Шестерни системы

Глава 10. Мелкопоместные интриги

Быков смотрел на меня с видом «я же говорил». Бодрый и нагловатый Новиков ждал от меня ответных слов. Я же не мог даже пошевелиться.

Во-первых, я не знал, как мне отреагировать — пока еще не сообразил с вариантами. Во-вторых, провалить второе дело, порученное мне императором — тоже не лучший вариант для будущего жениха его дочери.

Мне требовалась срочная консультация в верхах, чтобы не наделать новых ошибок. Но граф принял мое замешательство, как сомнение, и принялся уговаривать:

— С решением я вас торопить не буду, но мне бы хотелось побыстрее разобраться с неприятными соседями. Поймите, я не желаю зла этой женщине, но некоторые ее действия вызывают у меня много вопросов. И вызывали до меня — у моих родителей.

— Ситуация усложняется, Станислав, — наконец-то я нашелся, что ответить. — Дело в том, что меня отправили сюда конкретно за вами. Именно ваша персона должна заменить Ипполита в Большом Совете.

— Его место мне и даром не нужно. И мне кажется, что это ваша ситуация усложняется. Я могу отказаться. А вы, похоже, нет, — сочувственно добавил граф. — Хотя я уже предложил вам простое решение. Проконсультируйтесь со своим руководством, кем бы оно там ни было. И я уверен, Евлампия с радостью отправится управлять.

Я вздохнул. Пожалуй, надо было как можно быстрее переговорить с императором. Или с Подбельским — хотя бы. Алексей Николаевич был для меня фигурой более предпочтительной в этом разговоре.

— Могу ли я позвонить от вас?

— Разумеется, — граф тут же вскочил со стола и отошел в сторону, позволив мне воспользоваться его телефоном.

Как несколькими неделями ранее я выискал телефон императорского секретариата и представился, когда девушка установила соединение.

— Подождите минутку, — попросила она и ровно через шестьдесят секунд я услышал голос Подбельского:

— Да, Максим? Что случилось? Как вы добрались? Не подавайте виду, что говорите со мной. Алексей Николаевич тоже рядом.

— Мы добрались... Слушайте, есть кое-какие трудности. Во-первых, местную полицию подмяла под себя одна мадам и мне бы очень хотелось, чтобы правоохранители не лезли в мои дела.

— Это легко устроить, — тут же ответил Подбельский. — Позовите Вальку, мальчишку. Немного подождите, Максим. Кстати, откуда вы звоните?

— Из дома графа Новикова.

— О, это же замечательно. Рад, что вы наладили контакт!

— Не совсем.

— Как не совсем? — удивился профессор. — Так, пиши... — он надиктовал мальчишке записку, дополнил ее числовым кодом и отправил посыльного на телеграф. — С первой проблемой разобрались. Что за трудности у вас с графом? Он не хочет, верно я понимаю?

— Совершенно, — подтвердил я, и в ответ услышал какое-то бурчание, а потом Подбельский сообщил:

— К сожалению, Максим, здесь я тебе ничем не могу помочь. Новикова надо убедить приехать в столицу. Никто другой нам здесь не нужен — но только если... — он снова отвлекся на разговор с императором, — только если он будет замешан в чем-то противозаконном и преступном, — тогда и только тогда император согласен заменить его Евлампией Хворостовой. До свидания, Максим.

И профессор повесил трубку. Граф услышал короткие гудки, подошел ко мне, взял телефон из рук и вырвал меня этим из оцепенения:

— Все ли в порядке? — спросил он вежливо.

— Даже не знаю.

— Макс, нам требуется время подумать, — встрял сыщик.

— Не думаю... — начал я.

— Требуется-требуется. Наше начальство нас ведь не торопит, правда?

— Нет, не торопит, — ответил я, пытаясь сопоставить огромные куски головоломки.

— Тогда, я полагаю, нам можно вернуться в гостиницу. У нас ведь там не будет никаких проблем? — спросил он у Новикова.

— Не будет, бросьте. Это мои люди навели там шороху. Просто скажите на входе, что вы теперь мои гости.

— С нас и денег не возьмут? — оживился сыщик.

— Вы — гости, а не владельцы, — улыбнулся граф. — Поэтому ставка прежняя. Я думаю, это честно. Другое дело, если бы вы мне помогли. Тогда, кто знает...

— Мы поняли, спасибо. Может, хотя бы до города подбросите?

