Шпора Персея

Глава 3

Звездолет класса «Дротик» под названием «Ла Чиспа» оказался прекрасным судном — гораздо просторнее, чем я ожидал, с рубкой, достойной зонального патрульного катера Содружества, и трюмом, в который помещалось чуть не пятьдесят килотонн груза. Голос компьютерной системы управления кораблем был женственным и теплым. Сперва машина обратилась ко мне по-испански, а когда поняла, что я не капитан Бермудес, быстренько переключилась на английский с пикантным испанским акцентом.

Мимо не раз приглашал меня слетать с ним за контрабандой на Землю или на какую-нибудь из планет Руки Ориона, но я всегда отказывался. Честно говоря, я боялся покидать свое убежище и подвергать риску ненадежную легенду, которой я прикрывался на Стоп-Анкере.

Это как раз понятно. Чего я не мог понять, так это на кой черт я покинул планету сейчас и почему я не облился холодным потом, когда сел в пилотское кресло «Чиспы», а начал с воодушевлением насвистывать сквозь зубы, проверяя вместе с компьютером приборы.

Насвистывал я «Тему супермена» Джона Уильямса, лейтмотив которой он содрал со «Смерти и перевоплощения» Рихарда Штрауса.

Суперкоп жив?

Или мое подсознание напоминало мне, что я уже умер, только малость опоздал перевоплотиться?

А, к черту подсознание!

Я уже лет шесть не водил звездолеты — главный инспектор СМТ сам звездолет не водит. Пока мы летели вместе с Мимо с острова в Манукуру, я весь извелся от беспокойства: а смогу ли я управлять кораблем? Но Мимо только посмеивался, уверяя меня, что управление «дротиком» полностью компьютеризировано, так что вести его способен даже последний дебил.

Я знал, что на самом деле все не так просто. Но когда Мимо подробно расписал мне прелести корабля, я решил, что как-нибудь сумею поднять звездолет и направить его на перехват. Основные навыки не забываются. Когда же дело дойдет до маневрирования, я подключу к управлению компьютерный мозг корабля.

Как Мимо и обещал, я стартовал из Манукуры без всяких формальностей. Мне не пришлось представлять план полета и даже сообщать диспетчерам данные о направлении. Космопорт на Стоп-Анкере маленький, финансировали его скудно и нерегулярно. Частые солнечные вспышки затрудняли сканирование местной солнечной системы, так что результаты наблюдений были весьма приблизительны. Никого из диспетчеров в башне особо не волновало, какие корабли улетали или прилетали — если только это не были корабли квасттов или халуков, — и никто не требовал от администрации порта утомительных отчетов о столкновениях и авариях.

Тендер ГАЛ-6136Т, занимавшийся разгонкой комет, тоже не оставил плана своего полета, но полететь он мог только в одно место — на материнское судно, которое, по расчетам моего компьютера, крутилось на орбите за солнцем, в 597 миллионах километров от Стоп-Анкера. Поскольку тендер — это не звездолет, ему придется вернуться домой, к мамочке, причем на субсветовой скорости, в то время как «Числа» с ее сверхсветовым двигателем могла сократить путь.

Я решил догнать врага, совершив гиперпространственный микропрыжок.

Пролетая на одной десятой световой скорости над Стоп-Анкером (как предписывали правила), я любовался через иллюминатор потрясающими пейзажами. Океанские бездны выглядели синими до черноты, в то время как еле возвышавшийся над водами континент был испещрен перекрывающимися кругами синего, бирюзового и зеленого цвета самых различных оттенков — шрамами от громадных первобытных комет, которые не только оставили свои отметины на маленькой планетке, но и способствовали тому, что большая часть ее поверхности покрыта водой.

Верхние слои атмосферы мерцали от бесконечных метеоритных бомбардировок Метеориты были в основном размером с песчинку и состояли из металла, камня или простейших органических соединений, представлявших собой останки разбитых комет. А несколько больших сохранившихся астероидов, не притянутых планетой, не представляли особой опасности для звездолетов, следовавших изученным курсом.

Кометы, конечно, дело другое. Поэтому их разгоняли метлой.

