— Нет, ну ты слышал?! — церемония уже закончилась, Белый Зал остался далеко позади, а Нири до сих пор возмущался. — Я тебе говорю, они его топили, как могли! Ты видел, как этот Обура на него смотрел?! Если эта зараза мне на глаза попадётся, я ему точно перья повыщи…
— Хватит рычать попусту, — прервал его Таруо, которому уже порядком надоело слушать одно и тоже по пятому кругу. — Если ты с ним сцепишься, от этого никому не станет легче.
Вздохнув, Нири взъерошил волосы на затылке.
— Да знаю я… просто мальчишку жалко. Нашли себе противника… смех, да и только. Ладно бы между собой выясняли, у кого хвост длиннее, но его-то зачем впутывать? Нет, я понимаю, зачем, но это всё равно низко.
— Ты не забыл, что мы им в этом помогали? — вполголоса напомнил Таруо. — Результат его охоты был предрешён с самого начала. И тогда ты, заметь, согласился.
— Я не знал, что они так на Шиёки накинутся!
— Они вороны, Нири. Что с птиц ещё взять…
Нири пренебрежительно фыркнул. Что ж, хоть в чём-то он остался верен себе. В последние пару дней Таруо уже успел всерьёз забеспокоиться, что его друг слишком уж быстро изменил отношение к Ёмори. Вранолюды не слепые, чтобы не видеть, как он возится с их отпрысками. Они вполне могли использовать его слабость к детям в дальнейшем, чтобы переманить Нири на свою сторону окончательно.
Стоило только подумать про Ёмори, как в темнеющем небе замаячили два крылатых силуэта. Таруо поначалу принял их за дозорных, облетающих территорию, но когда они подлетели ближе, понял свою ошибку. Их знаки отличия были совсем другими — герб дома, заключённый в круг. Ничего общего с тем, что Таруо видел у дозорных.
Полуптицы тяжело опустились прямо перед ним. Один из воронов чуть не рухнул на землю, и Таруо с удивлением признал в нём Казу. Вторым оказался Ханэ. Оба выглядели растерянными, но Казу вдобавок был не на шутку напуган.
— Что случилось? На нас напали? — тут же насторожился Нири.
— Нет, пока нет. Наверное… — Ханэ сделал небольшую паузу, чтобы отдышаться, а затем продолжил: — Обура пропал. Мы не можем его найти. В общем, нужна ваша помощь.
Переглянувшись с Нири, Таруо заметил в его глазах то же непонимание. Нападать на Обуру сейчас не имело смысла. Зачем заморачиваться, если можно подобраться на охоте и ударить в спину? Даже если не брать в расчёт охоту, Обура не единожды вылетал за пределы защищённой усадьбы, и сопровождал его лишь Казу.
Таруо уже готов был отказать и оставить их самих искать своего заблудшего собрата, но не успел он и слова произнести, как Казу произнёс:
— Часть его амулета, через который мы переговаривались… Он больше не работает. Совсем. Даже если бы Обура его снял, я бы слышал, что происходит с другой стороны.
“Ладно, а вот это уже подозрительно… Хм. А не мог ли Обура сам порвать амулет, чтобы Казу не мог за ним проследить? Инсценировать, что с ним что-то случилось, для своих целей? Обура легко мог вести свою игру, не вплетая в неё Казу. Возможно, так Обура хотел его уберечь от чего-то? Ай, чёрт, ничего не складывается… Надо найти Обуру, а уже потом вытряхивать из него, где он был”.
— У вас есть подозреваемые? На случай, если Обуру всё-таки похитили.
— Нокамура, — без тени сомнения ответил Казу. — Столичные змеи. Их владения находятся к востоку отсюда. Кроме них есть ещё паучий клан, Акинори.
“Надо же, а нас ты, значит, даже не заподозрил, — отметил про себя Таруо. — Ну-ну, я сделаю вид, что поверил”.
— Что одно гадость, что другое, — скривился Нири.
Два акурэ развернулись одновременно, и перед вранолюдами предстали полуволки. Быстрые, ловкие, они одинаково хорошо передвигались как на двух, так и на четырёх, могли перекусить пополам даже сталь и не пораниться. Видно, Казу подумал о том же: когда Таруо повернулся к нему, вранолюд сделал шаг назад.
Таруо потянул носом, вдыхая десятки ароматов и запахов.
— Вещи-то его есть?
Казу протянул ему чёрный веер из перьев. Таруо склонился над веером вместе с Нири, постоял так с несколько секунд, запоминая кипарисово-мускусный запах, и выпрямился. След был свежий, так что Таруо быстро его нащупал. Обура проходил здесь, а затем завернул к саду.
След привёл их к той же комнате с кирином. Таруо зашёл туда, и в голове мелькнула дурацкая мысль, что они сейчас найдут Обуру в том же месте, что и Шиёки. Вот только едва он зашёл, всё настроение острить отпало.
