Щит времен

1987 ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА

Возвращение в Нью-Йорк в тот же самый день, когда он его покинул, возможно, было ошибкой. Даже здесь стояла прекрасная весенняя пора. В такие сумерки не сидят в одиночестве, предаваясь воспоминаниям. Дождь слегка освежил воздух, и в открытые окна влетал нежный запах весенних цветов и зелени. Огни, струившиеся внизу и шум улицы создавали впечатление, что под стенами дома течет река. Мэнсу Эверарду захотелось выйти из дома.

Он мог бы отправиться в Центральный парк, прихватив на всякий случай парализующий пистолет. Ни один полицейский этого века не примет его за боевое оружие. После разгула насилия, свидетелем которого недавно стал Мэнс, лучше пройтись по какой-нибудь спокойной аллее и завершить прогулку в одном из знакомых кабачков, посидев там за пивом в приятной компании. Приди ему в голову идея уехать прочь, в его распоряжении был темпороллер в штабе Патруля, оставалось только выбрать подходящую эру и точку на планете Земля. Агент-оперативник никому не обязан отчитываться о своем решении. Но что поделаешь, он оказался в западне, подстроенной ему телефонным звонком. Мэнс, не выпуская изо рта ароматно дымящуюся трубку, мерял шагами густеющий мрак квартиры и время от времени бранил себя. Какая нелепость — поддаваться настроению. Упадок сил после активной работы естествен, однако он уже провел две необременительные недели в Тире, где правил Хирам, и завершил все дела, связанные с его миссией. Что касается Бронвен, то он обеспечил ее до конца жизни, и возвращение к ней могло лишь разрушить состояние благополучия, обретенное ею; календарь указывал на то, что Бронвен погребена под пылью двадцати девяти столетий, так что и дело с концом.

Звонок в дверь вернул его к действительности. Мэнс включил свет и зажмурился от неожиданно яркой вспышки, затем впустил гостя в дом.

— Добрый вечер, агент Эверард, — поздоровался вошедший мужчина по-английски с едва уловимым акцентом. — Гийон. Надеюсь, что не застал вас в неурочное время.

— Нет-нет, я ведь не отказался от встречи, когда вы позвонили мне.

Они пожали друг другу руки. Эверард вдруг подумал, а был ли принят этот жест в родном Гийону окружении. Из каких времен и краев явился пришелец?

— Проходите.

— Видите ли, я полагал, что сегодня вы захотите разделаться с мирскими заботами, а завтра, может быть, отбыть на отдых, вернее на каникулы, как говорите вы, американцы, верно? В какое-нибудь благословенное местечко. Я мог бы, конечно, побеседовать с вами и после вашего возвращения, но тогда воспоминания утратят живость. К тому же, признаться, мне хотелось познакомиться с вами. Может быть, вы позволите пригласить вас на ужин в ресторан? Какой вам нравится?

С этими словами Гийон вошел в комнату и устроился в кресле. Он был неброской внешности, невысокий, худощавый, в сером заурядном костюме. Голова большая, но лицо его, смуглое, с тонко вылепленными чертами, при ближайшем рассмотрении не соответствовало ни одной из рас, живущих ныне на планете.

Эверард гадал, какие силы скрывает улыбка гостя.

— Спасибо, — отозвался он.

На первый взгляд, мелочь. Подумаешь, пригласил. Агент Патруля Времени и без того распоряжается неограниченными средствами. Но на самом деле предложение значило много. Гийон готов был потратить на него время из личной продолжительности жизни.

— А если мы немного отложим наш серьезный разговор? Не выпить ли нам для начала?

Заказ принят. Эверард налил шотландского виски с содовой для обоих. Гийон не возражал против дыма его трубки. Эверард опустился в кресло.

— Позвольте еще раз поздравить вас с достижениями в Финикии, — произнес посетитель. — Потрясающе.

— У меня была отличная команда.

