Штурмовик Империи

Глава 18

Пулемет перегрелся и его заклинило. Солдат трясущимися, после боя, руками заполнял кожух водой из стоящего рядом ведра. Вода для пулемета — святое. Лучше быть грязным и чумазым, чем остаться без воды. Главное, чтобы ствол не пришлось менять.

Уставшие солдаты прижались к стенкам окопа и переводили дух. Для многих это был первый бой, в котором им пришлось отнять чужую жизнь или потерять своего товарища. Рядом мои бойцы перетягивали раны чистыми бинтами и готовили раненных к транспортировке в госпиталь. К сожалению, медслужбам пока далеко до стандартов двадцать первого века и процент выживаемости тяжелораненых невелик. Помогали, чем могли. В окопах нет чужих людей.

После любой битвы наступает момент, когда начинаешь очень сильно любить жизнь. Кто-то улыбается выглянувшему солнцу, другой боец мнет под пальцами папиросу и смотрит вдаль отсутствующим взглядом. Нервы на пределе и каждая следующая атака может стать последней, но вскоре тягостное молчание заполняется разговорами. Жизнь всегда берет свое.

Гитара в углу окопа смотрелась чужеродно на этом конвейере смерти. Скорее всего кто-то из дворян забыл или из мобилизованных артистов. Вдруг резко появилось желание взять семиструнную гитару в руки. Впрочем, почему бы и нет.

— Унтер, чья эта гитара?

— Поручика Ломова. Любил он поиграть вечером и петь романсы о любви. Царствия ему Небесного, — перекрестился унтер. — Половину взвода сегодня потеряли, а у вас, смотрю, все целы, ваше императорское высочество. Вот бы нам также… аж на душе кошки скребут, когда смотрю на тела.

— Если позволите взять мне гитару, то я попробую немного развеять вашу тоску. После боя появилось желание сыграть.

— Да, конечно, возьмите. Думаю, поручик был бы не против, — с трепетом унтер передал мне музыкальный инструмент.

Пока я настраивал гитару под себя вокруг меня собрались солдаты ближайших к нам полков и мои бойцы. За безопасность я не переживал. Обед. Немцы не стреляют в обед, а до кружащих над головой дронов еще, как минимум, сто лет. Поэтому стоило только взять первые аккорды, как все разговоры стихли и даже птицы замолкли.

Не для меня придет весна,

Не для меня Дон разольется.

Там сердце девичье забьется

С восторгом чувств — не для меня

Не для меня цветут сады,

В долине роща расцветает,

Там соловей весну встречает,

Он будет петь не для меня.

Не для меня журчат ручьи

Текут алмазными струями,

Там дева с черными бровями,

Она растет не для меня.

Не для меня цветут цветы,

Распустит роза цвет душистый

Сорвешь цветок, а он завянет,

Такая жизнь не для меня.

Не для меня придет Пасха,

За стол родня вся соберется,

Вино по рюмочкам польется

В пасхальный день не для меня.

А для меня кусок свинца,

Он в тело белое вопьется

И слезы горькие прольются

Такая жизнь, брат, ждет меня.

Эту песню особенно любил исполнять Хром. Командир группы в моем взводе. Ни в коей степени ни казак, но голос у него был, что надо. Дмитрий получил хорошее образование в том числе и музыкальное, поэтому я смог повторить тот тягучий напев и хриплость в голосе для идеального исполнения.

Изначально песня никоим образом не была казачьей. Стихи Молчанова каждый менял под себя и многочисленные романсы, а позже мои современники придумали историю про исконную и старинную. Особенно название реки в песне менялось чаще всего. Поистине народной песней и особенно полюбившейся казакам она стала только в конце двадцатого века уже в Новой России. Такую переделку песни здесь не слышали, поэтому казаки из моего отряда навострили уши с первыми словами про Дон.

Слушая песню каждый думал о своем. Про далекий дом, батьку и мать, что со слезами проводили на войну или про прошлую жизнь, которая была до войны. Как там жена и дети поживают, поднимут ли рюмку за него в праздничный день… Под такую песню не получишь радостного свиста или смеха. Особенно на войне. Правда стоит учитывать русский менталитет. Для нашего народа, в принципе, песня в самый раз.

