Шуттовской рай

12

Среди азартных игроков прозвища довольно популярны. Более того, определенные прозвища встречаются настолько часто, что становятся почти традиционными. Так, например, любой из игроков по имени Эдуард неизменно откликается на прозвище «Быстрый Эдди»[2]. Лукасу, однако, удалось избежать напрашивающегося прозвища «Счастливчик Люк»[3] и дружки знали его просто как «Лукаса». Частично причиной этому было то, что он стремился к относительной анонимности в казино и добился ее, играя роль бухгалтера или страхового агента в отпуске, и наряжался соответственно. В основном же причиной отсутствия прозвища было то, что Лукас не считал себя игроком. Он считал себя жуликом, и удача не имела отношения к его успехам.

Лукас тщательно, до последних мелочей, разрабатывал свои планы, которые оказывались удачными, потому что тот вид мошенничества, который он предпочитал, требовал пристального внимания к деталям и точного расчета по времени. Он почти неделю проводил разведку в «Верном Шансе», прежде чем решил, что можно провернуть удачное дело, и дал знать остальным членам своей шайки, рассеянным по другим казино Лорелеи.

Используемый Лукасом план требовал тесного сотрудничества пятерых человек, хотя, разумеется, принимались тщательные меры предосторожности, чтобы менеджеры и служба безопасности казино не смогли даже заподозрить об их знакомстве друг с другом, а не то что о принадлежности к одной команде. Целью их был стол для игры в кости, «крэп», где самые благоприятные шансы для игроков, и еще более благоприятные для их системы жульничества. Это была сложная система: бросальщик костей, «шутер», во время броска забирал со стола одну кость, а другой игрок бросал «заряженную» кость, будто это одна из настоящей пары. Третий игрок хватал кости и бросал их обратно шутеру, незаметно подменив на честную пару костей, так что если бы даже инспектор что-то заподозрил и осмотрел кости, они оказались бы чистыми. Двое других игроков находились у стола единственно с целью отвлечь внимание в критический момент, а пятый, Лукас, делал ставку.

Красота такой системы состояла в том, что само количество игроков, необходимых для ее осуществления, не давало менеджерам поверить в то, что их провели. Самую крупную ставку делал не шутер, он как раз ставил по минимуму, и сам шутер никогда не подвергался риску быть пойманным с подложной костью. Несмотря на то, что они могли провернуть эту шутку только пару раз в одном и том же казино, не привлекая ненужного внимания, при подобных «отрегулированных шансах» хватало и нескольких раз.

Еще одним необходимым условием аферы был невнимательный крупье, его-то, в основном, и высматривал Лукас в течение последней недели. И именно поэтому он выбрал для сбора своей команды день открытия.

Толпа гостей, хлынувшая в залы после торжеств, к этому моменту поредела уже настолько, что за разными столами появилось несколько свободных мест. Что еще важнее, дилеры и крупье уже устали от наплыва игроков и открыто поглядывали на часы, будто могли приблизить конец своей смены одной силой желания.

Лукас сидел за облюбованным столом уже почти час, старательно создавая образ постепенно спускающего последнее игрока, который время от времени делает крупные ставки, явно надеясь одним ударом вернуть проигрыш. Крупье вел себя так же, как и в последние несколько ночей, отвлекаясь от стола, чтобы поглазеть на пышную официантку, разносящую коктейли, которая подмигивала ему, проходя мимо, тем чаще, чем ближе был конец их смены. Были ли они любовниками, или просто флиртовали, Лукас не знал, да это его и не интересовало. Важно было то, что крупье не обращал внимания на происходящее за столом.

Один за другим члены его команды подвалили к столу и заняли свои места, якобы произвольно выбранные, и не хватало только одного участника, чтобы они могли начать действовать. Несмотря на самоуверенность и самообладание, Лукас почувствовал, как его охватывает возбуждение. Через пятнадцать минут они либо получат свой выигрыш, либо разбегутся в поисках другой цели.

— Ваш бросок, сэр.

Лукас взял кости и начал медленно встряхивать их, готовясь бросить. Ставка пока еще не была крупной. Когда они будут готовы, ему предстоит делать ставку, а не бросать. Он просто тянул время и ждал, когда соберется вся команда.

Краем глаза он заметил последнего члена их команды; тот не спеша пробирался к их столу, и как раз приостановился у одного из соседних столов, чтобы показать незаинтересованность. Все было почти готово.

— Поехали, семь, — почти автоматически произнес Лукас, поднял руку для броска и…

— Минутку, сэр!

Кто-то клещами сжал его запястья. Пораженный Лукас обернулся и обнаружил, что его держат двое охранников в черной форме, а по бокам стоят еще двое.

— Что…

— Давайте посмотрим на эти кости… Ставки недействительны!

Искренне озадаченный, Лукас отдал кости охраннику с огромными рыжими усами. Он не мог понять, чем вызвано вмешательство в игру, так как пока не сделал ничего такого, что могло бы вызвать подозрения, справедливые или нет.

Охранник едва взглянул на кости.

— Так я и думал! — заявил он. — Проверь его карман, Рвач… левый карман пиджака.

Прежде чем Лукас успел собраться с мыслями и выразить протест, стоящий с ним рядом охранник неопрятного вида запустил руку в указанный карман и вынул оттуда…

— Вот и они, сержант. Точно так, как вы и предполагали.

Лукас уставился на пару костей, лежащую на ладони у охранника. В этом кармане не было никаких костей… и кстати сказать, вообще ни в одном из его карманов!

— Но…

— Хотели провернуть небольшую аферу, а, сэр? — Усатый охранник улыбнулся. — Думаю, пора вам отчаливать… следуйте, пожалуйста, за мной. Ничего не случилось, парни! Просто следим, чтобы в «Верном Шансе» игра велась честно. Заберите ставки и передайте кости следующему шутеру!

Лукас почти не видел перепуганных лиц остальных членов своей команды, которые быстро растворились в толпе казино. Все его внимание было поглощено крепкой хваткой охранников, вежливо, но неумолимо ведущих его к выходу из казино.

— Но я живу тут, в отеле! — наконец смог произнести он, все еще пытаясь понять, что произошло.

— Уже не живете, нет, сэр, — сообщил ему сержант. — Ваш багаж ждет вас снаружи.

