Шторм-вор

2. 1

Полуразрушенный склад находился на территории «Запад-217». Это был уродливый, грубый блок из кирпича и известки. За ним, освещенное тусклым послеполуденным солнцем, возвышалось колоссальное здание Функционального века, похожее на плавник из зеленоватого металла.

«Сколь ничтожны и примитивны мы по сравнению с Угасшими, – думал Лизандр Бейн, рассматривая этот городской пейзаж. – Словно тупые обезьяны, трепещущие перед божественными силами. Насколько же превосходила нынешнюю та ушедшая в прошлое славная эпоха, когда все работало как следует, когда царили порядок и дисциплина… Какая это насмешка, что нам достался этот непредсказуемый мир, где вероятностные шторма сводят на нет любые попытки построить мирную жизнь. Потому что шторма порождают призраков».

Он шагал к складу через двор, засыпанный мусором и усеянный трупами. На большинстве тел не было ни единой царапины. Мертвецы лежали, глядя пустыми глазами в затянутое тучами небо: мужчины, женщины, дети.

Вход на склад охраняли несколько солдат Протектората, бритоголовые, закованные в баллистические доспехи, в мерцающих детекторных очках кругового обзора на пол-лица. Бейн и сам был в таких очках. Из-за них все вокруг приобретало тошнотворный зеленоватый оттенок, лица солдат казались ненастоящими, будто светящиеся наброски углем. Но ходить по территории «Запад-217» без детекторных очков было бы верхом глупости. Глаза людей не способны видеть призраков.

Солдаты узнали Бейна в лицо, хотя могли только догадываться, кто он такой на самом деле.

Он то и дело мелькал в паноптиконе. Часто его видели стоящим где-то на заднем плане во время речи Патриция. Он был видным мужчиной с худым суровым лицом и коротко стриженными светлыми волосами. Когда выступал великий лидер Орокоса, Бейн неизменно стоял рядом с трибуной, на одном и том же месте. Он всегда носил черные высокие ботинки и застегнутый до подбородка длинный френч с высоким воротником. Бейн не произносил ни слова во время выступлений Патриция, и никто к нему не обращался. Он просто присутствовал.

Вокруг его таинственной личности ходили легенды. Люди гадали, кто он такой, почему всегда стоит по правую руку от Патриция. Некоторые говорили, что он сын их вождя. Некоторые – что он самый великий воин армии Протектората. Или убийца на службе Патриция. Его прозвали Мрачным Джеком и сочиняли о нем разные истории.

Лизандр Бейн, шеф тайной полиции Протектората, поощрял подобные слухи. Хорошо, что люди его боятся. Он того заслуживает.

Когда он приблизился, солдаты приветствовали его, щелкнув каблуками и вскинув к плечу кулак. Лизандр едва заметно кинул им в ответ.

Окинув караульных ледяным взглядом серых глаз, он приказал:

– Доложите обстановку.

Солдаты неуверенно переглянулись – каждый надеялся спихнуть обязанность отчитываться перед ним на другого.

– Зачистка района завершена, – произнес тот, который оказался смелее. – Мы загнали последних призраков в склад. Скоро все будет кончено.

Бейн медленно кивнул, однако глаз не отвел. Он сверлил солдата взглядом, пока тот не занервничал. Из-за стены склада донесся приглушенный звук выстрела эфирной пушки. Шеф тайной полиции поднял правую руку, и из специально скроенного рукава выглянуло тупое дуло его собственной пушки.

– Хорошо, – проронил он и прошел мимо солдат, ничего больше не прибавив.

Ни один из них не попытался его остановить.

Внутри склада царил полумрак, пахло плесенью и гнилью. Огромные барабаны с питательной кашей высились чуть ли не до потолка. Уходили вдаль штабеля ящиков с продуктами. Кашу доставляли с Мерегского пищевого комбината, остальное привозили с гидропонных ферм Агрозоны. Мерег был одним из десятков комплексов, производивших продовольствие. Каша предназначалась для гетто. Нельзя, чтобы тамошние отбросы общества голодали: голодные бунты нарушают порядок. Для остальных граждан поставлялись овощи и мясо домашнего скота, который выращивали в помещениях. Большая часть рациона жителей Орокоса состояла из рыбы и морепродуктов, однако принимались меры, чтобы их добывали только лицензированные сейнеры Протектората и чтобы деликатесы шли нужным людям. Все было обложено налогами, отрегулировано, все под контролем. Все так, как Бейн считал правильным.

Но призраки… Призраки не укладывались ни в какие планы. Они жили по собственным странным правилам, их ничуть не волновало благополучие города. Они разрушали то, что создавал Протекторат; они уничтожали, а не создавали. И Лизандр Бейн ненавидел их за это.

Призраки представляли собой невидимые сгустки энергии, которые могли проникнуть в человека, полностью подавить его волю и завладеть его телом. Таких людей называли оборотнями, они двигались и даже могли говорить, но только так, как хотели захватчики. Призраки были врагами. Бейн поклялся, что однажды уничтожит их всех.

Некоторые решили бы, что такому высокопоставленному человеку не стоит даже находиться здесь, а уж тем более рисковать собой в схватке с невидимыми чудовищами. Но Бейн считал, что единственный способ понять врага – это встретиться с ним лицом к лицу. А кроме того, ему просто нравилось убивать призраков. Уничтожая их своими руками, он испытывал ни с чем не сравнимое злобное удовлетворение.

Бейн пошел на звук выстрелов из эфирных пушек и редких глухих ударов дум-пистолетов. Встретившийся по пути солдат показал ему, куда идти дальше.

– Их загнали в юго-восточный угол, – сказал он. – Сейчас прикончим последних.

Бейн крадучись двинулся по проходу между штабелями туда, откуда доносились выстрелы. Многие ящики оборотни разбили и сожрали то, что лежало внутри. Зловонные потеки каши гнили там, где их оставили. Оборотни ели как дикари, руками. Бейн шел медленно, внимательно отслеживая малейшие признаки движения со всех сторон, не забывая поглядывать и вверх, на металлические балки под потолком, с которых свисали крюки и блоки. Проклятые твари запросто могли атаковать сверху.

В проход перед ним выскочил солдат, испуганно вскинул пушку, но успокоился, увидев, что перед ним не оборотень.

– Еще кто-то остался, рядовой? – спросил Бейн.

Солдат явно узнал его, видел в паноптиконе.

– Мы разгромили последний очаг сопротивления. Но нам кажется, один или два ускользнули… – Он заколебался, не зная, как обращаться к стоящему перед ним человеку. – Сэр, – закончил он.

– Очень хорошо, – сказал Бейн. – Я присоединюсь к вам и останусь до тех пор, пока ваш командир не убедится, что последний противник уничтожен.

Солдат кивнул и двинулся дальше. Бейн шел в нескольких шагах позади, они молча крались по широким, сумрачным проходам, благо детекторные очки позволяли видеть в темноте.

Идти пришлось недолго. Враг стоял за углом, поджидая их.

Это был оборотень. Мальчик лет десяти, с длинными русыми волосами до плеч, в простом синем комбинезоне. Босой. Он невинно смотрел на них, стоя на расстоянии нескольких метров.

Но благодаря очкам они могли видеть невидимое. Это существо светилось изнутри, а его рот, глаза, нос и уши словно полыхали огнем. Чистый эфир сочился из них, как дым.

Бейн поднял пушку.

– Тебе нет места в моем городе, – сказал он и выстрелил.

Оборотень увернулся от эфирного заряда и бросился на людей, детское личико превратилось в маску звериной ненависти. Он несся к ним, оскалив зубы, вытянув вперед руки со скрюченными, как когти, пальцами и пронзительно крича. Солдат запаниковал и выстрелил слишком рано. Оборотень перепрыгнул через летящий к нему заряд, налетел на рядового и обхватил руками его бритую голову. Солдат упал без единого звука. Само прикосновение оборотня было смертельным.

Второй раз Бейн не промахнулся.

Он выстрелил в тот самый момент, когда оборотень сгруппировался для прыжка. Эфир попал оборотню в грудь, и проклятая тварь рухнула. Но Бейн не спешил праздновать победу. Оборотни были всего лишь оболочками, населенными призраками. Благодаря очкам Бейн увидел, как из трупа повалили струйки эфира, словно пар из чайника на плите. «Пар» – а точнее сгусток искрящейся энергии, завис в воздухе, быстро принимая очертания чудовища с длинным хвостом и большими треугольными крыльями, как у морского ската. Между крыльями виднелась голова и четыре толстых световых щупальца, которые медленно извивались и вращались. Это был истинный облик призрака.

Он устремился к Бейну, но тот был готов к нападению. Шеф тайной полиции снова выстрелил и снова попал. Шар зеленого эфира отбросил призрака назад с глухим взрывом, во все стороны полетели сверкающие клочья. Бейн выстрелил еще раз, в крыло. Призрак кинулся наутек, он плыл по воздуху, как рыба. Но рана не позволяла ему лететь быстро. Бейн без спешки прицелился и прикончил его. Призрак исчез, рассыпавшись дождем искр.

На шум прибежали два солдата. Они замерли, увидев Бейна, который, низко опустив голову, стоял над мальчиком. Мальчик был мертв, его невидящие глаза широко открыты.

– Какая напрасная смерть, – прошептал Бейн. – Какая напрасная…

Не обращая внимания на вылупившихся на него солдат, он покачал головой, повернулся и пошел прочь.

Когда он вышел наружу, там его ждал коротышка с узким и жестким лицом, одетый точно так же, как Бейн.

– У тайной полиции есть для вас новости, шеф, – сказал он. – Поступили сообщения о стычке в Кривом переулке на территории «Запад сто семьдесят четыре». Солдаты вмешались, но нарушитель удрал. – Он снизу вверх посмотрел в глаза начальника. – Это был голем. Голем жив.

Бейн некоторое время переваривал эту новость, разглядывая скопище промышленных строений вокруг. Лицо его ничего не выражало.

– Найдите его, – сказал он наконец.

2. 2

Никто не ходил мимо ворот территории «Запад-190», окрестные здания стояли заброшенные. Протекторат давно выселил всех жильцов из расположенных вдоль стены домов. Да никто бы по доброй воле и не остался там жить.

Огромный город Орокос делился на сотни неравных секторов, называемых районами или территориями, и практически каждый сектор окружала стена. Стены возвел Протекторат еще много лет назад. Энергетические призраки могли появиться где угодно, и там, где они появлялись, они захватывали тела мужчин и женщин и создавали армии оборотней. Поэтому нужен был способ не дать этим армиям просочиться повсюду. Вот и придумали сектора-территории. Если в каком-нибудь секторе появлялись враги, его можно было изолировать, чтобы не позволить оборотням наводнить город.

