Серенада

— Эй, я уезжаю завтра, — сказал Эсон, — но было приятно встретить тебя, Лорелей. Еще увидимся, — Эсон схватил стакан Дейдре, шлепнул ее по попе и убежал из кухни.

— Ты… ИДИОТ! — заорала Дейдре. — Нельзя с ним что-то сделать?

— О, Дейдре, — сказала Хелен. — Не будь такой ранимой.

Хелен пошла к лестнице. Дейдре еще кипела, но попыталась успокоиться и спросила у Лорелей?

— Что хочешь сделать сегодня?

— Мне все равно.

— Еще ничего не открылось, и я пока приготовлюсь. Встретимся внизу через час?

— Хорошо.

Лорелей опустила миску в рукомойник и пошла наверх принять душ и одеться. Она нашла джинсы и кофту на замке, убрала волосы обручем. Она посмотрела в зеркало, добавила немного румян и розового блеска. Удовлетворенная Лорелей спустилась по лестнице, Дейдре уже ждала ее внизу. Она была в короткой пышной юбке поверх серых леггинсов, куртке сливового цвета с заклепками и в черных ботинках на платформе. На ней были большие серебряные солнцезащитные очки. Лорелей ощутила себя скромной рядом с ней.

— Готова? — спросила Дейдре.

— Наверное, — сказала Лорелей.

Облака снаружи ушли на восток, и солнце грело землю. Снег таял на крыше, стекал по трубе у крыльца. Джип Лорелей все еще стоял у лестницы, перед ним был черный Фольксваген Джетта. Дейдре отперла двери, и Лорелей забралась на пассажирское сидение. Она выехала на дорогу, свернула направо на Главной улице.

— Я подумала сначала показать тебе маяк, — сказала Дейдре. Она остановила машину на краю дороги рядом с белым зданием, похожим на скромный дом с ярко-красной крышей под слоем снега. Рядом стояла белая башня маяка. — Им управляет береговая стража, так что не все могут войти, но я знаю парня, что работает тут.

Они вышли из машины, дверь дома открылась, и мужчина пошел к ним. Он был мускулистым, чисто выбритым, носил штаны цвета хаки и черную рубашку.

— Дейдре Мэлоун! — заорал он. — Ты — услада для глаз, ты сегодня особенно прекрасна.

— Нравится? — она покружилась для него.

— Конечно. Иди сюда.

Она склонилась над низкой оградой и быстро поцеловала его в губы. Он открыл им калитку. Офицер Джереми Дуглас из береговой стражи США пожал руку Лорелей.

— Лорелей хотела знать, покажешь ли ты нам башню, — сказала Дейдре.

— Я не должен водить туда граждан без разрешения.

— Но для меня ты ведь это сделаешь? — она пристально посмотрела на него, ее взгляду было невозможно противостоять. Он немного вспотел, нервно оглянулся.

— Хорошо, — ответил Джереми, — только раз. Ты доведешь меня до беды.

Он обвил рукой плечи Дейдре, они пошли к башне маяка, Лорелей плелась за ними. Джереми отпер дверь внизу башни и повел их. Лорелей поднималась по большой спиральной лестнице, что вела к платформе со светом. Линзы крутились, окруженные большими окнами с видом на пляж и океан.

— Красиво, да? — спросила Дейдре.

— Да, потрясающе, — сказала Лорелей. Она попыталась увидеть больше из окна.

— Маяк тут с начала девятнадцатого века, — сказал Джереми, — хоть он немного обновлен. До появления маяка тут часто разбивались корабли. Опасные воды. И пираты забирались на камни и заманивали корабли лампами. Когда корабли приплывали, они грабили их. Местные звали их проклинающими луну, ведь они ругались, когда луна светила ярко, и моряки не видели их лампы. И деревня построила тут маяк, чтобы корабли плыли безопасно.

— Интересно, — но Лорелей больше впечатлял вид, чем урок истории.

— Кстати, Хелен говорила, что один из наших предков был тут смотрителем в 1800-х, — сказала Дейдре. — Она унаследовала работу после смерти ее мужа. Редкие женщины тогда были в маяках. Странно думать, что тут жил кто-то из нашей семьи, да?

Лорелей медленно обошла платформу маяка. Пляж тут был не таким, как возле утесов дома Делуа, камней тут было меньше. Она представляла, как люди плавают в воде семьями летом, но сейчас пляж был пустым, мертвая трава торчала среди снега, ее трепал ветер. Океан покрывал тонкий слой тумана.

Они закончили в маяке, Дейдре продолжила тур по городу. Они пообещали в ресторане за магазинами Главной улицы, где Дейдре дружила с одним из официантов. Они проехали пристань, и Дейдре указала на пару кораблей «Аквайтора». Магазины Главной улицы очаровывали, полные диковинок, дорогих украшений, разных новинок. Многие магазины устраивали скидки в честь конца сезона. Дейдре и Лорелей порылись там, напевая под музыку, играющую в магазинах. Они отправились в супермаркет недалеко от города и купили продукты для Хелен, а потом поехали домой.

— Сегодня было весело, — сказала Лорелей, вытаскивая мешок картофеля из багажника. — Спасибо, что показала мне город.

Они принесли пакеты в дом, и Лорелей услышала голос, поющий в гостиной. Она бросила мешки в прихожей и завернула за угол, чтобы послушать. Хелен смотрела в окна и пела, и Лорелей знала слова.

Sofðu unga astin min

uti regnið grætur.

Mamma geymir gullin þin

gamlan legg og voluskrin.

Við skulum ekki vaka um dimmar nætur.

Песня была медленной, чарующей. Хелен обернулась и увидела Лорелей на пороге.

— Я знаю песню, — сказала Лорелей. — Это мамина песня. Она пела ее мне каждую ночь, когда я была ребенком.

— А я пела это ей, — сказала Хелен. — Это колыбельная.

— Я думала, что забыла слова, но теперь вспомнила.

— Это хорошо. Может, когда-то ты передашь ее своей дочери. Колыбельные нынче как наследие. Мы забираем их у наших матерей и передаем будущим поколениям, чтобы эти частички нас оставались живыми с нашими детьми.

— Красивая песня. И мне нравится, как вы ее пели.

Вечер был полон домашнего уюта, как и прошлой ночью. В дома вкусно пахло, женщины собрались за ужином, снова спели сначала молитву. После ужина Лорелей нашла книгу и ушла в комнату почитать и искупаться. Она пообщалась с кузиной Дженнифер, но не сказала ей, что уже не была в Калаисе.

Лорелей лежала в кровати, думала об утре, когда увидела Хелен, поющую в океане. Это открытие выделялось на фоне остальных, что Лорелей сделала за день. Она снова вспомнила тот миг. Почему она была в воде, плакала с морем? Иначе описать это не удавалось, казалось, она горюет, и ее голос доносился до дома, что не должно было происходить. Это беспокоило Лорелей, ведь казалось необычным для такой спокойной женщины, как Хелен, вдруг пройти в океан посреди зимы в одежде и петь. Но в глубине души ей казалось, что Хелен в воде была естественным явлением.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Боль током пробежала по спине Лорелей и разбудила ее. Ее желудок мутило, волосы промокли от пота, она проснулась от ночного кошмара. Во снах она видела, как тонул мужчина, на его крики не отвечали, он бился с волнами. Он размахивал руками, пытался дышать, но, когда всплывал и вдыхал, лишь набирал больше воды, и она жгла его легкие. Лорелей прошла в ванную, умылась холодной водой, пытаясь забыть сон, картинки из которого еще мелькали в голове.

Она обула теплые пушистые тапочки и спустилась по длинной лестнице, что вела на этаж ниже. Она попыталась повернуть ручку двери в конце лестницы, но она не подалась. Лорелей толкнула дверь. Она застряла или была заперта с другой стороны, и в темноте было сложно понять, была ли там замочная скважина. Она постучала, но никто не ответил. Через минуту она постучала еще раз, не получила ответа, никто не пришел помочь ей. Она говорила себе, что замки порой заедали в старых домах.

Лорелей поднялась по лестнице и прошла к двери балкона. Может, там был пожарный ход. Она надела толстовку и вышла наружу. Снег на балконе почти растаял, но осталось немного льда, и Лорелей сжимала перила, пока шла вдоль дома. Лестницы не было, Балкон заканчивался перилами, и оттуда было видно край крыши. Если она спрыгнут, сможет съехать на крыльцо внизу. Но это было опасно. Она подошла туда, чтобы посмотреть, насколько сложно это будет.

Из этого угла она видела бухту и утесы, покрытые быстро движущимся туманом. Было почти темно — солнце еще не встало, но оранжевые лучи уже проникали из-за горизонта к морю. Туман кружился. Он прилетал из океана, напоминал облака в бухте. Она смотрела, а туман стал тремя кружащимися колоннами облаков, зеленый свет исходил изнутри. Свет и туман становились плотными, и Лорелей увидела, как колонны принимают облик людей. Она подумала, что это сон, вспомнила картинки утопающего.

В бухте сияла вода, бирюзовый пруд светился под поверхностью. Фигуры были полупрозрачными, похожими на пар. Волны били об утесы, фигуры стали четче. Океан тянулся к ним жидкими пальцами, и вода с туманом приняла облик женщин. Вода успокоилась под ними, понемногу силуэты приблизились к пляжу.

Женщины легко парили над водой, и, когда они добрались до суши, Лорелей узнала их даже издалека. Их озаряло поднимающееся за ними солнце. Хелен с длинными серебристыми волосами, что свисали перед ее плечами. Идеальная Дейдре. Темная и загадочная Каллиопа. Они были обнаженными, но туман укрывал их, поднимаясь из воды кусочками шелка. Что происходило? Лорелей паниковала, мурашки покрыли тело, волоски на руках встали дыбом. Может, ей это казалось. Женщины прошли по пляжу за большой камень. Лорелей выглянула сильнее. Они пропали.

Лорелей вбежала внутрь, схватила ключи машины и слетела по лестнице.

«Нужно убираться отсюда. Сейчас. Стоило сразу понять, что это слишком хорошо для правды. Что происходит?» — она дернула дверь. Та все еще была заперта. Она ударила кулаками по дереву. Они держали ее в плену?

— Выпустите! — заорала Лорелей. Она пыталась выбить дверь плечом, но без толку. Дверь была заперта. Она села на ступени, опустила голову между колен и пыталась не задохнуться. Выход был лишь один. Ей нужно было наружу.

Она поднялась по лестнице, снова выбежала на балкон, обогнула дом.

«Если пройду по этому выступу, заберусь на крышу и смогу съехать вниз», — она сжала перила, начала залезать, одна нога стояла на балконе, другая — на ледяном металле перил. Крыша была еще скользкой от снега, но Лорелей сжала трубу и держалась, спуская себя с балкона. Она опустилась на крыше на живот и поехала, мокрый снег забирался под футболку. Ноги Лорелей ударились о край крыши.

Внизу ничего не было, но, если бы она подвинулась немного, смогла бы приземлиться на балкон второго этажа. Она не видела ничего сзади или внизу, безумно молилась, чтобы не упасть. Она отпустила трубу, адреналин закипел в венах, она принялась двигаться. Дюйм за дюймом Лорелей двигалась влево, прижимаясь к крыше. Сугроб съехал сверху и ударил ее по лицу, чуть не сбив.

После нескольких минут она увидела под собой балкон. Лорелей медленно повернулась на бок, спустилась к краю крыши. Она стряхнула снег, чтобы сжать край руками, склонилась и сжала водосток на краю крыши, свесилась на балкон. Она упала, подвернув ногу. Лорелей попробовала встать, но правая лодыжка дрожала и болела. Она проковыляла до башенки со спиральной лестницей. Сжимая перила, она прыгала по ступенькам, пытаясь не замечать боль.

Внизу лестницы она отпустила перила и сделала шаг к машине, но лодыжка не выдержала ее вес, нога подогнулась под ней. Было еще довольно темно, полумесяц висел над ее головой, но небо светлело, приближался день. Лорелей упала на четвереньки и пыталась доползти до машины по грязи и снегу, волоча за собой правую ногу. Еще немного. Она сможет. Она прикусила губу, чтобы не закричать.

Темная фигура появилась перед ней и назвала ее по имени.

— Прочь от меня! Прочь от меня! — Лорелей сжалась от звука и попыталась отвернуться.

— Лорелей, хватит! — зазвучал голос Хелен. Она стояла перед Лорелей, по бокам были Дейдре и Каллиопа. Она попалась, не могла убежать сразу от трех женщин. Она поднялась и встала лицом к лицу с ними. Они были в одежде, встали полукругом перед ней.

— Что вы такое? Ведьмы? — визжала Лорелей.

— Нас и хуже называли, — ответила Лорелей. — Куда ты собралась?

— Подальше отсюда. От этого дома, — сказала Лорелей.

— Почему? — спросила Дейдре милым и детским голосом.

— Мне нужно убраться от вас! — она попыталась обойти их, но нога дрогнула, и она пошатнулась.

— Ты ранена, — сказала Каллиопа. — Покажи… — она шагнула к Лорелей.

— Нет! Не трогай меня! Не трогай!

— Что такое? — спросила Хелен. — Почему ты так расстроена? Тебе нужно пройти внутрь и сесть. Ты навредишь себе.

— Нет. Мне нужно уйти. Сейчас.

— Ты не в состоянии сделать это, — сказала Каллиопа. — Ты промокла и ранена. Объясни, пожалуйста, что тебя так расстроило?

— Внизу… что это было? — она указала на утесы у воды.

Женщины переглянулись, притихнув. Хелен прошла к ней. Лорелей вздрогнула, но осталась на месте.

— Полагаю, ты видела нас в море, — спокойно сказала Хелен.

— Вы ходили по воде! — завопила Лорелей. — То, что вы делали там, неестественно. Люди так не могут!

— Я могу это объяснить, если ты позволишь.

— Что объяснить? Как я оказалась заперта в комнате? Или как вы с Дейдре и Каллиопой парили над океаном?

Лорелей шагнула к машине, нога снова подвернулась. Хелен сжала ее руку.

— Нет! Не трогайте меня!

— Лорелей, успокойся. Я тебе не наврежу. Никто тебе не навредит.

— Я не понимаю, что происходит. Это не настоящее, да?

— Пойдем внутрь, Лорелей. Я все тебе расскажу.

Дейдре и Каллиопа взяли ее за руки. Она пыталась вырваться, но они держали крепко. Понимая, что убежать от них сейчас не сможет, Лорелей сдалась. Она не могла сбежать. Она с неохотой позволила Дейдре отвести ее в дом. Они поднялись к крыльцу и вошли. Каллиопа поспешила найти халат для Лорелей, Хелен повела ее в гостиную и помогла сесть в мягкое и большое кресло. Дейдре принесла бинт и осторожно перевязала лодыжку Лорелей. После этого Хелен сказала всем оставить ее с Лорелей.

— Вы сказали, что объясните, — сказала Лорелей. — Что происходит? Что вы такое?

— Мы не хотели пока что говорить тебе, — сказала Хелен.

— Что говорить?

