господи, как надоело-то все. «Кто на свете всех милее… Свет мой, зеркальце…» Сумасшедший дом. Жаба, конечно же, немедленно сиганула на мамашу мою ненаглядную. Маман не растерялась и испепелила ее взглядом. Так лихо у нее это вышло, что я испугалась за свое здоровье. Ну, сейчас начнется, я себе представляю. Однако, против ожиданий, обошлось без жертв, если не считать жабы, конечно.

– Сегодня у нас будут гости, – миролюбиво прочирикала маман, – если, кроме деревенской магии, проблем нет, можешь погулять, я потом с тобой позанимаюсь заговорами.

О как! Кто бы ты ни был, таинственный гость, я тебе заранее благодарна, ты спас меня от больших неприятностей.

А тебя, деревенская ведьма Мариэтт, я когда-нибудь в сверчка превращу запечного.

Глава 9

Он появился около полуночи. Я только прошла через пустую темную гостиную в туалет, а когда возвращалась, он уже сидел на диване.

Ну вот, такой красивый, одет, как с картинки, и я в своей жуткой байковой ночной рубашке с идиотскими рюшками. Я припустила к себе в комнату и через минуту вывалилась уже в своем любимом платье в крупную клетку, с белым кружевным воротником а-ля Мери Поппинс. Но мамаша меня тут же обломала.

– Куда это ты вырядилась на ночь глядя, подруга?

Ну что за жизнь! Могла бы и не заметить. Вот Он с полным пониманием подошел.

– Здравствуй, Альвертина, – даже имя мое без запинки произнес, уж не он ли его сочинил.

Но на папашу он не тянет, лет двадцать пять всего. Хотя кто их разберет, маменьке-то, на первый взгляд, тоже лет двадцать стало после переселения. Выходит, она меня в семь лет родила? Сомневаюсь я что-то. Может, это перемещение ее так омолодило, но я-то, как была, так и осталась. Ладно, черт ногу сломит с их возрастными загадками, интересно другое – кого же это к маман принесло?

– Здравствуйте, – я только что в реверансе не присела, а могла бы, уж очень хорош был ночной гость. Высокий, загорелый, мускулистый. Ни капли лишнего веса. Копна светло-пепельных волос, черные глаза, нос с горбинкой, мужественный подбородок, а губы… Я не отказалась бы поучиться целоваться, если б он меня учил. Нет, вообще-то я уже целовалась со старшеклассником Вайсером, но сказать, что мне сильно понравилось, так чтобы да, так – нет. Но, сдается мне, дело тут не в самом процессе, а в неумелом Вайсере, так что еще одна попытка не помешала бы. Тем более что в Инсилая я влюбилась с первого взгляда. Староват, конечно, немного, но ведь красавец. Умеет подчеркнуть то, что имеет. Джинсы белые фирменные, футболочка черная в облип, каждый мускул видно, цепочка тоненькая на запястье… Не голда надоевшая, а что-то черно-синее, мерцающее. Сразу в глаза бросается, заодно видишь, что руки у него очень красивые, точеные, как у мраморного бога. Я уже было раскатала губу на общение, но маман снова все испортила.

– Познакомься, это Инсилай. Мой очень хороший друг. А сейчас тебе, дорогуша, пора спать.

Вот этого-то мне и не хватало. Будьте любезны в люльку, дите малое, неразумное. Очень кстати. Только-только нарисовался мужчина моей жизни и на тебе. Наверно мамаша сама на него виды имеет, если так бесцеремонно меня выставляет. Я хотела было оспорить свою досрочную отправку ко сну, но вспомнила, чем кончилось с жабой, и решила не искушать судьбу.

Когда я утром собиралась в школу, Инсилая не было видно. Или он удалился среди ночи, или еще дрых, но если оне и изволили еще почивать, то происходило это в мамашиной спальне, единственном месте, куда мне добраться не удалось. Я, конечно, попыталась, но столкнулась с непреодолимым препятствием в лице маман. Пришлось идти в скул. Рассказала Фью про гостя. Она сказала, что вряд ли это отец, тогда бы спать не отправили, а замучили бы беседами за жизнь. С ее слов выходило, что набор тем для разговора у воскресных родственников был стандартный и отработанный. Первое, объяснить, как он учился на «отлично», а ты его своими «двойками» позоришь. Второе, он любит твою маму, а ты ее вот-вот в гроб вгонишь своими штучками, и он не простит тебе этого никогда. И третье, он тебя просто обожает, и только обстоятельства мешают ему видеться с тобой чаще. Напоследок дарится что-нибудь ненужное вроде советов маленькой колдунье в подарочном переплете, или чешуечески для ручного дракона вместе с обещаниями быть дня через два или раньше. Все, родительский долг выполнен. А возраст здесь – понятие относительное и не показатель. Инсилай, хоть и выглядит молодым-красивым, запросто может даже моим дедушкой оказаться, если он из магов. Вот это здорово. Дедуля лет на десять меня старше. А маман ему тогда выходит дочкой. Красота.

Из школы я летела домой как ветер. Инсилай валялся на диване в гостиной, мамаши не было. На правах хозяйки дома я предложила ему пообедать. От обеда он отказался, но так мило при этом улыбнулся, что все у меня внутри запело. Я поскакала на кухню, намереваясь сварить ему кофе, но тут заявилась мамаша и опять все испортила.

– Солнышко, займись уроками, – фальшиво улыбаясь, скомандовала она мне таким тоном, что я сразу про бесславный конец жабы вспомнила. – У тебя такие пробелы в знаниях, а скоро экзамены, пора за ум браться.

Прелестно! Ну, точно, этот Инсилай ее хахаль, и из-за этой хари паразитской меня выдернули из родной одесской кровати! Он, что, туда приехать не мог? Ладно, голубки, я вам устрою медовый месяц. Вот только гороскоп на завтра составлю, наверняка проверять будут, и займусь. И домашнее задание сделаю, и свои познания по астрологии проверю.

На гороскоп у меня ушел целый час. Если ему верить, завтра я особых неприятностей иметь не буду, а получу нечаянные встречи. Опять, что ли, черт кого-нибудь принесет? Одно радует, можно смело приступать к исполнению плана возмездия. Гороскоп обещал счастливый день без неприятностей, если я, конечно, нигде не напортачила.

Время действия я наметила себе на поздний вечер, но подготовиться надлежало сейчас. Дело в том, что для воплощения идеи в жизнь мне требовалось два весьма специфических лекарственных средства, а ни врачей, ни аптек в Санта-Хлюпине не наблюдалось. Оставалась только одна надежда обнаружить искомые препараты. Такого рода шутку мы собирались с Софой проиграть в Одессе, но не успели, в связи с моим внезапным убытием. Необходимые ингредиенты (слава богу, аптеки в Одессе на всех углах) я закупила, и, по-моему, они лежат у меня в кармане ветровки. Ветровочку мою маман прихватила, остается только проверить содержимое карманов. Вся загвоздка была в том, что куртка была в шкафу в гостиной, а там, как на грех, намертво засели мамаша с Инсилаем. Если я у них на глазах полезу в шкаф, придется долго объяснять, зачем мне в тридцатиградусную жару ветровка понадобилась. Ладно, подождем, не на всю жизнь же они там окопались.

Ловя момент, я ходила около двери в гостиную, как кот вокруг сметаны, но маман с Инсилаем и не думали мне этот момент предоставить. Ну, о чем можно столько трепаться? Даже интересно. Пришлось подслушать.

Говорили они о чем-то непонятном. Сначала о какой-то Варваре, которую с большим трудом удалось выманить на Землю, потом о каких-то трудно выговариваемых контрактах, которые они этой Варваре обломали. Дальше началась полная чепуха о перемещениях, налоговой полиции, Гамбурге, Химерах и какой-то Алисе, которая будет у них главным козырем по выводу из игры этой самой Варвары, которая и не Варвара вовсе, а Маша, только мало кто в это посвящен, и эта их приобщенность к клану посвященных – тоже неплохой козырек.

Ладно, надо подобраться к шкафу. Да еще так, чтоб мамаша не углядела, что мне там понадобилось. Я поперлась на кухню, мне там лучше думается. Когда проходила через гостиную, они разом смолкли. Ясно, значит, гадости обсуждают, иначе чего таиться. Решила сделать себе тосты. Надо подкрепиться, люблю думать на сытый желудок. Засунула хлеб в тостер, и тут припожаловала Фьорелла. Мамаша ее даже на порог не пустила, пришлось общаться на улице. Пока мы с Фьюшкой на крыльце трепались, мои тосты благополучно сгорели, и из кухонного окна потянуло гарью. Очень хорошо. Все само собой получилось.

– Фью, – скомандовала я, – дуй к окну и, когда я дам отмашку, во всю глотку ори: «Пожар!». Постарайся, чтобы первой услышала моя маман, а не соседи.

Я заглянула в дверь, убедилась, что все на своих местах. Вздохнула, сосредоточилась и махнула рукой Фьорелле. Фью сунула голову в открытое окно кухни и заголосила: «Пожар!!!».

Маман с Инсилаем переглянулись и рванули на кухню. Пока они спасали тостер и все остальное, я проскочила к шкафу и обчистила свои собственные карманы с такой скоростью, что мне бы позавидовал любой домушник. К тому моменту, когда мамаша высунулась из окна с воплем: «Марш домой, чертова кукла!», я уже была на крыльце.

Прослушав пятиминутную лекцию о противопожарной безопасности и разгильдяйстве, я с самым смиренным видом, который смогла изобразить, отправилась к себе в комнату готовить маленькую бомбу замедленного действия.

Для начала я вытряхнула из упаковки десять таблеток пургена. Превосходное слабительное средство, причем совершенно безвредное. Затем добавила к ним пару таблеток люминала. Остатки лекарств надежно спрятала в груде учебников, как знать, что в этой жизни пригодится, а отмерянные таблетки тщательно растолкла в ступке.

Маман, как чувствовала, несколько раз заглядывала, интересовалась, что это я так притихла. Я с самым старательным видом сообщила, что готовлюсь к завтрашней лабораторной по зельям, и нахально предъявила ступку. Теперь оставалось самое сложное. Насыпать все это в то, что эта парочка сегодня гарантированно съест или выпьет, да еще так, чтобы мне это есть-пить не пришлось. Я отправилась на разведку в кухню, но после моих дневных подвигов маман немедленно ринулась следом и сообщила, что ужинать будем через час. Диверсия через ужин отпадала, пришлось изыскивать другие способы. Их, собственно, было не так уж много. Либо чай, либо вино. К чайнику было не подобраться, значит, вино. Когда мамаша вплотную занялась ужином, а Инсилай загрузился в ванну, я залезла в бар и засыпала свою лекарственную смесь в початую бутылку вина. Был, конечно, риск, что они будут пить что-нибудь другое, в баре были еще бутылки, но только эта была начата. Я размешала все очень тщательно, даже малюсенького осадка не осталось, и аккуратно поставила бутылку на место. Сделав свое черное дело, я быстренько смоталась к себе и стала ждать взрыва своей мини-бомбочки. Все-таки снотворное со слабительным – это гремучая смесь.

Сначала был ужин. Я сидела за столом с мамашей и Инсилаем и чинно кушала рыбу. Терпеть не могу этих жареных водоплавающих, но я должна была убедиться, что именно мое вино будет сегодня выпито. Для этого нужно было оставаться за столом, а если бы я отказалась от рыбы, меня бы непременно из-за стола поперли. Пришлось пожертвовать своими вкусами и ковырять вилкой ненавистную рыбу, которая, как назло, оказалась на редкость костлявой. Жертва моя оказалась напрасной, вино к ужину не подали. Ну, не жизнь, а сплошное разочарование. Неужели все старания прахом? Тостер сожгла, лекции мамашины терпеливо слушала, годовой запас пургена использовала, рыбу ела! Ну что мне еще сделать, чтобы мне, наконец, повезло?!!

В одиннадцать меня загнали спать, но я не могла пропустить организованного собственными руками зрелища и героически боролась со сном, хотя глаза у меня слипались так, будто это я сама люминала наглоталась. Чтобы облегчить себе борьбу, снова стала подслушивать, хоть и не хотела. Не интересные у них разговоры, Варвара – Алиса, Алиса – Варвара. Будто включила стосерийный сериал на пятьдесят втором эпизоде: ни завязки, ни развязки. Но сегодня мне повезло: передавали краткое содержание предыдущих серий, почерпнула массу полезной информации.

Во-первых, выяснилось, что у меня есть тетушка. Дамочка серьезная, умная, мстительная, этакая Шапокляк с магическим образованием. Варварой зовут, или Машей. По их словам получается, что вроде как она Маша, но зовут ее Варварой, если кто-то что-то понял – мои поздравления. Эта самая Варвара оказалась мамашиной сестрицей, младшей. Но боялись они ее не по-детски, и голову себе сломали, как бы ей, злодейке, по-взрослому напакостить. Чем там она маман насолила, не знаю, а Инсилай у этой гражданки третий год в учениках ходит. Все ворчал, что от такого учения скоро окончательно отупеет. Колдовать надо уметь, а не мелко пакостничать, вот что я думаю, тогда и тупеть не будешь. Варвара-то эта, похоже, изрядно посильнее этой парочки будет, вот и плюет на их заморочки, а маман с Инсилаем зло разбирает. Ладно, не мое это дело. Хотя информация о наличии могучей волшебницы в тетушках и интересна.

Потом они заговорили о зеркальной связи. Инсилай достал из-под свинцового колпака, где мамаша всякие опасные для атмосферы штучки хранит, кожаный с серебром футлярчик, а из него зеркало. Покосился на свое отражение и сказал, что у него три не отвеченных вызова. Я сперва не поняла, а потом догадалась, что эти зеркальца и пудреницы вроде мобильников. То-то маман с утра до ночи с зеркалом болтает, видать, переговоры проводит, а я-то думала – она собой любуется. Инсилаеву трубу, пардон, зеркало, они спрятали под колпак, чтобы вездесущая Варвара его найти не смогла. Но это, по их словам, уже перестраховка, так как Инсилай все деньги уже проболтал с маман, и связаться с ним можно только через оператора, чем Варвара вряд ли будет озадачиваться. Связь там по двойному тарифу, а она за грош удавится. Короче, если Инсилай этот меня окончательно достанет, нужно будет просто вытащить его зеркало из-под колпака и ждать, когда все остальное сделает тетушка-волшебница. Если в ближайшие двадцать четыре часа он меня не полюбит, я так и сделаю. «Так не доставайся ж ты никому!». В Одессе сочинение писала по «Бесприданнице», все сдула с какой-то критической статьи. Если б сейчас задали, я бы знала, что писать: «Образ Карандышева, как пример доведения до отчаяния наплеванием на светлые чувства».

На этом месте я, кажется, задремала, хоть и сидела под дверью в ужасно неудобной позе, потому что когда я снова включилась, маман с Инсилаем уже пили мое винцо с фруктами и шоколадом. Эстеты. Я в щелочку убедилась, что они пьют то, что надо, и стала ждать. Даже сон прошел. Первым начал зевать Инсилай. Видно, выпил больше, вот и подействовало раньше. Мамашка держалась. Потом Инсилай вдруг рванул в сторону санузла, а маман начала зевать. Очень хорошо. Сейчас вы, голубчики, будете друг дружку с горшка спихивать, не до гадостей станет и уж тем более не до любви. Так и вышло. Ближайшие два часа они провели в борьбе со сном и расстройством желудка. Даже поцапались между собой, что ни один из них заговора от этой напасти не знает. Маман пыталась было колдонуть, да не вышло, не тянет ее магия против одесского слабительного. Тогда они списали свои беды на козни злюки-Варвары и успокоились маленько. Только за туалет периодически воевали, пока не дотумкали сотворить себе по-быстрому второй. Это у них вышло, и они разошлись по горшкам, а я пошла спать. Больше ничего интересного сегодня не предвиделось.

Глава 10

Мне приснилась Одесса. Мы шли с Инсилаем по кромке прибоя, и он обнимал меня за плечи. Я чувствовала тепло его сильных рук, слышала стук его сердца и была безмерно счастлива. Солнце почти скатилось за горизонт, небо стало багряным, а море черным. Он склонился ко мне, чтоб поцеловать, и мы слились единым черным силуэтом на фоне багряного заката, но тут к нам прилетели две метлы. На одной сидела маман, на другой – тоже маман, но лет на десять постарше, какой она была в Одессе. Мои мамаши начали страшно ругаться и орать на Инсилая. На меня они даже внимания не обратили, только отталкивали друг друга и кричали: «Уйди, Варька! Отвали, Катька!». Потом они стали тащить Инсилая каждая в свою сторону, а он даже не пытался вырваться из их рук, только смотрел на меня полными грусти глазами, и губы его шептали мое имя. Чуть слышно, почти беззвучно. У меня на глазах эти фурии разорвали его пополам, как мы с Софкой когда-то моего любимого плюшевого медвежонка. Только из медвежонка посыпался поролон, а из Инсилая бесконечное множество зеркал и зеркалец, пищащих: «Алло-алло». Мамаши расхохотались и потащили то, что осталось от Инсилая, в разные стороны. Я пыталась кричать, но крика не было. Я хотела бежать, но ноги мгновенно стали ватными и не слушались меня. Я проснулась в холодном поту и выяснила, что проспала в школу. Странно, и маман не разбудила. Может, они с Варварой этой и впрямь разодрали ночью Инсилая на кусочки и теперь отдыхают?

Я на цыпочках отправилась проверять целостность мужчины своей жизни. Слава богу, это оказалось не сложным. Инсилай мирно посапывал на диване в гостиной, натянув на голову собственную футболку. Я проявила заботу и накрыла его пледом. Заглянула к маман. Она тоже почивала мирным сном. Спящая красавица преклонного возраста и прекрасный принц, слегка потрепанный жизнью. Полнейшая идиллия.

Посмотрела на часы и решила в школу не ходить. Чем объяснять, почему на два урока опоздала, проще принести записку от маман, что приболела на целый день. А раз так, можно никуда не спешить. Поставила на плиту чайник и вывалилась на крыльцо. О господи, такого я даже от мамаши с Инсилаем не ожидала: прямо посреди двора парил характерного зеленого цвета домик-скворечник, в народе именуемый «туалет типа сортир». Необычным в нем было, собственно, то, что он не стоял, как это принято, на земле, а висел в воздухе на высоте примерно метров полутора. Интересно, как они туда запрыгивали спросонья, и, что еще интереснее, куда девалось, гм… содержимое. Я полюбовалась на архитектурно-канализационные успехи маман и пошла пить кофе. Так как тостер я спалила еще вчера, пришлось обойтись бутербродами.

Пока я завтракала, меня осенило. Я же говорила, что куда лучше мне думается в кухне. Чтобы до конца разобраться в обстановке, я решила не афишировать своего присутствия в доме и, собрав свой портфель, залезла в чулан. На всякий случай прихватила с собой фонарик, сверток с бутербродами и пару апельсинов. Теперь я могла сидеть в засаде хоть до вечера. Но надеюсь, что так долго не придется. Во-первых, сдается мне, в чулане полно мышей, а я их не очень жалую, во-вторых, в отличие от мамаши, я не умею творить сортиры, висящие в воздухе.

Маман проснулась около полудня. Процокала ко мне в комнату, убедилась, что нет ни меня, ни портфеля, и отправилась на кухню. Что это она топает, как полковая лошадь? Ах, батюшки, это ж она на каблуках рассекает. Страсти какие с утра пораньше. Сейчас начнет прынеца моего обольщать, а мы посмотрим, опыт переймем.

– Илай! – крикнула мамаша из кухни. Ты смотри, встать не успела, уже соскучилась.

В гостиной зашевелился Инсилай и выполз на кухню. Теперь мне было не только видно, но и слышно. Он подошел к маман и, приобняв ее, чмокнул в щеку.

– Здравствуй, Котик, с добрым утром. – Какие нежности! Начало впечатляет, ждем, что дальше будет.

Дальше себя ждать не заставило. Когда с кофе было покончено, Инсилай поинтересовался:

– Кэт, а что, красотка твоя в школе?

– Конечно, – рассмеялась маман, – она же не носилась всю ночь, как наскипидаренная.

– И это очень странно, – между делом заметил Инсилай.

– Почему? Мы же еще вчера выяснили, что это или вино, или Машка. К Альвертине ни то, ни другое отношения не имеет.

– А мне сдается, что никакого отношения к этой истории не имеют ни вино, ни Варвара. Дай-ка мне вчерашнюю бутылку.

– Где ж я ее тебе возьму, она уже давно в утилизаторе. И зачем тебе пустая бутылка понадобилась?

– Есть кой-какие соображения, надо бы просканировать.

– И что ты там хочешь найти, – маман уселась на колени к Инсилаю и повисла у него на шее, – обрывки заклинания?

– Да нет, – я видела его сильные загорелые руки, обнимающие маман, и моя черная зависть на пару минут победила страх разоблачения, – что-нибудь попроще. Сдается мне наши ночные бега – Альвертининых рук дело.

– С ума сошел! Она еще совсем ребенок, ей такое не по зубам.

– В Хлюпине мы с тобой, забыла? Здесь даже кошка колдовать может, если захочет.

– Ерунда. И зачем ей это? Абсурд.

– Мне кажется, она ревнует, – предположил Инсилай.

– Глупости, – отрезала маман и, вывернувшись из его объятий, снова занялась посудой, – у тебя мания величия, осложненная манией преследования.

– Ага, а еще паранойя, старческий маразм, буйное помешательство и белая горячка, – проворчал Инсилай.

– Ну, не злись, – миролюбиво проворковала маман, – она, конечно, не сахар, но не чудовище же.

– Тебе видней, ты ее лучше знаешь.

– Бывал бы здесь почаще, да хоть час уделил бы на ее воспитание, не искал бы виноватых.

– Можно подумать, это была моя идея – податься в учение к твоей сестрице, – проворчал Инсилай, – да мне, чтоб ты знала, это волшебное образование все нервы вымотало. Сам не знаю, как еще не разнес эту академию изящных наук по кирпичику. А красотку твою я хоть сегодня воспитаю. Ремня хорошего за мелкое пакостничество – с превеликим удовольствием.

– Это не метод, – встала на мою защиту мамашка. – Ребенка надо не бить, а убеждать.

– Доубеждаешься, что она тебя в фикус превратит, или кактус. Будешь зеленеть на подоконнике и рассуждать о пользе убеждения.

Вот ведь паразит! Я так разозлилась, что чуть не выскочила из своего чулана, чтоб вцепиться в его наглую физиономию. Ремня он мне дать собрался! Сейчас! Да чтоб тебя, воспитатель недоделанный, этим самым ремнем с утра до ночи лупили, карката модана! Десять тысяч палочных проклятий на твою белобрысую голову и тощую задницу! Чтоб тебя покорежило, каракурт проницательный! Крепостное право в школе проходил? Нет, маловато будет за мои потрепанные нервы…. Про рабство слышал? Это уже ближе. Цепь на шею, а за спину Карабаса-Барабаса с плеткой! Пороть понедельник, среда, пятница, а так же Восьмое марта, Рождество и Пасха, по всем календарям, включая мормонов, ну, День взятия Бастилии, святое дело, хэллуин, масленица и, конечно, первое сентября, чтоб с детством счастливым по гроб жизни не расставался…. Приперся, барин местечковый, не было печали. Нашел девочку для битья, «щас»! Пока я почем свет проклинала Инсилая, они уже тему разговора сменили, а я так увлеклась, что все прозевала. Когда я малость успокоилась, эти голубки уже снова сидели в обнимку и ни про меня, ни про ремень не вспоминали.

– Сегодня вечером, самое позднее – завтра утром я должен быть в Гамбурге, – Инсилай не смотрел на маман, барабаня пальцами по столу, – оттуда сразу в Мерлин-Лэнд. Может, хватит этих дурацких интриг? Мне осточертела любовь по расписанию. Я хочу быть с тобой, а не играть в дурацкие игры с твоей сестрицей и магической этикой!

– Убить три года и бросить все за десять шагов до финиша?

– Знаешь, сколько можно бежать эти десять шагов? Вечность. А еще можно сдохнуть в двух шагах от финиша, и такое бывает, – проворчал Инсилай.

– Ты, что, уже при смерти? Что-то не заметно.

– Я устал, Кэтти, – он это так сказал, что я ему даже посочувствовала, – я так долго притворяюсь идиотом, что скоро сам в это поверю. Давай плюнем на все, на Гамбург, на Варвару твою… Имею я право жить с любимой женщиной, не прячась по углам? Я от этой чертовой конспирации скоро на стенку полезу!

– Потерпи чуть-чуть, – помедлив, посоветовала маман. – Через полгода, максимум через год мы сможем быть вместе целую вечность. Альвертина станет совершеннолетней, мы с ней вернемся в Город, и все время будет принадлежать только нам.

– Ага, если доживем до финиша, и тебя не посетит очередная остроумная идея, – проворчал Инсилай. – Все здорово, но я люблю тебя сейчас, а не через год. И быть с тобой хочу сегодня, а не на финише черт знает чего. Веришь, нет, у меня от этой любви на расстоянии скоро инфаркт будет.

– Я тоже тебя люблю, – успокоила маман, – и через год буду любить, и через десять.

– Ну, дорогая, при такой жизни через десять лет мне уже не любовь нужна будет, а психоаналитик. – Инсилай встал и прошелся по кухне. – Я здесь уже третий день, а ты на меня и минуты не найдешь. Как я понимаю, любовь еще на пару лет откладывается, правильно?

– Не преувеличивай, – отмахнулась мамаша, – ты что, прямо сейчас уезжаешь?

– Нет, – буркнул Инсилай. – И что это меняет?

– Сейчас ничего, Альвертина вот-вот вернется.

– Ну, правильно, теперь Альвертина. Она, что, телевизор не смотрит? Там про любовь с утра до ночи показывают. Небось сама уже с мальчишками в темных углах целуется.

Ну это он врет, паразит, ни с кем я по углам не целуюсь. Кино, конечно, смотрю, но это ничего не значит. Там, между прочим, любовь всегда пополам с пальбой. Я же не бегу на улицу всех отстреливать, тогда почему я должна целоваться с кем попало? Но сдается, Инсилай крепкий кандидат в папаши. Если уж не на первого, то на второго точно.

На этом месте мне не повезло. Он разозлился и, хлопнув дверью, удалился на крыльцо. Мамаша упорхнула следом, полагаю, успокаивать его любовный пыл. Потом я услышала их гомерический хохот, видимо, они увидели парящее над двором творение рук своих. Пока они демонтировали сооружение, я выскользнула из чулана, вытащила Инсилаево зеркало-мобильник из-под свинцового колпака и сунула под диван в гостиной. Пусть играют по-честному. Вот выцепит его эта мамашина сестрица-злодейка, тогда и про ремень разберемся, и про любовь. Едва я успела по-новой засесть в засаду, вернулись граждане влюбленные.

Инсилай еще долго уговаривал маман на любовь, но она проявила завидную стойкость в блюдении моей, а заодно и своей нравственности, и от любви отказалась. Единственное, чего добился Илечка от своего Котеночка, так это туманного обещания отправить меня после школы в гости к Фьорелле, и тогда может быть…

Потом мамаша занялась обедом, а Инсилай сперва, как сыч, сидел в гостиной с какими-то журналами и кальяном, а потом, как неприкаянный, болтался по дому. Я все боялась, что он заглянет в чулан, но, слава богу, пронесло. От обеденных ароматов у меня слюнки потекли, и я смела все свои продовольственные запасы. И вообще, пора вылезать отсюда, нужно только момент выбрать, чтоб никто здесь не болтался, а то придется долго объяснять, что это я в чулане забыла. Очень кстати Инсилай собрался в ванну, и маман подалась в спальню за полотенцем. Тут-то я из засады и выпорхнула. Повезло мне не до конца, в коридоре я столкнулась с Инсилаем. На мое счастье, он так замечтался о любви, что не сообразил, что я иду из кухни, а не от входной двери. Чтоб ты утонул, изменщик коварный! Через минуту послышался шум воды. Я чинно прошла к себе в комнату, бросила портфель и отправилась на встречу с маман. Есть только один шанс получить записку о моих мнимых болезнях, воспользоваться тем, что она меня не разбудила – раз, два – мечтает выставить меня из дома сегодня вечером. Я заявилась на кухню.

– Привет, – маман была сама любезность, – как в школе?

– Не знаю, – честно сказала я.

– Как это не знаю, – всполошилась она, – ты что, в школе не была? Что еще за фокусы?

– Понимаешь, – я попыталась принять вид расстроенный, даже удрученный, – ты меня не разбудила, и я проспала. Целых два урока. Я к тебе заглянула, но ты так сладко спала, что я тебя будить не стала, чтобы ты мне записку написала. А без записки я побоялась.

– И где же ты шлялась полдня, боязливая моя, – поинтересовалась маман.

– Гуляла, – вздохнула я и тут же заныла, – мам, так вкусно пахнет. Давай я сначала поем, а потом ты меня будешь ругать.

Сработало. Если я хочу есть, ругань всегда отменяется. Маман сделала сердитое лицо и поставила передо мной тарелку с борщом.

– Мам, – набив полный рот, продолжала я, – а можно я после обеда к Фью пойду?

– Ну ты нахалка, – возмутилась маман, – а уроки? Мало того, что школу прогуливаешь, еще и от уроков хочешь смыться.

– Так я и пойду за уроками, – заныла я, – откуда ж я узнаю, что задано. – Что-то она не жаждет меня из дома выставлять. Может, ей плевать на Инсилая, и нужен он ей только, чтобы этой ее Маше-Варваре насолить? Тогда я, пожалуй, погорячилась, вытащив его зеркало, может, у меня еще есть шансы.

– Ну, иди, раз нужно, – маман подозрительно быстро согласилась.

– А записку напишешь? – все я правильно сделала, как решила, так и будет.

– Напишу-напишу, ешь уже, все остынет.

Я быстро покончила с обедом и подалась к Фьюшке. Хотят любовь, пусть любятся сколько хотят. Я дошла уже до угла, когда вспомнила, что забыла дома ступку и травы. Пришлось тащиться назад. Маман колотила в дверь ванны кулаком и звала Инсилая.

– Что случилось?! – испугалась я, на мамаше лица не было.

– Он там уже час плещется. Но уже минут двадцать вода не льется. Он не отзывается. Вдруг что-то случилось?

– Что с ним случится? Разве что поскользнулся, упал, очнулся – гипс.

– Ты меня до инфаркта доведешь, каркуша!

– Не ори на меня, а возьми да посмотри.

– Дверь, что ль, ломать? – засомневалась маман.

– Чего ее ломать, она открыта, – я нажала на ручку и потянула ее на себя.

Дверь открылась. Ванна была полна пара, но Инсилая в ней точно не было.

Глава 11

К Фью я, понятно, не попала. Маман впала в такой транс после исчезновения Инсилая, что я стала серьезно опасаться за ее рассудок. Сначала она металась по дому и страшно ругалась. Потом она влетела в гостиную и ухитрилась превратиться в тигрицу, черную курицу и американский Шаттл одновременно. Затем присела на диван, всплакнула, поуспокоилась маленько, умылась и отправилась на кухню мыть посуду. Все это заняло у нее не больше пяти минут.

Маман на кухне грохотала посудой, а я тихонько пробралась в гостиную и, вытащив из-под дивана мобильное зеркало, спрятала его обратно под колпак. Не дай бог, она обнаружит, кто помог ее дорогому Илечке засыпаться, тогда все, хана. Лучшее, на что могу рассчитывать, это стать лет на десять чучелом тушканчика, в худшем – просто исчезнуть, раскинуться на атомы и парить в свободном полете, пока маман не сменит гнев на милость, а это запросто может занять пару-тройку веков. Конечно, совсем не факт, что именно мои козни оказались причиной его исчезновения, может, он по собственной инициативе от нее свалил, но вряд ли мамаша будет разбираться.

