Глава 8

Дарья Федоровна жарила и парила разную еду сразу на четырех конфорках. И в очередной раз жалела, что не тут ее дровяной плиты, на которой можно и шесть, а то и десять кастрюль и сковородок поставить. Но, положа руку на сердце, конфорки эти куда как удобнее плиты. И дров не надо, и растапливать их не нужно по полчаса. Да и жаром управлять куда как сподручнее. Хотя иногда — как сейчас, перед Рождеством, четырех конфорок явно не хватало: ведь не просто обед какой готовится, а рождественский, праздничный!

Дарья Старостина была женщиной решительной. И когда племянник ее, Димка Гаврилов, пригласил тетку "на заработки" в далекую деревню, думала она всего-то дня два, после чего встала и поехала.

Собственно, и деревня далекая была не очень далеко, да и не деревня — село все же. Но вот "встать и поехать" было все же трудновато. Потому как Димка звал ее не на пару дней, а на зиму, и с собой нужно было не только одежды чуть не воз брать, но и самую драгоценную вещь в доме — швейную машину из самой Америки. Но деньги-то какие хозяин племянников-то сулит! Так что собралась Дарья Федоровна — да и поехала.

Работу ей определили вроде простую: обшить барина. Но не очень-то и простую, потому как барин обшивать велел как он скажет, по заграничному фасону. А там, в заграницах-то все такое! Стыдобища одна: синюю парусину желтыми нитками шьют, да еще и швы эти внаружу выставляют. А с исподним — вообще сущие мучения. Одно хорошо: барин велел хоть и сделать "все как тут", но и денег приказал не жалеть зазря, и в помощь, если потребуется, брать кого без смущений — так что ленты тянучие с каучуковыми нитями сплели знакомые царицынские бабы.

Одно хорошо, а другое — плохо: живет барин молодой как последний голодранец. Не голодует, конечно — но ест в основном бутиброды своего изобретения, и пьет кофий с утра до ночи. А нет, чтобы отобедать спокойно, или там отужинать не спеша. А уж что он со своей одёжей делает! Понятно, что ходит он весь как мастеровой какой: ежели одежу кучей на стул сваливать, то как ей не помяться? А у него и утюга в доме даже нет!

Так что потихоньку пришлось Дарье Федоровне и домашнее хозяйство в порядок приводить. Что получилось невпример проще, чем дома: тут и вода из трубы с краном течет, причем хочешь — простая, а хочешь — горячая. И помои выносить не надо, и не только помои… Александр-то Владимирыч вроде и не замечал такой заботы, да как бы и не за что: ведь кроме жалования в сорок рублей Дарье и прокорм был от пуза, и жилье не хуже барского. А вот к Рождеству, как жалование платить — выдал вполовину больше. "За Инициативу", сказал. Вот узнать бы, кто это Инициатива и почему за нее он именно Дарье денег дал?

Так что святой долг ее, Дарьи, сготовить этот праздничный обед так, чтобы Александр Владимирович порадовался. И она этот обед сготовит!

Дарья Федоровна сняла с керосинки сковородку с "эскалопами" (ишь как в книжке-то свинину обозвали-то!) и поставила другую — с осетром. До позднего рождественского обеда оставалось всего шесть часов. Да еще закуски все эти сготовить надо — хорошо, что Дуня помогает. Но видать — не судьба Дарье Федоровне спокойно все сготовить, ишь — гостьям нужно "удобства" показать, да рассказать все… Ладно, чай барышни образованные, не дуры деревенские, быстро поймут куда там что и как… Разобрались? Ну и славно, а я дальше готовить пойду.


Вот казалось бы — из Царицына в Нижний Новгород съездить — велика ли проблема? Но если из Волгограда в Нижний скататься — неполный световой день, то из Царицына — уже оказывается двое суток. На поезде. На пароходе — трое, точнее трое — обратно, а туда четверо, зато в каюте. Но зимой пароходы не ходят, а в поездах похоже еще такую вещь как купе не придумали. Потому что то, что тут сейчас именуют словом "купе", правильнее было бы назвать "конурой".

Правда есть еще "салон", но во-первых, билет из Царицына в Нижний в "салоне" стоит аж восемьдесят два рублика, а во-вторых, этот "салон" катается раз в неделю. Но денег — жальче, так что отправился я в "купе" за двадцать два рубля.