— Спасибо, ваше императорское высочество. Уважили нас. Теперь и помирать не так грустно, — поклонился казак с густыми усами.

— Рано помирать, боец! Думай не о смерти, а о доме и каким героем вернешься к своим родичам. Как там сейчас на Дону?

— Красиво. Дома всегда лучше, чем на чужбине…

Хотя, как говорили ветераны, если принимаешь свою смерть, как уже случившийся факт, то воевать намного легче. По мне так, за жизнь надо цепляться зубами до самого конца. Вырвать глотку у врага, чтобы пройти вперед, несмотря на все препятствия. Полностью притуплять чувство страха прямая дорога в могилу, но и нельзя давать страху завладеть твоим сознанием. В общем, философия презрения к страху позволяет создавать самых лучших воинов, но во всем надо знать меру.

— Хватит музыки. Немного отдохнули, а теперь за работу. Врагу плевать на наши проблемы. Карелин, что там у вас?

— Заминировали все подходы, как показывал Матвеев. В этот раз встретим гостей с огоньком. Пулеметы пристрелены, патронов хватает, — ухмыльнулся мой первый зам.

— Передай бойцам, что это было только начало, поэтому проверьте снаряжение и пусть не жалеют патронов. У германцев скоро обед закончится, и они попрут на нас с новыми силами.

Не прошло и получаса, как подтвердились мои слова и к нам прилетели первые гостинцы. Свист снарядов и звуки взрывов заглушили крики солдат. Желающих поглазеть на вестников смерти в полный рост среди моих бойцов не было и вжимаясь в землю они шутили над собственным страхом. Первые ростки, заложенных мною психологических практик, начали давать свои всходы.

Снарядов у немцев хватило примерно на час. Немало, но я в своей жизни повидал намного серьезнее обстрелы. После окончания обстрела раздались свистки и команды немецких офицеров, что строили солдат для штурма наших окопов.

— Хуррраа! — пронесся боевой клич через все поле битвы и стал сигналом к атаке.

Мое удивление продлилось недолго. Самый популярный боевой клич использовали многие народы мира и немцы не исключение.

— Форвартс!

А вот это уже нечто похожее на настоящий немецкий боевой клич, но недолго они радовались. Вскоре крики бегущих воинов захлебнулись в пулеметных очередях и выстрелах из винтовок. Взрывы мин стали неожиданностью не только для немцев, но и для русских солдат. Тела раскидывало в разные стороны буквально разрывая на части. Излишне мощный заряды заложили саперы. Но эти демоновы отродья все равно бежали вперед. Чую в этот раз против нас бросили далеко не части ландвера.

— Солдаты, с нами Бог! Бей врагов империи! — поднялся во весь рост молодой поручик и вскинул шашку вверх.

С него надо рисовать плакат: «Они защищают империю!». Без шуток. Именно таких людей и жалко больше всего. Воевали, не жалея живота своего, а в конце концов их просто кинули, как никому ненужных псов. Что ж хороший повод сохранить лучший генофонд нации для будущих поколений.

С искаженными, от страха и ярости, лицами волна немцев добралась до наших окопов и началась рукопашная свалка. Страшная в своем безумии и беспощадности к врагам. Звуки ударов штыком, входящих в тела и взмахи шашки. Хотя саперная лопатка в условиях окопной войны куда полезнее шашки. Резкие удары заточенной стороной раскраивали черепа и пробивали пародию на каску, что прикрывала головы немцев.

Выстрелы из дробовика в упор наносили поистине страшные раны. Никаких ранений однозначная смерть. Еще и соседям доставалось. Мои бойцы, прикрывая друг друга, превосходно себя чувствовали в окопах в отличии от противника.

— Паршин, начинайте зачистку левого фланга! Карелин, мы с тобой поможем соседнему полку.

