Сантехник 2

Глава 6

Ветрил спит, прикрыв лицо от светила рубахой, я шагаю рядом с повозкой и вспоминаю, что мне нужно продумать, чтобы правильно пошить новую сбрую с жестким хомутом, переносящим основную нагрузку с шеи животного на плечи, что в три-четыре раза повышает эффективность упряжки.

И еще какой формы вообще нужно плуг делать, чтобы он сразу отваливал почву с повышенной эффективностью. Такой тяжелый плуг с железным отвалом, не просто подрезающий, но и переворачивающий верхние пласты земли.

Смутно на самом деле и то, и то помню, так что есть над чем голову поломать.

Тройная обработка земли тяжелым плугом на неплохой скорости с помощью всего одной лошади вместо пары медлительных волов, трехполье с паром, внесение навоза на пастбищах и зеленых удобрений в почву вместе с мергелем — все это легко поднимет урожаи той же пшеницы или ячменя с сам-полтора, сам-два до сам-пять или даже сам-шесть.

Еще можно изобрести новый тип железного топора, более удобного для рубки деревьев. Все тоже самое касается тяпок, мотыг, лопат и молотков, в общем всего железного инструмента.

— Лошади здесь уже почти все подкованы, хорошо, что хоть с этой задачей местная цивилизация справилась без моего участия. А то ведь на все моего гения не хватит.

Но это на самом деле крутое прогрессорство, которое очень серьезно двинет уровень обработки полей во всей Империи и баронствах. Такое дело привлечет серьезное внимание со стороны местной церкви и значит, самой Твари.

Привлекать внимание к самому себе мне строго не желательно, но тут прикрыться кем-то из будущих компаньонов не получится. Потому что на все заданные вопросы Слуги Всеединого Бога получат самые полные и искренние ответы, под ментальным прессом деваться вопрошаемым и без пыток некуда.

Сама Тварь может оказаться совсем не заинтересована в развитии технологий и науки на подвластной ей территории, чтобы никто подольше не мешал ей наслаждаться жизнью со своим личным религиозным культом.

Поэтому насчет таких серьезных изменений я не стану спешить особенно, пусть это процесс не на один десяток лет.

Заезжаю в Ликвор через другие ворота на всякий случай, пусть даже ничего мне не грозит по закону за выполнение своих обязанностей. Мог бы и мимо постоялого двора следом за освобожденными арестантами проехать, но пока все-таки остерегусь.

Ведь законы, что дышло, как повернешь, так и вышло. Про это тоже не стоит забывать, да и лишнее внимание, которое мне может через знакомых стражников обеспечить хозяин постоялого двора, тоже не требуется.

Ни к чему местной страже знать, что это именно я уже с хорошей прибылью выполнил свои полицейские обязанности и заработал какие-то серьезные деньги на этом. Конечно, нет здесь никакой полиции, поэтому просто приехал откуда-то, спровоцировал местного жителя на нарушение закона, интерпретировал довольно непонятное дело в свою пользу, жестко арестовал других местных жителей. Потом за то, чтобы их отпустить с миром, снял денег с этого жителя.

Нигде я особо ничего не нарушил, на свои действия имею полное право, но местной страже точно не понравится, что такими вещами занимается еще кто-то, кроме них самих. Могут попроси поделиться на том основании, что это их человек и он им же платит, чтобы спокойно работать. Все может быть, поэтому светиться в селе, где стоит постоялый двор Кромила, я не собираюсь.

Пусть вообще ничего не знает, куда мы с Ветрилом уехали, в Ликворе мы или где-то в другом месте тратим его деньги.

Спокойнее спать будет, и меньше поводов местную власть привлекать у него окажется.

На воротах, размещенных просто в стене, даже без привратной башни, что намекает на совсем мирную тут жизнь, оказываюсь даже без очереди, никого не видно на въезд в город с подводами. Простой народ пешком проходит свободно, только с большой поклажей стража останавливает и просит показать, что там в мешке или тюке. Оно и понятно, сейчас все только выезжают после торговли из города или еще каких хлопот.