— Что мы. Какие все мы, — Хелен прошла к ней и опустилась перед ней на колени. Зеленые глаза Хелен были с искрами янтарного и лилового цвета, успокаивали и поддерживали. — Наша семья… уникальна, Лорелей. У нас есть дар, наследие, что передается от поколения поколению. Ты видела сегодня часть этого дара. Мы можем делать то, чего не могут другие люди.

— Это магия?

— Не магия. Магию творят, а это просто то, какие мы, — Хелен встала и прошла к окну. — Мы были очень долго, раньше записанной истории. Некоторые звали нас колдуньями или нимфами, другие путали с русалками, но чаще всего нас звали сиренами.

— Не понимаю. И кто вы?

— Сирены. Читала о нас в греческой мифологии? Красивые и сильные женщины, которые песней заманивали моряков на смерть. Это наша цель. Мы такие.

— Нет. Это глупо. Это самое безумное, что я слышала.

— Как еще объяснить то, что ты видела?

— Не знаю! Но это невозможно. Это просто мифы. Их нет на самом деле.

— Многие мифы основаны на правде, Лорелей, но это не значит, что все мифы — это искаженная реальность. Истории о нас, что мы убиваем ради веселья, не правда. Те моряки, что видели нас и выжили, склонны немного преувеличивать.

— Я пытаюсь понять, поверьте, но в этом нет смысла.

— Я не могу заставить тебя поверить, Лорелей, но это правда. Мне нет смысла врать тебе об этом. Ты сама видела, — Хелен опустила ладонь на плечо Лорелей. Она ощущала, что Лорелей дрожала под ее рукой. — Тебе не нужно бояться.

— Я не боюсь, — соврала она. — Просто это все невозможно, — Лорелей не понимала, зачем Хелен нашла ее. У нее были подозрения, когда они пели за столом, и голоса сплетались как веревка, похожие на ее голос. Она знала, что море звало ее с первого дня в Калаисе, словно было живым. Она спросила после паузы. — Вы такие? Вас только три?

— Нет, мы не одни. Тебе нужно знать… наш дар бежит в наших венах, мы его не выбирали. Поколения сирен жили под этой крышей, были частью этой земли, и потому тебя позвали сюда, — Лорелей онемела. Ее лицо стало белым, она слушала слова тети Хелен. — Ты с нами, ведь ты одна из нас.

Лорелей не могла пошевелиться. Она едва выдохнула:

— Нет. Невозможно.

— Могу лишь представить, как сложно поверить мне, — сказала Хелен. — Никто не верил, когда нам сказали. Это кажется нелогичным для умной девушки… ведь это как сказки. Но знай, у тебя есть дар, и он твой по праву рождения. Ты — сирена, была ею с рождения. Ты просто не слышала Песнь до недавних пор.

Лорелей не сразу поняла слова Хелен. Если она была сиреной с рождения, почему узнала только сейчас? Она пыталась разобраться в этом.

— Нет… как я могу быть? — ее голос застревал в горле.

— Ты — истинная Делуа. Я знала это со дня твоего рождения. Я вижу это в твоих глазах. Ты — сирена Лорелей. Живой и дышащий миф.

Она сидела в шоке и тишине и напоминала себе дышать.

— Ты не сразу свыкнешься с этим. Я надеялась лучше подготовить тебя к этому. Но это правда. Тебя позвали занять место среди нас.

— Как это… работает? Что мне делать? — Лорелей нахмурилась, пытаясь осознать все услышанное.

— У тебя уже есть дар. Тебе нужно отточить его, настроить голос, но, что важнее, тебе придется научиться слышать. Мы не действуем сами, у пения есть цель, но мы не можем петь, не научившись слышать.

Лорелей скривилась. От объяснения Хелен понятнее не стало.

— И что я должна слышать?

— Помнишь, когда твой отец умер?

— Да, — быстро ответила она. Болезненные воспоминания пронзили тело Лорелей. Ее сердце забилось быстрее, она вспомнила миг его смерти. Его тело лежало на дороге, неподвижное, изломанное.

— Что ты сделала?

— Запаниковала. Все произошло внезапно. Машина врезалась в него, я застыла, а потом…

— Да? Что было потом?

— Я подошла к нему и… боже, я спела ему.

Лорелей видела отца на улице возле магазина мороженого, истекающего кровью. Она была над ним, невольно пела, пока он цеплялся за жизнь. Она помнила глаза — он смотрел на нее, и в них не было боли. Он выглядел умиротворенно, несмотря на хаос вокруг него и попытки медиков сохранить ему жизнь.

— Ты слышала это, Лорелей. Ты не пела по своей воле, а Песнь нашла тебя, заставила исполнить ее. И то была не просто песня, а песня перехода, хоть и отрывок. В тот миг дар в тебе загорелся.

— Потому я здесь? Потому что спела отцу, когда он умер?

— Отчасти.

— Он умер поэтому?

— Конечно, нет, — ответила Хелен. — Смерть твоего отца была случайной. Он не умер, чтобы судьба толкнула тебя стать сиреной, но время близилось, и этот случай оказался для тебя шансом использовать свой дар.

— Тогда я… убила его? Это произошло? — ком застрял в горле Лорелей. — Он жил бы, если бы я не спела ему?

— О, милая, конечно, нет, — Хелен прижала Лорелей к своей груди. — Мы делаем не это, — Хелен сжала ладонями голову Лорелей, заглянула в ее глаза. — Послушай меня, Лори, ты не в ответе за его смерть. Ты дала отцу величайший дар.

— Не понимаю. Я не знаю, что я сделала.

— Песнь перехода направляет умирающих в смерть. Упрощает перемещение. Убирает боль. Ты спела, и ему было легко умереть. Не было боли или страха. Он умер спокойно, не боролся. Это было для него естественно, как дыхание. Когда ты пела ему, ты забрала его страдания.

Лорелей боролась со слезами.

— Жаль, я не могла остановить это.

— Порой случается то, что должно случиться, а порой в этом нет смысла. Плохое все равно происходит. Мы можем стараться творить добро в мире, улучшать жизни людей, убирать их страдания, но не можем остановить предначертанное. Мы не управляем смертью, а лишь делаем ее не такой пугающей.

— Как? Я не знала, что делала, когда пела ему. Это просто… случилось.

— Как я и сказала, часть дара интуитивна. Песнь проникает в тебя без твоего позволения, пока ты не научишься слушать ее и управлять ею.

— Вы уверены, что я одна из этих… кхм, сирен?

— Без сомнений, — улыбнулась Хелен.

— Как я пойму, что слышу то, что должна слышать?

— Это вокруг тебя все время и всюду. Порой сильнее, но есть всегда. Тебе нужно узнать, как она звучит. Хочешь, покажу тебе сейчас?

Лорелей дрожала. Ее грудь сдавило, желудок сжался, но ей нужно было знать. Нужно было услышать самой, чтобы знать, что делало их такими.

— Да.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Хелен резко встала и поспешила к двери. Она открыла ее и крикнула:

— Дейдре! Каллиопа! Вы нужны у воды, сейчас!

Хелен повернулась к Лорелей, ее глаза искрились.

— Идем. Пора тебе увидеть, что ты умеешь делать.

Хелен прошла к ней, ее легкое хлопковое платье развевалось за ней, как волны, серебристые волосы были стянуты в пучок. Она выглядела изящно, величаво в своей простоте.

— Посмотрим, можешь ли ты стоять.

Лорелей встала и наступила на перевязанную ногу. Было больно, но она могла идти.

— Думаю, я в порядке, — Хелен помогла ей пройти в прихожую.

Дейдре открыла дверь спальни и крикнула с балкона.

— Сейчас, Хелен? Я по телефону…

— Да, сейчас, — холодно сказала Хелен. — Потом перезвонишь ему.

Каллиопа уже стояла у входной двери, когда подошли Лорелей и Хелен. Она была в белом платье без рукавов, облегающем ее тело до колен. На ее поясе был черный кожаный ремень. Ее волосы сияли, переливались, ниспадая перед ее левым плечом. Она с пониманием улыбнулась.

Дейдре вышла из своей комнаты, закатив глаза. Она была в свободной блузке, узких черных джинсах и в красных сапогах на каблуках. Она скрестила руки.

— Ты не могла дать мне договорить по телефону?

— Уймись, Дейдре, — сказала Каллиопа.

— Ладно, идем, — Дейдре была заметно раздражена.

Они прошли по садам, покрытым снегом, добрались до края бухты, где Хелен стояла по пояс в воде и пела пару дней назад. Каллиопа держала ее за руку, пока они спускались из сада к воде. Берег был в острых и грубых камнях. Волна била камни, создавая белую пену, что покачивалась между морем и берегом. После ступеней Хелен, Каллиопа и Дейдре разулись и шагнули в воду по лодыжки. Лорелей бросила халат на пляже.

Она замерла, не зная, что делать. Это была шутка? Это ведь не на самом деле? Ее тетя и кузины не были мифическими существами. Она что-то не так поняла. Три чудесные женщины стояли в бухте, но вода помогала поверить, что они не были людьми, что они были частью океана.

Хелен вытянула руку, и Лорелей сжала ее ладонь. Она дрожала, когда ноги опустились в воду. Лед на ее коже, тело хотело отступить, но она двигалась ближе к ним. Они прошли дальше в бухту, вода дошла до колен Лорелей, посылая дрожь по спине. Ее зубы стучали, когда вода достала до бедер, она замедлилась, когда ноги полностью оказались в воде. Волны задевали ее тело, она мерзла. Было больно дышать. Лорелей охнула, когда они пошли еще дальше от берега.

Женщины окружили Лорелей. Хелен стояла за ней, Каллиопа и Дейдре — по бокам лицом к ней.

— Тебе нужно лечь в воде, — сказала Хелен.

— Не могу, — сказала Лорелей. — Т-т-тут х-холодно.

— Не очень-то холодно, — сказала Каллиопа. — Слушайся ее.

Лорелей развела руки в стороны, отклонилась в воде, как ее просили. Ее тело было тяжелым. Она подняла ноги и парила на поверхности. Хелен придерживала руками голову Лорелей, Каллиопа и Дейдре подошли и держали Лорелей за бока. Она закрыла глаза, волны покачивали ее. Холод воды пропадал. Она едва ощущала что-то, кроме биения ее сердца, и тело парило, теряло вес. Хелен смотрела на нее. Лорелей видела, что она сказала:

— Слушай.

Она закрыла глаза, океан покачивал ее, и Лорелей смутно помнила, что женщины держали ее. Она не знала, что должна услышать. Она слышала звук воды возле ее ушей, она бурлила и плескалась. И все. Плеск. Бах. Шорох. Это было глупо. Откуда ей знать, что слушать? Сколько еще ей там оставаться?

Вода поднялась над ее телом, женщины опускали ее под поверхность. Лорелей боролась, но они удерживали ее, и лицо накрыла вода. Во рту появилась соль. Вода заполнила ее уши, звук стал далеким. И за ним она уловила слабый гул. Даже не гул, а далекую ноту, едва заметную, как звук тишины, звон в ушах, когда шум не отвлекал их. Но этот шум был настоящим, а не отсутствием других звуков. Лорелей обратила на это внимание, и гул приблизился к ее телу.

Тепло поднялось от ее ног по телу, звук приближался. Он окружил ее голову, и это уже была не одна нота, а несколько, танцующих в волнах. Ее лицо всплыло, ноты проникли в нее, рот Лорелей открылся, и появился сильный и ясный звук, такой чистый и хрустальный она еще не пела. Одна нота, сильная и без украшений. Она стала кружиться, шум проникал в ее уши, в ее тело, в воздух вокруг нее. Она была соединена с водой под собой, была проводником музыки, Песнь лилась сквозь нее.

Женщины подняли Лорелей. Она повернулась к Лорелей.

— Это правда, да? — спросила она.

— Каждое слово, — ответила Хелен. — И теперь ты слышала сама.

— Невероятно. Звук прошел сквозь меня и вылился из меня.

— Удобно, да? — спросила Дейдре.

— Ага, — сказала Лорелей. — Это было нечто.

— Это только начало твоего пути, — сказала Каллиопа. Ее лицо сияло, она обняла Лорелей. — Добро пожаловать.

Хелен рядом с Лорелей повернулась к горизонту, где сиял утренний свет. Океан был широким и чудесным, темно-синяя вода искрилась и тянулась перед ней к небу. Лорелей принадлежала морю.

— В воде есть сила, — сказала Хелен, — и мы ее слышим, ощущаем и можем коснуться. Она в волнах и глубоко под поверхностью. Голос Идис назвал нас по имени и собрал вместе. И теперь он позвал тебя к нам, Лорелей.

Лорелей уже лучше понимала, что пыталась объяснить ей Хелен. Она слышала под волнами то, что Хелен звала Песнью.

— Вернемся домой, — сказала Каллиопа. — Тебе нужна теплая одежда.

Они помогли Лорелей выйти из воды на пляж. Она надела халат. Она пошла за ними по лестнице, поняла, что ее лодыжка, что до этого так болела, лишь слегка побаливала. Она даже не вспомнила бы, что была ранена, если бы не бинты на ноге. Лорелей услышала волны за ней, пока поднималась по лестнице, словно они не хотели отпускать ее.

Дом был теплым, когда они вошли. Дейдре увела ее в спальню на третьем этаже. Лорелей прошла в ванную, сняла мокрую одежду и бросила в корзину, переоделась в теплую фланелевую пижаму. Она вытерла волосы полотенцем и заколола сзади. Дейдре сидела на кровати, когда Лорелей вышла из ванной.

— Прости, что мы напугали тебя утром, — сказала Дейдре.

— Я перегнула, — сказала Лорелей.

— Нет. Мы ожидали такого. Все боятся, когда только узнают правду. Я так делала.

— Да? Как ты узнала?

— Помнишь, я говорила, что пару лет назад переехала сюда?

— Угу.

— Мне нужна была работа, и они пригласили меня к себе. И я работала, и все было неплохо. Я была тут около месяца, и они повели меня на пляж и просто… изменились передо мной. Клянусь, я думала, у меня галлюцинации или сердечный приступ.

— Что ты сделала?

— Пыталась кричать, но не могла — парализовало от страха. Я взяла себя в руки и попыталась убежать, но Каллиопа поймала меня. Не обманись… она так не выглядит, но она быстрая. Хелен запела, и я успокоилась так, будто они опоили меня. Они завели меня в дом и все объяснили, но я долго мирилась с этим.

— Что заставило тебя поверить?

— Настойчивость Хелен. Она пыталась каждый день. И заставила меня увидеть, что там было… и потом все соединилось для меня.

— И ты была сиреной после этого?

— Они не могут отослать тебя завтра. Нужно долго учиться. Ты поймешь, когда будешь готова, — Дейдре сжала ее руку. — Я просто хотела сказать тебе, что очень рада, что ты здесь. Думаю, мы подружимся.

— Да? Было бы хорошо.

Они спустились вместе и увидели Хелен и Каллиопу, пьющих чай за столом. Хелен выдвинула стул для Лорелей и пошла наполнить еще две кружки кипятком.

