Садовница (СИ)

Глава 3. Странное объявление

Новый день разлился бездонным голубым небом, разметался легким ветерком. Вороны черной стайкой ворчали на легкомысленное солнце, которое, не на шутку разыгравшись, рассыпало во все стороны слепящие лучи. Один из золотых посланцев взбежал на пятый этаж, отразился в металлическом карнизе и сиганул в окно. Ловкий, юный, он быстро отыскал в задернутой парче брешь и уже скользил по сатиновой наволочке, путался в смоляных волосах, гладил лицо. Веки затрепетали и раскрылись. Прошла минута, прежде чем картинка, представшая перед зелеными глазами, обрела четкость.

— Доброе утро, милая, как ты спала? — сухонькая фигурка присела на краешек кровати.

— Нормально, — хрипло произнесла я и села. Попыталась прислушаться к себе, но создалось впечатление, что внутри все омертвело.

— Пойдем завтракать, — ободряюще улыбнулась Вера Сергеевна.

— А сколько времени?

— Семь.

— Ой, мне же на работу, — вяло вспомнила я.

— Позвони им, детка, расскажи о случившемся. Они должны дать тебе отгул.

Я только открыла рот, чтобы признаться, что мне бы сейчас намного лучше было на работе, но телефонный звонок опередил. Соседка выпорхнула в коридор, оставив меня на растерзание подавленности. Стремясь избежать возможной истерики или того хуже — эмоционального срыва, я не стала задерживаться в спальне ни на одну лишнюю секунду и поплелась в ванную. Сильно ныли икры, плечи — сказывались вчерашние попытки залезть на дерево. Хорошо, что хоть ссадины на ладонях немного затянулись. Правда, малейшее неосторожное движение — и они снова кровоточили. Через несколько минут, кое-как приведя себя в порядок, я оказалась на кухне. Хозяйка суетилась у плиты, выкладывая на тарелку очередную порцию ароматных оладий. Правда, дивный запах аппетита не пробуждал. Но и на радушие Веры Сергеевны не ответить я не посмела. Потому проглотила, предусмотрительно оставленную мне судмедэкспертом, одну из двух таблеток и принялась за завтрак. Скоро уже, было, начавшие возрождаться тревоги и переживания стерла волна безразличия.

Я равнодушно уткнулась в экран кричащего телевизора. Транслировался репортаж о грядущем празднике, посвященном древнескандинавской богине. Люди, облаченные в длинные белые полотняные рясы, именующие себя друидами, под странные песнопения водили затейливые хороводы и пили из деревянных кубков, выкрикивая имя Великой. Странное действо осуществлялось меж выстроенными в особом порядке валунами, сильно напоминающими Стоунхендж. Я криво улыбнулась. Ставшее в последнее время модным возвращение к язычеству выглядело откровенно глупым. Вроде взрослые люди… И ладно бы проповедовали бы этот культ где-нибудь в Англии, Германии или Дании, но у нас…

Еще через какое-то время я, набросив старую курточку, направилась в офис. Мимолетный взгляд все-таки скользнул по изувеченной двери. Вздох вырвался из груди. Рано или поздно в квартиру придется вернуться. Я побежала вниз по ступенькам, малодушно размышляя о том, что возможно стоит обменять двушку на другую, даже поменьше. Казалось, что все самые счастливые воспоминания разом перечеркнул вид бабушки, превратившейся в мумию. О том, что с ней случилось, я вообще старалась не думать.

Часы подсказали, что я слишком рано вышла из дому. И хотя привычка опережать коллег давно и прочно поселилась внутри, все же, полчаса определенно — перебор. Прогулка по скверу была задавлена в зародыше. Ну и пусть сейчас светло — мало ли как разыграется моя возбужденная фантазия, подпитанная еще одним несчастьем. Две узенькие улочки, встретившиеся у старой кирпичной часовенки, разругавшиеся и разбежавшиеся в разные стороны, оставили меня на развилке. Я сбавила шаг и принялась оглядываться по сторонам в поисках решения. Итальянская кофейня на углу показалась наиболее подходящей возможностью скоротать лишнее время. Заведение встретило насыщенным ароматом и парой посетителей. Долговязый рыжий официант, живенько суетился у стойки — видимо пара порций кофе давно согнала с него хмурость и недосып. Я выбрала одноместный столик у дальнего окна и заказала двойной эспрессо. Нескладный и немного сутулый официант с эмблемой фирменного напитка на длинном черном фартуке быстро принес заказ.

