Шепот (СИ)

27

А с наступлением рассвета я вдруг вспомнила, что ненавижу утро, как класс, уж больно часто оно мне подбрасывало всякие нежданчики. Вот и теперь, когда Ли и Кара мерно посапывали в палатке, а Кондрат отлучился по нужде, у меня появилось нехорошее предчувствие. Сродни тому, как чешутся лопатки, когда вашу спину кто-то прожигает взглядом. За нами совершенно точно кто-то следит. По нашим прикидкам мы перешли как минимум одну границу Общества и сейчас были ближе к нашей старой стоянке, нежели к поселению повстанцев. Я нащупала под брезентовой стеной ногу Ли и сильно сжала её. Я знала друг проснётся. Сама же я боялась пошевелиться.

— Ась, а не пора ли нам будить… — появившийся парень оборвал свою речь, на полуслове увидев моё лицо и вопросительно поднял брови, я пожала плечами и продолжила обыскивать глазами близлежащие кусты и деревья. Что меня так нервирует?

Малыш медленно опустился рядом и, последовав моему примеру, принялся оглядываться, толку-то. Через пару минут, из-под полог, появились Кара и Ли, полностью собранные. Друг осмотрелся, взглянул на меня, на его переносице залегли морщинки, а губы вытянулись в тонкую линию:

— Так, Кондрат собирай палатку, Кара сообрази нам что-нибудь поесть, а ты Ась, сядь вон туда, — он указал на толстый ствол дерева, к которому близко не подходили разлапистые ветви рядом стоящих кустарников, — толку от тебя сейчас не будет, можешь даже покемарить.

Я послушно пересела на указанное место, но беспокойство продолжало сжимать своими цепкими ледяными лапами моё сердце. Ребята же занялись порученными им делами, но в каждом движении моих попутчиков чувствовалось напряжение. Ли прохаживался по прогалине, в которой мы устраивались на ночлег, в его, казалось бы, расслабленной, руке болтался автомат, но по тому, как пальцы сжимали приклад, как был занесён над спусковым крючком палец, было ясно, что всё это лишь видимость, при малейшем незнакомом шорохе или движении друг вскинет его и воспользуется по назначению. Моё оружие лежало на коленях, готовое к бою. Я не умела делать такой беззаботный вид как Ли и лишь продолжала осматриваться сквозь слегка припущенные веки.

Мы без помех собрались и даже двинулись дальше. Когда Ли еле слышно произнёс для меня:

— Право, верх, на пятнадцать минут.

Я скосила глаза, стараясь не запнуться ногами. Найдя указанную другом точку, я чуть не охнула, на меня было направлено дуло. Ли тем временем приблизился к Кондрату и тоже что-то сказал, его речь была похожа на шелест ветерка и слов было не разобрать. Малыш начал рыскать глазами впереди, я сбоку видела, как нервно мечутся его глаза.

Сигнал, сейчас друг подаст сигнал, я чувствовала, знала. Тем временем пальцы одной руки сжимали пистолетную рукоятку автомата, а другая пятерня медленно лезла в карман, где лежал заряженный пистолет. Я переместилась ближе к Каре, направленный на меня ствол тоже переместился. Я слышала, как Ли идёт, слегка прищелкивая пальцами, и, вдруг, один из щелчков получился громче собратьев. Пора. Молниеносно подняв автомат, я прицелилась и выпустила короткую очередь, в тот же миг лес загомонил хлопками от выстрелов. Мы стояли треугольником, соприкасаясь спинами, а между нами стояла, дрожа, подруга.

Перестрелка длилась минут пять. Не больше. Когда мы прекратили стрелять, лес потонул в какой-то вязкой тишине, такая бывает поутру у озера, она будто осязаема, плотная и тягучей как патока.

— Пошли, — бросил Ли и быстром шагом двинулся вперёд. Ну, правильно, это был один из патрулей Общества, никак иначе. А значит, их скоро найдут и возьмутся искать нас.

Ли уверенно вел нас в сторону от леса, если я правильно запомнила в той стороне был город или какое-то крупное поселение. Через час быстрой, натуженной ходьбы я всё же решила узнать, куда так уверенно идёт наш провожатый:

— Там город, — махнул он рукой вперёд.

— Отлично. Ты знаешь, что бывает в городах? — ехидно поинтересовалась я.

— А ты знаешь, что нас будут искать? — ответил он вопросом на вопрос.

— Почему ты так в этом уверен?

— Я? Знаю. Я всё знаю, — пробормотал вполголоса друг, — это небольшой город, который жил за счёт двух объектов, небольшого заводика по производству одежды и Лагеря неподалёку. Так вот, Лагерь мы уже давно разрушили, ещё до того, как освободили вас. Ты знаешь, что бывает в городах, когда рядом разрушают подобное медучреждение?

— Там появляется много безработных, — медленно, наконец, поняв задумку друга, молвила я.

— Пятёрка. Возьми с полки пирожок, смахни пыль и положи обратно, — на этом наш разговор закончился.