Кирина в комнате не было.
Забежавший за ним Нири сдавленно выругался. Он едва не наступил в лужу крови, которой была забрызгана вся комната, все стены от пола и до потолка. Таруо смотрел на то, что лежало на месте кирина, и у него в голове не укладывалось, что за существо могло сюда пробраться.
Таруо выпрямился, закрывая обзор вранолюдам. На какой-то миг он забыл о вражде между кланами, о том, что они сотворили с провинцией Судза. Кем бы Ёмори ни были, ему не хотелось, чтобы они увидели ужас в центре комнаты.
Увы, он не мог загораживать проход вечно. Из-за его плеча выглянул Ханэ, и Таруо услышал, как часто забилось его сердце.
— Здесь ничего нет, — резко сказал Ханэ, обернувшись к спутнику. — Пошли, поищем его где-нибудь ещё.
— След привёл сюда, — возразил Казу. — Ханэ, ради всех богов, прекрати загораживать мне доро..
Казу подавился последними словами. Закашлявшись, он подался вперёд и вцепился Таруо в плечо. Мгновение спустя у него подкосились ноги, и вранолюд повис на нём, оттягивая плечо своим весом.
Нири прошёл вглубь комнаты, присел на корточки перед телом. Стряхнув почти потерявшего сознание вранолюда на руки его собрата, Таруо подошёл к брату.
Обура лежал на спине. Рваный разрез шёл от его горла и заканчивался чуть ниже живота. Судя по страдальческому выражению на лице вранолюда, он был ещё жив, когда его потрошили. От этой мысли Таруо стало дурно.
— Эта тварь прячет свой запах, — негромко сказал Нири, указывая на кровавое месиво вместо грудной клетки. — Вымазалась его кровью, сволочь. И вряд ли им ограничилась.
Сзади что-то грохнуло об пол. Вздрогнув, оба волколюда развернулись к угрозе, но это был всего лишь Казу, который не удержался на ногах. Он подполз к брату на четвереньках, остановился у руки Обуры и вдруг, схватив за запястье, стал щупать вену на тыльной стороне.
— Он… он же ещё жив, да? — странно улыбаясь, спросил Казу.
— Определённо нет.
Таруо толкнул Нири в бок, но тот только отмахнулся.
— Ты же чувствуешь, он уже начал коченеть, — безжалостно продолжал Нири.
Казу поднял на волколюда полный неверия взгляд. Улыбка словно приклеилась к его лицу.
— Может… может это и вовсе не он? Может, на него наложили морок, а на самом деле это не Обура?
Нири глухо зарычал. Он хотел что-то сказать, но в итоге только молча поднялся и направился к выходу. Он успел только добраться до проёма, когда там мелькнула хрупкая маленькая фигурка. Она пробежала так быстро, что Таруо не успел её разглядеть.
Нири рванул за ней не раздумывая. Миг спустя он шарахнулся обратно, зачем-то закрывая проход.
— Ты чего бегаешь одна? — с плохо скрываемым облегчением выдохнул Нири. — Я уже подумал, что…
— Нири, Шиёки пропал! — раздался дрожащий голос Хины. — Он сказал, что посмотрит на кирина и вернётся, но не вернулся!
После этих слов Ханэ резко побледнел. Он подскочил к телу Обуры и принялся лихорадочно его ощупывать.
— Здесь его точно нет, — тем временем продолжал увещевать Нири.
— Тогда почему ты здесь… такой?
Она попыталась прорваться — Таруо видел, как она прыгала перед Нири, — но её сил явно не хватало, чтобы сдвинуть волколюда с пути. Хина быстро это поняла и, в очередной раз подпрыгнув, повисла на шее Нири.
Волколюд схватил её, прижал к себе, не давая разглядеть больше.
— Что… кто это… там?
Вместо Нири ей ответил Ханэ.
— Мы не знаем. Есть вероятность, что это очень хороший морок, так что Обура это или Шиёки, не определишь.
Таруо услышал, как она полузадушенно пискнула, будто ей не хватало воздуха.
— Нири, оставайся с ними. Мы с Ханэ найдём эту тварь.
Он опасался, что Нири сейчас начнёт возражать, и придётся потратить время на спор с ним, но волколюд неожиданно легко согласился.
— Только не нападайте на неё вдвоём. Позовите хотя бы кого-то, когда найдёте, — Нири развернулся боком, всё ещё удерживая Хину так, чтобы она ничего не видела.
Возразил тот, от кого Таруо не ожидал услышать чего-либо в ближайшее несколько часов точно.
— Я иду с вами, — тихо, но твёрдо произнёс Казу. — Если это демон, я помогу его изгнать.
“Придётся следить за ним, чтобы не кидался вперёд нас. Он же сейчас и смерти не испугается. Может, он и не самый приятный вранолюд, но я не хочу видеть, как его разрывают на части”.
