Сборник рассказов

Она проснулась в одно прекрасное дождливое утро и улыбнулась от предчувствия. И не было в это утро ничего необычного, ничего странного, просто шел теплый летний дождь, в котором играла замечательная радуга, перекинувшаяся через бившееся пенным прибоем о камни море. В теплом влажном воздухе носились чайки, пахло водорослями, выброшенными ночным штормом на берег, и… рыбой. Посмотрев на потемневшую от сырости и времени стену родительского дома, стоявшего почти у моря, она подумала, что на этом покосившемся гвоздике, торчавшем здесь с незапамятных времен, могла бы висеть… его куртка. Он приплывет на прекрасном паруснике и увезет ее отсюда.

Она встрепенулась. Ну, конечно, она сегодня его непременно встретит, поэтому и встала так рано. Перехватив длинные волосы лентой, она выбежала на улицу и взглянула на вздыхающее море из-под ладони. Да, она встретит его там, у того дальнего островка, одного из множества таких же небольших островов, которые разбросаны у входа в их бухту, и которые сейчас еле виднелись в сетке дождя…

Отголоски ночного шторма откатились далеко в море. Там тяжелая волна ворчливо мотала одинокий бриг с потрепанными основательно снастями, не пуская его к спасительному берегу. Парусник носился по пустынной глади моря как-то уж совсем легкомысленно и весело.

Проснувшись на палубе своего брига, уже не молодой, поношенного вида капитан с удовольствием расправил затекшие плечи. Моросил легкий дождец. "Это хорошо, что не ливень…", отметил он про себя. Штормило слегка. И его тоже. Клочья влажного тумана застилали горизонт. Руль в одиночестве радостно крутился то вправо, то влево. Матрос, подложив ладонь под щеку, мирно спал.

— Йо-хо-хо!!! — гаркнул ему в ухо капитан.

Испуганный матрос, чуть не лишившись дара речи, попытался встать на ноги, но удалось ему это не сразу. Капитан, похлопав его по плечу, улыбнулся:

— Спи, спи… Да! — рявкнул он вдруг снова, одна мысль осенила его. — Где мы находимся, мой друг?

Хмуро оглядев горизонт, друг, по вине которого парусник теперь носило неизвестно в каких водах, молча, решил, что лучше выполнить первый приказ капитана и, свалившись как куль на палубу, захрапел.

Вооружившись биноклем, выпрямив остатки военной выправки, капитан, стал буравить горизонт зорким взглядом, и вскоре парусник, подчинившись, наконец, его мертвой хватке, быстро побежал по бурным волнам в заданном наугад направлении…

Океанский лайнер, ночью бросивший якорь у входа в бухту, чтобы переждать затихающий шторм, с первыми лучами солнца, светившего тускло сквозь тучи, снялся с якоря, прощально прогудев незнакомым берегам, оставив одного пассажира, который уже перед отправлением неожиданно решил сойти на берег. Его уговаривали остаться и доплыть до места назначения, но он лишь улыбался. В его добрых и ласковых глазах, которыми он спокойно и радостно смотрел на мир, светилось несмелое ожидание прекрасного и великодушное сочувствие к людям, которые, не понимая его внутреннего состояния, пытались остановить его, — остановить на полпути к счастью.

Он вышел. Бухта раскинулась перед ним, скрытый туманом берег угадывался вдалеке. Теплый дождь мелко капал по неспокойной воде.

Он стоял на одиноком островке, посреди моря. Полы длинного, старого пальто были влажными от воды. Старая фетровая шляпа набрала в неглубокие бортики дождя и пропускала редкие капли, стекающие ему на плечи. Исхудавшее лицо было бледно, следы изнуряющей болезни залегли глубокой морщинкой между напряженно приподнятыми бровями. Однако, глаза его удивляли каждого, кто желал заглянуть в них, оставив равнодушие и предубеждение в стороне. Они светились на этом молодом, почти обычном лице, жадно и восторженно впитывая все, что окружало его.

