Сердца Лукоморов

Голова у него осталась на месте, но глаза заметно увеличились в размерах, а оба уха на глазах распухали и превращались в два больших лаптя.

- Вы чего дерётесь?! - жалобно заскулил еще недавно такой грозный и всесильный Шемяка. - Почему безоружного бьёте?!

- Безоружного, говоришь? -широко, как самому лучшему другу, улыбнулся Буян, который словно именно этих слов и ждал от Шемяки. - На вот тебе меч, посмотрим, каков ты в поединке. Давненько я с достойным противником не сражался.

Шемяка испуганно оттолкнул протянутый Буяном меч.

- Не буду я с тобой биться на мечах! Не желаю!

- Будешь! - уверенно заявил Буян, воткнув меч перед ним, доставая свой. - Будешь, если тебе жизнь дорога.

Он взмахнул мечом и принял боевую стойку.

- Давай, Шемяка, берись за меч, иначе так порублю! Не буду я с тобой шутки шутить. Учти, нам некогда! Тебя просто так, за здорово живешь, мы не отпустим, не надейся. Слишком много на тебе крови невинной.

- А он что будет делать? - спросил хитрый Шемяка, указав за спину Буяну.

Тот обернулся взглянуть через плечо, а Шемяка подхватил меч, стоявший перед ним и, взяв его двумя руками, обрушил на голову повернувшегося спиной доверчивого Буяна.

Макаровна вскрикнула, но меч Шемяки отскочил, ударившись о сталь меча Медведя, который успел подставить его под сокрушительный удар, защитив Буяна.

- Спасибо тебе, Медведь, - склонил голову в знак благодарности Буян. - Должник я твой буду.

- Ничего, - подмигнул Медведь. - Свои люди. В бою славой сочтемся.

- И то верно, - согласился Буян. - А что с этим мерзавцем делать будем?

Он кивнул на Шемяку, испуганно стоявшего с опущенным мечом.

- Вы лучше отпустите меня! -нагло заявил Шемяка, надув важно щеки. Не отпустите, вам же хуже будет. Мои воины вернутся и еще сотню приведут, тогда вам точно несдобровать.

- Что делать с ним будем? Как с ним поступить? - словно не услышав угроз, спросил еще раз Буян.

- Смерть ему! - воскликнул Вепрь.

- Смерть палачу! - поддержал Медведь.

- Смерти достоин, не судья он, а палач, столько людей ни за что погубивший, - кивнул Черномор.

- Смерть душегубу! - вторил им скоморох Яшка.

- Кто казнит палача и предателя? - спросил Буян.

Все замолчали, поглядывая друг на друга. Вперед выступил Медведь.

- Стыдно об него боевой меч пачкать. На деревьях его казнить нужно.

- Что ж, - согласился Буян. - Давайте сюда верёвки.

Нашли две верёвки, сделав на них петли. Одну из них взял Буян, другую Медведь. Накинув веревку на гибкую березу, Буян с силой наклонил березу к земле, согнув ее в дрожащую от напряжения дугу. То же самое Медведь проделал с соседней березой.

Испуганного и визжащего Шемяку повалили на землю и привязали за ноги к одной из верёвок, которую продолжал удерживать Буян, иначе бы береза выпрямилась, и Шемяка улетел бы в небеса. Медведь подтянул вторую верёвку свободным концом к Шемяке и, достав нож, отрезал лишний конец, с трудом удерживая березку.

- Берись за веревку! - приказал Буян Шемяке, перепуганному приготовлениями.

- Не буду! - извиваясь по земле, завопил тот.

- Берись, или отпущу! Улетишь в небо!

Шемяка ухватился за вторую верёвку и в ту же минуту Буян и Вепрь отпустили верёвки.

Берёзы рванулись вершинами вверх, растянули завопившего от страха и боли Шемяку

- Ну вот, Шемяка, твой последний суд, - сказал, отряхивая руки, Буян. - Жить тебе осталось ровно столько, сколько сил твоих хватит верёвку удерживать. Так что оплакивай свою подлую жизнишку. А мы пошли.

- Помоги мне, сынок, я сама не справлюсь, - обратилась ко мне Макаровна, указывая на дверь в крыше.

Я наклонился, очистил дверь ото мха, но она разбухла от сырости, я никак не мог подцепить её, а ручки на ней не оказалось.

- Дай я попробую, - тронул меня за плечо Буян.

Я отошёл в сторону, а Буян достал меч и подцепил дверь, использовав меч как рычаг. Раздался противный скрип проржавевших от болотной сырости петель и перед нами распахнулась чёрная дыра, из которой дохнуло спертым тяжёлым запахом плесени и застоявшегося воздуха.

- Двери закройте! - прогудело из темноты. - Холодно! Дууует!

- Дует ему! - возмутилась Макаровна. - Лежебока несчастный! Как ты не задохнулся?!

- Мне тута теплооо! - зевнула избушка. - А вы дуете. Может, не нужно в гости ко мне ходить?

- Вот лодырь, - ворчала Макаровна. - На нас Шемяка напал, чуть не поубивали всех, а ты даже не шевельнулся!

- Я шевельнулся, - отозвалась избушка. - Я бы помог, только сапог долго искал.

- Нашёл сапог? - спросил ехидный Яшка.

- Неее, - вздохнула избушка. - Не нашёл.

- Потерял, что ли? - насмешливо поинтересовался скоморох.

- Да нет, не потерял, - последовал очередной вздох. - Здесь он где-то, сапог. Не успел найти. Я заснул.

- Во даёт! - восхитился скоморох. - Что же это там за чудо проживает?

- Слезешь в избу, - сам увидишь, - пообещала Макаровна.

- Тогда я полез, - подхватился любопытный скоморох и первым сунулся лезть в чёрную дыру.

Он пошарил в пустоте ногой, ничего не нашёл и спросил в темноту:

- Тут хотя бы лестница есть?

- Была, - равнодушно отозвалась, зевнув, избушка.

Скоморох шарил-шарил ногами в темноте, пытаясь нащупать ступеньку, да так и загремел вниз, соскользнув с заросшей мхом крыши.

Раздался жуткий грохот, брань и жалобные охи скомороха.

- Что ж ты говорил, что лестница есть?! - закричал он возмущённо в темноте. - Нет никакой лестницы!

- Я не говорил, что она есть, - раздалось ему в ответ. - Я сказал, что была лестница. Она вчера рухнула.

- Это почему же она вчера рухнула? - спросил, охая, скоморох.

- Сгнила, наверное, - подумав, ответила избушка. - Постояла да и сгнила. Время её пришло сгнить, вот она и сгнила. И рухнула. Ну а потом ты рухнул.

- Ты хоть лучину запали, ничего не видно в потемках. У тебя дрова есть? Холодно здесь, как в погребе.

- Не, нету дров у меня.

- А печка у тебя есть? - начал сердиться скоморох.

- Зачем мне печка? - испугалась этого вопроса избушка. - Если печка в избе будет - надо дрова колоть, куда-то ходить за ними, а мне лениво. Без печки лучше - забот меньше.

- Мне бы твои заботы! - восхитился скоморох.

- А чего? - зевнула избушка. - Живи. Места хватит. Ищи на полу овчину, залезай под неё и лежи себе, спи.

- Давно ты вот так лежишь? - ехидно поинтересовался скоморох.

- Лет тридцать, наверное, - зевнула избушка.

- У тебя что - ноги не ходят? - посочувствовал Яшка.

- Да кто их знает? Я не пробовал ногами ходить.

- Так ты попробуй!

- Да ну, мне лениво!

- Ну что вы стоите? - кивнула нам на дыру Макаровна. - Так мы еще год простоим. Полезайте!

- Отпустите меня! - взмолился Шемяка, посиневший от натуги, с трудом удерживая веревку в руках.

- Зачем? Ты скоро сам себя отпустишь, - без тени сожаления отозвался Буян.

И первым полез в двери. Он повис на руках и спрыгнул внутрь. Следом за ним полез Медведь, внизу в темноте посыпались искры, запалили лучину, и тут же завопил скоморох:

- Помогите! Я ослеп! Я ничего не вижу!

- Дурья твоя голова, Яшка! - пробасил со смешком Буян. - Что же ты увидеть хочешь? Ты головой в чугунок нырнул, да так он у тебя на голове и остался. Сними его, сразу всё увидишь.

Запалив лучину, наши друзья пододвинули под двери стол, на который мы все по очереди и спрыгнули. В избушке было пусто, если не считать стола, да огромного детины возле стенки, который лежал под овчинами, подогнув колени. Ноги он вытянуть не мог, такой был громадный.

- Как только тебе, Илья, не стыдно?! - напустилась на него суровая Макаровна. - Добрых людей чуть Шемякины воины не посекли, а ты даже не шевельнулся!

- Я шевельнулся! - обиделся Илья. - Я хотел выйти. Я даже сапог нашаривать стал! И вообще, добрые люди по болоту не шляются. Добрые люди дома сидят.

- А мы, значит, плохие, да? - подбоченилась грозно Макаровна.

- Ну, этого я не говорил, - пошёл на попятную Илья.

Он сел и стал рассеянно оглядываться по сторонам.

Был он невероятно широк в плечах, с большущей головой, заросшей густой бородой и копной давно нечёсаных волос.

- Эй! - окликнул он, указывая пальцем мне под ноги. - Слезь с верёвки! Дай мне её!

Я не сразу понял, что он от меня хочет, потом наклонился и увидел, что действительно под ногами у меня лежит толстая веревка.

- Давай скорее верёвку сюда! - гаркнул Илья. - Давай быстро, а то чихну!

Я не понял, при чём тут его чих, но верёвку всё же протянул.

Илья судорожно схватил верёвку, которая была привязана к крыше, намотал конец на руку, крепко натянул и после этого - чихнул.

Нет, я опять неправильно написал, надо было вот так:

И после этого он

ЧИХНУЛ!!!

Он чихнул так, что мы подпрыгнули вместе с избушкой, даже пролетели какое-то расстояние и тяжело шлёпнулись обратно в болото.

Теперь я точно знал, почему избушка стояла по крышу в болоте. А для чего Илье нужна верёвка?

Я сам не заметил, как спросил это вслух.

- Верёвка для того, чтобы крышу не сдувало, - пояснил Илья. - От моего чиха крышу всегда срывает. Слабая она, держать приходится.

- Хватит пустые разговоры разговаривать, - прервала нас озабоченная Макаровна. - Дима, выгляни наружу, там шум какой-то.

Я встал на стол и, приоткрыв двери, осторожно выглянул наружу.

И тут же торопливо захлопнул, едва не ударив сам себя по голове. От островка, из камышей, в нашу сторону стеной шли воины, наверное, слуги Шемяки, ощетинившись копьями и сверкая саблями и мечами.

- Там шемякино воинство движется! - выдохнул я. - Их там множество.

- Лезьте в погреб! - распорядилась Макаровна.

- Какой погреб?! - ахнул я. - Избушка же от чиха на новое место перелетела! Если и был в ней погреб, он на прежнем месте остался.

- Ну и что, что чихнул? В первый раз, что ли? - невозмутимо потянулся под овчинами Илья. - Что с погребом будет? Погреб, он избе принадлежит. Погреб в хозяйстве всегда пригодиться может. Я так чихаю, чтоб избушка вместе с погребом выскакивает. Кто его знает, вдруг пригодится погреб? Придётся новый рыть. А мне лениво. И чихаю я часто, не нароешься погребов этих. Я его гвоздиками и прибил к избе, чтобы не отрывался при чихах.

Макаровна и Буян склонились над погребом, отыскав крышку, а Яшка озабоченно спросил.

- Как же Шемяка? Слуги его освободят!

- Медведь, - скомандовал Черномор. - Разберись с этим судьёй.

Медведь быстро и ловко, несмотря на внушительные габариты, вспрыгнул на стол и выглянул в двери. Я из любопытства встал осторожно рядом и тоже посмотрел наружу.

Шемяка громко вопил, призывая на помощь своих слуг, которые со всех ног бежали ему на помощь. Его освобождение было рядом. Шемяка издал торжествующий вопль, но Медведь скинул с плеча лук, положил стрелу на тетиву и выждав, когда воины подбегут к самым березам, выстрелил.

Стрела, посланная точной рукой, перебила одну из верёвок. Шемяка заоралл истошно и полетел, вырвавшись из протянутых к нему на помощь рук вверх, подброшенный выпрямляющейся березой...

Дальше смотреть я не стал, спустился вниз, за мной спустился и Медведь, с трудом прикрыв двери на ржавый засов. И вовремя, потому что снаружи по двери злобно забарабанили, и принялись яростно выламывать и рубить её.

Мы бросились к погребу, но разлетелись в щепки двери, вниз, как горошины из спелого стручка, посыпались воины Шемяки. Мы с Медведем грудью встали перед замешкавшейся возле погреба Макаровной, защищая её мечами. Нам удалось потеснить непрошеных гостей, и не только потеснить, но даже вытолкать наружу.

Медведь, увлечённый битвой, полез за ними, пришлось и мне лезть наверх и вступать в неравный бой с Шемякиным воинством. Против нас двоих стояло около сотни бойцов, отчаянно бросившихся на нас. Холодным оружием я владею неплохо, и, помня, что, сколько бы противников против тебя не стояло, более десяти человек одновременно атаковать не могут. Потому я не очень паниковал от количества врагов.

Мы встали с Медведем спина к спине, заняв круговую оборону, и пока нам удавалось успешно защищаться, отражая удары врага, но слишком неравные были силы. Защищался я успешно, но в нападении был слабоват. Рука не та, мечом рубить, навык нужен.

Кто знает, чем бы закончилась схватка, если бы из избушки не вылез заспанный и взлохмаченный Илья, который ворчал, обращаясь к подгонявшей его батожком рассерженной Макаровне.

- Иду я, иду. Вылез уже. Кого тут воевать надо?

Он выпрямился во весь рост, и я увидел, что достаю ему едва до колена. Шемякины воины оторопели, притихли и на мгновение отступили, заворожено глядя на великана, пооткрывав от изумления рты.

- Вот этот сброд, что ли, воины?! - гремел Илья, надвигаясь горой на притихших шемякиных слуг. - Да разве же это воины?! Да разве же это войско?! Да я на них начхать хотел!

Он присел перед отступающими шеренгами врага на корточки, склонил голову набок и терпеливо ждал, когда наберутся смелости и решатся броситься на него шемякины слуги.

Когда они, подбадривая друг друга боевыми криками, всё же рискнули кинуться вперёд, Илья сорвал молоденькую березку, пощекотал ею в носу, сморщился, помотал головой и - чихнул.

Я опять неправильно написал.

Он ЧИХНУЛ!!!

Чихнул так мощно, что врагов как ветром сдуло. Хорошо ещё, в последний момент мы с Медведем, зная, что такое чих Ильи, и к каким он может привести последствиям, бросились ничком на траву, стараясь оказаться за спиной у богатыря.

- Слышь, Макаровна, - прогудел, оглядываясь по сторонам, Илья. - Зря ты меня на улицу из избы выгнала. Чего мне здесь делать-то? Тут и воевать не с кем. Они все куда-то подевались. Застудился я. Выброси овчинки сюда, я на солнышке погреюсь. Мне обратно лезть лениво.

