Санитар морга

УРОДЫ

Грузовик был что надо. Если бы мне сказали, что он склепан из лязгу и дребезгу, я бы ничуть не удивился. Все его детали ходили ходуном. Болты прыгали в своих гнездах. Стекла жалобно дребезжали. А прогнившие доски кузова громыхали, как съеденные зубы дистрофика. Я уж не говорю о том, что у него совсем не было колес. И все же он мчался во всю прыть по кривой проселочной дороге, подпрыгивая на ухабах и подскакивая на колдобинах. И видели бы вы, как его при этом раскачивало из стороны в сторону! Когда задняя ось кренилась налево, кузов заваливался направо. Когда передняя ось попадала в яму, кабина подпрыгивала и кое-как нахлобучивалась обратно. Вот уж действительно, ничего более нелепого и представить себе было невозможно.

Но, Боже мой, что за скопище невообразимых уродов облепляло его со всех сторон! За рулем, задрав босые ноги кверху, сидел безрукий. У него была круглая обритая татарская башка и заросшая щетиной морда со сломанным носом. А как ловко управлялся он с баранкой! Она постоянно вырывалась у него из ног, но он тут же проворно хватал ее снова и крутил с азартом и бешеным весельем.

На педали жал безногий. Сидя на полу под своим безруким товарищем, он в самые неподходящие моменты давил на тормоза или дергал на себя ручку переключения скоростей, отчего грузовик то внезапно утыкался носом в землю, то с громким ржанием срывался с места в карьер. Стоит ли говорить, что при этом всю безобразную свору, сидевшую в кузове, швыряло и кидало из стороны в сторону, а одного из них (сифилитика с провалившимся носом), подбросило так, что он вывалился за борт и кубарем покатился в овраг.

На правом сиденье, пуская по подбородку пузырящиеся слюни и жуя зеленоватые сопли, сидел набитый дурак. Он был у них за главного, должно быть, из-за невероятной толщины, придававшей ему весьма внушительный вид.

И, наконец, посередине, на крышке двигателя, восседал слепой, указывавший дорогу. Несмотря на июльскую жару, несмотря на духоту в наглухо закупоренной кабине, несмотря на нестерпимый жар, шедший от спекшегося двигателя, этот тощий, бледный старик в круглых черных очках был одет в серое осеннее пальто и широкополую шляпу. Его грязные полосатые брюки с бахромой наплывали на черные, узкие, лакированные туфли, натянутые на босу ногу.

Еще с полтора десятка всевозможных уродов отягощало кузов грузовика. Среди них были горбатые, щербатые, кривые, колченогие, безносые, безмозглые и даже безмудые. Все это был самый отъявленный сброд. Все они ужасно шумели, кричали, вопили и беспрестанно дрались друг с дружкой. Всех их швыряло то взад, то вперед, и каждый из них набил порядочно шишек и получил немало синяков. Не разбирая пути, они гнали по кривой проселочной дороге, волоча за собой длинное полотнище пыли.

Но вот они увидали в стороне от дороги небольшой кирпичный дом, окруженный высоким забором с деревянными воротами, и тотчас из их здоровых, луженых глоток вырвался дружный и поистине непередаваемый вопль, сравнимый разве что с ревом тиранозавра, почуявшего близость самки. Дурак перестал таскать сопли в рот и, возбужденно пукнув, толкнул в бок старика слепого. Слепой, точно заведенная пружина, слетевшая с крючка, тут же принялся колотить тростью по бритой башке безрукого. В ответ безрукий резко крутанул руль влево, а безногий, который, казалось, был связан с ним невидимыми нитями, в то же мгновение со всей силой надавил на тормоза, отчего грузовик встал поперек собственного движения и с грохотом перевернулся набок, взметнув тучу пыли. Когда пыль осела, взгляду стороннего наблюдателя предстало презабавнейшее зрелище: искореженные груды обломков, из-под которых проворно, как тараканы, выползали уроды.

И видели бы вы, как ловко удирали с места происшествия эти выродки! Впереди бежал безногий, отталкиваясь от земли сразу обеими мускулистыми руками. На его шее, суча пятками по чему ни попадя и бешено вращая налитыми кровью глазами, восседал безрукий. Следом за ними, пыхтя и попердывая от натуги, несся дурак. От страху он наложил полные штаны, и теперь от него нестерпимо несло. И, наконец, далеко позади, быстро ощупывая землю перед собой тросточкой, как муравей усиками, ковылял слепой. Глухой и немой, вылетевшие из кузова при ударе, колесом укатились далеко вперед, ухватившись друг за дружку. Все прочие остались лежать среди обломков и сгорели заживо при взрыве.

Но если вы думаете, что это обескуражило главарей шайки, то вы глубоко заблуждаетесь. Увидав, что грузовика больше нет, они рванули прямиком к дому, вскарабкались на ворота, повисли на них и, раскачав, повалили своей тяжестью внутрь двора. К несчастью, в тот час хозяина не было дома, и уроды могли делать все, что взбрело бы им в голову. Они тут же принялись переворачивать все в доме кверху дном, пока не наткнулись на изрядное количество прозрачных бутылок, припрятанных среди белья в комоде. Надо ли говорить, что эти выродки немедленно перепились до чертиков и учинили самый безобразный дебош, какого еще свет не видывал?

Пока безрукий и безногий вознаграждали себя за долгие лишения водочкой, слепой, имевший более интеллектуальные потребности, пристроился возле полки с книгами по сельскому хозяйству. Дурак же нашел себе другое занятие, которое было ему больше по душе. Он отыскал на кухне ход в подполье и, спустившись в него, принялся опустошать хранившиеся там запасы варений и солений в банках на полках.

Что же касается еще двоих участников этой героической эпопеи (я говорю о глухом и немом), то, как ни были уроды бездарны и безответственны, безрукий все же принял меры предосторожности и распорядился, чтобы кто-нибудь стоял на стреме на тот случай, если вернется хозяин дома. Эти обязанности и были возложены на глухого и немого, которые разделили их между собой сообразно со своими способностями. И, надо сказать, они не сплошали, когда неожиданно с улицы послышалось тарахтенье трактора, подъезжавшего ко двору. Завидев хозяина, немой завопил что есть мочи, а глухой от испугу подскочил чуть не до потолка и кинулся в комнату, чтобы предупредить своих товарищей.

Пьяные уроды всполошились, заметались по комнате, опрокидывая столы и стулья. Слепой от страху залез в платяной шкаф и попал головой в петлю галстука, которая тут же затянулась вокруг его тощей шеи, наподобие удавки. Безрукий оседлал безногого, оба они выскочили в окно и галопом понеслись прочь по пыльной дороге. Хозяин же, увидав, какой разгром учинили уроды у него в доме, схватил со стены охотничий дробовик и первым зарядом снес полчерепушки глухому. Второй заряд начисто отхватил голову немого. Спрыгнув в подполье, он вырвал из гнезда лестницу и придавил ею обожравшегося жирного дурака, который тут же и испустил свой бессмертный чесночный дух вместе с пудом дерьма и ведром блевотины.