Сиккер

6. Turloch-eigh

Июнь 1997 года

Сегодня мой дом кажется наполненным облаком печали. Я знаю, что это не день для скорби, это должен быть день для счастливых воспоминаний, для спокойного созерцания и вспоминания. Но скорбь пришла незванно. Сегодня пятая годовщина маминой смерти.

Это кажется было так давно, когда мы жили в этом доме вместе, еще я помню так много о ней — ее энергию, ее страсть к обучению, способ, которым она стремилась разжечь во мне понимание сложности мира. И ее моральные принципы. Если бы они знали истину ее убеждений, много ведьм, которые почитают ее сегодня, не считают мою мать нравственным человеком. Еще ее сердце было большим, ее сочувствие абсолютным. Она научила меня лечащим заклинаниям и делала все возможное, чтобы помогать животным, детям, любому, кто был уязвим. У нее было сильное чувство добра и зла, и она чувствовала, что наша семья была опозорена слишком много раз. Я скучала по ней так ужасно, даже через 5 лет после ее смерти. Я хотела верить, что где то там, где ее душа путешествует, она знает о работе, которую я делаю, и что она горда мной.

Сегодня я не пошла в библиотеку. Я не хочу быть искушенной; это будет так легко обидеть мою маму моей ностальгией и печалью. Но завтра я вернусь к моей работе. Я буду продолжать составление… продолжать обучение.

Я не могу придумать лучшего подарка, которого могла бы подарить Маме.

— Ж. К.

"Волшебник" (франц.)

Моя голова дернулась на французское слово, так небрежно сказанное, когда человек прошел мимо Отца и меня. Мы были в городе Сэнт Жером дю Лак, расположенном преимущественно на одной улице, без светофоров. Одна заправочная станция. Но по крайней мере здесь были тротуары и небольшие магазинчики, которые имели привлекательное внешнее обаяние. Я припарковал свою машину не далеко от городского ресторанчика, который был рядом с городской бакалейной. Было темно и холоднее, чем в ледяной пещере. Я прижал свое пальто плотнее к шее и удивился, что мой отец не был отправлен в нокаут сильным ветром. И затем я услышал это: "Волшебник". Ведьма. Я знал слово ведьма по крайней мере на различных 17 языках: полезно для Сикера. Бруя на испанском. Хикс на немецком. Итальянцы называют нас стрига. Поляки говорят виедзма. Голландцы говорят товерхекс. Однажды в России в меня бросали старой картошкой, когда дети кричали, “Колдунья!” =))))))) Длинная история. В Венгрии говорят босзорканы. И во франкоязычной Канаде говорят "Сорциер".

Но почему любой из города мог идентифицировать моего отца как ведьму было всё еще тайной. Я решил спросить его об этом позже, после того, как мы поедим. Еще 2 человека поприветствовали Отца, как только мы вошли в ресторанчик. Он признал их кивком головы, смущенно кивнул. Я просканировал их моими сенсорами: это были простые горожане.

Я, например, почувствовал себя лучше после обеда из колбасы, картофеля, консервированных зеленых бобов и четырех толстых ломтей черного грубого хлеба, которые были потрясающими. Я чувствовал себя застенчиво, сидя с Отцом; я чувствовал взгляды на мне, домыслы. Отец не представил меня никому, ни разу не сказал моего имени вслух, и я удивлялся, был ли он просто осторожен или он забыл, кто я такой.

"Ешь это", я предложил ему, указывая на тарелку с моей вилкой. "Я заплатил хорошие деньги за это".

Он подарил мне небольшую улыбку и я обнаружил, что с жадностью ищу следы его старой, широкой улыбки. Я не видел их.

"Твоя мама была бы поражена, увидев что мой аппетит такой маленький", сказал он, принужденно рассмеявшись, что звучало скорее как кашель. "Она дразнила меня из за моей способности есть за троих".

“Я помню,” сказал я.