С энергетическими призраками все обстояло куда сложнее. Как сдержать тварей, которые способны просачиваться сквозь сами скалы? На стенах территорий стояли стражники с эфирными пушками на изготовку, но эти караулы ввели скорее для того, чтобы успокоить горожан. Солдаты почти ничего не могли сделать против бестелесных призраков, которые способны были пройти хоть сквозь стену, хоть под ней.

Тем не менее по каким-то непонятным Протекторату причинам призраки обычно не стремились преодолевать стены. Хотя могли, если бы захотели, беспрепятственно разлететься по всему Орокосу. Обычно они держались плотными группами поблизости от оборотней и оккупировали по одному району за раз. Территории для захватов они выбирали явно не случайно, в их продвижении была какая-то цель, вот только какая? Этого никто не знал.

Как правило, ворота между секторами стояли открытыми и без охраны, но в некоторых случаях – например, в гетто или на границах районов, захваченных призраками, – ворота и стену патрулировали солдаты Протектората.

Ворота на территорию «Запад-190» были из тех, что охранялись. Массивные, сделанные из серого железа, их скользящие створки были сдвинуты наглухо, будто стиснутые зубы. С одной стороны из стены выступала приземистая прямоугольная караулка. Перед воротами стояли восемь солдат Протектората, их детекторные очки мерцали бледно-зеленым светом. По кромке стены горели дуговые лампы, в пришедшем с моря тумане их яркий белый свет делал все вокруг нереальным, призрачным. Туман принес с собой холод и соленый привкус океана. К воротам вели тихие безлюдные улицы, застроенные шаткими домишками из дерева и камня, металла и глины.

Турпан, Моа и Ваго обследовали стену на полмили в обе стороны от ворот и убедились, что в ней нет никаких лазеек. Стену патрулировали стражники, по ее кромке тянулся плазменный провод, который резал плоть и кости, как нож – масло. В конце концов они вернулись к воротам и некоторое время наблюдали за ними под прикрытием густой темноты улиц.

Турпан остался доволен.

– Отлично. Никто здесь не пройдет. В смысле, никто, кроме нас.

Моа погладила диск, лежащий в кармане штанов. Сработает ли он во второй раз? Или чудесное бегство из логова было лишь улыбкой удачи? Может быть, она как-то включила его, сама того не подозревая, и не сможет снова сделать этого? Когда дело касается Угасших, ничего нельзя знать наверняка…

– Нам понадобятся детекторные очки, – сказала Моа.

– Знаю, – ответил Турпан. – И эфирная пушка. Мы не пойдем в гости к призракам безоружными.

– Мне очки не нужны, – вмешался Ваго. Моа удивленно подняла брови.

– Ты уверен?

– Я вижу призраков без очков.

– Кто-то встроил в тебя приспособление, позволяющее видеть призраков? Зачем?

Ваго не мог этого сказать. Хотя ему пока не представилось случая проверить свои способности на практике, он откуда-то знал о них. Его механический глаз – блестящий черный шар – видел энергетических фантомов. А еще Ваго умел вычислять траектории, с поразительной точностью определять местонахождение угрозы, усиливать разрешение изображения до такой четкости, что мог бы сосчитать ноги у паука за два сектора отсюда.

Турпан покачал головой – не было времени ломать голову над этим. Грач и его банда, должно быть, уже дышат им в затылок.

– Вот мой план, – сказал он. – В этой караулке солдаты хранят запасное снаряжение. Мы пройдем сквозь стену при помощи побрякушки Моа и вернемся к воротам с той стороны. Потом проникнем в караулку, опять-таки сквозь стену. С той стороны нас не ждут. Насколько я вижу, в караулку ведет только одна дверь, вон та. Никому и в голову не придет опасаться нападения с тыла: там три метра сплошного металла.

Моа слышала возбуждение в его голосе. Турпан уже мечтал о том, какие горы они смогут свернуть при помощи артефакта, как будут проникать сквозь любые преграды, словно привидения… О них будут слагать легенды…

– Давай ты возьмешь эту штуку, – вдруг предложила она.

Они уже вернулись за угол, туда, где царила темнота и стражники у ворот не могли их увидеть.

– У тебя получится! – настаивала Моа.

Турпан догадался, что она имеет в виду артефакт. Ваго же ничего не понимал, а спрашивать ему не хотелось. Если они думают, что умеют проходить сквозь стены, – пожалуйста! Лично он ничего не имел против.

– Я к ней и пальцем не притронусь, даже не проси! – ответил Турпан с легким смешком. Он боялся этого разноцветного сияния. – Кроме того, мы же договорились. Ты присматриваешь за побрякушкой, а я – за тобой.

Моа замолчала. Ей не хотелось подводить друга, но она вовсе не была уверена, что артефакт снова заработает. Она прислонилась спиной к стене и вздохнула.

– А ты хорошо подумал, Турпан? Ты правда уверен, что мы сможем пересечь район, где кишмя кишат призраки?

Обычно Моа не обсуждала решения Турпана. Только страшная тревога могла заставить ее вслух усомниться в нем.

– Я все предусмотрел, – заверил он. – Есть один тайный путь, вдоль канала. Он начинается недалеко от ворот, проходит под районом и выходит на поверхность у северной стены, а оттуда уже до Килатаса рукой подать. Если только путь к Килатасу за столько времени не изменился.

Моа сдалась. Турпан все рассчитал.

– Ну, как скажешь, – вздохнула она.

2. 3

В тумане и в неровном свете уличных фонарей, освещавших прилегающие улицы, было нетрудно незамеченными подобраться к металлической стене территории «Запад-190». Стражники, патрулирующие стену, следили главным образом за захваченным сектором и обращали мало внимания на незараженный район по другую сторону, где заброшенные здания подходили почти к самой стене. Двое беглых воришек и их странный спутник прошмыгнули через улицу и притаились на темном участке под перегоревшим фонарем.

Поверхность стены была обжигающе холодной и влажной от росы. Они прижались к ней. Стражники расхаживали по стене на огромной высоте над улицей, их шаги заглушали тихое жужжание плазменного провода. Солдаты ничего не боялись. Стена была такой высокой, что патрульным наверху пришлось бы перегнуться через парапет, чтобы увидеть нарушителей порядка, прячущихся у ее основания.

Моа вытащила артефакт из кармана и сжала его в руке. Ваго смотрел на вещицу с легким любопытством. Они подождали, пока стражники отойдут подальше, и Моа просунула пальцы в колечки так, чтобы диск лег на ладонь. Как ни странно, на этот раз кольца подошли ей идеально, хотя раньше сидели слишком туго. Это озадачило девушку. Может быть, у нее похудели пальцы? Нет, это невозможно. Тогда, выходит, кольца увеличились?

Несколько мгновений ничего не происходило, и у нее упало сердце. Но тут из диска потекли языки разноцветного тумана, они охватили ее руку и предплечье, как длинная перчатка из мягкого света.

Ваго смотрел на это чудо, как завороженный, в его выпуклом механическом глазу отражались лиловые, зеленые и синие сполохи.

Моа бросила взгляд на Турпана, безмолвно скомандовав: «Начали». И приложила ладонь к стене.

Цвета с готовностью потекли от руки к металлу, и через несколько мгновений в стене образовался туннель, размытый по краям и наполненный легкой дымкой. В дальнем конце виднелись пустующие здания района призраков.

Турпану страшновато было соваться в эту воронку, полную зловещих цветов шторма, но он понимал, что отступать поздно. Нельзя, чтобы Моа заметила его страх. Он шагнул в туннель и прошел его насквозь. Оказалось, ничего страшного в этом не было.

Следующим был Ваго, он пробирался по туннелю очень осторожно, плотно прижав к телу крылья, скрытые плащом. Он боялся, что дыра вдруг возьмет и схлопнется и он застрянет в толще железа, как муха в янтаре.

Моа перебралась на ту сторону последней, вытянув вперед левую руку, словно артефакт служил ей волшебным талисманом.

Когда она вышла из туннеля, разноцветное сияние втянулось обратно в янтарный диск. Она высвободила пальцы из колец, и диск погас. Стена сомкнулась за беглецами. Они оказались на территории призраков.

– Крюч, эта штуковина нравится мне все больше… – пробормотал Турпан.

Моа услышала в его голосе усмешку и невольно улыбнулась в ответ.

Они двинулись вдоль стены к воротам. На этой стороне стражников не было, но идти все равно приходилось очень тихо и осторожно, чтобы их не услышали те, кто патрулировал стену наверху. Кроме того, здесь, на захваченной территории, темные улицы и пустые здания таили новую угрозу. Призраки могли быть повсюду, оглянуться не успеешь – и они захватят твое тело… При этой мысли у Турпана по коже побежали мурашки. Он покосился на Ваго – оставалось надеяться, что голем и правда видит призраков. Турпан утешал себя еще и тем, что, если все пойдет по плану, они пробудут беззащитными всего несколько минут, а призраки обычно остерегаются подходить к стенам, чтобы не попасть под огонь эфирных пушек.

Пройдя несколько десятков шагов, они остановились там, где, по расчетам Турпана, за стеной должна была находиться караулка, и подождали, пока часовые наверху отойдут подальше. От напряжения у Турпана едва не сводило плечи, он до судорог боялся услышать сигнал тревоги и крики. Но патрульные следили по большей части за темными зданиями вокруг и не смотрели, что творится почти что у них под ногами.

Турпан условным жестом показал Моа: «Все чисто», и она продела пальцы в колечки. И артефакт вновь, уже в третий раз, открыл им проход сквозь стену. Турпан не ошибся в расчетах: с другой стороны находилась мрачная комната со скамьями и маленькой печкой. Караулка.

– Останься здесь. Держи туннель открытым, – прошептал Турпан. – На случай, если мне понадобится быстро смыться.

И с этими словами он исчез, оставив Моа в ужасе задаваться вопросом, сумеет ли она удержать туннель открытым. А что, если у артефакта закончится энергия? Что, если он способен открывать проход только на определенный промежуток времени? Они ведь ничего о нем не знают…

Турпан ни о чем таком не подумал. Артефакт давал способ проникнуть в караулку, больше его ничего не волновало.

В караулке время от времени отдыхали, курили и ели часовые, но сейчас в ней никого не оказалось. Здесь было тепло и душно, только из узкого окна-бойницы тянуло с улицы холодным ночным воздухом. Турпан пришел в восторг, благополучно очутившись по другую сторону стены. Такая мощная, непреодолимая преграда, а он прошел сквозь нее дважды, будто ее и не было! В его голове роились планы один другого грандиознее. Только подумать, куда можно забраться с помощью этой штуковины, каких сокровищ набрать…

«Потом, – мысленно одернул он себя. – Думай о деле».