— А это что? — я покосилась на тоненькую газетку, разместившуюся на клетчатой скатерти рядом с принесенной чашкой кофе, выдыхающей белый пар.

— А это утренняя акция от нашего заведения. Прилагается к двойному эспрессо, — улыбнулся молодой человек.

— Спасибо, — коротко поблагодарила я и развернула предложенную прессу. Что ж, пожалуй, эта акция очень даже к месту. Лучше отвлечься на статейки или разгадывание кроссвордов, чем размышлять над тем, что именно стало с родительницей. Но, к сожалению, ни свежие новости, ни раздел моды, ни гороскоп не сумели заинтересовать настолько, чтобы в мозге то и дело не всплывали горькие воспоминания. Снова и снова я возвращалась к самобичеванию. Что, если бы я вчера не пошла к Андрею? Возможно, тогда бабушка осталась жива… Эта мысль стала поперек горла. И даже выпитый залпом остывший и безвкусный напиток не сумел протолкнуть ее. Я вгляделась в последнюю страницу. Неожиданно в поле зрения попалось безумное объявление в двойной красной рамке.

«Требуется усидчивая и исполнительная девушка с цветочным именем для помощи в саду. Предоставляется жилье. Номер 3333333. Розалия».

Я оторопела. Отвела взгляд в сторону, потом снова перечитала объявление. Не показалось. Не ошиблась. Странно. Ничего подобного раньше не встречала. Конечно, все творческие личности немного безумны. Но это… Больше походит на последний шанс для того, у кого ничего не осталось. Даже про зарплату ни слова. Часы напомнили, что мне пора. Я решила поделиться находкой, сумевшей таки на миг отвлечь от мрачных мыслей и переживаний, с начальницей. Свернула газету в трубочку и вышла на улицу.

После теплого кафе воздух показался особенно свежим. Я вдохнула поглубже и неожиданно заметила, что осень потеряла всю свою привлекательность. Интересно, куда же пропали ее пестрые краски, еще вчера капавшие с ветвей разноцветными листьями? Сплошная серость. Угрюмая, мрачная. Поежившись то ли от внезапного открытия, то ли из-за напавшего порыва ветра, я поспешила в офис.

Кабинет поприветствовал тишиной, словно откуда-то уже все знал — и теперь молча сопереживал моему горю. Курточка повисла на вешалке, сапоги сменили туфли-лодочки. Я поворковала с фиалками и уселась за рабочий стол. Следом появилась Зинаида Романовна.

— Привет, Виолетта, — улыбнулась полненькая женщина и подмигнула. — Выглядишь несколько заспанной — вчерашний сюрприз удался?

Я вздохнула и внезапно разревелась.

— Что такое? — спохватилась начальница и подскочила ко мне. — Я что-то не то сказала? Поругались?

— Вчера моя бабушка у-умерла.

— Ой, дорогая, что же ты не позвонила? Тебе же отгулы положены. А что случилось?

Когда начальница услышала, в каком виде я нашла любимую прародительницу, то крепко прижала меня к себе, словно хотела забрать часть боли. А затем попыталась выпроводить домой, пообещав уладить все сама. Но я наотрез отказалась, объяснив, что в квартиру пока возвращаться не готова, а найти себе занятие у соседки вряд ли сумею. Уж лучше — на работе. Зинаида Романовна напоила меня чаем и попыталась отвлечь воспоминаниями о своем вчерашнем вечере. Я дежурно улыбалась, но никак не могла проследить нить повествования.

Сотрудники один за одним подтягивались в офис, настороженно поглядывая в нашу сторону, но, так и не решаясь спросить, в чем дело. Внезапно на пороге появился хмурый Трутень с зеленой папкой под мышкой, той самой, которую вчера особенно усердно проверяли представители контролирующего органа. Вопреки обыкновению, его взгляд не лапал стройные ножки, а буравил меня. Недовольное выражение лица, и стремительная походка не предвещали ничего хорошего. Но мне было все равно. Разве могло быть хуже, чем уже есть?

— Вот, значит, наша волшебница! — завопил исполнительный директор, указав на меня коротеньким пальцем.

— В чем дело, Вольф Даниилович? — приподняла покрашенную бровь ведущий экономист.