Отец съел кое-что из еды и оставил так много на своей тарелке, что я был вынужден за ним доедать. Все же, он казался немного менее шатким после этого. Бьюсь об заклад, что ему будет на 100 % лучше, после того как я заставлю его съесть еще пару хороших блюд. К счастью, бакалейная была еще открыта после обеда. Я купил капусту, немного картофеля, немного яблок. Отец, даже не делая вид что заинтересован, опустился в кресло-качалку у двери, опустил голову на грудь, пока я делал покупки. Я купил мяса — отсутствовали несколько пугающие стерильные американские упаковки — курицы, свежей рыбы и товаров первой необходимости: муки, риса, сахара, кофе, чая. Вдохновленный, я купил стиральный порошок, другие чистящие материалы. Я заплатил за все, набранное для моего тусклого призрака отца, и погрузил продукты и Отца в автомобиль.

К тому времени, как мы вернулись вниз по дороге к домику, Отец был воскового оттенка серого. Озабоченно, я помог ему войти в темный дом, безуспешно пытаясь нащупать выключатель отказался от этой идеи, использовав ведьмовское зрение чтобы отвести его в крошечную, мрачную, ужасную спальню — только одну в доме. Она была размером с передвижную морозилку и имела примерно столько же очарования. Стены представляли собой некрашенные сосновые доски с черными пятнами, вековой давности. Ржавая железная кровать, как и мебель в гостиной, выглядела, как будто была подобрана со свалки. Немытая одежда была сложена в небольшие кучи на полу. Рядом с кроватью был маленький, покосившийся столик, покрытый свечами, пылью и старыми чашками чая. Отец опустился на грязные простыни и опустил руку на глаза.

"Отец — ты болен?" спросил я, желая знать, вдруг у него был рак, или смертельное заклинание на нем, или что-то еще. "Могу ли я сделать для тебя что-нибудь? Чай?"

"Нет, парень" донесся его пронзительный голос."Просто устал. Оставь меня, я буду в порядке утром".

Я сомневался в этом, но неловко накрыл его тонким одеялом и вышел в гостиную. Я все еще не мог найти выключатель, но принес продукты, зажег несколько свечей и осмотрелся. Домик был замерзшим. Таким холодным как было снаружи. Дрожа, я искал обогреватель. 10 минут спустя я пришел к пониманию, что тут не было обогревателя, потому что домик не был электрифицирован.

Удушая проклятия, я зажег больше свечей. Как Отцу удавалось так жить любой отрезок времени? Не удивительно, что он выглядел так плохо. Я думал, что все свечи и фонари были ведьмовскими принадлежностями — но они были для него также источниками света.

Здесь был камин с несколькими горстями бледного пепла, разбросанными по его очагу. Конечно тут не было дров внутри — это было бы слишком просто! Я натянул свое пальто и бродил вокруг по снегу снаружи. Я нашел немного дров, мокрых от снега. Внутри я зажег огонь, и пламя прыгнуло вверх, шипя от влажной древесины. Мгновенно комната показалась веселее, более привлекательной. Камин был маленьким, но давал впечатляющее тепло холодной комнате.

Отец спал, и я устал, но чувствовал неистовую энергию, которая не допускала того, чтобы бояться. Я был в дороге с утра, это был длинный, холодный, ужасный, печальный день. Я был в доме в глуши Канады с моим неузнаваемым, сломанным отцом. Я слышал волков на расстоянии, думал о Морган и скучал по ней с такой сильной болью, что чувствовал как мое горло сжимается. Я хотел сесть в одно из виниловых кресел и плакать снова, но я знал, что если начну, то не смогу остановиться. Поэтому вместо этого я засучил рукава и пошел на кухню.

В полночь я сел на диван, я даже не отдавал себе отчет, потому что он был покрыт мусором. Я накрылся древним, уродливо вязанным шерстяным платком и закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на горячие слезы, что обжигали мои щеки.

