Шаг вперед - два назад

3

Возле моих ворот остановилась повозка, из которой вылезли два солдата и направились ко мне.

- Ты Максим Савельев? – спросил один из них.

- Я.

- Кем тебе приходится Ольга Савельева?

- Она моя жена! – быстро ответил я.

- А сказывают, она беглая крепостная…

- Неправда! У меня ее вольная грамота.

Тут я запаниковал. Вольная грамота есть, только ведь фальшивка. Ее «княгиня» сама нарисовала. Однако, деваться некуда, похоже, Ольгу схватили и ведут дознание. Я побежал в дом и нашел документ. Однако, солдаты грамоту смотреть не стали, меня сопроводили в повозку. «Вот так! – думал я. – Хотел в тюрьму, на готовые хлеба? Пожалуйста. Бойтесь своих желаний. Иногда они сбываются».

В итоге я оказался в той же комнате, где меня допрашивал дознаватель. Только теперь я был там не один. Кроме того же самого дознавателя, там был управляющий князя Марецкого, Фома и Ольга, которая сразу бросилась ко мне, но была остановлена охранником и водворена на скамью. Дознаватель был тот же самый и четверо солдат при нем для соблюдения порядка.

- Ну вот, теперь вся шайка в сборе, - с усмешкой сказал он.

- Нет не вся, - заметил я. – Кое-кого не хватает.

- Кого же? – спросил дознаватель, а Фома из-за спины показал мне кулак.

- Подружки Фомы не хватает, - ответил я, искренне надеясь, что ее сейчас приведут.

- Обойдемся, - ответил дознаватель и обратился к управляющему князя Марецкого.

- Знаешь ее? – спросил он, указывая на Ольгу.

- Знаю! Это наша крепостная, - ответил тот.

- Неправда! – крикнул я и передал «вольную» дознавателю.

«Терять нечего, пан или пропал», - думал я. Дознаватель сел и стал внимательно изучать грамоту. Вид у него был задумчивый, губы шевелились, однако, было видно, что документ внушает почтение. Видно хорошо постаралась Вера Павловна. Интересно, где она сейчас? Небось, другой план придумывает.

- Подпись светлейшего я узнаю, - изрек, наконец, дознаватель и недобрым взглядом уставился на управляющего.

Управляющий как-то с лица опал. Если Меньшиков дал ей вольную, то причем тут Марецкий? История с появлением Ольги весьма туманна…

- Вот, что поручик, - это уже ко мне обратился дознаватель, - забирай свою жену, и чтоб больше я вас тут не видел.

Меня дважды просить не пришлось. Я тотчас схватил Ольгу за руку, а второй рукой забрал у дознавателя грамоту. Через минуту мы уже вылетели на улицу. Что стало с Фомой и управляющим Марецкого, не знаю. Не до того было. Удалось остановить извозчика, и он доставил нас домой. Ну, в тот дом, куда меня поселила «княгиня». Встреча супругов после двухлетней разлуки состоялась. Про Ольгу я знал почти все, за исключением последних дней. Подробности, конечно, были неизвестны, но это потом. Главное то, что привело ее в тюрьму.

- Я уже давно заподозрила неладное, - начала Ольга свой рассказ. – Вера Павловна постоянно тайком перешептывалась с Фомой. Однажды я подслушала их разговор и поняла, что ты не в тюрьме, а скрываешься где-то в городе. Тогда я решила узнать правду и отправилась прямо в кутузку. Меня хватились не сразу, поэтому мне удалось добиться приема у тюремного начальства. Там я узнала, что ты был посажен по оговору, а потом отпущен. Тогда я все поняла. Меня использовали как заложницу… А тебе нужно было совершить преступление, чтоб освободить меня. Но тюремному начальству я этого не говорила. Меня посадили в камеру до выяснения, а сегодня привели Фому и управляющего князя Марецкого. Потом вдруг ты появился, тут уж совсем стало все понятно. Только с вольной грамотой странно как-то…

- Тут как раз ничего странного, - ответил я. – Эта Вера Павловна большая мастерица, она сама нарисовала грамоту и подделала подпись светлейшего.

