Седьмой сын

Глава 8

Все перешли в дальний конец комнаты и спустилась по спиральной лестнице на нижний уровень.

«Новый круг ада», — пронеслось в голове у Джона.

Они оказались в широком коридоре с еще одной большой дверью.

— Проект «Седьмого сына» начался сразу после Второй мировой войны, — продолжил объяснения Кляйнман. — Разрабатывая план базы, организаторы программы основывались на производственных мощностях и технологиях того времени. В ту пору еще не было микропроцессоров и современных способов хранения двоичной информации. Даже когда в восьмидесятые годы мы начали строить хранилище для массива записанной полной памяти, нам трудно было представить, сколько места потребуют воспоминания одного человека. Кто-то может упрекнуть нас в излишествах, но лично я считаю, что мы приняли верное и надежное решение. Лучше иметь большой запас памяти, чем потом сожалеть о ее недостаточном объеме.

Кляйнман подошел к металлической панели рядом с дверью и нажал на несколько кнопок. Послышался стон сжимавшихся поршней и грохот вращавшихся шестеренок. Дверь поднялась вверх и исчезла, скользнув в широкий паз на потолке. Джон и остальные клоны — да, теперь их можно было называть так без всяких обид — переступили через порог и оказались на металлическом помосте, подвешенном в воздухе над еще одним технологическим чудом.

Хранилище полной памяти было огромным — не меньше трех составленных вместе футбольных нолей. Пространство тускло освещалось сотнями жужжавших флуоресцентных ламп. Помост, на котором стояли «близнецы», тянулся над плотно сгруппированным скоплением черных контейнеров высотой по десять футов каждый. Эти контейнеры шириной с минивэн имели форму буквы «С». Мощная система кондиционеров наполняла воздух приятной прохладой и низким пульсирующим гулом. Сотни черных контейнеров создавали едва различимые полукруглые узоры — ряды громадных «С», которые напоминали гигантскую кольчугу, растянутую до горизонта.

Джей повернулся к Кляйнману.

— Это жесткие диски?

Старик кивнул.

— Мне трудно найти для них лучший термин. Хотя они сложнее, чем все известные вам хранилища данных, вы можете называть их жесткими дисками.

Джей указал рукой на скопление жужжавших контейнеров.

— И сколько их?

— Две тысячи, — мрачным голосом ответил Кляйнман.

— Никогда не видел ничего подобного, — произнес Килрой 2.0.

Джон, стоявший рядом с ним, удивленно встрепенулся. Это была первая нормальная фраза, произнесенная толстяком.

— Они выглядят как «Креи». Суперкомпьютеры старого поколения. Их делали полвека назад.

Помощник Кляйнмана кивнул и улыбнулся.

— Вы кое в чем правы, — сказал доктор Дефалько. — Они действительно похожи. Мы использовали талантливо продуманный дизайн подковы, созданный для суперкомпьютеров «Крей-один». Чтобы подстроиться к нуждам системы, инженеры проекта добавили кое-какие усовершенствования. Оригинальные «Креи» создавались для манипуляций с числами на сверхвысоких скоростях. Наши «Квази-Креи» задумывались только для хранения данных. Соединенные вместе, наши «К-Креи» образуют невероятно мощный суперкомпьютер. Правда, для этого нам пришлось придумать очень изощренную систему охлаждения. Она располагается в скальной породе под уровнем хранилища. Следует отметить, что компьютерная система воспроизведения и инсталляции памяти никогда не отключалась. Она никогда не «зависала» и не перезапускалась.

— Наверное, счета за электричество выпирают через крышу, — прошептал доктор Майк.

Джон, словно школьник, поднял руку — впрочем, происходящее действительно напоминало урок.

— Почему это так важно? Почему вы ни разу не отключали систему?

Глаза Кляйнмана за толстыми очками заметно сузились от недовольства.

— По той же самой причине, по которой не отключается ваш мозг. Любое «зависание» приводит к гибельным последствиям. При перебоях в питании или отключении системы данные, сохраненные в «К-Креях», будут повреждены. Вы видите перед собой электронный эквивалент гиппокампа. Хранилище воспоминаний. «Зависание» компьютера будет равноценно сильному сотрясению мозга, которое обычно приводит к травмам или потери памяти.