Караулка была маленькой и пустой. Единственный выход вел в крохотную комнатку, служившую тамбуром. Турпан вскрыл замок другой двери и открыл ее. За ней оказалась такая же крохотная комнатенка, где вдоль стен тянулись стойки с оружием и небольшие шкафчики с оборудованием. Турпан с профессиональной сноровкой обшарил их, отыскав среди всевозможных бесполезных мелочей и обмундирования две пары очков и эфирную пушку. С этой добычей он поспешил назад к Моа. Его одолевало искушение задержаться и собрать все барахло, но он понимал, что они идут по тонкому льду и что удача в любую минуту может отвернуться от них.

И ведь как в воду глядел…

Он поспешно вернулся в комнату с печкой, но не успел сделать и шагу по туннелю, как с кромки стены раздался крик и звук выстрела эфирной пушки. Моа с ужасом смотрела вверх. Ваго схватил ее за руку и дернул в сторону за мгновение до того, как в воздухе с шипением пролетел сгусток эфира.

Но при этом Моа отняла руку от стены! Она больше не держала проход открытым! Радужный туман, клубившийся в воронке, быстро поплыл прочь, втягиваясь в устройство на руке Моа. Когда дымка исчезнет, стена снова станет твердым металлом.

У Турпана оставалось не больше секунды, и интуиция приняла решение за него. Он вихрем метнулся в проход, спеша оказаться на той стороне. На мгновение его охватил смертельный ужас – ему показалось, что воздух сгущается вокруг него, грозя раздавить. Но тут туннель закончился, и Турпан рухнул ничком, прижимая к себе добычу. Рюкзак с источником питания больно ударил его по спине. В следующий миг проход сомкнулся. Турпан с ужасом гнал от себя мысль о том, что бы случилось, если бы он опоздал хотя бы на долю секунды.

– Стоять! – кричали со стены, но у воров хватило ума не послушаться.

Если их схватят, то уведут, как увели мать Моа. Нет уж, проще подставиться под выстрел – так хоть умрешь быстрее.

Турпан услышал, что Моа отчаянно зовет его. Голем тащил ее к зданию через улицу, они уже почти пересекли проезжую часть, но девушка упиралась, не хотела идти без Турпана. Он вскочил на ноги, подхватил очки и оружие и побежал. Взвизгнула эфирная пушка. Турпан ощутил обжигающее дуновение воздуха, когда заряд эфира пролетел мимо него. Затем выстрелил еще один солдат, на этот раз в Ваго. Тот шарахнулся в сторону, уворачиваясь от заряда, наступил на подол своего плаща и рухнул бесформенной грудой, беспорядочно размахивая руками и ногами.

– Беги! – крикнул Турпан девушке. Хорошо, что респиратор заглушил нотки отчаяния в его голосе.

Поколебавшись долю секунды, она все же послушалась и кинулась к зданиям. Турпан пробежал мимо Ваго, сражавшегося с плащом. Вор не остановился – его сейчас слишком волновала собственная судьба.

Раздался очередной выстрел, и опять эфирный заряд прошел мимо, а Ваго тем временем сдернул с себя плащ и вскочил, расправив крылья. Кто-то из солдат выругался, не веря своим глазам, от изумления они даже перестали стрелять – не надолго, но Турпану и Моа этой передышки хватило, чтобы нырнуть в узкий переулок между домами.

Ваго оскалился в сторону солдат, по-звериному обнажив клыки, и во все лопатки рванул следом за Турпаном и Моа в глубь территории призраков.

2. 4

Несколько часов спустя они увидели первого оборотня.

К тому времени начался дождь – ледяной ливень налетел с моря и обрушился на город, будто решил вымыть его дочиста. На безлюдных улицах раздавались только стук капель и плеск воды, между брошенными домами гуляло эхо. У Моа совсем сдали нервы, она то и дело испуганно дергалась, когда ей мерещились шаги или движение.

Турпан, жалея девушку, предложил спрятаться где-нибудь, пока небо не прояснится. С ее хрупким здоровьем она могла заболеть, промокнув под дождем. Но Моа и слышать не захотела о том, чтобы переждать ливень в укрытии. Если они хотят пересечь этот район, сказала она, надо двигаться, пока темно, а дождь пришелся очень кстати – смоет следы. Глупо было бы не воспользоваться этим.

И они пробирались по пустым магистралям, бесшумно перебегая из тени в тень, почти невидимые в темноте – только бледное мерцание очков могло выдать их. Ваго шел впереди, разведывая дорогу. Он обнаружил, что ему это на удивление хорошо удается. Интуиция помогала ему находить места, откуда можно как следует разглядеть, что творится впереди, самому оставаясь незамеченным. Он крался по улицам без единого шороха и прятался за любым мало-маль-ским укрытием с ловкостью, достойной опытного профессионала.

– Посмотри на него. Похоже, он здесь как дома, – как-то заметила Моа.

Турпан нахмурился.

– Это-то меня и беспокоит…

Именно Ваго предупредил их, когда они чуть было не вышли на площадь, полную оборотней, и он же привел их в убежище, откуда они могли наблюдать за противником. Они поднялись на несколько ступенек крытого надземного перехода с одной стороны площади, спрятались за перилами и стали смотреть вниз.

Оборотни целеустремленно трудились, не обращая внимания на дождь. Затаив дыхание от ужаса, Турпан и Моа наблюдали, как молчаливые фигуры неспешно снуют по площади. Если смотреть без очков, то оборотни ничем не отличались от обычных людей. Совершенно не примечательные мужчины, женщины и дети усердно занимались своим делом, только уж больно отстранение они при этом держались – не переговаривались, не смотрели по сторонам. Словно толпа лунатиков с застывшими глазами.

Но сквозь детекторные очки Турпан и Моа видели эту толпу в истинном свете. Из тел оборотней сочился эфир. Зеленовато-желтая энергия, полупрозрачная, как пар, курилась у них над головами, тянулась вслед за ними при движении. Их глаза, рот и ноздри напоминали крохотные пылающие факелы, будто человеческие тела представляли собой сосуды, наполненные призрачным сиянием. Когда оборотень поворачивал голову, частицы эфира отделялись от его лица и медленно угасали в воздухе.

Оборотни разбирали одно из зданий. Хотя они не использовали никаких орудий, строение таяло на глазах, будто было сделано из хлебного мякиша. Медленно, но без видимых усилий, ходячие мертвецы по кирпичику разбирали его.

На дальней стороне площади возвышался пустой пьедестал. Еще недавно на нем стоял памятник. От статуи осталось достаточно, чтобы понять, кого она изображала. Как и все монументы Орокоса, этот представлял собой скульптурный портрет главы Протектората Патриция, правившего городом с вершины Нулевого шпиля. Его изображения стояли повсюду. Широкоплечий, высокий, одет в длинную форменную шинель, застегнутую на все пуговицы от шеи до щиколоток. Турпан всегда считал, что этот наряд неприятно напоминает хирургический халат.

Но куда более неприятным было лицо Патриция, точнее его отсутствие. Вместо лица у статуи был черный овал пустоты. Его череп прикрывал плотно облегающий черный капюшон, похожий на капюшон аквалангиста, а там, где должно было находиться лицо, зиял мрачный провал. Внутренняя сторона капюшона совершенно не отражала света, наоборот, казалось, что его черная пустота поглощает свет. Это «лицо» призвано было внушать страх и благоговение, ибо Патриций был холодным и безжалостным, как абсолютная пустота. Его цель – внести как можно больше порядка в этот мир хаоса, и он ни перед чем не остановится, чтобы достичь ее.

В детстве Моа часто доводилось слушать дома рассказы о том, как раньше, очень давно, существовала такая штука, «демократия». В те времена лидеров выбирали сообща, а решения принимал совет, куда входило много людей. Родители Моа просто обожали такие истории, и Чайка тоже без конца их пересказывала. Но вся эта демократия перестала существовать задолго до рождения Моа, и девушке с трудом верилось, что такое происходило на самом деле.

Потом возник Протекторат. Сначала это была одна из многих политических партий, которые тогда существовали. Ее программа была проста: демократия недостаточно сильна и потому не способна обуздать призраков. Только твердая рука сможет обеспечить народу Орокоса безопасность и уничтожить врагов раз и навсегда.

Люди устали бояться, устали от постоянной войны с призраками, которая продолжалась с незапамятных времен, с самого Угасания, а может быть, и еще дольше. И люди выбрали Протекторат. Новая партия власти построила стены, много стен, чтобы разделить районы и сдерживать призраков. Все вздохнули с облегчением. Протекторат расставил солдат на улицах, и паноптикон стал показывать, как они отважно очищают зараженные районы и возрождают давно покинутые части города. Горожане приободрились.

Затем в один прекрасный день Патриций объявил все остальные партии вне закона. Они, мол, только мешают, вечно жалуются на отсутствие прав и свобод, без конца спорят и ничего не делают. К тому времени, когда Патриций объявил себя единоличным правителем Орокоса, он пользовался поддержкой подавляющего большинства. Хотя на самом деле его партия ничего не добилась: чем больше солдат они посылали против призраков, тем больше множились ряды противника. Зато жители города чувствовали себя более сильными, более защищенными, им казалось, что скоро им уже не нужно будет трястись от страха. Вот так власть Патриция стала абсолютной и не осталось никого, кто мог бы бросить ему вызов.

– Одно оборотни сделали правильно, – прошептал Турпан. – Они сбросили этого покрюченного урода.

Моа тихо фыркнула в знак согласия. Как и Турпан, она ненавидела Патриция. Ведь стены между секторами не столько защищали горожан от призраков, сколько служили целям Протектората. Стены огораживали гетто. Протекторат согнал в один сектор бедняков и больных, политических противников и преступников – всех в одну кучу. Таким образом освободилось место для выращивания пищи, предназначенной «добропорядочным» жителям Орокоса, а также для обучения солдат. Все были счастливы. Все превозносили Патриция за то, что он сделал их жизнь лучше. Все, кроме тех, за чей счет были сделаны эти улучшения, кроме так называемых «выродков», загнанных в гетто. Но их судьба никого не волновала.

– Смотри, – тихо сказала Моа, наблюдая за оборотнями внизу. – А слухи-то, оказывается, не врут…

– Точно, оборотни разбирают здание Протектората, – кивнул Турпан. – А все остальное не трогают.

Ваго вопросительно хмыкнул.

– Мы слышали о призраках кое-что, – принялась объяснять ему Моа. – Все в городе это слышали, но никто не знает наверняка. Они захватывают район и потом… уничтожают некоторые вещи. То, что принадлежит Протекторату. Они сносят все, что построил Протекторат. А остальное и пальцем не трогают. Словно мстят Протекторату.

Тут вмешался Турпан:

– В районе, где я вырос, говорили, что призраки захватывают тела людей потому, что не могут ничего сдвинуть с места, ведь они проходят все на свете насквозь. Другое дело – оборотни. Они запросто сносят то, что построил Протекторат.

– А мне говорили, что призраки не могут слишком долго существовать вне человеческого тела, – прибавила Моа, припомнив один давний разговор.

Это была одна из десятков теорий о призраках, и тогда Моа, помнится, отнеслась к ней недоверчиво.