Стражники сразу обратили на незнакомого отставника при оружии особое внимание, тем более, что у меня еще пострадавший парень лежит на повозке, а к нему есть диковинное животное рыжего цвета, выбравшееся погреться под лучи светила и лениво посматривающее по сторонам.

— Откуда приехал к нам, служивый? — спрашивает срочно прибежавший начальник наряда, как положено, самый толстый и солидный дядька с большой бляхой на груди.

— Из далекого Датума добрался я наконец до вашего прекрасного города! Много мне рассказывали про него знакомые воины и очень хвалили, как самый лучший город для жизни во всей нашей великой Империи! — отпускаю я сходу такую шутку, сразу веселящую всех стражников, хорошо знающих, что никакими такими достоинствами Кворум не обладает точно.

Обычное захолустье на окраине огромной Империи, только коррупция здесь явно выше среднего, вот и все его главные достижения.

Сам я не собираюсь рассказывать служимым про бунтовщиков-стражников, Кворум и Баронства, постараюсь оставить менее заметный след в инфополе имперского города.

Назвать осажденную еще недавно крепость в качестве места моей службы все же придется, вот это плохо, но для меня неизбежно. Тем более, что она записана в моих бумагах, которые мне придется обязательно показать страже, а так лучше заехать по тише и разместиться вообще без лишних свидетелей.

Чтобы возможно разыскивающие меня с целью страшно отомстить стража и воры из Кворума, потерявший сына норр Вельтерил, тот же хозяин Баронства, чьих стражников я частью перебил, а частью принес в жертву Падшему Богу, не нашли меня так просто.

Потому что они должны интересоваться моей заметной персоной у других ворот, где я пока не стану появляться со своими документами.

Не то, чтобы я особенно опасаюсь такого розыска, даровая предсмертная энергия мне всегда требуется по случаю, так что даже не буду особо против тесно пообщаться с некоторыми из них. Только помогать этим бедолагам, чтобы меня разыскать, не стану, сделаю все, что могу для правильной маскировки.

Конечно, вопросов у обступивших меня и мое транспортное средство стражников нашлось опять много, все про осаду и орду нелюдей. Все они знают про суровую многомесячную битву под станами Датума с редкими вылазками в тыл врага.

Арбалеты спрятаны в сене, да еще на них лежит Ветрил, про которого я говорю, что подобрал избитого до полусмерти парня на дороге и особо про него ничего не знаю.

Не должны такого заслуженного воина сильно обыскивать и точно, никто не ворошит сено, не пытается слишком присмотреться к моим плотно набитым мешкам. Все-таки я, типа, свой заслуженный ветеран из армии Империи.

— Откуда сам, парень? — интересуется стражник у Ветрила, наглядно видя красные зрачки и большие синяки на лице сильно пострадавшего на голову молодого мужчины.

Ветрил называет свою деревню, говорит, что он из свободных жителей, что в общем, не чей-то беглый холоп. Здесь, на краю Империи, таких половина на половину с уже закабаленными, так что в этом ничего необычного нет, вот дальше к центру страны почти все крестьяне уже в кабале у дворян, церковников или государства в лице Империи.

И здесь, на далеком краю Империи это тоже случится рано или поздно, но еще не сейчас.

— Шел с поля домой, ударили по голове дубиной, забрали, что нашли в котомке и на поясе, а меня бросили в канаву, — объясняет он страже. — Хорошо, что господин воин нашел и предложил работать на него.

Я коротенько рассказываю, что мы там в Датуме пережили во время пяти месяцев осады, сколько товарищей я потерял от огромных стрел нелюдей. Когда говорю про наши потери в три четверти всех бывших со мной рядом парней, стражники переглядываются между собой, явно, что никто не хочет оказаться там, откуда приехал я.

— Откуда сам тогда, раз с акцентом говоришь? — вдруг довольно невежливо вмешался в мой рассказ один из взрослых стражников, но я ему не стал ничего конкретно отвечать, только посмотрел на него недовольно.