— Стало лучше? — спросила Каллиопа.

— Да, намного лучше. Спасибо, — ответила Лорелей.

Хелен села рядом с ней и вручила ей теплую кружку. Лорелей сделала глоток.

— Можно задать вопрос? — Лорелей повернулась к Хелен.

— Конечно. Уверена, у тебя много вопросов.

— Как вы узнали, что я пела отцу?

— Чаще всего сирена впервые поет случайно. Ты не понимаешь, что делаешь, и это происходит по причине. И когда сирена поет свою первую Песнь, вся ее семья с даром ощущает это. Мы знали, что это случилось. Мы слышали это. Для тебя это было лишь вопросом времени.

— И нужно быть у моря, чтобы это работало?

— Песня сильнее в воде, ее проще услышать. Чаще всего мы работаем в океане или рядом с ним, хоть бывают исключения.

— А если я не уехала бы оттуда? Осталась в Колорадо?

— Сирена не может вечно бороться с зовом моря. Он найдет ее, так или иначе. Когда ты была маленькой, я водила тебя на пляж поиграть. Ты была бы там весь день, если бы я позволила. Помню, в один из дней я смотрела, как ты сидела на пляже, плескала ножками в воде и смеялась. Туман окружил тебя и покачивал. Вы с водой будто играли вместе. С тех пор она звала тебя.

— А мама? Она — Делуа, да? Она тоже сирена?

— Нет, твоя мама — не сирена, — сказала Каллиопа. — Она родилась без дара.

Лорелей обрадовалась, что ее мама не была одной из них, что она могла это скрыть.

— Она даже не знает, что я тут, — сказала Лорелей. — Она думает, что я в Калаисе, и она уже злилась, что я там. Я не хочу, чтобы она узнала, что я тут.

— Понятно, — сказала Хелен. — Я не скажу ей, что ты тут.

— Что вы делали, когда я увидела вас утром?

— Мужчина в Фалмуте, — сказала Каллиопа. — Он напился и упал с пирса ночью. Мы сделали для него переход проще.

— Я видела это, — сказала Лорелей, — во сне. Он тонул и боролся.

— Не удивительно, — сказала Каллиопа, — ты должна начать ощущать это интуитивно.

— А вы не могли спасти его? — спросила она. — Если вы знали, что он утонет, почему не спасли его?

— Мы не спасаем людей, — ответила Каллиопа. — Если чья-то судьба решена, мы не вмешиваемся.

— Откуда вы знаете? Как понимаете, что он должен умереть? Может, вы должны были спасти его.

— Мы знаем заранее. Ты потом поймешь, — сказала Каллиопа.

— Но разве не сложно смотреть на смерть людей? Вам не хочется помочь?

— Мы помогаем, — сказала Дейдре. — Если бы не мы, он бы умер, но холодный и одинокий, полный боли и страха. Разве это не хуже?

— Наверное, но и это ужасно.

— Все не так плохо, — сказала Дейдре. — Да, первые пару раз не по себе, но потом… привыкаешь. Петь кому-то для смерти непросто, но ты помогаешь человеку. Когда они нас слышат, страх пропадает. Они погружаются в счастливые воспоминания, могут уйти. И мы всегда идем вместе, так лучше.

— Завтра я начну учить тебя петь, — сказала Хелен.

— Я уже умею петь, — сказала Лорелей. — Я пела годами.

— Да и нет, — сказала Хелен. — Ты отточила механику использования голоса. Но я научу тебя, как соединяться с тем, что ты слушала сегодня. Мы поем разные песни, и тебе нужно научиться использовать их все. Ты лишь несколько месяцев спустя сможешь пойти с нами в море.

Месяцев? Лорелей подумала об учебе. Она останется в Чатеме? Они ждали, что она будет жить с ними?

— Я не могу оставаться так долго, — сказала Лорелей. — Я думала пробыть тут только пару недель, может, до конца семестра, но не собиралась переезжать сюда навсегда.

— Я понимаю, что тебе придется принять решение, — сказала Хелен, — но пока ты тут, мы научим тебя хоть чему-нибудь.

Лорелей согласно кивнула.

— Еще одно, — сказала Хелен. — Я чуть не забыла.

Она встала и ушла. Лорелей слышала, как Хелен идет по ступеням. Когда она вернулась, она вручила Лорелей маленькую синюю шкатулку. Внутри был серебряный кулон с большим лиловым камнем, что отражал свет, в нем вспыхивали синие искры.

— Это моей сестры, — сказала Хелен, — твой бабушки, Люсии. Она была замечательной женщиной, очень сильной сиреной. Она хотела бы, чтобы он был у тебя. Я берегла его для этого дня.

— Спасибо. Он прекрасен, — Лорелей надела его на шею. Она застегнула цепочку, и ей показалось, что она снова слышит Песнь.

Глаза Хелен слезились.

— Ты так похожа на нее. Сходство поражает.

— Правда? Я не видела ее ни разу.

— Идем. Я покажу тебе, как она выглядела.

Лорелей встала и прошла за Хелен из кухни. Она попала в комнату с пианино и арфой. В углу была большая фотография женщины на берегу, держащую за руку ребенка.

— Это твоя бабушка, — сказала Хелен.

Женщина была очень похожа на Лорелей. То же круглое лицо и носик-пуговка, каштановые волосы спиралями обрамляли лицо. Она была светлокожей, лишь пара веснушек на носу, а еще те же светло-зеленые глаза. Но в ее лице была такая энергия, ее улыбка озаряла фотографию. Люсия держала за руку улыбающегося ребенка. Лорелей узнала в девочке свою маму.

— Она поразительна, — сказала Лорелей.

— Как ты, — ответила Хелен.

— Нет, я не такая красивая. Она роскошна. Я… простая.

— Ты — копия Люсии во всем. Она бы гордилась тобой. Ты будешь невероятной, как она. Это точно.

Хелен склонилась и поцеловала лоб Лорелей, а потом ушла. Лорелей стояла и смотрела на портрет пару минут, ее глаза смотрели на нее с лица бабушки. Было сложно поверить, как ее мир изменился меньше, чем за день. Вчера она была обычной девушкой, а теперь была сиреной, что могла отправлять моряков к смертям. Лорелей коснулась кулона на груди, молясь о силе.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Нельзя отвлекаться во время пения, — сказала Хелен, опуская еще книгу на живот Лорелей. — Поверь, поводов отвлечься будет много. Нужно сосредоточиться. С опытом становится легче.

Лорелей лежала на полу, стопка книг была на ее животе. Она сосредоточилась на ритме дыхания. Это отличалось от техник на уроках вокала, но Хелен настояла, что работа над дыханием поможет очистить разум. Вдох носом, выдох сквозь сжатые губы, воздух циркулировал в ней.

— Сейчас ты научишься успокаивать паникующий разум, — сказала Хелен, — но для этого тебе самой нужно быть спокойной. Когда кто-то тонет, они сразу паникуют. Тебе нужно успокоить их, чтобы они прекратили борьбу. Когда ты сделаешь это, все будет просто.

Хелен сидела рядом с арфой, играла протяжные ноты. Ее изящные пальцы перебирали струны, музыка заполняла маленькую студию.

— Слушай обертоны. Слышишь их?

— Да, — сказала Лорелей, закрыв глаза. Она слышала звуки над сыгранными нотами. Хелен напевала под мелодию, голос становился громче, она играла быстрее. Она запела без слов. Напев был без четкого ритма, но зато задевал много нот. Она перестала играть на арфе, встала и добавила слова мелодии:

Туман и тени зря борются

С серебряными каплями,

А тихие волны бушуют,

Тихо поют на глубинах,

Успокаивают разум,

Утешают сердце.

Те же ноты Лорелей слышала под водой в бухте, они были сплетены с голосом Хелен. Тон был ясным и пронзительным, как колокольчик. Тепло растекалось по телу Лорелей. Ее пульс замедлился, она таяла на полу.

— Пой со мной, — сказала Хелен.

Лорелей вдохнула сквозь губы, песня была на ее языке. Она напевала с Хелен, пока слова не стали знакомыми, и тогда она запела. Их голоса помогали друг другу, Лорелей стала уверенной, Хелен добавила гармонии. Она не открывала глаза, слушала их голоса. Хелен замолчала, и Лорелей пела сама, погрузившись в рябь песни в ее голове.

Лорелей открыла глаза и убрала стопку книг с живота. Хелен натянуто улыбалась. Она протянула руку и помогла Лорелей встать.

— Это было неплохо, да? — спросила Лорелей.

— Средне. Почему нам не сделать перерыв на обед?

— Хорошо, — Лорелей растерялась. Хелен не спешила хвалить пение Лорелей. Она отогнала переживания, это была ее первая попытка, с опытом станет лучше.

Каллиопа оплачивала счета за кухонным столом, когда вошли Лорелей и Хелен. Она посмотрела на них поверх очков, пронзила Лорелей взглядом.

— Как прогресс? — спросила Каллиопа, выгнув брови.

— Неплохо, — сказала Хелен. — У нас перерыв. Что хотите на обед?

— Мне ничего, — Каллиопа собрала неоплаченные счета со стола. — Я заканчивала работу.

— Не хочешь поесть с нами? — спросила Хелен.

— Прости, сегодня не могу. Я хотела бы, но есть миллион дел на работе, — красные губы Каллиопы изогнулись в улыбке. Лорелей смотрела в глаза Каллиопы, лед в них сменился сияющей водой. Ее улыбка пропала, и она прищурилась. — Ты напоминаешь мне своего отца, знаешь? Ты похожа на него.

— Да? — спросила Лорелей. — Многие говорят, что я похожа на маму.

— На нее немного похожа, — сказала Каллиопа. — Но на папу сильнее. Улыбкой.

— Спасибо, — сказала Лорелей.

Мягкость Каллиопы пропала мгновенно. Она сунула счета в блокнот и накинула пальто на руку.

— Буду дома поздно. Не ждите на ужин.

Лорелей взяла бутерброд, что ей сделала Хелен. Она думала о своей новой сущности. Помня реакцию Хелен на ее пение, она задумалась, была ли та разочарована. Но Лорелей решила отточить все, что учила, до идеала. Солнце вернулось и залило кухонный стол. Кулон Лорелей сверкал, искры плясали на стене у окна. Она отодвинула еду, в нее влезло лишь пару кусочков.

Хелен убрала со стола и сказала Лорелей надеть куртку. Лорелей послушно пошла к шкафу, нашла зимнюю куртку и вернулась на кухню. Она без слов пошла за Хелен из дома, по тропе к берегу. Она слышала прибой, сосредоточилась на ритме звуков, пока они приближались. Хелен осторожно подошла к воде мелкими шагами. Лорелей осталась в нескольких шагах позади, не зная, что будет делать ее тетя.

— Сирена — часть моря и его хозяйка, — сказала Хелен, глядя на горизонт. — Океан дает сирене силы, но она может подчинять море своей воле.

Хелен склонилась и коснулась воды. Она рисовала круги против часовой стрелки, и волны успокоились, вода слабо покачивалась. Рука Хелен замерла, она развела пальцы и толкнула ладонью воду, пальцы указывали на небо. Вода в бухте застыла, став зеркалом света. Песок и галька под поверхностью оседали на дно океана, вода прояснилась.

Она выпрямилась, высокая и сильная, будто став вдвое младше. Хелен подняла голову, вытянула руки по бокам, перевернув ладони. Она стояла так пару секунд, как жрица перед алтарем, а потом соединила ладони, будто в молитве. Хелен опустилась и окунула пальцы в море. Она медленно поднималась, отдельно вытягивая руки. Колонна воды следовала за ладонями Хелен и к ее лицу. Лорелей охнула и шагнула вперед.

— Дай руку, — сказала Хелен.

Лорелей протянула руку, Хелен сжала ее ладонь. Она притянула Лорелей ближе, направила ее ладонь к колонне воды, чтобы ее удерживали их руки. Вода была твердой под ее ладонью, как мокрый мрамор. Она пошевелила пальцами, но поверхность была твердой. Хелен убрала руку, чтобы Лорелей удерживала колонну сама. Обе ладони Лорелей лежали на ней, она ощущала силу воды в руках. Она удерживала колонну на месте. Пьедестал воды становился выше и шире, поднимал руки Лорелей, пока рос. Энергия воды билась с ней за власть, ее разум заполнил неразличимый шум. Вода толкала ее. Лорелей уперлась ногами и прижала к колонне руки, давила весом тела на большую и неподдающуюся колонну.

Она стиснула зубы и пыталась удержать равновесие. Ее разум не давал отвлечься и позвать Хелен на помощь. Она собирала силы, сгибала руки, толкая ими колонну воды. Колонна рассеялась и стала большой волной. Волна набрала силу и направилась к кусочку пространства между бухтой и океаном. Она была большой, вдвое выше Лорелей. С грохотом волна обрушилась на бухту, и вода утихла.

Лорелей согнулась, мышцы дрожали. Хелен сидела рядом с ней, обвила рукой плечи Лорелей.

— Ты в порядке? — спросила Хелен.

— Вроде бы, — сказала Лорелей. — Дайте минутку.

— Зачем ты это сделала? Почему ты отпустила?

— Запаниковала. Подумала, что вода меня проглотит. Я… не знала, что делать, но должна была избавиться от этого.

— Ты потеряла контроль.

— Как бы там ни было… вода была слишком сильной. Я не смогла остановить ее…

— Нет, — сказала Хелен. — Ты потеряла контроль не над водой, а над собой. Если не можешь совладать с мыслями и эмоциями, как тогда совладаешь с морем?

— Она захватывала меня. Я не могла удержать ее.

— Ты могла, Лорелей. Помнишь, что я говорила раньше? Разум должен быть спокоен. Тебе нужно отогнать мысли, или они захватят тебя. Если будешь действовать неспокойно, навредишь кому-нибудь.

Раздражение Лорелей подступало к поверхности.

— Да, думаю, мне сложно управлять эмоциями, ведь я только вчера узнала, что я — сирена, — рявкнула она. — Конечно, мой разум еще не успокоился.

— Лорелей, тебе нужно сделать выбор. Ты можешь думать о страхе перед этими дарами, или ты можешь тренироваться. Но если ты будешь держаться за недоверие, ты не поймешь свой потенциал. Что тогда будет?

— Я хочу делать это, но…

— Что? Боишься?

— Да, конечно! Я боюсь того, что не знаю. Я боюсь себя и того, что должна делать. Я не понимаю этого. Я волшебная. Разве разум не должен привыкнуть?

— Мы не говорим «магия», Лорелей. Это не магия, это мы. Это наша цель. Я не учу тебя чарам или заклинаниям, всякому бреду. Магию люди используют, потому что не могут понять свои жизни. Это фальшивая одежда. Подумай: у тебя не было бы этих даров, если бы ты не могла их использовать.

— А если я совершу ошибку? Какой будет моя цель?

— Ты не ошибешься. Судьба этого не позволит. Ты справишься, но тебе нужно доверять мне, сестрам… и себе, — Хелен встала и подняла Лорелей на ноги. — Попробуй еще раз.

