Секреты в тумане

Глава 17

Несколько дней назад Лия попросила расчет — смерть старшей подруги подкосила ее, и девушка решила вернуться в родной город. На всякий случай я написала Лие рекомендации и предложила обращаться за помощью, если вдруг надумает снова приехать в Роден. Больше я ничего для нее сделать не могла. Теперь я каждый день просматривала предложения в «роденском вестнике» в надежде подобрать себе новых приходящих горничных. Давать объявление сама или спрашивать знакомых не стала — пока не решилась проблема с покушениями на меня, я не хотела давать недоброжелателям шанс подобраться ко мне таким образом. Так и не найдя подходящих объявлений, вздохнула. Конечно, я могу содержать дом в чистоте и сама, но если готовить я любила, то все остальные домашние дела просто ненавидела и не горела желанием взваливать их на себя. Жаль, не существует универсальных артефактов для уборки — «чистюли» не в счет, использовать их в бытовых целях было все равно, что собирать яблоки путем вырубки дерева под корень. Эффективно в особых случаях, но слишком радикально и опасно для регулярного использования.

Увлекшись размышлениями, я сама не заметила, как развернула старательно игнорируемую в последние дни страницу криминальных хроник. Ответственный за колонку газетчик, казалось, наслаждался бессилием следователей, не способных найти и арестовать терроризирующих город темных гончих. Досталось всем — от патрульных Управления до самого главы Дознания. И как только смелости хватило? Впрочем, я слышала, благодаря публикациям писем гончих продажи «Вестника» выросли в несколько раз, как и гонорары тех, кто писал криминальную хронику. Жители столицы с интересом следили за противостоянием преступников и включившихся в их поиски дознавателей, и симпатии далеко не всегда были на стороне закона. Палачей, как и их главу, мастера Хосса, в народе недолюбливали.

Читать очередное полное угроз письмо темных гончих я не собиралась, но взгляд случайно зацепился за знакомое имя, заставив сердце пропустить удар. Этого просто не может быть! Я перечитала строки еще раз, с самого начала, но буквы вновь и вновь складывались в одни и те же слова — Ночной Кошмар мертв, и за эту смерть гончие утопят Роден в крови. Все, что происходило до сих пор, не сравнится с местью за одного из своих. В этот раз статья обошлась без зарисовок, и почему-то от этого было еще страшнее. Я не удержалась, выпустила силу в поисках давней знакомой, все еще не веря, что она может не откликнуться…

«Жива я, жива», — чуть устало проворчала Ночной Кошмар в моей голове, и я едва не расплакалась от облегчения. Странно, что возможная гибель менталистки привела меня в такой ужас. «Приятно это слышать, не так много тех, кто за меня переживает», — собеседница, как обычно, без труда читала мои мысли. — «Но тому, кто пишет в редакцию эту гадость, я самолично готова голову открутить».

То есть письма газетчикам слали не гончие?

«А все эти убийства…»

«Не мы», — отрезала Ночной Кошмар. — «Если бы мы так о себе орали, нас давно бы перебили! Но мы ищем тех, кто осмелился взять наши имена. Такая наглость будет наказана».

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать сказанное. Получается, все это время в столице убивал кто-то еще?

«А ты думала на нас?» — мрачно усмехнулась менталистка. — «Мы бы и связываться не стали с такой мелочью, тем более на каждого из убитых самозванцами в Управлении есть свое досье. Таких проще арестовать, чем руки пачкать. Но теперь это дело личное, мою «смерть» этим детишкам мои напарники не простят».

«Почему «детишки?» — не поняла я. Неужели и тут замешан кто-то из студентов?

«Были б старше — вели б себя тише. Только неопытные жаждущие славы дурни могут намеренно привлекать к себе столько внимания. Ну или отвлекать таким образом внимание от чего-то еще… Плевать, если честно. Дни этих «гончих» сочтены. Предупреди своего друга, пусть сидит дома в ближайшие пару ночей, чтоб не попасть под горячую руку Бледному Ужасу. Он потом, конечно, пожалеет, но вам это уже не поможет».