— А ты еще вечно ее прикрываешь! — Трутень скривился так, словно съел лимон.

— Да что случилось-то?! — стала злиться Зинаида Романовна.

— Вот что! — зеленая папка с громким до неприличия хлопком опустилась на мой стол. Палец-обрубок ткнул в сводную ведомость. — Полюбуйся, что ты натворила!

Мое ухо атаковал не только оглушающий визг, но и щедрые брызги изо рта взбешенного директора.

— Дай-ка я посмотрю, — наманикюренный пальчик пробежался по таблице и остановился на фатальной ошибке. Короткий вздох ужаса, — Виолетта-а-а…

— Вы понимаете, что это означает?! Да она нас всех под монастырь подвела!

Сотрудники испуганно наблюдали за сценой и переговаривались одними губами.

— Пожалуйста, потише, Вольф Даниилович, не нужно привлекать излишнее внимание, — ровным тоном попросила моя начальница.

Но исполнительный директор, войдя в раж, уже ее не слышал. Он сотрясал воздух криком и кулаками. Предрекал мне длительное тюремное заключение. Рвал на себе волосы и метал угрозы. Я оторопело разглядывала таблицу, не смея прикоснуться к документу. Ничего не понимаю. Вчера же все сошлось. Вчера же все было в порядке.

— И самое ужасное, что это найдено постфактум все той же проверкой! — орал Трутень.

— Вольф Даниилович, пройдемте в ваш в кабинет.

Пухленькая женщина жестом показала мне дожидаться ее возвращения. А сама, подхватив папку, буквально вытолкала директора в коридор.

Минуты текли медленно, а вместе с ними угасала надежда на положительный исход. Самое ужасное, что я, получается, подставила начальницу. Рука сама собой полезла в сумочку за оставшейся таблеткой успокоительного. В голове никак не сходились концы с концами. Внутри сидела крепкая уверенность, что вчера этой ошибки не было. Но ведь я своими глазами только что видела ее в таблице. Подозревать кого-то в подставе — глупо. Заинтересованных лиц ввергнуть компанию в бездну банкротства среди сотрудников попросту не было. Да и ярых конкурентов способных на это тоже не существовало. Кто покусится на середнячок? Начальница вернулась, когда таблетка подействовала. Мрачное лицо женщины дало понять, что ничего хорошего не светит.

— Ну, чего столпились? — прикрикнула Зинаида Романовна. — Нечем заняться?

Сотрудники как ошпаренные разбежались по рабочим местам, но бросать втихомолку любопытные взгляды не перестали. Ведущий экономист налила стакан воды и, сделав несколько глотков, перешла к разговору:

— Виолетта, к сожалению, тебе придется уволиться.

Пробежавшее в голосе сожаление немножко скрасило неприятное известие.

— А с вами… что будет с вами? — собственно за время пребывания начальницы в кабинете у Трутня предполагаемое известие утратило эффект неожиданности. Но вот неприятный осадок из-за того, что я своим промахом подставила человека, никуда не делся.

— Со мной все будет в порядке, — махнула рукой начальница и сделала еще несколько глотков. — Поверь, я сделала все, что смогла. Впервые столкнулась с такой непримиримостью Тру… э-э-э Вольфа Данииловича. Он же всегда так благоволил к тебе.

Я опустила глаза, не зная, как еще среагировать.

— Все, чего я смогла добиться, чтобы тебя не увольняли по статье. Так что уйдешь по собственному желанию.

— Понятно. Когда писать заявление?

— Сейчас, — развела руками начальница. — Только не расстраивайся, ты — хороший специалист. Обязательно найдешь себе работу не хуже. Ошибки со всеми случаются. Хотя, честно говоря, до сих пор недоумеваю, как такое могло произойти. И ведь ни ты, ни я умудрились этого не заметить.

Зря Зинаида Романовна пыталась переложить вину и на себя. Это был только мой промах. Начальница настолько мне доверяла, что уже давно не перепроверяла за мной ни одного показателя. Эх, блин, что ж такое-то? Прямо черная полоса. Широкая и длинная.

— И не вздумай чудить, — начальница так внимательно разглядывала меня, словно пыталась заглянуть в мысли. — Кстати, у меня есть хорошая знакомая, я сегодня же свяжусь с ней — может, что-то подыщем.