- Ах ты, лодырь, ты, лодырь! - укоризненно отозвалась Макаровна. Ну-ка, лежебока, быстро лезь сюда, пока я не вылезла да хворостиной тебя не отходила!

- Да ладно, ладно, - проворчал Илья. - Лезу уже...

И он, пыхтя и покряхтывая, полез вниз, а за ним и мы с Медведем. Из погреба торчала борода Черномора, который хмуро спросил:

- Чего копаетесь? Мы вас там заждались. Беспокоиться стали, меня послали, посмотреть, что тут.

- Прибраться в избе нужно было на дорожку, - ухмыльнулся Медведь.

- Ну и как, прибрались? - спросил Черномор.

- Прибрались, - ответил Илья, и, поглядывая на Макаровну, поспешно полез в угол, под уютные овчины.

Готов поклясться, что он причмокивал губами от предстоящего удовольствия.

- Ты куда, лодырь?! - ахнула возмущённая таким вероломством Макаровна, грозя посошком. - А ну, бесстыдник, такой сякой разэтакий, вылезай! С нами пойдешь!

- Ты что, Макаровна?! - возмутился в свою очередь Илья. - Я тридцать три года вообще на ноги не вставал, а тут на тебе, идти куда-то. Никуда не пойду! Заболел я. У меня эта, как её? Пневмония, во!

В подвале раздался шум, выкрики и оттуда недовольно прогудел Буян:

- Вы со словами осторожнее, у меня Чёрт сильно нервничает от таких слов. И вращается. А мне беспокойство. Заберите вы его от меня.

- А чего я такого сказал?! - удивился Илья.

- Ладно разговоры разговаривать, - прервала его Макаровна. - Люди тебя в погребе ждут. Давай, собирайся быстренько!

- Там и вправду настоящий Чёрт в погребе? - спросил Илья, показывая пальцем в подвал.

- Правда, - подтвердил Медведь. - Его Буян носит.

- Я в погреб не полезу! - категорически отказался Илья. - Я чертей боюсь до чёртиков.

- А меня ты совсем не боишься? - ласково спросила Макаровна.

- Тебя я боюсь ещё больше, - вздохнул Илья, перекрестился, вздохнул и послушно полез вниз.

Следом полезли и мы.

Погреб поразил нас размерами. Сам Илья стоял там в рост, а я едва доставал макушкой до голенища его сапога. Вправо уходил во мрак туннель с высоким потолком. По нему мы и пошли вслед за Макаровной, которую пропустили вперед. Только она знала, куда мы идём по этому тоннелю, и что нас ждёт за каждым из поворотов.

По пути мы спохватились, что в суматохе куда-то подевался дядюшка Леший, но искать его было некогда, мы решили, что уж кто-кто, а он ни в лесу, ни на болоте не пропадёт.

Сзади всех громыхал сапожищами, да так, что весь подземный ход ходуном ходил, Илья, который ворчал про то, что ему лениво и грозился чихнуть, отчего мы поневоле ускоряли шаг, вспоминая, как летали вместе с избой и про то, как он "счихнул" шайку Шемяки.

В тоннеле от его чиха спрятаться было бы негде.

Шли мы долго, продвигались в полной темноте и потеряли ориентацию во времени и пространстве. Мне путешествие казалось бесконечным, я уже подумывал, что мы никогда никуда не дойдём, а так и будем блуждать в темноте по таинственному подземелью всю оставшуюся жизнь в поисках выхода.

Но всё же мы пришли.

Глава двадцать вторая

Черти кругом

Коридор пошёл круто вверх, и вскоре мы вышли на воздух.

Мы спустились в подземелье задолго до полудня, а сейчас заметно вечерело. С болота тянуло холодом. Я плотнее запахнул штормовку, а Илья не выдержал, и так оглушительно чихнул, что нас раскидало в разные стороны.

Когда мы с трудом собрались вместе, на Илью посыпался град брани и упрёков. На что он сконфуженно отвечал, что не привык к таким прогулкам и простыл, а чихнул сам для себя настолько неожиданно, что даже предупредить нас не успел.

- И куда ты нас привела, Макаровна? - посопев носом, спросил Черномор, оглядывая болото. - Где же Дворец?

- Смотри ты, какой прыткий! - усмехнулась Макаровна. - День в пути, а уже Дворец перед ним вынь да поставь! Знал бы ты, сколько я сапог износила, пока его отыскала.

- Дворец ещё далеко, что ли? - недовольно спросил Илья. - Тогда я не пойду, мне лениво.

- Дворец не так чтобы далеко, - хитро прищурилась Макаровна. - Надо в самую серединку Ведьминых Островов пройти, там и Дворец стоит, на самом большом острове.

- Почему эти острова - Ведьмиными Островами называются? - с опаской спросил Яшка. - На них что, Ведьмы живут?

- Нет, Ведьмы на них не живут, - рассеянно ответила Макаровна, оглядываясь.

- Это хорошо, что Ведьмы на островах не живут! - оживился скоморох.

- Как сказать, - усмехнулась Макаровна. - хорошо это, или плохо. Ведьмы на Островах не живут, зато они Острова эти охраняют. Потому и называются эти места - Ведьмины Острова.

- Где же они, эти Ведьмины Острова? - удивился я, оглядывая бескрайнее болото. - Сколько до них идти?

- Ну и охотнички мне достались! - всплеснула руками Макаровна. - Уже притомились. Значит, не очень вам нужно то, за чем вы идёте. Я за сынком скоро год по болотам хожу. И ещё столько ходить буду, только бы сына вернуть.

- Да мы что, Макаровна? - смущенно загудел в бороду Черномор. - Мы готовы идти сколько надо. А кто скулить будет, того быстро воспитаем. Или не воспитаем, но всё равно быстро.

Он помахал в воздухе палицей.

- Острова рядом, - вздохнула Макаровна и указала пальцем в сторону болота, откуда клубился, наползая, густой тяжёлый туман. - Это Ведьмы специально туман нам в глаза пускают, - пояснила она. - Дворец оберегают, от чужих глаз скрывают. Вот почему его много кто искал, да мало кто видел.

Она решительно шагнула в надвигающийся туман.

Вслед за Макаровной мы вошли с опаской в густой туман, который оказался действительно густым и упругим, было ощущение, что мы идём сквозь густо сваренный молочный кисель.

- Хоть ножом этот туман режь, или локтями его расталкивай, - ворчал Буян, пытаясь разогнать туман перед собой, размахивая руками.

- Зря руками машешь, - посоветовал ему ехидный скоморох. - Ты штаны сними, и штанами помаши, глядишь, туман разгонишь...

- Махнул бы я тебе, - проворчал Буян, но ссориться не стал.

- Держитесь друг за дружку, не потеряйтесь! - подала голос Макаровна. - Ведьмы нас шельмуют, туман напускают, развести нас в разные стороны хотят.

Мы взялись за пояса друг друга, а Макаровна уверенно вывела нас из стены густого тумана. Перед нами открылась вечерняя даль бескрайних болот, синие сумерки и на самом горизонте смутно виднелись далекие острова с высокими соснами.

Между нами и островами простиралась сплошная трясина, едва подёрнутая болотной ряской. Из глубин трясины с пугающим шумом вырывались мутными пузырями на поверхность болотные газы, под ногами забурлило, мне стало не по себе, и я испуганно сделал шаг назад.

- Вот вам и Ведьмины Острова, - вполголоса сообщила Макаровна. - Там, за дальними островами с соснами на холмах, Павловский Дворец.

- Как же мы пройдём на острова? - спросил Медведь. - Вокруг сплошная трясина.

- Пройдём как-то, - уклонилась от ответа Макаровна. - Другие ходили, а мы чем хуже? Завтра утром посмотрим.

- Ты сама ходила на Ведьмины Острова? - недоверчиво спросил скоморох.

- Ходила, - вздохнула Макаровна. - Куда только не ходила я на болоте, сына отыскивая.

Мы наскоро поели, и завалились спать. Спал я крепким сном, без сновидений. Спину грел привалившийся ко мне Иван - Болотный Царевич, который весь путь проделал в обличии Волка, так ему было удобнее бегать по болоту, он и сейчас оставался в том же виде. Я ему в чём-то даже позавидовал: в такой шубе было не холодно. Впрочем, моя Царевна Лягушка тоже так и оставалась Лягушкой и весь день беззаботно проездила, важно восседая у меня на плече.

Спал я крепко, но всё же расслышал сквозь сон непонятно откуда доносившиеся слова:

- Вставай, Дима, просыпайся скорее, - кто-то тормошил меня за плечо, - беда рядом ходит. -. Это я, Марья, Царевна Лягушка. Просыпайся и тихонько ступай по тропе, туда только что Чёрт пошел. Не к добру это, что-то он задумал.

Я мгновенно вскочил на ноги и стараясь не шуметь, скользнул по едва заметной тропинке. Хорошо, что начало едва заметно светать и стало хоть что-то видно под ногами. Недалеко от нашей стоянки я увидел сверкавшие между редких болотных деревьев маленькие красные огоньки. Затаив дыхание приблизился, и разглядел, что красные огоньки не что иное, как горящие в темноте глаза трёх Чертей, среди которых был и наш, похожий на варежку. Я его отличил от других по висящим на плечах ушам, больше ни у кого из Чертей таких длинных ушей не было.

- Зачем ты нас позвал? - сердито спросил нашего Чёрта толстый Чёрт, поправив свисающий живот руками.

- Зачем, зачем, - передразнил наш Чёрт, сердито хлопнув ушами по плечам. - Мы не знали, что эта самая Безумная Макаровна через Ведьмины Острова попрётся и всех за собой поведёт. Мы думали, она другую дорогу знает.

- Ну и что? - переспросил толстый. - Какая разница, каким путём идти?

- Какая разница! Большая разница! - возмутился таким непониманием наш Чёрт. - Зачем тебя сюда послали, если ты ничего не знаешь?! Это значит, что теперь через мост идти придется!

- Ну и что? - зевнув, спросил третий Черт, с обломанным рогом на голове. - Какая разница? Подумаешь, через мост пройти! Главное - ложку мимо рта не пронести, добычу не упустить, Сокровища к рукам прибрать.

- Подумаешь?! - тихо бушевал наш Чертяка. - Вот ты и иди через мост, а я лучше сразу прямиком пойду в Ад, погреюсь хотя бы. Холодно здесь до... чёртиков!

- Как же я пойду с ними через мост? - растерянно развёл лапами Чёрт со сломанным рогом. - Они сразу увидят, что это я, а не ты.

- Очень они меня разглядывали! - махнул на него лапой наш Чёрт. - Для них все Черти на одно рыло.

- А как же рог?

- Подумаешь! - беззаботно отозвался наш Чёрт. - Скажешь, что рог у тебя во сне отвалился. Скажешь им, что внезапно и очень даже тяжело заболел. Скажешь, что когда Черти болеют, у них роги отваливаются.

- Ты думаешь, поверят? - усомнился однорогий.

- Как им не поверить? - ухмыльнулся похожий на варежку. - Они же не знают, как Черти на самом деле болеют.

- А что это за мост надо переходить, и почему ты сам по нему идти не хочешь, боишься? - наконец догадался спросить однорогий.

- Вот в том-то и дело! - раздосадовано воскликнул наш Чёрт. - Ты думал, почему я такую панику поднял? Это такой хитрый мост, из-за которого почти никто во Дворец не попадает. Мы давно знаем, что Сокровища где-то во Дворце. Точно знаем, что Дворец в самом центре Ведьминых Островов стоит. А другой дороги, кроме как через мост этот - не знаем. Вот почему меня и направили с ними идти, думали, Макаровна знает другую дорогу, если бы нам другую дорогу знать! Знали бы, давно Сокровищами овладели. Мы потому и решили, что я пойду с этими вот. Заранее знали, что они чертыхаться любят. Я и ловил момент, вокруг вертелся, всё ждал, когда кто из них чёрта помянет, чтобы с ними прицепиться. Чтобы Макаровна тайной дорогой прямиком к Сокровищам отвела, а когда они обратно с Сокровищами возвращаться будут, свистнуть нашим, дать знать. Мы на них, на болотных, нападём, и отберём у них все Сокровища. Эх, здорово всё придумали! Да только промашка вышла. Нам через мост никак не пройти.

- Почему же нам мост перейти нельзя, если она по нему ходила?! спросил однорогий.

- Мост перейти можно, да только не каждому это удаётся, - проворчал наш Чёрт. - Не простой это мост. У кого помыслы тайные злые, чтобы Сокровища себе присвоить, или ещё какую прибыль во Дворце поиметь, под тем обязательно мост провалится. А из трясины или спасут для службы во Дворце, либо загинешь, загрызут, утянут тебя Ведьмы, да Русалки.

- А эти все, с кем ты идешь, как они мост перейдут? Разве они не за Сокровищем идут?! - удивился однорогий.

- В том-то и дело, что идут они за Сокровищем, да только не для себя, - вздохнул наш Черт.

- Для кого же? - не мог понять бестолковый однорогий Чёрт.

- Да что ты пристал? - вмешался пузатый. - Они идут за Сердцами для Лукоморов, а Сокровища Лесных Царей они тоже не для себя добывают.

- А для кого же тогда? - не унимался однорогий.

- Теперь я знаю, за что тебе рог обломали, - помотал ушами наш Чёрт. - Для других. Для всех болотных, для людей. Для всех. Понимаешь?

- Для всех? - удивился однорогий, и честно признался, - Для всех этого я не понимаю.

- Я тоже не понимаю, - признался наш Черт. - Но вот такие они. И хватит болтать, я вас не для этого звал. Давайте решать, что делать будем. Я через мост не пойду. Ни в какую. В трясине тонуть я не хочу. Лучше в Ад не вернусь, на болоте замёрзну, чем в трясину провалиться...

Я пошевелил плечами, потянулся и осторожно переступил затёкшими ногами. И надо было такому случиться, чтобы под ногой у меня хрустнула веточка.

- Кто там прячется?! - навострив чуткие уши, зло прошипел пузатый Чёрт, двинувшись в мою сторону.

Скрываться не имело никакого смысла, я подобрал с земли обломок ветки, выбрав посучковатей и поувесистей, и вышел из-за дерева навстречу Чертям, шепнув Царевне:

- Скачи к нашим, поднимай их, а я Чертей задержу.

Лягушка спрыгнула с плеча и зашлёпала по тропинке, а я сделал шаг навстречу приближавшимся Чертям, которые облизывались красными языками. Из злобных глазок у них сыпались искры, они шевелили пальцами с длинными корявыми и острыми когтями, и подступали ко мне всё ближе, готовясь к броску.

Я был начеку, поэтому, когда однорогий прыгнул с диким визгом на меня, я сделал шаг назад, когти однорогого вспороли на моей груди рубашку, оцарапав кожу, словно бритвами меня полоснули, но я нанёс сокрушительный удар увесистой палкой нападавшему Чёрту по голове.

Раздался истошный вопль, единственный рог Чёрта, к его неописуемому ужасу, полетел в одну сторону, а моя увесистая палка, к моему ужасу, разлетелась на куски, которые полетели в другую сторону.