Лорелей вытянула руку над водой, прижала ладонь к поверхности. Она нарисовала круг, медленно подняла руку. Вода следовала за ее ладонью полупрозрачным шелком. Она катилась по ее пальцам, ручейки холодной жидкости стекали от ее запястий до локтей. Лорелей думала о глубоком дыхании, о кругах на воде. Это было красиво, словно водопад, замерзший перед зимой.

— А теперь, — сказала Хелен, — нежно оттолкни ее от себя. Толкай к другой стороне бухты, но не дай удариться о камни и призови к себе.

— Как мне это сделать? — спросила Лорелей.

— Притяни к себе. Зови ее руками.

— Ладно.

Лорелей развела руки, вода расширились. Она притянула руки к груди и толкнула воду. Вода послушалась и стала мягкой волной, что медленно двигалась к другой части бухты. Камни были все ближе, Лорелей взяла себя в руки. Она вытянула руки вперед, старалась остановить волну, что неслась к далекому берегу.

«Стой, — думала она. — Вернись сюда», — волна двигалась вперед, не слушала приказы Лорелей. Она ударилась о камни и рассыпалась белой пеной.

Лорелей стиснула зубы.

«Я даже простое сделать не могу?» — Лорелей поджала губы и сжала кулаки. С гневом и криком она ударила. Вода разделилась перед ней, стены мерцающей воды поднялись по сторонам и яростно полетели к морю. На миг стало видно дно океана, а потом вода сомкнулась, забрызгав и промочив Лорелей и Хелен.

— Лорелей! — возмутилась Хелен. — Зачем это было? Тебе нужно успокоиться!

— Я не могу! У меня ничего не получается!

— Ты только учишься. Ни у кого не получается сразу, — Хелен выжимала волосы. — Но больше таких вспышек не допускай, понятно? Не нужно перегибать.

— Простите. Я не знаю, что на меня нашло. Обещаю, это не повториться.

— Ничего. Попробуй еще раз.

— Разве я не достаточно навредила?

— Нам не нужно такое настроение. Еще раз. В этот раз не пытайся остановить волну, просто разверни ее. Волна — энергия. Тебе нужно попробовать изменить ее путь, хорошо?

Лорелей неохотно кивнула и начала еще раз. В этот раз волна приближалась к берегу, и она повернула руки влево, посылая энергию в ту сторону, а потом притянула их к себе, прося воду вернуться на место. Волна развернулась и направилась к ней. Лорелей чуть улыбнулась, вытянула руки, словно ловила ее. Вода плюхнула у ее ног, отступила в бухту и стала неподвижной, как стекло.

— Молодец! — крикнула Хелен.

Лорелей просияла. Она не представляла раньше, что сможет управлять водой. Ветер, волны и приливы были частью нее, продолжением ее тела. Она успокоилась. Хелен опустила ладони на плечи Лорелей, придвинулась к девушке.

— Видишь, что ты можешь? — спросила она. — Это только начало.

Небольшая волна набежала и ударила Лорелей по лодыжкам.

— Она рада, что ты вернулась, — сказала Хелен, тихо рассмеявшись.

— Спасибо, — сказала Лорелей, — что вернули меня.

— Не я. Идис позвала тебя, и ты пошла на зов. Даже после смерти отца ты вернулась к океану, ведь ты связана с ним. Я могу лишь попробовать направить тебя.

— Идис? Что за Идис?

— Это сила моря, сила всего. Это то, что дает способность звать волны. Звук, что ты слышала под водой, была Идис. Она движет нами для своей работы, чтобы утешить умирающих и следить за морем.

Казалось, Идис была божеством, которому поклонялась Хелен. Лорелей не была убеждена, но поняла, что не было повода спорить, и она кивнула, дала Хелен продолжить теологический дискурс.

— Идис была духом, что двигался над водой в начале времен, и с момента твоего рождения до последнего вдоха она знает о твоих радостях и горестях, надеждах и мечтах. Как сирена, ты работаешь для нее. Для некоторых ты будешь последним благословением, что дает Идис перед смертью.

Лорелей и Хелен остались и работали еще пару часов в холодной воде бухты. Она водила узоры на воде, поднимала колонны воды разных размеров, даже смогла поднять шар кружащейся воды и подержать в воздухе, а потом бросить как мяч. Каждое задание казалось проще предыдущего, но Лорелей пыталась сохранять спокойствие, не радоваться раньше времени. Свет угасал, и они покинули бухту и пошли к дому. Ей не хотелось уходить, она только начала понимать, что может делать.

Хелен шагала рядом с ней. Она казалась такой изящной, даже с мокрыми волосами, прилипшими ко лбу. День у воды взбодрил ее, ее лицо сияло, и она выглядела юно в угасающем свете. Или оно сияло по другой причине. Может, она гордилась за Лорелей?

Словно услышав мысли Лорелей, Хелен посмотрела на нее.

— Ты была чудесна там, когда отпустила страх. Я довольна тем, что ты сделала сегодня. Ты будешь потрясающей.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

— Ты уже проснулась? — Дейдре постучала в дверь.

Лорелей села на кровати и зевнула. Она свесила ноги с кровати и потянулась.

— Ага, уже встаю.

— Можно войти?

— Конечно, — сказала Лорелей. Она встала и сняла халат с дверцы шкафа.

Дейдре открыла дверь, уже одетая и идеально накрашенная. Ее волосы были стянуты в хвост на макушке, она пышно уложила челку. Она прошла к Лорелей на ужасно высоких каблуках. Лорелей провела рукой по своим волосам и протерла глаза.

— Я подумала, что ты хотела бы поехать со мной в Бостон, — сказала Дейдре. — Мне нужно отвезти документы, и я была бы рада компании. Будет весело!

— Сейчас? — спросила Лорелей.

— Скоро нужно выезжать. Ты не обязана, просто я подумала, что ты захотела бы покататься.

— Мне нужно спросить у Хелен. Не знаю, хотела ли она работать со мной сегодня.

— О, ее тут нет. Каллиопа забрала ее с собой на консультацию в Ньюпорт. Они уехали час назад.

— Тогда я с тобой. Можешь дать мне пару минут одеться?

— Конечно. Встретимся внизу, когда будешь готова, хорошо?

Каблуки Дейдре стучали по паркету, пока она уходила из комнаты. Лорелей быстро расчесала спутанные волосы и стянула резинкой. Она натянула футболку с длинными рукавами, обула потертые тенниски. Обмотав шею тонким шарфом, Лорелей спустилась в фойе. Из кухни донесся запах кофе, Дейдре грела молоко.

— Латте? — спросила она.

— Буду, — сказала Лорелей. Она обычно не пила кофе, но еще толком не проснулась и решила, что это ей немного поможет. Дейдре наполнила две походные кружки эспрессо, добавила ванильный сироп без сахара и горячее пенистое соевое молоко. Она вручила одну кружку Лорелей, схватила сумочку, и они пошли к машине Дейдре.

— Уже бывала в Бостоне? — спросила Дейдре. она завела машину и выбирала песни в плеере.

— Проезжала мимо, пока направлялась сюда.

— Бостон крутой. Там можно многое сделать. После того, как мы доставим это, — она бросила на заднее сидение два конверта, — отправимся по магазинам. Ты со мной?

— Да, я не была в торговом центре с… прошлого лета.

— Мы отправимся не в торговый центр, а на улицу Ньюбэри. Тебе понравится.

— Отлично. Мне бы не помешали новые джинсы…

— Эй, там будет куда веселее. Ты и так носишь одни джинсы. Нужно подобрать тебе что-то милое. Что-нибудь девичье.

Лорелей вздохнула и закатила глаза. Дейдре включила бодрую музыку, они ехали на север к Бостону и подпевали хитам Гершвина, Роджерса и Хаммерштейна, Эндрю Ллойда-Вебера. Голос Дейдре был звонким, динамичным. Она могла изображать всех певцов задорно и беспечно. В этом была вся Дейдре Мэлоун, энергичная, свободная и уверенная. Лорелей могла представить ее на сцене, и ее голос, заполняющий зал. По радио заиграла «Night and Day» Коула Портера. Дейдре сделала тише.

— Хелен сказала, ты была потрясающей вчера с водой и остальным.

— Да? — спросила Лорелей.

— Угу. Она сказала, что потребовалось время, но у тебя сильная способность.

— Наверное. Это потрясало, но в хорошем смысле. Когда я разобралась, все стало естественным, будто я только открыла глаза и увидела то, что время там было.

— Она уже учила тебя, как петь?

— Да, но… думаю, ей мое пение не понравилось.

— В том-то и дело, что это не пение. Нельзя так об этом думать. Представляй себя инструментом. Чем больше ты будешь стараться сделать все правильно, тем хуже будет. Просто отпусти себя и не переживай.

— Проще сказать, чем сделать. Я почти всю жизнь училась и оттачивала технику. Это сложно отпустить.

— Просто не дави на себя. Однажды получится. И не переживай — Хелен не ждет, что ты сразу справишься. Расслабься и позволь Песне выполнить работу за тебя.

Они въехали в город, Дейдре двигалась по лабиринту улиц, объезжая прохожих и машины. Улицы города казались неорганизованным лабиринтом, у каждого района был свой дизайн. Архитектура была такой же хаотичной, современные здания перемежались с церквям и историческими памятниками. Тротуары, полные людей, обрамляли улицы перед несколькими небоскребами в центре города. Дейдре припарковалась в гараже и повела Лорелей к зданию возле гавани.

Лорелей прошла за Дейдре в здание. Дейдре подмигнула охраннику за столом на входе, и он махнул им проходить. Они прошли к лифтам и поднялись на двадцать второй этаж. Двери лифта открылись, и стало видно большую стеклянную панель с эмблемой морских инвестиций Великобритании. Крепкая брюнетка на месте секретаря встала из-за стола и открыла для них дверь.

— Мисс Мэлоун, — сказала секретарь, глядя поверх красных очков, — рада вас видеть. Хорошо доехали?

— Да, спасибо, — ответила Дейдре. — Коллин, это моя кузина Лорелей. Лорелей, это Коллин Джордан.

— Рада знакомству, — сказала Лорелей и протянула руку для рукопожатия.

— Мне нужно занести это в кабинет Мишенера. Он на месте? — спросила Дейдре. Коллин кивнула. — Я вернусь через минуту, Лорелей, — сказала она и пошла по коридору.

— У вас есть планы на остаток дня? — спросила Коллин.

— Думаю, Дейдре собиралась на шоппинг, а потом, наверное, домой.

Коллин засмеялась.

— Что смешного? — спросила Лорелей.

— О, ничего, — сказала Коллин, — но Дейдре забавная. И веселая. В городе ей всегда весело.

Лорелей смотрела на нее.

— Просто не жди, что вернешься в Кейп к ночи, если только сама не оттащишь ее, — Коллин прошла к столу и выдвинула ящик. Она вытащила ключ и принялась писать записку на клочке бумаги. — Вот, возьми. Это запасной ключ и мой адрес. Не потеряй.

— Хорошо, спасибо, — она спрятала ключ и записку в карман джинсов.

Дейдре вернулась вскоре после этого.

— Готова? — спросила она у Лорелей.

— Ага, — ответила Лорелей. — Было приятно познакомиться, — сказала она Коллин, и они ушли.

Дейдре поймала такси у здания. Лорелей села на заднее сидение.

— Улица Ньюбэри, — сказала Дейдре, — «Vonnie Biermann’s».

Такси отъехало от поребрика. Машина маневрировала в потоке автомобилей, порой гудя, пока они покидали финансовый район. По пути Дейдре указывала на достопримечательности города, они поехали по тихим улицам с коричневыми домами. Такси остановилось у квартета магазинов с идеальными витринами. Дейдре заплатила водителю и грациозно вышла из машины.

Сцена отличалась от другой части города. Юные жители ходили мимо с органическим кофе в руках. Лорелей прошла к одной из витрин и заглянула внутрь. Она не могла представить себя в одежде, которую показывали на витрине. Манекены были в модных коротких юбках, угловатых блузах с пышными воротниками и на огромных каблуках, которые казались такими непрактичными. что Лорелей не понимала, кто стал бы носить их на публике. Дейдре помахала, и Лорелей прошла за ней в соседний магазин.

— Добро пожаловать в «Vonnie Biermann’s», — сказала юная блондинка на входе. — Меня зовут Стефани. Сообщите, если я могу чем-то вам помочь.

— Эм… скажите, а Марджи сегодня здесь? — спросила Дейдре.

Стефани с оскорбленным видом кивнула и пошла за сотрудницей.

— Без обид, но некоторые девушки тут не знают, что делают, — шепнула Дейдре Лорелей. Она отошла и принялась разглядывать блузки на плечиках.

— Ди-и-и-и! — смуглая женщина быстро шагала к ним, вытянув руки. — Как ты?

— Боже! Выглядишь сногсшибательно! — Дейдре обняла женщину и отошла, чтобы рассмотреть ее. — Что на тебе? Это роскошно!

— О, это? Это просто новый Ричард Пирзетти из весенней коллекции. Она еще недоступна, но ты меня знаешь, я уговорила Вонни дать мне носить это. Только в магазине.

Наряд состоял из короткого оранжевого платья с одним рукавом, что висело на ней, как большая футболка, и широкого кожаного пояса. Платье шло в паре с серыми леггинсами и меховыми сапогами. Лорелей она напоминала проститутку в поезде, но она не разбиралась в моде.

— Итак… — Дейдре хитро улыбнулась. — Есть вызов для тебя.

— Ладно, — сказала женщина, — я люблю вызовы.

— Это моя кузина Лорелей.

— О, боже, — сказала женщина, — разве не красавица? Но скрыта за ужасными вещами.

— Я знаю, — сказала Дейдре.

— Я тут стою! — сказала Лорелей. — И я не считаю свою одежду такой плохой.

— Милая, она плохая. Правда. Я — Марджи, и я о тебе позабочусь. Ты будешь выглядеть так, словно только сошла с обложки журнала.

— Мы сегодня развлекаемся, так что нужно найти что-то девчачье, поразительное, — сказала Дейдре, — и сексуальное.

— Погодите, — сказала Лорелей. — Я не знала, что это будет день «переодевания кузины». Меня устраивает моя одежда.

— Может, и устраивает, но ты сегодня гуляешь с Дейдре Мэлоун, тебе нужен наряд. Ты же не хочешь, чтобы тебя сравнивали с ней, пока ты так выглядишь?

Лорелей заметила свое отражение в зеркале. До этого ее устраивал ее простой облик. Мятые выгоревшие джинсы и поношенная футболка с длинными рукавами. По сравнению с идеальным видом Дейдре она выглядела тускло. Но она и не хотела напоминать безумный эксперимент моды, как Марджи. Что плохого могло произойти?

— Ладно, — сдалась Лорелей.

— Давай-ка тебя рассмотрим, — сказала Марджи. Она обошла Лорелей и окинула ее взглядом. — Длинные конечности, неплохие бедра, хорошо выраженная талия, красивая шея. Размер шесть?

Марджи взяла Лорелей за руку и повела по магазину. По пути она хватал одежду, бросала на руку и продолжала. Шелк, сатин, кожа, лен и прочие ткани разных красок и с разными узорами собирались горой на хрупкой руке Марджи.