Я кивнула и, вытащив из принтера чистый лист, обреченно принялась писать заявление.

Двалин поднимался по винтовой лестнице в северную башню, увенчанную самым длинным шпилем. Во всем особняке это место ему нравилось больше всего и даже не потому, что наверху располагалась спальня хозяйки. Просто тут каждый серый камень, каждая выщербленная ступенька напоминали о родине, теперь уже мифическом подземном городе. Для старика его шаги были слишком стремительными, слишком легкими. И немногие знали, что он совсем не старый, а по-настоящему древний. Но разве возраст имеет значение? Ведь пока Двалин верен госпоже, он никогда не канет в забвение. Тем более, сейчас, когда сила Гефры возрождается. И он будет верен! Он будет расторопен и исполнителен, не то, что этот олух Хильд или дубина Гал! И, возможно, госпожа снова подарит ему целую ночь, как когда-то давно. Только теперь он будет один, без глупых братьев, давно окаменевших в подземном царстве, к которому давно забыли дорогу.

Тихий, но настойчивый стук костяшек пальцев в толстую дверь, оповестил прекрасную хозяйку о прибытии верного слуги. Слабый голос позволил войти. Госпожа! Она снова прибегала к еще не окрепшей и на четверть силе. Двалин вошел в круглое помещение, обитое парчой и шелком. На бордовой кровати с золотым балдахином лежала Гефра. О, как же она хороша в этой своей бледности и беспомощности. Синие глаза, словно два блестящих сапфира, так и манят, обещая даровать все радости мира. Старик сглотнул.

— Двалин, мне нужна еще энергия. Пришлось расходовать весь сок Евдокии на подавление воли этого дурака.

— Госпожа, я с радостью отдам вам часть моей, — седая голова слегка склонилась.

— Нет, ты мне нужен сильным.

— Но… — замялся старик, — как же мне помочь вам?

— Приведи тех, чья вера и молитвы помогли мне возродиться, — Гефра задумчиво поглядела в витражное окно. — Конечно, этого недостаточно для великих свершений, но продержаться до следующего праздника хватит.

Двалин не спорил. Уточнил, не нужно ли госпоже что-нибудь еще, поклонился и поспешил выполнять приказ. Он будет услужлив! Будет исполнителен! А еще обязательно найдет утерянное ожерелье «Брисингамен», что когда-то он изготовил с братьями. И хозяйка непременно вознаградит его!

Сжимая трудовую книжку, я брела вдоль дороги. Нужно было немного привести мысли в порядок и спланировать, что делать дальше. Пара человек бросилась к раскрывшимся дверям. Только я и какой-то мужчина в длинном пальто проигнорировали пыхтение подоспевшего автобуса. Пройдусь-ка. Я направилась к следующей остановке. На всякий случай удостоверилась, что проезжую часть отделяет достаточно широкая обочина с высоким бордюром — и если вдруг очередной маньяк замыслит утащить меня в недра машины, я сумею вовремя увернуться и дать деру.

Не знаю, сила успокоительного или все последние события так придавили восприятие окружающего, но чувства словно отмерли. Не хотелось плакать, не хотелось бичевать себя. Я остановилась на мосту и вгляделась в мутные холодные воды реки. Нет, покончить жизнь самоубийством ни за что не решилась бы, даже теперь. Наверное, тому причиной трусость. Поэтому я просто наблюдала за мерным течением, изредка возмущающимся из-за резкости и невыдержанности ветра.

В метре от меня за недовольством воды наблюдал мужчина в длинном пальто, показавшийся смутно знакомым. Уж не он ли был на остановке? Преследует? Стараясь не показывать, что заметила его, я развернулась и, словно как ни в чем не бывало, возобновила движение. Сначала потихоньку, как на прогулке, затем прибавила скорости. Якобы случайно обернулась, но мужчины в пальто и след простыл. Никаких признаков, что он вообще когда-либо стоял на мосту. Я посмотрела через дорогу, но и там, среди редких прохожих не заметила развивающихся от несносного ветра темных пол. Ох, похоже, воспаленный мозг опять сыграл со мной злую шутку. Если так и дальше пойдет, то я совсем умом тронусь. А может уже? Мысли о моей нормальности прервало настойчивое дребезжание в кармане. Телефон! Старенький Нокиа, принадлежавший бабушке, продемонстрировал незнакомую череду цифр.