Мы до позднего вечера делились впечатлениями и рассказами о прошлой жизни, но меня мучила мысль о том, как мы будем отсюда выбираться. Конечно, я сразу обрисовал Ольге проблему с возвращением, но для нее это большого значения не имело. Со мной, она готова была вести хозяйство в этой избе или любой другой. Не привыкла она барствовать, привыкла быть при барине, то есть при мне. Быт не имел для нее существенного значения. Она принесла воду из колодца, привычно и ловко растопила печь и приготовила ужин. О средствах к существованию должен заботиться муж, и я в полной мере ощутил тяжесть ответственности. Не было у нас никаких средств. Кроме того меня заботила эта парочка: Фома с «княгиней». В том, что «их сиятельство» вытащит Фому из кутузки, я не сомневался. Очень уж ловкая особа, Вера Павловна. Ольгина липовая вольная грамота, могла открыться в любой момент. Надо менять место жительства немедленно, да идти было некуда. За ночь надо что-то придумать, да разве в эту ночь с вновь обретенной женой можно было о чем-то думать кроме как… Ну, да ладно… Утром буду думать, если не арестуют прямо в постели… Короче, я успел втолковать Ольге, где находиться портал для возвращения в ее время, после чего голова моя и все части тела переключились на совсем другие дела.

Пробуждение наше было поздним, что вовсе не удивительно после такой бурной ночи. Встали мы одновременно, пора было браться за хозяйство: топить печь, доставать воду из колодца, но прежде всего, гигиенические процедуры. Мы быстро оделись и я выскочил во двор, лучше бы я сначала в окно глянул… Ну, да что теперь говорить.

В своем дворе я сразу увидел лошадь, запряженную в сани. От такого зрелища я на мгновенье замер, этого мгновенья кому-то оказалось достаточно, и я получил сильный удар по голове, от которого посыпались искры из глаз, и отключилось сознание. Впрочем, сознание вернулось довольно быстро, когда мне тут же связали руки и поволокли в дом. Привыкаю, видно, к тому, что по башке бьют, ведь недавно Маргарита своей палкой приголубила, теперь еще кто-то… Так недолго и дураком стать…

Я был связан и брошен в сенях, а в дом ввалились два здоровых мужика. Ясно, что сейчас там пакуют Ольгу, а потом ее бросят в сани и увезут… Ко мне подошла «княгиня» и сказала:

- Не серчай, Максим Петрович, скоро свидимся.

Я не стал ничего отвечать этой ведьме, но изо всех сил старался достать нож из потайного кармана штанов, чтоб разрезать веревки. Тут из избы вытащили Ольгу, она извивалась и пыталась орать, но рот ей чем-то заткнули, а два здоровых мужика легко вытащили ее на улицу. «Княгиня» тоже вышла, а дверь в сени закрыли и, как видно, чем-то приперли, поскольку я, освободившись от веревок не смог ее открыть. Зато я тотчас метнулся на чердак, где уже второй день меня ждала винтовка с пятью патронами в магазине.

Ну вот, все мишени, как на ладони. Два здоровых мужика, очевидно, нанятые «их сиятельством», она сама и Ольга, которую, спеленав веревками, уложили в сани. Ну, что ж, не повезло вам мужики, не с теми бабами вы связались. Первым выстрелом в голову я уложил того, кто начал открывать ворота. Вторая пуля досталась тому, кто сидел в санях. Оба они свалились и даже не дернулись. Стрельба с чердака во двор на расстояние менее двадцати метров даже для новичка даст стопроцентный результат, а я уже далеко не новичок. С «княгиней» вот вышла заминка. Очень быстро она сообразила, что дела идут в разнос. Спрятавшись за лошадью она стала выводить ее из ворот. Из-за лошади достать ее было невозможно, но и дать ей уйти тоже нельзя… К счастью, Ольга тоже поняла происходящее и скатилась с саней. Она лежала на снегу, опутанная веревками, а я ловил в прицел «княгиню», бормоча себе под нос проклятья в ее адрес.

В магазине оставалось три патрона, но она-то этого не знала. «Княгиня» выводила лошадь из ворот, сани зацепились и лошадь встала. «Княгиня» быстро двинулась к саням, я выстрелил не прицельно, и пуля ударила в полотно ворот.

- Уходи! - крикнул я.

