Шаровая молния

3

Два дня Демьянова не трогали. Видимо, занимались уточнением данных, полученных из найденных при нём документов. А на третий снова привели в «допросную».

— Проверили мы тебя Шеин. И, как ни удивительно, все данные, почерпнутые из твоих документов, подтвердились. Действительно, есть такой гражданин, родившийся 25 мая 1913 года в селе Конобеево под Рязанью, из крестьян, сирота. И даже номер паспорта, выданного на твоё имя, подтвердили. И друг твой, Алексей Тетюхин, подтвердил, что письмо тебе писал и ждал тебя в Москве в тот день, когда ты в больницу попал. И по фотографии тебя опознал.

— Значит, меня можно отпускать? — «закосил под дурачка» Демьянов.

— Не торопись, — хищно усмехнулся Кузнецов.

— Так ведь документы в порядке, все данные обо мне подтвердились, даже по фото меня опознали. Думаю, не только Тетюхин.

— Смотри-ка, какой догадливый! И на прежних работах тебя опознали. Даже там, где ты, летун, проработал всего ничего.

Термин «летун» Николай ещё застал. Была при СССР такая категория работничков, которая надолго не задерживались на одном месте, а перепархивали, как бабочки, с одного завода на другой, из одного учреждения в другое. Кто-то из-за пристрастия к «зелёному змию», кто-то из-за нелюбви к трудовой дисциплине, кто-то, руководствуясь принципом «где бы ни работать, лишь бы не работать», а кто-то в погоне за более «длинным» рублём.

— Но тут такая странность выяснилась. Шеин Степан Макарович, как гласят документы, имеет начальное образование. Читать кое-как обучен, а вот с письмом у него… Как бы это точнее сказать? В общем, безграмотно он пишет, крупным детским почерком, в каждом слове ошибка. Показал нам Тетюхин твои каракули. А теперь посмотри, как написано о том, что ты ознакомился с протоколом допроса и подтверждаешь, что с твоих слов записано верно. Буквочка к буквочке, ни единой ошибки. Даже знаки препинания расставлены там, где надо.

В общем-то, и следовало ожидать, что почерк у Демьянова может отличаться от шеинского, да и подпись он изобразил абы как.

— По отзывам тех, с кем работал Шеин, парень он горячий, вспыльчивый. Косноязычен, речь примитивнейшая. А тебя же заслушаться можно. Так чисто и грамотно говоришь, что не желаешь, а поверишь в два высших образования, о которых ты в больнице рассказывал. Да и характер не тот. Ты же спокойный, как слон!

— Может, мне надо было поорать, подёргаться, чтобы пару ударов под рёбра заработать? — не удержался от язвительности Николай. — Совсем меня за безмозглого держите, гражданин начальник? Нет уж, извините, как-то не хочется.

— В общем, так, Шеин. Или как тебя на самом деле зовут? Давай-ка по-хорошему рассказывай обо всём. Чистосердечное признание, как известно, смягчает вину.

— И увеличивает срок заключения, — усмехнулся Николай и вдруг совершенно спокойно добавил. — Хорошо. Я согласен. Но с одним условием.

— Ты нам ещё условия будешь ставить?

— Буду. И ты, гражданин начальник, — ехидно глянул на младшего лейтенанта ГБ Демьянов. — Его выполнишь. И обещаю: в накладе от этого не останешься.

— Подкупить хочешь?

— Ага. «Шпалой» в петлицу. Устроит такая «взятка»? Но это потом, когда отчитаешься о раскрытом деле. А пока сообщи-ка своему непосредственному начальнику, что я буду давать показания только в присутствии кого-нибудь из старших офицеров. Пардон, командиров: не привык пока ещё к вашим условностям.