— Слушаю?

— Добрый день, это капитан Иванов. Появились результаты о том, что стало причиной смерти Яцек Евдокии.

— Да? — я сглотнула.

— По всем показателям ваша бабушка страдала редкой болезнью Гюнтера.

— А что это такое? — растерянно переспросила я. Болезнь? Но я никогда не слышала от прародительницы ни малейшей жалобы на здоровье.

— Точно и сам не знаю. Подъезжайте ко мне. Наш судмедэксперт все объяснит.

— Хорошо, — рассеянно согласилась я и спрятала телефон в кармане. Заеду домой, прихвачу документы — мало ли что. Никогда прежде не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. И перед лицом ответственности я предстала совершенно безоружной. Нужно с Верой Сергеевной посоветоваться. А мне ведь действительно больше не к кому обратиться.

Дорога к дому тянулась долго. Но, наконец, я оказалась на месте. Проходя мимо собственной квартиры, вдруг поняла, что все равно что-то не вяжется. Даже если причиной бабушки была какая-то редкая болезнь, то кто и зачем выбил дверь? Очень странно… И ведь ничего не украли. Я поежилась и сиганула к двери соседки. От внезапно нахлынувшего страха ключ, предусмотрительно врученный мне Верой Сергеевной, залип, не желая впускать внутрь. Я занервничала, нажала на кнопку, но звонка не услышала. Черт! Что такое?! Снова попыталась открыть дверь, но ничего не вышло. Оглянулась на свою квартиру, неожиданно показавшуюся зловещей, и на грани паники принялась ломиться к приютившей меня женщине. Когда замок, наконец, издал громкий хруст, а дверь уступила моим усилиям, я буквально ввалилась внутрь спасительного помещения. Заперлась. И только потом позволила себе выдохнуть. Господи, да что же это со мной? У меня нет ни малейшего желания превратиться в пациентку психиатрической больницы. Вот поэтому нужно взять себя в руки. Так, сейчас выпью горячего кофе, взбодрюсь, выясню, куда делась хозяйка, а уж потом, поеду к капитану. Может, Вера Сергеевна составит компанию? Как там в кино было? Я не трус, но я боюсь? Вот точно.

Кофе я не нашла, зато в центре стола, словно в ожидании моего возвращения, расположился пузатый заварник в цветочки. Я сняла крышку — в нос ударил пряный аромат незнакомых трав. Дивный запах. Потягивая чай, который не только баловал вкусовые рецепторы, но и разносил по телу приятное тепло, я выяснила, что Вера Сергеевна повезла Тишку в ветеринарную клинику. На взволнованную просьбу составить компанию, женщина ответила согласием и успокоила, что вернется через полчаса. В ожидании хозяйки я подошла к кухонному окну и, к несказанной радости, обнаружила на подоконнике несколько глиняных кашпо и разноцветных пластиковых горшочков. Фиалки, азалия, алоэ и даже орхидея (почти увядшая).

— Здравствуйте, мои хорошие! Как же я вовремя вас нашла!

Впервые в жизни я смогла возиться с цветами целый час. Пока поливала их, снимала отмершие листочки и отирала от пыли здоровенькие, совершенно абстрагировалась от последних событий. Удалось даже реанимировать почти погибшую орхидею. Внезапно в голове мелькнула безумная мысль — что если позвонить по тому объявлению. Но собственная глупость тут же вызвала смех. Даже если и так — на что я могу рассчитывать? Солидная зарплата? За помощь в саду? Это вряд ли. Ладно, если бы я, например, умела виртуозно стричь кусты, превращая их в сказочных животных. Ну, или делать красивые альпийские горки. Правда, однажды, мне довелось создавать альпийскую горку, и результат даже занял первое место среди предприятий нашего района, но это было всего один раз. Навряд ли, это основание считать себя перспективной в области садоводства. Я покосилась на сумку, из которой торчал краешек свернутой в трубочку газеты.

С возвращением соседки и в душу вернулось спокойствие.

— Ой, Виточка, как тебе удалось ее оживить? Я ведь чего только ни делала. Даже справочник по орхидеям купила. Дорогущий. У тебя настоящий талант!

