Седьмой

6

Мы никогда не собирались все вместе после того далёкого дня, когда нас отправили с Марса на Каллисто.

Обычно не меньше пяти эскадрилий находится в пространстве. Кто-то над Юпитером, кто-то на пути к нему или обратно. Это очень мало, если вы хоть чуть-чуть представляете себе размеры самой большой планеты в Солнечной системе. Всё равно что одному человеку сесть в древний винтовой самолётик и патрулировать всю Землю.

Но мы делаем, что можем, а порой ангелы дают нам наводку на вероятные маршруты падших. В любом случае у нас только одна база и ограниченное количество ресурсов, как материальных, так и человеческих.

Вчера была схватка над Каллисто, вчера совершилось неслыханное – трое падших проникли на базу. Мы отбились сами, ангелы не откликнулись на молитвы.

Завтра утром с Земли прибывает грузовик, раньше все ходили бы радостные, предвкушая гостинцы от родных, свежие фрукты и прочие приятные вещи. Два десятка морпехов должны были смениться, истекал их двухгодичный контракт…

Всё изменилось.

Нас собрали на первой взлётке просто потому, что её раньше других привели в порядок. Уцелевшие истребители спустили в ангары на обслуживание и заправку, а едва дотянувшие до базы и непригодные к ремонту – техникам на разборку.

Ни одного экипажа не было в космосе.

Но три крыла всё равно не собрались полностью.

И уже никогда не соберутся.

Полковник Уильямс поднялся на трап, который выкатили к закрытому шлюзу. Снял фуражку и пригладил короткие жёсткие волосы.

Странно, я не замечал, что у него столько седины.

– Пилоты… там, в небе, я вам не командир и ответственности за вашу гибель не несу. Да и не случалось её, этой гибели… – Он замолчал, крутя в руках фуражку. – А вот здесь – я главный. И вина на мне.

Он снова замолчал.

Со стороны первого крыла внезапно вышел вперёд Сашка. Приложил руку к фуражке. Мы все сейчас были в парадке. Многим она оказалась велика или маловата, но плевать. Мы ведь такие, то больше, то меньше уставного размера.

– Полковник. При всём уважении. Вашей вины нет.

– Мы тут не дети, утешать не надо, лидер-один, – коротко ответил полковник. – Вина есть. В разработках имелась версия об атаке на клон-мастерскую. Я ей пренебрёг… Доложите о потерях крыла, Александр.

– Двадцать возвратных. Трое безвозвратных, – голос Александра дрогнул.

Когда ему доводилось говорить о безвозвратных потерях? Один раз, на Марсе, во время тренировок, квантовая запутанность ещё не была налажена.

– Красный-два, Хироёси Нисидзава. Синий-четыре, Сатору Анабуки. Фиолетовый-два, Франко Луккини.

Я знал, что Хироёси был его другом. Хороший пилот, жёсткий, чёткий и хладнокровный. Но голос Александра оставался ровным. Он отдал честь и вернулся.

– Лидер-два, – произнёс Уильямс.

Вышел Эрих. Снял фуражку.

– Восемь возвратных. Двое безвозвратных. Жёлтый-три, Александр Клубов. Жёлтый-четыре, Мари Марвингт.

Он сделал короткую, почти незаметную паузу и добавил:

– Один дезертир. Синий-два. Святослав Морозов.

Наступила тишина.

Я стоял, молча глядя перед собой.

– Вернуться в строй, – сказал Уильямс. – Хватит молоть чушь.

– В дисциплинарных вопросах лидер кры… – начал Эрих.

– Заткнись! – рявкнул Уильямс так, что даже Эрих со всей его наглостью замолчал на полуслове. – Строгое порицание с занесением в личное дело. Встать в строй!

Эрих молча отдал честь и вернулся.

– Лидер-три!

С правого фланга вышел Ричард. Отдал честь, сухо назвал потери. Шестнадцать возвратных, четыре безвозвратные потери.