Пузатого Чёрта я успел перебросить через себя, хотя он и был намного тяжелее, чем казался. А вот наш Чёрт едва не распорол мне клыками живот, В последний момент я чудом успел увернуться, и рубаха моя окончательно превратилась в лохмотья.

Я успел подумать, хорошо, что штормовка не застёгнута, как бы я потом по болоту ходил с голым пузом. Где тут посреди болот рубаху найдешь? Я прижался спиной к дереву, ко мне подходили с опаской Черти, от нетерпения щелкая по земле длинными хвостами. Дело моё было плохо, но за спиной раздался треск веток под ногами, топот, и на маленькую поляну высыпала наша храбрая дружина во главе с бесшабашным Яшкой скоморохом, который прибежал к месту боя с горящей головешкой в руках.

- Кому шерсть подпалить нужно?! Кому тут холодно?! - завопил Яшка, бросаясь на Чертей с головешкой, от которой во все стороны сыпались искры.

Черти испуганно попятились, а наш Чёрт заложил в рот загнутые когти и пронзительно засвистел.

Тут началось такое!

Из-под корней вывороченных деревьев, из большого дупла, из-под кочек, отовсюду стали выскакивать Черти. С сосен сыпались проливным дождём шишки и, ударившись о землю, превращались в Чертей. Черти были повсюду и везде. Я сам видел, как Черти выпрыгивали из вороньего гнезда на осине.

Их было много, они заполнили островок, сгрудились вокруг, окружив нас живым кольцом горящих как угли глаз. С каждой минутой их становилось всё больше и больше, мы сбились в кучку, встав в круг, готовясь к бою.

- Слышь, а откуда они берутся? - спросил меня скоморох. - Может, я мухоморов переел? Может быть, они мне только кажутся, Черти эти самые? Их же столько не бывает!

- Не кажутся, их на самом деле полным полно, и берутся они отовсюду, - буркнул я.

Черти, казалось, выпрыгивали у нас из-под ног.

- Слушай, - толкнул меня опять Яшка. - А что им от нас надо? Что они с нами делать будут?

- Ты у них спроси, - огрызнулся я, мне как-то не хотелось разговаривать.

Черти сжимали кольцо, их становилось всё больше и больше. Задние подталкивали вперёд слегка робеющих передних, задних становилось все больше и больше, и они пинками и тычками придвинули передних вплотную к нам. Ещё мгновение, и они бросятся и порвут нас на мелкие части, или затопчут.

Не став дожидаться нападения, Буян сделал шаг вперёд, и бросился на стоявшую перед нами живую стену Чертей, издав боевой клич и описав в воздухе дугу мечом. Черти отшатнулись, но задние навалились, не дав передним отступить. Буян ещё раз описал сверкающую дугу, после чего передние оставались стоять, а под ноги им посыпались их же отрубленные головы.

Черти взвыли, завизжали, бросились вперёд, но навстречу им, вслед за Буяном, рванулись с оружием в руках Черномор и Медведь. Да и я не отстал. Только Илья где-то пропадал. Наверное, сапог отыскивал. Волк вгрызался в противников, рвал Чертей в клочья, могучими лапами вбивал их по самую маковку в землю.

- Держи! - услышал я звонкий голос и обернувшись с удивлением увидел рядом с собой Марью - Лесную Царевну, опять в человеческом обличии. Только на этот раз она была облачена в лёгкие воинские доспехи, а в руках у неё были две сабли. Одну она протягивала мне.

Я с благодарностью схватил саблю и бросился на Чертей...

Бой был краткий и яростный. Нам удалось вырваться из свирепого кольца, но уйти мы не могли, не могли повернуться спиной к визжащей и воющей ораве Чертей, которые не решались напасть, но и не уходили, ожидая, когда мы повернемся спиной и предоставим им возможность напасть сзади. Так мы и стояли напротив друг друга. Надо было что-то делать: светало, а Чертей всё прибывало и прибывало.

Кто знает, чем бы всё это закончилось, если бы не появился за спинами у Чертей сонный и зевающий в бороду Илья.

- Вы чего тут делаете? - зевнул он. - И Чертей тут до чёрта! А ну кыш! Вот кого не люблю! Пшли вон!

Он поискал глазами по земле, не нашёл ничего подходящего, снял с ноги сапог и запустил им в бросившуюся в разные стороны воющую от ужаса стаю Чертей. Сапог раздавил всмятку несколько десятков самых смелых и дерзких из них, остальные дрогнули, и отступили, а мы, воспользовавшись моментом, бросились на них.

Только сейчас я разглядел, что не все из моих попутчиков вооружены. Вскочив, они так поспешно бросились на помощь, что не все смогли найти в темноте оружие, поэтому похватали, что под руку попало.

Медведь, например, лупил Чертей большущей сковородкой, взяв её двумя руками за ручку. Яшка продолжал размахивать горящей головешкой, от которой, как ни странно, но шарахались огнеглазые Черти. Черномор молотил вокруг себя вывороченной с корнем корягой, я и Марья-Царевна бились саблями. Даже Макаровна, которую безуспешно пытался отпихнуть к себе за спину Буян, чтобы прикрыть её, воинственно бросалась на Чертей с батожком.

Илья молотил Чертей подобранным сапогом и это грозное и невиданное доселе оружие наводило на них панический ужас, нанося к тому же и ощутимый урон в их редеющих рядах. Сапог Ильи и решил исход дела: Черти не выдержали дружного натиска, дрогнули и побежали.

- Ты что же сразу на помощь не пришёл?! - напустилась Макаровна на заспанного Илью, натягивавшего сапог.

- А я почём знал, что тут дерутся? - гудел смущённый Илья. - Я спал. Толкнули бы, а так мне лениво вставать было.

- Нас Черти едва на кусочки не растащили, а ему вставать лениво было! - замахнулась на него посошком Макаровна.

- Ладно тебе, Макаровна, - вступился за Илью Черномор. - Он очень вовремя на выручку пришёл. Без его сапога нам бы каюк. Пора в путь собираться, солнышко вышло, денёк должен быть хороший.

- Куда как лучше - почесал в затылке Медведь, оглядывая поле боя, усеянное побитыми Чертями. - Начало весёлое уже есть, что-то дальше будет? Какие еще напасти нас впереди ожидают?

- Пошли вещи собирать, - сказал Буян. - Ты бы, Медведь, не каркал, беду накликаешь...

Только он успел сказать это, как земля задрожала, заходила ходуном. Кто успел, ухватились друг за друга, остальные где стояли, там и попадали. Под ногами пробежала трещина, земля раскололась, оттуда выплеснулось столбом пламя, взметнулось высоко вверх, заставив отшатнуться, опалив лица и на мгновение ослепив. А откуда-то из-под земли прогремел громовой голос:

- Мы не чужое берём - мы своё, обещанное, забираем!

Я почувствовал, что жар исчез, открыл глаза и убедился, что огонь пропал, а земля сошлась обратно, словно и не было только что зияющей глубокой трещины, из которой вылетал слепящий огонь. Только трава вокруг была выжжена, да верхушки деревьев, стоявших возле, опалились огнем.

Мы осмотрелись и поняли, что пропал Медведь.

- Забрали всё же Черти Медведя, - хмуро пробасил Буян.

- Что делать будем, отцы-атаманы? - спросила сразу у всех Макаровна.

- Дальше пойдём, а там видно будет. Найдём Ларец с Сердцами и Сокровище, вернёмся, выручим Медведя, а если в бою падём - всем нам вечная слава поровну, - сурово вымолвил Черномор.

- Быть по тому! - согласился Буян. - Я думаю, если Чертей Сокровища интересуют, не тронут они Медведя, оставят в живых. Не отстанут они просто так, рядом будут крутиться, будут выжидать, высматривать, что у нас получится. А если мы Сокровища добудем, попробуют с нами торговаться, на Медведя Сокровища выменять.

- А что будет, если мы пройдём на Ведьмины Острова, найдём Дворец, а нам не отдадут Сокровища, потому, что среди нас не хватает человека, по заклятию нужного? - спросил я.

- Не отдадут Сокровища добром, с меча возьмем, боем, - сурово ответил Буян. - Не поворачивать же с дороги, когда конец виден. Говори, Макаровна, куда путь держать будем?

- Путь наш прямёхонько на тот остров, - указала посошком Макаровна.

Между нами и этим островом пролегла стелившаяся ласковым изумрудным ковром страшная зыбкая трясина.

- Как мы на остров пойдём? - спросил боязливо Яшка, недоверчиво пробуя ногой зыбкую поверхность трясины. - В обход, что ли?

- В обход не получится, - покачала головой Макаровна. - Кругом трясина, сама хаживала, искала тропочку, пока мост не нашла.

- И где же этот мост? - приободрился скоморох.

- Да вот он, прямо перед вами, под ногами, - указала Макаровна на чёрную воду трясины перед нами.

Она постучала палкой по трясине, стало слышно, что палка стучит по дереву, скрытому под водой.

- Во, здорово! - подхватил Яшка котомку. - Самый настоящий мост под водой утоплен, запрятан от посторонних глаз. Надо же! Так чего стоим? Кого дожидаемся? Пошли, что ли?!

- Не спеши вперёд головы бегать,- остановила его Макаровна. - Ты про мост не все знаешь.

И она рассказала нам то, о чём я слышал от Чертей.

- Прежде чем на мост вступить, подумайте все хорошенько, - закончила рассказ Макаровна. - В себя загляните. У кого корысть есть к Сокровищам, у кого собственный интерес обогатиться имеется, тот пускай здесь остаётся. Иначе сам себя напрасно погубит. От заклятия Ведьминого мысли тайные не скроешь.

- Как же я через мост пойду? - растерянно спросил я. - У меня своя корысть есть - я хочу прежний облик вернуть. Мне для этого Сокровища и нужны. Я затем и пошёл.

- Правильно ты говоришь, - согласилась Макаровна. - Только ты Сокровища эти себе присвоить не хочешь. Ты Ларец Лукоморам отдать хочешь, чтобы они тебе обличие вернули. А главное, чтобы никто Сокровища присвоить не хотел, тогда можно через мост идти.

- Не, я точно не пойду, - почесал в косматом затылке Илья. - Мне Сокровищ охота. Мне лениво жить хочется, так что я Сокровища очень даже желаю присвоить. Вот славно было бы! Лежи себе, ничего не делай!

- Лодырь ты, Илюшка! - погрозила ему посошком рассерженная Макаровна. - Ты и так только этим занимаешься, что ничего не делаешь. Ладно, катись домой, знаю, что не врёшь, потому что не умеешь. Ну, кто еще?

Все молчали, провожая взглядом уходившего Илью.

- Нет ни у кого более корысти, - подвёл итог Черномор.

- Так-таки и нет? - взвела брови кверху Макаровна. - Так-таки и ни у кого?

- Кто это сейчас ото всех скрывает, тот потом пускай никого не винит, сам себе виноват будет, - сердито отозвался Черномор.

Глава двадцать третья

Заколдованный мост

- Пошли! - шагнул к мосту Буян.

- Не спеши, послушай что скажу, - остановила его Макаровна. - Через мост идти без меня придётся, выслушайте, что за мостом вас ждёт. Что сама знаю, то и вам про это скажу. Не пройду я по мосту. Корысть у меня.

- Что за корысть? - пробасил удивленный Буян. - Сокровища, что ли, тебе нужны?

- Зачем мне Сокровища? - погрустнела Макаровна. - Во Дворце моё главное сокровище спрятано. Сын мой, Алёшенька, во Дворце. Когда первый раз туда шла - не знала я, что там он, а теперь не пройду по мосту. Только о том и думаю, как Алёшеньку из Дворца вызволить.

Она отвернулась и всхлипнула.

- Держись, мать, - приободрил её, обняв за плечи, Буян. - Как же он попал туда, что делает во Дворце? Что ж ты его с собой не увела, когда была во Дворце?

- Попал он туда, как все мужики, которые за Сокровищами ходили, начала горестный свой рассказ Макаровна. - Наслушаются баек про богатства несметные, бегом туда, никого не слушают. А там их только и ждут. Сразу в солдаты. И хорошо ещё, если в мирное время, тогда будут внутри Дворца службу нести. А если война - упаси Господи! С войны оттуда только Сенька Брызгалов вернулся, орден на груди принёс, да пулю в голове. Да и без войны служить там нужно двадцать пять лет. Попробуй, выслужи.

- Ты сама видела сына? - поинтересовался Иван.

- Видела. Я во Дворец шла узнать про сына, не думала, что там он. Всё болото до этого облазила, потом знакомая Кикимора подсказала во Дворец сходить. Она и дорогу указала через избушку Ильи-лежебоки, в которой погреб к мосту выводит на Ведьмины Острова.

- Большой Дворец? - шмыгнул носом Яшка.

- Очень большой. Сам увидишь. Все Цари Русские убиенные там проживают.

- Где же и с кем они воюют на болоте? - удивился я. - Там и места всего ничего. И неужели шума битвы не слышно?

- Был бы Царь, да царская на то охота, - будет и война, - горестно сказала Макаровна. - Сами увидите. Только на службу ни за что не идите, ни за какие посулы. Если Сокровища сумеете добыть, вспомните, кто вас сюда привел. Спасите моего Алёшеньку, выведите его оттуда, мне более ничего не нужно.

- Жди, мы постараемся вернуть тебе сына, - сказал Черномор.

- А как же вы одна будете нас ждать? - осмотрелся я.

- Всё самое плохое со мной уже произошло, сынка моего болото забрало. А мне что будет? Я уже год по болоту одна хожу - ничего. В случае нужды Илья неподалёку, он меня в обиду не даст.

- Если только проснётся, - вставил скоморох.

- А ты помолчал бы, - щёлкнул его по затылку Буян.

- Чего ты меня по башке щёлкаешь? - схватился за трофейную саблю Яшка. - Я тебе что - семечка, что ли, чтобы меня щёлкать?!

- Ты саблей маши потише! - прикрикнул на него Черномор. - На врагов будешь махать, нечего на своих замахиваться.

- Свои! - обиделся Яшка. - Свои по башке не щёлкают...

- Вы с одного болота, почти родственники, что всё время ссоритесь? попыталась усовестить Яшку Макаровна.

- Тоже мне, родственник! -покосился на Буяна скоморох. - У моей бабушки сарафан горел, а его дедушка прибежал, да руки погрел...

- Мы идем? - нетерпеливо спросил Иван, подходя к краю трясины. - Как тут мост найти?

- Мост найти не трудно, - пояснила Макаровна. - Возьми слегу, да щупай перед собой, там под водой брёвнышки настелены. Только не суетись зря, старайся не думать о корысти для себя, иначе брёвнышки разойдутся, а там Ведьмы за ноги подхватят и на дно утащат.

Русалки могут заманить, в трясину за собой утащить, красавицы сладкоголосые, на такие дела мастерицы великие. Идите. Только про Алёшеньку моего не забудьте.

- Не забудем, Макаровна, - пообещал Буян. - Как можно?! Только ты скажи, как мы его узнаем?

- Я образок дам, надень на шею, а как увидишь солдатика какого молодого, расстегни рубаху, чтоб образок этот видно было. Алёшенька по этому образку сам тебя узнает. И тебе образок в дороге добрую службу сослужит, сбережёт в пути, от беды охранит. Ну, дай вам Бог пути-дороженьки.

