Седьмой

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Берсень ничего не успел придумать. Но когда обнаженный клинок сверкнул перед его глазами, маг оставил всякие раздумья, подхватил с земли Черный меч и ударил, целясь противнику в колено.

Человек в сером невероятным образом изогнулся и отскочил прочь, с удивлением взирая на мага.

Берсень уже стоял на ногах. Перед внутренним взором вспыхнул образ Ирицы, и маг отчетливо вспомнил все — как ловко она владела мечом, как быстро двигалась, как искусно нападала и защищалась.

В следующий миг полыхающий образ девушки влился в него, и маг понял, что это уже он двигается и наносит удары. Отточенные и сокрушительные удары.

Наемник не продержался и пары секунд. Отбежал дальше и вернул меч в ножны.

— Я не собираюсь устраивать поединок, — пробормотал он.

Он потянулся к метательным ножам, и тотчас воздух расчертили стальные лезвия. Но не успел Берсень испугаться, как в его руках замелькал клинок. Внутри Берсеня ожил Горяй. Маг ощутил это так же ясно, как ощущал за миг до этого Ирицу. Они не говорили с ним, они молчали, но их знания, их умения и навыки впитывались сейчас в мага как в губку. С каждым его шагом и взмахом меча.

Использовав ножи, наемник принялся швырять в мага стальные звезды, но, в конце концов, чертыхнувшись, был вынужден схватиться за меч.

А внутри мага оживали Воисвет и Дежень, Булыга и Велена. Берсень уже перестал удивляться, целиком положившись на свои новые ощущения.

Под его яростным напором наемник отступил к краю пропасти и заверещал, взывая к пощаде. Но Берсень не слышал его. Любимым движением Горяя он подрезал незадачливому убийце ногу, заставив его рухнуть на колени, и вскинул клинок, намереваясь отсечь голову. И посмотреть, как весело она будет скакать по камням.

Но что-то удержало его от завершающего удара. Какая-то мысль, показавшаяся магу чрезвычайно важной. Какое-то время он стоял у обрыва, успокаиваясь и прислушиваясь к себе. К себе настоящему. К магу по имени Берсень.

Останься у наемника хоть толика мужества, он мог запросто столкнуть мага в пропасть. Ища самого себя, Берсень сейчас напрочь отрешился от мира.

Достаточно было легкого толчка, чтобы покончить с магом, но убийца уже не думал о борьбе. Закрыв лицо ладонями, он ждал смерти. Он был потрясен и раздавлен. Для него больше не существовало Берсеня. Нет, над ним стояла сама Смерть. По какой-то нелепой прихоти принявшая облик мага.

Поэтому он терпеливо ждал и больше ничего не просил. За свою жизнь он научился чувствовать Ее присутствие и хорошо знал, насколько бессмысленно в этот миг трепыхаться и что-то просить.

Последовавший вскоре удар наемник воспринял с облегчением и чуть ли не с радостью.

Очнулся он уже вечером, с удивлением обнаружив себя целым и невредимым. Он лежал у костра, спутанный по рукам и ногам, с перевязанными ранами, а рядом жарил мясо Берсень. Аппетитный запах мгновенно взбудоражил желудок наемника, но ему было сейчас не до еды.

— Почему ты не убил меня? — хмурясь, спросил наемник.

— Очнулся? — спокойно откликнулся маг. — Твои раны я подлечил, через пару часов будешь как новенький.

— Почему я жив? Что ты задумал?

— Как тебя зовут?

Вопрос прозвучал совершенно неожиданно. Наемник растерялся на миг. Ему не приходилось еще проигрывать, и он не сразу нашел в себе силы ответить.

— Орвелем кличут, — выдавил он. — Хотя зачем тебе имя-то, ума не приложу.

— А знаешь ли ты настоящее имя Адамира?

— У него есть настоящее? — вскинул брови Орвель.

— За свою долгую жизнь он сменил много имен и обличий. Но здесь он известен под именем Кощей.

— Что?!

Орвель округлил глаза:

— Что-то я не замечал за ним…

— Он великий маг, — перебил его Берсень. — Или ты полагал, он будет разгуливать среди людей в своем истинном обличье?

— Звучит, конечно, складно, но поверить, что этот человек и не человек вовсе… — Орвель покачал головой. — Не могу поверить, хоть убей.

— Не хочешь, не верь, — равнодушно сказал маг. — А еще я знаю, что князь Воисвет оказался прав.

— Ты это о чем?

— О том, что в мече нет магии. Во всяком случае, нет того, что я искал.

