Глава 9. Покупатели

Обед прошел на удивление спокойно. Нет, первые минут десять я дергалась от малейшего шороха и готова была забиться под плетеный стул — только бы никто не увидел жабоподобную «красавицу». Но стоило выпить чудодейственного напитка, вдохнуть поглубже аромат, источаемый цветочным пологом, как все тревоги испарились.

— Вот и хорошо, — довольно улыбнулась Розалия и налила себе янтарной жидкости из заварника в золотые розы.

— А почему…

— …почему я пью другой чай? — женщина правильно расшифровала причину удивления на нежно-зеленом лице работницы. — Потому что, мне сейчас куда нужнее бодрость духа, нежели его спокойствие, ведь впереди много работы, а возраст уже не тот.

Я допила свой чай и расслабилась, почти позабыв о неприятном происшествии…

— Ребятки, заканчивайте нежиться. Впереди еще много-много дел! — объявила хозяйка, спустя полчаса безмятежности.

И все бы хорошо, я была только рада продолжить работу в саду… но с растениями, а не клиентами!

— Ну, неужели с починкой теплицы нельзя подождать хотя бы до завтра? — плачущим голосом спросила я.

— К сожалению, Фиалка. «Красота» слишком привередливые цветы, а ночи уже холодные. Растения попросту погибнут, — развела руками хозяйка. — И кто-то должен принять наших клиентов.

— А Липок один не может съездить? — не сдавалась я.

— К сожалению, он не умеет управлять машиной. Да и мне нужен кто-то, кто поможет загрузить материалы. Милая, — морщинистая рука накрыла мою ладонь, — поверьте, если бы был другой вариант, я ни за что бы не оставила вас одну в такой момент.

Обреченный кивок и понимание, что смертный приговор подписан. Вот, когда явилось сожаление о том, что в свое время заверения Андрея не были услышаны — и я так и не сдала на права. Сидела бы себе за рулем в платке и очках. Да хоть в маске! Все ж не тет-а-тет с людьми общаться.

— А паранжи у вас не найдется?

— Ну-ну, престаньте. Наши покупатели интеллигентны. Они никогда не позволят себе лишнего. И потом, милая, я уверена, что всего глоток настоя вернет вам прежнее расположение духа и уверенность в себе. В конце концов, все не так плохо.

Однако заверения женщины ничем не помогли. Единственной спасительной соломинкой оказалось внезапное воспоминание, что где-то среди вещей в новом шкафу лежали огромные солнечные очки, подаренные Аней. Я их никогда не носила, предпочитая аккуратные «стрекозки». Но сейчас наступил звездный час «иллюминаторов». Пол-лица их широкие стекла скроют точно.

— А когда прибудут покупатели?

Может, все-таки успею сбегать в домик до их прихода? Хотя еще лучше, если бы я не только успела вооружиться очками, но и отпить настоя. Возможно, тогда уже и прятаться за гигантскими стеклами не понадобится.

— К половине пятого, — Розалия чуть заметно подмигнула. Похоже, только слепой не поймет по моему лицу (если его все еще можно так называть), что творится в душе. Я вымученно улыбнулась. Что ж, остается надеяться, что лекарство подействует незамедлительно.

До отъезда хозяйка дала мне еще одно задание: ощипать «Ехидство», заверив, что оно ни при каких условиях в монстра не превращается. Я легко отыскала недалеко от своего домика разросшиеся желтые колючки (те самые, что еще за завтраком подстрекали съязвить Розалии), поставила на землю ведро и уныло принялась за работу. Помня о напутствии наместницы, старалась сохранять бесстрастность. Однако получалось это плохо. Мысли то и дело сворачивали в сторону новой внешности. Глаза практически не выпускали из виду циферблата. Ужасно хотелось, чтобы настой поскорее приготовился.

Но со временем работа все-таки увлекла. Гибкие иголочки приходилось обирать по одной, поэтому за пару часов ведро заполнилось ядовито-желтым содержимым не более чем на треть. Когда же игла в очередной раз воткнулась в палец, в голове почти не осталось мыслей об утреннем происшествии. Интересно, Розалия специально подсунула эти ветхие перчатки? Вдруг возникла догадка: а что, если я и «Ехидством» отравлюсь? Кровь прилила к лицу. Нет, заражение вряд ли возможно — иначе меня бы предупредили. А, может, Розалия не смогла удержаться от того, чтобы не посмотреть на язвящую жабу? Надо бы вернуться в домик за дневником. Ведь дополнил же он инструкцию по работе с «Уродством». Интересно, а Гавриил тоже бы стал напоминать жабу, если бы отравился «Уродством»? Или больше бы походил на крокодила? Наверняка его бы тоже раздуло! Забавно бы он выглядел тогда: жаба с мечом. Нет, крокодил! Черноглазый крокодил с мечом! Вот это спаситель! Всю жизнь мечтала о таком.