Однако, мой окрик произвел обратное действие, «княгиня» медленно подошла к саням и, вдруг выдернула из под шубы пистолет. Она стала поворачиваться к Ольге. «Все, - подумал я. – Этого я допустить не могу. Пора заканчивать эту драму». Я целил в пистолет, он гораздо больше, чем пятак, но нервы… Грянул выстрел и «княгиня» выронила пистолет. Нет, она не была ранена, скорее всего, просто от испуга. Тем не менее, она наклонилась и подняла оружие другой рукой и направила ствол на Ольгу, до которой было не более пяти шагов. Я выстрелил снова, осознавая, что выстрел последний, целил в грудь. Судя по тому как ее отбросило, все мои киллерские дела на этом закончены и Меньшиков может спать спокойно. Впрочем, с чего бы ему волноваться? Он как был в счастливом неведении, так и остался. А вот нам с Ольгой пора уносить ноги, только как? Мне из дома не выйти, а она лежит связанная. Сейчас примчится караул, и дознаватели будут разгадывать ребус: как связанная баба застрелила двух здоровых мужиков и женщину с пистолетом в руке.

Между тем, Ольге удалось сбросить веревку с ног, и она бросилась в дом. Руки у нее были связаны, но подпорку двери она сбила. Естественно, я тотчас распахнул дверь и освободил ее от пут. Теперь самое время уносить ноги. Куда угодно, только подальше от столицы. Собирались быстро. Я бросил в сани ружье и свой мешок, где были оставшиеся патроны. Ольга собрала остатки продуктов и старую шубу с кровати. Вся ее одежда была на ней. Трупы во дворе мы не трогали, даже близко не подходили. Я покосился на бывшую княгиню, изо рта у нее текла струйка крови, а открытые глаза смотрели в небо.

Прошло не более получаса с начала побоища, а мы уже выехали из ворот. Дорога была накатана, а улица окраинная. На наше счастье лошадка была хороша, и мы надеялись до ночи успеть добраться до первой деревеньки. Погони не было, значит, пять винтовочных выстрелов переполоха не наделали. А может в моем бывшем доме уже проводят следствие… Но меня сейчас беспокоило другое. Ведь нельзя же вечно ехать, куда глаза глядят, надо определиться с направлением, а еще нужны деньги. Ну как без них? У меня пусты карманы, а у Ольги карманов и вовсе нет…

Однако в этих санях что-то было. Ведь бывшая княгиня вытащила откуда-то пистолет, может еще один есть. В наших обстоятельствах пистолет – это деньги. Вот моя винтовка, - это не деньги, а скорее неприятности. Короче, по ходу движения мы с Ольгой стали исследовать содержимое этой повозки. Чего тут только не было. Как видно, Вера Павловна, пыталась совместить свою передислокацию и похищение Ольги. Нашлось довольно много женской одежды: Ольги и «княгини», немного мужской: очевидно, Фомы. Кстати, самого Фомы среди нападавших не было. Значит, дела Веры Павловны пошли в разнос. А все оттого, что Ольга услышала то, что ей слышать было не положено. Впрочем, что теперь говорить. В санях нашелся еще один пистолет, и, самое главное, деньги. Прямо скажем, деньги невеликие, даже по здешним меркам, но до весны прожить можно.

Описывать, как мы добирались до села Марьино, смысла нет. Длительная была поездка с ночевками на постоялых дворах. Еще ладно, погони не было за нами. Тут уж просто повезло. После того побоища, которое я устроил на окраине столицы, нас должны были искать с семью собаками. Очевидно, спасло то, что никто не обратился в органы правопорядка петровской администрации города с требованием найти и покарать злодея. Ведь у Веры Павловны тут родни нет, а те два мужичка, явно, наняты ей из разбойного люда.

А мы с Ольгой сняли флигель в Марьино, и стали вести жизнь обычных обывателей. В это время село было еще не так велико, как в следующем веке, но по сравнению с деревней Павловкой, которая, через сто лет станет городом Павловском, там уже была церковь и около сотни дворов. Конечно, для окружающего люда пришлось сочинить легенду: я залечивал раны, полученные в сражениях со шведами в северной войне, а Ольга моя жена и ей никакой легенды не требовалось. Прибыли мы в Марьино в конце февраля, а в мае рассчитывали отбыть восвояси, в свою родную усадьбу, где я рассчитывал снова на барскую жизнь. Ольга, как оказалось, к барской жизни еще не привыкла и безропотно вела наше небольшое хозяйство, ничем меня не напрягая.