Город появился перед нами где-то через час. Это был маленький городок с аккуратными, двух — трёхэтажными домами, вокруг некоторых из них были разбиты палисадники. Домики радовали яркими красками, тёплая погода и выглянувшее солнышко, создавали впечатление райского городка, в котором царит вечное лето, но мы быстро поняли об ошибочности первого впечатления.

Когда идёшь по улице и оглядываешься, но не всматриваешься, всё прекрасно. Но стоит приглядеться ты понимаешь, что та женщин, поливающая цветы в палисаднике, ужасно худа, и вещи, старые, потёртые от времени, лохмотьями свисают с неё. Дворник, стоящий с метлой, вовсе не дворник, просто человек идет, опираясь об неё, а сейчас и вовсе встал, чтобы передохнуть, потому что он слаб и истощён. Дома прокрыты трещинами, краска выцвела, и они давно уже просят ремонта. После прогулки по городу стало ясно, что хорошо выглядит только фабрика, яркая, как с картинки, явно с хорошо работающими механизмами, как и ворот, так, скорее всего и машин в цехах. То же, что обеспечивали сами люди, живущие здесь, находилось в плачевном состоянии. Даже бездомных и безработных здесь было очень мало. Пугающе мало, и все они были тощи и слабы и находились здесь явно потому, что банально не могли покинуть город.

— Да уж, здесь мы не затеряемся, — озвучила мои мысли Кара, — мы как кормовые коровы на их фоне.

Я кивнула, вспоминая животных, которых у нас на ферме откармливали в убой, они были чуть ли не вдвое больше молочных, благодаря стараниям генетиков. Так и мы здесь казались не только толще горожан, но и выше. Грешна, я даже подумала, а не соберутся ли новообретённые соседи промышлять каннибализмом, такими голодными глазами они на нас смотрели.

— Выбора у нас нет, — припечатал Ли.

Поплутав по улочкам, весьма небольшого населённого пункта, мы с трудом нашли заброшенную свалку металлолома, у жителей она интереса не вызывала, за отсутствием съестного. За одной из гор мы разбили палатку.

— А почему это всё здесь лежит? — с детской непосредственностью поинтересовался Кондрат, — разве Общество не перерабатывает все отходы?

— Для вывоза перерабатываемых отходов, существует несколько дней в году, — менторским тоном учительницы пояснила я.

— Кроме тех мест, где таких отходов слишком много, — добавила Кара, ставя котелок на походную конфорку.

— Да? — парень был поистине удивлён.

— Да. Только скоропортящиеся отходы подлежат ежедневной утилизации, и большая часть из них не перерабатываемая. Их утилизируют на небольших фабриках. Обычно они обслуживают три — четыре города, — со знанием дела рассказывала подруга.

— Откуда ты знаешь?

— Я повар… — она помолчала, — а ещё я достаточно долго была безработной, чтобы знать, куда девается пусть и испорченная еда.

— Ли, почему вы не помогли безработным? — спросила я, когда мы поужинали и сидели глядя как на небосводе появляются первые звёзды.

— Ну, во-первых, всем не поможешь, а, во-вторых, не все готовы принять помощь, — я лишь непонимающе нахмурилась, — тот, кто хотел, нашел наше поселение. Понятное дело, в основном, местные жители оказались выращенными. Те, у кого было желание, отправился в поселение. А те, кто был против повстанцев или не захотел жить в поселении, остались здесь. Насильно мил не будешь.

— Были и такие?

— А как же. Помнится один из наших отрядов приходил сюда через полгода, как разнесли Лагерь. Наших противников здесь было на порядок больше чем почитателей, ребята ели ноги унесли. Резон в их поведении, конечно, есть, но в итоге этих рьяных поборников Общества, оно не облагодетельствовало. Я вообще иногда задумываюсь, а какой смысл в его существовании, в его правилах. Ради кого все эти неестественные отборы? Зачем создавать одноразовых людей? Ведь выращенные после кризисных ситуаций чаще всего перестают быть полноценной личностью.

— Может это какой-то странный эксперимент?

— Понять бы, в чём его смысл. Иногда мне наши комитеты по управлению Обществом напоминают заигравшихся мальчишек. Как будто мы для них пешки на огромной игральной доске и они, не задумываясь, сметают нас, когда им надоедает с нами играться. С одной стороны я понимаю, что в большей отлаженной махине проще заменить деталь, чем чинить сломанный винтик, но ведь Общество это не машина, это люди, живые люди, со своими мечтами и горестями, их нельзя выкидывать как винтик, но и винтики нельзя делать из бумаги…

Он замолчал, глядя на мерцающие алмазы звёзд, усыпавшие небо, а я смотрела на него. Сколько горечи было в том тоне, которым он это говорил, сколько боли. Кого ты не смог спасти Ли? В который раз задавалась я этим вопросом. Но ответ на него я не скоро получу. Друг умел хранить тайны, а свои особенно.