Серая нить. Книга первая.

ГЛАВА 10.

Молодой дадг встал с земли, сплюнув сгусток крови, он вытер губы и выругался. Он ненавидел стоящего перед ним коротышку, который уже не раз опрокидывал его на землю. И это перед женщинами и детворой, которым он, Кабаз, хвастался раздавить недомерка, как таракана.

Дадг, кружа вокруг противника, успел отдышаться и, с налитыми от ярости кровью глазами, бросился на соперника. Он выставил перед собой огромные ручищи, пытаясь схватить и придушить чужака. Его противник спокойно стоял и смотрел, как на него несется разъяренный дадг.

Толпе, собравшейся поглазеть на поединок, в поднятой пыли показалось, что упрямый дадг сумел все-таки схватить верткого коротышку и подмять его под себя. Но тот в последний момент поднырнул под руку и нанес удар в живот.

Кабазу показалось, его ударили не кулаком, а молотом, выбив воздух из легких. Мир поплыл перед глазами. Ноги сделались мягкими, словно были из киселя и не могли больше удерживать вес тела. Дадг упал, поднимая клубы пыли.

Дхим сидел в тени навеса, наблюдал за очередным поединком турнира, который проводил уже не в первый раз. Раз в год к нему в стан стремились бойцы с окрестных и дальних земель. В этом году на турнир пожаловали гости из-за моря и южных гор. Они намеривались потеснить победителей прошлых состязаний, воинов с бескрайних степей. Всех их прельщала высокая награда и возможность показать свое искусство. Глава рода после окончания турнира не редко предлагал победителю открыть свою школу по боевым искусствам, щедро оплачивал её содержание.

Поединок подходил к концу. Молодой дадг явно проигрывал своему сопернику в мастерстве, но упрямство и злость не позволяло уйти воину из круга. Вот и сейчас, еле поднявшись, он выискивал противника, заплывшими от громадных синяков глазами.

-«Если коротышка добьет молодого, ему стоит послать приглашение остаться наставником», – подумал Дхим. Ему нужны были мастера, которых не тяготил груз сострадания и остальная чепуха. А их преданность глава рода щедро оплачивал золотом.

Чужак, буд-то услышал мысли правителя, в прыжке нанес удар в голову. Молодой воин отлетел на несколько шагов назад, упал и остался лежать без движения. Кровь залила все его лицо.

– Зухр. – позвал правитель помощника.

– Да, хозяин, – раздалось за спиной.

– Передай моё приглашение победителю, – сказал Дхим и протянул сверток, обхваченный золотым кольцом. – И ещё, ты знаешь молодого?

– Да хозяин, это Кабаз из сотни Махтура.

– Если выживет, возьми к себе, из него может выйти толк, – приказал правитель, и развернулся к площадке, где продолжался турнир.

В круг входили новые бойцы. В одном Дхим узнал Несена, десятника из сотни Зухра, другой ему был незнаком.

– Мечник из Соола, – объявил его глашатый. Воин был из страны далекой и незнакомой правителю.

Оба воина выглядели крепкими. Высокие, гибкие они радовали глаз, правда, чужак выглядел гораздо старше. Для поединка десятник дадгов выбрал привычный короткий меч с широким лезвием и маленький круглый щит. На его запястьях блестели железные браслеты с торчащими шипами, которыми Несен умело пользовался в ближнем бою. Мечник вошел в круг, держа в руках два меча средней длины.

Соперники сошлись в середине круга. Для начала соперники прощупали оборону друг друга серией простых, но сильных ударов. Видя что мечник из Соола всякий раз слегка приседал, отражая удар, дадг пользуясь, что тяжелей и моложе, наплевав на осторожность, стал обрушивать свои удары, в надежде обломать тонкие клинки противника. Но сталь из далекой страны выдерживала чудовищные удары, хотя извивалась, как змея,

Мечник выдержал первый шквал атак, но не спешил обострять бой. Он уходил от атак противника, стараясь избегать прямой рубки.

Десятник дадгов видел, что чужак старается избежать схватки, счел это за проявление трусости. Уловив момент, он ринулся на противника, старался сократить расстояние и лишить того преимущества более длинного клинка. Мечник из Соола еле успевал отбивать сыпавшиеся на него, словно град, удары, постоянно уходил с линии атаки. Поединок все больше напоминал игру в догонялки. Стоящая вокруг публика, уставшая от однообразного зрелища, стала подтрунивать над мечником из Соола. Надсмехаясь над неуклюжестью чужеземца, они призывали десятника поскорее прикончить ходячие недоразумение, трусливо избегающего драки.

Дхим, в отличие от собравшихся ротозеев, внимательно следил за поединком. Глава рода отмечал, что мечник лишь играет в свою неуклюжесть, постоянно спотыкается и отбивает удары соперника в последний момент. На самом деле, он не показал и половины своего умения. Правитель сам был не плохим воином и получал удовольствие от поединка. Он взглядом бывалого рубаки отмечал детали, которые не видны простому обывателю, любуясь, как мастер меча, сейчас он не сомневался что передним именно мастер, одним движением руки заставлял проваливаться атакующего противника. Несен злился, забывая об осторожности, шел на пролом, вкладывая всю силу в удары, при этом он чувствовал, как его оставляют силы, а чужак все еще оставался на ногах.

А ведь казалось, что пара хороших ударов и тот падет, не выдержит натиска.

«Но ничего, твоё везение не безгранично», – подбадривал себя десятник, готовя очередную атаку. Он ещё не использовал свой секретный удар, после которого никому не удавалось выжить.

Воспользовавшись тем, что соперник на миг отвлекся, десятник нанес удар ребром щита в голову, заставил тем самым противника открыть бок. Дадг заметил, что противник клюнул на уловку и нанес удар мечом прямо из под щита так, чтобы начало выпада было скрыто. Меч дадга, неминуемо должен был проткнуть противника. Но произошло невероятное. В последний момент чужеземец крутанулся вокруг себя уклоняясь от удара щита, и в следующие мгновение, Несен почувствовал холод клинка на своей шеи .