Фома появился в селе неожиданно. Ну, это для меня неожиданно, поскольку я и думать о нем забыл. А вот он дорогу обратно не забыл. Был уже конец марта, оставался всего месяц, от силы полтора, и мы бы с Ольгой ушли… Таиться от Фомы было невозможно. Он узнал меня сразу и двинулся навстречу. Ольга была дома, а я шел с постоялого двора, где разжился продуктами на неделю. Я сбросил мешок на снег и был готов к любому повороту событий. Он остановился в трех шагах.

- Не бойся, барин, не обижу, - сказал он. – Твоя взяла… Мне бы только домой добраться…

Тут уж я и сам понял, что не обидит. Куда ему. Это был уже не тот Фома, что два месяца назад. Одежка у него поистрепалась, да и сам был какой-то скукоженный.

- Добирайся… - ответил я. – Дорогу ты знаешь. Как повернуть телегу в обратную сторону я тебе расскажу. Даже денег дам…

- Нет, барин, - усмехнулся он. – Только вместе с тобой… Верка мне наказывала, одному не ходить, только вместе. А она баба умная, не то, что мы с тобой…

- Она жива?

- Жива, но не жилец…

- Расскажи!

- Зачем тебе, барин, - тоскливо сказал Фома. – Говорю же, что твоя взяла… Об одном только и прошу: проводи обратно.

- Так мы пока не собираемся обратно, - ответил я. – У нас тут дела… В общем, не скоро мы обратно двинемся…

- Ты, вроде, денег обещал, - неожиданно сказал он. – Сам знаешь, что все наши деньги у тебя.

- Вот не надо на жалость давить. Верка твоя собиралась Ольгу убить… Только чудом удалось отбиться. Так что, деньги - мой трофей.

- Дай хоть немного, на прожитье.

Ну что тут сделаешь… Дал я ему несколько серебряных монет и разошлись с ним как в море корабли, так ни о чем не договорившись. Если у «княгини» пуля прошла навылет, то есть шанс на выздоровление, хотя теперешняя медицина… Да-с. Какая тут медицина… Но ведь сама виновата! Не все ты просчитала, Вера Павловна. Видишь что удумала: мне дубиной по башке, Ольгу в охапку, и, будьте любезны, начинаем все с начала. Нет, сударыня, пора заканчивать этот спектакль. Мысли метались, пока ноги вели меня к дому. То, что Фома узнает, где мы живем, я не опасался, я принял это как данность. В этом селе справочное бюро находится на постоялом дворе. Ставишь выпивку, и тебе все расскажут: кто, где, когда и с кем. Так что, знает он, где мы с Ольгой живем.

Ольга, добрая душа, когда я ей рассказал об этой встрече, стала жалеть Фому. Собственно он ничего плохого ей не сделал, а если разобраться, то получается, что они с Верой Павловной вообще благодетели. Спасли ее от князя Марецкого… Я, не расспрашивал Ольгу об этом этапе ее жизни, понимал ее подневольное положение. Однако, спасая Ольгу, «княгиня» блюла свой интерес, на нее ей было вообще наплевать, а вспомнив, как она целилась в нее из пистолета… Короче, не за что быть благодарным этим двум голубчикам…

- Если мы возьмем Фому с собой, то откроется дорога в обе стороны, - сказал я Ольге. – Возле нашей усадьбы будет твориться черте что, к нам повадятся ходить всякие личности вроде Фомы и Веры Павловны. Зачем нам это надо?

- Я понимаю, - ответила Ольга, - но все равно жалко его. Пропадет он тут.

- Не пропадет, - твердо ответил я. – Пусть запишется в армию Петра. Он же здоровый мужик. Пусть воюет на благо родины. Это уж всяко лучше, чем плести интриги.

Ольга повздыхала, но вынуждена была признать мою правоту. Пока портал работает в одну сторону, проблем нет. В средневековье попасть желающих мало, а вот если открыть путь в другую сторону, народ валом повалит.

- А как ты его отвадишь? – спросила Ольга, имея в виду Фому. – Он ведь не отстанет.

- Не отстанет, - согласился я. – тем более, что он не сам это придумал. Скорее всего, Вера Павловна надоумила. Не знаю, пока, что с ним делать, времени у нас с тобой еще месяца полтора, видно будет.