– Да, я тоже такое слышал. – Турпан повернулся к Ваго. – Как бы там ни было, когда призраки уничтожают все следы владычества Протектората в одном районе, они атакуют соседний. Все скопом. Выбирают сектор и наваливаются на него гуртом, вот как они действуют. Очищают одно место, а потом переходят к другому. Вот почему они не распространились повсюду. Они освобождают город по частям.

– А я и не знала, – сказала Моа, блуждая взором по залитой дождем площади внизу и по молчаливо трудящимся оборотням. – Хотя, если подумать, все должны были слышать об этом – такое трудно не заметить.

– Это замалчивают, – отозвался Турпан.

– Протекторат?

– Конечно, Протекторат. А ты бы захотела, чтобы все об этом знали? Некоторые считают, что во всем виноват Протекторат. Не было бы его, призракам незачем было бы захватывать районы.

– Чепуха! – возразила Моа. – Призраки появились гораздо раньше.

Турпан пожал плечами.

– За что купил, за то и продаю.

Некоторое время они не разговаривали, и только неумолчный стук дождевых капель и плеск воды тщетно пытались отвлечь их от раздумий.

– Надо идти, – наконец нарушила молчание Моа.

Ей было зябко, и она обхватила себя руками за плечи, чтобы согреться.

Турпан уже открыл рот, чтобы согласиться, но тут откуда-то издалека донесся звук, заставивший всех троих замереть на месте. Негромкий потусторонний крик, похожий на песню кита, нарушил покой дождливой ночи.

– Скажите мне, что у меня глюки, – сказал Турпан, когда крик затих.

Не успели Моа и Ваго что-либо ответить, как звук раздался снова, на время заглушив шелест дождя. Оборотни на площади не обратили на него никакого внимания. Турпан мельком удивился их равнодушию к опасности, но тут же забыл об этом. Все мысли вытеснило острое желание убежать и спрятаться, первобытное и глупое.

– Дуем отсюда! – прошептал Турпан, и они пустились бежать по каменному мосту через площадь.

Новый певучий крик обрушился на крыши домов. Сердце Турпана от страха бешено колотилось. Мало им было призраков, мало бандитов, сидящих у них на хвосте, теперь еще и это!.. Если бы он верил в богов, то сейчас от души проклял бы их.

Он не мог видеть этого, но очень ясно себе представлял: вот в самом центре Орокоса темнеет в ночи исполинская громада – Осевая Цитадель, твердыня Функционального века, куда еще никому не удалось проникнуть; а вот высится Нулевой шпиль, узкий черный пик, где находится управление Протектората. Он тоже огромен, но рядом с Цитаделью кажется игрушечным. В небе над Цитаделью мелькают цветные сполохи, и Нулевой шпиль подает сигнал тревоги жителям Орокоса. Все знали, что означает пробуждение Осевой Цитадели.

Надвигался вероятностный шторм.

2. 5

А несколько южнее площади, где Турпан и Моа прислушивались к завыванию сирены Нулевого шпиля, Грач из охотника превратился в жертву, что его совсем не радовало.

Он замер, скрючившись среди стропил недавно покинутого жильцами чердака. На грубом дощатом полу валялось несколько предметов шаткой мебели, которые когда-то составляли всю его скудную обстановку. Над самой головой посланца Аньи-Джаканы стучал по крыше дождь. В руке Грач сжимал длинный зазубренный нож, взгляд его был прикован к люку в полу. Там, внизу, кто-то ходил.

Грача загнали в угол. Подельники бросили его на произвол судьбы и разбежались кто куда. Может быть, их поймали, может, им удалось унести ноги. Ему было наплевать. Сейчас Грача интересовала только собственная судьба. Преследователи ловко окружили его и оттесняли все выше и выше, пока не загнали под крышу, откуда ему было некуда бежать.

Он легонько провел языком по заточенным коричневым зубам. Простым солдатам он бы никогда не попался. Какого крюча здесь делает тайная полиция?

Он-то думал, что поймает Турпана и Моа играючи. По дороге к ним привязался какой-то немыслимо здоровенный тип, и они не нашли ничего лучшего, как взять его с собой. Так что выследить их не составило бы труда и младенцу. В тех редких случаях, когда Грач сомневался, куда свернули беглецы, он просто спрашивал людей на улицах. Такую странную компанию трудно было не заметить.

В общем, разыскать их было легче легкого… Если бы Грач так не влип. А влип он по уши. Он шел за беглецами до ворот района призраков – и напоролся на гнездо тайной полиции. Один из подельников Грача, растяпа чертов, попался агентам на глаза. А агенты тайной полиции – это вам не простофили, от которых можно отделаться, попетляв по переулкам. Эти ребята свое дело знают туго. Словом, как Грач ни старался, стряхнуть их с хвоста ему не удалось.

И вот он очутился здесь. В ловушке. Он понимал, что рано или поздно агенты обыщут чердак, однако пока они точно не знали, где он прячется. Если дойдет до драки, Грач мог бы, пожалуй, справиться с двумя… Если будут подходить по одному.

Убийца настороженно прислушивался. Он знал, что в тени стропил его почти невозможно увидеть – он был весь в черном, а светлые волосы спрятал под капюшон. Люди внизу не разговаривали, но у него был острый слух, и он слышал их крадущиеся шаги, когда они переходили из одной комнаты в другую.

Сердце его билось лишь ненамного быстрее обычного. Он знал, что если его поймают, ему не жить. Бегство от тайной полиции – уже достаточное преступление, чтобы заслужить смертный приговор. Протекторат не гладит по головке тех, кто не хочет сотрудничать. Однако Грач почти не волновался. Он вообще плохо представлял себе, что это за чувство такое – страх. Ему было наплевать даже на то, что на карту поставлена его собственная жизнь. Смерти он не боялся.

Он ждал, когда откроется люк, и от нечего делать думал о Турпане и Моа. Криво усмехнувшись, Грач признал, что недооценил эту парочку. Дважды им удалось уйти у него из-под носа. Первый раз – тогда, из осажденного бункера. Сбежать оттуда было невозможно, однако они все-таки сбежали. Неужели они настолько хитрее, чем кажутся? Или все дело в их таинственном приобретении?

Анья-Джакана доверила Грачу тайну артефакта, который Турпан и Моа украли по ее наводке. Атаманша всегда отличала Грача и порой поручала ему убивать тех, кто мешал ей. Хотя на самом деле Грач только притворялся, что предан Анье-Джакане всей душой. Он оставался с ней лишь потому, что ему это было выгодно. И не питал к атаманше таких теплых чувств, как она к нему. Возможно, Анья-Джакана это чувствовала. Возможно, потому она и послала за артефактом Турпана и Моа, а не его, своего любимца и первейшего помощника. Артефакт Угасших стоил баснословных денег, и атаманша вполне могла рассудить, что не стоит рисковать, позволяя Грачу наложить лапу на такое сокровище.

Но надул-то Анью-Джакану не он, а Турпан с Моа! И за это Грач невольно проникся к ним уважением. Атаманша надеялась, что они не догадаются об истинной ценности добычи, иначе ей пришлось бы поделиться с ними куда более щедро – так требовал воровской кодекс. Даже Анья-Джакана вынуждена была подчиняться правилам. Но она, как и Грач, недооценила Турпана и Моа.

Атаманша не особо задумывалась, на что способен этот артефакт. Ее волновало только, как бы его продать подороже. Для нее это была всего лишь ценная побрякушка, не более. А вот у Грача теперь появились на этот счет кое-какие соображения…

В комнате под ним раздались шаги и затихли прямо под люком. Потом донеслось тихое поскрипывание – кто-то стал подниматься по ступенькам. Грач покрепче перехватил нож. Всего двое. Он справится.

Лизандр Бейн стоял под дождем, вглядываясь в тени. С одной стороны от него вдоль стен горели дуговые фонари, освещавшие улицу неверным белым светом. Его люди неподалеку допрашивали патрульных. Те нервно переминались с ноги на ногу, изо всех сил стараясь отвечать на вопросы как можно более четко и подробно. Они боялись тайной полиции. Они знали, что это за контора; точнее, они знали ровно столько, сколько Бейн позволял им знать. Сирена Нулевого шпиля еще больше пугала солдат – надвигался вероятностный шторм, и они то и дело боязливо косились на небо, силясь заметить его приближение.

Незадолго до этого пришло сообщение о происшествии, расследованием которого Бейн решил заняться лично. Солдаты вынуждены были доложить по начальству, что трое неизвестных проникли в усиленно охраняемый район, похитив ценное снаряжение Протектората. Этот доклад дошел до ушей Бейна – у него везде были свои люди. Он не собирался наказывать солдат. Его интересовало только описание крылатого существа из плоти и металла. В городе снова засекли голема…

Расспросив патрульных, Бейн вынужден был признать, что происшествие более чем загадочное. Во-первых, зачем эти трое вообще полезли в район призраков? Во-вторых, как им удалось туда попасть? И в-третьих, как они ухитрились стащить что-то из караулки, когда единственный вход охраняли восемь солдат?

Здесь крылась какая-то тайна. Похоже, у голема появилась очень интересная компания…

«Но, возможно, этот мальчишка знает ответ», – подумал Бейн, увидев пленника, которого вели к нему под дулами эфирных пушек.

Выглядел парень омерзительно. Глаза запавшие, волосенки тонкие и редкие, как у тяжелобольного. Капюшон у арестованного был откинут, и жалкие остатки его выпадающей шевелюры, промокнув под дождем, облепили головенку на тощей шее. А его зубы! Гниющие пеньки, да и только. Да, парень явно из гетто.

Бейн рассматривал пленника с отвращением, однако лицо его оставалось совершенно непроницаемым, без намека на эмоции. На одежде парня виднелись свежие пятна крови, которые быстро исчезали под струями дождя.

– Гелвер мертв, шеф, – прошептал охранник, держа под прицелом пленника.

– Твоя работа? – спросил Бейн у парня. Грач оскалился – зрелище вышло на редкость гадкое.

– Впечатляет, – обронил Бейн. – Но ты понимаешь, что теперь нам придется тебя казнить?

– Хочешь, чтобы я молил о пощаде? – усмехнулся Грач.

Вот это и в самом деле произвело на Бейна впечатление. Шеф тайной полиции очень хорошо угадывал чужие мысли и знал, когда люди лгут или втайне боятся. У него был нюх на чувство вины. Именно этот нюх позволил ему сделать успешную карьеру в тайной полиции и в конце концов стать ее главой. Но этот мальчишка абсолютно не испытывал страха. У него были равнодушные глаза убийцы, начисто лишенного совести.

И Бейна вдруг осенило, как можно использовать этого парня.

– Нет, – ответил он на вопрос арестованного. – Я хочу заключить с тобой сделку.

2. 6

Вероятностный шторм дремотным мороком опустился на территорию «Запад-190». Три одинокие фигурки тщетно пытались убежать от него по пустым улицам.