— Но я же ничего не сделал! Честно!

Признавая возможный риск, связанный с выбранной профессией, Лукас все же разделял присущую всем людям веру в справедливость и негодовал, что его обвинили в преступлении, которого он в действительности не совершал.

— Я это знаю, сэр. — Сержант подмигнул. — Мы просто устали ждать вас, вот и все. А теперь, не пройдете ли сюда?

Неожиданно картина прояснилась перед мысленным взором Лукаса.

— Погодите минутку, — сказал он. — Если багаж уже ждет меня, значит кто-то должен был его упаковать до того, как вы…

Вырвавшись из рук охранников, он резко остановился и обвиняющим жестом наставил указательный палец на сержанта.

— Вы меня разыграли! — объявил он. — Игральные кости в моих руках были в порядке! А он… он подсунул ту лишнюю пару ко мне в карман!

— Совершенно верно, сэр, — безмятежно ответил Усач. — Но кости все же ваши. Мы просто взяли на себя смелость переместить их из вашей комнаты к вам карман, вот и все.

— Из моей комнаты?

— Да, сэр. Позвольте вам заметить, сэр, непредусмотрительно хранить в своем багаже пару десятков костей, если вы остановились в казино. Это наводит настырных парней, вроде нас, на размышления, и не все ведут себя так мило и с пониманием, как мы.

— Что? Вы обыскивали мой багаж? До того, как я что-либо сделал?

— Просто соблюдаем интересы владельца казино, сэр, — ответил сержант.

— Но это же… это же…

— Незаконно? Совершенно верно, сэр. Кажется, вы не единственный ловкач на Лорелее, но вам, конечно, это уже известно. Настоящий трюкач никогда не попадается. А теперь, пройдите, пожалуйста, сюда.

Расположившись за столом одного из коктейль-баров, ближе к выходу, Док и Тиффани наблюдали за проходящей мимо процессией.

— Знаешь, — сказал Док, — кажется, это неплохое развлечение. Может быть, мне следует подать просьбу иногда разрешать мне ходить на настоящее дежурство. Это, по крайней мере, оправдает постоянное ношение этих мундиров.

Актриса скорчила гримаску, отхлебывая из бокала.

— Наверное, это лучшее развлечение, чем накладывать на Ди Ди толстый слой штукатурки по пять раз в день, — сказала она. — Ты знаешь, подняв такой шум по поводу работы с живой постчастью, теперь, после того как пропылесосили компьютер, она настаивает, чтобы мы продолжали обслуживать ее выступления!

— Ну, я всего лишь даю занавес, — ответил Док, — но знаю, о чем ты говоришь. И все же, полагаю, это ближе к шоу-бизнесу, чем стоять и смотреть, как пьяницы день за днем проигрывают свои денежки.

— Возможно, для тебя это и так, Док, но ты привык работать за кулисами. А для человека, вроде меня, который привык быть на виду, в том или ином качестве, постановочная часть — это падение. По крайней мере, дежурить в охране — это вроде играть какую-то роль.

Каскадер поднял одну бровь.

— Ты, похоже, чем-то расстроена, Тиффи. Тебя что-то беспокоит?

— Просто я не этого ждала, когда подписывала контракт, вот и все, — ответила она, слегка поморщившись. — Да еще после того удивительного инструктажа.

— Понимаю, — сказал Док, сменил позу и уставился в потолок. — Это случайно не связано с твоими попытками очаровать капитана?

Секунду Тиффани гневно смотрела на него, а затем печально улыбнулась.

— Попал. — Она рассмеялась. — Знаешь, когда мы еще летели сюда, на корабле, я думала, он просто занят планированием операции, и когда мы здесь обоснуемся, я смогу чаще с ним видеться. А получилось так, да еще с этой работой по обслуживанию шоу, что я даже меньше вижусь с ним, чем на корабле.

Док улыбнулся и подал бармену знак повторить.

— Скажу тебе честно, Тиффани, — заявил он, — я не думаю, чтобы это что-то изменило. Насколько я понимаю, наш Бесстрашный Вождь в основном женат на своей работе. Все, с кем я беседовал, говорят почти одно и то же — что капитан уделяет им меньше времени, чем им бы хотелось, и одновременно шепчут о своих опасениях, не слишком ли он перенапрягается. В общем и целом, мне кажется, он не очень-то расположен к играм, какой бы соблазнительной ни была приманка, и как бы часто ты его ни дразнила.

Актриса улыбнулась и положила ладонь на его руку.

— Спасибо, Док. Это немного помогает. Может быть, из-за того, что я теперь провожу так много времени за гримировальным столиком, но я все чаще ловлю себя на том, что смотрю в зеркало и спрашиваю себя: «Ты уже не та? Неужели твое время кончилось?» Наверное, чувство неуверенности свойственно нашей работе… и вообще женщинам.

— Ну, не знаю, многого ли стоит мое мнение, но я лично не думаю, что ты уже не та, — подмигнул трюкач. — И это не только мое мнение. На тот случай, если ты еще не заметила: Младший питает к тебе серьезные чувства.

— Я знаю! — воскликнула Тиффани, закатывая глаза. — Признаюсь тебе, Док: не знаю, что с ним и делать. Кажется, стоит мне только повернуться, как он уже тут, как тут: предлагает сбегать с каким-нибудь поручением, или просто уставится на меня, будто я только что вышла из пены морской, или что-то в этом роде. Я хочу сказать — он довольно славный мальчик, и все такое, но он всего лишь ребенок!

Док ухмыльнулся.

— Он не настолько молод. Поговори с ним как-нибудь. По умственному развитию от вполне зрелый человек. И ему будет полезно увидеть в тебе человека, а не богиню.

— Может быть, я и попробую. Знаешь, когда дело доходит до этого, он несколько…

— Прошу прощения.

Собеседники прервали разговор, так как к их столу подошла молодая женщина в короткой облегающей юбке, возможно, одна из артисток эстрады.

— Я подумала, что надо вам сказать… там, на улице, человека ранили.

— Что? — Док нахмурился, на мгновение сбитый с толку такой резкой сменой темы.

— В проулке возле казино, — сказала женщина, — на земле лежит человек.

— Почему вы решили, что он ранен?

— Не знаю… Он не двигается. Может, просто пьян. Я так близко не подходила. Просто подумала, что должна кому-то сообщить, а вы первые люди в форме, которых я увидела.