— Попрошу водителя. Надеюсь, что мы решим все наши проблемы, — толсто намекнул граф, выпроваживая нас из дому.

Тот же водитель увез нас обратно в город, высадив прямо у ворот гостиницы. Портье, едва нас завидев, тут же выскочил из-за своей стойки и направился к нам. Я сообщил ему своеобразный пароль от графа и мужчина, смутившись, сказал:

— Но приходила полиция и... ваши вещи...

— Что наши вещи?? — если в автомобиле я сидел и раздумывал, как бы половчее вырулить из этой неприятной для меня ситуации, то теперь мозг включился на полную.

— Конфисковали.

— Когда?! — я навис над портье так, что тот аж выгнулся в обратную сторону.

— Пару часов назад.

— Сразу, когда граф вытащил нас, — напомнил сыщик. — Черт, там ведь почти все мое оружие! Надо забрать.

— Ты серьезно хочешь идти в местное управление? — я насмешливо приподнял брови. — После всего, что случилось?

Портье переводил взгляд с одного на другого, становясь все более испуганным после каждой новой фразы.

— А почему бы и нет? — заявил Быков. — Нет, я бы с удовольствием пришел туда с чем-то покрупнее, чем револьвер, но чего нет, того нет. Я слышал, ты сообщил о проблемах с полицией?

— Да, должны были телеграфировать уже, чтобы нам не мешали.

— И телеграмма убедит местных? Ха!

— Там был какой-то специальный код, — я пожал плечами. — Должно сработать.

Сыщик только закатил глаза:

— Я же говорил, что ты шпион, — и он по-дружески толкнул меня в плечо, продолжая посмеиваться:

— В-в-вам комнаты готовить? — дрожащим голосом спросил портье.

— Готовьте к вечеру, — попросил я. — Где у вас полицейский участок? Нет, сперва телеграф!

Я не планировал идти в участок, не имея для себя никакой защиты. Представившись на телеграфе своим именем и при помощи харизмы моего друга, я смог узнать, что телеграмма предназначалась непосредственно для местного полицейского участка и уже была получена. То есть, моя защита начала действовать не меньше получаса тому назад.

Телеграфистка, по мере разговора убедившаяся, что перед ней «жених» Анны-Марии, буквально растаяла — ее можно было попросить о чем угодно, но, к сожалению сыщика, нам пришлось уйти.

— Ты видел ее глаза? — мечтательно спросил он, не в силах сдерживать эмоции.

— Видел. Большие, голубые — красивые. А как же Ира?

— Ира — обманщица, — отмахнулся сыщик. — Здесь — искренность.

Настал мой черед закатывать глаза. К тому же куски головоломки никак не хотели складываться, а впереди уже маячило двухэтажное строение — полицейское управление Вельска.

И у самого входа мы столкнулись с офицером, который пытался задержать нас утром. Недолго думая, он дунул в свисток и вокруг нас собралось человек пять в форме.

— А утром было всего трое, — заметил я. — Я знаю, что вы получили телеграмму. Верните наши вещи.

— Может быть, — он едва заметно кивнул и один из полицейских крепко вдарил под ребра сыщику, — если бы я был здесь сам по себе, то я бы подумал над твоими словами. Может быть, — следующий удар, едва не сваливший меня с ног, я даже не успел увидеть, а в глазах уже потемнело, — если бы не было этого маленького утреннего инцидента — мы бы с вами двумя преспокойно договорились. Но, — я услышал, как звякнули наручники и их защелкнули у нас на запястьях, — всего этого не было. А что до записок из столицы — можете ими подтереться!

Признавать поражение неприятно. Особенно давит чужое преимущество, полученное нечестным путем.

Продажность полицейских в Империи мне была знакома не понаслышке. Дитер фон Кляйстер, известный ростовщик и владелец таверны «Дохлый Удильщик», преспокойно держал у себя в кармане все отделение, которое отвечало за безопасность в районе порта.

Я не знаю, сколько он платил начальнику отделения, но его оказалось легко перекупить. И потому предложил офицеру:

— Сколько вы хотите за нашу свободу?

Неожиданно я получил в ответ еще один очень болезненный тычок со спины:

— Мелкий наглец, — услышал я презрительный ответ. — Мой отец служил в полиции и мой дед. И оба они чтили настоящий дворян, а не всяких выскочек вроде Новикова. И тебя. Жаль, тебя нельзя сгноить здесь! Посиди-ка денек-другой, пока мадам Хворостова не решит простить вас.