Вероятностные штормы ничуть не походили на обычные бури. Они не бесновались и не грохотали, они приходили на мягких лапах, обманчиво ласковые и тихие, а на самом деле – смертельно опасные. Пока шторм приближался, к завываниям сирены Нулевого шпиля присоединились другие тревожные звуки. Странное ворчание и отдаленный вой эхом разносились в дождливой ночи. Так могли бы завывать чудовища с иных планет или неупокоенные души умерших.

Некоторые горожане верили, что это перекрикиваются приспешники Шторма-вора, прочесывая город в поисках жертв для своего хозяина. Ученые Протектората придерживались другой теории, объяснявшей происхождение звуков трением частиц и атмосферным давлением. Теория эта была недоступна пониманию большинства горожан, но люди верили Протекторату на слово. Всё лучше, чем слухи, будто это кричат души людей, захваченных призраками. Или что это повизгивают в нетерпении твари из других измерений, с жадностью разглядывая Орокос через вероятностные окна, открытые штормом.

Дождь лил по-прежнему, но облака снизу окрасились разноцветными вспышками. В черном небе танцевали нежно-голубые и пурпурные сполохи, пятна желтизны, призрачно-зеленое свечение. Потоки света судорожно метались из стороны в сторону, словно стайки рыб или птиц… Казалось, полярное сияние накрыло гигантский город-остров. Острые шпили на вершинах одиноко стоящих гор Орокоса царапали подбрюшье шторма. В переулках захваченного призраками района, по которым бежали Турпан, Моа и Ваго, кирпичи и металл зданий отливали сине-желтым цветом. Даже глубоко под землей, в туннелях и канализационных трубах, где жили целые общины, и то невозможно было не почувствовать приближение шторма. От него не существовало защиты, не существовало убежища, повсюду было одинаково опасно. Если шторм захочет тебя изменить, ты изменишься.

Через некоторое время краски начали пропадать с облаков – они отделялись и плавно опускались вниз, словно полотнища тончайшей кисеи, которые обвивали город, как щупальца ядовитой медузы. Они пролетали над улицами, иногда легонько скользили сквозь верхушки самых высоких башен, иногда проникали в каменное сердце города, глубоко под землю. Для них не существовало преград. Они проходили сквозь камень, металл и плоть с одинаковой легкостью. И то, к чему они прикасались, могло измениться, а могло и остаться прежним. В сердце шторма рождались такие твари, как моцги, живые умирали и мертвые воскресали, радость и горе сплетались в тугой клубок. Кисеи накрывали целые сектора, тянулись рваными полосами через улицы или колыхались в каком-то неведомом танце, как стебли водорослей. Потусторонние крики эхом разносились в дождливой ночи, пока Шторм-вор творил свое черное дело.

Турпан дрожал – не от холода, хотя он промок до нитки, и не от страха перед призраками. Они с Моа прижались к стене, а Ваго осторожно заглянул за угол. Переулок упирался в широкую улицу, на которой когда-то было много магазинов. Сейчас витрины стояли пустыми и темными, вывески раскачивались и скрипели на ветру. Моа, которая знала своего друга как облупленного, заметила, что Турпана трясет, но не подала виду. Он не любил, когда она его утешала; это заставляло его чувствовать себя слабым. Ведь это он должен быть ей опорой и защитой. Он очень стыдился своего страха.

Но Турпан не мог ни о чем думать, кроме того кошмарного дня, когда его легкие отказали и он едва не умер. Это сделал с ним шторм. И сколько бы Моа ни уверяла его, что вероятностные штормы приносят и перемены к лучшему, он никак не мог забыть о своем несчастье. Не мог забыть, что сделало его таким: намордник на лице, источник энергии горбом выпирает между лопатками. Турпан был симпатичным парнем, а шторм превратил его в урода, закрыл его лицо черным металлом респиратора. Турпан ненавидел шторма, потому что не мог противостоять им. Он свято верил в то, что человек всегда может добиться своего, главное – не сдаваться. Но против Шторма-вора он был бессилен.

– Никого, – прошептал Ваго.

Они свернули за угол и побежали по улице, держась ближе к витринам магазинов, прячась в тенях, которые отбрасывали дома в неверных штормовых сполохах. Вокруг больше не было тихо – где-то поблизости копошились оборотни, может быть – на следующей улице, может быть – в темноте пустых магазинов. Турпан и Моа постоянно озирались, опасаясь нападения. Турпан закрепил эфирную пушку на руке ниже локтя. Оружие придавало ему уверенности. Детекторные очки слабо светились в ночи.

Они добежали до конца улицы, откуда открывался вид на весь район. Прямо перед ними открылся широкий пролет металлической лестницы, ведущей вниз, на большую площадь. Площадь окружали особняки с высокими окнами (стекла давно были выбиты) и изящными чугунными решетками балконов. В центре ее красовался каскадный фонтан, в котором вода омывала каменных рыб, китов и полумифических морских тварей. А дальше, за площадью, на город опускались цветные полотнища призрачной кисеи. Они медленно раскачивались, проплывая мимо зданий вдалеке.

Испугавшись, что на открытом месте их заметят, Ваго прыгнул в глубокий декоративный ров, идущий вдоль фасада ближайшего здания. Турпан и Моа последовали примеру голема. Выглядывая изо рва, они могли видеть всю площадь. На ней вроде бы не было ни души.

– Кажется, все чисто, – прошептала Моа.

Но тут она почувствовала, как Турпан рядом с ней испуганно замер, глядя куда-то назад и вверх, и тоже запрокинула голову.

Широкая лента голубого газа надвигалась на площадь из-за спин беглецов, ее разноцветный хвост тащился по земле, проходя здания насквозь. Моа вскрикнула и в ужасе зажмурилась – бежать было уже поздно. Лента плавно отделилась от дома позади, и широкая бирюзовая полоса прошла сквозь всех троих.

Все произошло очень быстро, они ничего не почувствовали. На краткий миг все словно бы сместилось, сделалось каким-то неправильным, и они на долю секунды отстали от пульса вселенной. Потом жуткое мгновение истекло, оставив на память металлический привкус во рту и ощущение, будто каждый нерв мелко вибрирует. Хаос пронесся сквозь двух подростков и голема и двинулся дальше. Кисейная лента уплывала прочь, вниз по лестнице, к площади.

Моа судорожно втянула воздух – оказалось, она все это время боялась дышать. Она бросилась к Турпану и схватила его за руку, чтобы убедиться, что он никуда не исчез.

– С тобой все в порядке? С тобой все в порядке? – крикнула она.

Но даже он сам не мог ответить. Может быть, кто-то из них заразился смертельной болезнью. Может быть, в их телах зародились раковые опухоли. Может, они только что приобрели способность исцелять поцелуем от любой хвори. Может, чьи-нибудь почки превратились в стекло.

Турпан прерывисто всхлипнул и обнял ее. В глазах его стояли слезы испуга и облегчения, и он как мог старался сдержать их. У Моа и у самой комок стоял в горле. Она покрепче обняла Турпана. Они замерли, сжимая друг друга в объятиях, – двое испуганных детей в каменной траншее, выходящей на пустую площадь.

Турпан больше не плакал, однако и то единственное рыдание, которое он не сумел сдержать, выдавало, как ему плохо. Он ведь почти никогда не плакал. Ему с детства внушили, что слезами горю не поможешь. Но теперь он был так потрясен и напуган, что позволил Моа обнять себя – ей, которая всю жизнь верила в удачу и не боялась шторма так, как он.

Моа закрыла глаза, чувствуя, как его сердце постепенно успокаивается, словно подстраиваясь в такт ее сердцу. Она готова была простоять так вечность, но тут Ваго сказал:

– Посмотри.

Она повернула голову и увидела, что он пристально смотрит на нее. Голем поспешно отвел взгляд и уставился на площадь, но Моа еще секунду задумчиво разглядывала его. Чего он испугался? Почему виновато спрятал глаза? Но тут она увидела, что привлекло внимание Ваго, и все эти мысли вылетели у нее из головы.

Лента, которая прошла сквозь них, уже пересекла площадь и теперь сливалась со зданиями на дальней стороне. На своем пути она оставила три ярких пятна, три силуэта, которые слепили глаза, хотя света не испускали – вроде цветных кругов, какие остаются после того, как смотришь на солнце. Словно реальность износилась и в ней образовалась дыра, словно кто-то соскреб краску с мироздания, открыв его изнанку. Цветные пятна уплотнялись, их очертания становились все четче…

Турпан, внезапно смутившись своего порыва, отстранился от Моа, отвел глаза – и увидел пятна. Те постепенно меняли форму. Он понял, что это такое, задолго до того, как они обрели завершенный вид. Он узнал их по картинкам – перевернутые вверх основанием треугольники с крыльями ската, маленькая головка и тело, как у мотылька, тонкие щупальца-усики.

Им пришлось увидеть рождение призраков!

Моа едва успела оправиться после прикосновения шторма – а теперь такое! Нет, это уже чересчур. Из ее глаз, скрытых полумаской детекторных очков, брызнули слезы.

«Красота! – думала она. – Какая красота!»

Она никогда не видела призрака в его естественном облике, ведь раньше у нее не было очков. Но теперь она поняла, почему последователи Тропы Духов поклоняются им. Призраки были так красивы, что дух захватывало. Не поддаться очарованию этих сотканных из света дивных созданий было невозможно. Моа смотрела и не могла насмотреться: призраки с ленивой элегантностью парили в воздухе, сворачивались в кольца и переплетали друг с другом гибкие тела, взмахивали крыльями, проверяя свои силы, словно новорожденные… Да, конечно, судьба, которая ждет человека при встрече с призраком, хуже смерти. И все-таки, глядя на них, девушка невольно преисполнилась благоговения.

Красота есть везде. Даже здесь, в городе, который так жестоко обошелся с Моа, в темном и безрадостном Орокосе. Даже самые опасные враги могут быть прекрасными. Девушка взглянула на морскую птицу, висящую на шее у Ваго, и в ее сердце всколыхнулись давние мечты. Если в жестоком, холодном Орокосе встречаются такие чудеса, то что может таить мир за его пределами? Что, если действительно существует другая земля, где-то там, далеко-далеко? Земля, где все иначе?

Пусть Турпан не верит в это, Моа отступаться не собиралась. Ведь вероятности – это суть Орокоса, здесь на них все держится!

Турпан вскинул пушку, мигом забыв о своей недавней слабости.

– Я думаю, нам следует пойти в обход, другой дорогой.

– Куда мы идем? – спросил Ваго.

– На север. К каналу. Я могу найти дорогу отсюда.

– Ты уверен?

– Конечно уверен. Пойдем.

Они выбрались из рва и двинулись обратно, туда, откуда пришли. Моа следовала за Турпаном беспрекословно, Ваго с явным недоверием. Он не разделял слепой веры Моа в Турпана, но полагался на нее. Она была добра к нему, заступалась за него перед парнем, и не раз. Парень ему совсем не нравился. Моа – дело другое.