Фома к нашему дому не подходил, да и не надо ему это. Он наблюдал за постоялым двором, ведь чтоб уехать к усадьбе Савелия, надо нанять ямщика. А где это сделать? Только на постоялом дворе. Не так прост был Фома. Однако и у меня был план отхода. Не собирался я нанимать ямщика. В начале мая можно уехать верхом и на постоялый двор заглядывать не обязательно.

Однако, кое-какие предосторожности я принял. Винтовка была собрана, заряжена и находилась у двери, прикрытая шторой. Одним словом оружие было под рукой, а нож всегда при мне. Кроме того, выходя из дома, я всегда был начеку. Получить по башке еще раз, никак в мои планы не входило.

Попытался я и просчитать следующий ход Фомы. Ну что он мог нам сделать? Только еще раз похитить Ольгу, но одному ему с этим не справиться. Видно сильно потрепали его дознаватели в столице, ослабел он. Это было видно сразу. Да и Ольгу я одну почти не оставлял, двери флигеля укрепил. Кроме того, без шума умыкнуть здоровую женщину тут не удастся. Даже если Фома наймет подельников.

Фома явился неожиданно, в начале апреля. Собственно, слово неожиданно тут не к месту. Ожидал я его. Внезапно появился он. Но так всегда бывает, когда чего-то ждешь. Все нет и нет, и вдруг, раз… Короче пришел Фома. Постучал в дверь флигеля, а я открыл не задумываясь. Отшатнулся, конечно, но за ружье хвататься не стал. Мне-то его бояться незачем, я ему живой и здоровый нужен. Это он меня должен бояться… Ольга, кстати, стояла рядом. Вот она-то вооружилась ухватом. А ухват в ругах испуганной женщины, это, скажу я вам, оружие, пострашнее пистолета…

Фома усмехнулся и снял с головы свой треух. Жест в пояснениях не нуждается, с миром пришел в дом Фома.

- Не серчай, барин, - тоскливо сказал он. – Нет больше никаких сил: жить здесь. Проводи домой. Яви милость! Ну что тебе стоит, барин? Коли вам нравится, живите здесь, а меня отпусти назад…

- Да кто тебя держит? – как можно искреннее, сказал я. – Дорогу ты знаешь. Как в обратную сторону развернуть портал, я тебе расскажу…

- Нет, барин, - вздохнул Фома, - только вместе с тобой. Вместе возвращаемся и расходимся: я к себе домой, а ты куда хочешь…

- Да кто ты такой, чтоб условия мне ставить! – разозлился я.

- Не серчай, барин, - спокойно ответил Фома. – Ты можешь мне не верить, но и тебе веры нет… Добром прошу тебя: проводи домой. Не доводи до греха…

- Ты еще и угрожаешь мне?! – удивился я. – А ну пошел отсюда! Еще раз явишься, сдам тебя исправнику!

Фома угрозу про исправника проигнорировал. Не верил он, что я пойду к исправнику «права качать». Не было у меня никакого документа, удостоверяющего мою личность. Только у Ольги была вольная грамота, да и та липовая.

- Ну, как знаешь, барин. Я тебя предупредил, а терять мне нечего, - сказал Фома напоследок и вышел.

Я, чертыхаясь, закрыл за ним дверь и стал думать, какую пакость, он может нам сотворить. Но сколько ни думал, получалось что никакую. Осталось продержаться недели три. Немного…

- Послушай, Максим, - сказала мне Ольга. – Уходить нам отсюда нужно. Я не знаю, Вера Павловна на том свете или на этом, но именно она руководит Фомой.

Я и сам понял, что моя шахматная партия с этой дамой еще не окончена. Хоть у меня и перевес, но до победы еще далеко.

- Поблизости от портала есть только одно место, - сказал я, задумчиво глядя на Ольгу. – Да, здесь это усадьба Савелия. Но можно ли нам туда заявиться, я не знаю…

- Нет! – твердо ответила Ольга. – Савелий продал меня князю Марецкому…

- Теперь у тебя есть вольная, - заметил я. – Фальшивку Савелий не распознает, а к Меньшикову обратиться не посмеет… В теперешние времена, такие грамоты не афишируют. Есть, однако, одно но. Меня он знает, как племянника князя Марецкого, но с помощью Фомы легко докажет, что я самозванец… Тут даже в столицу ехать не надо.

- Значит нельзя нам в усадьбу Савелия, - с явным облегчением сказала Ольга.

