Рысюхин, давайте – за жизнь!

Глава 12

Пока я сдавал экзамены, в моё отсутствие произошло то, на подготовку к чему я потратил немало времени, сил и денег. Ну, что поделать? Был бы я главным героем какого-то романа — возможно, важные события ожидали бы меня, чтобы произойти строго в моём присутствии. А так — Смолевичи отпраздновали свой юбилей пятьсот лет с десятого по двенадцатое января. Мой подарок городу озвучил сам граф Соснович. Его канцелярия позвонила мне утром пятого, на следующий день после первого экзамена. Я, подтвердив сам факт отдельного подарка, переадресовал звонивших на Белякова и Сребренникова. Да-да, договор дарения, по всем правилам, а что вы думали? Кстати, надо будет ехать, подписывать бумаги, но оно и неплохо — стоимость автомобиля можно будет вычесть из суммы прибыли, подлежащей налогообложению — в этом году у меня Высочайшего Благоволения нет, так что придётся платить. Причём с определением стоимости тоже есть сложности — имею право выставить не себестоимость, а «справедливую цену», вот только где её взять для уникального товара?

Само дарение прошло красиво, как и все прочие. После оглашения (и, по возможности, предъявления) подарков от всех имеющихся четырёх баронов, Евгений Борисович объявил, что род Рысюхиных также хочет сделать свой дар родному городу. В этот момент получивший сигнал по мобилету Егор Фомич, сидевший за рулём пожарного автомобиля около пожарной части, куда выехал незадолго до того, включил «люстру» и двинулся к центральной площади, включив заодно и сирену. Волченок, не понимавший, зачем его вытащили на трибуну, среагировал на вспышки и звук со стороны своего заведования, а когда сияющий огнями подарок сделал круг по площади — замер в восторге. Отмер только после того, как Беляков вручил ему ключи от авто и папку с описанием всех установленных на нём устройств и артефактов.

Надо сказать, подарок понравился не только брандмейстеру, но и горожанам, катающаяся по городу (и катающая пассажиров), сияющая мигалкой и порою рявкающая сиреной автоцистерна стала главным и любимым аттракционом. Особенно после того, как при помощи автомобиля были за сутки перезалиты все городские катки. А на третий день, когда праздник закончился, новый автомобиль прошёл и боевое крещение. С наблюдательной вышки заметили подозрительный дым в направлении на Кривую Берёзу и Волченок лично выехал туда на обновке. Когда пожарные были на половине пути около дальнего угла озера дым уже нельзя было спутать с печным. Выехав на лёд озера около сидевших недалеко от берега рыбаков, быстро закачали полную бочку воды из ближайшей, оперативно расширенной, проруби и поехали дальше на «бешеной» скорости в двадцать пять километров в час.

К поезду пожарных у склада с зерном уже горели две стены и часть кровли, но обрушений пока не было. Тем не менее, пламя было слишком сильным, чтобы Волченок со своим даром смог усмирить его, так что пришлось заливать водой. Имея возможность подъехать близко и учитывая небольшую высоту постройки, парни подключили оба брандспойта, пролили крышу и стали заливать стены. Наконец, Михаил Романович сумел взять под контроль возгорание и заставил огонь вернуться к тому месту, откуда начался пожар, в итоге с полной уверенностью констатировав поджог в качестве причины пожара. Надо сказать, что это стало возможным от того, что конструкции сохранили целостность, успели вовремя, и воды хватило, которой истратили больше двух тонн, как сказал потом сам брандмейстер — три старых, на конном ходу, бочки и ещё немного сверх того. В общем — без новой техники амбар скорее всего не спасли бы. А так — зерно в пострадавшем углу было подпорчено: частью пропеклось, частью промокло, но большая часть запасов никак не пострадала. Передав дальнейшее расследование в ведение полиции довольный Волченок вернулся с победой в пожарное депо. Не забыв, кстати говоря, слить остатки воды — об опасности езды с полупустым баком его, по моей просьбе, предупредили отдельно, да он и сам понимал, хоть и не в полной мере — у старых бочек и объёмы, и скорости движения были совсем не те.

Но всё это я узнал позже, когда уже в начале двадцатых чисел января добрался до своего городского дома. Пока же только знал от Белякова, что подарок вручён и очень нравится.