В мысленной речи Ночного Кошмара сквозила усталость, и я не удивилась, когда она сама оборвала связь. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать услышанное. В кровавых событиях последних недель виноваты не гончие. Более того, сами гончие, похоже, в данный момент перерывают Роден в поисках самозванцев. И, несмотря на занятость, Ночной Кошмар нашла время не только ответить мне, но и предупредить о своих планах. За все годы знакомства такое произошло впервые, и я решила отнестись к предупреждению серьезно несмотря на возникшее где-то в глубине души желание хоть краем глаза взглянуть на тех, кто однажды меня спас.

— Фаюшка? — в кабинет заглянул Калеб, и, заметив мое бледное лицо, кинулся ко мне. — Что случилось?

Разговор с Ночным Кошмаром пришлось пересказать почти дословно. Про выкашивающих наркоторговцев «гончих» оборотень знал не только из газет — сам едва с ними разминулся чуть больше месяца назад. К тому же, сети распространителей, в которой состоял Калеб, от этих налетчиков досталось не единожды. В газеты попадали не все происшествия, однако я знала — охота «гончих» сделала наркоторговцев еще более осторожными и подозрительными, чем раньше, и это сильно осложнило работу моего друга. Калеб ругался сквозь зубы и изображал старательного курьера, но за последние недели совсем не продвинулся в расследовании.

Оборотень внимательно выслушал пересказ разговора с Ночным Кошмаром, еще раз уточнил про предупреждение — несмотря на мелькнувший во взгляде огонек любопытства, сталкиваться с настоящими темными гончими Калеб не хотел, и расхохотался.

— Ты чего? — выдохнула я, не понимая, что смешного сказала.

— Фаюшка, вспомни, как ты реагировала, когда я рассказывал тебе о своей работе в игорном доме, о контрабандистах, о знакомствах в теневом сообществе Родена, с которым постоянно приходится сталкиваться? А саму темные гончие об охоте предупреждают! Криминальная принцесса! Да мне до тебя еще расти и расти!

К сводящим с ума чувственным снам я почти привыкла, как к неизбежному злу. Даже заметила, что содержание видения почти всегда зависит от предшествующих событий. В ту же ночь, как я отрезала волосы, мне приснилось, что я сижу с книгой, а подкравшийся сзади Калеб очень нежно касается губами моей шеи, которую больше не закрывали ставшие слишком короткими пряди. После того, как мы на ночь глядя обсуждали патент на мозаичные щиты, во сне оборотень явился в мою мастерскую и жарко целовал, уложив спиной на рабочий стол. Правда, перед этим он широким жестом смел на пол все мои инструменты и артефакты, и это был единственный раз, когда я проснулась от негодования. Там же все хрупкое! Наяву я за такое прибила бы на месте!

Сегодняшний сон особенно отличился сюжетом. Вместо привычной одежды на мне было что-то из арсенала профессиональных воров — тонкие кожаные лосины, высокие сапоги с мягкими, глушащими шаги подошвами, плотно облегающая фигуру кожаная куртка с глубоким капюшоном и высоким воротом, закрывающем нижнюю половину лица, а на талии — широкий пояс с множеством карманов, набитых артефактами и малознакомыми мне инструментами. В таком виде я забралась в комнату Калеба, причем не через дверь, а в окно. Бесшумно спрыгнула с подоконника, прокралась к кровати, скинула капюшон — в настенном зеркале отразился ажурный ювелирный обруч, не позволяющий коротким чуть взлохмаченным прядям лезть в лицо. Принцесса-воровка, ага. Мягкая перина прогнулась, когда я устроилась верхом на скрытом под одеялом теле. Но в следующую секунду уже я оказалась распластанной под едва различимым в темноте силуэтом и услышала полный предвкушения торжествующий шепот:

— Попалась…

— Фая! — донесся до моего сознания голос мастера Даренсона. Я вздрогнула, распахнула глаза и почувствовала, как краска заливает лицо. Проклятье, как я могла, вспоминая, настолько уйти в себя, что забыла о проверяющем мои записи преподавателе?! — Фая, ты что, до утра расчеты доделывала? — возмутился техномаг. — Спишь на ходу! Не нужно было так упираться, в следующий раз предупреди — я дам еще время!