Ожидая, пока «Числа» перейдет на субсветовой автопилот, я заказал ужин из рециклизованных продуктов: шафранный рис, поджаренный на гриле галлоид и пирог из розкоза, надеясь, что мой желудок не взбунтуется. Пара банок пива помогла мне расслабиться. Я неторопливо жевал, наблюдал за видом, открывавшимся через главный иллюминатор, и размышлял о несчастной морской жабе и усилиях моих друзей.

Если взглянуть на вещи трезво, кроме старенькой подлодки, никакого имущества у меня не осталось, Что ж… Это облегчало принятие решения.

Кто бы ни старался организовать мою безвременную кончину, этот человек был прекрасно знаком с фауной Стоп-Анкера. Прежде чем я начал зарабатывать на хлеб с маслом, катая на лодке ныряльщиков-любителей, я изучил морских обитателей, которые могли привлечь искателей приключений.

Морская жаба — необычное чудище. Ее жизненный цикл не изучен и не занесен в базы данных экзобиологами Содружества, которые до сих пор отчаянно требовали фондов для изучения форм жизни на свободных планетах густонаселенной Руки Ориона — не говоря уже о таких забытых Богом местах, как Шпора Персея. О том, что жабы находят свою добычу по ультразвуку, знала только горстка жителей Заштатных островов, включая меня.

Может, в заговор против меня вступил кто-то из знакомых с Бровки? Не исключено. Но мой неудавшийся убийца мог найти необходимую информацию и из других источников: к примеру, прочесть ее в закрытых файлах «Галафармы» — прежнего владельца Стоп-Анкера, Наверняка гигантский фармацевтический концерн собрал досье на хищника, который должен был меня сожрать. Сто лет назад, когда исследовательские экипажи «Галафармы» впервые попали в Зону 23 Млечного Пути и открыли Стоп-Анкер, они, пытаясь найти фармацевтическую сенсацию для пресыщенного среднего класса, инвентаризировали все живые формы на планете, способные дать новое сырье для изготовления антибиотиков, для генной инженерии и косметики.

(Однако «Галафарма» непонятно каким образом проглядела розкоз, когда прочесывала Сериф, так что сласти, более вкусные, чем шоколад, стали основой богатства семьи Айсбергов!) Даже сейчас, хотя старые экзобиологические файлы «Галы» по-прежнему являлись строго секретной информацией, целеустремленный человек теоретически мог взломать их и изучить привычки морской жабы. Только зачем это делать, если существует уйма куда более простых и надежных способов прикончить меня?

Разве только «Галафарма» сама подстроила мою гротескную смерть…

Три года назад, в 2229 году, когда мое падение было так» мастерски спланировано, что невозможно было понять, кто же все это подстроил, я сделал вывод, что у меня есть два типа недоброжелателей. Самые явственные из них — те, что затаили на меня злобу. Каждый сотрудник служб правопорядка наживает массу врагов, обозленных тем, что они обязаны платить за свои преступления. Сотни мошенников из коммерческой сферы были бы счастливы, если бы могли размазать меня по тарелке, но почти все они либо сидели в тюрьме, либо были изгоями в то время, когда против меня выдвинули облыжное обвинение. Из оставшихся шишек и уважаемых граждан, похоже, никто не располагал необходимыми силами, чтобы составить такой изощренный заговор.

Самым вероятным кандидатом на роль моей Немезиды был один из «Ста концернов».

В то время, когда меня дискредитировали, отдел Секретариата по межпланетной торговле, который я возглавлял, занимался расследованием преступных нарушений двух концернов: японского гиганта тяжелой промышленности «Хоумран» и большого франко-американского конгломерата «Бодаскон», занимавшегося строительством звездолетов. Оба они сумели отвести обвинения после того, как меня вывели из игры. Я был уверен тогда, что один из этих концернов виновен в моем падении.

Однако теперь-то у них нет оснований меня бояться! Так что подозревать их в причастности на покушение бессмысленно.

Нити, ведущие к «Галафарме», предлагали новый сценарий.

Информация Джейка Силвера об источнике финансирования Бронсона Элгара плюс тот факт, что киллер прилетел на звездолете, принадлежащем «Галафарме», давали основания полагать, что Элгару платит именно этот концерн. Дальнейшие размышления (да, я знаю, я малость тугодум) привели меня к выводу, что у этого нападения могли быть совсем другие мотивы.