Я лишь пожала плечами. У меня и раньше пытались выудить секреты волшбы с растениями. Но поделиться было нечем. Ничего сверхъестественного. Никаких хитростей. Да куда там, если я толком и практики не имела. Женщина засияла — и на сердце потеплело. Хотя Вера Сергеевна и представляла собой даму в возрасте, но была куда моложе моей бабушки. И все же рядом с этой сухонькой женщиной я на время опять почувствовала себя маленькой девочкой.

Проходя мимо моей квартиры, она ограничилась цоканьем и едва заметным качанием головы. Наверное, решила поберечь мои нервы. Всю дорогу соседка рассказывала мне про визит к ветеринару, его золотые руки и светлую голову. А ведь она уже думала, что Тишку усыплять придется. Оказалось, что виной мучениям кошечки был подкожный клещ, который выводится с помощью специальных мазей. Рассказ, приправленный шутками из жизни любимой зверушки, здорово отвлек от грустных мыслей и усилившейся паранойи.

Но реальность вернулась, стоило перешагнуть порог кабинета капитана Иванова. Милиционер сухо поздоровался и предложил сесть. В ожидании судмедэксперта он рассказал, что никаких улик, никаких свидетелей, способных подтвердить нападение на бабушку так и не выявилось. Ну, а раз и причиной смерти стала болезнь, то расследование будет свернуто.

— А как же выбитая дверь? — это была последняя надежда, что милиция все-таки продолжит поиск убийцы. Ну, никак не верится во внезапную болезнь родительницы!

— Дверь? — капитан перевел взгляд с моего лица на рабочий стол.

— Да, дверь! — твердый голос соседки заставил меня еще сильнее укорениться в подозрениях.

— На которой не нашлось ни одного отпечатка пальца?

— Значит, бандюга в перчатках был! — не уступала Вера Сергеевна. Иванов смерил худое лицо женщины долгим взглядом, словно пытался телепортировать ей, что не стоит совать нос в чужие дела. Но не ответить не посмел.

— Такое возможно, но одной выбитой двери в качестве улики недостаточно. Кто знает, вдруг ее выбили по желанию покойной владелицы?

Мое возмущение сорвало внезапное явление судмедэксперта, того самого Лени. Ограничившись коротким кивком, он сразу перешел к делу. Все, что я поняла из его рассказа, так это то, что бабушка болела какой-то очень редкой болезнью, которая и привела к летальному исходу. Ответить мне было нечего.

— Вот видите, — развел руками капитан, — у нас нет оснований продолжать расследование.

— Вот только у меня тут один небольшой вопрос, — подала голос Вера Сергеевна. Ее глаза сузились и прямо-таки впились в судмедэксперта. — Как вы объясните, что Евдокия дожила до столь почтенных седин, если страдающие от болезни Гюнтера не доживают и до подросткового возраста?

— Откуда вы знаете? — лицо Лени изумленно вытянулось.

— Сериалы смотрю. Но вы не отвлекайтесь. Ответьте на вопрос, — не отступала женщина.

— Э-э-э, — замялся судмедэксперт, — вы действительно правы. Если вовремя не сделать операцию по пересадке костного мозга, то шансов выжить нет. Ожоги на коже, язвы, воспаления, светобоязнь и прочее. В результате человек превращается в живую мумию и умирает.

Я поежилась. Зачем он все это говорит? Разве это имеет отношение к моей бабушке? Не было у нее никаких язв и ожогов. И гулять она очень любила — не под луной, а средь бела дня, как все нормальные люди.

— Но в организме покойной были найдены неизвестные препараты, которые, по всей видимости, позволяли ей не только спокойно мириться с этой болезнью, но и не испытывать даже малейшего дискомфорта.

— Препараты? — насторожилась я. Да, действительно, каждый месяц к нам прибывал курьер, который доставлял какие-то мази и настои. Но бабушка всегда говорила, что это просто омолаживающая косметика, сделанная на заказ. Якобы благодаря ей она и выглядела так замечательно.

— Да, похоже, она участвовала в какой-то экспериментальной программе.

— Программе? — снова как идиотка повторила я. Оглянулась на соседку, но теперь и она не нашлась, что возразить. Капитан, вооружившись активным поддакиванием коллеги, воспользовался моментом и поскорее избавился от замаячившего «висяка». В результате через несколько минут мы оказались за дверью. Перед глазами все еще стояло довольное лицо милиционера, прятавшего в стол мой отказ от возбуждения уголовного дела.