— Спасибо, — ответил Док. — Мы этим займемся.

— Правда? — спросила Тиффани, склонив голову к плечу, когда женщина удалилась.

— Конечно. Почему бы и нет? — заявил трюкач, поднимаясь и доставая деньги, чтобы расплатиться. — Мы же только что оба жаловались, что нас засунули на задний план? Кроме того, запомни, что для гостей мы такие же охранники из службы безопасности, как любой другой в черном мундире. Если мы попытаемся найти и послать вместо себя кого-то другого, это будет несоответствие образу.

Актриса оглядела казино, но никого из настоящих легионеров не увидела.

— Наверное, ты прав, — сказала она, берясь за свою сумочку. — Полагаю, мы можем с этим справиться.

— Конечно, можем, — заверил ее Док. — Нас тут двое, а он один, и похоже — пьяный, в стельку. Кроме того, если он будет скандалить, мы же вооружены, не забыла?

Он похлопал себя по бедру, где висела кобура с заряженным транквилизатором пистолетом.

Тиффани закатила глаза.

— Пожалуйста, не начинай играть со мной в настоящего мужчину, Док. Одна из причин, почему ты мне нравишься, — это та, что ты не пытаешься пыжиться.

— Извини, — с готовностью извинился трюкач. — Очевидно, постоянное пребывание среди актеров и военных делает меня склонным к мелодраме. Серьезно, Тиффи, ведь нам только нужно пойти и посмотреть, в чем там дело, а затем воспользоваться наручным радио и вызвать соответствующую помощь — если она вообще понадобится. Уж на это-то мы способны.

Хотя Полоса фактически Полоса «внутри», а не «снаружи», свежий ветерок, дующий вдоль нее освежил псевдо-легионеров после многодневного заточения в зрительном зале казино. Из-за громадных размеров «Верного Шанса», им понадобилось несколько минут, чтобы добраться до указанного проулка, который в действительности был подъездной дорожкой к грузовым докам, и они воспользовались этим, шагая не спеша и впитывая картинки и звуки Лорелеи.

— Знаешь, в этом месте и правда что-то есть, — прокомментировал Док, переводя взгляд с ослепительных световых реклам на поток людей, гуляющих вдоль Полосы. — Не могу припомнить, сколько я не был на свежем воздухе. Наверное, работая за кулисами, легко даже забыть, где находится сама сцена.

— Убери все эти огни и блеск, и останется еще больше огней и блеска, — согласилась с ним Тиффани и нахмурилась. — Кстати, что касается выхода на воздух, не говорил ли капитан нечто вроде того, что наша юрисдикция распространяется только на внутреннюю часть комплекса?

Трюкач несколько минут размышлял.

— Знаешь, ты, возможно, права, — наконец сказал он. — Кажется, было что-то такое на одном из инструктажей. Только их было так много, что я не могу точно вспомнить. А, ладно, раз мы уже ушли так далеко, то можем взглянуть, в чем там дело прежде, чем повернем назад.

Освещение заметно ухудшилось, едва они углубились в проулок на десяток шагов. Световые рекламы казино были предназначены производить впечатление на туристов с Полосы, а не на наемных рабочих, и никакого смысла не было зря расходовать мощности в тех зонах, где появляются только местные жители и служащие. Идти по этому проходу было все равно, что попасть в другой мир, полный теней и закоулков. В сумрачном воздухе повисло такое ощущение угрозы, что трудно было даже вообразить существование огней и людской толпы всего лишь на расстоянии броска камня отсюда.

— Я никого не вижу, — нервно произнесла Тиффани, вглядываясь в почти непроницаемые тени вокруг черного хода.

— Может, он очнулся и ушел, — предположил Док. — Мы посмотрим чуть дальше, потом… ого!

— Что там, Док?

— Иди вперед, Тиффани. Не оглядывайся.

Потеряв от страха способность размышлять, актриса немедленно оглянулась назад, на вход в проулок.

Трое мужчин, безликих во мраке, но несомненно мощного сложения, шли следом за псевдо-легионерами. Увидев, что Тиффани их заметила, они ускорили шаги, стремясь сократить расстояние, отделяющее их от этой пары.

— Док…

— Продолжай идти вперед, Тиффи.

— Надо позвать на помощь?

— Может, ничего и не происходит, — произнес трюкач, хотя по тону его голоса чувствовалось, что он и сам в это не верит. — А если и происходит, то, не думаю, чтобы они дали нам время воспользоваться наручным радио. Нет, по-моему, нам лучше всего попытаться успеть добраться до грузового дока, а там… — черт!

Впереди появилась одинокая фигура и загородила им дорогу… она была заметно крупнее любого из трех первых преследователей. Похоже было, что этот человек материализовался из тени, хотя он стоял настолько неподвижно, что возможно, и находился там с самого начала, а они его просто не заметили.

— Ладно, слушай внимательно, Тиффи. У нас нет времени на споры, — прошептал Док. — Шансы впереди все же лучше тех, что позади нас. Я собираюсь задержать этого типа, а ты беги вперед. Поняла? Не останавливайся, не оглядывайся, пока не доберешься до грузового дока. Когда войдешь внутрь, свяжись по радио с нашими и расскажи, где я и что происходит, — но только после того, как окажешься внутри.

— Но…

— Делай, как я сказал! — прошипел трюкач и стал отходить от нее в сторону.

— Стой на месте, парень! — крикнул он тому, кто был впереди: сейчас он двигался к ним странной плавной походкой. — Я сказал, стой!

Личность продолжала приближаться, и Док потянулся за своим пистолетом с транквилизатором… слишком, слишком поздно.

Работая трюкачом, он приобрел опыт в сценах с драками и падениями, которые выглядели впечатляющими в голофильмах, но в действительности были рассчитаны и поставлены так, чтобы свести к минимуму риск серьезных травм. Те несколько настоящих драк, в которых он принимал участие, происходили в барах, но даже они случились очень давно, потому что после женитьбы он стал почти домоседом. Ничто в прошлом, однако, не подготовило его к столкновению со быстротой и подвижностью профессионального спортсмена, пусть даже и бывшего.