А что, если случай с жабой — послание, адресованное моему отцу?

Чтоб ты провалился, Симон! Неужели все это с самого начала было направлено против тебя и «Оплота»? И ты знал это? И ты позволил мне упасть, вместо того чтобы уговорить меня сдаться всепожирающему колоссу?

Я отодвинул приправленный розкозом десерт, вдруг почувствовав приступ тошноты, и налил на два пальца «Педро Домека». Заглотнул бренди в один присест и вытер закипевшие на глазах слезы.

Стоп-Анкер и его спутник превратились в иллюминаторе в тоненькие серпы, почти затерявшиеся в ослепительном блеске комет. Их были сотни — сияющих проблесков на фоне усеянной звездами черноты, таких быстрых, что движение невозможно было уловить человеческим глазом. Большие и маленькие, разного цвета: белые, голубые, зеленоватые, желтые… Хвосты комет — порой коротенькие и толстые, порой размашистые, занимавшие весь иллюминатор, были извилистыми, прямыми, узловатыми, слоистыми, закрученными, как серпантин, похожими на веер или просто изломанными. Все хвосты отходили от усеянного темными пятнышками солнца, независимо от того, приближалась комета или удалялась, словно эти кружащиеся по орбите объекты были средневековыми придворными, которым не дозволялось поворачиваться спиной к лицу монарха.

Одна четыреххвостая комета имела зловещее сходство со свастикой. Другая, казалось, была одета в плоеный воротник света. Еще несколько просто смахивали на мохнатые шары, лишенные шлейфов из сияющей пыли или плазмы. Головы других комет были одеты в прозрачные шлемы — концентрические оболочки из ионизированного газа, сформированного солнечным магнитным полем. Самые фантастические кометы походили на нитку раскаленных бусин, окутанных шарфами или обрамленных оборками золотистого тумана. Очевидно, они находились в состоянии распада, раздираемые на части и обреченные упасть на солнце или столкнуться с гигантскими газовыми планетами на задворках системы.

Ни один из этих кусков красочного грязного льда не представлял опасности для Стоп-Анкера. Если бы комета направлялась к планете, компьютеризированная телескопическая установка разгона обнаружила бы ее за полмиллиона километров. Маленькая, управляемая роботом ракета под названием «Нападающий» была бы запущена в космос и разнесла этот айсберг в клочья, пустив в него струю перегретого пара. Если бы «Нападающий» промахнулся, комету уничтожили бы с помощью маленькой аннигиляционной бомбы, выпущенной с управляемого людьми судна. Этот способ был дорогостоящим, но, к счастью, прибегать к нему приходилось достаточно редко. Системы разгона комет существовали почти на всех колонизированных людьми планетах Руки Ориона, однако в Шпоре Персея такая служба была лишь на Стоп-Анкере.

Я не мог понять, почему это разгоняющее кометы судно по-прежнему принадлежало «Галафарме». Может, в законотворческой системе Содружества нашлась какая-то лазейка, позволившая концерну по-прежнему контролировать планету, которую он отверг как не приносящую выгоды? В таком случае Содружество стояло перед трудным выбором: открыть Стоп-Анкер для кометной бомбардировки и эвакуировать людей, установить новую систему разгона планет за свои собственные средства или же подписать контракт с «Галафармой» на условиях самого концерна.

Очевидно, Содружество предпочло последний вариант — и тем самым невольно обеспечило Элгару путь для отступления.

Я очень сомневался, что мой неудавшийся убийца изначально планировал улететь со Стоп-Анкера на тендере. Следующий коммерческий звездолет, летевший на Гиперион, должен был стартовать через 25 часов 30 минут, то есть послезавтра. Если бы морская жаба сожрала меня, этот рейс как нельзя лучше подходил Элгару. И лишь мое неожиданное спасение, а также страх, что Джейк Силвер по старой дружбе снабдит меня информацией заставили Элгара убраться с планеты как можно скорее.

Он мог нанять частный звездолет, позвонив в космопорт с ракеты, но в Манукуре слишком мало некоммерческих межзвездных судов, и их владельцами были богатые курортники.