Она перекрестила нас и отошла в сторону, сразу постарев, сгорбившись и став меньше ростом. Мы уходили, а она оставалась ждать и надеяться.

Первым пошёл Иван. Он быстро удалялся, стал совсем маленьким, достиг острова с синими от тумана соснами, с теми самыми, за которыми, по словам Макаровны, недалеко и сам Павловский Дворец. Иван обернулся, помахал рукой, давая знать, что, мол, всё в порядке, идите.

- Кто меня на плечи возьмёт? - спросил Черномор, глядя на Буяна.

- Я бы, конечно, взял, - пряча в усах улыбку отозвался Буян. - Да кто тебя знает, что за помыслы у тебя в голове? Вдруг корысть ты имеешь Сокровища прибрать к рукам? Мало ли.

- Я?! Сокровища прибрать?! Себе?! - задохнулся от ярости Черномор. Да я тебя в котлету отобью!

Он бросился на Буяна, в ярости замахиваясь палицей.

- Ладно, ладно! - выставил перед собой ладони Буян. - Садись ко мне на загривок. Так и быть, рискну.

Черномор, ругаясь и пыхтя, влез ему на плечи. Бывший тысяцкий встал, недовольно проворчав:

- Маленький, маленький, а тяжёлый, как великан. Чем ты таким тяжёлым изнутри набит?

Черномор хотел что-то ответить, но Буян подкинул его на плечах, отчего Черномор прикусил язык, наверное, впервые обрадовавшись тому, что у него нет зубов.

- Так и быть, - проворчал Буян. - Потащу на себе этого... спиногрыза через трясину. Все свидетели: собой вполне бескорыстно жертвую! Рискую! Мало ли что в голове у этого корыстного Черномора?

- Это я - корыстный?! Это я - спиногрыз?! - зарычал Черномор. - Да я тебя зарублю! Да я тебя палицей! Да я тебя...

- Ты меня лучше всего загрызи, - ехидно посоветовал Буян, отчего беззубый Черномор в ответ только застонал от бессильной ярости.

Буян взял в слегу и шагнул на невидимый под водой мосток, но его остановила Макаровна:

- А палицу Черномора не взял?

- Вот память! - сокрушённо покрутил Буян головой и хлопнул с размаху по лбу.

Но в последний момент он наклонил голову и хлопнул широкой ладонью по лбу не себя, а важно восседавшего на его плечах Черномора, который не ожидая такого поворота замахал руками, сорвался и шлёпнулся с его плеч в тёмную тину, подняв фонтан брызг.

- Вот теперь я, пожалуй, пойду! - заспешил Буян.

Не дожидаясь пока Черномор выберется, припустил через трясину, быстро тыча перед собой слегу. По дороге он успел подхватить с собой палицу Черномора, крикнув:

- Вы Черномора попридержите как можно дольше, сразу не пускайте! Он что-нибудь со мной сделает нехорошее, а он внутренне добрый, потом сам жалеть будет!

Черномор, отфыркиваясь и отплёвываясь, вылез с ног до головы облепленный тиной.

- Где моя палица?! - ревел он. - Где этот Буян?!

Он так рвался следом за бывшим тысяцким, который совсем не геройски спасался от него бегством, что пришлось действительно придержать Черномора силой, чтобы он не бросился вдогонку за Буяном, даже не взяв слегу.

Я поймал его возле самого моста, подхватил его на руки, и успокаивал, гладя по лысой голове:

- Не волнуйся так! Волосики повылезут совсем. Куда он от тебя денется?

- Эй! - прокричал перебежавший мост Буян. - Ты, Димка, неправильно малого успокаиваешь! Дай дитю титю!

Черномор вырвался, выломал рогатину, заострил её раздвоенные концы ножом и пошёл через трясину нащупывая мост концом рогатины, громко провозглашая угрозы в адрес Буяна.

- Сейчас Буян нарвётся, как косолапый на рожон! - задумчиво произнесла Марья.

Увидев, что я не понял, она пояснила:

- На рожон. Рогатину, с которой на медведя охотятся, или просто острый кол, называют рожном. Медведь, когда свирепеет, на него лезет, его и запарывают. Вот потому иногда и говорят: не лезь на рожон.

- Он там не прибьет Буяна? - забеспокоился я.

- Кто его знает? - усмехнулась Марья. - Перейдём - увидим. Выдержит Буян, ему не такие трёпки выдерживать приходилось. Может, на пользу пойдёт. Ты идёшь, Яшка?

- Сейчас лапти завяжу, и пойду, - повернулся скоморох к Макаровне. А ты говорила: Ведьмы, Русалки...

- Хорошо, что нет их, - с облегчением перекрестившись, сказала Макаровна. - Может, кто помогает вам, охраняет.

- Конечно, охраняет, - важно надув щёки заявил Яшка. - Ты иди, Дима, не бойся, это меня личный ангел хранит. Скоморохов всегда ангелы любят. Все скоморохи у ангелов под защитой.

Идти по невидимому мосту было не очень трудно, требовалось только предельное внимание, но всё равно было немного жутковато. Страшно было ставить ногу в чёрную воду трясины. Казалось, что нога не найдёт опоры и уйдёт в бездонную пустоту, а тебя самого проглотит ненасытная трясина. Но с каждым шагом идти становилось легче, словно по палубе корабля во время морской прогулки разгуливаешь: под тобой, словно гладь морская, мягко трясина качается.

Я успокоился и расслабился. Но когда до острова оставалось рукой подать, чёрная вода у моих ног неожиданно закипела как вода в кастрюльке, запузырилась, забурлила, и я едва не оступился от неожиданности.

- Держись! - выдохнули в едином порыве мои друзья.

Казалось, именно их вздох удержал меня на ставшем вдруг таким ненадёжным мосту.

А из чёрной воды показались вслед за пузырями косматые головы и ко мне потянулись длинные руки со скрюченными пальцами, украшенными длинными, загнутыми посиневшими когтями.

- Иди к нам! Иди к нам! - звали эти косматые головы, а во рту у них торчали клыки, глаза недобро сверкали из-под белых длинных косм.

Это и были те самые Ведьмы, о которых предупреждала Макаровна. Я стоял на месте, не зная, что же мне делать, идти вперёд, или вернуться обратно.

- Иди вперёд - не бойся! - посоветовал мне Буян.

Я сделал осторожный шаг вперед, не спуская глаз с тянувших ко мне руки Ведьм. Но забурлила, заклокотала чёрная вода с другой стороны моста, и уже со всех сторон меня стали хватать за ноги и цеплять за одежду когти Ведьм.

Они кружились по обеим сторонам невидимого моста и старались ухватить меня и утянуть в трясину. Я отталкивал их слегой, но их становилось всё больше, они тянулись ко мне, казалось, отовсюду, и я не успевал справляться с ними.

- Иди! Иди вперёд! Не останавливайся! - кричали друзья, готовые броситься на помощь, но понимавшие, что мы все тогда застрянем на мосту, на котором разойтись было невозможно.

Я тоже прекрасно понимал это. Нужно было справляться с бедой самому. Помочь мне сейчас никто не мог, как бы ни хотел этого. Сосредоточившись, перестав бестолково размахивать слегой, я стал всматриваться в Ведьм, стараясь успевать отталкивать их. Больше всех мне досаждала одна из них, по виду самая старая, у которой были самые длинные руки и когти.

Космы у неё развевались во все стороны, клыки были жёлтые и длинные, нос крючком, а единственный глаз горел злобой и был расположен посреди лба. Вот в этот-то глаз, набравшись терпения, выбрав момент, и хорошенько прицелившись, я и сумел ткнуть своим посохом.

Болото содрогнулось от Ведьминого визга. На мгновение она ушла с головой в трясину, а остальные Ведьмы замерли, словно их заморозили.

Этого мгновения мне хватило для того, чтобы успеть перебежать по мосту на остров. Ведьмы исчезли так же мгновенно, как и появились. А меня хлопали по плечам друзья, встретившие меня на другом берегу.

Глава двадцать четвёртая

Демон прилетел!

А на той стороне болота, откуда мы пришли, что-то происходило. Видно было плохо, но там откуда-то появилось множество людей, которые со всех сторон обступили оставшихся там друзей.

Пока мы пытались рассмотреть, кто же там и что происходит, пока собрался отправиться на разведку Буян, над нашими головами пролетел большой Орёл и опустился на другой стороне.

- Демон! - выдохнул я.

Мы переглянулись и взялись за оружие, но только Буян вступил на мост, на другой стороне опять поднялся в небо Орёл, и пролетел в обратном направлении, тяжело взмахивая громадными крыльями.

- Смотрите! Смотрите! - громко закричал Иван - Болотный Царевич, указывая пальцем вверх.

Мы задрали головы: Орёл летел очень медленно, словно специально давая нам рассмотреть, что на нем Демон сидит не один. Он улетал, и увозил с собой Марью - Лесную Царевну.

Мы засуетились, замахали руками, хватались за оружие, прекрасно понимая, что сделать хоть что-то не в силах, что мы ничем не можем помешать Демону. И от этого горячились еще больше.

А от людей, которых только что было множество, на другой стороне никого не осталось, только маленькая фигурка стояла, сгорбившись, у самого края трясины, опираясь на палку, и смотрела вслед медленно, неуверенно бредущей в нашу сторону ещё меньшей фигурке.

Мы присмотрелись и увидели, что это идёт к нам скоморох Яшка. Шёл он очень неуверенно, казалось, что он не ступал на мост, а отдёргивал от него ноги.

Он шёл и не переставая бормотал про себя. Когда подошёл ближе, стало слышно, как он бормочет, повторяя, словно заклинание:

- Я ничего не хочу, я совсем даже ничего не хочу, я ничего совсем не хочу, я совсем ничего не хочу...Я совсем, совсем, совсем ничего не хочу...

Берег был близко, скоморох поднял голову, чтобы увидеть, сколько ему ещё осталось идти. Он заторопился, сделал несколько торопливых шажков в нашу сторону, замахал руками и неожиданно заорал во всё горло, перекосившись от ужаса, от того, что орал вслух.

Он выкрикивал те самые слова, которые всеми силами пытался удержать в себе, но это у него не получилось.

- Мне совсем ничего не нужно! - кричал он, пытаясь заглушить главное. - Совсем ничего! Только совсем маленький кусочек! Аааааа!!!!

Завопил скоморох после этих слов, испугавшись сказанного и наступающих последствий. Трясина вокруг скомороха яростно забурлила, словно вода в кипящей кастрюле, скоморох по-заячьи скакал большими прыжками в нашу сторону, стремительно приближаясь к нашему берегу.

Но безжалостная и коварная трясина неожиданно разомкнулась, под Яшкой образовалась чудовищная пустота, в которую он и полетел с отчаянным воплем. Трясина с чавканьем стала сдвигаться, чтобы навсегда сомкнуться над головой отважного скомороха, который героически попытался пересилить себя.

Он отважно вступил в поединок с собственной жадностью, собираясь в этой схватке победить сам себя.

Ему не удалось это.

Я в отчаянии закрыл глаза, чтобы не видеть, как трясина сомкнётся над головой отчаянного Яшки. Но наступила тишина, и я осторожно раскрыл глаза, решив, что всё самое страшное уже кончилось. К облегчению, я увидел Яшку, болтавшегося в могучей руке Буяна, который успел чудом выхватить его в последний момент из пасти трясины, выбросить могучей рукой на берег и бегом самому вернуться туда же.

- Ты что же, голова два уха, - напустился Буян на скомороха. - Ты почему честно не сказал, что корысть имеешь?! А если бы не успел я?! Если бы ты раньше желание свое сказал?!

- Я думал, совладаю с собой, справлюсь, - оправдывался Яшка. - Я почти до конца дошёл. И хотел-то я всего ничего: подумаешь - кусочек маленький Сокровища. Его же много. Ну, отколупнул бы малость...

- Эх, отколупнул бы я от тебя малость, - вздохнул Буян, не выдержав звонко щелкнул Яшку по лысой голове.

- Я тебе что - семечки, что ли?! - привычно начал Яшка, но осёкся, вспомнив, что именно Буян только что спас его от неминуемой гибели.

- А что там, на той стороне случилось? - спросил его Черномор. Зачем Демон сюда прилетал? Почему он Марью Царевну с собой увез? Он сам велел нам за Сокровищами идти. Зачем же сам и разрушил всё? Как мы без Марьи, да без Медведя, сумеем Сокровище взять?

- Не знаю, - горько вздохнул скоморох. - Только я один против них ничего сделать не мог. Набежали откуда-то слуги Демонов, во главе с Малютой, а привел их Ярыжка. Окружили они нас и стали Сокровища требовать. А тут прилетел сам Демон, велел им уйти, посадил на Орла Марью-Царевну и улетел. Вот и всё.

- И Демон ничего не сказал даже? - удивился я.

- Сказал, - вздохнул скоморох, отводя глаза.

- Не томи ты нас, говори, что он сказал?! - заорал я, ухватив скомороха за ворот.

- Не тряси его, он не виноват, - мягко, но решительно отвёл мою руку Буян. - Что он мог сделать?

Я покраснел и отпустил скомороха. Действительно, что он мог сделать? Неизвестно ещё, как бы на его месте повёл себя я.

- Демон сказал, что такой красавице не место среди такого сброда, как мы, - опустив глаза продолжил Яшка. - Ещё он сказал, что её место во дворце Демонов. Если мы добудем Сокровища, сами принесём их в обмен на Марью. А если не отдадим Сокровища, тогда Марью Лесную Царевну насильно отдадут замуж за Главного Демона, и он станет законным Царём Берендеева Царства. И никакие бессмертные Лукоморы лесному народу помочь не смогут, потому что Главный Демон станет законным Царём.

- Да, - задумчиво почесал косматую бороду Черномор. - Совсем всё запуталось. Что теперь делать будем?

- Что нам остаётся делать? - пожал плечами Буян. - Бороться и искать, найти и не сдаваться. Сокровища искать. Найдём Сокровища, пойдём Медведя выручать, а потом и Марью - Лесную Царевну.

Возражать никто не стал, хотя мне и хотелось. Я готов был забыть про Сокровища и про козлиную морду для того, чтобы немедленно отправиться на поиски Марьи - Лесной Царевны.

Но всё же я промолчал.

- Отдай мне палицу! - грозно сдвинув брови велел Черномор Буяну.

- Эту, что ли? - словно удивился Буян, подкинув палицу в руке. Зачем она тебе? Никчемная вещь, вроде как тот самый кафтан, который непонятно для кого шили: на кота широко, на собаку узко.

Он подбросил палицу в руке, словно взвешивая, и неожиданно запустил её сильно вверх. Мы дружно подняли головы, заворожённо следя за тем, как палица, кувыркаясь в воздухе, опустилась в большое гнездо на вершине высоченной сосны.

- Лезь на дерево, доставай мою палицу! - бросился на Буяна обозлённый Черномор.

- Тебе надо, ты и доставай, - отозвался Буян.

- Я её, что ли, туда забросил?! - зарычал походный атаман. - Как я залезу на верхушку?!

- Запросто! - обрадовался этому вопросу бывший тысяцкий. - Это совсем нечего делать!

