— Эсон? — сказала она. Ответа не было. — Погода стала хуже. Тебе еще долго? — она сделала громче рацию, но слышала только шум. — Эсон, ты там? — ответа не было.

Издалека зазвучал металлический гул. Лорелей сосредоточилась на низком тоне океана. Тучи накрыли корабль, скрыли свет. Лорелей посмотрела в воду, увидела зеленое сияние из глубин. Свет пульсировал в такт со звуком, что бился в голове Лорелей, маня ее.

«Не сейчас, — подумала она. — Я не готова», — она снова попробовала рацию, но без толку.

Желудок Лорелей сжался, она подумала на миг, что ее стошнит. Она помнила, что Каллиопа говорила ей, что сирены не могли противиться зову Песни. Темная вода напоминала гладкое стекло, на поверхности кружился туман, зеленый свет мерцал под ней. Ее будто тянуло к морю, голова кружилась, ее тошнило. Лорелей прижалась к борту.

«Но я одна», — подумала она. Хелен не готовила ее к тому, что ее могли позвать без остальных, но если она могла верить тому, чему ее учили, Песнь звала ее по какой-то причине.

Она стиснула зубы и сжала перила. Молния озарила небо и потоки дождя, что полился. Гул ранил ее уши. Он хотел ее. Дождь стекал по ее лицу, промочил ее волосы. Страх впился, но Лорелей говорила себе, что нельзя паниковать, что ей нужно подняться и сделать то, что необходимо.

«Не бойся», — говорила она себе. Она расстегнула куртку и бросила на палубу, дрожала, когда дождь промочил ее одежду. Лорелей забралась на борт корабля, стояла и смотрела на воду. Слова Хелен разносились в ее голове:

«Ты не ошибешься. Судьба не допустит».

Лорелей отпустила перила и прыгнула ногами вперед. Она быстро погрузилась в ледяную воду, ее тело сжалось, дрожало. Она всплыла и вдохнула. Дышать было больно. Лорелей пыталась держаться наплаву. Но с остальными, хоть вода была холодной, она была терпимой. В этот раз вода была как лед, мучила ее. Лорелей ждала изменения, но ничего не было. Только вода и холод.

Что-то скользнуло по ее ноге. Она не видела в воде, но это нечто было большим. Лорелей запаниковала и поплыла к борту корабля. Как она поднимется? Тут не было лестницы или веревки, и она не могла дотянуться до перил. Молния еще раз пронзила небо, гром пророкотал сверху. Лорелей неожиданно утянуло под воду за лодыжку. Вода накрыла ее голову, зеленое сияние окружило ее. Она боролась, билась, чтобы всплыть и вдохнуть.

Лорелей на миг всплыла, набрала в легкие воздух, и ее снова утянули невидимые руки. Она пыталась нащупать то, что сжимало ее ногу, но ничего не ощущала. Лорелей отчаянно взмахнула руками. Она немного всплыла над водой, вдохнула и снова оказалась под поверхностью. Она подняла голову и увидела корабль, ее утаскивало все глубже. Ее руки приковало к бокам. И она слышала низкий гул…

Она теряла сознание, когда что-то обхватило ее талию. Пара рук сжала ее и тянула к поверхности. Две силы тянули ее в стороны. Она обмякла, как тряпичная кукла, а потом из оставшихся сил, почти теряя сознание, Лорелей оттолкнулась и вырвалась из хватки того, что сжимало ее ногу. Руки на ее талии тянули ее наверх, ее лицо вырвалось из воды, и она вдохнула воздух, разум вернулся к ней. Кто-то спас ее.

Лорелей беспомощно ощущала, как ее тело подняли на палубу. Ее спустили по лестнице под палубу, уложили на кровать. Над ней оказалось лицо Эсона. Он был напуган, но быстро снимал мокрые вещи с Лорелей. Она смутилась, но не было сил остановить его. Он укутал ее в одеяло, вытер воду с ее лица полотенцем, попытался выжать воду из ее волос, пока она лежала и дрожала. Он потер ее руки поверх одеяла. Лорелей моргнула.

— Ты в порядке? — спросил он. Она вяло кивнула. — Губы еще синие, — он прижал ладони к ее лицу. Лорелей закрыла глаза и впитывала тепло. Он снял верх гидрокостюма, притянул ее к голой груди и потирал спину. Она таяла, позволила ему обнимать ее. — Что ты творила? — она прикусила губу и пожала плечами. Он опустил ее на кровать. — Ты могла там умереть. Правда. Тебе повезло, что ты жива.

Еще дрожа, она произнесла губами: «Знаю».

— Ты думала, что сможет противостоять этому? У тебя мало опыта для такой воды.

Она закрыла глаза и пристыженно кивнула. Дождь еще стучал по палубе над ними. Она стала медленно ощущать конечности, Эсон заварил кофе и вернулся с чашкой для нее. Он помог ей сесть и попить. Он был черным и горьким, но и горячим, согрел ее, стекая по горлу. Эсон нашел большой свитер и помог надеть его. Он доходил до ее колен. Он сел рядом с ней, пока она не перестала дрожать.

— Может, объяснишь, что на тебя нашло, что ты так прыгнула в воду?

— Я подумала, что что-то увидела. Хотела проверить, — Лорелей не могла объяснить ему, что заставило ее прыгнуть в ледяное море.

— И ты прыгнула в Атлантический океан посреди зимы? Без костюма или спасательного жилета? Ты пыталась убить себя?

— Прости.

— Я не о том, — сказал он. — Ты совершила безумие.

— Хорошо. Может, я безумна.

— Я не пытаюсь быть плохим, но таких глупостей я еще не видел.

— Ты не поймешь.

Он посмотрел на нее, прижал ладонь к ее шее.

— Попробуй.

Что-то в его глазах заставило ее захотеть рассказать ему правду. Она посмотрела на свои руки и сказала:

— Не знаю. Меня будто звало туда.

— Черт, — буркнул он. Эсон встал. — Хелена говорила, что в океане есть силы, помимо Идис?

Она посмотрела на него с интересом.

— Откуда ты знаешь об Идис?

— Я вестник, — просто ответил он.

— Вестник чего? — спросил он.

— Просто вестник.

— Я не понимаю…

— Слушай, Лорелей. Я знаю, кто ты. Не нужно притворяться со мной.

— Что именно знаешь?

— Что ты сирена. Хелен рассказала раньше, чем ты приехала сюда.

Лорелей была в шоке. Она не понимала, почему Хелен рассказала Эсону, что они — сирены.

— Так ты знаешь, что мы… что мы делаем?

Он ухмыльнулся.

— Да, я даже помогаю.

— Как это?

— У всех групп сирен есть вестник. Вестник в ответе за защиту их собрания, за защиту их от внешних сил. Они дают сиренам указания насчет зова. Я — вестник Делуа.

— Что за указания? — спросила она.

— У нас есть предчувствия, — сказал он, — мы видим, где и когда произойдут крушения кораблей и смерти в море, сколько людей умрет. Я говорю им, что ожидать, чтобы они были готовы и знали, что делать.

— Но что было со мной сегодня? Я услышала Песнь…

— О чем ты? Ничего не случилось. Я увидел, как ты спрыгнула за борт, как дура. Если бы это был зов, я бы это увидел.

— Как ты можешь говорить, что ничего не случилось? Я что-то услышала, увидела туман. Мне было плохо, становилось все громче. Потому я прыгнула. Ты не видел этого?

Эсон встал и навис над ней.

— Лорелей, расскажи, что ты видела.

— Ты ушел, и я стояла на палубе и смотрела на воду. Все казалось нормальным, но небо стало меняться. Потемнело, и этот звук — как скрежет металла — был все громче, ранил голову. И море сияло зеленым. Такое было лишь раз, и я подумала, что это Идис. Этот шум… я не могла остановиться, он хотел меня там.

Эсон задумался.

— Слушай, Лорелей, не все в море хорошее. Как я и сказал, там не только Идис. В море есть и то, что попытается тебя уничтожить — темные вещи. И это было что-то еще. Точно не Идис.

— Но было похоже на прошлый раз. Я боялась, потому что была одна, но и боялась, что будет, если я не пойду.

— Я не знаю, что это было. Это могло быть многое.

— Как мне понять разницу? — спросила она.

— Если будет зов, я увижу его наперед. Ты будешь знать, потому что я скажу тебе, чего ждать. И одна ты пока никуда не пойдешь. Ты не готова, и я не могу потерять одну из своих сирен. А теперь отдыхай, я доставлю нас домой.

— Хорошо, — сказала Лорелей. Она опустила голову на подушку, и Эсон укутал ее в еще одно одеяло. Он оставил ее и ушел на палубу. Мотор завелся, и они поплыли к материку.


ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ



— Стало лучше? — спросила Дейдре, опуская чашку и маленький чайник на столик у кровати Лорелей.

— Я в порядке. Все отлично. Я уже могу спуститься? — взмолилась Лорелей.

— Нет. Врач говорит, тебе нужно еще немного отдохнуть. Нельзя получить гипотермию, а потом делать вид, что ничего не было.

Лорелей села на кровати и налила себе чаю. Она еще ощущала себя слабой, но устала от круглосуточной опеки над ней после случая у острова Мономой. Она сказала врачу, что поскользнулась и упала за борт, не желая, чтобы он думал, что она прыгнула намеренно. Дома у Делуа Лорелей рассказала остальным о произошедшем, и Хелен два дня пыталась понять, что Лорелей испытала.

— Есть новости? — спросила Лорелей.

— Хелен общалась с утра с Вероникой Мерчансонс. Сирены Монреаля не видели ничего необычного. И ничего необычного в Вирджинии или на Южном побережье. Но у Вероники есть теория.

— Продолжай…

— Она думает, это могла быть банши.

— Банши?

— Это лишь теория, но она вспомнила историю, которую ей рассказывала бабушка, и она похожа на то, что случилось с тобой.

— Погоди. Что вообще такое банши?

— Сирены-одиночки.

— Что?

— Порой сирены отворачиваются от семьи. Или она злится и уходит, или просто решает дальше идти самостоятельно. Многие из них — безумные старушки, они живут одиноко и почти не вредят, но периодически одна из них злится так, что они пытаются испытать судьбу. Банши живут вне царства Идис, но при них остаются их силы. Такое бывает редко, но они могут терроризировать города, могут быть жестокими. Банши… уже не выполняют работу судьбы, но они отделены от Песни и сходят с ума. Агрессивная банши верит, что выполняет работу судьбы, когда убивает людей, потому что она оторвана от реальности.

— Что может заставить сирену оставить свою семью?

— Обычно это ссоры с матриархом их собрания. Слово старшего члена семьи решающее, и некоторым сиренам сложно жить под властью других. Все мы знаем, что однажды каждая будет во главе, и всю жизнь мы учимся для этого дня, чтобы, когда мы возглавим семью, мы принимали мудрые решения и могли учить новых сестер. Как по мне, это звучит ужасно. Слишком много давления.

— И простого несогласия хватит, чтобы сирена отвернулась от всей жизни? — спросила Лорелей.

— Ты удивишься, но некоторые из нас довольно вспыльчивые.

— И Вероника думает, что то была банши?

— Возможно, но в ее теории есть проблема, — сказала Дейдре. — В этой части мира нет известных банши. Больше двадцати лет банши не покидали семьи, та, что сделала так до этого, умерла восемь лет назад. Если это была банши, мы не знаем, кто она, или зачем она тут. И как нашла тебя вчера.

— И что нам делать с этим?

— Вариантов мало. Хелен ждет, увидят ли что-то вестники. До этого мы ждем.

— Это так раздражает. А если она нападет на кого-то еще? Она ведь может напасть на кого-нибудь из города, да?

— Может. Но мы даже не знаем, произошло ли это с тобой. Это могло быть что-то другое. Мы пока что не знаем.

— Я могла поклясться, что это была Песнь, Дейдре. Ощущения и притяжение к воде. Притяжение было сильным. Я пыталась бороться, но становилось хуже. Я такая глупая.

— Ты не глупая, просто юная. И тебе еще нужно многому учиться. Вчера на тебя напало что-то злое, а зло склонно подражать добру. Я бы сделала так же, если бы была там.

— Звук был другим. Низким, почти угрожающим, — сказала Лорелей. — Он пронзал меня. Я думала, что становится хуже, потому что я не слушалась. Потому я прыгнула в воду.

— Ты хотя бы в безопасности сейчас. И, раз ты в порядке, мы будем больше времени уделять твоему обучению. Мы думаем, ты скоро сможешь выполнять работу.

— Правда? — опешила Лорелей.

— Мы решили, что, чем больше ты знаешь о своей роли сирены, тем меньше будет риск возникновения проблем.

— Но я не готова, это очевидно. Я не смогу…

— Может, хватит?

— О чем ты?

— Жалеть себя. Еще никто при мне не истязал так себя из-за мелочей. Никто на тебя не злится. Это не показывает твой потенциал. Это прошло. Пора идти дальше, — раздраженная Дейдре встала и прошла к двери спальни, — а я прослежу, чтобы ты была готова. Мы верим в тебя, так что тебе пора показать немного веры в себя.

Дейдре повернулась уходить, и Лорелей выпалила:

— Эсон еще тут?

— Нет, — сказала Дейдре, — думаю, он в офисе. Он не задерживался после того, как принес тебя. А что?

— Ничего, я просто хотела поблагодарить его.

— Я передам ему при встрече.

В сердце Лорелей знала, что Дейдре права. Ее страхи и тревоги росли, потому что она ощущала себя такой неумелой. Может, наступит день, когда все это будет естественным для нее. Она пообещала себе, что отдаст все силы на обучение, не боясь совершать ошибки.

* * *

На следующий день Хелен позвала Лорелей в библиотеку.

— Ты выглядишь сегодня лучше, — сказала она, когда Лорелей подошла.

— Спасибо, — ответила Лорелей. — Врач разрешил мне вставать?

— Да. Рада сообщить, что он сказал, что ты здорова. Теперь ты в порядке, и я хочу работать с тобой каждый день. Я подумала, что ты лучше себя поймешь, узнав нашу историю, — Хелен вытащила с полки над головой толстую книгу в бордовом кожаном переплете. — Вот, — сказал она, открывая старую книгу. — Это записи всех душ, что мы отправили в море, — замысловатые буквы покрывали страницы, где перечислялись даты, время, место, случаи. — Нам важно вести записи, чтобы ничего не упустить. Но это еще и записанная история сирен, которые служили тут. Ранние записи в нашем распоряжении датируются 1600 годом, но мы знаем, что сирены были еще раньше, чем сюда прибыли англичане.

— Да? Откуда вы знаете? — спросила Лорелей, ее пальцы задели старую книгу.

