Седьмая печать

Глава 4 Четвертая печать

Третья реальность. Кеноби.

Дуку оказался крайне интересной личностью. К огромному сожалению Оби-Вана, в прошлой жизни он своего гранд-мастера не знал – от слова «совсем». Нет, он пару раз видел магистра, один раз с ним разговаривал – очень кратко. На этом их общение закончилось. Дуку ушел из Ордена, Джинн своего мастера вспоминал редко и зачастую негативно, они мотались по галактике, и Кеноби было не до учителя его учителя, ставшего графом. А потом был Геонозис, Дуку заимел стильные золотые глаза и пафосный алый сейбер, его и так нелегкий характер претерпел изменения к худшему, он пытался соблазнить Оби-Вана перейти на его сторону, но измученному постоянными подозрениями и упреками Совета джедаю только этого не хватало для полного счастья.

Ну а после гибели Дуку от рук Скайуокера… Размышляя обо всей этой ситуации, Кеноби отметил крайне интересный момент. Йода, основатель их Линии, их гранд-мастер, никогда не демонстрировал и не проявлял хоть какие-то чувства к ученикам его ученика.

Никогда.

Кеноби не мог вспомнить ни одного раза, чтобы Йода обратился к нему или Энакину как к своим гранд-падаванам. Да, старый зеленый тролль принимал участие в их судьбах, но сейчас, с высоты своего опыта, Кеноби видел, что лучше бы он этого не делал.

Их Линия была сильна. Невероятно сильна. Кеноби это знал, он видел зависть в глазах мастеров и рыцарей, падаванов и инициированных. Он видел восхищение, вот только никто не знал, какой ценой оно куплено.

Отношения Дуку и Йоды были напряженными. Слишком независимым и сильным оказался потомок правящего Серенно рода. Джинн… Если честно, он не подходил Дуку совсем. Джинн был погружен в Живую Силу, он разговаривал с деревьями и подбирал бродячих животных, люди его интересовали мало. Сам Оби-Ван… Он мучился от видений с раннего детства, и никто не пришел ему на помощь. Джинн в предчувствия не верил, своего падавана не слушал… Он постоянно сравнивал Кеноби с Ксанатосом, и сравнение было не в пользу первого. Энакин стал вишенкой на торте. Подозрения, упреки… Никогда ни одного теплого слова. И требование Йоды, чтобы Оби-Ван убил своего ученика… Это мужчину доконало окончательно.

Старый джедай сказал, что Энакин Скайуокер умер, что Вейдер его убил на Мустафаре… Кеноби был не согласен. На этой проклятой планете умер не только ученик, но и его учитель. Ведь если можно пасть на Темную сторону, кто сказал, что нельзя пасть на Светлую?

В этой жизни магистр решил не повторять старые ошибки. Он попал в переломный момент, когда несчастного маленького неудачника выгнали пинком под зад, потому что у него видите ли, есть характер. После всего пережитого Кеноби уже не цеплялся за Орден и свой статус джедая, он был готов уйти… Да, ребенку было бы нелегко, вот только он таковым не являлся. И в тот момент, когда он был готов оставить Орден позади, Сила предоставила ему шанс. Оби-Ван иронию оценил и решил отплатить Дуку сторицей.

Ведь только сейчас, будучи падаваном Яна уже год, Кеноби понял истоки конфронтации Дуку с Йодой и Орденом, закономерно приведшие его к падению.

Ян Дуку, мастер-джедай, был Тенью.

Оби-Ван знал, что магистр входил в состав Совета, вот только он понятия не имел, в какой именно, почему-то будучи смутно уверен, что в Высший. Но Ян был членом Совета Первого знания, а их боялись все без исключения, начиная с инициированных и заканчивая Мейсом Винду.

Дуку провел в «поле» почти всю свою жизнь, а она у Теней была очень тяжелой. Постоянная угроза «падения», постоянное балансирование на грани… И рассчитывать Тени зачастую могли только на себя. Естественно, чтобы просто выжить и не сойти с ума от давления, надо было иметь стальной характер. У Дуку он был поистине из мандалорского железа.

Даже просто общаться с мужчиной было нелегко, друзей у него практически не было, падаван… Джинн бежал от своего мастера, как от чумы. Кеноби воспринял попытку командовать как интересную игру, в которую могут играть двое. В ход шло все. И безмятежное спокойствие, и отточенные годами нахождения в Совете рефлексы. Когда в ответ на упрек Ян получил прохладный взгляд, который Энакин Скайуокер когда-то описывал как «я здесь мастер-джедай и советник Высшего совета, и я знаю лучше», то просто застыл на минуту, после чего надолго задумался.

Думал мастер не слишком долго, всего лишь сутки, но зато крайне плодотворно. Когда на следующее утро Кеноби зашел в маленькую кухоньку, стандартную для положенных советникам, имеющим падаванов, номеров, то обнаружил спокойно наблюдающего за ним Дуку. Если честно, то Оби-Вана это немного проняло: Ян был… В общем, он был. Хотя девяносто девять процентов галактики страстно мечтали, чтобы магистр не был.

Они позавтракали в наполненной ожиданием тишине, Оби-Ван убрал посуду в мойку и поставил чайник. На столе появились небольшие фарфоровые пиалы, керамический заварник, чаша, поднос, серебряная мерная ложечка, банка с притертой крышкой.

Дуку крайне внимательно смотрел, как его падаван поставил на поднос заварник и чашу, проводя самую настоящую чайную церемонию. Мальчик отточенными движениями сполоснул заварник кипятком, насыпал мерной ложечкой чай, источающий умопомрачительный аромат свежего листа, меда и луговых трав, залил его водой, поболтал, слил воду в чашу, снова залил заварку кипятком… Оби-Ван вел себя спокойно и естественно: привычные действия для крайне редкой церемонии.

Чай настоялся, Кеноби поставил на крошечные фарфоровые подносики пиалы и разлил напиток. Тремя пальцами подхватил пиалу, поддерживаемую под дно двумя вытянутыми пальцами левой руки, словно готовящийся атаковать мастер соресу, сделал глоток, потом еще один. Снова разлил чай по пиалам. Дуку повторил действия падавана, слегка улыбаясь глазами.

Чайник опустел, Кеноби убрал подносы и посуду, перемыл, вернулся за стол.

– Падаван, – глубокий бас мужчины наполнил помещение, – нам необходимо поговорить.

– Конечно, мастер, – ответил Оби-Ван, сохраняя на лице безмятежную маску. – Только мы или и Совет Первого знания?

Карие глаза мастера блеснули:

– А ты как считаешь?

– Думаю… И Совет, – пожал плечами Кеноби. – Я не хочу повторять все по двести раз.

– Хорошо, – кивнул мужчина, выпрямляясь во весь свой впечатляющий рост. – Сейчас. Падаван.

– Да. Мастер.

Через двадцать минут Кеноби стоял в середине небольшого зала, по периметру которого выстроились полукругом кресла. Дуку сел в крайнее, седая женщина, с обманчиво мягким выражением лица, восседающая в центре, кивнула:

– Рассказывайте, падаван Кеноби. Или… Назовите себя.

– Мастер-джедай Оби-Ван Кеноби, Советник Высшего совета Ордена джедаев. Приветствую вас, мастера, – мальчишка отвесил совершенный поклон и выпрямился, пряча руки в рукавах мантии, свисающей элегантными складками. Гербовые туники находились в идеальном порядке, с пояса свисал сейбер, сапоги блестели, как зеркало. МассБода, Магистр Совета Первого знания моргнула, поймав на миг силуэт стоящего перед ней мужчины: рыжеволосого, с ухоженной бородкой, широкоплечего и сильного, изящного смертоносного воина.

– Это… – медленно произнесла женщина, слегка наклонив голову, – крайне… впечатляющее заявление. Доказательства, прошу вас.

– Разумеется, Магистр, – кивнул Кеноби, – разумеется. Кто?

МассБода огляделась, переглядываясь с другими мастерами, после чего протянула руку.

– Я.

– И мастер Дуку, – блеснул зелеными глазами Оби-Ван. – Он мой мастер и имеет право знать.

Мужчина удовлетворенно смежил веки. Кеноби сконцентрировался, прикоснувшись к руке магистра, распахивая разум, полностью обнажая свою суть. МассБода благоговейно вздохнула, вглядываясь в сердце сверхновой, состоящей из чистейшего Света. Щиты медленно поднялись на свои места, присутствие в Силе, подавляющее и практически нестерпимое, смягчилось до приемлемого для падавана уровня.

– Прекрасный контроль, – похвалила женщина. Кеноби скромно опустил глаза:

– Благодарю. Долгая практика.

– Итак… Мы вас слушаем, падаван Кеноби, – весело усмехнулась магистр. – Начните с начала.

– Разумеется. Меня зовут Оби-Ван Кеноби, я родился на Стьюджоне в… – Кеноби рассказывал, стоя перед внимательно слушающими советниками, и впервые за годы не волновался, что его слова будут встречены упреками, недоверием и скепсисом, невзирая на предоставленные доказательства. Совет Первого знания, – это не Высший совет. Здесь нет места политике.

Дуку сидел прямо, словно кол проглотив, слушая историю человека, потерявшего абсолютно все, включая самого себя, пережившего чудовищные испытания и пытки, обзаведшегося страшным опытом, оплаченным по высшей категории, и получившего шанс все изменить. Мужчина смотрел во все глаза, благоговейно созерцая невероятное зрелище: падшего на Светлую сторону джедая, сумевшего вернуться. Не Просветленного, совсем нет, но падшего.

Рассказ помог понять, как именно это произошло: падение в Свет. Дуку только головой качал, переглядываясь с остальными мастерами. Они по долгу службы сталкивались с такими вещами, о которых абсолютное большинство джедаев и не догадывалось. Совет Первого знания был фактически неизвестен за пределами Ордена, что советников полностью устраивало – они не стремились к публичности, но их полномочия и власть были велики.

