Шандола

Глава четвертая. Сроуту придумывают имя

Вечерело. Сроут вместе со своими вещичками ехал на спине Пилата и дремал.

– Давайте устраиваться на ночлег. – От усталости Ирвин не чувствовал ног.

– Я уж думал, ты никогда этого не скажешь! – сердито буркнул пёс. – Сроут, слезай!

– А? Что? – Спросонок он недоумённо захлопал длинными ресницами.

– Слезай, говорю, приехали!

Кряхтя, сроут слез в траву.

– Ох, как у меня всё болит. Будто меня волочили по камням.

– Смотрите, он ещё и жалуется! – возмутился пёс. – Ехал со всеми удобствами, а я тут надрывался, как лошадь ездовая!

– Ладно, не ворчи, ценю твои усилия.

– Благодарствую!

Для ночлега выбрали небольшую лужайку, окружённую пышным цветущим кустарником.

– Давайте костер разведем, становится прохладно. – Сроут то и дело потягивался, разминаясь после долгой езды на собачьей спине.

– Рады бы, да нечем. – Пилат оттаскивал в сторону упавшие ветки, расчищая поляну.

– В путешествие отправились, а костра развести не могут, – покачал головой сроут. – Давай, Пилат, стаскивай ветки в одну кучу.

Сроут ловко выкопал ножиком небольшую ямку и сложил туда сухие иголки, прутики. Затем вытащил из своего содержательного мешочка пару коротких черных трубочек, металлических на вид. Затем начал быстро-быстро стучать этими трубочками одна об другую. Ирвин с Пилатом заинтересованно наблюдали за этим ритуалом, считая его новым колдовством. Трубочки издавали глухой звук, и парень решил, что они сделаны из камня. Сроут усердно стучал, пока не показалась одна искра, другая… и вдруг вылетел целый столб огненных точек, от которых загорелись иголки, а за ними и мелкие веточки. Через пару минут в ямке вовсю запылал огонь.

– Здорово! – восхитились зрители. – Сколько всего интересного и полезного ты носишь с собой!

– Как же иначе. Мы, сроуты, вообще очень предусмотрительные.

– Давайте ужинать, ужинать давайте! – в нетерпении завертелся Пилат. – Есть охота, сил никаких!

– Негусто у нас с провизией, – юноша заглянул в свою сумку. – Осталась краюха хлеба, немного сыра, овощей и малость копченого мяса.

– Надо поберечь еду, – сказал сроут. – Лес хоть и большой, но какой-то пустой в смысле провизии. Давайте поищем в округе что-нибудь съедобное, вдруг повезет.

Пилат мигом встал в позу:

– Предупреждаю, сроутские корешки я грызть не буду!

– Значит, не сильно ты и голодный, хорошенько проголодаешься, что угодно сгрызешь. Пойдём, Ирвин.

– А я?

– А ты охраняй вещи.

– От кого, от мошек?

– Ладно, идём с нами.

– Нет, я уж лучше здесь полежу, отдохну, огонь посторожу.

Пилат развалился у костра, поглядывая на мешок с провизией.

– Вздорная собака, – покачал головой сроут, – никогда не знает, чего хочет. Не смей трогать еду и подбрасывай ветки в огонь.

Сроут с Ирвином отправились в чащу. Юноша старался идти помедленнее, чтобы маленький неторопливый сроут не отставал. Сроут же внимательно смотрел по сторонам и довольно быстро наковырял с десяток корешков и земляных орешков.

– Где-то здесь есть грибы, – определил он по каким-то ему одному известным признакам, – где-то здесь… где-то здесь… Ага! Вот они!

Сроут метнулся к ближайшему дереву и разворошил хвою, под нею действительно оказалось целое семейство крупных грибов с оранжевыми шляпками.

– Они съедобные? – засомневался Ирвин.

– Как известно, есть можно абсолютно все грибы, но некоторые только один раз, – сроут сорвал одну шляпку и понюхал. – Эти годятся, собирай.

Ирвин снял рубаху и принялся складывать на неё трофеи.

– Можно возвращаться, а то боюсь твой пёс слопает всю провизию вместе с моими корешками.

Когда они вернулись на поляну, уже стемнело. Пилат так добросовестно подкладывал в огонь ветки, что вместо костра пылал небольшой пожар. Огонь немного притушили, и сроут занялся приготовлением грибов: почистил их от земли и хвои, нанизал на тонкие прутики, сгреб в сторонку немного угольков и начал жарить. За всем этим настороженно наблюдал Пилат. Затем пёс пододвинулся к сидевшему у огня Ирвину и шепнул ему на ухо:

– Он нас отравит!

– Прекрати, сроут лесной житель, он разбирается.

– А я бы ему не доверял, слишком уж он самонадеянный!