Я поспешно закивала, соглашаясь — действительно, пусть лучше Даренсон думает, что я ночами не сплю, вычисляя погрешность ожидаемого срока службы фамильяра, собранного из обработанного магией метала, с учетом активного износа наиболее подвижных деталей, чем о том, что выспаться мне не дают не слишком приличные сны.

— Все в порядке, мастер, — чуть охрипшим голосом ответила я, опуская взгляд. — Просто хотела быстрее приступить к новому заданию.

— Пока не отоспишься — никаких новых заданий, — отрезал мастер Даренсон. — Тем более мне самому не меньше недели надо, чтобы все это проверить, — техномаг помахал у меня перед носом стопкой листов в два пальца толщиной. — На первый взгляд все, как надо, но мне все равно нужно прочесть это внимательно от начала до конца. Иди-иди, — подтолкнул он меня к двери. — Отдыхай до конца недели, заслужила.

Лекцию по минералам я честно проспала, не отрывая головы от тетради. К счастью, преподаватель по этой теме был настолько увлечен своим предметом, что, рассказывая, не замечал ничего вокруг, а я благодаря артефакторике большую часть материала знала не только в теории, но и успела проверить на практике. Вот и сегодня мастер Трой вещал про искусственно выращиваемые кристаллы, широко использующиеся для записи звука и статичных фотографий, а также про одну из основных проблем современной артефакторики — еще никому не удалось записать хотя бы пару секунд подвижного изображения или использовать кристалл одновременно для записи фотографии и звука. Впрочем, и про сами искусственные кристаллы еще лет двадцать назад мало кто слышал, а теперь их использовали практически везде, поэтому я не сомневалась — пройдет немного времени, и с этой задачей тоже разберутся.

— Фаюшка, — махнул рукой Калеб, заметив меня в коридоре. Я подавила зевок и немного пожалела, что лекция так быстро закончилась. Монотонное перечисление допустимых примесей и конфигураций кристаллических решеток навевало куда более спокойные сны, чем собственная подушка. Оборотень не стал дожидаться, пока я подойду, подлетел сам, схватил за руку и поволок за собой по коридорам университета, но не успела я возмутиться, как стремительное путешествие закончилось в одном из пустующих кабинетов.

— Что случилось? — зевнув и кое-как собрав мысли в кучу, поинтересовалась я. Калеб закрыл дверь, убедился, что мы одни, и доложил:

— Тот, кто заказал твое похищение, как-то связан с университетом, — огорошил известием оборотень. — За ним проследили после заказа — обычная перестраховка в таком деле, но заказчик ничего об этом не знал и путать следы даже не пытался. Проследили его до ворот кампуса, дальше тем, кто здесь не учится, ходу нет, но и это здорово сужает круг поиска. К тому же, заказчик плохо разбирается в теневом мире Родена, иначе для нападения на мага поискал бы более серьезных исполнителей и хотя бы для приличия попытался бы сбросить «хвост».

Я вздохнула и села на парту. Кому я могла понадобиться в университете-то?!

— Марла? — немного подумав, вспомнила я наглую рыжую девицу. Все описанное, вроде, ей соответствовало. — Или у нее на такое денег не хватит?

Калеб покачал головой.

— На тех похитителей, с которыми ты столкнулась, много денег не нужно, это не аргумент. Но исполнители обмолвились, что заказчик — мужчина.