Известие о том, что ситхи возвращаются, заставило всех напрячься. Тени лучше остальных знали, что это означает, и не хотели повторения кошмара. Что самое печальное, они прекрасно понимали разницу между Темным и Злым, против первых Тени ничего не имели – Сила многогранна, но, увы, ситхи так же подвержены фанатизму и заблуждениям, как и все остальные. Эгоистичное желание власти, любой ценой, только для себя, не считаясь с окружающими – вот что делало ситхов, особенно последователей Бейна, этого ортодокса, таким кошмаром для галактики. Судя по всему, Дарт Сидиус, о котором повествовал Кеноби, был квинтэссенцией этого радикального учения.

– Потом был Татуин. Мастер Джинн взял пробу на мидихлорианы и сошел с ума. Мальчишка был рабом. Он был гневным, яростным и отчаянным – все то, что мастер отверг во мне. Но он был Избранным…

– Он был? – мягко спросила Мастер Теней, и Кеноби грустно усмехнулся – страшная улыбка гораздо более взрослого человека на юном лице.

– Мастер Джинн считал, что да. Он решил, что это именно так, и решил, что Энакин станет его падаваном.

– Но вы были его падаваном, – уточнил Пиелл. Кеноби кивнул:

– Да. В последние два года мастер Джинн начал готовить меня к Испытаниям, но каждый раз… передумывал. Однако, не в этот момент. Он сказал, что я готов.

– Вы были?

– Я… Не знаю. Кто может это сказать? Я не настолько… самоуверен. Я пытался поговорить, но, как всегда, меня не пожелали выслушать.

– Что сделал мастер Джинн? – пробасил недовольный Дуку.

– Он… Разорвал ученическую связь. Полностью.

Мастера потрясенно выдохнули, переглядываясь. Дуку скрипнул зубами, МассБода сделала какую-то отметку в датападе. Джинну грозили огромные неприятности. Разорвать связь? В боевой обстановке? Отбросить падавана, свою поддержку, свою половину, того, кто прикрывает твою спину и спасает шкуру? Только потому, что ты решил, что тебе необходим другой падаван? Прямо сейчас?

Худшее предательство, достойное худших из ситхов. Даже Темные знают, что такое верность. Они тоже сражаются за своих и свое, и поступить так… Путь бейнитов. Путь предательства.

– Дальше, – ледяным голосом подтолкнула замолчавшего Кеноби магистр. Мальчишка прикрыл глаза, собираясь, и продолжил рассказ о происшедшем на Набу. Образы всплывали, показывая отчаянный бой, попытку падавана спасти своего возгордившегося учителя, пострадавшего от собственной самонадеянности, что в итоге вылилась в трагедию, сломавшую жизнь Кеноби. Магистры слушали и всматривались в Силу, они видели, как Кеноби прошел Испытания: беспрецедентные в своей жестокости.

Падаван выдержал их с честью. Он получил свое рыцарство по праву: поддавшись гневу и скорби, юноша смог оттащить себя от края, утвердившись в Свете. Именно в тот момент начала выковываться Сила Оби-Вана – сияющая приверженность Светлой стороне, которую ничто не могло поколебать.

– А потом была Чистка, – голос Кеноби наполнился болью. – Я чувствовал, как умирают мои братья и сестры. Все, от мала до велика. Старые, больные, не способные оказать сопротивление. Убили всех, даже младенцев в колыбелях. Я… Я еще держался, но потом… – Кеноби закрыл лицо руками, – потом был Мустафар. Йода приказал мне убить Энакина.

– Что вы сделали? – нежно спросила МассБода, с состраданием смотря на вновь выпрямившегося Оби-Вана.

– Я умолял, – прошептал Кеноби. – Я умолял! Я просил, чтобы меня отправили в Сенат, к Палпатину, но мне было отказано. Я проник на яхту Падме, я слышал, как она просила своего супруга вернуться. Но Энакин… Он просто взбесился. Он всегда был эмоциональным, а Падение окончательно сорвало его контроль. Я надеялся, что Падме, которую он боготворил, его остановит. Заставит задуматься… Этого не произошло. Он ее задушил.

– Жертва, – тяжело выдохнул Пиелл. Дуку поджал губы.

– Это стало последней каплей. Она была беременна. Энакина данный факт не остановил. И я… Джедаи гибли, Сила взбесилась, я… Я отрубил своему ученику ноги и руку. Он упал в лаву. Я знаю, – на лице мальчишки была написана боль, – что это было жестоко. Я знаю, что должен был его добить. Я чувствовал, Сидиус на подлете, но я успел бы в любом случае. Несколько шагов.

– Что вы сделали?

– Я оставил его гореть в лаве, – лицо Кеноби было пустым и равнодушным. – Я должен был добить его, но… Я не чувствовал себя… милосердным.

– Что было дальше?

– Империя поднялась из руин Республики. Под гром аплодисментов. Я успел доставить Падме в медцентр, я просил ее бороться, но… Она умерла.

– Почему?

– Вначале я думал, что это горе и отчаяние от потери мужа. Но Падме была набуанкой, дети – превыше всего. Я понял, что произошло, только годы спустя. Из нее просто высосали жизнь.

– Кто? И для чего?

– Сидиус. Спасал своего ученика. Энакин не должен был выжить. Невзирая на все ухищрения медицины.

– Вампиризм, – резюмировал Дуку. – Или пожертвовать свою Силу, или… отнять жизнь у кого-то еще.

– Да. Энакин убил свою жену. Дети… Мальчик не выжил. Он был очень силен. Девочке повезло.

– Что произошло дальше?

Кеноби вздохнул, но продолжил изливать душу:

– Гранд-магистр Йода подменил ребенка.

– Что?!

Оби-Ван уставился в пространство, рассказывая. Он говорил, говорил, говорил… О переродившемся ситхе, сыне Энакина Скайуокера, волею судьбы и насмешкой Силы оказавшемся в теле сына Кеноби. Он говорил, и слезы тихо катились по его щекам.

– И так я оказался здесь, – Оби-Ван, аккуратно промокнул слезы платком, спрятал его в рукав трясущейся рукой. – Переломный момент. Бендомир… Как там. Билет на корабль, контролируемый хаттами. Интересно, если бы я не попал в это тело, этот Кеноби, он долетел бы до планеты? Или его убили бы враждующие шахтеры? Или он бы погиб на Бендомире от рук Ксанатоса? Или был продан в рабство… Меня продали. И пытались стереть память. Сколько вариантов!

– Без сопровождения? – сузил глаза Пиелл.

– Да. И я не один такой… Скольких сильных и талантливых выкинули прочь, потому что никто не выбрал? Скольких совратили во Тьму? Скольких убили? Зачем отрывать детей от семей, воровать и отбирать насильно? Чтобы потом выбросить?

– Это ваше мнение? – поинтересовалась МассБода.

– Нет, – хмыкнул Кеноби. – Это мнение галактики. Это мнение обывателей… А не элиты, с которой имеют дело джедаи.

Советники снова переглянулись.

– Этот момент мы обсудим отдельно, – прохладным голосом отметила женщина. – А теперь вернемся к вам. Дэв Палпатин. Почему он отправил вас сюда?

– Возвращение долгов. Он был благодарен за Лею и прочее.

– Хорошо… Последний момент. Почему вы остались? Здесь?

– Я джедай, – грустно улыбнулся Кеноби. – Этого не изменить.

– Хорошо. Благодарим вас за ваши откровения, мастер Кеноби, – кивнула МассБода. – Думаю, в падаванах вам ходить недолго. Максимум… года два. Мы ведь должны соблюдать хоть какие-то внешние приличия? – с юмором посмотрела на Дуку женщина. – Ян?

– Хороший ученик – откровение для учителя, – согласился мужчина. – За этот год я многому научил… и многому научился.

– Прекрасно. Вы свободны, падаван Кеноби.

Оби-Ван поклонился и вышел, гордо вскинув голову. В Силе растекалось облегчение. Советники дождались закрытия двери, после чего переглянулись.

– Господа, нам предстоит много работы, – голос Мастера Теней не предвещал ничего хорошего ни для Йоды, ни для Мейса Винду, ни для Джинна. Для Сидиуса, впрочем, тоже. – Мы запустили Орден. Пора вспомнить наши обязанности.

Вернувшегося после долгого и крайне бурного обсуждения Дуку встретили витающие в воздухе вкусные запахи рагу из мяса нерфов и тонкий аромат кореллианского бренди. Вялый Оби-Ван развалился в кресле – ногу на ногу, держа в руке хрустальный стакан, до краев полный янтарной жидкости. Дуку бросил взгляд на бутылку – половина.

Мужчина вздохнул, но читать лекцию не стал – не тот вариант. Кеноби знает, что делает, по крайней мере, Ян на это надеялся. Джедай сел рядом, протянув стакан. Оби-Ван молча налил ему бренди, поставил бутылку на маленький столик и выпил половину своей порции, как воду. Ян только брови поднял удивленно: пил его падаван профессионально.

– Не волнуйтесь, мастер, – голос мальчишки был гладким, только изысканный корусантский акцент стал гуще. Таким голосом женщин очаровывать и врагам зубы заговаривать. Кеноби хмыкнул: – Да, я тоже так думаю. И делаю.

Дуку издал короткий смешок, делая глоток. Оби-Ван допил налитое, после чего повторил процедуру.

– Плохо не станет? – поинтересовался мужчина, смакуя напиток. Очень, очень хороший бренди, совсем не ширпотреб.

– Нет, – грустно покачал головой Кеноби. – К сожалению. Нравится?

Магистр кивнул.

– Как оказалось, мои любимые поставщики есть и в этой реальности, – улыбнулся мальчишка, нежно глядя на тяжелую литровую бутылку. – Дорого, но оно того стоит.

Дуку хмыкнул, но промолчал, делая мысленную отметку о том, что позже стоит узнать адреса. Чай был восхитительным, бренди – тоже.

– Падаван…

– Да, мастер? – легко отозвался Кеноби, делая глоток.

– Я хочу задать вопрос…

– Да.

– Люк Скайуокер. Почему ты его не обучал? – темные глаза мастера смотрели с неподдельным интересом. Кеноби допил бренди, поставил стакан… Налил еще. Выпил залпом.

– Я… Это и сложно, и просто. С одной стороны, я выполнял приказ Йоды. С другой – Ларсы не хотели меня видеть рядом с мальчиком. С третьей… Я знал, что со мной что-то неправильно.

– Падение в Свет.