Чувствую в нем определенную зависть к еще молодому воину в отставке, даже не покалеченному и уже неплохо обеспеченному разным движимым имуществом. Вот и лезет с недовольным видом, пытаясь строить из себя начальника.

Знакомый мне по службе персонаж на самом деле, придется его укоротить немного на язык.

— Где я был, там меня уже нет, — типа, не твое собачье дело, служивый, откуда я в Империю приехал.

На него свои же зашикали, мол, чего лезешь с невежливыми вопросами к теперь заслуженному человеку, который страшную бойню в Датуме пережил. И отстоял его с всего полутора сотнями выживших воинов от нескольких тысяч зверолюдов. Такой реальный подвиг на уровне Империи, обязательно будет запечатлен в молве народной.

С акцентом или если не местный даже, но раз бумаги воинские получил, то значит — заслуженный гражданин Империи теперь. И той же городской страже всегда полезный помощник по возможности.

Спрашиваю, где есть постоялый двор получше, это у старшего стражи особого удивления не вызывает.

— Видно, что заработал монет на службе, — усмехается он, кивая на повозку с лошадью и намекает. — Только как — не понятно. Лошадь с повозкой в городе оставишь или сразу выгонишь на стоянку? Если оставить собираешься, то заплатить нужно пошлину в четыре серебра. Если только парня завести, то поверим тебе на слово, как своему человеку!

Намекает, что на одну плату так не разживешься, наверно, и сам когда-то в армии служил, знает все наши расклады.

Вот наглядно проявляет ко мне хорошее отношение, на формальности прикрывает глаз, и обыскивать повозку не приказывает, и денег не вымогает по какому-то поводу.

На других воротах, с тем же Кромилом за спиной, который сразу бы на меня первым делом нажаловался знакомой страже, отношение было бы гораздо хуже. И повозку обыскали бы, и пошлину за ее проезд и провоз тех же арбалетов слупили, и мешки распотрошили, и вообще много чего могло случиться.

По-всякому на его жалобу могли отреагировать, это однозначно, что добавилось бы проблем.

Да, лошадь двадцать золота стоит, повозка столько же почти, упряжь еще совсем не бесплатная, так что на пятьдесят золотых стражники уже увидели моего имущества. А это довольно солидная сумма для всех рядовых воинов, как я обозначен в бумагах.

Если бы еще припрятанные арбалеты рассмотрели, то и на всю сотню золотых насчитали бы, признали бы меня просто невероятным богачом. И еще они про мешок с тремя сотнями золота за моей спиной не знают, надеюсь, что и не узнают никогда. А то мне воры покоя не дадут никакого, обязательно на меня наведут коррумпированные стражники, а они тут через одного, если не все поголовно.

Ведь я за шесть лет службы едва полторы сотни золота в качестве жалования смог бы получить. Только, сколько из них у меня осталось бы на руках — это никому не известно. Хотя, почему, пожалуй, что все известно.

Скорее всего, что совсем ничего, богатых служивых я вообще не видел за время своей короткой, но весьма интенсивной на события службы. Если они не в снабжении крепостей уже работают, конечно, но там все места грамотными благородными плотно заняты.

Мог бы и я по этой стезе пробиваться со временем, раз уже сейчас считаю лучше всех, но терпения у меня на такое сразу не хватило.

Это ведь сначала придется еще шесть лет походить-оттрубить с копьем рядовой бесправной скотинкой на стенах крепости.

И только потом сможешь новый контракт подписать уже со своими знаниями, если до этого очень много раз их бесплатно проявишь на благо начальства.

Еще и задницы начальские лизать необходимо просто в очень усиленном режиме, да и про денежный взнос, теперь сильно повышенный за неплохое местечко для службы, забывать не стоит.

Чтобы в наряды больше не ходить, и получать не жалких два золотых, а целых три-три с половиной, да еще чего-то там мутить на поставках, придется сразу денег вперед отдать за полгода будущей службы, как минимум двадцать золотых монет.