Когда он вернулся в строй, Уильямс поискал меня взглядом.

– Святослав Морозов!

Я вышел.

– Почему вы покинули исправный истребитель в ходе боя?

– Разрешите объяснить подробно, полковник?

– Приказываю.

– Накануне у меня была личная встреча с ангелом, посетившим базу. При его появлении я обратил внимание, что ангел не сразу меня заметил. И задал вопрос.

Кто-то нервно хмыкнул.

– Ангел счёл возможным ответить. Он сказал, что сразу после воскрешения, в течение нескольких часов, мы ещё не наполнились ни добром, ни злом. И взор ангелов нас… не замечает.

Я развёл руками.

– Сам удивился, полковник. Но когда во время боя я посчитал цели, у меня возникло подозрение, что как минимум двое падших перенеслись на базу, сбросив ореол. Даже без ореола это очень опасные противники. И я подумал, что если вновь воскресну, то буду как бы незаметен для них.

– Вы знали, что ваш клон подготовлен к оживлению и квантовая связность действует? – спросил полковник.

– Надеялся, конечно, – кивнул я. – Но не знал. Ведь была такая суматоха, все стартовали разом.

– То есть вы вышли из боя осознанно, Морозов? Понимая риск, но считая, что принесёте больше пользы на базе? Дезориентированный, полусонный, голый и безоружный?

– Как-то так, – кивнул я. – Оружие я рассчитывал найти на месте, так и получилось. Падший меня действительно не замечал. Я понял, что инкубаторы он бил все подряд, занятые и пустые, значит – не видел, где есть клоны, а где нет. Зашёл со спины, там почти не было ореола, выстрелил в грудь, потом в голову.

– И что-то сказали? – продолжал расспрашивать Уильямс.

Он, без сомнения, и мой доклад прочитал, и запись видел. Но я кивнул:

– Да. Я назвал его фуфлом.

– Что это значит?

«Аккуратно, Святослав», – шепнул Боря.

– Русское жаргонное слово, – ответил я смущённо. – Бранное слово. Означает что-то плохое, скверное.

– Вполне согласен с оценкой, – рассудил полковник. – Лидер второго крыла!

Эрих молча вышел.

– Вы слышали объяснения Святослава?

– Да, – Эрих поколебался. – Рапорт я тоже читал.

– Вас что-то не устраивает?

– У меня нет доказательств, что синий-два действительно всё так спланировал, – твёрдо ответил Эрих. – Но я признаю, что после воскрешения он действовал чётко и принёс пользу Небесному воинству.

– И каков ваш долг как лидера крыла, отвечающего за дисциплинарные вопросы? – Полковник не собирался так просто его отпускать.

– Синий-два, Святослав Морозов, от имени второго крыла базы «Каллисто» Небесного воинства объявляю вам благодарность, – сказал Эрих.

– Служу Небесному воинству, – ответил я.

Стоя перед строем, мы, под пристальным взглядом полковника, обменялись рукопожатиями.

– На этом, надеюсь, конфликт исчерпан, – сказал Уильямс. – Теперь о ситуации в целом. В чём причина безвозвратных потерь? Душа человеческая, как объяснили нам когда-то ангелы, может находиться в состоянии квантовой запутанности лишь с одним клоном. Поэтому у всех вас, когда вы отправляетесь в полёт либо занимаетесь чем-то потенциально опасным, в состоянии ожидания находится один-единственный клон. Общее количество клонов каждого пилота поддерживается в количестве семи единиц, начиная с условно новорождённого и заканчивая особями в биологическом возрасте двенадцати лет. Наши технологии позволяют дорастить тело с нуля до двенадцати примерно за один год. Согласно расчётам, этого вполне достаточно.

Мы это знали, конечно. Не случалось пока, чтобы кто-то погибал так часто, чтобы подращённых клонов не хватало. В уставе было записано, что в таком случае пилот временно будет отстранён от полётов.