— У вампаноагов есть легенда о существе моря. Женщина поднималась из океана, управляла погодой и соблазняла мужчин своей Песнью. Она увела их великого героя Мошопа от суши и держала взаперти в пещере под водой. Звучит знакомо? Мы считаем, что этой легендой местный народ пытался понять сирен. Женщины с этим даром точно жили среди людей в то время, но мы не знаем, собирались ли они в группы, как ныне.

— А откуда наши предки? — спросила Лорелей.

— Ранние записи в Америке датируются 1634 годом. В Англии две семьи сирен, Марбэри и Барреты, послали двух женщин из своих домов в Новый мир. Анна и Мэри устроились в Новой Англии со своими мужьями, — Хелен открыла первую страницу и указала не верхнюю часть. Несколько лет они жили в колонии Массачусетского залива, а потом они и некоторые другие были изгнаны на Род-Айленд в 1638 за своевольность, которую не любили в то время. Наш род тянется от Анны и Мэри, и хотя их дочери и внучки очутились в разных местах Новой Англии, мы знаем, что они связаны письмами и записями в дневниках. В ранние 1780-е они собрались впятером и поселились тут, в Чатеме. В 1860 они построили дом и начали жить группой. Тогда они взяли фамилию Делуа, чтобы связать себя, как сестер.

— И все тут? Все жизни, что они забрали?

— Да, мы записываем их, чтобы помнить, кого потеряли. Мы не должны забывать, что каждая погибшая душа была человеком — матерью или отцом, сыном или дочерью. Эти записи — наша дань умершим, — Хелен взяла другую книгу с полки и полистала ее, пока не нашла нужную страницу. — Вот. 10 апреля 1963. Тут написано: «Трагедия обрушилась на американскую военную подлодку, 220 миль на восток, делом занялись Вивьен, Лисития и Люсия Делуа. Катастрофа забрала жизни всех на борту, подлодку быстро затопило, и она опустилась на дно океана. Это был первый зов Люсии Делуа, дочери Серены». Так звали твою бабушку как сирену, — ниже шел перечень имен 129 человек, погибших в трагедии. Лорелей осторожно провела пальцами по именам. — Твоя бабушка была чудесной. Она всегда была такой спокойной под давлением, была одаренным лидером. Когда она менялась, она становилась такой изящной и чарующей — каждый нюанс от взгляда до пения был у нее идеальным воплощением сирены. Люсия направляла меня во время моего первого зова, терпеливо учила меня и подбадривала. Я хотела равняться на нее. Жаль, ты ее не знала.

— Что с ней произошло? — спросила Лорелей.

Хелен закрыла глаза и опустила голову.

— У моей сестры было много тягот. На ее плечи в раннем возрасте опустилась большая ответственность, и она много лет справлялась, но дошло до момента, когда она уже не могла нести это бремя. Моя сестра, моя бабушка, убила себя.

Лорелей охнула, ее голова кружилась.

— Я не знала.

— Думаю, это была одна из причин, по которой твоя мама никогда не привозила тебя сюда после ее смерти и не рассказывала о нас. Вряд ли она могла справиться с воспоминаниями, которые связаны с этим местом.

— Когда она умерла?

— О, ты была младенцем. Вскоре после вашего переезда. Твоя мама была на похоронах, но там я ее видела в последний раз, — слеза покатилась по щеке Хелен. — Я все еще скучаю по сестре, но в день, когда ты пришла сюда, на наше крыльцо, я словно увидела Люсию снова. И дело не только в сходстве, но и в твоих манерах, голосе. Будто она здесь. Я так рада, что ты вернулась к нам.

Лорелей обняла Хелен.

— Я тоже рада.

— Когда я услышала, что случилось с тобой там, что мы чуть не потеряли тебя, я не могла поверить в то, как глупо поступила. Нельзя было отпускать тебя на воду одну.

— Вы не могли знать, — сказала Лорелей, — и я не была одна. Я была с Эсоном. И он знает, кто мы. Он сказал, что должен защищать нас.

— Это так, но ему еще не приходилось защищать нас. Эсон был нашим вестником чуть больше года, такого с ним еще не случалось. Он этого не ожидал.

— Что вообще такое вестники? — спросила Лорелей.

— Вестники дают нам задания. Мы не знаем, когда Песнь нас позовет, или что мы испытаем, но у вестников есть дар предвидения. Они ощущают происшествие за пару дней до него. Эсон говорит, что случится, и мы знаем, как сосредоточить наши усилия. То, что он не видел, как ты тонешь, доказывает, что тебе не было суждено умереть. Но что-то хотело тебе навредить, Лорелей. Не знаю, хотело ли оно тебя убить, но хорошим оно точно не было.

— Так это что-то злое? Банши?

— Я не могу точно сказать, что это было, но ты должна понимать, что в воде есть жестокие сущности, Лорелей. Где есть свет, есть и тьма. Идис — свет, а тьму мы зовем Деймус. У каждого своя Песнь и зов. Они уравновешивают друг друга, тьма — это просто отсутствие света, но порой тьма оживает, подавляет свет. Юная сирена может легко поддаться этой сущности, не зная, как распознать ее или защитить себя. Потому мне нельзя было пускать тебя туда без нас. На воде ты всегда самая сильная, но и самая уязвимая.

— Почему вы не сказали мне? Если бы я знала об опасности там, я бы сильнее противостояла этому.

— Я не думала, что тебе уже нужно переживать об этом. Путь к становлению сиреной требует терпения. Требуется время, чтобы понять все аспекты себя, а тебе уже было сложно принять это, так что я не хотела пугать тебя еще сильнее. Я жалею о том, что не сказала тебе раньше. Ты имела право знать.

— И что теперь делать?

— Мы уделим больше времени твоему обучению. Я не хотела перегружать тебя, но нам пора сосредоточиться на твоих навыках, начиная с этого, — Хелен сняла большую книгу с полки и вручила Лорелей. — Это Сборник, тут все наши песни. Каждый день ты будешь учить и запоминать их, — Лорелей открыла тяжелый том и пролистала страницы. Многие песни были на иностранных языках; музыка была в некоторых случаях записана невменной нотацией, как у григорианских хоралов, некоторые были современнее.

— У песен разные функции, — сказала Хелен. — Некоторые успокаивают, другие парализуют, некоторые погружают в сон, есть и те, что соблазняют. Может, тебе не пригодятся все, но важно расширять свой репертуар. Считай их основой, через которую Песнь будет петь сквозь тебя, — Лорелей листала страницы. Некоторые песни в Сборнике были для соло, с глиссандо, техникой и сложными высокими нотами, напоминали музыку, которую она пела в консерватории. Другие были проще, с народными мотивами, а несколько песен нужно было исполнять в гармонии трех или четырех.

— Мы будем работать над ними каждое утро в студии. Я хочу, чтобы ты всю силу направила на учебу и запоминание песен. Днем мы будем применять теорию на практике.

— И как мы это сделаем?

— Ты будешь применять их в городе, пока тебе не станет легко.

— Вы же не хотите сказать, что я буду применять это на людях?

— Лорелей, наши песни и навыки будут обладать эффектом даже без изменения. Мы не можем изменить облик полностью, пока нас не позвали, но мы все еще обладаем силой влиять на людей. Как ты поймешь, что овладела приемами, если не проверила их на ком-то?

Лорелей было не по себе от этой мысли. Она помнила свою не очень удачную попытку обольщения ночью в Бостоне с Дейдре. Ей не хотелось это вспоминать. Она недовольно скривилась.

— Это как гипноз, — сказала Хелен. — Ты должна знать, на что способна, перед выступлением на большой сцене. И если ты все сделаешь правильно, они об этом и не вспомнят.

Лорелей опустила Сборник на край стола и листала его, пораженная размахом.

— Откуда мне начать?

— Отсюда, — Хелен листала потрепанные страницы, пока не нашла страницу с простой записью и нотами. — Эта песня довольно легкая и во многом полезная, — она подняла голову, серебристые волосы рассыпались по ее плечам, она закрыла глаза. Ее голос был сильным, музыка полилась из нее.

Древняя магия исходила от Хелен и наполняла комнату, стены дрожали. Лорелей потрясала сила, но больше всего ей хотелось самой опробовать эту мощь.

— Ты должна ощутить это в глубине себя, под ногами. Погрузиться в это. Встань, — Хелен надавила на плечи Лорелей, поправила ее стойку. Ее раскрытая ладонь легла на живот Лорелей. — Ощути это тут и ухватись за звук, — Хелен прижала два пальца меж глаз Лорелей, — и пой тут.

Лорелей взяла в руки Сборник, глубоко вдохнула и запела. Песня была не отточенной, это пение не было красивым, но земля будто двигалась под ногами Лорелей. На это требовалось много сил, но музыка лилась свободно. Она ощущала, как музыка поднимается в ней, жизнь и смерть сливались в ее венах. Это шло вразрез всему, что она учила о пении — она отпустила правила, за которые так долго цеплялась. Это было свободой. Не переживая о форме и технике, она наслаждалась Песней, которая наконец-то нашла место в ней. Лорелей позволила чувству охватить ее тело, и Песнь поглотила ее, и она стала сиреной.


ЧАСТЬ ВТОРАЯ



Приди, успокаивающая Смерть,

И развейся над миром, накрой его тенью,

Днем и ночью до всех

Доберешься ты рано иль поздно.



И когда она заберет их, я спою

Затеряюсь в парящем ее океане,

О, поток забвения Смерти.

Уолт Уитман из «Когда сирень последняя цвела во дворе»



ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ



Мелкие лиловые крокусы выглянули из-под тонкого слоя снега и льда, еще покрывающего землю у дома Делуа. Лорелей Кларк сидела в комнате рисования, погрузившись в песню четырнадцатого века, французскую песнь памяти. Она собиралась в город позже днем, опробовать песню на не ожидающем такого прохожем. Песнь позволяла слушающему вспомнить самые хорошие воспоминания, сбежать от реальности, погрузиться во время, когда они были самыми счастливыми.

Это была четвертая chant du memoire, которую выучила Лорелей. Когда она впервые попробовала эту песню на ком-то, это была катастрофа. Она спела консультанту в ювелирном магазине такое чудесное воспоминание, что не могла потом вытащить ее. Каллиопе пришлось прийти в магазин и привести бедную женщину в реальность. Она пришла в себя и плакала из-за возвращения к обычному существованию. Два других раза песня памяти сработала хорошо, и она ощущала, что и новая песня будет успехом. Каждый день песни приходили проще. Чем больше она сосредотачивалась на чувствах, которые должна была вызвать песня, тем проще мелодия и текст вставали на места.

Она посмотрела на часы. Если она уйдет сейчас и полчаса будет практиковать на ком-то новую песню, может успеть домой к обеду. Кто-нибудь одинокий точно будет бродить по пляжу у маяка. Лорелей оставила закладку в Сборнике, взяла ключи машины и пошла в прихожую за пальто. Она открыла входную дверь, солнце на миг ослепило ее, через пару мгновений она увидела машину Эсона на краю парковки.

— Эй, малышка, — позвал он, — куда собралась?

— В город, — ответила она. После ее падения в воду Эсон следил за Лорелей как ястреб. Он всегда неожиданно появлялся и узнавал про ее планы. Она знала, что он винил себя в произошедшем в тот день, но от этого его вмешательство приятнее не становилось.

— Зайдешь внутрь на минутку? — сказал он, проходя мимо нее в дом.

— Но я уходила…

— Всего на минутку. Встретимся на кухне.

Лорелей закатила глаза, но все же пошла внутрь за ним. Он вытащил из шкафчика пачку крекеров. Она опустилась на барный стул.

— Хочешь крекер? — он протянул к ней коробку.

— Нет, спасибо, я не голодна.

— Как хочешь, — сказал он, жуя. Опустив коробку, он отряхнул руки о джинсы и подошел к Лорелей. — Это никак не смягчить. У тебя первый вызов завтра.

Желудок Лорелей сжался. Она месяцами готовилась к этому, но от слов Эсона голова закружилась, словно отделилась от тела. Утренняя уверенность пропала.

— Завтра утром, юго-восток Лонг-Айленда, экипаж «K-Land» из Австралии будет направляться к порту Ньюарк. Пятнадцать жертв. Из них шестеро умрут от столкновения, оставшиеся пострадают от ран и обморожения в воде и встретят конец с помощью сирен. Ты будешь в ответе за отнятие их жизней.

— Я… сама?

— Ты не будешь одна. Но они тоже будут заняты. Ты споешь двум мужчинам, и они покинут этот мир. Хелен и остальные уже знают, но я хотел сказать тебе лично.

— Я не готова… то есть, я трудилась, но не думаю, что готова петь — не по-настоящему, когда люди умирают…

— Поверь, если бы я решал, ты завтра не отправилась бы, но, готова ты или нет, настало время. Тебя не вызывали бы, если бы ты не могла справиться.

Лорелей поняла, что он говорил правду. Эсон нежно коснулся ее плеча, заглянул в ее глаза.

— Слушай, все будет не так плохо. Правда. Тебе нужно отправиться, и все встанет на места. Там все будет естественно.

Лорелей улыбнулась ему и кивнула. Он притянул ее к груди и обвил руками, она обняла его в ответ, прижалась щекой к его плечу. Она удивилась тому, как утешало его присутствие; тепло другого человека остановило кружение ее головы, вернуло ее в тело.

— Когда я перестану бояться? — спросила она.

Он отпустил ее с ухмылкой.

— Может, немного страха не навредит, если он помешает тебе поступать беспечно, как у Мономой…

— Да, знаю. Я, кажется, так и не извинилась за тот день. И не поблагодарила тебя за спасение.

— Я сам виноват, что оставил тебя одну. Будь умнее завтра, слушайся Хелен и не задавай вопросов, ясно?

Лорелей кивнула, Эсон взлохматил ее волосы и оставил ее на кухне. Она сбросила пальто на стул и побежала в кабинет музыки. Сборник лежал на пианино. Она листала большую книгу и с потрясением осознала, что знакомых песен было больше, чем неизвестных. Еще больше Лорелей удивляло, что почти половину из них она знала наизусть; у нее были инструменты и опыт их использования. Следующий час она провела, уткнувшись головой в Сборник, повторяя слова и напевая мелодии, что передавались из поколения в поколение в ее семье. Она была так занята, что не заметила, как Хелен прошла в комнату, пока та не коснулась ее плеча. Хелен села рядом с ней за пианино, забрала книгу у Лорелей, закрыла и убрала себе на колени.

Уголок рта Хелен приподнялся в полуулыбке. Ее морщинистое от возраста лицо все еще было нежным и красивым.

— завтра, — прошептала Лорелей.

— Знаю, — сказала Хелен. — И ты готова. Ты уже подготовилась. Это проверка не только на знания, так что давай отложим книгу. Поможешь мне на кухне, ладно?