Ну, после осады монеты у нашего выжившего брата нормально имелось, трофеи кое-какие со зверолюдов попадались всем и еще с дележки имущества погибших бессемейных воинов хорошо приходило. Но это теперь не скоро случится, да еще и выжить нужно, а так повезти может уже и не случиться.

Так и то золото знакомые парни из крепости промотали за полтора месяца полностью по тавернам и бабам. Вообще их можно понять, все от радости сохранившейся чудом своей личной искры жизни посреди постоянно влетающих в бойницы гигантских стрел степняков.

Может, кстати, приятели мои еще очень горько пожалеют, что не ушли вместе со мной со службы, но будет уже поздно.

Непонятно себя теперь нелюди ведут, совсем непонятно, да еще могут прийти снова в силах огромных. Наблюдают же усердно за Теронилом тем же зачем-то, неспроста все это делается.

А на границе людских владений теперь не четыре крепких крепости-форта стоят, которые на себя по тысяче-полторы тысячи нелюдей заберут каждая, а всего два полуразрушенных их подобия, которые оборонять серьезно нет никакого смысла и возможности.

Так что перед Датумом может не пять-шесть тысяч зверолюдов оказаться, а все двенадцать и со свежими запасами стрел, что особенно печально, а там все еще далеко до положенной численности гарнизон не набран. Да и с положенными шестью сотнями воинов такую орду не отбить, даже, если они ничего нового для штурма не придумают, а продолжат только метко стрелять и тупо карабкаться по лестницам. Карабкаться все так же неуклюже и громко шмякаться с большой высоты в ров с водой. Много их там тогда потонуло, глубина рва в полтора человеческих роста и если сильно об воду приложился, то и доспехи из сухой травы могут не спасти.

Как бы не пришлось Империи в этот раз умыться кровью еще сильнее. Если ослабленный теперь Датум нелюди возьмут, считай, что лет на десять обезлюдеют берега Станы, а поля зарастут травой степной.

Долго потом Империя будет набирать желающих еще раз рискнуть своими жизнями в жаркой степи, чтобы продолжить экспансию на земли нелюдей.

Солдату в Империи деньги нет копить никакого смысла, все устроено так, чтобы он их тратил и на новый срок службы контракт подписывал. Так что понятно старшему, что где-то я смог очень хорошо разжиться трофеями, раз на такое серьезное имущество денег хватило.

Про это старший стражи на воротах мне откровенно намекает, мол, давай, колись! Раз уж мы тебя за своего принимает и никак не ущемляем с имуществом. Ну, красивую байку всем служивым на радость мне рассказать не трудно:

— Трофеев с зверолюдов хорошо всем вышло, но мы с парнями из нашей терции особо отличились, мешок с золотом нашли в повозке в обозе нелюдей. Где-то награбили, твари зеленые, хотя, зачем им золото — никто не знает. Ну и поделили между собой, как положено, тихонечко на всех шестерых, а начальникам своим большой кукиш показали, — доверительно рассказываю я старшему с остальными стражниками про свою солдатскую удачу и добавляю ложку дегтя напоследок. — Только не всем моим приятелям и дальше так повезло по жизни, еще с троих деньги нам обратно вернулись, не пережили парни последний, самый лютый месяц осады.

Кому — это деготь, а мне, получается, еще раз повезло выжить и участвовать в дележке.

Хотите — верьте, хотите — нет! Но такой рассказ страже явно зашел, все повеселели и заулыбались.

До этого грустные стояли, после моего рассказа про суровую бойню на стенах, огромные потери и сколько воинов зараз может пробить орочья стрела, влетевшая в бойницу.

Когда кому-то сильно повезло, всегда есть надежда, что следующим счастливчиком станешь именно ты!

— Понятно теперь, почему не с одним мешком идешь, как все остальные служивые, — поводит итог разговора старший наряда, прощается со мной, и я проезжаю дальше в узкую улицу средневекового, не слишком ухоженного города.