– Да, мастер. Если бы я начал его учить… – Оби-Ван покачал головой. – Вполне возможно, что ребенок стал бы светлым аналогом ситха. Крайне радикального толка. Поэтому я оправдывался приказом.

– Понимаю, – вздохнул Дуку, вспоминая свои провалы. Комари Воса, Галидраан… Да и не только это. Оби-Ван улыбнулся, вставая.

– Спарринг? – светским тоном предложил он. – Мне надо размяться.

Дуку бросил взгляд на почти пустую бутылку, но кивнул. Спарринги с его падаваном были великолепны. Ян был мастером макаши – единственным настоящим Мастером во всем Ордене. Он гонял осмеливающихся пробовать свои силы против него в тренировочных залах нещадно, невзирая на свой возраст. Кеноби старого магистра приятно удивлял.

Он являлся мастером соресу.

Опытный фехтовальщик, Дуку видел перед собой Мастера. Да, это детское тело еще не наработало все необходимые рефлексы, еще присутствовали шероховатости и маленькие заминки, но мужчина смотрел глубже. Как он теперь знал, с момента вселения прошел год. Всего лишь год. Как только Кеноби восстановит свою форму, поднимет выносливость и наработает физическую память… Он будет практически непобедим.

Глупцы считают, что соресу – это только оборона, что оно для слабаков и неумех, но Дуку понимал истину, скрытую под оправданиями тех, кто ничего не понимает в искусстве боя. Когда-то то же самое говорили о макаши – древнем дуэльном искусстве. Ян доказал, что эта форма сильно недооценена, сейчас он видел ту же картину.

Кеноби, несмотря на все свое внешнее спокойствие и благовоспитанность, был импульсивным адреналиновым наркоманом. После рассказа о дуэли с ситхом, Ян понял, почему Оби-Ван, годами практикующий под присмотром Квай-Гона атару, гораздо больше подходящее его огненному темпераменту, резко изменил свою приверженность после гибели мужчины.

Падаван не стал спокойным или ленивым… Нет. Он лишь обуздал свои порывы, укротив их, как дамба направляет разливающуюся реку в нужную сторону, как взрывы срывают лавины в нужный момент.

Истинный мастер соресу – это хищник, берущий жертву измором, терпеливо выматывающий противника и ждущий момента для атаки: быстрой, точной, смертельной.

Оби-Ван Кеноби был мастером.

И Дуку был горд тем, что помогает гранить бриллиант этого таланта, отполировывая его до нестерпимого блеска.

Сейберы загудели, мастер и падаван встали в позицию. Дуку налетел вихрем, Кеноби был незыблем, как скала. Они танцевали, невзирая на толпу, тут же начавшую собираться вдоль стен зала. Зрители восхищенно переговаривались, затылок погруженного в бой Оби-Вана сверлил тяжелый взгляд.

Кеноби скользил по полу, привычно размышляя над разговором с Советом. Впервые за долгое время он чувствовал, что ему полегчало. Он выплеснул то, что носил в душе годами, и теперь чувствовал непривычную легкость. Да, в некоторых местах его рассказ был… Скажем так, он немного сгустил краски, рассказав версию, о которой ему поведал Дэв. В частности Чистка. В его реальности она была гораздо мягче. И Вейдер… Кеноби отрубил своему ученику ноги и руку, это да. Но он отшвырнул его Силой в сторону, не давая упасть в лаву. В его реальности Скайуокер не обгорел до состояния головешки. К тому же ноги были отрублены на уровне голеней, не бедер, а потом примчался Сидиус и принялся хлопотать вокруг инвалида…

В принципе, его ранения не были критичными. А вот насчет Падме Оби-Ван был не уверен. То ли травмы женщины и вправду были настолько тяжелыми, то ли Сидиус действительно вытянул ее силы, как в рассказе Дэва, то ли Йода помог несчастной уйти на тот свет… После новости о том, что гранд-магистр подменил Люка Скайуокера, лояльность мужчины к древнему джедаю, да и к кодексу, сильно поколебалась. Он не хотел в это лезть, опасаясь за свою психику, и так подорванную Чисткой и всем пережитым.

Он помнил безумие Светлой стороны, затапливающее его каждый раз, как умирал один из джедаев. Интересно, не это ли произошло тысячу лет назад при Руусане, когда с поля боя уходили Бейн и будущая Дарт Занна? Только вектор Силы был иным?

Кеноби помнил беспощадный холодный Свет, заливающий его, он помнил жестокую рациональность и нечеловеческую логику этого состояния и не желал повторения подобного кошмара. Пустыня немного помогла ему прочистить мозги, да и Бейл отвлекал, как и повстанцы, но…

Оби-Ван не жалел о том, что немного дополнил свой рассказ о пережитом. Совет должен был быть впечатлен в должной степени, так что более жесткий вариант, известный от Дэва, послужил благой цели.

В конце концов, все это правда. С определенной точки зрения.

Квай-Гон угрюмо нахохлился, опираясь спиной на ствол дерева. Его любимое место в Зале Тысячи фонтанов, укромное и тихое. Мягкая травка, зонтичное дерево с Фелуции, закрывающее кроной от любопытных глаз, умиротворяющее журчание фонтанчика поблизости и насыщенное присутствие Живой Силы вокруг.

Обычно для мужчины было достаточно пары минут здесь, чтобы расслабиться, но не в этот раз.

Издали долетел звонкий детский смех, падаваны и инициированные оккупировали большой фонтан, устроив заплыв в теплой воде. Джинн вздрогнул, плотнее запахивая робу. Перед глазами вертелись картинки, приносящие только боль и раздражение.

Мастер Дуку и падаван Кеноби. Мастер и падаван… Квай-Гон моргнул, отгоняя видения, в последнее время все чаще и чаще его посещающие. Это он должен был быть в этом зале, обучая мальчишку. Это он должен был раскрыть его таланты… Сила практически орала ему в уши, но он отказался ее слышать. Почему?

Он ведь всегда ее слушал! Всегда. Он следовал воле Силы, но не в этот раз. И теперь все так неправильно… Совсем…

МассБода не знала, что делать первым: хвататься за голову, за меч или за толстую и длинную палку. Они… упустили Орден. И это еще мягко сказано.

Рассказ неожиданного путешественника во времени и пространстве помог вскрыть столько гнойников и припудренных трупных пятен на выглядящем идеальным теле Ордена, что Совет Первого знания готов на колени встать и целовать Кеноби сапоги – за то, что это произошло сейчас, а не тогда, когда Храм штурмуют легионы, возглавляемые ситхами.

Ситуацию можно описать только очень нецензурными словами. Цензурными – нет, они слишком мягкие и слишком цивилизованные. И их не хватает. Тысяча лет мира подействовала на джедаев угнетающе. Вернее, не так.

Тысяча лет мира после Руусанской реформации привели к разложению Ордена до состояния гниющего зомби. Он шевелится, он ходит и разговаривает, а если его припудрить и приодеть, а также обильно обрызгать духами, то можно притвориться, что он не мертв, а вполне себе жив.

Но это лишь иллюзия.

Совет Первого знания еще сохраняет свои привилегии, но его влияние в последние годы все уменьшается и уменьшается. Высший Совет с головой нырнул в мутный океан политической жизни, и Орден все дальше отходит от воли Силы, все ближе подползая к воле Сената.

Кодекс стал догмой и тисками.

Эти изменения были медленными и плавными, им не год, не два… Столетия. Тени, которые несли тяжелое бремя по поддержанию не баланса даже, о котором постоянно разглагольствует Высший Совет, а просто шанса на мир, практически исчезли. Раньше их были сотни. Теперь – единицы. И дело даже не в том, что быть одним из них – тяжело, а в отношении окружающих.

Опасение в отношении Темной стороны перешло в страх. Не тот, что мотивирует на укрепление собственной веры и характера, а тот, что приводит к потере контроля и слепой панике. Одна из множества вещей, что они пропустили. Ведь как говорил Йода?

Если однажды коснулся ты Темной стороны, то всегда доминировать она будет. И нет пути назад.

Но ведь это не так. Да, вернуться из Тьмы тяжело, но это возможно. Есть документальные свидетельства, есть показания очевидцев, Тени каждую секунду своего существования балансируют на грани… Это возможно. Но теперь Темная сторона стала жупелом, а ситхи – страшными детскими сказками. Они превратились в миф, и МассБода качала головой, вспоминая рассказ Кеноби о реакции Совета на встречу с Молом. Впрочем, магистра беспокоило не только это.

Оби-Ван продолжил рассказывать о своей жизни в Ордене. И чем больше они слушали, тем меньше все это им нравилось. Игнорирование нужд рядовых членов Ордена, от мала до велика. Издевательства. Высокомерие и непримиримость. Отбрасывание многовековых традиций и опыта, проверенных временем и оплаченных кровью. Подмена понятий. И многое, многое другое.

МассБода была бы рада, если б все это присутствовало в том мире, но, увы, и этот оказался столь же несовершенным. Сходство было слишком пугающим для того, чтобы спать спокойно. Впервые за долгие годы Совет собирался каждый день. Они слушали рассказы Кеноби, сравнивали, обсуждали, посылали запросы. Через три месяца напряженной предварительной подготовки, когда была собрана информация и статистика, МассБода впервые за годы понуро сидела в тишине кабинета, дегустируя чай с хорошей дозой твилекского ликера.

Работа предстояла нешуточная, и женщина морально готовилась к неизбежному. Если бы не Кеноби… Она хмыкнула, вспоминая рассказы Оби-Вана о годах его падаванства, его попытки достойно воспитать так неожиданно навязанного ему Избранного… Магистр допила чай, налила еще и щедро плеснула ликер, наслаждаясь пряным ароматом.

– Избранный, – проворчала она, делая глоток. – Баланс, чтоб его! Какой, к черту, баланс у табуретки на одной ноге? Чушь. Баланс – только если всего поровну…

Женщина вздохнула, лениво прокручивая мысль, и неожиданно застыла.

– Поровну, – лихорадочно пробормотала она, отставив чашку. – Поровну! Это надо проверить. Срочно.

Пришедшая в голову мысль была слишком пугающей и слишком важной, чтобы отбросить ее в сторону.