— Казу, поклянись Изанами, что ты сейчас не врал, — подал голос Ханэ. — Что ты хочешь изгнать это существо, а не героически самоубиться об него.
— Клянусь Изанами, — бесцветным голосом повторил за ним Казу.
“Как будто его будет волновать клятва, — фыркнул про себя Таруо. — Если он захочет умереть, он просто её нарушит”.
Казу направился к раздвижной перегородке, на ходу распуская волосы. Когда он встряхнул головой, в его руке сверкнул золочёный шнурок.
— Это ещё что? — скривился Нири.
— Симэнава, — глухо ответил Казу. Бледный и заляпанный чужой кровью, с лихорадочным блеском в глазах, он сам выглядел, как выходец из страны Мёртвых, которого надобно изгнать.
Выходя из комнаты, Таруо краем глаза заметил упавший веер Казу. Роскошная вещь лежала рядом с Обурой, перепачканная в его крови. Таруо хотел было сказать об этом Казу, но передумал. Вряд ли вранолюду сейчас было дело до какого-то веера.
На улице запах крови ощущался так сильно, что Таруо принялся рыскать вокруг в поисках ещё одного трупа. Услышав шорох, он поднял голову. Отступить не успел, и нечто небольшое, но очень проворное сорвалось с ветвей и прыгнуло прямо на Таруо, чуть не сбив его с ног. Казу выбросил перед собой руку — и в нарушителя со свистом полетел его шнурок-симэнава. Нечто с визгом повалилось в траву.
Таруо с рычанием придавил его к земле, навалился всем телом. Впрочем, в этом не было надобности: симэнава опутала существо с ног до головы, и оно могло только испуганно таращиться в ответ.
Казу и Ханэ бросились к нему одновременно и так же вместе застыли, едва заметив, кого поймали. Таруо не стал рисковать. Для верности придавив воронёнка ещё сильнее, волколюд угрожающе прорычал:
— Клянись Цукиёми, что это твой истинный облик!
— Клянусь, клянусь! — испуганно протараторил тот.
Таруо всё же немного помедлил прежде, чем слезть с него и дать Казу отозвать свой заговорённый шнурок обратно.
Шиёки резко сел. От симэнавы у него остались полоски на лице, медленно сходившие на нет. Окинув его взглядом с макушки до пят, Таруо не заметил на нём никаких глубоких ран. Только одежда была потрёпанной, будто мальчишка продирался сквозь заросли с шипами.
Птенец переводил растерянный взгляд с вранолюдов на Таруо, но не решался спросить, в чём, собственно, дело.
— Так там был не морок, — выдохнул Ханэ и опустился рядом с Шиёки, словно вместе с воздухом его покинули и силы.
Казу облизнул побелевшие губы, потянулся к поясу, чтобы достать веер, но нащупал лишь пустоту. Опустив взгляд, он пробормотал что-то себе под нос и не придумал ничего лучше, чем прикрыть рот ребром ладони.
— Ты тоже его видел? Ну, кирина? — выпалил Шиёки.
— Кого? — ошарашенно спросили в один голос Ханэ и Таруо.
— Он за мной гнался, но не догнал, я на дереве спрятался, — взахлёб рассказывал птенец. — А потом и он исчез, уполз куда-то по стене…
— Уполз?..
— Как ящерица? — невозмутимо уточнил Ханэ, словно каждый день слышал о таких невероятных вещах.
— Да, да, как ящерица! У него ноги вбок раздвинулись, он их сломал, наверное…
— Или просто перестроил, — мрачно добавил Ханэ, — как мы свой акурэ. Ну, теперь мы хотя бы знаем, кого искать. Вопрос только, где. Нет, вру, у меня ещё один вопрос. Таруо, скажи только прямо, — Ханэ развернулся и устремил на него немигающий холодный взгляд, — вы не крепили к кирину никаких свитков с заклинаниями, которые поднимают мёртвых?
— Да у тебя язык поверну… — возмутился было Таруо, но Ханэ не дал ему договорить.
— Я спрашиваю не для того, чтобы вас разоблачить. Честно сказать, чего-то подобного я от вас и ждал, так что… Сейчас я хочу только одного: отправить кирина туда, где ему полагается быть.
— Зря спрашиваешь, — тихо произнёс Казу. — Он будет всё отрицать.
— Да катитесь вы все! — не выдержал Таруо. — Цукиёми мне свидетель, ни я, ни кто либо из моих собратьев не лепил на этого кирина никаких свитков!
— Я бы не стал говорить за всех, — Казу смерил его таким взглядом, словно перед ним стоял глупый волчонок, — видишь ли, ты никогда не знаешь, кто втайне играет против тебя. Поэтому, даже если ты не трогал кирина, это не значит, что к нему не приложил руку кто-то другой. Необязательно из главной семьи. Это мог быть даже кто-то из слуг. Кто-то маленький и незаметный, на кого точно не подумают. Разовый исполнитель, которого потом, скорее всего, убрали. Впрочем, существует и другой вариант… Что он до сих пор среди вас.