Я начала нервно подхихикивать. Похоже, все-таки отравилась.

— Привет еще раз, — окликнул низкий голос, принадлежавший никому иному, как моему спасителю. Сердце бешено застучало — я обернулась. Точно! Гавриил! Ни капли не похожий ни на жирную жабу, ни на зеленого крокодила, бледный и статный. И направляется ко мне! Я закрыла лицо руками и молча понеслась в домик. Зря все-таки очки-иллюминаторы не прихватила. Да кто ж знал, что он так неожиданно появится? Розалия ведь обещала не ранее половины пятого! В голове отчетливо билась мысль: спрятаться!

— Эй, ты чего? Постой!

Но оклик настиг меня уже на пороге. Я захлопнула дверь и бросилась к столу. Именно там готовилось лекарство. Негромкий, но настойчивый стук в дверь, сопроводила фраза, произнесенная тягучим голосом:

— Виолетта, если ты из-за внешности, то это глупо, я ведь уже все видел.

Вот именно видел! Дважды! Только во второй раз все должно было случиться по-другому. Я черпнула лекарство ложкой и незамедлительно отправила в рот. Глоток. Горло словно охватило огнем. Воздуха перестало хватать, а тот, что все-таки проникал внутрь, безжалостно жег легкие. Кашель сложил тело пополам. Что это такое?! Так и должно быть?

С трудом, но я все-таки добралась до зеркала как раз к моменту начала преображения и замерла. Было так странно, видеть, как меняются черты лица, контуры тела. Все происходило словно в замедленной съемке: из бледно-зеленого шарика выпускали воздух. Заношенное полосатое платье, бессовестно обтягивавшее каждый выступ безразмерной фигуры, опять превратилось в растянутый старенький свитер, теперь уже болтавшийся на теле, как на вешалке. Шерстяные рейтузы без резинки плавно соскользнули с похудевших бедер и улеглись вокруг щиколоток. Шелковый палантин словно ожил и змеей сполз на пол.

— Я бы не пришел без необходимости. Может, все-таки выглянешь?

Преображение так захватило, что я даже успела позабыть о Гаврииле. Вздрогнула и, запутавшись в собственных штанах, грохнулась на пол.

— Все в порядке? — в низком голосе прорезались участливые нотки.

— Да, да все хорошо, — поспешно выдавила я, потирая ушибленную коленку и пересчитывая звездочки, нимбом кружащие над головой, — погодите чуть-чуть.

Ну, хорошо хоть, что лекарство подействовало — и все стало как прежде. Я, конечно, очень надеялась, что настой поможет, но не с первого раза… А тут… Просто отлично! Когда боль немножко отпустила, я попробовала снова натянуть рейтузы, но они отказывались держаться. Пришлось спешно ковылять наверх. Не показываться же перед мужчиной в таком виде. Хотя, чего гневить бога? Еще пару минут назад жабья внешность оставляла желать лучшего. Наконец-то, за сегодняшний день я смогла беззаботно рассмеяться. Фух!

Старую одежду сменили узкие джинсы и пуловер с принтом черного ангела. Вернувшаяся с привычной внешностью уверенность вытеснила желание прятаться. Как хорошо! Теперь предстану перед Гавриилом в нормальном виде, а не в качестве болотного чудища. Я спустилась вниз. Еще раз заглянула в зеркало, собираясь поправить волосы, но увиденное согнало только что поселившуюся на лице улыбку. Да, прежние размеры действительно вернулись. Голова, нос, губы, уши тоже стали прежними. Но вот зелень так и не покинула кожи. Ладно, как-нибудь. Все ж не так плохо, как было.

Стук в дверь повторился.

— Виолетта, я не могу так долго ждать.