— Действительно. Но она имела первоклассного лидера. И подготовительную работу вы провели в одиночку, рискуя собой.

— Вы пришли ко мне ради этого? — требовательно произнес Эверард. — Я ведь довольно подробно отчитался. Вы наверняка уже ознакомились с моим докладом. Не знаю, что еще я могу рассказать вам.

Гийон уставился в приподнятый стакан, словно в нем лежали не кусочки льда, а дельфский кубик для гадания.

— Возможно, вы опустили некоторые детали, на ваш взгляд, не имеющие отношения к делу, — пробормотал он.

Мелькнувший хмурый взгляд собеседника не ускользнул от внимания Эверарда. Гийон поднял свободную руку.

— Не беспокойтесь. Я не намерен вторгаться в ваши личные дела. Оперативник, равнодушный к существам человеческим, просто… неполноценен. Бесполезен или даже опасен. Но наши чувства неприкосновенны до тех пор, пока мы не позволяем им мешать выполнению служебных обязанностей.

«Как много он знает или подозревает?» — гадал Эверард. Печальный, короткий роман с кельтской девушкой-рабыней, заранее обреченный из-за временной бездны между их появлением на свет; хлопоты по ее освобождению и замужеству, прощание. «Впрочем, сам я спрашивать не стану… Еще узнаешь то, о чем знать совсем не хочется…»

Эверарда не поставили в известность о том, что нужно Гийону и зачем, он знал лишь, что у него по крайней мере такие же полномочия, может быть, выше. В Патруле, за исключением его низших эшелонов, отсутствовали строгие уставные отношения и формальная подчиненность. Сама суть Патруля исключала иерархию. Его структура была гибче и прочнее любой регламентированной системы. Похоже, только данеллиане полностью понимали ее.

Голос Эверарда, однако, обрел резкость.

— У агентов-оперативников достаточно широкие полномочия, — он не просто формулировал очевидное.

— Само собой разумеется, — отозвался Гийон с коварной покорностью. — Я лишь надеюсь собрать некоторые крупицы информации о том, что вам довелось испытать. А потом, пожалуйста, наслаждайтесь честно заработанным отдыхом. — И совсем вкрадчиво: — Позвольте спросить, входит ли в ваши планы встреча с мисс Вандой Тамберли?

Эверард так вздрогнул, что чуть не выплеснул спиртное.

— Что?!

«Возьми себя в руки. Перехвати инициативу», — тут же подумал он.

— Так вы пришли за тем, чтобы поговорить о ней?

— Ведь это вы дали ей рекомендацию.

— После чего она прошла предварительные испытания. Разве не так?

— Разумеется. Но вы встретили ее в тот момент, когда она попала в ту самую перуанскую историю. Короткое, но страстное и запоминающееся знакомство, — Гийон усмехнулся. — С той поры ваши отношения стали ближе. Это ни для кого не секрет.

— Не велика тайна, — огрызнулся Эверард. — Она очень молода. Но я, так сказать, считаю ее своим другом. — Он помолчал немного. — Протеже, если вам угодно.

«Мы и встречались-то всего два раза, — подумал Эверард. — Потом я уехал в Финикию, поездка унесла из моей жизни недели… И вот я вернулся в ту же весну, когда мы с ней впервые оказались вдвоем в Сан-Франциско».

— Да, я непременно увижусь с ней, — добавил Эверард. — Но у нее много других забот. Возвращение в сентябре на Галапагосские острова, откуда ее похитили, затем возвращение домой обычным путем и несколько месяцев на то, чтобы уладить все дела в XX веке и исчезнуть, не вызвав у окружающих никаких вопросов. Но какого черта я повторяю то, что хорошо вам известно и без меня?

«Видимо, размышляю вслух, — подумал Эверард. — Ванда, конечно, не Бронвен, но она может, сама о том не подозревая, помочь мне забыть Бронвен. Как мне и следовало поступить уже давным-давно…»

Эверард не был склонен к самоанализу. Он вдруг осознал, что для душевного покоя ему нужен не очередной роман, нужно лишь побыть немного рядом с молодостью и невинностью. Словно истомленному жаждой человеку, ищущему источник высоко в горах… Потом он вернется к своей привычной жизни, а она будет искать себя на новом пути, в Патруле.