Пока она мыла посуду, а я предавалась грустным мыслям и сочинению алиби, воздух посреди комнаты потемнел, завертелся смерчем и выбросил прямо на меня какое-то жуткое чудовище с девчонкой, размером с меня или чуть меньше, в когтистых толстых лапах. От неожиданности я так завизжала, что стекла зазвенели. Мамаша влетела в комнату с тарелкой в одной руке и полотенцем в другой. Вновь прибывшая девица была какая-то тормознутая и ни словом, ни жестом не среагировала ни на мои вопли, ни на появление маман, ни на присутствие чудовища. Чудовище при ближайшем рассмотрении оказалось тоже каким-то снулым, хоть и имело вид весьма грозный. Больше всего меня удивила странная реакция мамашки.

– Только этого не хватало! – она смотрела в пространство между мной и вновь прибывшей парой, так что было не совсем ясно, о чем она: о моих визгах или о неожиданном вторжении. Чудовище отпустило девицу и превратилось в безобидного бобика.

– Имею приказ сдать Вам заказанный объект и вернуться в агентство, – сообщила шавка птичьим свистом. – Распишитесь в получении.

Откуда она достала блокнот и ручку, осталось для меня полной непоняткой, не под хвостом же она все это прятала! Маман явно не собиралась ничего подписывать:

– С какой стати, это нарушение контракта! Куда я, по-вашему, ее дену?

– Это не мои проблемы, – прочирикало существо, смахивающее на малость покоцанную болонку, – у нас возникли форс-мажорные обстоятельства.

– Можно узнать, какие?! – возмутилась мамашка.

– К нам пришла налоговая полиция. Вашими, между прочим, молитвами, – любезно пояснила болонка. – Кто-то очень интересовался нашей деятельностью, лицензией и Вашим заказом. Контракт прекращается по обоюдному согласию сторон. Задаток нами не возвращается, остаток суммы Вами не доплачивается. Подписывайте и разойдемся по-хорошему.

– А если я не подпишу? – уточнила маман.

– Мы будем настаивать через суд на полной оплате суммы заказа, а на время тяжбы возвратим объект договора на место и время изъятия.

– Отличная работа! – проворчала мамаша, но бумажку подмахнула. То ли платить не хотела, то ли возвращение объекта на место изъятия ее не радовало.

Собака тявкнула и исчезла. Девчонка осталась. Я просто приросла к дивану, обалдев от всего происходящего. Единственное, на что хватило моих извилин, так это сообразить, что чудище, судя по козлиной бороде, скорее всего, Химера, а притараненная к нам в дом девица – Алиса, о которой было столько разговоров. Надо сказать, ничего особенного. Тощая блондиночка, нос курносый, глазки голубенькие, челочка, ленточка, носочки белые. Было б о чем говорить, честное слово. В руках Алиса зачем-то сжимала теннисную ракетку, больше особых примет не было. Абсолютно серая, точнее, белобрысая личность. Маман, озадаченная ее появлением, пребывала в видимых раздумьях, что с ней делать. Я даже посочувствовала: этакий кульбит, а главного консультанта в лице Инсилая в канализацию засосало. Смыло душем начисто. Бывает же такая непруха.

Тут девица немного очухалась и, сменив меня на посту сирены, оглушительно завизжала. Происходи все это в Одессе, к нам уже давно бы примчались соседи, милиция, пожарные, скорая помощь и полгорода. В Санта-Хлюпино народ, по счастью, подобрался не любопытный, и наши крики не удостоила вниманием даже соседская дворняжка.

– Не ори, – устало попросила маман и вдруг перешла с птичьего чириканья на русский, – у меня и без ваших воплей голова раскалывается. Возьми у девочки ракетку и проводи ее в кухню. Она, наверно, есть хочет.

Ну, правильно, у мамашки от всех бед одно лекарство – поешь и успокойся. Хорошо сказано, возьми ракетку, а что как она мне от своего нервного состояния этой ракеткой промеж глаз засветит? Человек в состоянии стресса способен быка придушить, а эта подруга явно не в себе. Я и подходить-то к ней боюсь, я не бык, мне много не надо.

– Спасибо, – очень вежливо сказала девчонка, ну, точно, и она по-русски лопочет. – Позвоните, пожалуйста, моему папе, он очень волнуется, а потом, если можно, я действительно съела бы что-нибудь не очень калорийное.

Или рехнулась, понимаю я, или это такой воспитанный ботан в юбке, что еще похуже психа будет. Осторожненько подошла к ней и забрала ракетку. Ее она мне без всяких возражений отдала и снова завела свою песню:

– Разрешите мне позвонить, пожалуйста. Папа, правда, жутко нервничает, когда я пропадаю без всяких объяснений.

– У нас нет телефона, – подумав, сообщила маман.

– Может быть, можно позвонить от соседей? – настаивала Алиса.

– Боюсь, что нет, – мамашка в упор смотрела на девицу. – В нашем городе нет телефонов. Ни одного. Мне очень жаль.

– Нет телефонов? – удивилась Алиса. – Разве такое еще бывает? И как же вы живете? Куда это я попала?

– В Санта-Хлюпино. Девочки, идите на кухню. Альвертина, накорми Алису обедом, – ага, все-таки это Алиса, я не ошиблась! – А ты, детка, – маман погладила гостью по голове, – не волнуйся, мы обязательно что-нибудь придумаем и свяжемся с твоим папой.

Мы пошли на кухню. Я впереди, Алиса чуть-чуть сзади. На пороге она вдруг остановилась и, обернувшись к моей маменьке, спросила:

– А откуда Вы знаете мое имя? Кто Вы?

– Я все знаю, девочка, – рассеянно сообщила маман. – Я – волшебница.

Очень мило. Девица и так не в себе, а уж после такого заявления и вовсе рехнется. Но против ожидания, Алиса даже не удивилась. Похоже, такой ответ ее вполне удовлетворил, и она продолжила движение в сторону кухни. А может, она уже устала удивляться и действительно сильно проголодалась. Не знаю, как там у мамашкиного борща в смысле калорийности, но две тарелки оголодавшая Алиса махнула в один присест. Полагаю, что от третьей она отказалась исключительно из скромности. Глаза у нее были ой, какие голодные. Я вошла в ее положение и предложила ненавистной мне рыбы-Фиш. Я ее по доброй воле в рот не возьму, Инсилай смылся – в прямом смысле слова, а у маман, похоже, события последних часов надолго отобьют аппетит. Оставался только один резерв – Алиса, его я и задействовала. Рыбка пошла на ура. Когда мы дошли до сладкого, нарисовалась маман.

– Арви, постели Алисе в гостиной, пусть отдохнет с дороги, а сама садись за уроки. Я скоро приду, до моего прихода никаких фокусов, из дома ни ногой. Все понятно?

Мы с Алисой кивнули головами синхронно, как близнецы.

Мамашка подозрительно покосилась на нас, но из дома ушла. Видно, необходимо было, кровь из носа, а то бы она нас ни за какие коврижки одних не оставила, это у нее крупными буквами на лице написано было.

Когда дверь за маман хлопнула, Алиса снова заныла про папашу. Я ей честно сказала, что в этом деле одна надежда – на мою мамочку ненаглядную. Если кто что и придумает, так только она.

– Как же вы здесь живете без телефона? – посочувствовала Алиса.

– Плохо, – честно призналась я. – Иногда сама бы полжизни отдала за час телефонной связи. Но маман говорит, скоро все устроится.

– Телефон проведут, или сотовые выдадут? – деловито осведомилась Алиса. – Слушай, а у вас здесь роуминг есть? Телефон-то у меня с собой. – Она достала из нагрудного кармана малюсенький, чуть больше спичечного коробка, мобильник.

– Вряд ли, но давай попробуем. – Естественно, ничего кроме проблем в нашем Санта-Хлюпине не оказалось, от телефонной связи пришлось отказаться. Алиса посокрушалась было немного, но потом глаза у нее начали слипаться, и я решила ее по мамочкиному совету заложить в койку. Мы потопали в гостиную, и тут она увидела компьютер. Глазки у нее сразу загорелись:

– А Интернет есть?

Хорошая идея, но сложновата в исполнении. Я ей объяснила, что единственная возможность выхода в сеть только в «Паутине», это интернет-кафе в нашей высотке, но туда пускают только взрослых и только по карточкам. Так что одна надежда на мамашу. Может, она туда и отправилась, кстати говоря.

– А как же… Она даже адрес не спросила, – засомневалась, было, Алиса, но тут же сообразила, – хотя, наверно, она и так знает. Волшебница все-таки. – И без всякого перехода: – А можно я подремлю немножко, что-то я засыпаю. Слушай, а зачем волшебникам Интернет? Они ведь должны как-то связываться своими силами, без технических средств…

– Это ты сказок начиталась, – авторитетно сообщила я. – Своими силами можно только протелепатировать, но, во-первых, это требует больших энергетических затрат, а, во-вторых, сто к одному, что адресат примет это за галлюцинацию, если он сам этой техникой не владеет. У тебя папа – телепат?

– Нет.

– Значит, пустой номер. – Я дала Алисе плед и подушку. – Ложись, пока маман не придет, все равно ничего не сделаем.

Это я вслух сказала. Про себя-то мне было ясно, что черта с два мамаша с кем-нибудь будет связываться. Так она и разбежалась, свой единственный козырь отдавать. Если она что и сделает, то уж никак не в помощь. Я хорошо помню, о чем они с Инсилаем бакланили. Если тебе, подруга, на кого и надеяться, так только на загадочную Варвару.

– Знаешь, – Алиса свернулась калачиком под пледом. Голос у нее был сонный-сонный, – я такого насмотрелась. Голубые вороны, пауки с меня ростом, карлики, великаны.… Зря ты про сказки так пренебрежительно, там все – правда. Это просто отсюда не видно. А если чуть-чуть в сторону шажок сделать, за черту заступить, так и драконы есть, и гномы, и русалки. Честное слово, я своими глазами видела. А русалка одна меня своим хвостом чуть не пришибла…

На русалочьих воспоминаниях эта лягушка-путешественница и заснула. Отрубилась просто на полуслове. Самое странное, что я почему-то тоже спать ужас как захотела. То ли это привет от моих ночных бдений, то ли маман для страховочки на нас сонным взглядом зыркнула. Ее штучки, с моей точки зрения, более вероятны, уж больно синхронно нас в сон потянуло. Я как присела в кресло рядом с Алисой, так и закимарила, а ведь сроду сидя не спала, тем более, в пяти шагах от родной кровати.

Глава 12

Проснулась я оттого, что прямо ко мне под ноги грохнулось что-то тяжелое. Я уже начала свыкаться с тем, что гости падают чуть не на голову, и даже не ойкнула, только глаз приоткрыла и наблюдаю. Что-то оказалось кем-то. Точнее, парнем лет шестнадцати с синюшным вороненком. Парень был совсем не похож на Инсилая, но мне понравился. У него были длинные черные волосы, широкие плечи и черные глаза с длиннющими ресницами. У Инсилая тоже глаза черные, но совсем другие, загадочные, без зрачков, как бездонные омуты, а у нового гостя зрачки на месте и глаза добрые. Я уже, было, собралась изменить свои представления о мужчине моей жизни, но увидела, как он своими огромными глазищами смотрит на Алису, и передумала. Тут, явно, наши не пляшут. Хватит головой о стенку биться и локти грызть. На всех конкурентов пургену не напасешься.

Вороненок огляделся и заголосил:

– Варваре ура!

Очень мило. Осталось только этой таинственной Варваре с неба свалиться да Инсилаю через душ вернуться, и все заинтересованные лица будут в сборе.

– Привет! – продолжал вещать вороненок. – Дай тапочки!

Конец света. Уж чего-чего, а тапочки для ворон у меня точно в отсутствии. Ничего, не баре, босиком полетаете.

– Смотри, смотри! – не унимался голосистый птенчик.

Парень оторвался, наконец, от созерцания Алисы и огляделся. Тут-то он меня и увидел, а когда увидел, откровенно растерялся. Я искренне позлорадствовала про себя. Летел, можно сказать, на крыльях любви, спешил, мечтал – а тут я сижу. Это ж надо, какой облом. Никакого тет-а-тету. Мои соболезнования, но ничем помочь не могу – живу я здесь и всем мешаю.

– Ты кто? – шепотом спросил он, заметив, видно, мой недремлющий глаз.

Хороший вопрос, спасибо маме. Если он сейчас заржет, я ему в глаз дам.

– Альвертина.

Но он даже не улыбнулся.

– А она кто? Ой, извини, я – Рональд, для друзей – Ронни.

Теперь я ничего не понимаю. Если он ее в первый раз видит, то чего так уставился? Ну, правда, еще бывают прекрасные незнакомки и любовь с первого взгляда. Но что-то не похоже все происходящее на первый взгляд.

– Это Алиса. А почему шепотом?

– Не знаю, – он неопределенно пожал плечами.

– Дурак, – прокомментировал вороненок.

– Заткнулся б ты, Боря, – посоветовал Ронни.

Я сообразила, что, в отличие от Алисы, изъяснявшейся на чистейшем русском языке, новый гость чирикает по-Эйрски совершенно без проблем. Из этих, значит, из посвященных. Хотя могла бы и без свиста его докумекать. Нарисовался он здесь вполне автономно, а ни я, ни тем более Алиса на самостоятельные перемещения не способны. Вывод: мальчик взрослый. И летать умеет, и чирикать. Вдруг он и с Алисиным папашей может связаться, а то она, бедная, вся исстрадалась. Заодно и я бы подсуетилась насчет Софочки, пока маман в отсутствии.

– Ты маг? – в лоб спросила я.

– К сожалению, нет, – Ронни отрицательно покачал головой, – но я учусь.

Понятно, я не волшебник, я только учусь. А жаль. Хотя, может быть, связь они уже проходили в своем колледже. Надо поинтересоваться, но прямо с порога не удобно. Может, его чаем угостить? Они, судя по Алисе и Инсилаю, шибко голодные к нам прилетают, видать, в полете их не кормят, эконом-классом перемещаются.

– Может быть, перекусите что-нибудь? Есть черничный пирог и холодная телятина. Чай, кофе, хотите что-нибудь?

– Спасибо, но, к сожалению, я не располагаю временем, – он улыбнулся, и я растаяла. Заглянула ему в глаза и все. Влюбилась. – Скажи, Алька, ты уверена, что это Алиса?

– То есть, абсолютно, – господи, первое приличное сокращение за всю жизнь.

– Тогда я за ней.

– От Варвары, – со знанием дела уточнила я. За последний час я стала здорово разбираться в обстановке.

– Да, – обрадовался Рональд, – а ты ее знаешь?

– Как ты Алису, понаслышке. Но, вообще-то, я ее племянница, – у Ронни так глаза засветились при упоминании Варвары, что я решила сразу о родстве с ней сообщить, это здорово поднимет мои шансы. Тем более, что истинная правда.

– Вот здорово! – он, и правда, обрадовался. – Значит, мы еще обязательно встретимся. А сейчас мне надо спешить. Варвара, наверно, уже с ума сошла от волнения. Я ведь в самоволку ушел, а она за меня отвечает, я ее ученик.

Он это так гордо сказал, что мне самой ужасно захотелось к моей новоприобретенной тетушке в ученики. Наверно, она не такая стерва, как наша Мариэтт, жаб в портфели не бросает.

Но мне-то вряд ли такой поворот светит: судя по их отношениям с моей маман, Варвара меня и в прислуги не возьмет, не то, что в ученицы. Кстати, о маман. Действительно, пора поторопиться, я не уверена, что визит Ронни ее порадует. А я еще хотела чиркнуть записочку Софке.

– Буди Алису, – скомандовала я, – и сматывайтесь от греха. Если я попрошу тебя позвонить в Одессу и передать пару слов, ты не против?

– Хорошо, только не долго.

Пока я писала, Ронни разбудил Алису. Эта спящая красавица минут пять лупила глазами, пока поняла, что от нее хотят, потом сладко зевнула, потянулась и соизволила, наконец, встать. Я сложила записочку и отдала Рональду.

– Там телефон и код Одессы. Позовешь Софью и просто прочитаешь ей мое послание. Если она что-то ответит, чиркни на бумажке, может, и правда, встретимся, тогда расскажешь.

– Мы обязательно встретимся, – успокоил Ронни, пряча мою записку в карман. – Я найду тебя. Вот только разберусь с Алисой и вернусь. Варвара разрешит и поможет. Но теперь нам пора. У меня кончики пальцев холодеют, значит, опасность близко. Давай, Алиса, поехали.

Они встали посреди комнаты, Рональд взял ее за руку и достал какой-то перламутровый карандашик. Взмахнул им в воздухе:

– Хочу… – но тут Алиса вырвала руку и бросилась в коридор.

– Моя ракетка! – вспомнила она, с грохотом ковыряясь в темноте прихожей.

– Поторопись! – каркнул Боря. – Скорей, скорей!

– Мне папа за нее голову оторвет, – Алиса вернулась уже с ракеткой, и встала рядом с Ронни. – Это же настоящий Киллер.

– Черт с ним, с Киллером! – Рональд схватил ее за руку, Боря вцепился в его плечо. – Давай скорей. Не только твой папа умеет головы отрывать, – он снова взмахнул перламутровым карандашиком. А мне вдруг очень захотелось, чтобы он прилетел не за Алисой, а за мной, чтобы за меня волновался и меня держал за руку. – Хочу в Москву к Варваре.

Они начали таять в воздухе. Ронни уходил, а мне стало грустно-грустно. По Инсилаю я вовсе не тосковала, а здесь даже слезу пустила.

– Стоять! – голос маман громыхнул как гром среди ясного неба.

Ронни и Алиса замерцали каким-то трехфазным мерцанием и замерли в этом своем мерцающем состоянии. Мамаша прошествовала прямо сквозь их полупрозрачные силуэты и подошла ко мне.

– Что здесь происходит?

– Не знаю, – я немедленно от всего открестилась. Не хватало мне еще обвинения в соучастии. Ронни, надеюсь, простит, если он, конечно, что-нибудь слышит в этом своем полупрозрачном виде.

– А почему глаза на мокром месте? – подозрительная у меня мамашка и глазастая, как на грех.

– Страшно мне, – соврала я. – Все время что-то случается, и тебя еще дома нет. Я боюсь.

– Свежо предание, – проворчала маман. Ни одному моему слову не поверила, ну и ладно, ей явно не до моего вранья.

Я тихонько уселась в кресло и, как примерный ребенок, положила руки на колени. Мамаша покосилась на меня, но ничего не сказала. Только едва взмахнула рукой. За спиной у меня что-то загудело, и в тот же момент Алиса отделилась от Ронни и вместе со своей проклятой ракеткой завертелась по комнате, сворачиваясь в цветастую воронку. Через мгновение эта воронка влетела в здоровую керамическую дулю у меня за спиной, и гудение прекратилось.

– Это такой пылесос или мини-смерч? – спросила я у маман, очухавшись от удивления.

– Это сказка, – лаконично ответила она.

– Волшебство? – уточнила я.

– Какое, к черту, волшебство! – Разозлилась маман. – Это сферическая камера автономного заточения конструкции Аладдин. СКАЗКА. До чего ж ты бестолковая!

Ага, я бестолковая. Это ты, мамуля, психуешь. Что-то ты побледнела, дорогая, уж не боишься ли ты друга Ронни с его вороненком или перед глазами дух Варвары, в девичестве Маши, витает?

Маман уперлась взглядом в Ронни. Тут я испугалась по-настоящему. Мамуля моя в ярости дама несдержанная. Я вскочила с кресла и, вроде как ненароком, пнула ногой мамашину вазу конструкции Аладдин. СКАЗКА завалилась на бок, не разбилась, правда, но грохоту понаделала немеряно. Маман на шум обернулась и от Рональда отвлеклась.

– А ну, брысь отсюда! – рявкнула она на меня, и ноги сами унесли меня в мою комнату.

Без волшебства тут не обошлось: я всем существом своим сопротивлялась перемещению и при этом летела быстрее ветра. Дверь за мной захлопнулась, с такой силой наподдав мне по заду, что я рыбкой нырнула в кровать. В гостиной зазвенело железо, грохнул гром, и что-то зачавкало, как большое болото. Батюшки, как бы Ронни не сожрали! Я скатилась с кровати и заколотила кулаками в дверь, но она стояла насмерть.

Когда я все-таки прорвалась обратно, в доме, кроме маман, никого не было. Проявлять интерес к судьбе Ронни я не рискнула, поэтому изобразила полную панику на судне. Бросилась с объятьями на маменьку и со слезами заголосила:

– Мамочка, что происходит? Почему все летают и грохочут, что им от нас надо? Что за чудища скачут, я боюсь!

– Без истерики – посоветовала маман.

Значит, не поверила, иначе бросилась бы утешать. Или я в страхе сфальшивила, или она у Ронни записку мою нашла, или до сих пор исчезновение Инсилая переживает. Надо что-то делать, или сейчас и я до кучи огребу. Но подействовать я не успела. Маман выпуталась из моих объятий и ледяным голосом сообщила:

– Я должна на пару дней уехать. Не бойся, никто больше не прилетит, я закодирую дом на вход и на выход. Школу пропустишь, придется посидеть дома. Это не потому, что я тебе не доверяю, – сгладила она обстановку, видно, поняла, что я вот-вот разревусь по-настоящему, – а потому, что у нас появились враги. Тебя могут похитить, испугать… черт его знает, что им в голову придет. Короче, сиди дома, мне так будет спокойнее. Обед в холодильнике. Если задержусь, откроешь какую-нибудь банку. Постарайся больше не устраивать пожаров. Ты, конечно, не сгоришь, но если снять защиту, в дом могут сразу проникнуть посторонние. Ты взрослая девочка, и я на тебя надеюсь. Будь умницей, – маман направилась к дверям.

– Что, так сразу? – я окончательно перестала соображать. – Я боюсь одна!

– С каких это пор? – усомнилась маман. – По-моему, ты просто обожаешь, когда меня нет дома.

– Я боюсь! – ну, теперь меня заклинило, видимо это семейное. Заладила, как попугай: ой, боюсь, боюсь.

– Смени пластинку, – резонно посоветовала маман, стоя в дверях. – Я уже сказала тебе, что волноваться не о чем. Кроме твоей собственной глупости тебе ничего не угрожает. Почитай книжку, уроки хоть раз в жизни все сделай, наконец. Неужели нечем заняться? На твоем месте я бы обрадовалась нечаянным каникулам, а не ныла. Все, мне пора, будь умницей, веди себя прилично, – она вышла на крыльцо.

– Мамочка, – я рванулась за ней, но всем телом налетела на непреодолимое, совершенно прозрачное препятствие в открытых дверях, – а как снять защиту, мало ли что может случиться?

– А никак, – растворяясь в воздухе, сообщила маман, – она сама снимется в случае опасности, или… – я думала, что окончание фразы улетело вместе с маменькой, но ошиблась, – или если со мной что-нибудь случится, – закончила она фразу, тяжело вздохнув.

Дверь захлопнулась у меня перед носом.

– Это я во всем виновата, – корила себя Варвара, обнаружив на клавиатуре компьютера странную записку Ронни. – Я сорвалась на него…

– Идиот, что теперь делать? – Лика злилась не на Ронни, она была вне себя от собственного бессилия. – Прочти еще раз, что он там нацарапал.

«Я все понял. Ухожу за Алисой. Постараюсь поскорее и без жертв. Рональд».

– Какой слог! – усмехнулась Анжелика. – Лучше б адрес оставил, где его, дурака, искать. Одна радость, галку свою горластую с собой прихватил. Что он понял, хотела бы я знать. И какие жертвы еще намечаются.

– Он совсем ребенок еще, – продолжала Варвара, ничего не видя и не слыша вокруг, – он просто сгинет в измерениях. Найти его не хватит и трех жизней.

– Значит, ближайшие три жизни мы ищем Ронни, – мрачно констатировала Лика. – Кстати, нас вызывают. – По зеркалу гостиной пошли цветные волны.

– Это Ронни! – Волшебница бросилась к зеркалу.

– Ага, звонит из телефонной будки, – проворчала Лика, – а вместо жетона – пуговица от штанов, как романтично.

На связи оказалась Наталья.

– Он вернулся, – сообщила она совершенно бесстрастным тоном.

– Кто? – в один голос воскликнули Лика с Варварой, надеясь на появление Ронни.

– Как это кто? – удивилась Наталья. – Инсилай, конечно. А что, возможны варианты?

– К сожалению, да, – вздохнула Варвара.. – Ронни пропал. Ладно, рассказывай, что с Инсилаем.

– Да ничего. Вылетел из ванны в чем мать родила, призывая какого-то котика, увидел меня, перепугался и засел у себя в комнате. Третий час сидит, как мышка.

– Как ты сказала, котик?

– Ну да. Котик, котеночек. А с Ронни-то что?

– Кабы мы знали! Ушел в неизвестном направлении, но обещал вернуться, – после секундной заминки ответила Волшебница, она продолжала разговор, но мысли ее были далеко. Она внезапно поняла, что иск фрау Генцель, похищение Алисы, а может быть, и исчезновение Ронни – звенья одной цепи, призванной приковать ее, Варвару, к Земле. – Значит, так. Сейчас ты по-быстрому соберешься, закажешь перемещение к нам на ближайшую полночь, прихватишь с собой большую черную сумку из моей комнаты и что-нибудь из вещей Ронни. Лучше, если они будут металлическими. А теперь принеси из сейфа шкатулку с тремя крестами на крышке. Код 8965 справа налево. Поторопись, я жду. Да, и позови Киру.

Наталья исчезла. Кира появилась почти сразу, видно, ждала где-то рядом.

– Слушай меня внимательно, девочка, – контролируя каждое слово, сказала Волшебница. – На сегодняшний момент знакомство со мной становится опасным. Я еще сама толком не знаю, кто и почему начал войну, но все, что происходит, направлено не против Лики, а против меня. В этом я уверена, вернее, я это знаю. Защитить тебя отсюда я не могу, так что придется тебе позаботиться о себе самостоятельно. Сейчас ты соберешься, купишь путевку в «Голубой рай» и еще до отъезда Натальи отправишься туда.

– Но это самый дорогой курорт, – ужаснулась Кира.

– Именно поэтому ты туда и поедешь. Там хорошая охрана, туда не сунутся.

– Кто не сунется? – удивилась Кира. – Что у вас там происходит?

– Пока не знаю, но думаю, ничего хорошего. Не хочу, чтобы еще и ты пропала. На сегодня пропаж предостаточно. Ты все поняла?

– Конечно, но, может быть, я могу чем-нибудь помочь?

– На данном этапе только тем, что точно выполнишь все мои инструкции. Из «Рая» ни ногой, ни с кем не общайся, будь как можно незаметнее. Не забудь зеркало, я с тобой свяжусь в ближайшие дни. – В дверь скользнула Наталья. – Все, беги, собирайся!

Кира махнула рукой на прощание и вышла. Варвара строго взглянула на Наталью и распорядилась:

– Открывай шкатулку! – на свет появились три золотых пластины. – Вот эта, верхняя. Прижми ее к зеркалу в правом нижнем углу. – Волшебница прикрыла изображение пластины ладонью и быстро забормотала: – Запрещаю своему старшему ученику Инсилаю выход из дома, пользование любыми видами связи, колдовство, перемещение и пользование банковским счетом. Лишаю его чародейской силы, магической энергии и до особого своего распоряжения заклинаю его простым смертным. Карката Модана, да будет так! Закрываю вход в мой дом всем, кроме имеющих право ключа, а именно – меня, Натальи, Киры, Рональда, – покосилась на Лику и добавила: – и лиц, нас сопровождающих. Все. Шкатулку на место, проследи за отъездом Киры, не забудь мою сумку и мухой сюда. До встречи, удачи.

Варвара прервала связь. Лика подошла к Волшебнице и вкрадчиво промурлыкала:

– Может, ты посвятишь меня в стремительный полет своей мысли, или теперь и я в числе подозреваемых?

– Не болтай глупости. Просто, пока я говорила с Натальей, я вспомнила, кто владелец дома, где гостил Инсилай, и сделала выводы. Это мои враги, и война идет против меня. Ты понадобилась только для того, чтобы выманить меня из дома. Тебе не повезло, ты оказалась на линии огня, за что и пострадала. Не знаю, что посулили Инсилаю, но он играет на их стороне. Первый раунд за ними. Вот, собственно, и все, что я знаю.

– Если я тоже участвую, имею право знать, с кем воюем, – пробурчала Лика.

– Вот разберусь и сообщу, – пообещала Варвара.

– А Ронни? Как думаешь, он жертва или соучастник?

– Думаю, что он маленький дурачок, возомнивший себя большим волшебником. Я очень за него волнуюсь.

– А как ты вспомнила, если не секрет?

– Да элементарно. «Котик-котеночек».

– Не поняла.

– Видимо, у Инсилая очень хорошие отношения с моей сестрой Катариной, иначе чего бы ему называть ее уменьшительно-ласкательными именами и мыться в ее ванной. А у меня с ней отношения безобразные. Друг моего врага – мой враг. Просто, как любовный заговор.

Первым делом я попыталась освободить Алису. Чего только я не делала с этим чертовым кукишем. И терла его, и трясла, и уговаривала, даже разбить пыталась. Ваза не поддавалась. Видать, была противоуговорной, виброустойчивой и противоударной. Алиса во время всех моих манипуляций со СКАЗКОЙ хранила молчание. Наконец, мне это надоело. Чтобы подкрепить увядшие силы, сварила себе кофе, залезла с ногами в кресло и призадумалась о дальнейших действиях. Собственно, возможностей было немного. Искать Ронни? Где и как, пока не понятно. Искать инструкцию по эксплуатации СКАЗКИ? Не факт, что найдется, ей уж лет сто, и совсем не обязательно, что я в ней разберусь. К тому же нет уверенности, что Алиса все еще там. Джинн, помнится, из своей лампы самостоятельно не вылезал, но разговаривал. А она молчит в глухую. Можно попытаться договориться с Инсилаевым зеркалом, связаться с Варварой и с ее помощью решить вышеописанные проблемы. Но станет ли она мне помогать, и где гарантия, что я смогу справиться с мобильником неизвестной конструкции?

Однако, чтобы хоть что-то получилось, нужно, как минимум, попробовать. Я начала с инсилаевского наследства, так как экспериментировать с ним можно было сидя в кресле, а меня ноги совсем не держали после войны с мамашиной вазой. Достала его пижонское зеркало с золотой крышкой и сделала первую попытку.

– Свет мой, зеркальце, – так, кажется, маман лопотала. Пока, похоже, все правильно. По стеклу пробежали цветные полосы, раздался мелодичный звон. Так, а дальше-то что? Ладно, экспериментируем: – Соедини с Варварой.

– Проверьте правильность кода вызываемого абонента, – немедленно откликнулось зеркало.

Что и следовало ожидать.

Полосы продолжали мигать. Надо как-то выключиться, только как? Пробую наугад.

– Все, отвали!

Полосы погасли. Как у них демократично. Пошел к черту, будет исполнено.

Глава 13

Карты, видать, маман тоже заколдовала, они утверждали, что Ронни рядом. Я и на него погадала, и на себя… Одно и то же. Мы рядышком выпадаем, хоть тресни. Другой расклад попробовала, третий, а толку-то, хоть круть-верть, хоть верть-круть… заладили, как пономарь, рядом, рядом, рядом. А еще дальняя дорога и большое удивление. Брешут картишки совершенно нагло. И тут на меня напал жрун. Ничего удивительного, нервничаю я всегда в обнимку с холодильником, а сейчас жуть, как разволновалась. Ну, ладно, раз все меня бросили, буду кушать, и не полезную, малокалорийную пищу, как Алиса, а что-нибудь вкусненькое. Если вкусненькое, это, значит, мне в чулан надо, там, на заветной полочке, перчики маринованные, икорка баклажанная мамашиного приготовления, а не магазинное безобразие. Полезла в чулан. Ну, это уж свинство! Неужто маман и полочку заветную заколдовала?! Шарилась, шарилась там на ощупь – ни полочки, ни икорочки. Пришлось вернуться за фонариком, хоть что-то разглядеть. Хотя это, конечно, не свет, а сплошное издевательство: то потухнет, то погаснет.