Наверное лучше было бы ехать "вторым классом" (на мои мерки — плацкарт). Там хоть печка стоит посередине вагона и в общем-то тепло. Если одеться хорошо. А в купе печки нет, но дует так, как будто вагон из горбыля кое-как сколочен. Хотя все же я придираюсь: в вагоне печка есть и относительно теплый воздух в купе все же пробирается через решетки в дверях, так что температура все же выше нуля. Да и в качестве "постельной принадлежности" дают, кроме простыни-наволочки, и толстенное стеганое одеяло из верблюжьей шерсти. Так что в пути удалось выжить и даже не простудиться (вагон-ресторан в поезде — по настоящему теплый).

В Нижний я поехал конечно же не за лампочками: я поехал покупать электромотор. Станки, которые я приобрел, должны были приводиться в движение через ременные передачи от паровой машины — но ее-то у меня как раз и не было. А электричество — уже было, и я решил трансмиссию станков крутить электричеством. Кроме того, в каталоге этой же нижегородской торговой компании я нашел провода в лаковой изоляции, столь нужные для изготовления трансформаторов. С мотором и проводами все получилось просто: зашел, оплатил, отправил ящики в камеру хранения вокзала. А избыток денег брать с собой вредно, потому что он был тут же потрачен на маленький генератор уже постоянного тока и второй электромотор, поменьше, примерно на "половину лошадиной силы", и из лавки я вышел всего с двумя десятками и одной пятеркой в кармане.

Таким незатейливым манером у меня осталось денег в упор на обратную дорогу, но не удержался и зашел все же хотя бы посмотреть, как "лампочки делаются на коленке" — благо, адрес я записал, а до дому и вторым классом доехать можно.

Правда он оказался немного неверным, поскольку в доме по записанному адресу проживал какой-то мелкий купчишка. А мастер-ламподел оказывается жил в небольшом флигилечке (если можно так назвать бревенчатый сарай с парой крошечных окон под потолком) в глубине примыкающего к дому сада, метрах в полутораста от улицы. Именно жил, потому что уже пять дней как помер. Купчишка, правда, сказал, что в сараюшке пока остались дети мастера ("что же я, изверг какой, детей зимой на мороз гнать") и все его вещи. Вещи он как раз велел детишкам продать, чтобы оплатить проживание до весны…

В сараюшке меня встретила девица лет так пятнадцати:

— Вы за лампами небось пришли? А — нету. Помер папаня, а вчера один господин и лампы последние выкупил. Но если вам нужно — я сама сделаю, за день с полдюжины сделаю, только вы уж или три рубля вперед давайте, или сами наймите кого, мужика сильного, насосом работать. Тяжелый он, мне не совладать…

— Каким насосом?

— Да вот этим — она показала на хитрую конструкцию, чем-то напоминавшую небольшую нефтяную качалку, от которой тянулись к верстаку стеклянные трубы, почему-то посеребренные изнутри.

— А может, я и сам, без мужика, справлюсь?

— Нет, дяденька. Тут здоровый мужик нужен, четыре пуда ртути внутри налито — понятно, вовсе не серебрёные трубы-то.

Честно говоря, мне было интересно поглядеть как в "домашних условиях" делаются лампы, но мужику ведь платить придется…

— Ну и ладно, не справлюсь — так и без ламп обойдусь.

Девочка посмотрела на меня каким-то осуждающе-печальным взглядом:

— Зря вы, дяденька. Я хорошие лампы делаю. Мы со Степой уже почитай год как вдвоем все лампы делали, папаня только насос ворочал — он же совсем почитай слепым уже был. А все говорили, что лампы наши только лучше стали. Я бы и сама мужика для насоса наняла бы, да все деньги мы хозяину за жилье отдали…

Мужика я нанял, да не одного, а сразу четырех, да еще с лошадью и телегой: уж больно все "ламповое" оборудование тяжелое, не говоря уже о ртути (которой оказалось вообще семь с лишним пудов). Купчина деньги, что он за следующий месяц с детишек брал — вернул: "не изверг" слупил с них за проживание до марта пятьдесят рублей (при том, что подобная "квартира", но в хорошем доме, в Нижнем обходилась в семь). Но изготовление ламп требовало много газа — и домовладелец, протянув медную трубу к флигельку, цену повысил, хотя в газовой компании о "росте потребления" сказать, похоже, забыл: деньги он сам предложил вернуть как только я заикнулся о том, что хочу узнать сколько газа потребляла установка. Ну да Бог с ним, с купчиной — я возвращался в Царицын вместе с Мастерами По Изготовлению Электроламп, Марией (ей, оказалось, почти пятнадцать и есть), Степаном двенадцати лет и двумя их младшими сестрами-погодками, шести и пяти лет от роду. Ладно, дом у меня большой, есть где разместиться. Вот только насчет ртути — вряд ли стоит ее в дом тащить. Да и газа у меня нет.

