Самозванец

Глава 23 Как правильно одеваться

Михаил, Ферен-младший и Торк проспали полдня после ударного ночного труда. Когда они проснулись, наступало время подготовки к званому ужину.

– Мы совсем забыли одеть тебя нормально, – сказал Ронел Михаилу. – Камзолы Маэта не очень хорошо сидят на твоей фигуре. Нужно поискать что-нибудь получше. На тебя должны обращать внимание. Они должны запомнить того, кого вскоре узнают как принца.

– Наверное, уже не успеем, – ответил молодой человек. – Я ведь еще собираюсь посетить лавки для ишибов. Меня интересуют кое-какие свитки. Это очень важно.

– Ничего, были бы деньги, а успеть можно все.

Денег было навалом.

– Нужно отправиться к Заунту сейчас же, – произнес старший Ферен.

– Кто это? – спросил молодой человек.

– Самый лучший портной столицы. Он обшивает всю верхушку знати. Конечно, ничего нового сделать Заунт уже не успеет, но у него обычно запасено изрядное количество готовых вещей. Как раз для подобных случаев. Правда, цены кусаются…

– Отец прав, – подтвердил Маэт. – Поспешим, я провожу тебя к нему.

– Меч, нужно еще выбрать придворный меч. И ножны! – воскликнул Торк, всегда первым делом заботившийся об оружии. – Побогаче!

– Зачем мне богатый меч, если он будет в ножнах? – усмехнулся Михаил.

– Все увидят рукоять. Торк прав, – подтвердил Ронел. – Так что вам еще придется нанести визит оружейнику.

Михаил, Маэт и Торк спешно покинули дом в старенькой фамильной карете Ференов. У них оставалось еще несколько часов до начала ужина.

Маэстро Заунт был не в духе. Жемчуг, который он обычно получал с караванами, на этот раз оказался совсем не того качества, которое требовалось. Он – он! Заунт! – не сможет выполнить заказы одной даллы и двух тагга на высшем уровне. Маэстро рвал и метал.

В этот несчастливый для него день дверь мастерской распахнулась, и на пороге возникла компания из трех человек. Как мгновенно отметил портной, все они были одеты безобразно.

Заунт изумленно воззрился на них. Он узнал молодого Ферена и очень хотел знать, что привело к нему человека, который славился постоянным отсутствием денег.

– Нам нужен хороший камзол, – сказал ему Маэт, приблизившись.

– Очень хороший, – пробасил Торк, сурово посмотрев на портного взглядом морского волка.

Маэстро закашлялся. После общения с верхушкой дворянства никакие взгляды обычно не производили на него впечатления.

– У меня сейчас ничего нет! – фальцетом воскликнул он. – Недавно был праздник у далла Раун. Мои склады опустели.

Тонкий голос Заунта контрастировал с тучной фигурой.

Михаил внимательно разглядывал портного. Он был удивительно похож на сотника Манка, коменданта крепости Зарр. Не только лицом, но и голосом и манерой движений. Могло ли это быть случайным? Михаил проверил ти Заунта. По некоторым свойствам ти этого мастера очень сильно походила на ти сотника Манка. Они были определенно родственниками. Причем ближайшими.

– Как это ничего нет? – переспросил Маэт. – Нам нужен всего лишь один камзол вот на этого господина. А заплатим мы немедленно полную цену.

Заунт скользнул профессиональным взглядом по Михаилу.

– Нет у меня камзола для этого господина, – ответил он, не особенно даже поверив в слова о деньгах.

Ведь с дворянами нужно было держать ухо востро. Пообещают с три короба, заберут товар, а потом выплачивают долги годами. К тому же у портного не было недостатка в спросе. Поэтому и предпочитал известных, богатых и очень знатных покупателей. А продай он что-нибудь одному из Ференов, это не принесло бы ему никакой славы.

У Маэта, очевидно, не было особенного опыта общения с продавцами, поэтому Михаил решил взять дело в свои руки. Наблюдая за выражением лица портного, молодой человек примерно догадался о ходе его мыслей.

– А это что за камзол? – он ткнул пальцем в великолепное белое одеяние, висящее на манекене.

– Это для далла Хрост! – воскликнул портной. – И вообще не твой размер.

– Как же не мой? – пробормотал Михаил, подходя поближе. – Позволь-ка примерить.

