Сады Дьявола

ГЛАВА 15

— Господа офицеры! — сказал Пульхр и поглядел со значением. — Хочу сообщить вам хорошую новость — Наемники Чехова решили присоединиться к нам на постоянной основе. У нас снова есть космопехота!

— Ну еще бы они не решили, — буркнул Юсупов в тарелку.

Они сидели в кают-компании за командирским столом, Пульхр ужинал, Юсупов обедал, Сикорский завтракал. Четвертое место пустовало: сегодняшний разговор был сугубо между капитаном и его помощниками.

Недовольство старпома было понятно. Наемники единогласно проголосовали за то, чтобы стать пехотным подразделением «Неуловимого». Свой космический корабль был нежной мечтой любого наемника. Конечно, прибавится начальства, обязанностей и дисциплины. Зато теперь не нужно месяцами выжидать, пока тебя кто-нибудь наймет, волноваться, эвакуируют ли тебя после задания, не оставят ли подыхать, не кинут ли с деньгами, да мало ли что еще может сотворить левый заказчик с доверчивыми солдатами удачи. К тому же наемники, из-за специфики своей работы, очень любят и уважают медицину, а ее на «Неуловимом» было аж пять — пять! — хирургических модулей, настоящий врач, плюс фельдшер и два унтер-санитара.

Но если наемники были рады влиться в дружный коллектив «Неуловимого», то коллектив в лице старпома и стармеха вяло пытался отторгнуть инородное тело. Юсупов и Сикорский, вечные соперники в борьбе за ресурсы, по такому случаю решили объединиться и выразить капитану свое атанде. Во-первых капитан принял наемников в команду, не испросив разрешения у своих помощников, а это значит, что отныне придется делить с ними добычу. Во-вторых Пульхр положил им жалование, пусть и небольшое, но все равно — вырвал кровные из родного бюджета. В-третьих, космопехота подчинялась непосредственно капитану, а значит его власть на корабле существенно усиливалась.

— В связи с увеличением личного состава, на корабле предстоят некоторые изменения, — продолжил Пульхр, игнорируя фырканье Юсупова. — Прежде всего, нам нужно нанять еще двух коков…

— Это еще зачем? — перебил его Юсупов.

— Камбуз теперь будет готовить на всех.

— Наемники же сами себе готовят!

— Готовят, — согласился Пульхр. — Я вчера спустился к ним и попробовал, что они там себе готовят. Есть это, конечно, можно, но довольно неприятно. Поэтому, — возвысил он голос, давая этим Юсупову, уже открывшему рот, понять, что снова перебить себя не позволит, — я вам, господин старший помощник, повторно сообщаю, что камбуз теперь будет готовить на всех, а для этого нам в ускоренном темпе нужно найти и нанять еще двух коков. Разрешите попросить вас оказаться мне эту услугу?

— Слушаюсь.

— Благодарю вас. Далее. Раз уж мы взяли наемников на жалование, то было бы расточительством оставить их в покое. Поэтому пехотинцы, когда они не заняты непосредственно боевыми действиями и подготовкой к ним, будут нести вахты и дежурства наравне с остальными членами команды.

Господа офицеры переглянулись и насупились еще больше. Им же теперь придется окучивать всю эту ораву! Это же представить страшно: по космическому кораблю будут разгуливать три десятка любопытных сухопутных идиотов, и у каждого пара длинных, как у орангутанга, верхних конечностей.

Но Пульхр пришел подготовленным. Он вынул из кармана пачку картонных карточек, размером и оформлением напоминающих игральные карты, что, по его задумке, должно было на подсознательном уровне вызывать у господ офицеров положительные ассоциации. На рубашке каждой карточки имелась фотография, имя и должность каждого вновь принятого на службу наемника, на обратной стороне — краткая его характеристика, для азарта слегка приукрашенная. Пульхр подумывал, не сделать ли портреты двойными, с горизонтальной симметрией, как на игральных картах, но решил не увлекаться.