Над площадью повисла тишина. Никто не ожидал, что поединок закончится именно так.

– Зухр.– позвал побратима Дхим.

– Да, хозяин.

– Этот мастер понравился мне. Я хочу, чтобы он обучал моих воинов.

– Я понял, хозяин.

Дхим, Глава рода Има, за последние годы приложил массу усилий для укрепления рода. Жесткая дисциплина, приближение отличившихся воинов и щедрые вознаграждения позволили ему укрепиться у власти, расширить владения, подмять под себя более слабых соседей.

Род, который возглавил он, не имел плодородных земель и лесов, способных прокормить живших в этих местах людей. Дадги добывали пропитание продажей своих мечей для охраны караванов, отправляющихся в дикие края. Но чаще они совершали набеги, не оставляя никого в живых.

Правитель сам несколько раз возглавлял дружину, нанятую для охраны каравана. Он использовал эти походы не только для пополнения казны, но и для познания уклада жизни других земель. Особенно его интересовало устройство их войска. Он с жадностью впитывал знания, которые получал, выспрашивая служивых. Дхим вызывал подозрения своими расспросами и нередко попадал в темницу, но каждый раз ему удавалось выбраться оттуда, и он покидал город с новым багажом знаний.

Возвратившись из последнего похода, он понял – его роду тесно в нынешних границах. Пройдет ещё немного времени, и людей не удержать одной только дисциплиной, его воины скучают. Молодые грезят о славе и богатстве, ветераны, повидавшие мир, мечтают осесть на хорошей земле, в уютном доме, где не страшны не жара не холод, а не гнить в этих болотах. И тех, и других уже не устраивали мелкие набеги, тем боле пресная жизнь охранников. Войско племени выросло, впитав в себя воинов из других родов, оказавшихся под властью Дхима. Их мастерство росло, как и желание применить его, и это совпадало с планами главы рода. Вообщем, на горизонте замаячил призрак войны.

«Главное теперь», – рассуждал Дхим, – «вовремя оживить это призрак. Наступило время проверить, на что способно его войско».

– Зухр, – позвал он побратима.

– Да, хозяин.

– Собери большой Хурн.

– Да, хозяин.

– Ты говорил с мечником? – поинтересовался глава родов.

– Он не останется.

– Где он? Ушел? – спросил Дхим и нахмурил брови. Настроение до этого приподнятое, было испорчено.

– Нет, я попросил его не спешить. Но он не останется, – как всегда ровным без эмоций голосом ответил Зухр.

– Приведи его, – распорядился Дхим.

Дхим сидел и смотрел, на удалявшегося побратима. Тот стал буквально тенью правителя. Его молчание не мешало думать, а вовремя сказанное слово, часто остужало вспыльчивый характер главы рода. Если правитель что-то поручал ему, то был уверен – все будет выполнено правильно и в срок. Дхиму неожиданно для себя пришла мысль, которая и раньше проскальзывала, но он не придавал ей значения. Зухр, сразу признал в нем своего властелина, и иначе как хозяин не обращался к нему, но ни разу не согнул перед ним спину.

– Хозяин, – прервал его мысли Зухр. Правитель поднял глаза, перед ним стоял побратим и мечник из Соола.

– Проходи, уважаемый, – Дхим указал на место возле себя, – раздели со мной трапезу, выпей. После боя всегда сохнет во рту, есть кчу, мед, может темного эля?

– Благодарю досточтимый, кчу вполне меня устроит, – склонив голову в легком поклоне, произнес мечник.

– Попробуй лепешки, такие получаются только у женщин моего рода, – Дхим сделал паузу, выждал, пока гость утолит жажду и голод.

– Как мне обращаться к тебе, мастер? – спросил правитель, когда гость поставил пустую чашу.

– Не хочу обидеть вас, многоуважаемый владыка, но я отказался от своего прошлого. Я дал обет, что не произнесу своего имени, пока не искуплю грехи свои, поэтому зови меня путник. Прошу ещё раз, простить меня за мою дерзость, – ответил мечник, и склонил голову, положив руку на сердце в доказательстве искренности своих слов.

– Ну что же, путник, так путник, – произнес Дхим.

Отказ мечника назвать своё имя задело правителя, но он не подал вида, продолжил разговор.

– Я видел поединок. Должен сказать – твое мастерство выше всех похвал. Но то, как ты расправился с Несеном, вызывает у меня зависть, хотя это чувство недостойно правителя.

– Уважаемый владыка преувеличивает мои способности, – скромно произнес мечник.

– Ничуть. Чтобы так правдиво изображать из себя недотепу, нужно быть истинным мастером, и как мастеру меча у меня к тебе есть предложение, – произнес Дхим и посмотрел в лицо гостя, стараясь угадать реакцию на его слова, – основать у нас школу для обучения твоему искусству. Мои воины – хорошие ученики, и твой труд не пропадет зря. У тебя будет все: уважение, золото, женщины. Я дам любой дом, который понравится тебе. Если таковой не найдется, то построю новый.

Правитель замолчал в ожидании ответа. Мечник не стал утомлять Дхима ожиданием.

– Прошу простить меня, досточтимый. Не хорошо на гостеприимство отвечать неблагодарностью, но жизнь моя связана с дорогой. Мирские радости только отягощают мои грехи. Я и так нарушил одну из заповедей, обнажил свой меч, дабы набить свой желудок, – мечник, всем своим видом показывал, что ему жаль, но им не по пути.

– Зачем тогда, отправляясь в путь, ты взял с собой меч? – задал вопрос Дхим.

Правитель дадгов чувствовал, как волны гнева подымаются в нем, при одной мысли, что его дурачат. Под обилием пустых слов о каком-то там очищение, скрывалось не желание делиться своим умением, считая его племя не достойным.

– Слаб был духом, отправляясь в путь, не смог до конца разорвать цепи привычного, – огорчено произнес мечник.