— Сейчас-сейчас, — выдохнула я и обреченно подошла к двери. Взгляд упал на запястье руки, собравшейся открывать замок. Часы демонстрировали без пяти четыре. А это означало, что настой был выпит раньше где-то минут на десять. Хотя, может, это не так уж и страшно? А что если кожа осталась зеленой как раз по этой причине? А что если она никогда не станет прежней? От подобных предположений совсем поплохело. Только что улучшившееся настроение снова ухнуло вниз.

— Виолетта, — низкий голос уже отдавал раздражением.

— Да-да, простите, — щелчок — и в дверном проеме стоял высокий статный мужчина. В странных глазах я видела свое отражение только в перевернутом виде. Надо же какая бездна, пустота… Так и манит…

— Виолетта! — резкий оклик вернул к реальности. Похоже, пока я была в плену черных глаз, Гавриил бестолку пытался донести что-то до моего сознания. Я вспыхнула и пролепетала в ответ что-то про настой и «Уродство». Похоже, выдала собственные переживания с потрохами.

Мужчина улыбнулся:

— Два цветка, что я получил утром, оказались никуда не годными. Их нужно заменить.

Взгляд черных глаз соскользнул с моего лица и уперся в принт на пуловере.

— Но я… я же не знаю… — блин, Розалия не оставила на этот счет никаких указаний.

Позади что-то хлопнуло. Я обернулась. Дневник садовницы спрыгнул со стола и раскрылся. Наверное, инструкция! Как раз вовремя! Значит, я смогу показать себя не только более-менее симпатичной, но еще и продемонстрировать профессионализм. Пусть не думает, что я какая-то бестолковая неумеха!

— Я сейчас, — бросила Гавриилу и, не дожидаясь ответа, вернулась в комнату и присела на корточки возле тетради. На пустых листах побежали руны:


«В случае если настой против отравления выпит раньше срока приготовления…»


Стараясь не обращать внимания на чешущийся нос, я с волнением продолжила чтение:


«…возможны побочные эффекты…»


Лицо бросило в жар, тело покрылось испариной. Параллельно с чтением молнией мелькнуло ощущение грядущей неприятности.


«…внезапное увеличение головы, уха…»


Уголки глаз закололо — слезы готовились хлынуть в любое мгновение.


«…резкое оволосение всего тела…»


Да что ж за невезуха?! Нос зачесался еще сильнее.


«…неожиданное удлинение пальца…»


И в этот момент кончик моего вдруг выросшего носа воткнулся в завершающую фразу:


«…шеи, ступни и т. п…»


В ужасе я схватилась за изменившуюся часть лица, но одной кисти было уже недостаточно, чтобы скрыть внезапно выросшую «красоту».

— ДА ЧТО Ж ТАКОЕ?! — диким ором посетовала я на судьбу. Ладно если бы палец, но как же спрятать буратиний нос?!

— Виолетта, что случилось?

В ответ я зарыдала. Но к спасителю так и не повернулась. Зато с ужасом услышала приближающиеся шаги. Его шаги! Я нагнулась чуть ниже, прикрывая мокрый от слез нос двумя ладонями и бросилась к лестнице. Но не успела сделать и шага. Рывок крепких рук вернул меня на место, да еще и умудрился развернуть. Сгорая от стыда и захлебываясь в рыданиях, я повесила, или вернее положила только что обретенную «изюминку» на грудь, глупо надеясь, что возможно так она будет казаться хоть чуточку меньше.

— Эта тетрадь что, напророчила беду? — низкий голос полнился тревогой.

В ответ я лишь всхлипнула. Он что же издевается? Или считает удлинившийся раза в три нос недостаточным поводом для истерики?

— Что-то стряслось?

А, может, он слепой? Поэтому и глаза такие странные. От внезапной догадки даже стихли рыдания. Нет, не может быть. А иначе, как бы он смог спасти меня, прийти сюда?

— В чем причина истерики?

А вот этот вопрос одним махом высушил слезы. Я подняла голову и уставилась на Гавриила, ожидая, что, если он не совсем слепой, то все-таки сумеет разглядеть причину истерики. Но мужчина в недоумении смотрел на меня и, как ни в чем не бывало, ожидал ответа. И вот тут я заметила, что больше не наблюдаю своей новой «прелести». Детальное ощупывание подтвердило, что она вернулась в прежние размеры. Дневник снова зашелестел. Гавриил отпустил мои плечи, позволив подобрать тетрадь. Я с опаской принялась за чтение:


«…длящееся в течение нескольких минут.»