А еще и мозгов нет. Я же лампочки делать не собирался, из интересу зашел. Но вот когда увидел этих худющих детишек — что-то внутри меня перевернулось. То есть и в Ерзовке дети от ожирения не страдали, но эти… Ну какой из меня этим детишкам получится опекун? Хотя прокормить их я, пожалуй, и смогу, да и то не сам. Дарья лишь тяжело вздохнула, когда я ей "представил" новых жителей дома (ну а куда? больше-то жилья у меня нету!) и пошла готовить куриный суп. Я в какой-то книжке про войну читал, что после голодания людей как раз куриным бульоном отпаивают, потому что организм ничего другого не принимает. У этих ребятишек — принимал, но уж лучше бульон.

А пока я катался за проводами, Никаноров "добыл" для меня подарочек. В тупике за вокзалом давно уже стоял довольно старый паровоз, который руководство железной дороги собиралось отремонтировать и использовать для маневров — и привлеченный на какую-то работенку Василий "свинтил" с него шток поршня: почти метровой длины стальную трубу диаметром в три с половиной дюйма снаружи и два с половиной — внутри. Этот шток был с дефектом, труба снаружи сильно поцарапалась. Но сталь была просто отличная, и Василий этот шток принес имея в виду использовать трубу в качестве цилиндра машинки для пончикового автомата. Правда прежние были бронзовые, и с дюймовым внутренним диаметром цилиндра, но бронза — она ведь сильно мягче стали, и я уже озвучивал идею переделки паровиков.

Но я, увидев эту трубу, представил себе несколько иной двигатель.

Две недели мы с Василием буквально не вылезали из мастерской. Сначала на базе маленького электромотора я соорудил довольно мощный "пылесос", конструкции "имени Винтика и Шпунтика" — в жестяной трубе с двумя жестяными же крышками с дырками, как в старом советском мультфильме. И это чудище стало компрессором для "печки", в которой плавилась бронза (два здоровенных глиняных горшка, сделанных по заказу ерзовскими гончарами). Форму для отливки мы сделали по парафиновой модели, выплавляемую — уж больно деталька была сложная. Но через две недели я торжественно "запрессовал" кувалдой в отливку шестидюймовый отрезок трубы — и у меня в руках оказался цилиндр мотора воздушного охлаждения. Ну, не совсем готовый цилиндр, трое суток было затем потрачено на хонингование (детишки по очереди крутили колесо "качалки", к которой была кое-как приделана моя бошевская дрель), но к двадцатому декабря я приступил к сборке мотора. Головка и картер его были целиком бронзовые, клапана (переточенные из каких-то тоже паровозных), шатун и то, что я решил считать коленвалом — стальные. Для зажигания я лично "изобрел" и изготовил магнето (пришлось как-то участвовать в починке старой "Дружбы", как раз эту штуку и перебирая в качестве "будущего инженера"), ну а свеча у меня была. При ходе поршня в восемь с лишним сантиметров получился объем в четыреста "кубиков", и даже на местном бензине (при степени сжатия меньше пяти) я надеялся получить приличную мощность…

Карбюратор — штука несложная, но она несложная в массовом производстве. А в "наколенном" — очень даже оказывается непростая. Так что для первого своего бензинового мотора мне оказалось гораздо проще сделать "моновпрыск": на притирку одной плунжерной пары "примерно такого размера" ушел всего день. И после обеда двадцать третьего мы с Василием запустили настоящий бензиновый мотор!

Поскольку бензин я закупил в аптеке в небольших бутылочках, то запаса его хватило примерно на полчаса. Ну а затем мотор мы разобрали, посмотрели, что сломалось. Но не сломалось ничего, и даже не исцарапалось, так что на следующий день с пятью сваренными на скорую руку двухсотлитровыми железными бочками я отправился на завод Нобелей. Бензин был недорог, с меня "содрали" аж по двенадцать копеек за пуд — потому что кроме меня бензин покупали в основном аптекари, и мало кто брал больше ведра. А в основном он шел на "отопление" большой ямы неподалеку от завода — его в нее попросту сливали и раз в неделю — жгли. Собственно, платил я больше за "работу" по переливанию бензина в мои бочки.