Утром я был разбужен звуками, как Отец шаркая выходил из своей комнаты. Он прошел через гостиную, не замечая меня на диване, затем остановился в дверях кухни. Я ждал его реакции. Прошлой ночью, поблагодарив Богиню за работающий холодильник, плиту и водонагреватель, я сделал генеральную уборку на кухне. Отец стоял там, и затем он кажется вспомнил, что если кухня выглядела так, то кто то еще должен был быть в доме, и он посмотрел на меня. Я сел, свешивая свои длинные ноги с дивана.

"Доброе утро, Отец" сказал я, вставая и потягиваясь.

Ему удалось улыбнуться. "Я почти забыл, что ты был здесь. Так много времени прошло с тех пор как кто то говорил мне доброе утро" сказал он задумчиво. Он указал на кухню. "Ты сделал все это?"

"Да".

"Спасибо. Меня просто здесь не было вплоть до последнего времени — Я знаю что позволил месту прийти в беспорядок. " Затем он вошел на кухню и сел за стол, и вдруг я вспомнил как он делал это по утрам, просто приходил и садился, и Мама делала ему чашку чая. Благодарный за любые напоминания о прошлых днях, я наполнил чайник водой и поставил его на плиту. Я приготовил ему чай и тосты с маслом, которые ему удалось съесть немного. Для себя я приготовил жареные яйца и тонкий ломтик бекона: топливо для предстоящего трудового дня. Я сел напротив Отца и начал с жадностью есть. Я все еще имел тысячу вопросов, а он был все еще единственным человеком, который мог на них ответить. Я ждал удобного момента.

После завтрака я поставил его работать, помогать мне очистить весь дом. Пока я укладывал бумаги и вещи аккуратно на стол так, чтобы я мог протереть поверхность, я не мог не заметить письма от людей, свежие записки, написанные на ломаном языке, рукописные благодарственные письма на английском и французском, восхваляющие моего отца, восхваляющие его мастерство как волшебника. С потрясением я понял, что Дэниэл Найэл, Вудбейн, бывший Turloch-eigh, сын Brónagh Niall, верховный жрец Turloch-eigh, был в основном местным медиком, деревенской ведьмой. Я не мог в это поверить. Несомненно это было невероятно опасно. Насколько я знал, Отец не работал с настоящей магией годы, потому что Эмирант мог выследить его таким способом. Был ли он теперь в безопасности? Почему, и как?

Сжигаемый вопросами, я отправился искать Отца и вздохнул, когда нашел его спящим снова, на голом матрасе в своей комнате. Прошло только около часа с тех пор, как я оставил его со свечами и фонарями. Ну, сон видимо был полезен для него. Сон и еда и кто-то присматривающий за ним.

В то же время, я не мог просто сидеть вокруг этого места. Я чувствовал нужду выйти, подышать свежим воздухом. В конце концов я сделал Отцу сэндвич и оставил его прикрытым на кухонном столе. Затем я укомплектовал каждый предмет одежды вместе, бросил это в багажник моего автомобиля, и направился к прачечной в городе.

"Что бы будешь делать с мусором?" спросил я Отца за обедом. Во дворе была практически гора из черных полиэтиленовых мешков для мусора. К сожалению, они действительно не делали вид двора намного хуже.

Он оторвался от вареного картофеля. "Возьму его на свалку, на окраине города".

Я тихо застонал. Замечательно. Теперь мне придется тащить все это в моей машине. После того, как мы поели за несколько минут, я сказал, "Отец, все что я знаю, это то, что Дядя Beck рассказал мне, и что я слышал шепотом от других людей через годы. Но сейчас я здесь, напротив тебя, и ты дашь ответы. Я должен знать: Почему ты и Мама бросили нас? Почему ты пропал? И почему сейчас является приемлимым для меня знать где ты?