Вряд ли они откликнулись бы на просьбу подозрительного незнакомца, который мог оказаться наводчиком пиратов. Капитаны грузовых судов тем более не взяли бы на борт пассажира — по тем же причинам. Тендер-разгонщик был единственным возможным для Элгара вариантом.

Вопрос о том, знала ли команда тендера, какого путника она подобрала, оставался открытым. Киллер мог просто заплатить за место на борту. Часов через четырнадцать судно Долетит до базы, и у звездолета, летящего на Гиперион, останется время, чтобы сделать там внеплановую посадку, если командующий материнским судном-разгонщиком согласится выполнить столь необычную просьбу. Впрочем, за деньги можно сделать все.

С другой стороны, если таинственный пассажир был агентом «Галафармы», тогда концерн мог организовать ему отходной путь без всяких проблем.

Мощные сенсорные устройства «Чиспы» без труда обнаружили субсветовое судно «ГАЛ-6236Т», несмотря на то, что оно стартовало два часа назад и успело пролететь семьдесят семь миллионов километров. Тендер направлялся к цели обычным курсом и с обычной скоростью; похоже, Элгар не подозревает о погоне. Застать его врасплох было главным преимуществом плана погони, который мы составили с Мимо.

Поэтому я не стал гнаться за «ГАЛ-6236Т» и развернул «Чиспу» в противоположном направлении. Я хотел выбрать позицию, достаточно удаленную от Стоп-Анкера, чтобы не повредить электромагнитные системы на его поверхности, когда я сделаю гиперпространственный прыжок, и в то же время достаточно близкую для того, чтобы планета скрыла ослепительный импульс сверхсветового скачка от устаревших сенсорных устройств тендера. Было бы, конечно, здорово, если бы я смог вынырнуть в точке, удобной для перехвата, и внезапно напасть на противника, но для этого требовалось найти подходящую комету, чтобы скрыть вспышку от возвращения в нормальное пространство.

Я должен был напасть из засады, затаившись за каким-нибудь сравнительно большим объектом. Мимо убедил меня, что я не слишком искусный пилот и поэтому мне не стоит даже пытаться вынырнуть из прыжка вблизи от такой крохотной движущейся цели, как тендер-разгонщик. В первые моменты после прыжка, когда начнется инерционное затухание и снова заработают субсветовые двигатели, я наверняка потеряю ориентацию. А тендер тем временем включит свой мощный энергетический щит и начнет маневрировать — через микросекунду после того, как его сенсоры зарегистрируют подозрительную «пиратскую» вспышку. Опытный космический мародер сумел бы выровнять субсветовые скорости и почти незамедлительно атаковать жертву. Но у меня не было на это ни малейшего шанса. Погоня тоже исключалась. Субсветовой двигатель у «Чиспы» был превосходный, и вооружение тоже, однако космическое сражение с тендером мне совершенно не улыбалось. Заставить капитана с помощью блефа выдать Бронсона Элгара — дело одно; схватка не на жизнь, а на смерть с, возможно, ни в чем не повинным судном, которое могло послать сигнал SOS патрульному кораблю Содружества, — дело совсем другое. Я вовсе не хотел заваривать такую кашу.

Пустившись за Элгаром в погоню, я рассчитывал, что он — и те, кто стоит у него за спиной, кем бы они ни были, — не захочет привлекать внимания уголовного розыска Содружества. Если я схвачу киллера, не причинив вреда тендеру и его экипажу, об инциденте властям не доложат. Капитан, взявший мзду за перевозку нелегального пассажира, не станет подвергать себя опасности, докладывая о его похищении. С другой стороны, если «Галафарма» действительно «заказала» меня, она не признается в том, что Брон был ее пешкой.

Так что в любом случае я этого мерзавца достану!

Точно выполнить короткий гиперпространственный прыжок трудно даже при самых благоприятных условиях — все равно что прыгуну олимпийского класса прыгнуть в длину ровно на один миллиметр. Но сделать этот прыжок в гравитационном колодце звезды еще труднее: требуется виртуозное владение компьютером и незаурядное везение. Мимо уверял меня, что пираты и некоторые контрабандисты регулярно проделывают этот маневр, недаром на «Чиспе» такая превосходная навигационная система. Если я выберу своей целью большую комету, у меня не будет проблем. Микропрыжок — это уникальное ощущение, сказал Мимо. Незабываемое.