Это мне давно понятно, если б мы были в усадьбе желанными гостями, то зачем нам жить в Марьино. Мы бы сразу туда поехали. Жизнь продолжалась, бдительность я удвоил, да что с того. Разбойного нападения я не опасался, а против властей, даже с моей винтовкой, не попрешь. Однако, был у нас еще один вариант: отправиться дальше, в семнадцатый век, и там переждать месяц. В 1622 году нас никто еще не знает, только запросто может оказаться, что тут нет еще никаких поселений.

Мои размышления, ни к какому выводу не привели, но Ольгу я предупредил, чтоб была готова к верховой прогулке, а вернее, к бегству верхом. Были приготовлены заплечные мешки с провизией и амуницией. Ну, в качестве амуниции, просто веревки и крючья, ведь я не знал, на какой глубине тут находится «бабушкин погреб».

Фома больше не маячил перед домом, да и в поселке я его не встречал. Однако его исчезновение напрягало. А время шло медленно. Никогда еще так медленно не тянулись дни. Была середина апреля и снег таял. На санях ездить стало трудно, на колесах еще не возможно. Верховые ездили, конечно, но в основном народ перемещался пешком. А у меня была мечта, отправить Фому в портал одного… Увы, не осуществилась моя мечта. Появился Фома и не один. Увидел я его возле сельской управы с каким-то мужиком, а вскоре признал этого мужика. Савелий! Вот оно что! Значит, пошла игра ва-банк…

Воевать с законной властью я не стал, поэтому, когда появился пристав и потребовал, чтоб мы с Ольгой явились в управу, к винтовке даже не притронулся. Мы с ней оделись, я взял ее «вольную грамоту», и вместе с приставом отправились в сельское «УВД», не знаю, как тут оно правильно называется. В кабинете находился урядник, Савелий, Фома и два солдата, вместе с нами стало восемь человек. Кабинет был большой, разместились все. За большим столом сидел урядник, возле стола рядом сидели Фома и Савелий, а нас с Ольгой посадили напротив них. Остальные разместились ближе к дверям.

- Поступили сведения, что ты, Максим Савельев, укрываешь беглую крепостную и сожительствуешь с ней, - обратился ко мне урядник. – Знаешь, что положено за укрывательство.

«Интересно тут поставлен допрос, - подумал я. – Даже не попросил назваться: ни меня, ни Ольгу. Прямо к делу приступил без всяких прелюдий».

- Не знаю, что положено за укрывательство беглых крепостных, - раздраженно сказал я, - но я никого не укрывал, а Ольга является моей женой. Она действительно была, крепостной, но отпущена на волю и у нее есть «вольная грамота».

С этими словами я вручил ее уряднику.

- Это подделка! - подскочил на месте Фома.

Савелий удивленно таращил глаза. Урядник внимательно изучал «грамоту».

- Грамота настоящая, - сказал урядник, уставившись на Фому недобрым взглядом. – Подпись светлейшего мне видеть доводилось.

Фома беззвучно открывал рот, видно не ожидал такого оборота. Хорошо постаралась в свое время Вера Павловна.

- Знаешь эту женщину? – спросил урядник, обращаясь к Савелию.

- Жила у меня в имении в прошлом годе, - ответил он. – Говорила, что вольная, но никакой грамоты при ней не было…

- Я тебе говорила, что грамота у меня есть, - подтвердила Ольга. – Просто у меня с собой ее не оказалось…

- Документ должен быть всегда с собой, - назидательно сказал урядник.

- Так получилось, - вздохнула Ольга.

- Когда светлейший дал «вольную»?

- В девятнадцатом году.

- Все правильно, - сказал урядник. – За какие заслуги вольная, спрашивать не буду…

- Фальшивая грамота! – взвыл Фома.

- Молчать! – рявкнул урядник. – В железо его!

Солдаты тотчас подхватили Фому и увели. Мы с Ольгой тоже поднялись, полагая, что вопрос исчерпан. Не скрою, у меня нервы были на пределе, а у Ольги руки дрожали. Я хотел забрать документ, но урядник не отдал.

- Грамота пусть пока здесь побудет и вы из села никуда, - сказал он.