Он не взглянул на меня. Его костлявые пальцы перебирали беспокойно манжеты чистой фланелевой рубашки, которую я дал ему надеть. Это старинная история, парень" сказал он голосом, похожим на сухой лист. "Это было вероятно все ошибкой. Твою мать обратно не вернуть, в любом случае." Гримасса боли пробежала по его лицу.

"Я знаю что это не может вернуть Маму обратно" сказал я. Я сделал глоток пива, наблюдая за ним через стол, как будто он мог исчезнуть в клубах дыма, чтобы избежать моих вопросов. "Но это не означает, что мне не следует знать ответов. Смотри, Отец, я ждал 11 лет. Ты разбил мою жизнь на части, когда ты уехал, и Линдена, м Элвин. Сейчас я должен знать. Почему ты и Мама уехали?"

Хотя мне только 19, я Сикер. Что означает, что я зарабатываю на жизнь задавая людям вопросы. Я привык к ожиданию ответов, спрашивая снова и снова, пока я не находил то, что хотел знать. Я очень хорош в своей работе, поэтому я сказал снова, очень нежно, "Почему ты и Мама уехали? Это почти неслыханно для ковена разделяться, если приближается беда".

Отец сместился в кресле. Он держал вилку и погладил кусок капусты на тарелке, нажимая на нее и так и эдак. Я ждал. Я могу быть очень терпеливым.

"Я не хочу говорить об этом" сказал он наконец. Его глаза резко поднялись на меня, и я заметил снова как из цвет поблек, помутнел. Но не было намека на резкость в его взгляде, и в одно мгновение я осознал, что мой отец все еще имеет какую-то власть, и что я должен помнить это. "Но ты всегда был как бульдог — однажды получит в свои зубы что-то, ты не отпустишь это. Ты был тогда как сейчас. "

Я прямо посмотрел ему в глаза. "Я все еще как прежде, Отец" сказал я. "Действительно, я сделал карьеру. Я сикер для Совета. Я разведываю людей для выживания."

Я смотрел в глаза Отцу, ожидая реакции. Будет ли он горд мною? Я всегда представлял себе, что он будет горд, но затем, так много моих представлений были доказаны безнадежно ошибочными в последние 24 часа. Мой отец смотрел на меня, обдумывая, и затем он внезапно улыбнулся.

"Значит вот кто ты" сказал он мягко. "Ну, это большое достижение, сын. Право, тогда бульдог, если ты хочешь получить это от меня — Селена посылала темные волны против нас, в Turloch-eigh."

Я нахмурился, мой мозг напряженно работал.

"Кого "нас"?" спросил я.

Он прочистил горло. "Твоей матери и меня. Обоих из нас. Твоя мама чувствовала той ночью, чувствовала что это приближается, знала на кого это было направлено. Знала, кто это был".

Селена хотела, наконец, получить тебя обратно, чтобы ты покинул мою мать? Темная волна, которая убила всю деревню была из-за ревности Селены?"

Он коротко рассмеялся. "Да, она всегда говорила, что я буду вынужден оглядываться через плечо всю оставшуюся жизнь. И она была права. Ну, до сих пор." Он сделал паузу. "По крайней мере они смогли снова объединиться благополучно".

“Как это?” Я не был уверен, если я услышал его правильно. “Кто объединился снова?”

Отец смотрел на меня, хмурясь. "Джиоманах, о чем ты думал все эти годы? Что мы ушли, вместе со всеми, и мы никогда не вернемся обратно к тебе и ты не знаешь почему?" Он покачал головой. "О, Богиня, прости меня. И я прошу твоего прощения также, сынок". Он проглотил, а затем продолжал. "Нет. Той ночью Фиона почувствовала, что темная волна приближается. Мы знали что она была за нами, и мы одиноки, и что Селена и Эмирант будут счастливы уничтожить целую деревню если она включает нас. Поэтому, используя шанс, единственный шанс, который у нас был, мы бежали, оставляя вас троих здесь, наложив заклинание с защитными кругами. Мы думали, если мы убежим, то сможем обратить темную волну прочь от деревни. Что она будет преследовать нас, вместо заботящихся о себе с Turloch-eigh. Позже, когда я гадал по стеклу и видел деревню умершей, я был опустошен — наш побег никого не спас. Но годы спустя Брайн Entwhistle нашел меня. Ты помнишь Брайна, верно?