Самое удивительное, что полочка не обнаружилась и с фонарем. Велосипед был, мешок с картошкой был, травки сушеные висели, даже змеюка, в бутыли заспиртованная, была, а стеллажа не было. Я разозлилась и ка-ак пну ногой стенку, где еще утром моя любимая полочка находилась.

Батюшки мои! Нога моя через эту стенку пролетела и в какую-то пустоту провалилась. Так я и раскорячилась на две части: одна нога здесь, другая там. Конечно, по идее, стоило бы вернуться второй ногой в чулан, потому как, проходя сквозь стену, не плохо бы знать, как обратно вернуться, но, может быть, это и есть та дверь, которую я так тщетно искала. Ладно, была не была, прошла в одну сторону, авось, и в другую прорвемся. И я шагнула сквозь стену. Хорошо, шею себе не сломала.

По ту сторону стены оказалась крутая лестница, на нее-то я и вывалилась. Темень кромешная, и фонарик этот проклятый, как положено, потух. Колочу его, тварюгу, об коленку, а сама почти на четвереньках по ступенькам вниз сползаю. Вдруг у меня над головой что-то как затрещит, и стало малость светлее. Я голову подняла, вижу, на стене факел загорелся, с ума сойти, автоматика феодального периода. Лучше б он не зажигался. Камни стен влажные, холодные, кое-где мох на них, ступеньки щербатые, того и гляди, навернешься, летучая мышь вон под потолком повесилась и крыс, наверно, навалом. Располагающая обстановочка, надо делать ноги, пока не поздно. А если там Ронни, или Алиса, а то и оба сразу? Надо идти. Прошла еще пяток ступенек, факел потух, зато вдруг фонарик заработал. Опять что-то зашипело, и новый факел зажегся чуть впереди меня. Забодала меня эта электрификация с рыцарским уклоном…

Факелы зажигались и гасли с завидным постоянством. Если б они так не трещали, это было бы даже комфортно, работали они куда надежнее, чем мое чудо техники. Я добралась до какой-то двери. Если я сквозь стены прохожу, может, и через дверь получится? И я как заправский каратист долбанула дверь. Чуть ногу не сломала, а дверь на месте. Из-под ног у меня шуганулось что-то мелкое и хвостатое. Крыса, испугалась я, и завизжала. Потом сообразила, что если это и крыса, то очень большая, и направила на нечто чуть живой луч фонарика. В углу у двери сидел маленький карманный дракончик и шмыгал дымными соплями. Кто кого больше испугался, было не ясно. Дрожали мы примерно одинаково. Ладно, хорошо хоть не крыса. За дверью кто-то заорал:

– Кошмар! Кошмар!

Боря! Ну, слава богу, хоть кто-то нашелся. Будем надеяться, что вороненок сильно преувеличивает. Я с утроенной силой начала ломиться в дверь. Дракон угрожающе шипел на меня из своего угла и вонял горелой бумагой. С такими размерами и храбростью мог бы быть скромнее. Когда он окончательно достал меня своими визгами и гарью, я обернулась к нему и рявкнула:

– Брысь!

Гены – великое дело! Дракон свистнул и улетел. Дверь, правда, не открылась. Я присела на корточки и призадумалась. Раз все это безобразие – мамашкиных рук дело, значит, надо искать ключ. Маман у меня дама аккуратная и, если наколдовала замок, значит, где-то обязательно есть ключ. В Одессе она всегда оставляла ключ под соседским половичком, утверждая, что если у грабителей и хватит ума заглянуть под коврик и найти ключик, то догадаться, что открывает этот ключик не дверь, под которой лежит, а совсем даже дверь напротив, точно извилин не хватит. Потому как умные люди по чужим квартирам не шарятся, а дурак до такой сложной схемы не допрет. К сожалению, здесь не было соседей. На всякий случай я посветила фонариком у себя под ногами. Ну, маман, ну дает! Первый раз вижу подземелье с лоскутным ковриком эксклюзивной работы мадам Брошкиной. Сунула руку под половичок с некоторой опаской – мамашка могла там и змею пригреть, но обошлось. Нашелся золотой ключик, и этот ключик подошел к замку. Щелкнуло, звякнуло, лязгнуло, и дверь с жутким скрипом начала открываться.

Не успела я шагу ступить, как на меня налетел вороненок с криком: «Караул!!!». Фонарик окончательно сдох, пришлось передвигаться на ощупь. Ни черта не видать: то ли комната, то ли новый коридор. Надо быть поосторожней, принимая во внимание мамашину вредность, ловушек здесь, думаю, предостаточно.

Я обо что-то споткнулась и плюхнулась на четвереньки. Фонарик у меня из рук выскользнул, об пол долбанулся и заработал. В шаге от себя я увидела чьи-то ноги. Ноги совершенно неподвижно стояли у стены, так как были опутаны толстенной цепью. Подняв глаза, я обнаружила, что стою на четвереньках перед Ронни.

Да, вороненок ничуть не преувеличивал, крича о кошмаре. Маман круто разобралась с Рональдом. Мало того, что она сковала его по рукам и ногам толстенными ржавыми цепями, она еще и притянула его к стене паутиной тонюсеньких серебряных цепочек. Ронни стоял у стены бледный, усталый, опутанный серебром и ржавым железом.

Я вскочила на ноги и бросилась к нему. Как освободить его от оков? Нужен ключ, заклинание или, на худой конец, что-нибудь пилящее. Правда, если придется пилить всю эту груду металла, боюсь, процесс освобождения растянется минимум на пару лет. Ключ, похоже, тоже проблемы не решал, за полным отсутствием замка.

– Вот видишь, чародей из меня никудышный, – вздохнул Ронни.

– Вижу, – подтвердила я, – но ты не переживай. Какие твои годы, научишься. Маман утверждает, что с колдовством, как с пирогами. Или пальчики оближешь, или в рот не возьмешь, но загодя никогда не угадаешь, что получится.

– А Варвара говорит: «Не умеешь, не берись», – вздохнул Ронни. – А я взялся. Где мы есть-то?

– Какое-то подземелье с выходом в моем чуланчике, – поделилась я информацией.

– Отлично, – озвучил Рональд.

– Кр-расота! – подтвердил вороненок. И уселся на плечо Ронни.

Мне жуть как хотелось броситься Рональду на шею, но я сильно опасалась, что меня, в довесок к мамашиным оковам и вороненку, он точно не выдержит. Как уроню предмет своей девичьей любви – и привет. Пока, в силу обстоятельств, стоит воздержаться от эмоций и решить, что делать. Я подергала рукой цепь – вдруг она только кажется? Но, увы, цепь была самой что ни на есть настоящей, тяжелой и холодной.

– Ваши предложения? – спросила я без надежды на вразумительный ответ. Что возьмешь с принца зачарованного, околдованного, с ног до головы железом опутанного. Но против ожиданий, Ронни выдвинул идею вполне здравую.

– Залезь ко мне в карман, там есть волшебные палочки…

Палочек оказалось восемь. Три серебряных, три красных и две черных. Палочки мы еще не проходили, пришлось обращаться за помощью к Рональду.

– Как ими пользоваться-то? И почему они разноцветные?

– Возьми серебряную, держи меня за руку и скажи – громко и четко: «Хочу в Москву к Варваре». Потом взмахни палочкой и все. Легче легкого.

Сказано, сделано. Только я рукой махнула, как что-то грохнуло, свистнуло, стены закачались, пол из-под ног выпрыгнул, прямо-таки целое землетрясение получилось. Я вцепилась в руку Рональда, не дай бог, он останется здесь, а меня выкинет в Москву к злодейской тетушке, что тогда? Но ничего особенного не произошло. Как стояли мы в подземелье, так и остались стоять, только цепей на Ронни, кажется, прибавилось.

– Что-то не получилось, – констатировал Рональд.

– Да, на Москву не похоже, – согласилась я, с сожалением отпустив его руку. – Но, кажется, я знаю, в чем дело. Маман заблокировала дом на вход и выход.

– Плохо дело, – вздохнул Ронни, – ладно, попробуем по-другому. Возьми черную палочку, сосредоточься и скажи, что хочешь, чтобы пропали цепи.

То ли руки у меня под колдовство не заточены, то ли палочка бракованная попалась. Серебряной паутине вообще ничего не сделалось, она только мелодично звякнула, а железная цепь и вовсе повела себя, как взбесившаяся анаконда. Сперва она развернулась во всю длину, потом стукнула меня свободным концом по лбу, так, что у меня искры из глаз посыпались, со страшным грохотом изогнулась на полу и снова обвилась вокруг Ронни, да так сильно, что чуть не придушила его, он даже вскрикнул от боли. Я потерла шишку на лбу и спросила:

– Еще что-нибудь попробуем или сделаем перерыв.

– Больно? – посочувствовал Ронни. Голос у него был какой-то сдавленный, видать, крепко его цепью прижало

– Не очень, – соврала я. Хотя шишка болела зверски, расстраивать Рональда мне совершенно не хотелось.

– Приложи что-нибудь холодное, – посоветовал Ронни. Я огляделась вокруг, но ничего подходящего, кроме фонарика, не нашла, его и приложила.

– Нам нужна помощь, – подумав, сказал Рональд. – Сами мы не справимся. Было б зеркало, связались бы с Варварой. Можно попробовать сотворить, если взять красную палочку…

– Не надо ничего творить! – с колдовством у нас как-то не очень, а я весьма кстати вспомнила про инсилаевское зеркало. – Был у нас здесь один деятель. Может, ты его знаешь, некто Инсилай.

– Кто?! – Ронни дернулся в своих цепях с такой силой, что железо угрожающе загрохотало. – Ты ничего не перепутала? Здесь был именно Инсилай?

– Ну, во всяком случае, мамаша моя его так называла. Только он так резво отсюда дернул, что забыл свой зазеркальный мобильник. Он тебя не устроит?

– Конечно, устроит, тащи скорее.

Я рванула вверх по лестнице. Конечно же, не заметила пограничную стену и, протаранив ее своим многострадальным лбом, влетела в чулан. В доме по-прежнему была тишь да гладь. Я схватила зеркало и помчалась обратно, прихватив заодно железнодорожный фонарь. Он хоть и размером с маленький чемодан, зато светит, как прожектор. К моменту моего возвращения Ронни стало хуже. Голова его бессильно склонилась на грудь, под глазами легли темные круги, на висках забились синие жилки. Хотя, может, и раньше так было, просто сейчас стало больше света. Но цепочек серебряных на нем точно поприбавилось, они его уже в два-три слоя опутывали.

– Ронни, – он с видимым усилием поднял голову. – Я принесла.

Рональд посмотрел на зеркало в моей руке и попросил:

– Поднеси его поближе ко мне. – Я подняла руку почти к его глазам. – Свет мой, зеркальце, – забормотал Ронни, – соедини меня с 7666 В.

Никакой реакции. Зеркало даже искоркой не ответило. Он мучился с проклятым стеклом минут десять. Все без толку. Наконец он сдался.

– Ты уверена, что это его зеркало, – спросил Ронни, глядя на меня усталыми глазами.

– Конечно.

– Может быть, оно разрядилось? – предположил Рональд.

– Не знаю, но полчаса назад оно прекрасно работало. То есть откликалось на «свет мой, зеркальце» северным сиянием. Только я номера не знала.

– Попробуй ты, может, оно меня не воспринимает.

Я попробовала. Эффект тот же. Точнее, никакого эффекта. Ронни заметно погрустнел. Я тоже. Похоже, помощи нам ждать неоткуда. Я-то ладно, мне бояться нечего. А вот с Ронни похуже будет. Не поручусь за его жизнь и здоровье, если не удастся вытащить его отсюда до возвращения мамаши. А шансов на то, что это удастся, не больно много. Самое страшное, что я абсолютно не знаю, что делать. Тут, как на грех, Ронни начал отключаться. Закрыл глаза, уронил голову на грудь и почти повис на цепях. Только этого мне не хватало, полумертвого принца-чародея. Я опять помчалась наверх, на сей раз за водой. Надо же как-то любовь свою реанимировать. Пока я искала на кухне подходящую емкость, почем зря крыла зеркало последними словами. Не помню, что я сказанула, но вдруг оно замигало, как ни в чем не бывало. Не веря своим глазам, я вцепилась в зеркальце и почти шепотом попросила:

– Соедини с 7666 В, пожалуйста.

Глава 14

Варвара металась по квартире, как львица в клетке. От Ронни ни слуху, ни духу; или переметнулся к Катарине, или попал в переделку. Наталья будет в одну из трех имеющихся в Москве полуночей. Лика, абсолютно деморализованная всем происходящим, глушит на кухне кофе с господином Гороховым, и проку от нее никакого. Кира, хочется верить, подлетает к «Голубому раю».

«Но эти-то ладно, – рассуждала Волшебница, – смогут за себя постоять, если придется. А вот куда подевалась Алиса с этим чародеем-недоучкой Ронни? Не верю, что он способен на предательство. Просто впутался в какую-нибудь историю из-за собственной глупости и самонадеянности. Надо попробовать еще раз поискать».

Зеркальная система поиска безмолвствовала. Оба детеныша как сквозь землю провалились. «Чертовщина какая-то», – подумала Варвара, и тут внезапно ожил вызов связи зеркала-пудреницы.

На нее испуганно смотрели желто-зеленые глаза черноволосой девчонки лет тринадцати-четырнадцати. Лицо девицы было изрядно перемазано то ли пылью, то ли гарью. «Неужто Алиса? – изумилась Волшебница. – Откуда у нее зеркало и почему она такая грязная?»

– Вы Варвара? – девчонка так уткнулась носом в зеркало, что было совершенно не видно, откуда она разговаривает.

– Да, – подтвердила Волшебница, – а ты кто, девочка?

– Альвертина, – сообщила девица и, помедлив, добавила, – я от Ронни.

– Куда же его занесло? – строго спросила Варвара, но от сердца у нее отлегло. Раз хочет связаться, значит, жив-здоров.

– В Санта-Хлюпино, – девчонка с труднопроизносимым именем шмыгнула носом.

– Что он там забыл? – удивилась Волшебница. – И почему сам со мной не связался?

– Алису, – вздохнув, ответила Альвертина. – Он прилетал за ней, а моя мама его застукала и сковала в подземелье. Там зеркало не работает.

– Алиса тоже там? – спросила Волшебница.

В комнату проскользнула Лика. После произошедших событий она стала страдать такой подозрительностью, что запросто могла переплюнуть даже капитана Горбулю.

– Нет, только Ронни, – ответила девочка.

– Подожди, сейчас я буду у вас, – Варвара встала и направилась к большому зеркалу.

– Стой! – закричала Лика. – Вдруг это ловушка? Они тебя заманивают!

– Глупости, – Волшебница шагнула было сквозь зеркало, но, столкнувшись с холодным стеклом, вновь оказалась в комнате. – Ничего не понимаю.

Она была в растерянности. Впервые зеркальный переход выкинул ее на исходную позицию. Что-то серьезное там происходит, если она, дипломированный Волшебник, даже попасть туда не может. Девчонка в зеркале подозрительно зашмыгала носом, и по ее чумазой физиономии скользнули две слезинки, прочертив блестящие дорожки. Если она и притворялась, то очень натурально.

– Давай еще раз. Что там у вас происходит?

– Мама нас здесь заперла. Она дом закодировала на вход и на выход. Мы уже пытались выйти с помощью волшебной палочки, но ничего, кроме землетрясения, не вышло. А цепи там – как живые, они вот-вот Ронни задушат.

– А откуда у тебя зеркало? – уточнила Варвара. – И кто твоя мама?

– Его здесь забыл ваш Инсилай. Маму зовут мадам Катарина. Я раньше пыталась с вами связаться, но не умела пользоваться. Меня Ронни научил, но в подземелье зеркало не работает. Я поднялась наверх за водой, а оно включилось.

Лика и Варвара переглянулись. Обстановка постепенно прояснялась, и ситуация не радовала. Единственное, что сообразила Варвара: набор из Санта-Хлюпино, Альвертины, Катарины и Инсилая означает, что на связи с ней пребывает ее родная племянница.

– А вода вам зачем, у вас что, пожар? – поинтересовалась Волшебница.

– Нет, это для Рональда. Его цепи придушили. Ему плохо, – сдавленно произнесла Альвертина и зашмыгала носом.

– Не реви! – прикрикнула Варвара. – Что там с цепями, говори толком.

– Они толстые и железные, а когда мы их палочкой попытались, они мне по лбу стукнули, – и правда, на лбу девчонки была довольно внушительная шишка.

– Палочкой они попытались, – проворчала Волшебница, – а лобзиком не пробовали? Цепи точно железные?

– Они ржавые.

– Это хорошо. Видно, мадам Катарина посчитала его человеком. Слушай внимательно. Зеркало не трогай, беги вниз к Ронни, к цепям не прикасайся. Там где-то рядом должен быть дракон-хранитель, он-то тебе и нужен.

– Ой, мамочки, – охнула Альвертина, и почесала затылок.

– Не бойся, – по-своему истолковав ее замешательство, успокоила Варвара, – он не страшный, он просто… ну, как ключик.

– Ключик-то тю-тю, – вздохнула девочка.

– Как это тю-тю? – вмешалась молчавшая доселе Лика. – Не могли же вы потерять целого дракона!

– Лика! – остановила ее Волшебница, но Альвертина, как выяснилось, вполне могла сама за себя постоять:

– Я разговариваю со своей родной тетей, а Вас впервые вижу. Когда Вы, дорогуша, будете говорить со своими родственниками, я Вам мешать не буду, честное слово.

Варвара и Анжелика синхронно поперхнулись.

– Иди, дорогуша, иди, – давясь от смеха, сказала Варвара, упирая на «дорогушу», – дай с родственницей пообщаться. Ну, племянница, так куда же ты дела дракона ?

Лика разозлилась. «Ну, конечно, яблочко от вишенки недалеко падает! Тоже мне, семейный подряд. Одна, нахалка малолетняя, хамит не по-детски, а другая, хоть и огребла уже от этой семейки прорву проблем, ее поощряет. Прелестно. Вот и разбирайтесь между собой сами, по-семейному, а я умываю руки!». Анжелика в сердцах хлопнула дверью и удалилась на кухню, пропахшую ароматами хорошего кофе и ванильным дымом сигар господина Горохова.

Проклятущего дракона я искала по всему дому. Тетушка утверждала, что раз уж она не может в дом проникнуть, то какому-то драконишке точно не по зубам отсюда выбраться. Просто он сильно перепугался и замаскировался до незаметности. Сначала я искала его спустя рукава. Посмотрела в комнатах, на кухне, в чулане, подземелье мамашино обыскала… Ни-че-го. Пришлось взяться за поиск по системе. Я начала проверять содержимое шкафов, буфета, холодильника. Залезла под все кровати, заглянула на антресоль, чуть не с лупой исследовала чердак. Пару раз я забегала к Ронни. Хотелось подбодрить его и убедиться в том, что он еще не до конца придушен оковами, а еще надеялась, что в драконе проснулось чувство долга, и он вернулся на место несения службы самостоятельно. Дракон надежд не оправдал. Когда мне надоело метаться по дому, я встала посреди комнаты и заорала:

– Проклятая рептилия! Найду – убью!

И тут из мамашиной вазы-кукиша заструился легкий дымок. Не знаю, как милейшее животное ухитрилось туда забраться, но вылезти самостоятельно не могло и, по привычке, пустило дымные сопли. Они-то его и выдали.

Я принялась трясти вазу, что есть сил, правда, без эффекта. Проконсультировалась с Варварой. Она посоветовала попробовать потереть вазу замшевой тряпочкой, а если не поможет, вылить в нее пару ведер воды. Замша не помогла, и я перешла к водным процедурам. Определенно, сегодня бешеный спрос на воду. Два ведра я использовала для реанимации Ронни, сама пару раз совала голову под кран для подъема трудоспособности, теперь еще и дракона купать. Наконец, это зеленое, трусливое существо всплыло в вазе, колотя по воде короткими когтистыми лапками и дымя, как пароход на Миссисипи. Я схватила его за спинной плавник и потащила к зеркалу. Дракон все еще греб лапами в воздухе, не сознавая, что уже приплыл.

Варвара сказала, что теперь он должен обдать своим дымом цепь, и она без проблем отвалится. Однако случилась непредвиденная заминка. Дракон категорически отказывался дымить. Когда мне надоело его уговаривать, я поднесла его упрямую морду к цепи и со всей силы дернула за хвост. Вредное животное плюнуло огнем, да так сильно, что чуть не подпалило Ронни. Дальнейшие эксперименты стали опасны. Пришлось брать дракона под мышку и снова тащить наверх. По дороге мне открылись две истины. Первая: дракону стоило бы малость похудеть, поскольку у меня уже руки отваливаются. Вторая: еще пара пробежек вверх-вниз и мне понадобятся новые кроссовки. Из десяти сантиметров их модной подошвы минимум пять уже стерлось о средневековые ступеньки.

Варвара посоветовала дракона успокоить и приласкать. Он, видите ли, разволновался и расстроился. По ее словам, больше всего хранители любят, когда их гладят по голове и почесывают им рожки. Скрепя сердце, я попробовала действовать согласно ее рекомендациям. Если не поможет, ей-богу, настучу этому ящерообразному неврастенику по рогам. На свое счастье, дракон сосредоточился и, тихо урча, пустил клуб дыма.

Тут выяснилось, что он специалист только по железу. На серебряные цепочки его дым никакого впечатления не произвел. Опять поплелась наверх.

От этих бесконечных ступенек у меня скоро начнется лестничная болезнь.

Теперь, выяснилось, надо искать паука-плетуна. Оказывается, маман в спешке не стала разбираться, человек Ронни или Чародей и приковала его по полной программе. Серебряные цепи как раз на Чародея. А творит их, прямо на месте, паук-плетун. Значит, мне не показалось, что серебряной паутины все прибавляется. Одна радость – Ронни не Чародей и цепи ему вроде как на размер больше поставили, на вырост. Значит, их могу даже я снять, а так бы пришлось волшебника искать. Короче, паука надобно найти, изловить и раздавить. Господи, опять вниз! Сразу прихватила с собой ведро воды, на случай, если Ронни потребуется освежающий душ, и бронзовую лабораторную ступку с пестиком – вдруг паук тоже серебряный, чем тогда его давить.

Ронни уже окончательно погряз в серебряных цепочках паутины, одни глаза остались. Стала искать плетуна. Как же они все здесь хорошо маскируются. Просто коммандос какие-то.

– Посмотри наверху, – подал голос Ронни из-под серебряных оков. – Здесь, на стене.

С фонарем и пестиком от ступки я стала карабкаться наверх по серебряной паутине, боясь раздавить Ронни. Внизу путался обласканный мною дракон, стараясь дотянуться до моих кроссовок и почесать об них свои рожки.

Тут я увидела паука. Уж лучше б он был из чистого серебра. Плетун оказался величиной с два моих кулака, волосатый, как орангутанг, и красноглазый. Из его кожаного брюха с пучками серо-черных лохм висела тонкая серебряная цепочка. Ну и чудовище. Я размахнулась хорошенько и со всей мочи прихлопнула паука бронзовым пестиком.

Остальное произошло мгновенно. На голову мне посыпались какие-то монеты, цепи грохнулись на пол, похоронив под своей тяжестью Ронни, я, поскользнувшись на серебре, шлепнулась прямо на вертлявого дракона. От неожиданности я выронила фонарь, который пребольно стукнул меня по ноге, а Ронни в лоб заехала пестиком. Над моей головой Боря заорал:

– Здорово, здорово!!! – и захлопал крыльями.

Фонарь разбился, мы оказались в полной темноте. Кто-то наступил мне на ногу, я взбрыкнула, как молодой жеребец, попала по ведру с водой, и ко всем этим радостям прибавилась мокрая, холодная лужа, в которой мы все дружно закопошились. Я услышала голос Ронни:

– Алька, пожалуйста, перестань брыкаться, на мне и так уже живого места нет. И брось ты, Христа ради, эту бронзовую дуру, не дай бог кого покалечишь.

Глава 15

Несмотря на темнотищу и мокротищу, я довольно быстро выкопала Рональда из-под груды серебра, и мы гуськом пошли наверх. Впереди летел Боря. Он шарахался от зажигающихся факелов и орал «караул», создавая нездоровое оживление и суматоху. За ним шел Ронни с пустым ведром и разбитым фонарем, потом я с пестиком и ступкой. Завершал нашу процессию сопяще-пыхтящий дракон, едва поспевавший за нами на своих коротких лапах. Проще ему, наверно, было это расстояние преодолеть влет, но он либо вороненка стеснялся, либо боялся потеряться.

Едва мы достигли чулана, Рональд уточнил, где зеркало, и рванул общаться с Варварой. Я даже взревновала малость, бегала-бегала, а он не успел освободиться, сразу к ней помчался. Общения, однако, не случилось, так как зеркальце перегрелось и скисло – я ж его не выключала, пока скакала туда-сюда. Мы залезли под колпак с мамашиными примочками и нашли зарядное устройство, которое Инсилай забыл в придачу к зеркальцу.

Я налила дракону миску молока, чтоб не путался под ногами, и пошла в ванну. У меня был такой вид, будто я своим личиком дымоход чистила. Если я хочу, чтобы Рональд опознал во мне принцессу, нужно как минимум умыться. Пока я тянула только на Золушку в кухонном варианте.

Знакомой феи не сложилось, пришлось обходиться своими силами. Умылась, подкрасила ресницы мамашиной тушью, расчесала волосы, прикрыла, по возможности, челкой шишку на лбу и подушилась маменькиным «Кензо». Заодно конфисковала ее красный махровый халатик и любимые шлепочки на шпильках.

Когда я вышла из ванной, Рональд валялся на диване и смотрел журналы, оставшиеся в наследство от Инсилая. Узрев меня, он жутко покраснел и голых девочек попытался под диван засунуть. Нервные они все какие-то. Ладно, так и быть, не замечу ни смущения, ни журнальчиков.

Я уселась в кресло рядом с Ронни, и мы начали обсуждать план дальнейших действий. Первым делом стоило попытаться вызволить Алису. Правда, каким образом, не ясно. Потом нужно было любой ценой вырваться из заколдованного дома. Если маман нас тут застукает, мало не покажется. Ронни рассказывал что-то про Мерлин-Лэнд и мерцающие измерения, но я его почти не слушала. Я думала о том, как здорово было бы прогуляться с Рональдом по Одессе, чтоб Софка и вся остальная публика удавились от зависти. В мыслях я была уже на Дерибасовской в обнимку с Ронни, но, увы, пришлось вернуться в Санта-Хлюпино: Рональд жаждал собеседника, и мое задумчивое молчание его ни в коей мере не устраивало.

– Мне не удобно тебя напрягать, – начал тронную речь Ронни, – но, по известным тебе причинам, очень хотелось бы отсюда выбраться. Постарайся дословно вспомнить, что твоя мать говорила о блокировке.

– Да в том-то и дело, что ничего. Просто сказала, что в случае необходимости все само случится.

– А что она понимает под необходимостью? – допытывался Рональд.

– Вот у нее и спросишь, когда вернется, – огрызнулась я. Никакого внимания на мое чудесное превращение, только и думает, где его разлюбезная Алиса и как ему с ней отсюда смыться!

– Я тебя чем-то обидел? – помедлив, спросил Ронни.

– С чего ты взял? Просто я больше ничего не знаю.

– Тогда давай думать вместе, – миролюбиво предложил Рональд.

Думать я была не в состоянии. После недавней разминки получалось только дремать или предаваться мечтам.

– Может, зеркало уже зарядилось? – предположила я.

– Давай попробуем, – без всякого энтузиазма согласился Ронни и поплелся на кухню.

В знак солидарности я отправилась следом. Ноги мои гудели, как линия высоковольтки, а тут еще каблуки эти проклятые. Я сбросила фасонистые тапочки и дальнейший путь прошлепала босиком. Варвара откликнулась сразу, но жизненной силы зеркала хватило только на одну фразу, потом оно сразу померкло:

– Алиса где-то рядом с вами, но поисками особо не увлекайтесь. Возможно, ее во что-то превратили. Посмотрите вокруг, не появилось ли в доме новых вещей, и убирайтесь оттуда оба, пока не поздно.

Очень четкая рекомендация, только почему тетушка не сообщила, каким образом ее выполнить? Для приличия я все же огляделась. Из нового в глаза бросался только кимаривший на подоконнике Боря, оказавшийся, кстати, не вороненком, а каким-то карикусом, и дракоша, пристроившийся под столом на кухне. Мы пошли в комнату. И там ничего. Дракон потащился следом. Мы обследовали ванну, чулан, мамашину спальню. Дракону что-то понравилось у маман на кровати, и он туда немедленно взгромоздился. Этого еще не хватало! Я схватила его за хвост и стащила на пол. Дракон то ли испугался, то ли обиделся и плюнул огнем.

– А ну, цыц, – рявкнул Ронни. Дракон немедленно смылся под кровать.

Мы вернулись на кухню. Я предложила чего-нибудь пожевать. Рональд поддержал идею и даже сварил очень вкусный кофе. Я нарубала бутербродов, и мы приступили к трапезе. Только вот поесть нам толком не удалось, потому как раздался вопль Бори:

– Пожар, пожар!

Дымом не пахло, но – я глазам своим не поверила – карикус орал не на кухне, а во дворе. Я вскочила на ноги и тоже заорала:

– Хватай свои волшебные палочки, кажется, мы по правде горим! – и я рванула в спальню.

– Почему? – крикнул вслед Ронни.

– Посмотри на улицу, – отвечала я на бегу, – там твой вороненок, значит, нет защиты.

– Вернись! Куда ты?

– Спасать дракона, сгорит ведь!

В спальне уже хорошо горело. Дракона пришлось тащить за хвост, он засел под кроватью и упирался всеми четырьмя лапами. При этом он визжал, как поросенок, и плевался огненными искрами, можно подумать, пожара ему было недостаточно. Прибежал Рональд, помог вытащить обезумевшего от страха дракона, схватился было за серебряную палочку, но вспомнил про Борю и, высунувшись в окно, стал звать его. Я в это время пыталась проделать с драконом операцию прямо противоположную, а именно – выкинуть его во двор. Ни то ни другое не удавалось.

– Черт с ним, – решил Ронни – пусть сам выбирается, если такой дурак. – Он схватил меня за руку, взмахнул палочкой. – Хочу домой, к Варваре!

В этот момент Боря ринулся к Рональду. Но мы уже начали перемещение, я почувствовала это, хотя и не видела со стороны. Ронни перегнулся через подоконник и чуть не упал, споткнувшись об неизвестно откуда взявшийся фикус в кадке. Свободной от меня рукой он схватился за заморское растение, чтоб удержать равновесие. Дело осложнилось тем, что в той же руке была и волшебная палочка. Вороненок тоже вцепился в фикус.

Когда стены моего дома качнулись и растаяли, а все вокруг потемнело, произошло две неприятности. Во-первых, на ноге у меня повис дракон, во-вторых, я будто в тумане услышала голос маман.

– Стоять! – крикнула мамашка.

Сверкнуло, громыхнуло, действительность расплылась, вновь сконцентрировалась, крутанулась черным смерчем, и мы всем коллективом приземлились в какое-то болото. Я босиком в маменькином махровом халатике, за подол которого зубами и когтями цеплялся дракон, и Ронни с фикусом и карикусом. Маман, слава богу, была в отсутствии, зато фикус вдруг вылетел из кадки и превратился в Алису. Кадка же, не долетев до земли, успела перекроиться в ракетку фирмы Киллер. Рональд растерялся и выпустил ее из рук. Боря взлетел на ближайшую корягу и заголосил:

– Дурак, дурак!