«Сдеру с ублюдка двойную цену в компенсацию», — вспомнила я и согласилась. Да, мужчина, о женщинах так не думают.

— «Своих» я еще перепроверю, но известные нам факты, наоборот, снимают с них подозрения. Те, с кем я общаюсь, в порядках теневого сообщества как раз разбираются, и кому попало такой заказ не…

Резко распахнувшаяся дверь заставила оборотня замолчать на полуслове. В кабинет заглянула светловолосая голова — я даже вздрогнула, на секунду решив, что это опять Генри Ласлоу. Голова быстрым взглядом окинула кабинет и исчезла, пропуская смутно знакомого алхимика с пятого, вроде, курса. Я пару раз сталкивалась с ним в общежитии, но не общалась. Алхимик бросил на меня заинтересованный взгляд и устроился на парте напротив Калеба. Его белобрысый спутник остался в коридоре за закрытой дверью, зато еще один, рослый четверокурсник с магического факультета, протиснулся внутрь и встал у окна, почти у нас за спиной. Оборотень за это время успел незаметно стянуть с запястья защитный браслет.

— Зейн, тебя стучаться не учили? — с деланным спокойствием поинтересовался оборотень. Мне понадобилось меньше секунды, чтобы узнать имя — нас посетил сам «король шестерок», как его презрительно называл Калеб. К рукам пятикурсника Арвельда Зейна тянулись нити от половины курьеров, которых смог вычислить друг — от кого-то напрямую, от кого-то через таких же курьеров-посредников, однако кому отчитывался сам Зейн, так и оставалось загадкой. Калеб подозревал, что алхимик или сам знает, где спрятана лаборатория, или лишь на ступень ниже того, кому это известно. Хм, а если аккуратно попробовать залезть ему в голову… На всякий случай я сначала коснулась мыслей друга, и, как оказалось, не зря.

«Не вздумай его читать!» — ворвался в мое сознание мысленный вопль оборотня. — «На нем артефактов больше, чем у тебя в мастерской валяется! Мало ли что из этого может тебя засечь!»

— Так я, вроде, ничему не помешал, — Арвельд бросил на меня еще один изучающий взгляд, словно нарочно задержавшийся в районе груди. — Тебя не так-то просто поймать, Рэндалл, — усмехнулся алхимик. — Специально бегаешь от меня?

— А ты меня ловил? — приподнял бровь Калеб. — Сам знаешь, что сейчас на улицах творится. Всем приходится быть осторожнее. Фаюшка, подождешь меня в коридоре? Мы недолго поговорим, ты и соскучиться не успеешь.

Я с сомнением покосилась на дверь. Что, с тем белобрысым стоять?

«Фаюшка, согласись. Меня сейчас не тронут, а тебе не надо мелькать перед Зейном. Не нравятся мне, как он на тебя смотрит».

— Только если недолго, — добавив в голос капризных ноток, согласилась я. — Я домой хочу.

Светловолосый охранник встретил меня задумчивым взглядом, который я проигнорировала. Недалеко от занятого нами кабинета был эркер с небольшим диванчиком, и я, не оглядываясь, прошла к нему. Ментальном даром я на всякий случай решила не касаться даже спутников Зейна. Калеб сам бы попросил о проверке, если бы считал это безопасным для меня, как совсем недавно просил «слушать» студентов после ареста очередного потерявшего память. Мне оставалось только смотреть в окно и ждать возвращения друга, который, вопреки обещанию, задержался почти на четверть часа.

— Что происходит? — не сдержалась я, когда Калеб наконец-то покинул кабинет.

— Ничего, принцесса, все в порядке, — оборотень привычно взял меня за руку и подмигнул. — Идем домой?

Зато в мыслях я услышала совершенно другое. Браслет друг так и не надел обратно — спешил поделиться новостями.