Лорелей весь день пекла пироги с Хелен, узнавая рецепты из детства. Дела на кухне — замесить тесто, раскатать его в идеальный круг, добавить нежную голубику, сделать надрезы на припудренных корицей яблоках — были простыми и домашними, отвлекли Лорелей от грядущего. Руки Хелен двигались легко и уверенно, те же руки могли учить маму Лорелей готовить эти же пироги.

День пролетел быстро, солнце начало свой спуск, Лорелей потягивала ромашковый чай и смотрела из окна спальни на океан за утесами. Он казался таким мирным, но она знала, что где-то группа моряков проводила последнюю ночь их жизней под звездами. Она ощутила укол жалости и даже ощущение беспомощности от понимания, что она будет там, но это не пугало ее как раньше. Лорелей хотелось помолиться за них, но их судьбы были уже не во власти бога.

* * *

Силуэты четырех женщин стояли в ряд на пляже, их обнаженные тела озарял нежный свет утреннего солнца. Они молчали, пока шагали в мягкие волны на краю бухты, слышно было лишь плеск воды о песок и периодические крики чаек. Женщины погружались в воду, пока не оказались в ней по грудь. Они пели, старшая вытянула руки, и большие спирали тумана поднялись из моря, сияя и обвивая их фигуры.

Лорелей ощущала притяжение из бухты и под собой. Она заставила себя расслабиться и не бороться. Вода сомкнулась над ее головой, ее тянуло вниз, пока она не замерла над дном океана. Ледяная вода моря пронзила ее, ее кожа натянулась, будто ее срывали с ее плоти, но Лорелей не сопротивлялась, а закрыла глаза и стиснула зубы, пока боль не утихла. Она вернула власть над телом, глубоко вдохнула, и вода наполнила ее легкие, но не жалила. Океан кружился, ее сияющие зеленые глаза показались над водой, пронзили туман, еще укутывающий ее. Она ждала остальных, Лорелей опустила ладони в море и подняла их, шар воды закружился между ее ладоней, этим трюком она овладела после недель тренировки. Наконец, появились другие, и она приблизилась к ним, их перламутровая кожа сочеталась с ее.

Хелен кивнула им, без слов они нырнули в холод. Лорелей повернула руки, оттолкнулась ногами, ускоряясь. Они неслись сквозь брешь входа в бухту. Они миновали отмели, искали мишень. Лорелей не упускала Хелен из виду, пыталась подражать ее движениям, поправляя бедра и ноги, чтобы изменить направление, пока они летели в воде. Пятна солнца мерцали сквозь воду, создавая прекрасный мир света и тени.

Они добрались до места, куда их вызвали, и Хелен замедлилась. Остальные последовали примеру. Они вынырнули вместе, повернулись к небу, пока не остановились полностью над океаном, вода держала их за бедра. Берега не было видно, только мили воды, солнце сверкало на ней, как на драгоценных камнях. Каллиопа указала на открытое море, но Лорелей прищурилась и различила лишь точку корабля вдали.

— Подождем, — сказала Хелен. Женщины оставались на месте, корабль медленно приближался к ним, увеличиваясь. Туман сиял зеленым, все еще окружал их.

Корабль был огромным, синий великан легко рассекал океан. Лорелей видела контейнеры размером с грузовики на палубе, они стояли рядами, возвышаясь на много этажей над водой. Огромный грузовой корабль был длиной с три футбольных поля, название пылало белыми буквами на боку: «K-Land Австралия». Посреди корабля стояла высокая белая башня, на которой было небольшое пространство, закрытое окнами. С боков башни свисали спасательные жилеты.

Хелен поманила их вперед, они направились к кораблю. Она замерла.

— Сейчас, — шепнула она, — готовьтесь, — все затихло. Они ждали, и Лорелей в тревоге сжимала кулаки. Корабль продолжал плыть, не замечая катастрофы, что была уже близко.

Хлопок раздался в корабле, будто громкий выстрел из ружья по стене судна. Через миг огненный шар вырвался из одного из контейнеров рядом с башней. Волна жара ударила по лицу Лорелей. Трое мужчин направились на палубе к огню. Самый высокий указал на корму и закричал двум другим. Еще один взрыв отбросил их на спины. Они встали на ноги и поспешили в другую сторону. Огонь поглощал контейнеры вокруг себя, искры летели в воздух как фейерверки. У огня три стопки контейнеров накренились к башне, и она пошатнулась. От корабля валил дым, ряд за рядом контейнеров загорался. От огромного взрыва появилась трещина в корме. Грохот ломающегося металла ревел в ушах Лорелей. Два моряка на палубе пытались отвязать лодку, но коричневый контейнер сорвался со стопки и раздавил их. Лорелей скривилась.

Еще ряд контейнеров улетел за борт, трещина стала шире. Задняя часть корабля накренилась, и моряк улетел со стороны, откуда до этого упали контейнеры.

— Дейдре, иди, — сказала Хелен. Дейдре отправилась к мужчине, держащемуся за край одного из контейнеров в воде. Она склонилась к нему, убрала волосы с его глаз и запела. Он смотрел на нее, будто был невероятно счастлив.

Корабль почти разбился пополам, передняя часть судна покачнулась вперед. Башня на корабле отклонилась и упала в дыру, что возникла на месте трещины и разделила корабль на части. Стекло из окон каюты разбилось, с криками несколько мужчин вылетели из окон в воду внизу. Хелен кивнула Каллиопе, и она поплыла. Лорелей дрожала, услышав Песнь, пульсирующую под ней, двигающуюся к ее телу.

«Ты сможешь, — думала она. — Будь сильной».

Два моряка успешно опустили вторую лодку, им повезло оставить пылающие обломки. Они быстро поплыли прочь от корабля. Судно затрещало снова, последний ряд контейнеров на палубе улетел за край. Мужчина съехал с корабля за ними, он полетел в ледяную воду, размахивая ногами.

— Лорелей, я хочу, чтобы ты отправилась к этому, — сказала Хелен. — Он умирает и нуждается в тебе. Ты же сможешь это сделать?

Лорелей кивнула. Ее сердце колотилось, она повернулась к огненному чудищу. Она с легкостью двигалась сквозь воду, приближаясь к дымящемуся кораблю и мужчине, что скоро лишится жизни. Мужчина не тонул из-за спасательного жилета, но, приближаясь, Лорелей заметила, что он сильно обожжен. Воловина его лица растаяла — кожа пропала, было видно мышцы и кости. У него не было одной руки ниже локтя, его кровь алыми цветами распускалась в воде вокруг него. Он кричал от боли, она потянулась к нему. В ее глазах стояли слезы от вида этого мужчины — истекающего кровью и одинокого. Она больше всего хотела убрать его боль.

Туман поднялся и держал его на уровне ее глаз. Лорелей прижала руку к его плечу.

— Тише, — прошептала она в его ухо, — я с тобой, — он перестал кричать и посмотрел на нее, она запела ему. Ее голос парил над хаосом, огонь полыхал над ними. Слезы лились из ее глаз, боль покидала его тело. Он выглядел спокойно, даже счастливо. В тот миг все обрело смысл. Сирена пела ради любви, чтобы прекратить страдания умирающей души. Лорелей сменила мелодию, запела о земле покоя, где люди не страдают. Ее голос баюкал его. Он улыбнулся, закрыл глаза и выдохнул в последний раз. Лорелей подавила всхлип, зная, что он умер. Что странно, при этом она ощущала умиротворение.

Контейнер покачивался рядом с кораблем. Голос закричал из-за контейнера в воде. Песнь звала ее, тянула к голосу. Когда она нашла его, он цеплялся за пустую бочку, плавающую рядом с кораблем. Его рубашка обгорела в нескольких местах и разорвалась. Он посмотрел на нее и охнул. Лорелей понимала, что выглядит и красиво, и пугающе. Она не хотела, чтобы он видел страх на ее лице, и она попыталась ободряюще улыбнуться. Не сработало. Он побелел, его зубы стучали. Юноша попытался уплыть, сжимая бочку, но не смог отодвинуться далеко. Лорелей видела, что его мышцы свело судорогой от холода, потому что он дико двигался. Она обогнула бочку, оказалась перед ним, лицом к лицу.

Лорелей погладила ладонью его щеку.

— Тише, — сказала она ему, пронзая его глаза взглядом. — Не бойся, — но он боролся. Она вдохнула и потянула его к себе, туман поднял его тело над водой. Его волосы были темными и мокрыми, на щеке выделялся шрам, и хоть у него была сильная челюсть, в шоколадно-карих глазах была нежность. Он был юным, может, на пару лет старше нее. Лорелей вдруг смутилась из-за своей наготы. Она покраснела и притянула ладонями воду, чтобы прикрыть грудь. Она пыталась придумать, что петь, решила ввести его в состояние эйфории старой английской балладой «Острова Блаженства». Она была короткой и милой, создавала настроение радости и экстаза, но, когда она закончила, ужас остался в его глазах. Она попробовала снова, в этот раз chant du memoire, что так хорошо сработала на женщине из ювелирного магазина. Ничего. Он закричал о помощи, пытался оттолкнуться от нее. Она решила исполнить песню для утопления.

Услышь тихий шепот ночи,

Мелодию различи,

Что было ее, станет ее,

Все мы смертны, лишь тени людей.

Так нырни, опустись на глубину,

Ночь тебя заберет в колыбель свою.

Мужчина растерялся, но его страх не стал меньше. Ничто не работало. А в голове трепетала мысль, что этот юноша мог жить. Он перестал бороться, все силы забирала дрожь. Его губы посинели, но он держался за жизнь. Она смотрела в глаза. Он молил ее, отчаянно хотел жить.

— Прошу, — сказал он. — Помоги мне.

Лорелей знала, что выбора нет. Она думала, что смирилась со своей ролью. Ее работа была простой, но теперь она столкнулась с реальностью ситуации, и у нее возникли сомнения. Он скоро умрет, в этом она была уверена, и его смерть не будет простой, если она не сможет связаться с Песнью. Это была его судьба, но Лорелей потеряла желание помогать ему умереть. Она не могла смотреть ему в глаза — эти глаза молили ее о пощаде, о капле сострадания без угрызений совести. Проблема была в том, что она не верила, что он должен умирать. Это было глупо. У него могла быть семья, кто-то мог ждать его дома. Даже если нет, он был юным и сильным, хотел жить. Она вспомнила отца, кровь вокруг его тела, угасающая в глазах жизнь. Лорелей вспомнила свое отчаяние, когда он умер, когда она ничего не могла поделать. Она не смогла спасти отца, но должна была спасти этого юношу. В этот миг для Лорелей был важен только он, а не судьба или долг, только этот юноша, эта жизнь, эта судьба в ее руках. Лорелей знала, что ей было суждено изменить его судьбу.

Пронзительный звук ударил по ее ушам. Она собиралась нарушить долг, Идис пыталась отогнать ее. Звук стал сильнее, пульсировал в ее голове и позвоночнике, такой громкий, что, казалось, мог расколоть ее голову. Лорелей боролась со звуком, кривилась, ее тело дрожало, словно звук двигался по ней, пока не оборвался. Как от звукового взрыва, вода разлетелась в стороны от нее, волны расходились во всех направлениях. Кожа Лорелей сияла белизной, волны окружали ее, пока океан не успокоился, пока шум не перестал звенеть в ее ушах.

Лорелей придвинулась к моряку. Она сжала его предплечье и потянула его к себе. Его кожа была ледяной. Она хорошо помнила это ощущение. Он посмотрел на ее ладонь на своей руке.

— Что ты делаешь? — выдавил он.

— Я не дам тебе умереть, — его тело дрожало, ей было сложно держать его. — Закинь руку мне на плечи.

— Я не отпущу, — другая его рука все еще сжимала бочку.

— Сделай это. Сейчас, — без слов он послушался и обвил свободной рукой плечи Лорелей. Та сжала его правую руку левой ладонью. Она отвернулась от корабля, поплыла прочь от огней.

Двое мужчин, что смогли уплыть на лодке, были в нескольких сотнях футов. Но они могли спасти юношу. Он был таким тяжелым, что она с трудом удерживала его над водой. Было бы проще плыть под поверхностью, но он там не выжил бы. Лорелей двигалась как можно быстрее, тянула его за собой. Пока она ощущала его дыхание шеей, она знала, что он еще жив.

Ее мышцы горели, она задыхалась, но двигалась вперед. Пространство между ними и лодкой сокращалось, она старалась уплыть от горящего корабля. Она напряглась от его веса, ее свободная рука пронзала воду, ее ноги с силой отталкивались, используя всю энергию, чтобы дотащить юношу. Лорелей показалось, что она услышала его шепот:

— Спасибо.

Оранжевая лодка покачивалась на воде перед ними. Лорелей добралась до нее, сняла руку юноши со своей шеи и опустила его ладони на веревку, что свисала с края лодки.

— Помогите, — крикнул он, голос был слабым и дрожащим. Лорелей юркнула в сторону.

Мужчины заметили его, держащегося за веревку, и тут же бросились на помощь. Крупный из них схватил его за пояс и потащил, они вместе вытянули его в безопасность. Они уложили его, укутали одеялами из ящика на борту. Мужчина поменьше пытался согреть его, а другой повернулся к рации. Они подавали сигнал треноги, он говорил с капитаном корабля неподалеку. В небе вспыхнула сигнальная ракета.

— Боже, Тайлер, ты невероятно удачлив, — сказал крупный мужчина.

— Это была не удача, — ответил Тайлер.

Лорелей посмотрела на корабль. Только кусочек был над водой, остальные куски уже погрузились под воду. Она нырнула под воду, двигалась легко и грациозно. Она быстро вернулась к месту катастрофы, другие сирены искали ее там. Туман над ними трещал электричеством. Хелен хмурилась, даже немного злилась. Лорелей закрыла лицо руками, зажмурилась, вдруг поняв, как выглядели ее действия.

— Что ты сделала? — спросила Хелен.

Лорелей не могла ответить. Она хмурилась, опустив стыдливо голову.

Ноздри Каллиопы раздувались, она кричала сквозь сжатые зубы:

— Глупая девчонка! — она вытянула руку, собираясь ударить, но Дейдре сжала ее руку, не дав взмахнуть ею.

— Нет, — сказала Дейдре. — Нет времени. Многие погибли сегодня, и мы должны чтить это. Нам нужно домой.

— Я разберусь с этим. Я сделаю это сама, — Каллиопа зло дышала, плечи вздымались. Она повернулась к лодке, но Хелен остановила ее.

— Поздно, — сказала Хелен. — Уже ничего не поделаешь без дополнительных жертв.

— Я не думала… — начала Лорелей.

— Это понятно, — твердо сказала Хелен. — Ты не думала. Ты действовала с глупым желанием быть героем, но при этом нарушила самое важное правило. Не вмешиваться в судьбу. Будут последствия, Лорелей. Я думала, тебе хватит ума.