Тут сроут сообщил, что всё готово и пора к столу. На листьях лопухов он разложил дары леса: грибы, орехи, корни, а провизию Ирвина нарезал тончайшими ломтиками и разделил поровну на троих. Глядя на этот ужин, Пилат уныло вздыхал.

– Приятного аппетита, – сроут взял прутик с грибами, подул и с аппетитом принялся за еду. Ирвин с Пилатом молча наблюдали за ним.

– Чего не едите? Хотите посмотреть, отравлюсь я или нет? Не доверяете?

Ирвин решился, взял прутик и откусил кусочек гриба.

– Вкусно, – сказал он, – действительно очень вкусно.

– Не шутишь? – Пилат обнюхал свою порцию.

– Нет, попробуй.

Пёс слизнул с лопуха самый маленький гриб и принялся медленно жевать.

– О, ужас! – вдруг воскликнул он.

– Что такое?

– Я забыл помолиться перед едой!

– Прекрати, Пилат! Сроут прекрасно разбирается в грибах!

– Верно, – кивнул сроут, – эти выглядят точь-в-точь, как съедобные. Шутка. Ешьте смело.

Поужинав, они расположились у костра. Ирвин лежал на спине, вглядываясь в древесные кроны, утопленные во мраке. В отблесках костра чешуйчатая кора деревьев играла розоватыми отблесками. Где-то далеко в чаще протяжно вскрикивали ночные птицы. Юноша думал о своём рассказе, что же написать дальше, но в голову не приходили идеи.

– Сроут, ты спишь? – Ирвин повернулся на бок и подложил ладонь под щеку. Свернувшись клубком, в обнимку со своим мешочком, сроут сопел рядом.

– Сплю.

– Может, всё-таки не спишь?

– Может, и не сплю. Чего хочешь? – Сроут приподнял голову и посмотрел на Ирвина.

– Расскажи про свой народ, а?

– Что рассказывать, – он потянулся, зевая. – Сроуты мы и есть сроуты. Спокойные, умные, миролюбивые, если нас не трогать и не задирать, конечно. Живём в небольшом поселении под названием Бушрон. Мы вегетарианцы, занимаемся земледелием…

– Хватит болтать! – раздался возмущённый возглас Пилата. – Невозможно уснуть!

– Когда ты, Пилат, храпишь, не может уснуть вся Антара. Неужели тебе неинтересно узнать про народ сроута?

– А утром это нельзя сделать?

– Почему ты такой вредный? Здорово же разговаривать у костра!

– Ну его. Слушай дальше, – продолжил сроут. – Ещё мы изобретаем всякие полезные вещи, ведь мы не просто умные, мы гениальные. У нас есть главный сроут, очень достойный во всех отношениях, правда, он жёлтый, но это его ничуть не портит.

– А почему у вас нет имён?

– Мы думали об этом, но толку не вышло. Решили, что «сроут» само по себе звучит гордо.

– А тебе хотелось бы собственное имя?

– Конечно.

– Так давай придумаем! У тебя есть какая-нибудь идея?

– Да, мне нравится одно имя, – сроут перевернулся на спинку, устроился поудобнее и мечтательно произнёс: – Валентин…

Пилат насмешливо хрюкнул, встал с земли, встряхнулся и подошёл поближе к компании.

– Ты всё ещё не спишь? – приподнялся на локтях Ирвин.

– Уснёшь с вами, как же. Откуда ты взял такое имя? Сам придумал?

– Нет, где-то слышал, не помню где. По-моему, очень красиво.

– Слишком длинно и бестолково, – Пилату расхотелось спать и потянуло общаться. – Имя должно быть кратким и содержательным, например – Дюк.

– Ещё мне собачьей клички не хватало.

– Альфа тебе не нравится? – предложил Ирвин.

– Ничего хорошего, какое-то женское имя.

– Тогда… – юноша задумался. – Тогда… Эразм?

– Неприятно звучит.

– Экзимус? – предложил Пилат.

– Не выговоришь, да и коряво как-то.

– Бобби, Коллет, Гудвин, – начал перечислять юноша всё, что приходило в голову, – Мокка, Фантус…

– Как, как? – оживился сроут. – Фантус? В этом что-то есть! По-моему, мило и вполне соответствует гордому званию сроута. Как считаешь, Пилат?

– Можно и получше придумать, например – Лакмус. Нравится?

– Не очень, если честно.

– А Ифорт? – не сдавался пёс.

– Фантус мне больше по душе.

– Ну и ладно, если хочешь, будь Фантусом, – обиделся Пилат. – Глупее имени не слышал!

– Да ладно тебе, главное, чтобы сроуту нравилось. Ну, что, давайте спать?

– Ага, конечно! – проворчал Пилат. – Перебили мне весь сон! Теперь до утра не засну!

Чрез минуту он уже храпел так, что с веток сыпалась хвоя.

– Доброго сна тебе, Фантус, – пожелал Ирвин.

– Какая хорошая шутка, – пробормотал сроут, думая, чем же заткнуть уши.