Дуку влетел в гостиную, сжимая меч, краем уха ловя прочувствованную ругань своего падавана, явно свалившегося с кровати на пол. Взъерошенная МассБода уставилась дикими глазами на выглянувшего из комнатки мальчишку, потом – на злобно нахмурившегося Яна.

– Магистр, – в басе мужчины присутствовали рычащие нотки, – что стряслось? Ночь.

– Кеноби. Вы делали проверку на мидихлорианы после вселения? – голос женщины дрожал от нетерпения. Падаван и мастер изумленно переглянулись.

– Нет, – пожал плечами Оби-Ван, приглаживая рукой торчащие во все стороны волосы. – С чего вдруг? Я и так знаю. Пятнадцать и три.

– Проверяйте. Немедленно, – МассБода швырнула ему с легкостью пойманный приборчик. Дуку закатил глаза.

– Это не может подождать до утра? – сварливо произнес мужчина.

– Нет, – отрезала магистр, моргая воспаленными глазами. – Ну?

Кеноби вздохнул, но подчинился. Открыл приемный лоток, ткнул в палец кончиком иглы, капнул пару капель крови… Зевнул, ожидая сигнала. Магистр вырвала из его рук прибор, уставившись на экран.

– Я так и думала, – отрешенно прошептала женщина, опускаясь в кресло. Дуку молча взял прибор, бросив взгляд на экран. Лицо мужчины застыло.

– Что? – нахмурился Кеноби. МассБода пожевала губами.

– Кто принял решение лететь на Татуин?

– Я, – пожал плечами недоумевающий Оби-Ван. – Мастер был занят.

– Почему именно туда?

– Это… – Кеноби заморгал, присаживаясь. – Сила.

– Сила, – кивнула магистр, потирая лицо. – Сила…

Оби-Ван протянул руку, и Ян вложил в раскрытую ладонь прибор. Один короткий взгляд… Кеноби отвернулся, уставившись вдаль. Теперь все пережитое воспринималось совершенно по-другому.

– Забавно, – хриплым голосом прокаркал мальчишка. – Мастер так хотел учить Избранного… Только он. Никто другой. Если бы он не был столь категоричен, представляя Энакина Совету… Если бы не напирал на Пророчество… Мальчишку бы взяли, направили в ясли. Как положено. Но мастер… А потом он заставил меня дать обещание… И на Мортисе… Когда я увидел его, я… – по щекам Кеноби текли слезы. – Даже «здравствуй» не сказал. «Ты воспитал Энакина?» Как же!

Оби-Ван встал, вытирая рукавом злые слезы.

– Тринадцать лет. Он предавал меня снова и снова, пинал в сторону и обвинял. Я вытаскивал его из депрессии, извинялся за чужую вину и брал на себя не свои грехи. И никогда не было достаточно… Все мои усилия. Никогда. А теперь это…

Мальчишка усмехнулся, бросая на столик приборчик, чей экран неумолимо выдавал запредельный показатель. Двадцать три тысячи.

– Я бы хотел видеть его лицо… Ткнуть носом, чтобы видел. Чтобы понял, как он… – Кеноби поискал слова и, не найдя подходящие, просто выплюнул, – облажался.

Оби-Ван выдохнул, беря разбушевавшиеся эмоции под контроль.

– С победой мои цепи рвутся, – жестокий смех разнесся по гостиной, – и Сила освободит меня. Как… тонко подмечено! Спасибо, – мальчик улыбнулся счастливой улыбкой. – Спасибо. Впервые за годы я чувствую себя свободным. Спокойной ночи. Мастер. Магистр, – Кеноби поклонился, заходя в комнату и закрывая за собой дверь. Дуку и МассБода переглянулись.

– Что будем делать?

– Многое, – женщина поднялась, поправляя тунику. – Многое… Мне интересно другое.

– Что именно? – поднял бровь Ян.

– Йода знал?

– То есть? – прищурился Дуку. МассБода вздохнула:

– Я навела справки. Эту информацию было тяжело найти, но мои Второй и Третий справились. Вы знаете, что Кеноби хотели взять пять мастеров?

– Что? – изумился джедай.

– Пять мастеров. Кеноби пылает, как сверхновая. Это любой увидит… Но всех желающих предложить ему падаванство очень умело завернули.

– Йода, – тяжело выдохнул мужчина.

– Да. Или Квай-Гон… Или никто. И… – женщина замялась, но продолжила: – Скажите, Ян… Вы сами выбрали Джинна или вам помогли?

Лицо мужчины закаменело.

– Так что? – нажала магистр.

– Я встретил Квая в коридоре. Вежливый и аккуратный мальчишка. Он просто пригласил меня на турнир юнлингов, – тихо прошептал Ян, погрузившись в воспоминания. – И я выбрал победителя.

– Сам? – уточнила МассБода.

– Почти, – усмехнулся мужчина. – Там был Йода. Он выглядел очень довольным. Ничего не сказал… Тогда. Квай проговорился, когда праздновал получение рыцарства. Выпил с друзьями, пришел навеселе… Мы говорили, вспоминали, и он обмолвился, что встреча была не случайной. Он меня караулил несколько дней. По совету Йоды. Вот так.

– Проклятье… – прошептала женщина. – Он ведь вам не подходил совсем…

– Я выбрал победителя, – сухо напомнил Дуку. – Он был сильным, быстрым и стремился к победе. Он казался тем, кто мне нужен: падаваном, который пойдет по моим стопам. Вежливый. Умный. Прирожденный дипломат. А потом оказалось, что мы совершенно разные. Практически нет точек соприкосновения… Я… Я тоже сделал очень много ошибок. Я настаивал, я давил, я требовал… Может поэтому он стал таким?

– Неортодоксальным? – вежливо подняла бровь МассБода. Дуку хмыкнул:

– Мятежным, скажите это прямо.

– А Оби-Ван?

– Идеальный джедай, – прошептал Ян, глядя на закрытую дверь. – Снаружи. Внутри – полностью сломленный человек. И меня ужасает мысль, что я косвенно… прямо приложил к этому руку.

– Вы – не Дарт Тиранус, – глаза магистра остро блеснули.

– Здесь – нет, – признал мужчина. – Но я прекрасно понимаю, как это могло произойти. И его падение… это лишь следствие политики Ордена.

– Знаете, что самое печальное? – покосилась на орлиный профиль МассБода. – Кеноби рассказал многое… Но я ни разу не услышала даже намека на то, что Совет Первого знания хоть как-то себя проявил. Это очень тревожно.

Мастер Теней и Тень переглянулись, молчаливо согласившись с тем, что в этой реальности они не допустят такого развития событий.

– Что ж… – тяжело поднялась женщина, расправляя юбки. – Спокойной ночи.

Ян кивнул, продолжая смотреть в стену. Этот разговор всколыхнул столько неприятных и тяжелых воспоминаний, что он не чувствовал себя способным лечь спать. Предстояло обдумать многое. В частности, падаванство Джинна.

Мужчина, вздохнув, направился в кухню – сделать себе чай. Ему требовалось мужество. Признать свои ошибки. Извиниться. Поговорить с бывшим падаваном, попытаться хоть немного наладить давно разбитые отношения. Джинн упрям… Будет тяжело. Впрочем… На суровом лице Дуку мелькнула легкая усмешка… Есть способ добиться внимания Квай-Гона. Давно надо было это сделать.

Приняв решение, Ян допил чай, вымыл чашку и с чистой совестью погрузился в медитацию. Завтра ему понадобятся все его силы без остатка.

Джинн медленно брел по дорожке сада, прислушиваясь к щебету птиц. Солнце только начало вставать, окрашивая горизонт нежно-розовым цветом, закрывались ночные цветы, распускались дневные… Мужчина не обращал внимания на окружающую его красоту, погруженный в себя. Он чувствовал себя утомленным и исчерпанным до дна. Потерянным. И совершенно одиноким. Даже Сила не приносила успокоения и радости.

Квай-Гону казалось, что он тонет в болоте, и не может и не хочет спастись. Жалкое барахтанье только усугубляло положение. Он исполнял свои обязанности, брал миссии… Но все было не так. Даже пища стала пресной и отвратительной на вид. Он вздохнул, плотнее запахиваясь в плащ, пытаясь изгнать из костей поселившуюся там тупую боль, но толстая синтешерсть, отлично согревающая в холод и держащая прохладу в жару, никак не помогала.

– Здравствуй, падаван.

Задумавшийся мужчина едва не выпрыгнул из своей кожи, когда его крепко схватили за руку.

– Мастер! – потрясенно пробормотал Квай, пытаясь отдышаться. – Что?..

– Нам надо поговорить, – непреклонно заявил Дуку, конвоируя пытающегося вырваться бывшего падавана в тренировочный зал. – Прямо сейчас.

– Но я…

– Отговорки не принимаются.

Через три часа Квай-Гон со стоном растянулся на полу, тяжело дыша и не глядя на неодобрительно нахмурившегося мастера.

– Мне не нравится твое состояние, падаван, – пророкотал Ян. – И мы не договорили. Кстати… Оби-Ван!

– Мастер? – пропел тихий мальчишечий голос.

– Мой бывший ученик хочет с тобой позаниматься. – Джинн с ужасом разлепил глаза. – Ката. «Восход и закат». Прямо сейчас.

– Вы не можете… – прошептал Квай-Гон, сглатывая. Дуку изящно изогнул черную бровь.

– Я?

– Но… – сделал последнюю робкую попытку мужчина.

– Немедленно! – рявкнул Дуку, и Джинн со стонами и кряхтением подчинился. Он развел руки, зажегся сейбер… Напротив зеркально повторил его движение рыжеволосый подросток. Ян удобно устроился на скамеечке, милостиво махнув рукой.

– Начали.

Джинн застонал. Полная версия этих ката занимала два часа ровно.

К концу упражнений мужчина был выжат и полумертв от усталости. Дуку крепко обнял ошалевшего от такого проявления чувств ученика, подхватил его под локоть и безжалостно поволок к себе в номер. После чего заставил привести себя в порядок, переодеться, усадил за стол и только после плотного завтрака, вернее, обеда, вручил чашку с любимым чаем Джинна.

– А теперь говори. То, что ты хотел сказать мне все эти годы, но молчал, – заявил Ян, слегка наклонив голову. Руки доведенного до крайности Квая затряслись.