Он подхватил Черномора и легко запустил его вверх, в воронье гнездо, словно баскетбольный мяч в корзину.

- Сними! - завопил он Черномор, когда пришёл в себя, и когда прошло оцепенение. - Сними сейчас же!

- Ты сильно не кричи, - спокойно посоветовал Буян. - Дерево от крика качается, гнездо расшатаешь, упадёшь ещё, чего доброго.

- Сними немедленно! - зловещим шёпотом прокричал сверху Черномор. Сними, говорю, хуже будет!

- Что ты там шепчешь? Ты покричи, плохо слышно, - сделал вид, что не слышит, Буян.

- Сними его! Хватит дурака валять! - приказал Иван, а Медведь пригрозил Буяну кулаком.

- Моментом сниму, - согласно кивнул Буян. - А ну, слезай, тебя люди ждут!

Он тряхнул дерево, Черномор, кубарем полетел оттуда вниз головой.

- Ловлю! - истошно выкрикнул Буян.

Оттолкнув всех, он первым бросился под дерево и выставил руки под падающего Черномора. Мы вздохнули с облегчением, видя, что походный атаман наш падает не на землю, а в надёжные, сильные руки.

Но в последний момент, когда Черномор почти коснулся этих таких широких, надёжных, и так заботливо подставленных ладоней, Буян вскинул обе руки к голове и яростно зачесался.

Черномор камнем рухнул на землю.

Он сидел, раскинув руки, открыв широко беззубый рот, в который почему-то попала борода, глаза выкатились из орбит.

- Ну, ты даёшь борода! - восхищенно хлопнул его по плечу Буян, восторженно звонко прищёлкнув языком, присаживаясь перед икающим от удара Черномором на корточки. - Это ж надо так прыгать!

- Ну, всё... - зловеще прошептал, наливаясь кровью, Черномор, нашаривая рядом с собой палицу, которая отлетела в сторону. - Ну, всё...

- Ты чего заладил одно и то же? - удивился Буян. - Слова все, что ли, из тебя от удара вылетели? И при чём тут я? Я, что ли, с дерева вниз прыгал? Если ты злишься за то, что не поймал тебя, извини, брат. Башка зачесалась - страсть! Тебя и ловить не нужно было, сам лихо прыгаешь.

- Ну, Буян! Смерть твоя за тобой пришла!- завопил Черномор, вскочив на ноги.

Но выронил палицу и со стоном сел обратно, ухватившись за отбитый при падении зад.

- Что с тобой? - озабоченно спросил Буян. - Давай, снимай штаны, посмотрим. Может быть, у тебя какая важная деталь отвалилась.

- Оставь ты его в покое, - решительно взял за плечо Буяна Иван.

- Отстань, после будешь свои шутки шутить, - поддержал его я. - А пока нам не до игр, надо во Дворец идти.

Глава двадцать пятая

К Чертям собачьим!

- Как же мы теперь дальше пойдём? - уныло спросил я.

- Как пойдём? - переспросил Черномор, словно не поняв меня. - Как всегда ходили, так и дальше пойдём, - ногами...

- Я не об этом, - досадливо поморщился я. - Как мы будем Сокровища добывать, если нас уже на двоих меньше, чем по зароку положено быть? Зачем вы тогда столько лет ждали, чтобы вместе собраться?

- Что теперь думать о том, сколько нас должно быть? - спросил посерьёзневший Буян. - Если кто не дошёл, ты его заменить должен. Хотя, Медведь нам очень бы нужен был. Чувствую я сердцем, что без боя никто нам Ларцы не отдаст. На острове этом, как Макаровна говорила, целая армия обитает. И не одна армия, если там войны ведут. Не с ёлками да с грибами они там воюют?

- Что делать будем? - спросил деловито скоморох.

- Мы пойдём к Чертям, в Ад, Медведя вызволять, - решительно заявил Буян. - Иначе у нас ничего не получится. Маловато нас для боя.

- Как же мы попадём в этот Ад? - почесал затылок Иван.

- В Рай попасть трудно, заслужить нужно, - подмигнул Буян. - В Ад, наверное, попасть запросто, там ворота настежь открыты. В Рай всяк норовит правдами и неправдами попасть, в Ад Черти силком тащат, никто идти не желает. Недаром Чёрт сам появляется, только помяни его...

По команде Буяна мы все встали лицом друг к другу и принялись кричать изо всех сил один другому:

- Чёрт тебя побери!

- Чёрт меня побери!

- Да провались ты к чертям собачьим!

- Пошел к чёрту!

Так упоённо кричали мы, усердно стараясь переорать один другого, не жалея голосовые связки. Наши старания не прошли даром. Земля под ногами мелко задрожала, затряслась, дрожь усилилась. Черномор и его команда, посылая один другого к чертям, заорали друг на друга ещё усерднее и громче. Холм буквально трясло, он ходил ходуном, дрожал и трясся, как больной в жестоком приступе лихорадки.

Земля издала глухой звук, по ней пробежала трещина, которая тут же расширилась и превратилась в глубокую расщелину. Земля раскалывалась, вертикальные стены разломов уходили в мрачную бесконечность, в Преисподнюю. Послышался шум, напоминающий шум приближающейся воды в водопроводном кране, только звук был многократно усиленным.

Я отступил на шаг, побоявшись, что сейчас из расщелин хлынет вода. Но вместо этого оттуда с рёвом ударили вверх яростные, ослепительные столбы огня. Они взметнулись выше вековых сосен, рассыпая на наши плечи и головы фонтаны искр и чёрные хлопья копоти и сажи.

Мы невольно отшатнулись, огонь жадным горячим языком облизал наши лица, опалил яростным неземным зноем. Кожа на скулах натянулась, жар был нестерпимый, волосы на головах трещали. Шаг за шагом мы стали отходить, но под ними проломилась земля большим пластом, на котором мы так и остались стоять друг против друга растерянные и примолкшие.

Мы летели вниз, в гудящее адское пламя, бушующее вокруг нас и под нашими ногами. Мы летели, в нестерпимую жару, в жуткий огонь, в бездну, в дьявольскую Преисподнюю! Мы уже решили, что сгорим заживо, такое было вокруг нестерпимо палящее пламя. Но, как ни странно, жар от огня стал терпимее, а из глубин, оттуда, откуда летел навстречу нам этот яростный пожар, веяло уже не зноем, а ледяным холодом, несмотря на бушующий вокруг огонь и столбы искр.

Это был ужасный полёт в никуда. Мы стояли на клочке земли, вырванном вместе с нами и брошенном в воющую огнём бездну. Мы летели в тартарары, и не чаяли остаться в живых, когда обрушились на твердь.

Мы находились в огромной пещере, под высокими сводами. Вокруг царил полумрак. Огонь, бушевавший под ногами и сопровождавший нас весь полёт, пропал. Только искры, словно стаи золотых беззаботных мотыльков, порхали в чёрной дыре, уходящей вверх.

Осмотревшись, Буян заметил невдалеке багровые отсветы огней, мерцающие по стенам. Он толкнул локтем Черномора, указал ему на эти отсветы.

Мы стояли на краю глубокой воронки, на дне которой горели костры, оттуда тянуло дымом, пахло едкой серой. Это из разломов земной коры выходили на поверхность рудничные газы.

Спускаться пришлось долго, тропинка была крутая и узкая. Выбившись из сил, мы всё же достигли дна этой гигантской воронки, и пошли к кострам, вокруг которых носились неясные тени. Когда мы подошли ближе, заметили, что тени, водившие хороводы вокруг костров, и есть те самые Черти, к которым мы друг друга так старательно посылали.

На самом деле они не водили хороводы, как нам показалось издали. Черти непрерывно трудились в поте лица и не покладая рук. Они подносили охапками хворост, ворошили костры, поддерживая огонь, таскали воду в огромные котлы, в которых мы, к своему ужасу, увидели людей, сидевших в кипящей воде по самую маковку.

Как мы догадались,- эти страдальцы были грешники. Им здесь приходилось очень тяжко.

Одни из них варились в крутом кипятке, другие лизали раскалённые сковородки. Третьи сидели в выгребных ямах, а над их головой палач в красной рубахе размахивал огромным мечом. Если страдалец не успевал вовремя нырнуть в помои, ему грозило отсечение головы.

Мы увидели, как по крутому склону горы сверху вниз бежит маленький, лысый человечек, придерживая руками большой живот, а следом за ним, настигая, летит с жутким грохотом огромный камень.

Человечек с трудом увернулся от него, упал, и тут же встал на ноги.

Он вскочил и изо всех сил пнул ближайший камень, забыв, что обут в лёгкие сандалии. Он с дикой бранью упал на спину и стал бережно качать ушибленную ногу и заметил нас.

- Мир вам, добрые люди, - поклонился человечек, быстро поднимаясь на ноги, оглядывая нас быстрыми, цепкими хитрыми маленькими глазками из-под высокого лба, переходящего в огромную лысину.

- И тебе того же, - отозвался за всех нас Черномор. - Чем тебе не угодил камень? За что ты его пинаешь? И куда ты хочешь его откатить?

- Я лично никуда не хочу его катать, - отозвался человечек, вытирая пот со лба. - Я ненавижу этот камень!

- Зачем же ты тогда его катаешь? - удивился Яшка. - Брось его здесь и ступай себе, занимайся своими делами.

- Твои бы слова, да Богам в уши! - сладко прищурился человечек. - Вы, наверное, здесь новенькие? Сочувствую!

- Почему это ты нам сочувствуешь? - удивился Иван.

- Должен кто-то вам посочувствовать. Если вы попали в Ад. Кстати, позвольте представиться: Сизиф - строитель и царь Коринфа. Царь, которому Боги в наказание назначили в загробной жизни, если это безобразие можно так назвать, катать в гору камень, который постоянно срывается вниз, едва достигнув вершины. Бесконечен мой тяжкий, изнурительный труд. Бесконечен и бесполезен, потому и назван он сизифовым трудом.

- За что тебя так сурово наказали Боги? - поинтересовался бесцеремонный Яшка. - Чем ты перед ними так провинился?

- За хитромудрость меня наказали, добрый человек, - лукаво вздохнул Сизиф, с трудом удерживая улыбку на добродушном полном лице. - Боги не любят тех, кто оказывается умнее и хитрее их.

- Неужели ты Богов перехитрил?! - восхищённо ахнул скоморох, проникшись уважением к катателю камня.

- Был на мне такой грех, - вздохнул строитель и царь Коринфа.

- Как же ты измудрился? - живо заинтересовался Яшка. - Как тебе удалось перехитрить самых умных?

- Не такое это большое достижение, я перехитрил их всего один раз, смущённо потупился Сизиф, осмотрелся вокруг себя, и лукаво добавил: Сначала.

- Что сначала? - не понял Яшка.

- Ну, сначала я Богов один раз обманул.

- А потом?! - восторженно спросил скоморох.

- Потом я их ещё немножко обманул, - притворно вздохнул Сизиф. Совсем немножечко...

Он хитро подмигнул Яшке, и добавил:

- Немножечко разиков.

- Как же тебе это удалось?! Расскажи! - умоляюще попросил скоморох, у которого глаза загорелись.

- Что там рассказывать? - сделал вид, что смущается, хитро улыбаясь в редкие усы, бывший царь и строитель.

- Всё рассказывай! И подробнее!- выдохнул Яшка, не сводя с него влюблённых и восхищенных глаз.

- Если я всё вам расскажу, - подмигнул рассказчик, - меня Боги не то, что камень этот в гору катать заставят, они мне гору на себе носить прикажут. Они сами ещё не всё про мои обманы и проделки знают. Пока...

- Рассказывай! - нетерпеливо подступил к нему скоморох.

- Что там рассказывать? - притворно скромно развел руками Сизиф. Пострадал я за свою хитромудрость. Но про это мне запрещено рассказывать.

Яшка разочарованно вздохнул.

Но Сизиф, сделав эффектную паузу, повёл по сторонам взглядом и продолжил:

- А вот о себе можно. О себе могу рассказать. Это я с большим удовольствием. Я, строитель и царь Коринфа, Сизиф, отец славного путешественника Одиссея. Я был прославлен невероятной хитростью, и умением обманывать. Боги, сами большие любители таких проказ и забав, прослышав про моё умение, выставили против меня на соревнование великого вора и обманщика Автолика. И мы должны были соревноваться с ним в том, кто у кого украдёт скот.

Он ночей не спал, караулил своё стадо. А я спал себе в дворцовых покоях, ни сном, ни духом не беспокоясь о времени. Автолик, видя, что я не иду за его скотом, решился на кражу моего. Я слышал, как ночью он пришёл с несколькими рабами, чтобы украсть мой скот. И он украл его. Ликуя от предчувствия победы отогнал мою большую отару на дальние горные пастбища, где перемешал со своим стадом, надеясь, что таким образом я никогда не найду и не узнаю своих овец.

Не тут-то было! Когда утром, только встав со своего ложа, заспанный, я вышел из своего дворца, был встречен дружным смехом Богов, которые были уверены, что я проиграл. Впрочем, они были уверены в этом так же, как Автолик, к которому я, как только позавтракал, и отправился.

- Где мой скот? - спросил я его.

- Откуда мне знать, где скот твой? - отвечал Автолик, надменно глядя поверх моей головы. - Спроси об этом у того, кто знает.

- Я знаю, где он, - ответил ему я. - Моя отара перемешана с твоей, пасущейся на дальних горных пастбищах. Верни мне моих овец!

- Если твои овцы перемешаны с моими стадами, возьми их, - зло усмехнулся Автолик. - Иди в моё стадо, я разрешаю тебе сделать это! Если ты отыщешь своих овец, и докажешь, что это - твои овцы, можешь забрать их.

Я пошёл в его стадо и без труда отыскал среди сотен овец всех своих до одной, а за кражу, согласно установленного закона, взял себе всех овец Автолика. И уже над Автоликом потешались люди, а на меня гневались Боги. Мне же не стоило труда отыскать своих овец. Накануне я их отметил, поставив клеймо на копыта. Вот так я обманул самого великого вора и обманщика.

- А что с тобой было потом? - тряс Яшка Сизифа. - Как ты самих Богов обманул?

- Много всего было, - вздохнул тот. - Я хитростью заковал в цепи самого грозного Бога - самого Танатоса, Бога смерти.

- Не может быть! Ты победил смерть?! - ахнул Яшка. - Тебе это удалось?! И что, никто не умирал?!

- Точно! - горделиво подтвердил Сизиф. - До тех самых пор, пока Боги не уговорили меня освободить от цепей Танатоса. Боги рассердились на меня за эту проделку, и взяли меня в Подземное царство, Царство мёртвых. И оттуда я сумел выбраться, пообещав, что если меня ненадолго отпустят, я схожу домой и вернусь обратно с молодой женой, которую уговорю спуститься со мной в Царство Мёртвых.

Поскольку в Царство Мёртвых никто из людей идти не спешит, да не очень и желает, а тем более, добровольно, Танатос меня охотно отпустил. А я вернулся домой и правил безбедно ещё много лет, пока Боги не вспомнили обо мне. Страшно на меня рассердились и потребовали к ответу. Но я не обманул их, давая обещания. Не обманул, потому что я не мог привести им молодую жену, так как не был женат. Отступились Боги, но обиду на меня затаили.