«Наши Хранители на прощание умудрились разворошить осиное гнездо. Абсолютно все потерявшие память были связаны с «феей», поэтому теперь верхушка ищет так своеобразно подгадившую им крысу… Жаль, я не знал этого раньше».

«Почему?»

«Ты еще не поняла? Память стирает защита логова поклонников источника. Чтобы в нее вляпаться, нужно оказаться где-то рядом. Полагаю, нужная мне лаборатория или хотя бы склад тоже где-то в катакомбах — вот почему за столько лет следователи не смогли ее найти!»

— Я недалеко! — попытался убедить меня оборотень, завязывая шнурки на высоких ботинках. Я хмыкнула, не поверив. «Недалеко», а собирался друг, как на войну — количество артефактов, накопителей и оружия, распределенного по потайным карманам формы боевого мага, превысило все разумные пределы. Он сам-то помнит, что куда положил? — Сбегаю туда и обратно, только посмотрю, куда ведет тоннель после логова, и оставлю маяк для удобства. Не водить же через твой дом все Управление! — продолжил убеждать меня Калеб. — Ну же, Фаюшка, кому еще я могу доверить проконтролировать свое возвращение?

— Я иду с тобой, — все так же решительно возразила я. А насчет контроля возвращения уточнение важное, после Карины посвящать в свои дела даже Бриана с Брайаном не хотелось. — Свяжись с деканом Лероем и сообщи, куда мы собрались, — предложила я. Лучшего контроля не придумать! Да и про Лабиринт объяснять ему не придется…

— Фая?! — опешил от моего предложения оборотень. — Может, лучше все-таки ты?…

— Второе правило боевого мага? — прищурившись спросила я.

— Не ходить в одиночку, — вздохнул оборотень и потянулся за связничком. Поняв, что больше друг спорить не станет, я кинулась в свою комнату переодеваться. Нежно-голубое платье с вышитым шелком узором совершенно не подходило для вылазки в Лабиринт и, пока Калеб договаривался с деканом, я, как по тревоге, влезла в костюм для практики и сгребла в карманы все имеющиеся в мастерской артефакты. Даже очки техномага машинально повесила на лоб и обнаружила это, только спустившись на первый этаж, но снимать не стала. Мне пришла в голову мысль попробовать рассмотреть, что за плетения защищают Лабиринт и какая магия заставляет его стены светиться.

— Ну, что сказал? — поинтересовалась я у друга, с озадаченным лицом прячущего в карман связничок.

— Не поверишь, — фыркнул оборотень. — Посмеялся над нами и похвалил за терпение. Сказал, сам полез бы туда сразу после ареста Хранителей, а мы целых два дня продержались. Только попросил до ночи вернуться, ему потом не до нас будет.

— Я не мог ошибиться! — прорычал Калеб и со всей дури пнул полукруглую стену тупика. — Это просто невозможно! Если студенты теряли память, они должны были как-то оказываться рядом с логовом!

До бывшего убежища Хранителей мы добрались всего за полтора часа и по широкой дуге обогнули лишившийся магической завесы и артефактных светильников вход. Соваться внутрь и проверять, сломали ли умельцы Управления ментальную ловушку или просто воспользовались защитой амулетов, мы не рискнули, хотя, проследив заинтересованный взгляд оборотня, я поняла — при первой же возможности придется заглянуть и туда. Зато после удача нам изменила. Чуть дальше логова тоннель делал резкий поворот направо и заканчивался тупиком. Здесь не оказалось даже намеков на ответвления или замурованные проходы, и оборотень никак не мог поверить, что его теория не подтвердилась.

— Есть шанс, что ты прав, просто мы не с той стороны логова, — подумав, заметила я. — Мы же не знаем радиус действия ментальной ловушки. Может быть, лаборатория действительно где-то рядом с убежищем Хранителей, но к ней ведет другой тоннель, не сообщающийся с нашим. Возможно же такое?