Таруо не знал, что на это ответить. Ему очень не хотелось этого признавать, но в словах Казу была доля правды. Он мог поручиться за Нири, за своих сестёр, за Аюми, но разве он мог утверждать, что никто из всех жителей восьми провинций не мог пробраться к кирину?
— А возможно, он передал свиток кому-то из вас, — продолжал Казу. — Чтобы кто-то сделал грязную работу за него, не понимая, что творит.
Таруо очень не нравилось, куда вранолюд вёл. Ханэ, кажется, тоже понял намёк: встрепенувшись, он попытался остановить Казу жестом, но тот даже не глянул на соклановца и лишь неумолимо продолжал:
— Если говорить о тех, кто имел доступ к кирину, то это Нири, Шиёки, Аруха и Хина. И, собственно, охранники у склада. Шиёки отпадает, не думаю, что он такой дурак, чтобы даже не проверить свиток. Хину тоже можно вычеркнуть, она появлялась рядом с кирином только в присутствии других. Охранники… маловероятно, но не исключено. А кроме них остаются Нири и Аруха. И честно сказать, я затрудняюсь ответить, кого из них подозреваю больше. Советую присмотреться к обоим.
У Таруо на языке вертелось, что Казу очень удобно отмёл в сторону своих соклановцев. Волколюд шумно втянул воздух сквозь зубы. Он не должен этого говорить. У них были дела поважнее, чем сваливание вины друг на друга.
— О, я вижу, что ты хочешь сказать, — прищурился Казу, — я же сказал, я не исключаю того, что это мог быть кто-то из Ёмори. Я всего лишь указал на самых вероятных подозреваемых.
— Интересно, а почему ты не указываешь на себя?
Таруо мысленно дал себе по уху, но было уже поздно. Казу вздрогнул, как от удара, и в ноздри ударил отчётливый запах страха.
— Как заклинатель, ты мог сделать то же самое, с той только разницей, что прекрасно представлял последствия. Правда, результат вышел другим. Могу предположить, что ты хотел навредить Судза, но в итоге потерял контроль над этой тварью. Ну что, можешь это опровергнуть? Если сможешь, я даже готов взять свои слова назад.
Казу молчал, глядя перед собой в пустоту. Таруо ждал от него ответа, про себя удивляясь, что, похоже, попал в цель. Он ведь не этого добивался. Ему просто захотелось укусить Казу в ответ на выпад в сторону Судза.
“Демоны Ёми, неужели правда он? — потрясённо подумал Таруо. — Он хотел убить меня или Аруху, но кирин сам выбрал другую цель, так, что ли?”
— Всё куда сложнее, — Казу сказал это так тихо, что услышал его, похоже, лишь Таруо. Если бы не волчий слух, слова Казу ускользнули бы от его внимания.
— Так проясни, — процедил Таруо. — Чтобы все поняли.
— Никто не думал натравливать на вас кирина, так понятно? — раздражённо отозвался Казу. — Мы будем искать эту тварь или выяснять, чья голова здоровая, а чья больная?
Таруо фыркнул, но продолжать спор не стал. Казу им всё-таки был ещё нужен.
— Скажи только, твоя симэнава справится с кирином? — решил перевести тему Таруо.
— Справится, не сомневайся, — обдал его ледяным тоном Казу. — Изгнать, правда, не получится. Я не настолько умелый заклинатель.
Таруо вдруг ощутил спиной тяжёлый взгляд. От его обладателя веяло такой дикой жаждой крови, что акурэ волколюда сам развернулся до конца, перебрасывая его в облик крупного чёрного волка. Зарычав, он развернулся к кирину.
Взгляд наткнулся на пустоту. Таруо озадаченно покрутил головой, не понимая, куда эта махина успела деться.
Услышав шорох, он повернулся на звук.
Кирин соскользнул со стены плавным змеиным движением, цепляясь за неё когтями, которые торчали из разбитых до крови копыт. Едва оно коснулось земли, как его лапы хрустнули, изменяя положение. Глаза кирина светились белыми бельмами, и зрачков Таруо не видел.
Кирин повёл мордой, точно раздумывал, кого следует атаковать.
Ханэ резко каркнул, призывая Шиёки уносить лапы, но мальчишка только отмахнулся. Заметив, что Ханэ это не нравится, он рванул прямо к кирину с такой скоростью, что никто и опомниться не успел, как Шиёки подпрыгнул и повис, зацепившись руками за рог.
Он дал им шанс для удара. Стал приманкой, отвлекая кирина на себя.
Таруо бросился к чудищу, прыгнул, целясь в горло. Неудачно. Мотнув головой, кирин сбил его в полёте. Удар пришёлся в бок, и Таруо проехался по земле, едва удержавшись на лапах.