— Так, Чехова, Лютого и еще двоих я оставляю на управлении. Фельдшера Картье зарезервировала за медицинской службой, химика забрал себе Бенуа, — Пульхр выбрал из стопки шесть карточек. — Остается двадцать шесть человек, — он плюхнул карточки на середину стола. — Налетай.

Господа офицеры не повелись, а вместо этого поворотили носы, Юсупов — на правый борт, Сикорский — на левый.

— Пульхр, никакой пользы нам от них не будет, — озвучил Юсупов. — Просто загони их в отсек, и пусть не высовываются. Это же сухопутные крысы, балласт, амебы, пассажиры…

— Ну почему же «сухопутные»? — Пульхр взял верхнюю карточку. — Вот, первый же попавшийся, мехвод Габриэль Карасюк, он же в случае надобности, боевой инженер, — при слове «инженер» Сикорский заинтригованно прянул правым ухом. — Четыре года служил на русской подводной лодке на Европе. Мастер спорта по подводному плаванию. Какой же он «сухопутный»?

— Ну и где ты тут этого Карасюка плавать собрался? — продолжал гнуть губы старпом.

— Что еще за Карасюк? — заинтересовался Сикорский. Он взял карточку из рук капитана и вгляделся в фотографию. — А-а, это же Солярис! Прозвище у него такое, — объяснил он Юсупову.

— Почему «Солярис»? Фантастику любит, что ли?

— Что? А, нет. Соляру он любит, мехвод же. Грамотный, между прочим, мужик. Пожалуй, я его себе заберу, — и забрал. — Мне инженеры не помешают. У меня в команде уже год людей меньше эксплуатационного минимума. Так что я всех инженеров тоже забираю, — и забрал инженеров. — И электриков. И у них еще сварщик был… А, вот он. Его тоже, — и забрал и электриков, и сварщика. — И, если ты не возражаешь, то я возьму также всех операторов дронов и еще троих на подсобные работы.

План капитана работал как часы. Стоило Юсупову увидеть человеко-часы в чужих руках, как он тут же возжелал заполучить их себе.

— Как это «не возражаю»? Еще как возражаю! У меня вон, на кормовой батарее один-единственный оператор остался! Он уже два года не спит — все вахту несет! Трюмных техников вместо девяти человек по штату только три! — и он принялся отжимать у Сикорского карточки.

Сикорский оказал сопротивление.

— Выбирай из тех, которые остались на столе, — заявил он, прижимая свои карты к груди. — Эти уже мои.

— Ты всех лучших уже выбрал!

— Меньше надо было клювом щелкать!

Юсупов, стеная, как прокаженный, возвал к справедливости. Капитан поступил с мудростью, достойной царя Соломона: он собрал все карточки, тщательно перетасовал и поделил ровно попалам.

— Каждому по тринадцать человек. Поменяетесь сами.

— Почему ему столько же человек, что и мне? — осведомился Юсупов, сверкая сталью во взоре. — На мне весь корабль, боевая часть и камбуз. А на нем — только ходовая!

— Далеко твоя боевая уйдет без моей ходовой? Я уж молчу про камбуз, — хихикал Сикорский, перебирая свои богатства.

И началось. Капитан с аппетитом ужинал, поглядывая на помощников. Юсупов и Сикорский хищно торговались, обмениваясь личным составом. Со стороны могло показаться, что господа офицеры играют в странную карточную игру, в которой игрокам полагается все время орать друг на друга и вырывать карты из рук соперника. С клекотом и утробным рыком они совершали набеги и налеты, выдергивая из рядов противника самых лучшых, самых козырных и тащили их к себе в норы и гнезда. Двадцать шесть человек превратились в батальоны и полки. То в одну, то в другую сторону брели вереницы пленных электриков, техников и сварщиков. Камнем преткновения по неведомой причине стал скромный моторист Перепелкин, который переходил из рук в руки как какой-нибудь платиновый метеорит в эпоху Первоначального освоения.

— Меняю Перепелкина на двух инженеров! — орал Юсупов.