Его рука едва коснулась рукоятки пистолета с транквилизатором, как приближающийся человек ринулся вперед с поразительной скоростью. Док не смог даже отступить в сторону, и удар вышиб из его легких весь воздух, когда в грудь врезалось массивное плечо. Его подняло в воздух и понесло назад, а это чудовище продолжало двигаться вперед, обращая на вес трюкача не больше внимания, чем бык на брошенное ему на рога полотенце. Что-то врезалось в спину Дока, и он с облегчением потерял сознание.

Тиффани с ужасом наблюдала, позабыв приказ бежать, как нападавший отступил назад от стены, все еще держа на себе обмякшее тело Дока, а затем швырнул его на землю. Тяжело дыша и издавая звуки, которые нельзя было назвать иначе, чем рычание зверя, этот человек на мгновение уставился на ее поверженного спутника, затем пнул неподвижно лежащего актера ногой в бок.

Тут она вышла из транса.

Выхватив свой транквилизатор из кобуры, актриса выстрелила в грозного противника.

Послышалось тихое «пшик» сжатого воздуха, когда она нажала на спуск, но кроме этого не заметно было никаких признаков того, что она вообще что-то сделала.

Она выстрелила еще раз… и еще…

Никакого эффекта.

В отчаянии Тиффани отшвырнула пистолет и бросилась на спину бандита.

Он обернулся на звук ее шагов и отшвырнул тыльной стороной ладони назад, словно отмахнулся от надоедливого насекомого.

Тиффани рухнула на землю безжизненной куклой и застыла.

— Очень страшные солдаты, а? — произнес один из тех, которые шли сзади, выступая вперед из тени. — Не такие уж они и крутые.

Все еще разгоряченный схваткой, Стилман только зарычал в ответ.

— Эй! Эта детка просто красотка, — крикнул другой, переворачивая Тиффани на спину ногой. — Кажется, мы получим от задания немного удовольствия.

Стилман быстро поднял голову.

— Ничего такого, — резко приказал он. — Немного помесить их, чтобы напомнить, что они играют не в своей лиге, но это все.

— Я думал, Макс разрешила нам снять перчатки, — угрюмо заметил бандит.

По правде говоря, Стилман даже не был уверен, что Макс одобрит то, что они уже сделали. Он устроил эту засаду, исходя из того, что она не приказала ему, как обычно, «воздерживаться от жестокости». Вывести из строя пару охранников — это должно быть уместно, и уж, конечно, его парням приятно будет не держать руки в карманах во время разборки. Но все же, Макс — женщина, и Стилман был почти уверен, что ей не понравится, если его парни слишком грубо поведут себя с женщиной-легионером.

— Неважно, что говорит Макс, — огрызнулся он. — Я приказываю вам не переходить на личности. Мы намекнем этим парням, чтобы они отступили, и я не хочу больше ни с чем не путать это дело. Мы собираемся задать им трепку, и точка! Понял?

— Да. Понял.

Повернувшись к своей первой жертве, Стилман поднял ногу и резко опустил пятку на голень лежащего человека.

Треск сломанной кости коротким эхом отразился от стен прохода.

— Сделайте что-нибудь с ее лицом, — крикнул он через плечо. — Женщины очень к этому чувствительны.

— Бикер слушает.

— Привет, Бикер! Это я… Гарри Шоколад.

Прислонившись к стене в глубине бара рядом с телефоном, Гарри ухмылялся, будто дворецкий стоял прямо перед ним, а не на противоположном конце линии.

— Привет, Г. Ш. Извини, но капитан Шутник как раз вышел. Если подождешь у телефона, я попрошу Мамочку соединить тебя с ним.

— Эй! Погоди, приятель! Я звоню тебе, а не капитану.

Великан быстро оглядел бар, чтобы убедиться, что его никто не слышит, но бар был пуст, только одна припозднившаяся пара закусывала пивом с бутербродами.

— Понимаю. Ну, тогда, чем я могу тебе помочь, Гарри?

— До меня дошел слух, что ты завел игры с Мороженой Сукой, и я подумал, надо позвонить и предупредить по-дружески. Бвана, ты связался с настоящей Каменной Лисой. Ну, пойми меня правильно… ты чертовки умный мужик, но эта девица проглотит тебя живьем, со всей твоей благовоспитанностью.

На другом конце провода возникла небольшая пауза.

— Ты, случайно, не о мисс Лаверне говоришь?

— О ней самой.

— Ну тогда — я ценю твою заботу и советы, Гарри, но правда заключается в том, что мы с Лаверной довольно хорошо ладим. По правде говоря, я считаю ее одной из самых теплых, самых добрых людей, которых я встречал за последнее время.

— Кроме шуток? — Бывший мотолетчик был искренне поражен. — Бикер, или мы говорим о разных женщинах, или я буду тебе очень благодарен, если ты дашь мне несколько уроков по технике этого дела, как-нибудь, за стаканом пива.

— С удовольствием, — донесся голос дворецкого. — Но не уверен, смогу ли тебе помочь. Никогда не рассматривал свое поведение с женщинами, как какую-то «технику». В действительности, я стараюсь быть самим собой, а не производить на них впечатление, и в большинстве случаев, реакция бывает благоприятной.

— Гмм. Не знаю. Должно быть, дело не только в этом, — сказал Гарри. — Каждый раз, когда я пытаюсь быть с дамами самим собой, они начинают оглядываться в поисках полицейского.

Это вызвало у Бикера смех.

— Конечно, Гарри, ты должен помнить, когда бываешь самим собой, что ты и я существенно отличаемся друг от друга. И все же, когда-нибудь я с удовольствием побеседую с тобой на эту тему, если захочешь.

— Ладно, приятель, договорились. Только назови время и место, я буду там с блокнотом.

— Вероятно, придется тебе подождать конца этого задания, — заметил Бикер. — У меня такое впечатление, что пока оно не кончится, нам следует избегать появляться в обществе друг друга открыто, из соображений конспирации.

— Да, знаю. — Гарри тяжело вздохнул. — Ну, дай мне знать, когда сочтешь это возможным.

Последовала еще одна пауза.

— С тобой все в порядке, Гарри? — наконец спросил дворецкий, и в голосе его появились нотки озабоченности. — Извини, если я задаю нескромный вопрос, но ты мне кажешься немного грустным.

— Наверное, так и есть… немного, — признался бывший мотолетчик.

