Русские навсегда

42.

У художников было весело.

Мила и Рита, забросив длинные ноги на стол так, что были видны трусики, и периодически закатывая глаза, объясняли «живописцам» свою «картину мира».

– И глаза у него были никакие не серые, а совсем даже карие.

– Ну Ми-и-ила! – возмущалась Рита. – Какие карие?! Я же их рассмотрела, они были серые!

– Где это ты их рассмотрела? Там, где ты была в этот момент, глаз не бывает! – Мила захихикала.

– Ну и дура! – обиделась Рита.

– Да ладно…

– Дура! – Рита отвернулась.

– Да ладно тебе, ну…

– Все равно дура!

– Ну, Ритка, ну, я не права, ну, извини… – Мила подсела к подружке и осторожно погладила ее по коленке. – Ну, серьезно, извини… Просто сорвалось… Ну, хочешь, пусть будут серые… Мне все равно. Нет, ну, честно, все равно, хочешь, пусть будут серые! Ну, Хочешь?

– Они и были серые…

Художников было двое. Один, со взглядом, остановившимся где-то в районе Ритиной попки, кажется, намеревался впасть в кому, второй что-то увлеченно чиркал на планшете.

Калугин тихонько подошел сзади и заглянул ему через плечо. Девочки замолчали, с некоторой опаской глядя на Владимира Дмитриевича.

Художник, увлеченный своим творчеством, приход начальства даже не заметил. Планшетка транслировала его работу прямо на монитор. Калугин присмотрелся.

Мускулистый здоровенный бугай с волосами, торчащими в разные стороны, перепиливал бензопилой симпатичную длинноногую девчонку, как две капли воды похожую на Милу. Судя по всему, Риту художник уже «обработал» и теперь колдовал над ее подругой.

«Хорошенькое дело. Не дай бог, парень к психоаналитику загремит или эти рисунки какой-нибудь ловкач выкрадет. – Калугин представил себе заголовки газет: – «Скрытые маньяки из ФСБ. В подвалах ЧК. Убийцы на страже родины».

Последний заголовок ему даже понравился.

Первым сообразил, что к чему, «коматозник». Он вздрогнул, огляделся и, увидев Калугина, вскочил, пытаясь незаметно пнуть своего коллегу.

– Извините, товарищ майор. Ведем работу.

Второй засуетился, не зная, стереть ему свои художества или сохранить. В конечном итоге он просто закрыл готовый рисунок новым листом и тоже вскочил. У «маньяка» были удивительно детские черты лица, пухлые щеки и наивный взгляд младенца. Такой зарежет и не поморщится.

– Я вижу, – проворчал Калугин. – И как продвигается процесс?

– Туго, товарищ майор! – сказал тот, что рисовал садистские картинки. – Клиент очень… тяжелый.

– Да, не хотят сотрудничать! – подтвердил тот, что впадал в кому.

– Ой, да ладно! – неуверенно подала голос Мила.

– Все мы хотим… – в тон ей ответила Рита.

– Просто мы не помним… Всего…

– Так над чем работали? – спросил Калугин.

– Над групповым портретом, – немного неуверенно ответил первый художник, сверяясь со своими записями. – Мужчина с удостоверением.

– И как результаты? – Калугин подобрался для разноса, но художники сумели выкрутиться. На стол легли свежие распечатки.

– Вот эта наиболее удачная…

С бумаги на Калугина смотрел все тот же человек. Только более живой. Владимир Дмитриевич не смог бы дать более точное определение. Именно живой. Обычно портреты, разрабатываемые в таких случаях, не отличаются особым мастерством. Дело в том, что люди не запоминают подробностей. Только общие или бросившиеся в глаза моменты. Овал лица, усы, какой-то особенный разрез глаз или необычная форма носа. Согласно мнению психологов, зрительная память у современных людей начала ослабевать. Виной тому – ставшая классической манера подачи видеоматериала, называемая клиповой. Бесконечная череда ярких, агрессивных, стремительно сменяющихся образов в конечном итоге приводила к перегрузке мозга визуальной информацией. Поскольку жизнь в состоянии вечной контузии не является нормой для человеческого организма, включились дополнительные защитные механизмы, позволяющие человеку запоминать лишь пять процентов из всего видеоряда, насилующего нервную систему. Остальные ухищрения мастеров-дизайнеров отбрасывались как мусор.