– Оставь меч у нас, не отягощай этой ношей свои плечи и душу, – предложил Дхим. Он знал, что оружие для настоящего воина – продолжение его самого и тот вынужден будет отказать ему, тем самым нанесет обиду хозяину своим недоверием. Может, ты сомневаешься в крепости моего слова? – в голосе Дхима зазвучали раскаты приближающейся грозы.

– Ну что вы, в моих мыслях нет даже тени сомнений чистоте ваших помыслов, – произнес чужеземец. – Но мне не ведомо, когда я почувствую, что очищение произошло, и смогу ли я вернуться в ваши края. Меч – единственная вещь, что досталось мне от отца, отцу от деда. Я поклялся на могиле отца, что передам его своему сыну, по этому не могу оставить его и переложить груз ответственность на ваши плечи. Это было бы не достойно воина. Даже отрекшегося от мирской суеты, не стоит нарушать клятв принесенных на могиле предков. Прошу ещё раз прощения за то, что поставил вас в столь не ловкое положение, – закончив говорить, мечник ещё раз поклонился.

– Что же, у каждого свой путь. Пусть боги помогут тебе пройти его до конца, – произнес правитель, подымая чашу.

Мечник понял, что встреча закончена. Он встал, поклонился и вышел из под навеса. Пересекая площадь, он ждал стрелы в спину, напрягал слух, чтобы во-время услышать звук спускаемой тетивы. Но ему дали спокойно покинуть селение. Выйдя за ворота, мастер все ещё чувствовал холодок между лопаток от направленных на него стрел. Он был уверен, что отказа ему не простят.

Дхим потягивал напиток, но никак не мог унять ярость, бурлящую у него внутри.

«Этот чужак оказался не так прост и сумел выкрутиться», – от этих мыслей правитель злился ещё больше. Он не привык, когда кто-то обводил его вокруг пальца.

«Прикажи я, убить мечника прямо здесь, без повода», – продолжал рассуждать правитель, – «то потерял бы лицо, перед собравшимися на турнир воинами. Честь и имя для многих из них дороже золота. Показная же расправа над одним их братства у многих мастеров отобьет охоту приезжать сюда ещё раз».

– Зухр. – обуздав гнев, позвал побратима правитель.

– Да, хозяин.

– Этот человек должен умереть, но вдали от любопытных глаз, и до того, как луна начнет расти, – правитель делал ударение на каждом слове.

– Хорошо, хозяин.

– Учти – это мастер, и он очень хорош в своём деле.

– Я понял, хозяин.

– Иди, – отпустил Дхим своего помощника, но тот не спешил уходить. – Что ещё?

– Хозяин, Хурн собрался.

– Хорошо, – произнес Глава рода, – скоро буду.

Правитель остановился перед входом в строящейся цитадели, окинул хозяйским взглядом перемены, произошедшие за время его отсутствия.

Крепость была второй, после войска, большой любовью Главы рода. Дхим, ещё до того, как занять место погибшего брата, мечтал о доме, куда можно вернуться после похода, переждать ненастье за толстыми теплыми стенами. Он видел – зимняя стужа, дожди осени, уносили жизни людей его племени не меньше, чем войны или мор. Не имея возможности делать запасы на длительный срок, род Има постоянно преследовал голод. Он гнал кочующее племя на новое место, в поисках добычи, которая не всегда могла утолить их голод.

Как только Дхим получил власть в свои руки, он решил строить крепость. Старейшины по началу ворчали, обвиняли правителя в отступлении от обычаев предков. Тряся бородами, они изводили главу рода своим занудством, призывали его не рушить основы уклада жизни дадгов и не прятаться за стенами. Без простора и вольного воздуха род зачахнет, кричали недовольные переменами, но когда несколько особо ворчливых старейшин были задушены в своих пастелях, желающих перечить главе рода, больше не нашлось. Крепость строилась медленно, не хватало мастерового люда, да и камень приходилось возить издалека. Хоть это было и дорого, но глава рода шел на эти расходы, и вот, внешние стены были готовы. Теперь его род встретит ненастье и стужу зимы в тепле за надежными стенами.

В главном зале крепости собралось много народа. Хурн за время правления Дхимом созывался один раз, и то для того, чтобы водрузить обруч правителя на голову нового Главы рода. Новый правитель предпочитал править сам, без вмешательства совета старейшин, или ещё кого-либо.

Дхим молча пересек зал и сел на своё место, возвышаясь над всеми. По обычаю справа от него находились старейшины, те, кому удалось уцелеть. Чуть дальше сидели другие уважаемые люди рода. Многие из них впервые были на собрании Хурна и внутри крепости, поэтому все время глазели по сторонами.

По левую руку сидели воины, сотники, полусотники, десятники, все те на кого правитель возлагал свои надежды. Те, кто поддерживали его во всех начинаниях.

– Воины, старейшины, я собрал вас здесь, чтобы просить совета, – по залу пробежал гул. Собравшиеся, переглядываясь между собой, пожимали плечами на немой вопрос соседа. Дхим правил жестко. Он особо не прислушивался к чужому мнению, и карал любого, кто выступал против него.

– Да, да именно совета, жду от вас я, – выдержав паузу, продолжил Глова рода, – ибо затеваю великое дело. Дело, которое станет началом возвышения нашего племени.

– ВЫ, – Дхим повернулся к сидящим слева. – Воины, которые бились со мной плечом к плечу, скажите. Достойно ли вас, выпрашивать эти жалкие клочки земли у тех, кто должен целовать ваши сапоги.

– А вы, отмеченные сединой старцы, ответьте, разве мало выпало бед на долю нашего племени. Сколько нам ещё зависеть от судьбы? Жить без родины, без земли, по которой наши дети могли ступать смело, не боясь, что им в спину могут крикнуть «чужак». Разве мы не достойны, хоронить наших усопших на своей земле. Приходить к ним и воздавать почести, коих они достойны, – Дхим сделал паузу и обвел взглядом зал. На него смотрело несколько десятков глаз, из которых ушло равнодушие.

– Так как мне поступить? Спрашиваю я, у вас, – продолжил он, – Как править вами? Оставить все, как было заведено многими поколениями назад? Или повести к славе, богатству и новым землям? Я, даю вам право, решить судьбу рода! – закончил речь Дхим.