— Вот так, — Марджи завела Лорелей в примерочную. Она вручила ей лиловое платье. Лорелей сняла свою одежду и надела платье через голову. Оно было коротким, без рукавов, с украшением на поясе.

Дейдре охнула, когда Лорелей вышла из примерочной.

— Это так мило! И ты сексуальная! Мне нравится.

Лорелей повернулась к зеркалу. Она не сняла носки, но платье все равно хорошо сидело. Подчеркивало фигуру. Даже сзади она выглядела стильно. Она могла даже соврать, что ей немного за двадцать.

— Твои ноги шикарно смотрятся в этом платье. Серьезно, — сказала Дейдре.

— Это хорошо, но мы можем лучше, — сказала Марджи.

Лорелей примеряла наряд за нарядом, каждый разглядывали Марджи и Дейдре. Она замирала, и они добавляли аксессуары и спорили из-за деталей каждый раз, когда Лорелей выходила в платье. Все были по-своему красивыми. Некоторые были более женственными, с рюшами и лентами, другие были строгими, придавали ей провокационный вид. Прошли часы, Лорелей устала быть моделью бесконечного потока платьев. Она утомилась, проголодалась и злилась из-за роли куклы.

— Мы уже закончили? — спросила Лорелей, надевая очередное платье, черное, льняное, похожее на пиджак.

— Тебе не весело? — спросила Дейдре.

— Может, и весело, но я устала. Может, выберете мне какое-то одно, и мы пойдем?

— Погоди, — сказала Марджи. — Примеришь еще одно? Ты должна попробовать его перед тем, как заканчивать примерку, — Лорелей глубоко вдохнула и сдавленно выдохнула. Она кивнула. Марджи ушла в кладовую и вернулась с темным чехлом для платья. Она повесила его на крючок и осторожно расстегнула. — Это тебе понравится, — сказала Марджи. — Это Жак Кавье.

Она подняла кусочек шелковой ткани. Он начинался бежевым, постепенно выцветал, а потом становился фуксией внизу. Лорелей с презрением взяла платье и снова прошла в примерочную. Он бросила черное платье на пол и надела новое через голову. Оно было легким, шелк скользил по ней как вода. Она застегнула его на боку и пошла к зрителям.

Рот Дейдре раскрылся, когда она увидела Лорелей в платье.

— Потрясающе, — прошептала она. Марджи кивнула. Лорелей посмотрела на себя в зеркало. Отражение казалось нереальным. Платье подчеркнуло ее изгибы в нужных местах, тонкие лямки и V-образный вырез манили, но достаточно скрывали. Платье показывало ее плечи и шею, юбка была идеально расклешена, двигалась с ней. Лорелей была очарована своей естественной красотой. Она выглядела как женщина.

Они добавили простой серебряный кулон и сверкающие серьги. Марджи принесла туфли на ремешках и на каблуках, и в них ее ноги казались длинными и подтянутыми. Дейдре вытащила косметичку из сумочки. Немного блеска для губ, туши, подводки для глаз, блестящих теней легли на лицо Лорелей от движений руки профессионала. Марджи в это время закручивала пряди Лорелей в спирали, закрепляла шпильками на макушке, чтобы кудри обрамляли ее лицо. Закончив, Дейдре и Марджи отошли полюбоваться своим творением. Они переглянулись и улыбнулись.

— Идеально, — сказала Дейдре, — мы берем его и это, — она указала на гору одежды на спинке стула. Лорелей хотела возразить, но Дейдре подняла кредитку и сказала. — Это подарок. Не переживай.

— Отправить их, Ди? — спросила Марджи.

— Конечно, — сказала Дейдре.

Через мгновения Лорелей и Дейдре покинули «Vonnie Biermann’s». Лорелей вернулась на свет дня и вышла из тени Дейдре. Она могла поклясться, что все смотрели на нее.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

— Второй столик, пожалуйста, — сказала Дейдре.

Метрдотель, лысый и тучный мужчина в костюме в полоску, смотрел на экран компьютера.

— Простите, мадам, но все места заняты. Сегодня мы не сможем принять еще гостей.

— Должен быть какой-то вариант, — сказала она медовым голосом. Он посмотрел на нее. Дейдре склонилась, глядя в его глаза. Уголок ее рта приподнялся в игривой ухмылке. — Может, кто-то отменил заказ? — спросила она.

Он нашел список забронированных мест. Он пристально посмотрел на Дейдре и тихо кашлянул.

— Так… посмотрим… — он зашуршал бумагами. — У нас есть небольшой перерыв между бронью.

Метрдотель оставил свое место и поспешил в зал, поманил к себе двух официантов. Он говорил с ними, размахивая руками, они поспешили прочь и вернулись через пару минут со столом и двумя стульями. Стол поставили между баром и большим деревянным камином. Стол быстро накрыли скатертью, расставили приборы, и метрдотель вернулся с меню.

— Дамы, — сказал он, — сюда.

— Спасибо, — сказала Дейдре, погладила его щеку рукой и прошептала, — милый мужчина.

«У Винсенто» было старым заведением. Сюда приходили показать себя. Бар был тускло озарен, бармены в форме стояли за ним и трясли напитки. Дейдре заказала себе мартини, а Лорелей — чай со льдом.

— Не могу налюбоваться на тебя в этом платье, — сказала Дейдре.

— Спасибо, — сказала Лорелей. — Оно красивое. Это место такое вычурное, что мне немного не по себе.

— Ты прекрасно вписываешься. Выглядишь так, будто принадлежишь этому месту.

Они открыли меню. Лорелей посмотрела на варианты. Описания вкусных итальянских блюд манили со страницы, и Лорелей была готова сделать заказ, но увидела цену.

— Тридцать пять долларов за лазанью? — возмутилась Лорелей. — Они шутят?

— Бери, что хочешь, — сказала Дейдре. — Серьезно. Тебе не нужно за это платить.

— Дейдре, ты уже много на меня потратила. Мне стыдно просить и ужин…

— Я с этим разберусь. Наслаждайся. Ты прекрасна, юна и одинока. Я хочу, чтобы ты развлеклась сегодня, хорошо? Я буду думать о деньгах.

Официант вернулся и принял их заказ. Лорелей скромно заказала пармиджану, ведь блюдо стоило двадцать четыре доллара. Дейдре заказала лобстера, несколько разных закусок и еще один коктейль. Пока они ждали еду, Дейдре прошла к бару. Она приблизилась к одному из джентльменов у стойки и заговорила с ним.

Он выглядел неплохо, был намного старше Дейдре, но заметный и богатый. Лорелей смотрела издалека, как Дейдре общалась с ним. Она улыбнулась, склонилась к нему, говорила с ним с блеском в глазах. Она легонько коснулась его плеча, и он встал, не сводя взгляда с ее лица. Она склонилась к его лицу и зашептала ему на ухо. Он рассмеялся, он скромно опустила взгляд. Она сжала его ладонь и повела от бара к их столику.

— Можешь подать мою сумочку? — спросила Дейдре.

Лорелей передала ей сумочку. Дейдре порылась там и нашла фотоаппарат. Она вручила камеру мужчине рядом с собой.

— Сфотографируешь нас? — он согласился. Лорелей встала рядом с Дейдре, они обвили руками талии друг друга и улыбнулись. — Лорелей, это…

— Малкольм, — перебил он.

— Да, — сказала Дейдре, — Малкольм живет рядом с Чикаго.

— Рада знакомству, — сказала Лорелей.

— Если ты не занят, — сказала Дейдре, — мы хотели бы, чтобы ты присоединился к нам.

— Как я могу отказать?

Официанты принесли еще стул, и Малкольм сел между ними. Он был очень красивым: темные волосы с проседью, голубые глаза и широкие плечи. Дейдре и Малкольм болтали. Она улыбнулась ему, и он покраснел. Ее изящная ладонь лежала на столе, Малкольм накрыл ее своей рукой, на безымянном пальце было золотое кольцо. Принесли ужин, и Лорелей попробовала блюдо, что ей принесли. Малкольм все еще был пленен Дейдре, но смог вежливо включать порой в разговор и Лорелей. Они доели, официант принес счет. Малкольм без колебаний забрал его.

— Спасибо за приятную встречу, — сказал он, вытащив бумажник. — Мне очень понравилось ваше общество.

— Ты такой добрый, — сказала Дейдре, — но ты не обязан платить за нас. Позволь посмотреть счет.

— Нет. Это меньшее, что я могу сделать для двух красивых женщин.

Дейдре склонилась к нему, прижала к его лицу ладонь.

— Спасибо. Это самый милый поступок, что я видела. Ты такой щедрый.

Они встали, и Малкольм обвил рукой талию Дейдре, они покинули ресторан. Снаружи они повернулись друг к другу, ладони Малкольма нежно придерживали Дейдре за бедра, ее руки лежали на его плечах. Лорелей отошла, ей было неуютно от их публичного проявления чувств. Малкольм склонился к Дейдре и поцеловал ее в щеку. Она зашептала ему на ухо. Он отодвинулся, сжал на миг ее ладони, а потом ушел.

Дейдре поймала такси. Они с Лорелей сели в машину.

— Куда? — спросил водитель.

— «Нефритовая комната», — сказала Дейдре. Машина поехала вперед. Лорелей смотрела, как мерцают огни улицы, проносясь мимо машины, пока они двигались по городу. — Надеюсь, ты следила, — сказала Дейдре.

— За чем следила?

— За тем, что я делала с Малкольмом.

— А что ты делала? Соблазняла женатого мужчину? Это было очевидно. И не очень приятно.

— Боже, ты слепая? Это все было для тебя.

— Что было для меня?

Дейдре повернулась к Лорелей.

— Случившееся там — одно из… преимуществ… того, какие мы. Мы можем вызывать у мужчин желание, чтобы нас хотели, умоляли. Они не могут сопротивляться. И Малкольм довольно невинный. Он не хотел изменять жене, и я бы ему не позволила, но он не мог ничего с собой поделать.

— Соблазнение один из наших… даров?

— Хелен говорит, что мы должны использовать силы во благо, но порой нужно делать исключение. И я очень хотела лобстера.

— Как ты это сделала?

— Все просто. Сначала нужно понять, кто будет твоей мишенью. Проще начинать с одиноких. А потом уверенно подойти к нему и поймать взглядом. Удерживать глазами. Пусть думает, что он один в комнате. Нужно улыбнуться, но не сильно, должна оставаться доля загадки. Поговори с ним, чтобы разогреть, спроси его имя, откуда он, всякие мелочи. Потом его нужно коснуться. Погладить лицо, подержать руку, не важно. И он — твой. Тогда ты поешь ему.

— Это ты делала, — когда шептала ему?

— Угу. Просто склоняешься близко и поешь. Что-нибудь романтичное, главное, чтобы он слышал твой голос. Он будет привязан к тебе, пока ты не отпустишь его, и он сделает все, что ты хочешь. Будет ходить за тобой, как собачка.

— Это нечестно.

— О, а что честно? Женщины тысячи лет соблазняли мужчин. Почему не повеселиться безобидно? Никто не пострадает. Это игра.

Юноши и женщины выстроились на тротуаре перед «Нефритовой комнатой», когда они подъехали. Дейдре сжала руку Лорелей и повела ее в начало толпы. Вышибала стоял между ними и дверью.

— Эй, Джей, — сказала Дейдре, — как жизнь?

— Неплохо. Кто это? — он указал на Лорелей.

— Просто моя подруга.

— У нее есть паспорт? — спросил он.

— О, ты мне не доверяешь? — Дейдре шагнула к нему и погладила руку. — Мы пришли немного повеселиться. Я пригляжу за ней.

Вышибала отошел и впустил их в клуб. Место было темным и интересным. Сливовые и шоколадные стены, большие статуи Будды в комнате и красные фонари под потолками. Музыка пульсировала в комнате, где пары танцевали в темноте среди слепящих лучей. Другие сидели на мягких диванчиках у стен и потягивали экзотичные напитки. Диджей стоял над толпой, смотрел на танцующих со своего насеста. Дейдре увела Лорелей в тихий угол комнаты, подальше от толпы.

— Посмотри на них, — сказала Дейдре. — Сегодня тут много красавцев. Нравится кто-нибудь? Выбери одного.

Лорелей разглядывала комнату. Группа мужчин собралась у бара, они смеялись, пили пиво, футболки свисали над штанами. Эти хулиганы ее не интересовали. Другие подходили к девичнику за столом. У мужчин были жирные волосы и отчасти расстегнутые рубашки, чтобы было видно золотые цепи и волосатую грудь. Женщины не были впечатлены. Лорелей их понимала.

Другой мужчина стоял недалеко от танцпола, один. Он выглядел неплохо. Нормально. В его руке был напиток, он покачивал головой под музыку, наблюдая за танцами. Она не видела его лицо четко, но он был один. Лорелей указала на него.

— Хороший выбор, — сказала Дейдре. — Помнишь, что нужно делать?

— Ох… смотреть в глаза, улыбаться, говорить, касаться, а потом спеть. Это все?

— Это основа. Ты выглядишь роскошно. Иди. Будь храброй.

Лорелей выпрямилась и пошла по залу, стараясь чеканить шаг, как делала до этого Дейдре. Чем ближе она была к нему, тем больше нервничала. Ее желудок сжался, голова кружилась. Дышать. Она приближалась к нему, стараясь не моргать.

«Смотри на меня, — его голова повернулась к ней. Темно-карие глаза поймали ее взгляд. — Вот так, смотри на меня», — она улыбнулась ему. Сделав это, она поняла, что ее улыбка была натянутой, и закрыла рот, улыбаясь только губами.

— Привет, — нервно сказала она.

— Привет.

— Веселишься?

— Да. Расслабляюсь.

— Ого. Круто. То есть, кхм, круто, — она чуть не отвела взгляд, но заставила себя смотреть ему в глаза.

— Как тебя зовут? — спросил он

— Лорелей. А тебя?

— Гарретт.

— Круто. Крутое имя.

— Да, спасибо.

«Он думает, что я — дурочка. «Крутое имя?» Что я делаю? Успокойся. Нужно только дотянуться и… — она попыталась коснуться его руки, но он поднес напиток ко рту, и ее ладонь задела его живот. — Блин», — подумала она и резко отдернула руку, потеряв равновесие в процессе. Она начала падать и впилась в его футболку. Он поймал ее за руку, чтобы не дать упасть, но при этом разлил на себя напиток.

— Мне так жаль! — закричала она. — Поверить не могу, что я так поступила! — она подбежала к бару и схватила стопку салфеток. — Вот. Прости.

— Все хорошо, — он протирал салфетками футболку.

— Нет. Я испортила твою футболку.

— Эй, это просто одежда. Не переживай.

— Мне так стыдно. Мне очень-очень жаль, — глаза Лорелей уже наполнялись слезами.

— Хватит извиняться, ладно? Мне все равно. Давай я принесу тебе выпить, и мы посидим где-нибудь?