Я вычислил предварительный вектор гиперпространства, а затем попросил компьютер рассчитать эфемериды для кометы-ширмы, которая могла мне подойти. Компьютер выдал несколько вариантов, однако комета 2231-001-Z1 была вне конкуренции — объемистая, тридцати шести километров в диаметре, как раз входящая в перигелий, с двумя горящими хвостами и ярким плазменным нимбом. Тендер приблизится к комете через два часа тридцать девять минут — подойдет на расстояние 486 000 километров.

Если я благополучно вынырну за этим гигантским снежным шаром, а потом направлюсь прочь от солнца на полной субсветовой скорости, то смогу догнать «ГАЛ-6236Т» за тридцать шесть секунд. Совсем даже неплохо. Сенсоры тендера, ослепленные ионизацией кометы и солнечным сиянием за ней, ни в жизнь не засекут за это время сигнал «Чиспы», идущей на субсветовой скорости, а стало быть, не успеют забить тревогу.

Я ввел орбитальные данные кометы Z1 в навигационный компьютер и попросил выдать мне побольше информации о ее физических характеристиках. Увидев то, что появилось на экране, я нахмурился. Z1 оказалась девственно новой кометой из близлежащей туманности Куипер. К солнцу она приближалась раз в девять миллионов лет. Предельно активное ядро состояло из двуокиси углерода и экзотического льда с тоненькой пленкой неоднородных органических молекул. У кометы были громадный косматый хвост из льда и пыли, плазменный хвост и как минимум три концентрических ионных нимба. Разогретая солнечными лучами, комета излучала мощную радиацию.

Черт!

Чтобы моя ширма меня же не прикончила, я должен тщательно проанализировать это излучение, прежде чем определять точку выхода из гиперпространства. Нужно вынырнуть как можно ближе от кометы, чтобы она затмила мою вспышку; но если я появлюсь слишком близко от этой сияющей ледяной горы, не исключено, что даже такой мощный экран, как у «Чиспы», не выдержит, и все ее сенсоры выйдут из строя.

В таком случае я буду вынужден вести звездолет вручную, отбросив всякую надежду догнать тендер.

Мне вообще повезет, если я сумею добраться до Стоп-Анкера живым!

Слегка фальшиво насвистывая «Тему супермена», я принес из кухни полный кофейник и приступил к анализу спектра рентгеновских лучей. Угрохав на это безбожно много времени и добившись в конце концов более или менее положительного результата, я ввел данные в навигационное устройство.

Оказалось, что я мог пробыть за кометой полчаса, готовясь к атаке. А значит, сам прыжок необходимо совершить через минут двадцать пять.

Я потратил оставшееся время на тренировку по стрельбе, сбрасывая за борт контейнеры с едой и напитками.

Пытаясь пристреляться, я существенно опустошил продуктовые запасы «Чиспы» и наконец пришел к выводу, что довольно неплохо изучил компьютеризированную систему стрельбы. По крайней мере теперь я знал, как мне не взорвать тендер, стреляя у него перед носом, чтобы заставить остановиться.

Срок старта наступил. Компьютер начал двухминутный отсчет перед прыжком, а я тем временем увеличил изображения Стоп-Анкера и его спутника и просто глазел на них, вспоминая все хорошее и всех хороших людей.

Компьютер вкрадчиво пел: «До гиперпрыжка по направлению к солнцу осталось пять секунд. Четыре. Три…»

Я не обращал на него внимания, не ожидая ничего особенного, кроме эффекта «размазанных звезд», характерного для сверхзвукового полета, который тут же кончится — не успеешь глазом моргнуть, если учесть ту минимальную для прыжка скорость, которую я запрограммировал. Я забыл слова Мимо о том, что микропрыжок вблизи звезды — это незабываемое ощущение.

И невольно взвыл.

Перед глазами полыхнула ослепительная вспышка входа в гиперпространство. Затем я увидел на экране, как «Чиспа» стремглав летит прямо к Стоп-Анкеру и мы вот-вот столкнемся, Бело-голубой серп рос с чудовищной быстротой. Я заорал — и понял, что совершил какую-то непоправимую, фатальную ошибку.