— Что случилось? Можешь мне рассказать?

— Не знаю… Просто… — Гарри секунду колебался, потом шлюзы прорвало, и слова хлынули потоком. — Просто я чувствую себя вроде отрезанным… никакой информации, понимаешь? Что мне всегда нравилось в капитане, это что он всегда держал меня в курсе всех дел, даже когда меня прямо это и не касалось. А теперь я только слышу стороной о некоторых событиях, и то только после того, как все закончилось. По большей части я стою тут, протираю бокалы и гадаю, что там происходит в роте. Говорю тебе, Бикер, меня это достает. Знаешь, мне кажется, я все чаще увижу что-то, или о чем-то подумаю, и поворачиваюсь, чтобы поделиться с соседом, да только никого рядом нет. Я хочу сказать, здесь тоже есть народ, и все такое, но никого, с кем бы я мог поговорить. Понимаешь, о чем я?

— Если я только не указываю тебе на очевидное, Гарри, — заметил дворецкий, когда поток слов экс-мотолетчика иссяк, — то мне кажется, что тебя мучает одиночество.

Гарри несколько секунд раздумывал, потом лицо его расплылось в широкой улыбке.

— Проклятье! Знаешь, я думаю, ты прав, Бикер! Сукин сын! Мне это не приходило в голову… наверное потому, что мне никогда раньше не бывало одиноко.

— Извини, Гарри — голос Бикера стал мягким, — но не хочешь ли ты сказать, что до недавнего времени всегда был одинок?

Если бы это сказал кто-то другой, Гарри бы просто рассмеялся над таким предположением, но он очень уважал Бикера, поэтому серьезно задумался над этим предположением.

— Никогда об этом так не думал, — медленно произнес он, — но… знаешь, это чудно. Когда я впервые услышал о задании, то с нетерпением ждал, когда снова окажусь на свободе… подальше от мундиров, может опять законтачу с некоторыми из тех, с кем раньше хороводился. Но получается, что я просто не могу этого сделать. Здесь даже есть один мотолетчик, который жаждет говорить со мной о прежних временах, но меня уже не вдохновляет болтовня о том, каким плохим был раньше старый клуб. Правду сказать, чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что дерьмом мы занимались — все время выставлялись друг перед другом, какие мы крутые, чтобы никто не подумал, что мы боимся. На деле, единственное место, где я хорошо себя чувствовал и просто был самим собой — это с капитаном и ребятами.

— Не могу сказать, что удивлен, Гарри, — ответил дворецкий. — Конечно, я уже долго работаю у мистера Шутта, и наблюдал, какое влияние он оказывает на окружающих. Позволь мне заверить тебя, что ты не одинок в своих впечатлениях. Когда всю жизнь чувствуешь, что должен притворяться кем-то другим, и наконец встретишь человека, который не только может принимать, но и ценить людей такими, какие они есть…

— Извини, Бикер, — перебил Гарри. — Не клади трубку.

Какая-то суета у входа привлекла внимание экс-мотолетчика. Вошли четверо, под явным предводительством Стилмана. Не обращая внимания на Гарри, они расселись за столиком и шумно потребовали выпить.

— Все в порядке, Бикер, — сказал Гарри. — Просто небольшая передислокация войск противника. Что ты там говорил?

— Только то, что многие люди, давно уже смирившиеся с одиночеством или с ролью отщепенца в какой-то определенной группе, обнаруживают, что…

Гарри слушал вполуха, внимание его непроизвольно было приковано к столику тяжеловесов.

Казалось, они в хорошем настроении, пожимали друг другу руки и похлопывали по спинам, и Гарри успел заметить, как Стилман раздавал толстые конверты, предположительно, набитые деньгами, троим остальным.

— Погоди, Бикер, — сказал Гарри, продолжая смотреть на столик. — Возможно, тут что-то происходит. Возможно, ты захочешь сообщить…

Он замолчал на середине фразы, кровь внезапно застыла у него в жилах.

Стилман достал из кармана два предмета и показывал остальным. Из дальнего угла комнаты экс-мотолетчик не мог хорошо их разглядеть, но ему и не нужно было. Он узнал бы эти предметы и за милю. Должен был… он достаточно выдал таких штук легионерам.

Стилман держал в руках два наручных коммуникатора роты.

— Гарри? — раздался у него в ухе голос Бикера. — Ты здесь? Что там такое?

— Слушай внимательно, Бикер, — прорычал Гарри в трубку, едва узнавая собственный голос. — Возможно, у меня не будет времени повторять дважды… понял? Скажи капитану пересчитать личный состав роты. Быстро. Думаю, кто-то попал в беду. Только… слушай дальше. Бик… непременно скажи ему, чтобы не использовал для проверки наручные коммуникаторы. Еще лучше, скажи ему, пусть прикажет быть осторожными в переговорах по радио — точка! Похоже, противник завладел парой коммуникаторов, так что есть большая вероятность, что они будут подслушивать… какое-то время, во всяком случае. Дошло?

— Понял, Гарри, — быстро ответил дворецкий. — Хочешь, чтобы он связался с тобой, когда сделает все это?

— Скажи ему, чтобы не трудился. Свяжусь с ним позже, если смогу.

— Гарри, у тебя неприятности? Голос у тебя…

— Просто передай все капитану, — поспешно произнес экс-мотолетчик и повесил трубку.

Стилман как раз встал, и в последний раз обменявшись рукопожатием со своими бандитами, направлялся к выходу.

Заставляя себя двигаться без спешки, Гарри зашел за стойку бара.

— Можешь подменить меня ненадолго, Вилли, дружище? — спросил он. — Надо тут выскочить на минутку.

— Наверное, — ответил второй бармен. — Похоже, народу у нас не густо, и… эй! Что случилось?

Гарри шарил под стойкой бара, и теперь выпрямился, небрежно держа в руке отпиленный кусок бильярдного кия. Это была, в сущности, залитая свинцом дубинка, держали ее для прекращения драк, и по случайности она была любимым оружием Гарри.

— Тебе об этом знать ни к чему, правда, — ответил он, подмигивая. — Да ты ничего и не видел, правильно?

— Если ты так хочешь. — Вилли пожал плечами и демонстративно отвернулся.

Прижав оружие к боку, чтобы его было не так видно, Гарри вышел из бара, торопясь нагнать ушедшего вперед Стилмана.