В зале повисла тишина. Никто не решался первым нарушить ту особую атмосферу, что осталась после речи правителя.

Это продолжалось несколько мгновений, затем заговорили все сразу. В поднявшемся шуме невозможно было что-то разобрать. Вперед из-за спины вышел Зухр.

– Молчать, – рявкнул он. – Не все сразу.

Несколько молодых десятников тут же попросили у Гловы рода разрешения высказаться.

– Говори ты, Акам, – разрешил правитель. От избытка чувств молодой дадг ударил себя в грудь кулаком.

– Повелитель, мои воины, я говорю от их имени, готовы идти за тобой даже в проклятые земли! – затем он встал на одно колено и, склонив голову, добавил. – Повелитель, если раньше ты распоряжался моим мечом, то отныне тебе принадлежит и моё сердце. Дхим подошел к коленопреклоненному воину, положил руки ему на плечи.

– Я принимаю твой дар. Не обещаю, что буду беречь его, ибо не берегу и своё. Многие испытания придется нам преодолеть, – Правитель опустился на колени перед десятником, обхватил ладонями его лицо и, глядя прямо в глаза, произнес. – Но одно могу обещать, что сердца наши, надрываясь во имя возвышения рода, наполнятся радостью, чувствуя рядом биение друг друга.

Дхим встал и вернулся на свое место в полной тишине. Никто не решился нарушить её торжественность.

– Что скажут сотники? – продолжил совет Глава рода.

– Позволь, повелитель.

Дхим поморщился. От сотников вызвался Рухл. Сотник, не смотря на свой возраст, оставался крепким мужчиной и отличался независимостью в суждениях, часто открыто выступал против решений Главы рода. Но командир он был толковый, его уважали как воины, так и простые обыватели. Рухл говорил редко, но если молвил слово, то по делу.

– Говори, – разрешил правитель.

– Мы с тобой, до тех пор, пока ты о роде печешься, – произнес сонник, теребя бороду.

Сотник закончил речь, повернулся к правителю и впервые за время правления Дхима склонил перед ним голову.

– Ваше время, старейшины, высказаться, – объявил Дхим.

От собравшихся старейшин слово взял Ревен. Он встал и, слепо щурясь, попытался разглядеть членов совета.

– Судьба рода решена. Даже если наше слово прозвучит против, это ничего не изменит. Горячие головы не остудить. Вы молоды, и груз сомнений не отягощает вас. Что ж дерзайте, а мы чем сможем, тем и поможем, – Старейшина замолчал и, опираясь палку, направился к своему месту.

Только старик сел, порыв ветра открыл окно, и в него влетела птица. Сделав круг, она опустилась на спинку кресла, в котором сидел Дхим. Птица немного посидела, издала крик и вылетела из зала. Едва птица исчезла, шаман вскочил на ноги и простер руки.

– Братья, боги послали нам знак, – заверещал он, его зрачки закатились, а глазное яблоко налилось кровью. Затем шаман затрясся и стал кружиться на месте. Его одежды с множеством узлов и привязанных к ним амулетами развивались в разные стороны, обдавая людей специфическими запахами. Он ударял посохом о землю и десятки колокольчиков своим звоном наполняли зал. Вдруг шаман упал посреди зала и несколько тинок не двигался. Затем он медленно поднялся, поднял голову, взглянул на собрание уже нормальными глазами, прошептал:

– Они услышали нас и шлют нам своё благословение. Боги сказали, что отныне наш правитель – проводник их воли на земле. – После сказанного шаман, пошатываясь, вернулся на своё место. Дхим встал и поднял кубок:

– Сегодня великий день! Так давайте отметим его достойно! Посему Я Дхим, Глова Рода Има, племени дадгов объявляю три дня праздника. Отныне каждый раз из года в год народ мой будет отмечать этот день, как великий праздник. Ибо сегодня мы заложили фундамент величия нашего народа, и наши предки будут почитать нас, как основателей великого племени повелителей. – Голос правителя набрал такую мощь, что стекла в окнах задрожали.

Собравшиеся повскакивали со своих мест, их глаза сверкали от произнесенной речи. Воины выхватывали мечи, отдавали салют своему правителю, другие, преклонив колено, произносили клятву верности.

Дхим стоял посреди этого ликования. Сердце, подавшись всеобщему настроению, радостно билось в груди. Он понимал, что это только первый шаг на длинном пути, но, он был сделан!

Правитель выждал, пока шум немного уляжется, поднял руку, призывая к тишине:

– В этот день я сделаю то, что до этого момента никогда не делал, – в зале мгновенно повисла тишина. Все устремили взор на правителя. – Я дарю прощение тем, кого лишил имени. Оставшиеся в живых могут вернуться домой к семьям. – Глава рода сел на место.

С верху он наблюдал, как у многих выступили слезы на глазах. Они готовы были прямо сейчас сорваться с места и броситься на поиски прощенных, но лишь боязнь оскорбить правителя удерживало их на месте.

Из трех десятков изгоев, которых лишили имени, в живых осталось меньше половины. Жили они на окраине селения, возле болота, в землянках, больше напоминающих ямы с вечно стоящей по углам вонючей жижей. Приравненные к скоту, они старались не показываться на глаза жителям селения. Промышляя сбором ягод и корений, изгои были вечно голодны и напоминали ходящие скелеты. Иногда их тайком подкармливали сердобольные родственники, прячась от всех. Теперь им позволено вернуться к своим детям, женам, братьям и сестрам.

Дхим сидел с закрытыми глазами у себя в шатре. Вспоминая сегодняшний успех, на его лице сияла довольная улыбка.

«Вот оно истинное блаженство, высшее удовольствие, ни с чем несравнимое наслаждение властью над людьми. Вот оно ощущение всесилия, чувство, которое доступно только избраннику богов. Оно охватывает тебя, когда ты видишь, как простые смертные готовы броситься в самые кровавые схватки с твоим именем на устах, искренне благодаря тебя за то, что позволил сделать это. Ни одно, самое изысканное блюдо, или кубок редкого вина не могут сравниться с этим ощущением. Даже знойная женщина, тающая от твоих ласк, лишь мимолетная тень на фоне власти» – смотря на ликующую толпу, думал Дхим.