Турпан ничего этого не замечал: он был слишком занят, пытаясь заметить малейшие признаки движения. Он следил, не появятся ли летящие полотнища вероятностного шторма, грозящие ему новым ужасным прикосновением. У него мурашки бежали по коже от стыда, когда он вспоминал, как позволил Моа увидеть свою слабость. Даже сейчас он не был уверен, что шторм не нанес ему вреда. Например, шторм мог сделать его бесплодным, а выяснится это еще не скоро. Ужас перед жуткими последствиями сегодняшнего шторма парализовал его разум, подобно темным отравленным нитям. Турпан заставлял себя думать только о ближайшем будущем. О том, как выбраться отсюда живыми.

Он уже начал жалеть, что предложил проникнуть на территорию призраков. Возможно, он поспешил. Возможно, существовал не столь рискованный способ сбежать от погони. Но уже ничего не изменишь. Поздно спохватился. Слишком поздно, крюч раздери.

Но хуже всего было другое: Турпан сомневался, что сумеет найти дорогу отсюда. О тайном маршруте он знал понаслышке, ему рассказывал о нем когда-то один вор. У Турпана была хорошая память на слухи, он собирал крупицы информации и хранил в памяти до того дня, когда они могли пригодиться. Но даже если тайный маршрут действительно существовал – а Турпан не был в этом уверен, – за это время он мог измениться.

Конечно, у него был запасной план. С помощью артефакта они могли снова пройти сквозь стену. Но теперь, после того как их засекли, солдаты настороже, так что остаться незамеченными вряд ли удастся. Оставалось одно: пересечь весь район поверху, а это был отчаянный риск.

Так что Турпан весьма приблизительно представлял, как быть дальше, и радовался, что Моа об этом не догадывается. Что было бы с ней, если б она узнала?.. Далеко не впервые Турпан полагался на удачу, не имея четкого представления о том, как будет выпутываться. Не раз его спасала только случайность. Главное тут было – сделать вид, будто все идет по плану и он, Турпан, точно знает, что делает. Он очень дорожил доверием Моа, больше всего на свете. А ей для душевного спокойствия было необходимо верить в его непогрешимость.

И потому он с уверенным видом вел Моа и Ваго сквозь дождь и чудовищный шторм по узкой лестнице, ведущей вниз.

Они уже почти вышли к набережной канала, когда им встретился оборотень.

2. 7

Он притаился на выступе стены на пустой улице, где дорогие дома стояли в глубине дворов и маленьких садиков. Турпан слишком поздно заметил его. Это была молодая женщина с мокрыми светлыми волосами, сияющий эфир сочился из ее глаз и между зубов. Она наблюдала за дорогой, сторожа свою территорию, когда беглецы вышли из-за угла – и замерли, увидев, что их засекли.

Женщина медленно обнажила зубы в оскале. Турпан и Моа бросились бежать. Но Ваго не сразу последовал их примеру. Что-то проснулось в его памяти, что-то, прежде закрытое от него…

Враг!..

Спохватившись, голем опустился на четвереньки и бросился прочь. Оборотень поднял голову и издал пронзительный крик, переходящий в неслышимый для человеческого уха ультразвук. Облако светящегося пара вылетело у него изо рта. Оборотень спрыгнул со стены, с грацией хищника приземлился на мостовую и ринулся в погоню.

Турпан и Моа бежали без оглядки. Страх перед оборотнями был заложен в них с рождения. Оборотни испускают эфир, а эфир смертелен для людей. Одно прикосновение этой женщины означало смерть.

Они нырнули в узкий переулок. Открытые подъезды и темные окна проносились мимо, сливаясь в размытые пятна. Оборотень несся следом, шлепая босыми ногами по булыжникам. Ночь наполняли завывания вероятностного шторма и тихий, вибрирующий звук сирены Нулевого шпиля.

Переулок вдруг круто повернул влево. С неба, едва видного в узкую щель над головой, продолжал лить дождь. Турпан вылетел из переулка на извилистую улицу, вымощенную булыжником. Улица полого спускалась вниз. По обеим сторонам стояли ряды бараков из тусклого металла, безликие и холодные…

И тут, чуть выше по улице, заслышав крики своей товарки, из узкого дверного проема выскочили еще два оборотня. Это были мужчины, одетые в рабочие комбинезоны. Увидев Турпана, они кинулись за ним вниз по улице.

Турпан бежал во весь дух. Не сбавляя ходу, он быстро обернулся, чтобы убедиться, что Моа не отстала. Она пока держалась, но ей приходилось тяжело. К тому же она промокла до нитки. Ваго бежал последним, хотя, как подозревал Турпан, при желании мог двигаться гораздо быстрее их. Он нарочно держался между оборотнями и Моа. Это Турпана вполне устраивало.

«Крюч, как я мог так подставить нас?» – в отчаянии подумал он.

Отсюда, с холма, видно было далеко, почти до самой границы города. Полупрозрачные кисейные полотнища шторма, сплетаясь друг с другом, лениво подметали улицы Орокоса. У подножия холма район переходил в доки, там, в темноте, мрачно маячили громоздкие складские здания и высокие краны. За ними виднелся канал – тонкая полоска блестящей черноты.

Слишком далеко. Никак не успеть.

Турпан выругался про себя. Моа ни за что не убежать от трех оборотней. У нее не хватит сил. Значит, остается одно.

Он остановился, повернулся навстречу преследователям, вскинул эфирную пушку и выстрелил.

Раздался металлический визг, отдача толчком отозвалась в руке, и из дула пушки вылетел шипящий шар энергии. Заряд прошел мимо цели – оборотни даже не замедлили своего стремительного бега. Моа обогнала Турпана, он услышал, как хрипло она дышит, и понял, что силы ее на исходе. Турпан выстрелил еще раз и снова промахнулся.

Оборотни неслись прямо на него. У Турпана кровь застыла в жилах. Он с ужасающей отчетливостью понял, что эта ошибка будет стоить ему жизни. Ему ни за что не успеть их остановить.

Но тут к нему подбежал Ваго. Голем вырвал у него пушку и защелкнул у себя на предплечье. Турпан от неожиданности и потрясения потерял дар речи и лишь молча смотрел, как голем лихо вскидывает оружие, прицеливается и стреляет.

Первая же очередь попросту смела врагов. Один эфирный шар попал женщине-оборотню в живот, другой в грудь, и не успело ее тело упасть на мостовую, как Ваго прикончил остальных, выстрелив одному из мужчин в ногу, а второму в плечо. Мертвые тела, лишившиеся энергии призраков, мешком повалились на землю, немного прокатились по булыжникам и наконец замерли.

Несколько драгоценных мгновений Турпан стоял в оцепенении, ни в силах двинуться с места. Благодаря очкам он видел, как эфир вытекает из поверженных тел и сгущается, заново обретая форму…

– Беги! – рявкнул Ваго.

Второго окрика Турпану не понадобилось.

Он легко догнал Моа. Она стояла, покачиваясь, прижав руку к старой ране в боку, которая в такие минуты давала о себе знать. Где-то поблизости раздались крики оборотней, настолько высокие, что их почти не было слышно, зато от них начинала болеть голова. К месту стрельбы спеоборотни, сотни и сотни захваченных призраками оболочек. Опасность далеко не миновала.

Турпан обхватил Моа за плечи, чтобы поддержать ее, и они, спотыкаясь, побежали по уходящей вниз улице. Моа дрожала – то ли от холода, то ли от испуга. Снова раздался выстрел из эфирной пушки, и Турпан оглянулся через плечо. Ваго пятился назад, пружинисто ступая на своих ногах с вывернутыми суставами, словно кот на задних лапах. Отступая, он стрелял в призраков, которые поднимались от лежащих на земле тел. Оружие казалось естественным продолжением его руки. Он держал пушку так, словно родился с ней, и каждое его движение было профессионально четким, как у настоящего воина.

«Ничего себе! Так вот для чего он предназначен!» – осенило Турпана.

Турпан не стал останавливаться, чтобы полюбоваться на мастерство Ваго – на вершине холма уже показались первые оборотни из тех, кто спешил на подмогу. Призраки взмыли в воздух и полетели над своими неистовыми собратьями в человеческих оболочках, которые стремительно неслись вниз по склону.

«Остается надеяться, что они набросятся на Ваго, а про нас забудут», – подумал Турпан. Он оттащил Моа под прикрытие домов. С его дрэдов и респиратора ручьями стекала вода. Турпан присмотрел подходящий переулок, обещавший убежище и защиту от вражеских глаз…

Они уже почти добежали туда, когда с неба на них обрушилась огромная волна алого цвета. Турпан прижал к себе Моа, когда красная полоса метнулась прямо на них… Но призрачная кисея промчалась в нескольких шагах в стороне, чудом не задев беглецов. Алая лента скользнула сквозь безликие металлические дома на другой стороне улицы, и на глазах у Турпана несколько домов просто исчезло, растаяло, словно сон после пробуждения. Их фундаменты остались мокнуть под дождем. Вот так. Кто знает, куда Шторм-вор забросил эти дома?

Позади раздался очередной выстрел эфирной пушки, Турпан опомнился и потащил Моа в переулок.

Безгубый рот Ваго приоткрылся, обнажив металлические зубы. Это можно было бы назвать усмешкой, но его лицо не было приспособлено для выражения веселья. Прицел в его усовершенствованном глазу фиксировал мишень за мишенью, мышцы безукоризненно выполняли команды, голем прицеливался и стрелял со сверхъестественной точностью. Впервые с тех пор, как он пробудился, он чувствовал себя правильно. Он был на своем месте. Отдача оружия, вид уничтоженных врагов, боевой азарт – все это доставляло Ваго истинное наслаждение. Оборотни мчались к нему, обезумев от ярости. Он отбрасывал их назад выстрелами из пушки, и они исчезали, превращаясь в клочья энергии.

Но даже в горячке боя он понимал, что не сможет уложить их всех. Призраки теперь возникали все быстрее и надвигались на него со всех сторон. Медленно, отстреливаясь, Ваго отступил к тому переулку, в котором исчезли Турпан и Моа. Сделав последний выстрел, он повернулся, опустился на четвереньки и побежал, плотно прижав крылья к телу. Призраки бросились за ним.

Он скакал, как трехногий пес, опираясь на свободную руку – в другой была пушка. Переулок, как и все ему подобные, был завален ржавым железом и арматурой, фонари в нем не горели – подачу энергии в захваченные районы всегда отключали. Свечение облаков окрашивало все вокруг в тошнотворные цвета. Ваго прыжками спустился по уличной лестнице, резко свернул за угол, оттолкнулся от стены и кинулся по другому переулку. Он потерял из виду Моа и Турпана, но знал, в каком направлении они убежали. Вниз по склону, туда, где доки и канал. Они не могли уйти далеко вперед, состояние Моа этого не позволило бы.