Лорелей кивнула, и Гарретт прошел к бару. Он вернулся с двумя бокалами вина. Лорелей подумывала сказать ему, что ей еще рано пить такое, но не захотела унижаться еще сильнее. Гарретт взял ее за руку и провел к столику подальше от танцпола. Он выдвинул стул для нее.

— Вот, выпей немного вина, — сказал он.

Она сделала большой глоток вина. Оно было едким.

«Сейчас, — подумала Лорелей. — Сейчас или никогда. Я спою ему. Но что спеть? Что-то романтичное, о любви. О, хватит, Лорелей, нужно что-то придумать. Ладно, романтичная песня… давай, придумай всего одну песню», — она склонилась и запела.

— Почему птицы поют, когда ты рядом?

Как и я, они хотят быть с тобой…

— «The Carpenters», да? — Гарретт посмотрел на нее большими глазами, а потом рассмеялся. — Ты странная, Лорелей, но ты мне нравишься.

— Думаешь, я странная?

— Может, «странная» не совсем то слово. Но ты немного чудная. Хочешь потанцевать? — спросил он.

— Не знаю. Думаю, я достаточно навредила для одной ночи.

— будет весело, обещаю, — он улыбнулся и сжал ее руку.

Лорелей допила вино и пошла за Гарреттом на танцпол. Он притянул ее к себе; крепко сжал ее талию. Она покачивалась с ним, двигала бедрами под музыку, под ее плавный ритм. Он потянулся за нее, отклонил ее. Спина Лорелей выгнулась, она пыталась убедить себя, что он не уронит ее. Гарретт притянул ее к себе, он обвел контур ее лица кончиками пальцев. Лорелей нравилась близость, ее очаровала его улыбка, что стала шире.

Он развернул ее, прижался спиной к ее спине. Дейдре танцевала на столе в другой части комнаты. Хулиганы смотрели на нее, поддерживали ее. Она опустилась, ударила по столу, перекатилась. Ее бедра описали круг, она задрала блузку, показала живот. Один из юношей притянул ее в свои руки. Она смеялась, пока он не закинул ее на плечо. Она пыталась слезть, но другие парни поддерживали друга, подняли пиво, поздравляя его.

— Мне пора, — сказала Лорелей Гарретту. Она побежала к группе людей. Парень, что держал Дейдре, был не старше двадцати. На его подбородке была щетина, он был в красной футболке. — Эй! Эй, опусти ее! — закричала Лорелей.

Он рассмеялся.

— Хочешь покататься дальше? Наверное, да. Или дразнишь, как эта?

Лорелей глубоко вдохнула и успокоила мысли. Она посмотрела в его глаза и притягивала его. Она ощущала его взгляд, вдруг она поняла, что нашла власть над ним.

Лорелей улыбнулась и сказала:

— Ты отпустишь ее. Сейчас.

Он послушался. Дейдре оказалась на ногах, поправила юбку. Лорелей шагнула вперед и коснулась его руки. Его рот раскрылся.

— Мы пойдем, а ты оставишь нас в покое, понятно?

— Не уходи, — ответил он. — Останься со мной.

— Нет, — сказала Лорелей. — Думаю, нам хватило веселья. Мы уходим.

Она сжала предплечье Дейдре и пошла на выход. Дейдре споткнулась и сжала плечо Лорелей.

— Куда мы? — от Дейдре несло алкоголем. — Почему нам нужно уходить?

— Мы уходим, — сказала Лорелей. — Идем.

Лорелей закинула руку Дейдре на плечи и помогла ей встать. Они пошли сквозь толпу на холодный воздух снаружи.

— Лорелей, стой! — позвал ее голос сзади. Она обернулась и увидела Гарретта. — Ты так быстро уходишь?

— Прости, я хотела попрощаться, но моя подруга… ей нужно домой. Она слишком много выпила, — сказала Лорелей.

— Я в порядке… — парировала Дейдре. Лорелей зашипела на нее.

— Прости, — сказала она. — Сегодня было весело. Спасибо.

— Можно проводить тебя домой? — спросил он.

— Нет, мы справимся. Я поймаю такси.

— Позволь, — Гарретт пошел к поребрику найти машину.

— Лор… нужно отпустить его, — пролепетала Дейдре. — Или он пойдет за нами.

— Что? — спросила Лорелей.

— Ты пела ему?

— Да, но это не сработало.

— Видимо, сработало. Нужно отпустить его.

— Как?

— Коснись еще раз… а потом придется попрощаться навеки.

Лорелей помогла Дейдре сесть в такси, а потом повернулась к Гарретту.

— Я хотела бы остаться, — сказала она.

— Так останься. Не уходи.

— Я должна. Мне жаль, — Лорелей сжала его плечо, привстала на носочки и шепнула ему на ухо. — Мы не увидимся. Спасибо за хороший вечер… и прощай, — она чмокнула его в щеку и села в такси. Не оглядываясь, Гарретт развернулся и ушел в другую сторону.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Лорелей не сразу поняла, где была, когда проснулась от звонка телефона. Она оказалась на диване в чужой квартире, но смутно помнила, как довела пьяную Дейдре до квартиры Коллин прошлой ночью. Ее кузина спала на полу в груде одеял и подушек. Телефон перестал звонить на минуту и зазвенел снова. Лорелей поднялась с дивана, прошла к Дейдре и нашла телефон в сумочке рядом с дверью. На экране был домашний номер Делуа.

Лорелей раскрыла телефон.

— Алло? — прошептала она.

— Где ты? — голос на другом конце был пронзительным.

— В Бостоне… где-то, — сказала она.

— Серьезно? Сегодня призыв, ты забыла?

— А? Что?

— Кто это? — звонящий был взволнован.

— Это Лорелей. Кто это?

— Прости, Лорелей. Это Каллиопа. Дейдре там?

— Да, погоди, — Лорелей склонилась к груде одеял на полу и затрясла Дейдре за плечо. — Эй, тебе звонят, — Дейдре что-то буркнула и отвернулась. — Это Каллиопа. Она злится.

— Ладно, — Дейдре села и потерла виски, прищурилась, глядя на Лорелей. — Я поговорю с ней, — Лорелей отдала телефон и села на диван. — Алло? — сказала она. Долгая пауза, и Дейдре сказала. — Прости, я забыла… Остынь. Мы сейчас уедем, хорошо? Который час? О, блин. Да, мы уже выдвигаемся. Пока.

— Что она хотела? — спросила Лорелей.

— Нужно уходить. Мы нужны дома.

Они быстро заправили диван, сложили одеяла и покинули квартиру. Они вышли на холодный воздух к гаражу, где оставили машину.

— Ты сможешь сесть за руль? — спросила Дейдре. — Голова убивает меня.

— Да, я могу, — Дейдре бросила ей ключи и села на пассажирское место. Лорелей выехала на шоссе. — Почему мы спешим?

— Увидишь, — сказала Дейдре.

Дейдре отклонилась, надела солнцезащитные очки и уснула. Она не объяснила Лорелей причину спешки, но Лорелей казалось, что это связано с сиренами. Глядя на дорогу, Лорелей хотела поехать быстрее. В ней нуждались. Ее звали в дом, к воде. Невидимая сила тянула ее по дороге, ее плечи болели от давления. Они вернулись в Чатем меньше, чем за час. Каллиопа ждала их на крыльце, Лорелей и Дейдре вышли из машины и пошли к ней.

— Хелен ждет нас в бухте. Нужно спешить, — сказала Каллиопа. — Лорелей, жди внутри.

— Я хочу пойти, — сказала Лорелей. — Я хочу посмотреть.

— Не время. Мы уже опаздываем, и ты сегодня не нужна.

Паника поднялась в Лорелей. Ее голова кружилась, мысли кипели. Волны разбивались за домом, манили ее. Адреналин бежал по венам, сердце колотилось в груди. Она отключится, если не пойдет к бухте.

— Мне нужно идти, — сказала она. — Не могу это объяснить, но я должна быть там.

— Я не буду сейчас с тобой спорить. Жди внутри, — сказала Каллиопа.

Лорелей быстро дышала, почти задыхалась. Ее тело не слушалось. Она сжала руку Дейдре, чтобы не упасть.

— Эй, Каллиопа, она не может подавлять призыв, как и мы с тобой, — сказала Дейдре. — Ты не можешь оставлять ее тут. Это не честно.

— Ладно, — сдалась Каллиопа. — Но не мешайся.

Каллиопа прошла в дом, ее длинные черные волосы ниспадали на сильные плечи. Лорелей все еще была в платье с прошлой ночи, а Дейдре сияла, несмотря на заспанные глаза и спутанные волосы. Дейдре нашла для Лорелей белый шелковый халат и сказала переодеться, сама тоже так сделала. Лорелей быстро послушалась, ее мысли бурлили и мешали ей спорить. Они переоделись, Лорелей, Дейдре и Каллиопа пошли в бухту. Разум Лорелей затих, она подошла к воде, и сердце уже билось нормально. Она осторожно спустилась к бухте по ступеням, стряхнула с подошвы песок. Хелен стояла у воды и смотрела на горизонт.

— Стой тут, — сказала Дейдре. Они с Каллиопой оставили Лорелей и подошли к Хелен.

Три женщины встали бок о бок, на их ноги тихо набегали волны. Руки Хелен поднялись к небу, Дейдре и Каллиопа запели низкую ноту, и звук был насыщенным. Ветра не было, воздух вообще не шевелился, но Лорелей ощущала ток, и волоски на ее руках встали дыбом. Она почти боялась дышать из страха потревожить тишину. Хелен пропела громкую ноту и стала водить руками круги над головой. И тут же над ними собрались серые тучи. Свет солнца пропал, тучи накрыли бухту.

Лорелей застыла. Вода двигалась необычным образом, бурлила вдоль берега. Лорелей заметила, что стенки бухты были теперь в тумане, который поднимался из воды. Туман добирался до бухты, заполнял ее густой дымкой. Хелен, Каллиопа и Дейдре сбросили халаты и прошли, обнаженные, в воду. Вода достигла их бедер, они замерли. Они запели вместе, голоса сплетались. Песня была эфемерной, будто из сна. Их голоса соединялись, как мерцающие нити, связывая женщин в песне.

Туман из моря змеился над водой, тускло сиял зеленым. Туман был живым, кружился, пока летел. Он прорезал дымку и попал в воду, поднялся и направился к женщинам. Туман разделился на три части, связанные, но движущиеся независимо. Туман расширялся и сиял ярче, приближаясь к ним. Без предупреждения он поднялся к телам, окутав их полностью, утащив под себя. Лорелей подавила крик. Поверхность воды была как стекло, и туман нависал над ней, а женщины пропали.

Сердце Лорелей колотилось в груди. Ком встал в горле, но она так боялась, что не могла издать ни звука. Все затихло. Туман замер, и даже облака сверху застыли. Лорелей робко прошла к воде, ноги дрожали под ней.

Шепот из воды. Голос Хелены прозвенел в ее ушах:

— Не бойся, Лорелей, — она тихо заскулила.

Вода зашевелилась вокруг женщин. Туман окружил сияющую воронку. Лорелей увидела, как медленно появились макушки трех голов. Их взгляды пронзали, свет сиял в их морских глазах, и он слепил, Лорелей едва могла смотреть на них. Их головы поднялись над поверхностью. Женщины легко вышли из воды, словно их подняли волны. Их волосы дико развевались за ними и вокруг лиц.

Лорелей увидела Дейдре — видение чистой красоты. Она была нереальной в своем преображении, Лорелей такого не представляла. Ее кожа мерцала от света, как перламутр. Светлые волосы струились за ней, закручивались вокруг плеч. Ее ладони нежно задевали поверхность воды, и туман змеился по ее телу, изящно прикрывая груди и бедра. Хелен и Каллиопа тоже потрясали в новом облике. Темные волосы Каллиопы резко контрастировали с ее перламутровой кожей. Ее черты были резкими, яростная красота впечатляла. Величавая Хелен стояла высоко и спокойно над водой. Морщины пропали на ее лице, и ее глаза сияли огнем, источавшим силу, что манила Лорелей ближе. Лорелей пыталась бежать, но не могла. Их глаза тянули ее к ним против ее воли.

— Иди сюда, дитя, — Хелен поманила Лорелей.

Будто руки обвили ее талию и потянули ее в море, она оказалась среди них, окруженная сильными существами. Яркие губы Дейдре растянулись в улыбке. Она помогла Лорелей раздеться, а потом взяла ее за руку и повела глубже в бухту. Вода была теплой, отличалась от прошлого раза, когда она была тут с ними. Туман стал густым, и их черты стало сложнее различать. Лорелей дрожала.

— Не бойся, — сказала Хелен. — Это произойдет быстро.

Они запели снова, печальная песня отражалась от бухты. Лорелей смотрела на море, туман двигался к ней. Он выпрыгнул из воды, окружил ее, как змея. Другие женщины отошли, Лорелей осталась с туманом. Он прыгнул на ее лицо, оказался ужасно холодным, как лед на ее коже. Она погрузилась в воду. Под поверхностью туман сиял и обвивал ее тело. Он сдавил ее конечности, выдавил воздух из легких, сковал грудь. Лорелей пыталась вырваться, но туман утягивал ее глубже под воду. Казалось, мышцы оторвали от ее костей. Все движения лишь усиливали боль. Она не могла кричать или дышать, выгнула спину и пыталась вырваться, но от борьбы оковы становились теснее.

Почти теряя сознание, Лорелей перестала бороться. Она подумала о маме и словах, что остались не высказанными между ними со смерти ее отца. Ей было больно видеть маму снова, но было поздно. Это все было ошибкой. Ее глаза закрылись, тело сдавило, вода проникла в легкие. Холодная жидкость наполнила ее с покалыванием, но она пришла в себя, и боль утихла. Лорелей выпустила воду изо рта и вдохнула еще жидкости. Она услышала громкий вой в воде. Он становился громче, ранил ее уши. Она тут же узнала Песнь, но в этот раз она была сильной и понятной. Туман ослабил хватку, начал толкать ее к поверхности воды. Лицо Лорелей оказалось на воздухе, и она поймала на себе взгляды других женщин.

— Ты в порядке? — спросила Хелен.

— Не знаю, — Лорелей дрожала. Ее тело было уязвимым, словно ее избили. Она опустила голову и поняла, что ее кожа изменилась. Она была гладкой, как шелк. Как и у остальных, кожа Лорелей была перламутровой, поблескивала розовым и голубым на бежевом. Ток покалывал под ее кожей. Ее пальцы были заряжены силой. Она слышала Песнь над головой. Зеленый туман обвивал ее тело, но и удерживал ее по пояс в воде. Нежное лицо Лорелей обрамляли идеальные каштановые кудри, ее бирюзовые глаза сияли ярко, как у остальных.

— Думаю, все будет хорошо, — сказала Каллиопа. — Немного потрясена, но ты привыкнешь.

— Первый раз худший, — сказала Дейдре. — После пятого или шестого раза куда лучше. Просто не борись в следующий раз, и будет проще.

— Можно было сказать об этом заранее?

— Тогда ты могла отказаться, — сказала Каллиопа. — Но все прошло, а нам нужно спешить.