– Это невозможно! – воскликнул Заунт, грудью заслоняя камзол. – Наше семейное правило гласит, что камзол может надевать только владелец и никто другой! До свидания, господа. Сегодня я ничем не могу вам помочь.

– Семейное, значит, – протянул Михаил. – А кто же твои родители?

– Знаменитый портной Руангт и почтенная Топера, – гордо ответил Заунт.

– Вот как, – произнес молодой человек. – Тебе определенно повезло с родственниками. – Скажи, – он повернулся к Маэту, – а рожденные вне брака пользуются тут уважением? Я имею в виду рожденные в браке, но не от мужа, а, скажем, от любовника.

– Репутация известного и уважаемого человека, как правило, сильно страдает, – разумеется, когда и если такое вдруг выясняется, – ответил тот. – Почему ты спрашиваешь?

– Просто так, интересно стало, – сказал Михаил. – Вот смотрю на этого уважаемого, известного человека и думаю, что он – поистине пример добродетели. Несомненно, он добродетелен не только сам, но этим же может похвастаться и вся его семья.

Портной с недоумением слушал похвалы молодого человека.

– С другой стороны, – продолжал тот, – есть семьи, которые не могут похвастаться устойчивой моралью. Причем это иногда даже передается от отца к сыну. Возьмем, к примеру, семейство Манк. Не удивлюсь, что отец сотника, несущего службу в пограничном гарнизоне, тоже совершал кое-какие грешки в свое время. Хотя до сына ему далеко.

Маэт и Торк с непониманием смотрели на Михаила. Смысл его речи ускользал от них. Но если бы они взглянули в этот момент на портного, то догадались бы, что все это неспроста. Заунт побледнел как полотно. Он отлично знал, кто его настоящий отец. Известный столичный мастер приходился сводным братом сотнику Манку. И кроме отца сотника, матери портного и его самого об этом не подозревала ни единая душа. Так Заунт думал до сегодняшнего дня.

– Манк – очень почтенная фамилия, – пробормотал он. – В прошлом они делали очень много заказов. Как у меня, так и у моего отца.

– Конечно, – сказал Михаил, внимательно наблюдая за портным. – Может быть, они еще будут делать заказы. И остальные фамилии тоже будут делать заказы. Если я получу камзол.

Ни Маэт, ни Торк не увидели никакой связи между заказами и камзолом Михаила. Но портной увидел.

– Я могу подобрать для господина кое-что, – пробормотал он, – но только не этот! Этот камзол сшит по мерке далла Хрост! Он будет тебя полнить к тому же!

– Полнить? – переспросил Михаил. – Помилуй, я не собираюсь этот камзол есть. Но покажи нам все. А мы выберем.

Взволнованный портной проводил их в соседнее помещение. Там было множество готового платья, включая несколько вещей, которые могли бы подойти молодому человеку.

Придирчиво осмотрев коллекцию Заунта, приятели остановили свой выбор на чудесном зеленом камзоле, расшитом драгоценными камнями. Заунт назвал цену.

– Сколько?! – воскликнул молодой Ферен.

Заунт повторил.

– Разумеется, мы можем заплатить эту сумму, – сказал Михаил с милой улыбкой на лице, доставая объемный кошель. – Но хочу сказать уважаемому мастеру, что я собираюсь через некоторое время стать его постоянным клиентом. Поэтому хотел бы получить скидку. Примерно половину суммы.

Маэт посмотрел на друга, думая, что он шутит.

– Конечно, для постоянного клиента я дам такую скидку, – скрепя сердце выдавил из себя портной.

Теперь Маэт взглянул на Заунта, широко открыв глаза. Еще никто не слышал, чтобы маэстро сбросил хоть малую часть цены.

После удачного визита к портному трое приятелей торжественно погрузили камзол в карету и отправились в оружейные кварталы.

У Торка среди оружейников оказалась масса знакомых. Они задерживались в каждой мастерской, рассматривали товары, а также болтали с хозяевами. Тема разговоров была одна – дерзкое ограбление знаменитой башни Бинторов. Друзья сильно удивились, узнав, что они похитили не пять сундуков, а якобы многие тонны золота, которым была забита вся башня под самую крышу. Также выяснилось, что стражей, которые были в ту ночь на посту, арестовали. Подозревали, что они вступили в сговор с грабителями, потому как невозможно не заметить, когда выносят такое количество золота, даже если преступникам удалось незамеченными пробраться в башню! Последнее тоже было совершенно нереально. Новость об аресте совершенно невиновных людей не понравилась Михаилу.