— Я свяжу его, прочь! — выкрикнул Казу. Размахнувшись, он запустил шнурком в кирина. Прикрепившись к лапе чудища, безобидная верёвка обвилась вокруг неё и змеёй поползла дальше. Кирин дёргался, щёлкал зубами. Пару раз он укусил верёвку, но его зубы соскользнули с заговорённой верёвки-симэнава.
Борьба кирина со шнурком закончилась очень быстро. Симэнава связала его лапы, скрутила морду, опутала хвост. Кирин, который больше не мог держать равновесие, тяжело бухнулся на землю перед ними.
Нири тут же запрыгнул на спину кирина и с глухим рычанием впился тому в загривок.
— Уйди! — рявкнул на него Казу непривычно резким голосом. — Он тебе не по зубам!
Вместо того, чтобы повиноваться, Нири только крепче вцепился в шкуру кирина. Кровь текла по синей шерсти тёмными ручейками, но кирин даже не взвыл. Словно это не его рвали клыками и когтями.
Таруо зарычал — и Нири сразу вскинул морду. Дважды ему повторять не пришлось, собрат сам спрыгнул с кирина, попутно стянув за собой Шиёки. Птенец попытался было протестовать, но волк без всякого стеснения оттащил его за шкирку.
Казу приблизился к кирину, бледный и решительный. Обойдя чудище по кругу, он остановился сбоку и протянул руку. Резкий взмах — и в руке Казу оказалась какая-то бумажка, которую он тут же с хрустом смял.
— Всё, конец, теперь точно конец, — сбивчиво бормотал Казу, поправляя свободной рукой волосы.
Кирин, похоже, так не считал. Стоило Казу сдёрнуть эту бумажку, как в глазах кирина вспыхнула ярость. Он напряг мышцы, и симэнава затрещала.
Казу обернулся. В тот же миг симэнава разлетелась на куски с гулким хлопком. Кирин навис над ним, кривя морду в насмешливой и злой гримасе.
Вранолюд словно окаменел. Он не попытался защититься или ударить — только смотрел на чудище, которое свело все его усилия на нет. Размахнувшись, кирин врезап по нему лапой. Удар был такой силы, что Казу с размаху врезался в дерево. Его глаза закатились, и вранолюд беспомощно сполз на землю.
Кирин развернулся к нему, жадно втягивая воздух широкими ноздрями. Зарычав, Таруо бросился на него. Волк взвился в прыжке и сомкнул зубы на мощной шее, чтобы переломать позвонки. Пусть эта тварь не ощущает боли, но двигать головой он больше не сможет.
Кости хрустнули. Миг спустя лапу пронзило болью, и Таруо сбило на землю мощным ударом. Подняться он уже не успел. Кирин придавил его к земле.
Последнее, что он видел, были огромные когти его добычи.
Ханэ отказывался верить в то, что видел. Кирин не должен был двигаться после того, как Казу сорвал с него свиток. Он должен был упасть замертво и больше не подниматься.
Вместо этого замертво упал Таруо. Волколюд, который на охоте без труда справился с бронированным айянару, оказался бессилен перед восставшим мертвецом. Эта тварь врезала ему по голове, выдрав когтями клочья шерсти, и после этого Таруо больше не двигался.
Нири издал странный звук, похожий на поскуливание раненой собаки. Прижав уши к голове, он вдруг взвыл, сорвался с места и вонзился в кирина живой стрелой. Волк принялся рвать его когтями и клыками. Кирин отшвырнул его небрежным взмахом хвоста, и Ханэ с оторопью подумал, что Таруо, должно быть, ещё жив.
“Точно. Обуру он ведь тоже не сразу убил. Он питается болью своей жертвы…”
Его нужно было оттащить от Таруо, немедленно. И Ханэ знал, как это сделать. Даже если это означало, что он выломает себе все суставы на лапах, он должен. Иначе эта тварь убьёт не только наследника Судза и его друга, но и Шиёки.
Ханэ поднялся над землёй огромным вороном и ринулся на кирина. Его когти вонзились глубоко в загривок мертвеца. Чудище извернулось, стремясь достать до внезапной помехи. Ханэ забил крыльями по воздуху, с каждым взмахом поднимая кирина чуть выше. Когда лапы кирина оторвались от земли, Ханэ ощутил всю его тяжесть. Ему казалось, что его вот-вот разорвёт надвое от такого груза.
Надсадно каркнув, Ханэ понёс кирина над самой землёй. Оживший мертвец извивался, стремясь достать до земли и опереться на неё, и их вдвоём мотало то в одну сторону, то в другую.
Дальше, дальше. Нужно отнести его как можно дальше, чтобы никого не было рядом, и тогда… Ханэ совсем не хотелось жертвовать собой, но он не знал другого способа остановить кирина, кроме как применить “дыхание смерти” — известный среди собратьев Фукоу трюк, при котором они плевались мёртвым пламенем. Им это пламя было нипочём, они жили среди него десятилетиями. Ханэ такой выдержкой похвастаться не мог.