Я поискал в памяти и вспомнил большого, румяного грубого человека. Я кивнул.

"Это не было безопасно связаться с вами детьми, или Beck. Слишком рискованно. Но однажды или дважды мы связывались с опытными ведьмами, сильными, которые могли бы защитить себя. Брайн был таким. Я был поражен, когда он нашел нас — я считал его погибшим все эти годы".

Я сидел на краю своего кресла, обхватив ладонями руки. Все это было, целая история, после столь долгого времени. Это не было тем, что я ожидал.

"Брайн рассказал нам, что вы дети были в безопасности, что ты попался Beck. Он рассказал мне, что деревню на самом деле пощадили".

"Но подожди минуту" сказал я, вспоминая кое-что. "Я вернулся туда не 3 года назад. Место являлось пустым и было в течении многих лет. Никто не живет там. Я видел это".

"Да, все они вернулись через некоторое время после того, как темная волна ушла — постепенно просачивались обратно, в одну семью. Они пытались сделать так, чтобы и другие вернулись, но видимо темная волна подошла слишком близко. Она оставляла разрушительные заклинания на своем пути. После того, как все вернулись домой и поселились, начали случаться некоторые вещи. Аварии, необъяснимые болезни. Урожай пал, сады погибли, заклинания шли не так. Это продолжалось год, прежде чем вся деревня поднялась и переехала ближе к побережью. Они основали новый город там, в тридцати милях оттуда, и Брайн рассказал мне, что они процветали".

Я был ошеломлен. "Таким образом все уехали и никто не удосужился присмотреть за нами? Они оставили меня и Линдена и Элвин умирать?"

"Они не знали, что вы были там, парень. Сьюзан Форест постучалась в нашу дверь той ночью. Мама и я уже бежали. Вы дети спали как мертвые и кроме того были заколдованы. Фиона и я хотели чтоб ты спал спокойно, а не вскочил посреди ночи и обнаружив что нас нет испугался." голос Отца дрогнул и он покачал головой как если хотел стереть это. "В любом случае, когда она не получила ответа, она предположила, что мы все уехали".

Я покачал головой, морщась в недоумении. "Все это время я оплакивал не только моих родителей, а каждого кого я знал, каждого в нашей деревне. И сейчас ты говоришь мне что они крепки и здоровы, живя в тридцати милях от дома? Я не верю в это!" сказал я. "Почему никто из них не связался с нами через Beck? Почему никто не рассказал мне этого прежде?"

Отец пожал плечами. "Я не знаю. Я полагаю Beck, вероятно, знает. Может он думал, что если ты узнаешь, ты бросишь его и вернешься в деревню".

"Почему Брайн Entwhistle не побеспокоился сказать нам, что наши родители живы?" Я чувствовал растущее чувство негодования. Все эти годы слез, боли. Так многого из этого можно было избежать. Мне было плохо, когда я думал об этом.

Отец посмотрел мне в глаза. "Что бы ты сделал, если бы знал?"

"Отправился искать тебя!" сказал я.

"Точно".

О.

"Твоя мама и я думали, что если мы пожертвуем собой, мы можем спасти наших детей, спасти наш ковен. Когда я гадал и видел что деревня разорена, это был тяжелый удар. Я думал что все это было напрасно. Я ожил, когда узнал что мое видение было ошибочным".

"Но после того как ты узнал что ковен был в безопасности, почему ты не вернулся?"