Значит, все закончилось? Боясь поверить своему счастью, я продолжала смотреть в тетрадь, со страхом ожидая появления еще каких-нибудь комментариев. И правильно боялась.


«Рецидивы могут неоднократно возникать в течение суток. Лечение продолжать по указанной схеме до полного исчезновения симптомов заболевания.»

К горлу снова подкатил ком горечи. Выходит, все только началось? И в любое мгновение у меня может вырасти нос, палец или голова?! Черт бы побрал этого Гавриила! Это из-за него я выпила настой раньше времени! Лучше бы этот перезрелый сорняк задушил меня! Я уставилась на черноглазого, как на врага народа.

— Что такое? — слегка отклонил назад темноволосую голову мужчина.

— Что такое?! Что такое?!! — взорвалась я, уперев руки в бока. — Какого черта вы приперлись сюда в отсутствие Розалии?!

Мужчина скривился и сделал шаг назад:

— Я же сказал, что два цветка оказались с дефектом.

— С ДЕФЕКТОМ?!! — плотину прорвало. — Да плевать мне, что они с дефектом! Вам на какое число назначено?!

— Э-э-э… ни на какое, — лицо Гавриила вытянулось. И впервые я смогла разглядеть что-то кроме черных глаз: по-аристократически тонкие черты, четко очерченные губы, аккуратный нос.

— Значит, немедленно покиньте сад! И не вздумайте являться без предварительной записи!

— Я бы с радостью, но без цветов не уйду, — спаситель выдвинул из-за стола стул и сел. Я задохнулась от подобной наглости.

— Немедленно покиньте мой дом!

— Боюсь, я не смогу этого сделать, пока вы мне не поможете, — ровным тоном произнес мужчина, отчего я закипела еще больше. Кажется, подобные вспышки гнева в моей жизни можно на пальцах пересчитать.

— Да причем тут я? Я вам никаких цветов не продавала!

— Розалия…

— Значит, к ней и обращайтесь! Я тут ни при чем!

— Нет, Виолетта, так не пойдет. Пока Розалии нет — вы за главную, так? Вот и выполняйте свои обязанности.

Я открыла рот, чтобы вылить весь свой негатив, но дневник выскочил из рук и упал на пол. Мысленно посчитав до пяти, я решилась в очередной раз прочесть послание. В этот раз на листах проступили не только руны, но и рисунки. Все они были посвящены сбору цветов под названием «Смерть». Изучив информацию, я перевела взгляд на мужчину. Он преспокойно сидел на стуле, вытянув длинные ноги и ожидая, когда ему отпустят товар.

Во время чтения буйство внутри меня несколько поутихло. Стало даже немного стыдно. В конце концов, если бы ни Гавриил, монстр-переросток возможно вряд ли остановился даже на убийстве садовницы-стажерки. А я мало того что спасителю «спасибо» не удосужилась сказать, так еще и чуть ли ни виноватым сделала. Да и эта истерика… Что-то я совсем расклеилась. Показала, называется, себя в лучшем свете, исправила впечатление. Мужчина смерил меня долгим взглядом и спокойно предложил:

— Ну, если истерика закончилась, может, займемся делом?

Я кивнула и, взяв подмышку тетрадь, направилась к двери. Уже у выхода остановилась:

— Простите меня, Гавриил, обычно такого я себе не позволяю… Просто… просто…

— Будет, — отмахнулся мужчина, — с кем не бывает.

Решившись таки посмотреть на него, я снова утонула в черной бездне. Мысли потекли неспешным потоком, по телу разлилось спокойствие, прямо как от чая Розалии. Из прострации вывело ощущение внезапного покалывания в правом ухе. Я схватилась за раковину, уже зная, что с ней происходит. Черт! Черт! Ну, как с этим можно смириться? Ох, скорей бы завтра! Внезапно в голове пронеслись слова из старой сказки: «…А почему у тебя такие большие уши? Это, чтобы лучше слышать тебя, внученька…». Гавриил, словно почуяв, что может последовать за нервным женским смешком, обошел меня слева и бросил через плечо:

— Дорогу я покажу.