— Нахрена тебе моторист-то сдался? Да убери ж ты свои грабли! — отпихивал Сикорский старпомовские руки.

— Меняю Перепелкина на двоих инженеров и оператора дрона!

Отказаться от такого предложения не было сил. Рыдая, Сикорский продал Перепелкина, немедленно ощутил горечь утраты и стал торговать его обратно. Юсупов уперся и, не скрывая радости, принялся зачитывать с карточки перепелкинскую характеристику:

— Моторист-электрик-гуртовщик! Я хотел сказать — крановщик. Три в одном! На стреле крана может розетку забабахать. Пулеметчик в третьем поколении! Породистый, чертяка! Ты можешь себе такое представить: не пьет! Вообще! Электрик — и не пьет! Загадка природы! Брильянт неограненный! Не курит! Великая Мать, да его же можно за деньги публике показывать! Не женат! Трое детей! Играет на губной гармошке «Реквием» Моцарта! Ай, какой замечательный мне достался Перепелкин! — все никак не мог нарадоваться старпом. — Ай, как мне повезло! Я его, наверное, у себя в каюте в рамку повешу! Кличка «Решето»! Ну, правильно: он же у нас потомственный пулеметчик. Ни пули мимо! После него во враге дыр остается больше, чем всего остального!

Сикорский тоскливо слушал заливистый старпомовский смех, понимая, что паразит опять обманет, облапошит, объегорит, но не мог сообразить как и в чем.

— Отдай Перепелкина, змей! — простонал он. — Как человека тебя прошу! Я тебе за него оператора дрона дам! Двух!

— Трех!

— Сильно-то не наглей!

— Ладно, давай двух операторов дрона и кого-нибудь некурящего, для работ в погребе с боеприпасами. Сварщика, например.

— Сварщика?

Видение искрящейся электросварки в погребе со снарядами так поразило воображение Сикорского, что он полностью утратил способность к сопротивлению.

— Ладно, давай! — неожиданно для себя самого согласился стармех. — Только из уважения к вашей бабушке!

И Юсупов, незаметно ликуя, потащил к себе операторов и сварщика, ради которого вся эта афера и затевалась. В ходе дальнейших переговоров быстро выяснилось, что Сикорский совершенно не умеет торговаться: у него осталось одиннадцать человек против пятнадцати у змея старпома, который неожиданно потерял к драгоценному Перепелкину всякий интерес.

— Как так вышло? Совершенно не понимаю! — недоумевал стармех, прозревая. — Все как в тумане. Заморочил, змеюка подколодная!

Он хотел нажаловаться капитану, но с удивлением увидел, что того в кают-компании нет. Пульхр давно ушел. Они даже не заметили когда.

А Пульхр, поужинав и насладившись ежедневным шоу, отправился в карантинные помещения, где все еще оставался один человек. Стерн сидела за столом, как будто ждала его прихода. Пульхр огляделся. Помещение напоминало склад, из которого вывезли все, кроме мусора. Стерн молча наблюдала за ним, и по ее взгляду было понятно, как ей все осточертело.

— Вы уже поужинали? — спросил Пульхр.

— Да, приносили что-то, не помню. Слушайте, а разве мне не положен алкоголь? Эта ваша чарка? Нет?

— Во-первых, вы не член команды. Во-вторых, вы в карантине. Вы — единственный человек, который заразился грибком. А больным чарка не полагается.

— Картье говорит, что они вылечили у меня грибок, и теперь я совершенно здорова.

— Ну, мало ли какие могут быть неожиданности. Побудете пока здесь. Картье с Бенуа за вами понаблюдают.

— Понятно. Огромное спасибо за беспокойство. Слушайте, а что вообще происходит?

— В каком смысле?

— Почему мы остановились? Разве вам не говорили, что на обратном пути должно быть три прыжка подряд?

— Ну, говорили…

— А я насчитала только один!

— Да, мы успели совершить один прыжок, и произошла авария — выбило кингстон лемурианского двигателя. Ничего, скоро его отремонтируют, и мы продолжим путь.