– В норме сразу после воскрешения запускается квантовая запутанность с организмом нового клона, – продолжал Уильямс. – Процесс ускоряется при прямом контакте. Именно для этого новые тела помещают рядом с вами в комнате воскрешения, вы смотрите на них, дотрагиваетесь, рисуете номерочки на пятках. Процесс быстрый, но всё же требует несколько минут. И если бы падшие сразу направились в матричную и центры доращивания – мы понесли бы огромные потери, но все вы успели бы воскреснуть. К сожалению, падшие материализовались в комнатах воскрешения. Там они убили двадцать пар клонов, находящихся в режиме ожидания, четверых воскресших, а после их воскрешения – их новых клонов, включая едва воскресшего красного-два первого крыла и едва вошедшего с ним в запутанность клона. К счастью, Хироёси после воскрешения, прежде чем вновь погибнуть, успел подать сигнал тревоги. На помощь прибыли морпехи. В ходе завязавшегося боя падшие стали отступать в глубину базы, убив по пути ещё шестерых едва воскресших пилотов, но не успев уничтожить их новых клонов. Оставшиеся пять жертв – это те пилоты, чьи клоны были уничтожены, а новые ещё не вошли в квантовую связь. Пилоты умирали, но воскреснуть уже не могли.

На взлётке царила тишина. Мы все более-менее представляли, как всё случилось, но без деталей.

– Далее падшие стали пробиваться к матричной, явно рассчитывая уничтожить эталонные зародыши. В ходе боя пострадало большое количество клонов в разной степени доращивания, но морская пехота встала на пути врага насмерть. Двое падших были убиты. Третьего смог уничтожить Святослав Морозов. У нас девять безвозвратно погибших лётчиков. И тридцать семь погибших морских пехотинцев, врачей и техников. Как вы знаете, у них нет квантовой запутанности и клонов.

Это был тяжёлый удар. И не только для нас, чего уж тут говорить. Мы хотя бы теоретически имели шанс воскреснуть, просто девятерым не повезло. А вот остальные рисковали жизнью непрерывно.

– По факту… мы потеряли девять пилотов, что скажется на дальнейшей работе. Но поскольку погибли или пострадали многие клоны, то ещё двенадцать пилотов признаны ограниченно годными к несению службы. Их клоны слишком малы, мы не можем быть уверены, что квантовая запутанность сработает. Поэтому, пока не будут выращены полноценные клоны, полёты этим пилотам тоже запрещены. Списки временно отстранённых и ограниченно годных получат лидеры крыльев, также каждому сообщат его состояние лично. Прошу отнестись с пониманием. Кому-то придётся потерпеть неделю-другую, а кому-то и полгода… год. Морским пехотинцам и персоналу предложено продлить контракты на некоторый срок. На Землю отправлен запрос об оказании помощи, включая молитвенную поддержку. Вопросы? Ричард, слушаю.

– Будут ли новые пилоты?

– Да. Вы – основа Небесного воинства, камень краеугольный. Двадцать лет назад вас, лучших из лучших, отобрали для святой миссии…

«Ну, допустим, не двадцать, а восемнадцать-девятнадцать, – подумал я. – Нам же было от года до двух».

«Какой же ты простодушный, Слава», – фыркнул Боря.

«Что против хочешь сказать?»

«Да ладно…» – Боря замолчал.

Зануда.

Тем временем Уильямс напомнил всем, что некоторое время назад ангелы согласились, что пилотов должно быть больше, и помогли отобрать ещё пятьсот детей, подходящих для Небесного воинства. Ну, точнее, они нашли больше, но не все родители согласились записать ребёнка в пилоты.