— Хорошо, — согласилась я. Если он пойдет впереди, то вероятно ухо вернет нормальные размеры прежде, чем мужчина что-нибудь заметит. О том, какая конечность на очереди разрастись, я старалась не думать. И с таким же упорством отгоняла от себя прочие вопросы, которые задавала Красная Шапочка обманщику-волку.

Гавриил ловко пробирался через раскидистые и напудренные, словно средневековые барышни, кусты с огромными сапфировыми листьями. Мое ухо быстро пришло в норму. Подавленность спала — и я, чуточку осмелев, спросила:

— Скажите, Гавриил, а зачем вам эти цветы? «Смерть», ведь так? По какому назначению вы их используете?

— По прямому, — ответ прозвучал с такой интонацией, что я почувствовала себя последней дурочкой. Не хочет говорить? И пусть. Напрашиваться не стану. У Розалии потом спрошу или Липка. Впрочем, у меня уже появились кое-какие предположения, вернее вполне определенная догадка. Ведь не просто так сад называется садом Всевластия, а вокруг происходят странные вещи. Да и сами растения… Но все равно хотелось конкретного ответа или подтверждения догадки. Не продает же он их, в самом деле! Или все-таки продает? Но тогда кому?

Мы остановились у большой стеклянной теплицы, наполненной красными гвоздиками. Никогда не любила эти цветы. С детских лет они вызывали ассоциацию именно со смертью. Гавриил остановился чуть поодаль, спокойно ожидая дальнейших действий от временной управляющей. Что ж, настало время показать себя с лучшей стороны. И ни ухо, ни другая вдруг выросшая, удлинившаяся или оплывшая конечность мне не помешают! Я надела толстую резиновую перчатку, взяла садовые ножницы и аккуратно открыла дверь. В нос ударил едкий аромат гнили и разложения. Фу-у-у! Надо бы дополнить инструкцию об обязательном использовании респиратора.

Я оглянулась. Гавриил, прислонившись спиной к широкому гладкому стволу какого-то дерева, внимательно наблюдал за моими манипуляциями. Черные глаза источали любопытство. А маленькие морщинки в уголках рта намекали на улыбку. Ах, вот как! Значит, ему интересно справится ли новоявленная садовница? Пусть не думает, что я совсем ни на что не годна. Просто день сегодня не задался. Вздернув подбородок, я шагнула в теплицу и, позабыв про коварный порожек, только чудом не пропахала носом дорожку между грядками с цветами. Внезапно разбухшие коленки здорово смягчили падение.

— Все в порядке? — показалось или в низком голосе действительно не было ни капли насмешки?

— Да, — если, конечно, периодически разрастающиеся участки тела можно отнести к норме.

Против обыкновения в теплице стоял холод. Не мороз, но значительно прохладнее, чем снаружи. Хорошо, что предстояло сделать лишь пару срезов. Я поежилась и, не мешкая, выбрала два самых высоких и крупных цветка — как было указано в дневнике. Срезала один. Когда же потянулась ко второму, вдруг ощутила такой прилив безысходности, что даже дышать стало трудно. Почему-то вспомнилась бабушка, ее странная смерть. Особенно остро почувствовалась боль от предательства Андрея и Ани. Я безразлично осмотрела цветы, хмыкнула и задалась вопросом: «Зачем мне вообще все это нужно?». Этот сад, стремления… Разве имеет смысл жить дальше, если на Земле не осталось ни одного родного человека? Любовь, которую я считала путеводной звездой, погасла. Так стоит ли двигаться дальше? Все эти метания… Мелочные переживания… Надежды… Может, лучшим выходом было бы оставить этот мир?..

— Виолетта, помощь нужна?

Неожиданный вопрос выдернул сознание из пучины странных размышлений. Я обвела цветы внимательным взглядом. Вот, значит, как? Нет, дорогие, ничего-то у вас не выйдет!

— Я сама, спасибо!

Если уж хватало сил справляться со всеми горестями до сего момента, то и дальше достанет! Но все же я поторопилась, вспомнив, что тетрадь советовала не задерживаться в теплице. Срезала второй цветок и направилась обратно. Но чем меньше оставалось до двери, тем тяжелее было идти. В шаге от выхода воздух вообще загустел и словно превратился в желе, в котором увязало каждое движение. А если бы ни Гавриил, вовремя подхвативший под руку, когда я снова зацепилась за порожек, то падения было бы не миновать.