— А сейчас мы, стало быть, болтаемся непонятно где. Рядом, по-крайней мере, есть какие-то крупные небесные тела?

— Не беспокойтесь. Мы вышли в полной пустоте. А что?

— Да как вы не понимаете! Я же рассказывала вам про титанид!

— А, эти ваши байки про космических кальмаров. Не беспокойтесь. Рядом ничего нет, только какой-то астероид, в десяти астрономических милях.

— Крупный астероид? — живо спросила Стерн.

— Около четырех километров в самой широкой части.

— Мало, мало, — простонала Стерн.

— Чего вам мало?

— Единственное, чего боятся титаниды — гравитация. Будь рядом какое-нибудь крупное тело, на его орбите мы были бы в безопасности. Послушайте, нам надо как можно быстрее уходить отсюда!

— Как только закончим ремонт…

— Тогда хотя бы велите дать мне алкоголя! Или отдайте мне мои вещи!

— Чего вы больше боитесь, этих ваших титанидов или остаться трезвой?

— Вы что, наказываете меня за что-то? Вы не имеете права меня держать взаперти! Я здорова…

Пульхр встал и прошелся вдоль стены.

— А если вы здоровы, значит отдаете отчет в своих действиях?

— Разумеется!..

— Это хорошо. Космос — жестокое место, доктор Стерн. Поэтому и людям, чтобы выжить в космосе, приходится иногда быть жестокими. В космосе не действуют земные законы. За пределами орбит планет и приравненных к ним, действуют только устав, Космическое право и обычаи войны. Например, если на космическом корабле произойдет авария, и начнется голод, то космонавтам разрешается людоедство. Тянут соломинку, кого первого будут кушать. И ни один суд не признает это преступлением. А знаете, что делают с теми, кто применяет огнестрельное оружие внутри космического корабля?

— Наслышана, — дернула плечом Стерн.

— Это хорошо. А какое наказание полагается за попытку применения биологического оружия тоже знаете? Нет? Ваши друзья пираты вам о таком не рассказывали? Их выбрасывают за борт. В открытый космос. Без скафандра, разумеется. Хотите, я вам покажу, что происходит с человеком в открытом космосе? «Джо», выведи на экран ролик с казнью тех террористов…

— Не надо, — быстро сказала Стерн.

— Не хотите? Тогда я вам в общих чертах расскажу. Если выкинуть кого-нибудь за борт, ну, например, вас, смерть не наступит мгновенно. Где-то с минуту вы будете совершать активные беспорядочные телодвижения и кричать. Слышно вас не будет, звуковым волнам негде распространяться в безвоздушном пространстве. Потом вы умрете. Жуткая смерть, по сути дела это несколько казней в одной. В условиях открытого космоса трупное окоченение будет развиваться очень быстро и неравномерно, и ваше тело еще какое-то время будет крючиться, как будто в агонии, при этом из него будет выходить вода в виде пара. Вы правда не хотите посмотреть ролик? Нет? Раньше я считал такую казнь неоправданно жестокой, пока однажды я не увидал, как люди умирают от ветряного менингита. После этого я поменял свою точку зрения. Я тогда был командиром абордажной команды. В то время ветряной менингит только вывели, и пошла мода заряжать его в дымовые гранаты. Взяли мы какой-то корабль на абордаж, взошли на борт. Предложили сдачу. Вместо этого охрана применила по нам гранаты с патогеном. Нам-то что, мы были в абордажных скафандрах, а вот их экипаж никакой защиты надеть не успел. Кричать они начали через десять минут, а бредить через полчаса. А потом у них потек мозг через уши, и начала сползать кожа. Я уже не помню, с кем мы тогда воевали, чей это был корабль, но до сих пор иногда слышу их крики. Охрана сразу сдалась. Они говорили, что не знали, что в этих гранатах. Они всегда так говорят. Я приказал выкинуть их за борт, одного за другим. Так поступают все абордажники на кораблях Альянса. И после нескольких подобных случаев даже самые отмороженные пираты перестали брать на борт биологическое оружие. Так что жестокость иногда бывает полезна и оправдана.