— Что-то я не очень…

— Ты говорил, ты ждал, когда мы перебьем друг друга, не так ли? Адамир объяснил, почему это случится?

— Если что и сказал, то я особо не прислушивался. — Орвель наморщил лоб. — Нет, подробностей не припомню. Да и не нужно мне это было. Мне было приказано ждать, я и ждал.

— Я был глупцом. Я полагал, что все дело в магии. Я думал, что меч сводит нас с ума. Но я ошибся. Никто не воздействовал на нас. И Горяй, и Дежень, и Воисвет, они убивали сами. Исходя из собственных желаний и фантазий. Воисвет был прав. А я ошибся. Если бы я понял раньше!

— Что тогда? Что бы изменилось? Они все равно сцепились бы.

— Но я бы спас Ирицу.

Орвель хмыкнул:

— Сомневаюсь. Похоже, Адамир рассчитал все. И кстати, выглядит это похлеще иной магии.

— Это, наверное, тоже магия, — вздохнул Берсень. — Другая, иного порядка, иного уровня, но все-таки магия.

Они замолчали. Орвель напрягся, пробуя путы на прочность, и, чтобы отвлечь внимание мага, спросил:

— А ты понял, зачем ему это понадобилось? Все эти сложности? Доставили бы меч, он бы вас и прихлопнул. Чего ради было огород городить?

— Не знаю. Возможно, он развлекался, а может быть… Берсень надолго задумался.

— Может быть, ему все-таки был нужен меч, — сказал он наконец. — Но ему не нужны были просто наши смерти. В мече было кое-что. Ведь меч стал нашим идолом. Мы так жаждали его заполучить, мы так сильно стремились к нему. И он, как губка, впитал наши жизни и сделался гораздо сильнее!

Орвель на всякий случай кивнул, хотя имел самое смутное представление о том, о чем говорил маг.

— Может быть, это и была цель Кощея? — продолжал увлеченно говорить Берсень. — Возможно, он хотел создать магическую вещь огромной силы. Именно поэтому с самого начала сказал, что каждый из нас в принципе может завладеть ею, понимаешь?

Орвель вновь кивнул.

— А я-то ломал голову. — Берсень стукнул себя по лбу. — Он ведь этого и добивался — чтобы каждый из нас возжелал меч! Мы должны были стремиться к мечу. Мы должны были убивать и погибать ради него. Поэтому он вернул Горяя, когда тот угодил в другой мир. Его не устраивала смерть сотника в другом месте. Ему нужно было убить нас всех или почти всех именно в замке. Замок должен был стать алтарем, а мы все — жертвами!..

— Постой-постой. Кажется, я теперь понимаю, как тебе удалось едва меня не убить. Каким-то образом ты умудрился позаимствовать силы своих друзей из меча? Я прав?

— Не знаю, не уверен. С какой стати мечу делиться со мной своей силой?.. Впрочем, имея дело с такой вещью, нельзя быть уверенным ни в чем.

— Что же ты не убил меня? Впитал бы через меч еще пару умений, а? — Орвель хохотнул. — Или все еще подумываешь?

— Нет. Мне не нужна твоя смерть. — Берсень разворошил притухшие угли, и воздух наполнился разлетающимися искрами. — Ты отнесешь меч Кощею и скажешь, что убил последнего из нас.

— Неужели ты отдашь эту вещь?

— Я так и не смог проникнуть в ее суть. И не хочу больше думать о ней.

— Но ты ведь будешь мстить? — Орвель прищурился. Берсень усмехнулся:

— А есть ли у меня выбор?

— Ну, ты можешь, например, покончить жизнь самоубийством.

Маг бросил на Орвеля тяжелый взгляд, и тот невольно поежился. Сейчас, в отсветах костра, лицо Берсеня казалось гораздо старше. Да и весь его облик вдруг напомнил наемнику Адамира.

— И как же ты собираешься одолеть великого мага? Или ты уже считаешь себя сильнее?

— Нет. Я не считаю себя сильнее. Но я умею учиться. Кощей умело сыграл на наших слабостях. Очень умело. И ему не понадобилась грубая магия. Что ж, я стану его достойным учеником.

— Мага, подобного Кощею, практически невозможно убить. Он почти бессмертен. Какие у такого могут быть слабости?