Где-то враг смог закрепиться, уничтожив всех защитников и вскоре мог зажать нас в тиски, поэтому надо действовать на опережение. Весь последующий день для меня слился в бесконечную резню и выстрелы. Еще один отбитый штурм показал подготовку моих бойцов с лучшей стороны.

Защитное снаряжение спасло немало жизней, приучая воинов к мысли, что без бронежилета и каски в бой идти нельзя. Бронежилет и каска показали себя с лучшей стороны, правда не хватало дополнительных накладок на коленах и локтях. Ничего. Прогресс не стоит на месте. Жаль для массового солдата пока о таком даже мечтать нельзя.

После двух «мясных» штурмов даже мне становится не по себе от количества трупов перед нашими укреплениями. Еще ни разу Радкевич не отправлял к нам резервы. Десять пулеметов и достойный боезапас позволяли без проблем удерживать позиции. Похоже до того момента, как мы станем главной целью вражеской артиллерии, осталось совсем недолго.

— В следующий раз можно будет уменьшить заряд в два… нет даже в три раза, — подпрапорщик задумчиво рассматривал поле, покрытое разорванными телами.

Оказывается, все изобрели до нас только никому не было дела до массового использования мин. Полевой фугас Сушинского представлял собой осколочную мину, изготовленную на заводе. С предохранителем и возможностью использовать мину непосредственно при нажатии и натяжении проволоки, а штабс-капитан Карасев придумал шрапнельный фугас, работающий от электровоспламинителя. В общем, подрывное дело не стояло на месте, а развивалось, так что инженеры с саперами через некоторое время смогли подготовить небольшой запас противопехотных мин. Да и сам я кое-что помнил с училища о простейших взрывателях нажимного действия.

— Результаты вашей работы помогли сохранить жизнь многим бойцам. Поэтому попрошу вас написать мне записку с фамилиями тех, кто участвовал в создании противопехотных мин. Я обязательно направлю списки на награждение. И, скажите, как быстро вы сможете восполнить наши запасы?

— Два дня минимум. Мы отдали вам все запасы и надо будет использовать оборудования в мастерских, чтобы подготовить новые корпуса и взрыватели, — нахмурился Матвеев.

— Вряд ли нам дадут столько времени. Что ж, в таком случае, через два дня жду от вас новой поставки мин.

— Мы можем помочь в обороне…

— У вас есть своя задача, у штурмовиков своя. Каждый должен делать свою работу, к которой был подготовлен и обучен. Выполняйте приказ, подпрапорщик!

— Слушаюсь, ваше императорское высочество!

Гнать саперов в окопы ради затыкания дыр в обороне самое глупое решение какое я мог только бы сделать. Пусть готовят новые мины и пишут пояснительные записки. В этой войне победит тот, кто готов планировать дальше, чем на пару месяцев. Все только начинается.

—… и действия поручика Дубина помогли нашим бравым солдатам вовремя контратаковать врага. Пусть земля ему будет пухом. Вы настоящие богатыри. Благодарю за службу!

— Рады стараться!

Генерал Радкевич обходил окопы, поднимая боевой дух среди потрепанных подразделений. Вот только я не особо рад его инициативе. Если прилетит случайный снаряд, то смерть генерала нам точно не поможет. Управление войсками, итак, не на самом высоком уровне.

— Дмитрий Павлович, ваше присутствие вдохновляет солдат на настоящие подвиги, а спецотряд показывает невероятные умения по уничтожению сил противника, — пожал руку генерал и посмотрел на тела убитых, что вытаскивали из наших окопов. — Вы говорили, что мы отступим, когда противник начнет наступать всеми силами и не будем стоять насмерть за кусок земли. Такой момент как раз настал, но мы до сих пор не отступаем. Каков же ваш настоящий план?

Все это было сказано без каких-либо эмоций и амбиций жадного до славы полководца. Генерал Радкевич не пытался прыгнуть выше своей головы и по мне его максимальный уровень управление корпусом. Армию он уже не потянет. Но это не значит, что он плохой офицер.

— Еще рано. Пока нас только похлопали по плечу и проверили на прочность. В следующий раз германцы попробуют дожать всеми силами. И вот тут лично вам придется принять решение на отступление или на поддержку нас резервами.