Стерн сидела бледная и необычно молчаливая. Пульхр вернулся на свое место за столом.

— К чему это я? Ах да, мы нашли ваш тайник со спорами грибка в вещах Бенуа. Я даже не знаю, что тут хуже: то, что вы вопреки моим неоднократным предупреждениям все-таки попытались пронести патоген на борт моего корабля или то, что вы попытались подкинуть его моему офицеру. Теперь я хочу задать два вопроса, на которые надеюсь получить правдивые ответы, учитывая, что от безвоздушного пространства вас отделяет только вот эта стена и мое к вам пока еще хорошее отношение. Это была ваша единственная закладка или имеются еще?

— Есть еще одна, — ответила Стерн, глядя в стол. — В ваших вещах. Я засунула ампулу со спорами в ваше мыло. Думала, ваши вещи обыскивать не будут.

— Понятно, — кивнул Пульхр. Он знал про обе закладки, но рассказал только про одну, чтобы проверить искренность Стерн. — А что насчет руды, которую мы грузили? Тоже взяли образец?

Стерн подняла глаза и покачала головой.

— Не было такого.

— Хорошо, верю. Ну и зачем это надо было? Кому вы собирались продать вашу плесень?

Стерн поглядела на него с легким, но отчетливым презрением.

— Ой, вам все лишь бы деньги!

— Что тогда?

Стерн помолчала немного:

— Где-то в двух прыжках от Солнечной системы есть планетка, населенная людьми. Туда часто летают лемурианские каперы. Примитивное, но довольно самобытное общество. Я там была несколько раз. На этой планете есть остров, напоминающий остров Пасхи. Горы, пещеры, пляжи, джунгли. Крупных хищников нет. На нем живет несколько тысяч человек — вполне достаточно. Остров изолирован, попасть на него с материка довольно сложно. Я провела там около года. Идеальное место для эксперимента. Так что ни Земле, ни вашему драгоценному кораблю ничего не угрожало.

Пульхр глядел на Стерн. Удивить его было трудно, но она сумела. Он попытался представить себе это место. Райский островок с закатами и приливами. Люди приняли ее, поили, кормили, пели ей свои песни, рассказывали свои предания, она играла с их детьми. И это все для того, чтобы однажды фея-крестная пожаловала к ним с пробирочкой, чтобы за их счет удовлетворить свои научные амбиции. Очередной исследователь, использующий благие намерения в качестве дорожного покрытия.

— Вы собирались проводить эксперименты над людьми? — уточнил Пульхр на всякий случай, вдруг он что-то не так понял.

— Сказал результат экспериментов над людьми! — некрасиво оскалилась Стерн. — Естественный отбор проводит опыты над живыми существами с начала времен, и в результате появилось человечество. Потом к естественному отбору присоединилась наука, и появились вы, клоны. Почему мне нельзя?

— Доктор Стерн, вы же понимаете, что у вас проблемы с головой?

Стерн недоверчиво улыбнулась.

— Вы серьезно? Это вы мне говорите? Вы, военный клон, который предал Альянс и переметнулся к врагу? Тот, кто вас сделал, тоже очень сильно налажал. Мне только интересно, это сбой в вашей ДНК, или напортачили ваши воспитатели?

— Вы понятия не имеете, почему я так поступил…

— Ну, почему же не имею? Имею. И нисколько вас не осуждаю. На вашем месте я бы поступила точно так же. Но настоящему клону Альянса даже мысль такая бы в голову не пришла — дизертировать. Да еще и корабль угнать. Вы брак, девиация. Больше всего меня интересует, почему вы выбрали себе в хозяева именно лемуриан? В Солнечной есть множество государств и корпораций, которые с радостью приняли бы вас на службу. Но вы почему-то выбрали врагов Альянса и человечества.