И вот сейчас эти новенькие ребята, второго набора, заканчивают подготовку, им лет по десять-одиннадцать, но вполне возможно, что подготовку ускорят. Так что они заполнят брешь в наших рядах…

Разумеется, среди пилотов начались смешки. Кто-то сказал, что разумнее обучить щенов пилотировать большие истребители. Его Пальма, мол, точно будет получше десятилетнего сопляка…

Конечно же, все мы в постоянном стрессе от своего непрошеного дитячества, накрывающего нас после каждого воскрешения. Так что новобранцам не повезло, они попадут в атмосферу подначек и насмешек.

Сегодня был объявлен день траура. Всем рекомендовали строгий пост. Ночью посоветовали молиться.

На этом наше общее построение и было закончено.

Честно говоря, мне хотелось есть. Вчера после боя я ещё долго помогал в клонарнях – таскал тушки, помогал убирать бардак. Видел много знакомых. Встретил себя, примерно пятилетнего. Кстати, живого – мелкая тушка сидела и сосала палец. Не знаю, сгодится он на роль клона после того, как пробудился, или…

Нет, не хочу даже думать.

Но вчера аппетита у меня не было, вернувшись к себе, я упал и заснул, а за завтраком выпил сладкого чая и съел тарелку овсяной каши.

А вот сейчас на меня накатил жор. Так что я пренебрёг рекомендацией и пошёл в столовую.

Народа здесь было вполовину меньше обычного, но всё-таки изрядно. Мы же несём службу, а воинам традиционно даются послабления.

Мясо или рыбу я брать не стал, но картошки с грибами навалил полную тарелку. Сидел, ел и вспоминал падшего, стоящего с огненным мечом посреди кровавой плоти и разбитой медицинской аппаратуры. Если бы на него надеть белые одежды и просветлить ореол – выглядел бы братом тому ангелу, что со мной разговаривал.

Ну да, конечно, всё это видимость, доступная человеческому глазу, бла-бла-бла, да и были они когда-то одинаковыми, только некоторые ангелы пали, поддавшись гордыне и ненависти к людям…

А другие устояли перед искушением, а уж людей любят – просто на колени упасть хочется.

– Святослав. – Рядом со мной вдруг присел Эрих. – Мир, дружба?

– Мир, – согласился я. – И всё же, чего ты меня невзлюбил?

– Ты другой, – подумав, сказал Эрих. Кажется, вполне откровенно. – Вроде искренний, летаешь хорошо. Но…

Он повёл рукой в воздухе, будто пытаясь что-то нащупать.

– Ты одиночка. Со всеми ровный, но никому не друг.

– Ты тоже, – заметил я.

– Верно. – Эрих усмехнулся. – Но я такой, потому что знаю – я самый лучший. А ты словно фигу держишь в кармане. И хоть бы разок достал, показал. Нет, улыбаешься, но держишь.

Эрих встал и погрозил мне пальцем.

– Это раздражает, Святослав. Будь проще.

Я пожал плечами и хлебной коркой подобрал с тарелки густой грибной соус.

– Постараюсь, лидер.

Эрих закатил глаза.

– Ну вот, опять…

Я, конечно, мог бы ему сказать, что в Эрихе раздражает не его уверенность в своей крутизне, он действительно великий пилот, а стремление ткнуть каждого в его недостаток, будь он настоящим или придуманным. Но зачем? Я ведь всё держу в кармане.

Так что я доел и пошёл к себе.

Джей поджидал меня в коридоре. Стоял у окна-экрана и смотрел на бушующий океан. Картинка хорошая, никогда не надоедает и вроде как не повторяется. Я вначале думал, что это живая трансляция с Земли, потом мне объяснили, что видеопоток генерит нейронка. Но выглядит и впрямь залипательно.

– Зайду? – спросил он.

– Конечно. – Я взялся за ручку, отпирая дверь. – Спасибо, что привёл «пчёлку» в улей.

Джей криво усмехнулся дитячьей шутке. Мой истребитель он действительно не угробил, не кинул под управлением искина в центр схватки, как поступил бы почти каждый, а сражался с ним в спарке и потом довёл до базы.