Однако в нашем случае, вероятно, в силу того, что девочки запомнили разные пять (а Калугин полагал, что и того меньше) процентов, картина получилась более четкая и живая.

Чего-то все же недоставало… Чего?

– А во что он был одет? – спросил Калугин у Риты.

– В плащ, – без раздумий ответила она. – И в шляпу.

– Оттого и лоб зауженный, – пробормотал художник.

– И щеки такие впалые. – Калугин постучал по бумаге пальцем. – Воротник, понимаете, ребята, воротник. Он поднял воротник. Из всего рисунка только глаза да нос, с известной долей вероятности… Тень от шляпы…

– Все зря? – спросил второй художник, за детской внешностью которого скрывался, видимо, маньяк с бензопилой.

– Нет, почему же. Все-таки кое-что. Хорошо, в общем. Молодцы. И вы, девочки, тоже. – Калугин взял рисунок себе и попросил: – А распечатайте мне остальные портреты. И что у вас еще есть?

Пока «садист» занимался распечаткой, «коматозник» вытащил на свет другие файлы.

– Вот тут… Это только наброски. Общие, так сказать, планы.

На экран выскочила картинка. Длинный коридор, человек, падающий спиной вперед. Маячащие на заднем плане здоровенные лбы. Скамейка. Чьи-то ноги из-за нее. Кто-то, со спины не угадать, бьет кулаком снизу парня в мешковатой куртке. На пол летит бейсбольная бита.

– Это кто? – спросил Калугин, показав на падающего.

– Это? – Рита вытянула шею, заглядывая в экран. – Это тот молоденький! Милка, это же он?

– Ага! Он упал и больше не поднимался.

– Ясно. А тот, что бьет?

– Это тот, что нам платил. Я не знаю, наверное, хозяин квартиры.

– Хорошо. Дальше…

На следующем рисунке диспозиция не особенно изменилась. Только у двери маячил кто-то, на ком художник сделал акцент. – А этот там что делает?

– А этот, не знаю, – Мила пожала плечами. – Это я запомнила. Потому что стреляли. Нос у него… такой большой. Говорят, что какой у мужчины нос, такой и член… Я потому и запомнила…

Художник кашлянул, и Мила притихла. Однако Рита не уловила сигнала и развила тему:

– Да фигня это, Милка. Вот у Рамэна какой шнобель, а… – Художник кашлянул сильнее, а Мила под столом толкнула подругу. – Извините.

– Этого носатого, – Володя постучал пальцем по рисунку, – сделайте отдельно. Постарайтесь. Дальше что у нас?

– Мало, в основном батальные сцены… – «Коматозник» перелистнул несколько эскизов. Ничего особенного. Драка в квартире. Мелькнули женские тела…

– Погоди, – скомандовал Калугин. – Верни назад.

– Да это так… Для настроения… – заюлил художник, но эскиз все же вернул.

На экране стоял голый молодой человек во всех физиологических подробностях, у его ног жались две обнаженные девушки. В руке парень держал пистолет, стреляя в потолок. Набросок был сделан быстро, стремительными твердыми штрихами. Качественная работа буквально передавала энергию…

– Когда тебя из Управления выпрут, не пропадешь, – резюмировал Калугин. – Готовы распечатки?

– Так точно… Вот…

Калугин забрал листки и вышел. За ним устремилась Рита.

– Товарищ начальник, товарищ начальник…

«Ужас… – испуганно подумал Владимир Дмитриевич. – Еще услышит кто-нибудь, привяжется кличка…»

– Так. В чем дело? – Он резко повернулся, девушка едва не ткнулась ему в грудь носом.

– А нам что делать?

– Показания дали?

– Дали.

– Ничего не утаили?

– Ничего. – Ритины глаза приобрели профессионально честное выражение.

– Можете быть свободны. Если понадобитесь…

– Поняла, – решительно кивнула девушка и добила Калугина фразой: – Всегда к вашим услугам.

– Тогда вернитесь в комнату, художники закончат и вас отведут на выход.

