Посейдон кивнул.
— Мы будем петь друг другу, положив руки одна на другую на эти магические камни, нереида.
Я с сомнением покосилась на камушки.
— Зачем? В чем подвох? — решила уточнить.
Морской Владыка мягко улыбнулся.
— Наши песни будут слышать мифические существа моря — сирены. Они благословят нас, если решат, что песни достойны, — ответил мужчина.
Я усмехнулась.
— Ну-ну. Ладно.
Посейдон положил свою ладонь на алую ткань, а затем другой рукой взяв меня за руку, положил мою ладонь сверху своей.
— Начинай, Амфитрита… — прошептал он, глядя мне в глаза.
Рука мужчины жгла кожу, вызывая во мне странные чувства неловкости и непонятного томления, словно, что-то дышало мешать. Но я сумела взять себя в руки.
— Моя песня из моего мира… — предупредила я. — Из мультика Голубой щенок…
Посейдон поперхнулся, смутившись цветовой окраски щенка, но выдержал и руку не убрал. Лишь усмехнулся.
— Ну же! Я жду!
Я набрала побольше воздуха в грудь и тоненьким противным голосочком запела единственное произведение, которое ассоциировалось у меня с Поседоном.
— Я рыба по прозванию — Пила! Аааа-а-а-а!
Пилю, что в океане попадется!
И скоро ваша шхуна попола-а-а-аааам!
Под острою пилою распадется!
Я закашлялась, прочищая горло и активно жестикулируя явно прибалдевшему Посейдону о том, что это еще не конец.
— Тут еще припев! — откашлявшись, сообщила я.
Припев надлежало спеть ритмично и живо, а потому я сделала выражение на лице дура-дурой, вживаясь окончательно в роль, и вновь раскрыла рот, дабы осуществить то самое ублажение слуха.
— Это дело я люблю! Это дело я люблю! Все на свете я пилю! Все на свете я пилю!
Посейдон всхлипнул, закрыв лицо свободной рукой, а я продолжила.
— Я с детства все пилила, что могла-аааа!
Призвание, видно, у меня такое!
Пилою моя мамочка была-аааааа!
И бабушка моя была пилою-уууу!
— Не сомневаюсь… — простонал Морской Владыка, я же вновь пошла на припев.
— Это дело я люблю! Это дело я люблю! Все на свете я пилю! Все на свете я пилю!
Я закончила, сделав поклон и собираясь отплывать в сторону, но Посейдон не отпустил моей руки, удерживая ее на камне, покрытом алой тканью.
— Мда… Нечто такое я и ожидал… — сказал он. — Но не спеши уходить. Теперь моя очередь… Доррррогая. — Последнее слово он как будто прорычал, а у меня по спине побежали мурашки. Это было странно, почти невыносимо находиться рядом с ним. Какое-то напряжение возникло вокруг нас, словно закутывая в искрящий кокон…