Аруш, пробирался по лесу и ругал себя самыми отборными словами.

– На кой ляд, я поперся на турнир? – сплюнув, в очередной раз произнес он. – «Хотя, что оставалось делать. Золото закончилось, еды не осталось совсем, а здесь как раз удачно турнир подвернулся» – мысленно оправдывался он перед собой.

Для мечника его уровня соперников не было. Он заметил это сразу, и ему удавалось дурачить публику, изображать из себя неуклюжего, но удачливого парня. Все обошлось, если бы не последний бой.

Соперник попался сильнее, чем остальные, но не настолько, чтобы его можно было всерьёз опасаться. Привыкший к лихим набегам, а не к поединкам, где и оттачивается мастерство, дадг уповал больше на силу и бешеный натиск. Он надеялся быстро закончить поединок. Аруш легко уходил от стремительных, но слишком прямолинейных атак противника, изображая трусоватого простофилю. Через несколько тинок мечник почувствовал, как в спину уперся чей-то взгляд. Воспитанное годами чувство опасности подсознательно отмечало любое пристальное внимание. Вот и сейчас в голове звякнул колокольчик тревоги. Продолжая вести бой, мечник бросал взгляды на толпу, выискивал, кто им заинтересовался, благо соперник это позволял делать. После очередной атаки Аруш развернулся лицом к последней части площади, которую ещё не рассмотрел. В душе у него зародились сомнения – уж не показалось ли. Взгляд его скользнул вдоль навеса местного правителя и тут, он наткнулся на того, чьи глаза жгли ему спину. « Правитель, вот кто заинтересовался им». У мечника от этого открытия не приятно кольнуло в груди.

Аруш понял по лицу местного князька – его игра раскрыта и нет больше смысла ломать комедию. Мечник не стал отражать очередной выпад дадга, а просто пропустил его вперед, сделав шаг в сторону. Дадг вложил в этот удар всю силу но, не встретив преграды, не удержался на ногах. Аруш схватил, готового рухнуть, дадга за ремень и приставил клинок к горлу. Толпа ахнула от неожиданной для них развязки, примолкла. Так в тишине мечник и покинул круг.

После боя Аруш почувствовал недоброе, постарался затеряться в толпе, чтобы незаметно покинуть селение. На ходу он стал обдумывать причину столь пристального внимания со стороны правителя.

«Былые мои грехи наврят ли здесь известны», – рассуждал он, – «золота, серебра при мне нет, остается только моё мастерство. Да, местный князек по слухам, не раз службу предложит. Эх, как не во время. – Аруш невольно скривился от этой мысли.

То, что он слышал о хозяине турнира, не делало тому чести, а служить бесчестному правителю, значить потерять свою. Что было для мечника хуже смерти.

Пока Аруш пробирался к выходу, закончился последний поединок турнира. В центр круга вышел мрачный детина. Он развернул сверток, стал выкрикивать имена победителей, добавляя что-то на своём языке.

Язык дадгов напоминал мечнику грубо отесанные камни, из которых дадги строили крепость. Большое количество каркающих звуков раздражало его утонченный слух и не придавало обаяния языку.

Мастер меча из Соола не плохо знал несколько языков этой части света, но язык, на котором говорили в селении, не был похож ни на один из них. Да и внешне дадги мало походили на тех, кого он ранее встречал в этих краях.

– Уважаемый, – обратился к Арушу дадг, что оглашал список победителей. Его голос подходил к внешности, такой же мрачный, с хрипотцой. – Хозяин лично хотел бы вручить вам награду.

– Твой хозяин преувеличивает мои заслуги. Передай ему мою благодарность, но я не заслужил этой чести. Прошу принять мои искренние извинения, но я должен идти, – ответил на приглашение Мечник и сделал попытку обойти посланника. Но тот преградил дорогу.

– У нас не принято отказываться от приглашений. Хозяин редко зовет кого-либо за стол, и отказ может его оскорбить. – Произнес дадг.

– Ну что ж, – вдохнул Аруш, – если не принято, тогда веди.

Войдя под навес, мечник легким поклоном приветствовал местного правителя. Хозяин с радушной улыбкой встретил гостя, пригласил его занять место с другой стороны стола. Аруш сел на указанное место, что дало ему возможность лучше рассмотреть правителя. Перед ним предстал молодой мужчина, лет тридцати, с низким лбом и глубоко посажеными глазами, которые оценивающе рассматривали гостя. Тонкие губы были плотно сжаты. Завершал портрет тяжелый подбородок. Хоть хозяин и лежал, откинувшись на подушки, Арушу показалось, что перед ним хищник, затаившийся перед броском.

Мечник остановился, прислушался. Лес изменился, стал тише. Казалось, он присматривается к людям, пересекающим его границы, не зная, что от них ожидать. Несколько крикливых птиц вдалеке сорвались с деревьев и взмыли вверх, оповещая округу об идущих по лесу чужаках.

Аруш прибавил шагу, старался побыстрей втянуться в ритм начавшейся погони. Он не прекращал обдумывать сложившуюся ситуацию:

«Им ведома, что я не тот недотепа, коего из себя разыгрывал. А посему пошлют человек десять. Плохо, но бывало и хуже. В селении намечалось гулянье. Отсюда значит, что в первую очередь пошлют кого не попадя, скорее всего молодняк, а это уже лучше». Аруш чувствовал, организм втянулся в ритм.

Самое главное в погоне – это ритм. Если не правильно выберешь – погибнешь. Будешь бежать быстро, растеряешь силы, и тебя настигнут рано, или поздно. Медлить тоже нельзя, тогда тебя настигнут враги, полные сил, и шансов уйти не будет вовсе. Поэтому самое главное – держать нужный ритм, изматывать преследователей, заставлять их постоянно быть в напряжении. Брошенная колючка, несколько острых камней на тропе, простая ловушка, заставит врагов быть осторожнее, а это значить медленнее. Мечник давно постиг эти знания, не раз спасавшие ему жизнь. Вот и сейчас, плутая по лесу, он понимал, где-то там впереди для него готовят ловушку, а те, сзади, всего лишь загонщики, которые и должны загнать дичь в капкан.