Телега едва пропихивается мимо шагающего навстречу народа, если бы не больной парень и куча дорогого добра, то сначала сдал бы ее на хранение, видел же пару стоянок вдоль стены, но пока другого выхода нет. На лошадь и на лежащего Ветрила тут же вывалили ведро отходов прямо в окно какие-то отщепенцы, такое романтическое путешествие по сильно вонючему городу получается.

Спросил про постоялый двор, что понятно и еще про место за городской стеной, где можно лошадь с повозкой на хранение оставить. Держать в городе ее дорого и смысла нет особого, да еще мне необходимо про учителя по выездке узнать, мне самый хороший для этого непростого дела требуется.

Около рекомендованного постоялого двора останавливаюсь, быстро договариваюсь с хозяином, как бывший воин, на отдельную комнату на втором этаже с завтраком и ужином для двоих путников. Пока Ветрил собрался с силами и кое-как охранят повозку и груз на ней, сжимая в руках мое копье.

— За двоих будет четыре серебра комната и за еду столько же в день, — подводит итог хозяин постоялого двора.

Не стал сильно скидывать даже мне, похоже, что сильно популярное у него место и с кухней отличной. Все, как я просил, так старший стражи и порекомендовал, спасибо ему.

То, что нам и требуется, чтобы жулики всякие тут толпами не ходили.

Восемь серебра за день — это треть золотого, за три дня проживания с питанием на двоих выходит целый золотой.

Дорого, очень дорого, как для бывшего вояки, но у меня запас монеты солидный, а место нам с Ветрилом самое приличное требуется, гораздо выше среднего по уровню, чтобы не обворовали хотя бы.

Прислуга отводит Ветрила в комнату, туда же я переношу пару мешков с инструментами и потом большой тюк с арбалетами, оставляю парня приходить в себя. Сам делаю с трудом разворот во дворе постоялого двора и еду на выход мимо знакомых стражников, после ворот сразу же поворот направо и там пять минут езды до стоянки под стеной города, где размещаю свое движимое имущество пока на одну неделю.

— Есть знакомые, кто учит хорошо держаться в седле? — спрашиваю я у сторожа стоянки, пожилого дядьки, кажется, что тоже воина в отставке.

Очень уж он мне обрадовался и тоже расспросил про то, откуда я приехал.

— А тебе зачем это? На службе не научили? — удивляется он. — То есть перед ней?

В империи начальное управление лошадью уже должны на экзамене продемонстрировать поступающие на службу молодые парни из семей военных. Но — это только начальное умение, а мне необходимо сидеть в седле, как влитому.

Экзамена в моем случае никого не было, все мы сдавали его на стенах, выжил — если выжил, значит сдал общий экзамен.

— Хочу научиться правильно ездить, почти как благородный, — объясняю я сторожу. — Потом собираюсь продолжить службу у кого-нибудь в охране, раз я таким молодым и полным сил вернулся со службы. Да еще без ранений.

Служивые обычно тянут срока четыре военную лямку, а то и все пять, пока им не стукнет по местным понятиям лет сорок пять-пятьдесят. Заводят семью по месту службы и воспитывают сыновей тоже в военном духе. Некоторые и по шесть сроков умудряются оставаться в форме, уже к пятидесяти трем годам по-местному еще могут бегать, как положено, со своими когортами. Это, если возраст перевести на земные годы, то уже к шестидесяти годам выходит.

Но таких счастливчиков в Датуме нашлось всего двое, они больше за обеспечение гарнизона уже отвечали на сидячей работе. Когда орда крепко обложила крепость, пришло время мужикам, почти дедам теперь, вспомнить старину, ведь их тоже выставили начальники на стены. Вот там обоим и не повезло, увернуться от стрел нелюдей у них уже не получилось, все же подвижность уже не та и старые глаза плохо видят опасность.