Алиса, в своем белом теннисном великолепии, визжа, шлепнулась рядом со своей драгоценной ракеткой в болотную жижу. Туда же, увы, хлюпнув, улетели остатки волшебных палочек. Дракон отпустил, наконец, мой подол, рухнул в болото, подняв кучу брызг, и, шлепая лапами и хвостом, направился к Алисе, видимо, знакомиться. Ронни вышел из столбняка и принялся ковырять место, где упали палочки. Найти ничего не удалось. Как в воду канули, точнее, в трясину. Алиса увидела дракона и, не балуя разнообразием, завизжала. Дракон испугался и по привычке плюнул огнем. Я старалась поменьше шевелиться, чтоб не утонуть и не перемазаться. Хватит того, что я стою по колено в грязи. Ронни сделал страдальческое лицо и загробным голосом сообщил:

– Теперь мы точно пропали. Или в болоте утонем, или с голоду помрем.

– Паникер! – констатировал Боря с высоты своей коряги.

– Паникуй – не паникуй, – вздохнул Рональд, – мы в неизвестном измерении, палочки утонули, зеркало осталось в Хлюпине. Перспективы не очень обнадеживающие.

Я, как назло, захотела есть. Ничего удивительного. Поужинать не успели, сплошные нервы и полное отсутствие холодильника. Кто угодно проголодается. Под ногами я увидела какую-то ягоду и, не раздумывая, отправила ее в рот.

– Что ты делаешь? – заорал на меня Ронни. – Мало нам проблем, еще возись с отравившейся красавицей!

О, ради этого момента можно было слопать лукошко неизвестной флоры! Ягода, кстати, оказалась вкусной, и отравленной я себя вовсе не чувствовала.

Покосилась на Алису. Она тихонько сидела на своей кочке, рядом с ней на теннисной ракетке сидел дракон. Алиса гладила его по рогатой голове, как домашнего кота. Дракон дымился.

– Пойду, поразведаю, – решился к действиям Ронни и пошел в сторону леса.

Не знаю, что уж он там хотел увидеть, но мне эта идея сразу не понравилась. Глупо, с моей точки зрения, расползаться по незнакомой местности. Глупо и опасно.

Предчувствия меня не обманули. Когда Ронни был в метрах десяти от опушки, за спиной у меня что-то хлюпнуло и хрустнуло. Я обернулась и остолбенела. Прямо из болота, как зубная паста из тюбика, выдвигалось какое-то сверхъестественное существо. То ли медведь, то ли динозавр, то ли снежный человек. В общем, не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка. Я попятилась, поскользнулась и в очередной раз села на дракона.

Тут меня осенило. С драконом наперевес, как с автоматом, я пошла в наступление на чудище. Когда между нами осталось всего пару шагов, я дернула дракона за хвост. Дракон изобразил огнемет. Чудище дрогнуло. И тут не подкачала Алиса. Она схватила свою фирменную ракетку и врезала ей промеж глаз болотному монстру. Боря присоединился и с криком «Ура!» клюнул незваного гостя прямо в темечко.

В глазах аборигена отразилось удивление. Решив, что имеет дело с сумасшедшими, он отступил без боя, а именно, по-шустрому затонул топориком в своем болоте. К этому времени и Ронни обратно прибежал.

Я предложила перебраться на место посуше. Все согласились, и мы передислоцировались к лесу. На опушке было очень уютно. Мою идею развести костер и высушиться, Ронни отверг в интересах безопасности. Не хочешь, как хочешь, ходи мокрый и голодный, если это тебя прикалывает. Дело вкуса.

Глава 16

В дверь звонили нудно и настойчиво. «Да что они там, уснули», – с раздражением подумала Варвара и пошла открывать. На пороге стоял капитан Горбуля.

– Чем обязана? – без всякого энтузиазма осведомилась Волшебница.

– Я к Вам по делу Горохова.

– Опять? – удивилась Варвара. – Мы же уже в Ваш прошлый визит выяснили, что я ничего не знаю.

– А Анжелика Варфоломеевна?

– Варфоломеевна-то? – Переспросила Волшебница. – Это я без понятия, она у нас девушка загадочная. Да Вы проходите, она дома. У нее и спросите.

Горбуля немедля рванул в гостиную, окинул взглядом комнату и растерянно посмотрел на Волшебницу.

– Что-то не так? – подняла брови Варвара. – У Вас, что, снова тело сбежало?

– Да будет Вам, – смутился капитан.

– Анжелика на кухне. Заодно там и господин Горохов имеется. Идите себе и беседуйте, а у меня сегодня, увы, со временем плоховато. – Она вытеснила следователя из комнаты и, распахнув дверь на кухню, сообщила: – К вам гости, господа. Будьте любезны принять.

Лика и Вадим Игоревич воззрились на капитана, как на привидение. Потом Горохов опомнился и почти шепотом спросил:

– Нашли?

– Кого? – не понял Горбуля, сбитый с панталыку Варварой.

– Алису, конечно, – теперь удивился Вадим.

– Ищем, – загадочно ответил следователь.

Варвара тихонько прикрыла дверь и пошла в спальню. Она уже шесть часов безотрывно смотрела на весь свой волшебный арсенал и ломала голову, куда запропали племянница и Ронни.

Все попытки связаться с ними потерпели фиаско. После того, как она велела Ронни уходить из Катарининого дома, связь окончательно прервалась. Именно тогда Варвара и сообразила, что как раз выйти-то из закрытого заклятьем дома они и не могут. «Они просили помощи, а я им нотации читала, – сокрушалась Волшебница. – Там очень сильное колдовство, даже я не смогла прорваться, где уж Ронни справиться. А Альвертина вообще дитя неразумное, о волшебстве только в сказках читала. Да, ребята под надежным замком и надо их как-то выручать».

Она снова попыталась связаться с Ронни. Связь была, но никто не ответил. Варвара растерянно смотрела на отразившуюся в зеркале дверь и терпеливо ждала, пока кто-нибудь услышит вызов. Его услышали. Дверь открылась, и в клубе дыма появилась Катарина. Волшебница мгновенно отключилась. Она была еще не готова к разговору с сестрой, к тому же сам факт ее вмешательства мог повредить запертым в доме пленникам. А принять личное участие в развитии событий Варвара не могла, так как не видела возможности пробить защитное поле проклятого дома.

Вдруг замигал маячок пограничного измерения, сообщая тем самым о появлении Алисы. Видимо, Ронни сделал очередную попытку вырваться из плена и настолько серьезную, что Катарина почувствовала и вернулась. Сначала выбросила в ближайшее приграничье Алису, чтоб не путалась под ногами, а теперь, наверное, разбирается со своей дочкой и Рональдом.

Ладно, сначала прихвачу Алису, хоть одной проблемой будет меньше, потом займусь сестрицей. Варвара направилась было к зеркалу перехода, как вдруг из коридора послышался раздраженный голос Горбули.

– Вам бы, папаша, по всему городу бегать, ребенка своего искать, а не с молодыми барышнями кофии распивать, или может что покрепче. Странная у вас семейка! Мамаша на Канарах расслабляется, женихов ищет, папаша по дамочкам. Может, Вы сами дочку и убрали? И развестись легко, и алиментов никаких. Не помню, не знаю, не видел. Хорошо же Вы следствию помогаете!

– А в вашей конторе мне объяснили, – спокойно ответил Горохов, – что лучшее, что я могу сделать для следствия – это не морочить голову участковому, непутаться под ногами у следователя, больше верить в родную милицию и не паниковать. Где и с кем не паниковать, никто не уточнял. Если это для Вас так принципиально, разберитесь в своем ведомстве и сообщите мне в письменном виде.

– Я-то разберусь, я во всем разберусь! – пригрозил Горбуля. – Больно крутые стали. Всех выведу на чистую воду! Еще пожалеете!

– Тогда и поговорим, – предложил Горохов. – А пока – не смею задерживать.

Варвара терпеливо ждала окончания визита. Не хватало еще раствориться на глазах у нервного Горбули. Тогда уж он точно рехнется.

Наконец его все-таки спровадили. Варвара хотела было предупредить Анжелику о своих планах, но потом передумала. «Смотаюсь по-скорому за Алисой, потом решим, что делать». И она шагнула сквозь зеркало.

Ронни оказался прав в своей подозрительности. Не успели мы забраться в кусты, как болото зачавкало и заходило ходуном, будто живое. Мы притихли и во все глаза уставились на ожившую трясину.

Из болота поперли монстры. Их было великое множество, так много, что за их головами и телами уже не было видно самого болота. То, что они из хищников, сомнений не вызывало.

Как отсюда убраться, я могла даже не озадачиваться, все равно моих хлипких познаний на это не хватило бы. Так что в смысле спасения рассчитывать можно было только на чудо, ну и еще самую малость на Ронни. Если бы не маман, сидели бы сейчас в Москве, пили чай, я бы Софке звонила, с теткой знакомилась. А теперь вот ждем тихонечко, когда нас сожрут или затопчут. Кр-рас-сота, как Боря говорит.

Болотные монстры сопели, кряхтели и плавно подтягивались к нам вместе с болотом.

– Если мы сейчас же не купим билет домой, – шепчу я Ронни, – последний поезд уйдет без нас.

Рональд охнул и схватился за руку. О господи, змея его, что ли, укусила? Самое время.

– Я тебя обожаю, – шепотом сообщил Ронни. – Вставайте, красавицы, мы уезжаем. Постарайтесь ничего и никого не забыть.

Алиса схватила свою ракетку, я – подуставшего от огнеплюйства дракона, а Боря сам вцепился мне в плечо так, что чуть не стащил с меня мамашин халатик. Болото сопело и хлюпало уже совсем рядом. В общем-то, стоило поторопиться.

– Держитесь за меня! – распорядился Ронни. – Пятисекундная готовность к отбытию.

Мы сбились в какую-то немыслимую кучу-малу, так как до одури боялись потеряться. Ронни повернул кольцо у себя на пальце и сказал только одно слово – «Домой». Когда смерч закрутил нас, мне показалось, что рядом воздух завился такой же темной воронкой. Но это меня уже не интересовало. Я была счастлива. Я вырвалась из ненавистного мне Санта-Хлюпино, меня не сожрали болотные монстры, рядом со мной был Ронни, и мы вместе с ним летели к новой жизни, где правила незнакомая мне Варвара, которую я уже чуточку полюбила. Конец страшилкам, даешь только веселые приключения! Кажется, я даже пыталась что-то петь, до того меня распирала радость.

Оп! Мы всей толпой приземлились посреди комнаты. Хлоп! Ронни с карикусом и драконом швырнуло в один угол, нас с Алисой – в другой.

– О господи, – охнул Рональд, видно, его немного оглушило.

Он как-то странно закрутил головой и растерянно заморгал. Я осмотрелась. Неплохо они живут в своей Московии. Комнатка была размером с нашу одесскую квартиру. Все стены в окнах и зеркалах, пушистый ковер на полу, люстра, струящаяся хрусталем на сумасшедшей высоты потолке. Не завидую я хозяевам: серебристо-белое великолепие ковра – и мы из своего болота. Уборки хватит на всех. Боже мой, даже страшно передвигаться по всей этой роскоши с нашей грязью и тиной. А какой шикарный диван… Надо срочно найти ванну, пока мы здесь все окончательно не перепачкали.

Я обернулась к Ронни и попыталась навести справки. Видно, его все-таки здорово шибануло, глаза у него были малость сумасшедшие. Тут дверь открылась, и в комнате стало еще светлее. Свет просто лился с потолка бесшумным искрящимся водопадом. Я обернулась и обомлела. На пороге стоял Инсилай, и глаза у него были не менее сумасшедшие, чем у Рональда.

Варвара краем глаза увидела рядом с собой воронку смерча и поняла, что опоздала. И куда эту красавицу понесло? Стоп, она же не может передвигаться по измерениям самостоятельно. Забрать ее отсюда могла только Катарина, кому она еще нужна. А раз сестрица в пути, значит, можно попробовать прорваться в ее дом, да отсюда и проще, чем с Земли.

Варвара вспомнила театральное появление сестры в клубах черного дыма. Не перед кем ей спектакли разыгрывать, там просто пожар. Или Ронни с девчонкой сами подожгли дом, сняв тем самым защиту, но тогда я преклоняюсь перед Рональдом.

Конечно, раз там оставалась Альвертина, сестрица не могла не учесть возможность потопа, пожара и прочих несчастных случаев и подстраховала свою дочь. Или, что намного хуже, Катарина успела вовремя, забрала девочку, подпалила Ронни и, прихватив Алису, отправилась по своим, одной ей ведомым делам.

В любом случае надо спешить. Она обратила внимание на ожившую монстрами трясину в непосредственной близости от себя, махнула рукой и свистнула сквозь зубы. Нечисть исчезла в болоте, глухо чавкнув напоследок. Варвара взвилась смерчем, давая выход накопившейся досаде, и опустилась уже на крыльце Катарининого бунгало.

Она толкнула приоткрытую дверь и вошла внутрь. Пожара не наблюдалось, но гарью попахивало. Волшебница прошлась по дому и выяснила, что погорела только спальня и то слегка.

Варвара закрыла глаза и мысленно просканировала близлежащее пространство. Прежде чем убраться отсюда, стоило убедиться в отсутствии Ронни и Альвертины. Где-то в районе кухни Волшебница обнаружила неадекватное пространство и догадалась, что это описанное Альвертиной подземелье, бывшее совсем недавно темницей для Ронни. Сейчас там тоже было что-то живое, но Ронни это или нет, Варвара на расстоянии понять не могла. Нужно было взглянуть на все своими глазами, чтобы исключить сомнения, но Волшебнице почему-то очень не хотелось этого делать. Она не могла понять, что мешает ей пройти эти несколько шагов в сторону подземелья, но вся ее внутренняя сущность активно протестовала против подобного образа действий. «Или да, или нет, – сказала сама себе Варвара, – нет времени колебаться. Пока я буду топтаться под дверью здесь, в Москве может произойти все, что угодно». Волшебница скользнула в подземелье и тут же поняла, что лучше б ей было этого не делать.

Глава 17

Инсилай был в домашнем халате и шлепанцах. Похоже, этот нахалюга везде чувствует себя как дома. Он на нас так уставился, будто мы привидения и под потолком порхаем. Впрочем, может быть, просто за ковер испугался. Ронни вылез из своего угла и выдвинулся на середину комнаты, следом за ним подались карикус и дракон. На несколько мгновений воцарилась гробовая тишина, даже Боря молчал. Потом Рональд с Инсилаем уперлись друг в друга взглядами и почти в один голос воскликнули:

– Какого черта?!

Поразительная синхронность мысли. А потом случилось что-то непонятное. Из руки Ронни метнулся огненный шар и по воздуху поплыл к Инсилаю. Инсилай сперва буравил его взглядом, а потом отмахнулся, как от мухи. Шар упал на ковер, полыхнуло огнем. Боря заорал: «Пожар!», Инсилай тоже выкрикнул что-то гортанное, но слов я не разобрала. Потом он замахал руками и завертелся на месте. Ронни цыкнул на вороненка, плюнул на Инсилая, и все временно успокоились.

Звонок в передней снова надрывался квази соловьиными трелями.

– Я сегодня кого-нибудь убью! – Лика фурией вылетела в коридор. – Не дом, а проходной двор!

Анжелика была необыкновенно хороша сегодня. К визиту Горохова она надела скромный, но милый сарафанчик (немного красного, немного черного, короче, всего немного), при известной сноровке умещавшийся в кулаке, и сандалии от Гуччи: хитросплетение кожаных ремешков, металлических колечек, пряжечек и жемчужин. Копну своих черных волос Анжелика уложила в замысловатую ракушку, что делало ее похожей на японскую гейшу.

Обнаружив на пороге капитана Горбулю, Лика схватилась за сердце и прошипела:

– Что еще?

– Я, это, у Вас тут береточку свою забыл, – жизнерадостно сообщил следователь и просочился в квартиру с отработанной сноровкой. Анжелика вздохнула, смирилась и пошла следом. Капитан прошел в кухню и, хоть расстался с Гороховым не больше пятнадцати минут назад, вежливо поздоровался. Вадим Игоревич слегка ошалел, но не менее вежливо ответил.

– Он за бере… – начала было Лика, но осеклась на полуслове: из кармана Горбули торчал злополучный черно-бурый берет.

От такой наглости она потеряла дар речи, а когда набрала полные легкие воздуха для разгромного разоблачения капитанских уловок, в кухню ворвалась совершенно незнакомая женщина, в которой Альвертина узнала бы свою мать, Варвара – сестру, а Ронни – мадам Катарину.

– Где моя дочь?! – с порога заорала дама. – Куда вы с Машкой дели моего ребенка?

– Это Ваша жена? – поинтересовался Горбуля. – Вы, значит, уже втроем ненервничаете?

– Да Вы что! – немедленно открестился Горохов. – Я ее впервые вижу.

– Где Альвертина? – продолжала бушевать вновь прибывшая женщина.

– Так Вы не Алису ищете! – обрадовался капитан. – Значит, еще кто– то пропал?

– Где моя дочь? – не удостоив вниманием Горбулю, Катарина наступала на Лику в лучших традициях одесского привоза. – Ну что на меня вылупилась, устрица линялая, где она?

– А Вы кто будете, гражданочка? – не унимался капитан. – Анжелика Варфоломеевна, Вы эту дамочку знаете?

– Не имею чести, – сквозь зубы сообщила Лика.

– Уймите этого любознательного субъекта, или я за себя не ручаюсь! – Катарина была в бешенстве. – Где Машка?

– Пять минут назад была в соседней комнате, – любезно сообщил следователь.

– Ее там нет. Если с девочкой что-нибудь случится, я вас всех уничтожу! – и, немедленно перейдя от угроз к действию, Катарина вцепилась в великолепную прическу хозяйки. Руки ее при этом вытянулись до фантастической длины, но на это почему-то никто не обратил внимания.

Растерявшийся было Горохов бросился защищать Лику, но она не особенно нуждалась в этом. Придя в себя от неожиданности, она немедленно предприняла контрудар. На глазах у публики ногти ее выросли сантиметров на пять, превратившись из милого украшения женской ручки в смертельно опасное оружие. Через секунду дамы уже основательно сцепились, вереща при этом на очень высоких тонах с какими-то птичьими интонациями, из которых ни слова нельзя было понять. Горохов скакал рядом с ними, как судья на ринге, но разнять двух дерущихся ведьм был не в состоянии. Горбуля в разборках участия не принимал, а, усевшись за стол, вытащил из папки бланк протокола.

– Выходит, еще один ребенок пропал, – констатировал следователь, ни к кому не обращаясь. – Заявленьице делать будем? Эй, дамочки, потише! Заявлять, говорю, об исчезновении собираетесь?

Потасовка закончилась так же внезапно, как началась. Крики и визг мгновенно смолкли. Катарина и Лика, потеряв всякий интерес друг к другу, уставились на капитана. Под их взглядами листок бумаги в руках следователя начал дымиться с двух углов сразу.

– Осторожней с сигарами, господин Горохов, – Горбуля, оторвавшись от созерцания дам, заметил начало возгорания, – вы своим пеплом мне протокол сожгли. Вот так пожары и возникают. Добро б еще свои хоромы жгли, Анжелика Варфоломеевна-то чем виновата.

– Уймет кто-нибудь этого идиота? – возмутилась Катарина. – Или я за себя не отвечаю! – она перевела взгляд на Горохова и, усмехнувшись какой– то кошачьей ухмылкой, подмигнула ему: – Угостите даму пахитоской, господин хороший .

Вадим Игоревич, окончательно огорошенный всем происходящим, протянул Катарине сигариллу. Пока он шарил по карманам в поисках зажигалки, сигарилла задымилась сама собой без всякого видимого вмешательства. Горохов вздохнул и мысленно констатировал, что сходит с ума. Только этим он мог объяснить все происходящее. Подобные ощущения он испытывал только однажды, когда желтоволосая Варвара разрослась в его кабинете до размеров бегемота, но тогда хоть свидетелей не было, а сейчас вон сколько зрителей и никто ничему не удивляется. Вывод – я рехнулся в полном одиночестве, понял Горохов, волшебники, чудеса, пора в Кащенко.

– Чай, кофе, потанцуем? – фривольно предложил он Катарине. «Раз я псих, так и вести себя буду как псих, имею право», – подумал Вадим и тут же убедился, что рехнулся наверняка.

Сначала милая улыбчивая Лика метнула в него какой-то ползучей гадостью, хорошо хоть вновь прибывшая дамочка отблагодарила за сигарету и превратила змеюку в кожаный шнурок, змей Вадим Игоревич побаивался. Потом, прямо у него на глазах, посреди кухни, просто из воздуха материализовалась еще одна девица с огромной черной сумкой.

– Я не утерпела до полуночи и приехала пораньше, – радостно сообщила девица. – Всем привет, а где Варвара? Что это у вас за сборище и никто никого не бьет?

– Заявочки, однако, – пробормотал Горбуля.

– Ни фига себе, – воспитанный Горохов напрочь забыл благоприобретенные манеры и заговорил на языке своего детства, – это круто, пацаны.

Все во вновь прибывшей красотке было вроде бы нормально, не считая, конечно, ее не совсем обычного появления, ярко салатовых волос и раскосых глаз – ярких и разноцветных: левый был иссиня-черным, правый – небесно-голубым.

Девица покосилась на малость ошалевшего Горохова и, подмигнув ему черным глазом, спросила:

– Что-то не так?

Вадим Игоревич перекрестился и отрицательно затряс головой.

– Ну, ты еще «чур, меня» скажи! – расхохоталась Наталья. – Дикие нравы.

– Наташка! – завизжала Лика и накинулась на вновь прибывшую салатноволосую особу с объятьями и поцелуями.

Горбуля начал тихонько что-то строчить в своем протоколе.

Катарина, фривольно развалившись на подоконнике, вертела в длинных тонких пальцах сигариллу и настороженно наблюдала за происходящим. Похоже, появление разноглазой Натальи ее не порадовало. Она так ушла в свои размышления, что не заметила угрожающе длинного столбика пепла, нависшего на кончике дымящейся сигареты. Галантный Горохов протянул даме пепельницу. Но тут произошло событие, окончательно испортившее психику впечатлительному Вадиму Игоревичу: Катарина мило улыбнулась, стряхнула пепел и растаяла в воздухе у него на глазах.

Глава 18

– Чтоб ты утонул! – пожелала мне вслед вреднющая Альвертина. Вслух или мысленно, я не разобрался.

Не девчонка, а ужас, летящий на крыльях ночи. Кстати, о ночи. Вчерашнюю я ей по гроб жизни не забуду. Сразу видно, ведьма в десятом колене, надо ж так изгадить существование. Ставлю степень Чародея, проклятый ведьменок всю ночь хихикал под дверью, поглядывая в замочную скважину на творение рук своих. Хотел бы я знать, что за гадость она нам вчера подсыпала. Превратить бы поганку во что-нибудь жизнерадостное, типа рулона туалетной бумаги или памперса с липучками, знала бы, как людям жизнь портить. Связываться неохота, крику будет, страшное дело. «У нее должно быть детство! Воспитанием нужно каждый день заниматься, а не раз в два года! На себя посмотри! Это ребенок!» И т.д. и т.п. Зря ее Кэтти защищает, сядет ей на голову ее драгоценная Альвертина в самом ближайшем будущем. Наплачется она с ней. Это сегодня ребенок, а оглянуться не успеешь – уже Чародей, а то и Волшебница. А колдунья с таким характером… Никогда не угадаешь, что в ее дурную голову стукнет.

Берем вчерашний вечер. То она мне глазки строит, то мамочку свою обожает с объятьями и поцелуями, то пожар слезами тушит, и тут же, пяти минут не прошло, какой-то дряни нам с Кэт пожелала или сыпанула, двоечница. Взревновала к собственной мамаше и приняла меры. Это сейчас, а завтра? К ее злобному умишке, да начальная магическая подготовка… Как шарахнет каким-нибудь проклятьем – проснемся с четырьмя головами и двадцатью лапками, если вообще проснемся…

Ну, не хватало еще ведьменка бояться! Я плюнул на Альвертину и включил воду. То, что эта вредительница пока не добралась до душа, несколько примирило меня с ней, хотя, я так думаю, это временная недоработка. Если завтра ведьменок взорвет ванну или заговорит воду, я ни чуточки не удивлюсь. Прежде чем забраться под душ, я на всякий случай проверил воду на заговор. Сам не знаю почему, но как-то неспокойно мне стало. Может, права Кэт, и у меня мания преследования? Ну что мне может эта мелочь пузатая устроить, кроме расстройства желудка? Фантазия у нее бедная, как у всех начинающих злодеев.

Вода была самая обыкновенная, и я в нее с удовольствием погрузился, по-быстрому превратив Катаринину ванну в маленький, но уютный бассейн. Мраморный водоем пришлось творить на правах аренды, это ж разоришься, если десять раз на дню заколдовывать да расколдовывать такую махину. Любимый Катаринин душ оставил в целости и сохранности. Он металлической анакондой извивался в бассейне, периодически окатывая меня сильными струями ледяной воды. Определенно, моя прабабушка согрешила с каким-нибудь водяным или озерным, без прохладной ванны я не жилец. Когда соберусь умирать, завещаю развеять свой прах над океаном – вернусь в родную стихию и обрету вечное блаженство. Терпеть не могу счастье напрокат, эти бассейны арендные, сплошное убожество: мрамор в углу отколот, цветы на стене вот-вот гербарием станут, и рыбки какие-то снулые… А ведь сдерут за все по высшему классу, и ничего не докажешь. И что Катарина так в свою дурацкую ванну вцепилась? Наколдовал бы нормальные удобства раз и навсегда, не пришлось бы черт знает в чем плескаться. Ладно, как временное решение проблемы и эта лужа сгодится.

Итак, что у нас на сегодня? Для начала, вечером надо обязательно отметиться в Гамбурге у фрау Генцель и отрапортовать Варваре о полном порядке. Не дай бог, потеряет меня и устроит глобальный розыск. На сегодняшний день мне вполне хватает Альвертины с ее мерзкими штучками. Черт, почему меня не оставляет ощущение, что ночными пакостями она не ограничилась? Здесь энергии, как назло, не меряно, учебный городок все-таки, даже неумеха такую порчу или проклятие наслать может, что мало не покажется. В общем-то, не страшно, конечно, в таком энергетическом раю я его взглядом сниму, без всякого ущерба для здоровья, а в других измерениях может и не получиться, энергия – вещь коварная. Надо не забыть просканировать себя перед убытием, с этой чертовки станется какую-нибудь гадость мне лично наколдовать напоследок. Все, к черту Альвертину с ее гадостями, пора на деле сосредоточиться. Если Варвара сообразит, что фрау Генцель, Алиса, Анжелика ее драгоценная и остальные мелкие радости не без моего участия ее навестили, она мне устроит небо в алмазах, скучно не будет…

Спокойно. Злой умысел еще доказать надо. Ведь под курьера я лихо замаскировался. Клюнула учительница моя проницательная, как щука на блесну, сам видел. Ронни никак не должен был у двери раньше Варвары оказаться, пришлось уронить паршивца. Она своими руками должна была повестку взять, за нее расписаться и меня, то есть магистрального посыльного, своими глазами видеть. Получилось все отлично, хотя, если честно, до сих пор не пойму, как меня в эту аферу угораздило ввязаться. Играю в какие-то дурацкие игры вместо того, чтобы делом заняться. Хотя каким? Я не нищий, финансовые проблемы свои решил лет на пять вперед. Спасибо нефти, политическому рейтингу и военно-промышленному комплексу. Сердце кровью обливалось, когда пришлось лавочку прикрыть, но если не умеешь вовремя остановиться, в азартные политико-экономические игры играть не рекомендуется, особенно на деньги, а то будет шанс всю оставшуюся жизнь гулять под конвоем. Хорошо если земным, это проблема решаемая, вот если эйрская полиция прихватит – тогда пиши, пропало. Нет, правильно я от дел отошел. Везение штука капризная, сегодня есть, завтра нет, а в тюрьму я не тороплюсь. Правда, деньги должны работать, а не лежать в кубышке, но этот вопрос я попозже решу, когда срок давности выйдет за мои земные подвиги.

Включил солнце. Загореть не помешает немножко. Так и знал, что от прокатного светила ничего путного не добьешься! Сюрреалисты чертовы, где они ядовито-зеленое солнце видели, хотел бы я знать, они б его еще розовым в черный горошек сделали!

Ладно, о финансовой политике подумаем потом. Может, акции купить чего-нибудь преуспевающего или просто на бирже поиграть? Угомонись, все равно тебе еще полгода носа не высунуть. Так что сейчас только легкий блиц с Варварой и компанией – как гимнастика для мозгов, чтоб не высохли от безделья. Кто-то кроссворды разгадывает, кто-то в шахматы играет, а я вот предпочитаю казино человеческих страстей. Азарт, риск, сердце замирает, адреналин фонтаном. Игры безобидные и уголовно не наказуемые. Максимум, в чем меня обвинить можно, так это в нездоровой любви к приключениям, что ни одним законом не возбраняется. Однако, хоть и играю на щелчки, выиграть хочется до одури, и я выиграю, даже если играть придется по чужим правилам. Я должен победить хотя бы потому, что Школа Скорпиона всегда переиграет Школу легкомысленных Дев, или я уважать себя перестану. Раз уж решил подергать за хвост бога рискованных развлечений, то роскошь поражения себе нельзя позволить.

Что-то я замечтался и заплескался. Визит в Гамбург нельзя откладывать, фрау Генцель – самое слабое место в нашей гениальной конструкции. Эта старая немецкая макаронина, наверное, выжила из ума на старости лет и перестала понимать человеческую речь. И слышать не желает, что от нее требуется, хоть тресни. Конечно, можно было просто самую малость поколдовать, но я уже по стольким статьям нарушил закон, что скоро мной заинтересуется не Варвара, а комиссия по магической этике. Не стоит лезть на рожон. Проще смотаться туда-сюда и не озадачиваться больше этим вопросом. Итак, программа-минимум. Гамбург. Оттуда связаться с Варварой и рассказать, что конфликт улажен. Прихожу к Генцелихе с желтой розой надежды, улыбаюсь, популярно объясняю, что ошибочка вышла с ее участием, пардону просим. Старая коза тает от оказанного внимания и с удовольствием подтверждает, что претензий не имеет, чистая правда, между прочим. Я с легким сердцем отбываю в Мерлин-Лэнд. Программа-максимум. Все то же самое плюс об имеющем место обмане никто не догадается, включая Варвару и магическую этику.

Если все пройдет гладко, черт с ним, с бизнесом, всех денег не заработаешь, забираю свои нефтедоллары и покупаю виллу с бассейном, садом камней, водопадами и фонтанами. Запущу везде золотых рыбок и буду с ними плавать наперегонки.

О, Кэт в дверь стучит и даже говорит что-то. Ага, хвала небесам, красотка ее из дома подалась. Видать, пошла со своей голосистой подружкой новые гадости разрабатывать.

Вылез из бассейна и с великим сожалением вернул ванну в первозданное состояние. Только собрался выйти, как обнаружил полное отсутствие халата. Или сам забыл, или ведьменок спер, или сгоряча вернул прокатной конторе вместе с бассейном. Ну что за день сегодня никудышный?! То одно, то другое.

Черт! Меня так тряхнуло, стоило взяться за ручку двери, что я чуть сознание не потерял. Проклятая девчонка! Она что, к розетке ручку примотала? Так и отдашь богу душу без всякого волшебства. У меня до сих пор перед глазами северное сияние, ненормальная! Ну, теперь не отвертишься! Поймаю – прощения не будет. За все огребешь, ей-богу!

– Кэт, котенок… – Во-первых, халат хочу, во-вторых, Кэтти должна увидеть все эти художества своими глазами, или опять начнутся песни про предвзятое отношение, стечение обстоятельств и детские шалости. Кстати, об увидеть. Так меня душевно шарахнуло, что кроме фейерверка не проходящего, в глазах ночь, темная ночь. Кэт, как нарочно, не отзывается. Вроде там что-то в коридоре шуршит.

– Котенок, ты принесла халат?