Лорелей была унижена разочарованием Хелен. Хоть она знала, что совершила ошибку, в сердце она была рада, что спасла его. Этот юноша, Тайлер, сможет жить, потому что она пожалела его. Почему она должна была стыдиться того, что было правильно? Женщины погрузились в воду, останки корабля опускались на дно. Они двигались как призраки в бездне, и Лорелей Кларк следовала за ними, боясь того, что ждало ее на суше.


ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ



Три дня после катастрофы были ужасными для Лорелей. Она пряталась в своей комнате, боясь, что другие ей скажут. Днем дома было тихо, но по вечерам она слышала их голоса, тихий шепот, где несколько раз упоминалось ее имя. По ночам, когда они спали, она выбиралась из спальни за едой, жила на чипсах, яблоках и тушенке в своем изгнании. Она сочиняла письма Хелен, чтобы объяснить свои действия, но забросила попытки. Она не могла оправдать свое поведение, и хоть ее намерения были хорошими, она не справилась с заданием и вела себя безответственно. Вина и стыд порой мелькали в ее мыслях, но она почти их не испытывала. Лорелей все еще считала, что поступила благородно. Ее страх разговора с Делуа был просто ее неспособностью извиниться за то, что она сделала, а не боязнью их гнева.

Лорелей думала о побеге, но ей было некуда идти. Она могла отправиться домой, но что она скажет маме? Ее мать точно должна была уже узнать, что ее не было какое-то время в колледже, и она подозревала, что мама догадывалась, где она жила последние несколько месяцев. Она знала, что Хелен порой связывалась с ее мамой, и ей не звонили, чтобы узнать, жива она или нет. Значит, мама с трудом, но смирилась с осознанием, что Лорелей уехала на учебу, не посоветовавшись с ней. Кассандра Кларк в ярости была страшнее, чем жить в тишине среди сирен.

Вечером третьего дня после неудачного призыва подъехала машина Эсона. Из окна спальни она видела, как он выпрыгнул, отряхнул руки о джинсы и прошел в дом. Она хотела поговорить с ним, спросить его, могли ли его видения ошибаться. Если могли, то это изгнание могло прекратиться. К сожалению, она могла лишь слушать тихие голоса, что доносились до ее спальни. Ей не нравилось, что о ней говорили, а она не слышала всего разговора. Она уже не могла терпеть. Лорелей расхаживала по балкону, смотрела на океан из своей башни.

Солнце садилось, ветер усиливался, царапал ее щеки. Тучи собирались на западе, в воздухе уже пахло дождем. Лорелей вернулась в комнату, легла на кровать. Она сойдет с ума, если проведет еще день тут. В дверь резко постучали.

— Да? — робко спросила она.

— Это Дейдре. Я могу войти?

— Да, — сказала Лорелей. Дверь открылась со скрипом, Дейдре замерла на пороге. Повисла неудобная тишина. Лорелей перекатилась на бок и села на краю кровати, укутав плечи в одеяла. — Тебе что-то нужно?

— Меня попросили привести тебя. Спустишься? — Дейдре была не веселой собой. Она была в черных штанах и бежевом свитере, почти без макияжа, и ее волосы растрепались. Она оглядела комнату, но не смотрела на Лорелей.

Желудок Лорелей сжался.

— Да, хорошо. Я спущусь через минуту.

— Хорошо, я скажу им, что ты придешь, — сказала Дейдре. Она развернулась и ушла.

Лорелей глубоко вдохнула. Конечно, ей пришлось бы говорить с ними. Лучше сейчас. Она убрала волосы в пучок и нанесла румяна и блеск для губ. Лорелей взяла себя в руки, изобразила фальшивую улыбку и пошли к гостиной, пока остальные ждали ее. Хелен была не теплым и нежным присутствием, как раньше. Ее глаза были покрасневшими, она с тревогой поджимала губы. Она сидела в мягком кресле, Дейдре стояла за ней. Лорелей вошла, Каллиопа подошла к ней от окон.

— Рада, что ты смогла присоединиться, — тон Каллиопы был ледяным. — Присаживайся, — она указала на большое кресло у дивана. Лорелей послушалась. Каллиопа взяла пульт со столика и включила телевизор. Вечерние новости озарили экран, все посмотрели на репортера, красивую девушку с идеальными черными и блестящими волосами.

— Сегодня мы поведаем, — сказала репортер, — историю надежды и выживания, когда нет шансов. Корабль «K-Land Австралия» плыл по океану из Роттердама, и взрывчатый груз загорелся и разорвал судно на куски за минуты. Экипаж американских моряков понес большие потери. Четырнадцать членов экипажа погибли в море, — она замолчала, на экране мелькали фотографии моряков, их имена и ранги были внизу. Лорелей узнала четвертого мужчину на экране, она отправила его к смерти. Рональд Дж. Купер. Лорелей ощутила, как сжалось горло, слеза покатилась по щеке. — Только трое были спасены, — продолжила репортер. — Некоторые останутся в море навеки, но не будут забыты в сердцах и мыслях тех, кого они оставили позади. И, несмотря на новость о такой жуткой катастрофе, трое выжили. С нами сегодня выжившие в трагедии в море. Митч Джордан, Барри Эванс и Тайлер Кейекс. Добро пожаловать, господа.

Камера показала трех мужчин, сидящих за столом рядом с ней. Лорелей посмотрела на младшего. Это лицо снилось ей каждую ночь после возвращения. Во снах его лицо пропадало под водой, его глаза были холодными и мертвыми. Она просыпалась в панике и в поту, говорила себе, что это не настоящее. Он жил. И доказательство было на экране. Он был очень красивым, особенно теперь. Как для того, кто чуть не умер, он выглядел здоровым.

— Скажите, о чем вы думали, когда произошел взрыв? Как вы так быстро отреагировали?

— Мы с Барри были в одной из кают под палубой, проверяли план погрузки, когда услышали грохот, — сказал мужчина поменьше, почти лысый и в очках. — Мы поспешили на палубу, дым поднимался от контейнеров. Потом упал мостик. Перекрыл путь к другим матросам. Мы смогли добраться до лодки. Других людей на нашей стороне корабля не было, и когда он начал разваливаться, мы опустили шлюпку в воду. Мы кричали остальных, чтобы они забрались в лодку, но не слышали ответов, так что поплыли от корабля. Мы не знали, что взорвется дальше.

— Это точно было ужасно, — репортер изобразила удивление. — Что случилось дальше?

Другой мужчина, грубого вида, с растрепанной бородой, ответил с сильным бостонским акцентом:

— Мы не знали, смогли ли другие добраться до лодок, но, когда мы отплыли подальше, мы попробовали связаться по рации. Я смог поймать сигнал капитана местного корабля, когда Митч увидел руку на борту корабля и услышал крик старины Тайлера. Мы подняли его, он был холодным, как лед. И мы не знали, как он смог доплыть от тех обломков. Это было чудом.

— Тайлер, вы что-то помните о том дне? Как вы смогли проплыть так далеко в таких плохих условиях?

Камера сосредоточилась на Тайлере. Он посмотрел на зрителей и ответил:

— Я не плыл туда сам. Меня спасла русалка.

Двое других мужчин рассмеялись.

— Так он говорит, — сказал бородатый мужчина. — Но мы не видели русалку. Думаю, после холодной воды он немного тронулся.

— Итак, — сказала репортер, — произошло чудо в море с небольшой помощью… русалки. Будьте внимательны. Никогда не знаете, что можно увидеть. Что у тебя, Чарльз?

— Дурак, — сказала Каллиопа. Молния вспыхнула на небе за окном за ней, пошел дождь. Она выключила телевизор и села лицом к Лорелей. — Ты знаешь, что ты сделала? Как навредила?

— Нет. Я помогла. Не знаю, что тут плохого, — ответила Лорелей.

— В том и дело, ты не уважаешь наше дело. Нам дали священный долг. Наша работа — не сомневаться в зове, а слушаться и вести себя как сирены. Мы не спасаем жизни. Мы отправляем людей из жизни в смерть.

— Но вы хоть раз перечили зову? Если можно было спасти жизнь, почему вы этого не сделали? Некоторые люди все равно умерли бы, но я не понимаю, как можно смотреть на человека и не испытывать сочувствия, не задаваться вопросом: «Что я делаю?». Так не должно быть.

— Поверь, Лорелей, у меня такое было, — вяло сказала Хелен. — Потому сложно. Думаешь, мы не плакали по мертвым?

— Я не понимаю, почему это неправильно, — сказала Лорелей.

— Ты нарушила самое важное правило, — сказала Каллиопа. — Не вмешиваться в судьбу. Это не твое место. Ты должна действовать, как пожелала судьба. Если не можешь, ты не подходишь для роли сирены.

— Это не честно, — вмешалась Дейдре. — Она совершила ошибку. Все мы ошибались. Ты же не прогонишь ее из-за одной ошибки?

— Конечно, нет, — ответила Каллиопа, — если она ее исправит.

— И как мне это сделать? — спросила Лорелей.

Гром сотряс дом, Каллиопа подняла старую книгу в кожаной обложке. Лорелей узнала книгу, которую Хелен показывала ей в день, когда объясняла историю семьи. Каллиопа открыла книгу на последней странице и протянула Лорелей.

— Смотри, — сказала она. — Только четырнадцать имен. Должно быть пятнадцать. Это нужно исправить.

Лорелей отпрянула, словно ощутила неприятный запах.

— Вы просите меня убить его?

— Не прошу, а говорю, что ты это исправишь. Имя этого юноши будет в списке. Он не должен быть живым. И он не должен рассказывать миру, что его спасла русалка.

Лорелей покачала головой и закрыла книгу. Она встала.

— Плевать. Что сделано, то сделано. Я не буду убивать, потому что вы так хотите.

— От судьбы не убежать, Лорелей, — сказала Хелен. — Он тоже не может. Не хочу этого говорить, ведь тебе сложно, но Каллиопа права. Смертная жизнь этого юноши должна была закончиться в море, и ты должна была помочь потушить ее. Ужасное случалось с теми, кто играл с судьбой.

— Да? Например? — возмутилась Лорелей.

— Твоя бабушка, — сказала Хелен. — Она один раз нарушила правила.

Лорелей была потрясена. Она слышала, какой идеальной была сестра Хелен, образцом сирены. Она не могла представить, чтобы женщина, которой восхищалась Хелен, ослушалась зова Песни.

— Последствия были жестокими, ей пришлось покончить с собой, — Хелен опустила голову, впервые за три дня Лорелей ощутила раскаяние. Теперь было ясно, почему Хелен так расстроилась. Она была в ответе за обучение Лорелей, а та пошла по следам ее сестры.

— Простите, Хелен. Я не знала, — Лорелей опустила взгляд.

— Я говорила, что вы с ней похожи. Это чудесно во многом, но и она была импульсивна и действовала беспечно. Я бы не хотела, чтобы ты ошиблась и закончила как она.

— Я так никогда не сделаю, — сказала Лорелей. — Обещаю.

— Дело не только в тебе, — сказал Эсон. Он провел рукой по своим волосам и подошел к ней. — Это может задеть людей, которых ты даже не знаешь. Судьба всех на Земле сплетена, выдернешь одну нить, и все может развалиться. Последствия могут быть ужасными.

— Я не понимаю, как спасение одного человека может так сильно влиять на все.

— Ты не видишь общую картину, — прошипела Каллиопа. — Если изменишь одну судьбу, это затронет судьбы многих, и мир лишится равновесия, возникнут природные катастрофы — землетрясения, потопы, голод — пока равновесие не восстановится. Хочешь быть в ответе за это?

Она ощущала себя маленькой и незначительной. А если они правы?

— Я не могу. Я пыталась, но это не сработало. Он не умер. Я не смогла.

— Ты должна помнить, ты — лишь сосуд Песни. Отпусти себя, — сказала Хелен мягко, — и Песнь поднимется в тебе. Тебе нужно лишь завести его в воду и впустить в себя Песнь.

— Я не буду. Пение умирающему отличается от убийства того, кто здоров. Это неправильно.

— Хорошо, — прорычала Каллиопа. — Если ты не сделаешь, это сделаю я. Я хотела это сделать сразу, но Хелен думала, что мы дадим тебе шанс исправить ошибку самой. Жаль, я думала, ты поступишь с ним мягче. Я могу убить его на суше. Способов много.

— Что? Нет! — Лорелей была в ужасе. Она повернулась к Хелен. — Она так может?

— Я бы этого не хотела, — сказала Хелен, — но если ты не будешь это делать, я отпущу Каллиопу.

— Я согласен, — сказал Эсон. — Никто не хочет быть в этой ситуации, но это нужно сделать. Ты должна принять решение. Если ты не можешь, мы все организуем сами.

Голова Лорелей кружилась, словно ее ударили по лицу. Ее сердце колотилось в груди, гнев и беспомощность затуманили ее зрение.

— Это не решение! — закричала она. — Это ультиматум! Так не честно!

— Милая, — сказала Каллиопа, взмахнув рукой, — ты сама себя подставила. Если бы ты все сделала правильно, мы бы тут не болтали, да?

Лорелей задыхалась. Тело немело. Дейдре подбежала к ней и обвила рукой талию Лорелей.

— Идем, — прошептала она. — Тише, идем отсюда.

Лорелей тяжело дышала, пока Дейдре вела ее из комнаты. Хелен сказала за ней:

— Это было слишком жестоко. Можно было преподнести это мягче.

Каллиопа парировала:

— Нечего с ней нянчиться. Она думает, что может делать, что хочет, как ее мать. Понадеемся, что наших слов хватит, иначе придется самим довести дело до конца.

Входная дверь открылась, Дейдре вывела Лорелей наружу. Их прикрывало крыльцо, но дождь попадал по ним. Лорелей закрыла глаза, пыталась сдержать слезы, но слышала голос Каллиопы в голове. «Если ты не сделаешь, это сделаю я». Слезы покатились по ее щекам.

— Все будет хорошо, — сказала Дейдре. Лорелей судорожно дышала. Она вытерла глаза ладонью и выпрямилась. Она отчаянно хотела, чтобы Дейдре сказала ей, что есть другой выход, чтобы Тайлер жил, но тишина с громом и воем ветра говорила о другом. В красивых глазах Дейдре была боль, но она не утешала. — Что ты будешь делать?

— Не знаю, — сказала Лорелей. Она вздохнула. — Что мне делать?

Дейдре долго не отвечала.

— Думаю, ты должна пойти.

— Да? — спросила Лорелей. Буря бушевала вокруг дома, ревела в ее ушах.

— Да. Знаю, ты не это от меня ждала, но это лучше другого варианты. Ты будешь… добрее. Если ты сочувствуешь ему, сделаешь это сама. Жизни сотен людей могут пострадать, если равновесие не восстановить, и Каллиопа знает это.

Лорелей помнила, как пела Тайлеру в воде, он смотрел на нее с мольбой. Она рискнула всем, чтобы спасти его, и пострадала. Он все равно умрет, и она не могла это изменить.