Долго жил я без бед и хлопот, но потом забылся, увлёкся некоей юной красавицей и женился. И Боги немедленно ввергли меня в Ад, в котором заставили меня катать этот самый камень. Вот так вот.

- Может, тебе помочь? - участливо спросил Буян, с готовностью закатывая рукава на огромных ручищах.

- Нет, нет! Не делай этого! Не трогай камень! - почему-то испугался хитромудрый Сизиф, хватая Буяна за рукав. - Боги увидят, что мне кто-то помогает, и накажут меня ещё суровее.

Но Буян уже подошёл к огромному камню, поплевал на ладони, упёрся ногами покрепче в землю и толкнул перед собой камень.

И едва не упал. Камень ускользнул у него из-под рук, легко, как пушинка, откатившись от одного прикосновения.

Все, кто был вокруг, с трудом сдержали смех, глядя на растерянную физиономию Буяна, который с недоумением взирал на отлетевший от него огромный, но, как оказалось, лёгкий, как пушинка, обломок скалы. До него никак не могло дойти, что пройдоха Сизиф и на этот раз победил Богов, перехитрив их.

После того, как мы торжественно поклялись перепуганному Сизифу в том, что ничего и никому не расскажем, он признался, что высверлил камень изнутри, чтобы катать без труда на вершину. Мои товарищи сумели расспросить его о том, куда всё же мы попали, что здесь, в Аду, за порядки и не встречал ли Сизиф, Медведя.

Словоохотливый Сизиф с сожалением сказал, что никого похожего на Медведя не видал, да и некогда ему по сторонам смотреть, он делом занят. А находимся мы в Подземном царстве, в Царстве мертвых, в самом центре Преисподней, или в Аду.

- Сюда каждый день столько народа прибывает, сосчитать невозможно, закончил он свой рассказ. - Порядки дикие. Черти они на то и Черти, им бы только людей мучить. Отыскать среди тысяч людей, попавших сюда, Медведя трудновато будет.

Он вежливо поблагодарил всех за приятную беседу, поплевал на ладони, хитро подмигнул глядящему на него влюблёнными глазами, восхищённому скомороху и покатил, изображая невыносимую муку на лице, вверх по крутому склону огромный бутафорский камень.

Мы, пожелав ему удачи, отправились исследовать закоулки мрачного Ада, искать Медведя.

- Вы чего как на прогулке шляетесь? - налетел на нас выскочивший откуда-то голопузый Чёрт с кочергой в руках. - Марш быстро по котлам, или сковородки лизать! Нечего без дела разгуливать!

- Куда новеньким идти? - спросил не растерявшийся Яшка.

- Почему вы одни? - подозрительно осмотрел нас Черт. - Кто-то из Чертей вас забрал сюда, куда же они делись, почему не сопровождают?

Сердитый Чёрт завертел по сторонам головой, высматривая несуществующих наших провожатых.

- Они нам велели стоять на месте, сами пошли куда-то за котлами, врал вдохновлённый подвигами Сизифа скоморох, - а мы пошли посмотреть, что тут да как, да вот заблудились.

- Идите туда, - махнул сердитый Чёрт мохнатой лапой, указав направление. - Там все новенькие, а мне некогда. И откуда вас столько сюда сваливается? Одни заботы, да хлопоты...

Глава двадцать шестая

Управа на Чертей

Он умчался, а мы проследовали в направлении, которое он указал. Нам повезло: Медведя мы нашли, можно сказать, сразу же.

Там, где были только поступившие в Ад, повсюду были разложены костры в несколько рядов с дымящимися над кострами закопчёнными большими котлами, накрытыми крышками. Из котлов столбом валил густой белый пар, а вокруг бегали, как угорелые, чумазые Черти.

Мои друзья пошли по рядам, заглядывая во все котлы, надеясь отыскать в одном из них Медведя. Но в котлах мы его не нашли, мы отыскали его сидящим возле огромного котла, накрытого крышкой.

Медведь сидел на корточках, задумчиво пошевеливая громадной кочергой яростно пылавший костёр, на котором можно было вскипятить десяток таких котлов, как тот, что стоял над костром, которым управлял Медведь.

Увидев его, мы с радостными воплями бросились на шею пропавшему товарищу. Когда первые восторги встречи прошли, Иван Царевич спросил:

- Ты, Медведь, случаем, не к Чертям в услужение пошел?

- С чего ты это взял?! - грозно нахмурился Медведь.

- Посмотрел, как ты им котлы кипятишь, - ответил Иван.

- Дурак ты! - с сердцем отозвался Медведь. - Смотри.

Он огляделся, поднял крышку котла, оттуда рванулись клубы густого горячего белого пара. Когда они немного рассеялись, из воды вынырнула рогатая голова Чёрта, который высунулся из котла и собрался вылезти, но Медведь двинул его по рогам кулаком. Чёрт, ойкнув, нырнул обратно, в кипящую воду.

- Видал? - подмигнул Медведь Ивану. - Меня этот замухрышка хотел в котёл засунуть. Полезай, говорит, в кипяток. Я рассердился, да его самого и полез. Чего это, думаю, ты меня варить будешь, лучше я тебя поварю. Так его и кипячу. Скучно тут. Надо поскорей выбираться.

В этом его все дружно поддержали, но как выйти отсюда, никто не знал.

Нашёл выход Яшка. Он пошептался с нами, и мы, бросив котёл с сидящим в нём Чертом, на крышку которого Медведь положил большой камень, отправились выполнять хитрость, задуманную скоморохом.

Первым делом мы нашли в Аду самую большую площадь, какую только смогли отыскать. Притащили верёвки и колья, которых было вокруг великое множество. Удалось раздобыть лопаты и молотки. Собрав всё это, мы перемигнулись и...

На большой площади, посреди Ада закипела работа. Шум стоял невообразимый. Мои друзья кричали так громко, как только могли. При этом бранились так, что прибежали два молоденьких Чертёнка, слова за нами записывать.

Мы забивали колья, натягивали между ними верёвки, размечали, стучали, суматошно и бестолково рыли землю и громко спорили.

Привлечённые шумом, вокруг нас стали собираться Черти. Через некоторое время около нас стояла огромная толпа Чертей, забросивших свои котлы и сковороды. Они оказались смертельно любопытны.

Собравшаяся толпа зашевелилась и раздалась в стороны. Вперёд важно вышел толстый огромный Чёрт, который был похож не на варежку, а на вывернутый наружу мехом овчинный тулуп. Уши у него были откинуты через плечи за спину, свисали там до самого пояса и были перехвачены резинкой, словно хвост из пучка волос. Живот у него был такой большой и отвислый, что он нёс его, уложив в большую авоську, с трудом удерживая её двумя руками. При этом вид имел такой, словно нёс перед собой большущий арбуз в авоське.

На голове у Чёрта качались два рога, таких громадных, что голова при ходьбе моталась во все стороны, настолько тяжело было держать её прямо.

Он внимательно осмотрел площадку, обошел вокруг нас, мы делали вид, что увлечены работой и ничего и никого вокруг не замечаем. За Чёртом неотступно следовали четыре здоровенных Чертяки, которые несли свои длинные хвосты, перекинутые через правую руку. Иногда они пользовались этими хвостами, как кнутами, чтобы отогнать кого-то из чрезмерно любопытных Чертей.

Большой Чёрт обошел всё вокруг и остановился. Сопровождавшие его Черти заставили нас прекратить работу, огрев хвостами.

- Эва! - воскликнул скоморох, изображая удивление. - Это кто же к нам в гости? Чудо красоты, толщина в три версты, нос в полпуда, да глаза просто чудо: один глядит на нас, а другой в Арзамас. Ну и франт! Сапоги в рант, брови колесом, шишка под носом, кудри завиты, глаза подбиты, так фонари и светят до зари. А вот с ним и ещё три: одни в шапке, другой в тряпке, третий на железной подкладке, нос в табаку, у самого дыра на боку.

Эх, гуляй! Сам Чёрт ему не брат, разнесёт все подряд. Не препятствуй его нраву, разнесёт всё на славу. Сам пьёт, даже носом клюёт, закусочку готовит да как напьётся, так Чертей под столом ловит...

Скомороху пришлось замолчать, один из сопровождавших Большого Чёрта огрел Яшку поперёк спины хвостом, и тот прикусил язык.

- Что вы делаете?! - рявкнул Большой Черт.

- Строим, - не моргнув глазом, ответил скоморох.

- Как это так - строим?! - сверкнул глазами Большой Черт.

Из ноздрей и ушей у него, вероятно, от возмущения, повалил густой пар. В воздухе остро запахло серой.

- Как строим? - переспросил скоморох. - Как всегда строили. Как можем, так и строим. Строить мы совсем даже не можем, но всё же строим. Что нам не строить, если деньги за это платят?

- Кто же тебе платит за то, чтобы ты тут строил? - спросил Яшку заинтересовавшийся Большой Черт.

- Известно кто, - пожал плечами скоморох. - Попы платят.

- Какие такие попы?! - взревел Большой Чёрт, выпустив из рук авоську, отчего живот, словно дожидался этого момента, вывалился, и тяжело шлёпнул хозяина по коленям. - Какие такие попы?! Откуда в Аду попы?!

- Нет тут никаких попов, - покорно согласился скоморох. - Они нам там, наверху, заплатили. Аванец дали. А мы здесь построить обещали. Как построим, остальное нам отдадут.

- Так что же вы им пообещали построить в Аду? - спросил ещё раз Большой Черт.

- Как что? - опять переспросил скоморох. - Что можно попам построить? Конечно же, церковь!

Только он сказал это, как вокруг моментально опустело. Черти с визгом бросились врассыпную, кто куда.

- Какую церковь?! - гремел Большой Чёрт. - Марш отсюда немедленно! Бросить всё сейчас же! Не дам!

- Не дать нам строить ты не сможешь, - вздохнул скоморох. - Нам попы дали с собой святую воду, мы окропили место строительства и сломать на этом месте вы ничего не сможете. Вот выстроим церковь, и всё. И конец вашему Аду!

- Послушайте, мужики, - неожиданно подобрел Большой Чёрт. - Уходите отсюда, ладно? Климат тут плохой. Что здесь живым делать? Идите, мужики, идите. Я вас отпускаю отсюда, так уж и быть.

- Не, - возразил Черномор. - Так дело не пойдет. Не можем мы работу бросить. Мы люди артельные, честные. Нам заплатили вперёд, мы построим.

- Подумаешь, заплатили! - широко улыбнулся Большой Чёрт, кивнув, отчего его согнуло, рога перевесили, и он едва не проткнул скомороха выставленными перед собой рогами.

- Ты чего это бодаться вздумал? - возмутился Яшка.

- Я не нарочно, - с трудом отозвался Большой Чёрт, который так и стоял, упираясь рогами в землю, не в силах сам выпрямиться, колыхая брюхом по земле.

- Вы что, не видите, плохо ему, помогите выпрямиться! - набросился скоморох на сопровождавших Большого Чёрта Чертей. - Не видите, он пупком по земле трётся? Протрёт пупок, беда будет! Вывалится всё из утробы наружу.

Черти засуетились, подбежали к Большому Чёрту и помогли распрямиться. Когда он отдышался, хрипло заорал на прислуживавших ему Чертей:

- Держите мне рога!

Два Черта встали у него за спиной, каждый взялся лапами за рог, не давая голове мотаться из стороны в сторону.

- Ну-ка, ты вот, лысая башка, - посопев длинным носом, приказал Большой Черт скомороху. - Пойдём, отойдём в сторону. Разговор у меня к тебе есть.

Яшка для фасона поупрямился, но поддался на уговоры и отошёл с Большим Чёртом, всем своим видом показывая, что делает огромное одолжение, отрываясь от важной работы.

- Ты вот что, мужик, - говорил ему Большой Чёрт. - Бросьте вы эту затею. На фига вам эта работа? Вы отсюда не вылезете, когда закончите. Обманули вас попы. Попы они все такие. И вообще, религия это опиум для народа. Слыхал про это?

- Ну, слыхал, - не очень понимая, к чему клонит Большой Чёрт, осторожно согласился скоморох. - Чем же они нас обманули?

- Вот! - обрадовался Большой Черт. - В том-то и дело! Вы построите церковь, а после куда отсюда денетесь?

- Как это так - куда? - изобразил растерянность скоморох. - Известное дело. Работу закончим - домой пойдём.

- Как вы домой пойдёте? - возликовал Большой Чёрт. - Кто вас отсюда выпустит?! Отсюда ещё никто не выходил! Ну, может быть, кроме одного тут... Бросайте это строительство, а я прикажу дать вам золота и камней драгоценных - на каждого по мешку, и выведем вас куда сами скажете. Иначе все как один тут останетесь.

- Каждому по мешку золота и по мешку камней драгоценных? - хитро прищурился скоморох.

- Да! Каждому! - радостно выпустил из ноздрей пар Большой Чёрт.

Скоморох сделал вид, что мучительно размышляет, и неохотно согласился.

- Ладно, быть по-твоему. Только, чур, чтобы без обмана!

- Никаких обманов! - обрадовался Большой Чёрт.

Он хлопнул в ладоши, забегали Черти, мгновенно притащили большущие мешки. Они поставили по два таких перед каждым из нас, открыв их, чтобы дать возможность пощупать золотые монеты и драгоценные камни, переливающиеся голубыми огнями и рассыпавшие искры. Перед скоморохом поставили даже три таких мешка, каждый был больше, чем у других.

- Взятки берёшь? - ткнул его в бок Черномор.

- Не взятки, - невозмутимо отозвался скоморох, - а добровольные приношения. За содействие в переговорном процессе.

- Куда вас отправить? Куда доставить? - торопливо спросил Большой Чёрт, нетерпеливо помахивая хвостом, отчего вокруг него падали сбитые с копыт этими взмахами приближённые.

- В Павловский Дворец, - заявил Буян.

- Нет, - с сожалением вздохнул Большой Чёрт. - Туда нельзя.

Мы потребовали доставить себя на то же место, откуда мы провалились в Ад.

- Будь по-вашему! - торопливо согласился Большой Чёрт.

Он оглянулся на своих слуг и скомандовал им:

- Поднимите мне хвост!

Слуги послушно исполнили команду, с трудом приподняв большой и тяжёлый хвост. Большой Чёрт раскачал его, раскрутил, оглушительно хлопнул им по земле, взвились клубы пыли, земля заходила ходуном, затряслась, задрожала, поднялся страшный ветер, столбом стояла пыль, не давая открыть глаза.

Мы почувствовали, как ноги у нас отрываются от земли, кто-то, или что-то закружило нас в стремительном хороводе, и куда-то понесло. Мы не могли открыть глаза, вокруг бушевала яростная песчаная буря.

Долго нас так крутило и вертело, несло по воздуху, но всё когда-то кончается, закончилось и наше воздушное путешествие, от которого дух захватывало, и сердце проваливалось.

Вой ветра стих, и нас плавно опустили на траву. Мы увидели, что стоим точно на том месте, где провалились, а возле ног покоятся громадные мешки с золотом и драгоценными камнями.

Медведь был с нами. А вот где Марья?