— Люди устроили в Солнечной системе полный бардак. Наука деградирует. Вы знали, что двигатели времен Второй Космической были лучше тех, что производятся сейчас? Да что там Вторая Космическая! Мезальянс! Мезальянс строит корабли лучше нас! У них мы покупаем орудия Ультимо-Раттио для наших крейсеров! Собственно, даже этот корабль сделан на верфях Юпитера. У Альянса есть только клоны. И мы могли бы исправить положение. Но программа клонирования используется только в военных целях, и даже в этом виде ее постепенно сворачивают. Лемуриане — единственная сила, которая несет порядок и развитие…

— А-а, орднунга захотелось, герр капитан?

— …взять хотя бы пиратов. Земля сотни лет безуспешно боролась с ними. Ни Альянс, ни Мезальянс ничего не могли поделать со штатскими лоханями. А прилетели лемуриане, и пиратов в Солнечной системе не осталось.

— Ну еще бы, они теперь лемурианские каперы и вместо Солнечной системы отжигают по всему рукаву Ориона. Знаете, что такое «Сады дьявола»?

— Видимо, сейчас узнаю.

— Даже не сомневайтесь. В амазонских лесах есть такие участки, где растет только один вид деревьев. И больше ничего, ни единой травинки. Местные индейцы считают, что в этих местах живет злой демон и стараются там не появляться. Как оказалось эти деревья вступили в симбиоз с муравьями, которые выкорчевывают ростки всех других растений, убивая конкурентов «своих» деревьев.

— И к чему вы это?

— Эта планета, Голконда, такой сад. Кто-то смахнул с поверхности планеты все, что могло помешать добыче руды. Теперь этих садовников заинтересовала Солнечная система. На Голконде они действовали грубо, их работа видна невооруженным взглядом. Видимо, очень спешили, чтобы как можно быстрее наладить добычу экзоматерии. Слава Великой Матери, в Солнечной системе хотя бы месторождений экзоматерии нет…

— Откуда вы знаете?

— Иначе мы с вами здесь не разговаривали, а строили бы светлое будущее в отдельно взятой шахте. Нет, у садовников на Землю другие планы, посложнее…

— И вы знаете, что им от нас надо?

— Да хотя бы пиратский флот…

— Да разве это флот!

— Ну, по сравнению с военными флотами может быть вы и правы. Но, в любом случае, их флот не меньше полумиллиона судов! Я летала с нашими каперами на двадцать прыжков от Солнца, и никаких других космических кораблей не встречала. Даже сами лемуриане передвигаются на кораблях земной постройки. Но и пираты это так, мелочь… Им надо что-то другое… Подозреваю, что они на базе нашей цивилизации собрались разбить очередной «Сад дьявола»…

— Почему вы так думаете?

— Все на это указывает. Да, они с нами не спешат, потому что наша цивилизация слишком большая, развитая и агрессивная. К нам садовники пока только присматриваются, заигрывают, забалтывают. Ах, великая культура, ах, русская литература! Отправляют своих детенышей к нам учиться, изучают изнутри, как бы получше нас использовать. А пока размечают делянку: что вырубить, что оставить, где пруд вырыть, где дорожку проложить. Организовали нам колонию на Тау Кита, вывезли туда людей, корабли, оборудование, а когда колония стала самостоятельной — разорвали с нею связь. Теперь под боком у Земли — один прыжок! — неспеша развивается лемурианская колония. Хуже всего, что лемуриане лезут с отверткой внутрь нашей цивилизации, все пытаются что-то подкрутить или открутить, подкидывают нам свои подарочки, которые мы не можем не только воспроизвести, но даже толком использовать по назначению. Все эти лемурианские двигатели, криогенные камеры…

— Ваш скафандр.

— Мой скафандр. Да и эта ваша сыворотка правды…

— Думаете, логорил — лемурианская технология?