"Темная волна была все еще за нами. Я не уверен, что это всегда была Селена, но временами мы предполагали что это была она. Никто никогда не ненавидел меня так. Богиня может, но никто другой нет. Временами казалось, что если мы позволим Селене найти нас, она бы тратила меньше времени на другие ковены, других ведьм. Казалось это стоило того." Он пожал плечами, как если бы это было уже не так ясно.

"Почему ты не скрываешься теперь?" спросил я. "Ты теперь больше не в опасности?"

Мой отец глубоко вдохнул, и снова я был поражен, каким старым он казался, каким хрупким. Он выглядел как мой дедушка. "Ты знаешь почему. Селена мертва. Также как и Кэл."

Я кивнул. Стало быть он знал. Я полагал, Совет должен был рассказать ему, когда они нашли его во главе со Скай. Я пил чай, пытаясь переварить эту историю. Это было в световых годах от всего, что я себе представлял.

"Так теперь ты работаешь магом, теперь когда ты не скрываешься от Эмиранта?"

Отец пожал плечами, его тонкие плечи возвышались как вешалка в его рубашке. "Как я сказал, Фиона мертва." сказал он. "Нет смысла в сокрытии, в сохранении безопасности. Единственная вещь, которую я хотел защитить, умерла. Зачем больше бороться? Для нее я продолжал двигаться, находил новые убежища. Она хотела, чтобы мы придерживались этого плана; я хотел делать то, что она хотела. Но теперь ее нет. Теперь ничего не осталось, чтобы защищать". Он говорил как автомат, его слова были невыразительными, его глаза сфокусировались на столе перед ним.

К тому времени как он закончил говорить, мое лицо горело. С одной стороны, я был рад, что он и Мама имели некоторую благородную причину для их исчезновения, рад что они действовали бескорыстно, рад что они пытались защитить других. Но было также невероятно обидно слушать, как мой отец в основном отрицает мое существование, смерть моего брата, моей сестры. По видимому оставаться в живых сейчас, ради нас, не приходило к нему в голову. Я был рад, что он был лоялен к моей матери, я был зол, что он не был лоялен к своим детям.

Внезапно я встал и вышел в гостиную. Я раскрыл огромный пакет выстиранного в гостиной, затем заправил постель отца чистыми простынями и одеялом. Он был в том же положении, когда я вернулся на кухню.

"Мне так жаль, сынок" сказал он тонким голосом. "Мы думали, что действовали ради лучшего. Может мы помогли некоторым — я надеюсь на это. Трудно видеть ясно теперь, что было бы лучше".

"Да, я вижу это. Ну, уже поздно" сказал я, не глядя на него. Было только 8:30. "Может нам следует ложиться спать".

"Да, я измотан." сказал отец. Он встал и зашаркал своей походкой старого человека к единственной спальне. Я сел за кухонный стол, выпил другую чашку чая, и слушал глубокую тишину дома. Снова я ужасно скучал по Морган. Если бы она была тут, я бы чувствовал себя намного лучше, намного сильнее. Я представил себе ее руки, ообнимающие меня, ее длинные волосы, падающие поверх моего плеча, как тяжелый занавес цвета клена. Я представлял нас сомкнувшихся вместе, целующихся, катающихся по моей кровати. Я вспомнил, как она хотела заняться луюовью со мной, и как я сказал нет. Каким идиотом я был. Я решил позвонить ей на следующий день сразу, как только окажусь в городе.

Я вымыл несколько тарелок и помыл кухню. В 10 часов я почувствовал себя физически истощенным достаточно, чтобы попробовать заснуть. Я закутался в одеяло из колючей шерсти и уродливый платок. После стирки платок был лишь вполовину того размера, каким был до этого. Упс.