Я пожал плечами, и мы с Ольгой двинулись к выходу. Похоже, пока мы выкрутились, но на долго ли? Впрочем, нам осталось переждать недели две. У урядника появились сомнения в подлинности «грамоты». Если бы не подпись «светлейшего», столь мастерски сделанная Верой Павловной, в железо взяли бы меня и Ольгу. Свободно я вздохнул, только выйдя из управы. Чтоб удостовериться в подлинности «грамоты» надо снарядить гонца в Питер, но наступила распутица… Едва ли урядник рискнет отправлять своего человека в столицу.

А по дороге домой нас с Ольгой нагнал Савелий.

- Максим Тимофеевич, - окликнул он меня.

- Слушаю вас, - неохотно обернулся я, вовремя сообразив, почему он меня так назвал.

Я же для него князь, сын секунд-майора Тимофея Юрьевича. Хотя… наверняка он уже рассекретил всю нашу компанию. У Фомы-то ведь, почти, на лбу написано, что никакой он не князь, да и как мог взять князя в железо какой-то урядник.

- Поговорить бы надо… - продолжил Савелий.

- Говорите.

- Ну не на улице же!

- Хорошо, идемте с нами, - неохотно согласился я.

Ольга смотрела на него почти со страхом, но Савелий старательно отводил взгляд в сторону и усмехался. Мне это не понравилось, но лучше уж вести беседу дома, чем на виду у всех. Савелию, видно, есть что сказать. В доме мне, по любому, сподручней разговаривать… Савелий разделся и прошел в комнату, не ожидая приглашения. Эта бесцеремонность наводила на мысль…

- Ну, говорите, - хмуро сказал я.

- Как поживает батюшка ваш, Тимофей Юрьевич, - хитро улыбаясь начал он.

- Хорошо поживает, - терпеливо ответил я. – Вы только это хотите узнать?

- Ладно, - вздохнул он, - давайте начистоту. Я знаю, что никакой вы не князь, а «вольная грамота» у вашей Ольги, фальшивая. Урядник, он не дурак, и рано или поздно до истины дознается, значит надо вам отсюда уходить. Мне почему-то млится, что моя усадьба как раз по пути. Или я не прав?

- Ну, допустим… - осторожно ответил я.

- Так вот, Максим Петрович, - торжественно изрек Савелий, и, я отметил, что он правильно назвал мое отчество, - вам нужно какое-то время пожить в моей усадьбе. Так?

- Было бы неплохо, - ответил я, еще не понимая, куда он клонит.

- Так я всей душой готов принять вас! Только и мне от вас кое-что нужно.

Ну вот, кажется ситуация проясняется. Осталось узнать, что хочет этот прохиндей, правда, денег у нас немного…

- Что? – спросил я уже не скрывая своей заинтересованности.

- Ружьишко ваше, Максим Петрович, - с усмешкой сказал Савелий.

У меня прямо камень с души упал. Вот уж чего мне совершенно было не жалко, так это мой винтарь.

- Да, пожалуйста, - ответил я стараясь скрыть свою радость. – Прямо в вашем поместье я вам его и вручу. Только есть препятствие, урядник запретил нам пока выезжать…

- Ну, этот вопрос, совсем не вопрос, - радостно ответил Савелий. – С урядником я договорюсь. Скажу ему, что пригласил вас погостить и все дела. Усадьба недалеко, не станет он чинить препоны, тем более, что грамота Ольгина у него останется.

На том мы и порешили. Савелий пошел договариваться с урядником и ямщиками, а мы с Ольгой стали готовиться к отъезду. Вроде все складывается отлично, мы все ближе к цели, но одно гложет меня. Слишком уж хорошо осведомлен Савелий о наших делах. От его поместья до портала рукой подать, но при этом я лишаюсь винтовки, которая совсем недавно сослужила нам хорошую службу.

Уезжали в усадьбу рано утром, днем-то уже не проехать. Савелий с немалым трудом договорился с ямщиком, и мы отправились гостить в его усадьбу. Насчет его гостеприимства я особых иллюзий не питал. Ольга тоже была хмурой и молчаливой, но другого пути у нас уже не было.

В усадьбе нас приняли так же, как три месяца назад принимали мнимых князей Марецких. Я сразу вручил футляр с винтовкой Савелию. Для чего она ему нужна я не знал, но по вожделению вспыхнувшему в его глазах и по дрожи в руках, понял, что оружие – его страсть. Это отчасти успокоило меня.

- Я научу вас пользоваться этим оружием, - сказал я Савелию.