Но это лишь пока бензин недорогой, так что всю следующую неделю мы "пользовались моментом". Вася точил из обрезков котловых труб (старых, паровозных) горловины бочек, я — собственно бочки и варил. С помощью ранее сделанного сварочного агрегата на базе купленного генератора постоянного тока — агрегат получился слабенький, но со сваркой тонкого листа справлялся. Еще двое рабочих, которых пришлось нанять, занимались нарезкой заготовок из "лопатного" листа. Худо-бедно, но где-то тонн десять бензина я запас. А потом приступил к изготовлению "потребителя" запасенного.

По прикидкам и замерам мотор получился сил примерно в пять, и я решил построить себе мотоцикл. А чего — станки — есть, как мотоцикл сделан — я знаю. Ну, примерно знаю: рама, руль, колеса, мотор… цепь еще. Мужики, поднаторевшие в гнутии металла, из того же лопатного листа нагнули мне "труб". Просто трубы бесшовные на рынке были, но уж больно хреновая сталь для труб использовалась, да и тяжеловаты они. А из листа рама получилась вполне себе подъемная, ну а что трубы получились "сшовные" — так это и вовсе неважно. Куда как важнее оказалось другое.

Все-таки когда есть квалифицированные помощники любое дело делается быстро. И рама мотоцикла с укрепленным на ней мотором была закончена как раз за день до Рождества. Правда, мотор как поставили, так и сняли: все-таки голое железо рамы — это не то, о чем мечталось. Раму надо сначала засурить, потом — покрасить. Потом еще много чего сделать — но "железные работы" были, по крайней мере, понятны и предсказуемы. Непредсказуемым элементом оказались колеса: шин не было. Вообще-то я даже читал, что в России даже кареты на пневматических шинах уже выпускаются (ну, в рекламе были слова "на дутых шинах" — наверняка это они и есть). Но, похоже, таковое встречалось где-нибудь в столице, да и то не часто. Что же до Царицына, то тут "шины" представляли собой железную обивку деревянных колес. Мотоцикл на деревянных колесах меня не устраивал абсолютно, и пришлось решать проблему тем же путем, что и с мотором: делать все самому. Я все же нашел в Царицынской библиотеке в каком-то журнале рекламу французских надувных шин, причем не только велосипедных, но и "автомобильных". Честно говоря, в своем прошлом будущем я был хорошего мнения о продукции "Мишлен", однако реклама дала мне понять, что хорошее мнение пока что является преждевременным, а практически "велосипедные" колеса нынешних "авто" — мера сугубо вынужденная.

Так что проблема колес плавно перенеслась на год будущий, а в Рождество положено отдыхать и веселиться. Тем более, что благодаря Илье царицынская публика воспылала интересом к моему "инженерному дому" и праздновать мне предстояло в довольно большой компании гостей: кроме собственно Ильи и Лены в гости ко мне собрались приехать Ионовы, инженер с французского завода Евгений Иванович Чаев (до меня ему было ехать чуть ли не ближе чем до города, а с ним я успел свести довольно тесное знакомство) и, некто Александр Александрович Ястребцев. Этого человека я вообще не знал, но Саша Ионов очень упрашивал позвать и его. Позвал — с супругой, мне не жалко, заодно и познакомлюсь с Сашиным приятелем.

Ионовы, как и обещали, приехали к полудню. Ястребцев, прибывший вместе с ними, оказался врачом, причем, по словам Саши, врачом очень неплохим — а ко мне он напросился из-за моих "успехов в создании новых лекарств". Надо будет учесть при случае, хотя все же хочется воздержаться от "профессиональных" с ним контактов, достаточно и просто приятельствовать: Александр Александрович оказался довольно интересным собеседником. Мы попили чаю, затем — вместе с приехавшими чуть позже Ильей и Евгением Ивановичем — пошли в мужской компании осматривать мою мастерскую, а женщины пошли изучать "удобства" в сопровождении Дарьи.

Часа через полтора, когда осмотр мастерской и демонстрация мотора были закончены, мы вернулись в дом. К моему удивлению все женщины собрались на кухне и с увлечение слушали, как Дарья рассказывает им что-то вроде бы кулинарное. И на наше предложение вернуться обратно в гостиную и слегка перекусить, поскольку обед будет поздно, женщины ответили дружным отказом. Правда вот жена Александра Александровича поначалу как бы пошла с нами, но, не доходя до гостиной, повернула обратно на кухню.