Вскоре после окончания сессии — для Маши она была последняя, оставшиеся полгода отводились на дипломную работу, из-за которой она очень сильно переживала — как и в прошлом году активизировался профессор Лебединский. Встретив меня, он заявил:

— Поскольку я чувствую себя в долгу за «Осенний бал» и всё, что с этим связано, я беру на себя все работы по заключению договора на новую пластинку и подготовке записи. Сам ни на что не претендую, поскольку это идёт в погашение морального и не только долга.

— Ну, от указания вас на обложке, как вокалиста на главной записи вам увильнуть не удастся!

Договор мы подписали, тираж сразу двести пятьдесят тысяч с оплатой мне в размере рубль двадцать за проданный экземпляр. Профессор пытался выбить рубль пятьдесят, но тут фирмачи встали в принципиальную позицию — мол, рубль пятьдесят и даже рубль семьдесят они могли бы дать под пластинку профессора, пусть и с кем-то, но вот кому-то, пусть и с профессорским вокалом, больше рубля дают только из глубокого и искреннего уважения к Лебединскому лично. Оркестрантам, включая Мурку, и Ульяне Неясытевой доля от продаж по договору не полагалась, они получали фиксированную ставку за запись плюс упоминание в выходных данных диска. Можно было бы обидеться за невесту или её подругу, но и себя профессор поставил в те же условия, более того — гонорар себе определил в символический один рубль. Я возмущался и пытался прописать ему именно долю, поскольку его работа по аранжировке и приведению всего материала в приличный вид стоила многого, но он упёрся, словно не Лебединский, а Носорожинский. Несмотря на все подписанные документы, запись отложили до конца месяца, точнее — до начала следующего семестра, поскольку профессор не считал, что девочки готовы к записи «зимних» песен. Так, глядишь, осенне-зимний диск в середине весны выйдет! Мне тоже начиная с двадцать пятого придётся ездить на обязательные репетиции. С Машей мы погуляли только два дня, на третий прогулка сорвалась, поскольку Лебединский насел на неё буквально не давая продыху. Бедная Мурочка же должна была репетировать ещё и вальс, будто мало времени и сил на него было убито за весну и лето! Но невеста заявила, что всё правильно — времени прошло много, нужно восстанавливать сыгранность. Помаявшись ещё пару дней, я плюнул на это всё и поехал в Смолевичи — работы там было достаточно, требовалось проверить и заверить всю прошлогоднюю отчётность.

На короткой дороге уже через пять вёрст уткнулся в снежный занос и не рискнул соваться дальше, развернувшись назад и поехав через Могилёв. На шоссе также случались снежные «языки» поперёк дороги, и даже участки, занесённые снегом на протяжении пары сотен метров. В одном из таких мест заметил съехавший с дороги небольшой грузовик на несуразно высоких и при этом узких колёсах, как оказалось — английской постройки, и помог вытащить его обратно на шоссе. Ха, у него двадцать две «лошади», а у меня — пятьдесят и полный привод! В ответ на многочисленные изъявления благодарности шофёра этого недоразумения, ответил с дедовой подсказки:

— Пустое, дорога — она одна на всех. Сегодня я вам помог, завтра — вы кому-то, потом кто-то поможет мне, так и сочтёмся.

Потом посмотрел на замёрзшего до синевы «коллегу» и, вздохнув, позвал его в салон — погреться. Так я держал в салоне температуру около пятнадцати градусов, только чтоб морозом в спину не тянуло от перегородки, но сейчас — включил обогрев посильнее и, усадив спасаемого в уголок, поближе к источнику тёплого воздуха, поставил чайник.

— Это откуда же такое чудо, если не секрет? И кто производитель — немцы, что ли?

— Немцы⁈ Не-не-не, эти бы накрутили такого, что включение чайника бы потребовало использования четырёх рычагов и пяти вентилей как минимум! Я с их техникой дело имел, могу сравнивать. Это чудо наше, отечественное!

— Да ладно! — он хотел добавить что-то ещё, но заметил, наконец, дворянский перстень (на улице я был в перчатках, а при работе с чайником рук он не видел) и осёкся. Плюс обратил внимание на фамилию Пырейникова на панели управления климат-контролем и задумался.