Принесла она, как же, небось ликвидирует следы преступления, ведь ее девочка ангел, и на пакости не способна. Убил бы! Обмотал бедра полотенцем и толкнул дверь ногой, хватит с меня электропотрясений, а сухое дерево, если мне память не изменяет, неплохой диэлектрик.

Дверь резко распахнулась и я понял, что тряхнуло меня слишком сильно, до полного умопомрачения тряхнуло. В коридоре, замаскированном под Варварины хоромы, руки в боки, меня встретила Наталья. Эдакая царица Тамар среди звезд электрошокового происхождения. Закрыл глаза, ущипнул себя за руку и глубоко вздохнул: верное средство от галлюцинаций, миражей и прочих фантомов, проверенное. Открыл глаза. Все на месте. Наталья, коридор, ванная комната, между прочим, Варварина, и я посередине. Так. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Или меня шибануло током до одурения, или…

– А как же, – Наталья оказалась говорящим миражом. – Явился. Мы уж заждались, котеночек.

Все, я мертв. Я очень мертв, я сильно мертв, я мертвее не бывает. Эта стерва хуже ведьменка, Варвары и нахала Ронни вместе взятых.

– Откуда ты взялась, чудовище?

– Я-то никуда и не девалась, – а глазищами так и сверкает, будто испепелить меня задумала, бестия. – А вот где ты шлялся, котик мой мартовский?

Где я шлялся, это тебя не касается, а вот как меня сюда занесло, я и сам бы не прочь узнать. Стоп. Раз она об этом спрашивает, значит, в курсе, что в Гамбурге я не был. Выходит, это от Варвары привет, а не от малолетней хулиганки Альвертины. Это плохо, тут детскими шалостями не ограничатся. Надо сматываться, пока Наталья меня не втянула в диспут.

Пытаясь сохранить вид независимый со следами справедливого негодования, хотя в моем прикиде это довольно проблемно, по-шустрому ретируюсь к себе. Пока искал халат, вспомнил, что зеркальце мое в Хлюпино-Тартарово осталось. Это ж рехнуться можно от такой непрухи. Не иначе, завтра разборки будут. Самое лучшее, что можно сделать сейчас, так это исчезнуть отсюда и побыстрее. Или, на худой конец, прикупить себе новое зеркало для связи в ближайшей зеркалке. Но в холле, как назло, засели Наталья с Кирой. Господи, ну, сколько можно трепаться! Сегодня звезды точно заняли против меня круговую оборону. Разве что попытаться прошмыгнуть мимо подружек-болтушек, но ведь сразу начнется… А куда, а зачем, а почему? Нет, придется подождать, пока путь хоть частично освободится, мне сегодня слишком откровенно не везет, чтобы рассчитывать на удачу. Правда, есть еще черный ход, и нет, слава богу, мерзавца Ронни, но это уже последнее средство. Отбытие через черный ход – это вроде личной подписи под чистосердечным признанием, а я до таких высот искренности не дозрел.

Однако, хорошо я вжился в образ: вариант «стать по-быстрому мышкой-норушкой и на волю в пампасы» я даже не рассматриваю. Не время еще. Кем назвался, тем и живи. Это даже интересно, преодолевать волшебные сложности на уровне Чародея, ну, почти Чародея. Честно говоря, я бы не прочь отдохнуть минуток шестьсот, пока до разбирательства еще не дошло, а скандальное мое появление уже проехали. Только рановато на лаврах почивать, у меня еще кой-какие дела остались. Мало ли куда завтрашние разборки заведут, надо бы подстраховаться. Черт побери, как без связи-то плохо. Пришлось обнаглеть и залезть в святая святых – Варварины апартаменты. Убедился, что девицы все еще беседуют, и нахально воспользовался стационарной зеркалкой госпожи Волшебницы, благо код ее, на всякий случай, давно уже раздобыл. Илка, слава богу, оказалась на месте. Рассказал ей, где лежат мои избежавшие налогов миллионы, и попросил при случае вложить во что-нибудь надежное, если я вдруг на пару месяцев отлучусь. Сестрица сразу перепугалась:

– Во что ты опять ввязался? – приглушенно зашипела она. – Что случилось?

– Ничего, – успокоил я. – Просто хочу выгодно пристроить свои капиталы.

– Опять врешь, – не поверила Илка. – Куда ты собрался и зачем?

Хороший вопрос, только вот ответа я не знаю. Сам-то я никуда не собираюсь, а куда меня Варвара закинуть решит, если до гамбургской эпопеи докопается, это мне не ведомо. Хотя, если до нехорошего дойдет, я за себя не ручаюсь.

– Что я тебе такое сделал, что ты меня все время подозреваешь, сестренка?

– Да ты на себя посмотри, конспиратор! У тебя на роже написано, что гадость ты уже сделал, а поймать на ней тебя еще не успели. Локи в отсутствии, кто тебя вызволять будет, подумал?

– Придумаю что-нибудь, есть у меня одна идейка.

– Как мне твои идеи надоели, ты бы знал! Доиграешься когда-нибудь.

– Так. Иди, работай, – я отключился.

Во-первых, не люблю, когда меня воспитывать начинают. Во-вторых, в любой момент девицы застукать могут. В-третьих, с Катариной бы неплохо связаться, выяснить, что случилось. Но тут чертово зеркало просигналило вызов. Девицы тоже его услышали и к Варваре в кабинет рванули. Не столкнулся я с ними только за счет моей хорошей физической формы: за десять секунд успел преодолеть полтора коридора плюс лестницу и вернуться к себе. Отдышался, представил себя птицей, замершей в полете, и завис в углу комнаты между декоративным жасмином и мраморным фонтанчиком с писающим Купидоном. Это мое любимое местечко в доме, хотя дамочки наши ехидно называют его мокрым уголком.

А за дверью ключом била жизнь. Наталья с Киркой носились по коридору с диким топотом, как будто проверяли на прочность перекрытия. И что это им приспичило галопировать? Из принципа даже носа не высуну, они только этого и ждут. Стоит заинтересоваться происходящим, так сразу же в их козни и влетишь, как муха в паутину. Ничего не вижу, ничего не слышу, знать ничего не желаю. Лучше почитаю что-нибудь умное.

Только шаг сделал к книгам, как земля качнулась под ногами, и меня обдало таким холодом, будто в омут провалился. На мгновение показалось, что сердце остановилось, а в голове громыхнула гроза вселенского размаха. Доработался до чертиков, это называется. Гори все синим пламенем, бегайте, красавицы, резвитесь, нет мне никакого собачьего интереса до вашей кошачьей жизни.

На некоторое время дамочки угомонились, а потом в районе гостиной так грохнуло, что дом закачался. Ну, это уже слишком. Последнее, чего мне не хватает для счастья, так это землетрясения карманного масштаба. Еще немного девичьих игрищ, и крыша рухнет нам на голову. Уверен, что и этот подвиг будет записан Варварой на мой счет.

Плюнул на принципы невмешательства и пошел наводить порядок.

В гостиной растерянно озирались по сторонам Ронни и пара девиц, одна из которых при ближайшем рассмотрении оказалась Альвертиной, другая по описанию смахивала на пресловутую Алису. Кроме того, были еще реликтовый карикус и дракон-хранитель. Просто королевский подарочек для миграционной службы. Две малолетних барышни плюс птичка из книги раритетов. Легально здесь существовали только я, Ронни и дракон, и то при условии, что последний уберется восвояси через семьдесят два часа.

– Какого черта? – возопили мы с Ронни, как хор мальчиков. Мало мне своих сложностей, только проблем с полицией не доставало для комплекта.

В следующее мгновенье проклятый мальчишка зачем-то метнул в меня шаровую молнию. Я попытался остановить ее взглядом, но ничего не вышло. Времени на раздумья не оставалось, пришлось оттолкнуть огненный шар рукой, мигом получив хороший ожог ладони и ощутимый удар током. Я охнул от боли, растерявшись от внезапной беспомощности. Шар упал на пол и подпалил Варварин ковер. Карикус заорал: «Пожар!» и захлопал крыльями. Я уставился на огонь, пытаясь потушить его, но то ли от боли в руке, то ли оттого, что второй раз за день меня током шибануло, ничего не получалось. Пожар ликвидировал Ронни, очень странно на меня покосившись, на чем инцидент был исчерпан.

Похоже, вновь прибывшие добирались к нам через какое-то особо мерзкое болото: все в грязи и страшно воняли тиной. Но меня это интересовало не больше секунды, потом ладонь заболела так, что стало не до гостей.

Странное дело, но я не мог даже с ожогом справиться. Чем дальше, тем хуже, просто наваждение какое-то.

Снова ущипнул себя за руку, но ничего не изменилось. Разве что глаза у Ронни округлились до чрезвычайности. Что же это со мной происходит, черт побери! Не могу справиться со школяром, будто подхватил какой-то загадочный вирус, заразился непроходимой глупостью и начисто разучился колдовать. Господи, как больно-то! Провел здоровой рукой по ладони – никакого эффекта. Ну, точно, на сегодня волшебство отменяется. Что там советовали от ожогов, кроме заклинаний? Ни черта не помню. У меня не только с колдовством, оказывается, плохо – с памятью еще хуже.

На удивление, Альвертина вдруг проявила заботу о ближнем.

– Где тут у вас аптечка? – деловито поинтересовалась она.

– Что? – не понял Ронни.

– Ну, где вы лекарства держите? Бинт, аспирин, хорошо бы одеколон, от ожога, говорят, помогает, – настаивала Альвертина.

– Какой бинт? – Рональд еще не сообразил, в чем дело, это было ясно по его растерянной физиономии. Это и понятно, в нашей аптечке найдешь разве что желчь змеи да пепел жабы, бинты там не водятся.

До Ронни, наконец, дошло, что у меня проблемы. Он шагнул ко мне и плюнул на мою ладонь. Ожог как рукой сняло. Вредный мальчишка, мог бы обойтись простым заклинанием, жить не может без дешевых эффектов. Еще бы, столько зрителей, точнее сказать, зрительниц, как себе отказать в удовольствии. Ладно, хоть боль прошла, и на том спасибо.

– Тебе больно? – посочувствовала Альвертина. Милейшее дитя: не смейте его трогать, я его своими руками замучаю. Если бы это она меня подпалила, черта с два ее бы интересовали мои ощущения.

– Уже нет, – честно сообщил я, но видно, такое у меня было несчастное выражение лица, что даже Ронни не поверил.

Интересно, догадался он, что я сейчас бессилен, как младенец, или решил, что это военная хитрость, и готовится ее отражать? Главное, все кстати. Именно сейчас мне как раз не хватает синдрома человеческого бессилия.

– Я провожу девочек в ванную и вернусь, – помедлив, сказал Рональд. – Нам пора поговорить.

Все ясно, он догадался. И что прикажете делать? Сдаваться на милость победителя или попытаться заморочить ему голову… Каким образом, хотел бы я знать. Не колдую, потому что не хочу. Очень правдоподобно, ничего не скажешь.

Ронни вернулся один и очень быстро. Ну что ж, начнем. У тебя колдовство без знаний, у меня знания без колдовства, а уж не дадим мы друг другу умереть или друг друга закопаем – это как получится. Как карты лягут, как звезды встанут. Впрочем, сегодня все против меня с подозрительным постоянством: и карты, и звезды, и молнии, и громы.

Глава 19

– Мне надо срочно связаться с Варварой, – сообщил Ронни без всяких предисловий.

Он, похоже, только что умывался, так как явился в полурасстегнутой рубашке с засученными до локтей рукавами. Я увидел на его шее и запястьях довольно свежие синяки. Вот это номер. Кто ж его так разукрасил, хотел бы я знать. Варвара ему нужна, видите ли, а я при чем? Для этого зеркальная связь и существует.

– Зеркало в кабинете, – каков вопрос, таков ответ.

– Оно не работает.

Лаконичность Рональда была крайне удивительна. Похоже, приключения последних дней отбили у него охоту к болтовне. И все-таки, с кем он выяснял отношения? Такое впечатление, что его пытались задушить, предварительно связав руки. Чудеса, да и только! Хоть раз в жизни справедливость почти дожила до торжества. Жаль, меня там не было, уж я бы не ограничился полумерами.

– Быть не может!

Оно с неограниченным кредитом, резервным аккумулятором и защитой от дурака. Шутки шутками, а зеркало в Варварином кабинете не может не работать по определению. К тому же я им совсем недавно пользовался. Просто он, как обычно, что-то сделал не так.

– Попробуй сам, у меня не получается.

Нет, определенно, мой юный друг влез в какую-то историю. Выглядит он слегка замученным. Глаза усталые, синяки под ними, будто он двое суток не спал, голос, как у заводной куклы.

Варвара ему понадобилась, беда какая. А вот мне госпожа Волшебница абсолютно без надобности на данный момент. Еще успею получить от нее по самое дальше некуда. К тому же, сегодня ко мне за связью напрашиваться – это как у больного здоровьем одолжиться. Но попробовать можно, почему же не попробовать, заодно и выясню вопрос своей временной, будем надеяться, магической недееспособности.

Мы пошли в кабинет. По дороге я чуть не сломал себе шею, споткнувшись на лестнице о дракона.

Тут меня осенило. Раз эта компания приволокла с собой хранителя, значит, синяки у Ронни от цепей. Не понятно. Кому он сдался, чтоб с кандалами возиться? Не того полета птица. Что-то здесь не так…

Зеркало и впрямь работать отказывалось. Ни с Варварой, ни с Натальей, ни с экстренными службами соединить оно нас не пожелало, а связаться с Кэт при Ронни я и сам не рискнул.

– Вот видишь, – вздохнул Рональд, – я же говорил.

Очень хорошо, теперь и связь не работает. Полный джентльменский набор.

– Можно попробовать связаться от соседей, – предложил я.

Эта идея была не самой лучшей. Из соседей я знал только госпожу Эльзу, и, надо сказать, отношения наши безоблачными не были. Вздорная самовлюбленная тетка.

Ронни мечтает о связи – пусть он и идет к барышне. Рональда идея не вдохновила, и мы от нее уже почти отказались, как явились его девицы и заныли, что им жизненно необходимо срочно связаться с каким-то Гороховым и, конечно же, с вездесущей Варварой. Ронни категорически отказался принимать участие в переговорах с соседкой, и вся черная работа автоматом досталась мне. Рональд, я тебя обожаю. И с кем, по-твоему, я должен связаться, с Варварой? Так я не камикадзе.

Хотя…, может, это и к лучшему. Попробую разыскать Кэт, ее помощь была бы сейчас весьма кстати. Обратно можно и не возвращаться, если удастся заручиться ее поддержкой. Впрочем, и без поддержки можно не возвращаться, подальше отсюда без вариантов будет спокойнее. Заодно и вся ответственность за двоих несовершеннолетних в Городе перепрыгнет с меня на Варвару. Определенно, пора рвать когти.

Сопровождаемый всем коллективом (Ронни, Альвертина, Алиса, дракон-хранитель и карикус) я торжественно прошествовал к дверям. Взять с собой ничего не удалось, так как вся толпа с меня глаз не спускала. Единственная уступка, на которую они пошли, это замена домашнего прикида на джинсы, футболку и кроссовки.

Ну что ж, прощайте, барышни и барышники, удачи вам в ваших начинаниях, а я пошел. Я толкнул ногой дверь и… силы небесные, меня отбросило назад так, что грохот моего падения был слышен, наверное, на весь Мерлин-Лэнд. Серой запахло, как в аду, замерцало, засверкало и заухало. При приземлении я сильно стукнулся затылком обо что-то твердое и потерял сознание. Когда пришел в себя, надо мной наперегонки хлопотали Альвертина и Ронни. Глазам моим они предстали в нежно-розовом цвете с мерцающими ореолами вокруг бестолковых голов. Или сотрясение мозга, или легкое помешательство на почве полета.

– Кажется, он приходит в себя, – чуть слышно прошептала Альвертина, делая шаг назад. – Слава богу, я уже начала бояться.

Надо мной склонился Ронни. Ну и перепуганная у него рожа! Видать, круто я летел, если даже его ухитрился напугать.

– Привет, – говорю я с максимумом беззаботности, на которую способен, и с ужасом понимаю, что даже звука издать не в состоянии. Губы еле шевелятся, голос начисто пропал. В панике я задвигал руками и ногами, но они даже не дрогнули. И тут я испугался по-настоящему. Что-то круто разладилось, если я и пальцем не могу шевельнуть. И помощи ждать неоткуда, всех докторов – ведьменок да подмастерье, во, попал!

– Тихо. Тебе, наверно, вредно говорить, – голос Ронни, будто сквозь вату, а сам он качается у меня перед глазами, как джинн из волшебной лампы.

Тоже придумал. Мне жить вредно, а говорить как раз сколько угодно. Я сделал героическую попытку приподнять голову и под совиное уханье провалился в вязкую темноту. Когда я из нее вынырнул, медбратья и сестры были уже на грани нервного срыва. Это я понял по их полным паники разговорам. На сей раз я решил не спешить с объявлением своего возвращения в реальность и послушать, что все-таки произошло. Надо думать, над моим бесчувственным телом они будут откровеннее, чем в компании с ним же, но полуживым.

– А если он умрет? – всхлипнула Альвертина.

Милый ребенок. Одного не пойму: почему в разобранном виде я внушаю ей столь трогательную жалость, а в здоровом – желание меня разобрать в аккурат до моего нынешнего состояния.

– Это вряд ли, – проворчал Ронни. Дождешься от него сочувствия.

– Столько крови было, – это снова Альвертина, – голову он разбил конкретно. Почти сутки без сознания. А вдруг это кома? Я в кино видела, так могут несколько лет лежать.

Только этого не хватало, застрять полутрупом во вражьем стане на годы. Не дождетесь. Выходит, я уже сутки провалялся, а голова болит, как свеженькая.

– Не бойся, в Мерлин-Лэнде невозможно умереть. Это не под силу даже такому хитрожо… ушлому тушканчику, как Инсилай.

Тушканчик, значит. Ну, душка-Рональд, за грызуна ответишь. Тут ты можешь не сомневаться, крысенок хозяйский!!

– Все равно боюсь, – вздохнула Альвертина, – не дай бог что. Как жить-то потом? Это ведь мы его чуть не угробили. Он никуда и не собирался. Из-за нас пошел, и вот как вышло. А мы даже помочь ему не можем.

Спасибо за сочувствие. Но на счет помощи ты, деточка, заблуждаешься. Если бестолковый Ронни перестанет суетиться и пораскинет остатками мозгов, то вспомнит, наконец, что он без двух минут ученик Волшебницы, а значит, и действовать должен соответственно. Но это я размечтался. Рональд и логика – вещи несовместные.

– Я могу попробовать сходить за помощью, – самоотверженно предложил Ронни.

Правильно, не умеешь работать головой – работай ногами, идиот. Если еще и тебя по стенке размажет, мы здесь все перемрем, как мухи.

– Нет, – вздохнула Альвертина, – это слишком опасно. Как ты думаешь, что все-таки произошло?

УРА-А!! Хоть одна здравомыслящая. Если ты еще и напомнишь ему, что он умеет колдовать, я обязуюсь забыть о понесенном мною от тебя моральном и материальном ущербе.

– С Инсилаем или вообще?

– Начни с Инсилая.

– Полагаю, у него проблемы с энергетикой…

Ну, молодец, догадался! Еще чуть-чуть, и ты додумаешься до простейшего заговора на здоровье.

– Разве он не Волшебник, как Варвара?

– Он ученик, но даже если бы и был Волшебником, ничего бы не изменилось.

– Но ведь он знает заклинания, умеет ими пользоваться, значит, может и колдовать, почему нет?

– В том-то и дело, что не может. Умеет, но не может.

– Почему?

– Для того, чтобы сделать самолет, недостаточно знать, как он летает. Колдун без жизненной силы все равно, что дровосек без топора. Как деревья валить, знает, а толку-то. От одних знаний они не падают.

– Поэтому его и отбросило от двери? Не хватило энергии сопротивляться?

– Может, и так, но, по-моему, Варвара просто закрыла дом на вход и выход.

– Но мы-то вошли.

– Либо мы проскочили до наложения запрета, либо он касается только Инсилая, либо приказано всех впускать и никого не выпускать. Но выяснить это можно только опытным путем, а это риск.

Черт тебя побери, Ронни. Ты, похоже, попал в точку. Мой вирус колдовского бессилия зовется Варварой. Она посадила меня под домашний арест, заперла в доме, и каждая моя попытка выбраться отсюда будет караться сильнее предыдущей. А когда госпожа Волшебница разберется со своими проблемами, и руки у нее дойдут до меня… об этом лучше не думать. Моей разбитой голове стрессовые ситуации противопоказаны. А Варвара, выходит, дамочка отчаянная. Такое колдовство беспределом попахивает и тянет лет на сто в Башне Заточения.

– Опять будем дом поджигать? – упавшим голосом говорит Альвертина.

Что-то я упустил из их беседы. Пожар-то им зачем?

– Плох он или хорош, но мы с ним в одной лодке, – говорит Ронни.

Опять что-то прозевал. О чем это они? Пора, сдается мне, приходить в чувство.

Я осторожно открыл глаза. Альвертина стоит у меня в ногах и глаза у нее, похоже, на мокром месте. Ронни нервно вышагивает по комнате, бесцельно слоняясь от окна к дверям. Мыслители, ничего не скажешь. Лучше б водички принесли, никакой заботы о несчастном больном человеке.

– Ой, – Альвертина поймала мой взгляд и искренне обрадовалась, – с возвращением! Ты нас так напугал. Нет-нет, не шевелись и ничего не говори, а то опять вырубишься. Ты и так уже сутки без сознания.

– Что произошло? – не удержался я от вопроса. Интересно, какая версия будет для меня?

– Ты попытался выйти из дома, а тебя отбросило назад. К сожалению, прямо на траектории твоего полета оказалось мраморное изваяние Гермеса, – любезно сообщил Ронни. – Гермес не пострадал, тебе не повезло.

– Ронни, – укоризненно сказала Альвертина, – он же ранен! Как ты можешь с ним так говорить?

– Простите. – Не понятно, это он мне, Альвертине или обоим сразу? – Могу я чем-то помочь? – Рональд с видимым усилием выдавил из себя подобие доброжелательности.

Поможешь ты, как же! В лучшем случае не навредишь.

– Возьми плоды омелы, десять кофейных зерен, пять белых бобов и пепел петушиного гребня, – спасибо Мерлину, хоть память мне Варвара оставила, – все тщательно растолки в ступке.

Ронни вышел из комнаты, хочется верить, что за всем вышеперечисленным. Альвертина тихонько присела на краешек моей кровати и уставилась на меня грустными-прегрустными глазами. Теперь ей меня жалко. Сквозняк, а не девица. Надо было остаться без головы, чтобы она перестала мне пакостить.

Ронни потерялся навсегда. Он что там, петуха, что ли ловит? Только за смертью посылать, ей-богу. Если прошли сутки, почему голова так болит? Как-то я неудачно стукнулся, с максимальным ущербом. И что дальше? Интересно, вход-выход закрыт для всех, или для меня персонально? Только методом тыка можно определить.

О, Ронни нарисовался. Сосредоточенный какой. Его просто распирает от сознания собственной значимости. В руках ступка, в глазах решимость.

– Что дальше-то делать? – Рональд топчется у моей постели в обнимку с медной ступкой. Двоечник, мог бы и сам разобраться. Справочник знахаря в аптечке валяется, так ведь нет, обязательно нужно больного побеспокоить.

– Добавляешь немного кипятка, заговор на здравие и пару капель змеиной крови, в зеленом флаконе с хрустальной пробкой в аптечке.

То ли Ронни схалтурил, то ли ингредиенты подвыдохлись, но чувствовал я себя после его зелья не очень. Голова все еще побаливала и была тяжелая и гулкая. Зато я смог подняться с кровати и хоть на некоторое время избавился от санитаров-любителей.

Одиночество мне было сейчас крайне необходимо. Масштабы постигшего меня энергетического бедствия предпочтительнее было выяснять без посторонних глаз. Приплелся к себе в комнату и попытался взлететь, но шлепнулся на четвереньки. Не больно, но обидно до одури. Пингвин, наверно, и тот выше взлетит, если приспичит.

После десяти минут эксперимента выяснилось, что дела обстоят хуже некуда. Перечень того, что я разучился делать, если б мне пришла фантазия изложить его в письменной форме, занял бы не меньше трех листов мелким шрифтом. Я решил поберечь свои нервы и список составлять не стал. Вместо этого я отправился на кухню и слопал три здоровенных бутерброда. Раз магическая сила пропала, о воздержании в пище можно не беспокоиться.

Когда я дожевывал последний, с икрой летучих рыб и маслинами по-Эйрски, в кухню ввалился Ронни. Глаза у него стали как два блюдца, когда он узрел, чем я балуюсь на ужин, но, к моему удивлению, комментариев на этот счет с его стороны не последовало, а, напротив, поступило предложение о чашечке кофе. Видать, дела мои совсем «ух», если даже Ронни вспомнил о приличиях. Отказываться я не стал, не каждый день в душке-Рональде просыпается совесть. На запах кофе мигом примчались девчонки. Пришлось делиться, так как щедрость Ронни дальше одной кофеварки не зашла.

Я пил кофе, курил кальян и с каждой минутой все яснее осознавал ужас создавшейся ситуации. Замкнутое пространство и две незаконно явленных девицы. Полное отсутствие способностей у меня и частичное отсутствие элементарных навыков у Ронни – вот и все, что мы имеем. Кр-расота, выражаясь языком горластого карикуса.

Рональд, вдохновленный моим дурным примером, навернул себе трехэтажный бутерброд и уже собрался было его откушать, как наткнулся на мой взгляд. Не хватало последнего дееспособного колдуна лишиться из-за чревоугодия. Есть еще порох в пороховницах – вечно голодный Ронни чуть не подавился от моего взора и с видимым сожалением от ужина отказался. Бутерброд, опрометчиво положенный им на край стола, был немедленно уворован и с мерзким чавканьем сожран драконом-хранителем. Ну, компашка, с ума сойти.

От мыслей о нарушении визового режима, не узаконенных колдовских способностях Ронни и собственном полном бессилии тоска меня разобрала смертная. Я залез в холодильник и, гулять так гулять, махнул пару банок крепкого имбирного пива. Видел бы все это безобразие Локи, убил бы на месте, но сегодня я сам себе сирота, что хочу, то ворочу.

А хочу я нынче, как выяснилось, спать. То ли голова моя битая давала о себе знать, то ли просто от пива и невоздержанности в еде разморило. Повоевал с Морфеем минут двадцать, Морфей победил, и я пошел спать. Надеюсь, сборище тинэйджеров не успеет за это время спалить дом или наколдовать средней руки светопреставление.

Глава 20

Лениво потягиваясь, навстречу Варваре по ступенькам поднимался здоровенный черный котяра. Желто-рыжие глаза смотрели на Волшебницу с явной подозрительностью. Однако, из каких-то только ему ведомых канонов кошачьей вежливости, он потерся об ее ноги и неразборчиво мурлыкнул.

«Велес, – подумала Волшебница, проклиная тот день и час, когда ее занесло в Санта-Хлюпино. – Великолепный Велес со своим дурацким кошаком. Господи, ненавижу кошек. Каким ветром его сюда занесло? В жизни не поверю, что он решил проведать Катарину. Что за идиотская манера перемещаться вместе с котами? Как его звали-то? То ли Крокодил, то ли Бегемот, то ли Носорог. Нет, не помню. Но что– то в африканском колорите, это точно. И все-таки, по мою душу явился ВВ или по Катаринину?»

Обе версии были практически равновероятны.

Велес Великолепный, практикующий Маг Земли и Внеземелья, был учителем и наставником развоевавшихся сестер, а значит, нес ответственность перед магистратом за все их действия. То, что кое-какие этические нормы в этой войне были нарушены, Волшебница, конечно, знала, но старалась об этом не думать. И вот на тебе, Велес собственной персоной. Значит, разбирательства не миновать.

– Кого мы зрим! – приветствовал Варвару насмешливый голос из темноты подземелья.

Начало впечатляло. Единственное, чего хотелось сейчас Волшебнице, так это убраться отсюда подальше и побыстрее. Разом вспыхнули все факелы на стенах, и она увидела Велеса. Он полулежал в воздухе, зависнув прямо над ступеньками. Кот покрутился немного около Варвары, не дождался любви и ласки и, махнув хвостом, прыгнул под бок к хозяину, непостижимым образом развалившись рядом, в пустоте над лестницей.

«Ну, сейчас начнется, – тоскливо подумала Варвара. – Ладно, давай, воспитывай».

Велес с воспитанием не спешил. Почесывая за ухом своего кота, он внимательно смотрел на ученицу и молчал. Потом, так и не сказав ни слова, щелкнул пальцами, и рядом с Варварой совершенно беззвучно образовалась Катарина.

То, что сейчас появится именно она, Варвара поняла за мгновение до ее появления, по знакомому с детства запаху Катарининых духов. Потом потянуло дымом дорогих сигарет и, наконец, появилась сама сестрица. Она споткнулась взглядом о Велеса, растерялась и слегка загрустила. Когда же рядом с Великолепным Катарина увидела сестру, настроение ее окончательно испортилось.

«Машка нажаловалась, – поняла Катарина, увидев собственноручно сотворенное подземелье, – а Велеса вызвала для подкрепления. Не показалось мне, ее физия мерзкая в илаевском зеркале мелькнула, когда я тут с пожаром воевала, небось, она и подожгла, чертова кукла! Научила настырного мальчишку, как защиту снять. Мало ей, что дом эйрский заграбастала, так еще и здесь решила все дотла спалить. Небось, дозналась про Илая, и ревность задушила. Конечно, мы такие крутые волшебники, а мужичка увели из-под носа, как нечего делать. Обидно, да? Ну, ничего, мы еще повоюем, дорогуша, тебе и Великолепный не поможет! Будешь думать, прежде чем чужих детей воровать, родительские дома экспроприировать и в бизнес лезть, старших не спросивши!».

Катарина набрала полные легкие воздуха, намереваясь дать достойный отпор всему свету, но, взглянув на хмурое лицо учителя, осеклась на полуслове. Варвара тоже молчала. Маг выдержал паузу и, убедившись, что аудитория у его ног, молвил слово:

– Я очень не доволен вами, красавицы. За последние несколько дней вы ухитрились нарушить все законы Земли и Запределья. По-хорошему, ваше место в магистральной тюрьме или, на худой конец, в комиссии по магической этике. Вы устроили войну равных, конфликт между родственниками должен решаться только миром. Вы впутали в свою драку двоих детей, подвергнув их жизнь и здоровье опасности. Никто из волшебников не имеет права вовлекать в свои распри простых смертных, тем более таскать их по измерениям. Вашими молитвами двое несовершеннолетних незаконно оказались в Мерлин-Лэнде, что категорически запрещено миграционной службой. И это только вершина айсберга .

– Что-то еще? – удивилась Варвара.

– А как же! – усмехнулся Велес. – Вы ведь по мелочам не размениваетесь. Кэт, например, ухитрилась уговорить дипломированного Волшебника поступить кое к кому в ученики, а добрейшая Маша, не разобравшись, закляла его человеком. Интересное кино, правда?

– Только не это, – простонала Варвара.

– Правильно, дорогая. По законам страны Эйр это преступление приравнивается к убийству и карается соответственно. Но и это не все. Мало того, что ты лишила его колдовской силы и посадила под домашний арест. Вы, красавицы, повесили на его шею двух девчонок и подмастерье без права колдовства,не считая контрабандной живности. Заклятием с Земли заперли всю компанию без связи и денег. Юридическим языком это называется незаконное лишение свободы физических лиц. Такие факты, как выхваченный из околоземного измерения и замурованный в стекло егерь, девушка Тамара в психушке, пожар в учебном городке и введение в заблуждение правоохранительных органов Земли, я даже не упоминаю, как мелочи, не достойные внимания. Самое страшное в том, что вы дали втянуть себя в войну магических школ и тем самым создали ситуацию, которая уже выходит из сферы этики и попадает под юрисдикцию ЧМО. А значит, разбираться с вами будут уже не по законам гражданского колдовства, а по кодексу магических преступлений.