— Ты же не думаешь, что она это сделает?

— Каллиопа? О, она сделает. Она серьезно это воспринимает. Они ссорились. Хелен и Каллиопа. Она думает, Хелен уже не может быть матриархом. Если ты не пойдешь, Каллиопа решит, что это ваша с Хелен слабость. Она докажет свое мнение, и она злится, но для нее это просто работа.

Волосы Лорелей промокли от дождя, ее глаза покраснели и опухли. Она села и посмотрела на Дейдре.

— Я не могу, Ди. Не так. Я не могу смотреть, как умирают люди. Я думала, что была готова, но нет. Это слишком сложно.

— Хотела бы я сказать, что будет проще, но никогда не будет. Я бы сама себе такую жизнь не выбрала, она выбрала меня. И тебя. Хочешь или нет, но это твой долг. Этот юноша — твоя ответственность.

— Знаю, но я хотела бы другой способ, — голос Лорелей дрожал.

— И я, милая, — Дейдре сжала плечи Лорелей. — Пойдем внутрь?

Лорелей убрала волосы с лица и кивнула. Хелен и Эсон подошли к ним. Хелен не скрывала тревоги.

— Где Каллиопа? — спросила Дейдре.

— Собирается, — сказал Эсон. — Она не думает, что ты поедешь.

Хелен сжала руки Лорелей.

— Так не должно быть, но я прошу сделать это для меня. Ты пощадишь его этим. Иди и исправь все. Прошу, — мольба Хелен, благородной и гордой женщины, заставила Лорелей понять, что ее бездействие разрывало семью. — Твоя сила — дар. Ее можно использовать во благо. Помнишь другого мужчину, которому ты помогла? А своего отца? Когда им пора умирать, ты даешь им спокойствие. Ты можешь. Это не игра, это твой долг.

— Я не могу… — начала Лорелей.

— Можешь, — твердо сказала Хелен. — Ты — Делуа. Ты рождена для этого. Он должен был умереть мирно с твоей помощью, ты лишила его этого. Если его найдет Каллиопа, он этого не получит. Подумай о своем выборе, потому что это твой единственный шанс доказать, что ты справишься с этим долгом и исполнишь свою судьбу.

Лорелей растерялась. Она хотела, чтобы они послушали ее, поняли, что она уже приняла верное решение, как ей говорило сердце. Но все считали, что Лорелей совершила ошибку, спасая Тайлера. Все, чему ее учила Хелен о Песне, зове. Идис… если судьба хотела его смерти, он бы умер, да? Но печаль в глазах Хелен напоминала Лорелей ее слова о бабушке. Если Люсия так страдала, что убила себя, то, может, последствия в случае Лорелей будут еще хуже. Дождь бил по окнам, яростно стучал по стеклу, природа сама была недовольна.

— Я пойду, — прошептала она, пытаясь убедить себя. — Пойду, — дверь распахнулась от порыва ветра, принесшего дождь. Дейдре закрыла дверь с силой. Лорелей открыла шкаф и вытащила свое пальто.

— Я не хочу, чтобы ты ехала в такую погоду, — сказала Хелен. — Можно выехать утром.

— Если не сейчас, то я потеряю решимость, — Лорелей вытащила ключи из кармана. — Где мне найти его?

— Порт Элизабет, — сказал Эсон. — Нью-Джерси. В зале собраний профсоюза помогут его найти. Можешь одолжить у меня навигатор.

— Ты поедешь? — Каллиопа появилась на лестнице, изящно прижимая руку к перилам. Она посмотрела на Лорелей, черные волосы ниспадали на плечи.

— Да, — коротко сказала Лорелей. — Но не из-за тебя. Я дам ему благородную смерть. Ты не тронешь его.

— Ты поступаешь правильно, — серьезно сказала она. — Мне жаль, что дошло до такого, и я знаю, что ты считаешь меня монстром, но кто-то должен это сделать. Твои действия заставили мою руку делать то, чего я не хотела. Это в твоих интересах, но и ради всех нас.

— Хочешь, чтобы я поехала с тобой? — спросила Дейдре.

— Нет, — ответила Лорелей. — Ты права. Я должна сделать это одна.

— Будь осторожна, — сказала Хелен. Она поцеловала Лорелей в лоб.

— Буду, — Лорелей обняла Дейдре и надела капюшон на голову. Она пошла за Эсоном в бурю. Он провел ее до своего грузовика и отдал навигатор. Они подбежали к ее машине, он открыл дверь для нее. Он сказал что-то, но она не услышала из-за дождя.

— Что? — закричала она.

— Я не хочу, чтобы с тобой что-то произошло, — сказал он. — Звони, если буду нужен, — Лорелей села в машину. Эсон закрыл дверцу и прижал ладонь к окну. Дождь стекал по его лицу, он попрощался с ней. Лорелей завела машину и поехала во тьму, оставляя его одного под дождем.


ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ



Музыка громко играла в машине, Лорелей старалась так не думать о том, что ждало ее в конце пути. Дождь остался позади, ночь окутала ее темным покрывалом. Луна появилась из-за туч, отражалась на мокром капоте ее машины. Она заправилась в городке в Коннектикуте, купила себе там попить и поехала дальше. Она миновала Нью-Йорк, огни большого мегаполиса озаряли небо слева от нее, как маяк в предрассветной тьме.

Шоссе пересекало Ньюарк, вело на юг рядом с аэропортом. Пять утра, горизонт слабо сиял бледным светом. Лорелей ехала всю ночь, глаза болели от усталости, и она свернула с шоссе, последовала за указателями к гостинице возле тюрьмы. Она сморщила нос от запахов рыбы и пива из закусочной через дорогу. Это была не лучшая часть города, но бывали места и хуже. Она припарковалась у гостиницы, поспешила в фойе. Группа стюардесс прошла мимо нее к двери, все были в костюмах и накрашенные.

Лорелей подошла к юноше за столом.

— Привет, знаю, еще рано въезжать, но у вас есть свободные комнаты? Я заплачу больше, — она вытащила из кармана карточку.

— Я посмотрю, — он повернулся к компьютеру. — Свободен номер для некурящих за 145 долларов, — Лорелей согласилась, и он продолжил процесс, вручил ей потом ключ. Она поднялась на лифте на четвертый этаж и нашла комнату. Она была маленькой, но чистой, и кровать была удобной. Она разулась, задвинула шторы и упала на кровать, уснула там, пока рассветало.

Когда она проснулась, она не сразу вспомнила, где была и почему. Она перевернулась и посмотрела на будильник на столике у кровати. 14:15. Протерев глаза, она выбралась из кровати и посмотрела на себя в зеркало в ванной. Ее волосы спутались, она даже расческу с собой не взяла. На ней была вчерашняя одежда — футболка с длинными рукавами и узкие джинсы. Лорелей умылась, стянула волосы в растрепанный хвост.

«Сойдет», — подумала она.

В фойе Лорелей подошла к клерку за столом.

— Простите, — сказала она. — Вы не подскажете, где зал собраний профсоюза.

— Какого союза? — спросила женщина.

— Для порта? — Лорелей поняла, что Эсон не уточнил детали.

— Для работников порта?

— Я про моряков.

— Погодите, — клерк ушла в комнатку сзади, вернулась с адресом на листке. — Вот. Езжайте по той дороге к верфи, пока не увидите знак порта, а потом поверните направо, следуйте до этого адреса. Здание будет слева до порта.

Лорелей поблагодарила ее, забрала адрес и вышла к машине. Солнце пробивалось сквозь тучи и туман. Сверху летел самолет. Желудок Лорелей заурчал. Она ничего не ела весь день. По пути она нашла заведение фаст-фуда, где заказала бургер и содовую. Было вкусно — жирно и приятно. Она вытащила навигатор, набрала адрес, что ей дали, и последовала за указаниями робота.

Вскоре она нашла нужное место. Зал профсоюза оказался старым кирпичным зданием в индустриальной части города. Рядом был заброшенный склад, полный разбитых окон. Мимо проезжали грузовики, что возили грузы в порт и оттуда. Лорелей видела большие краны у воды, загружающие корабли. Она вспомнила, как в прошлый раз видела большой корабль перед его взрывом, гибелью экипажа и спасением счастливца, которому, как оказалось, не очень повезло.

Старое здание воняло плесенью. Несколько мужчин стояли и смотрели на доски объявлений, списки кораблей и доступной работы. Большая картина лысого старика висела на стене. За половиной стены было три стола, две женщины сидели за ними, болтали. Лорелей нервно подошла к ним.

— Простите, — сказала она.

Одна из женщин, блондинка с пышной прической, красной помадой и леопардовой блузкой, встала из-за стола и прошла к Лорелей, злясь, что ей помешали.

— Да? — рявкнула она.

— Простите. Я ищу Тайлера Кейекса. К-Е-Й-Е-К-С. Вы знаете, где его можно найти?

— Его тут нет, — она развернулась и прошла к столу.

— У вас нет его адреса? Думаю, он — член этого профсоюза.

— Я похожа на секретаря? Мы не раздаем личную информацию о наших членам девушкам с улицы, — она замолчала. — Ты из прессы?

— Нет, — сказала Лорелей.

— Э, не важно. Он не хочет, чтобы его беспокоили.

— Спасибо за помощь, — фыркнула Лорелей.

Она пошла на выход, но ее остановил седеющий мужчина со щетиной на подбородке.

— Я слышал, ты спрашивала о Тайлере, — сказал он. — Ты его знаешь?

— Немного, — Лорелей прикусила губу.

— Раз ты друг, он будет в «О’Салливан» позже вечером. Будет играть с нами в бильярд.

— Спасибо, — сказала она.

— Может, увидимся там? — он подмигнул ей.

— Возможно, — Лорелей вежливо улыбнулась, но он годился ей в отцы, и от его взгляда ей было не по себе.

Она покинула здание и подошла к машине. Полчетвертого. Через пару часов она пойдет в игорный дом к ее жертве. Она словно играла в кошки-мышки, но жертва не знала, что на нее охотились. Лорелей сжалась от мысли, но прокрутила варианты сценариев в голове. Как она уведет его, куда, и как он встретит свой конец.

«Это не убийство, — говорила она себе. — Это моя ответственность», — но она не верила этому.

На пути в гостиницу она заехала в магазин. Она купила себе косметику, расческу и бутылку лака для волос. Рядом был магазин одежды, названный «Вспышкой». Казалось, это был магазин стриптизерш, всюду были короткие топы и мини-юбки. Она робко прошла внутрь и отыскала лиловое платье, что не было ужасно открытым. Вместе с черными леггинсами, ботинками до лодыжек и золотым поясом выглядело почти мило. Это был не ее стиль, но лучше вещей, в которых она спала ночью. Она заплатила за платье и аксессуары и вернулась в гостиницу.

В номере Лорелей начала готовиться. Приняв душ, она осмотрела себя в зеркало. Мокрые волосы ниспадали на бежевые плечи, идеальная фигура, глаза цвета моря утром — такое красивое создание, что мужчины по своей воле пойдут за ней к смерти. Как яд. Сирене не требовались макияж или сексуальная одежда, она управляла взглядом и голосом. Загадка их вида смотрела на нее, обнаженная. Может, Дейдре нужно было наряжаться, когда она шла на охоту, но Лорелей решила не изменять себе. Она вытерлась, надела свои вещи, расчесала волосы и дала им высохнуть нежными кудрями, обрамляющими ее лицо. Она ждала в комнате, пока солнце не начало садиться, и отправилась искать Тайлера.

Бар «О’Салливан» был чуть дальше от пристани. Он был между старым складом и ломбардом. Буква не горела в вывеске, и оранжевым сияло только «О’Саллива». Три крупных мужчины прислонялись к кирпичной стене у двери и курили. Лорелей проехала дальше и нашла парковку на улице. Она сидела в безопасности машины и глубоко дышала, чтобы унять дрожь в теле. Волны тошноты сдавили ее желудок, она прижалась лбом к рулю. Лорелей так нервничала перед первым зовом, но тогда с ней были остальные. Тут она была одна.

Лорелей вытащила телефон и нашла номер Эсона. Она хотела позвонить и спросить, не было ли изменений, может, ей не нужно через все это проходить. Но она не стала звонить. Он мог подумать, что она дура. Ей нужно было собраться и выполнить это задание. Другого выбора не было. Она села прямо, убрала телефон в карман, вытащила ключи из зажигания и вышла из машины. Лорелей пошла к бару по крошащемуся тротуару. Мужчины у двери посмотрели на нее, как на странного зверя, но дали ей пройти без слов. Она открыла тяжелую деревянную дверь и вошла. Густой дым внутри жалил легкие, она покашливала. Несколько уставших мужчин сидели за баром, женщины средних лет, перегнувшие с загаром, стояли с ними и пили виски. Лорелей застыла на месте, не знала, куда идти дальше.

За баром худой парень вытирал стаканы. Он кивнул ей.

— Будешь пить? — спросил он.

— Нет, спасибо, — ответила она. — Я кое-кого ищу.

— Как хочешь, — сказал он и вернулся к своей работе.

В конце бара была тускло освещенная комната, где сильно пахло пивом. Внутри было два бильярдных стола, висели мишени для дартса, стояли столики с графинами пива. Мужчина, которого Лорелей встретила в зале профсоюза, прицеливался для удара. Он опустил кий на стол, склонился, закрыл один глаз, отодвинул кий раз, другой и ударил по белому шарику, отправив его к остальным. Лорелей прошла в тени и смотрела.

Юноша в брюках и черной футболке в другом конце комнаты сидел на барном стуле. Он встал и занял место у стола. Его мускулистые руки сжали кий, он склонился над столом и прицелился. Шрам тянулся на его левой щеке, черные волосы падали на лоб. Он попал шаром в лузу и прошел к другой стороне стола длинными шагами, собранный и спокойный. Лорелей хотела бежать. Ее ладони вспотели, она прижалась к стене, чтобы ее не увидели. Она не могла отвести от него взгляда. Он выпил и прицелился еще раз.

— Эй, девчушка! — ее заметил мужчина с седыми волосами. — Ты пришла.

Глаза Лорелей расширились.

«Блин, — подумала она. — Что теперь делать?» — она застыла от паники.

— Тайлер, это твоя девушка? Она тебя сегодня искала, — сказал он.

Тайлер развернулся и посмотрел на Лорелей. Он нахмурился и покачал головой.

— Нет, я ее не знаю, — она выдохнула с облегчением, радуясь, что он не узнал ее.

Седовласый мужчина повернулся к ней.

— Ты же сказала, что знала его.

— Ну, — Лорелей подбирала слова, — я знала его по телевизору. Он был вчера в новостях. Я была поражена его историей и захотела встретить его.

Юноше хватило ее ответа.

— А как тебя зовут? — спросил он.

Она ответила не сразу.

— Лорелей.