Учитывая, сколько «пчёл» мы потеряли разом, это был очень правильный поступок.

– Ты бы поступил так же, – ответил Джей, заходя вслед за мной. – О, ты ещё не смотрел?

На столе лежал конверт. Я вскрыл его, повернувшись так, чтобы Джей не видел текста. Вроде как ничего секретного, но почему-то раскрывать детали не хотелось.

В письме меня коротко оповещали, что матричный эмбрион жив-здоров, существует один нормально развивающийся зародыш, существует клон в возрасте двух недель (неужели и впрямь тот, которого едва не раздавил падший?), клон, доращённый до семи лет, и клон в возрасте одиннадцати. Всех троих переведут на ускоренное развитие. Одиннадцатилетнего даже признали годным меня дублировать. К сожалению, ещё один клон в возрасте пяти лет был выведен из гибернации при нападении. Физически он не пострадал, но начал жить самостоятельно и, по оценке клон-мастеров, более непригоден для квантовой запутанности. Про остальных ничего сказано не было. Ещё два-три клона, скорее всего, погибли во сне, и про них просто не упомянули.

– Я везунчик, – сказал Джей. – У меня все целы.

– Поздравляю.

– А ты как?

– Нормально, – ответил я, глядя на последнюю строчку «ограниченно годен к несению службы». – Летать буду.

– Ты молодец, хорошо придумал. Падшего завалил.

Я сложил письмо и засунул в карман.

Интересно, что сделали с тем пятилетним клоном? Усыпили?

Блин. Думать об этом не хотелось.

– Что тебе снится, Слава? – неожиданно спросил Джей.

Я насторожился. Боря, всегда готовый влезть с советом, неожиданно молчал.

– Всякое…

– У меня три раза были видения, – задумчиво сказал Джей. – Я там совсем другой. Понимаешь?

– Нет, – соврал я.

– Первый раз – возле серафима накрыло. Открыл глаза – сижу в большом баре. Стены из дерева, темновато. Я что-то горькое пью из кружки, вроде пива. Руки у меня были морщинистые, старые. Вокруг толпа незнакомых людей, многие в военной форме. Люди кого-то поминали. Я подумал, что это меня.

Я невольно улыбнулся, но тут же сделал лицо серьёзным.

– Ага, – кивнул Джей. – Теперь самому смешно. А тогда орать начал. Уже пришёл в себя – ору. Нервный срыв, пэ-эм синдром, все дела… Но как-то быстро опомнился, доктора отпустили.

– Это бывает, – сказал я.

– Второй раз – вроде как сон. Но слишком уж яркий. Я стоял на взлётке. На Земле, под небом. Трава была, и солнце большое, и облака. Очень красиво всё. А в небе какие-то странные маленькие самолётики кружили, древние, с винтами впереди, знаешь? И вроде кинетикой друг в друга палили. А на меня вдруг стали орать… что стою столбом… я проснулся. Потом разревелся… ты услышал и зашёл, так?

Запираться я не стал и кивнул.

– Ну и третий сон, сегодня. Я гулял. По Земле. Просто ходил со щеном по парку. Пасмурно, здания красивые, людей море… Щен, кстати, старый. Осень была, под деревьями листья жёлтые. Щен стал в них валяться, а я сел рядом. И в листья зарылся. Знаешь, как они пахнут?

Джей криво улыбнулся и закончил:

– А теперь колись. Что тебе видится?

– Да это же просто сны… – сказал я.

– Не сны, Славка. Мы с тобой были ближе всех к серафиму, когда его престол ударил фиолетовым лучом. Нас явно задело! Я ещё Хелен расспрашивал, очень аккуратно, может быть, и с ней что не так, но она и без того чудная. Паоло вроде бы ничего такого не снится. Но насчёт тебя мой альтер уверен, что такие же видения! А Санта – он глупости не скажет.