— Вот ваши цветы. Подойдут? — спросила я, протягивая мужчине две гвоздики с крупными красными бутонами. Состояние бесконечной тоски отступило от пары глотков свежего воздуха.

— Да, вполне.

— Постойте! — в последний миг я успела отвести цветы в сторону. — Наденьте перчатки.

Гавриил улыбнулся:

— Я не боюсь «Смерти», — уверенность в низком голосе привела в замешательство. Я-то до сих пор не избавилась от последствий контакта с «Уродством».

— Но есть четкая инструкция…

— Инструкция на меня не распространяется.

— Ладно, — цветы перекочевали к клиенту. В конце концов, никаких указаний на этот счет от Розалии не поступало. Да и дневник спокойно лежал там, где его оставили, и не думал раскрываться. Лишь только гвоздики покинули мои руки, на душе стало легко, словно гора с плеч свалилась. Ужасный сорт.

Внезапно раздались хлопки (словно раскрылось два больших зонта) и тут же сменились шелестом. Я устремила взгляд на разноцветные кусты, откуда донесся звук. Из-за них вышла пара светловолосых молодых людей, моих ровесников: юноша и девушка. На их лицах сияли широкие открытые улыбки и синие, словно осеннее небо в погожий день, глаза. Оба модно и ярко одетые, юноша — в синем берете. Похоже, это и были мои клиенты и, по всей видимости, та самые французы, о которых как-то упоминала Розалия.

— Bonjour! — какой приятный мелодичный голос у девушки.

— Мадмуазель, — в мгновение ока молодой человек уже целовал в знак приветствия мою руку. Мне оставалось только молиться, чтобы ни один из пальцев или кисть внезапно не выросли.

— Добрый день, — поприветствовала я клиентов, залившись краской.

— Рони, — представилась девушка, поправив белую кожаную перчатку.

— Пьер, — прижал ухоженную руку к груди юноша.

— А меня зовут…

— Фиалка! — хором продолжили французы и звонко рассмеялись. От них шел такой позитив, что утренняя неудача вдруг показалась всего лишь досадным, но забавным приключением. Хотя, надежда, что ни одна из конечностей не изменится в размерах и до отбытия этих удивительно красивых людей, не угасала. Хватит того, что я при Гаврииле уже несколько раз побывала уродиной, каких свет не видывал.

— Да-а-а… — вспомнила я и повернулась к Гавриилу, чтобы представить его новоприбывшим. Однако мужчина как сквозь землю провалился. Никаких признаков, что он вообще только что стоял рядом. Надо же, а я ведь снова его не поблагодарила за спасение. От возникшей грустинки отвлекло восклицание Рони:

— Какие часики! Шарман! Настоящий раритет!

— Спасибо, — я посмотрела на свое запястье. Золотые часики, единственное, что у меня осталось в память от мамы, никогда не подводили и нередко служили главным украшением.

— Как вам работается на новом месте? — Рони и Пьер замерли в ожидании моего ответа. Странно. Им-то какая разница у кого приобретать цветы?

— Очень нравится.

На красивых лицах снова расцвели улыбки. Значит, все-таки разница есть?

— Работа своеобразная, но интересная, — я не лукавила, хотя от издержек в виде оживающих гигантских монстров отказалась бы без сожаления.

— Здорово!

— Ну, пойдемте что ли за цветами? — предложила я.

— О, прекрасная идея! — подтвердил Пьер и любезно приподнял перед нами разноцветную веточку. Рони нырнула в образовавшийся проход, я — следом. Внезапно возникла мысль, что лучше бы мы все-таки пошли по аллее, но парень так уверенно двигался вперед, словно прогулки по чащобе сада для него были чем-то обыденным. Поэтому предложение так и осталось не озвученным. Пока добирались до места назначения, Пьер все время шутил, Рони без устали рассказывала про тренды, модные прически и восхищалась окружающей красотой. С ними было легко и весело, пара словно излучала свет и добро, которые теснили ворох всех последних событий и переживаний. А еще они смотрели друг на друга с такой теплотой и любовью, что я волей-неволей отводила взгляд в сторону и старательно запихивала мысли об Андрее в дальний чулан памяти.

— А как вы попали в сад? — спросила я, подходя к нужной и уже хорошо знакомой мне теплице.

— О, как обычно! — ответ был сдобрен изрядной порцией улыбок — и я отступила. Впрочем, Розалия упоминала, что покупателям ничего не стоит самим отыскать садовницу.