— Наверняка. Земные ученые сотни лет пытались создать нечто подобное, но все время в итоге получалась какая-то дурь. Считалось, что человек настолько лживое существо, что ему никакие сыворотки не помогут. Но этот ваш логорил… Тот, кто его разработал, знает людей гораздо лучше их самих…, - Стерн нахмурилась и заглянула капитану в глаза. — Я ведь сейчас под ним говорю, да? — капитан промолчал. — А, теперь понимаю… Весь этот балаган с угрозами был для того, чтобы я не поняла, почему не могу вам соврать… Вот же больной ублюдок!

Стерн метнулась к нему через стол. Судя по выпущенным когтям, она намереваясь вцепиться капитану в лицо. Пульхр ожидал чего-то подобного, поэтому без труда придал порыву Стерн обратное направление. Она скользнула по столу и улетела на пол. Падение нисколько не сбило ее боевой настрой. Ловко перекувыркнувшись, она уперлась в пол всеми лапами и явно собиралась повторить атаку. Интересно, она в постели такая же буйная? Пульхр отогнал неуместную мысль и скрипучим канцелярским голосом, который нижние чины боялись больше крика, сказал:

— Доктор Стерн! Если вы не уйметесь, клянусь Великой Матерью, я лично выкину вас за борт!

Стерн, услыхав про Великую Мать, как-то сразу успокоилась. Она отряхнула штаны и села на стул. В ее глазах наливались слезы.

— Нашли себе достойного спарринг-партнера! — сказала она.

— Доктор Стерн, я удивляюсь вашей наглости! Вы, несмотря на мои неоднократные предупреждения пронесли на мой корабль заразу, попытались напасть на меня и еще чем-то недовольны? Я обязан был применить логорил, чтобы убедиться, что вы ничего больше не натворили!

По щеке Стерн скатилась слеза.

— Вы обещали мне этот эксперимент! Вы сказали, что я смогу привить себе грибок! Как вам после этого верить?

— Я обещал подумать. Ничего больше я вам не обещал.

Пульхр с удивлением чувствовал, что совсем на нее не злится, скорее наоборот, в его душе расправляло лепестки чувство похожее на брезгливую жалость. Бедный маленький дьявол, она так хотела разбить свой личный садик, а злые люди помешали…

— Я вас ненавижу! — сообщила Стерн, вытирая глаза.

— Ничего, как-нибудь переживу. Предлагаю вам такой выход из ситуации. Через несколько дней мы будем на Земле, я высажу вас в первом же порту, и вы меня никогда больше не увидите. Пожелания какие-нибудь будут?

— Катитесь к черту.

— То есть пожеланий не будет.

— Выпустите меня.

— Нет. Остаток пути вы проведете здесь. И так уже достаточно натворили.

— Дайте хотя бы алкоголь!

— «Джо»!

— Да, господин капитан.

— Извести боцмана Олсен, чтобы за час до следующего прыжка доктору Стерн выдали полбутылки джина и плитку шоколада. Надеюсь, вам этого хватит.

Все дела были закончены. Теперь можно было позволить себе немного расслабиться. Когда капитан вошел в спальню, она была пуста, если не считать кота, который сидел на кровати в сложновывернутой позе и вылизывал то, что ему полагалось вылизывать по должности. Услыхав шум, кот поднял голову, поглядел на капитана как на незванного гостя и вернулся к своим обязанностям.

Пульхр снял китель и галстук, засучил рукава, сел на диван и закрыв глаза. Навалилась усталость. Уже много суток он спал по несколько часов. Ничего, после прыжка, во время марша к Земле можно будет отоспаться. Почувствовав, как сознание начинает отключаться, Пульхр поднялся и энергично прошелся по каюте.

Итак, что сегодня будем пить? Хотелось чего-то легкого, игривого, но в тоже время соответствующего моменту. Пульхр достал из бара бутылку, — кот настороженно выглянул из-под задранной к потолку задней лапы, — и занимался пробкой, когда вошла Петрова, прямая и холодная, какъ флагшток.

— Это что, шампанское? — спросила она, кивнув на бутылку.

— Просекко. Если быть до конца точным, то «Gustus Victoriae», что переводится как…

— Ой, да знаю я. Ты его уже пятый раз переводишь. Что за повод?