— Есть у меня знакомый, может тебе помочь с этим делом. Он и благородных учит, только дешево это не будет. Тебе скидку, как своему служивому сделает, но не больше.

— Отлично. Как с ним встретиться?

— Приходи завтра рано утром, я с ним сегодня переговорю. Он любит учить в прохладное время дня, чтобы с утра или к вечеру, а не по дневной жаре.

За неделю содержания лошади с кормежкой заплатил половину золотого, тоже такое недешевое дело здесь — иметь свой экипаж даже в самом простом варианте.

Но я всем доволен, Ветрил пока придет в себя за эту недельку, я завтра начну учебу по выездке, а там и вещи дворянские на пошив закажу. Еще нужно походить по мастерским и на рынке местном пошляться, определиться с тем, что тут производят и что я могу улучшить сразу без долгой подготовки.

До постоялого двора добираюсь пешком уже в наступающих сумерках, проходя с определенной осторожностью по сильно грязным улицам и откровенно удивляясь про себя.

Почему инопланетная Тварь, которая оказалась во главе всей Империи, вообще не занимается благоустройством городов страны? Хоть какие-нибудь жилищные стандарты внедрила бы, что ли!

У них-то, наверно, и пыли нигде нет на планете, раз по всем галактикам на звездолетах летают и себе на кормление целые планеты выбирают в честной конкуренции между собой, такими красивыми, а тут ноги по колено постоянно в дерьме вязнут.

Впрочем, она, наверно, и не знает ничего о том, что тут по улицам текут реки дерьма, не входит сей момент в зону ее интересов. Или его, или даже оно интереса.

Только контролирует Императора с семьей и иерархов церкви вокруг себя, а остальной жизни даже не видит, занимаясь постоянным получением кайфа от людских смертей.

Такая же по сути своей, как Тварь, спрятавшаяся в горах, только победившая на большей части этого материка.

Уголовные рожи вокруг мелькают так же часто, как и в Кворуме, но к трезвому мужику с палашом на боку приставать не собираются и вообще никаких претензий не имеют. Понимают хорошо, кому можно в Империи оружие напоказ носить и что за их смерть вопросов у закона вообще не возникнет. Как я скажу, так и должно быть, но это по закону опять же.

Однако, много их тут, не может почему-то власть вычистить город, а у меня за спиной в мешке гигантская по этим временам сумма в триста золотых, так что приходится быть очень осторожным и всех встречных-поперечных на момент интереса ко мне постоянно прощупывать ментально.

Побоялся пока с Ветрилом, еще почти недееспособным по увечью, оставлять свою казну.

Не знаю, что я мог бы почувствовать с бывшей у меня когда-то Характеристикой в одну двести шестнадцатую, но сейчас все люди для меня, как открытые книги, на кого падает мой взгляд.

Только и я никакого интереса у лихого народа не вызываю, про золото в мешке неизвестно никому из них, а обычно у таких служивых и пара серебра на кармане не всегда случается. А в мешке только грязное и заношенное нижнее белье лежит, так что рисковать своей шкурой и жизнью желающих пока нет.

Не нравится мне город Ликвиум, как он называется официально, видно, что власти здесь ничего хорошего для жителей не делают. Зато домов с веселыми девками много на улицах, все время меня за руку хватают и внутрь зовут, да еще плата за их работу совсем низкая, но это тоже мне не интересно.

Хотя попадаются еще ничего такие свеженькие девки.

Так ведь средневековье кругом жестокое, очень суровые законы размываются нечетким их исполнением и неподдельным отчаянием народных масс. Но, если уж не повезет с четкостью исполнения, то ожидай смерть лютую и не быструю.

Дворяне мимо проехали несколько раз, но на скользкой от дерьма каменной мостовой с большими лужами, да еще на узких улочках лошадей вскачь не пустишь. Можно очень даже о выступающие балконы, низко перекинутые веревки для белья и всякие фонари с масляными лампами приложиться головой на всем скаку, чтобы после этого позорно в лужу дерьма свалиться.