Мы, решив, что женщины всяко с голоду не помрут сидючи на кухне, поднялись в гостиную и, перекусывая чем Бог (в лице Дарьи) послал, занялись любимым мужским делом — обсуждением "технических новинок". Ну а самой новой новинкой был, конечно же, мой мотор.

— Ну и сколько же весит ваш мотор?

— В "сухом" виде сам мотор весит ровно три с половиной пуда. С коробкой передач и после заправки маслом — четыре. Но если картер сделать не бронзовым литым, а сварным стальным — полегчает почти на пуд. Я думаю, что мотоцикл с этим мотором сможет ездить со скоростью верст в семьдесят в час.

— Невероятно! Хотелось бы это увидеть… А так как вы устанавливаете два сиденья, то и самому попробовать — Саша Ионов все же фанатик самодвижущихся механизмов.

— Скоро не получится, мне для мотоцикла нужны пневматические шины, и я не знаю сколько времени мне потребуется для их изготовления.

— Так можно купить готовые — вмешался в разговор Илья, — насколько я знаю, в Саратове есть большая каретная мастерская, где такие шины имеются.

— Имеются, диаметром в полтора аршина. А у меня, если ты успел заметить, колеса должны быть вдвое меньше. Я что-то подходящее лишь в объявлении фирмы Мишлен видел, но даже не представляю, где ее продукцию можно приобрести в России…

— Я могу заказать из прямо из Франции — подал голос Евгений Иванович, — привезут буквально через неделю. Мне тоже было бы интересно поглядеть на готовую машину… то есть, как вы ее назвали, мотоцикл. Признаться, может и себе бы такую попробовал сделать, но боюсь этот ваш охладитель требует очень большой фрезерной работы, а у нас на заводе подходящих станков и не сыщется.

— Радиатор литой… а давайте так договоримся: вы мне поможете сейчас шины заказать, а я вам тоже мотоцикл сделаю.

— Я и без подобных условий помогу, но от предложения не откажусь… вот только один вопрос: а во сколько такая машина… такой мотоцикл обойдется? Не хотелось бы оказываться несостоятельным заказчиком, знаете ли.

— Скажу лишь примерно. Не знаю, сколько шины стоят, а на мотор бронзы идет как раз три пуда, я лом покупал по семи рублей. Но надо посмотреть, мне кажется что охлаждение явно избыточно, можно и в полтора пуда поместиться, а картер, как я сказал, стальной сварной сделать. Так что думаю рублей в двадцать пять — тридцать с мотором уложимся. Прочее же — лопатное железо, рубля на три. Коробка передач — простая, мы в десятку уложились. Ну еще химикатов для никелирования на пять рублей. Единственное, чего не знаю — столько сталь стоит для цилиндра и для цепи, я-то из старой паровозной штанги цилиндр сделал, а оконечную часть, что с вырезом была, в местной кузнице перековали в пруток и в ленту. Но не дороже же бронзы, так что думаю, что рублей в пятьдесят все выйдет.

Неожиданно сразу трое из моих гостей — Илья, Саша и Евгений Иванович рассмеялись.

— Саша, дорогой — сквозь смех едва выговорил Илья, ты "Борзиг" шестьдесят шестого года с нашими заводами не путай. Нету в России такой стали. Что-то похожее лишь на Ижорском заводе варят да на Александровском. Только, считай, вся их сталь для Адмиралтейства забирается да на Обуховский завод. Ладно, на цепь мы стали изыщем, но вот на цилиндры… сейчас штанги шатунов делают сплошными и более тонкими, труб таких нету, и в Россию их никто не продаст: это же лучшая пушечная сталь. А самому за границу ехать — золотыми твои цилиндры станут.

— Ну что же, хоть помечтал — добавил Евгений Иванович, — но на своем-то мотоцикле не откажите меня прокатить?

— На ещё один мотоцикл у меня трубы кусок остался… даже на еще три. Так что каждый из вас получит, будете по городу кататься — все обзавидуются. А вы, Александр Александрович, не желаете себе мотоцикл завести? Как врачу вам он очень пригодится: ведь иногда быстрота может спасти жизнь больного.

— Нет пока… да и как быстрота во врачевании помочь может? Вот нынче, скажем, супруга господина Черкасова, пристава, вы его знаете — так сейчас она умирает от пневмонии. И как бы мотоцикл помог мне ее вылечить? Хотя, с другой стороны, ежели роды внезапные… — врач о чем-то задумался и не окончил фразы. Но теперь задумался я — правда очень ненадолго.