Молодой человек с легкой полуулыбкой смотрел вокруг. Его радовал дождь, радовали волны своим мерным набегом, шебуршащие галькой, радовала близость незнакомого берега, радовало то, что он оказался здесь. Ему давно хотелось вот так, однажды утром сойти с рельсов своей катившейся однообразно жизни, подчинившись одному лишь внезапному порыву своей души, и вопреки опасениям добрых и прекрасных людей, окружавших его, найти свое счастье. Ему думалось об огромном мире, чувства переполняли его, хотелось раскинуть руки и обнять…

Она легко бежала по волнам, время от времени останавливаясь, чтобы отцепить прилипшие водоросли. Радостное чувство билось в ней словно птичка, и несло ее вперед все быстрее. Иногда, когда волна сбивала ее с ног, и она падала, ей становилось немного грустно, оттого что любимый не с ней в эту минуту. Но это не могло остановить ее на пути к неведомому счастью.

Что-то не сильно толкнуло ее в плечо. Бородатый мужик, радостно помахал ей веслом, проплывая на лодке мимо и мыча. Обрадовавшись, что не одна сегодня в пути, она помахала и бородачу, и его собачонке, привязанной к камню, на дне лодки. "Наверное, чтобы не упала в воду…", подумалось ей.

Огибая мыс, она заметила парусник, показавшийся на горизонте. Прибавив ходу, она пробежала мимо островка, на котором к ней приветственно протянул руку странный юноша в шляпе, мимо остановившейся вдруг лодки с немым мужиком, стремясь приблизиться быстрей к прекрасному бригу под плещущимися на ветру парусами… Там, на этом бриге, должен быть тот, кто предназначен только ей…

— Как добраться до ближайшей таверны, милая? — надтреснувшим флиртующим баритоном крикнул ей капитан, свесившись игриво сверху.

Она растерянно остановилась. Подняв голову, словно оглушенная, смотрела и смотрела на паруса, розовые от лучей восходящего солнца, пробивавшегося сквозь моросящий слепой дождь, и на опухшее лицо капитана… на неуверенно сползающего по трапу матроса… и на прекрасный парусник, который покачивался на неспокойной волне, и словно пробуждалась ото сна… Окрыляющее чувство надежды стало покидать ее. Она вдруг заметила, что ноги ее уже по колено в воде…

Взвизгнув, Муму оказалась в воде. Она видела плачущее лицо Герасима и, не желая огорчать своего хозяина еще больше, смолкла… Испуганные глаза собаки отчаянно взглянули в небо, камень тянул ее вниз… Судорожно перебирая лапами, она словно пыталась взобраться на гору и не могла…

Когда небо ей уже казалось мутным, стремительно удаляющимся пятном в зеленоватой, тяжелой воде, чья-то рука, сильно ухватив, выдернула ее на поверхность, и собака захлебнулась от потока воздуха, ворвавшегося в ее легкие…

Она смотрела на него. Он стоял очень близко. С бортиков шляпы капала вода. Только сейчас она поняла, зачем шла сюда… Его взгляд словно приподнимал ее над волнами и кружил, кружил под тихую мелодию, зазвучавшую в ней, она вдруг почувствовала себя… единственной…

Тихое поскуливание заставило ее вздрогнуть.

Собака, барахтавшаяся в руках молодого человека, неожиданно изловчилась и лизнула ее в лицо, желая хотя бы этим вознаградить своих спасителей.

— Вот… — проговорил тихо он, глядя ей в глаза растерянно, словно удивляясь самому себе, что он нашел… Ее. — Упала и стала тонуть, запутавшись в веревке… а тот добрый человек не заметил и отплыл… далеко уже отплыл…

Она взяла дрожавшую собачонку на руки, и Муму, продолжая еще вздрагивать изредка, затихла.

Взявшись за руки, они пошли по волнам. Солнце, выглянувшее из-за туч, разогнало туман, укрывающий берег, и заиграло радостными бликами на воде, на мокрых листьях, на камнях, лодках, стоявших у причала… Герасим, сидевший в лодке и смотревший им в след, плакал… плакал от радости, потому что они спасли его Муму.