Ханэ успел пронести кирина примерно половину намеченного пути, когда тот выскользнул из уставших, скользких от чужой крови лап. Раздался дикий грохот. Ханэ встрепенулся, глянул вниз. Перед глазами плыло.
В уши ввинтился чей-то пронзительный визг. Повернув голову, он приметил девчонку из Судза, которая тащила за собой Хину.
Кирин развернулся к ним всем корпусом. Дети попытались увильнуть в сторону, но чудище метнулось туда же и загородило им путь.
Ханэ рявкнул на кирина, но тот лишь скользнул по нему незаинтересованным взглядом. Как любой хищник, он жаждал разобраться с более слабой добычей. И он, в отличие от нормального кирина, известного нежным отношением к детёнышам, не колебался.
Ханэ рванулся вперёд, наперерез кирину. Он понимал, что сам увернуться не успеет, но это было и не важно. Главное, чтобы это чудище не добралось до детей. Девочки всё ещё были здесь, в двух шагах от кирина и ворона. Стояли бледные и недвижимые, прижавшись друг к другу. Даже если они очень хотели, они не могли сдвинуться с места. Скованные страхом, дети могли только наблюдать.
Кирин отшвырнул Ханэ в сторону. Крыло хрустнуло сразу в двух местах, и тело пронзила боль. Ханэ заставил себя развернуться и подняться на две уцелевшие лапы, поджимая третью.
Ворон с разбегу вклинился между кирином и детьми. Он боднул девочек боком клюва, чтобы не поранить. Обеих отбросило на землю, и Аруха коротко пискнула.
Сработало.
Вскочив на ноги, Хина схватила подругу за локоть и рванула прочь. Кирин недовольно зашипел. Его бельма гневно сузились.
Хвост сверкнул в воздухе расплавленным золотом. Миг спустя Ханэ оглушило ударом по голове. Он даже не успел понять, откуда был удар. В глаза бросилась темнота, и хоть он был всё ещё в сознании, не мог ни ударить в ответ, ни защититься.
Из липкой и холодной темноты его вырвал приглушённый крик.
— Ханэ? Ханэ, вставай! — кто-то звал его, тормошил, не давая соскользнуть в холодную темноту, и Ханэ был ему как благодарен, так и жаждал, чтобы неизвестный отстал. И без него голова гудела.
Ханэ неохотно разлепил глаза и тупо уставился на размытую фигуру. Он подметил, что фигура слишком хрупка и маленькая для взрослого ворона. Неужто кто-то из детей вернулся?
“Почему его не удержали?” — вяло возмутился про себя Ханэ.
Ханэ медленно пошевелился. С усилием расправив здоровое крыло, он накрыл им птенца и притянул к себе, закрывая от глаз кирина, который был уже недалеко.
Ахнув, Шиёки на мгновение прижался к нему.
— Прости, я не смог увести его далеко, — прошептал Шиёки.
Ханэ хотел сказать, чтобы наследник убирался отсюда, но Шиёки выскользнул из-под крыла сам. Не успел Ханэ благодарно подумать, что хоть раз в жизни Шиёки его послушался, как рядом раздался странный звук, похожий на ломаное “кр-ра”.
Зрение стало чётче, и Ханэ увидел, как Шиёки окутывает акурэ. Ханэ не мог возмутиться вслух или прервать превращение, и скоро перед ним предстал молодой полуворон.
Расставив лапы пошире, Шиёки наклонил голову.
Из-за дома выплыл кирин. С его морды капала кровь, одна лапа беспомощно волочилась за остальными, но Ханэ был уверен, что боли он не чувствует.
Заметив Шиёки, кирин остановился. Несколько мгновений они только смотрели друг на друга. У Шиёки задрожали лапы, но он не отвёл взгляда.
Кирин оскалил крупные зубы в оскале. Он надвигался медленно, прекрасно понимая, что добыча никуда не денется.
Шиёки запрыгал перед братом, отчаянно взмахивая крыльями и крича так громко, что срывался на хрип. Кирина его трепыхания не остановили.
Ханэ заставил себя поднять непомерно тяжёлую голову, затем, опираясь здоровым крылом на землю, кое-как подняться на лапы. Теперь он возвышался над Шиёки. Запрокинув голову, Ханэ открыл клюв.
К мертвецу устремилось ослепительно-белое пламя. Ханэ успел увидеть, как оно вонзилось в плоть кирина.
“Это конец, — подумал Ханэ с таким равнодушием, словно речь шла совсем не про него. — Конец для нас обоих”.
Силы оставили его, и Ханэ рухнул на землю. Акурэ свернулся сам, и Ханэ отстранённо подумал, что больше не сможет им воспользоваться. Горло и грудь жгло изнутри мёртвым пламенем, а он даже не мог закричать — ему не осталось, чем. Он обладал знаниями, но был слишком хрупким сосудом. Пройти посвящение в своё время Ханэ не успел.