— Красивое имя, — сказал он. — Я Хэнк. Мы собираемся начать игру. Хочешь?

Она робко покачала головой.

— Ладно тебе, сыграй разок с нами. Ты не против, Тайлер?

— Не против, — сказал он.

— Все в порядке. Правда, — сказала Лорелей. — Я не умею играть.

— Тогда тебе пора научиться, — сказал Хэнк. — Тайлер, покажи ей, что делать.

Тайлер снял треугольник со стены и собрал шары в центре стола.

— Иди сюда, — сказал он. Лорелей подошла к нему у края стола. Тайлер вручил ей кий. — Держи его так, — он обвил ее пальцы вокруг кия. — Левую ладонь сюда, — он опустил ее ладонь на стол. Тайлер разместил ее пальцы так, чтобы кий скользил по ее большому пальцу. Кожа его ладоней была удивительно нежной. Он сжал ее бедра ладонями и чуть повернул их, а потом потянулся мимо ее бока и опустил ладонь на ее. Лорелей редко бывала так близко к мужчине, его запах опьянял. Тайлер обвил ее руками, зажав между столом и собой, но она ощущала адреналин от его близости. Его голова была над ее плечом, и она ощущала его теплое дыхание на шее. Он давил на нее грудью, ее тело склонилось над столом. — Тише, — сказал он. Он взял ее правую ладонь, отвел кий и послал его резко вперед. Шар отскочил и с громким треском ударил остальные. — Вот. У тебя талант.

Лорелей на миг забыла, почему была тут, и улыбнулась ему. Он отпустил ее, а ей хотелось его тепло на своей коже. Она смотрела в его темные глаза, вспомнила, когда в последний раз смотрела в них. Он был теперь другим, не беспомощным или испуганным, как было во время их первой встречи. Иронично, что он мог смотреть на нее нагло и без настороженности, ведь для него Лорелей Кларк была самым опасным созданием в городе.

Пятеро мужчин вошли в комнату, повесили куртки на крючки на стене у двери. Они поприветствовали Хэнка и Тайлера рукопожатиями, заказали пива.

— Сыграешь? — спросил Хэнк у Тайлера.

— Этот раунд пропущу, — сказал Тайлер. — А вы играйте, — он налил пива и предложил Лорелей.

— Нет, спасибо, — сказала она. — Мне еще рано выпивать.

— Ты отсюда? — спросил Тайлер, прислонив свой кий к стене.

— Нет, — ответила она. — Я живу в Массачусетсе. Кейп-Код.

— Я думал, что видел тебя раньше. Ты выглядишь знакомо, но сложно вспомнить, — он сделал глоток пива. — Ты долго ехала в Нью-Джерси, чтобы увидеть меня.

— Не так и долго.

— Да, но странно, что кто-то проехал столько, чтобы посмотреть на незнакомца, который дал интервью в новостях. Ты поэтому здесь?

— Мне стало интересно, — сказала она. — Твоя история невероятна. Я должна была встретить тебя лично.

Он рассмеялся.

— Я не такой интересный — простой парень, который смог пережить катастрофу почти невредимым. Я не сделал ничего геройского. Людей интересует лишь, как я был спасен.

— Ты про русалку?

— Я не жду, что ты поверишь. Никто не верит, — он опустил кружку на стол рядом с собой. — Я не виню тебя, если ты не веришь, но они… я знал их годами, а они думают, что я тронулся. Даже Хэнк, а это мой дядя. Он знает, что я не из тех, кто сочиняет. И все равно думает, что я — сумасшедший.

— Я так не считаю, — сказала Лорелей. — Уверена, есть хорошее объяснение.

— Да, знаю, это было воображение, мой разум мирился с близостью смерти. Я слышу это ото всех. Может, я не самый умный, но знаю, что видел. Мне не показалось. Что-то или кто-то из океана вытащил меня к той лодке.

Лорелей покраснела. Она коснулась его руки, ощущая его твердые мышцы под кожей.

— Я верю тебе.

— Тогда ты первая, Лорелей, — она ослабела от того, как он произнес ее имя. Он смотрел в ее глаза. Она теряла решимость выполнить работу, и, чем дольше слушала его, тем меньше могла представить, как обрывает его жизнь.

Лорелей опустила ладонь на его плечо, встала на носочки и запела ему на ухо тихонько старую песню любви. Он прижал ладонь к ее талии, покачивался с ней. Она тихо пела, пока они танцевали в тускло озаренном углу.

О, любовь моя — красная роза, раскрывшаяся в июне,

Любовь моя как мелодия, которую нежно играют руки.

О, знал бы ты, юноша, как сильно влюблена я.

И я буду любить, пока не пересохнут моря.

Пока не пересохнут моря, не растают на солнце камни,

А я все буду любить, милый мой, пока течет песок жизни.

Так прощай, любовь моя, прощай, но на время,

Я приду к тебе, милый, даже за тысячи миль.

Они перестали танцевать, Тайлер отошел, чтобы посмотреть на ее лицо.

— Ты красивая, — сказал он.

Лорелей покраснела и отвела взгляд. Тайлер был пленен ее силой, пал жертвой чар сирены. Пора было действовать, если он под ее чарами, она не могла мешкать.

— Пойдем отсюда, — сказала она. — Мне нужно проветриться.

Он схватил куртку и пошел за ней из бара, миновав бармена и других клиентов.

— Куда ты хочешь отправиться? — спросил он, когда они вышли наружу.

— Давай просто прогуляемся?

— Это не лучшее место для прогулок…

— Все будет хорошо, — она коснулась его груди и посмотрела на него, — меня ведь защищаешь ты.


ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ



Тайлер укутал плащом плечи Лорелей, они шли в свете луны. Машины проносились мимо, только их гул беспокоил тишину вечера. Фонарь мигал над стариком, сжавшимся на земле, забравшись в спальный мешок. Тайлер вытащил бумажник и дал мужчине пару долларов. Он притянул Лорелей ближе к себе, обвил рукой ее талию.

— Не отходи, — сказал он. — Это плохая часть города.

— Не похоже, чтобы тут были хорошие части, — сказала она, с опаской разглядывая переулок, по которому они шли.

— Все не так плохо, — сказал Тайлер. — Тут много работающих людей.

— Ты вырос тут?

— Я из Филадельфии, но мы переехали в Нью-Джерси после смерти моего отца, когда я был подростком. Мама хотела быть ближе к своей семье. Она не работала, денег нам не хватало, так что какое-то время мы жили у моих бабушки и дедушки.

— Мне жаль, — сказала она. — Тебе точно было тяжело.

Тайлер молчал, и она не хотела давить на него. Они шагали по улице, проходили мимо пустых парковок с высокими заборами. В конце одного из переулков Тайлер перепрыгнул через большую лужу. Он повернулся к Лорелей, поднял ее за талию и помог перебраться. Темные глаза Тайлера вглядывались в нее, в них отражалась луна. Его ладони скользнули по ее бокам, добрались до бедер.

— Боже, ты прекрасна, — сказал он. От его пристального взгляда ей было не по себе. Это была сила ее очарования. Дейдре говорила ей о власти над мужчинами — о способности заставлять их делать, что она пожелает — но от его взгляда она ощущала себя обнаженной, и ироничным было то, что в их первую встречу она такой и была.

— Спасибо, — сказала она. Она хотела, чтобы они шли дальше, тогда он не смотрел на нее так. — Ты где-то здесь живешь? — она повернулась и пошла вперед, он поспешил догнать Лорелей.

— Я много времени провожу в море, так что в городе я остаюсь у Хэнка. Он в паре миль севернее отсюда. Я могу показать тебе, если хочешь.

Лорелей остановилась и повернулась к нему.

— Я не такая, мистер Кейекс.

— Я не это имел в виду. Я не хотел…

— Все хорошо. Я просто не хочу, чтобы ты думал, что я приехала ради такого. Ты милый и все такое, но я хочу просто поговорить.

— Боже, прости, если я оскорбил тебя. Просто ты красивая и, хоть я не знаю, почему, кажешься мне знакомой. Но ты права, я нагрубил. Прости. Я обещаю быть джентльменом.

— Спасибо, — Лорелей позволила ему держать ее за руку, пока они шли. — Как ты попал на корабль?

— Я работал после старшей школы целый год в порте, но знал, что не этого хотел на всю жизнь. Платили хорошо, но работа была изнурительной. У меня были связи, и я оказался в Академии торгового флота. Я доучился через два года и начал плавать с флотом «K-Land». Сначала было свободно — путешествия по миру, разные новые места — но большую часть времени находишься на воде, и сложно быть так долго вдали от цивилизации. Это изолирует.

— Могу представить, — сказала Лорелей. — Но ты, наверное, подружился с другими ребятами на корабле?

— Да. Но ты сама знаешь, что мои друзья не выжили, — он замер и посмотрел на небо. — Знаешь, Лорелей, я ощущаю себя виноватым. У многих из них были семьи, даже дети дома, но я выжил, а они — нет. Посмотри на меня. Что у меня есть? Ничего. Нет причины, по которой я выжил вместо них.

Лорелей лишилась дара речи. Когда она спасала его, рискуя всем, она утешала себя мыслью, что у него есть причина жить. Ее не было. Он сам это сказал. Он не считал, что должен был выжить, когда не выжили другие матросы.

— То, что у тебя нет семьи, не значит, что ты менее важный.

— Вина выжившего, — ответил он. — Я должен радоваться, но могу думать лишь о несправедливости этого.

— Все встречают конец, просто некоторые раньше остальных, — такой была их судьба. Он не был виноват. Они все равно умерли бы. — Уверена, они теперь в лучшем месте.

— Все мне так говорят, но поверить сложно. Никто не знает, что случается после смерти, и кто сказал, что то место лучше? Может, да, а может, нет. И люди говорят так, чтобы им самим было лучше. Чтобы убедить себя, что если кто-то умрет, то так должно быть — что это задумано свыше. Но знаешь, что? Я думаю, что это бред. Плохое случается с хорошими людьми, и с этим ничего не поделаешь, но людей не успокоить словами, что их время вышло, и это ради блага.

Лорелей вспомнила, что после смерти ее отца люди говорили ей то же самое, и ей тогда это тоже казалось жестоким. Почему смерть считали лучше жизни? Ей всегда казалось, что есть загробная жизнь, это ее утешало, но время не устраивало. Ее отец не был старым, не болел. Он был счастлив. Но судьба лишила его жизни. Теперь она была сиреной, понимала это немного лучше, но это ей все равно не нравилось.

— Ты прав, — сказала она. — Это несправедливо. Но я все еще хочу верить, что смерть — это не конец. Я бы хотела надеяться, что жизнь — это не просто физические тела.

— Может, это и так, но мы не можем доказать, — он сделал паузу. — Прости за такой разговор, но последние пару дней были ужасными. Меня еще ждут похороны и горюющие вдовы, которым нужно выразить соболезнования, а люди при этом говорят, как мне повезло. Но я не вижу везения в гибели друзей.

— Мне жаль, что так вышло, — сказала Лорелей.

— Спасибо. Наверное, я кажусь глупым — встретил красивую девушку и жалуюсь ей на это. Я перестану так делать.

— Ничего страшного. И ты не кажешься глупым. После пережитого, ясное дело, возникло много эмоций. Такое ранило бы любого.

— Ты добрая, знаешь? — Тайлер покачал головой. — Может, все правы. Может, я схожу с ума. Порой мне кажется, что я лишаюсь рассудка.

Лорелей отчаянно хотела рассказать ему, что он не сходит с ума, что ему не привиделось случившееся с ним в тот день в море. Но в этом не было разницы. Зачем тратить время, пытаясь объяснить тайну судьбы и роль людей в ней человеку, что будет мертв через минуты? Хоть она знала о своей роли в этом, она не была уверена, что случалось с людьми после смерти, но сердцем она знала, что, если какая-то сила во вселенной создала сирен, то у нее был план для человеческих душ, куда входило не только короткое существование на Земле. Зачем другим существам сопровождать души к смерти, если там бездна?

— А чем ты занимаешься, Лорелей? — спросил он.

Лучший вопрос в это время.

— Пока что взяла перерыв в учебе. Уехала к родственникам в прошлом семестре.

— Ты работаешь?

— Нет, — она смутилась, боясь, что он решит, что она была из ленивых, позволяющих другим заботиться о них. — Продолжаю обучение заочно.

— А что ты учишь?

— Музыку. Я певица. Тетя дает мне уроки. Она очень талантлива.

— У тебя наверняка хороший голос, — сказал он. Видимо, не помнил, как она недавно пела ему в баре. — Хочешь петь профессионально?

— Я еще не знаю. Но это не важно. Даже если я не смогу зарабатывать этим, я всегда буду певицей. Это в моей крови.

— Приятно видеть такое отношение к делу.

— А ты? Что тебе нравится?

— Я думал, — сказал он, — что мне нравится плавать на корабле. Но теперь я вряд ли смогу вернуться к этой жизни, да мне это и не нужно. Мы с Митчем и Барри нашли адвокатов, и они уверены, что мы сможем получить большую сумму компенсаций от компании. Те идиоты будут знать, как размещать взрывоопасный груз рядом с машинным отделением.

Один человек мог легко повлиять на жизни других. Трагедия, что привела к потере многих жизней, была результатом простой человеческой ошибки, мелкая ошибка с жуткими последствиями. Судьба влияла на того человека, чтобы произошла катастрофа? Лорелей не знала.

— Не хочешь обратно? — спросил он. — Ты не замерзла?

— Нет, я в порядке. Мы можем пройти к воде? — Лорелей указала вперед, дорога там опускалась и поворачивала вправо. В конце дороги была узкая деревянная пристань, нависшая над водой, едва заметная во тьме. Несколько машин стояло по краям дороги, но людей ни на улице, ни в переулках не было. Ночь была прохладной и влажной, ноги Лорелей напоминали цемент; но она двигала их, заставляла тело приблизиться к воде. Тайлер не видел, что дорога вела к его концу. Он подул на руки, чтобы согреть их, сунул их в карманы. Лорелей сжала его руку ладонями. Ей нужно было держаться за него, за что-то твердое и теплое, чтобы прогнать дрожь. Ей было стыдно, она использовала его для утешения своего страха, и это было жестоко, но только так она могла двигаться вперед.

Несколько ступенек вело от улицы к пирсу. Лорелей сжала перила и поднялась, Тайлер — за ней. Она взяла его за руку, вместе они пошли до края пристани. Их шаги по доскам не было слышно из-за шороха волн, бьющих ритмично по балкам под ними. Это место не было похоже на океан в Чатеме — великий, буйный и красивый, движущийся будто в такт дыханию. Вода была тут маслянистой, на поверхности был слой грязи и пыли. Свет большого порта в сотне футов от них отражался от мутной воды. Даже в темноте Лорелей видела землю на другой стороне канала ореол света над городом.