Калеб мрачно вздохнул и снова пнул стену. Я понимала — другу нужно время смириться, что казавшаяся такой близкой цель оказалась недоступна. Сев прямо на пол, я надела артефактные очки и принялась перебирать все заложенные в них режимы, рассматривая стену напротив. Поиск магических плетений ничего не дал — если верить очкам, никакой магии в светящихся изнутри камнях не было. На всякий случай я перевела взгляд на Калеба — тот сверкал, как самоцвет на солнце, из-за запрятанных по карманам артефактов. Значит, очки не сломались. А вдруг здесь, в древних тоннелях, какая-то своя магия, настолько чуждая нам, что очки не в состоянии ее различить? Поежившись от неприятной мысли, я бездумно переключала режимы, пока не добралась до максимально доступного увеличения. Камни перед глазами расплылись, даже тонкие стыки рассмотреть оказалось невозможно, зато испускаемый свет, кажется, стал ярче. Я сосредоточилась, всматриваясь, и едва не вскрикнула — свечение едва заметно пульсировало. И сразу ледяным водопадом обрушилось осознание: кажется, «живой» в отношении Лабиринта — не эпитет, а непреложная истина. Захотелось немедленно убраться домой и никогда сюда не возвращаться, о чем я поспешила сообщить продолжавшему ругаться себе под нос оборотню. Калеб взял мои очки, присмотрелся, и я с удовлетворением увидела, как вытягивается от изумления лицо друга. Ага, проняло!

— Фая, не касаясь стены, быстро ко мне, — вполголоса скомандовал он. Теперь уже проняло меня, да так, что к оборотню я метнулась ползком, не тратя время на то, чтобы встать на ноги. Оглянулась, но ничего необычного не заметила — стена как стена. Неужели на оборотня такое впечатление пульсация произвела? Калеб, убедившись, что я у него за спиной и держу наготове плетение щита, покачал головой, снял очки и протянул их мне. — В шаге справа от того места, где ты сидела, — подсказал он, куда смотреть.

Я не сразу разобрала, что именно вижу. Световая пульсация, которую со второго раза уловить оказалось намного легче, в одном месте внезапно сменялась черным провалом чуть меньше метра шириной. Затем, насколько я смогла убедиться, свечение тоннеля возобновлялось, и только в одном единственном месте его словно не существовало. Спустив очки на нос, я убедилась, что внешне этот участок стены ничем не отличается от других.

— Смотри на магические плетения, — подсказал оборотень. — Кладка иллюзорная, никакой защиты нет. И привязана иллюзия к стенам тоннеля, как к источнику. Никогда такого не видел.

— Ставлю на то, что эту стену создал лабиринт, а не кто-то из магов, — пробормотала я, рассматривая неожиданную находку.

— Не буду спорить, — согласился оборотень. — Что за ней, видишь?

— Очень смутно, — вздохнула я, прищурившись. Если с нашей стороны тоннеля было светло, то там, за иллюзией, царила тьма. — Коробки. Много. Больше ничего отсюда не разобрать.

— Телепорт под рукой? — поинтересовался Калеб. Я кивнула и достала из нагрудного кармана нужный артефакт. — Если что-то пойдет не так — быстро сматывайся и зови на помощь, — велел оборотень. Пока я соображала, что он задумал, Калеб шагнул вперед и сунул руку сквозь фальшивую стену. Я едва сдержала возмущенный возглас — совсем с ума сошел так рисковать?! Оборотень несколько секунд подождал, аккуратно пошевелил рукой, а затем медленно прошел внутрь. Сглотнув и боясь вздохнуть, я проследила, как друг, не двигаясь с места, медленно осматривается. Но вот он сделал один осторожный шаг вперед, затем второй… Я задержала дыхание и шагнула сквозь стену следом за ним. Зажмурилась, ожидая сопротивления, но никакой преграды действительно не существовало.