— А насчёт откуда… Есть поговорка: «Хочешь сделать хорошо — сделай сам». Вот и я сам себе собрал фургон для путешествий по своему вкусу.

Скепсиса в глазах собеседника добавилось, но вслух он ничего высказывать не рискнул, а я не собирался что-то доказывать. Минут через двадцать, согревшись и напившись чаю, он неохотно вышел на улицу и полез в высоченную холодную кабину своего агрегата, которая даже не была толком закрыта: между лобовым стеклом и крышей я с содроганием увидел щель минимум в ладонь шириной! Ужас! Пусть этому страдальцу нужно было в Смиловичи и в теории можно было до Червеня идти колонной — но ну его, с его двадцатью километрами в час, быстрее которых он не мог разогнаться с грузом! Я даже по такой дороге нормально держу тридцать пять. Но рассказы деда с оговорками вида «ехали не торопясь, под соточку» всё ещё вызывали странные ощущения.

Проезжая мимо Дубового Лога решил заехать, посмотреть, что там и как. Раз уж всё равно еду мимо. Ну, и в лавку гильдейского скупщика заглянул, на случай новой добычи, определить ядовитость или, наоборот, деликатесность. А там — новость! Та бригада, что шерстила окрестности и умудрилась наловить рыбки, услышала предупреждение о болотном хищнике и нешуточно возбудилась. Но не от страха, а от желания заработать и прославиться.

Ребята (и девчата) подошли к вопросу творчески. Они добыли заклинание, придававшее воде свойства перемороженной жидкости, готовой мгновенно схватиться льдом при любом резком возмущении. Достоинством и недостатком схемы было то, что она являлась скорее ритуалом, чем заклинанием, но благодаря этому слабые одарённые с уровнями от один и два до один и восемь смогли постепенно напитать его силой. Потом стали выманивать хищника, бросая около берега мясо на верёвке. Один раз попали в воду, вызвав срабатывание заклинания, но не расстроились — решили, что «зато проверили действие». Экспериментировали всячески! В ходе опытов выяснили, что «лужа» намного больше, чем кажется — две трети берега были не берегом, а сплавиной, плавающим на поверхности слоем корней и торфа. Они пробовали разные уловки и, наконец, добились успеха, заставив одного из кенгуранчиков зайти в опасную зону, причём в другой болотине. Рывок хищника был столь стремителен, что даже мгновенно образующийся лёд немного не успевал, так что «воротник» получился похожим на колокольчик или перевёрнутую чешку! Этот дополнительный груз и вызванное им сопротивление позволили наживке спастись, а охотникам — нанести удар. Хищник так же резко как атаковал отдёрнул голову — и снова намёрзший на шею лёд помешал ему, на сей раз — спастись. Пусть ледяная чашка раскололась, теряя обламывающиеся крошкой края, но остановила рывок и ошеломила монстра, вроде бы даже повредила ему шею, дальше же было дело техники — в конце концов, били же не в хвост, а в голову!

Когда монстра, изрядно тяжёлого, со всеми мерами предосторожности выволокли на поверхность, оказалось, что это была… черепаха[1]! Почти обычная болотная черепаха, только с более длинной чем у земных сородичей шеей и панцирем заметно более двух метров в длину. По предположению гильдейских, она большую часть жизни проводила в неподвижности в тине, выбираясь на охоту раз в несколько месяцев. В принципе, среднего кенгуранчика её должно было хватить минимум на полгода, так что на роль регулятора поголовья травоядных черепаха не подходила, и эта «вакансия» оставалась открытой.

Зверюга весила восемьсот тридцать килограммов, и из неё извлекли макр пусть нулевого уровня, но размером с кулак взрослого мужчины, что делало его близким к уникальному. Монстра и кристалл на специально присланном грузовике увезли в Минск для изучения и оценки, а охотники отправились ждать выплат, что обещали быть достаточно приятными. И что ещё приятно — мне, как владельцу изнанки, полагалась доля с этих выплат. Причём со мной заранее провели ряд бесед, чтобы я и думать не пытался об отмене этого налога — не поймут ни другие владельцы изнанок, ни сами охотники.