— Хорошая ночь, да? — спросил Тайлер.

— Угу, — она повернулась к нему. Он был так близко к ней, что ей пришлось отклонить голову, чтобы заглянуть в его глаза. Он не сочетался с резкими линиями высоких кранов и складов индустриального города. Глаза Тайлера были темными и полными эмоций, сияли под темным небом. Его красота не была классической, но он был сильным, удерживал ее взгляд своими глазами. И Лорелей не могла отвести взгляд, почти забыла, зачем была здесь.

— Что на самом деле привело тебя сюда, Лорелей? — спросил он.

— Я… не знаю, — сказал она. — Может, судьба.

— Возможно, — сказал он. — Я рад, что ты нашла меня. Я еще не встречал такой красивой девушки, как ты.

Лорелей краем глаза заметила бледное сияние под поверхностью воды, оно покачивалось в форме сферы. Ее грудь сдавило, сердце колотилось. Казалось, ее горло сжали тиски. Вот и все. Момент настал, она не могла сбежать от этого. Сфера поднималась все выше, пока не вырвалась из моря. Свет рассеялся и заполнил весь канал. Низкое гудение пульсировало в воздухе, звало ее, манило, как было много раз раньше.

Это нужно сделать. Никак иначе. Лорелей отпустила руку Тайлера и подошла к краю пристани. Каждый миг казался вечностью. Она хотела оттянуть неизбежное, но Песнь звала, ее долгом было ответить. Лорелей вытянула тонкие руки над водой. Жидкость под ее руками закружилась, становясь водоворотом. Вода вихрилась и сияла тусклым зеленым светом, туман поднялся над ней щупальцами. Туман поднимался в воздух, пока не закрыл землю на другом конце канала. Лорелей медленно подняла руки, и колонна воды послушно следовала, почти касаясь ее ладоней. Колонна воды отступила по ее велению. Ей оставалось заманить Тайлера к краю, он последует за ней без колебаний. Может, она даже заставит его спрыгнуть, и вода укутает его и утянет вниз, наполнит легкие и выдавит воздух. Ее глаза пылали.

«Не плачь. Что бы ты ни делала, не плачь».

Она обернулась, Тайлер смотрел на нее. Он не боялся, даже не тревожился из-за происходящего. Лорелей была уверена, что он замечал только ее. Она смахнула слезу и сжала губы, чтобы подавить эмоции…

— Ты в порядке? — он заглянул в ее глаза с искренней тревогой.

— Ничего, — сказала она. Он убрал волосы с ее лица и притянул ее в свои сильные руки. Она прижала голову к его груди, успокоенная его дыханием.

«Пусть не страдает много», — подумала она, не зная, слышит ли ее тихую молитву Идис или судьба, но она всем сердцем хотела крикнуть ему бежать.

Песнь стала настойчивым гулом, будто комар у уха Лорелей. Песнь окружила ее, становилась громче, была готова. Лорелей подняла голову и отошла от него. Тайлер ослабил хватку, когда она отодвинулась, его ладони с ее спины скользнули к плечам, сжали ее руки, почти не оставляя бреши между их телами. Песнь поднималась в теле Лорелей от ее ног к груди, выталкивая себя из нее. Она закрыла глаза, медленно вдохнула и приоткрыла рот…

Вдруг на ее губы легли губы Тайлера. Глаза Лорелей открылись. Этого не было в плане. Тайлер прижал ладонь к ее голове и притянул к себе. Она позволила это, последний миг счастья перед концом. Его губы ласкали ее, каждое движение было неспешным, свободным. Лорелей охнула, холодок пробежал по ее спине. Она думала, что управляла собой, но страсть в нем оказалась сильнее, чем она ожидала. Она инстинктивно отвечала на его поцелуи, таяла в его объятиях. Губы Тайлера задели ее щеку, и Лорелей подвинула голову, открывая ее шею его рьяным поцелуям. Она закрыла глаза, дыхание вырывалось порывами.

Лорелей не возражала, когда Тайлер вернулся к ее губам. Все мысли о том, что она должна была сделать, пропали от потока ощущений в ней. Тайлер притянул Лорелей к себе, не зная о волне воды, что поднималась у края пристани. Лорелей так себя еще не ощущала. У нее было несколько парней в школе, все они не были серьезным увлечением. Ее еще не охватывало такое желание. Тайлер отличался от парней из ее прошлого. Он был сильным, страстным и властным. Лорелей потеряла контроль, физическая реакция затмила всю логику разума.

Пока она таяла в руках Тайлера, у пристани поднялась стена воды полукругом, напоминая перевернутый водопад. Лорелей не замечала ее, пока стена не обрушилась, облив их и нарушив ее концентрацию. Она пришла в себя. Она вырвалась из рук Тайлера и повернулась к башне воды над ними. Она вспомнила слова Хелен, что его нужно только довести до воды, а в себя впустить Песнь. Но Песнь не ждала, пока Лорелей выберет момент. Море заберет Тайлера и без ее помощи. Она оглянулась на Тайлера, он, раскрыв рот, смотрел на огромную волну. В нем было что-то, что она не хотела потерять из-за смерти. Кинжал раскаяния терзал ее сердце. Они не простят ее.

Лорелей не слышала Песнь. Голос Идис был громким до поцелуя Тайлера, но теперь пропал. С плеском вода накренилась к ним и обрушилась, накрывая собой Лорелей и Тайлера. Она оступилась и впилась в него. Вода поднималась снова, в этот раз еще выше.

— Беги! — закричала она. Лорелей сжала его руку и побежала к суше. Они уклонялись от волн, колотящих по пристани, мешая им сбежать. Туман окутал их, пытался схватить Лорелей за ноги, поставить ей подножку. Она не переживала за себя, хоть волны и пытались отбросить ее в море, она думала только о Тайлере. Ей нужно вернуть его на сушу, подальше от моря. Они спрыгнули со ступенек, отскочили от очередной высокой волны. Они бежали, Лорелей обернулась и увидела, как черная фигура погрузилась в воду.


ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ



Воздух на набережной был густым от тумана, казалось, их окружал пар, пока они бежали от пирса. Лорелей уже задыхалась ко времени, когда они повернули за угол, тяжелый туман наполнял ее легкие, душил ее. Чем дальше они были от воды, тем проще было дышать, и зеленое неестественное сияние угасало, сменяясь мерцанием фонарей. Тайлер легко бежал по неровной дороге, но Лорелей пыталась поспевать за ним, толкала тело до предела, пока не закончились силы. Они добрались до шоссе, и ей пришлось остановиться и перевести дыхание. Ей не нравилось, когда мама уходила по утрам на пробежки. Она поклялась, что, если и будет бегать, то только когда за ней будут гнаться. Лорелей не думала, что это сбудется. Если бы она думала, что такое возможно, наверное, стала бы бегать с мамой по утрам хоть иногда.

— Что это было? — прокричал Тайлер. Он развернулся, тело было готово бежать или драться с невидимым врагом.

— Понятия не имею, — сказала она, тяжело дыша.

— Ты в порядке? — спросил он. Лорелей склонилась с головой между колен. Он коснулся ее спины. — Может, тебе присесть?

— Я буду в порядке… как только… отдышусь…

Лорелей заставила себя дышать медленно и глубоко, пока ее сердце не забилось нормально, а легкие не перестали пытаться взорваться. Она выпрямилась и посмотрела на дорогу, отчасти ожидая, что волна последует за ними. Черт. Она дважды пошла наперекор судьбе, хоть своими глазами видела, что судьбу нельзя игнорировать. Она не думала, когда побежала. Это был рефлекс в хаосе ситуации. Но почему она не могла отпустить, чтобы волна забрала Тайлера? Почему она не отпустила его?

— Я такого еще не видел, — сказал Тайлер, — а я провел годы в океане. Это, наверное, был прибой или небольшой взрыв, но откуда он был?

«Если бы ты знал», — подумала Лорелей. Поразительно, что могли сочинить люди, чтобы объяснить нелогичное. Но у Тайлера должны были возникнуть подозрения, ведь он уже видел необъяснимое.

Мокрая одежда Лорелей прилипала к ее телу.

— Ты дрожишь, — сказал Тайлер. — Тебе нужно в тепло. Давай вернемся в бар. Он за углом.

— Нет, — сказал она. Он не мог оставаться незащищенным у воды. И их будет просто найти рядом с местом неудавшегося покушения на жизнь. Если она хотела уберечь Тайлера, его нужно было увести подальше от набережной. — Я не хочу возвращаться туда. Я промокла. Я хочу вернуться в гостиницу. Пойдем со мной?

Глаза Тайлера расширились. Он кивнул и пошел за ней к машине. Она отперла машину, он открыл пассажирскую дверцу.

— Ты замерзла и промокла. Давай я поведу.

Лорелей отдала ему ключи.

— Гостиница возле аэропорта, — сказала она. — Рядом с тюрьмой, — он поехал, и включила обогреватель. Полился холодный воздух, и она выключила печку. Ее руки покрывали мурашки, волоски торчали на коже.

— Это было безумием, — сказал он. — То, как вода поднялась. Я думал, нас смоет с пристани. Нам повезло.

— Ага, — сказала Лорелей, глядя в окно машины. — Повезло.

Она не понимала, что произошло. В одну минуту Песня была там, звала ее, пока она управляла водой; в следующую сила Песни принялась действовать сама. Лорелей понимала, что водой управляла сирена, что она могла поднять воду по команде, но могла и сдержать. После пары попыток в бухте в Чатеме Лорелей научилась неплохо управлять водой. Странно, что она двигалась без указа. Может, ее эмоции, страсть от поцелуя с Тайлером, призвали большую волну. Хелен учила ее в самом начале, что нужно управлять собой, чтобы управлять морем, а она поддалась эмоциям.

Но был и другой вариант. Лорелей вспомнила размытую фигуру, которую видела ныряющей в воду, когда они сбегали. Это могла быть тень от воды и тумана в ночи, Лорелей не знала, не было ли это иллюзией, но, может, кто-то был там с ними. То, что уже касалось Лорелей своей силой. Банши. Она вспомнила день, когда чуть не утонула у острова Мономой. Банши была лишь догадкой, но все подозрительно совпало. Это могла быть та же сила, которой было все равно, пострадает ли Лорелей в процессе. Когда она была в море с другими сиренами, их присутствие защищало ее, но одна она привлекала беды.

— Ты надолго в городе? — спросил он.

— Завтра уезжаю, — сказала она. Лорелей должна была уехать, это она знала. Но куда уехать, что делать с Тайлером… на это у нее ответов не было.

— Жаль. Я бы хотел показать тебе город, — сказал он.

— Ничего. Думаю, я уже увидела достаточно.

— Если не хочешь оставаться в Ньюарке, можно поехать в Манхэттен…

— Посмотрим, — Лорелей подумает об этом позже.

Гостиница была тихой, когда они прибыли — только клерк за столом и сторож в фойе. Они поднялись на лифте на четвертый этаж, и Лорелей вытащила из кармана ключ от номера. Комната была чистой, кровать была заправлена. Она закрыла дверь и заперла на засов.

— Я приму душ, ладно? — она указала на свои мокрые волосы, прилипшие к щекам. Она поняла, что у нее не было запасной одежды, кроме платья, что она купила днем.

«Подойдет», — подумала она и забрала пакет с вещами из шкафа. Она поспешила в ванную:

— Я вернусь через пару минут.

Лорелей казалось, что ее покрывали грязь и слизь из воды у пристани. Она включила воду в ванне, ждала, пока она нагреется, пока раздевалась. Она прошла и оттерла себя, представляя, как грязь утекает в сливное отверстие. Ее кожа снова была свежей и нежной. Чистой. Она вытерлась, замотала полотенце на голове. Ее джинсы и футболка были мокрой и грязной кучей на полу. Она вытащила из мешка лиловое платье, надела его через голову, добавила черные леггинсы. Пояс и ботинки она надевать не стала. Так она меньше напоминала проститутку.

Лорелей повесила полотенце и расчесала волосы. Она намотала их на пальцы, создавая влажные кудри, а потом тряхнула головой, чтобы они свободно рассыпались. Эта одежда была чужой для нее, будто на ней была чья-то кожа.

«Видела бы меня мама», — ухмыльнулась она своему отражению и открыла дверь. Тайлер сидел на краю кровати, смотрел телевизор, его футболка сохла на спинке стула. Его грудь была в меру мускулистой и загорелой.

— Ты постаралась привести себя в порядок, — сказал он, окинув ее взглядом. — Ты поразительна.

— Другой одежды у меня нет, — Лорелей покраснела и прикрыла грудь руками, вдруг смутившись.

— Тебе не нужно прятаться от меня, — он встал и шагнул к ней. Его плечи были широкими, на бицепсе была татуировка — некий герб со львом, сжимающим ветку лапой, с короной на голове. Он напоминал Лорелей льва, он подкрадывался к ней смело и хитро, темные волосы свисали как грива. А она была добычей.

Он выключил телевизор и встал перед ней. Лорелей прикусила губу. Она посмотрела в его глаза, пытаясь понять его мотивы, но все было понятно — он хотел ее. С другой стороны Лорелей была на незнакомой территории. Ее желудок сжался. Наедине с ним она была уязвимой, ее влекло к нему, но она боялась того, к чему это приведет. Пальцы обхватили ее лицо. Большими пальцами он гладил ее шею за ушами, неспешно склонился и поцеловал ее.

Голова Лорелей кружилась, тело затопили эмоции добычи, которую преследовали и поймали. Даже его запах — пот, пиво и нотка сигарет — ощущался опасным.

«Это слишком беспечно, — подумала она. — Я должна это остановить, — пока разум боролся с телом, Лорелей выгнула спину, Тайлер придерживал ее. Она прильнула к нему, поражаясь его пылу. Она словно попала в бурю. Она сжала его руки. Тайлер не был с ней нежным, за его губами была сил — жар и давление. Его ладонь скользнула за ее голову, пальцы двигались в ее волосах, удерживали ее, пока другая рука спустилась по ее спине и бедру к краю платья… Он принялся задирать платье Лорелей. — Нет. Нет. Я не могу…».

— Хватит, прошу, перестань, — взмолилась Лорелей, вдыхая. — Я не хочу. Не могу. Отпусти.

Тайлер поцеловал ее щеку и шепнул в ее ухо:

— Ты нужна мне, — его ладонь забралась под ее юбку, шершавые пальцы ласкали ее бедро. Лорелей охнула. Она прижала ладони к его груди и толкнула, но он был сильнее нее. Чем больше она его толкала, тем крепче он сжимал ее.

— Тайлер, перестань, — твердо сказала она. — Это неправильно. Ты даже не хочешь этого!

— Ты невероятна, — он смотрел в ее глаза. — Я еще никого так не хотел. И я хочу тебя, — его желание было безошибочным, и это была ее вина. Она соблазнила его, еще и заставила его возжелать ее, а теперь отталкивала. Она не думала, что до такого дойдет. Он должен был уже пасть жертвой судьбы. Если она не завладеет ситуацией, они будут в беде.