– И что теперь? – мрачно спросила Катарина.

– Хороший вопрос, – усмехнулся Велес, – главное, своевременный.

– Что будет с Инсилаем? – насторожилась Кэт.

– Если ты о его фокусах, – проворчал Великолепный, – то, увы, нет такого закона, который запрещал бы одному Волшебнику поступать к другому в ученики. Незаконных иммигрантов ему на шею повесили вы, так что он за это ответственности никакой не несет. На гамбургский гамбит его сподвигла ты, Кэт, тебе и отвечать. Поймать на личных аферах в бытность Волшебником его не успели ни в одном ведомстве, а человек за Волшебника не ответчик. Так что Инсилай, как это ни парадоксально, вообще сторона пострадавшая, хоть по своей сути пострашнее вас обеих вместе взятых будет. А что до его способностей… Есть несколько способов их вернуть. И если звезды встанут в небе Запределья в аркан Великой Битвы, ему откроется эта истина.

– Но ведь Машка может снять заклятие, – растерялась Катарина, – и никаких проблем.

– Вот тут ты ошибаешься, – по губам Велеса скользнула улыбка. – Во-первых, заклятье на Волшебника не имеет обратной силы. И теперь это проблемы Инсилая, его учителя Локи и частично мои, так как Локи – черный маг старой школы, и его ответные действия непредсказуемы. Во-вторых, с этого момента вы обе ничего не можете. Хватит, красавицы! Я отправляю вас в люди. Я развеиваю вашу сущность. В своем азарте вы опасны для окружающих. Вы впутали в свои разборки человеческого детеныша и ответите за это. Вы посягнули на жизнь и свободу собрата по ремеслу, и это тоже вам даром не пройдет. Вы пробудили к действию страшные силы и открыли ворота в Запределье, закрытые словом Мерлина. Но вы мои ученицы и я даю вам шанс.

Вы отправитесь на Землю в лице Алисы. У вас будет одна человеческая сущность на двоих, и вы будете пребывать в ней, пока кто-нибудь из ваших учеников не освободит вас, исправив нанесенное вами зло. Это может произойти и при появлении представителя магической этики с ордером на ваш арест, или по возвращении настоящей Алисы… Но если вы с ней встретитесь… Ваша сущность окончательно развеется, и вы попадете в слои высокой энергетики. Это все, что я могу для вас сделать.

– Это не честно! У меня нет учеников! – возмущенно выкрикнула Катарина.

– Зато они есть у твоей сестры, и тебе остается надеяться, что она хорошо их учила. Кроме того, есть человек, который любит тебя. Это тоже не мало.

– Человек? – растерянно переспросила Кэт.

– На сегодняшний момент – да, ведь его закляли человеком. Но могу тебя успокоить, влюбленный человек в определенных обстоятельствах не слабее равнодушного Волшебника. В одном тебе не повезло – он из клана Локи, последователь Школы Скорпиона, и любовь его может быть коротка, как майская ночь. Но ты сама его выбирала.

– И что тогда? Мне там до пенсии сидеть? – запротестовала Катарина..

– Едва ли, – проворчал Велес. – Ты, конечно, имеешь полное право не верить в своего возлюбленного, но сомневаться в дотошности магистральной полиции просто глупо. Она вас отыщет куда раньше, чем вам хотелось бы. Все, красавицы. Надеюсь, пребывание в одном теле поможет вам, наконец, найти общий язык и осмыслить зло, что вы принесли – может, и неосознанно. Отправляйтесь, пока вас не выловила служба контроля магических действий. Если это произойдет, вам уже никто и ничто не поможет.

В подземелье грянул гром и ярко голубой огненный шар, прокатившись по ступеням, ударился в стену и рассыпался тысячей искр. Запахло озоном и стало очень тихо. Волшебницы исчезли. А через пару секунд и Велес Великолепный покинул Санта-Хлюпино, растворившись в воздухе вместе с котом.

Проснулся я от весьма ощутимого домотрясения. Не Помпея, конечно, но чувствительно. Сначала я решил, что это шутки моей больной головы, и задумался о пользе аспирина, но, пока я соображал, где им разжиться в Мерлин-Лэнде, на мой многострадальный затылок рухнул с полки краткий словарь магических терминов. Слава богу, не энциклопедия, уж эта бы наверняка пришибла, а так отделался легким испугом. Ладно, живой и хватит. Только кто ж дом-то трясет? Может, мое энергетическое поле переродилось в магнитно-неудачное и теперь притягивает все неприятности в радиусе двух миль?

Хоть по моим подсчетам на улице ночь, на кухне веселье в разгаре. Отсюда слышу голоса Ронни и девчонок, да еще карикус их паршивый орет. Иду наводить порядок, пока они дом не разнесли. Заодно разберусь, что происходит, поскольку от криков и воплей землетрясения не случаются. То, что я узрел в кухне, сперва развеселило меня до слез, а потом повергло в легкий транс.

Свет практически отсутствовал. Только несколько свечей да серебристо-голубой луч ночного света с потолка. В этом романтичном полумраке Ронни пританцовывал на столе под собственное пение. Его заунывные мотивы и гротескно замедленные движения придавали всему происходящему зловещий вид. Девицы, как зачарованные, сидели на корточках у стены, прихлопывая в такт танцору-одиночке. Физиономии у них при этом были ошалело туповатые, а глаза – стеклянные. Карикус Боря истерически вопил и прыгал в мойке, поднимая тучи брызг. Приглядевшись внимательнее, я понял, что скачет он по спящему в груде грязной посуды дракону. Целиком хранитель в раковине не уместился. Его хвост и морда торчали, как две коряги, правая при этом похрапывала.

Полуночники встретили мое появление восторженными криками, будто мы не виделись лет сто. Ронни, прервавшийся было на приветственный клич, продолжал извиваться в танце, прищелкивая пальцами и прицокивая каблуками. Карикус заорал: «Привет!», и запрыгал в усиленном режиме. Альвертина лениво поднялась с пола и полезла ко мне с объятьями и поцелуями, лепеча что-то о вечной любви и девичьей чести. С ума они здесь посходили, что ли?

Кое-как оторвав от себя ведьменка, я уставился на танцующего в темноте Рональда. Все-таки, почему на столе, пола ему мало? Кстати, что это он там себе под нос гундосит, что-то знакомое ужасно. Черт побери! Теперь я мог объяснить и танцы, и землетрясение, и чумные взоры общественности. Мало того, что Ронни плясал под песнь шаманов, он лавировал на столе среди дюжины пустых бутылок из-под имбирного пива. Чего нам всем не хватало, так это пьяного колдунка. Угробит и не заметит.

Рональд притопнул, и дом снова тряхнуло.

– Ронни, – осторожно позвал я начинающего шамана, пытаясь остановить его словами.

Ага, как бы не так! Рональд игриво подмигнул пространству между мной и Альвертиной и удвоил темп. При этом на полках загрохотала посуда, из кухонной плиты фонтаном брызнула вода, а из крана мойки полыхнуло огнем. Хорошо, дракон был пожароустойчив. Потоп и пожар в одном флаконе. Мечта спасателя!

Я оправился от изумления и стащил любителя пива со стола. Ронни сопротивлялся и рвался веселиться. Девицы недоумевали. Интересно, они тоже пива налакались или от шаманства осоловели? Несло от Рональда, как из пивной бочки. Ну, точно, набрался, как свинья, правильного пива. Насмотрелся рекламы, гаденыш. Надо чаще встречаться, чтоб всей толпой за эйрским. Вот только протрезвей, я с тобой побеседую о вреде пьянства и пивного алкоголизма в полудетском возрасте, ремнем по голой заднице.

Он все-таки успел извернуться, и руки-ноги мне как огнем обожгло. Вот некстати накрыло меня энергетическим кризисом. Ну, Рональд, ну, скотина! Я не стал дожидаться, пока он еще что-нибудь против меня выкинет, схватил подвернувшуюся мне под руку скалку, и перетянул разбушевавшегося любителя пива между лопаток. Ронни ужасно расстроился и от безудержного веселья напрямую перешел к безутешной скорби. Он всхлипнул и пробормотал заклинание Горгоны. Слава богу, в процессе произнесения он пару раз икнул, и колдовство не сработало, а то быть бы нам всем статуями на Варвариной кухне. Дальше либеральничать было опасно.

– Дай полотенце! – рявкнул я Альвертине.

Она, на удивление, послушалась. Видно, четко сработал тандем: инстинкт самосохранения и ангел-хранитель.

Для начала я заткнул юному алкоголику рот салфеткой, а когда он попытался действовать руками, связал их полотенцем. Альвертина смотрела на все это сумасшедшими глазами и молчала. Воспитанная Алиса встала с пола и вежливо осведомилась:

– Что-то не так?

Ну, наконец, заметили. Ронни немного побузил, пытаясь освободиться, но очень быстро остыл и заснул прямо на полу.

– Вы тоже пивом баловались? – спросил я у девчонок, на всякий случай, делая строгие глаза.

– Нет, – открестилась хитрющая Альвертина.

– Немножко, по глоточку, – виновато призналась честная Алиса.

– Хорошо, вы хоть не колдуете спьяну! – проворчал я. – Вас что, не учили, что алкоголь это яд?

Я взвалил на плечо Ронни и понес его в гостиную. Девицы плелись следом. Дотащил, сгрузил на диван, развязал.

– Все, цирк окончен. Всем спокойной ночи. – Только сейчас я понял, как устал.

Девчонки топтались у дивана и уходить не собирались. Я похлопал Ронни по щекам. Не нравится мне его зеленая физиономия, как бы чего не вышло нехорошего. Рональд вздохнул и свернулся калачиком, как котенок. Вроде нормально. Ничего, в следующий раз подумает, кто пойдет за эйрским. Так, теперь с барышнями.

– Вы еще здесь? – не знаю, что они прочитали на моем лице, но девиц как ветром сдуло. Спать-то я сегодня буду?

Только я собрался к себе, как Ронни тихонько застонал и закопошился на диване, бормоча что-то о карусели и вертолетах. Так я и знал, действие второе. Ну почему опять я?

Может, обойдется? Ну, конечно, нет. Остаток ночи пришлось реанимировать юного любителя пива, бегая по дому с тазиками. Стоило бы, конечно, подписать на санитарные работы его собутыльниц, для наглядности антиалкогольной пропаганды, но, из мужской солидарности, пожалел паршивца. Уж больно вид у него был жалкий, не для дамских глаз. Чистило его всю ночь по полной программе. Очень хорошо. В ближайшие пару лет о своем пиве я могу не беспокоиться, уж кто-кто, а Ронни на него не посягнет. Напоследок напоил этого полупокойника крепким сладким чаем и с чувством выполненного долга завалился спать.

Утром в доме было так тихо, что я засомневался в реальности происходящего. Ни звука, ни шороха. Ну, ясное дело, теперь полный дом спящих красавиц и полуживой красавчик.

Пошел на кухню. После бурной ночки глоток крепкого кофе был бы не лишним. Вспомнил о горе грязной посуды и загрустил. Интересно, хоть одна чистая чашка в этой жизни осталась?

Так, кто там говорил, что воспитатель из меня никудышный? Кухня сияла чистотой и благоухала терпким кофейным ароматом. Никаких следов вчерашнего разгула. Тихие, как мышки, девицы чинно сидели за столом, будто воспитанницы воскресной школы.

– Доброе утро, – улыбнулась Алиса. – Тосты, омлет, кофе?

– Утро доброе, – согласился я. Ну, ни дать, ни взять старая добрая Англия. Хорошая сегодня погода, не правда ли? – Просто кофе, если не трудно.

– С удовольствием, – Алиса поставила передо мной мою любимую чашку, налила горячего ароматного кофе. – Приятного аппетита, что-нибудь еще?

– Спасибо.

– Спасибо да, или спасибо нет, – уточнила Алиса.

– Спасибо, нет.

На редкость воспитанный ребенок, даже удивительно, что такие еще встречаются. Просто раритет какой-то. Альвертина, потупив очи, хранила молчание. Интересно, Ронни уже оклемался или все еще бедствует?

– Инсилай, – не поднимая глаз от стола, промямлила Альвертина, дождавшись, когда я выпью пару глотков кофе. – Вы извините нас за вчерашнее, пожалуйста. Мы не хотели, так случайно получилось.

Страсти-то какие, ведьменок со мной на «Вы» перешел! И даже извинилась. Что творится, с ума сойти!

– Принято, – говорю я, решив не обострять ситуацию. Ей и так эта фраза, наверняка, дорогого стоила, с ее-то гонором, но ведь извинилась. Я мужество уважаю, даже если это мужество врага, ну, в данном случае, врагини. На врага Альвертина не тянет. Так, пакостница мелкая, да и то не по убеждению, а по дури. – Бывает. Забыли.

– Ой, как хорошо, что Вы не обиделись, я так расстроилась, – искренне обрадовалась Альвертина. – Вам кальян принести?

– Да. Спасибо.

Ведьменок упорхнул из кухни.

– Еще кофе? – позаботилась обо мне Алиса, увидев мою пустую чашку.

Господи, ну золото, а не ребенок. Когда видишь таких, без содрогания думаешь о возможных собственных. Вернулась Альвертина с моим кальяном. Пожалуй, о детях я подумаю в другой раз.

Я затянулся ароматным дымом и понял, что отсутствие колдовских способностей иногда даже приятно. Проспать полдня, кофе, кальян… Мог я себе такой разврат представить, будучи даже учеником Волшебницы? Так расслабляться даже Маги себе не позволяют, только простые смертные, и то от пожизненной безграмотности.

Видела б меня сейчас Варвара… А уж если б угораздило во всем этом безобразии попасться на глаза Локи, отжиматься бы мне на пальчиках раз восемьсот без передышки, несмотря на степени и заслуги. Крут он и скор на расправу. Завязывать надо с этим разгильдяйством с утра пораньше, а то и колдовские способности не понадобятся, даже если восстановятся. Лодыри колдовать не могут, вне зависимости от наличия навыков, таланта и лицензий на волшебство.

На этом самом месте в кухне нарисовался Ронни. Хорош, любитель слабоалкогольных напитков, ничего не скажешь. Физиономия серая, ручонки трясутся, в глазах – вся скорбь подлунного мира.

Ронни с тяжелым вздохом уселся за стол и уставился на кофейник, стоящий на плите. Ну, герой, неужто будет взглядом двигать? На всякий случай я убрался с предполагаемой траектории кофейника. Кипяток все-таки, а на меня в последнее время падают все окрестные неприятности.

Кофейник дрогнул, плеснул содержимым на плиту, но устоял. Правильно, пить надо меньше.

– Лучше традиционно, – посоветовал я, – ручками, ножками. Тривиально, но безопасно.

– Молчи, грусть, – отмахнулся Ронни и поплелся за кофе. Но даже неся чашку рукой, ухитрился ее расплескать.

Альвертина хихикнула. Алиса вздохнула, вытерла с пола черную лужу и ретировалась, не дожидаясь новых разрушений. Рональд пил кофе и сопел.

– Я думаю, нам пора побеседовать, – сказал я, когда с первой чашкой было покончено, и Ронни поднялся за второй.

– Воспитывать будешь? – без всякого выражения спросил он.

– Если я когда-нибудь соберусь тебя воспитывать, – разозлился я (Эх, не к Варваре тебе в ученье надо, а к Черному Локи, он бы тебе, шалопаю показал!), – так не разговорами душеспасительными, а хорошим ремнем по голому заду.

– Штаны снять? – любезно предложил Ронни.

– Для начала ограничимся беседой.

– Как скажешь, – он пожал плечами и плюхнулся на место. – Найдешь ремень – объект воспитания к твоим услугам.

– На кого ты похож? – интересуюсь я, не поддерживая Ронни в его зубоскальстве. – Моллюск ошпаренный. Кофе вон с утра литрами глушишь, вместо того, чтобы зарядкой заняться, помедитировать, Папюса почитать, на худой конец.

– Издеваешься? – Рональд поднял на меня затравленные глаза. – Какая, к черту медитация, Папюс ее побери! На мне будто стадо мустангов станцевало.

– Сам виноват, пить надо меньше.

– И что мне теперь, удавиться? – огрызнулся Рональд. – Кстати, господин воспитатель, что-то у меня спина не сгибается. Это плоды воспитания, или я самостоятельно навернулся?

Мы с Альвертиной воровато переглянулись и хором закашлялись, пытаясь удержаться от смеха. Рональд все понял и хмуро поинтересовался:

– Чем воспитывал-то?

– Скалкой, – давясь от смеха, поведала Альвертина.

– Ну, ты даешь! – ошалело пробормотал Ронни. – Спасибо, что не кочергой.

– Пожалуйста, – ладно, хватит с ним нянчиться. – Альвертина, душа моя, не составишь ли ты компанию Алисе? Очень хочется мне с другом Ронни побеседовать.

– Мужской разговор намечается? – уточнил ведьменок и пошел к выходу.

В дверях она остановилась и добавила:

– Если обойдетесь без рук и не разнесете кухню, заранее благодарна. Мы ее сегодня два часа отмывали, нет ни малейшего желания повторять на бис.

Интересно, останется под дверью слушать или к Алисе пойдет? Впрочем, не важно.

– Я сейчас сдохну, – доверительно сообщил Рональд. – У меня по всему организму пустыня Сахара, в желудке – землетрясение, на спине – горб верблюжий, а в голове – на полную мощность кузнечный цех на сотню наковален.

– Вот она радость похмелья! – порадовался я за ближнего. – Добро пожаловать во взрослую жизнь.

– Пошел к черту, – огрызнулся Ронни, – чтоб я еще раз эту гадость в рот взял, – он закатил глаза.

– Хочется верить, – ну, смех и грех, ей богу, – если нет, приму меры.

– Скалкой по хребту? – уточнил Ронни.

– Дурак ты малолетний! – мне надоело ходить вокруг да около и я перешел к делу. – Ты нас всех вчера чуть не угробил. Шаманить с пьяных глаз – последнее дело. Дом раскачал, девиц зачаровал, огонь с водой попутал. Скалка ему не нравится, ах, какие мы нежные. Спасибо бы сказал, что по хребту, а не по лбу.

– Спасибо, – покорно согласился Ронни, – горб на лбу – это круче, чем рог на спине.

Ну, зациклило его на этом горбу. Бесполезно объяснять, что он на сегодняшний день единственный, кто в нашей компании способен к волшебству, и беречь я его буду, как зеницу ока. Даже если он будет протестовать и сопротивляться.

– Спину покажи, – сдался я. Политика кнута уже была, попробуем пряник.

Рональд немедленно стащил с себя рубашку и подставил свою тощую спину моим заботам. От души я его вчера приласкал, ничего не скажешь. Размеры шишки и сопутствующих синяков были впечатляющими: от лопаток до поясницы.

– Нытик вы, юноша, разговоров больше, чем проблем.

– Странно, а болит, как настоящая, – усомнился Ронни, делая героические попытки пощупать руками размеры ущерба. Как он ни вертелся, этот акробатический трюк ему не удался.

И что с ним делать? В былые времена мне б хватило пальцем шевельнуть, чтобы паршивец поздоровел, а сейчас как быть? Ладно, попробуем свинцовую примочку и отвар из новолунной белой мяты с перепонками летучих мышей.

Через пятнадцать минут после начала моего врачевания Ронни ощутимо взбодрился и двигался уже достаточно шустро. С ума сойти, выходит, можно лечить и без всякого колдовства, если очень надо. Впрочем, вполне допускаю, что сработало не лекарство, а самовнушение, но в данном конкретном случае это было не важно. Ронни нужен живым, здоровым и счастливым, пока мы не выбрались из этой заварухи. Будем работать.

– Может, ты и Сахару умеешь укрощать? – робко поинтересовался Рональд. – С горбом у тебя хорошо получилось.

И как прикажете с ним разговаривать? Ну, ладно, пить – читать не умеет. Ведь на каждой банке-бутылке – список лиц, кому содержимое этой банки употреблять не стоит. И ведь все определения, не считая беременных и кормящих грудью женщин, нашему драгоценному впору. Мало того, внизу, крупными буквами, для особо одаренных: «Чрезмерное употребление алкоголя вредит Вашему здоровью».

Не вынес юный организм тяжесть похмельных будней. Ну что ж, будем лечить. Клин клином, подобное подобным. Лезу в холодильник. Крибле, крабле, бумс. Ага, а клинья-то все они еще вчера вылакали. Молодцы. И из дома не выйдешь. Мои соболезнования, молодой человек. Народная медицина бессильна, а магия в отсутствии.

Нет, Ронни определенно счастливчик: одинокая баночка пива затерялась среди малость подвявших пучков разноцветной зелени. Увидев пиво, Рональд так замотал головой, что я испугался, что она у него оторвется.

– Только не это, – заныл он, закатывая глаза.

– Хозяин – барин, – я не стал его уговаривать. – Каждый гибнет своей смертью, мое дело предложить.

Ронни пил пиво мелкими глоточками с таким видом, будто это был коктейль из цианистого калия и машинного масла. К концу банки ему полегчало, и он ломанулся к холодильнику. Откуда прыть взялась. Ох-ох, а нету больше! Беда какая.

– Ну-у-у, – разочарованно протянул Рональд, но расстраивался не долго. Щелкнул пальцами, подлец, и материализовал посреди кухни целую упаковку пива.

Только этого не хватало. Пришлось вмешаться. Я взял Ронни за шиворот, оттащил его в сторону и дал такого пинка, что он улетел в угол и приземлился на спящего дракона, в углу завизжало и полыхнуло. Меня не могла сбить с мысли даже возможность пожара.

– Значит, так, – не знаю, что увидел на моем лице юный любитель эйрского, но он так и остался сидеть на хранителе, хлопая глазами, – я скажу тебе один раз, а ты запомнишь навсегда. Сегодня было последнее в твоей жизни похмельное утро. Еще одно, и из тебя не только Волшебник – деревенский колдун не получится. Магия и пьянка несовместны. Когда мы выберемся из этой передряги, у тебя будет возможность выбора, а пока от твоего здоровья зависит судьба двух девчонок. Я скорее обломаю все скалки в этом доме о твою спину, чем ты сделаешь еще хоть один глоток. Качество гарантирую. Ты понял?!

То, что он понял, было видно невооруженным взглядом. Ронни испуганно уставился на меня, перевел глаза на скалку и притворился ветошью на спине дракона. Вот превратит меня с перепугу в банку эйрского светлого, и буду до пенсии пузыри пускать. Это я как-то не учел, но теперь уже поздно.

Из гостиной раздался вдруг грохот и визг. Хранитель выскользнул из-под Ронни и, ковыляя на коротких толстых лапках, деловито направился на шум. Я на минутку замешкался, и в это время заорал карикус:

– Круто, дорогуша! Браво! Браво!

Господи, что там происходит, что за день сегодня такой, все с ума посходили! Может, новолуние какое внеплановое или буря магнитная? Я плюнул на Ронни и помчался в гостиную. Чуть не раздавил по пути дракона, но успел как раз вовремя.

Посреди комнаты стояла воспитанная Алиса. Впрочем, нет, не стояла. Она, размахивая теннисной ракеткой, гоняла по гостиной Альвертину, как ветер бумагу. Ведьменок был всклокочен и визжал, как стая бандерлогов. Обе были так заняты, что ни меня, ни дракона, ни подоспевшего Ронни просто не замечали.

– И не смей больше на него пялиться! – Алиса изловчилась и наподдала Альвертине ракеткой. – Улетишь, не ахнешь!

– Дура малахольная! – ведьменок сменил тактику. Перейдя от бегства к нападению, вцепился двумя руками в аккуратные Алисины хвостики и начал с жутким визгом трясти ее. Алиса в долгу не осталась. Продолжая размахивать ракеткой, как палицей, она свободной рукой схватила Альвертину за волосы и на всякий случай тоже завизжала.

– Отвяжись! – заорала Альвертина, но при этом Алисины хвостики из рук не выпустила. – Хочу и буду! Не твое собачье дело, с кем мне говорить и на кого смотреть! Тебя забыть спросила!

– Говорить научись, корова! – Алиса все-таки стукнула конкурентку ракеткой по голове. Леска спружинила и ракетка, вырвавшись у нее из руки, отлетела в угол. – Тебе что, одного мало? Хватай себе и люби на здоровье, кто бы спорил, а моего не трожь, руки выдерну!

– Валяй, попробуй! – прошипела Альвертина и, извернувшись змеей, исполнила почти футбольную подсечку. Беда была в том, что обе девицы очень крепко держали друг друга за волосы. Уронив Алису на ковер, ведьменок в тот же миг полетел следом. Битва продолжилась на полу с криком, визгом и тумаками.

Мы с Ронни в растерянности стояли в дверях, как два Атланта. Дракон топтался под ногами, не выказывая ни малейшего желания вмешаться. Единственным, кто ловил кайф от ситуации, был карикус, круживший над полем боя.

– Эй, гражданки Джульетты! – я оправился от изумления и попытался вмешаться. – Чего делим-то, может, я помогу?

С тем же успехом я мог обращаться к стенам, потолку, рыбкам в аквариуме… Битва титанов, обхохочешься. Я толкнул Ронни локтем в бок, призывая к действию.

– Ну, смотреть будешь, или все-таки вмешаешься?

– А сам-то что? – Рональд явно не рвался участвовать. – И, вообще, мне кажется, они тебя делят. Чего я полезу, третьим, что ли? Я на тебя не претендую.

– Ты, часом, не спятил, или тебе ревниво? – подзадорил я его.

Тоже еще придумал, меня делят. Между прочим, есть еще куча достойных внимания: сам Ронни, хотя бы, дракон-хранитель совершенно свободен, карикус вон парит, в ворона играет. Чуть что в доме случается гадостного, так все из-за моей скромной персоны. Для полноты ощущений не хватает только Варвары и Катарины для участия в корриде.

Так, думает наш маг-искусник меры принимать, или я этих фурий должен разнимать голыми руками? А тихоня-то какова? От ведьменка и не такого можно ждать, но эта скромность белобрысая… с ума сойти.

Ронни, наконец, вышел из столбняка и слегка колдонул. Воительницы разлетелись в стороны и зависли в разных углах комнаты. Тут они нас заметить соизволили и замолчали. Тишина-то какая! Ну, просто праздник души, именины сердца.

Рональд окинул взором поле брани и поплелся обратно в кухню. Девицы трепыхались в воздухе, как мухи в паутине. Не повезло вам, милые, с похмелья ваш маг, плохо ему сегодня.

– Эй! – крикнул я ему вслед. – Ты б их хоть на пол вернул, что ли.

– А пошли вы все, – проворчал Ронни, – разбирайтесь сами. У меня от вас голова пухнет.

Шутки шутками, однако, не висеть же им так до вечера! Девицы вреднющие, но я за справедливость.

– Голова твоя не от нас пухнет, а от эйрского светлого, джинн недоделанный! Что ж ты меня, братец, позоришь!

– Ладно…

Ронни лениво махнул рукой, и девчонки шлепнулись на ковер.

– Кошмар! – завопил карикус и взлетел на карниз.

Глава 21

– Мы не можем сидеть здесь всю жизнь, – Рональд качался на стуле, занимая мои мысли вопросом: упадет – не упадет. – Надо выбираться.

– Ага, надо, – поддакнула Альвертина.

Алиса куда-то запропастилась.

– Я не спрашиваю как. – Господи, как мне все надоело! – Допустим, способ найдется, а потом-то что?

– Вернемся к Варваре, – не задумываясь, отрапортовал Рональд.

– Можно узнать, каким образом?

– Как обычно – билет, «Пегас», приехали, – Ронни смотрит на меня, как на идиота. А зря.

– Это вряд ли, – спокойно сообщаю я. – Барышни здесь нелегально, и, сдается мне, с их выездом заминка будет чрезвычайная. Тебе билет не положен без сопровождения Волшебника, или на худой конец ученика Волшебника, так что твоя фамилия Мухин и ты в пролете. На сегодняшний день мы можем только дракона отправить по почте, правда, не ясно, куда и зачем.

– Не понял, – насторожился Ронни.

– А чего тут не понятного? Видишь ли, Ронни, в создавшихся обстоятельствах мы можем уйти отсюда исключительно своим ходом. Только мелкими перебежками по измерениям. Ты уверен, что ты хочешь именно этого? Путь-то не близкий, и с нами две очень юные дамы.

– А ты сможешь провести нас по измерениям? – засомневался Рональд. Правильно сделал.

– Я даже из дома выйти не могу, – жизнерадостно сообщил я, – и, более того, не хочу.

– Придется! – в голосе Ронни, показалось мне, звякнула угроза. Тут он не прав. Не та ситуация, чтобы мне угрожать, руки коротки. А к Варваре мне даром не надо, хватит, научились до умопомрачения. Что умел, и то забыл. Повторение, конечно, мать учения, но мачеха прогресса. Если пару лет буксовать на месте, завязнешь намертво и отупеешь безвозвратно.

– Извини, родной. – Почему я должен всем, а мне никто и ничего? – По измерениям ты поскачешь один. Меня сегодня на профессиональные подвиги не тянет.

– Может быть, завтра все изменится, – философски предположил Рональд.

– Или да, или нет. – Лениво мне сейчас спорить. – Вот завтра и приходи. Поговорим.

– Я тебя убью, – пообещал Ронни.

– Опоздал, дорогой. Опередили тебя. Я умер вчера.

– А выглядишь вполне живо, – съехидствовал Ронни.

– Волшебник без энергетики волшебства – живой труп.

– Ты, что ль, Волшебник? – скривился в ухмылке Рональд.

– Да нет, я просто погулять вышел, – оно мне надо, всем и каждому объяснять, в какую трясину я по собственной глупости вляпался?

– У тебя мания величия, – констатировал Ронни. – Может, голубиную печенку заварить с мандрагорой? Говорят, помогает.

– Топор, плаху, палача… – проворчал я. – Отвяжись от меня, пока я добрый.

– Фи, как грубо! – фыркнула Альвертина.

Последнее дело спорить с малолетками. Не дождетесь.

Явилась Алиса. Утренняя драчка очень плодотворно повлияла на ее внешность. Она распустила свои идиотские хвостики и избавилась, наконец, от изрядно измазанной теннисной формы. Экспроприированная у меня футболка выглядела прелестным платьем, а копна белокурых волос делала юную леди похожей на одуванчик.

Я покосился на Альвертину. Если наша скромность метила в нее, удар, несомненно, достиг цели. Ведьменок просто позеленел от злости. Один – ноль. Альвертина так спешила принять участие в диспуте, что не сподобилась привести себя в порядок. Рядом с принцессой Алисой вид она имела довольно бледный. Я даже не стал выступать по поводу прикарманенной футболки.

От Катарины осталось только облачко ароматного дыма и загадочный запах экзотических духов.

Вадим Игоревич растерянно посмотрел на опустевший подоконник, уронил на пол пепельницу и, как советовала Наталья, пробормотал: «Чур меня!»

– Что ж Вы так неаккуратно! – укоризненно сказал Горбуля. – И вообще, кончать надо с вредными привычками. Всю кухню окурками засыпали, так и до пожара не далеко.

Горохов деревянной походкой подошел к двери, взял веник и совок и стал подметать пол, насвистывая «Куда, куда Вы удалились» в несколько странной для этой арии джазовой интерпретации.

Когда он собрался высыпать мусор в ведро, перед его глазами предстали чьи-то ноги в белых носочках и теннисных туфлях. Вадим Игоревич медленно разогнулся, поднял глаза и увидел стоящую посреди кухни Алису. Горохов опустил руки, высыпал мусор на пол, поочередно уронив совок и веник.

– Папа, – пробормотала Алиса.

– Алиса! – ахнул Горохов и схватил дочь за руку, будто опасаясь, что она вновь исчезнет.

Алиса никуда не исчезла, а, посмотрев на переполненную незнакомыми людьми Ликину кухню, заявила:

– Я хочу домой, ванну и спать.