Между тем Торк обнаружил то, что искал. Небольшой декоративный меч, чьи боевые качества были сомнительны, но чистота самоцветов на рукоятке сомнения не вызывала. Ножны были под стать: тяжелые не потому, что прочные, а из-за декоративных накладок.

– Вот это – меч, достойный принца, – гордо произнес Торк.

И Михаил согласился с ним. Принцы в большинстве своем не должны предпринимать активных боевых действий. Они должны эти действия символизировать.

Когда приятели вышли от оружейника с новым мечом, молодой человек поинтересовался у спутников, что будет с арестованными стражниками.

Торк пожал плечами:

– Они невиновны, значит, не смогут ничего рассказать. Их будут пытать. Стражники либо умрут под пыткой, либо останутся инвалидами.

– Нельзя ли их как-то спасти? – спросил Михаил.

Спутники удивленно посмотрели на него.

– Мы ведь косвенно виновны в том, что с ними произойдет, – пояснил он.

Затем немного подумал и добавил:

– Вообще кто сидит здесь в тюрьмах? Только воры и убийцы?

– Что ты, – рассмеялся Маэт. – У нас есть два здания, где содержатся заключенные: одно рядом с северными воротами, там находится всякая шпана, попавшаяся на воровстве или уличных ограблениях. Другое здание – замок Курут. Там содержатся дворяне или особо опасные заключенные. Воров среди них очень мало, наверное, убийц тоже. Всех неугодных королю или четырем самым влиятельным семьям бросают туда. Гиблое место. Из него практически никто не выходит.

– Где же стражники?

– Думаю, что в Куруте. Они же на вес золота, – с улыбкой заметил Торк.

Михаила удивило легкое отношение к этому вопросу его спутников. Они нисколько не мучались угрызениями совести потому, что из-за них пострадают невиновные. Он так не мог, поскольку, будучи представителем цивилизованного мира, был отягощен разного рода моральными устоями, которые предписывали, что нужно делать в той или иной ситуации. А иногда даже вступали в противоречие друг с другом.

– У нас еще много времени, где я могу поискать свитки, которые мне нужны?

– Книжные лавки тут недалеко, – произнес Маэт. – Но если тебе нужны книги, связанные с управлением ти, то они могут стоить ох как дорого.

– А у кого самая большая лавка?

– У Акенера. Говорят, у него есть все, что только можно купить за деньги.

Ишиб Акенер выглядел довольно-таки пожилым и напоминал хомяка. Но не избыточной массой тела или большими щеками, – нет, ишиб был худ. На хомяка он был похож своим поведением.

Акенер сидел на хлипком табурете за узкой стойкой прямо около входа в свою лавку. Казалось, что он таким образом охраняет ее. За его спиной возвышались стеллажи. На них были свитки и ничего кроме свитков. Тысячи и тысячи. Ишиб нервно оглядывал их с видом безраздельного собственника, его глаза жадно перебегали с одной полки на другую.

«Продает ли он что-нибудь вообще?» – подумал Михаил, когда ишиб предстал перед ним.

Словно угадав его мысли, Акенер улыбнулся. В этой улыбке было все: оценка посетителей, попытка угадать то, зачем они пришли, и неистребимое желание приобщить к своим запасам еще хоть что-то. Хотя бы деньги.

– Рад видеть воинов в моей скромной лавке, – сказал ишиб. – Нечастые посетители. Что же вы желаете? Стихи в подарок даме? У меня есть очень редкие стихи, их никто не знает.

Он понизил голос:

– Вы даже можете их выдать за свои собственные.

Михаил, как и многие его современники, в прежней жизни мало интересовался чужими стихами. Когда он был подростком, его больше волновали собственные вирши, но потом прошло и это. К моменту появления Михаила в мире Горр поэзия абсолютно не интересовала его.

– Мне нужны труды по изготовлению амулетов.

– Что именно?

– Все, что есть.

Глаза Акенера округлились.

– Пожалуй, у меня найдется несколько свитков… несколько десятков свитков. Но они стоят очень дорого!

– Покажи их.

Ишиб слез с табурета. Подойдя к ближайшей полке, он, казалось бы, наугад взял из одного места один свиток, из другого – другой, затем – третий. Выложив их перед посетителем, он выжидающе посмотрел на него.