– Я тебя ненавижу, мастер, – тихо прошептал мужчина. Дуку невозмутимо кивнул:

– Продолжай.

– Я… ненавижу себя.

– Продолжай.

Джинн сделал глоток, отставил чашку… Полный сочувствия взгляд стал последней каплей. Квай-Гон уронил лицо на ладони и завыл. Дуку сел рядом, крепко прижав к себе разваливающегося на части ученика.

– Говори, падаван. Я услышу.

Следующие несколько часов Квай-Гон выплескивал наболевшее. Впечатления от его падаванства. Горечь от миссий и потери Ксанатоса. Отчаяние от давления Совета и Йоды. И многое, многое другое…

Впервые за всю его жизнь Джинн жаловался благодарному слушателю.

– Мы спасем твоего падавана, – тихо пробасил Ян, смотря в потрясенные глаза бывшего ученика. – Мы сделаем все возможное… Если ты сделаешь первый шаг.

– Какой? – хрипло произнес Джинн.

– Ты будешь говорить с целителем. – Квай напрягся. – С тем, который работает с Тенями, – продолжил Дуку. – Я с ним иногда беседую.

– Вы, мастер?!

– Профессиональный риск, – горько усмехнулся Ян, умалчивая о том факте, что целитель появился в штате Теней только пару месяцев назад. После одного интересного рассказа Кеноби. – Он умеет хранить тайны. И никогда не осудит.

– Но…

– Пожалуйста, падаван, – проникновенно взглянул Дуку. – Я не хочу смотреть на то, как ты умираешь.

– Хорошо, – смирился Джинн.

– Прекрасно. А потом мы полетим на Серенно. Все вместе. Там поместье моей семьи. Кстати, я пригласил Талу. У меня дома отличные врачи. Пора девочке снова смотреть на мир своими глазами.

Джинн выдохнул, вцепившись в рукав.

– Да и тебе прозреть не мешает, падаван, – ворчливо хмыкнул Ян. – Сопите друг на друга, как малолетки. Давно пора перейти к взрослым отношениям.

– Мастер! – потрясенно распахнул глаза Квай, краснея. – Кодекс…

– Странно, что ты про него вспомнил, – невозмутимо ответил Ян, ставя чайник. – Обычно ты ему следуешь… временами.

– Но…

– Ты чем-то недоволен, падаван?

– Нет.

– Вот и молчи, – ласково улыбнулся Дуку, и Джинн сглотнул. Наблюдающий за этой сценой Кеноби бесшумно отступил к себе, иронично ухмыляясь. Сейчас Дуку до боли напоминал Дарта Тирануса.

Очень, очень правильное имя подобрал Палпатин для графа. Очень.

Следующие полгода пролетели неимоверно быстро, наполненные событиями. Дуку не пустил процесс на самотек, абсолютно не доверяя своему бывшему падавану, питающему суеверный ужас в отношении целителей, и Джинн направился к специалисту под конвоем. Нельзя сказать, что вот прямо сразу всё наладилось, говорить Квай начал только на пятом сеансе, но и это являлось огромным прогрессом. А пока джедай потихоньку переосмысливал себя и свою жизнь, Ян собирал информацию о Ксанатосе. Новости были неутешительными, разобравшись в подоплеке произошедшего, магистр долго плевался и витиевато ругался.

Вся эта ситуация, приведшая к закономерному падению Ксанатоса, неприятно напомнила мужчине рассказ Кеноби о том, как он сначала шел убивать своего ученика, а потом готовился натравить на недобитка его сына. И всё это – повинуясь приказам Йоды. Ксанатос, в отличие от подавляющего большинства джедаев, отлично знал своего отца и помнил умершую мать. До пяти лет он жил с семьей, и только ранняя смерть супруги заставила Криона, отца Ксанатоса, являющегося правителем Телоса lV, отдать демонстрирующего пугающие способности ребенка в Орден. Однако связей мужчина не рвал, сына навещал, хотя и достаточно редко, и следил за его успехами. Джинн, взявший парня в падаваны, гордился учеником чрезвычайно. И закрывал глаза на его недостатки, оправдывая их его гениальностью. Ксанатос был чрезвычайно силен, очень умен, он впитывал знания, как губка, поражая наставников успехами. Вот только и гордыня у него росла, как на дрожжах, подпитываемая постоянными восхвалениями Квая. Джинн был готов представить его к Испытаниям по достижении шестнадцати лет. Он был идеален, по мнению Квай-Гона, а ведь характер у парня был тот еще. Но стать рыцарем Ксанатос не успел. Их послали на Телос, помочь разрешить конфликт. Рутинная миссия, если бы не одно «но»: одной из сторон был Крион.

Увы, столкновение интересов закончилось печально. Разрывающийся между верностью семье и Ордену Ксанатос был вынужден наблюдать, как его учитель действует в лучших джедайских традициях. Гибель Криона от рук Джинна буквально сломала парня, швырнув его на Темную сторону. Ксанатос остался на Телосе, приняв наследие Криона, а Джинн вернулся в Храм, погруженный в депрессию. И никто не только не помог ему, но и не сделал никаких выводов из происшедшего. К своему стыду, Дуку обнаружил, что и Совет Первого знания ничего не предпринял, хотя эта ситуация касалась их напрямую. А последствия были кошмарными, как теперь знал магистр: погруженный в свое горе Джинн работал в одиночку, отвергал помощь друзей, отрекся от ни в чем не повинного Фимора, а потом гнобил навязываемого ему Кеноби. Несчастный Оби-Ван всю свою жизнь потом расплачивался за слепоту Джинна и гордыню Ксанатоса, а также настойчивость Йоды. Ведь именно гранд-магистр настаивал на кандидатуре мальчишки, зная, что самоотверженный и добрый ребенок вытащит Квая из раковины. Да, он это сделал, но какой ценой? Не проще ли было вначале вылечить Джинна, помочь ему? В результате – сломанные судьбы.

Обсуждая это с МассБодой, Дуку горько пошутил.

– Знаете, магистр, – карие глаза мужчины были холодными и прозрачными, как раухтопазы, – Йода постоянно говорит, чтобы мы отпустили то, что любим. Но…

– Но?

– Но он никогда не говорил, как это сделать, – тяжело закончил Ян. – Может, ему это легко, с его сроком жизни, но не нам.

Женщина кивнула, делая еще одну отметку в датападе: на Телос Джинна и его падавана послали по распоряжению гранд-магистра. А ведь он прекрасно знал о личной заинтересованности последнего.

К поездке на Телос готовились основательно. И не ставя в известность Высший совет. Тени отправились на планету, доклады пошли потоком, Ян только за голову хватался, читая, а потом, обсуждая с Кеноби отчеты, мужчина испытал шок, когда проглядывающего свежее донесение падавана скрутило от дикой ненависти.

Кеноби зарычал, уставясь на экран.

– Ну надо же, – прошипел мальчишка, словно ядовитая змея, готовящаяся к атаке. – Вот ты и вылез, тварь.

Сила закрутилась бешеным вихрем, наполненным ослепительно-белыми лезвиями, глаза Кеноби засияли серебром.

– Попался.

Основная реальность.

Мол неторопливо шагал по паркету, плавно двигаясь рядом с высоченным, тощим, как скелет, экзотом. Лысое страшилище, закутанное в длиннополую робу, излюбленную пользователями Силы всех мастей, ковыляло, опираясь на палку, радуя взгляд покореженной рожей. Ситху лидер Нового или Первого порядка неприятно напоминал пародию на его покойного мастера. Мол не мог понять одного: это осознанное подражание или нет?

Впрочем, вопросы насчет внешнего сходства могли подождать, в настоящий момент требовалось решить другие проблемы. Пока что общение с наслаждающимся манией величия Сноуком проходило в вежливой и уважительной атмосфере. Мол свою Силу абсолютно не скрывал, повинуясь требованиям этикета, принятого среди Владык, с глубоким моральным удовлетворением отметив, что как бы ни пыжился Сноук – экзот слабее. Ученики одаренного непонятной принадлежности тоже не слишком блистали, будучи середнячками. За одним исключением. Высокий подросток в глухом шлеме.

Переговоры и налаживание отношений шли неторопливо, Сноук юлил, умалчивал и играл словами, вот только Мола учил величайший интриган последнего тысячелетия, и ситх с легкостью улавливал невысказанное и читал между строк.

В принципе, потуги самопровозглашенного лидера были понятны: экзот надувал щеки и пытался казаться страшнее и влиятельнее, чем он есть, продавая себя подороже. Вполне естественное поведение перед лицом высшего хищника.

Впрочем, забрак не обманывался внешней немощностью и кажущейся слабостью собеседника, вполне допуская, что экзот может скрывать свои возможности. Он обязан предусмотреть все варианты. Пока что Сноук осторожно согласился на возможное сотрудничество, прекрасно понимая, что не ему тягаться с практически вернувшейся в прежние границы Империей. Однако Дэв в разговоре с забраком был готов допустить, что Неизведанные регионы могут скрывать что угодно.

Поэтому Мол вел себя уважительно, как с равным, был вежлив и крайне внимателен, собирая сведения. Он не хотел упустить какую-нибудь мелочь, которая может оказаться потом роковой. А сегодня ночью мужчина был намерен выполнить личную просьбу своего Владыки: познакомиться поближе с тем, кто откликается на имя Кайло.

Кайло восхищенно следил за прогуливающимися по залу Сноуком и жутким гостем. Уже неделю они с друзьями не имели других тем для разговора. Покрытый замысловатыми татуировками краснокожий забрак сверкал желтыми глазами, двигаясь с недостижимой для подростков грацией, источая каждым движением угрозу.

Даже магистр Ордена Рен иногда очень красноречиво вздыхал, ловя учеников на обмусоливании одной и той же темы. Подросткам никто ничего не говорил, естественно, поэтому приходилось довольствоваться слухами и теми крупицами, что собрали энтузиасты в голонете.

Они были впечатляющими, хотя и редкими. Мол был личным учеником предыдущего Императора и доверенным лицом нынешнего. Практически второе лицо в государстве, правая рука Владыки. Подростки с ума сходили, пытаясь представить себе, что это такое – учиться у Императора. Быть его учеником. Они каждый день боролись друг с другом, представляя себя в самом выгодном свете перед Сноуком и магистром Рен, в надежде быть выбранными. Стать первыми.