Кирин взвыл. Он катался по земле, сдирая с себя шкуру до костей, но ничто не могло потушить мёртвое пламя, которое добралось до чужой плоти. Кирин слабел и таял на глазах, пока белый огонь не окутал его сплошным коконом с торжествующим гулом, похожим на вой десятков голосов.
Когда кокон опал, на землю с шелестом опустился иссушённый, похожий на мумию кирин, который на этот раз точно был мёртв.
Ханэ прикрыл было глаза, но его снова принялся тормошить Шиёки. Он прыгал вокруг, звал то его, то Фукоу, и никак не хотел угомониться.
Хоть Фукоу и не врал, что услышит Шиёки, если тот назовёт его имя, самому тэнгу нужно было время, чтобы добраться до поверхности. Подняться с самой глубины четвёртого Ёмона — испытание даже для таких служителей богов.
— Ну, что ты раскричался? — послышался недовольный и страшно сонный голос. Он доносился отовсюду, словно сама земля и деревья вдруг обрели возможность говорить. — Что за наглость, так настойчиво… О-о.
Фукоу появился перед ними. На этот раз он был в облике полуптицы, с белой маской на лице. Сквозь прорези светились белым пламенем глаза служителя богов. Осмотревшись, он снова издал неопределённый звук и наконец повернулся к Шиёки.
— И что ты хочешь? Чтобы я расправился с этим кирином? Извини, но, похоже, это уже сделали до меня.
— Нет, я хочу, чтобы ты вылечил его.
Ханэ заставил себя сесть. Не хотелось валяться перед Фукоу в таком виде. Тэнгу сразу же оживился.
— А-ага, — хлопнул в ладони Фукоу, — а кто из вас расплачиваться будет, позволь уточнить?
— Я уйду с тобой. На год.
Фукоу в ответ на его предложение только презрительно фыркнул.
— И какая мне от этого польза? Нет уж, предлагай что-нибудь поконкретнее. И давай поскорее, у меня ещё куча дел помимо тебя.
Шиёки нервно облизнулся, медля с ответом.
— Итак, что станет твоей ставкой? — поторопил мальчишку Фукоу.
Шиёки шумно втянул носом воздух, и Ханэ понял, что не услышит ничего хорошего.
— Его… его жизнь.
Фукоу прыснул со смеху и замахал руками, словно извиняясь за столь неприличное поведение.
— Принимается! Только одну минуту, я приведу своего хозяина.
Фукоу шагнул назад и растворился в воздухе, оставив после себя только белые ликорисы. Шиёки медленно опустился рядом с Ханэ. Мальчишка с тревогой заглянул ему в лицо.
— Ты держись, ладно? Я выиграю. Даже если ради этого мне… придётся пойти на подлость.
“Как будто тебе дадут это сделать. Они сами те ещё подлецы. Игра-то, может, и будет честной, но вот её условия… Как бы тебя самого за мной не утянуло”.
Фукоу появился внезапно, выскочил прямо из “зарослей” ликорисов вместе со своим хозяином. Глянув на эту парочку, Шиёки отшатнулся.
Безымянный бог на этот раз выглядел, как ворон с мужским лицом. И всё бы ничего, только из его перьев проглядывали кости и обглоданная плоть. С концов же его крыльев свисали маски — их удерживали кольца, которые крепились на стержнях перьев.
Когда с этим существом играл Ханэ, на нём тоже были маски, но не в таком количестве. Они висели на стенах комнаты в пять рядов, а на самом существе была только одна — та, что закрывала затылок.
Безымянный взмахнул крылом, и Ханэ окутал невидимый, зато вполне ощутимый кокон. Ханэ не стало легче, но и хуже больше не становилось. Он словно замер во времени, между жизнью и смертью, хотя двигаться по-прежнему мог.
— Вот наш игрок, — отрекомендовал мальчишку Фукоу, поведя перед собой рукой. — Занятно, да? Дети его возраст…
— Помолчи, — досадливо скривился Безымянный. — Итак, для начала… Знаешь, что это за маски?
— Похожи на театральные. Мне надо надеть одну из них? И выстоять, да?
Безымянный одобрительно хмыкнул. У Ханэ похолодело в груди от одной только мысли, что Шиёки нацепит одну из этих масок.
— Почти. Ты в любом случае не пострадаешь.
Это звучало слишком складно, чтобы быть полной правдой. Шиёки, похоже, подумал о том же. Склонив голову набок, мальчишка недоверчиво произнёс:
— Серьёзно? В чём же тогда смысл?
— Ты ведь не забыл о своей ставке? — неприятно ухмыльнулся Безымянный. — Ты будешь решать, жить ему или умереть. Фукоу, сними-ка маску Судьи…
Тэнгу с завидным проворством достал нужную маску — суровое чёрное лицо, чем-то похоже на тот образ тэнгу, какой сохранился у смертных.