«Но это они так думают», – усмехнулся про себя Аруш. – «Сначала побегаем, а там посмотрим кто, кого».

Аруш не был новичком в лесу и чувствовал себя уверенно. Сказывалась пятилетняя служба в обителе на границе дикого леса.

Он, не скрывая следов, уводил погоню подальше от селения. Иногда мечник вплотную подпускал преследователей, чтобы подогреть их охотничий азарт.

Дадги шли за ним тремя группами, человека по три-четыре. Они все время пытались обхватить с краёв, тратя на это много сил, но мечник всякий раз уходил из окружения. Обозленные дадги вновь бросались вперед и выматывались ещё сильнее.

Аруш давно понял замысел врага, для него не было тайной и место засады, куда его усиленно хотели загнать. Он ускорил темп, чтобы оторваться от преследователей.

Мечник приметил одну удобную балочку. Время позволяло, и он успел её осмотреть получше. Прелесть этой ложбинки заключалось в том, что её не легко было обойти. Единственную тропинку, ведущую в низ, со всех сторон окружал густой колючий кустарник, который в народе звали держидерево. В низу тропинка упиралась в небольшую поляну. С другой стороны поляны тропа напоминала звериный лаз, проделанный в колючем буреломе, по которому человек мог двигаться только ползком, да и то рисковал быть исцарапанным в кровь.

Аруш остался довольный осмотром поспешил назад, наверх, где преследователи потеряли его след.

Мечник сделал небольшой круг и уже через тэй остановился у начала спуска в овражек. Он прислушался, погоня приближалась. Аруш стал, неспеша осмотрелся и пару раз глубоко вздохнул, чтобы восстановить дыхание после длительной пробежки. Следов человека, пока он отсутствовал, Аруш не заметил, а вот следы диких кабанов бросались в глаза. Выводок прошел не спеша, никем не пуганый. Это обнадеживало.

Аруш прислушался, лес жил своей обычной жизнью и не подавал признаков тревоги. Мечник перевел дыхание и стал готовиться к встрече с преследователей. Он подошел к опасно торчащему обломку дерева, достал нож и сделал надрез на пальце. Ранка получилась пустяковая, но крови было много. Аруш смазал кровью острые концы поломанного деревца, после чего сделал несколько шагов в сторону овражка и выдавил ещё несколько капель крови. Он оторвал кусок штанины, вытер засыхающую кровь и нанизал ткань на торчащие, словно ножи, обломки дерева. Мечник этими действиями хотел создать иллюзию сильного ранения.

Аруш понимал, ему опять повезло. Тот, кто возглавил погоню, не оценил до конца его опыт и возможности, иначе он взял собой не молодых воинов, а матерых вояк. На второй день гонки по лесу дадги буквально валились с ног, и если бы не засада на перевале и тропах вдоль болота, он давно бы ушел из этих мест, а не кружил по лесу. Аруш и с засадой мог разобраться, но когда тебе в затылок дышат десяток врагов, делать это не с руки. Теперь пришла пора поменяться ролями.

Мечник закончил с имитацией и залез на дерево, которое стояло рядом с тропой. Удобно расположившись на ветках, он приступил к последним приготовлениям: пристегнул по удобнее пояс с метательными ножами, проверил ещё раз, как выходит меч из ножен.

Аруш обхватил ствол, который почти полностью скрывал его, внимательно следил за тропой. Его дыхание после небольшого отдыха восстановилось и не мешало ему сосредоточиться. Через какое– то время вдалеке раздалось недовольное щебетание. Громко крича, несколько птиц взвились вверх, дали понять мечнику – враг уже рядом.

– Так, веселье началось, – прошептал мечник себе под нос и вынул из специального футляра духовую трубку.

Необычным для этих мест оружием мечник обзавелся, когда служил в обители на краю дикого лесу. Простое на вид, оно было незаменимым на небольших расстояниях, особенно когда хочешь быть незамеченным. Маленький дротик, смоченный ядом, в руках умелого воина мог лететь шагов на двадцать, а то и на тридцать при попутном ветре. Аруш достал пару дротиков, смочил их ядом, вложил один из них в трубку. Теперь он был готов к встрече гостей.

Топот и учащенное дыхание известили Аруша, что погоня прибыла. Сквозь листву было видно, как дадги с красными от бега лицами вышли из чащи. Первым, судя по всему, шел следопыт. Он внимательно рассматривал оставленные мечником следы, и удивил Аруша своим возрастом, ему было не больше двадцати лет. Сзади него, толкая друг друга и тяжело дыша, толпились его сверстники. Весь их вид говорил, что им ещё не приходилось проливать кровь в бою, только у двух преследователей была натянута тетива на луке. У остальных «горе воинов» она порвалась при беге. Их мечи съехали за спину и весели грузом. На изможденных лицах дадгов читалось лишь одно, скорей – бы все закончилось.

Арушу на мгновение стало жалко этих юнцов, но мечник быстро прогнал опасное чувство. Он напомнил себе, для чего эти люди в лесу, на тропе под ним.

Последним на тропу вышел, уже знакомый ему по поединку, воин. Он гнал перед собою бойцов, отставших от остальных. Дадг, озираясь по сторонам, чувствовал опасность, но не мог понять с какой стороны её ожидать.

Именно его и избрал Аруш на роль первой жертвы. Отравленный дротик вошел в не защищенное место на шее, между шлемом и кожаными доспехами. Парализованный десятник упал в траву, а впереди идущий даже не заметил первую потерю в своих рядах. Через миг и второй воин упал с дротиком в шее. Мечник бесшумно спрыгнул с дерева, в двух шагах от ближайшего противника. Молодой дадг обернулся на шорох, и получил удар костяшками кисти в висок и ребром ладони в кадык.