Мысль о Моа заставила Ваго бежать быстрее. Если призраки их догонят, мальчишка не защитит ее, нечего и надеяться. Ей нужен Ваго, ее голем.

Оторваться от оборотней Ваго не составило труда, но с призраками все обстояло сложнее. Они проходили сквозь стены, срезали углы, ныряли в любую твердь и выныривали из нее, словно ее для них не существовало. Голем галопом мчался сквозь ливень, лишь на долю секунды опережая светящихся тварей, которые так и норовили схватить его своими щупальцами.

Он свернул в очередной переулок, миновал его и вылетел на открытую галерею. Здесь переулки заканчивались, с галереи открывался прекрасный вид на канал и здания на противоположном берегу. Ваго понял, что ошибся дорогой. За перилами был обрыв, и никаких спусков поблизости видно не было.

Если не считать спуском свободное падение.

Призраки дышали Ваго в затылок, так что ему ничего не оставалось, кроме как бежать прямо к пропасти. Хорошо бы внизу оказалась какая-нибудь крыша, чтобы падать было не так далеко, подумал он. Искать другой путь все равно было поздно. Ваго перепрыгнул перила и полетел в пустоту.

И через мгновение понял, что совершил непоправимую ошибку. Под обрывом не было никаких домов, только мостовая. А при падении с такой высоты даже голем вряд ли смог бы уцелеть. Дальше, по ту сторону дороги, тянулись ряды складов, на крыши которых Ваго мог бы благополучно приземлиться. Но для этого он недостаточно сильно оттолкнулся. Он понимал, что не долетит до крыш, ему даже не нужна была помощь механического глаза, чтобы рассчитать траекторию.

Несколько ужасных мгновений он летел вниз по крутой дуге… а потом расправил крылья.

Он не знал, что еще с ними делать. И конечно, не знал, как ими махать. Но Ваго помнил, как они подвели его, когда он спрыгнул с моста в Западную артерию, поэтому теперь старался держать их неподвижно под напором встречного воздуха… И этого хватило, чтобы спланировать последние несколько метров. Хотя он и сам не понял, как ему это удалось.

Ваго ударился о плоскую крышу склада, прижал к себе крылья и перекатился, но сразу же вскочил на ноги и прицелился в том направлении, откуда спрыгнул. Призраки, вылетев из переулка, теперь были видны как на ладони, и он уничтожил их визжащим веером эфира.

Эхо замерло, и голем остался стоять на крыше под секущим дождем. Заряды в пушке кончились, он стянул ее с руки и отбросил прочь. Шторм завывал и вздыхал вокруг, размахивая над Орокосом разноцветными щупальцами перемен. Ваго посмотрел на бахрому темных зданий на утесе, на переулок, из которого прыгнул. Этот прыжок далеко превосходил возможности человека. Мысль об этом доставила ему странное удовольствие.

«Мои крылья…» – подумал он, недоверчиво расправляя их. Несколько секунд он их рассматривал. Неужели он и вправду летел? Нет, конечно, не летел, не так, как умела летать птица, теперь висящая у него на шее. Он парил. Недолго, но все-таки…

Создатель сделал его крылатым. Зачем? Зачем его вообще сделали? Зачем он нужен?

Ваго охватила жажда, столь же неодолимая, как гнев или страх. Ему необходимо выяснить, кто он. Ему необходимо понять свое место в этом мире. Он должен получить ответы. И для этого нужно найти своего создателя. Только создатель объяснит ему, зачем дал ему крылья. Только создатель расскажет, зачем он сделал Ваго.

И Ваго принял решение: при первой же возможности разыскать Тукора Кепа. Найти его, выследить. Вернуться в семью. Они воссоединятся, как отец и сын. Тогда, возможно, он найдет и свое место в этом мире.

Тут где-то внизу послышался крик Моа, и голем стряхнул с себя оцепенение.

Он спустился вниз по стене склада – как паук, цепляясь мощными пальцами рук и ног за кирпичи. На полпути вниз он оттолкнулся от стены, пролетел оставшееся до земли расстояние и приземлился на четвереньки. Металлические сухожилия его ног тоненько скрипнули, приняв на себя толчок. Он этого почти не заметил, даже не удивился чудесным возможностям своей конструкции. Девушка нуждалась в помощи, все остальное было не важно.

Он должен найти ее, единственного человека, который был добр в нему.

Голем поскакал на четвереньках по дороге, идущей вдоль подножия утеса. Где-то впереди раздавались крики Турпана – и пронзительные, нечеловечески высокие вопли оборотней. Должно быть, в доках было полным-полно этих тварей.

Ваго углубился в лабиринт пакгаузов, огромных кранов, висячих переходов, раздвижных дверей и лебедок. То ли удача улыбнулась ему, то ли помогла интуиция, но на этот раз он инстинктивно выбрал кратчайший путь к месту схватки. На узком ржавом мостике из металлической сетки голем резко остановился. Внизу, в переулке, вдоль которого тянулись черные трубы, безнадежно пытались уйти от погони Турпан и Моа.

Парень бежал, поддерживая измученную девушку, буквально волоча ее на себе. Она едва могла двигаться, так что мальчишка не мог и надеяться уйти от трех оборотней, которые неслись за ними со всех ног. Турпан взглянул вверх и заметил Ваго, но из-за очков и респиратора голем не мог видеть его лица.

Ваго присел на корточки и протянул к ним свою длинную руку.

– Подними девочку! – приказал он.

Турпан не мешкал ни секунды. Он обхватил Моа за бедра и поднял вверх. Ваго поймал ее и вскинул на мостик – легко, как бумажную куклу.

Парень нервно оглянулся через плечо. Ваго уже протягивал ему руку. Оборотни, увидев, что жертва ускользает, взвыли громче прежнего и прибавили ходу. У Турпана от ужаса волосы встали дыбом. Эти покрюченные твари были слишком близко! Ни за что не успеть…

– Прыгай! – рявкнул Ваго.

Турпан подпрыгнул так высоко, как только мог… и этого оказалось достаточно! Ваго поймал его за руку и втащил наверх. Они едва успели – еще мгновение, и оборотни схватили бы его. Турпан плюхнулся на мостик рядом с Моа. Плечо горело – Ваго едва не выдернул ему руку из сустава. Оборотни внизу бесновались – подпрыгивали, тщетно стараясь дотянуться до несостоявшихся жертв.

От страха и потрясения ни Турпан, ни Моа не могли выговорить ни слова. Они понимали, что все еще далеко не закончилось. Турпан помог девушке встать на ноги.

– Дай ее мне, – сказал ему Ваго.

Это было разумно: она не могла идти дальше, а у Турпана больше не было сил нести ее. Но Турпан не хотел отдавать ее Ваго.

– Я сам ее понесу, – ответил он, хотя едва дышал от усталости.

– Так мы сможем бежать быстрее, – прорычал голем своим низким сдавленным голосом. – Дай ее мне. Со мной она будет в безопасности.

«Он убийца, – надрывался внутренний голос Турпана. – Ты видел, как он расправился с теми призраками. Ему нравится убивать».

Но на самом деле Турпана останавливало совсем другое. Доверить Моа голему означало признать, что тот может позаботиться о ней лучше, чем он, Турпан.

– Позволь ему, – задыхаясь, проговорила Моа. Ее трясло и тошнило, она едва не теряла сознание. – Другого выхода нет.

Услышав это, голем выхватил ее у Турпана, так что тот ничего не смог поделать. Ваго поднял девушку на руки, как ребенка. Турпан почему-то сразу почувствовал себя покинутым и одиноким. Он сердито уставился на голема сквозь детекторные очки, дождь ручьями струился по его лицу и волосам.

К трем оборотням, которые гнались за ними, теперь присоединились другие. Твари пытались вскарабкаться друг другу на плечи, чтобы дотянуться до беглецов.

– Скорее к берегу! – резко сказал Турпан.

Мостик упирался в металлическую дверь, ведущую в здание. Это был единственный путь. И они им воспользовались.

2. 8

Здание оказалось фабрикой. Внутри было холодно, темно… и полным-полно людей. Еще совсем недавно они спокойно работали, как вдруг погас свет и появились первые оборотни.

Фабрики в Орокосе никогда не спали. Производственных мощностей, чтобы снабжать огромный мегаполис, вечно не хватало, рабочие трудились в несколько смен. Они как раз отработали половину смены, когда отключилась энергия. Никто из них и не подозревал, что вероятностный шторм забросил их фабрику в захваченный призраками район. И все решили, что это просто какая-то авария. К тому времени, когда они поняли, что произошло, было уже слишком поздно. Главные ворота, запиравшиеся на электрический замок, открылись, и оборотни быстро наводнили здание, вломившись через все двери и окна.

Турпан, Моа и Ваго сначала попали в путаницу служебных коридоров. Миновав их, они очутились на мостике заводского крана, который ездил по горизонтальной балке над цехом. Внизу царил сущий кошмар. В лабиринте гигантских станков, поршней, прессов и рычагов метались беспомощные люди, тщетно пытаясь спастись от оборотней. Отчаянно крича, рабочие бежали к выходам из цеха, но жуткие твари поджидали их и там. Оборотни стаями носились по огромному помещению, топча мертвых и живых; карабкались на машины и прыгали на несчастных жертв сверху. Стоило им прикоснуться к человеку, как тот испускал дух и мешком валился на пол.

Над бескровной бойней порхали, выжидая своего часа, бестелесные призраки. Облюбовав себе тело, они пикировали вниз, подхватывали его щупальцами и ставили на ноги. Приведя труп в вертикальное положение, они растворялись в нем, и мертвая оболочка наполнялась новой, нечеловеческой жизнью. Глаза мертвеца вспыхивали мерцающим свечением эфира, и новорожденный оборотень присоединялся к охоте на людей.

От этого зрелища у Турпана покосились ноги. Мостик, на который они выбежали, пересекался с другими такими же, и на этой сети висячих переходов еще оставались живые люди. Это были стражники и надсмотрщики. Отсюда, сверху они наблюдали за рабочими в цеху. Теперь они оказались в ловушке. Призраки взмывали вверх, под самый потолок, и оттуда пикировали на людей. Невидимые чудовища скользили вдоль мостков и хватали беспомощных стражников, тщетно пытавшихся отстреливаться вслепую из дум-пистолетов. Те, кого они хватали и превращали в оборотней, тут же начинали преследовать своих недавних сослуживцев.

В дальней стене цеха имелись окна – сейчас они стояли распахнутыми настежь. Спуститься на нижний уровень было бы самоубийством, но Турпан предполагал, что окна выходят на доки. Ваго мог бы проложить к ним дорогу… Может, стоит рискнуть? Юноша взглянул на голема и обнаружил, что тот уже давно смотрит на него с немым вопросом. Турпан до судорог боялся спускаться вниз, но другого пути не было. Враг был повсюду, возвращаться назад было не менее рискованно.