По коже пробежал холодок. «А вдруг ее не примут?»

— Почему, собственно, она вас интересует? Вы занимаетесь подбором кадров? Кто-то выразил сомнения по поводу мисс Тамберли?

Гийон покачал головой.

— Напротив. Психоисследования аттестовали ее прекрасно. Последующие проверки будут чисто формальными — просто чтобы помочь ей с профессиональной ориентацией и подготовить к первым полевым заданиям.

— Хорошо.

Эверард немного успокоился. Пожалуй, он слишком много курит. Глоток виски терпкой прохладой разлился по языку.

— Я упомянул ее просто потому, что ваша судьба перекликается с событиями, в которых замешаны экзальтационисты, — сказал Гийон. Голос его звучал приглушенно, словно бы скучающе. — Прежде вы и ваши соратники помешали их попыткам подорвать карьеру Симона Боливара. Спасая мисс Тамберли, которая, кстати, довольно умело защищала себя сама, вы предотвратили похищение экзальтационистами выкупа Атауальпы и тем самым изменение истории испанского завоевания Латинской Америки. Теперь вы спасли от них древний Тир и пленили почти всех, кто уцелел в ходе операции, включая Меро Варагана. Отличная работа. Тем не менее задача пока не выполнена до конца.

— Верно, — прошептал Эверард.

— Я здесь для того, чтобы… прочувствовать обстановку, — сказал Гийон. — Я не могу точно сформулировать, чего я добиваюсь, даже если заговорю на темпоральном языке.

Он продолжал прежним тоном, но уже без улыбки, и в его бегающем взоре появилось что-то пугающее.

— Происшедшее укладывается в прямолинейную логику не более, чем сама концепция изменчивой реальности. И «интуиция», и «откровение» — оба эти слова совершенно неадекватны. Вот я и стремлюсь… найти иной способ постижения.

Повисло молчание. Казалось, что даже шум города за окном стал тише.

— У нас неофициальный разговор. Я лишь пробую уловить чувства, воспоминания, какие вызывает у вас опыт работы. И все. После этого вы вольны отправляться куда угодно. Но судите сами. Может ли быть чистой случайностью, что вы, Мэнсон Эверард, трижды участвовали в операциях против экзальтационистов? Только однажды вы выступили с предположением, что именно они ответственны за отклонения в истории. Тем не менее вы стали Немезидой для Меро Варагана, который, теперь я могу это признать, держал среднее звено Патруля в страхе. Случайно ли это? Случайно ли то обстоятельство, что Ванда Тамберли была втянута в водоворот событий как раз в тот момент, когда ее родственник, без ведома Ванды, уже работал в Патруле?

— Он-то как раз и стал причиной того, что она…

Эверард умолк. У него похолодело внутри. Кто этот человек в действительности? Чем он занимается?

— Именно поэтому нам хочется получше узнать вас, — сказал Гийон. — Не вторгаясь в вашу личную жизнь, я надеюсь получить ключ к тому, что мы — весьма условно — называем гиперматрицей континуума. Благодаря этим данным мы могли бы напасть на след последних экзальтационистов. Они отчаянны и мстительны, как вы знаете. Мы обязаны выследить их.

— Понимаю, — выдохнул Эверард.

Кровь ударила ему в голову. Он едва расслышал заключительную фразу Гийона:

— Но, пожалуй, гораздо более серьезное значение имеют направление и исход…

И вряд ли заметил, как Гийон оборвал себя на полуслове, словно боялся проговориться о чем-то важном. Эверард, подобно гончей, возвращался назад, пытаясь отыскать след, всматривался вперед, понимая, что нужно не в засаде сидеть, а завершать охоту.