Тиффани казалась меньше ростом, лежа на больничной койке, и это зрелище растревожило душу и совесть Шутта, как он и ожидал. Он оттягивал это посещение с тех пор, как выслушал оценку доктором полученных актрисой ран, даже растянул беседу с Доком. Трюкач пребывал в удивительно хорошем настроении, поразительно хорошем, учитывая две сломанных ноги, и ему даже почти удалось избавить командира легионеров от неловкости по поводу этого происшествия и привести в хорошее настроение. Однако, это хорошее настроение улетучилось, едва он увидел забинтованное лицо Тиффани, словно кто-то вытащил пробку из его мозга, а поспешно сооруженная линия обороны рассыпалась в прах.

Тиффани, казалось, спала, и помолчав несколько секунд, Шутт собрался уходить.

— Привет, капитан.

— Привет, Тиффани, — ответил он, заставляя себя улыбнуться и снова поворачиваясь.

— Вы случайно не знаете кого-нибудь, кто снимает фильм «Невеста мумии»?

Рука актрисы прикоснулась к бинтам.

— Я… не знаю, что и сказать, Тиффани, — заикаясь, произнес Шутт. — «Мне очень жаль, прошу прощения» даже примерно не выражает то, что я чувствую.

— Прощения за что? — спросила Тиффани, слегка приподнимая голову с подушки. — Вы нас предупреждали, что может возникнуть опасность, когда проводили первый инструктаж, и тогда же предоставили нам возможность отказаться. Мы сами виноваты, потому что нарушили ваши предписания. Это же мы сами решили поиграть в войну, ушли из отеля и не взяли с собой никого из настоящих легионеров.

Командир покачал головой.

— Я никогда не думал, что до этого дойдет, — сказал он. — Если бы подумал, то никогда бы…

— Послушайте, капитан, — перебила актриса. — Это наша вина, а не ваша. Ладно? Если уж я вас не виню, не вините себя сами. Мне не следовало позволять Доку уговорить себя туда тащиться.

— Уверен, Док не подумал, что…

— Эй! Я и не пытаюсь свалить вину на Дока, — поспешно перебила Тиффани. — Я уже давно самостоятельно принимаю решения и переживаю их последствия, плохие или хорошие. Я уже большая девочка, если вы этого еще не заметили.

— О, заметил, еще как, — ответил Шутт, невольно улыбаясь. — Не думайте, что я совершенно бесчувственный, или слепой. Просто командование этим хозяйством отнимает у меня гораздо больше времени и сил, чем я ожидал, и я сейчас не могу позволить себе никаких развлечений.

— Развлечений, а? Ну, это уже кое-что, — пробормотала актриса.

— Простите?

— Что? О, ничего. — Она ухитрилась подмигнуть ему, прикрыв одно веко. — По крайней мере, я теперь знаю, чего стоит девушке затащить вас к себе в спальню.

Улыбка исчезла с лица Шутта, словно кто-то выключил свет.

— Поскольку вы проснулись, Тиффани, я хотел сказать вам, чтобы вы не беспокоились насчет… насчет повреждений на лице. Я уже вызвал пластического хирурга, и мы оплатим все расходы и будем продолжать платить вам по контракту, пока последние следы происшествия не исчезнут с вашего лица, сколько бы это ни продлилось.

— Знаю. Врач говорил мне, только… — Актриса повернула голову к командиру. — Знаете, это странно. Я все еще была слегка оглушена обезболивающими, но кажется, он говорил о том, что все расходы оплачивает Максина Пруит.

Лицо Шутта слегка напряглось.

— Знаю, — ответил он. — Мне сказали то же самое. Посмотрим. Вы просто отдыхайте и сосредоточьтесь на том, чтобы поправиться, и не думайте, откуда берутся деньги. Я сам улажу дело с миссис Пруит.

Он направился было к двери.

— А пока, — продолжал Шутт, стараясь придать голосу беззаботность, — обязательно дайте мне знать, если я могу что-то для вас сделать.

— Ну… есть одна просьба, капитан.

— Какая?

— Когда будете говорить с хирургом… Нельзя ли ему немного поработать заодно и над моим носом? Мне он всегда казался слишком большим, и раз уж все равно будут оперировать… — Она замолчала.

— Считайте, что дело сделано. — Шутт улыбнулся, теперь он был почти уверен, что Тиффани не просто притворяется ради его спокойствия. — Попрошу его проконсультироваться с вами насчет конечного результата, и вы сможете внести любые изменения, какие захотите.

— Спасибо, капитан, — сказала Тиффани. — Наверное, это звучит глупо, но…

— Извините, капитан!

Они оглянулись и увидели сына Дока, стоящего в дверях комнаты.

Тиффани взмахнула рукой.

— Привет, малыш! Добро пожаловать в театр ужасов!

— Привет, Тиффани.

— Здравствуй, Младший, — сказал Шутт. — Твой отец лежит дальше по коридору. Он не спал, когда я с ним чуть раньше разговаривал.

— Знаю, капитан, — ответил юноша. — Я его уже видел. Я именно вас ищу.

— Вот как? — Командир быстро взглянул на Тиффани. — Я как раз собирался уходить, давайте выйдем в коридор.

— Нет, можно и тут поговорить. Я бы хотел, чтобы Тиффани тоже это услышала.

— Ладно. Что тебя беспокоит?

— Ну… остальные попросили меня поговорить с вами, потому что я все равно собирался сюда навестить папу. — Юноша внезапно смутился. — Дело в том, что… ну, мы все ценим то, что вы нам сказали, насчет того, чтобы заплатить нам по контракту и отправить обратно на Драгоценность, но…

— Что? Погоди-ка! — перебила Тиффани. — Вы мне ничего об этом не сказали, капитан.

— Это к вам не относится, — резко ответил капитан. — Пока, во всяком случае. Так ты говорил, Младший?

— Ну, сэр, — продолжал парень, расправляя плечи, — мы хотим, чтобы вы пересмотрели свое решение. Мы хотим остаться до тех пор, пока все это не кончится. С нашей стороны, ничего не изменилось и первоначальное соглашение остается в силе.

— Ничего? — Шутт нахмурился. — Я бы так не определил то, что случилось с твоим отцом и Тиффани.