— Здоровое «Уродство» вымахало, — присвистнул Пьер, с интересом разглядывая одервенелый стебель-переросток и полуразрушенную теплицу.

— Да уж, — скривилась я.

— Сто одну! — радостно объявила Рони.

— В смысле?

— Нам нужна сто одна «Красота», — пояснила девушка.

— А-а-а. Сейчас, минуточку, — я покосилась на теплицу. Любопытные головки орхидей примкнули к уцелевшей стеклянной стене, покрытой бурыми пятнами. — А пойдут любые?

— Выберите на свой вкус.

Я откашлялась и, оставив у входа дневник и ножницы, осторожно направилась в полуразрушенную обитель «Красоты».

— Фиалка, постойте! — окликнул Пьер.

— Да?

— Вы же не станете собирать цветы в перчатке, отравленной «Смертью»?

— Э-э-э, а как вы узнали, что я собирала «Смерть»? — изумилась я.

— Мы много чего знаем, — подмигнула Рони.

— Вы и Гавриила знаете?

— Знакомы, — подтвердили молодые люди.

Перчатка присоединилась к тетради и ножницам.

— Возьмите это, — Рони сняла с шеи большой платок в горошек и отдала мне. Как же я запамятовала и не взяла ведро?

— Спасибо.

Сжимая шелковую ткань, я вошла-таки в теплицу. И снова сердце затрепетало при виде прекрасных цветов. Я разложила платок посредине дорожки и поманила обитателей к себе. Десяток прехорошеньких орхидей бросились навстречу. Каждая останавливалась у раскрытого шелкового квадрата и стряхивала головки, а затем возвращалась на грядку. Насчиталось ровно полсотни разномастных красавиц, когда платок заполнился. Аккуратно подняв уголки, я соорудила что-то вроде узелка, который уже в следующее мгновение бережно обнимал счастливый Пьер. Осознав, что собирать урожай больше некуда, я предложила покупателям подождать, пока сбегаю за ведром или корзиной. Но французы замотали головами и отдали берет Пьера.

— Но сюда же больше двадцатки не вместится.

— Соберите сколько получится, — подмигнула Рони.

— Ладно.

«Красота», опережая друг друга, устремилась к вязаной таре, но на полпути внезапно бросилась в рассыпную. Неужели ожило «Уродство»? Пугающая догадка подтвердилась. Только уродством оказалось не одервенелое растение и даже не прыщавый молодняк, а я. Точнее голова, которая снова выросла. Неудивительно, что цветы теперь трясутся в углу, я бы сама в ужасе убежала. Надо чуть-чуть подождать, может, повезет и все станет как прежде через несколько секунд. Но ни через минуту, ни через пять — голова так и не вернулась в нормальные размеры. Ну, и что теперь делать?

— Фиалка, — позвала Рони.

— А? — испуганно спросила я, не оборачиваясь. Понятно, что мой затылок сейчас вряд ли можно назвать эталоном красоты, но так, как я выгляжу спереди, лучше не видеть никому. Дрожащие цветы тому подтверждение.

— Не бойтесь, я вам помочь пришла.

Разве здесь в силах кто-нибудь помочь кроме времени? Почувствовав, что красавица приближается, я скукожилась и прикрыла голову руками, вернее где-то ее треть.

— Не буду вас обходить. Просто отведите кисть назад.

Я не стала спорить, не желая тянуть время. В ладонь опустился цветок. Одна из тех орхидей, которые я только что собрала для клиентов.

— Это сто первая. Просто приложите ее к голове — и все пройдет.

Когда девушка покинула теплицу, рекомендации были мгновенно выполнены. Голова тут же стала прежней. Чудо или совпадение? Пока я размышляла, орхидеи заполняли берет. Удивительно, но в головном уборе уместилось ровно полсотни «Красоты». Двойное дно там, что ли?

— Не волнуйтесь из-за «Уродства», — пояснила Рони, нежно баюкая берет с цветами. — Оно вообще больше не будет действовать. Даже если вы его голыми руками станете собирать.

— Это наша благодарность, — подмигнул Пьер.

— Спасибо, — произнесла я, не смея верить, что настал конец ужасным телесным метаморфозам.

— Ну, а теперь за главным товаром, — подбодрила Рони.

— За «Любовью»! — поддакнул Пьер.

Загрузка...