Инстинкт: стать вожаком. Лидером. И видеть пример перед глазами… В присутствии Мола у них тряслись колени.

Кайло украдкой покосился на плавно идущего забрака, завистливо вздохнув. Он тоже когда-нибудь таким будет. Обязательно. Сильным. Могущественным. Внушающим страх. У него есть все предпосылки для этого! В конце концов, разве в нем не течет кровь его великого деда, Дарта Вейдера? Верховный лидер не стал бы врать. Такими вещами не шутят.

Подросток отвернулся, пропустив оценивающий взгляд ситха.

Пробуждение было резким. Кто-то властно сжал рукой его горло, намекая на то, что молчание – золото, и Кайло в ужасе распахнул глаза, уставившись на еле видную фигуру, сидящую рядом с ним на кровати. Два светящихся желтых глаза, горящих в темноте, наполнились насмешкой.

– Ну здравствуй, ребенок, – бархатный голос с утонченным акцентом корусантской элиты совершенно не подходил к устрашающей внешности жуткого визитера. Кайло моргнул, начиная паниковать. – Молчи. Ты ведь будешь молчать?

Парень затрясся, всем своим видом говоря: «Да».

– Превосходно, – сверкнул белоснежными зубами Мол, заставив подростка вспотеть от ужаса. – Мне нужна твоя помощь, ребенок.

Кайло распахнул глаза.

– Пара капель твоей крови, – прошептал ситх. Парень сглотнул. Мол отстранился, достав небольшую коробку, раскрывшуюся с тихим щелчком. Укол иглы, капля упала в приемный лоток, анализатор замигал… Ситх всмотрелся в экран, татуированная бровь слегка шевельнулась. Мужчина скользнул взглядом по лицу трясущегося подростка, по результатам на экране… Стальные пальцы сжали подбородок, ситх наклонился ближе, проследив линию челюсти, форму глазниц… Слегка кивнул, отстраняясь.

Кейс захлопнулся, Мол задумчиво хмыкнул.

– Повезло тебе, дитя… Ты похож на свою мать. Но вот эта часть… – пальцы, затянутые в перчатку, коснулись подбородка, обвели глазницы, – это от отца.

Гнев вспыхнул в груди, заставив подростка сердито насупится.

– Я не похож на Соло! – выплюнул он. Пальцы тут же сомкнулись на горле, намекая. Мол наклонился ниже, желтые глаза с алым кольцом вокруг радужки наполнились весельем.

– Я что-то говорил о Соло? – проурчал ситх. Кайло моргнул. – У тебя очень хорошая наследственность, мальчик. Вопрос в том, оправдаешь ли ты ее…

На ладони мужчины возникла маленькая пирамидка, покрытая угловатыми письменами. Подросток помимо воли судорожно вздохнул. Голокрон. Настоящий голокрон!

– Это подарок. Тебе. Только тебе, никому больше. Ни остальной мелочи… Ни Сноуку. Тебе понятно?

– Да, господин, – прошептал Кайло. Ситх поднялся – одним плавным движением.

– Прекрасно. Тогда… До встречи.

Жуткий посетитель исчез, словно его и не было, а трясущийся от пережитого подросток всхлипнул, судорожно сжимая голокрон, пытаясь придумать, куда его спрятать. В голове крутилась фраза, сказанная ситхом.

Вторая реальность. Дэв Палпатин.

– Кто твой отец? – Сидиус задумчиво провел тонкими пальцами по губам. Мальчик, быстро черкающий стилом в датападе, поднял голову. Золотые глаза холодно блеснули.

– Вы, отец.

– Это я понимаю, – снисходительно прикрыл веки Палпатин. – Меня интересует, кто отец этого тела.

Дэв отложил стило, сел ровнее. Голова ребенка слегка наклонилась к левому плечу.

– Почему вас это интересует?

– Мне… Любопытно, – признался мужчина, разглядывая наследника. В нем было нечто неуловимо знакомое, ассоциирующееся с огромной угрозой и бешеными неприятностями.

Дэв промолчал, снова берясь за датапад. Сидиус вздохнул, массируя переносицу. Загадка происхождения мальчика все сильнее будоражила его ум, но эта загадка и ответ на нее могли подождать, а пока его ожидало гораздо более увлекательное времяпрепровождение. Следовало представить мальчика Вейдеру. А перед этим подготовить ученика морально. Или нет? Эксперимент?

Представление прошло… интересно. Вейдер замер, уставившись на равнодушно разглядывающего его мальчика. Каштановые, с сильной рыжиной волосы. Бледная кожа. Широкие скулы и подбородок с ямочкой. Стоит, словно кол проглотив. Сияют золотые глаза.

Золотые?!

Вейдер сощурился, присматриваясь. Да. Золотые. С явно недетским разумом, прячущимся за ними. Лицо, застывшее равнодушной маской. И плотная, удушающая Темная Сила, окутывающая хрупкое тело.

Мужчина моргнул, мысленно поежившись. Чутье на неприятности и опасность у него было отточено до совершенства. И сейчас Вейдер нутром чуял – этот ребенок неимоверно опасен. Учитель заулыбался, явно довольный произведенным его отпрыском эффектом.

– Лорд Вейдер, – с явным наслаждением проворковал старый ситх, – мой старый друг, позвольте мне представить вам Дэва Палпатина. Моего сына.

Мальчик кивнул с совершенно равнодушным выражением лица. Сила застыла монолитом, скрывая намерения и отношение к происходящему.

– Лорд Вейдер.

Ситх кивнул, замявшись на миг. Как называть сына его Мастера? Принц? По имени? Как-то иначе?

– Дарт Старкиллер, – все так же равнодушно подсказал ребенок.

– Дарт? – скептически поднял бровь мужчина, окинув недоверчивым взглядом мальчишку. Сколько этому сопляку? Десять?

– Дарт, – в тихом голосе лязгнула сталь. – Я заработал свой титул кровью и болью и не собираюсь его скрывать. Будьте так любезны, именуйте меня как должно.

– И давно вы Дарт?

– Достаточно давно, чтобы к этому привыкнуть, – растянул в мертвой улыбке губы мальчик. Сидиус прищурился, наблюдая за конфронтацией. Дэв явно не слишком жаловал Вейдера. Не ненавидел, нет. Не боялся… Но было нечто неуловимое. Легкое… презрение? Недовольство? Снисходительность?

Тем временем Вейдер сел в кресло, напряженно рассматривая мальчишку. В его голове явно шла работа. Оно и понятно: начинать противостояние и демонстрировать гнев или агрессию – глупо и недальновидно. Недооценивать – опасно… Как и переоценивать. Вейдер решал загадку. Расхождение между детским телом и явно недетским поведением.

Сидиус наслаждался. Дэв демонстрировал изысканную вежливость, переходящую в оскорбление и сухой, как пустыня, сарказм. Маскироваться под ребенка он совершенно не желал, да и Сидиус сомневался в том, что это получится. На короткое время, на пару встреч – может быть, но не на постоянной основе.

– Так кто же твой отец, Дэв? – прищурился ситх, когда Вейдер откланялся.

– Ваш сын, – блеснул глазами мальчик. Глаза Сидиуса довольно блеснули.

– Это я понимаю. Естественно, мой сын. Но кто именно?

Дэв промолчал, невозмутимо глядя в сторону. Сидиус попытался проникнуть сквозь ментальные щиты, но ничего не получилось: сначала он просто увяз, словно в болоте, а потом натолкнулся на непроницаемые стены.

– Не надо, – тихо предупредил мальчик, золотые радужки окружило тонкое алое кольцо, стремительно разрастающееся. Палпатин прищурился, но отступил. Дэв снова сосредоточился на датападе.

– Почему ты не жалуешь Вейдера? – неожиданно вкрадчиво спросил ситх. Дэв отложил стило и отключил датапад, полностью переключая свое внимание на Императора.

– Он слаб, – раздался неожиданный ответ. Сидиус моргнул.

– Слаб?

– Да. Даже сейчас. Особенно сейчас, – пожал плечами ребенок. – Но ведь вы и сами это знаете? Не так ли? Именно поэтому вы сделали его своим учеником. Именно поэтому вы его выбрали. Даже не в первую очередь потому, что он какой-то там Избранный… Что, в принципе, недоказуемо. Контроль. Им слишком легко манипулировать.

На губах мужчины призрачной тенью возникла тонкая улыбка, которую можно было описать как: «кнут близко», но глаза остались ледяными.

– Можно и так сказать, – уклончиво ответил Сидиус, небрежным жестом подзывая маленького дроида. Еще одно отличие, отмеченное Старкиллером: Кос Палпатин, в отличие от Шива Палпатина, допускал присутствие дроидов возле себя. Ограниченное, но все же. Дроид сервировал чай, мужчина прищурился, наблюдая, как Дэв готовит напиток, как разливает его по чашкам… Точные, выверенные движения. Рутинные… По утрам Старкиллер пил каф. Крепкий, сладкий, с синим молоком. Потом – просто каф. Со специями. Вечером – только чай.

– И все же? – ноздри Сидиуса затрепетали, вдыхая аромат изысканного напитка, позволить себе который могло очень ограниченное количество разумных в галактике. Впрочем, этот сорт рос на одной-единственной планете, урожай помещался в сложенные ладони, и Палпатин частенько себя баловал, выкупая его полностью, наслаждаясь завистью и ненавистью ценителей. Мелочи его жизни, но такие приятные!

Дэв взял чашку, сделал глоток… Сидиус прищурился. Что-то в лице мальчика царапнуло память. Что-то… Опасность. Скрытая и явная. Мужчина напрягся, чувствуя тонкое предупреждение Силы.

– Скажите, отец… – в золотых глазах Дэва мелькнуло коварство и что-то злобное, – вы рассматривали идею взять другого ученика? Не Дуку, ставшего Дартом Тиранусом… Не Энакина Скайуокера, Дарта Вейдера… Не клона Мола, вашего краснокожего убийцы? Другого? Того, который мог вас возвысить?