— Не могу говорить за Тиффани, — ответил юноша. — Но отцу случалось ломать кости и раньше. Такая у него работа. А что до остальных, так нас предупреждали о возможной опасности в этом деле, и мы согласились. Только потому, что она стала реальной, условия контракта не поменялись. Мы все готовы продолжать работать на вас, если вы позволите.

— Все?

— Ну, у нас не было возможности спросить у Тиффани, — признал парень. — Поэтому я и хотел обсудить это в ее присутствии.

— Можешь засчитать мой голос «за», малыш, — твердо заявила актриса. — Похоже, я здесь на некоторое время застряну, но… — Она с трудом села, обняв руками колени для устойчивости. — Позвольте вам кое-что сказать, мистер Шутт. Возможно, вы и спец в мире бизнеса, или даже среди военных, но в шоу бизнесе вам еще многому надо поучиться.

— Наверное, — сказал командир, слегка покачав головой. — Может, кто-нибудь из вас меня просветит?

Тиффани неизящно фыркнула.

— По-видимому, вы разделяете всеобщее заблуждение и считаете эстрадников тепличными растениями, которые надо нянчить и защищать. Это весьма далеко от истины. Общество никогда по-настоящему не признавало нашу профессию, и любому, зарабатывающему себе на жизнь этой профессией, приходилось сталкиваться с физическим и моральным ущербом постоянно, а не в виде исключения. Возможно, вы считаете театр чем-то утонченным и возвышенным, но наши корни уходят к бродячим труппам, которые были ближе к карнавалам и цирковым шоу, чем к торжественной обстановке театральных премьер.

— Для нас привычное дело сталкиваться лбами с местными, — хладнокровно вставил сын Дока. — Почти так же, как цыганам, и через какое-то время начинаешь ждать, что тебя станут гнать, или эксплуатировать, или обвинять во всех неприятностях, случившихся поблизости. Обычно нам приходится смириться с таким положением, иначе мы рискуем быть выдворенными из города. Но на этот раз, на нашей стороне сила власти. Черт, мы и есть эта сила.

— Этот малыш пытается объяснить вам, капитан, — прибавила актриса, — что мы бываем темпераментными и можем иногда вспылить и бросить работу, но никто не сгонит нас со сцены… кроме, может, директора или режиссера. В данном случае — это вы. Далее, если вы скажете нам, что мы играем, как дебютанты, или что вам приходится несколько сократить штаты из-за финансовых трудностей, — это одно. Но не говорите, что нас вывели из состава участников спектакля ради нашего собственного блага. Вы же нас наняли потому, что мы — профессионалы… «настоящие стрелки», как говорят. Эти парни даже представить себе не могут ситуацию настолько скверную, чтобы закрыть театр, если вы дадите добро на продолжение работы.

— Спектакль должен продолжаться, а? — хитро улыбнулся Шутт.

— Вот именно, — ответил парень.

— Ладно, — вздохнул командир, решившись. — Передайте, что любой желающий актер может остаться. Да, и еще, сынок…

— Да, сэр?

— В Космическом Легионе существует традиция, которая позволяет новобранцу при вступлении выбрать себе имя, а мне вдруг стало неловко называть тебя «Младший». Есть у тебя на примете еще какое-нибудь имя, которое ты хотел бы носить?

Юноша вдруг расплылся в улыбке.

— Ну, сэр, думаю, что воспользуюсь подсказкой этой прекрасной леди. Почему бы вам не звать меня просто «Стрелок»?

— Заметано, — ответил Шутт. — Это тоже сообщи остальным, и непременно всем передай мою личную благодарность.

— Спасибо, сэр!

Молодой человек вытянулся и четко отдал честь.

— Вам спасибо, Стрелок, — поправил его командир с улыбкой, салютуя в ответ.

— Это было прекрасно, капитан, — сказала актриса, когда юноша ушел. — Не будет ли слишком навязчивым спросить, могу ли я поцеловать вас перед уходом?

— Тиффани, — с притворной торжественностью заявил Шутт, — это будет очень приятно.

На столике у кровати зазвонил телефон.

— Проклятье! — воскликнула актриса, но опомнилась и снова улыбнулась. — Не уходите, капитан. Я все же не хочу терять этот поцелуй.

— Буду здесь, — пообещал командир.

— Алло?.. Кто?.. О… Нет, я в порядке, спасибо. Очень любезно с вашей стороны.

Поймав взгляд Шутта, она прикрыла микрофон ладонью и одними губами произнесла имя.

Максина Пруит.

Лицо командира посуровело, и он протянул руку за трубкой.

— Миссис Пруит? — заговорил он. — Это капитан Шутник.

— Добрый вечер, капитан, — раздался голос Максины после едва уловимой паузы. — Я собиралась после больницы позвонить вам, но мне следовало бы знать, что вы находитесь там.

— Да… Ну, я только хотел вам сказать, что хотя мы и ценим ваш широкий жест, но расходы на лечение оплачивает Космический Легион. Мы заботимся о своих людях.

— Я это знаю, капитан… и боюсь, теперь даже лучше, чем раньше.

— Простите?

— Я собиралась принести личные извинения за случившееся сегодня вечером, а также свои уверения в том, что это произошло не по моему приказу. Однако, по-видимому, мои извинения были бы несколько преждевременными… учитывая все произошедшее.

— Извините, миссис Пруит, но я не знаю, о чем вы говорите.

— О, давайте не будем, капитан. Уверена, что никто из нас не верит в совпадения. Вы и правда ожидаете, чтобы я приняла за чистое совпадение, то, что мистер Стилман был жестоко избит сразу же после нападения на ваших легионеров?

— Можете верить, во что хотите, — резко ответил Шутт, — но что бы ни произошло, мне об этом не известно.

— Понятно. — Голос Максины звучал задумчиво. — Хорошо, капитан, я вам поверю… хотя бы по той причине, что не могу себе представить, зачем вам изображать неведение, если вы действительно в этом замешаны, когда имела место явная провокация с нашей стороны. Признаюсь, мне показалось странным, что вы привлекаете помощников со стороны, не используя ваших собственных солдат. Однако, к вашему сведению, человек, который виновен в нападении на ваших людей сегодня вечером, мистер Стилман, — полагаю, вам знакомо это имя, если не сам человек, — в настоящий момент находится в больнице с разбитой коленной чашечкой и множественными переломами челюстных костей. Как я уже сказала, слишком большое совпадение, чтобы в него можно было поверить, поэтому предлагаю вам навести справки среди ваших легионеров, кто отдал приказ о нападении.