Разум мечника отключился, наблюдая за происходящим как бы со стороны, не мешал телу, тренированному годами, делать свою работу – убивать.

Шаг в сторону. Уход с линии атаки. С лева дадг вытащил меч. Бросок ножа – дадг падает. Присел на колено. Над головой пролетела стрела. Кувырок через плечо и снова бросок ножа. Лучник готов.

Дадг, находящейся с права, успел вытащить меч и бросился в атаку на не успевшего подняться мечника. Его длинный меч мог разрубить Аруша пополам, но мечник развернул корпус и встретил страшный удар скрещенными мечами. Отведя лезвие в сторону, Аруш тут же атаковал из низкой позиции. Острый клинок перерубил незащищённую ногу дадга, чуть ниже колена. Воин заорал и упал на землю. Казалось, его глаза от боли вылезли из своих орбит.

Аруш краем глаза заметил движение у входа в овраг и метнул последний нож в мелькнувшую тень. Раздался стон, за ним последовал глухой звук упавшего тела «Что ж, последний нож истрачен не впустую», – отметил для себя Аруш.

Спрятавшись за деревом, мечник выжидал, когда оставшиеся в живых дадут о себе знать. Время шло, а дадги ни как не проявляли себя. Мечник посмотрел на место схватки, прикидывая, сколько из преследователей осталось в живых. «Прошло десять человек, перед ним в лужах крови лежало семеро».

– Значить трое, – прошептал Аруш.

Мечник не спешил идти вниз. Он вернулся обратно к дереву, собрал оставшиеся вещи.

Остаток отряда дадгов, спустившийся в овражек, напуганный шумом боя и криками раненых, не спешил.

Прошло около тэя, прежде чем в овражке послышался треск, остаток отряда так и нерешившийся на атаку, решил спасаться прямо сквозь заросли кустарника.

Мечник осторожно подошел к краю оврага и замер, прислушиваясь. Неудачливые охотники за головами резво рубили себе дорогу к бегству. С их стороны слышались не только удары и треск кустарника, но и стоны беглецов, которые оставляли после себя просеку с окровавленными кусками одежды.

– Да-а –а, – протяжно произнес Аруш, и снял один из таких ошметков ткани со следами крови.

«Не каждый и в броне решился бы двигаться с такой скоростью, сквозь эти заросли», – подумал он.

Аруш выждал, пока стихнет топот дадгов, после чего вернулся к месту схватки, что бы собирать ножи и дротики. Мечник уже собирался уйти, как почувствовал – повеяло опасностью.

Он сел под дерево, так, чтобы его не было видно с тропы, затем с помощью медитации вошел в транс. С помощью тайного знания, часть его я, покинуло тело на короткий миг. Не зримый фантом взмыл в высь. Потом Аруш заплатит за это путешествие сильной головной болью и жаждой. Но сейчас ему надо знать, кто к нему сумел столь близко подойти незамеченным.

Так и есть, предчувствия его не обманули. Со стороны селения двигались люди. Они шли легко, без признаков усталости. В их манере двигаться проскальзывало что-то знакомое, но он не придал этому значение. Времени на обдумывание мелочей не было, одно стало ясно – по его голову шли даже не волки, а львы. Единственный шанс остаться в живых заключался в том, на сколько он сможет оторваться от новых преследователей и будет у него время для новой засады.

Мучаясь головной болью, Аруш стал спускаться вниз по тропе, надеясь, что следы дадгов скроют его бегство. Мечник тёр виски, чтобы хоть немного ослабить приступ. Будь у него несколько тинок свободного времени, он смог бы снять боль, но мечник почти физически чувствовал дыхание новой погони у себя в затылке.

Головная боль притупила его реакцию, и он пропустил тот момент, когда с боку метнулась быстрая тень. Тело с опозданием, но все же отреагировало на появление опасности. Аруш сделал шаг и развернулся по ходу атаки. Одновременно с этим мечник нанес удар по горлу, клинок рассек чужую плоть. Он вытащил второй клинок, готовясь отразить новое нападение, но нападавший был лишь один. Упав на колени, молодой дадг смотрел на Аруша широко открытыми глазами, сжимая руками перерубленное горло, до конца не понимая, что это его последние мгновения жизни. Сквозь пальцы дадга, толчками вытекала кровь, капая на траву.

Аруш опустил меч, и в этот момент он почувствовал, как по ноге скатилась капелька влаги. Вслед за ней пришла обжигающая бок боль.

– Все ж зацепил, – произнес он, разглядывая испачканную в крови руку.

Мечник снял куртку, чтобы осмотреть рану. Сделанная из бычьей шкуры, она сдержала удар неопытного юнца, помешала копью войти глубже. Если бы дадг пробил легкое, у Аруша не осталось шансов на выживание. Лезвие попало в бляшку, нашитую на куртку, и соскользнуло, глубоко рассекая кожу на ребрах. К счастью остриё копья не задело важные органы, и рана на первый взгляд была не опасна, хотя сильно кровоточила.

«Эх, мне бы полежать пару дней, и тогда о порезе можно было забыть», – с сожалением подумал Аруш. Он злился на себя, что позволил мальчишке ранить себя, и на то, что у него почти не осталось времени.

Мечник перетянул рану потуже и поудобней устроился под деревом. Аруш решил не убегать от погони, понимая, что бег отнимет последние силы. Немного отдохнув, он стал готовиться к бою, возможно последнему.

Мечник вновь вынул футляр с трубкой и дротиками, разложил их поудобнее. Предварительно перед этим он тщательно смазал ядом остриё дротиков. Тоже, Аруш проделал с ножами, не оставил без внимания и копье, которым его ранили.

– Что же, вечно жить не получится, но и так просто меня не возьмешь, – прошептал мечник. Он стал за дерево и замер в ожидании новых преследователей.

Наверху послышался шорох, кто-то осматривал место схватки. Затем послышался негромкий обмен фраз, и все опять стихло.

Прошло несколько тинок, но никто не спешил спуститься вниз. Аруш потрогал повязку, та уже пропиталась кровью.