Мы вовсе не были в гиперпространстве. Мы летели на субсветовой скорости в нормальном пространстве, и мой корабль собирался врезаться в ночную сторону планеты…

Мы прошли сквозь Стоп-Анкер, словно сквозь дым, и продолжали лететь к солнцу, все еще с ускорением, но явно гораздо медленнее, чем надо было бы. Кометы пропали из виду, однако звезды и быстро приближающаяся солнечная орбита остались, сияя на странном кромешно черном небе. Я прекратил орать — и ошеломленно чертыхнулся, увидев, что звезды пульсировали, словно сверхновые, готовые вот-вот взорваться. Затем усеянное оспинками солнце накренилось и вдруг начало вальсировать и кружиться по тверди небесной, выписывая сумасшедшие петли. Петли становились все туже и туже, в то время как солнце из белого стало оранжевым, потом зеленым и наконец полыхнуло нестерпимой, ослепляющей фиолетовой вспышкой.

А потом «Чиспа» промчалась мимо этой кружащейся аномалии, и на экране остались только обезумевшие пульсирующие звезды. Облегченно откинувшись в кресле, я подумал, что эта иллюминация вызвана, очевидно, солнечным тяготением, яростно скрутившим гиперпространственный континуум и субъективно «удлинившим» мое короткое путешествие. На самом деле «Чиспа» летела со скоростью более миллиарда километров в час.

Незабываемое ощущение, что и говорить.

Меня ослепила еще одна вспышка, свидетельствовавшая о том, что корабль выходит из гиперпространства. Инерционное затухание было почти незаметным и продлилось не больше двух секунд. Я задержал дыхание, ожидая, когда мое зрение снова прояснится. Не обращая внимания на главный видеоэкран, на котором сейчас было только пятнистое солнце в густом слое сверкающих золотистых искорок, я проверил показания приборов на панели управления. Защитные поля восстановились, все сенсорные устройства работали без помех.

Уровень радиации и ионизации не превышал нормы. Картинки на мониторе местонахождения показывали, что я вынырнул как раз в рассчитанных мною координатах, в пятистах километрах от ядра кометы, которая заслоняла «Чиспу» от тендера, а солнце находилось на линии, соединявшей нас троих.

Пока все неплохо. А теперь глянем на этот айсберг.. Я переключился на кормовые сенсоры, поскольку комета была сзади меня и чуть слева, и 2231-001-Z1 появилась на экране.

«Чиспа» находилась так близко от кометы, что ее двойной хвост будто спрятался. Даже похожие на чепчики нимбы в ее ореоле были невидимы, затерявшись в ослепительном сиянии неисчислимых пылинок. Я думал, что освещенное солнцем ядро будет неровным и угловатым — похожим на снимки других комет, которые я видел давным-давно, когда изучал астрономию в Аризонском университете. Но я забыл, что Z1 была почти девственно новой кометой, совершавшей свой последний полет вокруг солнца, прежде чем пропасть на девять миллионов лет в окрестностях солнечной системы Стоп-Анкера. Ее ядро представляло собой безупречный шар, медленно вращавшийся перед моим завороженным взглядом.

Его черно-красная поверхность была покрыта тонкой пыльной пленкой полимерного органического вещества, испещренного бесчисленными дырками и ямками, как огромная губка. Из этих отверстий прямо мне в глаза вылетали ослепительные струи — разноцветные, как радуга, фонтаны смешанных водно-льдистых кристаллов, пыли и газов, извлеченных из застывшей внутренности кометы солнечным теплом.

Мне она казалась похожей на морского ежа с сотнями блестящих колючек, исходящих от нагретой солнцем стороны… странным и прекрасным подобием живого существа.

Я включил двигатели, чуть тронул «Чиспу» вперед, вылетев из-за кометы, и увидел тендер-разгонщик, находившийся в восьми миллионах километров от меня. Он не изменил свой курс — очевидно, не заметил вспышки от моего возвращения в нормальное пространство. Похоже, электромагнитная гиперактивность Z1 скрывала все маневры, которые «Чиспа» производила внутри ее ореола.

У меня оставалось 24 минуты и 55 секунд, чтобы подготовиться к атаке.