Сепультурум

Корабль приближался, и по всему Нижнему Стоку звонили праздничные колокола. Уже оборудовали посадочную площадку возле края улья, выходившего на Железный Пруд и старые развалины, на месте которых когда–то стоял приорат. Теперь там торчал почерневший камень, а в оставшейся плодородной почве пустили корни саженцы.

Карина стояла, расправив плечи и задрав лицо к небу, высматривая челнок. У нее за спиной был закинут вещевой мешок, а на поясе висел нож — она надеялась, что ей позволят его оставить. Прочная одежда и тяжелая шинель, которую ей дал Барак.

Он и Яна стояли рядом, по-родительски гордясь и уже скучая по дочери, которой у них никогда не было.

Карина так и не рассказала им, что произошло в церкви. По правде говоря, она мало что помнила с момента своего бегства. Там была тень, над ней завис корабль. А потом она уже брела по улице, одинокая и испуганная.

Они отыскали ее и приняли к себе. Вдохновленная примером отца, она нашла себе цель. Отдать свою жизнь за что–то большее, нежели просто за себя. Она записалась в призыв и собиралась найти себе место среди звезд в качестве солдата. Она знала, что будет нелегко, что в Галактике есть ужасы, о которых умалчивают в рекрутских документах. Умереть было не страшно. Страшно было остаться незначительной.

Рыча двигателями при спуске и сотрясая землю, в поле зрения появился челнок. Смог расходился, волнами расступаясь в стороны перед его массой и мощью. Небо озарилось огнем, который приглушал и рассеивал толстый слой облаков.

Прозвучала сирена, сигнализируя рекрутам выйти на посадочную площадку.

Перед тем, как двинуться вперед, Карина обернулась, улыбнувшись и помахав мужчине и женщине, которым научилась доверять и которых считала своей семьей. Оба сдерживали слезы и обнимали друг друга, уже не понимая, чем заполнят свои жизни без нее.

На границе посадочной площадки к ней подошел офицер Муниторума — один из местной головной группы, которая следила за тем, чтобы призыв прошел гладко и организованно.

— Имя, — коротко произнес он, глядя в закрепленный на сгибе локтя инфопланшет, а в другой руке держа готовый для записи стилус.

— Карина Кристо.

Офицер пробежался по списку имен и скривился.

— Не слишком–то много из Блекгейста.

Карина застыла — ее без спроса посетили старые, неприятные воспоминания.

Офицер нахмурился и потер виски. У него вдруг стал больной вид, на шее запульсировала вена, похожая на веревочный шнур. Он покраснел, вспотел — казалось, ему не хватает воздуха.

— С вами все в порядке? — спросила Карина.

Что бы это ни было, оно прошло, как тень пропадает на солнце.

— Ничего. Просто голова болит.

Он бледно улыбнулся и сунул ей в руке кусок пергамента с печатью и одобрением призыва.

— Должно быть, воздух улья, — сказал он. — Никогда особо не переживал по этому поводу.

Карина улыбнулась в ответ. Улыбка была натянутой, сдержанной, почти холодной.

— Я тоже, — произнесла она и вышла на посадочную площадку.