– Давай! – прошептал Турпан.

Ваго припустил огромными скачками вдоль мостика. На бегу он горбился, чтобы прикрыть Моа. Турпан бежал за ним по пятам, прячась за спиной голема, хотя это все равно не смогло бы его спасти. Им оставалось лишь положиться на удачу, надеяться, что в этом хаосе призраки не обратят на них внимания. Так обычно поступала Моа: отдавалась на волю случая и надеялась на лучшее. Турпан терпеть не мог надеяться на удачу. Удача всегда может отвернуться, как отвернулась, например, от рабочих этой фабрики.

Однако к Турпану и его спутникам она, похоже, решила на сей раз проявить благосклонность.

Пока что никто не нападал на них. У призраков хватало других потенциальных жертв. Они пробежали уже половину пути, и Турпан начал надеяться, что они без помех выберутся из цеха.

И им это почти удалось.

Турпан заметил врага за миг до нападения и успел вскрикнуть, предупреждая Ваго. Это был призрак, он летел к ним снизу, и Турпан увидел его искрящиеся очертания сквозь решетчатые мостки. Турпан резко остановился, но Ваго слишком разогнался, чтобы уклониться от столкновения. Пролетев через металлическую решетку мостков, призрак погрузился в тело голема, пронзил его насквозь… и внезапно превратился в облако, словно его разорвало в клочья.

– Моа! – закричал Турпан жалобно и отчаянно.

Ваго повернулся – медленно, словно столкновение оглушило его. На его остром спином гребне сверкал эфир. Моа обмякла у него на руках и не двигалась, на груди у нее лежала мертвая птица Ваго.

– Нет! – взвыл Турпан сквозь респиратор и кинулся было к девушке, но тут Ваго пришел в себя.

– Беги! – крикнул он Турпану и сам метнулся к окну.

Турпан припустил за ним во весь дух. Он забыл о призраках и оборотнях, забыл об опасности, которая грозила ему самому. Голем уносил Моа, и Турпан должен был догнать его.

Когда они подбежали к окну, в цеху уже почти не осталось выживших, кричать стало некому. Окна, как оказалось, выходили прямо на берег канала. Снаружи было все спокойно – ни оборотней, ни призраков. Должно быть, все твари собрались на фабрике. Вероятностный шторм уже стихал, пляска цвета в тучах шла на убыль и постепенно гасла. Дождь превратился в мелкую морось, висящую в воздухе.

У воды склады уступали место лабиринту причалов и мостков. Там тихо покачивались под дождем маленькие суденышки из тех, что во множестве бороздили каналы Орокоса, – неприветливые, длинные, с низкими бортами. Одно из них вероятностный шторм сделал алмазным, и оно затонуло, только его корма, пришвартованная к пристани, торчала из-под воды. Другую лодку, похоже, вывернуло наизнанку, так что детали ее мотора оказались снаружи, но благодаря какой-то причуде природы оно оставалось на плаву.

Канал был совсем рядом, рукой подать, – вот только спуститься к нему не было никакой возможности. Окна цеха были расположены высоко над уровнем набережной, а стена фабрики была гладкой, зацепиться не за что.

Ваго закинул Моа на плечо, как мешок с зерном. Другой рукой он схватил Турпана под мышки, и не успел тот запротестовать или вывернуться, как голем выпрыгнул из окна.

От неожиданности Турпан даже не пикнул. Ветер ударил ему в лицо, сердце замерло в ожидании удара, земля понеслась навстречу… Вот она уже совсем рядом, сейчас они разобьются… Ноги Ваго коснулись набережной, Турпана здорово тряхнуло – и на этом все кончилось. Юноша ошарашенно заморгал – до него с запозданием дошло, что механические ноги голема спружинили, почти полностью погасив толчок.

Ваго аккуратно поставил его на землю. Турпан тут же потянулся к Моа, но голем удержал его.

– Лодка, – сказал он и ткнул своим длинным пальцем в сторону причала.

И хотя сердце Турпана разрывалось от горя, он понимал, что Ваго прав. Крюченный голем! Что он все время лезет не в свое дело? В эту минуту Турпан ненавидел Ваго – за его правоту, за то, что Моа была у него на руках, когда на них налетел призрак. Ненавидел за то, что Ваго жив, а Моа… а Моа…

Турпан стиснул зубы, чтобы не расплакаться, и побежал к пристани. Уж что-что, а воровать он умел. Украсть лодку для него было пара пустяков.

2. 9

Шторм утих, дождь прекратился, и территория «Запад-190» снова погрузилась во мрак.

Канал неспешно нес свои воды к окраине Орокоса, где огромное плато обрывалось в море. Он уносил с собой лодку, длинную и узкую, как каноэ, и черную, как вода канала. По сравнению с баржами и сухогрузами, которые когда-то бороздили эти воды, лодка выглядела жалко, зато такое маленькое суденышко имело шансы проскользнуть незамеченным. Призраки, насытившись на фабрике, утихомирились, и район снова опустел.

Турпан сидел рядом с Моа и держал ее за руку. Рука была холодна как лед. Ваго устроился на носу лодки, спиной к ним, и внимательно смотрел по сторонам.

Голем пребывал в растерянности. У него не хватало опыта, чтобы понять, что творится у него на душе. С одной стороны, ему было очень грустно и горько из-за несчастья с Моа. Это чувство он впервые познал, когда умерла птица. С другой стороны, ему сейчас было хорошо, как никогда раньше. К нему прикоснулся призрак, Ваго должен был умереть, но вместо этого его переполняла энергия. И сколько он ни пытался разобраться, что с ним происходит, у него ничего не получалось. Он совсем запутался.

Турпан спрятал свои очки в сумку, а очки Моа пока далеко убирать не стал, просто снял их с нее. Ему почему-то казалось кощунственным смотреть на нее сквозь странные линзы очков. Он полагался на Ваго в надежде, что тот заметит призраков и предупредит его. Хотя, по правде говоря, Турпана они сейчас не очень волновали. Моа мертва. Ему больше незачем жить.

Ее глаза оставались открытыми, неподвижный взгляд был направлен в небо. Когда Турпан снял с нее очки, он увидел, что подводка вокруг глаз девушки из черной стала красной, что выглядело совершенно дико в сочетании с темно-зеленой губной помадой. Значит, вероятностный шторм все-таки кое-что изменил, когда прикоснулся к Моа. Турпан чуть не засмеялся от облегчения – надо же, каким пустяком они отделались! Но он сдержался. Турпан понимал: смех быстро превратится в слезы. А плакать он себе запретил давным-давно.

– Что я должен увидеть? – глухо спросил Ваго.

При звуках сдавленного голоса голема в сердце юноши с новой силой вспыхнула злость. Турпан уцепился за эту ярость – пока он злился, слезы отступали.

– Башню, – резко бросил он. – Башню с тремя шпилями, на северном берегу.

Ваго не ответил, даже не шелохнулся. Казалось, этот гад нарочно делает вид, будто с Моа ничего не произошло. Турпану хотелось убить его.

«Если бы ты не забрал ее у меня, она еще была бы жива», – в ярости думал он.

Как могло так получиться, что Моа умерла, а голему хоть бы что? Это несправедливо! Впрочем, в этом покрюченном мире нет места справедливости…

Но в глубине души Турпан понимал, что винит Ваго лишь потому, что боится посмотреть в глаза правде. А правда состояла в том, что идея пройти через территорию «Запад-190», захваченную призраками, принадлежала ему, Турпану. Это он виноват в смерти Моа.

Он закрыл ей глаза. Так стало похоже, что она просто спит.

– Вижу башню, – сказал Ваго. Турпан отозвался не сразу.

– А люк у основания башни есть? – спросил он, когда все же нашел в себе силы заговорить. – Со стороны воды?

– Да, – ответил голем.

Значит, тайный лаз, о котором ходили слухи среди воров Аньи-Джаканы, действительно существует. Турпан выбрал правильный маршрут. Какой бессмысленной казалась теперь эта победа!..

Ваго прошел на корму лодки. По пути он переступил через Турпана и Моа, даже не взглянув на них. Голем сел у руля и стал править к люку. Турпан неотрывно смотрел на Моа, пока они не очутились у стен башни, грандиозного сооружения из гладкой керамики и сверхпрочного стекла, памятника Функционального века.

Голем подвел лодку к берегу.

– Моа мы возьмем с собой, – сказал Турпан.

– Знаю, – кивнул Ваго.

Люк находился прямо в наклонной стене набережной. Ваго схватился за поворотное колесо в центре люка и дернул. Сначала замок не поддавался, но голема это ничуть не смутило. Он дернул сильнее, и люк распахнулся. Ваго, склонившись, заглянул в его черный зев.

– Туннель, – сообщил он и полез внутрь. Некоторое время Турпан не двигался, но Ваго не торопил его. Голем чувствовал, что сейчас парня лучше оставить в покое.

Турпан сидел не шевелясь и смотрел на Моа. Он не мог подобрать слов, чтобы попрощаться с ней, да и не любил он никогда все эти надгробные речи. Что в них толку?

Поэтому он просто набрал в грудь побольше воздуха и снял респиратор.

– Это несправедливо, – проговорил Турпан. – Я уже почти устроил, чтобы мы наконец зажили по-настоящему…

И он склонился над ней. Этот поцелуй должен был стать их первым и последним. Турпан не знал, как еще можно проститься с Моа. Но он так и не поцеловал ее – его остановило легчайшее дуновение воздуха, которое он сумел ощутить, лишь когда их губы почти соприкоснулись.

Моа дышала!

Турпан отдернул голову и ахнул от удивления. Вернее, попытался ахнуть, но легкие отказались втягивать воздух. Турпан на миг запаниковал, потом все же взял себя в руки и нацепил респиратор.

– Ваго! – крикнул он, от волнения и радости забыв об осторожности.

Голем тут же выглянул из туннеля. Турпан приложил пальцы к губам Моа и снова почувствовал движение воздуха. Неглубоко, едва заметно, но она дышала! Это было невозможно, совершенно непредставимо, и все же прикосновение призрака не убило ее. Она была жива. По крайней мере пока.

Турпан как мог бережно поднял ее на руки и полез из лодки. На глазах у него набухли слезы, но ему было все равно.

– Она жива, Ваго. Жива, крюч раздери!

Голем помог ему забраться в туннель и закрыл за ними люк. В спешке никто из них не заметил, что очки Моа остались в лодке. За детекторные очки на черном рынке можно было бы выручить кругленькую сумму, на которую Турпан и Моа могли бы жить несколько месяцев, не зная нужды ни в еде, ни в одежде. Но хотя Турпан долгие годы только и делал, что пытался наскрести на жизнь, в ту минуту он и думать забыл о добыче. Сейчас для него было важно совсем другое.