— Я серьезно, нужно прекратить, — просила она. — Пусти меня. Сейчас.

— Ты не серьезно, — сказал он.

— Серьезно. Я сказала, что я не такая.

— Какая? Не из тех, кто цепляет незнакомца в баре, ведет его к себе в гостиницу, надевает такое платье и говорит, что ничего не хочет? Я так не думаю. Я знаю, что ты тоже меня хочешь.

«Кошмар. Он не остановится, пока я не уберу силу Песни, но, если я сделаю это, он уйдет и будет в опасности. Судьба найдет его, или Каллиопа поймет, что я не утопила его, и отправится его искать. Я не могу отпустить его, но он не останавливается…».

— Просто давай помедленнее, ладно? — ей нужно было время подумать. Его это немного успокоило. Он ослабил хватку на ней и вернул ладонь на ее бедро.

— Ты меня убиваешь, — сказал он. Тайлер глубоко вдохнул и выдохнул сквозь сжатые губы. — Но я буду медленнее, если ты этого хочешь.

— Спасибо, — обрадовалась Лорелей.

Он снова стал ее целовать, нежнее, пытался сдерживаться. Его руки подрагивали на ней. Он медленно дышал. Его грудь прижалась к ее, Лорелей ощущала напряжение мышц, его желание едва поддавалось контролю. Его губы задели ее щеку, она покраснела, кровь прилила к лицу. Ее температура постепенно поднималась. Она поежилась, он поцеловал ее ухо, его нежные губы приоткрылись, язык нежно коснулся ее нежной кожи там. Голова Лорелей отклонилась, она закрыла глаза.

«Сон, — поняла Лорелей. — Можно погрузить его в сон», — губы Тайлера были на ее шее. Он медленно двигался, целовал уже ее плечо и ключицу. Он прижал ладонь к ее пояснице, другая рука медленно ползла по ее животу. Лорелей склонилась вперед и тихо запела песню, что выучила неделю назад, слова Киплинга были колыбельной, которую, по словам Хелен, ее бабушка положила на давнюю германскую мелодию.

Малыш мой любимый, нас ночка уложит

В лазурные воды, что стали темны.

Луна — за валами, найти нас не сможет,

Лежим мы в ложбинке, мы ей не видны.

Тайлер прекратил движения и зевнул. Его левая ладонь сжала руку Лорелей у плеча. Он притянул ее к себе и стоял, прислонив голову к ее, вдыхая запах ее волос. Лорелей продолжала петь:

Волна как подушечка мягкая будет,

Свернись, ластоножка, спокойно усни.

Ни шторм, ни акула тебя не разбудят,

А доброе море навеет нам сны.

Его глаза слезились, он с трудом открывал их. Сжимая Лорелей, он придвинулся к кровати. Еще зевок, и они сели на край кровати. Он склонился, Лорелей обвила рукой его плечи, заканчивая песню. Она опустила его тело на кровать, опустилась на колени рядом и развязала его ботинки, осторожно сняла их и отставила в сторону. Тайлер был тяжелым, так что Лорелей с трудом перекатила его на бок и опустила его голову на подушку. Она подняла ноги на кровать и разместила его так, чтобы он занимал только часть кровати, у края. Он отключился, раскрыв рот, глубоко дышал, убаюканный ее песней.

Она перевела дыхание. Кем был юноша, которого она привела к себе в номер? Спящим он не казался угрозой, но он был сильнее нее, чуть не подавил ее. Лорелей покачала головой.

«Кошмар, — подумала она. — И что мне делать с ним? — она вытащила одеяло из шкафа и укрыла его. Волосы упали ему на лоб, его темные ресницы подрагивали. — Ладно, он красивый. И я ему нравлюсь. И что? Если я не возьму себя в руки, мы оба пострадаем».

Она собрала мокрую одежду с пола ванной и постирала ее в умывальнике с куском мыла, а потом повесила сушиться в душе. Она вернулась в комнату, Тайлер спал на том же месте, тихо посапывая. Лорелей не знала, сколько он будет спать. Наверное, всю ночь, но она не знала, что делать с ним утром. Они не могли остаться в этом городе. Им придется уехать, но она не знала, куда, и как убедить Тайлера поехать с ней. Если он все еще был в ее власти, он пойдет, потому что она попросила. Она не знала, было ли честно забирать его отсюда силой и иллюзией любви, и сколько еще раз он попробует напасть на нее, если он еще под чарами соблазнения? Лорелей говорила себе, что он не виноват, но все равно обижалась из-за его обращения с ней. Она тоже ощущала сильное желание быть с ним, ощущать его прикосновение, но она знала, что не любила его. Она едва его знала.

Лорелей какое-то время не спала и смотрела телевизор из кресла в углу комнаты. Она порой поглядывала на него, проверяя, что он еще спит. Кроме негромкого храпа, он был тихим. Ей нужно было отдохнуть, но вытертый ковер на полу точно был полон всякой заразы. Она не могла спать на полу. Оставалось лечь в кровать к Тайлеру. Лорелей забралась под одеяло и опустила голову на подушку. Одеяла разделяли их тела, у Лорелей было хоть немного защиты от него

Лорелей выключила свет, лежала и смотрела на потолок. Она отчаянно хотела, чтобы кто-то сказал ей, что делать, куда идти, как справиться с этим. Конечно, она не справилась даже с тем, что ей сказали. Странно, но Лорелей хотела услышать маму, этого она точно не ожидала. Ее мама была такой решительной, что легко разобралась бы с этой ситуацией, но Лорелей была растерянная и одинокая. Хуже того, она была в ответе не только за себя, но и за безопасность другого человека, за поиск решения, как его уберечь.

«Утром разберусь», — она закрыла глаза.


ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ



Тепло солнца лилось на лицо Лорелей. Она потянулась и уткнулась головой в подушку, зевая. Лорелей слабо улыбнулась, еще не до конца проснувшись. Во сне она была в Калаисе, на пляже острова Дочет, шла по воде босыми ногами, песок был между пальцев ее ног, солнце светило на плечи. Это было очень давно, когда все было проще, а жизнь — понятнее, когда она еще не узнала о Песне, живущей в этой воде. Может, зов был уже тогда, но слабый, и она не знала и не слушала его. Она представила себя, спокойно лежащую на пляже, юную и наивную.

Что-то пошевелилось на кровати, и Лорелей приоткрыла глаз. Все расплывалось. Рядом с ней была фигура мужчины. Он смотрел на нее, лежа на боку, подперев голову рукой. Смотрел на нее. Лорелей протерла глаза и открыла их.

«Где я? Кто это?» — воспоминания ночи вернулись к ней.

— Эй, красавица. Хорошо спалось? — он улыбнулся ей.

— Да, конечно, — она села и осмотрелась. — Который час?

— Пятнадцать минут девятого, — ответил он.

Она подтянула одеяло к груди.

— Ты давно не спишь?

— Не очень, — сказал он. — Ты очень мирная во сне.

Лорелей провела пальцами сквозь волосы, представляя, что за гнездо у нее на голове. Она выдавила улыбку.

«Как долго он наблюдал за мной?» — задумалась она.

— В фойе завтрак. Я могу принести, если ты голодна. Хлопья и йогурт?

— Спасибо, — сказала она. — Это было бы чудесно.

— Тогда я схожу, — он выбрался из кровати и покинул комнату.

Лорелей прошла в ванную. Ее джинсы и футболка высохли. Она переоделась в них, почистила зубы и попыталась распутать волосы. События прошлого вечера крутились в ее голове. Все, что могло пойти не так, пошло не по плану. Мужчина, что должен быть мертв, спал в ее кровати. Она дважды провалила задание сирены. Она не понимала при этом, почему, несмотря на ее поражения, Песнь все равно выбирала ее для этой задачи. У нее были навыки, сила по праву рождения, но она не могла действовать слепо, без сомнений. Разве Песнь не должна знать, что она не справится? Если судьба всем управляла, разве она не должна была выбирать того, кто подходил для выполнения работы?

Лорелей умыла глаза и вернулась в комнату. Она вытащила телефон и открыла. Три пропущенных, по одному от Дейдре, Каллиопы и Эсона.

«Отлично. Они явно уже знают», — она вздохнула и прочитала сообщение Дейдре.

«Эй… что происходит? Перезвони мне, ладно?».

Лорелей закатила глаза. Она ничего не могла им сказать, чтобы все звучало правильно. Хелен будет разочарована, Каллиопа найдет Тайлера и сделает то, что Лорелей не смогла. Это было понятно. Им нужно было покинуть этот город, отправиться в путь и уехать подальше от океана. Она не знала, куда им ехать, и что они будут делать потом, но ей нужно было убраться его подальше отсюда и от сирен.

Стук в дверь. Лорелей посмотрела в глазок. Тайлер стоял, ждал и поглядывал в стороны. Она открыла дверь.

— Вот, взял всего понемногу, — Тайлер расставил еду на тумбочке рядом с телевизором. Лорелей выбрала клубничный йогурт и села на край кровати. Он расхаживал по комнате и замер у окна. — Я хочу извиниться.

Лорелей опустила йогурт и спросила:

— Извиниться за что?

Он повернулся к ней.

— За свое поведение ночью. Я не такой. Я обычно не такой… прямой. Не знаю, что на меня нашло.

— Все хорошо, — сказала она, зная, что сама была виновата в его поведении.

— Нет. Меня растили лучше этого. Я должен был отнестись к тебе с уважением, а не бросаться. Это не повторится.

— Извинения приняты, — Лорелей покраснела. Прошлая ночь была такой безумной, она боялась того, что создала своей силой соблазнения, но сейчас он не был таким опасным. Эмоции захватили ее на пристани, они оставались в ней и теперь, но были тише. Она снова управляла собой.

— Булочка с корицей? — Тайлер вручил ей булочку и сел рядом, пока они ели. — Принести что-то еще?

— Нет, хватит, — Лорелей стряхнула крошки с джинсов. — Нам стоит скорее выезжать.

— Да, тебе нужно домой, — сказал он.

Пора было сказать ему, убедить его покинуть этот город ради его блага.

— Не обязательно, — сказала она. — Мне не нужно спешить домой. Я думала покататься немного, побыть вне города пару дней.

— Задумала какое-то место?

— Не место. Просто хочу поехать и увидеть, где окажусь. Думаю, тебе стоит поехать со мной.

Тайлер в смятении склонил голову.

— Мы едва знаем друг друга…

— Знаю. Это странная просьба, но будет весело. Разве ты не делаешь ничего спонтанно? Думаю, забавно просто выехать и посмотреть, куда приведет дорога.

— Не знаю…

— Ладно тебе, ты точно можешь отдохнуть пару дней. Прошлой ночью ты говорил, что не работаешь сейчас. Я могу выделить несколько дней для отдыха, и я была бы рада компании. Всего пару дней, — она с мольбой посмотрела на него. — Пожалуйста?

Лорелей видела, как Тайлер обдумывал это. Если надо, она очарует его, и ему придется идти за ней, но она не спешила выпускать похотливого монстра раньше времени.

— Думаю, несколько дней можно. У меня сейчас нет лишних денег, так что в дорогие места мне ехать нет смысла, — сказал он.

— Не переживай, — сказала Лорелей. — Я возьму на себя расходы. И я не планирую ничего вычурного.

— Нет, я не хочу, чтобы ты платила за меня, — он сделал паузу. — Есть идея. Может, не такая спонтанная, как ты любишь, но у моей семьи есть домик в горах в Северной Каролине. Папа брал меня туда рыбачить, когда я был ребенком. Места там мало, но зато там красиво в это время года. Если ты не против, можно поехать туда.

— Там есть океан? — спросила она.

— Нет, он в другой части штата.

— Отлично. Ты уверен, что нам туда можно?

— Да, у меня есть ключ. Только Хэнк использует тот дом, и он не будет против. Ехать туда почти день.

— Звучит прекрасно. Думаю, так мы и сделаем, если ты этого хочешь, — Лорелей была рада. Другие сирены не узнают, что они поехали туда, и расстояние от океана делало место безопасным. Приятным было и то, что решение принял Тайлер в здравом состоянии.

— Я не против. Можно побыть там пару дней. Я позвоню Хэнку и скажу, что мы поедем туда…

— Обязательно ему говорить? — спросила она. Им не нужны следы. Если Лорелей смогла найти Тайлера через Хэнка, и остальные смогут.

— А что? — спросил он. — Будет грубо уехать, не сказав ему.

— Можешь сказать, что уезжаешь, но не обязательно говорить, куда, так ведь?

— Наверное… — Тайлер нахмурился. — Мне кажется, ты чего-то мне не рассказываешь. И эта поездка — куда больше, чем ты описала, но и это ты мне не рассказываешь.

— О, это глупо, — руки Лорелей потели. — Ты же взрослый. Ты можешь ехать, куда хочешь, и я не понимаю, зачем тебе разрешение дяди.

— Не так, Лорелей. Мне не нужно его разрешение, но после катастрофы он переживает за меня, и я не хочу тревожить его сильнее. Я просто скажу ему, что уезжаю, но не скажу, куда, хорошо? — Лорелей кивнула. — Я приму душ, а потом придется проехать мимо дома, чтобы я захватил вещи для поездки.

Она смотрела, как мышцы его груди двигались, пока он снимал футболку и бросал на кровать, его тело было идеальным от плеч до пояса. Другие девушки завидовали бы ей, но Лорелей боялась, хоть и подавляла чувства к нему. Она не могла позволить эмоциям взять верх. Он прошел в ванную, зашумела вода.

Телефон Лорелей зазвонил, она взглянула на экран. Мама. Серьезно? Именно сейчас? Что она могла хотеть? Лорелей, конечно, хотелось услышать голос мамы, но она не хотела говорить с ней, так что не трогала телефон, он переключился на голосовую почту. Что сказала бы ее мама, если бы она взяла трубку? Как она объяснит, что произошло с ней за эти полгода? Или то, что было сейчас? Может, она позвонит ей потом, чтобы мама знала, что она в порядке. Может. Телефон звякнул новым сообщением, Лорелей робко открыла его и включила прослушать. От голоса матери грудь сдавило.

— Лорелей, это твоя мама. Послушай меня. Знаю, мы долго не разговаривали, но это зашло слишком далеко. Ты в беде сильнее, чем думаешь, и тебе нужно вернуться домой. Тебе нужно прекратить то, что ты делаешь, и лететь в Денвер. Позвони мне, когда прослушаешь это сообщение. Я люблю тебя, и нам нужно поговорить, ладно? Пока, — Кассандра была прямолинейна, как всегда. Но Лорелей не нужны были сообщения Дейдре и указания матери. Она выключила телефон и сунула его в сумочку.

Загрузка...