— Какие? — Берсень недобро оскалился. — Подумай сам, неужели этот меч, впитывая души, разделяет их на полезные и, скажем так, не очень полезные составляющие? Полагаю, он передает своему хозяину все, в том числе человеческие слабости, такие как страсти, чувства, желания. — Берсень рассмеялся: — Забавная вещь получается. В погоне за все большей и большей властью Кощей создал нечто, что не только наделяет его силой, но и — незаметно для него — делает его уязвимее. Да, с каждой погибшей из-за меча души Кощей становится могущественнее, но в то же время все больше и больше очеловечивается.

Орвель пожал плечами. Он вообще перестал понимать мага, да и не особенно хотел этого. Куда больше его занимали путы на руках. Маг, похоже, вместе с умением биться впитал из меча и умение вязать хитрые узлы.

— Да, возможно, мне понадобится какое-то время, — продолжил Берсень. — Возможно, не один месяц, возможно, год, а то и два. Но рано или поздно его бессмертию придет конец. Я уверен в этом. Я чувствую это. Возможно, только поэтому мне удалось выжить.

— А если я скажу, что ты выжил? — буркнул Орвель.

— Вряд ли. Ты забудешь все, о чем мы говорили.

— Даже так? — Орвель нахмурился.

— Ты очнешься на краю пропасти с мечом в руке и провалом в памяти, — тихо сообщил маг, — Ты пойдешь к Кощею, начисто забыв о нашем разговоре и обо мне.

— А если он почует твою магию?

— Никакой магии, Орвель. Во всяком случае, никаких заклятий. Я просто залезу в твою память и подправлю там кое-что. Этому научил меня еще мой отец. Просто мне не приходилось этим пользоваться раньше. Я считал это слишком сложным и бесполезным. Мне казалось, что разрушительные заклятия куда более весомые аргументы, тем более что они быстры и эффектны и не требуют, чтобы жертва находилась в неподвижности. Но сейчас у меня просто идеальные условия.

— Для этого ты меня и спас, гад?

— Конечно, — кивнул маг. — А ты что подумал? Что я воспылал к тебе жалостью?

— Да, признаться, я надеялся еще немного пожить.

— Об этом тебе следовало подумать еще до разговора с Кощеем.

— Я не знал, что он Кощей.

— Но ты ведь видел, что он не простой смертный. А такие как он не оставляют следов. — Берсень посмотрел наемнику прямо в глаза. — Полагаю, предстоящая вам встреча будет недолгой, и ты вряд ли ее переживешь.

— Думал я об этом, — мрачно признался наемник. — Особенно после того, что ты мне тут нарассказывал. Слушай, а может, возьмем меч и смоемся куда-нибудь? Раз он тебе не нужен, продадим его, деньги пополам, а? Пусть потом поищут нас, а?

Ответом ему был тяжелый взгляд Берсеня.

— Кощей приговорил моих друзей к смерти.

— Они сами перегрызли глотки друг другу! — вскричал Орвель.

— Да. Но именно Кощей свел их с ума. Он, и только он, истинный виновник гибели Ирицы! — прорычал Берсень. — И я клянусь, что отомщу ему во что бы то ни стало! А ты, ты будешь только первой ступенькой на этом пути!

— «Ступенька», — хмыкнул наемник. — Ступенькой меня еще не называли. А ты, парень, оказывается, такой же, как и он. Одного поля ягода!

— А ты хочешь, чтобы я воспылал к тебе жалостью и сочувствием? Ты всего лишь наемный убийца, Орвель. Ты шел за нами по пятам, готовясь убить любого, кто выживет.

— При чем здесь я? — перебил его Орвель. — А ты, ты-то кто? Ты хочешь быть таким же чудовищем, как Кощей?

Берсень долго не отвечал.

— Если, для того чтобы уничтожить Кощея, мне придется стать чудовищем, я им стану, — наконец ледяным голосом сказал маг.

— Поздравляю! Чудовище не чудовище, но отъявленный негодяй из тебя уже получился! — прошипел Орвель, в очередной раз пробуя путы на прочность.

— Клин выбивают клином. — Берсень пожал плечами.

— Гад! А ведь я спас вас от великана, забыл?!

— Ты знал, на что шел, Орвель.

— Ублюдок! Ведь я и пальцем никого не тронул из твоей компании! Вы же сами…

Берсень ухватил его веревки и рывком притянул к себе:

— Заткнись! Хочешь остаться в стороне? Не выйдет! Ты готов был убивать, и ты убил бы без тени сомнения! И пусть ни ты, ни Кощей не замарали рук, это не меняет ничего! Вы оба убийцы, и вы оба умрете!

Берсень отшвырнул его, наемник со стоном упал на землю.

— Клянусь богами, я отомщу, жестоко отомщу!