Глава двадцать седьмая

Марья - Лесная Царевна и Демоны

Когда Демон принудил Марью Царевну сесть на Орла, она даже испугаться не успела, настолько быстро всё произошло. Демон хлопнул в ладоши, и Орёл, взмахнув могучими крыльями, взлетел над болотом.

Марья с тоской глядела вниз, на оставшихся, но Орёл улетал всё дальше, фигурки внизу превратились в маленькие точки, а после исчезли совсем. Орёл замахал могучими крыльями, рассекая воздух, набрал скорость, всё внизу слилось в сплошной зелёный цвет болотной травы. Долго летели Демон и Марья Царевна на Орле. Чем дольше летели, тем больше удивлялась Марья Царевна бескрайности болота, его громадности.

Но всё когда-то заканчивается. Закончилось и болото. Орёл полетел медленнее, далеко внизу Марья Царевна разглядела изломанные вершины неприступных гор.

Орёл летел прямиком на эти горы, такие грозные и высокие, что казалось, через вершины даже Орёл не перелетит.

Но он всё же перелетел. Он поднимался вверх, взмахами могучих крыльев задевая облака и тучи, зацепившиеся за пики горных вершин. Возле вершин туман, и тучи окутывали горы так плотно, что ничего не было видно. Марья Царевна испугалась, что Орёл в таком густом тумане, в котором она не видела собственное плечо, врежется в гору, и они разобьются, погибнут, упав вниз со страшной высоты.

На секунду она подумала о том, что это, возможно, было бы лучшим для неё, потому что ничего хорошего в плену у Демонов она не ожидала. Тем более, что слышала, как Демон говорил о том, что она будет заложницей, если её друзья найдут Сокровища. Если друзья Марьи Царевны передадут Сердца Лукоморам, и вернут им бессмертие и былое величие, то Марью Царевну насильно выдадут замуж за Главного Демона.

Марья Царевна подумала даже: не лучше ли ей спрыгнуть с Орла?

Но на её долю с самых малых лет выпадали такие тяжёлые испытания, что она привыкла преодолевать трудности, а не покорно сдаваться врагам на милость. И теперь она решила, что добровольно расстаться с жизнью всегда успеет, лишив Главного Демона единственного козыря.

Но пока есть хотя бы капелька надежды, она будет бороться. При всей красоте и женственности, она имела закалённые во множественных испытаниях силу духа и твёрдость характера.

Орёл взмахнул могучими крыльями, и они вырвались из густой пелены тумана. И оказались над вершинами. За стеной высоченных гор простиралось бескрайнее море, которое ослепило Марью Царевну солнечными бликами, плясавшими на воде сумасшедший танец.

Громадное, во всё небо, солнце, отражалось в море, от бескрайности и бесконечности которого дух захватывало. Солнце, отражаясь в этой бескрайности, дробилось в миллиардах волн на осколки и слепило яркими бликами смотревшую заворожено на эту громадину Марью Царевну, поражённую величественной красотой.

Море подступало вплотную к скалам и отрогам гор, оставив узкую полоску суши вдоль берега. На эту узкую полоску и опустился Орёл. Демон слез, приглашая сделать то же самое и Марью Царевну. Орёл, освободившийся от наездников, с облегчением и удовольствием встряхнулся и расправил крылья. Посмотрев вслед отшедшему Демону, Орёл прошептал Марье Царевне:

- Не делай глупостей, слушайся и не зли зря Демонов. Они самолюбивые и вздорные, а главное, обидчивые и подозрительные. Я постараюсь тебе помочь.

Марья Царевна благодарно кивнула Орлу, хотела что-то спросить, но к ней обернулся Демон, и поманил за собой. К удивлению Марьи Царевны он подошёл к скалам, остановился напротив отвесной вертикальной стены, возвышавшейся, казалось, до самых небес и неожиданно для спутницы ударился головой о скалу. С ним произошло превращение, напугавшее даже отважную Марью Царевну.

На её глазах Демон потерял человеческий облик и превратился в отвратительное существо со змеиной головой, в блестящей чешуе, с перепонками вместо пальцев на лапах. Заметив испуг на лице Марьи, Демон радостно засмеялся, и подмигнул круглым большим глазом, с очень короткими ресницами и красными веками.

Скала разошлась перед ними, открыв громадное отверстие, из которого дохнуло ледяным холодом, отчего у Марьи сердце зашлось и она с трудом перевела дыхание. Демон смело шагнул в кромешную темноту, Марья осторожно сделала шаг следом. За спиной с шумом сошлась скала, она остановилась, ничего не видя в кромешной темноте.

- Эй! - решилась она окликнуть своего провожатого.

Никто не отозвался. Марья потопталась в нерешительности и села на том месте, где стояла. Ей казалось, что если она сделает хотя бы шаг, обязательно полетит в невидимое в темноте ущелье. Она боялась идти вперёд, боялась внезапно возникающей под ногами бездонной пустоты.

Демон подошёл неслышно и положил ей на плечо холодную перепончатую лапу. Такую холодную, что у Марьи Царевны внутри холодно стало от этого прикосновения.

- Вставай, пойдём, - сурово скомандовал невидимый Демон. Темноту осветили два луча мощных фонарей, ослепивших привыкшую к мраку Марью Царевну.

- Иди же! - нетерпеливо подтолкнул её в спину Демон.

Она поняла, что светили во мраке горящие огнём глаза Демона. И пошла вперёд, подталкиваемая Демоном, который указывал ей направление и освещал путь. Шли долго, увидели холодный голубой свет и вышли в огромный зал, который поразил угрюмой роскошью.

До самого потолка, уходившего в никуда, во мрак, возвышались резные колонны, украшенные сценами охоты, изображениями оружия, батальными сценами, сценами казней и других жестокостей. Резьба вызывала двойное чувство: восхищения умением мастера, и отвращение от того, что изображала.

Стены зала были украшены гигантскими картинами, выложенными из драгоценных камней, мерцающих в холодном огне. Картины изображали змееголовых Демонов. Чешуя на них сверкала блеском алмазов, глаза Демонов на картинах горели огнём рубинов. Самая большая картина находилась за высоким креслом, на котором восседал Главный Демон, самый большой, самый угрюмый и самый блестящий из множества бесшумно скользивших по громадному залу.

Картина изображала апофеоз Демонов, их будущее воцарение над Вселенной. На картине был изображён Главный Демон, окружённый свитой. Он стоял на вершине Земли, у ног его лежали символы поверженных планет: Марса, Плутония, Юпитера, Луны и других. Наблюдали за этим стоящие на коленях маленькие люди, лесные и болотные жители. Главному Демону водружали на змеиную голову Солнце, как корону, как символ гелиоцентричности, символ завоевания и порабощения всего мира, всей Вселенной...

- Что смотришь, красавица? - окликнул Главный Демон. - Нравится такое будущее? Хочешь, оно будет у нас с тобой общим? Хочешь разделить власть над Вселенной? Ты только подумай: не над болотом, не над лесом, над ВСЕЛЕННОЙ!!!

- Нет, - ответила Марья Лесная Царевна. - Мне не нужна Вселенная. Мне достаточно того, что есть на земле. Мне не нужна власть над другими. Я буду править лесным народом, если он сам захочет этого. Но править миром, а тем более, Вселенной, мне не по плечу. Да и зачем?

- Если прожить одну маленькую жизнь, хватит, - согласился Главный Демон. - Но если не возвращать Ларец Лукоморам, можно получить Бессмертие для себя! Подумай, зачем отдавать то, что может принадлежать тебе? Обретя Бессмертие, вполне хватит времени, чтобы насладиться властью над Вселенной...

- Я не хочу жить вечно, - покачала головой Марья Царевна. - Это очень скучно. Я знаю, что Лукоморам Бессмертие не принесло радости в жизни. Даже если бы было наоборот, я не хочу жить чужой, даже бессмертной жизнью. Мне хотелось достойно прожить свою маленькую жизнь.

- Ну что же, - усмехнулся Главный Демон. - Живи. Пока. А там посмотрим.

Ее окружили Демоны и отвели в комнату, где заперли. Ей приносили еду, питьё, ничего не заставляли делать. Но сердцем она томилась в ожидании весточки от друзей.

Главный Демон приглашал её в громадный зал, показывал несметные сокровища, пытался соблазнить алмазами, но она оставалась равнодушна к блеску драгоценных камней. Её уводили обратно и она просиживала днями в одиночестве. Но однажды Марью Царевну очень спешно отвели к Главному Дракону.

- Что случилось? - спросила она.

- Всегда что-то случается в жизни, - как всегда усмехнулся Главный Демон. - На то она и жизнь, чтобы в ней что-то происходило. Но на этот раз произошло кое-что неприятное для тебя.

- Что же произошло? - спросила Марья Царевна, стараясь сохранить спокойствие.

- Твои друзья отказались от тебя, - испытующе глядя на нее отозвался Главный Демон.

- Не может этого быть! - твёрдо возразила Марья Царевна.

- В жизни всё может быть, - сердито дёрнул щекой Главный Демон. Впрочем, дело твоё, верить, или нет. Но я не вру. Возможно, я не так выразился. Они забыли про тебя, и тем самым отказались. Ты должна стать моей женой, станешь Лесной Царицей, а я стану Царём Лесным...

- Не будет этого! - гордо вскинула голову Марья Царевна. - Моё слово твёрдое. Если будешь принуждать, я на себя руки наложу.

- Заставить я тебя не могу. Для того, чтобы стать Царём Лесным, ты должна выйти за меня по своей воле. Увы. Не бывать мне Царём Лесным...

- Вот радость! - воскликнула Марья Царенва.

- Кому как, - не согласился с ней Демон. - Думаешь, отпущу тебя? Нет, отомщу за твой отказ. И месть моя будет ужасной. Ты уйдёшь вместе с нами, с Демонами. Уйдёшь туда, откуда вся нечисть на землю приходит. Туда, откуда страхи земные приходят, в Царство Вечной Тьмы.

- Что ж, - сдержала свой ужас Марья Царевна. - Пойду!...

Глава двадцать восьмая

В сердце Павловского Угольника

Мы спрятали мешки с золотом и драгоценными камнями на острове, там и заночевали. Утром пошли следом за Медведем, на плечах которого восседал Черномор. Как ни уговаривал его Буян сесть на плечи к нему, как ни божился, что больше не будет никуда его сбрасывать и забрасывать, Черномор не поверил. У него были на то солидные основания.

Впрочем, Буян не был огорчен. Он шёл, посвистывая, налегке, следом за Медведем, поглядывая весело по сторонам единственным глазом. За ним семенил скоморох, следом шёл я, а за мной, замыкая шествие, Иван - Болотный Царевич.

Мы поднялись на вершину холма, с которой открылась величественная панорама Ведьминых Островов.

Это была впечатляющая картина мрачной красоты.

Насколько видел глаз расстилалась бескрайняя трясина, на которой возвышались холмами пять островов, включая наш. Четыре острова были как бы по краям, образуя квадрат, а в самой середине возвышался пятый остров, заросший густым лесом.

- Там, наверное, и сам Дворец, - указал палицей на этот остров Черномор.

Мы молча согласились и пошли к этому острову.

- Тут случаем не трясина? - недоверчиво попробовал зеленую траву ногой Яшка. - Если, например, опять по мосту идти, то я категорически отказываюсь. Я второй раз сам себя не уговорю и до середины.

- Макаровна ничего не говорила про то, как на другой остров переходить, - поскрипел в затылке булавой Черномор. - Что делать будем?

- А что делать? - сделал шаг вперед Медведь. - Идти нужно.

- Ну что, атаман, пошли? - спросил Буян.

- Пошли, - сурово кивнул Черномор.

Как мы ни торопились, как ни спешили, дойти до наступления полной темноты до нужного острова не успевали, так далеко он оказался. Пришлось устроиться на ночлег на ближнем островке не добравшись до заветного Дворца. О том, чтобы высушить одежду и как следует обогреться, не могло быть и речи. Мы боялись, что огонь разглядят с острова, а нам не хотелось привлекать внимание обитателей Дворца. Кто их знает, как они отнесутся к непрошеным гостям? Скорее всего, как к непрошеным.

Согревались мы, прижавшись спина к спине. Кто-то рядом со мной ворочался. Я поднял голову и увидел, как лежавший с края Буян осторожно поднял Черномора, спавшего в серединке, и преложил себе за спину, на край, сам же уютно устроился в серединке и уснул.

Утром Черномор дрожал от холода, ругался на Буяна и держался за поясницу. Мы двинулись в путь, надеясь, что приближаемся к концу приключений.

Как бы не так!

Новые приключения, вернее, дальнейшие злоключения, начались, как только мы с облегчением заметили, что заветный остров рядом. Но когда до желанного отдыха оставались считанные шаги, вокруг нас как и вчера, забурлила черная жижа, с оглушительным шумом выплёвывая на поверхность большие пузыри болотного газа. Вокруг всё бурлило, как в походном котелке, и мы на себе узнали, как чувствуют себя пельмени в кастрюле кипящей воды.

Мы встали кругом, приготовив к бою оружие, а вокруг нас поднимались из болотных глубин, в развевающихся на диком ветру одеждах Ведьмы с распущенными белыми космами, седые пряди извивались над головами, как переплетающиеся в причудливые клубки белые гибкие змеи.

Они тянули к нам когтистые пальцы, хохотали, обнажая красные дёсны и жёлтые хищные клыки, глаза у горели холодными огнями лютой злобы, они хохотали и кривлялись, предчувствуя победу, и тянулись, тянулись к нам смертоносными когтями.

И вдруг всё разом стихло. Стих дикий хохот Ведьм, опустились лапы с когтями, легли на плечи грязными седыми космами ужасные белые змеи, Ведьмы притихли, сгорбившись, в эти минуты напоминая собой не грозные существа, а несчастных старух на церковной паперти.

Вокруг колыхалось море седых косматых голов, теперь было понятно, почему эти острова называют Ведьмиными Островами. Мы стояли, окружённые беснующимися, обезумевшими существами, не решаясь напасть на такое количество Ведьм. Они тоже ждали, остановившись в шаге от нас, казалось только руку протяни.

Но вот Ведьмы зашевелились, медленно расступились, пропустив вперёд несколько совсем ветхих Ведьм, которые вели кого-то, заботливо поддерживая под руки.

Я всмотрелся и к ужасу своему узнал в той, которую так заботливо сопровождали подруги, вчерашнюю самую главную и самую старую Ведьму, которой я выбил единственный глаз. У меня по спине холодок пробежал. Я инстинктивно попятился, отворачивая лицо, словно она, даже слепая, могла узнать меня.

И она узнала!

Она сделала знак провожатым остановиться.

Ведьмы послушно отошли в стороны, а она пошла к нам, вытянув перед собой дрожащие старческие руки, с длинными, как кривые кинжалы, когтями. Шла она прямо на меня, запрокинув невидящую голову, но видя другим, наверное, как и Демоны, внутренним зрением.

Буян тоже догадался, куда направляется Ведьма. Он сделал шаг вперёд, бесстрашно прикрыв меня широкой спиной, и крикнул слепой Ведьме:

- Что нужно от нас, старые развалины?! Что вы преследуете нас повсюду?! Уйдите прочь!