С этими словами нас обоих отправили в общую камеру, где сидели еще двое. Грязные жилетки и брюки, заросшие жесткой щетиной лица. Обоим было под сорок, судя по виду, и каждый из этой парочки мог без проблем уговорить бутылочку чего-то крепкого под вечер без особых последствий.

Но сейчас от них ничем не пахло. И все же, когда сняли наручники, мы с Быковым решили сесть от них подальше.

— Вот стерва, — процедил сквозь зубы сыщик. — Все-таки упекла нас! И ты тоже хорош — хваленая телеграмма! Вот она теперь где. И что делать будем?

— Думать будем, — ответил я.

Последовала короткая пауза, которую сопровождал весьма выразительный взгляд сыщика. Я не выдержал:

— Тебя не на экскурсию брали. А как раз ради таких случаев, когда надо шевелить мозгами. Извини, но я не могу сейчас даже общую картину представить!

— Тише там! — рявкнул полицейский, проходивший снаружи.

— Да пошел ты, — вяло буркнул сиделец из угла камеры.

— Общую картину? Хворостова держит за одно место всю полицию здесь, но все же у Новикова хватает смелости качать права, — начал рассуждать Быков. — Но хочешь знать мое мнение? Давай найдем какие-нибудь доказательства, чтобы эту Хворостову отправить в столицу. Мы сделаем массу добрых дел разом.

— Ты хочешь сосредоточить усилия на поиске компромата? — удивился я.

— О, господа! — второй сиделец решил подключиться к нашей беседе: — Поиски — это наше все! Мы готовы вам помочь за скромную плату!

— Отстань, — я отпихнул мужика в сторону. — Не лезь не в свое дело.

— Экий выискался, — обиженно ответил тот.

— Не видишь, это благородные, — одернул его первый. — О графьях рассуждают!

— А может, они политические? — прищурился второй. Я чуть не подавился, услышав это:

— Может, тебе пару ребер сломать, чтобы научить не лезть, куда не просят?

— Тихо там! — снова прикрикнул на нас дежурный. — Иначе все четверо получите.

— Если твой отец и дед не служат «истинным дворянам» — лучше не суйся, — злобно крикнул я ему. — Целее будешь. Твой начальник получил телеграмму из столицы и проигнорировал ее содержимое. Это будет стоить ему места. И свободы, скорее всего. Будь благоразумен.

— Да знаю я, кто вы, — негромко сказал дежурный, подойдя чуть ближе. — Скажу честно — не повезло вам влезть в это дерьмо. Хворостовы с Новиковыми всегда на ножах были.

— Спасибо, — кивнул я. — Но я уже был в гостях у Евлампии, и она успела мне все рассказать. И у Новикова я был. Чудесная ситуация. Но вашему начальнику...

— Денис Профирьевич, как бы вам сказать... жертва обстоятельств.

— Не оправдывайте его. Жертва обстоятельств действует слишком рьяно для своего положения, — я положил руки на перекладину между решетками. — Сколько нам здесь еще сидеть?

— Панкратов, на место! — офицер прогнал служивого и подошел сам: — Сколько я захочу, столько и будете, — он гаденько улыбнулся.

Я всмотрелся в серые глаза без единой искорки. Если Новиков пошутил, что я маньяк, то сейчас перед собой я видел садиста. Сдержанного, сжатого и скованного — но, если ему дать волю, замучает до смерти.

Смотрел он не моргая, а я чувствовал, что ненависть к Денису Порфирьевичу только что стала сильнее всех остальных моих чувств.

— Сядь уже, — одернул меня сыщик. — Не цепляйся к ним. Здесь у тебя нет покровителей, которые могут вытащить из тюрьмы.

— А тебе не хочется выяснить, что здесь на самом деле происходит? — вдруг спросил я.

— Зачем? — удивился Быков. — У нас четкая задача в двух вариантах: привезти согласие Новикова или доказательства его злодеяний.

— Злодеяния Новикова? — басовито посмеялся второй сиделец. — Шутить изволите?

— Нет, почему?

— Нашли злодея, тоже мне, — продолжил забавляться он, потирая заросшее лицо. — Он людям помогает. Кому-то надежду дает. А нас вот схватили — даже дойти не успели до места...

— Тише ты! — цыкнул на него другой. — Не трепись. Мало ли. Подсадные могут быть. Их выпустят сегодня вечером, и плакало наше дело.