С дивана я погасил фонари и свечи усилием мысли, и после того как они потухли, я лежал в темноте, которая никогда не являлась действительно темнотой, не для ведьмы. Я думал о моем неузнаваемом отце. Когда я был младше, он казался как человек-медведь, огромный, мощный, незбежной силой, с которой нужно считаться. Однажды, когда мне было около 6, я играл около замерзшей реки, которая бежала около нашего дома. Конечно я упал в нее, меня унесло течением, и я едва успел схватиться за низко весящую ветку. Я прижался к ней изо всех сил, пока бешено посылал Отцу ведьмовское сообщение. Прошли долгие минуты прежде чем он пришел прыгая вниз по берегу ко мне и прыгнул в сильное течение. Одной рукой он схватил мою руку и тащил меня наружу, вытаскивая меня к берегу как дохлую кошку. Я дрожал от холода, синий и онемелый, и в основном он чувствовал, что я получил что заслужил за то, что был таким глупым, чтобы играть рядом с рекой.

"Спасибо, Отец", я дышал с трудом, мои зубы стучали так сильно, я почти кусал губы. Он отрывисто кивнул мне, затем указал на мою мокрую одежду. "Никогда не позволяй своей маме видеть тебя в таком виде". Я наблюдал как он шагал вверх по берегу и скрылся из виду, как гигант, в то время как я полз на коленах и добрался до дома.

Но он мог быть таким терпеливым, обучая нас заклинаниям. Он начал со мной, когда мне было 4 года, простые маленькие заклинания, чтобы защитить мой рот от ожога чаем, помочь мне расслабиться и сосредоточиться, отслеживать наших собак, Джуди и Флосс. Это правда что я ловил знания быстро, я был хорошим студентом. Но также правда и то, что Отец был невероятно хорошим учителем, организованным в своих мыслях, способным распространять информацию, способным приводить подходящие примеры. Он был добрым, если я портил, и пока он переделывал это, он ожидал многого от меня, кроме того он также заставлял меня чувствовать, что я особенный, умный, быстрый и способный к обучению. Я раздувался как губка, когда он хвалил меня, почти растворяясь в лучах его одобрения.

Я слышал что отец спал беспокойно в другой комнате, как если бы он даже не знал как делать успокаивающее заклинание. Как и ты сам, идиот, сказал мой критический внутренний голос. Я потер переносицу двумя пальцами, пытаясь снять напряжение от головной боли, затем быстро начертил несколько рун и печатей в воздухе, бормоча слова, которые знал с детства. Где мне безопасно и спокойно, я скрыт от бури, я могу закрыть глаза и дышать, теперь все мои заботы уйдут. О чем студент второго курса не знает? Я сказал это и мгновенно мои веки потяжелели, мое дыхание замедлилось, и я почувствовал меньше напряжения.

Как раз перед тем как заснуть, я вспомнил последнюю сцену с моим отцом. Мне было 7 и я был доволен собой, стоя во главе лиги других студентов третьего курса в нашем ковене. Чтобы выпендриться, я создал заклинание и наложил его на нашего кошку, Миссис Уилки. Оно заставляло ее думать, что канарейка летала около ее головы, так что она вставала на дыбы на задних лапках и шлепала по ней снова и снова. Конечно в этом ничего особого не было, но мы дети истерически смеялись, наблюдая как она бессмысленно бьет по воздуху.

Отец не находил это таким веселым. Он обрушился на нас как гнев небес, и конечно мои товарищи мгновенно выдали меня, молча указывая на меня пальцами. Он потащил меня за воротник, разрушил заклинание на бедной миссис Уилки, и затем запер меня в дровяном сарае (настоящем сарае) и отдубасил по заднице. Я ел стоя 3 дня. Американцы кажется гораздо более пугливыми насчет порки, но я знаю, что после этого я никогда больше не делал заклинаний на животных ради развлечения. Его одобрение было как солнце, его неодобрение как буря. Я получал любовь и привязанность от мамы, но то что я получил от папы также имело значение.

Сегодня его одобрение или неодобрение мало значило для меня. С этой последней печальной мыслью я заснул.