Желание вполне справедливое. Вид у девочки был сонный, и чумаза она была до чрезвычайности. К тому же от нее сильно попахивало какой-то сыростью.

– Где ты была?! – придя в себя от изумления, возопил Вадим Игоревич, прижимая к груди ненаглядное дитя.

– Потом, папочка, я спать хочу, – прошептала устало Алиса.

– Выходит, нашелся ребеночек-то! – обрадовался Горбуля. – Заявленьеце свое забрать не хотите?

– Завтра, – пообещал Горохов, прижимая к груди полусонную дочь, – все завтра! – Дверь хлопнула так быстро, что Лика, несколько растерявшаяся от произошедшего, даже не успела его проводить.

Однако уже через пару минут затренькал звонок.

– Попрощаться забыл, – ехидно прокомментировал следователь.

Анжелика выпорхнула в прихожую и распахнула дверь. На пороге стоял Горбуля с неизменной рыжей папкой. Улыбка сползла с Ликиного лица, девушка медленно попятилась к кухне.

– Я к Вам, Анжелика Варфоломеевна! – жизнерадостно сообщил следователь. – По делу Горохова. Может, помните, я на днях заходил.

Лика закрыла глаза, ущипнула себя за руку и, бросив представителя следственных органов в коридоре, метнулась в кухню. Горбули номер один там уже не было. Зато, вися над столом и укладывая аккуратной стопочкой потрепанные страницы, мерцала его потрепанная рыжая папка. Анжелика уставилась на нее сумасшедшими глазами и бросилась к ней, как кошка к мыши. Папка, однако, оказалась шустрее, и Лика схватила руками только воздух.

– Что с Вами, гражданочка? – удивленно спросил следователь, вошедший в кухню следом за хозяйкой. – Это у Вас такая гимнастика?

– Ага, – растерянно подтвердила Анжелика. – Горохова, говорите, хотели? А пошли Вы… в городскую прокуратуру!

Соблюдать технику безопасности при попытке выхода из дома я посоветовал Ронни не только из природного человеколюбия, но и памятуя его великую роль в нашей не колдующей компании.

Материализовать что-то путное ему то ли опыта не хватило, то ли фантазии. Пришлось обойтись подручными средствами. К входным дверям Ронни прибыл в экстремальной экипировке: стеганый пуховый комбинезон с Киркиного плеча, мои гриндерсы на три размера больше Рональда, на зависть коту в сапогах, черная вязаная шапочка и, на случай полета, любимый Варварин казан для плова на голове, подхваченный трогательной белой резиночкой на подбородке.

В этом суперприкиде он и вывалился на крыльцо дома, пред светлы очи мадам Эльзы. Дверь не оказала ему ни малейшего сопротивления, а соседка, как на грех ковырявшаяся в грядке цветущего папоротника-вуалехвоста, чуть с ума не сошла при виде возникшего на пороге Варвариного дома ожившего огородного пугала. Увы, эту сцену мы не видели, но слышали великолепно. Эльза визжала, как пожарная сирена, и Рональд малодушно вернулся к нам.

Альвертина воспылала страстью к экспериментам и ломанулась в дверь. Меня вполне устраивала роль зрителя, Алиса составила мне компанию. Ведьменок стукнулся о дверь и вернулся к обществу. Правда, в отличие от меня, она не летела, как камень из рогатки.

Рональд повторил подвиг перехода и снова сумел преодолеть недоступную нам преграду. На радость мадам Эльзы, на сей раз он был без гангстерской шапочки и медного казана. Криков не последовало.

Ронни не имел и малейшего представления, что делать на свободе. Потоптавшись на крыльце, он снова присоединился к нам. Прелестно. Все возвращается на круги своя. Могу, но не хочу, хочу, но не могу. Что дальше?

А дальше была попытка карикуса. Крикливый Боря хлопнулся о защитный экран и заорал благим матом:

– Произвол!!!

Птица, и та понимает. Ронни, как поборник прав пернатых, взял карикуса в охапку, и оба они беспрепятственно покинули помещение.

Мы онемели. Выходило так, что Рональд у нас вроде золотого ключика, этакая виза на выезд. Ну, что ж, ясно. Варвара закрыла дом на вход и выход, а мне устроила персональное заклятие. Ронни попал в число избранных, равно как и сопровождающие его лица. Осталось только выяснить, что было сделано первым. Проклятие на меня или карт-бланш Рональду.

Если первым был я, то у меня есть надежда покинуть это проклятое место, просто взяв Ронни за руку. Если наоборот, мои шансы на освобождение практически равны нулю. Я хорошо помню, что каждое последующее магическое действие уточняет условия предыдущего. Если Варвара посадила меня под домашний арест, то, когда при попытке к бегству меня будет сопровождать Ронни, согласно второму условию, все пройдет без сучка, без задоринки.

Через секунду мои предположения подтвердились. Шустрый подмастерье шмыгнул обратно в дом, а зазевавшийся во дворе Боря начал безуспешно ломиться следом, оглашая возмущенными воплями всю округу.

Прикинув на глаз наиболее безопасную траекторию полета, на случай неудачи, я крепко взял Ронни за руку и отправился утверждаться в своих мыслях. На мгновение программа задумалась, но, не найдя особых расхождений в условии, выпустила меня из дома, плотоядно чавкнув напоследок.

Вот уж не думал, что простой выход на крыльцо может доставить столько радости. Если б из своего огорода на меня не таращилась мадам Эльза, я, наверно, исполнил бы во дворе танец шамана, но присутствие соседки охладило мои эмоции.

Когда Ронни вывел из дома девочек, мы всем коллективом расположились в беседке в дальнем уголке сада. Дракон великое переселение проспал и, как следствие, остался в заточении. Когда мы чинно расселись в плетеных креслах, зануда Рональд снова завел старую песню:

– И все равно нам нужно в Москву. Любой ценой.

– И как предполагается стартовать? – бесполезное дело – говорить с тем, кто тебя не слышит. Пусть сам догадается, что просто так отсюда не выскочить.

– С испжелами. Мы уже пробовали, ничего сложного.

– Если не считать болота с чудовищами, – пробормотала себе под нос Алиса.

– Что? – переспросил Ронни.

– Ничего-ничего, продолжай, – невинным голоском проворковала Алиса. Еще пара дней ее общения с ведьменком, и одной колючкой в нашей компании станет больше.

– Но ведь получилось же! – упрямствовал Рональд.

– Милый юноша, – обратился я к Ронни, но тут же исправился. – Пардон, господин Рональд. Если б все было так просто, Великий Велес и его ненаглядная транс-телепортическая компания «Пегас» давно бы разорились, а они прекрасно себя чувствуют и их акции ежегодно растут.

– «Пегас» обеспечивает комфорт, скорость и безопасность, – сообщил мне Ронни. Шпарит, как рекламный проспект.

– И не только. Это еще мощные ретрансляторы энергетических лучей в пограничной зоне – между Городом и вольными измерениями. Без их поддержки проскочить Запределье очень сложно. И палочки тут не помогут, даже если будешь использовать их горстями.

– Но мы же вернулись в Мерлин-Лэнд!

Я с ума сойду с этим мальчишкой. Как глухарь на токовище, ничего не слышит.

– Сомневаюсь, что с помощью исполжелов.

– Кольцо, – вспомнил Рональд и сунул мне под нос кулак. На безымянном пальце у него было серебряное кольцо Варта, известное в народе, как «начинающий путешественник».

– Мне жаль разочаровывать тебя, но это билет в один конец, – порадовал я Ронни. – Оно понимает только слово «домой». Беда в том, что ты уже дома.

– Но ведь должен быть какой-то выход, – предположила рассудительная Алиса. – Здесь-то нам тоже нельзя оставаться.

– Есть, – вздохнул я, – лягушачьими прыжками по измерениям.

– А пограничье? – наконец-то и Ронни меня услышал.

– Ходят же люди по болоту. Запределье тоже преодолимо, но очень мелкими шагами.

– А если завязнем? – поинтересовалась Альвертина.

– Значит, не повезло. Сгинем в каком-нибудь черном измерении. Их там не меряно.

– Отличная перспектива, – проворчал Ронни.

– Другой не располагаю.

– Как передвигаться по Запределью? – настроение Рональда портилось на глазах.

– Ты можешь представить себе карточную колоду? – спросил я.

– Конечно.

– А теперь представь, что она бесконечна и тасуется со скоростью, близкой к бесконечности. Что получится?

– Бесконечно быстро тасующаяся колода, – растерялся Ронни.

– Вращающееся колесо из карт, – тихонько предположила Алиса.

– Молодец! – Вот, оказывается, у кого развито магическое воображение, перспективный ребенок. – А теперь представь, что это не карты, а измерения. Как перепрыгнуть из одного в другое с наименьшими энергетическими затратами?

– Скользнуть через границу, – брякнул Рональд.

– Каким образом, ведь реальность единовременна?

– Не морочь мне голову! – разозлился Ронни. – Ты меня вконец запутал. Лучше объясни, что делать?

– Если ты не поймешь, что делаешь, ничего не получится. Подумай еще, тебя никто не торопит.

– Нужно повыше подпрыгнуть, – пискнула Алиса.

– Почему? – заинтересовался Ронни.

– Раз мы реальны, – Алиса почему-то застеснялась и до ушей залилась краской, – значит, мы всегда на вершине. Чем выше подпрыгнешь, тем больше карт успеет пролететь под ногами. Или нет?

– Все верно, – подбодрил я белокурого профессора. – И как рассчитать маршрут?

– Я не знаю, – смутилась Алиса. – Мы про бесконечность проходили только что на нее нельзя делить и умножать.

– Это по канонам классической алгебры. А если по-другому, то нужно знать только скорость и высоту прыжка, а дальше – примитивные расчеты с картой Запредельных измерений в руках.

– Будем считать, – покорно вздохнула Алиса. – Очень домой хочется.

– Ладно, я сам посчитаю, – смилостивился я. – Ронни, принеси мне карандаш, блокнот и атлас измерений.

После получасовых вычислений выяснилось, что Запределье мы сможем преодолеть за шесть-семь прыжков. Учитывая, что прыгать во времени и пространстве на сегодня способен только Ронни, интервал между ними должен составлять не менее четырех часов. Итого, сутки или чуть больше. Потом можно двигаться с помощью испжелов. Но до этого «потом» еще надо дожить. Шаг влево, шаг вправо от маршрута – и мы сгинем в черном измерении. По мне, так лучше сидеть здесь и ждать Варвару. Скандал, конечно, будет жуткий, но ведь не убьет же. А так я из опасной авантюры лезу в смертельно опасную. Все равно, что прыгать с самолета без парашюта, рассчитывая на стог сена размером с Колизей на месте приземления. Можно, конечно, отправить малолетних бандитов в самостоятельное плавание, но это уже убийство. Сгинут в первом же мерцании. Даже для моей грешной души три жизни – это слишком. Придется идти.

Мы запаслись испжелами на все случаи жизни, драконом и карикусом. Объяснять молодежи, что в Москве вся эта фауна вряд ли приживется, было совершенно бесполезно. Я прихватил с собой коробку спичек, фляжку с пресной водой и набор индикаторов на случай, если нас раскидает по местности. Простейшее устройство: всем на палец по кольцу, у меня в кармане карточка с точками, все как на ладони. И мы стартовали.

Глава 22

Поляна была усеяна земляникой. Я пытался объяснить, что в Приграничье не рекомендуется пробовать что попало, но то был глас вопиющего в пустыне. Пока любители ягод ползали на четвереньках по поляне, я проверял работоспособность индикатора. Я, красная точка, сижу неподвижно, остальные, голубовато-белые, плавают вокруг меня на черном экране. Даже расстояния относительно соблюдаются. Дракон и карикус предпочитали не удаляться от меня больше чем на шаг.

Зрелище наша компания представляет просто фантастическое. Ронни в клетчатой ковбойской рубашке, новехоньких джинсах и моих гриндерсах, Алиса в моей же футболке с загадочной надписью «Ух» и белых теннисных туфлях, Альвертина в Катаринином халатике и Натальиных кроссовках. Цыганский табор умер бы от зависти.

Ладно, выберемся из приграничья, а там «кому на север, а мне налево»… Пусть катятся в Москву, Париж, Хлюпино-Тартарово… не мое это дело. За три часа эта саранча вытоптала земляничник не хуже стада слонов. Наконец, они убедились в своей победе над ягодами, и мы прыгнули дальше.

Видимо, с точки зрения высших энергий, земляника ведрами относится к чревоугодию. Ронни промахнулся, и мы плюхнулись прямо в океан. Впрочем, это полбеды. Рядом явственно щелкнули акульи челюсти. Все-таки не зря выдают лицензию на колдовство. Меня ни разу не угораздило приводниться в акулью пасть, хоть путешествовал я немало. Пока мы бултыхались в океанской волне, стараясь взяться за руки, Ронни лихорадочно пытался исправить ситуацию. Вряд ли это удастся, по-моему, пора провозглашать последнюю волю. Однако звезды все же смилостивились.

Неведомая сила выдернула нас из акульих челюстей и швырнула всю нашу компанию на довольно миленькую лужайку. Молодец, Рональд! Если б он был хотя бы учеником Волшебника, цены бы ему не было. Но мы, кажется, метнулись из огня да в полымя.

Не то чтоб мне не понравился лес, но смущали черные сосны и черная трава. Два перехода подряд… Силенок Ронни могло не хватить на приличное измерение, и есть большой шанс оказаться в черном мерцании. А это значит – полное отсутствие энергии у всех, невозможность выбраться в другую реальность и изучение правил работорговли на личном опыте, в качестве раба, разумеется.

Ладно, будем надеяться на лучшее. Мокрые и злые мы уселись в редких кустиках. Зубы стучали, как ансамбль степистов.

Я разжег костер и попытался высушить хотя бы куртку и кроссовки с носками. Ронни купание в океане в полном обмундировании стоило части его экипировки – безразмерные гриндерсы утонули.

Он вышагивал по лужайке, задирая ноги, как фламинго, так как его босые пятки постоянно наступали на сосновые шишки. Если мы все-таки доберемся до Земли и Внеземелья, куплю шампанского и напьюсь в одиночку.

Подошла Альвертина, пристроилась сушиться и немедленно сожгла один носок. Второй она сама в злобе швырнула в костер. Ну, правильно, в одном носке как-то не солидно.

Ронни свою ковбойку повесил в опасной близости от огня и заявил, что пойдет прогуляться. Мое дело маленькое, сгорит, так сгорит. Что я им, нянька? Когда рубашка, как и следовало ожидать, задымилась, мои нервы сдали, и я ее снял. Альвертину без носков я еще могу пережить, но стриптизер Ронни – это слишком. Я уже собрался высказать ему все, что о нем думаю, когда вдруг обнаружилось, что говорить-то и некому. Ронни ушел и не вернулся. Как это карикус промолчал, даже удивительно.

По закону подлости, начало темнеть. Хотел бы я знать, где шляется Рональд. Девчонки перепугались и, прижавшись друг к другу, притихли. Оставить их одних в неизвестном лесу среди ночи у меня не хватило духа. Поиски Ронни пришлось отложить до утра.

Спали здесь же, в кустиках у костра, на случай, если этот шалопай все-таки вернется самостоятельно. То есть спали-то девочки и хранитель. Мы с карикусом несли вахту. Боря, обиженный на весь мир отсутствием Ронни, вглядывался вдаль с вершины ближайшей сосны, я сидел у огня и предавался размышлениям о делах наших скорбных. Положение тупиковое. Без Ронни нам отсюда не выбраться. Только где он, этот Ронни?

Я накрыл девчонок своей курткой и подбросил в костер толстую ветку. Когда взошло солнце, мне показалось, что где-то очень далеко звучат человеческие голоса. В той стороне и будем искать. Я разбудил свой детский сад, оставил Алисе блокнот с рассчитанным маршрутом, она им хоть пользоваться умеет, рюкзачок с водой, спичками и прочей хозяйственной мелочевкой и отправился на поиски Ронни, строго-настрого наказав им ни на шаг не отходить от места ночевки. Когда я был уже на приличном расстоянии от них, меня догнала Алиса. Глаза у нее были несчастные, как у бездомной дворняги.

– Возьми, ты забыл, – Алиса сунула мне в руки куртку. – Удачи тебе, возвращайся скорее, – сказала она почти шепотом и, повернувшись на носках, побежала назад. Я понял, как боятся девчонки одни в чужом лесу, но поиски Ронни откладывать было нельзя.

Голоса были слышны все явственнее. Я прибавил шагу и чуть не скатился с обрыва, которым совершенно неожиданно закончился наш лесок. Прямо под ногами у меня раскинулось огромное поле. На нем, как муравьи в гигантском муравейнике, копошились люди, много людей. В одном из этих трудолюбивых муравьев я, кажется, узнал Ронни. Однако было слишком далеко, чтобы утверждать это с полной уверенностью. Я сконцентрировался на предполагаемом Рональде, и попытался мысленно приблизить изображение. Он, ей-богу он! Только какого черта он тащит за собой какую-то деревяшку? Своих дел ему мало, давайте будем помогать аборигенам поднимать аграрный сектор! Сматываться надо отсюда, а не воображать себя буйволом-землепашцем. Что-то кольнуло мне в шею, и я плавно удалился в небытие. Просто провалился в пустоту, будто ударили по затылку чем-то вроде бейсбольной биты или снова оглушили объятья Гермеса.

Реальность меня не порадовала. Руки и ноги мои были накрепко связаны, на глазах оказалась плотная повязка, и, что самое неприятное, в рот засунули какую-то тряпку, вроде кляпа, отчего было невозможно говорить и трудно дышать. Над головой у меня кто-то шептался по старо-эйрски. Обсуждали цены на зерно и рабов. Я шевельнулся. Разговор смолк, и чьи-то руки схватили меня за локти. Секунда полета, и я хлопнулся на холодные камни в смиренной коленопреклоненной позе. Встать на ноги не получалось, так как связали меня со знанием дела. На плечо мне упала какая-то волосато-когтистая гадость и мелкими перебежками добралась до шеи, где и обосновалась. Мои попытки стряхнуть ее окончились ничем. Я смирился и перестал трепыхаться.

Холод и тяжесть растеклись по моему горлу, запястьям и щиколоткам, надо полагать, первый акт устрашения завершен. Чьи-то руки освобождают мои конечности от пут, рот от кляпа, а глаза – от повязки.

То, что я увидел, напоминало плохую пародию на исторический спектакль в исполнении провинциальной труппы. Огромный зал, сводчатый, как средневековый замок или храм. На скамьях десяток жуткого вида мужиков. Их бороды, кафтаны и ватные стеганые штаны недвусмысленно указывали на черное измерение. Один из них встал и подошел ко мне. Его болотный сапог нацелился мне под ребра, одна радость, что я успел сгруппироваться.

– Мы – нация земледельцев, – объяснил он моей печенке.

Печенка устояла. Он снова изготовился к удару, а я вдруг увидел на своих запястьях золотые браслеты, сцепленные ювелирно тонкой цепочкой. Теперь понятно, что за тварь по мне ползает. Вы мне льстите, проказники, поставили плетуна, как на Волшебника, золотого. Мотовство это и транжирство. Второй удар я за раздумьями прозевал, поэтому слегка задохнулся от боли и пропустил продолжение монолога. Включился я уже в финале.

– На вас, вонючих волшебниках, мы пашем землю. Вы живы, пока можете работать. За пререкания с надсмотрщиком – наказание поркой, за отказ от работы – порка, за попытку побега – порка до беспамятства, за подстрекательство к бунту – смерть.

Никакой фантазии, чуть что не так – спускай штаны. Хотя, нет, есть еще вариант с палачом и гильотиной. Смешные люди! Наказывать колдуна болью все равно, что тушить костер бензином. Любой мало-мальски тренированный Волшебник, будучи готовым к удару, его просто не почувствует, зато энергией от своего палача подзарядится очень душевно, что в этом малоэнергетичном измерении просто дар божий. А уж забить колдуна до беспамятства – это вовсе ненаучная фантастика. Впасть в видимое состояние обморока, если нужно, любой, даже бракованный Волшебник вроде меня может на счет раз. Подзаправился энергией – и в нирване. Хотя, судя по способу наказания, здесь ставка делается не на боль, а на унижение. Представляю, с какой помпой они это обставляют. Я попытался встать на ноги и получил хороший удар плеткой по голой спине. Тут я обнаружил, что моя футболка, куртка и башмаки исчезли безвозвратно. Единственное, что мне оставили, были старенькие джинсы. Не бог весть что, но и на том спасибо.

– Подъем в четыре утра, работа до заката солнца. После крика совы – сон. Нарушение – порка. Сейчас полдень, ты должен работать.

Ну, Варвара, ну подкузьмила. Хотя, сам дурак, какого черта ввязался в это безобразие. Теперь извольте платить, господин хороший. Куда ж это мы попали?

Оказалось, золотом я обладал не только на руках. Золотые оковы были на щиколотках и на шее. Когда я попытался огрызнуться на конвоира, этапировавшего меня к месту общественных работ, ошейник так сдавил мне горло, что я немедленно от мстительных планов отказался. Плетун был на страже. Мало того, что придушил меня, как цыпленка, так еще цепи вдвое утяжелились, из изысканно-тонких превратившись в кондово-бандитские. Еще пара эксцессов, и я паду под тяжестью оков.

Мы прибыли на поле, которое я уже видел с обрыва. В пару мне достался, конечно же, Ронни. Работничек тот еще, но зато теперь я собственными глазами убедился, что он жив-здоров. Мы впряглись в деревянный зуб и поволокли его по черствой, как позавчерашний хлеб, земле. Сзади, нажимая всем телом на влекомую нами деревяшку, топал мужичок, распевая себе под нос какие-то нанайские припевки. Иногда наведывался надсмотрщик. От мужика убытку не было никакого, а вот появление надсмотрщика, как правило, заканчивалось парой-тройкой ударов плети. Интересно, почему моя спина привлекательнее в этом смысле спины Рональда? Правда, уже через пару часов я приноровился, и врасплох меня удары почти не застигали. Может, оно и лучше, что надсмотрщик окрысился на меня, Ронни совершенно не может держать удар. Когда солнце, наконец, зашло, нас отправили в какие-то полуразвалившиеся бараки.

Ронни плюхнулся на доски и ухитрился заснуть еще в полете. Ну, молодец, он что, до пенсии собирается землю рыть?! Между прочим, Рональда украсили бронзовыми кандалами. У них там что, индикатор на Волшебников? Я весьма непочтительно пихнул его в бок, хотя спать хотелось чрезвычайно.

– Отвяжись, – буркнул Ронни, – я хочу пить, есть, спать и таблетку аспирина. Они мне и приснятся, я надеюсь.

– Сейчас я тебе приснюсь, и это будет страшный сон, – пообещал я. – Пока ты видишь сны и работаешь буйволом, девчонки с ума сходят. Они в этом чертовом измерении, как заяц в мегаполисе: или убьют, или поймают. Ты представляешь, что может произойти?

– Произойдет то, что вы оба отправитесь в Черную Башню, – прошептал сосед слева. Его голос был мне так знаком, что я на минутку отвлекся от воспитания Ронни.

– Кажется, я Вас знаю, – пробормотал я.

– Инсилай, голубчик, уймись, – тихим шепотом посоветовал тот же голос, – и ученика своего успокой. Не то время и не то место. Для справки сообщаю, что Черная Башня тянет из тебя энергию, как пылесос. Десяток визитов туда – и от твоих магических способностей останутся только воспоминания. Высокотехнологичная конструкция, ума не приложу, откуда эти дикари ее взяли.

Бог мой, да это Локи, мой Учитель и наставник, и он рекомендует мне помолчать. Очень интересно. Ну и видок у него. Засаленные длинные черные волосы с чуть заметной проседью собраны какой-то то ли тряпочкой, то ли резиночкой, обломанные ногти на заскорузлых пальцах, жуткого вида холщовые штаны с пузырями на коленях. Его волевое лицо с правильными чертами было сильно измождено. Прежними остались лишь глаза – прозрачно-зеленые, холодные…

Странные расклады, однако, подбрасывает жизнь. Давно мечтал встретиться с Учителем, но даже представить себе не мог, что произойдет это в бараке для рабов, и на моем горле будет золотой ошейник, а у Локи – платиновый. Ну, дела, они и Магов распознают! Впрочем, Локи мне просто судьба послала. Думаю, он единственный, кто может нам помочь, хотя бы советом.

– Мне это не страшно, – шепотом признался я, обернувшись к Учителю. – Все, что могло упасть, уже упало.

– Что-то случилось, малыш? – удивился Локи, внимательно глядя на меня. Здорово, я до сих пор для него «малыш», хотя давно мог бы уже иметь собственных учеников.

– Одна дамочка, похоже, одарила меня заклятием, и теперь я самый человечный человек.

– Вот оно что. А я-то ломал голову, как тебя сюда угораздило, с твоей-то силушкой. Страшное дело, дружок, уголовное. К убийству приравнивается. Чем же ты женщину достал, что она на такое злодейство решилась?

– Долгая история, – вздохнул я, разом вспомнив и Варвару, и Кэт, и закрутившую меня вокруг них авантюру, – в двух словах не расскажешь.

– Ну, значит, сам виноват, хотя это ее и не оправдывает, – после мгновенного раздумья констатировал Локи и замолчал.

Мне что теперь, до конца своих дней землю ворочать Варвариными молитвами? Всю жизнь мечтал кормить бородатых вороватых дармоедов.

Пока я предавался беседе и размышлениям, Ронни уютно засопел. Очень мило. Прости, Рональд, но выспишься ты в другой раз, даже если тебе приснился бутерброд с аспирином. Я снова пихнул паршивца локтем в бок.

– Ну что еще? – не открывая глаз, пробормотал Ронни.

– Нужно бежать отсюда, – чуть слышно шепчу я.

– Прямо сейчас? – ощущение было такое, будто он спит и говорит во сне.

– Девчонки одни погибнут в этом мире.

– Ты мои руки видел? – Ронни приоткрыл глаза и ткнул мне под нос скованные запястья. Что же он такое доброе и хорошее сделал, коли цепь на них была, как на единорога? Вдруг в его полусонных глазах мелькнул интерес:

– Смотри-ка, а почему у тебя цепь золотая и тоненькая?

– Веду себя хорошо, – проворчал я.

– А если серьезно?

– Это принципиально? – разозлился я. – Чем глупостями озадачиваться, лучше подумай, как нам отсюда смыться.

– Но почему все-таки золото? – не унимался Ронни.

Проклятый мальчишка спросонья мог думать только одну мысль, и эта мысль, как на грех, была самой бесполезной.

– Потому, что твой друг – Волшебник, – полушепотом сообщил Локи, которому надоели наши пререкания, – а ты – ученик или подмастерье.

– Настоящий Волшебник?! – оторопел Ронни и окончательно потерял способность соображать.

Ну, все, можно со спокойной совестью ложиться спать. Как относительно здравомыслящая единица Рональд потерян до утра, спасибо Локи.

На следующий день моим напарником оказался Учитель, что помогло мне узнать много интересного. Оказывается, мы попали в колонию беженцев в черной дыре. Это потомки изгнанных с Эйра побирушек, смертельно ненавидящие работу и Волшебников. Во главе шайки кто-то из обиженных Магов, провозгласивший себя Властелином. Он и определяет, кому какие цепи, фронт работ и мера наказания. Ни разу не ошибся, подлец. Страна их называется Ваурией, со столицей в вольном городе Альваре, у стен которого мы и отбываем пожизненную каторгу. Попали мы сюда, скорей всего, из-за Ронни, нехватка энергии которого забросила нас в промежуточное измерение. Выйти отсюда можно только с боем, но сподвижников мне не найти, а в одиночку драться с системой – удел умалишенных и самоубийц.

Бежать, в принципе, реально. Обладатель золотых цепей может раздавить серебряного или бронзового плетуна, но это чревато. Десяток Магов ворочают здесь землю уже лет сто, а уж про Волшебников и учеников и говорить не стоит. Сбежать смогли только трое, но это почти легенда. Гиблое место. Есть еще одна история, тоже легендарного оттенка. Будто где-то здесь недалеко существует проход в соседнюю Бэсснию. Если найти его, можно выбраться и с плетуном. Но где этот счастливый выход – никто не знает. Локи и вовсе не верил в существование перехода. Мало ли что говорят… Так не бывает, чтобы все искали и никто не нашел. Это просто красивая сказка, а еще никому не удавалось сигануть из реальности в сказку – хоть с применением магии, хоть без оного.

У меня, однако, вариантов нет. Нужно любой ценой выбросить отсюда Ронни и девочек. Чертов Ронни. Без него им не выбраться, а я бессилен, как младенец. Вот уж не думал, что за спасение этого паршивца буду жилы рвать.

Кстати, с Локи работать куда безопаснее. За весь день не больше двух ударов, и те абсолютно ожидаемые, а значит, безобидные. Кстати, насчет побоев и энергии я ошибся. В этом чертовом измерении все было не по правилам. Энергетическую помощь давали только неотраженные удары. Закрываясь от боли, закрываешься и от энергии. Исключение составляла только территория Черной Башни. Там любое действие было в минус, а защититься от боли и ударов было практически невозможно. Если там кого-то били, на выходе этот кто-то был полутрупом. Впрочем, до крайних мер доходило редко. Как правило, ограничивались просто парой дней заключения, но и это считалось суровым наказанием – энергетические потери после пребывания в Башне восполнялись долго и трудно. Солнце уже клонилось к закату, когда Учитель сказал мне:

– А знаешь, малыш, тебе даже повезло, что судьба забросила тебя сюда. В этом измерении бессильна магия, но уязвимы Маги. Ты же силен тем, что тебе нечего терять, а выиграть можешь все. Заклятие – страшная сила, но и против него есть противоядие.

– Выходит, есть надежда? – я откровенно возрадовался, потерял бдительность и прозевал появление надсмотрщика, за что тут же поплатился.

– Надежда всегда есть, – успокоил Локи, дождавшись, пока я переведу дыхание. – У тебя два пути.… Или убить Мага, или освободить. А физически уничтожить Мага возможно только в этом измерении. Видишь, как все вышло.

Да уж, вышло все хуже некуда. Легко сказать – убить. Киллер, боюсь, из меня никудышный. И как это Локи себе представляет, хотел бы я знать. Пришел, увидел, замочил? Я курицу-то на жертвеннике режу со скрежетом зубовным, а тут целый Маг. Я споткнулся о камень, в кровь разбил ногу и разразился такими проклятьями, что сам испугался. Сдают нервишки-то. Остаток дня я кое-как прохромал, но от размышлений своих скорбных отказался. Вредно это для здоровья, подумаю в другой раз.

Кальян, имбирное пиво, кофе и безделье, как выяснилось, весьма пагубно влияют на состояние моей физической формы. Уже после второго дня работ я понял, что с ног валюсь от усталости. А солнце все не садилось и не садилось. Мои соболезнования Ронни, этот лентяй, наверно, уже при смерти. Так оно и было.

Рональд, получивший сегодня в пару пожилого полноватого волшебника, не дожидаясь сигнала об окончании работы, улегся на борозду и заявил, что на сегодня его труд завершен. Уговоры потерпеть еще чуть-чуть на него не подействовали. Я был слишком далеко, чтоб вмешаться, а добродушный толстяк-напарник для упрямого Ронни был не указ. На подавление бунта немедленно примчался бородач в кафтане, и нарушитель спокойствия был порот прямо на поле. Говорил же этому шалопаю, чтоб занялся медитацией и йогой. Но моим советам он предпочел эйрское светлое, танцы на столе и хроническое безделье, вот и поплатился за это целостностью собственных ягодиц. Даже с другого конца поля было видно, что от общения с кнутом кафтанщика они припухли и покраснели чрезвычайно. Я, конечно, ему посочувствовал, но в глубине души злорадствовал. Местная власть исполнила мою многодневную мечту: вздула этого маленького бездельника по полной программе.

