Сезон помидоров, или Пари на урожай

Глава 56

Я удивлённо вскидываю брови. Что-то не нравится мне такой поворот. Чую, за маленькой формальностью меня поджидает большой подвох.

Бросаю взгляд на Дэшфорда. Ну точно — его рук дело. Слишком уверенно держится, и слишком довольно сияют его глаза.

Снова поворачивают к юристу:

— А нельзя ли обойтись без этой формальности? Вы же сами всё видели. Я победила.

Юрист будто невзначай подходит чуть ближе — так, чтобы другие не слышали. Отводит взгляд и понижает голос.

— Видите ли, госпожа Мэнфилд. Мой доверитель получил информацию, на основании которой у него есть основания полагать, что вы скрыли от него свою подлинную личность.

Я замираю. От ужаса у меня всё леденеет внутри. Как он узнал?! Чувствую себя пойманной в капкан, но отчаянно держу лицо — стараюсь не показывать страха. С усмешкой бросаю:

— Это смешно. Зачем бы я стала подделывать личность бесправной сироты? В чём тут моя выгода?

Юрист пожимает плечами.

— Я не собираюсь фантазировать на тему мотивов, побуждающих человека подменить свою личность. Это не в моей компетенции. Однако. Поскольку мой доверитель заключал договор с Кларой Мэнфилд, он имеет право убедиться в подлинности вашей личности. Именно для этого он привёз с собой соответствущего специалиста. Впрочем… — поверенный выдерживает многозначительную паузу, искусно придавая драматичности моменту. — Мой доверитель согласен поговорить с вами прямо здесь и прямо сейчас. Без свидетелей. Если вы убедите его, что он ошибся насчёт вас, то магической проверки не последует.

— А что последует? — я старательно держу лицо, но боюсь, получается плохо. — Он признает мой выигрыш?

Кусаю щеку, стискиваю пальцы, чтобы не позволить себе потерять над собой контроль. Снова оборачиваюсь к Регальдису. Ловлю его ободряющий взгляд и чувствую себя предательницей. Глупость какая. Тут бы самое время за себя переживать, а меня пугает, что Торвен может узнать о моем происхождении...

— Вы можете задать ему это вопрос самолично, — поверенный склоняет голову в лёгком поклоне и снова понижает голос. — Лорд Дэшфорд заверил меня, если вы договоритесь, то он будет молчать о своих подозрениях. Никто даже не догадается.

Несколько секунд я молчу. Делаю вид, что раздумываю. Будто у меня есть огромный ассортимент выбора, ага. Затем киваю.

— Упорное нежелание лорда признать своё поражение меня удивляет. Но… интереса ради я послушаю, что он хочет сказать.

Поверенный кивает. На лице старика читается явное облегчение. Видно, ему не по душе вся эта ситуация с душком, и он хочет как можно скорее с ней покончить. Он о чём-то шепчется с Дэшфордом и указывает нам место для разговора рядом с огороженным лопухом, который находится в стороне от домика. Мы будем на виду у других, но при этом нас никто не услышит на таком расстоянии.

Ну, хоть приставать не будет.

На этот раз.

Иду к лопухам сама не своя. Откуда Дэшфорд узнал про моё попаданство? Или он не знает? Может, заметил нестандартное для сироты поведение и решил блефовать, надеясь, что выгорит?

Судорожно вздыхаю.

Ну почему я не могу прочитать его мысли?!

Когда мы отходим подальше от домика, Дэфшорд поворачивается ко мне. Он улыбается, и хотя у него красивые черты лица, но такое холодное и злое выражение, что улыбка выглядит как гримаса. Я с отвращением смотрю на этого мужчину, и не питаю никаких иллюзий по поводу своего будущего. Если встанет вопрос ребром между ним и монастырём с тифом, я выберу монастырь — и будь что будет.

— Я знаю, что ты из другого мира, — он презрительно кривит рот.

— Но… — стоит мне открыть — свой, чтобы возразить, в его глазах загорается злой огонек. Он выразительно вскидывает ладонь, призывая к молчанию:

— Мне не нужны твои оправдания, Мэнфилд. Слушай и хорошенько вникай. Отсюда у тебя только два пути. Либо ты признаешь своё поражение, и пойдешь ко мне в услужение на пять лет. И я обещаю тебе… — он гадко усмехается, — быть нежным хозяином. Либо ты прямо сейчас проходишь магическую проверку, которая выявит твоё происхождение. Если ты мне не достанешься, Мэнфилд, — или как там тебя зовут? — я позабочусь о том, чтобы к тебе не было никакого снисхождения.

Сердце бьётся, будто пытается рёбра пробить. Воздуха отчаянно не хватает. Я понимаю, что он делает. Пытается из меня сделать себе живую куклу, которая будет принадлежать ему всю жизнь. Он не отпустит меня через пять лет. Зачем ему меня отпускать?

Ведь, если сейчас пойду у него на поводу, у него появится шикарный инструмент давления. Захочу уйти — и услышу: "Не так сразу, дорогая. Сначала пройди магическую проверку!"

— Я не хочу быть вашей рабой, — мотаю головой и пячусь к домику, который, оказалось, никогда не станет моим. — Вашего снисхождения мне не надо. Оставьте его для той, которая согласится на вас работать… Если, конечно, найдётся такая.

— Ты кое-что не понимаешь. Я ведь не только тебя уничтожу: — щурится мерзавец. — Разве баронессу Стоккард тебе не жалко?