– Я думал об этом, – признал Палпатин, делая еще один глоток. – Были кандидатуры, но Энакин… Он – Избранный.

– Кем? – тихо прошептал мальчик. – И для чего?

– У моего учителя было видение… – пробормотал Палпатин словно в раздумьях. Дэв равнодушно дернул плечом.

– Да, я знаю… Вы говорили, – Сидиус остро взглянул на мальчика, – единственное за всю его жизнь, опять-таки, благодаря учителю вашего учителя. Как удобно. Он давал одной рукой и отбирал двумя.

Сидиус слегка прикрыл глаза, вспоминая Плэгаса. Да, муун не торопился раскрывать все свои секреты. Многое Кос украл, многое подслушал… Но сколько погибло со смертью старого ситха?

– Я знаю, что по крайней мере один раз вы рассматривали еще одну кандидатуру, – тихо продолжил Дэв, наливая себе еще одну чашку. – Этот человек был практически копией Энакина Скайуокера. Сильный. Умный. Неимоверный потенциал… Который он смог реализовать не благодаря своему учителю, а практически вопреки. Он был резким и неуступчивым, легко поддающимся гневу и очень ревнивым. Он был бы… идеальным ситхом. Но после долгих раздумий вы отказались от мысли склонить его на свою сторону. Он был слишком опасен… Не так ли?

На лице ребенка медленно проявилась злая улыбка.

– Он был слишком похож на вас, отец. Вы видели в нем себя… – вкрадчивый голос стелился по полу комнаты. – Такой не упал бы в гневе… Или отчаянии от ваших махинаций. Если бы он перешел, то осознанно, не под влиянием момента. Слишком долго и опасно. И тогда он стал вашим врагом.

Мальчик развалился в кресле, положив лодыжку правой ноги на колено левой. Рука отсалютовала чашкой – изящный жест, который Палпатин видел неоднократно. Ситх распахнул глаза в озарении.

– Кеноби.

– Да, отец, – наклонил голову Дэв. – Какая ирония, не так ли? У Силы своеобразное чувство юмора.

Сидиус застыл, уставившись на мальчика. Лопнувшая чашка упала на ковер, содержимое пролилось.

– Впрочем, вы это подозревали…

– Где он? – резко спросил император. Взгляд Дэва был совершенно безмятежен.

– Он жив. С определенной точки зрения.

– Кеноби – жив? – прогрохотал Вейдер, застрявший в дверях.

– Как я уже сказал… С определенной точки зрения, – пожал плечами мальчик.

– Яснее! – рявкнул ситх, делая шаг вперед. Сила сгустилась, заморозив его на месте. Дэв встал, ленивыми жестами поправляя рукава домашней мантии.

– Как я уже сказал, – ледяной голос ребенка вымораживал пространство, – Оби-Ван Кеноби, советник Высшего совета Ордена джедаев жив, с определенной точки зрения. Жив… И совершенно счастлив. В этом я уверен, ведь там, где он находится, вы его достать не сможете, при всем своем желании.

Сидиус молча смотрел некоторое время на сына, пока не улыбнулся, слегка кивнув.

– Вы знаете это точно, так как… – начал ситх. Дэв подхватил:

– Я сам туда его отправил. Спокойной ночи, отец.

– Спокойной ночи, сын, – дверь захлопнулась, кипящий от гнева Вейдер уставился на своего учителя.

– Мастер! – прорычал ситх. – Я должен…

– Спокойствие, ученик, – лениво отмахнулся Сидиус. – Присядь. Почему ты вернулся? Что-то случилось?

– Не важно! – Вейдер рухнул в жалобно скрипнувшее кресло. – Надо найти Кеноби. Он опасен! И…

– Он никому больше не навредит, – довольно промурлыкал Палпатин. – Ты же слышал.

Вейдер моргнул.

– Но… Ваш сын, – мужчина запнулся, – сказал, что Кеноби жив!

– С определенной точки зрения, – укоризненно вздохнул император. – Смерти нет. Есть только Сила. Так говорят джедаи?

Лорд замер, осознавая сказанное. На лице мужчины все сильнее проступало ошеломление и неверие.

– Мертв? Но… Как же так… – в голосе ситха звучало неприкрытое сожаление и детская обида. Руки мужчины сжались. – Как же так…

Сидиус покосился на ученика. Бедолага. Какое разочарование! Враг мертв и погиб не от его руки. Просто кошмар. Мужчина вздохнул, уставясь на стену. Кеноби… Кто бы мог подумать!

В голове крутились тяжелые мысли, наполненные сожалениями.

Ах, если бы он узнал о факте своего отцовства раньше! Какие перспективы! Сидиус мысленно вздохнул, вновь бросив взгляд на переваривающего неожиданные сведения Вейдера. М-да… Если бы он знал, кому сегодня кланялся… Ситх хихикнул, но промолчал, решив, что просвещать ученика не будет. Во многих знаниях много печали. Впрочем…

– А откуда он знает? – неожиданно спросил Вейдер. Сидиус с досадой покачал головой.

– Дэв ведь сказал… Он сам его убил.

Кулаки ситха, затянутые в перчатки, скрипнули. Теперь в глазах Вейдера плескалась чистая и незамутненная зависть.

Третья реальность. Кеноби.

Телос.

Ксанатос Дю Крион нервничал. В последнее время его начала одолевать паранойя. Мужчине казалось, что за ним кто-то наблюдает, практически дыша в спину, и Ксанатос зверел от невозможности понять, были ли эти ощущения правдой или плодом его воспаленного сознания.

Всплески злобы и недовольства уже нанесли ущерб, пришлось избавляться от трупов слуг, оказавшихся недостаточно расторопными, но это лишь заставляло скрипеть зубами: убытки. Заполучить новых слуг, пополнить ряды Службы Безопасности, извиниться перед одним из союзников… Пережить головомойку от Мастера.

И это было хуже всего. Даже не физическое наказание, а выговор, после которого Ксанатос чувствовал себя полным ничтожеством, живущим в сточной канаве. Не лучшие моменты его жизни. Это уж точно.

Впрочем, он это переживет. И станет сильнее. И…

Ксанатос зашатался, тяжело опершись о столик, заскрипевший под его весом. Перед глазами все поплыло, он неловко взмахнул рукой… И рухнул на толстый ковер, покрывающий пол. Он уже не слышал, как к нему подошли… Ксанатос спал и ничего не чувствовал.

Мастер Толм удовлетворенно кивнул, подал знак, и Падшего за пару минут упаковали, приготовив к перевозке.

Очнулся Ксанатос рывком. Медленно обвел глазами пустое помещение, пошевелил руками… На кадык неприятно надавил ошейник, заставив ненавидяще скрипнуть зубами. Мир посерел, потеряв краски, словно ему не хватало какой-то важной, жизненно необходимой части.

Губернатор Телоса сел, зло дернув ошейник.

Ингибитор.

Теперь осталось только понять, где он. У своего Мастера или?..

Дверь открылась, и Ксанатос презрительно ощерился.

Дуку брезгливо дернул уголком губ, придавив пытающегося строить из себя шишку на ровном месте Падшего. И вот в такое вот он мог превратиться? Причем по собственному выбору? Гонору – выше крыши, безумие в глазах, Сила воняет разложением так, что желудок пытается выбраться наружу. Отвратительно.

И самое мерзкое – это часть его Линии. Падаван его падавана. Значит, в происшедшем есть и его вина. Не уследил. Не принял меры. Не понял. Не захотел увидеть.

Его вина.

Если бы он был немного менее требовательным с Квай-Гоном… Увы. Не с его характером и стремлением к совершенству. И не с вопиющим пороком, переданным Йодой его ученику.

Гордыня.

Не гордость, к сожалению. А гордыня. И вот он, плод этого греха, сидит в углу, щеря зубы, словно загнанный в угол хищник. Что ж… Зажмем нос и будем работать с тем, что есть. В перчатках. Из шипованной кожи.

– Приветствую, гранд-падаван, – пророкотал Дуку, получив в ответ полный отвращения взгляд. Скромно стоящий в углу Оби-Ван спрятал усмешку. Бедный Ксанатос… Он не знает, с кем связался. Ян Дуку, советник Совета Первого знания, получил цель и теперь идет по пути ее достижения. И никакие Падшие, считающие себя ситхами, его не остановят. Как не могли джедаи остановить Дарта Тирануса.

А пока его мастер развлекается, вытирая пол идиотом, возомнившим себя умнее всех, Кеноби займется тем, кто довел Ксанатоса до этого жалкого состояния. Дарт Сидиус, он же Палпатин. Пока еще сенатор от сектора Чоммель, резво идущий к канцлерскому креслу. И пусть Оби-Ван знает, кто является настоящим ситхом, проблем от этого меньше не становится. Просто потому, что в данный период времени Дарт Сидиус является только учеником.

А вот имя его учителя – неизвестно.

Совет Первого знания очнулся от спячки и принялся рыть. Оби-Ван вывернул свою память наизнанку, но ничего, кроме одного-единственного намека, и то косвенного, на то, что Палпатин все еще оставался учеником во время осады Набу, не нашел. Да, у него был свой собственный ученик, Дарт Мол, которого Кеноби с огромным удовольствием располовинил и сбросил в шахту, но и все.

И теперь им предстоит вычислить неизвестного ситха, методично просеивая окружение Палпатина. И на это могут уйти месяцы, а то и годы. И даже когда они его найдут, необходимо решить, как действовать дальше. Убить мастера или подождать, пока его убьет Палпатин? А ведь это не вся проблема. Есть еще Сайфо Диас. Сейчас он является членом Высшего Совета, успешно исполняет свои обязанности и проводит исследования видений, посылаемых Силой. Сайфо – крайне сильный провидец, даже более сильный, чем Йода, но, в отличие от гранд-магистра, дар свой взять под контроль полностью не смог. Или не захотел.

Вообще, вся эта история с видением, после которого Диас помчался на Камино заказывать армию клонов, казалась Кеноби очень мутной. Даже если не касаться Силы, а просто обратить внимание на все остальное… Откуда Диас узнал о Камино? Где он взял деньги? Как делал заказ? Почему Джанго Фетт вот так просто согласился? И это только самые напрашивающиеся вопросы.