Килрой 2.0 указал рукой на гудевшие контейнеры, которые тянулись вдаль под ними.

— Каков объем сохраняемых данных? На какое количество байтов рассчитана система?

— Наш комплекс может сохранять один экзабит двоичной информации — то есть это один квинтиллион байтов, что в миллионы раз больше объемов памяти нынешних персональных компьютеров, — ответил Кляйнман. — Конечно, если бы лет двадцать назад мы обладали знанием о контроле сетевого доступа DNAC, наша потребность в физических хранителях информации могла быть значительно меньше.

— Д… что? — спросил Майкл.

Килрой 2.0. открыл было рот, собираясь ответить, но генерал остановил его сердитым взглядом.

— Не забивайте себе голову излишней информацией, — сказал Хилл. — Если вам действительно интересно, расспросите хакера. Но только позже! Мы и так уже потратили здесь много времени.

Когда генерал отвернулся, лунатик высунул язык и скорчил ему рожу.

— В этих устройствах хранится память Джона Альфы, — продолжил Кляйнман. — Память каждого из вас. Все ваши воспоминания от момента рождения до четырнадцатилетнего возраста. Так как мы используем двоичный код, данные не портятся и не искажаются. При необходимости мы можем загрузить их в ум другого человека прямо сейчас, и эти воспоминания будут такими же свежими и реальными, какими они были для каждого из вас шестнадцать лет назад.

— Если вы сделаете это, ваша информация будет смущать человека нестыковками во времени, — проворчал Килрой. — Он станет ходячим анахронизмом.

— Прекрасное замечание! — произнес доктор Дефалько.

— Конечно прекрасное, — отозвался хакер.

— Значит, это по-прежнему живет в ваших устройствах? — спросил отец Томас.

Все повернулись, чтобы взглянуть на него.

— Я имею в виду воспоминания. Все то, что они включают в себя.

Дефалько еще раз хохотнул, будто Санта.

— Вы воображаете себе «узника компьютера»? — спросил помощник Кляйнмана. — Нет-нет. Это просто сохраненные файлы. Фиксированные данные, к которым ничего не добавляется и из которых ничего не удаляется. Вы можете загружать их снова и снова. Программа передается без изменений. Она ничего не чувствует.

— А как насчет души? — спросил Томас. — Вы поместили в тюрьму наши чувства и эмоции, персональные…

— Достаточно! — рявкнул Хилл.

Джон снова почувствовал тошноту. Гул контейнеров сверлил его мозг. Сколько здесь могло родиться новых Джонов Смитов? Легионы? Полчища? Он заморгал, отвернулся от темной армии «К-Креев» и с трудом сглотнул слюну.

— Вы сказали, что планировали это хранилище с запасом. Что конкретно вы имели в виду?

— Я действительно так сказал, — ответил Кляйнман. — Мы переоценили потребности хранилища для записи одной полной памяти. Получив информацию из мозга Джона Альфы, мы поняли, что наш суперкомпьютер способен сохранить по крайней мере еще три записи о полной памяти других людей. Я счел такую возможность просто вдохновляющей!

— Вдохновляющей?

Джон обернулся и посмотрел на генетика. Лицо Джека стало алым под густой бородой. Он вцепился руками в бортик помоста. Костяшки его пальцев на фоне черного металла казались неестественно белыми.

— Значит, вы записали память еще троих человек? Вы продолжаете клонировать людей? Ах вы сукин сын! Играете роль Бога и калечите чужие судьбы? Вам мало было меня? Вам мало было нас?

Кляйнман испуганно отступил назад. Один из солдат, громко топая ботинками по металлическому помосту, метнулся к генетику. Джек покорно поднял руки, сдаваясь на милость победителей.

— Мы не клонировали других людей, — ответил Кляйнман. — После вас мы не использовали эту систему. Точнее, после Джона Альфы.

Старик снял очки и потер ладонью глаза. Взглянув на генерала Хилла, он тихо прошептал:

— Пора рассказать им об Альфе.