— Генерал Флуг только что запрашивал меня о ваших планах в нашей оборонительной операции, а теперь вы говорите, что я должен сделать судьбоносный выбор. Как вас понимать? — наконец проняло генерала.

С Флугом давно все обговорено и переговоры сейчас ведутся только для немцев, что с легкостью их прослушивают. Единственная проблема, которая осталась на данный момент это резервы противника. Германская кавалерия не участвовала в бою и если наши фланги не прикрыты, то будет совсем плохо. Но если получится спровоцировать немецкого командующего на наступление всеми силами, то все будет идти согласно плану.

— На месте, наблюдая полную картину, вы сможете сделать правильный выбор. Сейчас нет места сомнениям. Я верю в вас, Евгений Александрович!

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — махнул рукой генерал и пошел дальше подбадривать своих солдат.

Пока враг дает время нельзя терять ни минуты, поэтому весь день мы готовились к новому наступлению, а ночью случилось то, чего я не люблю больше всего. Начались дожди. Осень — это время стылой погоды и холодных дождей, а в окопах редко, кто сразу же задумывается об этой проблеме. По колено в грязи и в сырой одежде легко заболеть, да и мысли далеко не о победе над врагом. Тут бы тепло сохранить. Все-таки бытовые условия серьезно влияют на моральный дух войска.

С утра немцы решили, что дождь поможет им в наступление или просто надоело мокнуть в ожидании. В чем-то они были правы, правда к оружию мы относились куда бережливее, чем к самим себе, поэтому к стрекоту трофейных немецких пулеметов сразу же присоединились очереди из Мадсенов и винтовочные выстрелы.

Солдаты Рейха перли вперед несмотря на потери, утопая в грязи и в собственной крови. Вскоре пулеметы замолчали, собрав свою кровавую дань. Многие наши орудия уже были уничтожены огнем немецкой артиллерии, но редкие попадания трехдюймовок уносили с собой даже больше солдат противника, чем очереди из пулеметов. Артиллерия — истинные боги войны. Так было, так есть и так будет.

Бойцы штурмового отряда действовали слаженно, помогая друг другу и соседним подразделениям. Сначала шла в бой граната потом бойцы с дробовиками стреляя во все, что еще шевелиться. Кровавая резня достигла своего апогея. Взрывы гранат, стрельба из дробовиков и винтовок вместе с боевыми кличами, матом и молитвами к богу смешались в один непередаваемый коктейль. Кровавый оскал войны, взгляд которого далеко не каждый готов выдержать.

— Аааа!

Пехоты немцы нагнали в несколько раз больше, чем было нас, поэтому в этот раз бойня дошла и до меня. Здоровый немец пытался заколоть меня штыком, но толчок левой рукой и последующий за ним удар саперной лопаткой раскроил голову врага. Выстрелы из маузера в левой руке отбросили двух товарищей немца к стенке окопа, а глаза искали новых противников. Не человек лишь функция, безумный механизм войны.

Как будто включился компьютер в голове, что подсказывал наиболее оптимальное действие против каждого врага. Идеальный бросок гранаты уничтожает не менее целого отделения противника. Последний выстрел из пистолета, и я подбираю лежащий рядом Мадсен. Ручной пулемет очередью срезает группу пехотинцев, что насели на моих бойцов. Новый магазин и следующая цель.

Зачистки окопов, команды бойцам и помощь раненным казалось продолжалась вечно, но вот прозвучал пронзительный звук свистка, и немцы побежали от наших окопов. У кого-то из немецких командующих хватило ума прекратить бессмысленное убийство собственных солдат.

— Победа! Ура!

Бойцы радовались еще одному дню, что смогли пережить в этом аду. Окопы просто завалены трупами и разобрать в этой грязи, где свои, а где чужие практически невозможно. Еще только предстоит оценить потери 3-го сибирского корпуса в личном составе. К сожалению, не обошлось без потерь и в моем отряде. И все же наше упорство в обороне было не зря. Свежие силы десятой и второй армии перешли в наступление на отступающие войска противника.