Хелен скользнула к Лорелей и сжала ее руку.

— Не забывай дышать, — сказала она. Лорелей не заметила, как оказалась под водой. Ее рука дернулась, они понеслись из бухты в океан. Песнь и шум воды играли в ее ушах. Хелен рядом с ней была пятном зеленого тумана. Она заставляла себя дышать в воде. Ощущение было неестественным, но она пыталась дышать ровно. Она смотрела на широкий простор тьмы вокруг них. Дно океана пропало из виду, и они полетели по странному миру света и тени. Страх сжимал сердце Лорелей, но она старалась доверять Хелен.

Они замедлились. Лорелей увидела свет солнца сверху, лучи проникали под воду, и солнце напоминало так свет в конце туннеля. Хелен ослабила хватку на руке Лорелей, их плечи поднялись из моря, они двигались размеренно. Лорелей откашляла жидкость в легких, вдохнула кислород. Хелен указала на рыбацкую лодку и сказала:

— Это место. Сюда нас позвали отвести душу из жизни в смерть.

Лорелей прищурилась и увидела лодочку, покачивающуюся на воде. Тучи собирались на горизонте, ветер усиливался. Женщины приближались, скользя, к серой лодке с каютой впереди и горой ловушек для лобстеров сзади. Морщинистый матрос был у румпеля, бросал приманки в ловушки, сверкая рыжей бородой. Сигарета торчала из его губ, он выругался, задев ладонью проволоку, торчащую из ловушки. Закончив, он прошел к борту и поднял якорь, а потом закричал:

— Спенсер, отпускай!

Подросток вышел из каюты, его растрепанные каштановые волосы прикрывали глаза. Он застегнул куртку и прошел по палубе к моряку, докуривающему сигарету. Мужчина выбросил окурок за борт и подвинулся. Спенсер открыл люк и вытащил длинную палку с крюком на конце. Лодка приблизилась к женщинам, моряк начал опускать ловушки в воду. Лорелей смотрела со страхом, зная, что для одного или обоих судьба решена.

Они работали в тандеме: мальчик склонялся и палкой цеплял ловушки, пока они проплывали. Каждая ловушка была соединена с веревкой, что тянулась под водой, чтобы он мог схватить ее. Веревка натягивалась, и ловушки всплывали, чтобы мужчины могли вытащить их. Они без слов опустошали некоторые ловушки, добавляли в них приманки и бросали обратно. Лобстеров взвешивали, клешни тех, кого они оставляли, скрепляли резинками, их опускали в ящик. Поглощенные работой, они не заметили женщин за ними.

Лорелей нервно ждала, желудок сжимался. Спенсер взял последнюю ловушку и поднял ее над головой. Он бросил ее в воду, раздался громкий плеск. Спенсер оказался за бортом. Его нога запуталась в веревках одной из ловушек, которую столкнули в воду. Он кричал о помощи, сжимал край борта, но тело тянулось в сторону из-за волн, и его ноги оставались запутавшимися в веревке.

Моряк выключил двигатель и побежал на помощь сыну.

— Держись, Спенсер, — он схватил мальчика за руку и попытался поднять из воды. Ловушка запуталась в водорослях, он не мог поднять сына. Он склонился, пытаясь распутать ногу Спенсера. Мальчик терял хватку на краю лодки. Его отец сжал его предплечье, он потянул Спенсера к себе, но не смог поднять. Они застряли: мужчина не мог отпустить руки Спенсера, иначе тот утонет, но не мог и освободить его.

— Пора, — сказала Хелен. — Дейдре, хочешь оказать почести?

— Я могу, — ответила Дейдре. — А вы справитесь вдвоем с другим?

— Да, мы им займемся, — сказала Каллиопа ледяным голосом.

— Хорошо, дамы, удачи, — Хелен повернулась к Лорелей и сказала. — Останься тут. Это много времени не займет, но ты сможешь посмотреть и научиться. Знаю, тебе будет не просто, но ты должна это видеть, чтобы понять.

Лорелей согласно кивнула. Хелен махнула, другие последовали изящно по воде к лодке. Туман засиял ярче, чем раньше, нити света пронзали тьму. Они окружили лодку, где мужчина еще пытался вытащить сына из веревок. Туман растекался, Хелен и Каллиопа подняли воду кружащейся колонной за собой. Их тела поднялись с колонной в унисон, пока они не оказались на уровне с лодкой. Без звука они прыгнули на палубу. Лорелей стиснула зубы и смотрела, дрожа, как женщины окружили двух моряков.

Большая волна ударила по борту. Ноги мужчины поехали, когда судно дернулось. Голова Спенсера ударилась о борт, его отец запаниковал. Спенсер потерял сознание, его тело парило, его нога все еще была привязана к ловушке. Каллиопа коснулась моряка. Он обернулся. Она была шедевром женской красоты, пустые глаза пронзали его. Его сын беспомощно покачивался в воде, но он не мог отвернуться от Каллиопы. Она раскрыла рот и запела мелодию со словами, которые Лорелей не понимала. Его рот раскрылся, он отпустил руки Спенсера. Хелен подошла к Каллиопе, они пленили его своим видом. Они отходили от края корабля, и он шел за ними в трансе.

В воде внизу Дейдре выглядела как ангел. Она повисла над водой, ее светлые волосы лились по спине шелком. Ее нереальное лицо смотрело на мальчика с любящей нежностью. Она покачивала его голову своими ладонями, вытащила его из воды подышать. Его глаза приоткрылись, он посмотрел на нее, а потом понял, где находился. Он огляделся, увидел, что чуть не утонул из-за ловушки, стал дико барахтаться. Спенсер сжал плечи Дейдре, чтобы выбраться. Ее лицо не дрогнуло, она убрала волосы с его глаз. Она запела, и Лорелей узнала песню, которой ее учила Хелен.

Туман и тени зря борются

С серебряными каплями,

А тихие волны бушуют,

Тихо поют на глубинах,

Успокаивают разум,

Утешают сердце.

Спенсер перестал двигаться и замер в руках Дейдре. Лорелей он казался ребенком, уснувшим под колыбельную матери. Волны покачивали его, как в колыбели, он закрыл глаза, устал бороться. Дейдре прижала его к своей груди, тихо напевала ему на ухо, пока его тело не расслабилось во сне. Она нежно опустила его в воду, его голова пропала под поверхностью моря. Спенсер открыл глаза, но не пытался плыть. Он выдохнул, пузырьки вырвались из его рта. Он вытянул руки и двигался как кусок ткани на волнах.

Лорелей видела мертвое тело в последний раз, когда сама пела. Она была потрясена виду трупа, которого утягивало все глубже в водную бездну. Его глаза были пустыми, жизнь в нем пропала. Хелен и Каллиопа отступили в воду. Моряк стоял на борту, одинокий силуэт на фоне темного неба. Чары сирен отпустили его, и он побежал за сыном. Он потянулся к ловушке палкой с крюком, потянул ее к лодке. Он закрепил веревку на борту, нашел нож и отрезал веревку от ноги мальчика. Он вытащил тело Спенсера из воды, оно безжизненно обмякло.

— Нет! Дыши! Давай, Спенсер, дыши! — вопил он. Ком подступил к горлу Лорелей. Мужчина опустил тело мальчика на палубу и пытался оживить его, но тщетно. Он уже умер. Моряк зарыдал, слезы выступили на глазах Лорелей. Мужчина опустился рядом с сыном и обнял его, тело содрогалось от горя и отчаяния. С телом мальчика в руках он закричал изо всех сил, гнев вылетал из его груди.

Как они могли так с ним поступить? Почему сирены забрали жизнь его сына, оставив его страдать одного? Они были красивыми, поражали способностями, но Лорелей они напоминали монстров. Но она была одной из них. Ей было не по себе, но чего она ожидала? Она знала, что сегодня будет смерть, но настояла пойти с ними. Если это был ее зов, она не могла быть его частью. Не это. Лорелей задыхалась. Голова кружилась, ее тошнило. В разуме вспыхнул миг смерти отца, и она отключилась и упала в жестокое холодное море.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Лорелей сжала одеяла на кровати. Она лежала, но комната кружилась. Ее грудь сдавило, было больно дышать. Каждый раз, когда глаза закрывались, она видела хоть на миг тонущего мальчика. Картинка не менялась, она видела, как он переходил из жизни в смерть, его лицо было белым, губы посинели. Она не могла забыть отца, согнувшегося над телом сына, кричащего от горя в пустом море. Лорелей не знала, как мужчина смотрел потом в лицо матери мальчика, как ее опустошит эта потеря. Ее сердце болело за них, она помнила свою боль от смерти отца. Потерять ребенка было еще хуже.

После призыва сирены принесли Лорелей в бухту. Она была в шоке и не могла смотреть на них. Хелен дала ей уйти в дом одной, и Лорелей закрылась в своей комнате и уже четыре дня сидела там в тишине. К ее двери приносили еду и воду, но, когда женщины пытались заговорить с ней, Лорелей отказывалась отвечать. Она хотела покинуть это место, но куда ей отправиться? И это не изменит того, кем она была. От этой мысли ей было плохо.

Она не понимала, как остальные вели себя так. Будто ничего не случилось. Они были в ответе за смерть, а их это не задело. Они уже не ощущали страдания? Не видели боль, которую причиняли людям? Лорелей переживала больше не за мертвых, а за тех, кто остался страдать, лишившись любви. Эти женщины обеспечивали смерти сотен, если не тысяч людей. Лорелей так не могла. Она такой не была, она не хотела такое бремя.

В дверь постучали.

— Лорелей, — сказала Дейдре, — ты должна оттуда выйти. Ты поговоришь хоть со мной?

Лорелей повернулась к стене. Она молчала.

* * *

Лорелей проснулась следующим утром и вылезла из кровати. Она открыла дверь и нашла тост и чай. Чай был чуть теплым, но она все равно его выпила. Ее волосы были грязными и спутанными. Она увидела себя в зеркало и решила принять душ. Лорелей терла лицо и отмывала волосы, пока на нее не полилась горячая вода. Она вдыхала глубоко в легкие пар. Жаль, разум нельзя было так легко очистить от того, что она видела и делала. Она хотела вернуться в Калаис, переживать об учебе и оценках, дружбе и вечеринках. Она вышла в комнату и заметила, что ее телефон звонит на столике. Она поспешила ответить.

— Алло? — сказала она.

— Это Брианна, — последовал ответ.

— Бри, как ты? — спросила Лорелей.

— Хорошо. Все хорошо, но мы скучаем по тебе.

— Я тоже скучаю.

— Эй, я хотела узнать, не могли бы мы пересечься. Я у бабушки на День благодарения, и она живет недалеко от Чатема.

— Уже День благодарения?

— Завтра.

— Да… я была бы рада тебя увидеть, — сказала Лорелей. — Где ты?

— В Гианнисе. Мы тут каждый год.

Лорелей согласилась встретиться с Бри в Гианнисе за обедом в 12:30. Ей нужно было убраться из дома и с кем-то поговорить. Чем больше она сидела в комнате, тем больше думала о мальчике под водой, ей нужно было отвлечься от этого. Она нашла мешок с одеждой, что ей купила Дейдре, на крючке на другой стороне двери, вытащила изумрудную шелковую блузку и черные штаны. Лорелей причесала волосы, нанесла немного румян и блеска для губ.

Ступени скрипели, пока Лорелей спускалась. Она тихо завернула за угол, выглянула. В гостиной и на кухне никого не было. Наверное, они были на работе или где-то… где она не хотела их представлять. Лорелей спустилась бегом по главной лестнице и вылетела наружу. Она запрыгнула в свой джип, стоявший рядом с домом. Она поехала и обрадовалась, ведь снова могла дышать.

В Гианнисе Бри встретила Лорелей у ресторана тайской кухни, быстро обняв. Они вошли и вскоре сели. Запах кокосового карри заполнял воздух. Лорелей была голодна.

— Так рада тебя увидеть, — сказала Бри. — Ты такая красивая, но… — она замолчала.

— Что? — спросила Лорелей.

— Кажешься печальной. Ты в порядке?

— Не знаю. Неделя была тяжелой.

— Да? Как так?

Лорелей тихо сидела мгновение. Как бы она ни хотела рассказать все Брианне, она не могла представить, как это объяснить, ведь сама не все понимала. Она хотела признаться подруге, рассказать, как странно было не только узнать, что она сирена, но и мириться с возникшими сложностями.

— Праздники трудные, — соврала Лорелей. — Скучаю по родителям.

— Понимаю. Тебе, конечно, сложно, — сказала Брианна. — Если хочешь заглянуть к моей бабушке на ужин завтра, мы будем рады.

— Спасибо. Я подумал, — Лорелей задумалась, могла ли просто притвориться, что ничего не случилось, и продолжать жизнь, словно ничего не изменилось.

— Ты вернешься к учебе в январе?

— Может. Я еще не знаю.

— Тебе нужно вернуться. Смотр на учебу в Элмсбрук в феврале, и я знаю, как ты хотела победить. Подумай, семестр ты сможешь учиться за границей, работать с Паола Перлегетти в Риме. У тебя талант. Нельзя его забрасывать.

Если бы Бри знала правду о ее таланте. Лорелей раньше гордилась своим голосом, а теперь он был как проклятие. Лорелей не так давно любила петь, но теперь было опасно даже думать об уроках по вокалу. А если Песнь появится неожиданно, и кто-то умрет из-за нее? И она будет возле воды, риск будет велик. Она не была к этому готова.

Принесли их еду, горячую, с экзотичными ароматами, и Лорелей сглотнула. Ее любимый пад тай был вкусным, умелой смесью вкусов — сладкого, пряного, острого и орехового. После жизни на хлебе и чае последние пять дней Лорелей налегала на еду. Брианна рассказывала Лорелей сплетни колледжа, пока они ели. Один из профессоров музыки уволился, объявили новую проверку мастерства, и все студенты думали, что это издевательство, Челси и Тони были на грани разрыва уже несколько недель.

Несмотря на приятности, Лорелей не могла отогнать чувство, что уже не принадлежала тому миру. После того, что она видела, после всего, чем она научилась с Делуа, мир казался не таким простым, каким она его считала раньше. Силы тянули жизни в неожиданные стороны. Она уже не принадлежала той жизни. Судьба уводила ее от Калаиса, от Бри и других друзей другой дорогой. Она понимала, что не сама выбрала этот путь, его выбрали за нее, но она не могла закрыться от зова.

— Тебе понравилось тут? — спросила Брианна. — Они хорошие?

— Неплохие, как по мне. Дом красивый, у воды, и они были щедрыми со мной. Просто… я не могу решить, должна ли оставаться.

— Ты же не хотела тут задерживаться? Я думала, ты очистишь голову, но, чем больше ты говоришь, тем сильнее кажется, что ты не вернешься в Мейн.

— Я не знаю, что делать. Они — семья, и я ощущаю связь, но я не знаю, где мое место. Тетя Хелен хочет, чтобы я осталась. Она учила меня, рассказывала о семье, о нашем прошлом, и я многое узнала о себе — даже то, что не хотела знать. Эти женщины теперь часть моей жизни. Я связана с ними, хочу того или нет. В этом есть смысл?