Понятно. Лизу Черкасову — любительницу апрельской редиски и майских помидор — я помню. Правда сам я ее разве что пару раз видел, но из-за нее у меня собственно и общепитовский бизнес процветает. А даже если бы и не процветал — у нее ребенку нет и полугода… Я высунулся в дверь и заорал:

— Евдокия! Пусть Колька срочно Царицу в сани запрягает! Бегом запрягает! Через пять минут чтобы у крыльца стояла!

Ну а затем, повернувшись к гостям, сообщил:

— Извините, господа, мне ненадолго отлучиться надо, так что попрошу некоторое время повеселиться без меня. Чувствуйте себя как дома, а я скоро вернусь.

Царица — лошадка шустрая и выносливая, а замерзшая Волга — дорога ровная, так что до города я добрался за час с небольшим. Ферапонт Федорович поначалу и впускать меня не собирался, но, когда я сообщил ему о привезенном лекарстве, проводил меня в спальню.

Елизавета Яковлевна Черкасова нас уже не заметила. Ферапонт Федорович на первый взгляд слушал внимательно, но все же было видно, что он не слышит ни слова. Пришлось слегка даже наорать на него, а потом, скормив Лизе две таблетки, заставить записать инструкцию на бумажке и проследить чтобы он поставил будильник — в этом доме он, слава Богу, был.

На обратном пути я все раздумывал — растреплется Черкасов о моем вмешательстве или нет? Предупредил же его, что таблетки делал не я, а того, кто их делал — вообще на свете нашем уже нет, так что распространяться не стоит дабы народ на меня обид не затаивал. Ну он-то вроде вполне себе вменяемый, однако — кто знает?

Да, весело-весело встретим Новый год… Хотя народ, как я уже понял, к смерти относился более… спокойно, что ли. Верили, что попадут в рай — ну или куда-нибудь попадут. Так что к словам доктора все гости мои отнеслись спокойно и не связали их никоим образом с моим временным отсутствием. Вот и славно: после моего возвращения к шести часам все дружно приступили к праздничному обеду, затем, слегка отдохнув, пошли в церковь (храм-то Ерзовский на всю губернию славился).

За обедом доктор Ястребцев рассказал еще одну причину того, почему он так навязчиво стремился ко мне в гости:

— Видите ли, весною ко мне привели землемера нашего волостного, Федулкина. Он тремя днями раньше приехал как раз из Ерзовской волости, причем — пьяным до изумления, и кричал что на Землю снизошел диавол. Мол, в огненном шаре фиолетовом снизошел, а за ним два черных служки, с крылами на манер летучей мыши, по одному крылу на каждом. Так три дня и пропьянствовал, ту же байку повторяя. Ну я ему валерианы прописал, и Федулкин наш вроде как и успокоился. Но вот нынче осенью встретил он на вокзале вас, Александр Владимирович, с Ильей Ильичом вместе, и снова нечистого вспомнил — что-де теперь диавол уж и в город пришел. Супруга его вновь ко мне привела — но не знаю, поправился он или нет: следующим же днем он со службы в отставку вышел и из города уехал, со всей семьей уехал. По всему получалось, что он за диавола вас и принял, и уж извините, но мне весьма любопытно стало: что он в вас такого дьявольского увидал?

— Ну, разве что куртка моя фасону не русского была… а шар огненный — это видать он ту молнию и увидал, что меня оглушила. Хотя, допускаю, что и слова я произносил при том непотребные — синяки у меня были пострашнее, чем от удара копытом. Но за слова — не поручусь, не помню — и собравшиеся, посмеявшись рассказанному, вновь вернулись на "мотоциклетную" тему, большей частью обсуждая где какой материал для производства можно было бы купить без особых проблем.

Ну а уже совсем поздно, после возвращения из церкви, когда мужчины спустились покурить в подвал (а у котла моей домашней "ТЭЦ" было на удивление уютно и курящий Вася там давно сделал что-то вроде курилки с удобными креслами и небольшим столиком — мощная печь мгновенно вытягивала дым и воздух там был всегда свежим), кто-то из инженеров задумчиво произнес:

— А хорошо бы, чтобы и в России можно было делать все нужные материалы. Да хоть бы и самим таким производством заняться — да кто же позволит-то?

Загрузка...