Михаил бросил на них беглый взгляд и повернулся к приятелям:

– Если вам тут нечего делать, то идите в оружейные кварталы. Возвращайтесь через час. Думаю, этого должно хватить.

Для Акенера фраза звучала загадочно. Должно хватить на что? Но Маэт и Торк, не говоря ни слова, покинули лавку. Ишиб остался один на один со странным посетителем.

Михаил быстро просмотрел начальные строки предложенных свитков. Дальше они не открывались – мешали печати. Это, безусловно, имело смысл как локальная мера против злоупотребления правами владельца свитка – если ишибы-читатели обладают абсолютной памятью, то зачем им что-то покупать? Прочитал один раз и все помнишь.

– Это немного не то. Я ищу нечто другое, поближе к практике. Инструкции по созданию амулетов разных видов, например. Желательно с углубленным теоретическим обоснованием.

– Но зачем тебе? – еще более удивился продавец. – Ты же даже не ишиб!

– Если я не ишиб, то мне положена скидка? – сразу же отреагировал Михаил.

– Нет, – испугался Акенер.

– Тогда какая разница, кто я такой? Я – тот, кто платит. Неси другие.

Вскоре Акенер понял, на что должно хватить часа – на просмотр всех его свитков, имеющих хоть какое-то отношение к амулетам!

В конце концов покупатель отобрал восемь штук и колебался, брать ли еще один, рассматривая его и так, и эдак.

– Бери, это очень ценная вещь, – посоветовал Акенер. – Управление огнем. Я его приобрел только вчера. Завтра его точно не будет – купят.

Под верхним слоем печати скрывалась дата приобретения свитка. Акенер купил его три месяца назад. Человек, не видящий ти, эту дату заметить бы не мог.

Михаил отложил девятый свиток в сторону.

– Сколько за эти?

– Шестьдесят золотых.

Сумма была несуразной, впрочем, покупатель уже составил мнение о продавце.

– Десять. Учитывая то, что ты пытался меня обмануть.

– Обмануть?! Когда же?!

– Когда сказал, что купил свиток об управлении огнем вчера. Ему уже несколько месяцев. То, что я не ишиб, не означает, что я не могу видеть ти.

Акенер даже не сделал вид, что ему стыдно.

– Десять?! Это слишком мало! Я готов немного сбросить, но не столько!

Маэт и Торк пришли в разгар спора. Торговец был очень упрям, но молодой человек пошел на принцип. Даже на один золотой можно было купить очень многое. Торгуясь, Михаил не забывал о том, что фактически зарабатывает деньги, сбрасывая цену и сокращая возможные расходы.

Торговля завершилась на двадцати двух золотых. Акенер причитал, что скоро пойдет по миру. Это выглядело столь натурально, что принц восхитился глубиной актерского таланта ишиба. В связи с этим ему стало очень интересно – а есть ли в Раниге театры?

Когда приятели вернулись в дом Ференов, до ужина оставался примерно час.

– Сегодня утром, перед тем как отправиться спать, я подготовил кое-что для вас, – Михаил протянул каждому по золотой монете. – Пусть каждый из вас положит монету в карман и постарается приучить себя к тому, чтобы не расставаться с ней никогда. Это – амулет. С ним вы станете сильнее, быстрее и будете обладать защитой от физических воздействий. Подзарядки у ишиба он не требует.

– Так это и есть легендарный амулет Террота?! – с восторгом воскликнул Маэт.

– Тише. Не кричи так. Да, это – лучший амулет для воинов. На сегодняшний день.

Все время, оставшееся до ужина, Ферен-младший и Торк провели на заднем дворе, привыкая к новым способностям. Если бы не строгость Ронела, к приему гостей они бы точно опоздали.

Ферен-старший пригласил шестнадцать приятелей. Часть из них прибыла с женами, часть – с сыновьями. В общей сложности на званый ужин пришли около сорока человек. Комен явился одним из последних в совершенном одиночестве.

Михаил стоял рядом с Ференом, когда тот встречал гостей. Ронел представлял молодого человека как «благородного уру Ксанта и сына его старого знакомого, с которым они неоднократно сражались против врагов». Старик нисколько не лгал, то есть был уверен, что не лжет. Ведь он действительно знал короля Ортера, отца Нермана. И неоднократно сражался в составе его войска. А то, что он называл принца другим именем, – это не ложь, а необходимая маскировка.