Видели бы вы, с какой прытью он продолжил работу! Сразу видно, пропустил все удары – энергия из ушей поперла. Толстяк напарник за ним еле поспевал. Еще чуть-чуть и бездельник Рональд станет фанатом земельных работ, вот она польза ременно-попочного воспитания. Не зря Локи был в свое время сторонником физических наказаний. Правда, ассоциация Магов наложила запрет на такие действия, но это не мешало ему раздавать нам подзатыльники и тумаки, как сейчас помню. А если учесть, что попал я в учение к Локи до наложения запрета и особым рвением к учебе не пылал, воспитывал он меня ремнем пониже спины с завидной регулярностью.

Это, конечно здорово, но, боюсь, еще один такой денек Ронни не переживет. Я удостоверился в отсутствии поблизости надсмотрщика и попросил:

– Локи, расскажи, как сбежать отсюда.

– Решился? – усмехнулся маг. – Может, ты и прав, мальчишка долго не протянет. Но только убежать-то сможет он один. Ты останешься на расправу.

– Это я уже понял. Переживу. Говори, что делать.

– Первую часть я тебе гарантирую, – чуть помедлив, сказал Локи, – со второй полная неизвестность.

– То есть, как? – не понял я.

– Отсюда-то он убежит, если повезет, а вот доберется ли туда, куда хочет…

– Но ведь кто-то все-таки убежал.

– Да, но вся беда в том, что никто не знает, куда. Сюда они не вернулись, это точно, а вот смогли вырваться в наш мир или нет – никто не знает.

– Не понимаю, – признался я.

– Я уже говорил тебе, что это измерение очень малоэнергетично. Магия здесь не работает, так как любой магический процесс требует энергии. Все, что я скажу тебе сейчас, лишь голая теория, но, судя по тому, что никто из беглецов не вернулся, она подтверждается практикой. Ты помнишь теорию тасуемой колоды?

– Только вчера излагал ее Ронни.

– Так вот, мы провалились между картами, так как слишком низко подпрыгнули. Чтобы выбраться отсюда, нужно просканировать верхнее пространство, найти точку перехода, дождаться, когда она замигает, и прыгнуть. Мы чужды этой реальности, по всем законам магофизики она нас сама вышвырнет.

– Вопрос – куда? – засомневался я. – Да и не сможет Ронни ничего просканировать. Он всего лишь подмастерье, да и то не мой.

– Это как повезет… – ответил Локи. – В сущности, тот же прыжок, только с открытыми глазами.

– С ним еще компания из двух девчонок и дракона с карикусом.

– Вы что, на экскурсионном автобусе сюда провалились?! – покосился на меня Локи. – Ну, ты хорош! Девочки, драконы… как еще без походной ванны обошелся?

– Не в том смысле. Девчонки настоящие, дети лет тринадцати. Совершеннейший ужас.

– И ты таскаешь весь этот детский сад за собой по Запределью? Ты совсем рехнулся? Мало тебя дамочка шарахнула по способностям, надо было чем потяжелее по голове твоей бестолковой, проблем было бы меньше.

– Это точно, только это не я их, а они меня по измерениям таскают. Им, видите ли, в Москву по делу срочно.

– Они ж туда за всю жизнь не допрыгают с таким проводником.

– Главное, чтобы выбрались из Ваурии. У них полные карманы палочек, как-нибудь доберутся.

– А могу я узнать, как давно вы здесь гуляете? – с подозрительным ехидством поинтересовался Локи.

– Да уж скоро третьи сутки, – и тут до меня дошло. – О, Великий Мерлин!

– Да уж, стоит поторопиться. На все про все пара часов, а у тебя еще прорва работы.

– Говори, что делать, – взмолился я, – или из стадии хуже не будет мы перепрыгнем в положение хуже некуда.

Глава 23

Локи отвлек надсмотрщика, устроив средней паршивости бунт на корабле. Я временно остался без партнера и под шумок смылся к Ронни. За Локи я особо не переживал, плевать он хотел на все их наказания, это ему как ласковый шлепок с его уровнем медитации.

Рональд так озаботился работой и собственной персоной, что в первый момент меня даже не признал. Я схватил с земли камень, сорвал с шеи Ронни плетуна и прихлопнул паука изо всех сил.

– Слушай меня внимательно, на повторение времени не будет. Сейчас ты рванешь в лес и изо всех сил будешь бежать против солнца. В той стороне обрыв, где остались девочки. Так, вот тебе мое кольцо-индикатор, на карточке он единственный алого цвета. У тебя будет сдвоенная точка, сине-красная, если ты не потерял свое кольцо. Вот карта, – слава богу, я сунул ее в задний карман джинсов, и вороватым аборигенам она не досталась, – берешь девчонок за руки, ищешь на небе мерцающую голубую точку и прыгаешь в этом направлении с открытыми глазами. Постарайся не упускать ее из вида, это как маяк. Все, беги, больше я ничем не могу тебе помочь. Удачи, пять минут форы у тебя есть.

– А ты? Как же ты без кольца?

– Мне оно уже не понадобится, – сдуру брякнул я и испортил все дело. Произошло то, чего я опасался. Ронни уперся, как ишак и с идиотской решимостью в глазах заявил:

– Без тебя я никуда не пойду.

– Палочки действуют еще три часа. Если ты не поторопишься, мы все сгинем в этом чертовом измерении. Геройствовать будешь потом, а сейчас спасай девчонок. Да, блокнот с маршрутом у Алисы, я ей все объяснил. Для ориентира имей в виду, что мы в Ваурии.

– Я не пойду, – упрямо повторил Ронни. – Они тебя убьют.

– Если ты потеряешь еще хоть секунду, они убьют нас обоих. А ну, дуй отсюда!

Видимо, хоть что-то от Волшебника в моих глазах осталось. Под моим взглядом Ронни стреканул к лесу так, что пятки засверкали. И очень вовремя, надо сказать. Трое кафтанщиков уже бежали к нам, размахивая хлыстами. В пути они разделились. Один бросился за Ронни, двое других направились ко мне.

Я схватил камень и метнул его в погнавшегося за Рональдом надсмотрщика. Слава Мерлину, не давшему мне промахнуться, мужик рухнул, как подкошенный. Ронни скрылся в лесу и больше его судьба никого, исключая меня, не интересовала.

Когда надсмотрщики подбежали ко мне, раздался чуть слышный свист. Паук на моей шее среагировал мгновенно. Цепь на руках взвилась вверх, перепрыгнула через голову и сжалась, как пружина. Браслеты на запястьях срослись друг с другом, сковав мне руки за спиной. Ошейник немедленно ощерился острыми шипами и выплюнул еще одну цепь. Один из надсмотрщиков тут же накрутил ее на руку и поволок меня за собой на золотом поводке, как дрессированного медведя по ярмарке. Второй шел следом и подгонял меня ударами кнута, впрочем, напрасно. Меры усиленной безопасности, предпринятые плетуном, позволяли мне двигаться только мелкими шажками, так как цепь на щиколотках укоротилась. К тому же разбитая утром нога все еще болела, и я ощутимо хромал. Я вообще старался передвигаться по возможности аккуратно, ибо резкий поворот головы был чреват сломанной о шипы шеей, а это в мои планы не входило. Интересно, под какую статью я по их разумению попадаю: попытка побега или подстрекательство к бунту? Я бы предпочел последнее. Перспектив все равно никаких, уж лучше сразу, чем всю жизнь под кнутом. Убивать будут или воспитывать?

Пока я предавался размышлениям о будущем, мы прошли поле, бараки и вышли на узенькую, мощеную булыжниками улицу. Звону от моего передвижения поприбавилось. Под него-то мы и добрались до подобия ратуши.

Во двор, в дом, направо, налево – и тут под ногами я увидел лестницу: бесконечная вереница ступеней, ведущая вниз. Спускаться было очень тяжело, мешала короткая тяжелая цепь на ногах. Одно неловкое движение – и покачусь по ступенькам, как колобок. Ощущение у самого горла острых, как ножи шипов, не придавало мне уверенности, и шел я очень медленно, хотя шедший сзади надсмотрщик так старательно подгонял меня ударами кнута, что спина и плечи болели уже более чем сильно.

Наконец, мы добрались до цели. Маленькая темная каморка. Вместо окна чадящий факел на стене. У стены в кресле кто-то сидит, но во тьме его почти не видно. Кафтанщики удалились, закрыв дверь.

– Вот ты какой, Посланец, – голос был бархатно-насмешливым.

Я поискал глазами, куда бы присесть, ничего не обнаружил и понял, что придется стоять. Что он несет, какой посланец? Или у меня от непривычных нагрузок в голове помутилось, или он что-то перепутал.

– Я тебя совсем другим представлял, – продолжал невидимый собеседник. – Ты пришел, как было предсказано Таррой, мы ждали тебя.

Черная Книга Перемен предсказала, что паршивцу Ронни приспичит скакать по пограничным измерениям, Варвара в злобе заклянет меня человеком, а я сломя голову полезу в авантюру для самоубийц? Никогда не поверю. Да и не та я персона, чтоб меня предсказывала священная Книга Запределья. Ничего не понимаю, но лучше помолчу.

Глаза понемногу привыкли к темноте, и я смог, наконец, разглядеть обладателя загадочного голоса. Что-то очень знакомо мне его лицо. Красивое, холеное, абсолютно безвозрастное, с холодными голубыми глазами. Великолепная седая шевелюра, аккуратно постриженная и ухоженная, не делала его стариком, а придавала какое-то зловещее благородство. Что-то мне подсказывает, что ничего хорошего от этой встречи ждать не стоит, хоть и говорит он весьма миролюбиво.

– Что ж ты молчишь? – осведомился незнакомец. – Скажи что-нибудь, я хочу слышать твой голос.

И что я ему должен сказать, с его точки зрения? А с моей? Ну, например, я бы не отказался присесть и избавиться от кандалов, пусть и золотых. Это я и высказал своему собеседнику.

Он, мгновение помедлив, щелкнул пальцами. Руки и ноги мои в ту же секунду освободились от цепей, остался только зубастый ошейник и паук-плетун на плече.

– Окажи любезность, – он смотрел на меня колючими глазами-льдинками, и от одного его взгляда неприятный холодок пробежал по моему позвоночнику. – Покажи мне свою спину.

Это еще зачем? Проверяет работу своих подчиненных или сам решил плетью поразмяться? Я молча повернулся. Пусть смотрит, не жаль.

– Все правильно, – пробормотал он, – отлично. Можешь повернуться.

Ничего не понял. Что он там разглядел, кроме синяков? Еще щелчок – и перед креслом, где сидел незнакомец, появился табурет.

– Садись, скоро и эта роскошь будет тебе недоступна.

Ну, насчет роскоши мы еще посмотрим. У меня все-таки третий уровень медитации, а за табуреточку премного благодарны, наработался я сегодня до судорог. Вслух я ограничился простым «спасибо» и плюхнулся на табурет.

– Господин, – без всякого выражения сказал незнакомец.

– Что? – не понял я, видно, состояние покоя плохо действует на мою сообразительность.

– Ты должен называть меня «господин», – терпеливо пояснил он мне. – Все-таки ты говоришь с Магистром.

Силы небесные, сохрани меня, Мерлин, я вспомнил эту рожу. Она во всех книгах по пограничным перемещениям на первых страницах. Это же Таур, Черный Магистр и Властелин Запределья. Вот, значит, с кем пообщаться привалило. Локи же говорил о Ваурии и Магистре, просто тогда я внимания не обратил. А ведь это все. Конец. Таур Волшебников не милует. На легкую смерть можно не рассчитывать. Эх, Локи, почему ты не сказал, что мы провалились в Запределье? Я даже читал чьи-то мемуары о пребывании здесь. Как сейчас помню, называлась книжка «Пленники Запределья». Ну да, героически-мученическая смерть мне гарантирована. Если верить автору, Волшебников здесь казнят сотней золотых стрел или насмерть забивают камнями. Завораживающая перспектива.

– А у тебя красивый голос, – задумчиво сказал Таур. – Ты много моложе, чем я думал. Как ты ухитрился стать Волшебником в таком возрасте?

Я предпочел промолчать, полагая, что требуемое Тауром обращение «господин» просто застрянет у меня в горле.

– Сколько тебе лет? – продолжал допрос магистр. – По-эйрскому исчислению.

– Двадцать пять, – больше молчать было чревато, но «господин» я так из себя и не выдавил.

– Господин, – терпеливо напомнил Таур. – Как твое имя?

– Инсилай.

Магистр пристально посмотрел на меня ледяными глазами, и бич искристого голубого огня хлестнул меня по лицу, взявшись неизвестно откуда и исчезнув неизвестно куда. Грубо, но доходчиво. Я невольно прижал руку к щеке.

– Господин, – в третий раз повторил Таур без малейшего раздражения. – Золотой Илай… все правильно. Ты должен был придти, и ты пришел.

– Что? – растерялся я. Вторая пощечина была куда больнее предыдущей.

– Инс, по старо-эйрски, золото, – любезно объяснил Таур. – Зачем же ты явился, Илай?

Хотел бы и я это знать. Так звезды встали.

Не дождавшись ответа, магистр сказал:

– Ты должен отвечать, когда тебя спрашивают.

– Я не знаю… господин, – выдавил я из себя требуемое обращение. Теперь, похоже, ему не понравился тон. Голубая вспышка не церемонилась Я стер плечом кровь с рассеченной губы.

– Ты должен отвечать правду. Зачем ты помог бежать своему соседу? Ты ведь знал, что за это придется платить собственной болью.

Ну что тут ответишь? Что в лесу остались две беспомощные девчонки с карикусом и драконом, что только лентяй Ронни может вытащить их отсюда, что у него такая аллергия на работу, что при местном распорядке дня он больше недели не протянет? Я снова промолчал. Очередная вспышка хлестнула по лицу. Да пошел ты со своими молниями, господин Таур, мы слабые, но ужасно гордые. Магистр снова уставился на меня своими голубыми глазами. Помолчал немного, встал с кресла и подошел ко мне.

– Тебе придется подождать, – сказал Властелин Запределья. – Не бойся, ты пробудешь здесь недолго. Просто я еще не решил, что делать с тобой. Я должен подумать. Ты слишком упрямый, закон существует много веков, а Тарра предсказала битву.

Он махнул рукой, и черный платок завязал мне глаза. Потом Таур вышел из комнаты, я хорошо слышал, как скрипнула дверь.

Ну, он и наговорил, таинственный и загадочный. Глаза-то зачем завязал, что я увижу в этой клетушке, кроме темноты? Но стоило мне поднять руки, чтоб избавиться от повязки, как неведомая сила швырнула меня к стене. Руки и ноги сами собой раскинулись в стороны и буквально приросли к каменной кладке.

Я дернулся, чтобы избавиться хотя бы от мокрого холода камней у лопаток и немедленно почувствовал, как уперлись в мою шею золотые клыки шипов. Смертельный холод начал медленно заливать тело. Ноги оторвались от пола, и я завис у стены, ослепленный и парализованный.

Силы мои вдруг начали таять, как сахар в горячем чае. Онемели кончики пальцев, закружилась голова, бешеными толчками забилось сердце. Странно, не было никакого видимого воздействия, но мне вдруг показалось, что я умираю. Будто истекаю кровью из смертельной раны, хотя раны никакой не было. Я понял – это и есть Черная Башня. Хотя вернее было бы назвать ее Черным Колодцем, так как она устремляла свою вершину не вверх, а вниз.

Уже через полчаса пребывания в этом богом проклятом месте мне казалось, что в жилах моих течет не кровь, а дистиллированная вода. Еще пару часов в этой холодной темноте – и я умру без посторонней помощи. Просто легкие перестанут дышать, а сердце биться. Мое тело и мой дух существовали вне зависимости друг от друга. Тело медленно умирало, а дух с философским спокойствием взирал на это со стороны. От этой раздвоенности я окончательно потерял спокойствие и задергался в невидимой паутине, что стоило мне последних сил и расцарапанной в кровь шеи. Странно, но боль меня уже не волновала, видно, мой разум спелся с моим блудным духом и наплевал на беспомощное тело. Дух мой рвался на свободу, и я был с ним почти солидарен.

Там в высоте мерцала ярко-синяя точка. Она пульсировала, как маяк, и я сразу понял, что именно о ней говорил Локи. Потом к ней стремительно приблизилась другая, такая же яркая, они слились воедино, вспыхнули и исчезли с горизонта. Я понял, что Ронни все же удалось убраться из этого ада. Теперь я был свободен от всех обязательств и абсолютно волен в желаниях. В отличие от полной неопределенности в состоянии, желания мои были весьма конкретны. Я устал и хотел покоя. Свободу духу и разуму! Как только я пришел к такому выводу, скрипнула дверь. И в тот же момент тело рухнуло на пол. Дух и разум трусливо метнулись в него, и мое растроившееся «я» собралось воедино. Я кое-как поднялся на ноги.

– Можешь снять повязку, – сообщил мне голос Таура.

Я с удовольствием воспользовался его разрешением и стянул с лица платок. В дверях стоял Черный Магистр. Из-за его спины выглядывал невысокий крепыш с хитрющей лисьей физиономией. В темноте коридора, словно чуя жертву, самостоятельно резвилась плетка-семихвостка. Она посвистывала в воздухе, выписывая замысловатые зигзаги.

– Это Арси, – заметив мой взгляд, пояснил Таур. – Правая рука, главный советник. Он будет присутствовать при исполнении приговора, чтобы не было ненужных сплетен. У нас обожают болтать о судейском беспределе. Я не боюсь тебя, Золотой Илай, закон Запределья не будет нарушен даже ради Посланника. Я мог бы сделать так, чтобы ты просто не вышел из этой Башни, но я решил по-другому. Ты получишь только то, что заслужил по закону, – Таур выдержал паузу. Наверно, дал мне время проникнуться чувством страха, но поскольку я мало что понял из его речи, то и испугаться не успел. – Ты будешь наказан за содействие побегу и подстрекательство к бунту. Об этом тебя предупреждал городской совет, так что ничего личного.

Он будто оправдывался передо мной, с таким усилием давалось ему каждое слово.

– Это не я обрекаю тебя на смерть, а твое пренебрежение законами Ваурии. Никто не заставлял тебя делать то, что ты сделал, но за твои действия в Альваре положена смертная казнь. Я не уклоняюсь от Битвы, я готов, но сначала ты выяснишь свои отношения с правосудием. Это справедливо. Я не могу отменить закон, но в моих силах как-то смягчить для тебя приговор. Слишком много говорила о тебе Тарра, для многих несознательных граждан ты задолго до своего появления стал кумиром. Имя твое уже обросло тайной и легендами. Неразумно пороть легенду на городской площади, не так ли? Если прикасаешься к идолу, совсем не обязательно разбивать его на глазах у толпы. Я решил, что народ Запределья не увидит твоего позора. Это небольшое отступление от закона – мой подарок тебе. За попытку побега тебя накажут здесь, но три ночи перед смертью ты проведешь на площади. В клетке перед ратушей без воды и пищи. Страна должна верить в торжество закона. Потом тебя казнят. Это будет красиво и торжественно. Легенда погибнет в ореоле славы, как и положено легенде. Кумиры навечно остаются кумирами, только если умирают вовремя. Сохраним традицию. А теперь, раздевайся, приговор будет приведен в исполнение немедленно.

Он махнул рукой, и ощерившийся острыми клыками ошейник превратился в безобидный золотой обруч. Интересно, как он ухитряется колдовать в этом безэнергетичном мире?

Посреди моей темницы материализовалась широкая неструганная лавка. Я вспомнил слова Локи: «Если бьют в башне – ты почти труп», – и шарахнулся от нее, как от чумы. Таур расхохотался.

– Что с тобой, Илай? Ты ведь знал, на что идешь.

Я прижался к стене. В камеру влетела танцующая в воздухе плеть. Советник Арси бесстрастно наблюдал за происходящим.

– Эй, веревка, – бросил куда-то в темноту коридора Таур, – осужденный сопротивляется приведению приговора в исполнение.

– Впервые вижу приговор без суда, – огрызнулся я, не в силах отвести взгляд от плети, с нетерпением меня ожидавшей. Хоть меня еще и пальцем не тронули, а руки уже похолодели от ощущения близкой опасности, и неприятный холодок пробежал между лопаток.

– Не глупи, Илай, – посоветовал Магистр. – В Ваурии я для тебя – суд высшей инстанции. Вынесенный мной приговор обжалованию не подлежит. Ты пленник, и решать твою участь я могу без суда и следствия. Ты нарушил закон нашей страны и будешь наказан. Согласен ты с этим или нет – значения не имеет.

Теперь рядом с плетью в камере извивалась грубая плетеная веревка. Их дикий танец завораживал, как взгляд змеи.

Запястья, щиколотки и ягодицы заболели авансом, предчувствуя момент расплаты. Я еще крепче прижался к стене, будто она могла защитить меня от расправы.

– Ты волнуешься и делаешь глупости, – спокойно сказал Таур. – Советую успокоиться, раздеться и лечь на лавку. В этом случае тебя только привяжут и выпорют. Если ты продолжишь упорствовать, наказание будет ужесточено.

Не знаю, что на меня нашло. Может, достали туманные – как в плохом рыцарском романе – рассуждения Магистра о нашем будто бы предначертанном сражении, может, это лицемерное – я, мол, ум, честь и совесть местного правосудия.… Собрав остатки сил и гордости, я выпрямился, посмотрел в холодные голубые глаза и усмехнулся:

– Да пошел ты… господин!

Глава 24

То, что я вступил в бой с волшебством наказания, можно объяснить только моим послеколодезным одурением и страхом. Рассчитывать на победу не приходилось. Я просто оттягивал исполнение приговора ценой его ужесточения. Спрашивается, ну не идиот ли?

В мгновение ока с меня слетело все до нитки. Не успел я осмыслить потерю штанов, как меня подбросило в воздух и швырнуло на лавку, а веревка немедленно намертво прикрутила меня к ней. Пара ведер ледяной воды выплеснулись мне на спину прямо из высоты, и семихвостка, дорвавшись до работы, приступила к исполнению приговора.

После первого же удара я изогнулся от боли, насколько позволяли веревки, и утвердился в мысли, что не уйду отсюда на своих ногах. Черный Магистр был страшнее, чем его репутация. Истинная правда, зрителей не было, зато была Черная Башня, полностью парализовавшая мою волю и начисто лишившая меня возможности отражать удары. Я был не в состоянии сопротивляться боли, и, что хуже всего, не мог справиться со своим сознанием. Мозг отказывался подчиняться приказам, разум цепко держался за реальность. Сознание, вместо того, чтоб отключиться, фиксировало каждый удар, отдаляя завершение экзекуции на неопределенное время. Кроме традиционного объекта порки, плеть хлестала по спине, по ногам и рукам. Прав был Таур в своих предсказаниях. Сесть для меня будет до конца дней роскошь недоступная, как, впрочем, и лечь, и встать, и просто шевельнуться.

Сколько нужно времени, чтобы забить до потери сознания сильного здорового человека? Часа два? Это человека, а Волшебника? Хотя это как бить. Можно и за полчаса управиться, если постараться, а можно и на всю ночь растянуть. Тело, как чужое, бьется на лавке, будто рыба, выброшенная на берег. Не хотелось бы доставлять Магистру столько удовольствия, но сегодня победил он. Извиваюсь при каждом ударе, в кровь обдирая связанные руки и ноги, хотя изо всех сил пытаюсь сохранить неподвижность. Не получается, одурел от боли, разум рассорился с телом, они теперь каждый сам за себя. С трудом, но могу еще сдержать крик, с Таура и немого кино предостаточно. Соленый вкус крови во рту… Видно, прокусил губу в неравной борьбе со стонами.

И вдруг я словно увидел происходящее чужими глазами: обнаженное, покрытое опухшими багровыми рубцами тело судорожно вздрагивает под ударами плети. Прилипшие к покрывшемуся испариной лбу волосы, бессознательно сжатые кулаки, содранные в кровь, опухшие запястья и щиколотки. Я понимаю, что вижу себя глазами Таура, и что для него я на данный момент физическая субстанция, при каждом новом ударе дающая мощный энергетический импульс, так необходимый Магистру. Горячая волна чужой боли и отчаяния, придающая ему силы.

Кто-то ухватил меня за волосы, поднял мою голову, плеснул в лицо водой. Грохот ведер, поток ледяной воды по телу. Сознание, померкшее было, немедленно отвоевывает потерянные позиции. Я с ума сойду, все сначала. Ногти до крови вонзились в ладони, чугунно-тяжелая голова, ни одной мысли, только барабанные удары пульса в висках. Свист плети, удар, резкая боль, очередной рывок связанного, разбитого тела и опять свист плети… Сознание все же смилостивилось надо мной и погасло – не по приказу духа, а по мольбе изломанного болью тела.

– Они обе на Земле в единой сущности, – белый маг Элрой, дознаватель комиссии по магической этике, протянул председателю тонкую кожаную папку рыжего цвета. – Здесь все изложено.

– Какая экзотика, Элрой, – ухмыльнулся председатель, вертя в руках папку. – У них сейчас это модно?

– Как у них, не знаю, а местный следователь – весьма экстравагантный мужик. Часок провел в его шкуре – море ощущений.

– Ты не арестовал их, хотя имел на руках магистральный ордер. Почему?

– Они не отделимы от физической оболочки земного ребенка. Если б я извлек их, ребенок бы умер. Их ментальность поддерживает материальное тело. Велес постарался.

– А где сущность ребенка?

– Гуляет по Запределью.

– Что с Илаем?

– Не знаю, сгинул где-то во владениях Таура.

– Если он умрет, они обе будут осуждены за убийство. И ты должен будешь произвести их арест вне зависимости от земных раскладов.

– Он не умрет, – спокойно сказал Элрой.

– Ты уже стал соавтором Книги Судеб? – иронично приподнял бровь председатель.

– Книга Перемен, Тарра, предсказывает его победу.

– Черная Книга Перемен, – уточнил председатель. – Неужели ты веришь в предсказания лжепророков?

– Я верю в справедливость.

– Ладно, об этом после. Как вел себя Илай до того, как попал в Запределье?

– Нормально. В соответствии с положением.

– Ты знаешь, о чем я говорю. Он вел себя как Волшебник или как человек?

– Я не вижу разницы между действиями относительно честного человека и среднестатистического Волшебника.

– Пик честности, надо полагать, пришелся как раз на тот момент, когда Илай согласился пойти в ученики к Маше.

– Тогда он был Волшебник, а сейчас – человек. Ты спрашивал о человеке.

– Да уж, самое время сразиться с Черным Магистром.

– Так упали карты.

– Таура или Илая?

– Обоих. Они должны были встретиться, и они встретились. Книга Перемен не лжет. Будет битва.

– И кто победит? – поинтересовался председатель.

– Сильнейший, – пожал плечами Элрой.

Я открыл глаза и увидел прямо перед собой отполированную до зеркальности золотую поверхность. Все тело болело так, будто стадо единорогов станцевало на нем брачный танец. Мучительно хотелось пить. Я попытался приподняться на локтях, и с третьей попытки мне это удалось, правда, реальность закачалась перед глазами. Солнце, ратуша, площадь, уходящие в небо золотые прутья клетки. Силы небесные, никогда я не ощущал такой беспомощности.

Вспомнились холодные, как арктические льды, глаза Таура. «Трое суток в клетке на площади без еды и питья, потом тебя казнят». А можно казнить меня сегодня? Я вполне готов. Солнце жарит так, будто я уже в аду, клетка раскалилась, как сковорода. Проклятое Запределье! Нельзя убить дважды, а, как Волшебник, я один раз уже умер. Если это чертово солнце не зайдет в ближайшие пару часов, я сэкономлю Ваурии оплату стрел, лучников и аренду клетки: самостоятельно умру от жары и жажды.

Нечеловеческим усилием мне удалось подняться на колени. Звякнули цепи. Идиотская фантазия заковывать полутруп в кандалы. Я осмотрелся. Народу на площади почти не было, внимания на меня никто не обращал. Нелюбопытная в Запределье публика. Если б подобное представление происходило в Мерлин-Лэнде, сбежался бы весь город. Как же меня тауровская плетка отделала! Малейшее движение причиняет одуряющую боль. А я-то еще обижался на Ронни с его молниями, подумаешь, ладошки обжег. Какие мы нежные были, с ума сойти. Зато теперь все по-взрослому. Полжизни за глоток воды! Впрочем, если верить Тауру, мне осталось так мало, что даже на глоток не наберется, особенно если ополовинить. Посмотрел, и хватит. Стараясь не делать резких движений, я осторожно лег на пол. Судя по ощущениям, присесть мне теперь суждено только в следующей жизни. Ну, попал… в страшном сне не приснится. Жара, жажда…, и не болят у меня на данный момент только джинсы. Зато в золоте, как в шоколаде, клетка – и та из чистого золота.

А ты, собственно, чего хотел? Локи предупреждал, что придется остаться на расправу. Я ее сполна и получил. Какие претензии? Меня кто-то принуждал? Нет, даже отговаривали. И какого черта меня понесло на подвиги? Нашел кому сопротивляться, расколдовавшемуся Магистру. Лег бы на их проклятую лавку добровольно, минимум втрое сократил бы количество полученных синяков. Хотя вряд ли. Таур пил мои жизненные силы с наслаждением, как хорошее вино. Не думаю, что он согласился бы не допить бокал до дна из-за того, что мне в голову пришла вдруг идея смирения. Ему нужна была моя боль, он ее и получил. Я тоже.

Ладно. Ронни прорвался в нормальную жизнь, девчонки с ним. А с чего я взял, что им удалось вырваться отсюда? Но я же видел это своими глазами. Ага, когда, как муха в паутине, висел в Черной Башне! Чего я там только не видел, разве что Страшного Суда. Вполне допускаю, что отлет Ронни был просто фантазией измученного сознания. Возможно, пока я здесь прохлаждаюсь в клетке, девчонки умирают от страха и голода в лесу, а где сейчас Ронни – одному богу ведомо, ну может быть, еще чуть-чуть Магистру. Если и так, я все равно им ничем помочь не могу, мне сейчас рукой шевельнуть сродни подвигу. Кто бы мне помог.

Таур, конечно, сволочь порядочная, но законник. Если б я не задирался, обошлось бы разбитой спиной.

Все, хватит ныть, свои последние три дня я проведу с удовольствием, имею право. Я собрался с духом и одним движением поднялся на ноги. Болеть будем потом, если будет кому. Все забыть, наслаждаться жизнью. Удивительно, но боль отступила. Черт возьми, меня уже лет сто так не унижали, отходили плетьми, как нашкодившего мальчишку. И я хорош, извивался, как уж на сковородке, под ударами, а еще о медитации заикался. Теперь весь в рубцах, как тигр в полосках. Может, не окажись я такой легкой добычей, Таур так бы не пировал на моей крови. Он и отпустил-то меня только потому, что взять с меня уже нечего, выжатый лимон по сравнению со мной полон жизни.

Опять сбился. Все, беру себя в руки и думаю только о хорошем. Пока я воевал с собой, прямо у моих ног оказалась деревянная выдолбленная чашка с водой. Мираж, сразу понял я, но тут раздался тоненький детский голосок:

– Пей скорее, здесь полно шпионов.

Я опустил глаза и увидел Алису. Сердце дрогнуло и оборвалось в пустоту, а печенка заныла так, будто я пропустил пяток хороших ударов. Какого черта я играю в прятки со смертью, если они все еще в Запределье?!!

– Ты что здесь делаешь?! – зашипел я.

– Принесла тебе воду. Ты не рад? Да пей же, наконец!

Это было предложение, от которого я не нашел сил отказаться. Однако, что же происходит?

– Где остальные? – грозно спросил я.

– Все нормально, они в безопасности.

– Где именно?

– Наверно, уже дома, – вздохнула Алиса.

– А ты почему здесь?

– Должен же кто-то принести тебе воды, когда у тебя неприятности, – без всякого выражения сообщила Алиса. Ей пришлось приподняться на цыпочки, чтоб забрать чашку. – Тебе больно? У тебя вся спина в синяках и шея в крови…

– Нет, приятно до невозможности…