На правах первооткрывателей охотники назвали эту огромную черепаху «Панцирный хвататель». Честно говоря — не слишком удачно, это скорее на какого-то кальмара или осьминога похоже, с панцирем, а не на черепаху. Правда, тут же узнал, что вторым вариантом у них было «Стремительно-Смертельный Черепун» (почему не «черепах», если обязательно в мужском роде хотели⁈) и задумался — а нормальное название, Хвататель, вполне себе даже приличное название…

Вторая бригада, что ходила в дальний рейд, спустилась по склону холма вниз и километрах в десяти наткнулась на ещё одну речку, размером примерно с нашу Ушу, за которой точно так же плавно поднимался вверх такой же пологий склон с точно такой же растительностью. Посоветовавшись, охотники пошли налево, вниз по течению и через два дня вышли ко впадению этой речки в большую реку, против течения которой вернулись к порталу. Ничего нового не нашли, ничего особенного не добыли, хоть, говорят, обстреляли какого-то зверя в реке, но не то не попали, не то добыча утонула.

А тут такая новость, под самым носом! Обидно им, наверное. Теперь просят разрешения поохотиться на черепах в окрестностях портала. А я только «за» — не хватало ещё, чтобы эти твари начали жрать моих людей, собирающих ягоды! Я бы предпочёл полностью очистить от «Панцирных хватателей» территорию как минимум километров на пять во все стороны. А лучше — на пятнадцать!

Проверил, как живут мои изнаночные «подданные» и как идёт строительство на «нуле», которое вскоре тоже встанет на паузу: ночные температуры ушли в устойчивый, хоть и небольшой, минус, дневные ещё держались на отметке плюс три-пять градусов. Заглянул ещё и в будущую усадьбу, но там отделочные работы были в разгаре, так что толком полазить по дому не удалось, из опасений запачкать дорожный костюм чем-нибудь не отстирываемым.

В Смолевичах буквально через час после приезда меня накрыл вихрь по имени Волченок Михаил Романович, который увидел свет в моих окнах и прибежал лично выразить благодарность за подарок.

— Юра, это колоссально! Вы просто не представляете, что именно нам подарили! Вот это я понимаю — нужная и полезная вещь, это вам не новая вывеска на ресторане. Хоть я и боюсь представить, сколько оно стоило…

— Неделю работы и запчасти…

— Да-да, конечно! Новый германский «Stier LKW-75[2]», трёхосный семидесятипятисильный грузовик-пятитонка знаете, сколько стоит? По последнему каталогу?

— Нет.

— В пересчёте на рубли по текущему курсу — шестьдесят тысяч! Так там из оборудования только бензиновая печка в кабине — замечу, щелястой кабине на двух человек! Новая кабина, всё оборудование… Очень, очень расточительно — но до чего же полезно и приятно! Вся пожарная часть в восторге и очень вам благодарна. Каждый день хвалу богам возносим, вашей Рысюхе — в первую очередь, и вам персонально!

Смущаясь и отнекиваясь, я, собственно, и узнал все подробности о том, как приняли горожане «обновку» и какая от неё уже польза городу.

— А самое приятное — это что вы не поленились номер старой, списанной бочки узнать, и на новую нанести! Я же когда-то на той бочке, на ручном насосе, службу начинал, и вот вроде как опять она — но совершенно в другом качестве!

Брандмейстер изливался восторгом и благодарностями ещё полчаса, пока за ним его младший не прибежал и не передал от имени своей мамы, что «ужин стынет, а греть его ещё раз уже не получится». Напоследок Михаил Романович одарил меня весьма странным и даже пугающим обещанием:

— В общем, мы все за вас! Случись что — ваш дом тушить будем первым!

Мило и страшно одновременно, не мог даже подумать, что так бывает…

[1] Есть старый ролик, как черепаха охотится на голубя. Это действительно страшный хищник, стремительный и малоуязвимый, поскольку прячет она голову ничуть не медленнее, чем «выстреливает» ею. «И вот эти парни это видео!» https://youtu.be/Kb0ADMQuGVM

[2] Stier (нем) — бык. LKW — Lastkraftwagen, собственно, и переводится как «крузовик»