— Извините, вы сказали, что он находится здесь? В этой клинике?

— Нет, капитан. Он в другом учреждении. У нас на Лорелее есть несколько клиник, хотя это не очень-то афишируется. Мне казалось, что создастся излишне неловкое положение, если он будет лечиться в том же месте, что и ваши люди. По правде говоря, я отправлю его за пределы станции для интенсивного лечения на следующем же корабле. Хоть я и совсем не в восторге от его самодеятельности, но мы тоже заботимся о своих людях.

— Понимаю. — Шутт нахмурился. — Я рассчитывал, что смогу поговорить непосредственно с ним и узнать, кто на него напал.

— Его раны не позволяют ему разговаривать, мистер Шутт, — голос Максины мгновенно стал ледяным. — Но он может писать. Предлагаю вам ограничиться расследованием среди собственных подчиненных и выяснить, кто отдал приказ о нападении. Мы уже знаем, кто его осуществил.

— Кто это был?

— Я уже сказала, что это не был один из ваших легионеров, капитан, и поскольку нападение имело место вне «Верного Шанса», то мне кажется, что вас это не касается. А теперь, прошу меня простить, но я должна заняться кое-какими важными делами.

С этими словами она положила трубку.

Шутт нахмурившись несколько секунд смотрел на трубку, потом осторожно опустил ее обратно на рычаг.

— Что случилось, капитан? — спросила Тиффани, заметив выражение его лица.

— Точно не знаю, — признался капитан. — Кажется, человек, напавший на вас с Доком…

Пронзительный сигнал наручного коммуникатора прервал его. Несмотря на настойчивый резкий звук, Шутт несколько секунд смотрел на устройство, и только потом ответил. Существовало всего несколько командных коммуникаторов, таких, как у него, поэтому приказ о радиомолчании не касался использования особых каналов. И все же, он дал Мамочке указания беспокоить его только в случае крайней необходимости, пока он находится в клинике.

— Шутт слушает, — наконец отозвался он, выходя на связь.

— Простите, что беспокою, капитан, — раздался голос Мамочки, на этот раз без ее обычных шуточек, — но тут, в казино, происходит такое, о чем, мне кажется, вам следует знать. Прежде всего, мы получили обратно оба утерянных коммуникатора, и…

— Погоди минутку. Кто их вернул?

— Сержант… я хочу сказать, Гарри Шоколад.

— Гарри! Мне следовало догадаться. — Шутт скривился. — Послушай, мамочка. Передай всем: я хочу, чтобы Гарри отозвали и быстро! Его ищут наши противники. Пусть даже придется выслать команду для его сопровождения, но мы должны…

— Об этом я и пытаюсь вам сообщить, капитан, — перебила Мамочка. — Он уже здесь. Мы его отвели к вам в номер. Он ранен, но не позволяет нам вызвать врача. Лучше вам побыстрее вернуться обратно.

Когда Шутт вошел к себе, сержант-снабженец лежал, вытянувшись, на диване в номере, а вокруг суетились Бикер и небольшая толпа легионеров. Гарри был обнажен до пояса, и еще от двери командир разглядел огромный пурпурный синяк, ясно различимый даже на его черной коже, который растекся от подмышки до бедра и через большую часть грудной клетки.

— Привет, Г.Ш., — сказал командир. — Рад снова тебя видеть.

— Привет, кэп, — слабо прозвучало в ответ. — Как дела?

Огромная фигура сержанта зашевелилась, и Шутт с испугом понял, что тот пытается встать.

— Лежи, где лежишь, — приказал он, быстро подходя к Гарри. — Я слышал, ты сегодня вечером был занят.

— Слышали уже, да? — Г.Ш. ухмыльнулся, опускаясь обратно на подушки. — Занят больше, чем ожидал, это уж точно. Черт, этот громила быстро двигается! Если бы я не попал ему по колену с первого раза, он бы меня прикончил. И так он задал мне хорошую трепку, пока я не уложил его поспать.

Он неопределенным жестом указал на свой синяк.

— Вижу, — сурово ответил Шутт. — Я хочу, чтобы на это взглянул доктор, Гарри. Никаких возражений.

— Не делайте этого, кэп, — прохрипел Гарри, тряся головой. — Меня и раньше сшибали с ног, а это всего лишь несколько сломанных ребер. Совершенно уверен, что местные медики все у Макса в кармане, и если вы приведете сюда одного из них, она узнает, что я из ваших, и может быть, начнет оглядываться в поисках остальных переодетых легионеров.

Командир заколебался.

— Пожалуйста, кэп, — настаивал сержант. — Я буду в порядке… правда. Просто позвольте мне немного поспать, и я стану, как новенький.

Шутт вытянул губы трубочкой, затем кивнул.

— Бикер, — сказал он, — я хочу, чтобы вы сегодня всю ночь были рядом с Гарри. Следите за ним хорошенько. Если появятся какие-либо признаки, что он ранен серьезнее, чем говорит, вызовите меня… отставить. Вызовите доктора, и только потом — меня.

— Разумеется, сэр.

— Все остальные, выметайтесь отсюда и дайте человеку отдохнуть. Будем сообщать вам о его самочувствии.

— Еще одно, кэп, — позвал распростертый сержант, с трудом поднимая голову.

— Что, Гарри?

— Пуленепробиваемый материал, из которого сделаны наши мундиры. Так вот, костюм Стилмана был из того же материала, возможно, как и у всех их людей. Думаю, наши транквилизаторы против них бесполезны.

— Не волнуйся, Г.Ш., — мрачно заверил Шутт. — Я уже собирался выдать всем более тяжелое вооружение и приставить к Гюнтеру круглосуточную охрану. Похоже, заваривается серьезная каша.

— Да-а, ну, может, надо найти того поставщика и потребовать у него часть ваших денег обратно, — невесело ухмыльнулся Гарри, опуская голову на подушку. — Этот материал может быть непроницаемым для пуль, но ударов он держит. Если поставщик станет спорить, готов биться об заклад, есть четверо людей, которые с удовольствием продемонстрируют ему, что он ошибается!