Ведьмы возмущённо загалдели, замахали руками. Слепая Ведьма подняла руку и наступила мёртвая тишина. И в этой мёртвой, звенящей от напряжения тишине, прошелестели зажёванные старческими губами отрывистые слова, которые она выплюнула нам в лицо.

- Мы хотим напиться!

- Напейся воды из болота! - дерзко ответил бесстрашный Буян. - Там много гнилой воды.

- Зачем нам пить гнилую воду из вонючего болота? Мы напьёмся вашей крови! - выкрикнула слепая Ведьма, выбросив перед собой руку с острыми когтями, метя в глаза Буяну.

Бывший тысяцкий отпрянул, взмахнул мечом, и отсечённая голова слепой Ведьмы покатилась ей под ноги.

- Ахххх! - дружно выдохнули сотни Ведьм.

Но старая Ведьма стояла, как стояла до этого, даже не шелохнулась. Отрубленная голова её, к нашему ужасу, открыла рот с желтыми клыками, звучно выплюнула набившуюся в рот болотную тину, и громко захохотала. Так жутко хохотала эта отрубленная голова, валявшаяся под ногами старой Ведьмы, что у меня мороз по коже пробежал. Даже у бывалого в переделках, бесстрашного Буяна дрогнул кончик меча.

Слепая Ведьма наклонилась, нащупала в грязи голову, подняла, отёрла о лохмотья, и нахлобучила на плечи, как подвыпивший мужичок напяливает на голову непослушно сваливающуюся шапку. Тряхнула седыми грязными космами и закричала, показывая на нас пальцем:

- Выпейте из них кровь!

Что тут началось! Мы думали, что Ведьмы, выполняя приказ безумной старухи, немедленно бросятся на нас, чтобы порвать на кусочки.

Но вместо этого они взялись за руки, образовали вокруг нас несколько больших хороводов и закружились в диком танце. Каждый хоровод кружился в противоположном другому хороводу направлении. Они кружились всё быстрее и быстрее. Темп задавала слепая Ведьма, которая стояла на высокой кочке и хлопала в ладоши, разгоняя эту дьявольскую карусель.

Поднялся ледяной ветер, он забирался под одежду, сводил скулы. Стыла кровь в жилах, коченели пальцы на руках и ногах, мы едва удерживали в онемевших от холода руках оружие.

Ведьмы кружились всё скорее и скорее. Они слились в огромный вращающийся вокруг нас живой волчок, космы развевались по ветру, поднимались дыбом. Вскоре нас окутал густой седой туман, это вились седые космы кружащихся и визжащих Ведьм. Туман окутывал нас, мы не заметили, как он превратился в белых шустрых змеек снежной позёмки, которые ползли по нам, скользили в рукава, проникали в самое сердце.

Сначала было страшно холодно, но пронзительный холод отступил, сменившись на сладкое тепло и странный сонный покой. Веки наливались тяжестью, глаза сами собой закрывались, колени подгибались, в голове всё путалось. Так приятен, и так сладок был этот неожиданный покой, пришедший на смену смертельному холоду, что хотелось лечь прямо там, где мы стояли, и тут же уснуть. И спать, спать, спать...

- Не смей спать! - толкнул меня локтем в бок Буян. - Буди тех, кто стоит с тобой рядом, не давай уснуть! Ты что, не понял, что это тихая смерть?! Усыпят нас, потом выпьют кровь.

Я растолкал Ивана - Болотного Царевича, но никак не мог разбудить Черномора, который сладко спал, уложив лысую голову на палицу.

Так же безуспешно Буян ставил на ноги скомороха.

Он ставил его, а Яшка, как упрямый Ванька-встанька валился обратно в болотную траву и коснувшись затылком земли, начинал звонко храпеть.

- Подвинься, - устав бороться с Яшкой, отодвинул меня от Черномора Буян. - Сейчас я их обоих мигом разбужу!

Он взял за ноги в одну руку Черномора, а в другую - скомороха. И окунул головами в болотную воду.

Вопли скомороха и брань Черномора на мгновение перекрыли даже вой вконец обезумевшего хоровода Ведьм. Они замедлили движение только на миг, но его оказалось достаточно для того, чтобы Буян, воздев над головой большой двуручный меч, бросился вперёд, сокрушая перед собой всё, что шевелилось.

- Все вперёд! - прокричал Медведь, хватая нас за плечи и выталкивая вслед за Буяном.

Мы бросились в образовавшийся за спиной Буяна коридор, рубя налево и направо, беспощадно отсекая тянувшиеся со всех сторон руки с длинными когтями.

Над болотом повис жалобный вой и протяжные стоны. Ведьмы попятились.

- Вперёд, Витязи! - кричал Буян, прорубая коридор сквозь Ведьм и увлекая за собой.

- Вперед, Воины! - взывал Медведь, не давая Ведьмам напасть на нас с тыла.

Остров был близко, рядом, Буян уже вступил на него, обернулся, чтобы посмотреть, что происходит за спиной, увидел, что мы уверенно приближаемся к острову следом за ним, и победно воздел меч. Но слепая Ведьма пронзительно завопила, перекрыв ужасный вой своих подруг:

- Держите их! Они наши! Бросайтесь на них! Рвите когтями! Грызите зубами! Топчите! Ломайте! Пейте кровь! Набрасывайтесь скопом! Не дайте им шагу ступить на Остров!

На нас с удвоенной силой бросились Ведьмы, воспрянувшие духом от призыва своей повелительницы. Мне показалось, что их стало ещё больше, хотя этого никак не могло быть потому, что великое множество порубленных Ведьм лежало под ногами в болоте. Мы шли по ним вперёд, как по ковру.

Ошеломленные неожиданным натиском Ведьм, мы дрогнули. Нам казалось, что вот она, Победа! Вот он, заветный Остров, у наших ног. Но нет же!

Потеснили нас от Острова Ведьмы. Наше спасение было отгорожено живой оградой разъяренных существ. Мы не сражались, а беспорядочно размахивали в воздухе саблями и мечами, не столько нападая, сколько думая о том, как бы защитить себя.

Наверное, всё это закончилось бы для нас плохо, Ведьмы загнали бы нас в болото, и просто-напросто затоптали.

Но в дело вмешались бывалые Воины. Медведь, решительно растолкав нас, бросился грудью вперёд потеснил ораву визжащих в экстазе Ведьм. Буян, забежав вперёд, терпеливо дождался, пока Ведьмы подойдут к Острову, и стал швырять в них песок, крича при этом:

- Вот вам землица вместо водицы! Жрите, твари, сырую землю!!!

Ведьмы, не боявшиеся булатных клинков, в паническом ужасе бросились врассыпную, топча друг друга, шарахаясь от горстей песка. Мы прорвались к Острову, немного смущенные своим не самым мужественным поведением, но счастливые тем, что преодолели и врага, и свой страх, и вопреки всему достигли цели.

Вокруг Острова, воя и сбивая друг друга с ног, метались беспорядочные толпы Ведьм. Как только на них попадал песок, они мгновенно слепли. Ослепшие Ведьмы сбились в утробно воющую и жалобно вопящую толпу возле Острова. Они топали ногами, размахивали в бессильной ярости когтями, но на землю ступить боялись.

- Разве Ведьмы боятся земли? - спросил я.

- Это смотря какие Ведьмы, - ответил Иван - Болотный Царевич. Лесные Ведьмы не боятся, а вот водяные, да болотные - боятся, к тому же, на них Зарок наложен - Острова охранять.

- А ты откуда знаешь? - поинтересовался я.

- Если бы не Зарок, они на нас нападать не стали бы, - ответил Иван.

Глава двадцать девятая

Ведьмин Зарок

- Ты если что про Зарок знаешь, расскажи, - проворчал Черномор.

Мы уселись вокруг, Иван устроился по серединке, на пеньке и начал рассказ.

- Начать нужно с того, что Ведьмы, стражи болотные, не сразу Ведьмами стали. Были эти Ведьмы когда-то обычные речные, да озёрные Русалки-красавицы.

Как известно, Русалки - это девушки, утопившиеся от несчастной любви, обманутые коварными ухажерами. Живут тихо в омутах, по ночам на берег выходят, хороводы водят, песни грустные поют, расчёсывают на берегу зелёные волосы, утешают друг друга. Они пугливы, увидят кого, или услышат, идёт кто-то к омуту, разбегаются, бросаются в воду. Вот почему часто случается, что идёт путник к речке, слышит голоса девичьи, но выходит на бережок, никого нет. Только трава примята возле берега, да по тёмной воде круги расходятся.

Но если присмотреться внимательно, на камышах, да на осоке, вдоль тропинки, к омуту сбегающей, зелёные нити разглядеть можно, тонкие и длинные, как девичьи волосы. В народе эти нити так и называют: русалочьи волосы. Это Русалки, когда от глаз чужих убегали, волосами распущенными зацепились, так пряди и оставили.

А ещё Русалки любопытны и смешливы, как все девушки. И озоровать любят. Если рыбак вместо улова то башмак вытащит, то за корягу крючком зацепится, значит всё, бросай рыбалку, Русалки с ним балуются.

Или полез купаться молодой парень, осмотрелся по сторонам, нет никого вокруг, разделся до гола, да в воду - бултых! Поплавает, поныряет всласть в ласковой водичке, подплывает к берегу - нет одежды! Смотрит, а одежда на другом берегу, на кустах ракиты развешена. Это Русалки шалят. За одеждой руку протянул, на него Русалки-озорницы как набросятся, и ну щекотать!

До слёз защекочут!

Но не всегда забавы Русалок такие безобидные. Бывает, что и защекочут не только до слёз, но и насмерть. Особенно же упаси Господь девичьему обидчику возле омута гулять. Углядят его Русалки, враз на дно утащат, даже пикнуть не успеет. Жестоко мстят прекрасные утопленницы своим обидчикам.

Но не только девичьим обидчикам Русалок опасаться следует. Русалки юные девушки, от любви погибшие. Потому они страшно влюбчивы. Если приглянется кому-то из Русалок пригожий парень, лучше ему к воде не ходить.

А так они вполне безобидные, грустные.

По ночам любят на берег выходить, хороводы водят, песни русалочьи поют.

И вот был такой случай.

Жила в одном селе, около большого озера, пастушка, девушка-красавица. Был у неё жених, молодой симпатичный пастушок. Любили они друг дружку, дело к свадьбе шло. Такая красивая пара была, всё село на них налюбоваться не могло, все им добра желали, всем от их любви теплее становилось.

Всем, да не всем.

Надо же было случиться, что поселилась в том же селе, на самом краю, в доме, в котором раньше кузница была, молодая вдова приезжая. Откуда она взялась, никто не знал. Сама про себя ничего не рассказывала, да её никто не расспрашивал.

А зря.

Потому что это была Чёрная Вдова.

Не случайно она в бывшей кузнице поселилась. Всем известно, что кузнец всегда бок о бок с чертями живёт. И у него, и у чертей ремесло огненное. Потому в старых кузницах нечистая сила селиться любит. Вот и Чёрная Вдова поселилась в брошенной кузнице не случайно, она с нечистой силой давно знакомство водила.

Она из села в село ходила, в каждом селе нового мужа выбирала, как правило, богатого, поскольку была алчной, кроме денег ничего, а тем более, никого, не любила. Выйдя замуж за очередного богатого мужа она была с ним внимательна и ласкова, ухаживала, вилась вокруг него, как голубка возле гнезда, как вьюнок вокруг дерева.

Односельчане смотрели на них и считали, что земляку их опять подвалило счастье. Мало того, что богатства не меряно, ещё и жену красавицу заимел. Да такую, что души в нём не чает.

Чёрная Вдова, уверив всех, что она любит своего мужа, выжидала подходящего для колдовства вечера, поила мужа сонным отваром, а сама, пока он спал сладко, отправлялась ночью в заброшенную кузницу. Там она разводила огонь в давно погасшем горне, раздувая мехами тлеющие угли, запускала длинные пальцы в горящие угли, окунала лицо в сыпавшиеся искры, и начинала призывать:

- Мать-Ведьма, Отец-Ведьмак, явитесь на зов, помогите своей дочке названной чёрное дело совершить!

С глухим стуком падала на пол тяжёлая железная наковальня, меха сами продолжали раздувать тлеющие угли в яростный огонь, а в углу взбрыкивала колченогая скамейка, и подскакивала к Чёрной Вдове. Она с готовностью подбирала длинные юбки и усаживалась верхом. Скамейка ржала, вставала на дыбы, махала в воздухе деревянными ножками, и вылетала в трубу, окутанная снопом искр. И уносила, с диким ржанием, Чёрную Вдову прямиком в бездонное звёздное небо.

Там, прислонившись плечом к Луне, поджидал её Отец-Ведьмак, которому все Ведьмы - дочери названные.

- Что, дочка названная, - подмигивал он ей громадным красным глазом, - опять богатого муженька нашла? Спешишь овдоветь?

И громко хохотал над своей шуткой. Так громко, что чёрные тучи тряслись, и из них громы и молнии на землю сыпались. Услышав смех, просыпалась Мать-Ведьма, выбиралась из большой грозовой тучи, в которой спала, как в перине.

- Дочка моя любимая, названная, в гости пожаловала, - радовалась она. - Можешь ничего не говорить. Иди домой, муж твой уже заболел, спеши, помогай ему...

- Не выздороветь! - хохотал Отец-Ведьмак.

И от хохота его сыпались на землю звёзды с неба.

Чёрная Вдова благодарила названных родителей и спешила обратно, чтобы до третьих петухов успеть вернуться в дом к мужу, на которого уже навела порчу и смертельную хворь злобная Мать-Ведьма. Отец-Ведьмак дожидался, когда Чёрная Вдова, дочка его названная, домой вернётся, задувал на небе ещё одну звёздочку, вместе с которой угасала душа несчастного мужа Чёрной Вдовы. Звёздочка скользила по ночному небу, как слезинка по щеке, и упав в тёмную воду, тихо шипела, словно последний вздох издавала. В это же самое время с последним вздохом мужа Чёрной Вдовы бессмертная душа навсегда покидала его.

Отец-Ведьмак обнимал Мать-Ведьму и они хохотали от радости, да так, что из гнёзд ночные птицы вылетали, и ночная роса дождём на землю осыпалась. Он подхватывал Мать-Ведьму в охапку, и вихрем уносился в вечную темноту, пнув напоследок Луну, которая от пинка его стремительно улетала прочь с неба, уступая место Солнышку.

Очумелые петухи, сбитые с толку неожиданно ранним рассветом, начинали заполошно кукарекать, решив, что проспали. Застигнутая врасплох яркими лучами, улепётывала с земли перепуганная мелкая нечистая сила, творившая по ночам озорство, да мелкие свои пакости. А с неба раздавался громкий хохот Отца-Ведьмака, и не менее громко вторила ему Мать-Ведьма.

Чёрная Вдова выбегала на улицу села с пронзительным притворным плачем, извещая всех о внезапной смерти своего мужа. И так она до этого ловко притворялась, что любит его, так за ним ухаживала на виду у всего села, что никто на неё даже помыслить худое не смел. Наоборот, все жалели её, сочувствовали, особенно видя то, как она убивается по умершему супругу.