Целую неделю я проводил с ним теоретические занятия. Оптический прицел к винтовке, конечно же, нашелся сразу. Вскоре Савелий сам смог довольно ловко собирать и разбирать оружие. Пришлось показать его в действии, потратив четыре патрона. Когда сам Савелий на расстоянии версты поразил мишень, глиняный кувшин, его восторгу не было предела. То, что оставалось всего двадцать патронов несколько охладило его пыл. Однако, он задумался на тему, как снарядить использованные гильзы.

- Савелий, - сказал я ему после того, как он изучил оружие и спрятал его в свои закрома, - мы скоро покинем твою усадьбу, придумай, как ты будешь объясняться с урядником, если он вздумает искать нас.

- А как же «грамота»? – спросил он. – Или вам ее не надо?

- Ты же знаешь, что она фальшивая, - пожал плечами я.

Савелий махнул рукой.

- Скажу уряднику, что сбежали вы. Недоглядел…

А у нас с Ольгой уже все было готово к «побегу». Оставалось только решить: действительно ли устроить побег, никому ничего не сказав, или как подобает, проститься с хозяином в воротах и сказать, где искать оставленных лошадей. Снег еще сошел не везде, но я понимал, что в любой момент может появиться урядник с солдатами и тянуть с уходом становилось все опаснее.

Наконец, в последних числах апреля, немного не дождавшись пасхальной недели, прямо с утра я пошел на конюшню. Беззастенчиво соврав конюху, что с дозволения хозяина мы с барыней, - а Ольгу дворня воспринимала как барыню, - решили совершить конную прогулку к близлежащему холму.

- Лошадей давать вам не велено, - равнодушно ответил конюх.

«Вот значит как, - понял я. – Надо было предусмотреть такой вариант развития событий». Вернувшись к Ольге, уже одетой в дорожную одежду я махнул рукой.

- Уходим пешком, - мрачно сказал я, закинув за плечи мешок с амуницией. – Если нам дадут уйти…

- Идем, через заднюю калитку, - ответила Ольга.

Наша затея удалась. Савелия я не предупреждал заранее о своем уходе, конюх тоже не стал оповещать его о моем визите. А задняя калитка, через которую мы ушли, не была видна из окон усадьбы. Мы шли быстрым шагом часа два, и сразу обошли холм с северной стороны, а тут уже мы не видны со стороны дороги. Обстоятельства пока благоприятствовали нам…

Снег лежал уже не сплошным покровом, во многих местах были проталины, идти было и трудно и холодно, но найти дыру в земле было необходимо. Я уже примерно знал, где искать и как она должна выглядеть. Наверное, это знание и помогло нам. Ольга уже явно замерзла и раскраснелась на ветру. Дыра была метр шириной и глубиной метра четыре. Веревку мы укрепили наверху, как могли, и я полез первый. Опустившись на дно, пришлось еще два метра ползти по горизонтальному туннелю, после чего попал в «бабушкин погреб»…

Вот тут- то я и испытал настоящий ужас. Нет. В погребе было все в порядке, все как обычно, то есть он был совершенно пуст. Но я не подумал об Ольге. Ведь я не предупредил ее, что надо спускаться сразу за мной, а возвращаться за ней мне нельзя. То есть возвратиться то можно, но я выйду уже в другое время… Короче, она должна догадаться сама. Я зажег свечи и стал ждать. А что мне еще оставалось делать?

Дождался. Она вылезла из этого лаза вся перепачканная и дрожащая от страха. Ну, я-то тоже был грязен как черт. Главное она догадалась, что надо лезть следом. А вот выдернуть веревку, по которой мы спускались, она не догадалась. Ну, будем надеяться, никто ее не заметит, а если и заметит, то вниз не полезет…

Теперь остался последний шаг к свободе, выход наружу. Я снова шел первый, но теперь Ольга была постоянно рядом. Выбраться из «погреба» было легко, а вот подниматься на поверхность не просто. Не знаю, сколько я предпринял попыток, выбрасывая на поверхность веревку с крюком, но когда эта операция удалась, и я вылез на поверхность, то силы были на исходе. Ольгу я вытаскивал уже в полубредовом состоянии. День клонился к вечеру, когда мы, наконец, добрались до своей барской усадьбы.

Дворня нас Ольгой не узнала и едва не погнала взашей, приняв за попрошаек. К счастью, появился Прохор, тут я понял, что наши мытарства кончились и отключился…