Многие гости тоже принимали участие в тех же сражениях. Поэтому они недоумевали, пытаясь припомнить загадочного отца Ксанта. Богатство одежд молодого друга Ронела произвело на них немалое впечатление.

Когда к ним подошел Комен, то на его лице играла привычная ироническая улыбка.

– Когда я увидел тебя в первый раз, – тихо сказал он Михаилу, – ты был крестьянином. Когда увидел во второй раз – ты был просто дворянином. Сейчас же тебя представляют как уру. Кем же ты станешь при следующей нашей встрече?

– Принцем, – рассмеялся тот.

Комен оценил шутку.

Званый ужин удался. Гости активно общались с Михаилом. Многие из них пытались узнать хоть что-то о его отце. Но молодой человек на все вопросы отвечал лишь, что отец умер, когда он был совсем маленьким, поэтому ничего не помнит о нем.

Михаил был безукоризненно вежлив, шутил, запросто общался с молодежью и произвел на всех очень приятное впечатление.

Когда гости покидали дом, Михаил также стоял рядом с хозяином. Прощание было так же значимо, как и встреча. В протоколе дворянских приемов, сложившемся в мире Горр, как и в любом другом мире, каждое действие, даже мелкая деталь, может нести определенную смысловую нагрузку. Если совершенно посторонний человек стоит рядом с хозяином дома, не только встречая, но и провожая гостей, то это должно было иметь какое-то объяснение. Но пока что никто объяснения не знал. Гости уходили, мучимые любопытством.

Комен пришел последним, последним же и собирался уйти.

– Ты не проводишь меня немного? – спросил он у Михаила.

Тот согласился. Они вышли на улицу.

– Старик Ферен – очень достойный человек, – сказал Комен. – Настолько же достойный, насколько вредный и упрямый. Я с трудом представляю себе ситуацию, в которой он кому-то оказывал бы такие почести, как тебе.

Собеседник слегка улыбнулся.

– Если же ты спросишь меня, на что похож этот прием, – продолжал Комен, непрерывно приглаживая свои длинные усы, которые ворошил ветер, – то я тебе отвечу: на сборище заговорщиков, хотя никаких намеков на заговор не прозвучало. Это все кажется мне странным. Могу даже предположить, что речи прозвучат в будущем.

– Почему ты так думаешь? – Михаил уже широко улыбался.

– Вот смотри. У Ферена внезапно появляются деньги, что удивительно само по себе. Он приглашает старых боевых приятелей в гости. Те, у кого есть взрослые сыновья, приводят их. Видимо, он намекнул на это в приглашении. При этом Ферен торжественно представляет им никому не известного молодого человека, который одет так, словно он по меньшей мере далл. А если прибавить к этому хотя бы то немногое, что мне – пока – известно о личности этого молодого человека, то все во мне кричит: «Это заговор против короля! Это заговор против короля!»

Михаил рассмеялся. Комен был очень умен и догадлив.

– И что бы ты решил, если пришлось бы выбирать, поддержать или нет сей гипотетический заговор?

– Я не испытываю к королю никаких нежных чувств, – ответил Комен. – Он губит страну. Это видят даже дети. Он ведь не принял меня, когда я принес ему план обороны двух крепостей. Отличный план, надо сказать. И я охотно приложил бы свои силы для спасения государства. Но при двух условиях.

– Каких же?

– Во-первых, заговор должен иметь под собой какую-то основу, какое-то будущее. Во-вторых, я бы не хотел, чтобы мою семью казнили, если заговор будет успешным. Хотя все они ко мне относятся плохо, но смерти им я не желаю.

– Хорошо, – будничным тоном сказал молодой человек, – договорились.

– Договорились? – переспросил Комен. – Возможно, мы и договорились по второму пункту. Но как быть с первым?

– Я – принц Нерман.

Комену изменило обычное самообладание, и он, оглянувшись по сторонам, пробормотал нечто нечленораздельное. При этом на лице нового участника рискованного предприятия читались одновременно две мысли: «Не может быть!» и «Я так и знал!» Видимо, на несколько мгновений он утратил способность говорить…

– Вот оно что. Тогда все логично, – как будто с облегчением сказал он, когда вновь обрел дар речи. – Могу ли я узнать детали?

– Встреться завтра с Ференом, он тебе их расскажет. Все по поводу того, что случилось много лет назад, и почему я здесь. Также он поделится с тобой планом восстановления справедливости. А сейчас мы попрощаемся. Рано утром мне нужно покинуть столицу.