— Это все из-за родства? Думаю, хорошо знать, откуда ты, но, Лорелей, разве твое будущее не важнее? Они всегда будут рады твоему визиту, и, может, ты будешь проводить с ними больше времени, когда доучишься.

— Все не так просто. Ты не понимаешь.

— Тогда объясни, — Бри уперлась руками в стол.

«Было бы все так просто, — подумала Лорелей, — я бы уже рассказала. Но я не такая, как ты. Я не нормальная. И ты не поймешь».

— Я… теперь привязана к ним. Часть меня хочет уехать, и я бы уехала сейчас, если бы могла, но я не могу, — Лорелей отклонилась и сделала глоток воды. В ней закипало недовольство от того, что она не могла раскрыть Бри правду. — Мне нужно кое-что узнать, и будет непросто, но я должна понять, кто я, и где мое место. Думаю, это я могу сделать только в этой семье.

— Ты говорила маме?

— Нет. Я не общалась с ней с тех пор, как покинула Колорадо. Она, наверное, думает, что я еще в Мейне.

— Нужно сказать ей.

— Знаю. И я расскажу, когда подвернется шанс.

Они доели и разделили счет. Лорелей обняла Брианну на пути к машине и пообещала позвонить, если решит прийти на День благодарения. Она проводила Бри взглядом, задумалась, увидят ли они друг друга снова. Мир был тяжелым местом для Лорелей, она даже завидовала неведению подруги. Ее жизнь изменилась, обратного пути не было. Ей придется хранить тайны даже от лучших друзей, но Лорелей знала, что, хоть она ненавидела это, зов воды был слишком силен, чтобы игнорировать его. Печаль наполнила ее сердце, ведь она не могла вернуться, ничего не будет прежним. Ее беспечная прежняя жизнь была в прошлом.

Лорелей смирилась с возвращением в дом Делуа. Она еще многого не понимала, ей нужны были ответы. Она думала спросить у Хелен, но та всегда отвечала смутно, и ее ответы путали Лорелей. Ей казалось, что Хелен всегда защищала ее от правды, будто она не могла справиться. Лорелей нравилась Дейдре, но она знала, что Дейдре не расскажет ничего без позволения Хелен. Оставалась только Каллиопа. Лорелей не знала, почему, но знала, что Каллиопа расскажет ей правду. Она была серьезной во всем, и она была вне контроля Хелен.

Покинув Гианнис, Лорелей направилась на восток. Она думала о дороге, зная, что время ответов пришло. Ее машина неслась по пустому пейзажу с коричневой и серой травой, окружающей дорогу. Лорелей миновала тихую главную улицу Чатема, многие магазины закрылись из-за зимы. Она ощущала силу, пока ехала вдоль берега. Дом появился впереди, величавый и опасный. Лорелей подъехала к нему и вышла из машины. Она поднялась на крыльцо с уверенностью, помня, как впервые робко ступала по ним. Внутри было слышно голоса на кухне, звякали кастрюльки, пахло корицей и мускатом.

Хелен заметила ее на пороге.

— Лорелей, — сказала она, — хорошо, что ты спустилась. Ты в порядке?

— Я бы хотела поговорить с Каллиопой, — твердо сказала Лорелей.

— Хорошо, — Хелен с предупреждением взглянула на Каллиопу.

Каллиопа повернулась на стуле к Лорелей. Она встала, высокая на фоне остальных, в льняных штанах и свитере с V-образным свитером. Ее черные волосы были убраны в хвост у шеи. У нее были высокие выдающиеся скулы, идеальные брови, губы цвета красной розы. Мягкими были только глаза — светло-зеленые, как море в шторм.

— Ты хотела куда-то отойти для разговора? — спросила Каллиопа.

Лорелей кивнула. Каллиопа прошла мимо нее и повела по прихожей в гостиную с желтыми креслами. Она указала на диван, сама села в кресло напротив. Каллиопа скрестила ноги в лодыжках и опустила ладони на колени.

— Что ты хотела обсудить? — начала она.

— Я хочу задать вопросы о сиренах, и я хочу знать, что ты будешь честна со мной, — Лорелей боялась ее. — Меня не нужно защищать от этого. Если я задам вопросы, ты будешь со мной честной?

Тишина, и Каллиопа холодно ответила:

— Да, я расскажу все, что ты хочешь знать.

Лорелей взяла себя в руки, вытерла потные ладони о колени и спросила:

— Почему я? Есть причина в том, что я — сирена?

— Это в семьях. Не все в семье рождаются с даром, но в твоей семье сирены были поколениями. Тут как повезет. Порой, как у тебя, мы можем в раннем возрасте понять, что у девочки есть дар, но порой талант проявляется позже.

— А если я откажусь от жизни сирены?

— К сожалению, тут нет выбора. Помнишь, как ты ощущала себя в день, когда вы с Дейдре вернулись из Бостона? Будто тебе стало плохо?

— Да, — сказала Лорелей. — Это было ужасно.

— У тебя долг перед морем, и если ты не сможешь исполнить долг, когда оно просит, ты будешь страдать физически. Чем дольше игнорируешь зов, тем хуже будет, пока ты не сойдешь с ума.

— Но как? Как можно смотреть, как люди умирают, и продолжать? Вы не ощущаете вину?

— Мы не воспринимаем это лично. Там ты не думаешь о них, как о личностях. У тебя есть работа, и ты делаешь ее и идешь дальше. У тебя нет выбора. Когда я там, я методична. Я не думаю. Только действую. И я помню, что мы — часть большого плана.

— Что за план? Что за план позволяет стоять в стороне и смотреть на смерти людей?

— Лорелей, не будь наивной. Все когда-то умирает. Некоторые от старости, другие от болезней, а некоторые — в воде. Это реальность. Мы часть этого, хочешь или нет. Судьба уже избрала их, и мы уважаем Судьбу.

— Есть другие? Другие сирены, кроме нас?

— Мы — одна из многих групп, названных собраниями, по всему миру. Каждое собрание включает от трех до пяти женщин разного возраста. Новых сирен приводят, когда матриарх стареет. Порой мы пересекаемся с другими группами, если катастрофа слишком велика для нас. Когда собрания объединяются, мы зовем это конгрегацией. Такое бывает редко, но случается время от времени — когда разбивается корабль или во время урагана. Ты увидишь другие группы в своей жизни.

— Сколько есть собраний?

— Не знаю, как много их в мире. Есть собрания, которые я не встречала. Некоторые пытались записывать, но без толку. Мы лучше всего знаем тех, кто на нашей территории. Есть собрание севернее нас, Мерчансоны, они живут недалеко от Монреаля. Вотерфорды живут в Норфолке, а еще есть собрание в Саванне и в Новом Орлеане.

Лорелей обдумала факт, что они были не одни. Она не думала о таком раньше, но было понятно, что их семья не могла справиться со всеми утопающими мира. Были и другие девушки, что испытывали те же проблемы, что и она.

— Каллиопа, когда мы изменяемся, нас все видят?

— Да, нас видно. Потому мы прячемся в бухте, там нас не увидят чужаки.

— Если вас видно, что бывает, когда есть выжившие? Мужчина тогда тебя видел. Он запомнит это?

— Чаще всего люди так испуганы ситуацией, что не помнят толком, что случилось. Если они помнят о нас, то списывают это на галлюцинации. Некоторые путают нас с ангелами. И если находятся смельчаки, что говорят об увиденном, никто им не верит. Но мы снимся им до конца их жизней. Мы оставляем на них след, что не пропадает.

— Когда мы меняемся, всегда… так больно?

— Ты привыкнешь. Приятно не будет, но потом становится не так плохо. Потом тебе будет даже хотеться измениться. У сирен всегда есть сила и свобода, какой нет на суше. В воде мы управляем ею, и она слушается нас. Чувство силы, непобедимости заманчиво. Ты будешь терпеть перемену из-за того, какой станешь.

Лорелей вспомнила воду, проносящуюся мимо нее, когда Хелен тянула ее в море. Она видела их сияние в своем разуме, простор океана и погоду над ними. Красиво.

— Знаю, нужно многое понять, — сказала Каллиопа. — Но вскоре это будет как вторая натура. У тебя уже есть вся сила, нужно лишь перестать сомневаться в себе, быть увереннее. Это наше, — она указала в окно на воду, — все это. И твоя судьба, как было для поколений твоей семьи до тебя, управлять этим.

Лорелей сжала кулон на шее и подумала о фотографии бабушки. Это было ее наследие. Она не могла отвернуться от этого, как не могла изменить свой рост или форму лица. Если они могли так делать, то, может, получится и у нее. Она — Делуа.

Каллиопа посмотрела на часы.

— Что-то еще?

— Нет, — нахмурилась Лорелей. — Я начинаю понимать.

— Хорошо. Я рада, что мы поговорили, — Каллиопа встала и покинула комнату.

Лорелей посмотрела на океан. Он пугал ее размером, но ей хотелось быть его частью. Она тихо помолилась за умершего мальчика и его семью, пообещала себе, что попытается продолжить этот путь. В тишине комнаты она слышала негромкую Песнь, зовущую ее из глубин моря.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Овсянка яростно кипела в кастрюльке, и Лорелей быстро схватила кастрюлю и сняла с горелки. Она выключила огонь, помешала овсянку и поставила ее на плиту. День благодарения прошел без событий, тихий ужин в доме Делуа, простой и деревенский. Лорелей смирилась с жизнью в Чатеме, никто не говорил о ее срыве. Хелен стала заботливее, словно боялась, что Лорелей сломается, если ее попросить поднять палец.

Лорелей выпила стакан апельсинового сока и поспешила съесть миску теплой овсянки. Хелен, Каллиопа и Дейдре работали сегодня — занятый день перед неделей праздников. Каллиопа спросила у Лорелей прошлой ночью, не хочет ли она помочь им с проектом. Рыбацкая лодка попала на остров Мономой, ее нужно было вернуть на континент. Лорелей согласилась пойти с одним из их работников и помочь, если ему что-то потребуется. Она была рада покинуть дом и быть полезной.

В девять часов в дверь позвонили. Лорелей схватила пальто и шарф, открыла дверь и увидела знакомого юношу. Его голубые глаза выглядывали из-под растрепанных русых волос.

— Новая девчушка, — он игриво ухмыльнулся.

— Ага, — ответила она.

— Эсон, — сказал он, протягивая к ней руку, — мы встречались пару недель назад, помнишь?

— Помню, — она пожала его руку.

— Готова? — спросил он.

— Да, — она пошла за ним к его грузовику, стоящему на парковке.

Он открыл дверь и помог ей забраться на пассажирское место. Внутри пахло бензином, было много инструментов, бумаг, спешно брошенных в кузов, и гидрокостюм висел на заднем окне. Двигатель заревел под ней, и грузовик поехал.

— Как ты? — спросил Эсон.

— В порядке, — ответила она.

— И все? Эй, можно и лучше, — сказал он.

Лорелей не знала, как ответить. Она посмотрела на Эсона, он глядел на дорогу. Он был юным, вряд ли больше, чем на пару лет старше нее. В отличие от нее, он был уверен в себе. Что ей сказать ему? Что все не в порядке, и она все еще растеряна и напугана, хоть и решила не бежать от судьбы? Признаться, что она боится задания? Нет, лучше соврать.

— Я просто в порядке, — ответила она.

Он рассмеялся.

— Они еще не свели тебя с ума?

— Пока нет, — улыбнулась Лорелей.

— Еще успеют, — Эсон выехал к гавани. Он выпрыгнул, схватил мешок из кузова. Местный рыбак подошел и помахал им. Лорелей спустилась на землю и пошла по пирсу. Вода была мелкой и чистой, небольшие волны набегали на пристань. Несколько лодок были под водой, другие развалились, некоторые перевернул ветер, и они утонули. Эсон поманил Лорелей за собой к крепкому, но практичному белому судну.

— Идем, — он протянул руку, чтобы поднять ее на борт. — Это «Гера», один из рабочих кораблей. Она не буксир, но поможет.

Он прошел к штурвалу и направил судно в море. Лорелей смотрела на песчаные дюны и серые домики, что виднелись, пока корабль отплывал от берега. Эсон ускорил корабль, они покинули воды гавани, ветер жалил щеки Лорелей. Она обвила себя руками.

— Холодно? — спросил он. — Там есть несколько плащей.

Лорелей подняла крышку металлического сундука, нашла два тяжелых оранжевых плаща. Оба были велики на нее, но это было лучше, чем мерзнуть. Куртка висела до колен, рукава были длинными, она была как ребенок в одежде родителей. Она вздохнула, застегнула куртку и прошла к Эсону у штурвала.

— Боже, — рассмеялся он. — Ты как большая тыква.

— Там не было вариантов, — парировала Лорелей, вдруг смутившись. — Так плохо?

— Нет, порядок. Не переживай из-за меня. Хочешь порулить? — спросил он, Лорелей кивнула. — Вот, бери штурвал. Просто двигайся по прямой, — Эсон пошел к канатам и стал разматывать их. Лорелей сосредоточилась на плавном движении корабля, прорезающем воду, ее волосы развевались за ней.

Эсон вернулся и опустил руки поверх ее. Он склонился, дрожь пробежала по ее спине.

— Замедлим немного, — сказал он и подвинул рычаг. Корабль медленно плыл к острову, что уже виднелся в стороне. Старый маяк стоял на вершине необитаемого острова, чайки шумно кружили над берегом. Он осмотрел берег в бинокль, указал на лодку на пляже слева от них. Лорелей повернула штурвал, и корабль изменил курс.

— Ладно, вот, что мы сделаем. Мы проплывем недалеко, и бросим якорь. Я попытаюсь прикрепить лодку крюком, и мне нужно, чтобы ты подняла якорь и потянула лодку. Не дави сильно на газ. Медленно и уверенно, хорошо?

Лорелей кивнула, Эсон замелил корабль еще сильнее, пока он не остановился у отмели. Он показал ей, как управлять якорем, дал ей еще несколько указаний, а потом прикрепил канаты к боку корабля. Он дал ей рацию, надел гидрокостюм, а потом нырнул в воду. Сильные мускулистые руки несли его тело в воде, пока не стало мелко, чтобы он смог встать. Эсон подошел к лодке, забрался на борт. Он пропал в каюте, а Лорелей повернулась к морю.

Волны мягко покачивали корабль, и Лорелей сжимала перила, пока шла к корме. На горизонте виднелся мыс за тонким туманом у сияющей воды. Холодный воздух наполнял ее легкие, ветер дул ей в лицо. Хоть ветер жалил, она затерялась в покачивании волн и свежести соленого воздуха. Она села на скамейку, закрыла глаза, корабль покачивался под ней. Несколько минут прошли, и Лорелей снова открыла глаза. Небо было темнее, тучи сменились столбами дыма. Туман сгущался, через минуты она перестала видеть мыс. И вода под кораблем стала темно-серой бездной, уже не сияла бирюзой, как было на солнце.

Она тревожно огляделась, взяла рацию.