— Если ты выиграешь, мы излечим его. Заберём остатки мёртвого пламени, что пожирают его изнутри, и немного подлатаем. Если же выиграем мы, Ханэ отправится с нами.
В глазах Шиёки промелькнуло облегчение. Он без колебаний протянул руку к маске, но Фукоу поднял её повыше, чтобы птенец не смог её достать.
— Погоди, мы не договорили, — скрипуче отозвался Безымянный. — Решать будет твоё сердце. Его ты не обманешь.
Шиёки так и застыл с протянутой рукой. Похоже, до него начало доходить, что задумал Безымянный.
— Если желание наказать его перевесит желание спасти, ты проиграешь. На решение у тебя будет четыре минуты. Когда они истекут, ты должен будешь указать на Ханэ. Впрочем, закочнить игру раньше не возбраняется. Всё, можешь забрать маску.
Фукоу послушно опустил маску, но Шиёки не торопился её забирать. Прикусив губу, он осторожно коснулся маски, но тут же отдёрнул руку, словно обжёгся.
— В чём дело? — ухмылка Безымянного стала ещё шире. — Не ты ли только что был так уверен, что спасёшь его?
— Так мы играем или нет? — недовольно произнёс Фукоу.
Шиёки зажмурился и выхватил у тэнгу маску Судьи. Он нацепил её дрожащими руками, и лицо мальчишки скрылось за бесстрастной маской юноши с длинным носом, похожим на клюв. Его глаза едва виднелись в прорезях маски, и казалось, что оттуда глядит совершенно чужое существо, такой же безымянный бог, призванный вершить судьбы других.
Фукоу щёлкнул пальцами — и в его руке появилась свеча в форме кипариса. Хмыкнув, он коснулся фитиля, и тот послушно вспыхнул. На бледное лицо Фукоу легли синие отсветы.
— Она горит ровно четыре минуты. Время пошло.
Шиёки застыл, подобно свече. Из-за маски Ханэ не мог определить, куда он смотрит, но почему-то ему казалось, что брат избегает смотреть на него. Шиёки стоял, как вкопанный, и потирал нос маски.
Ханэ отвернулся. Удача уже давно была не на его стороне, и ему бы смириться с тем, что через четыре минуты его не станет. Уж лучше бы Шиёки никого не звал, и он ушёл бы тихо, чем так… Безымянный всегда знал, куда больнее бить. Знал, как обыграть даже самого искусного хитреца, а Шиёки он и подавно видел насквозь.
— Две минуты, — нарушил тишину голос Фукоу.
Плечи Шиёки вздрогнули. Он обхватил себя руками, словно в надежде, что ему не придётся делать выбор.
— Так нельзя, мальчик, — вкрадчиво проскрипел Безымянный. — Если ты не сделаешь выбор, это будет считаться за проигрыш. Почему ты колеблешься? Твой выбор в любом случае будет искренним, разве нет?
— Полторы, — вклинился слуга Безымянного.
— Не дави на мальчика, Фукоу. Он и без твоих объявлений нервничает.
— Я всего лишь слежу, чтобы игра шла по правилам, — поджал губы Фукоу. — Если время выйдет, а он не примет решение, не я ли буду виноват?
Вокруг снова воцарилась тишина. Нарушало её только тяжёлое дыхание Шиёки. В какой-то момент он поднёс руку к лицу, словно хотел сорвать маску к чертям.
— Эй, нельзя её снимать, пока игра идёт! — возмутился Фукоу. — Ты же её с лицом сдерёшь!
Не слушая его, Шиёки потянул маску в сторону. Вот только она не сдвинулась с места. Маска сидела на его лице, как приклеенная, и как бы мальчишка её дёргал, всё было тщетно.
— Понравился ты ей, видно, — из уст Безымянного вырвался булькающий звук, отдалённо похожий на смех. — Не бойся, я её потом сниму. Если ты не захочешь стать моим Судьёй, конечно.
— Полминуты, — это короткое слово прозвучало, как приговор.
Только теперь Ханэ стало по-настоящему страшно. В нём всколыхнулось дикое желание жить. Он устремил полный отчаяния взгляд на брата. Ханэ не собирался его умолять — глупо и унизительно. И всё же, он не мог отвести взгляда от лаковой маски, за которой скрывался Шиёки.
Шиёки мог сколько угодно хотеть помочь, он был отходчивым и легко мирился, но слишком мало времени прошло, чтобы обида ушла. Будь иначе, Безымянный предложил бы игру с другими условиями.
Он же всегда играл так, чтобы выиграть наверняка.
Ханэ краем глаза заметил, что восковой кипарис почти весь расплавился, и закрыл глаза. Когда блюдце из-под свечи со звоном разбилось об камень под ногой Фукоу, Ханэ понял, что время вышло.