«Ещё немного и я совсем ослабею», – беспокоился мечник. – «Этот гаденыш все же задел меня сильней, чем мне показалось на первый взгляд».

Вновь послышался шорох листьев, по тропе спускались. Аруш ещё раз убедился – перед ним настоящие воины. Если бы он не ждал, то точно подпустил их.

Новые преследователи крались с грацией кошек, мягко ступая по траве. Мечник от удивления открыл рот, на тропе стоял айзин, ночной воин – самое опасное оружие его родины.

«Скверно, когда по лесу ходят айзины», – подумал Аруш, – «особенно, когда по твою душу».

Айзин, который шел первым, присел возле трупа, стал изучать его. Затем поднял палец и сделал круговое движение. Воины, что шли сзади, тут же рассыпались, растворившись в лесу.

Айзин сел на землю и положил перед собой копье. Его лицо скрывала маска, её окрас, рисунок, как и остальная одежда, сливались с лесом, делая воинов практически незаметным. Оружие так же было выкрашено в зеленый цвет, а клинки, обработанные специальным составом, не отражали цвет. Айзин выждал несколько тинок, затем снял маску.

Мечник, до этого готовый убивать, опустил трубку, когда увидел, кого скрывала маска. Айзин уловил движение мечника и повернул голову.

– Далеко вы забрались, учитель, – произнес воин, склонил голову в легком поклоне. – Я рад вас видеть. После чего айзин встал и сделал шаг на встречу.

– Вы ранены? – с тревогой спросил он, увидев кровавую повязку.

– Нет, порезался, когда брился, – морщась от боли, ответил Аруш.

– Как меня бесит, когда со мной такое происходит, – дал он волю своему раздражению, – будто мало на мне дырок. Скоро кожа станет украшением для шрамов, а не наоборот. Мечник, сменил повязку и взглянул на терпеливо сидящего рядом ученика.

– Я думаю, что желание увидеть старого ворчуна было не единственной причиной, по которой ты здесь.

– Учитель, ваша прозорливость с годами лишь выросла, – склонив голову в легком поклоне, произнес айзин. – Да, меня попросили вас разыскать и передать послание от настоятеля.

– Я слушаю, – ответил мечник, нахмурив брови.

– Настоятель и совет смотрящих просят вас забыть былые обиды. Они ждут того момента, когда вновь смогут увидеть вас.

– Чем же вызвана столь не обычная просьба, – с усмешкой спросил Аруш у бывшего ученика. – Всевидящему надоели слащавые речи бездарей, вылизывающих ему задницу? Или захотелось остроты ощущений? Так в моем роду никогда не было шутов. Не стану им и я. Так и передай ему, – жестко произнес мечник.

Аруш сел на поваленное дерево, закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Обида на нынешнего правителя ордена не прошла, как ему казалось раньше, а только спряталась за ворохом прожитых лет.

– Я рад видеть тебя Чьен, – произнес Аруш, – передай всевидящему мою благодарность за эту встречу, но даже тебе не вернуть меня назад, и не уговаривай.

– Может тебе приказано доставить меня любым способом? – после не большой паузы спросил мечник.

– Нет, учитель, мы искали вас, чтобы передать просьбу наставника. Но если вы отвергните его просьбу, он велел кое-что к ней добавить – Чьен встал, в плотную подошел к учителю.

– Зеркало Леза треснуло, – прошептал он. Лицо мастера меча помрачнело. Он взглянул на ученика и спросил:

– Кто еще знает?

– Всем рыцарям ленты послана весть. Я не знаю, кто из них получил её, – ответил айзин, вернувшись на прежнее место.

– Значит, первый знак получен, – задумчиво произнёс Аруш.

В глазах ученика проскользнуло любопытство, но закон запрещал открывать тайные знания без обряда посвящения в рыцари ленты, высшей касты ордена айзины.

– Вы возвращаетесь. Передадите Окатэ, я не вернусь, пока не вернусь. Надо найти людей, о которых говорилось в пророчестве. Одним нам на этот раз не устоять.

У Чьена слегка вздрогнула бровь, когда он услышал настоящее имя наставника. Немногие знали, тем более решались произносить его, зная, что всевидящий отказался от имени.

– Учитель, – подал голос бывший ученик, – мы остаемся с вами. Наставник предвидел, что вы так поступите.

– Ещё бы он не предвидел, – буркнул под нос Аруш.

– В трех днях отсюда, – продолжил Чьен, – нас ждет корабль, с ним и отправим весть.

– Он что, решил приставить мне соглядатаев, – начал закипать мастер меча.

– Нет, что вы учитель, – спешно заговорил айзин, зная взрывной характер учителя, – только опасение за вашу жизнь, и моя личная просьба руководили им.

– Если я буду настаивать, чтобы меня оставили, вы исполните? – задал вопрос Аруш.

– Мы исполним любой приказ, – ответил Чьен, – но учитель, не уж то в вас совсем не осталось веры в меня?

– Чьен, – вздохнул мечник, – ты айзин, давший клятву верности, а я – изгой, твой враг.

– Учитель, простите, что перебиваю вас, – произнес айзин и полез во внутренний карман. Через мгновение он вытащил оттуда футляр, обтянутый змеиной кожей. – Всевидящий просил вам передать, если вы заговорите об изгнании. Аруш взял футляр:

– Что здесь?

– Указ главы смотрящих и совета дарующих. В нем говорится о признании всех ваших прав, как благородного рыцаря и ариция и возврата всего имущества. Мечник прочитал документ и отбросил его:

– Я не нуждаюсь, в чьих-либо подачках.

– Учитель, всевидящий и совет дарующих никак не хотел задеть вашу гордость. Прошу примите свиток. Он позволит мне вам помогать, не теряя чести, – Чьен поднял и вновь протянул свиток учителю. Аруш долго смотрел на айзина, прежде чем взял документ.

– Хорошо, Чьен, я возьму его. В твоих словах есть зерно мудрости. Признаю, я вспылил, обиды былого иногда мешают думать. Вставай, надо найти место для стоянки, да и подлатать меня пора.