— Повод?

— Ну, это же у тебя какой-то символ. Впервые ты его достал, когда я осталась у тебя ночевать. Что на этот раз празднуешь?

С горловым чпоком пробка вышла из бутылки. Этот звук вспугнул кота. Пригнувшись, как будто над головой у него просвистело пушечное ядро, он стек на пол и по-пластунски уполз под кровать. Пульхр разлил напиток по бокалам, с удовольствием вслушиваясь в страстный шепот пены.

— Мы закончили большое дело. Хочу отпраздновать. Пока вдвоем. А когда получим вторую часть награды — всей командой. Кстати, доктор Стерн нас покидает: она изъявила желание сойти на берег в первом же порту.

Пульхр вгляделся в лицо Петровой. Вопреки ожиданию, эта новость не произвела особого впечатления.

— А я думала, мы празднуем пополнение.

— В смысле?

— Я слышала, что Чехов и компания остаются с нами.

— Нам нужна постоянная космопехота.

— Разве? До сих пор мы обходились наемниками. Что изменилось?

— Времена изменились. Теперь у нас будет много работы.

— Если и так, то нам гораздо нужнее абордажная команда.

— До сих пор мы прекрасно обходились без них…

— Когда он здесь появился, ты стал другим.

— Я-то прежний. У нас мало команды, и нам нужна космопехота. Команда Чехова решает обе проблемы. К тому же их командиру я могу полностью доверять.

— Почему ты так уверен?

— Он отдал за меня жизнь! Кому еще верить, если не ему?

— Это не тот Чехов!

— Технически это тот же самый человек!

— Успокаивай себя сколько хочешь, но это не так. Того Чехова, который за тебя умер, давно нет! А этот Чехов не смог спасти своего Пульхра! Он — точная копия, но при этом совершенно другой человек. Ты сам это прекрасно понимаешь!

— Нет!

— Тогда почему его орден и пистолет по-прежнему за стеклом у тебя в кабинете?

Пульхр осторожно, чтобы не запустить его в стену, поставил бокал на стол и поднялся.

— Чего ты хочешь? — делая паузу после каждого слова, спросил Пульхр.

— Отпусти его.

— Если я начну прогонять всех, кто тебе не нравится, с кем работать-то будем?

— Он нам не нужен, — Петрова тоже поднялась и встала рядом. — Пусть идет своей дорогой, — она вдруг прильнула к Пульхру. — Мы… Ведь нам же хорошо вместе?

— Уже не уверен.

Она отстранилась, скривила губы в подобие улыбки и отвернулась.

— Понятно. Как ты тогда мне сказал на выпускном? Братаны важнее цыпочек?

— Вот оно что! — Пульхр указательным пальцем поднял подбородок Петровой и заглянул ей в глаза. У нее был взгляд раненного в брюшную полость. — Ты же понимаешь, что я тебе этого не говорил? И никогда бы не сказал…

— Ты не говоришь — ты делаешь.

— Это был другой Пульхр! А это — другой Чехов!

— Да? Ты же сам только что говорил, что тот же самый!

Пульхр почувствовал, что вязнет в неумолимой женской логике.

— В любом случае, — рванул он из трясины на твердую тропу спасительного Устава, — решение о группе Чехова уже принято. Извини, что не посоветовался. Но я капитан этого корабля, и все вопросы буду решать по своему усмотрению.

— Ясно. В таком случае, господин капитан, могу я быть свободна?

Петрова вышла. Капитан подождал минуту, прислушиваясь не вернется ли она, потом взял бокал, сделал глоток и поморщился. Какой иногда у победы горький вкус! Он залпом выпил бокал, налил новый, и в этот момент освещение комнаты вдруг стало красным и мерцающим.

— Капитана срочно вызывают в Центральный пост! — сказал динамик внутренней связи голосом Юсупова. — Капитана срочно вызывают в Центральный пост!

Началось, подумал Пульхр. Он не спеша надел китель и отправился наверх.