Калугин повернулся, чтобы уйти, но не тут-то было.

– А нам… А мы… – Рита семенила сзади. – Мы…

– Ну, в чем дело?

– Мы только так одеты. – Она огладила короткую юбку и игривый топик. – Нас на машинке привезли…

– Понятно, – вздохнул Калугин.

«Черт знает чем приходится заниматься…» – и набрал номер Иванова. – Леша, это я… Короче, вызови машину для девочек Хвостова. Да. А лучше пусть Хвостов сам их заберет.

– Нет, нет, – замахала Рита руками. – Лучше вы…

– В общем… – Калугин замялся. Ему почему-то было жаль этих глупых, но странно честных дурочек. – Ты сейчас в техническом? Ладно, я сам…

Он обратился к Рите.

– Номер Хвостова мне дай.

– Момент…

Володя даже заметить не успел, откуда появилась визитка.

Набирая номер, Калугин несколько раз кашлянул, делая голос погрубее.

– Борис Юрьевич! – гаркнул он в трубку. – Из ФСБ беспокоят. Сегодня приходили. Девочек ваших можете забрать. И прошу заметить. Это важные свидетели, обращаться аккуратно и вежливо. Они нам еще могут понадобиться. Машину к подъезду через полчаса. Что не ясно?

На том конце провода что-то промямлили.

– Все ясно, – сделал вывод Калугин и отключился.

– Ой, спасибо, спасибо, спасибо… – Рита повисла на шее у Калугина.

– Все, все… – Тот осторожно освобождался от объятий. Проходившие мимо сотрудники удивленно косились. – Все. Иди назад…

Сделав несколько шагов, Калугин остановился.

– Погоди…

Рита замерла в дверях как вкопанная.

– Сколько вы валандались с этим… Мальчиком, который стрелял? Можешь приблизительно время назвать?

– Могу. Очень точно могу. Я время чувствую точно. Это у меня профессиональное. Не более часа… Минут пятьдесят.

– Угу… – Володя кивнул и задумался.

«Не ловлю я чего-то. Не ловлю… Сканирование мы засекли почти сразу. Приехали буквально по горячим следам… Не складывается что-то. Если кто-то опередил нас, пользуясь нашим же методом, то удивляет скорость реакции. Или они были ближе? Или?… А если кто-то воспользовался нашими данными? То есть «крот» перехватил адрес, сообщил своим людям… Но если мы стартовали в одно и то же время, то почему они быстрее прибыли на точку? Не могли же они знать, что мы задержимся на старте… Рискованно слишком, рискованно».

Калугин еще раз посмотрел на портрет предполагаемого предателя.

– А если предположить, что все-таки визит бандюков не связан с действиями «крота» и является работой третьей силы?

Калугин тряхнул бумагами и направился к Битову.

По дороге его догнало нерадостное известие.

Начальство сидело у себя в кабинете, то и дело перелистывая какие-то документы. У Калугина сложилось впечатление, что Битов даже и не вылезал из своего офиса.

– Антон Михайлович, разрешите?

– Заходи, Володенька… Заходи. Что нового?

– Один из наших ребят в больнице… умер, – сказал Калугин, садясь в кресло.

Антон Михайлович дернул скулами и промолчал.

– Что-нибудь еще? – Голос начальника неожиданно дал петуха. Битов закашлялся.

– А еще у меня подозрение, что у нас «крот» в команде. И где-то близко.

– Что-нибудь еще?

– Вот словесные портреты участников драки на квартире у Лаптева. Эти двое – по компьютерам, этот был с девочками и стрелял в потолок. А это сам хозяин квартиры. Личности устанавливаются. Вот тут несколько зарисовок со слов свидетелей. А это предполагаемый «крот». В отчете все есть, короче говоря, это человек, который побывал в квартире буквально за несколько минут до того, как туда подъехала наша команда.

– Стало быть, он не был с вами на момент старта?

– Не был.

– Он был где-то поблизости от места событий. И, видимо, был не один. – Битов взял портрет в руки, рассмотрел внимательней. – Значит, кто-то ему сообщил координаты… отсюда.

– Что делать будем, Антон Михайлович?

– Сначала, Володенька, «крота» ловить. А уж потом все остальное.