А теперь предстоит разобраться с Ксанатосом. Которого несколько лет назад посетил один очень многообещающий политик с Набу.

Основная реальность.

Дэв шевельнул пальцами, показывая на кресло напротив своего. Мол коротко кивнул, присел, в его ладони появился чип, вытащенный откуда-то из потайного кармана.

– И?

Забрак молча протянул чип, Дэв прищурился, вчитываясь в информацию. Его желто-алые глаза впились в экран, на губах призрачной тенью мелькнула неуловимая усмешка.

– Чудно, – Император облегченно откинулся в кресле, утомленно опустив веки. Мол терпеливо ждал. Наконец Дэв посмотрел на него. – Ваше мнение, друг мой?

– Он похож на вас, Дэв, – прошептал забрак. – Слегка, но для того, кто знает, на что именно обращать внимание…

– Характер?

– Ребенок, – снисходительно пожал плечами Мол. Дэв понятливо кивнул. Для них, прошедших суровую школу жизни под мягким руководством Дарта Сидиуса, даже ранкор казался домашней безобидной зверюшкой. Не более.

– Хорошо… – кивнул Дэв, не отрываясь от экрана, на котором одетый в черное подросток с энтузиазмом пытался рубить партнера по спаррингу в фарш. Получалось неплохо, но опытный взгляд видел все шероховатости и недоработки. Не так поставлен удар, локоть выше, чем надо, неправильный захват… Ошибок было много, но это не страшно. Его сын молод, и ему предстоит долго и плодотворно учиться. – Спасибо, друг мой. – Ледяной голос Императора слегка потеплел.

Мол признательно склонил голову.

– Это вам.

На стол лег свиток из зеленоватого материала, плотного, похожего на выделанную кожу. Знаки, темнеющие на гладкой поверхности, были подозрительно бурого цвета.

– Это поможет вам в вашем продвижении.

– Благодарю, Владыка, – Мол поклонился, Дэв небрежно дернул плечом.

– Пустое. Я дал слово, пришла пора его сдержать. Тем более, у вас есть все предпосылки… Вам нужен лишь толчок в правильном направлении. И ваш потенциал полностью раскроется. Это первая часть, – Император кивнул на свиток, намотанный на деревянный стержень, – основные вопросы и ответы.

Мол подхватил свиток, бережно держа неимоверную редкость. От свитка тянуло холодом и опасностью. Затем еще раз поклонился и вышел. Дэв снова включил запись, наблюдая и размышляя.

Сын.

У него есть сын.

Вот он. Сильный, здоровый… Такой юный.

Понятия не имеющий о своем происхождении… И это хорошо. Согласно отчету Мола, Сноук выделяет парня. Несколько раз упоминал вслух о Вейдере в его присутствии. Интересно, каким образом экзот узнал о родословной ученика?

И что именно ему известно?

Лея раздраженно подняла голову, уставившись на вошедшего. Генерал Акбар. Старый мон-каламари прошагал к креслу для посетителей, сел… Принцесса выпрямилась, с сожалением оторвавшись от просмотра очередного файла, содержащего в себе редкие кадры, непонятно как добытые ушлыми ботанами. Если честно, то Лея склонялась к тому, что это не шпионам удалось просочиться в охраняемое место и заполучить это, а им позволили сначала отснять, а потом удрать с отснятым.

На экране Старкиллер наказывал одного из адмиралов-отступников.

Показательно. Не торопясь. При полном собрании офицеров.

Зрелище было впечатляющим. Ситх стоял, сложив на бронированной груди руки, когти устрашающе поблескивали, он не шевельнул и пальцем, а предатель хрипел, задыхаясь, повиснув в воздухе, и в гробовой тишине все могли отлично расслышать треск ломающихся костей.

Несчастный мучился почти двадцать минут, за которые его тело превратилось в мешок с кровью, мясным фаршем и костяными опилками, пока не треснул череп и решивший пойти против Императора Палпатина адмирал не умер.

Старая запись. Но очень внушающая.

Она и в прошлый раз произвела на всех видевших ее гнетущее впечатление, но теперь Лея смотрела на все происходящее новыми глазами.

Неужели это Люк?

Она вспоминала голубоглазого блондина, смотревшего на нее с немым обожанием. Как сияли его глаза! Для него Лея была целой вселенной.

Она вспоминала, каким простым казался этот парень… На первый взгляд. Вначале принцесса в своем снобизме даже не поняла, насколько умен этот красавчик.

Да, может, он и не разбирался в политической обстановке, не декламировал стихи, не слышал об опере и не мог свободно рассуждать на модные темы. Но у него было глубинное понимание жизни, он держался своих убеждений, не меняя их по двести раз на дню, он был честным и прямым – то, что политики презирали и использовали в своих интересах. И он никогда не колебался, претворяя в жизнь свои решения.

А еще Люк Скайуокер, этот милашка с невинным взглядом голубых глаз, был не чужд насилия.

Он прекрасно умел убивать. Дитя Татуина – мерзкой планеты, кишащей опасностями.

Лея прекрасно помнила, как Люк, равнодушно пожав плечами, сообщил, что попадает песчанке в глаз со спидера. А на вопрос, что это за зверь, ответил просто: крыса.

Многие тогда рассмеялись… Как же! Отважный охотник на крыс! И только один старик уважительно присвистнул. А потом разъяснил идиотам, и ей в том числе, что именно Скайуокер имел в виду.

Вомп-крыса, или песчанка, имеет в длину два метра. Два метра стальных мышц, зубов, прогрызающих все, без исключения, и ядовитых слюны и крови. Ее слюна содержит такое количество заразы, что люди, поцарапанные этими тварями, разлагаются заживо за несколько дней. Противоядие достать практически невозможно в условиях Татуина, и единственный шанс спастись – ампутация. Немедленная.

А еще крысы охотились стаями. Минимум в сто особей. Они передвигались под песком, выпрыгивая из него и вновь закапываясь, и этот прыжок длился пару секунд, не больше. Попасть в глаз… Когда вслед за одной мерзостью выпрыгивают другие…

После этого над Люком больше не смеялись. После этого Лея поняла, каким образом бывший фермер, пересевший с хоппера на крестокрыл, смог попасть в отверстие реактора шириной в два метра, отключив наведение. Оно ему мешало.

И прирожденный стрелок просто отключил помеху.

И с такой же устрашающей точностью он стрелял во врагов.

Потом Люк практически отказался от бластера… И перешел на меч. Лея помнила его первые тренировки, первые неуклюжие движения… Но с каждым разом они становились все точнее и изящнее, у Люка изменилась походка, он стал двигаться еще более плавно, осознавая свое положение в пространстве, и в конце концов он стал еще смертоноснее.

Впрочем, Скайуокер всегда был больше защитником, чем агрессором… Он боролся не «против», как подавляющее большинство, он сражался «за». И это меняло все.

На экране Старкиллер развернулся и пошел прочь в наполненной ужасом тяжелой тишине. Мерно стучали подошвы сапог, развевались тяжелые полы одежды, тускло поблескивали броня и остро заточенные когти, украшающие пальцы рук.

Он шел, и Лея узнавала этот разворот плеч, эту плавность, ставшую практически неестественной… А вот это промозглое ощущение, доносящееся даже от изображения… Это было чем-то новым.

А когда-то Люк Скайуокер пылал, словно солнце: теплое, живое, заботливое.

Дэв Палпатин стал Солнцем Мертвых, словно персонаж из старых легенд.

Лея вспоминала голубые, прозрачные, словно бездонное небо, глаза… Но перед ее мысленным взором они наливались золотом, смешанным с кровью.

– Принцесса? – проквакал Акбар, заставив ее очнуться от тяжелых размышлений.

– Адмирал? – немного резко отозвалась женщина, бросив последний взгляд на экран и отключая запись. Пришла пора поработать на благо Республики. Действие, которое давно уже вызывало у нее отвращение. – Нам поступили следующие данные…

Она достала коробочку с чипами и погрузилась в пространные объяснения.

Ведж бежал. Вернее, не бежал – быстро шел, натягивая на голову капюшон короткой накидки в смутной надежде, что его не опознают. Тщетно.

Долгие годы Ведж Антиллес был на вершине розыскных листов, долгое время он прятался и сражался за свою свободу. Победа Альянса, казавшаяся такой прекрасной и несущей светлые жизненные перспективы, увы, быстро обесценилась.

Несколько лет, и все вернулось на круги своя.

Возродившаяся Империя взяла от старой все самое плохое, и розыскные листы в том числе. И Ведж вновь стал звездой, за которой гоняются озабоченные поклонники.

Пространство Республики давало хоть какое-то подобие безопасности, но Антиллес не мог без адреналина и вновь принялся за старое. Быстрые рейды в глубь вражеской территории, разведка, нанесение точечных ударов… И вот он в Империи, и его узнали, и горят желанием взять живьем: за живого награда в пять раз больше.

Антиллес в полном отчаянии заозирался, завернул за угол, тяжело отдуваясь, а затем застыл, чувствуя, как по спине текут ледяные струи пота.

– Не оборачивайтесь, господин Ведж Антиллес, – тихий голос заставил дрожать. – Что же вы так неосторожны?

– Так получилось, – слабо произнес мужчина, сглатывая в попытке смочить пересохшее горло. – И что теперь?

– Теперь? – хмыкнул неизвестный, опуская что-то в карман накидки пилота. – Теперь вы идете налево, доходите до дома с красной вывеской, на которой написано «Пекарня», заходите, показываете стоящему за прилавком тви'леку то, что лежит у вас в кармане, и он выводит вас из опасной зоны в более дружелюбные места. Ясно?

Ведж замер, судорожно соображая. Так это не охотник за головами? Или провокация СИБ? Или…

– Почему? – без надежды на успех спросил Антиллес. За спиной хмыкнули, в ухо вкрадчиво прошептали, заставив волосы встать дыбом от иррационального ужаса:

– Вам привет от «Красного-Пять», «Красный-Два».

Шаги стихли, трясущийся мужчина рискнул обернуться… За спиной никого не было. Переулок вымер.

– «Красный-Пять»… – прошептал Ведж, неожиданно спотыкаясь. – Люк… Братишка…

Он мчался по темной улице, вспоминая солнечную улыбку боевого побратима.