— Ох, да, вы уж извиняйте, секрет это. Не можем сказать. Но про Станислава Андреевича ничего плохого не думайте. Нет-нет, он человек хороший!

— А вы откуда знаете? — подал голос сыщик.

— Так знамо дело — говорю же, людям надежду он подает.

— Что за загадки опять?! — взорвался Быков. — Говори сейчас же или я...

— Тише-тише, — я вскочил с жесткой скамейки и схватил Алана за руку. — Он не виноват перед нами ни в чем. Если хочешь выпустить пар — у нас есть мишень, — прошептал я и одними глазами указал на дверь в кабинет офицера.

— Как только выйдем, — кивнул он. — Но как?

— Он же тебе сказал — работает на Хворостовых.

— Когда «простит», нас сразу выпустят. Да, звучит логично, — сыщик почесал в затылке. — Думаю, не больше пары дней.

— Я рассчитывал через пару дней в столицу вернуться.

— Не надейся. Мы здесь застряли на неделю.

— Может, в таком случае нам следует разделиться? Ты бы поработал с Новиковым, а я бы помог графине Хворостовой.

— Нет, выдумал еще! — воскликнул сыщик и наклонился ко мне: — Ира — моя!

— Да не нужна она мне!

— Тогда давай действовать наоборот. Я помогу Хворостовым, а ты поработаешь в городе, поузнаешь, что не так с Новиковым. И если найдешь что-нибудь, тогда мы вместе закончим работу.

— А если он окажется чист?

— Не может он быть чистым. Вспомни царапины на двери! — заявил сыщик.

— Быть может, это совсем другое?

— Нет-нет, они свежие, не затертые. У Хворостовых дом — чистейший, там убирают дважды в неделю минимум. Ни одной пылинки на двери. Будь это старая царапина — ее бы или попытались скрыть и починили дверь, или она бы затерлась и стала менее заметной.

— Свежая, значит, — хмыкнул я.

— Говорю тебе. Это точно связано с деятельностью Ипполита. Кто-то хочет выкрасть какие-то свидетельства.

— Хорошо, это надо проверить, — согласился я и улыбнулся: — а ты быстро втянулся. Надо было тебя сразу сюда девушками завлекать.

— Нет, я просто подумал и понял, какая здесь шикарная интрига. Ты посмотри сам: Ипполит Хворостов сходит со сцены и за его место борется сестра, которая очень хочет в Большой Совет, и граф Новиков, который в Совет вовсе не жаждет. Но зато его хотят видеть там облеченные властью люди. При этом Хворостова яро ненавидит всю семью Новиковых. Ты помнишь, как она говорила про них?

— Хм, — задумался я. — Да, она ведь говорила сперва так, словно жива вся семья, а не он один. Сильная ненависть?

— Вероятно, это лишь косвенные свидетельства. И заметь, есть за что ненавидеть — Новиковы скупают землю и дома, имеют в собственности немало дорогостоящего имущества!

— Предполагаешь, что Ипполит действительно копал под них?

— Да, я уверен в этом... готов на что угодно спорить, что какие-нибудь бумаги лежат в кабинете. И с помощью графини мы все выясним. Так... я вижу единственно верное решение — помириться с Хворостовой.

— Мы не помиримся с ней, пока она не получит документы для Большого Совета, — ответил я. — А она их не получит, пока мы не раздобудем доказательства против Новикова. И, видишь, — я указал на наших сокамерников, — кое-кто уже считает его честнейшим человеком. Вот тебе первая загадка — надо вырваться из этого замкнутого круга.

— У меня уже есть идея. И не одна, — восторженно воскликнул сыщик.

— Прекрасно. Сто тысяч жителей Вельска только что вздохнули с облегчением. Два сидящих за решеткой парня нашли решение мелкопоместных проблем.

— Зря иронизируешь, — Алан говорил очень уверенно. — Я точно знаю, что надо делать.

— Вызывай графиню и действуй.

— Нет, дружище, — Быков улегся прямо на скамью. — Не все так быстро. Надо сделать так, чтобы они думали, — он говорил тише, и я сел практически на самый край жесткой деревяшки, чтобы слышать его слова, — что мы сломались. Знаешь, такие столичные хлюпики. Сами предложим ей сотрудничество, но только когда она сама придет. Жди. Терпение решает.

— Ты даже откажешься ему, — я кивнул в сторону кабинета офицера, — морду бить?

— Я потерплю, — мечтательно улыбнулся сыщик. — Жди. Кто умеет ждать — всегда побеждает.